вытащить из голенища, полоснув по пальцам одного из атакующих. Тот вскрикнул и выронил оружие, но уйти Дерри не успел - дорогу преградил его товарищ и еще двое вооруженных мечами солдат. А обернувшись, он увидел полдюжины вооруженных людей, со всех ног спешащих к нему. Из последних сил Дерри стал пробиваться к своему коню. Он рванулся вперед и уже поставил ногу в стремя, чтобы запрыгнуть в седло, но подпруга была плохо затянута, и седло поползло на сторону. Он потерял равновесие, и сразу несколько рук потянулось к нему; его схватили за одежду, за волосы, вцепились в пояс. Дерри почувствовал острую боль в предплечье правой руки: до него добрался чей-то кинжал; почувствовал, что меч выпал у него из рук, а пальцы стали скользкими от крови - его собственной. Потом он упал на весеннюю траву, на него навалилась груда тел, закованных в кольчуги, и тут сознание покинуло его. ГЛАВА XI "Покойны шатры у грабителей и безопасны у раздражающих господа"[11]. Дерри вздрогнул и застонал, когда кто-то стал ощупывать его раненую руку. Он покачнулся, а тем временем его вынули из седла и почти волоком оттащили на мягкую траву. Три вооруженных солдата крепко прижали его руки и ноги к земле - три суровых воина в бело-голубой форме графа Марлийского. Один из них держал обнаженный кинжал у самого горла пленника. Четвертый человек, судя по одежде, полевой лекарь, стал на колени возле головы Дерри; он невесело крякнул, увидев рану вблизи, и начал ее перевязывать. Дерри видел, как собравшиеся вокруг солдаты внимательно разглядывают его, и вдруг с ужасом осознал, что бегство невозможно. Когда лекарь кончил перевязывать рану, один из охранников взял кусок перевязи и крепко стянул им руки Дерри, потом выпрямился, странно взглянул на пленника, как будто тот ему кого-то напоминал, и исчез из виду. Дерри с трудом приподнял голову, пытаясь осмотреться, но тут державший его человек встал и отошел. Дерри снова находился в лагере, и лежал он в тени низкой палатки из коричневой кожи. Места он не узнавал, так как раньше видел только малую часть лагеря, но без сомнения он был сейчас где-то в центре. Палатка была того типа, какими обычно пользовались в Восточной Марке - широкая и приземистая, но с нарядным навершием, по-видимому, офицерская. Он подумал о том, кому бы палатка могла принадлежать, ведь никого в таком звании поблизости не было. Может быть, солдаты не понимают, какого важного пленника поймали? Тогда ему нужно избегать встречи с кем-нибудь чином повыше, кто мог бы его опознать. С другой стороны, если они не понимают, кто он, и принимают его за обычного шпиона, он даже не сможет оправдаться: его просто казнят без лишних слов. Но они перевязали его рану - а это не имело бы смысла, собирайся они попросту убить его. Он удивился: где же их командир? И как только он об этом подумал, высокий человек средних лет в кольчуге и золотисто-голубой накидке подошел и отдал одному из солдат свой шлем. Все - и худощавое породистое лицо, и осанка, и уверенные движения - обличало в нем опытного воина. Рукоятка его меча и тяжелая золотая цепь на шее были украшены жемчугом. Дерри сразу узнал барона Восточной Марки Кэмпбелла. Интересно, а он узнал его? - Ну что у нас здесь? Тебя послал король, парень? Дерри нахмурился, пытаясь понять, притворяется этот человек или действительно не узнает его. - Конечно, король, - наконец сказал он, стараясь, чтобы в его голосе прозвучало негодование. - Вы так всегда принимаете королевских посланников? - Так значит ты и есть королевский посланник? - спросил Кэмпбелл, насмешливо склонив голову. - Солдаты мне этого не сказали. - Они и не спрашивали, - презрительно произнес Дерри, с вызовом закидывая голову. - Да и потом, у меня поручение не к солдатам. Я ехал в войско герцога Эвана по королевскому приказу. Я надеюсь, вы извинитесь за произошедшее недоразумение. - Ага, конечно же, это недоразумение, парень, - пробормотал Кэмпбелл, подозрительно оглядывая Дерри. - Тебя приметили, когда ты крался вдоль лагеря; ты солгал нашим людям, которые окликнули тебя и спросили, кто ты; ты убил солдата, который попытался задержать тебя. Чем ты докажешь, что ты - королевский гонец, а не шпион? Я думаю, ты обычный шпион. Как тебя зовут, парень? - Я не шпион. Я посланец короля. А мое имя и моя весть - не для ваших ушей! - выпалил Дерри. - Вот узнает король, как вы тут... Кэмпбелл резко склонился и схватил Дерри за ворот куртки. - А ну не смей так разговаривать со мной, мальчишка! Хочешь дожить до старости - попридержи язык, прежде чем другой раз вздумаешь нести околесицу. Я достаточно ясно сказал? Дерри содрогнулся от железной хватки барона и предпочел оставить возражения при себе. Слабым движением головы он дал понять, что смиряется. Кэмпбелл ослабил зажим, и Дерри смог вздохнуть. - Отведите-ка этого человека к его милости лорду Брэну, - сказал барон, отпуская кольчугу Дерри и выпрямляясь. - У меня нет времени точить с ним лясы. Может быть, друзья нашего лорда, все эти Дерини, выудят у него правду. При этих словах Дерри подняли на ноги и повели куда-то. Пока они шли по лагерю, солдаты провожали их удивленными взглядами, и несколько раз Дерри показалось, что его узнали, но никто не подал и виду, а сам Дерри кое-как держался на ногах, и ему было не до того. Да и это уже не имело значения. Уж Брэн Корис хорошо знает, кто он такой и откуда. Через редкую дубовую рощу его провели к бело-голубому шатру, возвышавшемуся среди бархатной зелени травы. Центральную площадку лагеря окружали другие палатки, немного меньших размеров, но тоже яркие, с нарядными штандартами, привлекающими взгляд. Отсюда же открывался вид на реку Кардос, голубую и в это время года многоводную. Воины, сопровождавшие Дерри, замедлили шаги, и его заставили преклонить колени перед серебристо-черной палаткой, следующей за бело-голубой. Раненая рука его сильно болела, кисти затекли, скрученные конскими поводьями. Из шатра раздавались голоса громко спорящих мужчин, хотя слов из-за плотного полотна было не разобрать. Помедлив мгновение, барон Кэмпбелл вошел в палатку. До слуха Дерри донесся возбужденный шепот и, наконец, отчетливые слова Брэна: - Шпион? Черт возьми, Кэмпбелл, вы прервали меня, чтобы сказать, что поймали шпиона?! - Кажется, это не простой шпион, милорд. Это...ну, посмотрите лучше сами. - Ладно. Я сейчас вернусь, Лионель. Когда Кэмпбелл вышел из палатки, а следом за ним показался худощавый человек в голубой тунике, сердце Дерри оборвалось, и он опустил голову. Тот был уже рядом - Дерри слышал его дыхание, видел в траве перед собой пару сапог. Скрываться дольше было бесполезно: Дерри поднял голову и увидел знакомое лицо Брэна Кориса. - Шон лорд Дерри! - воскликнул Брэн. Его голубые глаза стали холодны. - Как поживает мои любезный коллега по Королевскому Совету? Уж не предали ли вы своего дорогого Моргана? - Глаза Дерри вспыхнули. - Нет, не думаю. Милорд Лионель, смотрите, кого Морган послал к нам. Своего любимого шпиона. Лионель вышел из палатки и с удивлением посмотрел на Дерри. Был он высокий, по-своему величественный, темнобородый, с сурово сжатыми тонкими губами. На нем был плащ из тончайшего белого шелка, доходивший до пят; из-за ворота плаща была видна кольчуга, а под ней - малиновая рубашка. На поясе у него висел кинжал в нарядных ножнах. Длинные черные волосы были собраны в пучок на затылке и скреплены серебряным обручем. Жемчуг, украшавший браслеты на его запястьях, вспыхивал красным, зеленым и фиолетовым, когда он сложил руки на груди. - Да, это мальчишка Моргана, - сказал Лионель, тоже смерив Дерри ледяным взглядом. - Шон лорд Дерри, - сказал Брэн, кивнув. - Келсон включил его в Совет на освободившееся место лорда Ральсона. Он был некоторое время оруженосцем Моргана. Где вы нашли его, Кэмпбелл? - На дороге к югу отсюда, милорд. Патруль поймал его коня и дождался, пока он вернется назад. Он оказал сопротивление. Погиб Петер Дэвенси. - Дэвенси. Такой толстый бойкий парень? - Он самый, милорд. Брэн, коснувшись пальцами жемчужной цепочки у себя на груди, несколько мгновений смотрел на Дерри. Дерри показалось даже, что сейчас Брэн ударит его, и он уже весь сжался, но этого не случилось. Обуздав гнев, Брэн обратил взор к Лионелю и старался больше не смотреть на Дерри. - Будь этот человек всецело в моей власти, он бы сегодня же умер за то, что сделал, - процедил Брэн сквозь зубы. - Однако я не ослеп от гнева и вижу, что эта птичка может еще понадобиться Венциту. Спросите своего родственника, как он прикажет мне поступить с этой мразью? С кратким поклоном Лионель повернулся и проследовал в свою палатку, Брэн последовал за ним. Они остановились у самого входа, их силуэты отчетливо были видны на полотне палатки. Над их головами вспыхнул какой-то свет, и внезапно Дерри понял, что они связываются с Венцитом при помощи магии. Через несколько мгновений Брэн вышел из палатки один с задумчивым и слегка изумленным видом. - Ну что ж, лорд Дерри, выходит, что вы прощены, ибо избавляетесь от наказания, полагающегося шпионам, и вместо этого удостоитесь чести быть сегодня гостем его величества короля Венцита в Кардосе. Не могу ничего обещать относительно приема, который вы там встретите: Торентские обычаи, как мне кажется, порой весьма причудливы. Но вам, может быть, понравится. Кэмпбелл? - Да, милорд. Брэн мрачно взглянул на связанного Дерри. - Посадите его на коня и уберите с глаз моих подальше. Мне противно видеть его. Морган окинул взглядом крошечную приемную, провел рукой по свежевыбритым щекам и взглянул в высокое зарешеченное окно. Снаружи темнело. К ночи, как это часто бывало в этом горном краю, сгустился туман, окутывая всю Дхассу мрачной и таинственной пеленой. Хотя еще не совсем стемнело, уже начали зажигать факелы, и их бледные огни угрожающе мерцали в тихих сумерках. Улицы, час назад полные солдат, теперь были почти пусты, только слева он видел горделивого часового у ворот Собора Святого Сенона; десятки вооруженных людей и простых горожан прошли уже через эти ворота. Когда толпа у входа рассеивалась, Моргану удавалось разглядеть главный неф; там было светло, как днем, от сотен зажженных свечей. Вот-вот и они с Дунканом вместе с архиепископами войдут в эти врата. Интересно, как их примут? Морган со вздохом отвернулся от окна и взглянул в другой конец комнаты, где на низкой деревянной скамейке сидел Дункан. Рядом с ним стояла зажженная свеча - священник погрузился в чтение книги в кожаном переплете с золотым обрезом. Как и Морган, он был одет в лиловое, чисто выбрит, кожа на его лице, там где была борода, странно белела в полумраке. Он еще не застегнул мантию - в часовне было тепло, сюда не проникала вечерняя сырость. На ногах его были кожаные сапоги, под плащом - белая туника без всяких украшений. Так же был одет и сам Морган, только на пальцах его по-прежнему красовались перстни со львом и грифоном. Он встал и подошел к Дункану, но тот, занятый своими мыслями, казалось, не замечал его. - Ты не устал так вот ждать? - спросил Морган. Дункан оторвался от чтения и улыбнулся. - Немного. Но, знаешь, священников рано приучают к терпению. А еще нас учат быть хорошими актерами. Почему бы тебе не перестать расхаживать и не попытаться расслабиться? Все же заметил. Морган тяжело опустился на скамейку рядом с Дунканом и прислонился головой к стене, сложив руки на груди. - Расслабиться? Легко сказать. Ты-то любишь ритуалы. Ты всю жизнь имел дело со священными церемониями. А я чувствую себя скверно, мне кажется, что я сейчас умру от голода. Я не ел ни крошки целый день. - Я тоже. - Но ты, похоже, переносишь это легче. Не забывай, что я всего-навсего жалкий дворянин, привыкший потакать своим прихотям. Даже глоток этого гнусного дхасского вина был бы сейчас кстати. Дункан закрыл книгу и с улыбкой прислонился к стене. - Ты не думаешь, что говоришь. Представь, как подействует вино, выпитое на голодный желудок. Да и потом, зная здешнее пойло, я предпочел бы умереть от жажды. - Да, пожалуй ты прав, - улыбнулся Морган. Он закрыл глаза. - Пойдем продемонстрируем, что делает пост. Он не смиряет дух, а лишь умерщвляет плоть. - Ну, я думаю, что епископы не оставят нас на произвол судьбы, - хмыкнул Дункан. - Вряд ли им понравится, если мы во время церемонии грохнемся в обморок от голода. - Тебе, конечно, лучше знать, - усмехнулся Морган, подымаясь и вновь начиная расхаживать. - Может быть, грохнуться в обморок - это лучшее, что мы можем там сделать. Послушай, как звучит: "По трехдневном посте души кающихся Дерини источились печалью, и сердца их очистились, и они поверглись оземь пред лицом Господа". - Ты знаешь, что... В это мгновение раздался щелчок входного замка. Дункан прервался на полуслове, вставая на ноги и глядя на Моргана. Вошел епископ Кардиель - на нем была багровая сутана, стелившаяся за ним по полу. Его сопровождал монах в черном плаще с капюшоном. Морган и Дункан, склонившись, поцеловали кольцо на руке епископа. Монах достал и протянул Кардиелю сложенный лист пергамента. - Еще час, - тихо сказал епископ, беря Моргана за руки и тревожно поглядывая в окно. - Это от короля. Он желает нам успеха сегодня вечером и выезжает, чтобы увидеться с нами послезавтра в Кор Рамете. Надеюсь, мы не разочаруем его. - Разочаруем? - Морган, который уже поднес свечу к письму, чтобы прочесть его, удивленно взглянул на епископа. - Почему? Разве что-то не так? - Пока ничего, - сказал Кардиель, подал письмо, и Морган без слов взял его. - А у вас нет никаких вопросов по поводу сегодняшней церемонии? - Отец Хью несколько часов назад разговаривал с нами, ваше преосвященство, - осторожно произнес Дункан, не сводя глаз с Кардиеля. - Милорд, если возникли какие-то сложности, мы хотели бы знать об этом. Кардиель долго смотрел на них, потом отвернулся, опершись одной рукой на высокий подоконник. Обдумывая свои слова, он несколько секунд смотрел в окно, потом повернулся к Моргану и Дункану. Его поседевшая голова выделялась светлым пятном на фоне темного неба. Из-под загнувшегося рукава сутаны был виден белоснежный стихарь, и Морган вдруг понял, что епископ прервал церемонию облачения, спеша посетить их. Что же он намерен сказать? - Знаете, вы произвели хорошее впечатление во время процессии, - с улыбкой произнес Кардиель. - Народ любит публичное покаяние грешников. Возможно, это помогает им лучше осознать собственную добропорядочность. Честно говоря, большинство тех, кто будет присутствовать сегодня на церемонии, хочет поверить в искренность вашего примирения с Церковью. - Тем не менее... - Морган не договорил. Кардиель опустил глаза. - Да, всегда есть "тем не менее", не так ли? - Он посмотрел прямо в глаза Моргану. - Аларик, поверьте, я доверяю вам, вам обоим, - он перевел взгляд на Дункана, - но... Есть люди, которые и сейчас относятся к вам с предубеждением. Только чудо убедит их в том, что вы не замышляете ничего худого. - Не просите же вы нас совершить чудо? - прошептал Морган, удивленно глядя на Кардиеля. - Боже мой, нет! Вот уж чего я нисколько не хочу, - Кардиель покачал головой. - Однако вот что я должен вам сказать. - Он сжал пальцы и посмотрел на свое епископское кольцо. - Аларик, я уже четыре года епископ Дхассы. И за эти четыре года, и во времена пяти моих предшественников в Дхасской епархии ни разу не было никаких скандалов... - Вы должны были думать об этом тогда, когда пошли наперекор Курии, милорд. - Я сделал то, что должен был сделать. - Так говорит ваш рассудок, - сказал Дункан, - но ваше сердце боится: вдруг эти двое Дерини что-нибудь натворят. Кардиель посмотрел на них и прочистил горло. - Ну может быть, - он снова кашлянул, - может быть и так. Дункан, - помолчав, сказал он. - Я прошу вас дать мне слово, что вы не будете использовать там свое могущество - вы оба. Что бы ни случилось, я должен быть уверен, что вы не совершите ничего необычного, что будете вести себя как все кающиеся, что приходят в мой собор, дабы примириться с церковью. Уверен, что вы понимаете важность моей просьбы. Морган опустил глаза и задумчиво сжал губы. - Я полагаю, Арилан знает, с чем вы отправились к нам? - Да. - И что он думает об этом? - Он согласен. Не должно быть никакой магии. - Что ж, если мы должны дать вам слово, я со своей стороны даю. - Я тоже, - сказал Морган после недолгой паузы. Кардиель облегченно вздохнул. - Благодарю вас. Я сейчас ненадолго оставлю вас вдвоем. Полагаю, что вы хотите подготовиться к церемонии. Мы с Ариланом вскоре зайдем за вами. Когда дверь за Кардиелем закрылась, Дункан посмотрел на своего кузена. Морган повернулся, провожая епископа взглядом, и теперь свеча, стоявшая на краю скамейки, бросала глубокую тень на его задумчивое и сосредоточенное лицо. Тревожные мысли зашевелились в голове Дункана, он встал с места и подошел к своему родичу. - Аларик, - тихо сказал он. - Что..? Морган посмотрел на дверь и, перекрестив скамейку, опустился перед ней на колени. - Я боюсь, что пренебрегал молитвой последние недели, Дункан, - прошептал он, приглашая Дункана присоединиться к нему и вновь бросая взгляд на дверь. - Ты помолишься со мной? Дункан безмолвно опустился на колени и перекрестился, но в глазах его по-прежнему таился вопрос. Он хотел что-то сказать, искоса взглянув на дверь, но увидел, как губы Моргана шепнули краткое: "Нет", и покорно склонил голову. Придвинувшись к кузену поближе, он зашептал так тихо, как только мог. - Скажи мне, в чем дело. Я знаю, ты боишься, что за нами следят, но в чем же дело? Ты помедлил, прежде чем дать слово Кардиелю, - почему? - Потому что я не был уверен, что сдержу его, - прошептал Морган. - Не сдержишь? - ответил Дункан, подняв от неожиданности голову. - Но почему? Что случилось? Морган покосился на дверь и снова опустился на колени. - Дерри. Он должен был вступить с нами в контакт вчера... Или сегодня. Условленное время как раз приходится на середину церемонии. - Боже мой! - У Дункана перехватило дыхание, но тут он вспомнил, что "молится", и снова склонил голову. - Аларик, мы не должны связываться с Дерри прямо в Соборе, раз уж дали слово Кардиелю. Если нас поймают... Морган слабо кивнул. - Знаю. Но выбора нет. Я боюсь, что с Дерри что-то случилось. Нужно найти возможность связаться с ним и при этом не попасться. Дункан закрыл лицо руками и вздохнул. - Я чувствовал, что ты все время о чем-то думаешь. У тебя есть план? Морган снова наклонил голову и посмотрел на Дункана. - Да. В литургии есть несколько мест - и во время самой церемонии и во время последующей мессы, - когда к нам не будут обращаться. В эти минуты я попытаюсь поговорить с Дерри, а ты последишь, не наблюдают ли за нами. Если увидишь что-то неладное, я прервусь. Ты можешь... Он замолчал и склонил голову в глубоком поклоне: дверь открылась. Оба перекрестились, увидев, как в комнату входит Кардиель, сопровождаемый Ариланом. Оба были в лиловых облачениях, украшенных жемчугом митрах и с распятиями в руках. За ними следовали монахи в черных плащах с капюшонами, каждый с зажженной свечой. - Мы можем начинать - если вы готовы... - сказал Арилан. Лиловая сутана необыкновенно сочеталась с его фиалковыми глазами; при свете свечей таинственно мерцал аметист в его перстне. Морган и Дункан, поклонившись, последовали за процессией. На город опускалась ночь. В Рильском ущелье было уже темно, когда Дерри и его конвоиры наконец достигли Кардосы. Дерри привязали к седлу - как багажный тюк, и он был уверен, что это сделали, чтобы еще сильнее унизить его. Полпути, пока ехали в гору, его голова свешивалась со спины лошади, ему было холодно, он весь промок. Всякий раз, когда переходили вброд реку, его голова оказывалась под водой. Руки, связанные поводьями, затекли и опухли, ноги превратились в ледышки. Но людей, сопровождавших его, это ничуть не беспокоило. Лишь когда они остановились в маленьком темном дворе, веревки, связывавшие Дерри, перерезали, и он свалился с седла. Его раненое плечо сильно болело, и он чуть не потерял сознание от боли. Дерри едва стоял на ногах и был почти рад, что стражники поддерживают его с двух сторон. Дерри попытался осмотреться, надеясь, что это поможет ему забыть о боли. Они находились в Эсгаир Ду - неприступной черной крепости, преграждавшей дорогу в Кардосу. Дерри видел только огромный крепостной вал, но больше ничего разглядеть ему не удалось, так как двое солдат в белых фурстанских мундирах подошли и взяли его у конвойных - прикосновение их грубых пальцев опять доставило ему жуткую боль. Он старался запомнить дорогу - бесчисленные переходы и повороты, по которым его вели, но ноги плохо повиновались ему, боль была слишком сильной, а дорога слишком запутанной, и он почти ничего не запомнил. Они дошли до обитой железом двери, один солдат втолкнул его в комнату, другой запер дверь ключом. Вспомнить, как он добрался от двери до кресла и опустился в него, Дерри потом тоже не мог. Конвойные привязали его руки к ручкам кресла и ушли. Постепенно боль ослабела, и Дерри открыл глаза, заставляя себя осмотреть комнату. Это была одна из отборных темниц в Эсгаир Ду. При свете факелов он разглядел, что пол покрыт соломой. Стены не были сырыми, это его весьма удивило и обрадовало - он почему-то больше всего боялся сырости тюремных стен. И все-таки его окружали стены темницы, и в них там и сям были вставлены железные кольца, а на кольцах - цепи и другие приспособления, о предназначении которых он предпочитал не думать. Еще он разглядел какой-то обитый кожей сундук, производивший довольно зловещее впечатление: было совершенно неясно, зачем он здесь. На сундуке поблескивал какой-то металлический значок, бросавшийся в глаза на гладкой черной коже. Но свет был слишком тусклым, а сундук находился слишком далеко, Дерри так ничего и не разобрал, однако понял, что сундук находится здесь не случайно и что ему совсем не хочется встречаться с его владельцем. Оторвав от него глаза, он продолжил осмотр комнаты. Вдруг он понял, что здесь есть окно, почти незаметное в сумеречном свете. Дерри присмотрелся: узкое и высокое, несколько футов в глубину и не больше десяти дюймов в ширину, окно было зарешечено; даже если бы он мог подойти к нему, через эту узкую щелочку ему ничего бы не удалось разглядеть. Кроме того, он, пожалуй, даже не смог бы дотянуться до окна, - на гладко обтесанных камнях стены не было ни единой выщербинки. Дерри еще раз окинул взглядом темницу и вздохнул. Да, отсюда не уйти. Все это навевало мысли о самоубийстве - но он понимал, что мертвым не принесет уж совсем никакой пользы. А если будет жив - может быть, сумеет уйти или хотя бы передать Моргану, пока не поздно, то, что ему довелось узнать. А что он скажет герцогу Аларику, если успеет? Дерри задумался. Что ж, хорошо, пока у него не сняли с шеи медальон Святого Камбера, еще есть возможность связаться с Морганом и сообщить все самое важное. Он рассчитал в уме, когда герцог ожидает связи с ним, осознавая, что может случиться, если он будет небрежен. Он должен был это сделать - должен, хотя не представлял, как это ему удастся в его нынешнем состоянии. Глубоко вздохнув и помолившись, чтобы ему было даровано время сделать то, что он должен, Дерри попытался принять более удобную позу и сосредоточиться на медальоне. Морган говорил ему, что нужно взять медальон в руки, но сейчас это было, разумеется", невозможно, и он надеялся, что хотя бы прикосновение медальона к коже груди как-нибудь поможет ему. Вот он. Дерри почувствовал медальон чуть левее середины груди. Только бы получилось... Дерри закрыл глаза, попытался представить себе медальон, вообразить, что он у него в правой руке. В его мыслях возникли слова заклинаний, которым учил его Морган. Он ощутил, как в его пустой ладони словно бы ожило воспоминание о медальоне Камбера, и стал погружаться в забытье; его тело ощутило приятную прохладу - это были первые признаки транса. И вдруг Дерри с ужасом услышал скрип дверных петель и шаги. За спиной у него появился кто-то с факелом, и он с трудом удержался, чтобы не повернуть голову и не посмотреть, кто там. - Хорошо, я позабочусь об этом, - сказал холодный, учтивый голос. - Диган, у вас еще что-нибудь? - Только депеша от герцога Лионеля, государь, - подобострастно ответил второй голос. Дерри услышал хруст разламываемой печати и шелест пергамента. Он ощутил холодок в желудке, услышав эти слова, - потому что только одного человека могли звать в Эсгаир Ду "государь". Не успел он осознать этот печальный факт, как в темницу вошел кто-то еще и на стену легла огромная устрашающая тень. Сердце Дерри оборвалось. Он понимал, что размеры тени не соответствуют настоящему росту ее владельца, и все-таки его охватил дикий ужас. Каждым уголком своего сознания Дерри знал и то, что один из этих людей - Венцит Торентский, а это значит, что теперь с Морганом не связаться. - Я разберусь с этим, Диган. Оставьте нас, - произнес ровный голос. Судя по звуку, пергамент сложили, потом кто-то, поскрипывая кожей ремней, направился к двери. Дверь со щелчком закрылась, свет факела сдвинулся влево, но приближались к Дерри с правой стороны. Мягкий звук шагов по соломе отзывался в голове Дерри, как бой сотен колоколов. ГЛАВА XII "Не отдаляйтесь от меня, ибо скорбь близка, а сообщника нет"[12]. Церемония возвращения в лоно Церкви двоих заблудших Дерини в Соборе Святого Сенона в Дхассе была в самом разгаре. После того, как вся процессия, состоящая из восьми епископов и бессчетного числа священников, монахов и служек вошла в Собор, Морган и Дункан торжественно предстали перед Кардиелем и публично заявили о своем покаянии. Затем оба они преклонили колени на первой ступени алтаря, слушая, как Кардиель, Арилан и другие читают традиционные слова, которые обычно произносятся в подобном случае. Настал опасный момент, требующий большого внимания, так как им обоим следовало вовремя отзываться на замысловатые слова литургии, которые то говорились, то пелись. Наконец началась часть службы, когда обоим кающимся почти не нужно было ничего делать и говорить. Они избегали смотреть друг на друга; рядом с каждым из них стояло по два монаха, в сопровождении которых они и поднялись на широкое возвышение перед самым алтарем. Там они пали ниц и должны были лежать распростертыми на ковре, пока продолжалась эта часть церемонии. - Благослови, Господи, раба Твоего, - говорил Кардиель, - да не забудется благостыня Господня: злозаконие твое простившего, прегрешения твои искупившего... Пока епископ бубнил, Морган пошевелился, повернул голову, лежащую на сложенных вместе ладонях, и немного переместил руку, на которой был перстень, так, чтобы увидеть грифона. Сейчас, пока епископы поглощены службой, у него было время попробовать связаться с Дерри, только быстро. Если у Дерри все в порядке и он выйдет на связь, то можно хотя бы назначить другое время для контакта. Позже вечером обстоятельства будут более благоприятны для этого. Он приоткрыл глаза и увидел, что Дункан наблюдает за ним и что никто, кажется, не обращает на них внимания. У него было пять минут в запасе, и Морган рассчитывал, что этого достаточно. Закрыв глаза, он почувствовал легкий толчок - это Дункан дал знать, что он тоже готов. Морган снова приоткрыл глаза и сконцентрировал взгляд на перстне с грифоном. Вскоре он перестал обращать внимание на огоньки свечей, на бормотание епископов, на пряный запах ладана, витающий вокруг, на жесткий ворс ковра под подбородком. Наконец он вошел в начальную стадию Тиринского транса, который позволял ему вступить в мысленный контакт с Дерри. - Против тебя, тебя одного согрешил я и принес тебе зло, о Господи. На суд Твой предаю себя днесь, и да будет воля Твоя, - продолжал Кардиель. Но Морган его уже не слышал. Два человека молча приближались к Дерри - один справа, другой - слева. Дерри изо всех сил держал себя в руках, стараясь ничем не выдать своего страха. Тот, что подошел слева, был высок и смуглолиц. Его ястребиный профиль был изуродован ужасным шрамом, тянущимся от носа и теряющимся в ровных, ухоженных усах. Темные волосы на висках были тронуты сединой, бледно-серые глаза казались серебристыми в факельном свете. Это он внес факел, свет которого так напугал Дерри несколькими минутами раньше, и это его тени Дерри испугался сначала, когда тот укреплял свой факел на стене рядом с другим. Но это был не Венцит. Дерри это понял сразу, едва взглянув на второго вошедшего, который приблизился к нему справа и остановился напротив кресла, где он сидел. Он разительно отличался от высокого человека со шрамом, хотя тоже был высок. В этом угловатом человеке таилась какая-то звериная грация. Рыжие волосы, усы и борода придавали его облику что-то лисье. Светло-голубые глаза смотрели на молодого человека, который неподвижно сидел напротив него. Венцит был одет по-домашнему. Из-под просторной шелковой мантии янтарного цвета виднелся батист куртки того же золотистого оттенка. На широком поясе из золотых колец висел кинжал, рукоятка которого была усыпана драгоценными камнями. Длинные тонкие пальцы были унизаны кольцами, но других украшений на нем не было. Коричневые бархатные туфли с загнутыми носками, расшитые золотом, выглядывали из-под мантии. Насколько мог судить Дерри, кинжал был единственным оружием Венцита, однако это мало успокаивало. - Итак, - произнес человек. Именно этот голос Дерри слышал несколько минут назад и не ошибся - он принадлежал Венциту. - Итак, вы и есть тот самый знаменитый Шон лорд Дерри. Вы знаете, кто я такой? После некоторого колебания Дерри слегка кивнул. - Великолепно, - сказал Венцит довольно дружелюбно. - Однако я не уверен, что вы раньше встречали моего товарища, поэтому представлю его - Ридон из Восточной Марки. Это имя вам, должно быть, знакомо. Дерри взглянул на другого человека, небрежно прислонившегося к стене слева от него, и тот приветливо кивнул. Ридон был одет так же, как и Венцит, но вместо янтарного и золотого цветов в его одеянии преобладали полночно-синий и серебряный. Его темная фигура производила гораздо более зловещее впечатление; казалось, что его-то и надо бояться, что Венцит в сравнении с ним слишком мягок и неспособен на жестокость. Но Дерри понимал, что не стоит доверять этому ощущению. Венцит опаснее десяти Ридонов, хотя Ридон, по слухам, как Дерини обладает большим могуществом. Нельзя ни на миг терять бдительности. И опасаться нужно прежде всего Венцита. Венцит пристально наблюдал за своим пленником и, заметив, какое впечатление произвел на того мрачный его спутник, засмеялся и скрестил руки на груди. Какой-то странный звук заставил Дерри насторожиться. Венцит продолжал улыбаться. От его внимания не ускользнуло и то, что его смех беспокоит Дерри больше, чем суровое молчание. - Шон лорд Дерри, - задумчиво проговорил Венцит, - я наслышан о вас, мой юный друг. Мне известно, что вы - ближайший помощник Аларика Моргана, а сейчас и в этом... королевском, если так можно выразиться, Совете заседаете. Ну, не прямо сейчас, разумеется. - Он взглянул на Дерри и увидел, как тот прикусил губу. - Да, Шон лорд Дерри, наслышан я и о вашей, так сказать, дерзости. И сдается мне, что очень скоро нам представится случай выяснить, насколько верны эти слухи. Расскажите-ка о себе, Дерри. Дерри постарался ничем не выдать свой гнев, но догадался, что это ему не очень удалось. И все-таки пусть Венцит увидит, что с ним не так просто справиться. Если он думает, что Дерри сдается без борьбы, то... Венцит сделал шаг вперед, и Дерри застыл. Тяжело вздохнув, он заставил себя твердо встретить взгляд чародея и был удивлен, когда Венцит чуть-чуть отступил назад. Ему было страшно смотреть на то, как Венцит поглаживает рукоятку кинжала. - Ну что, - произнес Венцит, вытаскивая кинжал и ловко вертя его в пальцах, - вы явно вздумали мне перечить, а? Считаю своим долгом предупредить: с меня довольно. После всех тех рассказов о вас я начал было опасаться, что вы меня разочаруете. А я так не люблю разочарований. Не успел Дерри как-то ответить на эти слова, как Венцит неожиданно приблизился и приложил острие кинжала к его горлу. Он некоторое время внимательно всматривался в лицо Дерри, потом усмехнулся и, переместив кинжал к верхней застежке его куртки, перерезал кожаный ремешок. Дерри сначала уставился на обрезок, а потом безучастно смотрел, как Венцит, медленно продвигаясь вниз вдоль ряда застежек, перерезал их по очереди со словами: - Знаете ли вы, Дерри, - вжик, - вторил клинок, - я всегда удивлялся, - вжик, - как это Аларик Морган добивается такой преданности от своих соратников, - вжик, - или этот Келсон и его предшественники, эти странные Халдейны, - вжик, - немногие, между прочим, могут позволить себе вот так вот сидеть передо мной, как вы, и отказываться от беседы, зная, какие это сулит неприятности, - вжик, - не каждый сможет сохранять верность своему сеньору, даже если тот далеко-далеко и нет никакой надежды, что он придет на помощь. Клинок Венцита зацепил очередную застежку уже на уровне груди и чуть было ее не перерезал, но тут на что-то наткнулся, лязгнул металл о металл. Венцит приподнял бровь и с притворным удивлением воззрился на Дерри. - А это что такое? - спросил он, задумчиво склонив голову. - Дерри, мой кинжал на что-то наткнулся, что там? - Он попытался сделать разрез ниже, но снова раздался металлический лязг. - Как ты думаешь, Ридон, что у него там? - Понятия не имею, сэр, - пробормотал тот, отделившись от стены и лениво приблизившись к Дерри с другой стороны. - И я тоже, - промурлыкал Венцит и, зацепив кинжалом цепочку, начал осторожно вытягивать ее, пока не показался тяжелый серебряный медальон. - Это амулет? - спросил Венцит. Уголки его губ чуть дрогнули. - Ридон, как трогательно. Он носит его у самого сердца. - Интересно посмотреть, - хихикнул Ридон, - от какого это святого он надеется получить защиту, сэр. Мы-то знаем, что от вас никто не защитит. - Правильно, - согласился Венцит; разглядывая медальон, он поднес его к самому носу. - Святой Камбер? Глаза его потемнели, когда он поднял тяжелый взгляд на Дерри, и у того сердце оборвалось. Венцит принялся медленно и сосредоточенно разглядывать слова, выгравированные по краю диска. С оттенком презрения в голосе он произнес по слогам: - "Сохрани нас от всякого зла..." Венцит с силой сжал в кулаке серебряный диск и потянул за цепочку, приблизив лицо Дерри прямо к своему. - Ты что, Дерини, что ли, малыш? - прошептал он, и Дерри холодом пробрало от этого шепота. - Ты ждешь помощи от святого Дерини, мой маленький глупенький друг. Ты что же, думаешь, что он защитит тебя от меня? Венцит стал закручивать цепочку, и Дерри начал задыхаться. - Не хочешь отвечать, малыш? Дерри казалось, что эти ужасные глаза пронизывают его душу, и молодой лорд-гофмейстер, вздрогнув, отвел взгляд. Он услышал, как Венцит презрительно фыркнул, но так и не смог заставить себя вновь посмотреть в эти вызывающие глаза. - Ну ладно, - тихо пробормотал Венцит. Цепочка еще сильнее врезалась Дерри в кожу, и тут Венцит резким движением разорвал ее - голова Дерри откинулась назад, он вскрикнул от боли. Остатки цепочки, раскачиваясь, свешивались с белых длинных пальцев колдуна. Шея у Дерри горела. Зато внутри у него все похолодело, когда он осознал, что Венцит завладел медальоном Камбера. Теперь ему не на что больше надеяться. Защитные чары разрушены. Он остался один. И Морган никогда ни о чем не узнает. Он тяжело вздохнул и безуспешно попытался успокоить свое сердце, рвущееся из груди. Когда долгая молитва закончилась, Морган вернулся из глубин транса и открыл глаза. Нужно было собраться с силами: сейчас ему предстоит встать и продолжить церемонию, давая связные ответы. Никто не должен догадаться, что последние пять минут с ним творилось что-то необычное. Нельзя возбудить ни малейшего подозрения. Моргану казалось, что он коснулся сознания Дерри, правда, он не был вполне уверен в этом. Было похоже, что Дерри старался прорваться к нему, но его прервали. А когда он попытался проникнуть глубже, то в сознании его возникло на миг чувство дикого страха - но понять, чем был вызван этот ужас, он не успел. Он успокоился, призвав на помощь силы Дерини, снимающие усталость, и заставил себя поднять голову и встать на колени, когда к нему подошли священники. Заметив, что Дункан выжидающе смотрит на него, он оправил лиловую мантию, надетую поверх белой туники, и осторожно, одними глазами попытался ободрить кузена, но тот все-таки понял: что-то не так, ибо прочел тревогу на лице кузена, преклонившего колени перед высоким алтарем. Морган снова старался собраться с мыслями, когда Кардиель начал новую молитву - Ego te absolve... Отпускаю тебе грехи, Аларик Морган, прощаю, и освобождаю тебя от обвинений в ереси и ото всех остальных обвинений и наказаний, которым ты подвергся. Сим возвращаю тебя в лоно Матери нашей, Святой Церкви. Морган воздел руки в благочестивом жесте, как того требовал обычай, думая о том, что, если ему не удалось ничего понять за эти короткие минуты контакта, он должен попробовать еще раз, потому что, судя по всему, с Дерри произошло что-то страшное. Но что? И насколько глубоко он может погрузиться в транс сейчас, находясь в соборе? Два священника снова подхватили его под локти, помогая подняться. Слева от него так же помогли подняться с колен Дункану. Морган взошел на одну ступеньку и снова преклонил колени, так же поступили и Дункан по левую руку от него, и Кардиель, стоящий перед ними. Настало время главной части церемонии - возложения рук. Морган склонил голову и постарался ни о чем не думать, чтобы все-таки, несмотря ни на что, отвечая на вопросы, не ударить в грязь лицом. Он прислушивался к древним словам, слетающим с уст Кардиеля, простертые руки которого медленно опускались на их головы. - Dominus Sanctus, Patri Omnipotenti, Deus Aeternum... Боже Святый, Отче Всемогущий, Господь небесный, да снизойдет на землю благодать Твоя, мы, рабы и слуги Твои, просим и умоляем Тебя, дабы снизошел Ты и выслушал мольбы наши, и отпустил бы грехи, и простил бы преступления сиих рабов Твоих, Аларика Энтони и Дункана Говарда, и даровал бы им в горестях прощение, в страданиях - утешение и жизнь вечную. Кардиель возложил руки на их склоненные головы. - Да отпустятся многие грехи их, да не будут лишены они царствия Небесного и бытия нетленного. Амен. Потом послышалось шарканье множества ног и покашливание. Пока участники церемонии поднимались с колен, Морган и Дункан отошли в сторону. Теперь предстояла Благодарственная служба в ознаменование их возвращения в лоно Церкви. Морган незаметно покосился на Дункана, когда они заняли свое место у молитвенного столика, где и должны были провести оставшуюся мессу, и понял, что тот тоже старается встретиться с ним взглядом. Наконец они опустились на колени рядом друг с другом. - Что-то случилось, - еле слышно прошептал Морган, - я не знаю, что именно, и должен это выяснить... Для этого мне нужно поглубже войти в транс. И если я слишком забудусь, отрешусь от того, что происходит здесь, помоги мне прийти в себя; а может, придется восполь