го, как
разделить обед со мной.
     -- Ну и что теперь будем делать? -- поинтересовался Ваня,  которому уже
надоело просто сидеть и ждать у Нила погоды.
     -- Ни-че-го! -- о-очень раздельно произнес Сеня в ответ.
     ХЛО-ОП!!!
     Здрас-с-сьте!  Давно  вас,  сударь,  не видели.  Заждались  прямо-таки.
Лопаемся  от счастья при вашем  появлении... Я бы еще не один  десяток  слов
сказал. Может быть,  и  жестами  бы свой  восторг проявил,  да  вот беда  --
Лориэль от меня слишком далеко появился!
     Впрочем, не только от меня. В этот раз хлопок, предшествующий появлению
эльфа, был значительно тише.  Да и сам наш хамоватый любимец появился не как
обычно, под носом у кого-нибудь,  а на крайне почтительном расстоянии -- над
самой кромкой берега. Ваня даже  крякнул  от досады, увидев, что этот подлец
Лориэль находится вне пределов досягаемости его дубинки. Эльф хихикнул.
     --  Что,  съели,  козлы?  --  прощебетал  он  своим  мерзким  писклявым
голоском. -- Думали, что я вам удовольствие доставлю,  дав себя поймать?  --
и, как это, видимо, принято у его племени, неожиданно сменил тон.
     -- Хрен угадали, уроды! -- заорал он, заставив Рабиновича поперхнуться.
-- Блин,  что вы  за  народ, мать вашу,  никак не пойму! Вас сюда  для  дела
прислали,  а вы лясы точите. Пикник на берегу Нила устроили, пригоршню духов
вам за  пазуху!.. Чего вы на  меня  вылупились,  словно  тролли на солнечный
свет?
     Лориэль продолжил  орать при  полном попустительстве  моих ментов, а  я
решил  воспользоваться  ситуацией.  Заметив, что эльф настолько увлекся, что
полностью перестал обращать внимание на мое присутствие, я аккуратненько лег
на брюхо  и  пополз вдоль  тростниковых  зарослей,  стремясь  подобраться  к
подлецу  поближе. Сеня мой маневр заметил, оценил и,  чтобы отвлечь  от меня
внимание Лориэля, меланхолично принялся швырять в него мелкими  камушками  и
кусочками земли, попадавшимися под  руку. Эльфа это  крайне разозлило, и его
речь  поднялась до таких высот  лингвистики,  каких  обычному человеку можно
достигнуть только к концу жизни. И то только путем постоянных тренировок.
     Виноват,  каюсь!  Я  так  заслушался  тех  сравнений,  которые  Лориэль
использовал  для  обрисовки черт характера  моих  друзей,  что даже  забыл о
необходимости  скрытного передвижения.  Встав  на  лапы, я так  и  застыл  с
открытым ртом, словно слюнявый щенок при виде куска колбасы в  холодильнике.
Эльф, естественно, тут же меня заметил.
     -- А-ну уберите пса  от  меня! --  заверещал  он  (боишься,  гад!).  --
Уберите его, а то я с вами вообще разговаривать не буду!
     --  А кто тебе сказал, что мы с тобой  разговаривать хотим? -- мой Сеня
был сама невозмутимость. Жалко, что Станиславского поблизости не. было.
     --  Как это?  -- пожалуй,  впервые с  начала нашего  общения  эльф  был
по-настоящему поражен. Настолько, что даже забыл выругаться.  -- Вы разве не
хотите знать, что вокруг происходит?
     -- А  что вокруг  происходит?  --  Рабинович  удивленно  осмотрелся  по
сторонам. -- Древний Египет кругом, люди живут, как им хочется. Мы отдыхаем,
как нам нравится. Чего еще нужно?
     -- Так  вселенная же  рушится! --  возопил Лори-эль. -- Неужели  судьбы
миллиардов разумных существ вас совершенно не волнуют? -- И несмело добавил:
-- А, козлы, мать вашу!
     -- А мы рейнджерами в вашу эльфийскую службу спасения не нанимались! --
рявкнул в ответ Сеня.  -- Если  бы  твой тупой Оберон  соизволил нам сначала
объяснить, в чем  проблема,  а затем  уже забрасывать нас в чужой мир, может
быть,  нас  твои вопли хоть чуть-чуть и волновали бы.  А сейчас  нам все  по
фигу.  Мы  отдыхаем.  А  вернете  вы  нас  назад  или   нет,  нам  абсолютно
безразлично.  Здесь, по  крайней  мере,  нам на зимнюю  одежду тратиться  не
придется! Поэтому можешь валить отсюда и передать  Оберону, что нянчиться со
здешними евреями он может сам. Без нашего участия!..
     Если бы я  мог, я бы Рабиновичу  хоть ушами поаплодировал. Однако этого
мне не дано,  и пришлось его театральным искусством  безмолвно восторгаться.
Жомов  с  Поповым  тоже Сенины  потуги  оценили и  свою солидарность  с моим
хозяином выразили в  полном соответствии с собственными душевными качествами
-- Жомов достал пистолет и передернул затвор, а Андрюша  глупо ухмыльнулся и
запустил в Лориэля недогрызенной костью. Гад, зачем добром раскидываешься?!
     Эльф  сдался.   Поникнув  и  съежившись,   он  принялся  излагать   нам
предысторию  нашего  пришествия в  Египет.  Оказывается, после того,  как мы
благополучно  вернули Зевса  в  естественную  среду обитания,  безобразия  в
параллельных вселенных не прекратились. Правда, все они были мелки и одно  с
другим вроде  бы не  связаны. Аналитический  отдел эльфийского царства целых
полгода  бился над тем, чтобы докопаться до их причины,  а затем,  к  своему
ужасу, пришел к выводу, что все аномальные события напрямую связаны с нами.
     -- До сих пор точно не  установлено, как именно  вы влияете на развитие
событий в параллельных мирах, -- закончил свою пространную речь Лори-эль. --
Вероятнее всего, существует какой-то артефакт, который вы либо забыли в ином
измерении, либо, наоборот, утащили с собой. Когда специалисты выяснят точно,
я вам сообщу. А пока ясно одно -- Моисей без вашей помощи не сможет  достичь
главной  цели своей жизни.  Ну а  если  евреи  не уйдут из Египта,  в  общем
миропорядке  произойдет столько  изменений,  что  предсказать их  влияние на
существование всей вселенной не берется  даже Оберон.  В общем, вы виноваты,
вам положение и спасать.
     --  Вот  оно,  значит, как? --  ехидно  поинтересовался  Рабинович.  --
Значит, сейчас мы вам позарез понадобились?
     --  "Сейчас, значит, понадобились!"  -- передразнил его  эльф,  наконец
вновь обретя привычную нам манеру  общения. -- Да  вы такого по  всем  мирам
наху...  -- Лориэль испуганно прервал себя  на полуслове,  сглотнул слюну и,
обведя  друзей  взглядом, истошно заорал: -- Что,  довольны, козлы  поганые,
мать вашу?  Радуйтесь!  Довели нормального  эльфа  до  того, что он на вашем
русско-ментовском  языке, словно последний гоблин, разговаривать начал... --
эльф крутанулся,  стараясь держать в поле зрения всех  ментов, и  заорал еще
громче:  --  Чего  лыбитесь, волки  позорные?  Смешно  вам?  Привыкли своими
корявыми лапами судьбы человеческие ломать и теперь за эльфов  принялись? Я,
между прочим,  по вашей  милости уже с женой изъясняться на  блатном жаргоне
начал...
     -- Так у  тебя еще и жена есть? -- наигранно удивился Сеня. -- Хотел бы
я посмотреть на эту дуру.
     --  Ах, ты м-м-м... милиционер  участковый! -- эльф побагровел до самых
кончиков  крыльев. --  Все,  блин,  увольняюсь.  А  пропадите вы пропадом  в
пищевыводном отверстии у тролля!..
     Лориэль исчез. Правда, в этот раз у него все  получилось не так гладко,
как обычно. Он несколько раз то почти растворялся в воздухе, так,  что через
него вино  в  реке  увидеть  можно было,  то  вновь  становился  реальным  и
контрастным. Во  время перехода  из  этой  вселенной  в  свою эльф продолжал
орать, но я его абсолютно не слышал.  Видимо, звук ему отключили раньше, чем
видео. У эльфийских  техников проблемы,  что ли,  опять  начались?  Впрочем,
длились  эти неполадки не дольше нескольких  секунд. И Лориэль,  в последний
раз разбрызгав во  все стороны  снопы зеленоватых искр, исчез из нашего поля
зрения.
     Я  помотал  головой,  почесал  за ухом  и  укусил  себя  за  хвост.  Не
волнуйтесь,  это не от  блох. Просто  эльф  с его  манерами  был  для  меня,
пожалуй, единственным незыблемым оплотом в меняющейся структуре вселенной. А
тут на тебе -- перевоспитываться начал!
     Назвать  себя большим знатоком  взаимоотношения  человеческих  самок  с
самцами  я  не могу.  Об эльфах знаю еще меньше, но  кое-какие выводы все же
делать научился. Посудите сами.
     Во-первых, наш  злобный Лориэль проводит отпуск в лучшее время года. За
какие  такие  заслуги,  спрашивается,  если  этот  крылатый  путеводитель  и
искоренитель  мировых  проблем  до сих пор не  смог наставить  нас  на  путь
истинный?  Во-вторых, срочный отзыв из отпуска никого еще, насколько я знаю,
счастливым не делал. Но чтобы вызванный на работу сотрудник приходил в такое
бешенство?.. Мне такого  видеть вообще не приходилось. Ну а в-третьих, когда
это  в исключительно  мужской  компании  самец  был  готов  передушить  всех
приятелей только за то, что кто-то назвал его жену дурой?
     Сами по себе эти факты вроде бы никак не  связаны, но, если их сложить,
вывод напрашивается сам собой -- Лориэль и вправду женился и был  отозван на
работу прямо с медового месяца. Быть абсолютно уверенным в этом я,  конечно,
не смогу, но попробуйте докажите мне обратное!
     Пока  я сидел, развесив уши, и выстраивал логические цепочки, отыскивая
причину  странного поведения Лориэля, вокруг  уже много чего изменилось. Мои
менты поссорились. Андрюша вступился за эльфа, упрекнув Сеню в том,  что  он
был слишком  груб и обидел Лориэля, снова не позволив ему рассказать,  зачем
тот появлялся у нас и что делать дальше с Моисеем. Жомов тут же вступился за
моего  хозяина,  заявив,  что  эльфу  еще мало досталось.  Будь  на то  воля
омоновца, так Лориэль вообще больше никому и ничего бы не объяснял и никогда
нигде не появлялся бы. Попов тут же наорал и  на Ванюшу, а Сеня вставил втык
обоим,  и  теперь все  трое  сидели спинами друг к другу  и мириться явно не
собирались.
     Жители Мемфиса вновь доказали нам,  как прекрасно у них работает служба
информации.  Не  успело  еще и полчаса  пройти с  того  момента, как Аарон с
Моисеем из-за излишней самоуверенности превратили воду в реке в  вино, а уже
все побережье Нила в черте города и близлежащих окрестностях  было заполнено
паломниками. Люди бросились  к  реке  за дармовой выпивкой.  Часть мемфисцев
набирала вино  во  всевозможные емкости и  тащила его  к  себе  домой, ну  а
остальные  решили  использовать   в  качестве  емкости  для  транспортировки
собственное пузо и загружали его вином, так сказать, не отходя от кассы.
     Преимущественно этим  занимались египетские кобели... то  есть мужчины!
Но и женщины тоже на берегу попадались. Правда, в основном несли они в руках
не кувшины, а  скалки, и не вино  из речки пили,  а  разгоняли этим кухонным
дубьем излишне усердствующих в поглощении дармового алкоголя мужей.
     Довольно быстро на всем окрестном побережье Нила не осталось  ни одного
места, где не толпились бы жители. Пожалуй, единственным безлюдным островком
на  мемфисском  берегу  можно  было  бы назвать  тот  участок реки,  который
оккупировали мы. Самодовольные бойцы из персонального взвода Жомова с гордым
видом на носатых лицах сдерживали толпу  страждущих. Новобранцы были безумно
счастливы от  того,  что им,  наконец, досталась  настоящая  работа. Они  не
подпускали к  нам толпу, агрессивно размахивая дубинками, хотя я и не думал,
что их помощь нам требуется. Большинство аборигенов просто стояли на месте и
пялились на нас, недоумевая, от  чего такие любители выпивки, какими даже  в
Египте успели  зарекомендовать себя мои менты, до сих пор не воспользовались
услугами халявной разливочной под эпическим названием "Нил".
     Помню, у нас  в отделе случай  однажды был. Года четыре назад. Я  тогда
совсем  молодым  и  глупым кобельком был. Только в  милиции служить начинал,
жизни  радовался,  гавкал  на  все,  что движется. Однажды  даже  с  Сениной
фуражкой решил поиграть,  за что... Но  не будем о грустном! Так вот, четыре
года  назад к  нам  в  отдел  на День  милиции стали  поступать  подарки  от
благодарных состоятельных  граждан,  желавших отблагодарить нас  за  тяжелый
ежедневный труд на благо, во имя и так далее.
     Одна  фирма  каждому  сотруднику  отдела   по  китайской  зубной  щетке
подарила, другая прислала по рулону туалетной бумаги и освежителю воздуха (я
тогда еще не понял символизма). Ну, а круче всех отчудил наш старый знакомец
и  лучший  друг всех  ментов Санька  Штуцер,  некогда дважды судимый бандит,
некогда  местный  преступный  авторитет,  а ныне  честный предприниматель  и
кандидат в областную думу. Так вот он, поскольку знал всех и каждого в нашем
отделе и  испытывал к  ним чувство глубокой благодарности  за наставление на
путь истинный, подарил милиционерам к их профессиональному празднику десятка
два ящиков водки.
     Поначалу на этот  подарок никто из ментов  не  позарился --  приняли за
вещдоки и, пока экспедитор с Кобелевым расшаркивался, ходили мимо, плотоядно
облизываясь.  Однако  стоило  только  из приемной  подполковника расползтись
слуху о  том, что  водка  предоставлена в  подарок,  как весь личный  состав
отдела бросился получать свою долю.  Менты  устроили около ящиков  настоящее
столпотворение.  Один  Матрешкин  попытался  как-то  этому  воспротивиться и
навести  порядок около  ящиков, но  коллеги  его  просто  смели  и затолкали
обратно в "аквариум".
     Я тогда, по  молодости лет, принял драку ментов за бесплатное  угощение
за  какую-то новую игру и принялся гоняться вокруг них, истошно вопя во  все
горло о том, что тоже хочу поучаствовать во  всеобщем веселье. Однако меня в
компанию не приняли. Более того, жестокосердные менты  попросту игнорировали
мой  лай. Я обиделся и кое-кого покусал. Слегка, конечно, но покусанные мной
милиционеры с истошными  воплями  рванулись врассыпную, очистив пространство
перед ящиками. Сеня тут же воспользовался ситуацией и пошел на второй  заход
за призами. Вот так я первый раз, хоть и невольно, но помог своему хозяину.
     Мои  усилия, правда,  пропали  напрасно.  Едва  только Кобелев вышел из
кабинета,  он  тут  же прекратил  творящееся  внизу безобразие  и потребовал
вернуть  назад  всю  ту водку, которую излишне  рьяные сотрудники успели уже
разобрать.  Те со стонами  подчинились,  и водка вновь вернулась в ящики для
последующей  упаковки  в  подарочные  наборы вместе с  туалетной  бумагой  и
зубными щетками. Одна бутылка, правда, в родную ячейку так  и не  вернулась,
что вызвало недоумение и истошный рев высокого начальства.
     Кобелев  потребовал вернуть  похищенное добро  обратно, но,  как он  ни
старался  и какими карами только не грозил, пропажа так и не отыскалась.  Не
берусь никого обвинять, но могу  сказать только то, что трое моих друзей тем
вечером  пили  водку. С  точно  такой  же  этикеткой,  как и  у исчезнувшего
подарочного сосуда.
     В  общем,  столпотворение  на  берегу  Нила  окунуло  меня  в  приятные
воспоминания юношеских лет. Я настолько в них  погрузился, что даже не успел
заметить,  как мои  менты помирились и принялись  совместно разгонять зевак,
пялившихся на нас из-за оцепления. Аборигены разбегались, но на их место тут
же приходили новые, и мои друзья решили оставить это бесполезное занятие.
     -- Похоже, посидеть спокойно нам тут не да-дут, --  констатировал Сеня,
кивнув  головой  в  сторону беснующейся толпы  на берегу. -- Тут весь Мемфис
собрался.  Пошли  обратно в трактир.  Судя по  всему,  сейчас там  никого не
будет.
     Жомов  тут  же решил воспользоваться  случаем  и  провести практические
занятия  своего  взвода. На  этот раз  новобранцам было суждено  играть роль
конвоя.  Ваня  разбил отряд на две части.  Первая клином  врубилась в  толпу
зевак, расчищая нам дорогу, а остальные  составили арьергард, уполномоченные
пресекать любые атаки с  тыла. Впрочем, жомовским бойцам так и  не  пришлось
поработать ни в той,  ни в другой ипостаси. Аборигены, едва завидев,  что мы
тронулись с места, тут же  бросились  врассыпную,  а затем, напрочь  забыв о
нашем  существовании, мгновенно  заполонили  единственный свободный  участок
берега.
     В  трактире действительно, кроме хозяина, не оказалось ни  одной  живой
души.  Хозяин  заведения,  рвущий на  себе  волосы от отчаяния  из-за утраты
прибыльного  алкогольного  бизнеса,  встретил  нас  со  слезами  на  глазах.
Трактирщик  поначалу принялся стенать  и жаловаться на  свою  горькую  долю,
ставшую  таковой  из-за  изменения  структуры жидкости в  Ниле.  Видимо,  он
рассчитывал  на  наше  понимание и  сочувствие,  но  мои  менты сделали  для
трактирщика даже  больше. Они заказали себе выпивку,  чем привели мужичка не
только  в  бурный  восторг,  но  и  навсегда заработали  его  благодарность,
уважение и безмерное почитание. А заодно и меня удивили. Поскольку не так уж
часто случается, что мой Сеня за один день и вводил, и отменял сухой закон.
     -- Ну и что делать  дальше будем? -- поинтересовался у него Попов, едва
сияющий трактирщик притащил моим ментам кружки с местным пивом.
     -- А хрен его, моя миленькая, знает! -- буркнул Рабинович и уткнул свой
длинный нос в кружку.
     -- Можит, би-еляши пойдем пиродавать? -- несмело предположил Нахор.
     Я думал, что Сеня тут  же взорвется,  но, к моему недоумению, Рабинович
лишь пожал плечами.
     -- Делайте что хотите, -- проговорил он. -- Мне все равно.
     Я даже зубами клацнул от удивления! Впервые в жизни у моего хозяина  не
было какого-то конкретного плана действий. Обычно даже в такой ситуации, где
любой  другой  человек  потеряется,  мой  Сеня  непременно находил  какое-то
решение, способное принести ему пользу, а вот теперь Рабинович попросту сник
и, похоже, был готов  бездействовать до скончания веков. Конечно, понять его
было можно. Мало того, что, отправившись в краткосрочный отпуск, вместо него
мы оказались втянутыми  в новую эльфийскую авантюру, так еще и  вместо того,
чтобы послушно отправиться в пустыню, соплеменники  Моисея брыкаться начали.
Тоже мне снобы! Жизнь в пустыне их, видите ли, не устраивает.
     Впрочем,  идея  провести  остаток  жизни  в  захолустном  Мемфисе   мне
нравилась еще меньше, чем евреям расставание с  ним.  Дома все-таки и  трава
гуще,  и  небо чище, и вонь  приятнее! Мне уже изрядно надоело таскаться  по
улицам под палящим африканским  солнцем, высунув из пасти язык. Пора  бы уже
возвращаться  домой.  А для этого следовало растормошить Рабиновича, вывести
его  из  состояния  ступора  и  заставить,  наконец,  поработать  тем  серым
веществом, количеством  которого  так  гордятся  люди. И  я  знал,  как  это
сделать! Не скажу, что  сам  метод  мне нравился, но иного  выхода у меня не
было.  Поэтому  я   гавкнул  пару  раз  и  побежал  к  выходу  из  трактира.
Остановившись  в дверях,  я гавкнул еще раз. Дескать,  Сенечка, мальчик мой,
пойди посмотри,  какую вкуснятинку тебе мамочка приготовила!..  Рабинович не
шелохнулся.
     --  Сеня, по-моему, твоя псина  куда-то нас  зовет,  --  толкнув  моего
хозяина локтем в бок, проговорил Жомов. Ванечка, в любое другое время я тебе
за псину приличный  кусок  мяса  из  ноги выдрал бы,  но  сейчас  приходится
сказать спасибо.
     --  На  прогулку  просится, -- буркнул  Рабинович, не вынимая  носа  из
кружки. -- Потерпит. Я еще пиво не допил.
     Щас, потерплю!.. Я гавкнул еще пару раз и принялся беспокойно вертеться
на  месте. Этот прием должен  был выразить мое крайнее возбуждение, что он и
сделал. Сеня удивленно посмотрел на меня и заволновался. Все-таки не так  уж
часто  я  настоятельно  зову  его  с собой!  Так и  не допив пиво, Рабинович
поднялся из-за стола и нахлобучил на голову фуражку.
     -- Похоже, Ваня,  ты прав.  Мурзика  что-то  беспокоит, --  обеспокоено
проговорил он.  -- Пошли-ка  посмотрим, в  чем дело. А то я  боюсь, как бы с
нашими стариками что-нибудь не случилось.
     Сеня взял поводок в руку, открыл дверь и выпустил меня на улицу. Я едва
сдержался  от  радостного  щенячьего  визга   --  начало   положено.  Теперь
оставалось  сделать  самое  трудное.  А  именно, взять  нужный  мне  след. Я
принюхался и громко чихнул -- над Мемфисом стоял непередаваемый  алкогольный
смрад. Пока  мы сидели  в трактире, Нил своими винными парами и перепившиеся
египтяне перегаром настолько загадили городскую атмосферу,  что иных запахов
различить было почти невозможно. На секунду я замер. Все-таки мне нужно было
найти человека, не имея о нем  никаких  сведений, кроме персонального набора
ароматов. А алкогольные пары над городом этому здорово мешали. Я был уверен,
что  нужная мне человеческая особь  обитает где-нибудь поблизости, и, сидя в
кабаке,  рассчитывал уловить  нужный запах  без труда. Но теперь приходилось
менять свои планы  и начинать поиски с  того места, где  я  видел нужный мне
объект последний раз, -- с кирпичного завода.
     Рабинович,  не  обратив  на  мое  замешательство  внимания,  решительно
направился в сторону фараоновой резиденции, но я не позволил ему осуществить
задуманное. Натянув поводок, я потащил хозяина в нужном мне направлении. Тот
удивился, но сопротивляться не  стал. И правильно! Мне лучше знать, что тебе
сейчас, хозяин, нужно.
     Мы  помчались   через  Мемфис,  удивленно  глядя  по  сторонам.   Город
преобразился.  Чистый и симпатичный, он теперь превратился кто знает во что.
Несмотря на рабочий день, по улицам бродили  пьяные  в стельку египтяне. Они
горланили песни, дрались, мирились и вновь затевали ссоры. Повсюду  валялись
пустые кувшины, бурдюки и остатки закуски. Более того, на некогда сверкающих
мостовых  уже  повсюду смердели следы  алкогольного  отравления, исторгнутые
желудками непривычных к такому количеству выпивки аборигенов.
     Ваня Жомов пару раз,  видимо по привычке,  порывался навести на  улицах
порядок,  разогнав пьяных  по домам, но я упорно  тянул ментов за собой, и у
омоновца на эту  блажь просто не оставалось времени.  Пришлось Ване терпеть,
стиснув зубы,  и  мечтать  о  том,  как он  оторвется,  когда наконец  будет
установлена причина моего беспокойства.
     От трактира до кирпичного завода мы добрались за  десять минут. Как я и
ожидал,  на производстве кирпича не работал ни один  человек. Единственными,
кого мы там встретили, были охранники на воротах,  видимо, побоявшиеся гнева
фараона и не оставившие свой пост. Правда, какой-то доброхот  и им дармового
вина притащил. Поэтому к моменту нашего появления на заводе стражники уже не
охраняли ворота, а  просто  держались за них,  чтобы не упасть.  Я проскочил
мимо, даже не  удостоив сторожей взглядом,  и принюхался.  Вином здесь пахло
намного  меньше, чем в  городе,  и мне,  пусть  и  с большим трудом, удалось
распознать  следы  человека,  нужного для  приведения  Рабиновича  в  норму.
Радостно гавкнув, я помчался в обратную сторону, не поднимая нос от земли.
     Мои  менты  удивленно  переглянулись и потопали  следом.  Я  прямо-таки
каждой своей шерстинкой  чувствовал, что Попов  собирается сказать  какую-то
гадость, и готов был  облаять его в ответ, но  Андрюша сдержался.  Мой  Сеня
просто из-за ослиного упрямства бежал следом, не желая показать друзьям, что
собственный пес (то  бишь я) оставил его в дураках.  Ну а Нахор с Жомовым  и
вовсе   никакого  удивления   моим  поведением  не  выражали.  Первому  было
безразлично, куда  идти, лишь бы  быть рядом со своим  сенсеем, а второй так
страстно  желал выплеснуть на кого-нибудь свой  праведный гнев, что помчался
бы с нами и в Грецию, поведи я друзей туда.
     Так мы и передвигались долгое время по едва уловимому следу до тех пор,
пока  запах  нужного мне человека вдруг не  ударил мне в нос мощной  волной.
Объект  моих  поисков был  совсем  рядом!  Я свернул с  центральной  улицы в
какой-то переулок и замер -- на нас неслась толпа.
     Собственно говоря,  толпой эта кучка людей показалась лишь  поначалу  и
то, видимо, только из-за узости прохода между домами, который она заполняла.
На  самом  деле  нам  навстречу  двигались  только шесть человек. Возглавлял
процессию  пьяный  толстый  египтянин,  восседавший  верхом на  двухколесной
тележке. Это средство передвижения толкали  двое аборигенов, рядом бежал еще
один. Замыкала шествие какая-то дородная, истошно визжавшая дама. Ну а сбоку
от тележки в белой тунике с красным крестом во всю высокую грудь мчалась та,
которую я и искал, -- черноволосая  девица, на  кирпичном  заводе  одарившая
меня массой бутербродов и вследствие этого запавшая в душу моего хозяина.
     Сами  понимаете,  что  повадки Рабиновича  я изучил давно  и  знал, что
практически из любой  апатии вытащить его  сможет только интересная женщина.
Другой такой, как эта брюнетка, в Мемфисе не водилось.
     Так вот, мы застыли, удивленно глядя на приближающуюся к нам процессию,
а они  пока  не  обратили  на нас внимания. Пьяный  толстяк, восседавший  на
тележке,  вдруг  начал  клониться набок, рискуя  свалиться  вниз.  Абориген,
бежавший рядом (кстати, тоже в белой тунике с красным крестом!), схватил его
за руку и завопил:
     -- Сестра, мы его теряем! Быстро сделайте ему инъекцию легкой  эротики.
Пять сантиметров. Не больше!
     Искомая  мною  черноволосая   знакомая   барышня  слегка  зарделась  и,
переместившись  вперед  так,  чтобы  попасться  толстяку  на  глаза,  слегка
приподняла   подол.  Пьяный   абориген  бешено   завращал  глазами,  пытаясь
сконцентрировать на  ней  зрение. А когда это ему, наконец,  удалось, громко
замычал и, протянув руки в направлении "сестры", свалился с тележки прямо на
мостовую. Вся процессия тут же остановилась.
     --  Ну  вот,  мы  его потеряли, --  обреченно  проговорил  "доктор"  и,
мгновенно  оказавшись рядом с девицей,  влепил ей  пощечину. -- Я же говорил
тебе, дура,  нужно пять сантиметров. А ты что? Ты же ему все  двадцать  пять
показала!
     Ну  а уж  лучше этого  я  и сам бы  ничего  придумать не смог!..  Вы не
подумайте плохого, зла брюнетке я не желал. Просто знаю, как Сеня реагирует,
когда в его  присутствии женщину бьют. А тем более ту, которая ему нравится.
Теперь  мой хозяин такой  вброс адреналина в кровь заработает, что несколько
дней  идеями просто искриться будет.  К  чему его  и  требовалось  побудить!
Именно поэтому, а не  от душевного злорадства я и обрадовался  той пощечине,
что схлопотала девица.
     Сеня мои  надежды  оправдал. Увидев египетскую кандидатку на  вакантное
место  пассии,  он сначала  расцвел, позабыв  о душевных терзаниях,  а затем
пришел  в  бешенство,  стоило  только   "доктору"  оплеухой  поощрить   свою
медсестру. Подскочив к  некультурному эскулапу, Рабинович огрел его дубинкой
по голове и тут же, воспользовавшись случаем, прижал к себе плачущую девицу.
Остальное  завершил  Жомов. Двумя ударами он отправил  в  нокаут  санитаров,
радостно  взиравших  на  расправу  "доктора"  с "медсестрой".  Затем  пинком
разломал тележку, а когда пьяный толстяк начал что-то вопить, огрел и его по
голове  дубинкой. Вот только перед толстухой, судя по  всему женой больного,
Ваня сплоховал. Когда она на него набросилась,  вступившись за  собственного
поруганного ОМОНом мужа, Жомов просто спасся бегством.
     Пришлось за него  вступиться. Встав на пути разгневанной  бегемотихи, я
кротко  указал  ей  на  недопустимость  такого  поведения  по   отношению  к
сотруднику милиции. Видимо,  в этот раз моя речь оказалась особо удачной,  и
толстуха от  полноты чувств схватилась за грудь и мешком свалилась на своего
благоверного.  Так  мы их и оставили. Пусть, когда очнутся, сами разберутся,
кто и в чем виноват!
     А Сеня между тем время даром не терял. Прижав к себе ревущую девицу, он
принялся ее успокаивать, поглаживая оную  от  головы к ягодицам и в обратном
порядке. Андрюша, видимо, вспомнив свою недавнюю несчастную любовь,  сплюнул
и  отвернулся. Я его  понимаю! Мне  тоже проявление инстинкта размножения  у
людей всегда наблюдать неприятно было. Именно поэтому, а вовсе не  из ложной
скромности я тоже отвернулся.
     --  Как  тебя зовут, красавица? -- услышал я  за спиной  Сенин голос  и
вместе с ним плавное затихание девичьих всхлипов.
     -- Рахиль, -- последовал ответ. -- А тебя?
     -- Семен Абрамович... Э-е, просто, Сеня!
     Просто-кваша ты или просто-тит, а не просто-Сеня! Я тебя для чего  сюда
привел? Чтобы ты на  людях  миловаться начал, что  ли?  Делом займись лучше,
донжуан невостребованный!.. Хотя, это чего я возмущаюсь? Все равно Рабинович
меня  не  слышит.  Уставился  влюбленными глазками на  свою  принцессу  и не
замечает  ничего вокруг. Не  то что  на меня, он  даже на приплясывающего  в
нетерпении Нахора внимания  не обращает.  Укусить, что ли, этого ловеласа за
ногу, чтобы в чувство немного привести?
     -- Сеня,  мы,  по-моему,  стариков спасать шли, а  не  с  этой  девицей
возиться, -- решил оказать мне посильную помощь  Попов. -- Может, прекратишь
ее наглаживать и...
     --  А каких стариков спасать нужно? А возьмите  меня с  собой. А я даже
клизму умею делать, -- с невероятной  скоростью  затараторила Рахиль, хватая
за руки Попова с Рабиновичем попеременно. -- Я и готовить могу, и стирать, и
за больными  ухаживать. Меня  даже оказанию  первой  помощи  учили.  Хотите,
покажу, как это делается?
     -- Спасибо,  нет! -- рявкнул Андрюша, испуганно отскакивая  от девицы в
сторону. -- Иди-ка ты,  красавица, лучше своей дорогой. У нас  и  без  твоих
штучек головной боли хватает!
     -- Нет, правда-правда!  Я много  чего умею, я вам  пригожусь, -- Рахиль
преданно посмотрела в глаза Рабиновичу. -- Я полезная, только никто этого не
знает!
     --  И  би-еляши она пиродавать умеет,  --  задумчиво произнес Нахор. --
Питается, хотя бы...
     -- Вот именно, что питается, а  не  продает!  --  вдвое  громче рявкнул
Попов. -- Сеня, помяни мое слово,  возьмешь эту ненормальную, она твою форму
стирать начнет еще до того, как ты ее снимешь. Какая от этой девицы польза?
     --  А  какая польза  была от твоей  толстой пожирательницы пирожных? --
резонно поинтересовался у друга мой хозяин. Попов поперхнулся, а Рахиль даже
внимания не обратила на всеобщее замешательство.
     -- Ой, а я тоже пирожные люблю. Даже  суфле готовить могу. Точно такое,
какое к столу фараона подают, -- затараторила она. -- Берешь два яйца...
     --  Помолчи,  пожалуйста,  --  остановил ее  словоизлияния Рабинович  и
посмотрел на Андрюшу. -- Все. Вопрос решен. Берем Рахиль с собой, пока с ней
что-нибудь совсем уж нехорошее не случилось.
     -- Вот, благодетель нашелся. Мать Тереза  в ментовской форме, кота тебе
за пазуху, забодай тебя комар, покусай гнус,  загрызи слепень!  -- истерично
завопил Попов,  сотрясая своим голосом стены  окрестных  зданий. -- Да  чтоб
весь Египет от укусов чесался и тебя за  это проклинал, раз ты умных советов
слушать не хочешь!
     --  Андрюша, заткнись!!! -- в  один голос рявкнули Сеня  с Жомовым,  но
было поздно.
     Уж не знаю почему, но на обоих друзей Попова его персональные проклятия
не распространились. Моему хозяину  ни кот  за пазуху не забрался, ни  комар
его  на  корриду  не  вызвал,  ни  прочих  гадостей  не   случилось,  а  вот
коллективное сработало отлично. Я едва успел  захлопнуть пасть и прижать уши
к  голове,  как  небо  над  Мемфисом разверзлось  и  разродилось  несметными
полчищами мошкары. Присутствовала ли среди них знаменитая  африканская  муха
цеце -- не знаю, но и прочих  представителей кровососущего племени хватало с
избытком. Я  не  специалист  и на глазок выявить  все  разновидности кусачих
инсектов  не мог, но вышеназванные гнус,  комары и слепни в этой туче  точно
присутствовали.
     Полчища кровососов с диким ревом вертолетной эскадрильи заполонили  все
улицы, врываясь в открытые окна домов. Насекомые так резво принялись за свое
кусачее  дело,  что  город  тут  же  заполнился криками  несчастных египтян,
съедаемых заживо роями  кровопийц.  Нас  тоже  не миновала чаша сия.  Мне-то
досталось не  так  сильно,  поскольку  пробраться через  мою  густую  шерсть
насекомым оказалось не  так просто, а  вот мои друзья с воплями запрыгали на
месте, хлопая себя руками по всем частям тела.
     -- Попов, скотина, удушу  собственными руками!  -- истошно  завопил мой
Рабинович, на несколько секунд перекрыв криком жужжание насекомых. --  Убери
этих  тварей немедленно, или  ты весь остаток жизни с голым  задом верхом на
муравейнике проведешь!
     Андрюша, впрочем,  уже и сам был не рад, что дал волю своему болтливому
языку.    Несчастный    криминалист,    атакованный   плодами    собственной
эмоциональности, всеми средствами пытался отбиться от туч насекомых. Он даже
истошно завопил,  переходя на ультразвук. Звуковая волна, конечно, разметала
часть кровососов  по соседним улицам, но на их место тут же прибыли  другие,
не менее алчные насекомые.
     -- Сгиньте, пропадите, исчезните, растворитесь, растайте! -- приказывал
Андрюша,  наращивая мощь  децибелов, но комарье  никуда не девалось. --  Вот
твари, дихлофоса на вас нет!..
     Сомневаюсь, чтобы  это  было делом  рук Попова, но  спасение пришло как
нельзя вовремя.  Сначала я почувствовал  до боли знакомый запах,  донесшийся
откуда-то сверху,  затем полыхнула ослепительная бирюзовая  вспышка и из нее
на мемфисскую мостовую вывалился Ахтармерз Гварнарытус собственной персоной.
Мы тупо уставились друг на друга.
     -- Горыныч? -- удивились менты.
     --  Менты, --  удивился Горыныч и тут же завопил: -- Так я и знал,  что
этим закончится! Только почувствовал, что меня  в МП-переход затягивает, так
сразу понял,  кто в этом виноват.  Вы прекратите,  в конце концов, гуманоиды
недоразвитые,   меня   из   собственной  вселенной  выдергивать,  когда  вам
вздумается!  У  меня, между прочим, каникулы еще  не начались  и  задание по
иномирной ботанике еще не сделано...
     --  Да мы-то тут при чем? -- оторопело  пробормотал мой Рабинович, даже
забыв убивать на себе насекомых.
     -- А кто же тогда виноват? По чьей  милости меня из дома  выдирают то и
дело? -- возмутился  трехглавый  второгодник и только  теперь увидел  вокруг
себя тучи насекомых.  -- Ой, мамочки,  вот это да!  Потом поговорим. Дайте я
вволю пообедаю, деликатесом побалуюсь!
     Горыныч  тут  же  дохнул вверх струями сероводорода из  всех своих трех
сопел.  Ошарашенные кровососы дождем  посыпались вниз,  и Ахтармерз заглотил
первую  порцию, даже не дав  ей опуститься на землю. Небо над нами на  время
очистилось,  но  свободное  пространство  тут  же  заполнили  новые  легионы
насекомых.  Горыныч повторил  операцию  и начал увеличиваться в размерах, за
пару секунд  из  небольшого  недовольного  монстрика превратившись в  этакое
чудище размером  с  овцу.  Он всегда раздувается, когда эмоциями  до макушки
наливается!  Любезно обдав  нас своей  отрыжкой,  чем  избавил  от  комарья,
насевшего на наши несчастные тела, Горыныч взмыл вверх и принялся выписывать
круги над кварталом, уничтожая кровососов и все активнее подрастая.
     Мы  вздохнули с  облегчением, а вот  Нахор с Рахилью, наоборот, впали в
ступор. Я их прекрасно понимал, поскольку и сам жутко удивился, когда первый
раз встретился с Горынычем. Один его вид кого угодно в панику вогнать может,
а уж когда выясняется,  что этот трехглавый монстр еще и варьировать размеры
может,  изъясняясь  при  этом  нормальным   языком,  так   тут   даже  самый
невозмутимый апач или  делавар  рассудок потерять должен. Впрочем, в ступоре
наши египетские друзья пребывали недолго. Рабинович схватил обоих за  руки и
потащил за собой вслед удаляющемуся Горынычу.
     --  Эй,  ты,  проглот пикирующий!  -- завопил он.  -- Не  в ту  сторону
летишь. Нам в противоположную нужно, -- и Сеня махнул рукой по направлению к
трактиру. -- Поворачивай на хрен!
     Горыныч его  расслышал  и изменил  курс. Мы поспешили  оказаться в зоне
действия его газометов, поскольку, оставшись без прикрытия с воздуха,  вновь
подверглись  атаке кровососов.  Причем помчались мы с  такой скоростью, что,
выскочив  из  переулка,  тут же врезались в  двух бегущих стариков.  То есть
врезались  мои менты. Я-то  свои действия координировать  еще не  разучился.
Перескочив через кучу-малу из ментов, девицы, Нахора и патриархов, удивленно
глядевших  друг на друга, я остановился, криком подзывая к себе  Ахтармерза.
Тот слегка сбросил высоту и завис над  людьми, на всякий случай обработав их
сероводородом желудочно-кишечного производства.
     -- Вы откуда? -- удивился за всех Рабинович.
     --  Мы откуда? Да мы оттуда! -- Аарон махнул рукой в сторону  фараонова
дворца. -- А вы куда?
     --  А  мы  туда,  -- Сеня  сделал ответный  жест, но в  противоположном
направлении.
     -- Вот и хорошо.  Пойдем вместе, разговор есть,  --  хмыкнул патриарх и
посмотрел наверх. -- Ваше животное?
     --  Сами  вы животные!  --  возмутился Ахтармерз.  --  Я, между прочим,
разумное существо. И еще проверить нужно, кто из нас более образованный...
     -- Пожужжи мне  еще,  -- оборвал его мой  Сеня и поднялся  на ноги.  --
Ладно, идемте в трактир. Там хоть поговорить спокойно можно будет.
     Тут мы и пошли...

        Глава 4

     В городе царила настоящая паника. Тучи гнуса, мошкары, комаров, слепней
и  прочих  кровососущих  насекомых  носились  по   улицам  в  поисках   хоть
какой-нибудь еды. А еда, то бишь горожане, тоже бегала взад-вперед, стараясь
избежать  попадания в  меню  кровососов.  Фараон спешным  порядком  вооружил
войска мухобойками и отправил на улицы бороться с новой напастью.
     Впрочем, война стражников с насекомыми закончилась, даже  не начавшись.
Те из солдат,  кто еще не  упился до потери сознания дармовым вином из Нила,
едва выйдя из казарм, тут же разбежались, содрав с себя доспехи, под которые
мгновенно набились  полчища  кровососов.  Те, кто был поумней, спрятались от
насекомых  в  Ниле  и   теперь   наверстывали  упущенное,  огромными  дозами
заглатывая бесплатную выпивку. Остальные  же с дикими воплями просто  бегали
по улицам, присоединившись к сошедшим с ума горожанам.
     Пожалуй,  единственными,  кто в  этом  комарином  аду  чувствовал  себя
достаточно комфортно,  были трое ментов, два патриарха, один  бывший  хозяин
каравана  и  доблестный милицейский пес  плюс  закоренелая  неудачница. Ну а
истинное  удовольствие  от  набега  насекомых  и  вовсе получало  лишь  одно
существо  -- Ахтармерз Гварнарытус,  крылатый поедатель  перепончатокрылых и
членистоногих,  свалившийся в  Мемфис  из  параллельного  измерения,  словно
херувим с девятого неба.
     Раздувшись  до  размеров  среднего  африканского  слона,  он  парил над
улицами, прикрывая товарищей от  атак с воздуха. Все три его  пасти работали
на полную мощность. Причем средней приходилось труднее всего, поскольку в ее
обязанности  входило  поедание тех  насекомых, которых  уничтожало  смрадное
дыхание двух боковых.
     -- Горыныч,  может, умеришь  пыл? -- закашлявшись, взмолился  Рабинович
после очередного выброса крайними головами желудочно-кишечного сероводорода.
-- Ты же и нас вместе с насекомыми своей вонью потравишь!
     --  Между  прочим,  по-настоящему  цивилизованное  существо  никогда не
позволит себе жаловаться кому бы то ни было на наличие плохого запаха. И еще
неизвестно, от  кого из  нас больше воняет! -- обиженно проговорила  средняя
голова,  перестав  проглатывать рои поверженных насекомых. -- Между  прочим,
ваш  запах в эмоциональном  и паранормальном спектрах  восприятия куда более
нестерпим,  чем   любые  обонятельные  ощущения.  Даже  сигматорныи  мартоид
источает меньше зловония, чем ваши жиденькие ауры,  которые, кажется, только
и  предназначены  для  того, чтобы  воспроизводить внутреннюю вонь. Согласно
теории Крытуса-Махабуса, ваши альфа-волны...
     -- Сеня, и нужно  тебе  было его  тормошить?  --  недовольно  пробурчал
Андрюша Попов,  старательно  прикрывая форменной  кепкой  рот. -- Ладно,  он
только вонял до сего  момента,  а теперь еще и  бредить начал. Башню от  его
разговоров скоро сорвет!
     -- Да пожалуйста! Раз вы такие дикари,  что не понимаете простой теории
субатомной  взаимосвязи  эмоциональных   и  физических   оболочек,  могу   и
помолчать, -- Горыныч от обиды еще чуть-чуть  увеличился  в размерах,  после
чего ему пришлось подняться над  крышами  домов. В габариты улицы он уже  не
вмещался.
     -- И вообще,  от запаха  выделений  ваших потовых желез меня тошнит! --
гордо заявил он напоследок и надолго замолчал.
     Трое  ментов  облегченно вздохнули  и  перестали  обращать  внимание на
паривший  в  воздухе  многозарядный  дихлофосный  баллон,  а  вот  остальные
вниманием  Горыныча  не  обделяли.  Нахор  практически   не  сводил  с  него
удивленно-благоговейных  глаз,  восхищаясь  тем,  как  его  сенсей  легко  и
спокойно  общается   с   этим  порхающим  ужасом  преисподней.  Из-за   чего
экс-караванщик  часто забывал  смотреть  на  дорогу и  пару раз  спотыкался,
подметая  мостовую  своей  кудрявой  персидской  бородой. Моисей  с  Аароном
изредка бросали вверх недовольные  взгляды. Видимо, завидовали  старцы тому,
что  появление  столь  грозного  монстра  состоялось  отнюдь не благодаря их
усилиям. Ну а Рахиль семенила  рядом  с  Рабиновичем, крепко держась за  его
руку  и вздрагивая каждый раз, когда дорогу процессии перебегал  вопящий  от
укусов египтянин.
     --  Ой,  как жалко  бедных людей! -- горестно вздохнула она, когда мимо
ментов  промчались две  толстые  аборигенки.  --  Посмотрите, как их страшно
покусали.  Вон у  той  женщины  даже глаза сильно  заплыли,  и она  стала на
поросеночка похожа.
     -- Ах-х-х... -- зарычал Моисей в ответ на эти слова.
     --  Свинья  ты бессовестная!  -- укоризненно перевел Аарон.  --  Нет бы
пожалеть своих бедных и несчастных братьев, которые  вынуждены  день  и ночь
трудиться только за продпаек, не имея даже возможности служить  своему богу,
а ты над э