ечной небесной супруги покойного. Белые Вдовы зовут к себе смерть, чтобы встретиться с тем, кто покинул их, чтобы уйти в светлый мир. Их обряды, молитвы, посты дарят шанс в двух ближайших рождениях вновь неразрывно связать свою жизнь с незабвенным! - Пошел ты... - с внезапною злостью ответила Айрин. - Да я лучше здесь проторчу, чем попрусь к твоим Вдовам! Ты понял? - Нарушив указ, вы покажете всем, что солгали Властителю, дабы использовать чистое чувство погибшего ради корыстной наживы. А это жестоко карается, - вновь улыбнулся Мельфор. - Дабы не подавать нехороший пример другим. Я вам вручаю указ, документы на ваше наследство и деньги, которые будут нужны для того, чтобы вам подготовиться и принять постриг так, как полагается. Айрин могла бы ответить, что хуже Энхайта уже ничего не придумаешь, а он ей понравился больше монастыря Белых Вдов, но смолчала. Погибни Кирк год назад, она и впрямь была бы благодарна за эту "особую честь", а теперь... Теперь это великое счастье пугало сильнее тюрьмы. Но попасть в крепость можно всегда, а пока... Пока Айрин не знала, что делать, однако возможность какое-то время побыть на свободе влекла куда больше застенка. Взяв свитки и темный кошель, (его вес впечатлял) Айрин вместе с Мельфором покинула крепость. Она полагала, что он скажет ей что-нибудь, объяснит перемену в судьбе, но Мельфор молчал. Только на выходе, хлопая дверцей кареты, промолвил с похабной насмешкой: - Второй раз постель не сработает, ты не отвертишься, Ящерка! Айрин не поняла, почему он назвал ее так. Когда карета Мельфора доставила Айрин к тому дому, где она раньше снимала свою комнатушку, хозяйка испуганно ахнула: - А мне сказали, что вы не вернетесь, и я сдала вашу комнату. К счастью, все вещи пока целы, я их связала в один узелок и засунула на чердак... Я их сейчас принесу! Айрин, взяв узел, долго топталась на месте, не зная, куда пойти. В конце концов, выбрав ближний трактир, она спросила там новую комнату и, заложив засов, вновь развернула указ, чтобы все просмотреть самой. Мельфор не лгал! Очень много почетных прав и отречение от своей жизни, от собственной воли, от шанса начать все сначала... Потом пришла очередь золота. Вытряхнув деньги на стол, Айрин долго считала их, словно боясь ошибиться. - Забрать их и скрыться в глуши, там, где меня не знает никто? Начать скромную жизнь приживалки в одном из забытых поместий? - мелькали безумные мысли. - А может быть, просто купить в некой лавочке яд и уйти? Этот выход казался вполне подходящим. Ее здесь не держит ничто, ее жизнь никому не нужна и бесплодна. Она - пустоцвет, непонятно зачем распахнувший свои лепестки... Как вообще мог возникнуть проклятый указ? Кто вмешался? Мельфор? Кто угодно, но только не он! Может, это Берольд неожиданно вспомнил о ней? - ...не отвертишься, Ящерка! Очень похоже на правду... И что это значит? Что он не совсем безразличен к ее судьбе? Так почему бы не сделать последний безумный шаг, чтобы достойно закончить ее сумасшедшую жизнь? Чтобы после вообще ни о чем не жалеть? Это будет забавно! И страшно... Последняя капля на чаше весов неудавшейся жизни, последний подарочек тем, кто отправил ее в монастырь! И послание Кирку... Туда, в беспредел, где их душам положено встретиться! Экстравагантный уход, о котором потом будут помнить... Властитель вернулся в столицу. Торжественный бал в честь такого события был очень пышным, однако Берольд не хотел оставаться. Явившись в числе самых первых гостей, чтобы выполнить свой светский долг и напомнить, что он существует, Берольд покинул дворец чуть за полночь. Вернувшись домой, он уже собирался пройти в свою спальню, когда понял: что-то не так! Слуги не разожгли очаг в главной гостиной, они не зажгли свеч, однако, переступив порог комнаты, Ящер мгновенно почувствовал, что он сейчас не один. В темном мраке гостиной скрывалась какая-то женщина! Пряный, слегка раздражающий запах духов витал в воздухе, щекоча ноздри и сильно тревожа фантазию. Берольд знал нескольких очень кокетливых дам, покупавших такие духи. При всех слухах, бродивших о них при Дворе, ни одна из прелестниц не стала бы с ним говорить даже на многолюдном приеме, а уж заявиться в дом за полночь, зная, что там они будут одни... Берольду не видел с порога, кто эта безумная гостья, и где она прячется. Шагнув к столу, на котором стоял канделябр, Звероящер зажег пять свечей. Огоньки не могли до конца разогнать полумрак, но Берольд понял: женщина в кресле, которое чуть в стороне. (Свет кусками выхватывал из темноты удивительно яркий, пронзительный пурпур атласного платья, сверкавшего резкими бликами.) Когда Берольд подошел, она не шелохнулась. Еще не успев рассмотреть лицо, он неожиданно понял, что женщина спит. Вероятно, она слишком долго ждала и сама не заметила, как задремала. Теперь он узнал ее! Айрин, незваная гостья из Гокстеда... Смерть старых сказок, загадочный призрак из прошлого и совершенно реальная женщина... Каждый раз, видя ее, Берольд думал, что это последняя встреча, однако она вновь и вновь появлялась с ним рядом, не в силах избегнуть той роли, что ей отвела Судьба. Берольд не понимал, кто впустил ее в дом, и зачем. Айрин ведь получила все, о чем мечтала, теперь ей положено быть в своем новом поместье, а вовсе не здесь. Айрин пошевелилась, прикрыла рукой глаза, словно ее потревожил свет, и, резко вздрогнув, проснулась. - Давно ждешь? - спросил Берольд. - Слишком давно, - недовольно ответила гостья. - И нечего мне светить прямо в глаза! - Испугалась? - Чего? Твоих свечек? - спросила она, постаравшись, чтобы ее вопрос прозвучал легкомысленно и беззаботно. - Поставь ты их лучше куда-нибудь и зажги все остальные, а то стало слишком темно. - Ничего, я люблю темноту, - усмехнулся Берольд. - А я нет, - улыбнувшись немного фальшивой улыбкой, ответила Айрин. - Люблю яркий свет! - Для чего ты пришла? Что тебе нужно? - Может, я просто соскучилась? - глядя Берольду в глаза, заявила она. - Может, все эти дни я жила только мыслью о будущей встрече? Мечтала, как смело войду к тебе и скажу: "Я полюбила тебя, едва только увидела!" Веришь мне, а, Звероящер? Не веришь?! И правильно делаешь! - Ну почему же? Мне нравится слушать такое. Один на один... В темноте... - (тон Берольда был ровным и очень холодным.) - Мне нравятся смелые женщины с теплою кожей, которые сами идут ко мне... Как я могу не поверить? Он явственно чувствовал, как напряглось тело Айрин, когда он коснулся ее плеча, провел рукой по открытой груди. Но она не потупила взгляд, не отпрянула, не оттолкнула его. Только злая безумная вспышка сверкнула в бездонных глазах, как тогда, на балу. - За тобой должок, Ящер! Ты слышишь, чудовище Лонгрофта? - Да? - Если ты позабыл, то я очень охотно напомню, что ты написал в этом маленьком свитке: "...Найдется дурак, что поверит словам этой женщины... Станет ее защищать, несмотря на все слухи и сплетни, не требуя платы... То я подарю ей поместье и буду выплачивать два раза в год..." Тот дурак - это ты, Звероящер. Я знаю, что именно ты меня вытащил! Скажешь, все было не так? Узнаешь его? - Думаешь, твоя бумажка хоть что-нибудь значит? - спросил Берольд, взяв свиток. Шагнув к столу, на котором оставил подсвечник, Берольд поднес тонкую трубочку к пламени ближней свечи. Она вспыхнула прежде, чем Айрин успела вскочить и схватить его за руку. - Знаешь, ценю беззастенчивых жадных девиц, - обернувшись и стиснув ее обнаженные плечи, почти прошипел Берольд. - С ними я вновь становлюсь собой, херписом из Черных Скал! Знаешь, Айрин, что это такое? Должна знать, ведь ты росла в Гокстеде! Если Берольд ждал, что Айрин начнет вырываться, то снова ошибся. Она не вздрогнула, даже когда он рванул ткань атласного платья так, что золотистые бусины вышивки брызнули в стороны. То, что случилось потом, Берольд понял не сразу, поскольку уже не владел собой. Он осознал это позже, под утро, немного опомнившись. Когда Берольд, схватив Айрин, сорвал с нее платье, она вдруг прильнула к нему, словно долго ждала этой бешеной вспышки, как будто боялась, что он передумает и оттолкнет ее. - Я не хочу в монастырь... Я хочу жить... - шептала она, обнимая его. Когда серый рассвет осторожно вполз в комнату, Айрин заснула, прижавшись к его груди. Перебирая блестящие черные пряди ее волос, Берольд не знал, что и думать. Он не понимал Айрин, не представлял, что она замышляет, какая особая Сила ее подтолкнула к нему... Айрин не собиралась тянуть время, зная, что может потом передумать. Купив в ближней лавке атлас, она несколько дней шила платье, которое ей совершенно не нравилось, но, без сомнения, было во вкусе Берольда. Закончив шитье и примерив обновку, она пришла к выводу, что вполне может сойти за особу, которая ищет любовника. Лента в прическу... Помада в тон платью... Духи... (Айрин не разбиралась в них, просто спросила торговца, что нужно купить, если хочешь "свести с ума".) Все это время Айрин была совершенно спокойна, готовясь к свиданию как к новой партии в "капли". Она знала, с чего начнет, как потом поведет игру и чем ее завершит. Айрин тысячу раз представляла, как с милой улыбочкой скажет: "Зашла кое-что вам вернуть! Ведь нельзя, чтобы люди узнали о том, что Звероящер Властителя может вступиться за бедную женщину, ставшую жертвой интриги. Вам нужно беречь репутацию!" - после чего отдаст свиток. Они поболтают чуть-чуть, как тогда, в первый раз, посмеются... Она будет очень мила и игрива. Когда же Берольд повторит предложение вместе подняться наверх, Айрин скажет, что только об этом и думает, но... Монастырь Белых Вдов! Она вовсе не жаждет идти туда, Айрин мечтает остаться с Берольдом... Однако не может... Как жаль! Он так нравится ей... Ход дальнейших событий пока был не так ясен, но Айрин знала одно. Поначалу открытое хамство Берольда бесило, ее оскорбляла мысль, что Звероящер относится к ней, как к особому блюду, которое он может съесть, если купит. Теперь же, вмешавшись, он сделал то, что сам считал верхом глупости: просто помог. И протест растворился, исчез, уступив место теплому чувству симпатии и благодарности. Значит, ей будет нетрудно ответить на чувство Берольда. Куда легче, чем уйти в тот монастырь! В глубине души Айрин, конечно же, знала, что многое просто придумала, что Берольд может быть и не при чем во всей этой истории, что Звероящер способен себя повести совершенно не так, как ей нужно. Однако любой конец был предпочтительней участи, что предлагалась указом! - Все будет нормально, - внушала она себе, но первый знак на пути был не слишком хорошим. - Хозяина нет, он вернется домой поздно, - бодро ответил слуга, когда Айрин его попросила впустить ее. Ей нужно было вернуться, однако она не рискнула, почувствовав, что второй раз уже не придет. Все те сказки, которыми Айрин себя утешала, исчезли, развеялись в дым у порога дворца Звероящера, ей стало страшно. - Сейчас или больше уже никогда! - пронеслось в голове, и она постучала опять. "Я хочу подождать, - очень твердо ответила Айрин слуге, когда он повторил ей все, что говорил в первый раз. - Проводите меня в залу, где он встречает гостей!" Она точно не знала, что ей помогло: твердый тон или пара монет, но слуга пропустил ее. И, оказавшись в гостиной, Айрин вновь ощутила прилив сил, поверила, что все пройдет хорошо. Время шло, а хозяина не было, Айрин опять начала волноваться. Уже начинало смеркаться... Слуга предложил ей уйти, но она отказалась. Она полагала, что он зажжет свечи, которые были в гостиной, однако слуга вышел, не предложив это сделать, а Айрин не стала просить. Ей опять стало не по себе. Страх... Решимость... Надежда... Тревога... Ее настроенье качалось, подобно доске на веревках, качелям в поместье, которые Айрин любила. Потом накатила усталость, и Айрин закрыла глаза... Разбудил ее свет от свечи. Вокруг было темно, словно кто-то закрыл окна шторами, и Айрин вдруг поняла, что уже ночь. Берольд стоял рядом, и Айрин вдруг сделалось жутко. До этой минуты она полагала: "чудовище Лонгрофта" - самый простой человек. Невоспитанный, грубый, распущенный, очень испорченный властью, однако такой же, как все. Его мрачное прозвище, как и ужасные слухи - плод буйной фантазии тех, кому нечем заняться. Теперь же, в ночной темноте, Айрин ясно увидела, что глаза Ящера светятся красным огнем, а лицо - словно застывшая маска. Ей вдруг померещилось, что, если он улыбнется, то вместо зубов Айрин ясно увидит клыки. - Давно ждешь? Она что-то ответила, силясь скрыть дрожь, охватившую тело. Свет! Айрин сейчас отдала бы достаточно много за то, чтобы сотня свечей, наполнявшая комнату, вспыхнула ярким огнем! - Для чего ты пришла? Что тебе нужно? Не в силах хотя бы на миг отвести взгляд от жутко пылающих глаз, Айрин что-то ему отвечала... Когда он коснулся ее, то она содрогнулась от ужаса, но не смогла оттолкнуть Звероящера. Словно лишившись всех сил, Айрин лишь ощущала, как он гладит грудь, чуть прикрытую вырезом платья, стараясь нащупать сосок... И внутри, прогоняя мистический страх, начала закипать сумасшедшая злость. Если ты Звероящер, не жди человеческих чувств и не жди благодарности! Хочешь - плати! И по самой высокой цене! - За тобой должок, Ящер! Читая на память текст свитка, она обвиняла его, насмехалась, стремилась хоть как-то задеть и унизить за то, что поверила хоть на минуту в способность Берольда жалеть и сочувствовать. - Думаешь, эта бумажка хоть что-нибудь значит? Она понимала, что нет, но она перестала бояться. Вообще! Не желание силой отнять у Берольда дурацкую грамотку, а сумасшедшая вера в то, что ей теперь можно все, подтолкнули вскочить и попробовать выхватить свиток. Однако она не успела. Когда Звероящер, схватив Айрин, начал срывать с нее платье, она ощущала все тот же безумный подъем. - Не боюсь! Не боюсь ничего! Она знала, чем это закончится. Знала, что утром умрет, потому что гокстедские сказы не лгут. Знала, что ей подходит такой конец! А еще ей захотелось в последний раз выкинуть что-то такое, что перечеркнуло бы правила, нормы, законы ужасной "игры". И, когда Берольд начал ее целовать, она жадно прильнула к нему, словно сама хотела его. Впрочем, был ли тут наигрыш? Ужас, испытанный ею вначале, внезапный подъем, ощущение дикой свободы, сменившее панику, чувство своей обреченности, жажда урвать у обманщицы-жизни хоть что-то, в последний раз, вдруг породили в душе Айрин дикую вспышку страстей. - Не хочу в монастырь, - повторила она, приоткрыв глаза и потянувшись на мягком ковре. - Не хочу... Эту фразу Берольд уже слышал не раз, но не мог уловить ее смысл. - Да тебя и не пустят туда. - Хорошо бы... Она понимала, что нужно подняться, одеться и что-то решать, но ей было лень. И ей вообще полагалось считать себя бедною жертвой, а не выгибаться весеннею кошкой, зевая, вертясь и ласкаясь... - Мы что, так и будем лежать? - прошептал Берольд. - Ну почему? Можешь что-нибудь сделать, - насмешливо фыркнула Айрин. - Я лучше тебя отнесу в спальню, там все же мягче. - Неси, - согласилась она, ощущая давно позабытую легкость. - Тебя не узнать, - улыбнулся Берольд. - Тебя тоже. Представить себе не могу, что ты тот Звероящер, которым пугают людей... Почему же они так боятся тебя? - Спроси это у них сама... Целый день они были вдвоем, но лишь только под вечер Берольд понял, что за "особую честь" преподнес им Мельфор. - С тобой вечные хлопоты! - громко вздохнул Берольд, выслушав эту историю. - Нет, чтобы в первый же день, после "капель", поехать ко мне... Так ведь ты умудрилась меня обругать перед всеми, едва не попасть под колеса, поранить несчастного парня, который решил за тобой приударить, сменить две тюрьмы, да еще и попасть в монастырь! - Что поделать, - с невинной улыбкой заметила Айрин, - такая уж я уродилась! Берольд побывал у Властителя. - Новость тебе не понравится, - сообщил он через день. - Твое имя уже внесено в список Вдов. После двух дней, которые мы провели здесь, они не возьмут тебя, чтобы не запятнать репутацию монастыря, но и земли "супруга" тебе не вернут. Это "плата за ложь и предательство." Кроме того, ты лишаешься нового имени. Словом, ты вновь получаешь то, с чем ты приехала в Лонгрофт. Считай, что Властитель отвергнул ходатайство и все осталось, как прежде. - Ну что же, логичный финал, - равнодушно заметила Айрин. - Все лучше, чем Энхайт... - И чем монастырь Белых Вдов? - Знаешь, год назад я бы охотно пошла туда и была бы очень счастлива, - тихо ответила Айрин. - Я очень любила его, Кирка, а потом... Впрочем, не важно, что было потом, я была совершенно другим человеком! Какое-то время я не понимала, как я изменилась, цеплялась за прежние нормы и принципы, хоть и не верила в них... И вдруг я поняла, что хочу просто жить. Жить красиво! Не думать о завтрашнем дне, одеваться в нарядные платья, повсюду бывать... Чтобы рядом со мной был мужчина, который бы мог развлекать и ласкать. Тебя это шокирует, да? Ты рассчитывал, что я скажу, что безумно люблю тебя? Нет, не люблю. Я хочу быть твоею любовницей, а не женой. Когда ты обнимаешь меня, мое тело сгорает от страсти, но я не люблю. Не люблю! Понимаешь? Вообще не могу любить! - Вот так признание, - хмыкнул Берольд. - Впечатляет! Я тоже тебя не люблю. - Зато хочешь меня. Говорят, у тебя вообще нет постоянной любовницы, а между тем человеку, который богат и влиятелен, просто положено ее иметь. Для того, чтобы все могли видеть, как он наряжает ее, как она восхищается тем, кто создал для нее эту сладкую жизнь... - Восхищается? - (тон был язвителен.) - Да. Благодарность - хорошее чувство. Оставив меня при себе, ты получишь мою благодарность, мою страсть и верность. Ты больше не будешь один. - Я всегда думал, что наглость женщин имеет предел, - усмехнулся Берольд - Как же я ошибался! - Я та, кто тебе нужен, Ящер, кого ты искал всю свою жизнь, - ответила Айрин. - Зачем тебе глупые девочки, что говорят о безумной любви и не в силах понять, что такое реальная жизнь двух людей под одной крышей? - Может, мне выгнать тебя? Сейчас? А? - Хорошо, я уйду, - посмотрев ему прямо в глаза, очень кротко ответила Айрин. - Но только потом не жалей, потому что я больше уже никогда не вернусь к тебе! - Может быть, ты и права, - вдруг сказал Берольд. - Знаешь, когда-то, давно, еще в Гокстеде, я повстречал одну девушку и захотел, чтобы Орби была со мной рядом... Она тоже думала, что любит... Но "полюбила" она не меня, а свою мечту, образ, который придумала, призрак. А я слишком поздно открыл, как она дорога мне, на что я готов для нее... - И? - Она умерла. А я больше уже не встречал никого, кто бы вызвал такое же чувство. Тогда-то я понял, что нужно брать то, что дают, а не ждать непонятно чего, не жалеть об упущенном шансе. - Так значит? - Нелепо терять редкий шанс провести пару месяцев с женщиной, если меня к ней влечет, и она не боится быть рядом, - ответил Берольд, обнимая ее. Пару месяцев... Берольд назвал срок, не думая, и оказался не слишком хорошим пророком. Прошел год, а Айрин была рядом с ним. И он стал привыкать к ее близости, верить, что это надолго. Смущало одно: то, что Айрин не знает о Мирте. Сначала Берольд промолчал, потому что считал - им недолго быть вместе, потом... Когда он в первый раз, спустя месяца два, сказал Айрин, что должен уехать в поместье, она не спросила, зачем и надолго ли... Те две недели, которые он провел с дочерью, были особыми. Мирта менялась почти на глазах. Ее странная холодность и равнодушие к миру сменились искрой интереса. Она не умела смеяться, но больше уже не дичилась, свободно общалась со слугами и не скрывала, что очень гордится такой переменой в себе. - Да вы просто волшебница! - сказал Берольд госпоже Авилор в первый вечер. - Надеюсь, что это начало, - с довольной улыбкой ответила старая женщина. - Я прошу вас пригласить сюда пару соседей, чьи дети могли бы играть с Миртой. - Может, еще слишком рано? - спросил Берольд, чувствуя резкий прилив непонятной тревоги. - Сейчас - в самый раз. Нужно не упустить момент! Мирта еще не умеет общаться с людьми, но она хочет этого. Если мы ей не поможем, она может вновь потерять интерес к светской жизни, - уверенным тоном оборвала Авилор, и Берольд не стал спорить. Авилор превратила приезд детей в праздник, который запомнили все. Хотя Мирта совсем не умела играть, суматоха ей нравилась, она старалась вести себя так, как другие. Возможно, "хозяюшка праздника" сильно смущала детей, но никто не обидел ее, не посмел оттолкнуть. А Берольд, глядя, как Мирта вместе с другими встает в круг, берет "лепесток" или пробует что-то писать на листке, ощутил, что не слишком-то нужен ей. В этот приезд между ними возникла не то что стена, а какой-то едва уловимый барьер... Когда он уезжал, Мирта вышла к нему попрощаться, однако ему показалось, что дочка не слишком жалеет об этой разлуке. - Все правильно, Мирта взрослеет, - подумал он. - А может, просто отвыкла... Скорее бы взять ее в Лонгрофт! Берольд полагал, что когда он увидит дочь снова, она еще лучше освоится в обществе дерзких соседских детей... - Пока все как обычно, по-прежнему, - предупредила его Авилор, когда он вновь приехал в поместье. По- прежнему? Нет! Мирта не подошла к нему, не посмотрела на груду подарков, которые он ей привез из Лонгрофта, не стала рассказывать, как жила все это время. Она не показала ему своих новых подружек, которые жили в поместье. (Три девочки из обедневших, но знатных семейств, приглашенные к ней госпожой Авилор.) Берольд мог бы это списать на разлуку, на то, что он сам теперь меньше бывал с ней, однако ему показалось, что с Миртой не все ладно. Раньше спокойствие Мирты казалось почти ненормальным, теперь она стала несдержанной, резкой и мнительной. - Мирта взрослеет, - сказала ему Авилор. - И ей очень не нравится жить здесь одной, пока вы развлекаетесь в Лонгрофте. - Нужно ее взять с собой? - Нужно выгнать любовницу, чтобы вернуть ей покой! Поначалу Берольд решил, что Авилор пошутила, однако она была очень серьезна. - Не знаю, зачем вы сказали ребенку про "добрую тетеньку", что может стать ее "мамой"! Для девочки это ненужный стресс, она и так с трудом может осмыслить все те перемены, которые с ней происходят, а тут еще это! - Кто? Я?! - (Берольд просто не верил ушам.) - Я и словом пока не обмолвился! Мало ли кто может жить со мной рядом? - Не "мало ли кто", а конкретная женщина. Мирта боится ее, - прервала Авилор. - Кто вам это сказал? - Сама девочка. - Полный бред, - пожав плечами, сказал он тогда госпоже Авилор, хотя острое чувство вины охватило его душу... Пробыв в поместье почти целый месяц, Берольд хотел верить, что Мирта смогла успокоиться и убедиться, что он ее любит. - Мы скоро уедем отсюда. Вдвоем, - сказал он ей, прощаясь. - Мы будем жить в Лонгрофте, я очень скоро вернусь за тобой. Он не смог сдержать слово. Вернувшись в столицу, Берольд должен был почти сразу отправиться в Гокстед. Наместник, недавно направленный в эту провинцию, выслал лишь треть общей суммы налога. В отчете Властителю он написал о загадочно-странном явлении: дрожи земель, уничтожившей весь урожай. - Эту встряску молва объясняет волшебными чарами злых колдунов, о которых здесь бродит немало легенд. А любители древних преданий опять вспоминают о херписах, жутком народце из сказок, который живет в недрах Скал, - сообщалось в письме. Берольд сам напросился поехать к наместнику, чтобы все выяснить. Он осторожно внушил, что мошенник решил поживиться за счет повелителя с помощью "той дребедени, которую любят плести проходимцы и глупые бабки." (Берольд хорошо понимал, чем грозит ему всплеск интереса к "народцу из сказок" и сделал все, чтобы его погасить до того, как слушок привлечет "Службу Магии".) Айрин он забрал с собой. Для чего? Это был очень трудный вопрос. Берольд знал, что рискует. В столице старинные сказки казались не слишком реальными, они тревожили, но не пугали. В Гокстеде они обретали реальную плоть, становились не мифом, а частью обыденной жизни. Берольд понимал, как его примут, если отчет был правдив. Необычное сходство лонгрофтского гостя с мифическим ящером Скал не пройдет незамеченным! Как поведет себя Айрин, когда каждый встречный начнет ей указывать, с кем она рядом? Не вспыхнет ли в ней, как когда-то в Орбекке, считавшей, что любит его, алогичный мистический страх? Не захочет ли Айрин сбежать от любовника-херписа? Он хотел знать, он не мог упустить этот шанс! Подсознательно он понимал, что присутствие женщины рядом с ним вызовет шок. Но оно же заставит иначе взглянуть на предания. Айрин способна разрушить извечный пугающий миф о смертельной опасности чувств звероящеров... И потом, Айрин нужна ему! Просто нужна! Он не хочет опять быть один! Берольд думал вернуться в Лонгрофт где-то через три месяца, но задержался. Наместник и впрямь оказался мошенником, но очень ловким. Собрать доказательства, чтобы представить Властителю, было не так-то легко. Лишь полгода спустя Айрин смогла вернуться в столицу. Одна. Берольд с ней не поехал, хотя понимал, что Властитель способен разгневаться. Он свернул прямо в поместье. Предчувствие, что с Миртой что-то случилось, возникло недавно, в дороге. Берольд помнил, что обещал забрать дочь в Лонгрофт, и очень скоро. Но он ведь не знал, что придется уехать! За время разлуки, он выслал в поместье, наверно, с десяток посланий. На первые три дочь сама написала ответ, а потом за нее начала отвечать госпожа Авилор. Очень сухо и вежливо. Было похоже, что кто-то сумел сообщить "звезде прошлых времен", что Берольд пренебрег ее мудрым советом расстаться с любовницей. А два последних гонца вообще не вернулись назад. Первой, кого Берольд встретил в поместье, была госпожа Авилор. - А где Мирта? - спросил он с порога. - Она у себя. Спит, - ответила старая женщина, смерив Берольда таким выразительным взглядом, что он сразу понял, о чем она думает. - Я ездил в Гокстед и вынужден был задержаться. Приказы Властителя не обсуждаются, - грубо заметил Берольд, постаравшись за резкостью тона скрыть острое чувство вины, с новой силой объявшее душу. - Что с Миртой? - Да так, пустяки... - (неприкрытый сарказм Авилор явно опровергал смысл слов.) - Любопытно узнать, кем была ее мать? Вы специально о ней промолчали, когда привезли меня к девочке? Эти вопросы звучали так, словно Берольд совершил преступление, скрыв имя женщины, давшей жизнь Мирте. - Какая вам разница? - жестко ответил Берольд. Непонятное чувство тревоги, снедавшее душу, исчезло, дав место досаде и злости. Напор раздражал, обвиняющий тон был совсем неуместным. Случись с его Миртой беда, Авилор бы не стала с порога расспрашивать Ящера о давнем прошлом, которое умерло. - Разница? Это сейчас самый главный вопрос! - гневно сверкнув глазами, сказала наставница. - А почему? - Потому! Берольд видел: старушка считает, что вправе с ним так разговаривать и не отступит, пока не добьется ответа. Похоже, что Мирта за эти полгода отбилась от рук, проявила такую строптивость, что бедная женщина, просто не зная, как быть, все решила списать на "дурную наследственность". Только зачем Авилор вспоминать о неведомой матери, если есть он, Звероящер Властителя, чей нрав известен? - Мать Мирты из Гокстеда, из благородной семьи, - решив, что будет лучше закрыть эту тему формальным ответом, чем дать повод к разным догадкам, ответил Берольд. - Она - очень достойная женщина. - Вправду - достойная женщина? - с явной насмешкой спросила его Авилор. - Разумеется. Мать двух детей и жена человека, который был очень известен в провинции. Она любила его, а он ее не ценил должным образом. Как-то, случайно узнав об измене супруга, она пожелала ему оплатить тем же. И, не будь рядом меня, был бы кто-то другой... - Она бросила Мирту? - Нет, она считала ее мертвой, а я скрыл правду. - (Берольд не хотел объяснять, что нормальная женщина вряд ли способна поверить, что плод, не достигший трех месяцев, может развиться в живого ребенка.) - Она хотела забыть обо всем, я не стал ей мешать. Мы расстались и больше не виделись. - Очень неплохо придумано. Только я вот что скажу: эта "очень достойная женщина" каждую ночь вылетала в трубу, оседлав помело! И, наверно, была сожжена на костре "Службой Магии"! Так, Звероящер? - Конечно же, нет. Я ни разу не слышал подобной нелепицы, - чуть усмехнулся Берольд. - Кто внушил вам такой бред? - Так значит, это вы поклоняетесь Лайцерфу? Именно вы член одной из сект, тянущей всякую погань из бездны? - Советую быть осторожнее в ваших догадках, - отрезал Берольд. - Хоть я и "Звероящер Властителя", я тоже верю в Святого, хожу в храмы, следую нормам, предписанным нам "Службой Магии". Как все придворные, я дважды в год прохожу обряд "поиска вражеской Силы", который всегда подтверждает, что я чист. Никто не посмеет меня обвинить в связях с нечистью. - Разве? Рождение ведьмы - достаточный повод! - Не понял? - Еще бы! Не вы были с Миртой в последнее время, не вам доводилось терпеть ее жуткие выходки. - Хватит! Легко приписать сверхъестественным Силам свое неумение ладить с ребенком! - вспылил Берольд, вспышкою гнева стараясь скрыть ужас, железной рукой сжавший сердце. Он чувствовал, знал, что, возможно, придет час, когда Сила трех древних рас, слитых в Мирте, проснется, потребует выхода. Что она может смести все вокруг... Сила может убить Мирту или лишить ее разума. А может и привести на костер... Мирта больше не та безответная девочка, что равнодушно взирает на мир, не пытаясь его изменить, она... Кто? Неизвестно. Наследница магии древних гальдорских Хранителей? (Линия матери, Альдис.) Одна из Жриц, чья Сила - это невидимый меч "Службы Магии"? (Кровь деда, Раммана, бывшего Мастера "Службы".) А может быть, именно мощь звероящеров Скал пробудилась в ней? Трудно представить, что девочка может использовать магию херписов... Но ведь именно он, Берольд, сын звероящерки и сумасшедшего Раммана, был отцом Мирты! - Мое неумение ладить? - (упрек оскорбил Авилор, она больше уже не пыталась скрывать свои чувства.) - Вообще-то я в первый же день могла вызвать сюда Истребителя "Службы", но я дождалась вас. Я сделала все, чтобы слухи о Мирте не вышли за стены этого дома! Мне было совсем не легко, но я вынесла все... - Извините меня, я совсем не хотел вас обидеть. Я знаю, как вам тяжело, и я вам благодарен за то, что вы сделали, - тихо ответил Берольд. - Расскажите мне, как это все началось и к чему привело... - Вы уехали, а Мирта стала меняться почти на глазах, - начала Авилор. - Она вдруг начала расти. Так, что в два месяца стала здесь выше всех. И она так похудела, что мне показалось: она заболела. За всю мою жизнь я ни разу не видела таких высоких и тонких подростков. Еще меня очень смущал цвет лица Мирты. Мы постоянно гуляли на солнышке, но он по-прежнему был таким бледным, как будто бы Мирта жила в подземелье. Она стала очень капризной и вспыльчивой, а еще... Авилор вдруг запнулась и чуть покраснела, как будто смутившись. - Еще? - повторил Берольд, чувствуя, что понимает, о чем пойдет речь. - Еще Мирта вдруг стала шпионить за теми из слуг, кто... Вы знаете, я не ханжа, я считаю нормальным, когда молодежь начинает играть в "лепестки", строить глазки, дурачиться и целоваться в глухих уголках парка. Это сама жизнь! А Мирта... Она не пыталась подглядывать, чем занимаются парочки, она их нюхала! - Что?! - Подойдет к ним, уставится, и вдруг начнет нюхать воздух вокруг них, как будто зверек. А потом убежит и расплачется. Или начнет вдруг дрожать, как в каком-то припадке. Я часто пыталась расспрашивать, что с ней, но Мирта молчала. А где-то неделю назад... Берольд весь подобрался. Неделю назад он впервые почувствовал, что с Миртой что-то случилось. - В последнее время она была странной. Она перестала читать ваши письма, рвала свитки прежде, чем я успевала их взять, двум последним гонцам запретила покинуть поместье... - Они подчинились ей? - Да. - Вы могли написать мне об этом? - спросил Берольд. - Нет, не могла. - Почему? - Я не знаю. Берольд понимал, что старушка не лжет. Если в Мирте проснулась какая-то Сила, ей было легко подчинить себе тех, кто ее окружал. - А неделю назад? - спросил он, возвращаясь к началу. - Неделю назад Мирта вдруг обратилась ко мне не своим, а мужским грубым голосом. Наговорила такого, что я пришла в ужас. Потом... Потом стала скакать, как безумная, пока вообще не свалилась. А позже, когда я зашла в ее комнату, Мирта... Она парила в воздухе, спящая... - Вы сами видели это? - Конечно! - Вы твердо уверены? - Да! Когда Берольд вошел в комнату, Мирта еще спала. Едва взглянув на нее, Берольд понял, как сильно она изменилась за время разлуки. Ее худоба была просто пугающей, а щечки странно-округлыми. Но куда больше отца поразило другое: мерцающий свет, исходящий от кожи лица и запястий. Зеленоватый, холодный и мертвенный. - Что это такое? - подумал Берольд. - Проявление Силы, проснувшейся в ней? Словно бы ощутив его мысль, Мирта вздрогнула и резко села, открыв глаза. Этот нежданный рывок показался Берольду не слишком естественным, как и пронзительный взгляд, устремленный ему в лицо. Мирта смотрела, как будто не видя его... - Вижу-вижу! - скрипучим и низким, совсем чужим голосом, крикнула девочка. - Все же пришел, звероящер? Напрыгался? Ну ничего! Скоро прыгнешь еще дальше, прямо в костер, со своей... Было трудно представить, что девочка этого возраста может сказать отцу все, что потом полилось из уст Мирты. Она вообще не могла знать тех слов! Ни в деревне, где Мирта росла, ни в поместье Берольда никто не мог так разговаривать. - Хватит, опомнись! Взрыв хохота, больше похожий на карканье, чем на привычный смех Мирты, почти оглушил. Она вся затряслась и... Взлетела! Она поднялась в воздух и там зависла в той позе, в которой сидела. Берольд, услышав речь Мирты, сначала подумал о самом банальном Слиянии, древней магической практике. Разум волшебника может использовать чье-то конкретное тело в своих целях. (Берольд когда-то сам стал жертвой сходного опыта Раммана.) Но чтобы так вот летать?! Неожиданно пуфик, стоявший у ножки кровати, взмыл вверх и с размаху ударился в стену. Большое блестящее зеркало, резко взлетев со стола, полетело в Берольда, а стол, на котором оно было, прыгнул в окно, распахнувшее ставни. Кровать стала дробно стучать об пол ножками... - Мирта, опомнись! В ответ - новый взрыв неприятного карканья... Сцена закончилась так же внезапно, как и началась. Мирта вдруг замолчала и рухнула прямо в кровать. Прикоснувшись к ее руке, Берольд почувствовал, что она как лед. Подняв с пола маленький колокол, звоном которого Мирта звала слуг, Берольд вышел и стал трезвонить. - Вели заложить лошадей и неси сюда плащ, - приказал он слуге. Это было мгновенно исполнено. Закутав дочь в плащ, Берольд взял ее на руки и отнес вниз. (Тело Мирты казалось на редкость холодным и твердым.) - Прошу вас пока никому ничего не рассказывать, - сказал Берольд госпоже Авилор. - Я хочу отвезти ее в Лонгрофт. В карете, за время пути, странный обморок Мирты сменился обычным сном. Чувствуя, как потеплели и мягко расслабились руки ребенка, Берольд стал надеяться, что все не так плохо, как кажется. Берольд не думал, что он скажет Айрин. Столкнувшись с ней в коридоре, он не объяснил ничего. Попросил только, чтобы она приказала закрыть деревянные ставни в его спальне. Замкнув дверь на ключ, он велел слугам не выходить за порог, не впускать посторонних, а так же не сметь обсуждать то, что было, есть или случится, когда он уедет. Потом взял коня и умчался к сестре Марион. Через час в доме было пять членов из секты, способных глушить Силу в разных ее проявлениях. Берольд открыл двери в комнату Мирты, однако его самого не впустили, и это ему показалось дурным знаком. Он хотел верить, что клиры сумеют помочь его дочери, но беспокойство и страх нарастали. - Берольд, что случилось? Кого ты принес в дом? Зачем ты привел пятерых незнакомцев, и что они делают в комнате? Он знал, что Айрин не может его не спросить, но, заслышав ее голос, вдруг ощутил раздражение. Врать не хотелось, откровенничать - тоже, однако Берольд понимал, что он должен хоть что-то ответить. - Она моя дочь, ей сейчас очень плохо. Надеюсь, что гости сумеют помочь. - Ты уверен? Они мне не нравятся. - Это тебя не касается. Я доверяю им. Если бы Айрин спросила еще что-нибудь, он бы точно сорвался. Почувствовав это, она замолчала. Но, вместо того, чтобы выйти, присела на жесткое кресло. Берольд мог бы ей приказать уйти, но он не стал ничего говорить. Он рассчитывал, что клиры долго пробудут у дочери. Слаженный хор из пяти голосов, что-то ровно бубнящий за дверью, был слышен довольно отчетливо. Но вместо чувства покоя, который обычно внушала молитва Собора, Берольд ощущал страх, который рос с каждой минутой. Он думал, что служба Собора покажется вечностью, и, когда хор замолчал, резко вздрогнул. Берольд мог поклясться, что там, за стеной было что-то не так! Дверь открылась, и пятеро клиров прошли в коридор. - Запри дверь, - очень резко ему приказал предводитель Собора. - Что с Миртой? - вопросом ответил Берольд. - Нечисть не будет жить между людьми, - ровным тоном сказал предводитель. - Не нам помогать этой девочке! Она должна умереть. - То есть как? Вы хотите сказать, что ей не одолеть необычный недуг? Что он просто лишит ее жизни? - Позволить ей жить среди нас будет страшным грехом. Пусть ее возьмет Смерть. Через шесть часов в твой дом войдет человек. Ты отдашь ему ключ и уйдешь. Ты влиятелен, брат Берольд, и ты сумеешь найти благовидный предлог, объясняющий быстрый конец одержимой. Берольд даже не сразу поверил, что он не ослышался - А если я откажусь? Если не подчинюсь приказанию братьев? - спросил наконец он у клиров. - Тогда нам придется на время забыть неприязнь к Мастерам "Службы Магии" и сообщить, где скрывается некий ребенок, который был должен попасть к ним. Прохожий даст Мастеру свиток, в котором мы очень подробно опишем, откуда возникло твое необычное прозвище, как ты блокировал Силу, придя на Собор, и как девочка все же раскрыла твою неприглядную тайну самим своим фактом рождения. Ты ведь разумен, и ты понимаешь последствия этого шага... Не так ли? Берольд ничего не ответил. Когда клиры вышли, он даже не сдвинулся с места, не в силах понять до конца то, что только что слышал. - Зачем ты позвал их сюда? - (голос Айрин был странно далек. Он его слышал будто сквозь толстый слой пуха.) - Тебе нужно было идти к Мастерам, в "Службу Магии". Ведь экзорцизм - их специальность. Они отправляют в костер Наделенных, но могут помочь тем, в чье тело вселяется нечисть. Слова пробудили от транса, напомнив, что он не один. Айрин слышала все, что сказали ему клиры, и поняла совершенно по-своему, но... Может, Айрин права? Может, Мирта была одержима каким-