оно ведь может быть опасным, может затянуть неизвестно куда. Или разогнать корабль, как это мы делаем сейчас, или, наоборот, притормозить его. На все это нужна энергия. Включаем свои двигатели. Преобразователи немедленно подают в них порцию атомов. Двигатели их разжевывают, сжигают и получают энергию. И все это снова выбрасывают в космос. Что же получается? В обшивку врезаются остатки материи из космоса. Они, как аккумуляторы, заряжены атомной энергией. Космические остатки преобразуются в обшивке в нужные нам атомы, а то и молекулы, а потом эти остатки используются на получение новой энергии. И ты не спеши, Юра, я тебе сразу скажу: наша обшивка не вечная. Она все время то утолщается, то, наоборот, становится тонкой. Когда мы разгоняемся, вот как сейчас, то мы забираем очень много энергии, и, как ты видел, в дело вступили даже преобразователи внутри корабля. Они утончают пол, собирают лишние атомы с оболочек. А когда мы полетим по инерции, все это опять нарастет за счет космической пыли. - Слушай, но, когда вы сидели на земле, я видел, что на обшивке были прямо-таки настоящие шрамы от метеоритов. - Ну и что ж тут особенного? Конечно, мы можем встретиться с метеоритом. Если метеорит будет слишком большим, он может, вероятно, даже разбить наш корабль. Ну, это только в том случае, если не сработают защитные роботы. Но все дело в том, что нам страшны только метеориты, которые образовались при взрыве планеты или звезды. Они летят со скоростями, близкими к скорости света. У них огромные запасы энергии. Вот они и могут пробить наш корабль. Но таких метеоритов очень мало, я бы сказал ничтожно мало. Обычно летают самые обыкновенные неприкаянные метеоритики, которые если даже и попадают в нас, то расшибаются об обшивку в пыль, а пыль эту все равно мы же и поглощаем. - Ну а шрамы? - А шрамы - это удары крохотных метеоритов, которые образовались при звездных взрывах. Вот они-то и оставляют шрамы. Но и шрамы быстро затягиваются новыми атомами. Я уверен, что их уже нет. Они замолкли и задумались. Миро - о каких-то своих, космических делах, а Юрий думал о том, что голубые люди нашли, видимо, самый умный, самый простой и самый хитрый выход из положения. Они построили как бы вечный двигатель. Вечным его можно назвать потому, что он черпает свою энергию в космосе. А космос - вечен. Но с другой стороны, двигатель и не совсем вечный, потому что, если он работает слишком долго и не успевает пополняться запасами горючего, он выходит из строя. Значит, все правильно. Он вечен, как космос, но потому, что в самом космосе ничто не вечно, не вечен и двигатель... Но тут Юрий зашел уже в такой тупик, что не столько понял, сколько почувствовал: во всем этом нужно разобраться как следует, когда выпадет свободное время. Глава пятнадцатая. ПОВОРОТ СОБЫТИЙ Однако разбираться с вечным двигателем у него не хватило времени. И не только потому, что он по-прежнему чаще дремал, чем бодрствовал, - так легче было переносить угнетающую силу перегрузок. И не потому, что, когда космонавты менялись дежурствами, он старался запомнить все, что |они делали, - со временем это могло пригодиться и ему: впереди тот час, когда и он станет дежурным и поведет корабль к другим планетам. Разбираться с вечным двигателем не хватило времени, потому что события вдруг и очень круто развернулись и повели его и весь корабль совсем в другую сторону. Все началось с того, что Зет спросил: - Вам не кажется, что Шарик отсутствует слишком долго? - Надо бы пойти проверить, что он делает на кухне, - сказал Тэн. - Как же ты пойдешь на кухню, если... гравитация? - удивился вжатый в кресло Квач, а Юра тут же подумал, что Шарик, может быть, и не на кухне. Может быть, он бродил по кораблю и наконец заблудился. А потому что сила перегрузок действует и на Шарика, он, наверное, прикорнул где-нибудь в уголке и теперь мучается. Юра спросил: - И откуда это известно, что Шарик на кухне? - Показывают приборы. - Ну-ка, включи внутренний обзор, - как всегда, не посоветовал, а, скорее, приказал Квач, - посмотрим, как его самочувствие. Очередной дежурный, Зет, переключил тумблер, и на стене рядом с космическим экраном вспыхнул экран внутреннего обзора. Прямо на Юрия смотрели два огромных, умных и страдающих глаза. Сразу даже и не поверилось, что так может смотреть Шарик. Наверное, потому, что глаза эти были непривычно огромными, Юрий не смог выдержать его взгляда. Тогда он осмотрел всего Шарика и поначалу даже успокоился. Шарик был таким же, как всегда. Шерсть на нем теперь не лежала космами, а казалась причесанной, глянцевитой. Те мослаки - торчащие кости, что так старили и словно принижали ладную собаку, - исчезли: они обросли мясом с жирком. Исчезла щенячья угловатость и худоба. Словом, Шарик стал опять Шариком - ловкой, быстрой и сильной собакой. Так что как будто беспокоиться было не о чем. Перегрузки, силы гравитации сказались на собаке прямо-таки плодотворно. Но уже в следующую секунду Юрий понял, почему его так поразили огромные собачьи глаза. Их величина - не каприз внутреннего обзорного телевизора, не оптический обман. Глаза были именно огромны. В прямом смысле этого слова. Как блюдца. И короткие реснички на веках Шарика тоже были толсты, как хорошие шпагатины. Все в нем стало огромным. Неправдоподобно огромным и потому даже страшным. Разглядывая своего старого земного друга, Юрий с удивлением отмечал все новые и новые приметы этой огромности. А потом, когда соединил все приметы воедино, ужаснулся. Оказывается, Шарик занял собой, своим огромным, набравшимся сил телом все помещение космической кухни. Его черно-белая, могучая, как у слона, морда была уже не в кухне. Морда помещалась в коридоре корабля. И Юрка сразу оценил положение. Если бы собака даже захотела втянуть свою морду обратно на кухню - сделать этого она уже не могла. Ее тело, покрытое толстой и, наверное, крепкой, как броня, шерстью, боками прижало все шкафы и шкафчики, все колбочки и сосуды, которые висели по стенам кухни. Глядя на них, Юрий не мог не подивиться предусмотрительности голубых людей: они словно предполагали, что на невероятной химической кухне может случиться тоже что-нибудь невероятное, и поэтому заранее сделал все надстройки своего воздушного камбуза из небьющегося, эластичного материала. Надстройки эти теперь только расплющились, изогнулись, но не сломались и не треснули. - Шарик... - пролепетал пораженный Юрий. - Что с тобой, Шарик? Глаза Шарика потемнели и повлажнели. Но он, как настоящий мужественный космический пес, не стал выть или скулить. Он только горестно вздохнул, и этот могучий вздох, как порыв ветра, прокатился по всем отсекам и помещениям космического корабля: ведь система внутреннего обзора включала в себя и микрофоны и репродукторы. Поражен случившимся был не только Юрий. Молчали и, видимо, побаивались Шарика все космонавты. Они переглядывались и не знали, что нужно делать. Первым, как всегда, нашелся рассудительный Тэн: - Так вот почему следящие роботы предупредили об исчезновении запасов белков... - Конечно, - попытался подпрыгнуть Квач, но у него ничего не получилось. - Конечно, пока мы тут рассуждали и дремали, Шарик не терял времени и питался. - Включаю систему проверяющих роботов. Они не доложили о результате проверки, - принял решение дежуривший Зет. Но роботы молчали и на этот раз. Такого на корабле еще не случалось. Наверное, в этом случае Юрий бы растерялся: подумать только, послушные роботы не выполнили команды! Они взбунтовались или объявили забастовку. Они не желали слушаться своих малолетних голубых повелителей. Но голубые космонавты не растерялись. На их стороне были знания, и они, надо им отдать должное, немедленно использовали это знание в трудном положении. - Предлагаю включить резервных роботов, - предложил Миро. - Зачем сразу резервных? - весь напружи-нился Квач. - Нужно заставить работать этих. - Как же! - усмехнулся Зет. - Так ты их и заставишь. Просто нужно установить, почему они не выполняют команды. Миро, ты лучше всех знаешь схемы. Проверь. Миро с трудом поднялся со своего ложа и, тяжко переступая, добрался до стены, пошарил по ней и наконец нашел нужную ему кнопку. Он нажал на нее, и участок стены стал медленно растворяться, открывая не то нишу, не то шкафчик. Там лежали пачки книжечек. Миро взял одну из них и снова нажал на кнопку. Из глубины шкафчика выскочила длинная рука-захват, в которую Миро вложил книжечку. И почти сейчас же на вновь образовавшемся на стене и вспыхнувшем ярким светом экране появились сложнейшие, вычерченные разноцветными линиями и значками схемы. Они были похожи на схемы приемников или телевизоров, которые печатаются в их паспортах. И все стали внимательно рассматривать эти схемы. Смотрел на них и Юрий. Но конечно, понять в них ничего не мог. А голубые космонавты понимали. Они знали, что стоит за их значками, прекрасно разбирались в путанице разноцветных линий. Наконец Миро вынес свой приговор: - Роботы включены. Они работают. Но работают не на нас. И тут случилось необычное. Голубые люди начали медленно, но верно становиться серыми. Наверное, таким образом люди на их Розовой земле бледнели, когда стояли перед лицом опасности или узнавали о неминуемой неприятности. Несмотря на то что посерение голубых товарищей было действительно необычным - за все время космического путешествия Юрий ни разу не видел их в таком состоянии, - он принял это как должное. Он тоже побледнел и догадался, что происходит нечто чрезвычайно важное и, возможно, страшное. В крайнем случае, неприятное. - Ты думаешь? - робко спросил Квач, который был более серым, чем все остальные. - Да. Видите, перехвачены узлы предохранительных и дальних связей. Они просто не могут сейчас давать информацию нам. Им запрещено это делать. - Значит, они работают на... - А что ж вы хотите? - перебил Миро. - Рано или поздно, а это должно было произойти. - Да, но... - взмолился было Квач, но его перебил Зет: - Перестаньте ссориться. В конце концов, решили все. Все будем и отвечать. Терпеть неизвестность дальше Юрий не мог. Он взмолился: - Вы хоть расскажите, что случилось! - Случилась порядочная неприятность, - строго, но как-то безучастно ответил за всех Тэн. - Следящие роботы передают информацию на нашу Розовую землю. - Но что в этом страшного? - опять не понял Юра. - Ведь если бы это были враги, если бы... - Он не успел додумать. У него не было ни запаса нужных слов, ни, что самое главное, запаса мыслей. Ведь он еще так мало знал! - При чем здесь враги? - обиделся Миро. - С врагами, если они встретятся нам в космосе, нам не страшно. Для врагов у нас есть достаточно... Одним словом, от врагов мы всегда защитимся. В том-то вся беда, что роботы передают информацию руководителям. И, может быть, родителям. Этого Юрий не ожидал и несколько растерялся. Опять начинались не вполне ясные и не до конца понятные обычаи и привычки голубых людей. Врагов они, оказывается, не боятся. Они, оказывается, побаиваются руководителей. И даже родителей. Странно... Впрочем, как знал по собственному опыту Юрий, родителей иногда можно и должно побаиваться. Это такой народ, от которого можно ждать всяческих неприятностей. И чаще всего не потому, что родители враждебны или злы. А просто потому, что они очень непонятливый, подозрительный и не всегда доброжелательный народ. Так что понять голубых людей в этом вопросе Юрий мог. Родителей можно, а иногда даже нужно ну не то чтобы бояться, но, во всяком случае, быть с ними осторожным. Так он и сказал своим товарищам. -Что же, - вздохнул Зет, -придется объяснять. Давай ты, Миро. - А почему я? - Потому что я дежурный, а ты... ты единственный, кто был против нашего поступка. - Но я же потом согласился со всеми. Иначе не было бы поступка... - Правильно. Но вначале ты был прав больше нас. Поэтому ты и объясняй. - Это займет много времени, - уже сдаваясь, попробовал поупрямиться Миро. - А мы еще ничего не решили с Шариком. - Что же можно решить с Шариком, если мы еще не получили достаточной информации? - Когда-то она будет, а там живое существо... - Ничего с ним не случится, - вдруг разозлился Квач и стал голубеть, как будто в летний день ветер разогнал дождевые тучи и выступило ясное, голубое-голубое небо. - Ничего с ним не случится. Верно, Шарик? Шарик покивал, и все успокоились. Что бы там ни говорили, а решать что-либо, тем более судьбу безголосого друга, без достаточной информации, вслепую было бы неразумно. Можно только повредить и себе и ему. Получить же информацию от роботов, которые передавали эту самую информацию на далекую Розовую землю, сейчас было невозможным. Значит, оставалось ждать. Так лучше ждать с пользой. Глава шестнадцатая. ИСПОВЕДЬ КОСМОНАВТОВ - Понимаешь, Юрий, - начал Миро, после нескольких лет полета нам до чертиков надоел и собственный корабль, и даже мы сами. И нам очень захотелось немного размяться. А программа полета не предусматривала никаких посадок. Она требовала одного - лететь в заранее намеченную солнечную систему. А нам очень хотелось припланетиться. Понимаешь? Юрий кивнул. Он понял, когда что-нибудь очень хочется, так что уж тут думать о программе. Ему тоже иной раз хотелось удрать в лес, или на речку, или даже просто в кино, а нужно было сидеть на уроках. Чаще всего он, конечно, не удирал. Но иногда случалось... Особенно в те дни, когда уроки почему-то не учились и ему угрожала не то что тройка... Тройка была бы спасением. Ему угрожала самая чистокровная двойка. Вот тогда как-то само по себе получалось, что и в кино шла очень интересная картина, на которую вечером ни за что не достанешь билета, и что рыба в такие дни обязана была клевать особенно хорошо... Поэтому пропускать такую рыбалку казалось прямо-таки невозможным... Да, Юра отлично понимал голубых космонавтов. И он не осуждал их. Наоборот, голубые космонавты стали как будто еще понятней и ближе. - Ну и что же вы сделали? - для порядка и для того, чтобы подзадорить ребят, спросил он. Он прекрасно знал, что ответят ему голубые космонавты, потому что, если им действительно захотелось нарушить программу, они могли сделать это только одним способом. И Бойцов не ошибся. Все получилось именно так, как он и предполагал и как бы сделал сам, очутившись на их месте. В тот самый день, когда всем на корабле стало понятно, что жить так, как жили до сих пор, невозможно, Квач предложил высадиться на симпатичную Голубую планету. Запросили справочных роботов. Те быстренько и умненько ответили: "На основании спектральных анализов, радиооблучений и облучений мощных лазеров установлено, что Голубая планета значится в каталоге как планета, способная создать свою собственную цивилизацию. Состав ее атмосферы и сила тяжести на ее поверхности, магнитные пояса, пояса радиации и система гравитационных линий оптимальны и похожи на те, с которыми голубые космонавты встречались на родной планете". Однако имелись и трудности. В излучениях солнца, вокруг которого вращалась Голубая планета, были вредные для голубых людей лучи. А так как планета могла быть обитаема не только разумными или полезными существами, но и вредными, особое внимание следовало обратить на биологическую и лучевую защиту. Ребят с корабля все это не очень волновало. У них были достаточно надежные легкие комбинезоны, на их страже стояла мощная и проверенная система биологической защиты. Смущало ребят другое - необходимость нарушить программу. Нет, они, конечно, никого не боялись. Кто может в космосе, на огромном удалении от родных и близких, помешать им сделать то, что нравилось? Никто! И все-таки они не решались нарушить программу. Она была рассчитана на них, сделана для них, как и все вокруг них. И они не решались нарушить ее. Честно говоря, Юра этого не понимал. Ведь если все сделано для них, так можно и распоряжаться этим так, как хочется самому. А вот у голубых людей все получалось по-другому. "Сознательные какие!" - не без ехидства подумал Юра, но тут же вздохнул. Что бы ни говорили ребята на родной Земле, как бы они ни смеялись, а сознательность - все-таки хорошая и нужная вещь. От скольких бед она спасает - прямо диву даешься. Правда, иногда она мешает, но потом, помешав, опять становится совершенно необходимой и желанной. И даже жалеешь, что вовремя не был сознательным. Поэтому Юрию было очень интересно узнать, как голубые люди справились со своей сознательностью. Оказалось, очень просто. Квач предложил высаживаться. Остальные не решались, хотя всем очень хотелось этого. Тогда поставили вопрос на голосование, и тут оказалось, что сознательность сознательностью, а все проголосовали за высадку. Они высадились, размялись и вот прихватили с собой Юрия и Шарика. Таким образом, личная сознательность у космонавтов оказалась более высокой, чем коллективная. Это показалось очень странным - до сих пор Юрию всегда говорили, что по-настоящему правильно и сознательно может поступить только коллектив. А отдельный ученик должен уметь подчинять свои личные интересы и поступки коллективным. Чтобы не позорить класс. Или отряд. А тут получилось все наоборот. Правда, Юра тут же вспомнил, что в дни, когда ему приходилось удирать с уроков, делать это в одиночку было не то что невозможно, а как-то неинтересно. Несподручно. Получалось как бы противопоставление себя коллективу. А вот когда удирали хотя бы вдвоем, а еще лучше вчетвером или вшестером, тогда все получалось как нельзя лучше. В крайнем случае можно было ответить: "А что, я один,-что ли?" Был у них случай, когда с уроков удрал весь, класс. Даже девчонки. И тогда никто не побаивался и все казались друг другу настоящими товарищами, а класс - коллективом. Правда, потом, когда их ругали, коллектива не получалось - все начинали упрекать друг друга, и выходило, что виноваты все, кроме того, кто оправдывался. Так что, может быть, и у голубых людей были какие-то свои законы, о которых на Земле, в ее не во всем совершенной цивилизации, еще ничего не знали. Юрий еще не понимал, почему его товарищи по космосу так близко принимают все это дело к своему голубому сердцу. Ведь теперь они исправляют ошибку, нагоняют скорость и, значит, время. Есть надежда, что впереди все будет в порядке. - Я не понимаю, почему вы так волнуетесь? - пожал сдавленными гравитацией плечами Бойцов. - Мы тоже так думали, - печально ответил Миро, - но вся наша беда в том, что мы не знали, что следящие роботы имеют прямую, нам неподвластную связь с нашей Розо[ ]вой землей. - Ну и что? Наверное, такая связь нужня... - Она-то, конечно, нужна... - нехотя согласился Квач. - Мало ли что может случиться с нами, с аппаратурой. А эта прямая связь-а всегда расскажет нашему космическому центру, что с нами произошло. Но мы не знали, что роботы сообщат о нашем приземлении... Они, по-моему, не должны были этого делать. Это нечестно. - Чего уж тут честного! Растрепаться на целую галактику, что корабль нарушил программу. Ну, что же теперь будет? - осведомился Юрий. - Хорошего, конечно, не жди... - вздохнул Зет, и все замолчали. Юрий хорошенько обдумал создавшееся положение и, как настоящий мужчина, взвесил все возможные варианты. А когда взвесил, то спросил о том, о чем он не думал: - А как же вы узнали, что роботы сообщили о приземлении? А может, они не сообщали? - Сообщали... - Но вы же сами сказали, что у ваших роботов независимая линия связи с вашей Землей. Как же вы узнали, что они передали? Выходит, эта линия не такая уж независимая. - Не в этом дело, Юра. Не в этом дело... - А в чем же? - Да вот... Ну, словом. Зет перепутал тумблеры и нечаянно включил обрывки записей из передач на Розовую землю. - Ну и что же? Почему же вы тогда не удивлялись, не беспокоились, а теперь... вот... - Ах, Юрий... Тогда мы подумали, что это просто путаница в электронной схеме. Какое-нибудь короткое замыкание, и роботы сами его исправят. А теперь мы точно знаем, что роботы самостоятельно, без нашего на то согласия, держат с^язь с Розовой землей и... и передают все, что делается на корабле. - Вот ябеды! - в сердцах ругнулся Юрий. - Ну а вы! Вы-то как это допускаете? Неужели вы не можете сделать так, чтобы роботы вам подчинялись? - Послушай, Юра, ты как будто не слушаешь, что мы тебе говорим,- вдруг обиделся Квач. - Мы же тебе объясняли: мы летим и учимся. А этих систем нашего корабля мы еще не проходили. Вот потому и не знаем. - Что же будем делать? - Вот то-то и оно. А тут эта путаница белковыми запасами. Ведь нам лететь нельзя, если нет запасов питания. - Наконец, Шарик... - вздохнул Зет. Что с ним случилось?.. Все некоторое время удрученно молчали. Роботы-доносчики преподнесли явную и очень, может быть, опасную неприятность. Какую, Юрий еще не знал. И, жалея товаршцей, но не зная, как им помочь, решил выяснить главное: а что может быть самое плохое и опасное, если на Розовой земле примут сигналы роботов? - Ничего особенного... - пожал плечами Миро. - Ничего особенного... Дадут команду на возвращение. Вот и все. - То есть как это... дадут команду? - пролепетал Юрий, и все внутри у него почему-то сжалось еще сильнее, чем от гравитации, даже руки похолодели, а по спине побежали мурашки. - Очень просто. Как не оправдавшим доверия, - мрачно буркнул молчавший все время Тэн. - Это космос. И если люди в самом начале пути нарушают дисциплину... Он не договорил. Всем было ясно, что космос - это космос, а дисциплина есть дисциплина. И если ее нарушишь, хорошего ждать нечего. Хоть в школе, хоть в космосе. В космосе, пожалуй, еще и покрепче завернут. Так завернут, что останется только хлопать глазами и робко лепетать: "Я никогда не буду так делать. Я исправлюсь и буду хорошим-прехоро-шим". Юрий мрачно усмехнулся: лепетать-то ты можешь сколько хочешь, а вот услышат ли твой лепет или нет - неизвестно. Ведь в школе провинишься - ну выругают, ну в газете протянут, родителей вызовут. Неприятностей, конечно, будет много. Может даже достаться как следует дома. Но учиться все равно нужно, и поэтому в школу все-таки пошлют. А здесь? Вряд ли... Ох, вряд ли... Люди, которые не сумели приучить себя к дисциплине, в космосе не нужны. Это ясно каждому первокласснику. И будет такой человек лепетать или не будет, в сущности, ничего не изменится. Он не выдержал испытания - значит, доверить ему корабль нельзя. Таков суровый закон космоса. Суровый и справедливый. И сделать тут что-либо уже, пожалуй, невозможно. В отсеке стояла гробовая тишина. Только в недрах корабля по-прежнему натужно гудели двигатели. Но от этого уже привычного гудения тишина стала еще более полной и еще более гнетущей, потому что все невольно прислушивались к этому гулу и думали: "Вот сейчас, сию минуту сквозь все глубины и широты космоса прорвется сигнал рассерженной Розовой земли и космический корабль развернется и полетит обратно. И что-нибудь сделать, предпринять будет невозможно, потому что все космонавты еще не проходили всех тонкостей управления кораблем. Они еще не знают всех тайн техники, которой он начинен. Они еще мало, слишком мало учились. Когда-то они потеряли время, и вот теперь оно мстит им. Они нарушили дисциплину, программу полета, а теперь должны будут расплатиться за это". Все было правильно, и расплата казалась неотвратимой. Глава семнадцатая. ЧТО ТАКОЕ "НАДО" И именно потому, что все было правильно и расплата надвигалась действительно неотвратимо, Юрий задумался не столько о себе, сколько о своих новых товарищах. Ему было искренне жаль вначале их, а потом уж себя: ему ведь тоже хотелось как следует попутешествовать в космосе. А если вернут их, то вернется и он. И тут он со всей ясностью понял. Что если вернутся они, то он вернется совсем не туда, куда собирался, - не на свою милую Голубую землю, а на неизвестную, но, по-видимому, очень интересную Розовую землю. Вначале Бойцов растерялся, потом немного испугался, а затем решил: "Куда бы я ни попал, что бы я ни увидел и ни узнал - все равно, когда я вернусь на свою Землю, я принесу пользу всем людям, потому что я привезу с собой самое главное, что есть на свете, - новые знания. Такие, каких у нас еще никто не имеет. Значит, дело не во мне. Значит, дело не в том, куда лететь; мне, может быть, даже лучше, если я полечу на Розовую землю. Дело в товарищах". Да, он всегда был настоящим товарищем и прежде всего думал о товарищах. Наверное, именно это заставило Юрку относиться к создавшемуся положению особенно серьезно. Прежде всего он, конечно, прикинул, как бы поступил на их месте настоящий мужчина. Поскольку самым настоящим мужчиной, несмотря на всяческие оговорки, Юрка считал отца, интересно было знать, что сказал бы отец. Но что могло быть известно настоящему мужчине? Что голубые люди виноваты? Ладно.. Каждый человек время от времени бывает в чем-то виноват. Но иногда он совершает проступок умышленно, а иногда случайно. В этом все и дело... Ошибиться может каждый. И если за каждую ошибку наказывать, так, пожалуй, и наказаний не хватит. "Человек, который понимает и исправляет ошибки, заслуживает прощения, - говорил отец, когда Юрка, получив двойку, исправлял ее на четверку. - Такой человек, даже ошибаясь, достоин уважения. А вот если он врет, пытается выкрутиться, списать свои ошибки на других - на товарищей, на учительницу, на погоду, - такому человеку грош цена". Значит, нужно исправить ошибки. Но сколько и какие сделаны ошибки, Юрий не знал. Не знали, видимо, и голубые космонавты. А это нужно знать. Обязательно. Потому что иначе не исправишь ошибки. Без этого же не могло быть и речи о продолжении путешествия. Юрка так и сказал своим товарищам. Они согласились не сразу. Посовещались, повздыхали, и, наконец, Квач кисло ответил: - Ошибку мы исправляем. Мы и раньше думали, как ее исправить... Да вот... - Не хнычь! - впервые очень строго сказал Зет. - Нам действительно нужно подумать, какие ошибки мы совершили и как их исправить. Первая - это приземление. Мы исправляем ее тем, что увеличиваем скорости разгона. Значит, время, которое мы потратили на торможение и прогулки по Голубой земле, будет возмещено. Ошибка вторая. Взяли пассажиров... Все при этих словах покосились на Зета с хитрым интересом: как он выкрутится? А Юрий посмотрел обиженно и даже несколько тревожно. "Незачем было приглашать, если знаешь, что делаешь ошибку, - это раз. А два... Что ж, два... Не высадят же они меня посредине космоса?" Наверное, Зет угадал мысли Юрия, потому что он еле заметно улыбнулся и продолжал: - Исправить эту ошибку невозможно - назад не вернешься, из корабля наших гостей не выбросишь. И потом, золотое правило нашей Земли - гостеприимство. - Здесь - больше, - вмешался Миро. - Здесь передача знаний. А это прямо записано в кодексе космонавта... - Что это за кодекс? - перебил Юрий. - Правила поведения космонавтов. И в этом кодексе записано: "Всемерно способствовать передаче знаний местным жителям, при условии, если они не пойдут им во вред. Получать знания от местных жителей - вторая обязанность космонавта". - Ну вот, - вмешался Зет, - если подумать как следует, то окажется, что второй ошибки, в сущности, нет. Ведь мы не только взяли с собой товарища, чтобы передать ему наши знания, но и в какой-то степени спасали его от неприятностей... - Ну, это как сказать, - усмехнулся Квач. - Ладно... Я согласен. Но все равно особой ошибки в этом я не вижу. Юрий сам решил лететь с нами. Мы его не заставляли и не принуждали. Верно? - Факт... - Значит, вторая наша ошибка не очень и ошибка. Если бы не белки. Вернее, не исчезающие запасы питания... - Я не вижу связи между гостями и питанием, - задиристо сказал Квач. - А я вижу... к сожалению, - ответил Зет. - Стоит только посмотреть на Шарика, и каждый поймет, куда ушли продукты. Зет взглянул на товарищей. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, будто он. жалеет продукты. Но факт оставался фактом, и он говорил о нем. - Впрочем, мы так и не знаем истинного положения с продуктами, - поправился он. - Контролирующие роботы не доложили о результатах проверки. Миро, попробуй заняться. И пока Миро, кряхтя от напряжения, щелкал тумблерами, Тэн задумчиво спросил: - Скажи, Юра, у вас на Земле бывали такие случаи? - Какие? - Ну вот когда... живое существо вдруг ни с того ни с сего начинало невероятно расти? Юра задумался и решительно ответил: - Я такого не видел. И не читал. Я тоже не могу понять, что произошло с Шариком. Может, космические облучения? Или какая-нибудь особая космическая болезнь? - Нет. Облучений нам бояться нечего - защита надежная. Болезней таких тоже нет. Тут что-то другое. Все опять помолчали, и Зет задумчиво произнес: - Ведь Шарик, кажется, понимает наш язык? - Похоже. Но ведь он не может говорить. Для разговора у него не приспособлен язык. - Послушайте! - обрадованно воскликнул Зет. - Послушайте!.. Но ему не удалось окончить: металлический голос робота ворвался в помещение. Он звучал ровно, размеренно и оттого не очень приятно: "Повторная проверка продовольствия показывает, что запас молекул животных белков, жиров и частично углеводов доведен до критического. И тем не менее их расходование продолжается. Хотя запасы витаминов, растительных белков и гормонов несколько выше, но даже введение в действие химических синтезаторов не обеспечивает выполнение расчетной программы". Космонавты тревожно переглянулись. "Таким образом, - продолжал робот, - общий анализ запасов показывает, что команде, необходимо как можно скорее принять меры для их пополнения, так как соотношения компонентов не позволяют продолжать полет". - Рэт это да!.. - вздохнул Миро. - Такого, кажется, еще не бывало ни в одном полете. - Влипли! - коротко отметил Квач. "Однако следует принять во внимание, - робот сделал паузу, - что в результате работы анализаторов установлено, что тот продукт, который был предложен для анализа и размножения, исследован. Выявлены его высокие питательные качества. Группа анализирующих и запоминающих машин отмечает, что рецепта такого продукта питания не отмечалось ни в одном из космических путешествий, и, следовательно, посадка на Голубой планете для приобретения этого рецепта вполне оправданна. Анализаторы приступают к размножению дрожжевых грибков, способствующих созданию этого продукта из растительных белков. Возможно, команда сможет пользоваться этим продуктом, и тогда общее печальное положение с продуктами питания облегчится, хотя и не снимет опасности". Раздался легкий щелчок, и роботы выключились. Космонавты переглядывались и не совсем понимали, что же это за продукт открыли анализаторы. И поскольку все новое с неизвестной планеты могло прийти либо с Шариком, либо с Юрием, все смотрели на Юрия. Он тоже думал, потом все вспомнил и завопил: - Хлеб! Анализаторы изучили хлеб! Мы можем изготавливать в космосе хлеб. - Какой хлеб? - недоуменно спросил Тэн. - При чем здесь хлеб? - Ты помнишь, когда мы создавали землянику? - все еще кричал Юрий. - Ну... помню. - А помнишь, как мы передали на анализ... ну... то самое... что осталось у меня в кармане? А потом еще роботы сообщили, что анализ сложен и затруднителен? - Да, но при чем здесь хлеб? Ведь речь идет о продукте питания... Там даже грибки какие-то... Дрожжевые. - Так это ж хлеб! Понимаешь - хлеб! А грибки... - не совсем уверенно уточнил Юрий, - грибки - это в дрожжах. Эту неуверенность уловил Квач. Он насмешливо спросил: - При чем здесь грибки? Ведь речь идет о хлебе? - Давайте уточним, - поморщился Тэн, что такое хлеб. - Но ты же видел, - почему-то взмолился Юрий. - Я видел у тебя на руке какую-то размазню, которую ты выудил из кармана. Мне такой хлеб как продукт питания не нравится. - Но ведь это же не хлеб, Тэн. Это только его остатки. А хлеб... Хлеб - это... Юрий запнулся. Вся радость, гордость и очень многие иные хорошие чувства, что владели им после объявления роботов, стали меркнуть и отступать. Оказывается, он мог рассказать, какой хлеб, описать его вкус, внешний вид. Даже сколько он стоит и в каком магазине продается. Но рассказать, что такое хлеб, он не мог. Он не знал, что такое хлеб. Он молчал, мычал и мялся. Голубые космонавты, озабоченные невероятным, крайне серьезным и даже опасным сообщением роботов, были настроены мрачно и критически. Но, наблюдая за Юрием, они понемногу стали отходить и даже улыбаться. - Послушай, Юра, что ты не знаешь его формулы, - пришел на помощь Зет, - это мы понимаем. У вас ее не проходили так, как у нас не проходили систему независимой связи. Миро и Квач быстро переглянулись и слегка полиловели. Юрий не мог не оценить дру-даеской поддержки Зета. Он почувствовал себя уверенней. "В самом деле, каждый должен знать, что задаваться нечего. Вы не знаете одного, а я - другого. Вот и все. И нечего, понимаешь..." - Но, может быть, ты нам расскажешь, из чего состоит хлеб и как он приготовляется? Может быть, тогда мы поймем, что к чему. С таким делом и не справиться? В это же никто не поверит. И Бойцов бойко затараторил: - Хлеб у нас бывает разный - ржаной, пшеничный, пеклеванный, ну и так далее. Его выпускают в булках, батонах, потом... это... сайках. Сдобах... Бублики тоже, в сущности, хлеб... Вообще видов хлеба очень много. Оказывается, тараторить о том, чего не знаешь твердо, наизусть, очень трудно. Тем более, что, если честно говорить, сдоба или бублики - это же все-таки не хлеб. А может, хлеб? Но тогда и пирожки, и печенье, и пряники - тоже хлеб... Дело явно усложнялось. А тут еще вспомнились макароны, рожки, лапша, вермишель... И чтобы поскорее уйти от опасности, Юра уже не так быстро и, значит, не так уверенно проговорил: - Он еще бывает серый, белый... и черный. Сладкий или солоноватый... Ну, потом... потом, если хорошо пропечен, то он пышный. А если плохо пропечен, то... не очень. - Постой, постой. Выходит, хлеб пекут? - Ну да! - обрадовался Юра. - Сначала делают тесто, а потом пекут. - Из чего делают тесто? - Ив чем и как пекут? - В этих... в печах, - немного поостыл Юрий, потом, вспомнив, как бабушка печет сдобные булочки и ватрушки и жарит пирожки, уточнил: - На листах таких... А то еще жарят. А тесто? Тесто - это так. Берут муку, разводят ее водой, добавляют дрожжей и ставят в теплое место. - А что такое мука? - Ну, зерна мелют мелко-мелко... Получается мука. - А при чем здесь дрожжевые грибки? Они же вызывают брожение, а брожение преобразует в конечном счете растительный белок в сахар и спирт. Выходит, что хлеб пьяный? В конце концов был задан самый прямой и откровенный вопрос: - Скажи, ты знаешь разницу между органической и неорганической химией? О какой там уж разнице говорить, если Юрка, как он ни выкручивался, почти ничего не знал о хлебе. О том самом хлебе, который, как записано во всех учебниках, является основным продуктом питания, который каждый день держишь в руках, без которого, кажется, не прожить и дня. Юра горестно помотал головой и промолчал. В коллективе не разбираешься, о хлебе ничего не знаешь - ужас какой-то. Может быть, космонавты и стали бы смеяться над товарищем, но, наверное, они вспомнили, что и сами-то они знают далеко не все из того, что они должны были бы знать. Поэтому некоторое время все молчали и думали. Наконец Зет мягко спросил: - Ты помнишь, что сказал робот, ссылаясь на мнение многих машин? - Не помню... - Он сказал, что за рецептом приготовления хлеба стоило лететь на вашу Голубую землю. Понимаешь, наша ошибка обернулась открытием. Все промолчали, но, кажется, вздохнули посвободнее. А Зет продолжал: - Но об этом нашем открытии еще не знают на нашей Розовой земле. Сигналы идут туда очень долго. Но там знают, что мы нарушили программу, и в наказание могут вернуть нас из путешествия. И вот представь, мы прилетаем на нашу Землю и привозим бесценный секрет. Но в секрете нет главного - как готовить ваш хлеб. - Но я же сказал! - воскликнул Юрий. - Его нужно печь. - А как печь, в чем печь, сколько времени - ты знаешь? - И, перебивая Юрия, закончил: - Нет, не как ты знаешь, а точно, чтобы можно было сделать все так, как делается у вас. Знаешь ты? - Но у вас же есть машины... - слабо сопротивляясь, ответил Юра. - Да, есть! Но машины потому и машины, что они делают то, чему их научит человек. Они сделали землянику, потому что ты им дал образец. По образцу они изготовили продукт. Вместо образца можно было передать формулу. Но формулу ты не знаешь. Сейчас ты передал машинам, оказывается, не самый хлеб, а только его полуфабрикат. Тесто. Вот наши машины и изготовят нам тесто. А что с ним делать? - Я... я попробую вспомнить, - пролепетал Бойцов. - Надо вспомнить, - твердо сказал Зет. - Если нас вернут, то, когда ты ступишь на нашу Землю и расскажешь, как делают этот замечательный, по всему видно, продукт питания, вся наша Розовая земля будет уважать и тебя, и цивилизацию всей вашей Земли. Понимаешь, Юра, ты сейчас как бы в ответе за всю вашу Землю. Тебе обязательно нужно вспомнить все, что ты знаешь о хлебе. Это легко было сказать. Но сделать... Что было делать, если о производстве хлеба он знал примерно столько же, сколько и многие люди. А этого мало, чтобы передать драгоценное открытие земной цивилизации народам других планет. Может быть, впервые в этот день и в этот час Юрий Бойцов понял, как важно человеку знать то, что его окружает. Знать и понимать. И ясно себе представлять, как и что делается. Пусть даже кажется, что эти знания никогда не пригодятся и что они никому не нужны. Всегда может случиться так, что как раз они-то и пригодятся, как раз они-то и потребуются. Ребята долго молчали, каждый по-своему прикидывая и общее положение, и свою судьбу. И вдруг в тишине, под натужный и ровный шумок двигателей корабля, по отсекам прокатился жалобный, тонкий, с сипотцой вой. Даже не вой, а плач. Он был так неожидан и так жалобен, что и Юра, и Зет, и даже, кажется, суровый Квач вздрогнули и огляделись по сторонам. - Опять Шарик! - вздохнул Юра и с грустью спросил: - Что же с ним произошло? Почему он так невероятно вырос? Глава восемнадцатая. ШАРИК РАССКАЗЫВАЕТ О СЕБЕ Все задумались, и Зет закричал второй раз. - Послушайте! - кричал Зет, и его доброе, с оттопыренными ушами лицо, кажется, порозовело. - Послушайте! Если Шарик не умеет говорить, потому что у него не так устроен язык, то ведь думать-то он умеет? - То есть как это - думать? - не понял Миро. - Ну так. Очень просто. Думать Шарик обязан? Пусть плохо, пусть кое-как, но думать-то он обязан? Все опять на мгновение примолкли, и Тэн солидно согласился: - Обязан. Потому что если он не будет думать, так он даже не поест... Тэн хлопнул себя по лбу и сурово сдвинул брови: - Кстати, вам не кажется странным, что Шарик живет, невероятно растет, а его, в сущности, никто не кормит. Квач расхохотался. - Здорово! Выходит, Шарик сам себя питает? Неужели он знает формулы? - Он, наверно, не формулы знает, - буркнул Тэн. - Он знает, где хранятся карточк