Игорь Северянин. Cтихотворения
Игорь Северянин (псевдоним Игоря Васильевича Лотарева) (1887-- 1941)
родился в Петербурге, сын офицера. Учился в Череповецком реальном училище.
Начал печататься в 1905 г. в провинциальных газетах. Первый его сборник
стихов "Зарницы мысли" вышел в 1908 г. С 1911 г. глава эгофутуристов,
выпускавших га-зету "Петербургский глашатай". Книги стихов Северянина:
"Громокипящий кубок" (1913) выдержал за два года семь изданий), "Златолира"
(1914), "Ананасы в шампанском" (1915), "Victoria Regia" (1915),
"Поэзоантракт" (l915). В феврале i31S г. на вечере в Политехническом музее в
Москве был провозглашен публикой "Королем поэтов". Вторым был Маяковский. В
марте тоге же года уехал в Эстонию и скоро оказался отрезанным от родины. В
Россию больше не возвратился, хотя и тосковал по ней. Не удалось ему,
несмотря на его горячее желание, вырваться на родину и в июне 1941 г., когда
Эстонию захватили немецко-фашистские войска. Он скончался в Таллинне.
---------------------------------------------------------------
Нет, положительно, искусство измельчало,
Не смейте спорить, граф, упрямый человек!
По пунктам разберем, и с самого начала;
Начнем с поэзии: она полна калек.
Хотя бы Фофанов: пропойца и бродяга,
А критика дала ему поэта роль...
Поэт! Хорош поэт... ходячая малага!..
И в жилах у него не кровь, а алкоголь.
Как вы сказали, граф? До пьянства нет нам дела?
И что критиковать мы можем только труд?
Так знайте ж, книг его я даже не смотрела:
Неинтересно мне!.. Тем более, что тут
Навряд ли вы нашли занятные сюжеты,
Изысканных людей привычки, нравы, вкус,
Блестящие балы, алмазы, эполеты,
О, я убеждена, что пишет он "en russe"
Естественно, что нам, взращенным на Шекспире,
Аристократам мысли, чувства и идей,
Неинтересен он, бряцающий на лире
Руками пьяными, безвольный раб страстей.
Ах, да не спорьте вы! Поэзией кабацкой
Не увлекусь я, граф, нет, тысячу раз нет!
Талантливым не может быть поэт
С фамилией -- pardon! -- такой... дурацкой.
И как одет! Mon Dieu! Он прямо хулиган!..
Вчера мы с Полем ехали по парку,
Плетется он навстречу -- грязен, пьян;
Кого же воспоет такой мужлан?.. кухарку?!
Смазные сапоги, оборванный тулуп,
Какая-то ужасная папаха...
Сам говорит с собой... Взгляд страшен, нагл и туп.
Поверите? Я чуть не умерла от страха.
Не говорите мне: "Он пьет от неудач!"
Мне, право, дела нет до истинной причины.
И если плачет он, смешон мне этот плач:
Сентиментальничать ли создан мужичина
Без положенья в обществе, без чина?!
В полях созрел ячмень.
Он радует меня!
Брожу я целый день
По волнам ячменя.
Смеется мне июль,
Кивают мне поля.
И облако -- как тюль,
И солнце жжет, паля.
Блуждаю целый день
В сухих волнах земли,
Пока ночная тень
Не омрачит стебли.
Спущусь к реке, взгляну
На илистый атлас;
Взгрустнется ли,-- а ну,
А ну печаль от глаз.
Теперь ли тосковать,
Когда поспел ячмень?
Я всех расцеловать
Хотел бы в этот день!
Июль
Не завидуй другу, если друг богаче,
Если он красивей, если он умней.
Пусть его достатки, пусть его удачи
У твоих сандалий не сотрут ремней...
Двигайся бодрее по своей дороге,
Улыбайся шире от его удач:
Может быть, блаженство -- на твоем пороге,
А его, быть может, ждут нужда и плач.
Плачь его слезою! Смейся шумным смехом!
Чувствуй полным сердцем вдоль и поперек!
Не препятствуй другу ликовать успехом:
Это -- преступленье! Это -- сверхпорок!
1909
Вы идете обычной тропой,
Он-- к снегам недоступных вершин.
Мирра Лохвицкая
Прах Мирры Лохвицкой осклепен,
Крест изменен на мавзолей,--
Но до сих пор великолепен
Ее экстазный станс аллей.
Весной, когда, себя ломая,
Пел хрипло Фофанов больной,
К нему пришла принцесса мая,
Его окутав пеленой...
Увы! Пустынно на опушке
Олимпа грезовых лесов...
Для нас Державиным стал Пушкин, -
Нам надо новых голосов!
Теперь повсюду дирижабли
Летят, пропеллером ворча,
И ассонансы, точно сабли,
Рубнули рифму сгоряча!
Мы живы острым и мгновенным,--
Наш избалованный каприз:
Быть ледяным, но вдохновенным,
И что ни слово -- то сюрприз.
Не терпим мы дешевых копий,
Их примелькавшихся тонов,
И потрясающих утопий
Мы ждем, как розовых слонов...
Душа утонченно, черствеет,
Гнила культура, как рокфор...
Но верю я: завеет веер!
Как струны, брызнет сок амфор!
Придет Поэт -- он близок! близок! --
Он запоет, он воспарит.
Всех муз былого одалисок
В своих любовниц претворит.
И, опьянен своим гаремом,
Сойдет с бездушного ума...
И люди бросятся к триремам,
Русалки бросятся в дома!
О век безразумной услады,
Безлисто-трепетной весны,
Модернизированной Эллады
И обветшалой новизны!..
Лето 1911
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла -- в башне замка -- Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
Февраль 1910
В могиле мрак, в объятьях рай,
Любовь -- земля услада!..
Ал. Б у д и щ е в
Вдалеке от фабрик, вдалеке от станций,
Не в лесу дремучем, но и не в селе --
Старая плотина, на плотине танцы,
В танцах поселяне, все навеселе.
Покупают парни у торговки дули,
Тыквенное семя, карие рожки.
Тут бесполья свадьба, там кого-то вздули,
Шепоты да взвизги, песни да смешки.
Точно гул пчелиный -- гутор на полянке:
"Любишь ли, Акуля?.." -- "Дьявол, не замай!.."
И под звуки шустрой, удалой тальянки
Пляшет на плотине сам царевич Май.
Разошелся браво пламенный красавец,--
Зашумели Липы, зацвела сирень!
Ветерок целует в губы всех красавиц,
Май пошел вприсядку в шапке набекрень.
Но не видят люди молодого Мая,
Чувствуя душою близость удальца,
Весела деревня, смутно понимая,
Что царевич бросит в пляске два кольца.
Кто поднимет кольца -- жизнь тому забава!
Упоенье жизнью не для медных лбов!
Слава Маю, слава! Слава Маю, слава!
Да царят над миром Солнце и Любовь!
1910
Акварель
Перу И. И. Ясинечего посвящаю
Весенней яблони, в нетающем снегу,
Без содрогания я видеть не могу:
Горбатой девушкой -- прекрасной, но немой --
Трепещет дерево, туманя гений мой...
Как будто в зеркало, смотрясь в широкий плес,
Она старается смахнуть росинки слез
И ужасается, и стонет, как арба,
Вняв отражению зловещего горба.
Когда на озеро слетает сон стальной,
Бываю с яблоней, как с девушкой больной,
И, полный нежности и ласковой тоски,
Благоуханные целую лепестки.
Тогда доверчиво, не сдерживая слез,
Она касается слегка моих волос,
Потом берет меня в ветвистое кольцо,--
И я целую ей цветущее лицо.
1910
Дорогому К. М. Фофанову
Весенний день горяч и золот,-
Весь город солнцем ослеплен!
Я снова -- я; я снова молод!
Я снова весел и влюблен!
Душа поет и рвется в поле,
Я всех чужих зову на "ты"...
Какой простор! Какая воля!
Какие песни и цветы!
Апрель 1911
****
Скорей бы -- в бричке по ухабам!
Скорей бы -- в юные луга!
Смотреть в лицо румяным бабам,
Как друга, целовать врага!
Шумите, вешние дубравы!
Расти, трава! Цвети, сирень!
Виновных нет: все люди правы
В такой благословенный день!
Июнь
Леса сосновые. Дорога палевая.
Сижу я в ельнике, костер распаливая.
Сижу до вечера, дрова обтесывая...
Шуршит зеленая листва березовая...
Пчела сердитая над муравейниками,
Над мухоморами и над репейниками
Жужжит и кружится, злом обессиленная..
Деревья хвойные. Дорога глиняная.
Июнь
На реке форелевой, в северной губернии,
В лодке сизым вечером, уток не расстреливай:
Благостны осенние отблески вечерние
В северной губернии, на реке форелевой.
На реке форелевой в трепетной осиновке
Хорошо мечтается над крутыми веслами.
Вечереет, холодно. Зябко спят малиновки. .
Скачет лодка скользкая камышами рослыми.
На отложье берега лен расцвел мимозами,
А форели шустрятся в речке грациозами.
Август 1911
Деревня, где скучал Евгений, Была прелестный уголок.
Л. Пушкин
Вы помните прелестный уголок --
Осенний парк в цвету янтарно-алом?
И мрамор урн, поставленных бокалом
На перекрестке палевых дорог?
Вы помните студеное стекло
Зеленых струй форелевой речонки?
Вы помните комичные опенки
Под кедрами, склонившими чело?
Вы помните над речкою шале,
Как я назвал трехкомнатную дачу,
Где плакал я от счастья, и заплачу
Еще не раз о ласке и тепле?
Вы помните... О да! забыть нельзя
Того, что даже нечего и помнить...
Мне хочется Вас грезами исполнить
И попроситься робко к Вам в друзья..
1911
Вы мать ребенка школьнических лет,
И через год муж будет генералом...
Но отчего на личике усталом --
Глухой тоски неизгладимый след?
Необходим для сердца перелом:
Догнать... Вернуть... Сказать кому-то слово..
И жутко Вам, что Все уже в былом,
А в будущем не видно и былого...
1911
Вы поселились весной в Нидерландах,
Бодро и жизненно пишете мне.
Вы на оплесканных морем верандах,
Я же в колосьях при ветхом гумне.
Милый! но Вы не ошиблись, что волны
И за моим нарастают окном:
Только не море -- то ветрятся волны,
Волны зеленые -- поле с овсом.
Вам -- о полянах -- на море Немецком,
Мне же в полях -- о просторе морском:
В сердце поэта -- и мудром, и детском --
Неумертвима тоска о ином...
Август 1913
Валентина, сколько счастья! Валентина, сколько жути!
Сколько чары! Валентина, отчего же ты грустишь?
Это было на концерте в медицинском институте,
Ты сидела в вестибюле за продажею афиш.
Выскочив из ландолета, девушками окруженный,
Я стремился на эстраду, но, меня остановив,
Предложила мне программу, и, тобой завороженный,
На мгновенье задержался, созерцая твой извив.
Ты зашла ко мне в антракте (не зови его пробелом)
С тайной розой, с красной грезой, с бирюзовою грозой
Глаз восторженных и наглых. Ты была в простом и белом,
Говорила очень быстро и казалась стрекозой.
Этот день!.. С него -- начало. Телефоны и открытки.
К начинаньям поэтессы я был очень милосерд,
И когда уже ты стала кандидаткой в фаворитки,
Ты меня сопровождала ежедневно на концерт
А потом... Купе. Деревня. Много снега, леса.
Святки. Замороженные ночи и крещенская луна.
Домик. Нежно и уютно. Упоенье без оглядки.
Валентина безрассудна! Валентина влюблена!
Все прошло, как все проходит. И простились мы неловко:
Я "обманщик", ты сердита, то есть просто трафарет,
Валентина, плутоглазка! остроумная чертовка!
Ты чаруйную поэму превратила в жалкий бред!
Март 1914
Восемь лет эту местность я знаю.
Уходил, приходил,-- но всегда
В этой местности бьет ледяная вода
Неисчерпываемая вода.
Полноструйный родник, полнозвучный,
Мой родной, мой природный родник,
Вновь к тебе (ты не можешь наскучить!)
Неотбрасываема я приник.
И светло мне глаза оросили
Слезы гордого счастья, и я
Восклицаю: ты -- символ России,
Изнедривающаяся струя!
Июль 1914
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском -- это пульс вечеров!
В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы -- в Нагасаки! Из Нью-Йорка -- на Марс!
Январь 191S
Отныне плащ мой фиолетов,
Берета бархат в серебре:
Я избран королем поэтов
На зависть нудной мошкаре.
Меня не любят корифеи --
Им неудобен мой талант:
Им изменили лесофеи
И больше не плетут гирлянд.
Лишь мне восторг и поклоненье
И славы пряный фимиам,
Моим -- любовь и песнопенья! -
Недосягаемым стихам.
Я так велик и так уверен
В себе, настолько убежден,
Что всех прошу и каждой вере
Отдам почтительный поклон.
В душе -- порывистых приветов
Неисчислимое число.
Я избран королем поэтов.--
Да будет подданным светло!
1918
Last-modified: Mon, 17 May 1999 15:34:52 GMT