-----------------------------------------------------------------------
Пер. с польск. - Е.Вайсброт.
Авт.сб. "Грань бессмертия". М., "Мир", 1967.
OCR & spellcheck by HarryFan, 2 April 2001
-----------------------------------------------------------------------
Как мне и говорили, я нашел его в Музее внеземного искусства. Хотя мы
не виделись двадцать восемь лет, я узнал его сразу. Он почти не изменился,
только волосы приобрели серебристо-голубоватый оттенок, а глаза ввалились,
придавая лицу выражение усталости и угрюмой задумчивости.
Я подошел к нему:
- Конопатый! Откуда ты взялся? - нарочно употребил я старую
студенческую кличку, опасаясь, что он может не узнать меня - время берет
свое.
Однако опасения оказались напрасными. Он взглянул на меня, словно
пробудившись ото сна, удивленно моргнул и вдруг расплылся в улыбке.
- А, чтоб тебя! - воскликнул он. - Зеленый Глаз! Ну и постарел же ты!
Мы обнялись.
- Может, пойдем куда-нибудь, прополощем горло? - предложил он, как в
былые времена.
Пошли. Я хотел заказать популярный в последнее время безалкогольный
напиток, но мой приятель отказался. Взяли большую бутылку старого вина.
Я размышлял, с чего начать, но он сам облегчил мою задачу.
- Когда мы виделись в последний раз? - спросил Конопатый, выпив первую
рюмку за встречу. - Пожалуй, еще перед "Великим прыжком"?
- Нет, - возразил я. - Это было уже после "Прыжка". Годами пятью позже.
Помнишь, ты говорил тогда, что улетаешь далеко и надолго, за пределы
системы. Врал, наверное?
Конопатый насупился и сказал:
- Зеленый Глаз, я никогда не вру! Если сказал, что... - он осекся,
испытующе взглянул на меня и повторил: - Я никогда не вру! В крайнем
случае молчу!
Я снова налил вина.
- Ну ладно... Не обижайся! Так давно не виделись... Лучше расскажи, что
с тобой было?
- А тебя где носило? - не отвечая, поинтересовался он.
- Мне не о чем рассказать... - ответил я небрежно. - В основном сидел
на Земле. Полгода был на Марсе, два месяца на Венере. Вот, пожалуй и все.
Ну а ты где все-таки побывал? - вернулся я к своему вопросу. - Столько лет
прошло, почти тридцать.
- Двадцать восемь, - уточнил он и задумался, потом спросил как бы
невзначай: - А ты по-прежнему работаешь в печати?
- Собственно... - уже не работаю. Ушел на пенсию. Хочу закончить
повесть.
Его взгляд как-то потеплел.
- Значит, все-таки взялся за литературу? До сих пор не читал ни одной
твоей книги... Многие годы вообще ничего не брал в руки. Просто, - он
слабо улыбнулся, - это было технически невозможно. Меня не было в
солнечной системе... И много ты написал?
- Около трети.
- Ну, желаю успеха! - весело воскликнул Конопатый, поднимая рюмку.
Выпили.
- Так ты был за пределами системы? - уже смелее начал я.
Глаза моего приятеля затуманились.
- Ты слышал об экспедиции "Маттерхорна"? - спросил он, снова не отвечая
мне.
- Кажется, да, - неуверенно сказал я. - Должно быть, старая история?
Впрочем, припоминаю. Это было после опубликования материалов зонда Сорри?
- Совершенно точно! Понаделал он тогда шума своими стереограммами!
Мне вспомнилась сцена в Музее внеземного искусства.
- Скажи, почему ты так странно вел себя там, в музее? - спросил я
напрямик.
- Странно? - Конопатый подозрительно взглянул на меня.
- Мне показалось, ты был очень взволнован, рассматривая стереограммы.
Хотя, честно говоря, они и на меня производят сильное впечатление.
- А на меня нет, - зло отрезал он. - Только...
- Что? - подхватил я.
- Они напоминают мне одну историю. А если говорить о впечатлении, то не
одного тебя это захватывает.
- Те строения действительно прекрасны!
- Прекрасны? А что значит - прекрасны? Теперь я в этом слабовато
разбираюсь. А тогда... тогда разбирался еще хуже. И потому я тут! - вдруг
взорвался он. - Потому смог вернуться! Потому живу среди людей на Земле и
могу сейчас вместе с тобой прополаскивать горло, - закончил он, меняя тон,
словно хотел сгладить впечатление от своей вспышки.
Конопатый все больше интриговал меня. Значит, тут действительно что-то
есть...
- Где ты побывал? - спросил я, стараясь не выдать своего волнения.
- Хочешь знать? - понизил он голос. - А молчать умеешь?
- Умею, - кивнул я.
- В системе Проциона. Сделал такую глупость... Принял должность второго
навигатора на фотонном корабле "Маттерхорн". Одиннадцать земных лет
длились в ракете всего два с лишним года. Экипаж - шестнадцать человек.
Одни мужчины. Представителем правительства Федерации Южной Америки был
Гольден, заместителем командира корабля Логер, кроме того, специалисты в
области архитектуры и скульптуры, механики и...
- Логер? - перебил я, припоминая, что Конопатый еще в годы нашей
молодости недолюбливал его. - Твой старый "приятель"?
- Ну да, - со злостью ответил он. - Сначала этот тип относился ко мне
хорошо. Говорил, что по сути дела главенство Калена, первого навигатора, -
чистая формальность, что на "Маттерхорне" эти должности равноценны, а
кроме того, что наши старые недоразумения забыты. И скажу тебе честно: он
действительно изменился, перестал задирать нос. Позже оказалось, что это
было просто маскировкой. Гольдену он кадил немилосердно. Спал и видел себя
командиром. После смерти Славского...
- Кто это?
- Командир "Маттерхорна". Из-за него погиб! Из-за него! - Конопатый
встал и покачнулся.
- Пойдем домой! - предложил я.
- Домой? Я тебе говорю, что Логер... Логер... Домой? Домой, говоришь?
Идем. Я тебе кое-что покажу!
- Где ты живешь?
- В отеле "Палас".
Я подошел к автомату и вызвал воздушное такси. Спустя пять минут мы уже
были на месте. Оказалось, что месяц назад мой друг снял тут двухкомнатный
номер на 116-м этаже.
В первой комнате царил неописуемый беспорядок. На полу были разбросаны
книги, бумаги, кинопленки. Какие-то порванные эскизы, карты и рисунки
заполняли выдвинутый из стены диван. В углу валялась перевернутая ручная
вычислительная машинка.
Вторая комната была заперта. Ключа в замке не было.
Я убрал с дивана наваленные на нем бумаги и уложил товарища. Однако он
не захотел лежать и сел, привалившись к стене и насвистывая.
- Может, все-таки поспишь? - предложил я.
- И не подумаю! Мне и так хорошо.
Я не знал, как быть дальше.
- Пожалуй, я пойду. Приду завтра.
- Нет! Останься! Я хотел рассказать тебе кое-что важное.
- Может быть, о системе Проциона?
- О системе Проциона? Процион - двойная звезда на расстоянии 11,3
светового года от Солнца. Входит в созвездие Малого Пса. Состоит из двух
звезд, А и В, с периодом обращения вокруг общего центра массы в сорок лет.
Процион А, - он будто читал по книжке, - визуальная яркость 0,5. Тип F5,
абсолютная величина 2,3, или в 5,8 раза ярче Солнца. Процион В белый
карлик, визуальная звездная величина 10,6... абсолютная 13,1, или 0,00044
яркости Солнца, радиус 0,007 радиуса Солнца, масса 0,46 массы Солнца.
Наличие планет можно выявить на основе анализа спектра звезды. Количество
и величина планет неизвестны. Нет доказательств существования жизни в
системе Проциона. Нет подтверждения достоверности снимков, привезенных
межзвездным зондом "Бумеранг-12" в 2068 году. Экспедиция фотонного корабля
"Маттерхорн". Год старта 2070. Нет сведений о судьбе экспедиции. Нет
сведений! Нет данных!.. Смотри! Вон там лежит. В углу. Последнее издание
"Всеобщей энциклопедии"! Самая точная информация! Ха-ха-ха! -
неестественно громко рассмеялся он. - Нет данных! Нет доказательств! А
"Маттерхорн"? А я? Нет! Нет? - он вдруг стал серьезным. - Нет?! Есть!!
Он лихорадочно шарил по карманам и наконец извлек ключ.
- Вот! Открой дверь! Пойди посмотри!
Я почувствовал неприятную дрожь. Неуверенно подошел к двери и сунул
ключ в замочную скважину. Дверь с тихим шорохом открылась. За ней был
кабинет. В отличие от первой комнаты здесь царил порядок. Только слой пыли
на мебели говорил о том, что тут давно не убирали. Посредине, напротив
двери, там, где обычно стоит письменный стол, виднелся большой ящик,
соединенный паутиной проводов с другим, поменьше.
Я почувствовал легкий толчок в спину.
- Ну! Не бойся! Открой крышку и загляни! Там справа кнопка.
Я подошел, молча заглянул в небольшое контрольное окошечко.
Не знаю, может быть, подействовало выпитое вино, только у меня начало
мутиться в голове.
В центре ярко освещенного пространства неподвижно висело в воздухе, а
может быть, в пустоте... чудо.
Что это было в действительности, я понять не мог. Может быть, чудо было
существом с другой планеты. Сложная сеть линий и цветных пятен покрывала
какую-то темную массу. Однако в этой путанице цветов и форм но
чувствовалось хаоса. Наоборот - необычайное равновесие, гармония
чувствовались в сложном рельефном изображении. В то же время было что-то
отталкивающее в этой привлекавшей взор глыбе. Странная "скульптура"
действовала не только на зрительный центр, но возбуждала воображение,
порождала ассоциации, почти галлюцинации. Мне казалось, что цветные
элементы массы то соединяются, то снова расходятся, что там происходит
какое-то движение, какая-то жизнь.
Меня охватило непонятное возбуждение. Что-то далекое и в то же время
очень близкое, казалось, было заключено в этом предмете. Я почувствовал
непреодолимое желание взять его в руки, хотя боялся, что он может обжечь,
как раскаленное железо.
- Что это? - спросил я, не поворачивая головы: не мог оторваться от
таинственного видения.
Ответа не последовало. Мой приятель вернулся на диван. Из соседней
комнаты слышалось его мерное дыхание.
- Спишь? - тихо спросил я.
Он не ответил.
Я с усилием оторвал взгляд от таинственного предмета и закрыл крышку.
Конопатый спал.
Я задумался. Конечно, следовало тут остаться. Обстоятельства
складывались очень удачно, нельзя было упускать такой случай. Я уже
достаточно многое узнал. Несомненно, все услышанное - только пролог, и
речь идет о гораздо более важных вещах.
Я решил подождать, пока Конопатый проснется. Рядом с диваном стояло
кресло, заваленное книгами и бумагами. Я сложил их на пол и уселся,
намереваясь вздремнуть, но случайно взглянул на валявшиеся рядом листки.
Контрольная перфорация по краям указывала, что они получены
стенографическим автоматом непосредственно с магнитной ленты. Я поднял
страницу, которая начиналась с середины фразы:
"...просто невероятно! И, однако, Петерсен был прав. Послушайся мы его
тогда, Славский сегодня был бы жив. Что за бессмыслица - доверяться
неизвестным, чуждым существам?
А все-таки они располагают ядерным оружием. И еще каким! Антипротоны.
Только один Петерсен сообразил, что это подвох. Гольден был против того,
чтобы посылать разведчика. Что это: только глупость? Логер упорно
поддерживал Гольдена. Он, собственно, и не хотел посылать зонд на тесную
орбиту. Может быть, это было лишь самообманом?
Славский слишком доверял теории Логера. Но это был крепкий человек.
Если вернемся, ему поставят памятник на Марсе, в Аллее Достойных. В
солнечной системе сказали бы "герой".
Тут текст обрывался. Я потянулся за следующей страничкой, но не нашел
продолжения. По-видимому, страницы были разбросаны, а потом сложены в
беспорядке, так как следующая относилась уже к другому событию. Я хотел
начать поиски по номерам, но содержание той странички, которая была у меня
в руке, приковало мое внимание еще больше, чем предыдущей:
"Логер называет это храмом солнц Проциона, но Ланг другого мнения. Он
утверждает, что нет никаких указаний на то, что в обществе проционидов
проявляется культ дневного светила, тем более что в некоторых областях
техники они достигли уровня Европы начала XX века. Холи идет еще дальше -
говорит, что шар может быть "народной" эмблемой, если это слово вообще
имеет какой-то смысл в мире проционидов.
Мне все равно - памятник это, или храм, или амфитеатр (изнутри эта
усеченная пирамида очень напоминает амфитеатр или стадион). Если бы но
огромный светящийся шар в центре "арены", там можно было бы проводить
футбольные матчи.
Почему они бежали?.. Да и разве можно назвать это бегством?
Эвакуировать целый город и распылить его население по всей стране - это
мероприятие, на которое нелегко решиться..."
Продолжения я опять не мог найти. Следующая страница имела номер 1443,
а следовательно, относилась к более поздним событиям. Около кресла лежало
в беспорядке несколько десятков страниц. Пришлось встать и собирать листки
с пола. В общем их набралось тридцать девять. Когда-то они составляли,
очевидно, большой дневник тысячи в две страниц. Тридцать девять страниц
могли дать только весьма отрывочные представления о происшедшем.
Я заколебался, не зная, как поступить с этим материалом. Во всяком
случае, не мешало иметь фотокопии всех страничек. Сделать тридцать девять
снимков с помощью микрокамеры было нетрудно.
Сложив листки по порядку возрастания номеров, я принялся за чтение. К
сожалению, большинство листков касалось каких-то малосущественных
подробностей о полете "Маттерхорна" и лишь девять - пребывания в системе
Проциона. Наконец, последняя содержала какие-то хаотические рассуждения,
записанные, по-видимому, на обратном пути.
Привожу здесь содержание этих нескольких страниц целиком, за
исключением первой (1052), посвященной визуальным и спектроскопическим
наблюдениям поверхности неизвестной планеты, скорее всего IV планеты
Проциона А.
Следующие две страницы имели порядковые номера 1097 и 1098.
Первая начиналась датой:
"12 октября. Пятница.
Сегодня мы опять возобновили попытки. Дело идет все лучше. Славский
здорово придумал с этими рисунками в пространстве. Гаген оказался не
только прекрасным механиком, но и первоклассным пилотом. На своей
крошечной ракете он выделывает истинные чудеса. Но знаю, смогли бы мы,
люди, на аналогичном этапе развития цивилизации так же быстро понять знаки
иных существ?
Они уже знают, откуда мы. Гаген "соорудил" в пространстве "кольцо" - в
виде ореола вокруг Солнца, - которое в течение нескольких минут можно было
наблюдать из столицы. Потом "начертил" схематический рисунок солнечной
системы с обозначением орбиты Земли. Они поняли... Ночью на водах залива
зажгли сотни световых точек, которые воспроизводили тот район неба, где
бывает видно Солнце, а затем окружили его, как и мы, светящимся кольцом.
Потом изменили расположение огней, изображая свою планетную систему с
указанием орбиты их родной планеты. Мы в свою очередь немедленно повторили
их рисунок. Они ответили нам ритмичными вспышками - подтвердили, что
видят.
Итак, они дали нам понять, что принимают нас за существа, в какой-то
степени подобные себе, а не за злых или добрых духов.
Значит, Гольден был неправ, когда рассматривал дымовой треугольник как
знак религиозного поклонения нашему кораблю.
На сегодняшнем совете мы должны расширить и модифицировать программу
связи. Гартер уверен, что нам удастся довольно быстро разработать систему
знаков и что-то вроде словаря, который сделает возможным ближайший контакт
и создаст условия для высадки. Конечно, мы будем строго придерживаться
Марсианской конвенции. Логер даже думает, что проциониды охотно согласятся
на визит, тем более что они не в состоянии помешать нам сесть.
По уровню техники они немного отстают от нашего XX века. Если говорить
о жизни этих существ, то в ней немало контрастов. Большинство городов, а
особенно Столица Желтого Континента, - это истинные шедевры
градостроительства и архитектуры. Богатство форм и цветов просто
ошеломляюще. Одновременно в некоторых районах, особенно в горных областях,
можно увидеть строения с таким примитивным..."
Следующей была приведенная ранее страница 1207 с сообщением о
трагической гибели командира фотолета "Маттерхорн". После нее шла страница
под номером 1266:
"Собственно, я немного преувеличиваю. В то время я не был объективен.
Удивляться нечему... Спектральные исследования уже издалека показали
наличие свободного кислорода. Жизнь имела углеродно-органический характер.
Мы видели большие водохранилища, районы, покрытые чем-то вроде
растительности Венеры, а их города - достаточно веское доказательство
сравнительно высокой и древней культуры. Что еще более близкое нам, почти
родное мы могли встретить во Вселенной, чем эта IV планета Проциона А? Кто
мог предполагать, что проблема здесь не сводится к выбору между
кислородной маской и климатическим скафандром?"
Страницу, помеченную номером 1401, почти невозможно было прочесть.
Удалось понять лишь, что речь идет о каких-то "необычайных сокровищах
искусства", а также об опасности "неожиданного нападения, которое может
кончиться катастрофой". В прошедшем времени говорилось также о сражении и
об уничтожении тридцати четырех "сигар". Тут было какое-то противоречие,
так как некоторые фразы как будто указывали на то, что борьба носила
оборонительный характер. Одновременно автор дневника приписывал Логеру
авантюризм и обвинял в нарушении основ Космического права. Может быть, мой
друг попросту был предубежден против Логера и преувеличивал в своих
записках факты, которые могли свидетельствовать против него?
За этой испорченной страницей следовала другая, уже приводившаяся
(1443), в которой говорилось о бегстве проционидов из города. Наконец шли
две страницы под номерами 1958 и 1959. Вот их содержание:
"...никакого смысла. Я не позволю лишать корабль всего экипажа. И так
нас осталось двое. Зачем ему столько людей там, внизу? Все равно глыбы не
сдвинуть - поля слишком слабы! У Калена до сих пор язвы на пальцах от
сильного воздействия радиации. И кроме того, я не соглашусь, чтобы эту
дрянь складывали на корабле! Мне пока что жизнь дорога. Если попытается
прислать еще один транспорт, - не задумываясь выброшу все в пространство!
Действуют как бандиты и думают, что я буду заодно с ними...
16 января.
Уже третий день сижу в аварийной камере. Вероятно, это конец. Не
оставили мне даже воды. По-видимому, Логер ждет, пока я не умру от жажды.
Пожалуй, дождется. У меня нет никаких шансов выбраться из этой трубы. Даже
свет выключил. Диктую эти слова на пленку. К счастью, магнитофон был в
кармане. Может, кто-нибудь случайно найдет его и передаст на Землю правду
о том, что тут произошло...
...Вчера с утра, как я и предполагал, Логер прислал новый груз. Я
выбросил все в пространство и уничтожил на расстоянии 80 километров.
Конечно, они с базы это видели... Я устроил им иллюминацию, тем более что
светил только Процион В. Казалось, будто Процион А вдруг озарил небо.
Логер прилетел с Гордоном. Убедил Гагена, что я спятил. Бросили меня сюда,
в камеру. Я думал, хоть воды дадут и каких-нибудь питательных таблеток, но
никто не появился. Даже света не оставили.
Не ожидал я этого от Гагена и Гордона. Может быть, Логер сказал им, что
оставил мне пищу? Наверное, сказал. Они, конечно, не обрекли бы меня на
такую подлую смерть. Очевидно, они ничего не знают.
Почему, однако, никто не подает признаков жизни? Неужели оставили
корабль без экипажа? Правда, центральная координационная система работает
и вмешательство человека излишне. Но все-таки... Вероятно, Логер забрал
всех на эту проклятую базу!
А они словно все посходили с ума! Я понимаю: можно тосковать, можно
вздыхать по женщине, любимой, матери, но по мигающему шару?! Хорошо, что я
не полетел туда. Еще, чего доброго, и меня это захватило бы.
Наверное, корабль пуст. Логер забрал всех. Это же ясно: иначе
кто-нибудь мне помог бы, не дал сдохнуть в этой темноте. А Логер даже
света мне не оставил!
18 января.
И все же я жив! Назло всем! Наперекор этому подлецу! Я живу, а они там
сдыхают. Может, еще не сейчас, но это наступит, рано или поздно. Наступит
- и ничто им не поможет! Проциониды наверняка не дураки! Это, конечно, их
работа. Мудрая работа. Кто бы ожидал от этих скользких тварей, что они
сумеют такого мудреца, как Логер, поймать в ловушку? И как поймать!
Примитивная техника! Девятнадцатый век! И все же двадцать первый век тут
не поможет. Самое большее - распадешься на фотоны.
И я им не помогу. Не могу помочь, если бы даже хотел. Если бы мог -
сделал бы все, чтобы вытащить их из этого стеклянного гроба. Но я
бессилен. Совершенно беспомощен. Во всем виноват Логер.
Если бы хоть Кален был на корабле... Он, возможно, нашел бы
какой-нибудь способ. А я не могу даже простого скафандра смонтировать, не
то что систему электромагнитного поля. Да разве помогут и такие приборы,
которые монтировали Кален и Логер? Разве они растопят эту стеклянную
массу? Ведь о механическом воздействии не может быть и речи.
Пробовал дать задание координатору, но и он беспомощен, проявляет
полное безразличие. А ведь ему я обязан жизнью. Это он услышал стук и
привел в действие крышку аварийного люка.
Что делать? Что делать? Не могу же я их оставить! Как только столица
войдет в тень, попробую наладить световую связь. Может быть, Петерсен и
Кален что-нибудь придумают".
Последняя страничка, помеченная номером 2004, была продиктована уже на
обратном пути:
"Все это ерунда. Однако человек - глупая машина. Плохо записанная
лента. Все кружит, кружит и помнит о том, что хотелось бы забыть.
Собственно, о чем я беспокоюсь? Ведь я жив! Свободен! Вернусь на Землю,
и все будет в порядке. Пища есть. Им тоже хватит таблеток. Хватит ли? Ведь
это только для меня время течет быстрее. Одиннадцать и три десятых года!
Это в лучшем случае дважды по 12 лет... Хватит ли им энергии? Может быть,
хватит. А нервы? Не перегрызутся ли, как дикие звери? А если им не хватит
энергии? Может быть, уже не хватило? У меня перед глазами стоит жуткий
гриб ядерного взрыва. А потом... я уже не уверен. То мне кажется, что это
амфитеатр, в котором горят слабые огни затопленной базы, то - что там
вообще нет города, а лишь ужасная воронка, кратер диаметром во много
километров.
Все время вижу прозрачное вещество и их тени в окнах базы... Видят ли
они еще звезды? Может быть, уже пыль, несомая ветром, толстым слоем
покрыла поверхность застывшего озера? Может, там растут цветы? Их цветы.
Пурпурные цветы проционидов. Цветы, к которым никогда но прикоснется рука
человека.
Может быть, жители столицы вернулись в свои жилища? А если вернулись?
Отдают ли они себе отчет в том, что кроется внутри их пустой пирамиды? Как
мало надо, чтобы вместо города на этом месте чернел кратер. Опять не могу
избавиться от ощущения, что там все уже кончилось, что спасательная
экспедиция не имеет смысла..."
На этом дневник обрывался. Что же произошло с экипажем фотолета
"Маттерхорн"? Почему погиб Славский? Каким образом была затоплена база на
поверхности IV планеты? Почему мой друг не мог помочь товарищам? И почему
не хотел принимать груз, присланный командованием экспедиции? Может быть,
руководствовался только соображениями: морали? Может быть, за этим кроется
какая-то другая причина? Каким был на самом деле Логер?
Мне хотелось узнать правду.
Я поднял голову. Глаза мои встретились с глазами Конопатого. Он не
спал, а внимательно смотрел на меня.
- Читал? - спросил он, показывая глазами на исписанные странички.
Я смутился. Отрицать было бессмысленно.
- Пытался навести здесь порядок и случайно наткнулся на них, -
неуверенно начал я. - А так как они меня очень заинтересовали, то...
Он усмехнулся и зло проговорил:
- Я придумал новую поговорку: "Не пускай в дом газетчика, даже если он
уверяет, что ушел на пенсию"...
- Прости, - буркнул я. - Мне, пожалуй, пора.
- Нет! Теперь не уйдешь! Садись! - приказал он безапелляционно. - Раз
уж ты прочел эти странички, то должен узнать всю правду, чтобы понять...
Мне было не по себе, но одновременно я почувствовал некоторое
облегчение.
- От всего этого в дрожь бросает, - осторожно начал я. - Это ты
диктовал? - я показал на отпечатанные странички.
- Да. А что тебя интересует?
- Собственно, все. Я хотел бы разобраться в этой истории. Ты мог бы
рассказать мне все в какой-нибудь хронологической последовательности?
- У меня нет желания рассказывать. А тем более рассказывать по порядку.
Если хочешь - спрашивай, не хочешь - не спрашивай...
Он вытянулся на диване, положив руки под голову.
- Насколько мне удалось понять, - начал я сразу, - после прибытия в
систему Проциона вы вывели "Маттерхорн" на стационарную орбиту вокруг IV
планеты Проциона А и пытались наладить связь с ее жителями. Эти попытки
практически что-либо дали?
- Не понимаю, что ты имеешь в виду. Мы пытались найти общий язык
визуальными методами. Ракета чертила светящиеся фигуры в пространстве.
Проциониды очень разумные существа. Уже на второй день они начали
реагировать весьма логичным образом на наши сигналы, а через четыре дня,
как следовало из ответов, уже понимали их смысл, так что через неделю
встал вопрос о непосредственных контактах.
- И всю эту неделю вы не высаживались?
- Нет. Космическое право запрещает высадку на обитаемых планетах,
заселенных разумными существами, без их согласия. Кроме того, всегда
необходимы предварительные наблюдения. Надо было хоть немного
познакомиться.
- Как выглядели эти проциониды?
- Как перевернутые запятые, липкие, осклизлые создания. Тело округлое,
как шар или яйцо. Шесть конечностей - все хватательные.
- А голова?
- Головы вообще нет. Во всяком случае, в нашем понимании. Органы зрения
- на подвижных усиках, а отверстия для приема пищи и выделения отбросов -
в окончаниях щупалец.
- У тебя нет снимка?
- Есть. Позже покажу.
- А полный комплект дневника сохранился?
Он подозрительно взглянул на меня.
- Нет. Все уничтожил. И микромагнитную запись тоже... Все уничтожил! -
повторил он.
- Зачем?
- Так лучше, - уклончиво ответил он.
- Чего-нибудь боишься?
- Хвалиться нечем. Они... - начал он и вдруг переменил тему. - Ты
спрашивал о высадке? С этого все я началось! Когда нам удалось вдолбить
проционидам, что мы хотели бы нанести им визит, они сразу согласились. С
делегацией должны были лететь Славский в качество командира, Кален - как
навигатор и механик, Гордон и Холи - знатоки искусства и внеземной
архитектуры, а также Гартер - лингвист и кибернетик. Мы были очень
довольны, что все идет так гладко, только один Петерсен был неспокоен. Он
твердил, что сначала надо послать автомат. Такое быстрое согласие может
означать ловушку. Дело в том, что мы обнаружили в окружающем пространстве
большое количество античастиц. Не подлежало сомнению, что это явление
имеет какую-то связь с исследуемой планетой. Петерсен считал, что у нас
нет еще достаточных данных для оценки технического уровня, достигнутого
проционидами. Возможно, говорил он, что основная промышленность
размещается в глубине, что они уже располагают ядерной техникой и
античастицы - продукт экспериментов. Петерсен даже высказал мнение, что
при оценке ситуации всегда необходимо учитывать вероятность нападения.
Однако Логер высмеял его, говоря, что наличие большого количества
античастиц - следствие определенного рода селекции космического излучения,
которое, по-видимому, возникает в довольно сильном магнитном поле IV
планеты. Уже во время полета, особенно последние полгода, мы замечали, что
в некоторых районах увеличено количество античастиц со значительным
зарядом, как мы думали, внегалактического происхождения. Поток этих частиц
был, по мнению Логера, захвачен и удержан в системе Проциона. Вообще-то
спор был сугубо теоретическим - каждый подтверждал свои доводы формулами,
но дискуссию пресек Гольден, авторитетно заявивший, что разведчика
высылать нельзя без согласия жителей планеты. А просить сейчас разрешения
нецелесообразно, так как они могут подумать, что мы им не доверяем.
Правда, в последнем он был, конечно, не прав, потому что высылку автомата
можно было легко оправдать необходимостью определения условий, а особенно
наличия микроорганизмов, чтобы не вызвать взаимного заражения. Но тогда
нам всем так не терпелось с посадкой, что мы переспорили Петерсена. В
конце концов он согласился с тем, что мы должны сделать одно зондирование
в свободном пространстве, то есть выше тысячи километров над поверхностью
планеты. Автомат выявил тогда наличие сферы радиации, состоявшей из
античастиц, что, казалось, подтверждало теорию Логера.
- И все-таки это была ловушка? Славский погиб?
- Погиб. Как и было решено, они полетели впятером. Сначала все шло
хорошо. Пилот-автомат вел машину по заданной орбите. Славский, Гордон,
Холи, Гартер и Кален сидели в пассажирской кабине, наблюдая за экранами
магнитно-гидродинамической системы, защищающей поверхность ракеты от
нагревания, которое вызывают соударения с ионизированными частицами
атмосферы. Самовозбуждающееся поле служило надежной защитой одновременно и
от ионизированных частиц, и от античастиц, пути которых искривлялись так,
что не достигали стенок корабля. Конечно, определенное количество частиц с
большим зарядом проникает сквозь такое поле, по мы считали, что это не
могло создавать большой опасности. И когда вдруг раздался аварийный
сигнал, оповещавший о резком скачке величины излучения, никто не обратил
на это внимания. Подумали, что это попросту кольцо радиации, теоретически
предвычисленное Логером и подтвержденное роботом-разведчиком. Подобное
кольцо имеется и у Земли, однако у IV планеты оно состояло почти
исключительно из античастиц. Сила излучения возрастала. Ракета потеряла
радиосвязь с кораблем. Славский приказал спутникам сидеть на местах, а сам
пошел в кабину пилота, так как робот сигналил все настойчивей и мог в
любой момент самостоятельно изменить направление полета. По-видимому,
Славский решил, как можно скорее пройти сферу радиации, и приказал роботу
направить машину прямо вниз, к планете. Он считал, что ниже, как это
предсказывал Логер, окажется сфера, состоящая из протонов. Это-то и было
самоубийством. Дозиметры ошалели! Сила гамма-излучения была так велика,
что через несколько минут счетчики перестали работать. Одновременно
воспламенилась поверхность ракеты. Приборы показали, что вместо ожидаемых
протонов ракета наталкивается только на антипротоны и что напряжение поля
возрастает. Славский приказал роботу повернуть, но тот вышел из
повиновения. По-видимому, возросшее гамма-излучение вызывало какие-то
возмущения в электронных системах автомата. Славский был вынужден перейти
на ручной пилотаж. Машина повернула, но еще некоторое время продолжала
углубляться в атмосферу. И горела... Горела! - повторил мой друг дрожащим
голосом. - Защитное поле "село". Ты знаешь, что происходит, когда
сталкиваются частицы с античастицами? Мы видели с корабля, как поверхность
снаряда стала красной, потом желтой, наконец белой. Мы были убеждены, что
подтвердились предположения Петерсена и проциониды атаковали ракету
потоком антипротонов. Логер даже потребовал включения двигателей, с тем
чтобы перевести "Маттерхорн" на более удаленную орбиту, но мы не
позволили. Ведь это означало оставить наших людей-на произвол судьбы.
Ракета горела, но направление ее полета изменилось, она уже отдалялась от
проклятой планеты! К счастью, двигатели выдержали. Правда, Славский был
уже мертв. Исследования показали, что температура в кабине пилота дотла до
восьмисот градусов, но после выхода ракеты из атмосферы и ослабления
гамма-излучения робот снова принял управление на себя. Однако он не мог
довести снаряд до "Маттерхорна", так как совершенно ослеп.
- Кто ослеп?
- Я же говорю - робот! Все наружные приборы ракеты оплавились. Когда мы
добрались до нее, она была еще ярко-красной. К счастью, люк открылся
легко. Гартер, Кален, Гордон и Холи были живы, но без сознания.
Пассажирская кабина находилась в центре корпуса и не имела иллюминаторов.
Температура не превышала тут ста градусов. Славского, увы, не удалось
вернуть к жизни.
- Значит, Петерсен оказался прав?
- Все зависит от того, как это понимать. Он был прав, считая, что
необходима разведка. Нам никто не устраивал ловушки. Проциониды но хотели
нас убивать! Они вообще не имели ни малейшего понятия о ядерной физике.
Я был совершенно обескуражен.
- Тогда что же произошло?
- Это был _антимир_! - тихо, но с ударением сказал мой друг.
Наступило молчание.
- Ты имеешь в виду мир, созданный из античастиц? - спросил я спустя
минуту, желая еще раз увериться в том, что не ослышался.
- Да, - кивнул он. - Ты, наверное, представляешь себе, что это значит?
У нас вокруг положительных ядер вращаются отрицательные электроны. Там
вокруг отрицательных ядер вращаются положительные электроны - позитроны.
Вместо протона - антипротон, вместо нейтрона - антинейтрон. Столкновение
частицы с античастицей дает в результате...
- ...аннигиляцию, - докончил я, чувствуя, что холодею.
- Да. Аннигиляцию, - повторил он глухо. - Уничтожение существовавшей до
этого формы материи, превращение вещества в излучение. Ничего странного,
что жароупорная поверхность ракеты горела, как солома на ветру.
- Неужели возможно, чтобы Процион... Так близко от Солнца! Едва
одиннадцать световых лет!
- Что значат все теории против фактов? - неестественно рассмеялся мой
товарищ. - Придется пересмотреть космогонические теории. Придется создать
новые, а старые выкинуть на свалку. Да, Зеленый Глаз, на свалку!
- Я все еще не могу поверить!
- И мы тоже не могли. Даже Петерсен не верил! Ведь до сих пор
считалось, что если в галактике приходилось в среднем больше одной
античастицы на 10 миллионов частиц, то это уже должно было вызывать
нарушение термодинамического равновесия! Концентрация антиматерии в
межзвездной среде настолько мала, что все единодушно исключали возможность
возникновения в Млечном Пути звезд, состоящих из антиматерии.
- Может быть, этот антимир попал к нам из другой галактики?
- Маловероятно. Уж слишком невелика скорость Проциона относительно
Солнца. По-видимому, мы еще мало знаем о Вселенной. Это открытие
совершенно выбило нас из колен.
- Но ведь уже во время вхождения в систему вы должны были сообразить...
- Внутрь системы мы входили в период торможения. А действие фотонного
двигателя, вернее, продукты протекающих в нем реакций совершенно меняют
качество измерений, проводимых в непосредственной близости от корабля.
- Стало быть, кроме следов антиматерии в космическом пространстве и
вблизи IV планеты, вы ничего не заметили? Невероятно!
Конопатый некоторое время смотрел на меня, словно обдумывая вопрос.
- Не забывай, - сказал он наконец, - что антиматерия физически и
химически внешне ничем не отличается от материи. Собственно, это та же
материя, только вывернутая наизнанку. Для проционидов наши физические и
химические справочники пригодны так же, как и для нас. Они описывают те же
самые закономерности, те же самые реакции с темп же самыми элементами.
Только для них наша материя является антиматерией. Вопрос, с какой стороны
смотреть. Однако на расстоянии различий обнаружить невозможно. Все фотоны
одинаковы. Только при непосредственном столкновении...
- И тогда, после катастрофы, вы поняли, что это антимир?..
- Если бы так... - тяжело вздохнул мой друг. - К сожалению, это нам
даже в голову не пришло. Мы были заворожены подозрениями Петерсена. Да и
кто бы мог поверить, что планета построена из антиматерии? Логер, который
тотчас по смерти Славского взял руководство в свои руки, сказал, что на
разбойничье нападение мы должны ответить демонстрацией нашей высокой
техники. Мы должны показать, что наши ракеты, если мы того захотим,
достигнут поверхности планеты. Я сопротивлялся этому, считая, что нет
смысла обострять и без того сложную ситуацию. Логер, может быть, и не
посчитался бы со мной, но меня поддержали Гольден, Кален, а позже и
другие. Однако Логер требовал, чтобы из ускорителя выслали в направлении
планеты поток античастиц. Он хотел доказать, что и мы тоже можем это
сделать. Конечно, результата это не дало никакого. Но еще и тогда мы вели
себя как слепцы. Петерсен считал, что они могли отвести поток каким-нибудь
нолем. Гольден предложил послать в качестве парламентера робота,
снабженного мощным защитным полем. Целью полета Логер выбрал остров
диаметром около полутора километров, на котором возвышалось какое-то
строение, по форме напоминавшее священную пирамиду ацтеков.
- Вы не пробовали договориться с помощью световых сигналов?
- Пробовали, но ничего не вышло. Гольден пытался передать своего рода
ноту, в которой мы говорили о нарушении проционидами договора, повреждении
нашей ракеты и вызванной этим смерти человека, а также требовали
дипломатического удовлетворения. По-видимому, это было слишком сложно для
убогого общего языка. Проциониды не поняли, но, очевидно обеспокоенные,
систематически повторяли серии сигналов, которые мы раньше приняли за
согласие на посадку. Логер требовал выслать ракету-робот. Пока робот
двигался среди ионизированной антиматерии, защитное поле неплохо его
предохраняло. Однако, когда он вошел в плотные слои и потерял скорость,
процесс аннигиляции усилился. На высоте пятидесяти километров снаряд уже
ослепительно сверкал. Мы были убеждены, что проциониды хотят его
уничтожить, и пытались изменить направление полета, но рулевой механизм
уже отказал. Наконец произошел взрыв. Робот не содержал взрывного заряда,
а тем более ядерного. И все-таки взрыв поразительно напоминал взрыв
водородной бомбы. Только тут Петерсен и Логер поняли, что перед нами
антимир. В ракете было около ста килограммов массы. Часть материи
аннигилировала в атмосфере, однако с поверхностью воды столкнулась по
меньшей мере половина этой массы. Снаряд упал рядом с островом в море.
Много часов радиоактивная туча висела над океаном, достигая даже
побережья, удаленного от острова на сто девяносто километров.
- А проциониды?
- Очевидно, на острове их было немного. Слабое, конечно, утешение -
ведь снаряд буквально стер остров с поверхности моря. Как только мы
поняли, что имеем дело с антиматерией, мы послали проционидам
предостережение, чтобы они покинули район, которому угрожала радиоактивная
туча. Однако, я думаю, было немало смертельных случаев и за пределами
острова. Все мы были подавлены происшедшим. Воспоминания о недавней смерти
Славского словно поблекли. Даже Логер казался надломленным, ведь
ответственность падала на него.
- Что за глупая, бессмысленная и ужасная история! - воскликнул я,
глубоко потрясенный рассказом Друга.
- Да. Это было страшно... Мы совершенно не знали, как выпутаться из
создавшегося положения. Логер даже хотел вернуться в солнечную систему, но
Гольден убедил его в бессмысленности такого решения. Гольден говорил, что
надо все как-то загладить. А кроме того, экспедиция должна выполнить
задание. Тем временем проциониды совершенно превратно поняли случившееся -
они расценили его как объявление войны. И не удивительно!..
- Вы, конечно, пытались выяснить недоразумение?
- К сожалению, проциониды не имели представления об атомном ядре, не
говоря уже об антиматерии, и не понимали, о чем мы пытаемся им сообщить. А
может быть, просто перестали нам верить! С той минуты они уже ни разу не
ответили на наши сигналы. Через неделю бесплодных усилий наладить контакт
Логер решил, что мы попробуем еще раз установить непосредственную связь.
Правда, о высадке человека на поверхность планеты, созданной из
антиматерии, не могло быть и речи...
Я обратил внимание на расхождения между рассказом и дневником.
- Ты же писал... - начал я, но он не дал мне закончить.
- Подожди! Это было только начало! Видно, немного ты понял из тех
отрывков, - он показал на листки, - если не знал ни об антиматерии, ни о
скафандрах с электромагнитной защитой.
Я потянулся к страницам.
- О скафандрах там что-то было. Но я не догадался, какие они.
Неужели?..
- Эх! На все найдется средство! Даже на антиматерию! Сначала разговор
шел только о роботах. О людях еще никто не думал. Проциониды не отвечали
на сигналы, а в остальном вели себя, как прежде. Мы наблюдали за ними в
телескоп, делали снимки и измерения, время от времени - неглубокое
зондирование. Наконец, спустя пять недель, Логер, Петерсен и Кален
закончили сборку двух роботов, которые могли опускаться в этот антимир,
передавать телевизионные изображения и производить наблюдения вблизи.
- Но вы ведь имели дело с неионизированной антиматерией, не поддающейся
влиянию полей. Каждая частица воздуха, столкнувшаяся с аппаратом...
- Вот именно! - перебил меня приятель. - Нельзя было допустить такого
столкновения! Логер и Петерсен напали на мысль окружить робот слоем
ионизированной антиматерии, удерживаемой на расстоянии при помощи мощного
поля. Ионизацию вызывала аннигиляция частиц, которые проникали сквозь
поле. Увеличение количества частиц, проникающих сквозь защитный слой,
вызывало усиление ионизации и тем самым усиливало защитный покров,
уменьшая аннигиляцию. Умело регулируя поле, можно было поддерживать своего
рода равновесие, с тем чтобы защитное поле не устраняло аннигиляцию, а
только чрезвычайно замедляло ее. Робот был снабжен двумя ионными
двигателями: одним - ракетным, на плазме, создаваемой из собственных
запасов материи, работавшим в космической пустоте, где не надо было
включать охранного поля; другим - внешнего типа, поступательным,
работавшим только при включенном поле в антиматериальной атмосфере.
- Каким образом?
- Поле не только отталкивало ионизированные частицы антиматерии и
охраняло робот от столкновения материи с антиматерией, но могло
отбрасывать эти частицы в определенном направлении, создавая реактивную
тягу. Изменяя направление отталкивания, можно было свободно маневрировать
машиной. Это, несомненно, было удачное изобретение. Аппарат имел только
два существенных недостатка: немилосердно нагревался, и поэтому
приходилось применять весьма интенсивное охлаждение, а кроме того,
антиматерия в твердом состоянии могла проникнуть сквозь защитный слой и
вызвать взрыв. Но тогда это казалось нам несущественным. Кален, кроме
того, задумал сумасшедший план создания магнитного подъемника,
позволяющего переносить на орбиту корабля антиматериальные предметы из
железа. Это было бы неплохим началом и открывало перспективы создания
робота с твердой антиматериальной защитой.
- И такой снабженный полем робот мог садиться на планету?
- В точном значении этого слова - нет. Он только висел над поверхностью
в антиматериальном воздухе. Первый робот такого типа вел сам Логер.
Одновременно мы выслали предупреждение, чтобы жители планеты не пытались
атаковать машину. И в этом, пожалуй, была ошибка.
- Не понимаю.
- Для проционидов это явилось подтвержденном их опасений, что мы
собираемся овладеть планетой. Они встретили робот чем-то вроде
заградительного огня. Технический уровень - где-то между концом XIX -
началом XX века на Земле. Примитивные снаряды с реактивными двигателями
взрывались, словно шрапнель, над местом, которое Логер выбрал в качестве
цели первого полета. Только случай да быстрая реакция Логера помогли
избежать катастрофы. Он поднял машину на высоту двадцати километров, и мы
принялись решать, как поступать дальше. Тут-то Логер впервые показал свое
настоящее лицо. Большинство экипажа считало, что надо отступить и
возобновить попытки оптической связи. Логер выслушал всех, а потом
высказал собственное совершенно противоположное мнение, не допустив
дальнейшей дискуссии. Ты знаешь, какие права предоставляются командиру
космического корабля, какую власть он имеет за пределами сферы трех
населенных людьми планет. Так должно быть. Но тогда это было просто
авантюризмом. И даже хуже. Логер приказал Калену установить на втором
роботе скорострельный автомат, который должен был защищать первый. Второй
робот должен был пилотировать я. - Он умолк и нервно смял в руке
исписанную страницу.
- Но ведь не намеревались же вы атаковать проционидов? - начал я, но
вопрос, по-видимому, не дошел до сознания моего друга, так как он
продолжал, словно не слыша.
- Приказ был коварным! Логер хотел отыграться на мне: я был самым ярым
противником вооружения робота.
- А уполномоченный? Ведь космический закон гласит, что высаживаться
можно только с разрешения жителей планеты. Неужели...
- Как же ты наивен, Зеленый Глаз! - перебил он с иронией. - Одного
закона мало, надо иметь совесть. Я говорил, что Гольден легко поддавался
чужому влиянию. Правда, я отчасти понимаю Логера: тут был принципиальный
вопрос о выходе из тупика. Мы все тогда единодушно решили, что о
возвращении не может быть и речи, что надо как можно скорее добиться
взаимопонимания и начать исследовательские работы. Разница была только в
выборе средств. И именно тут проблема приобретала принципиальный характер.
Гольден поддержал Логера, пояснив, что посылка робота не высадка, а лишь
способ установить контакт с жителями планеты. К тому же проциониды не
подавали сигналов, которые можно было бы рассматривать как нежелание
разрешить посадку. Конечно, все это было чистейшей софистикой: обстрел
робота, несомненно, следовало понимать как сопротивление. Однако Логер не
допустил, как я говорил, дискуссии.
- И ты пилотировал этот робот?
- А что я мог еще сделать? Согласно инструкции, я вел машину на
расстоянии тридцати километров от робота Логера. И в случае опасности
должен был применить оружие.
- В мире антиматерии!
- Скорострельный автомат - это что-то вроде пистолета-пулемета,
выбрасывающего снаряды весом в несколько граммов. Снаряды могут быть
любые, вплоть до ядерных. Там же было достаточно обычной материи.
Разумеется, снаряды были снабжены небольшими генераторами поля. Я тебе уже
говорил, что более массивный снаряд такого рода с большой кинетической
энергией может проникать сквозь защитное поле. Ясное дело, он тотчас
соударяется с частицами газа атмосферы, и начинается аннигиляция,
замедленная самоиндуцирующимся полем. При столкновении с твердым телом или
жидкостью наступает взрыв, сравнимый с взрывом маленькой аннигиляционной
бомбы. Это было довольно грозное оружие, несмотря на небольшую массу
снарядов. Выдумка Логера, на это у него ума хватило!
- Ну и?..
- Именно тогда все и началось, - сказал Конопатый, угрюмо глядя в пол.
- Логер направил свой робот к районам, покрытым растительностью, где
построек было немного и, как казалось, не могли скрываться военные машины.
Робот беспрепятственно добрался почти до самой поверхности планеты и летел
на небольшой высоте в направлении ближайшего города. Мой робот висел на
высоте двадцати пяти километров, откуда я наблюдал за нужным районом.
Логер как раз находился над городом, когда я заметил на экране радара на
расстоянии восьмидесяти километров два больших летательных аппарата,
направлявшихся к городу.
- У проционидов были самолеты?
- По форме они скорее напоминали дирижабли. Длинные "сигары" с
отверстием посередине. Какая-то смесь колеоптера с дирижаблем. "Сигары"
двигались в направлении города со скоростью свыше ста километров в час, и
следовало предполагать, что это примитивные боевые машины. Я предостерег
Логера, но он как раз заметил на крыше самого высокого здания города
длинный стержень, показавшийся ему изготовленным из железа. Логеру во что
бы то ни стало захотелось проверить, не удастся ли ухватить стержень
электромагнитом. Он приказал мне по возможности дольше задержать те две
"сигары", конечно избегая столкновения. Тем временем ситуация приняла
непредвиденный и очень опасный оборот. Замеченный Логером стержень был
намертво прикреплен к крыше. В нем действительно содержалось железо, так
что его удалось ухватить кольцевым магнитом, но, конечно, не могло быть и
речи о том, чтобы поднять его вверх. Логер выключил электромагнит, но
ракета оставалась неподвижной.
- Авария?
- Нет. Стержень, торчавший из крыши, сам был чем-то вроде
электромагнита, а приплыв ионов в защитном поле робота вызывал путем
индукции возникновение притяжения. Ведь для того чтобы снять со стержня
магнитное поле и подняться в воздух, надо было как раз отбросить ионы
вниз, вдоль оси стержня.
- Поразительная история...
- Случайность, но виноват был Кален, не предусмотревший такой
возможности. Ситуация стала трагической: робот не мог стартовать, а тем
временем "сигары" шли на помощь городу. О том, чтобы их задержать, нечего
было и думать. При виде моего робота "сигары" стали расходиться, причем
одна из них попыталась окружным путем добраться до города, а другая шла
прямо навстречу мне. С расстояния около трех километров они открыли огонь.
Однако, прежде чем их ракетные снаряды пролетели необходимое расстояние и
взорвались, я успел поднять робот вверх на десять километров. Я сказал
себе, что не буду уничтожать эти машины, но оказался припертым к стенке.
Робот Логера был не в состоянии стартовать и его в любой момент могли
атаковать. Аннигиляция означала бы гибель города. А ведь экипаж "сигар" не
мог знать об этом и направлялся к городу именно для уничтожения
космического пришельца. Было совершенно исключено, чтобы мы успели
объяснить жителям, в чем состоит опасность, прежде чем дело дойдет до
катастрофической атаки. Мне казалось, что я схожу с ума. Я проклинал
Логера и Калена, а одновременно убеждал себя, что в данный момент
единственным спасением для города является уничтожение обоих боевых
кораблей. Тем временем машины все ближе подходили к городу, обстреливая
мой робот при каждой попытке задержать их.
Нервная судорога пробежала по лицу Конопатого. Я почувствовал, что и
мне что-то сжимает горло.
- И ты уничтожил эти дирижабли? - с усилием спросил я.
Он кивнул, не глядя мне в глаза.
- Я знаю, тогда не было другого выхода, - сказал он тихо. - Я не
мягкосердечный человек, многое повидал, но не могу убивать. Не могу не
думать. Еще сегодня не могу отделаться от ощущения, что тогда все могло
быть иначе.
- Вы не боялись, что застрявший робот может быть атакован жителями
города? - попытался я возобновить разговор.
Он долго глядел на меня, словно не понимая, о чем я говорю, наконец
ответил уже немного спокойнее:
- Было одно счастливое обстоятельство, исключавшее нападение снизу.
Крыша строения представляла собой широкую вогнутую террасу, так что ни с
соседних домов, ни снизу робот виден не был. Они могли напасть только с
воздуха или пройти каким-нибудь ходом через крышу. Однако никто,
по-видимому, не решался на такого рода встречу. Проциониды всегда избегали
наших машин. Да и нечему удивляться.
- Они не возобновили атак с воздуха?
Он горько усмехнулся.
- Это было только начало. Мы уничтожили еще тридцать два летательных
аппарата, прежде чем проциониды поняли, что атаки не имеют смысла. Это,
увы, уже была война. Ненужная, лишенная даже крупиц логики. Самое худшее,
что мы не могли прекратить военных действий, пока не были смонтированы
приспособления для освобождения робота. Петерсен и Кален делали, что
могли. Но лишь спустя четыре недели им удалось закончить монтаж третьего
робота. Это было необходимо, так как второй должен был оборонять первого.
Третий робот снабдили ускорителем, излучающим узкий пучок протонов большой
энергии. Вызывая этим потоком аннигиляцию, удалось наконец отделить
злосчастный стержень. Этот месяц окончательно меня вымотал. Я был
совершенно надломлен психически. Когда наконец все три робота вернулись на
"Маттерхорн", я уже буквально ни на что не годился. Лишь через два месяца
Гибсон, корабельный врач, поставил меня на ноги. Но было уже поздно. Хотя,
как знать? Может, это была только моя глупость? Может, не надо было
потакать Логеру, а просто пальнуть ему в лоб или...
- О чем ты говоришь? - спросил я, чувствуя, что Конопатый опять
начинает перескакивать через события и путаться в них.
- Видишь ли, - начал он с явной неохотой, - за эти месяцы, вместо того
чтобы улучшить положение, Логер и его клика окончательно все обострили.
Клика маньяков и авантюристов!.. А было так: уже снимки "Бумеранга-12",
которые давали только весьма общие представления об архитектуре и
градостроительстве проционидов, произвели сильное впечатление на людей. Но
то, что показали камеры роботов, было настоящим чудом! У этих существ
скульптура и архитектура играют какую-то особую, доминирующую роль. Даже
те несчастные "сигары" были необычайными произведениями искусства. С ними
нельзя равнять даже наши галеоны периода Возрождения и барокко. Это были
сооружения с какими-то странно легко входящими в душу человека
пластическими формами. Наши искусствоведы просто потеряли головы.
Рассматривая города проционидов вблизи, они словно ошалели. Это передалось
Гольдену и Логеру. Да что там говорить! Даже Кален и Петерсен не остались
безразличными, хотя искусство их и не интересовало. И тогда, наперекор не
только Космическому праву, но и вообще здравому смыслу и логике, несмотря
на то, что и дальше не было никакого взаимопонимания с проционидами, стали
посылать роботов на поверхность планеты, в города и большие селения.
Начались съемки, измерения, систематизация, классификация. Начались вздохи
и сожаления, что это антиматерия, что невозможно увидеть все поближе,
собственными глазами. Хотя бы сквозь стекла скафандров.
- А проциониды?
- Что проциониды! Разве могли они рассматривать нас иначе как врагов?
Иногда доходило до стычек. Правда, они уже не пытались атаковать роботов,
но огнем преграждали им путь к некоторым объектам, городам и островам.
- А вы?
- Сначала Логер отдал ясный приказ, запрещавший нападать на
проционидов, и велел отступать в случае атаки с их стороны. Но позже
бывало всякое.
- И вы не могли им объяснить, что это только недоразумение, трагическое
стечение обстоятельств! Ведь легче добиться взаимопонимания при
непосредственном контакте, чем на расстоянии, рисуя картинки в
пространстве.
- Ошибаешься. Решают не средства связи, а смысл информации. Это может
показаться парадоксом, но общий язык в области отвлеченных понятий гораздо
важнее, чем в дословных значениях. Проциониды наверняка точно понимали
смысл переданных им изображений. Об этом свидетельствует то, что некоторые
указания они выполняли правильно и вообще прислушивались к
предостережениям. Однако проциониды считали нас врагами, агрессорами и по
меньшей мере наглецами, которых, если бы только было возможно, они выгнали
бы со своей планеты. И ни разу с момента возникновения конфликта они не
ответили на наши попытки наладить связь.
- А ты не думаешь, что это был своего рода бойкот?
- Вероятнее всего. А может быть, это связано с какими-то правилами
поведения, обязательными в их мире.
- Но вы сделали все возможное, чтобы исправить положение?
- В том-то и дело! - подхватил он. - Если бы я мог сказать, что все.
Если бы так... Но кто должен был это сделать? Сумасшедшие историки
искусства, которых не интересовало ничто, кроме скульптуры и архитектуры
проционидов? Или Петерсен, для которого факт открытия антимира означал
пересмотр стройной теории, над которой он работал всю жизнь? Может быть,
Кален, исступленно конструировавший все новые, все более необыкновенные
приспособления, позволявшие вести работы в мире антиматерии? Может быть,
Гольден или Логер, которые прежде всего думали о выполнении задания
экспедиции?!
- Но разве связь - не первостепенная задача?
- Да. Но не забывай, что нас разделяли тридцать четыре уничтоженных
воздушных корабля и полуторакилометровый остров, сметенный с поверхности
моря! Пришлось бы ограничить, а может быть, и приостановить
непосредственные исследования. Разве проциониды, зная правду, согласились
бы на их продолжение? Даже проявляя максимум доброй воли, разве могли они
подвергать себя, свои города, свои произведения искусства беспрерывному
риску аннигиляции?
- Ты хочешь сказать, что никто не был заинтересован в прекращении
войны? Ведь это же подлость, преступление!
- Никто никого за руки не хватал. Никто ничьих мыслей не читал. Гольден
смог бы тебе все обосновать согласно канонам Космического права. Однако
было бы неверно утверждать, что все думали так же. Гибсон открыто
добивался прекращения исследований, Гартер часто вступал в конфликты с
Логером, пытаясь втолковать проционидам ситуацию слишком открыто.
- Это лингвист-кибернетик?
- Да. Гартер прежде всего занимался связью с проционидами. Он был
полной противоположностью Гольдену и Логеру. Иногда казалось, что он
держит сторону не людей, а тех уродцев, что они ему ближе. Я на это не был
способен. Для меня они всегда были чуждыми существами. Но, возвращаясь к
теме, скажу: Кален тоже, особенно позже, был против методов, применявшихся
Логером. Не мог простить себе, что созданные им приспособления служили...
грабежу! Ведь это был грабеж. В наше время! Кто уполномочивал их забирать
что-нибудь с поверхности планеты? Тут вопрос не только в железе для
создания изоляционных систем. Одно дело - взятие проб антиматерии или
просто сырья, и совсем другое - произведения искусства тех существ.
Я начинал понимать.
- Значит, в том ящике?.. - я показал глазами на дверь, ведущую в
соседнюю комнату.
Конопатый замялся, секунду смотрел мне в глаза, словно раздумывая над
ответом.
- В некотором смысле... да. Это как раз из того периода, - ответил он
тихо. - Позднее Логер с Каленом и еще двое механиков начали строить снаряд
для высадки на планете и даже что-то вроде скафандров. Антиматерию, в
основном железо, обрабатывали на расстоянии, в пространстве, с помощью
полей. Удалось изготовить не очень толстые оболочки, отделенные полями от
поверхности самих скафандров и ракет. Такие аппараты могли садиться на
твердую поверхность, и притом без охлаждения, а индивидуальные скафандры,
напоминавшие своим видом колокола, позволяли передвигаться в некоторых
границах в мире антиматерии. Я считал эту затею безрассудством, ненужным
риском. Без нужды подвергали опасности себя и проционидов. Достаточно было
секундной неполадки в работе аппаратуры. Стоило только полю где-либо
"протечь", и человек или корабль превратился бы в аннигиляционную бомбу.
Но они уже не обращали внимания на опасность. - Он на минуту задумался. -
Может, я зря все это рассказываю? Наверное, ты прочел в тех записках?
- Нет, нет, продолжай. Там есть еще упоминание о каком-то сокровище в
храме и бегстве жителей города, Но о чем идет речь - непонятно.
- О! Это было уже месяцами тремя позднее! Сначала Логер вообразил, что
ему предстоит "историческая миссия", что на IV планете следует создать
зародыш человеческой цивилизации, который выполнял бы роль центра,
руководящего переменами в обществе проционидов. Однако разве можно было
говорить о положительном влиянии людей, если проциониды, как правило,
убегали при виде наших машин и прятались в домах? Внутрь строений вообще
невозможно было попасть, так как проциониды значительно меньше нас.
Собственно, это были вовсе не культурные контакты, а односторонние
наблюдения и исследования.
- И часто доходило до столкновений?
- В основном исследования ограничивались небольшим районом площадью в
несколько сот квадратных километров, и прежде всего городом, расположенным
в центре. Тут можно было двигаться довольно свободно, но в некоторых
пунктах планеты жители не допускали посадки наших машин. Растущее
беспокойство и даже агрессивность проциониды стали проявлять, когда наши
деятели начали добывать для подробных исследований и замеров некоторые
предметы непосредственно из строений или из других труднодоступных для
автоматов и людей в скафандрах мест. В частности, дело дошло до открытой
стычки во время исследования структуры длинного скульптурного элемента,
украшавшего узкий проход между двумя строениями. Гордон пытался отделить
этот элемент от стены и был закидан камнями, что, впрочем, не причинило
ему большого вреда, так как небольшие куски антиматерии отскакивали от
панциря. Будь у них большая масса или скорость, положение могло бы стать
небезопасным. А другой раз толпа пыталась сжечь Логера внутри большого
низкого строения. Логер снес его выстрелом из пистолета. Позже он объяснял
свой поступок тем, что, мол, не выдержали нервы, но факт остается фактом.
Гартеру же, собственно, нечего было объяснять проционидам. Где уж тут
говорить о взаимном доверии? Наконец дошло до истории со светящимся шаром.
Знаешь, в том храме в городе, который мы называли Столицей Желтого
Континента... Логер настаивал на том, что этот странный шар надо забрать в
солнечную систему. Я в споре участия не принимал, так как ни разу не летал
на планету.
- Почему?
- Видишь ли... - он замялся, - все не так просто. Не думай, что я но
доверял скафандрам. Такая смерть - лучшая из смертей. Конечно, при
условии, что поло исчезнет сразу, а не будет слабеть постепенно, пропуская
все больше частиц. Но предприятие наше становилось все более
бессмысленным. Я был против подобных исследований. Потом, когда базу
перенесли к столице... - Он резко переменил разговор: - А с тем шаром
действительно произошла странная история. Почти все предметы, которые
создают проциониды, почему-то вызывают у людей приятные ощущения. Может
быть, тут проявляется коллективное внушение. Не знаю. Во всяком случае,
светящийся шар содержал в себе что-то такое, что действовало на людей
чрезвычайно сильно. И притом на всех. Ланг и Гибсон считали, что дело в
электромагнитном излучении особого рода, вызывающем путем индукции такие
изменения в ритмах биотоков человеческого организма, которые мы
воспринимаем как особенно приятные.
- И поэтому они разместили базу там, в храме?
- Нет, нет, - поспешно возразил мой друг. - Действие шара не было
настолько уж сильным, чтобы мы потеряли рассудок. С базой было иначе.
Сначала Логер пробовал убедить проционидов перенести шар к транспортной
ракете. Но они покинули город. За одну ночь! Весь город с многомиллионным
населением!
- Прекрасная организованность!
- Да! Это они сумели! Обладай проциониды нашей техникой, положение
могло бы быть чрезвычайно неприятным. Логер выбрал для базы место,
окруженное особым поклонением проционидов, по форме оно немного напоминало
крепость. Сначала казалось невероятным, чтобы они навсегда покинули такой
большой богатый город. Однако прошло две недели, а никто не возвращался.
Попытки контактов, как ты знаешь, закончились провалом. Проциониды явно
оказывали пассивное сопротивление. За это время на дне амфитеатра Логер и
Петерсен оборудовали павильон и оттуда совершали вылазки в глубь города.
Там было огромное количество произведений искусства. Некоторые, более
легкие и в первую очередь те, что не были прикреплены к основаниям,
удавалось перенести на базу при помощи транспортной ракеты. Производить
исследования в опустевшем городе в одиночку опасались. Была вероятность
нападения, а тем временем... Если предмет был слишком тяжел или соединялся
с почвой, дело усложнялось. Поля скафандров были слишком слабы, а о
создании без помощи проционидов роботов из антиматерии, управляемых на
расстоянии, как это планировал Логер, нечего было и думать. Наконец
Гольдену пришло в голову перевести вверх, на орбиту "Маттерхорна"
некоторые небольшие, но особенно интересные предметы. Это было уже слишком
для моих нервов. Я сказал, что не приму ни одного килограмма груза, и,
когда, несмотря на мое предупреждение, они прислали несколько таких
предметов, я уничтожил их, вызвав аннигиляцию.
- Об этом я читал. Потом Логер закрыл тебя в аварийной камере?
- Еще немного - и я сдох бы там от голода и жажды. Меня спас
робот-координатор, открывший аварийный люк.
- Как это случилось?
- Сам не знаю... Думаю, ему просто что-то "не понравилось" внутри
корабля. Между прочим, он имел задание следить за исправностью систем
корабля. Конструкторы не исключали возможности каких-нибудь
неожиданностей, аварии. В этом случае координатор вмешивался, чтобы
восстановить нормальное положение. По-видимому, мое многодневное
пребывание в аварийной камере и стуки в дверь были ненормальным положением
с точки зрения автомата.
- Ты уверен, что Логер, закрывая тебя в аварийной камере, хотел таким
образом...
Он отрицательно покачал головой.
- Сначала и я так думал. Но, пожалуй, он не имел намерения меня
"прикончить". Хотел только изолировать, арестовать, чтобы я не вступил в
контакт с Каленом, Гибсоном и Гартером. Логер боялся бунта. Если бы за
нами шло две трети экипажа, Логер был бы вынужден уступить. Поэтому всех
остальных он держал при себе на базе. Меня боялся больше всего. Он не мог
предвидеть, что не вернется на корабль.
- И они все остались на планете?
- Эх, глупейшая история! Ужасно глупая! Дали себя живьем похоронить!
Сами влезли в ловушку. Когда я в первый раз взглянул в телескоп, меня
пробрала дрожь. База стояла на дне амфитеатра, тут же, рядом с шаром. И
все было как будто на месте, но весь храм, до самого края усеченной
пирамиды, заполняла какая-то стеклянная прозрачная масса. В первый момент
я подумал, что это вода. Но это была не вода. Застывшее стекло! А они были
там, внутри амфитеатра, словно мошки в янтаре. Все роботы, даже простые
приборы, сконструированные в последние дни Петерсеном, были там, на дне,
собранные вокруг шара, который сквозь эту кристаллическую глыбу продолжал
сверкать своими многоцветными огнями.
- Но что же, собственно, произошло?
- Логер решил оторвать шар от цоколя. Подтянули всех роботов. Но, когда
удалось сдвинуть его с места, из отверстия под ним хлынул поток какой-то
жидкости, которая в несколько секунд заполнила дно амфитеатра, быстро
застывая. Люди едва успели укрыться внутри павильона и соединенной с ним
ракеты. Но взлететь ракета уже не могла. Клеевидная субстанция выливалась
не только снизу. Она лилась также из нескольких боковых отверстий, о
существовании которых никто и не догадывался. В несколько секунд храм был
затоплен.
- И ты все это видел?!
- Нет. Позже мы установили связь при помощи световых сигналов, так как
радио не работало. Тут-то я все и узнал. Ведь они там, в затопленной базе,
жили. А я не мог им помочь, - добавил Конопатый, словно оправдываясь. - Не
мог. Не располагал никакими приспособлениями, никакими транспортными
средствами, имеющими защитное поле. Все ракеты Логер стянул туда, на
планету. Проциониды выбрали подходящий момент! Они все время наблюдали за
нами и знали, насколько мы беспомощны, когда нас окружает твердая
антиматерия.
- А изнутри павильона нельзя было что-то предпринять?..
- Я же говорю: все приспособления оказались затопленными, погребенными
в стеклянной массе! Как можно пробиться при помощи полей сквозь
антиматерию? Только с помощью аннигиляции. А именно это и было невозможно,
так как означало бы смерть! Прежде всего от гамма-излучения. Люди внутри
пытались растопить стекловидное вещество, усиливая напряжение поля, но из
этого ничего не получалось. Нужна очень высокая температура, а значит - и
охлаждение. А они не могли разбрасываться энергией, хотя имели возможность
использовать охладительную аппаратуру ракеты. Ведь если бы не хватило
энергии, если бы даже на мгновение наступил перерыв в ее подаче из
реактора, вся база превратилась бы в колоссальную аннигиляционную
супербомбу!
Он умолк, а я был так потрясен, что не мог произнести ни звука.
- Не известно, живы ли они еще, - помолчав, угрюмо произнес Конопатый.
- Не помню, на какое время могло хватить энергии их роботам. Ведь
достаточно, чтобы только у одного сдало поле. Только у одного! Последние
недели роботы потребляли много энергии. Если говорить о базе и ракете, то
думаю, что Петерсен нашел бы выход из положения. Он мог даже создать
какой-нибудь аннигиляционный реактор, соединяющий нашу материю с
антиматерией планеты. Но я им помочь не мог. Не мог помочь. Не мог
убивать! - выдавил он голосом, дрожавшим от возбуждения. - Логер хотел,
чтобы я принудил проционидов освободить базу. А как я мог их принудить?
Только убивая. - Он поднял голову и долго в упор смотрел на меня. - Скажи!
Разве я мог?!
Я не знал, что ему ответить. Рассказ, хотя и убедительный, был тем не
менее односторонним, а события - столь необыкновенными, что любые попытки
- оценить их, пользуясь аналогиями, были невозможны.
- Ну, скажи, - настаивал мой друг, - а ты, ты поступил бы иначе?
- Не знаю. Наверное, нет, - неуверенно ответил я.
Он резко перегнулся через диван и схватил меня за руку.
- Так, значит... Так, значит, ты думаешь, что надо было... что можно
было иначе?
- Ничего я не думаю! - возразил я довольно резко, вырывая руку. - Мне
трудно сказать что-нибудь определенное. Я не знаю всех обстоятельств, не
знаю технических возможностей, которыми ты располагал.
- У меня не было никаких возможностей. Я мог только убивать!
Уничтожать! Значит, ты думаешь, что надо было принудить проционидов силой?
- Я этого не говорил. Но ты хоть пытался им объяснить световыми
знаками, что если они не освободят твоих товарищей, то рано или поздно
доведут дело до взрыва, а значит - до полного уничтожения их столицы?
- Я знал, что ты об этом спросишь, - ответил он с горечью. - Все вы
спрашиваете одно и то же. Словно это изменило бы положение. А если бы они
их освободили, то какие у тебя гарантии, что Логер не стал бы мстить?! Не
сомневайся - я старался объяснить проционидам, как обстоит дело. Может
быть, они освободили наших. Кто знает?.. - Конопатый как-то странно
взглянул на меня. - Да, наверняка освободили. Наверняка.
Я был обескуражен.
- Что ты говоришь?! Ведь только что ты утверждал...
- Допустим, что они никогда не были заключены, - сказал Конопатый,
меняя тон. - Что вообще не было никакой ловушки.
Бредит? Нет, это не было бредом. Он говорил совершенно нормальным
голосом. Мне показалось, что на губах у моего друга промелькнула усмешка.
Неожиданная мысль пришла мне в голову.
- Значит, неправда, что база была затоплена?
- Допустим, - он снова как будто улыбнулся.
- Но почему... почему ты не принимаешь участия в новой экспедиции?
Конопатый вдруг побледнел. Глаза удивленно расширились. Но сквозь
удивление нетрудно было заметить еще одно чувство: страх.
- Что ты знаешь об экспедиции? - глухо спросил он.
- Знаю, что через пять дней фотолет SF-37 "Молния" должен стартовать со
специальной базы на Эросе. И знаю, что цель экспедиции - система Проциона.
А теперь знаю еще, что эта экспедиция - спасательная.
Конопатый поднялся с дивана и, казалось, готов был броситься, на меня.
- Ты... ты... - прохрипел он, - притворялся! Все время притворялся,
будто ничего не знаешь. Обманывал меня! Значит, даже ты! Даже ты!
- Не волнуйся, - пытался я успокоить его. - Я не собираюсь использовать
то, что услышал от тебя. Думаю, что...
- Я знаю: встреча со мной была подстроена! - резко оборвал меня
Конопатый. - Это была игра, рассчитанная на то, чтобы вытянуть из меня как
можно больше! Значит, вся история с пенсией была обманом? А я, глупец,
думал, что ты честный парень, каким был тогда, много лет назад...
Я чувствовал, что должен объясниться.
- Я не обманывал тебя, говоря, что ушел на пенсию. Полгода назад я
оставил редакцию и не собираюсь туда возвращаться. Хочу заняться
исключительно литературным трудом.
- И все-таки?.. - он подозрительно взглянул на меня.
- Три дня назад ко мне обратился старый товарищ. Я не мог отказать. Он
знал, что мы были друзьями. Да я и не хотел отказываться. Хотел увидеться
с тобой. Вспомнить старое.
- Ты наивен, если думаешь, что после всего этого я тебе поверю! Ты...
- Я еще не закончил! - спокойно перебил я его. - Не отрицаю, что моему
товарищу, главному редактору одной телевизионной газеты, хотелось получить
более подробную информацию об экспедиции "Молния" в систему Проциона. До
сих пор по этому вопросу не опубликовано никакого сообщения. Все упорнее
повторялись слухи о возвращении фотолета "Маттерхорн". Мой товарищ сказал,
что с этим загадочным делом связано твое имя.
- И потому ты рылся в моей комнате? И потому тщательно переснял на
микропленку содержание всех отрывков? - иронически спросил Конопатый.
Я чувствовал себя пойманным на месте преступления.
- Значит, ты все видел? - пробормотал я.
- Видел, - натянуто засмеялся он. - Все время наблюдал за тобой. Не
думай, что я настолько глуп и наивен. Я с самого начала тебя подозревал.
- Я сейчас же при тебе уничтожу пленку.
- Не трудись. Если хочешь, можешь передать своему товарищу эти снимки с
приветом от меня. А может, ты записал на пленку весь наш разговор?
- Нет.
- Жаль. Надо было прихватить магнитофон. Было бы готовенькое интервью.
- Но я не собираюсь оглашать содержание нашего разговора.
- Отчего же? Можешь! Если это тебе так уж важно...
В его тоне я почувствовал иронию и не знал, как реагировать на такую
странную перемену.
- Не понимаю, почему ты так просто соглашаешься. Ведь если до сих пор
не было никаких сообщений о "Маттерхорне", то, по-видимому, это секретные
сведения? Если бы ты захотел их огласить, удобных случаев было много...
Мой друг, все еще стоявший передо мной, сел. Снова долго и внимательно
он смотрел мне в глаза, словно хотел прочесть мои мысли.
- Спрашиваешь, почему я не запрещаю тебе опубликовать то, о чем ты тут
узнал? - медленно процедил он. - Может быть, ты и прав: это кажется
странным, что-то тут не вяжется! Можно поверить, что я единственный член
команды "Маттерхорна", вернувшийся на Землю, что эта экспедиция вписала не
самую прекрасную страницу в историю развития астронавтики. Можно поверить,
хотя с точки зрения нашей науки кажется маловероятным, что система
Проциона состоит из антивещества. Можно даже как-то объяснить, почему эта
история содержится в тайне. Ведь такого рода, мягко выражаясь, скандальный
случай не только чрезвычайно неприятен с точки зрения морали для нас
самих, но может повлечь за собой неисчислимые осложнения. Что скажут
жители системы Сириуса, с которыми так удачно складывается сотрудничество?
Не станет ли это препятствием в развитии межзвездных отношений? Надо
выслать другую экспедицию, которая подробно исследует все на месте. Многое
может вызвать сомнения, например правильно ли поступил один из участников
экспедиции, оставив своих товарищей в том мире на верную смерть,
независимо от того, какими соображениями он руководствовался. Все это
можно понять и всему поверить. Но ты не можешь понять, почему я так легко
соглашаюсь на опубликование этих материалов. А может быть, понять
нетрудно? - невесело рассмеялся Конопатый.
- То есть?
- А если все это выдумка?..
Я беспокойно пошевелился. Что могли означать его слова? Я ждал
дальнейших объяснений, но он молчал.
- Что... выдумка?
- Скажем, все!
- Но ведь экспедиция "Маттерхорна" действительно достигла системы
Проциона. А теперь "Молния"...
- Я не об этом. Ну хотя бы такой небольшой вопрос, будто я принимал
участие в экспедиции "Маттерхорна"? - издевался Конопатый.
- Всегда можно проверить по документам.
- А все то, что я рассказывал? У тебя есть хоть какие-нибудь
доказательства?..
- Но ты же говорил, что у тебя есть снимки проционидов!
- Верно, говорил. А ты их видел?
- Ну а эти странички? - я указал на исписанные листочки.
- Думаешь, только ты один способен писать повести? - снова рассмеялся
он.
- Не верю! Теперь ты врешь! Да и в той комнате...
- А! Если в этом дело... - он встал с дивана и открыл дверь.
Я почувствовал неприятное беспокойство. "А вдруг он сумасшедший?"
- Иди сюда! Смотри! - Он подошел к стоявшему посреди комнаты аппарату и
открыл крышку.
Внутри камеры, так же как и прежде, неподвижно в пространстве висел
таинственный предмет.
Мой друг взялся за один из нескольких выключателей, расположенных на
щитке управления.
- Нет! - я судорожно схватил его за руку.
Он покачал головой.
- Не бойся. Я не самоубийца и тем более не бандит.
Он повернул выключатель. Контрольное окошко осветилось ярким светом.
Там, где до этого висела "скульптура", виднелось облачко голубоватого
дыма, быстро расплывавшегося по стенкам камеры.
- Что это было? - пораженный, спросил я.
- Копия. Узкоспециализированный автомат воспроизводит записи.
- Копия чего?
Ответа я не дождался. Мой друг взглянул в окно и сказал:
- Светает. Пора браться за работу.
Я понял, что он хочет остаться один. Я сделал несколько шагов к двери и
остановился, чувствуя, что мы не можем так расстаться.
- Когда увидимся? - неуверенно спросил я.
- Не знаю. Может быть, снова через двадцать восемь лет.
- Уезжаешь?
- Да. Вероятно, даже сегодня.
- На Эрос?
- Может быть, - уклончиво ответил он, провожая меня к выходу.
- Я не стану об этом писать, - сказал я уже в дверях. - Может быть,
когда-нибудь потом.
Он положил мне руку на плечо и сильно сжал его, как раньше, в
студенческие годы.
Last-modified: Mon, 02 Apr 2001 17:45:43 GMT