Александр Тюрин. Подъем Атлантиды, война грязных ног и завоевание холода (заметки об истории двадцать первого века)
0. Прелюдия
На предложение цыганки: "Позолоти ручку, дорогой, и я тебе погадаю"
редко кто отвечает радостным согласием. Есть, есть в нас подсознательный
страх перед прогностикой, такой же как перед черными кошками, червяками и
мышами. Сидит в нашем подсознании некий сторож, который словно бьет
гадателей по рукам и приговаривает: "Не лезь в мое будущее, не напортачь
там." Во времена более суровые, чем наши, прогностам улыбалась инквизиция и
аутодафэ. Вот и знаменитый принцип Гейзенберга примерно о том же:
"Наблюдение за объектом микромира меняет его поведение." А наше будущее, как
мне кажется, еще более тонкий объект, чем атом или протон.
Но есть один выход из положения. Можно представить себя не прогностом,
смотрящим в будущее "а ля цыганка", а историком скажем двадцать второго
века, для которого век двадцать первый -- это уже потертое прошлое,
перевернутая страница, не вызывающая особых эмоций.
(Не раз уж замечал, что страшная резня в каком-нибудь занюханном
столетии или даже в недавнем прошлом у наших историков пробуждает не ужас, а
разве что законное академическое воодушевление своей "грандиозностью" и
"прогрессивностью".)
И вот в 22 веке сядет такой, с позволения сказать, историк на облако из
сверхлегкого поролона, наполненного сверхдешевым гелием, засунет в разъемы
на своем черепе мыслепроводы, идущие от инфосокровищниц, и начнет размышлять
примерно следующим образом:
1. Чем двадцать первый век был похож на двадцатый
Век двадцать первый был похож на двадцатый век примерно так, как похож
"Мерседес" на "Запорожец". Больше лошадиных сил, легированной стали,
процессоров, пластика, но принцип тот же -- движок внутреннего сгорания и
четыре колеса.
Ведь по сути не закончены были процессы, стартовавшие еще в
восемнадцатом столетии -- индустриализация, урбанизация (отрыва человека от
естественной среды обитания) и самое главное -- глобализация хозяйства и
политики. Как ни смешно, но стартовало все это в Англии, ныне превратившейся
в сплошной аттракцион, где каждый может за небольшую плату стать лордом или
купить принцессу-роботессу в натуральную величину.
Двадцать первый век, как и двадцатый, был характерен не увеличением
абсолютной бедности, а взлетом амбиций, ожиданий, потребностей, снижением
порога терпимости. Особенно это касалось миллиардов людей, живущих в
слаборазвитых странах. Каждый, от эскимоса до последнего пигмея, видел
мыльные оперы о шикарной жизни с грандиозных экранов, напыленных на айсберги
или спроецированных на сгущеные облака.
В двадцать первом веке, как и в двадцатом, продолжался распад морали --
морали как способа группового или национального выживания. Это
сопровождалось гибелью национальных культур, обычаев и традиций. Не "чти
отца своего", а вкати ему дозу ЛСД, чтобы вырезать ему почки, продать их за
сорок тысяч долларов и поступить в Гарвардский университет.
В каком-то смысле мировая ситуация начала двадцать первого века стала
повторением на новом витке европейской коллизии начала двадцатого века --
обе привели, как известно, к цепочке войн и революций. И оба этих витка со
столетним шагом относятся к одной спирали развития, называемой "построение
общества массового потребления".
Схожих черт у обоих витков было предостаточно. В начале двадцать
первого века, как и в начале двадцатого, снова произошло массовое вторжение
новых технологий, которые высвобождали лишнюю рабочую силу из устаревшей
промышленности, ремесел и сельского хозяйства. Не стоит забывать, что для
многих слаборазвитых стран практически все технологии являлись новыми, что
унитаз, что клонирование белых слонов.
Роль озлобленных европейских пролетариев начала двадцатого века сыграла
в двадцать первом веке неквалифицированная рабочая сила, потерявшая работу
на земле и ремесленных мастерских в слаборазвитой "южной" части мира.
Пакистанский или иранский юноша, девятый или десятый ребенок в семье,
доведенный до иступления какой-нибудь "барби" из наручной компьютерной
порноигрушки, еше меньше был настроен мириться с ситуацией, чем русский
крестьянский сын, пришедший сто лет назад из деревни на Путиловский завод.
Роль всесильного учения о "равенстве-братстве" в двадцать первом веке
сыграл исламизм, пересекающийся со старым марксизмом-ленинизмом в части
апокалиптической борьбы с "неверными" и "нечистыми".
Вожди в кепках, чалмах и папахах, с усами и без оных, тыкали пальцами в
глянцевый сисястый западный мир и кричали голодным нищим онанистам:
"Возжелай и возьми у неверных их дома, женщин, бифштексы и мерседесы. Аллах
отдает тебе это."
Роль нацистского расового учения в двадцать первом веке сыграл
паневропейский правый радикализм, выступающий под знаменами сохранения
цивилизации от "шоколадных" орд, ломящихся с недоразвитого Юга.
В военных столкновениях вновь выявилось несоответствие старой военной
доктрины и новых военных технологий (в том числе информационных). Если
англо-бурская война была провозвестником первой мировой войны, то 11
сентября 2001 ознаменовало характер третьей мировой, именуемой также войной
"грязных ног".
Двадцать первый век характеризовался невиданной доселе глобализацией --
в распространении знаний, товаров, суеверий, болезней и, кстати, спермы, то
есть генетических признаков и дефектов. И какой-нибудь потомственный вампир
из гаитянской деревни передавал свои гены и "навыки" банкиру с Манхэттэна.
Впрочем это лишь продолжало тенденции двадцатого века.
Для корпораций и банков национальные границы окончательно потеряли
какое-либо значение. Крупные корпорации перекачивали капиталы, ресурсы,
технологии и рабочую силу с одной территории на другую, покупая или
игнорируя национальные правительства.
И если в начале двадцатого века красные наркомы спокойно продавали
своим идеологическим противникам национальное достояние -- от ценных пород
леса до музейных шедевров -- по бросовым ценам, то сто лет спустя корпорации
сами назначали "красных наркомов" в той или "народной республике" -- для
обеспечения стабильности поставок.
2. Чем двадцать первый век был не похож на двадцатый
Корпорации наконец породили глобальные наднациональные органы власти,
чтобы решать свои задачи в масштабах всего земного шара, сведя к минимуму
роль национальных правительств. Кнутом для непокорных национальных
бюрократий были международные санкции, а пряником для покорных -- кредиты,
гуманитарная помощь, воздушные мосты по переброске залежавшихся йогуртов и
одежды "секонд хэнд". Закрытые режимы (авторитарные и фундаменталистские)
доламывались с помощью эмбарго и тайных операций.
В то же время двадцать первый век охарактеризовался децентрализацией и
своего рода феодализацией, невиданной со Средневековья.
Сотни миллионов людей снова занялись самостоятельной трудовой
деятельностью на дому, проиобретая по вполне доступной цене малогабаритное
оборудование для серьезных биотехнологических и информационных работ.
Из миллионов надомников и индивидуалов при помощи сетевых технологий
получались мощные объединения, напоминающие средневековые гильдии и цеха.
Сперва могло показаться, что глобализация и феодализация не
противоречат друг другу, что гильдии с одной стороны, как и корпорации с
другой, дружно работают на подрыв национальных правительств. Но вскоре
гильдиям и корпорациям стало тесно на одном земном шаре.
Гильдии хотели, чтобы их оставили в покое, корпорации же делали былью
сказку о новом мировом порядке.
Не будем слишком упрекать мировое правительство образца 2014 года в
гегемонизме, тогда в нем было не так уж много наполеонов. Ему объективно
понадобился глобальный контроль ввиду глобальных же опасностей: эпидемий,
перенаселения, климатических потрясений, падений комет и т.д. Поэтому
мировое правительство и стало настойчиво выдвигать перед населением Земли
глобальные задачи, направляя, к примеру, избыточную рабочую силу из
Азербайджана на борьбу с наводнениями в Центральной Европе.
Как нацбюрократы, так и гильдии оттягивали от глобальных задач
значительные ресурсы, а кое-кто из них занимался и откровенно порочной
деятельностью: покушением на банки данных и финансовые операции, созданием
генетических монстров и наркокомпьютерных игр, торговлей людьми и органами и
т.д.
Но также и глобальные органы под прикрытием общечеловеческих задач вели
откровенно порочную деятельность. Как санкции, так и субсидии, как
"миротворческие" бомбардировки, так и благосклонность мировых СМИ стали
объектом купли и продажи в длинных коридорах мирового правительства,
Надо учесть и субъективный фактор. Мировое правительство всплыло как
некого рода Атлантида. Его представители являлись в самые глухие уголки
планеты, быстро проводили изучение местной проблематики с помощью экспертных
программ, после чего на головы аборигенов из бомболюков самолетов и
экранопланов сыпались то ли увесистые мешки с гуманитарной помощью, то ли
вакуумные бомбы. Глобалисты-атлантисты выступали в роли небожителей. А
небожителей хочется свергнуть на землю.
3. Продолжение скандала иными средствами
К началу двадцать первого века оформились две враждебные коалиции стран
и регионов. Первую составили те страны, что раньше вступили в глобализацию и
успели, так сказать, захватить места в первом ряду. Вторую, соответственно,
те, что не успели. Странам-заднескамеечникам либо надлежало играть роль
поставщиков дешевого сырья, либо превратиться в промышленные придатки
развитого мира.
Одновременно в каждой стране первого эшелона был создан своего рода
внутренний второй эшелон, который состоял из эмигрантов, развращенных
многочисленными субсидиями и пособиями, однако страдающих от комплекса
неполноценности.
Естественно, что люди и страны второго эшелона не удовольствовались
своей ролью.
Роль детонатора войны сыграла КНР, представлявшая собой промышленную
элиту второго эшелона.
4. Хаккер вместо пушки
В лобовых столкновениях крупные игроки, к числу которых в первую
очередь относились США и Китай, быстро истощили свой потенциал (особенно
морально-психологический). Китай из-за слабости флота не смог провести даже
десантную операцию по захвату Тайваня, США же не сумели отмобилизовать
достаточное количество солдат для осуществления масштабных сухопутных
операций против материкового Китая.
Военный конфликт в дальнейшем ограничивался столкновениями
спецподразделений, диверсиями против мирного населения и
разведывательно-агентурной борьбой. Низкий и беспринципный характер боевых
действий породил название "война грязных ног".
США активно использовали компьютерные сети с космическими элементами
базирования для слежения за противником и управления своими войсками.
Китай же активно применял живые средства доставки ВВ -- дельфинов,
морских рептилий и птиц. Достаточно вспомнить, что запрограмированные
черепахи уничтожили ударные авианесущие силы США.
Некоторые исламские режимы сделали ставку на использование так
называемых "янычаров" из числа военнопленных и заложников. Психика этих
несчастных была изменена с помощью модельных наркотиков или управляющих
микрочипов, инъецированных в мозг, а пакеты с ОВ и ВВ имплантированы в
различные полости тела.
Нашли свое боевое применение и нанороботы, как средства
микроскопической войны. Некоторые из них были близки вирусам, другие
являлись своего рода молекулярными танками и самолетами. Упомянем сейчас
только знаменитую "маньчжурскую пылевую бурю", уничтожившую как кожный
покров личного состава, так и аппаратуру связи китайских частей.
Обе стороны конфликта активно воздействовали на атмосферу, океан, флору
и фауну мощными электромагнитными импульсами, искуственно вызывая цунами,
ураганы, наводнения, температурные колебания, но в то же время не принимая
на себя ответственность.
За страшной гибелью Сан-Франциско и Гонконга безусловно стоят вражеские
штабы.
Индия и Пакистан довели друг друга до голода, уничтожая скот с помощью
спутниковых рентгеновских лазеров.
Война не принесла ничего, кроме разрушений и падения идеалов, поэтому в
дело вступили силы социальной революции.
Сценарий революционной деятельности был узнаваемым, хотя и
модернизированным. Захват телекоммуникаций, взятие под контроль сетей,
хаккерские налеты на банки, грубое использование нанотехнологий, похищение
заложников с последующим вымогательством наиболее твердой валюты. С момента,
когда "черно-красная гвардия" захватила небоскребы нового центра
международной торговли в Нью-Йорке, начался мировой финансовый крах.
Во всех странах второго эшелона пошли друг на друга шииты и сунниты,
брахманы и неприкасаемые, горцы и земледельцы.
Во всех странах первого эшелона дотоле смирные и как будто даже
апатичные беженцы и эмигранты превратились либо в кровожадных шахидов, либо
в контрабандистов и торговцев психоделическими компьютерными играми.
Вольными и невольными союзниками мировой революции стали независимые
гильдии, также ненавидящие глобалистов-атлантистов.
К примеру, гильдии хаккеров придали немалую силу революционерам,
которые смогли получать самую оперативную информацию и наносить точные удары
по властям. Такие, например, как захват первой леди во время ее ночного
посещения казармы морских пехотинцев. (Судьба супруги президента до сих пор
неизвестна, хотя согласно некоторым версиям она изменила пол и сменила
веру).
Революцией были охвачены все развитые и привлекательные регионы мира:
США, Канада, Западная Европа. Итогом стало опустошение "очагов цивилизации"
и изменение расклада сил на мировой арене.
5. Завоевание холода
После подписания в январе 2050 года глобального мирного договора в
международных организациях стали заправлять представители Южной Америки,
которую почти не затронула война "грязных ног". И даже мировым гимном была
утверждена слегка переработанная мелодия популярной ламбады.
От войны и революции особенно пострадали территории, уязвимые в
экологическом отношении, обладающие максимальным процентом эмигрантского
населения и не имеющие достаточных собственных ресурсов. Это были, к
примеру, Франция, Германия и Калифорния, Нью-Йорк, Сингапур и другие
мегаполисы.
Некогда сверкающее слово Париж мало что говорит нашим современникам,
переделанная в минарет Эйфелева башня и то рухнула на головы бедуинов
двадцать лет назад.
Упадок одних территорий неизбежно привел к финансовому подъему и
промышленному развитию других, особенно обладающих скрытыми до поры до
времени ресурсами. Это малоосвоенные до 21 века пространства российской
тайги и тундры, австралийских пустынь и бразильских джунглей; произошел
прорыв и на материковый шельф, и к антарктическим недрам.
Здесь сыграли огромную роль технологии, сперва предназначавшиеся для
освоения ближнего космоса, Луны, Марса и спутников Юпитера. Именно в тундре,
тайге и пустыне были опробованы купольные поселения, альтернативные
источники энергии (солнечные, волновые, геотермальные), гидропонические
фермы, замкнутые циклы жизнедеятельности, бесколесные транспортные средства
и вживляемые в тело системы контроля здоровья.
Масштабное освоение космоса началось только в нынешнем двадцать втором
веке, когда были серьезно удешевлены полеты за счет использования
гравитационных "подушек" и солнечного ветра, но прежде космическая техника
привела к экспансии человечества именно на Земле.
Хрестоматийным примером является Западная Сибирь, быстро лишенная болот
и вечной мерзлоты при помощи искуственного солнца-солетты, получившая
внутреннее море размером с Каспийское и превратившаяся в главную житницу
планеты.
С "завоеванием холода" я связываю глобальную стабилизацию в последней
четверти двадцать первого века. В новой стабильности нашлось место и
глобальному правительству, которому было поручено управление наиболее
кризисными регионами, и корпорациям, направившим свои ресурсы на освоение
тайги и тундры, и гильдиям, создавшим гибкое и емкое мировое хозяйство, и
национальным органам власти, которым поручено было заведовать культурой,
языком и художественной самодеятельностью.
1998, 2002
Last-modified: Fri, 08 Nov 2002 12:41:03 GMT