Оцените этот текст:




     Когда  подошло  время  спускаться  за  почтой,  старый  Клайд  Паккер
оторвался от своих марок и прошел в ванную  -  расчесать  седые  волосы  и
бороду. Как будто и без того забот мало, подумал он в который раз,  однако
никуда не денешься: на лестнице ему  наверняка  встретится  кто-нибудь  из
соседей,  а  им  до  всего  есть  дело.  Паккер  не  сомневался,  что  они
сплетничают, обсуждают его между собой, и хуже всех была вдова  Фоше,  что
жила в квартире напротив. Хотя, в общем-то, его мало трогало,  что  о  нем
думают.
     Прежде чем отправиться за почтой,  он  открыл  ящик  стола  в  центре
захламленной гостиной - на столе в полном беспорядке грудами лежали нужные
и ненужные бумаги - и достал маленького коробочку, присланную с  одной  из
планет системы Унук-аль-Хэй. Паккер отщипнул  кусочек  от  хранившегося  в
коробке высушенного листка и отправил в рот.
     Он замер на несколько секунд у выдвинутого ящика, наслаждаясь  сочным
диковинным вкусом: не мята и не виски - лишь привкус и того и другого,  но
к ним примешивалось и что-то еще, совершенно  особенное,  присущее  только
этим странным листьям. Ни одному человеку на Земле не доводилось пробовать
ничего подобного. Паккер подозревал, что  отвыкнуть  от  них  будет  очень
трудно, хотя ни о чем таком ПугАльНаш его не предупреждал.
     Впрочем, даже если бы ПугАльНаш решил  сделать  это,  Паккер,  скорее
всего, ничего бы не понял: пытаясь расшифровать записки ПугАльНаша, Паккер
всякий раз поражался, до чего же унукские представления о земном  языке  и
земной грамматике далеки от истинной картины.
     Коробочка, заметил он, почти опустела. Оставалось  только  надеяться,
что его странный, но верный  корреспондент,  на  которого  он  так  привык
рассчитывать, не подведет и  теперь.  Хотя  повода  сомневаться  в  нем  у
Паккера не было: за те двенадцать лет, что они  переписывались,  ПугАльНаш
никогда его не подводил. Когда содержимое предыдущей бандероли подходило к
концу, обязательно прибывала новая коробочка листьев с короткой  дружеской
запиской - и вся в самых новых унукских марках.
     Ни днем раньше,  ни  днем  позже,  а  именно  тогда,  когда  кончался
последний листок - словно ПугАльНаш каким-то  непостижимым  для  землянина
образом узнавал, когда у того кончаются эти листья.
     "Надежный парень,  -  говорил  себе  Клайд  Паккер.  -  Не  гуманоид,
конечно, но на него вполне можно положиться".
     И он снова задумался, как все-таки Пуг выглядит. Почему-то ему всегда
представлялось, что это маленькое существо, но на самом деле он не знал ни
его размеров, ни внешнего вида. Унук относился к  числу  тех  планет,  где
землянам просто не выжить, поэтому  все  коммерческие  операции  и  прочие
контакты - как и со многими другими  цивилизациями  -  осуществлялись  при
помощи посредников.
     Что, интересно, делал Пуг с теми сигарами, которые Паккер посылал ему
в обмен на коробочки с листьями? Ел? Курил?  Нюхал?  Валялся  на  них  или
втирал в волосы? Если у него вообще есть волосы...
     Паккер потряс головой и, закрыв дверь, вышел на лестничную  площадку.
Затем дважды проверил, сработал ли замок. Кто их  знает,  этих  соседей  и
особенно вдову Фоше: может, они только и ждут, как бы пробраться к нему  в
квартиру, пока его нет.
     На  лестничной  площадке  никого  но  оказалось,  что  Паккера  очень
обрадовало. Чуть не крадучись, он подошел к лифту и нажал кнопку, надеясь,
что удача не оставит его и никто так и не появится.
     Увы.
     В конце длинного коридора показался сосед, развязный,  горластый  тип
из тех, что бесцеремонно - в их понимании, по-дружески - хлопают людей  по
спине и думают, что это нормально.
     - Доброе утро, Клайд! - радостно заорал он издалека.
     - Доброе утро, мистер Мортон, - ответил  Паккер  довольно  прохладным
тоном. С какой стати этот Мортон обращается к нему по имени? Никто никогда
его так не называет - разве что изредка племянник. Антон  Кампер,  который
зовет его "дядя Клайд" или чаще  -  просто  "дядюшка".  А  Тони  -  просто
никчемный болтун. Вечно он  что-то  затевает,  строит  грандиозные  планы.
Послушать его, так он на днях миллионером станет,  только  все  его  планы
превращаются в пшик. А еще он - пройдоха, каких свет не видывал.
     "Как и я, в  точности,  -  подумалось  Паккеру,  -  не  то  что  эти,
теперешние. Одни только разговоры...  Будь  я  помоложе,  -  решил  он,  с
гордостью и теплотой вспоминая прошлое, - я бы их всех ощипал как цыплят".
     - Как сегодня марочный  бизнес?  -  поинтересовался  Мортон,  подойдя
ближе, и от души хлопнул Паккера по спине.
     -  Должен  вам  напомнить,  мистер  Мортон,  что   я   не   занимаюсь
филателистическим бизнесом, - резко ответил Паккер. -  Хотя  действительно
интересуюсь марками, увлечен ими и настоятельно рекомендую...
     - Я не то имел в виду, - пояснил Мортон несколько смущенно. - Я не то
хочу сказать, что вы продаете марки или там...
     - Строго говоря, продаю, - перебил его  Паккер.  -  Но  изредка  и  в
небольших  количествах.  Это  едва  ли  можно  назвать  бизнесом.   Просто
некоторые коллекционеры знают о моих обширных связях и время от времени...
     - Вот я и говорю! - радостно заорал Мортон и от избытка чувств  снова
хлопнул Паккера по спине. - Все дело в связях! Если есть  связи,  тогда  в
любом деле не пропадешь. Вот я, например...
     От продолжения тирады Паккера спасло  лишь  то,  что  прибыл  наконец
лифт.
     Спустившись вниз, он сразу направился к стойке дежурного.
     - Доброе утро, мистер Паккер,  -  сказал  клерк,  вручая  ему  стопку
писем. - Тут для вас посылка, и довольно тяжелая. Может быть, вам помочь?
     - Нет, благодарю вас, - ответил Паккер. -  Я  уверен,  что  справлюсь
сам.
     Клерк выложил посылку на стойку. Паккер взял  ее  в  руки  и  тут  же
опустил на пол - весил пакет, должно быть,  фунтов  тридцать.  А  адресную
наклейку почти всю покрывали марки с такими высокими  номиналами,  что  аж
дух захватывало.
     Паккер взглянул на наклейку повнимательнее: его фамилия и адрес  были
выведены печатными  буквами  и  так  старательно,  словно  земной  алфавит
представлялся отправителю непостижимым таинством. Вместо обратного  адреса
- мешанина из точек, закорючек и черточек: понять  ничего  невозможно,  но
вроде бы что-то  знакомое.  Марки,  сразу  определил  Паккер,  выпущены  в
системе девятой звезды созвездия Рака - за всю его  жизнь  ему  доводилось
видеть такие лишь один раз.  Некоторое  время  он  просто  стоял,  пытаясь
сообразить, сколько они могут стоить.
     Затем сунул стопку писем под мышку и поднял посылку  с  пола.  Теперь
она показалась Паккеру еще тяжелее, и он тут же пожалел, что отказался  от
помощи. Но сказанного не воротишь. Да и в конце концов, не такой уж он еще
старый и дряхлый.
     Доковыляв до лифта, он опустил пакет на пол  и  остановился  лицом  к
двери, ожидая кабину. Неожиданно у него за спиной раздался голос,  похожий
на птичье щебетание, и Паккер вздрогнул, узнав голос вдовы Фоше.
     - О, мистер Паккер, -  затараторила  она,  -  я  так  рада,  что  вас
встретила.
     Паккер обернулся, ибо ничего другого ему не осталось - нельзя же и  в
самом деле стоять к ней спиной, словно ее там нет.
     - О, какие  вы  тяжести  носите...  -  пожалела  его  вдова  Фоше.  -
Позвольте, я вам помогу.
     С этими словами она выхватила у  него  из-под  руки  стопку  писем  и
добавила:
     - Бедняжка. Я помогу вам их донести.
     Паккер  с  удовольствием  бы  ее  придушил,  но  вместо  этого   лишь
улыбнулся. Улыбка, правда, вышла несколько натянутая, даже зловещая, но на
большее его не хватило.
     - Как мне повезло, что я вас встретил, - ответил он. - Один бы  я  ни
за что не справился.
     Не заметив скрытой иронии, вдова Фоше продолжала молоть языком как ни
в чем не бывало:
     - Сегодня к ленчу я собиралась приготовить бульон, и  у  меня  всегда
получается слишком много. Может, вы присоединитесь?
     - Нет, к сожалению, это невозможно, - встревожено  сказал  Паккер.  -
Прошу меня извинить, но сегодня у меня очень много  работы.  -  Кивнув  на
стопку писем у нее в руках и на посылку,  он,  словно  рассерженный  морж,
выпустил воздух через усы, но вдова Фоше ничего не заметила.
     - Как это, должно быть, романтично и увлекательно! - снова  затрещала
она. - Все эти письма и пакеты с разных концов Галактики! С таких  далеких
и странных  планет!  Вы  непременно  должны  как-нибудь  просветить  меня,
рассказать, что такое собирание марок!
     - Видите ли, мадам, -  несколько  раздраженно  ответил  Паккер,  -  я
занимаюсь марками больше двадцати лет и едва только начинаю понимать,  что
такое филателия, так что едва ли возьмусь объяснять это кому-либо еще.
     Она продолжала болтать.
     "Черт бы ее побрал, - подумал Паккер. - Когда же она замолчит?"
     Старая перечница! Он снова с шумом выпустил воздух через усы.  Теперь
она три дня будет  носиться  по  всем  соседям  и  рассказывать,  как  они
"странно" встретились и  какой  он  "странный"  старикашка.  Письма,  мол,
получает со всяких чужих планет, и бандероли, и посылки.  И  уж  наверняка
здесь дело не только в марках.  Здесь,  мол,  что-то  нечисто,  можете  не
сомневаться даже...
     У его двери вдова Фоше неохотно отдала письма и спросила:
     - Вы уверены, что не передумали насчет бульона? Это не просто бульон.
Я его готовлю по особому рецепту.
     - К сожалению, я вынужден отказаться.
     Паккер отпер замок и открыл дверь. Она все не уходила.
     - Я бы с удовольствием пригласил вас  зайти,  -  соврал  он,  вежливо
улыбаясь, - но у меня немного не прибрано.
     "Немного не прибрано" - это было, конечно, мягко сказано.
     Оказавшись наконец за надежно запертой дверью, Паккер пробрался  мимо
бесконечных штабелей из кляссеров, ящиков,  коробок  к  столу  и  поставил
посылку рядом. Первым делом он просмотрел письма; одно оказалось с Сахиба,
другое - из системы Лиры, третье - с Муфрида, а  четвертое  -  с  Марса  -
просто рекламный проспект какого-то концерна.
     Паккер  откинулся  на  спинку  громоздкого  кресла  и  обвел  комнату
взглядом.
     "Надо все-таки взяться как-нибудь и привести квартиру в  порядок",  -
сказал он себе. Без сомнения, здесь полно барахла,  которое  можно  просто
выбросить, а все ценное надо рассортировать по коробкам и надписать, чтобы
всегда можно было найти  то,  что  нужно.  Может  быть,  есть  смысл  даже
составить генеральный каталог - тогда он, по крайней  мере,  будет  знать,
что у него уже есть, а чего нет и сколько все это стоит.
     Хотя это, конечно, не самый главный вопрос.
     Возможно, ему пора специализироваться. Большинство коллекционеров так
и поступают. Галактика слишком велика,  чтобы  собрать  все  галактические
марки.  Даже  два  тысячелетия  назад,  когда  коллекционерам  приходилось
беспокоиться  только  о  земных  марках,  их  печатали  так   много,   что
филателисты придумали специализацию.
     Однако на чем-же все-таки специализироваться, если сознательно хочешь
ограничить свои интересы? Может быть, на марках с одной  какой-то  планеты
или звездной  системы?  Может,  на  планетах  за  пределами  определенного
радиуса, скажем в пятьсот светолет? Или на конвертах?  Например,  было  бы
очень интересно составить коллекцию  конвертов  с  гашениями  и  почтовыми
отметками, демонстрирующую  различия  и  тонкости  почтового  сообщения  в
глубине космоса, среди далеких звезд.
     Но в том-то и дело, что тут все интересно. Можно потратить три жизни,
но так и  не  добраться  до  конца.  Хотя  за  двадцать  лет  можно,  если
постараться, собрать огромное количество материала. А уж  он-то  старался!
Он отдавал коллекционированию всего себя  и  наслаждался  каждой  минутой,
проведенной с марками. В  некоторых  областях,  не  без  гордости  подумал
Паккер, ему удалось стать своего рода экспертом. Время от времени он писал
статьи  для  филателистических  журналов,  и  едва  ли  не  каждую  неделю
кто-нибудь из знаменитейших коллекционеров обращался к нему за помощью или
просто заходил поболтать.
     Марки, чего уж там говорить, способны доставить огромное наслаждение,
признавал Паккер, словно  извиняясь.  Огромное,  ни  с  чем  не  сравнимое
удовольствие.
     Но само собирание материала - лишь часть  коллекционирования,  своего
рода начальная стадия. Гораздо важнее были контакты. И без них  просто  не
обойтись, особенно без контактов в дальних пределах Галактики. Если вы  не
хотите полагаться на жуликоватых дельцов  в  филателистических  магазинах,
которые предлагают лишь то, что легко достать, контакты просто необходимы.
Контакты с другими коллекционерами, которые желают  обмениваться  марками,
контакты с  одинокими  людьми  на  одиноких  форпостах  и  на  самом  краю
Галактики, где, скорее всего, и можно найти редкий, экзотический материал,
с людьми, которые готовы отыскать его, сохранить и переслать вам за вполне
приемлемую цену, или с  каким-нибудь  Богом  забытыми  организациями,  что
приторговывали наборами различных марок в попытках хоть немного  пополнить
свой скудный бюджет.
     В системе Енотовой Шкуры, например, жил человек, которому в обмен  на
его марки нужны были лишь последние музыкальные записи  с  Земли.  А  один
бесстрашный миссионер  на  пустынном  Агустроне  собирал  пустые  жестянки
из-под табака и бутылки, которые по  какой-то  причине  ценились  на  этой
безумной  планете  очень  высоко.  Но  среди  многих  других  -  землян  и
инопланетян  -  самым  важным  для  Паккера  корреспондентом  всегда   был
ПугАльНаш.
     Паккер перекатил размокший и  почти  уже  лишенный  вкуса  листок  на
языке, с наслаждением всасывая последние капли божественного нектара.
     Если бы кому-нибудь удалось раздобыть крупную  партию  этих  листьев,
подумалось ему, человек мог бы  сказочно  разбогатеть.  Расфасовать  их  в
маленькие пакетики наподобие  жевательной  резинки,  и  здесь,  на  Земле,
листья будут разметать как горячие пирожки. Он как-то пытался поднять этот
вопрос в переписке с ПугАльНашем,  но  только  запутал  беднягу  унукийца,
который  почему-то  просто  не  видел  смысла  в  коммерческих  операциях,
выходивших за рамки личных потребностей самих участников обмена.
     Позвонили в дверь, и Паккер пошел открывать.
     Оказалось, это Тони Кампер.
     - Привет, дядя Клайд, - беззаботно произнес он.
     Паккер неохотно открыл дверь пошире.
     - Ладно, заходи уж, раз пришел.
     Тони шагнул через порог, сдвинул шляпу на затылок и  окинул  квартиру
оценивающим взглядом.
     - Честное слово, дядюшка, тебе нужно взять как-нибудь и выкинуть весь
этот хлам. Просто не представляю, как ты тут живешь.
     - Нормально живу, - осадил его Паккер. - Но может быть, я при  случае
разберу здесь немного.
     - Хотелось бы верить.
     - Мальчик мой, - горделиво произнес Паккер, - думаю,  я  без  всякого
преувеличения  могу  сказать,  что  у  меня  одна  из   лучших   коллекций
галактических марок на Земле. Когда-нибудь я помещу их все в альбомы...
     - Этого никогда не произойдет, дядюшка, ты просто  будешь  складывать
их в кучи, как и раньше. Твоя коллекция  растет  так  быстро,  что  ты  не
успеваешь сортировать даже новые поступления.
     Он пнул носком ботинка стоящую у стола коробку.
     - Вот, например? Опять новая посылка?
     - Только что пришла, - признал Паккер. - И пока я не выяснял,  откуда
она.
     - Отлично! - сказал Тони. - Что  ж,  развлекайся.  Ты  еще  всех  нас
переживешь.
     - И переживу! - запальчиво ответил Паккер. - Однако зачем ты все-таки
пришел?
     - Да ни за чем, дядюшка. Просто заскочил проведать и  напомнить,  что
выходной ты обещал провести у нас. Энн настояла, чтобы я непременно  зашел
и напомнил. Дети всю неделю дни считали...
     - Я  помню,  -  соврал  Паккер,  поскольку  напрочь  забыл  о  данном
обещании.
     - Я могу заехать за тобой. Скажем, в три пополудни?
     - Нет, Тони. Спасибо. Не беспокойся.  Я  вызову  стратотакси.  В  три
будет очень рано, а у меня еще полно дел.
     - Надо думать, - сказал Тони и двинулся к  выходу,  потом  добавил  с
порога: - Не забудь!
     - Разумеется, не забуду, - резко ответил Паккер.
     - Энн обидится, если ты не приедешь. Она запланировала на  вечер  все
твои любимые блюда.
     Паккер проворчал что-то в ответ.
     - Ужин в семь, - напомнил Тони жизнерадостно.
     - Хорошо, Тони. Я приеду.
     - Ладно, дядюшка, до вечера.
     "Молокосос, - подумал Паккер. - Опять неизвестно что затеял, наверно.
Всю жизнь проворачивает какие-то делишки, а толку никакого. Еле  на  жизнь
хватает..."
     Он вернулся к столу.
     "Наверно думает, что получит в наследство мои деньги. Хоть там  и  не
Бог весть сколько... Что же, пусть думает.  Я,  пока  не  потрачу  все  до
последнего цента, помирать не собираюсь".
     Паккер сел за стол, взял один из  конвертов,  вскрыл  его  перочинным
ножом и высыпал содержимое  на  маленький  расчищенный  в  середине  стола
пятачок. Затем включил лампу, пододвинул  плафон  ближе  и  склонился  над
марками.
     Очень даже неплохая подборка, оценил он сразу. Вот, например, марка с
Близнецов-12 - или это  16?  -  отличный  образчик  современной  классики:
сколько изящества, сколько фантазии, какая тонкая работа гравера и сколько
здесь  чувствуется  любви  и  внимания,  бумага  высочайшего  качества   и
превосходная печать.
     Паккер принялся искать пинцет, но  на  столе  его  не  оказалось.  Он
порылся в ящике, содержимое которого  и  без  того  напоминало  разоренное
крысиное гнездо, но тоже безрезультатно. Тогда он опустился  на  колени  и
поискал под столом.
     Пинцета нигде не было.
     Отдуваясь, он забрался обратно в кресло. Настроение было испорчено.
     "Куда они вечно деваются?  -  подумал  он  сердито.  -  Наверно,  уже
двенадцатый пинцет...  Черт  бы  их  побрал,  никогда  не  помню,  куда  в
последний раз положил..."
     В дверь снова позвонили.
     - Войдите! - в сердцах крикнул Паккер.
     Вошел небольшого роста человек, чем-то похожий на мышь, мягко прикрыл
за собой дверь и остановился у порога, нервно теребя в руках шляпу.
     - Прошу прощения... Мистер Паккер?
     - Ну, разумеется, это я, - нетерпеливо произнес Паккер. - Кого еще вы
ожидали тут увидеть?
     - Э-э-э... сэр... - незнакомец сделал несколько шажков и остановился.
- Меня зовут Джейсон Пикеринг. Возможно, вы обо мне слышали...
     - Пикеринг? - Паккер на мгновение задумался. - Пикеринг?  О,  конечно
же, я слышал о вас! Вы собираете систему Полярной звезды.
     - Верно, - признал Пикеринг чуть жеманно. -  Я  весьма  польщен,  что
вы...
     - Напротив, - перебил его Паккер, поднимаясь и протягивая гостю руку.
- Это большая честь для меня!
     Он наклонился и скинул со стула два кляссера и три  обувные  коробки.
Одна из них опрокинулась, и на пол посыпались марки.
     - Прошу вас, садитесь, мистер Пикеринг, - галантно предложил Паккер.
     Гость несколько ошарашено присел на край стула.
     -  Боже,  -  произнес  он,  окидывая  взглядом  царивший  в  квартире
беспорядок, -  у  вас  тут  огромное  количество  материала.  Но  вы,  без
сомнения, всегда можете отыскать то, что вам нужно...
     - Чаще всего, нет, - ответил Паккер,  опускаясь  в  кресло.  -  Я  по
большей части даже не знаю, что у меня есть.
     Пикеринг хихикнул.
     - Тогда, сэр, вас ждет в будущем множество замечательных сюрпризов.
     - Едва ли. Я  никогда  ничему  не  удивляюсь,  -  заносчиво  произнес
Паккер.
     - Однако к делу. Я бы не хотел отнимать у вас время попусту. Нет ли у
вас случайно марки "Поларис-17б" на конверте? Это довольно  редкий  номер,
даже сам по себе, и я ни разу не слышал, чтобы кому-то  марка  встречалась
вместе с конвертом. Однако мне посоветовали обратиться к вам: возможно,  у
вас есть то, что я ищу...
     - Подождите, дайте вспомнить. - Паккер откинулся на спинку  кресла  и
мысленно перелистал страницы каталога.  Есть:  вспомнил!  "Поларис-17б"  -
маленькая марка,  можно  даже  сказать,  крошечная,  ярко-голубая  с  алым
пятнышком в нижнем левом углу, а по  всему  полю  -  плотный  орнамент  из
тонких завитков.
     - Да, - сказал он, открывая глаза. - Похоже, у меня есть такая марка.
Помнится, много лет назад...
     Пикеринг затаив дыхание наклонился вперед.
     - Вы хотите сказать, что у вас действительно...
     - Да, я уверен, она где-то здесь. -  Паккер  неуверенно  обвел  рукой
сразу полкомнаты.
     - Если вы найдете ее, я готов заплатить десять тысяч.
     - Насколько я помню, это была полоска из пяти  марок.  Письмо  шло  с
Полариса-7 на Бетельгейзе-13 через... Нет, похоже, я уже не вспомню, через
какую планету.
     - Полоска из пяти марок!!!
     - Насколько помню. Но может быть, я и ошибаюсь.
     - Пятьдесят тысяч! - выкрикнул Пикеринг,  чуть  не  пуская  слюну.  -
Пятьдесят тысяч, если вы их отыщете!
     Паккер зевнул.
     - Всего за пятьдесят тысяч, мистер Пикеринг, я даже не стану искать.
     - Сто!
     - Я подумаю.
     - Но вы начнете розыски прямо сейчас? Должно быть, вы помните хотя бы
приблизительно...
     - Мистер Пикеринг, чтобы накопить эти  груды  материала,  которые  вы
видите вокруг, мне потребовалось двадцать лет, и память у меня уже не  та.
Честно говоря, я понятия не имею, где они могут лежать.
     - Назначайте вашу цену, - взмолился Пикеринг - Сколько вы хотите?
     - Если я найду их, -  сказал  Паккер,  -  возможно,  мы  сойдемся  на
четверти миллиона. Но если найду.
     - Вы поищете?
     - Посмотрим. Может быть, я рано или поздно наткнусь на них  случайно.
Надо будет как-нибудь привести все это в порядок. Если они мне  попадутся,
то я о вас не забуду.
     Пикеринг резко встал.
     - Вы надо мной смеетесь, - обиженно произнес он.
     Паккер махнул рукой.
     - Я никогда ни над кем не смеюсь.
     Пикеринг двинулся к двери. Паккер поднялся с кресла.
     - Позвольте, я вас провожу.
     - Не стоит. И извините за беспокойство.
     Паккер снова опустился в кресло, глядя, как гость закрывает за  собой
дверь.
     Довольно долго он сидел, пытаясь  вспомнить,  где  же  у  него  лежит
конверт из системы Полярной звезды, но в конце концов сдался: это было так
давно.
     Затем он снова принялся искать пинцет, но  тоже  безуспешно.  Видимо,
утром придется пойти и купить новый. Тут Паккер вспомнил,  что  утром  его
дома не будет, поскольку он  обещал  навестить  семью  Тони  в  их  летнем
коттедже на берегу Гудзонова залива.
     Черт, и как только он умудряется терять столько пинцетов?
     Паккер сидела погрузившись  в  какое-то  полудремотное-полузадумчивое
состояние, размышляя о самых разных вещах. В основном о марках  с  клейким
слоем и о том, как из многочисленных идей, возникших на Земле, именно  эту
жители  Галактики  подхватили  быстрее  всего  и   за   две   тысячи   лет
распространили до самых дальних пределов обитаемого пространства.
     Становилось все труднее уследить за новинками, да и самих планет, что
выпускали марки, становилось все больше.  Марки  множились  с  невероятной
быстротой, и чтобы не отстать, не пропустить что-то,  приходилось  тратить
огромные усилия.
     А марок, в том числе и очень необычных, навыпускали множество.  Взять
хотя бы марки с Манкалинена, у которых  номинал  определялся  запахом.  Не
пятицентовые, скажем, или пятидолларовые, или даже стодолларовые марки,  а
марки с запахом роз - для местной  почты,  марки  с  запахом  сыра  -  для
межпланетной корреспонденции внутри звездной системы, и еще один  вид  для
межзвездных пересылок - эти  воняли  так,  что  человеку  за  сорок  шагов
становилось дурно. Или выпуски с Альгейба, отпечатанные  цветами,  которые
человеческому глазу не дано видеть - хуже всего то, что  номиналы  на  них
были напечатаны этими же  цветами.  А  взять  ту  знаменитую  классическую
серию, выпущенную - разумеется, нелегально - пиратами  с  Леониды;  вместо
бумаги они использовали обработанную кожу землян, попавших  некогда  в  их
лапы...
     Паккер  сидел,  уронив  подбородок  на  грудь   и   прислушиваясь   к
нарушающему тишину тиканью часов, безнадежно утерянных  где-то  в  завалах
коллекционного материала.
     Марки дали ему новую жизнь,  причем  жизнь,  которой  он  был  вполне
доволен. Двадцать лет назад, когда умерла Мира и он продал свою долю акций
экспортной  компании,  ему  казалось,  что  жизнь  кончилась,  что  ничего
хорошего у него уже не  будет.  Однако  сейчас  марки  увлекали  его  даже
больше, чем в свое время экспортный бизнес - и это  просто  благословение,
да, именно благословение.
     Продолжая сидеть, Паккер с  теплой  признательностью  вспоминал  свою
коллекцию, спасшую его от пучины одиночества,  вернувшего  ему  интерес  к
жизни и словно бы омолодившую его.
     А затем он уснул.


     Разбудил  его  звонок  в  дверь,  и  Паккер,  протирая  глаза,  пошел
открывать.
     У порога стояла вдова Фоше  с  маленькой  кастрюлькой  в  руках.  Она
протянула ее Паккеру и затараторила:
     - Я все-таки подумала: наверно, бедняжке это понравится. Тут  немного
бульона, что я приготовила. У меня всегда получается  больше,  чем  нужно.
Для одной так неудобно готовить...
     Паккер взял кастрюльку у нее из рук.
     - Спасибо, очень мило с вашей стороны.
     Вдова бросила на него пристальный взгляд.
     - Вы больны! - заявила она и шагнула через  порог,  заставив  Паккера
попятиться.
     - Я вовсе не болен, - попытался отбиться Паккер. - Я просто заснул  в
кресле, а так со мной все в порядке.
     Она протянула пухлого руку и потрогала его лоб.
     - Да у вас температура! Вы просто горите!
     - Ничего у меня нет! - не выдержал Паккер.  -  Говорю  же  я  вам:  я
просто уснул.
     Вдова Фоше  обогнула  его  и,  пробравшись  между  стопками  коробок,
ворвалась в  комнату.  Паккер  только  успел  подумать:  "Боже,  она  таки
проникла в квартиру! Как же ее теперь выдворить?"
     - Ну-ка, идите сюда и садитесь, - приказала вдова. - Термометра, надо
полагать, у вас нет?
     Паккер, уже покорившись судьбе, покачал головой.
     - И не было. Я никогда не болел.
     Вдова  Фоше  вдруг  взвизгнула,  подпрыгнула  и   неуклюжим   галопом
понеслась к выходу. На полпути она споткнулась о тяжелую картонную коробку
и  растянулась  на  полу,  но  торопливо  вскочила  и,  что-то  проверещав
напоследок, вылетела на лестничную площадку.
     Паккер захлопнул за ней дверь и в некотором недоумении  уставился  на
кастрюльку: он по-прежнему держал ее в руках и за это время не  пролил  ни
капли.
     Однако что же так напугало вдову Фоше?
     И тут он увидел: по полу бегала  маленькая  мышка.  Паккер  приподнял
кастрюльку, салютуя своей спасительнице и серьезным тоном произнес:
     - Спасибо, дружок!
     Мыши... Одно время ему казалось, что мыши здесь действительно есть  -
то сыр обгрызут на кухонной полке, то кто-то шуршит по ночам - и  это  его
беспокоило:  вдруг  они  устроили  себе  гнездо   где-нибудь   в   завалах
филателистического материала?
     Но нет худа без добра, подумалось Паккеру.
     Он взглянул на часы - оказалось, уже пять вечера. Каким-то образом он
забылся и пропустил ленч, а до отъезда оставалось совсем немного. "Что же,
похлебаю бульона, - решил он, - и заодно просмотрю содержимое пакета..."
     Паккер взял со стола несколько полных коробок и переставил их на пол:
места стало побольше - как раз чтобы разложить новые поступления.
     Он пошел на кухню, отыскал ложку  и,  попробовав  бульон,  счел,  что
готовить вдова Фоше действительно умеет. Кастрюлька была еще теплая, и для
полировки на столе это, конечно, плохо, но Бог с ней, с полировкой: еще об
этом не хватало беспокоиться.
     Паккер подтащил пакет к столу и прежде всего  расшифровал  загадочный
обратный адрес. Эту новую знаковую  систему  начали  несколько  лет  назад
использовать в созвездии Волопаса, а  посылка  пришла  от  одного  из  его
загадочных корреспондентов из созвездия Лебедя. Время  от  времени  Паккер
посылал ему в обмен ящик лучшего шотландского виски.
     Прикинув, сколько весит посылка, он решил,  что  на  этот  раз  нужно
будет отправить, по крайней мере, два.
     Вскрыв пакет, Паккер взял его за низ, перевернул, и  на  стол  хлынул
поток конвертов. Он отшвырнул пустой пакет  в  угол  и  в  самом  приятном
расположении духа уселся в кресло,  затем,  прихлебывая  бульон,  принялся
неторопливо разбирать свои новые сокровища.
     Даже на первый взгляд это  была  великолепная  подборка.  Отправитель
взял  на  себя  труд  систематизировать  конверты  по  месту   выпуска   и
рассортировать их в маленькие стопки, перетянутые резинками.
     Стопка конвертов с  Расальхейга,  еще  одна  с  Челеба,  с  Нунки,  с
Касс-Бореалис и множество других из различных далеких миров.
     Одну из них Паккер даже не распознал.  В  стопке  оказалось  двадцать
пять или тридцать конвертов, но  на  всех  была  одна  и  та  же  марка  -
маленький желтый квадратик без единой надписи, довольно толстый и шершавый
на ощупь. Он провел по ней пальцем, и ему показалось, что марка  крошится,
стирается, словно поверхность ее покрывал толченый мел.
     Несколько озадаченный, Паккер вытащил один конверт из-под  резинки  и
бросил стопку на стол. Порывшись в ящике, он отыскал увеличительное стекло
и склонился над маркой. Да, действительно, никаких надписей или пометок  -
просто маленький желтый квадратик -  толстый,  с  тернистой  поверхностью,
словно на бумаге были наклеены песчинки.
     Он выпрямился, проглотил  еще  ложку  бульона,  затем  долго  пытался
сообразить, что это могут быть за марки. Увы, хранящийся в памяти  каталог
ничего не подсказывал. Похоже, он такую марку никогда еще не видел и  даже
не слышал о ней.
     Часть почтовых штемпелей он узнал сразу, другие оказались  совершенно
незнакомыми. Впрочем, это не  важно:  позже  можно  будет  отыскать  их  в
справочниках. Однако у Паккера и без того  складывалось  впечатление,  что
планеты или звездная система, откуда отправили конверты, лежали  где-то  в
направлении созвездия Весов. На это указывали  те  штемпели,  которые  ему
удалось распознать.
     Отложив увеличительное стекло в сторону, он вновь принялся за бульон.
Главное, напоминал  себе  Паккер,  поднося  ко  рту  очередную  ложку,  не
намочить усы; даже если  человек  не  носит  усы,  есть  все  равно  нужно
аккуратно...
     Но тут рука как назло дрогнула: немного бульона пролилось на  бороду,
немного капнуло на стол, и почти полная ложка выплеснулась  на  конверт  с
желтой маркой.
     Паккер выхватил из кармана платок и попытался стереть  расползающееся
жирное пятно, но было уже поздно. Конверт промок  почти  мгновенно,  марка
потемнела от влаги,  и  он  в  сердцах  выругался,  проклиная  собственную
неуклюжесть.
     Затем взял мокрый конверт  за  уголок,  отыскал  мусорную  корзину  и
разжал пальцы.


     После выходных, проведенных с семьей Тони на берегу Гудзонова залива,
Паккеру не терпелось вернуться домой.
     "Тони совсем рехнулся, - подумал он. - Надо же всадить столько  денег
в роскошный загородный дом! Шансов разбогатеть у  него,  считай,  никаких,
все его грандиозные планы рушатся один за другими, однако  он  по-прежнему
строит из себя большого дельца и цепляется за эту дорогую виллу.  Впрочем,
может быть,  так  сейчас  и  надо;  если  удастся  одурачить  кого-нибудь,
заставить поверить, что ты чего-то стоишь, тогда у  тебя  может  появиться
реальный шанс влезть в большое дело. Может  быть,  так  и  надо,  кто  его
знает..."
     Паккер остановился в холле забрать почту, надеясь, что  бандероль  от
ПугАльНаша уже прибыла. Со всей этой суетой он забыл прихватить  коробочку
с листьями, и за три дня успел понять,  насколько  сильно  к  ней  привык.
Каждый раз, когда он вспоминал, как мало у него осталось листьев,  Паккера
охватывало беспокойство: а вдруг ПугАльНаш забудет о нем?
     За три дня накопилось множество писем, но  от  ПугАльНаша  ничего  не
было.
     Впрочем,  этого  следовало  ожидать,  напомнил  себе  Паккер:   новые
бандероли ни разу не приходили, пока листья не кончались совсем.  Поначалу
он нередко задумывался, что за пророческий дар позволяет его  другу  точно
угадывать, когда у него кончается запас,  и  как  тот  рассчитывает  время
отправки, чтобы бандероли  приходили  именно  в  тот  день,  когда  в  них
возникнет необходимость. Теперь он об этом не думал, все равно бесполезно,
чудо оно и есть чудо.
     - С возвращением! - радостно приветствовал его дежурный клерк. -  Как
отдохнули, мистер Паккер?
     - Сносно, - проворчал он и направился к лифту.
     Однако на полпути его перехватил управляющий Элмер Ланг.
     - Мистер Паккер, - заверещал  он,  -  мне  непременно  нужно  с  вами
поговорить.
     - Ну так говорите.
     - Это насчет мышей, мистер Паккер.
     - Каких еще мышей?
     - Миссис Фоше сказала мне, что у вас в квартире мыши.
     Паккер расправил плечи и выпрямился, чтобы казаться  выше,  хотя  при
его сложении это было непросто.
     - Это ваши мыши, Ланг. Вы ими и занимайтесь.
     - Но как же я могу, мистер Паккер? - произнес Ланг, заламывая руки. -
Ваша квартира... Там столько всякого хлама... надо бы все это разобрать.
     - Должен вам заметить, сэр, что этот хлам  является  одной  из  самых
полных коллекций  марок  во  всей  Галактике.  Я  действительно  несколько
запустил разборку новых поступлений, но я никому не позволю называть  свою
коллекцию хламом.
     - Но может быть, я попрошу Майлса, сборщика, помочь вам разобраться с
коллекцией?
     - Помочь мне мог бы только человек, имеющий определенный опыт  работы
с филателистическим материалом, - строго сказал  Паккер.  -  Ваш  сборщик,
надо полагать, такого опыта не...
     - Но, мистер Паккер, - взмолился  Ланг,  -  все  эти  горы  бумаги  и
коробки - идеальное место для мышей. Я не смогу  вывести  мышей,  если  не
вычистите свои завалы.
     - Вычистить?! - взорвался Паккер. -  Да  вы  хоть  понимаете,  о  чем
говорите? Где-то в огромной массе материала есть, например, конверт -  для
вас это просто конверт с марками и штемпелями, - за который мне  несколько
дней назад предлагали четверть миллиона  долларов  -  если  только  я  его
отыщу. И это лишь малая толика от всего накопленного. Вы  что,  Ланг,  все
это предлагаете мне "вычистить"?
     - Но, мистер Паккер, так больше продолжаться  не  может.  Я  вынужден
настаивать...
     Тут прибыл лифт, и Паккер с видом оскорбленного достоинства шагнул  в
кабину, оставив управляющего с его проблемами в холле.
     - Сует свой нос, куда не просят... - пробормотал он, отдуваясь сквозь
усы.
     - Что вы говорите, сэр? - спросил лифтер.
     - Миссис Фоше. Сует свой нос, куда ее не просят.
     - Возможно, вы правы, сэр, - рассудительно ответил лифтер.
     Паккер надеялся, что в коридоре никого не будет, и на  этот  раз  ему
повезло. Он отпер дверь, шагнул вперед...
     И замер, услышав странный булькающий звук.
     Какое-то время он стоял неподвижно, прислушивался -  с  недоверием  и
чуть-чуть испуганно.
     В комнате по-прежнему булькало.
     Паккер опасливо прошел дальше и сразу же увидел, в чем дело.
     Мусорная корзина у стола была до краев заполнена какой-то  булькающей
желтой массой. В нескольких местах масса даже сползла по стенке корзины  и
растеклась лужицами по полу.
     Готовый в случае чего повернуться и броситься наутек, Паккер медленно
подошел ближе, но ничего не произошло. Желтая масса в  корзине  продолжала
булькать, и только.
     Это была густая, похоже, клейкая масса без пены, и хотя она булькала,
ни пузырьков, ни бурления не было заметно.
     Паккер подошел совсем близко и протянул к корзине руку. Никто его  не
схватил, да и вообще, масса никак не отреагировала.
     Он ткнул ее пальцем: на ощупь поверхность оказалась довольно плотной,
чуть теплой, и у него вдруг возникла мысль, что это нечто живое.
     Паккер тут же подумал о вымоченном бульоном конверте, который  бросил
перед отъездом в мусорную корзину. Он  даже  не  удивился  своей  догадке:
масса в корзине была такого же цвета, что и  марка  на  конверте.  Обогнув
стол, он положил туда почту и тяжело опустился в кресло.
     "Выходит, марка ожила, - подумал Паккер, - и  это  очень  странно..."
Впрочем, чего уж там. На самом деле она не страннее некоторых  марок,  что
ему доводилось видеть раньше. Хотя Земля  и  передала  Галактике  идею  их
использования, многие развили ее гораздо дальше - порой с очень необычными
результатами.
     "А мне теперь, - подумал он, - придется выносить эту дрянь в корзине.
Не хватало еще, чтобы Ланг увидел..."
     Его немного беспокоило то, что  Ланг  требовал  привести  квартиру  в
порядок, и в какой-то степени задевало: он заплатил за нее немалые деньги,
причем заплатил вперед, и никогда никому не мешал. А кроме того, он  живет
здесь уже двадцать лет, и с этим Лангу тоже придется считаться.
     Потом он наконец встал, обошел стол сбоку  и  наклонился.  Осторожно,
чтобы не вляпаться, где желтая  масса  перетекла  через  край,  взялся  за
корзину и попытался ее подрыть. Не тут-то было. Он тянул изо всех сил,  но
корзина оставалась на месте. Паккер выпрямился и двинул  ее  ногой  -  она
даже не шелохнулась. Он шагнул  назад  и  уставился  на  корзину,  сердито
отдуваясь сквозь усы. Как будто ему и без того забот мало! Надо  разбирать
все эти завалы и избавляться от мышей.  Надо  искать  конверт  из  системы
Полярной звезды. Кроме того, куда-то подевался  пинцет,  и  придется  идти
покупать новый, а значит, опять тратить время.
     Но прежде всего нужно будет  убрать  отсюда  корзину.  Очевидно,  она
просто прилипла: эта желтая дрянь затекла под дно и засохла.  Нужно  будет
взять ломик или еще что-нибудь длинное, поддеть и отодрать от пола.
     Желтая масса в корзине  по-прежнему  весело  булькала.  Паккер  вновь
надел шляпу, вышел на лестницу и запер за собой дверь.
     Стоял чудный летний день, и он решил немного  прогуляться,  а  заодно
подумать о своих бесчисленных проблемах. Однако о чем бы Паккер ни  думал,
мысли его возвращались к корзине с ползущим через край желтым  киселем,  и
он понимал, что  не  сможет  заниматься  ничем  другим,  пока  от  нее  не
избавится.
     Отыскав магазин, где продавали скобяные изделия, Паккер купил средних
размеров ломик и направился к дому. Возможно, он поцарапает  немного  пол,
но зато уж точно отдерет приклеившуюся корзину.
     В холле первого этажа на него снова напустился Ланг.
     - Мистер Паккер, - спросил он строго, - куда это вы  направляетесь  с
таким ломом?
     - Я его купил специально, чтобы вывести мышей.
     - Но, мистер Паккер...
     - Вы ведь хотите, чтобы я от них избавился?
     - Да, разумеется.
     - Ситуация складывается критическая, и от  меня  могут  потребоваться
решительные действия, - сурово произнес Паккер.
     - Но... лом!
     - Не беспокойтесь, я буду осторожен и не стану бить слишком сильно, -
пообещал Паккер.
     Он поднялся на лифте к себе. Написанная на лице  Ланга  растерянность
немного улучшила ему настроение, и,  двигаясь  по  коридору,  Паккер  даже
насвистывал какую-то мелодию.
     Однако, ковыряясь ключом в  замке,  он  услышал  за  дверью  шорох  и
почувствовал,  как  по  спине  у  него  пробежал  холодок:  шорох  казался
таинственным и зловещим.
     "Боже, - подумал он, - там не может быть столько мышей".  Сжав  ломик
покрепче, Паккер отпер замок и распахнул дверь.
     В квартире бушевал бумажный шторм.
     Паккер быстро шагнул через порог и захлопнул за собой дверь, чтобы ни
одна бумажка не улетела на лестницу.
     "Должно быть, оставил окно открытым", - мелькнула мысль. Но  нет,  не
оставил. Да и на улице - ни ветерка.
     А тут... тут не то что ветерок - самый настоящий шторм.
     Паккер стоял, прислонившись спиной к двери, и испуганно  наблюдал  за
происходящим в квартире, затем перехватил ломик понадежнее.
     Ливень  конвертов,  шквал  пакетов,  снегопад  танцующих  в   воздухе
марок... На полу тут и там стояли  раскрытые  коробки,  куда,  укладываясь
аккуратными рядами, сыпались пакеты,  марки  и  конверты,  а  вдоль  стены
стояли ровными штабелями другие коробки, что само  по  себе  уже  вызывало
беспокойство: меньше двух часов назад, когда он уходил, в квартире не было
абсолютно ничего ровного и аккуратного.
     Однако прямо на глазах шторм стихал. В воздухе кружилось  уже  меньше
бумаг, коробки закрывались, словно невидимой рукой,  и,  взлетая  сами  по
себе, укладывались вместе с другими у стены.
     "Полтергейст!" - в ужасе подумал Паккер, лихорадочно припоминая,  что
он читал или слышал об этом явлении,  и  пытаясь  отыскать  хоть  какое-то
объяснение.
     Но тут все закончилось.
     По воздуху уже ничего не летало. Коробки стояли ровными  штабелями  у
стены. Все замерло.
     Паккер шагнул в комнату и ошарашено обвел взглядом свое жилище.
     Письменный и обеденный стол сияли полировкой. На окнах висели  желтые
ровные шторы. Ковер выглядел как новый. Кресла, журнальные столики,  лампы
и   множество   других   вещей,    давно    похороненных    под    грудами
филателистического материала и забытых, вновь стояли  на  своих  местах  -
вычищенные и отполированные до блеска.
     А в центре всего этого упорядоченного  благообразия  весело  булькала
мусорная корзина.
     Паккер выронил ломик и двинулся к столу. Окно перед ним распахнулось.
Ломик просвистел у  него  над  головой,  вылетел  на  улицу  и  с  треском
продрался сквозь крону  ближайшего  дерева,  затем  окно  захлопнулось,  и
Паккер потерял ломик из виду.
     Он снял шипу и швырнул ее на стол.
     Шляпа немедленно поднялась в воздух и поплыла  к  шкафу  в  прихожей.
Дверцы  шкафа  распахнулись,  шляпа  скользнула  внутрь,  и  дверцы  мягко
закрылись.
     Паккер в задумчивости надул щеки и выпустил воздух сквозь усы.  Затем
достал платок и промокнул лоб.
     - Странные творятся дела, - пробормотал он себе под нос.
     Медленно, настороженно  Паккер  принялся  осматривать  квартиру.  Все
коробки стояли вдоль одной из стен - от пола до потолка по три  в  ряд.  У
противоположной стены стояли три картотечных  шкафа,  и  Паккер  удивленно
потер глаза: за долгие годы он успел про один забыть и думал, что  у  него
их только два. А вся квартира была аккуратно прибрана, вычищена  и  только
что не светилась.
     Паккер переходил из комнаты в комнату - везде царил полный порядок.
     Сковородки и кастрюли на кухне  стояли  на  своих  местах,  в  буфете
высились аккуратные стопки тарелок. Плита и холодильник сияли чистотой,  и
даже в раковине не  оказалось  ни  одной  грязной  тарелки,  а  Паккер  не
сомневался, что они должны быть. Кастрюлька миссис Фоше, уже без бульона и
оттертая до блеска, стояла на кухонном столе.
     Паккер вернулся к письменному столу и там, словно кто-то выложил  все
это для обозрения, обнаружил десять мертвых мышей.
     Восемь филателистических пинцетов.
     Стопку конвертов со странными желтыми марками.
     Два - не один, а сразу два - конверта  с  марками  "Поларис-17б",  на
одном четыре марки, на другом - пять.
     Паккер устало опустился в кресло и снова взглянул на стол.
     Как же это могло случиться, черт побери? И что вообще происходит?
     Он наклонился и посмотрел на корзину, стоявшую сбоку  от  стола.  Ему
даже показалось, что она булькала специально для него. Видимо, все дело  в
ней, решил Паккер, иначе просто и быть не может. Ничего другого в квартире
не появилось, ничего нового - только эта мусорная корзина с желтой кашей.
     Он взял со стола стопку конвертов с желтыми  марками  и  открыл  ящик
стола, чтобы найти увеличительное стекло. В ящике тоже был полный порядок,
а увеличительных стекол оказалось сразу пять  штук.  Паккер  выбрал  самое
сильное.
     При таком увеличении поверхность марки превратилась в равнину с ровно
уложенными вплотную друг к другу маленькими шариками - вовсе не  песчинки,
как ему показалось раньше. Склонившись над увеличительным стеклом,  Паккер
вдруг понял, что это споры.
     Крохотные безжизненные оболочки, способные  тем  не  менее  возродить
жизнь - что в данном случае и произошло. Он пролил на марку бульон,  споры
ожили, и возникла эта странная колония микроорганизмов в корзине.
     Паккер положил увеличительное стекло на место и встал, собрал  дохлых
мышей за хвостики, отнес к люку мусоросжигателя и выбросил.
     Затем прошел  к  книжному  шкафу:  книги  тоже  были  расставлены  по
тематике; нашлись даже те, что он давным-давно потерял и не  мог  отыскать
долгие годы.  Длинные  ряды  каталогов  марок,  подборка  справочников  по
галактическим гашениям, огромный том по разновидностям  почтовых  отметок,
путеводители по Галактике, целая  полка  словарей  экзотических  языков  -
книги, совершенно  необходимые  для  распознавания  марок  -  и  множество
изданий, посвященных тонкостям филателии.
     От книжного шкафа он перешел к сложенным у стены коробкам. Взял  одну
из них и поставил на  пол.  Коробка  оказалась  заполненной  конвертами  и
прозрачными пакетами с отдельными марками, блоками,  марками  в  листах  и
полосах.  С  растущим  чувством  радостного  удивления  Паккер   продолжал
перебирать содержимое коробки.
     Все марки и конверты в ней оказались из  системы  Тубана.  Он  закрыл
коробку и собрался поставить  ее  на  место,  однако,  не  дожидаясь  его,
коробка сама поднялась над полом и установилась туда, откуда он ее взял.
     Паккер проверил еще три, что стояли рядом. В одной  коробке  хранился
материал с Корефороса, в другой - из системы Антареса, а  в  третьей  -  с
Джуббы. Споры не только привели в порядок квартиру,  но  и  рассортировали
всю его коллекцию!
     Он вернулся на дрожащих ногах к  креслу  и  сел.  Просто  невероятно!
Слишком невероятно!
     Споры впитали бульон и ожили. И теперь  у  него  в  мусорной  корзине
поселилась неземная форма жизни -  или  колония  различных  форм  жизни  -
короче, существа с явным пристрастием к порядку,  неудержимым  стремлением
работать и умением направить свое стремление в нужное русло.
     Но самое главное - эта чертовщина в корзине  делала  именно  то,  что
человеку нужно.
     Корзина навела порядок в квартире, рассортировала марки  и  конверты,
извела мышей и отыскала конверты из  системы  Полярной  звезды  вместе  со
всеми потерявшимися пинцетами.
     Откуда эти существа узнали, что ему нужно?  Может  быть,  они  читают
мысли?
     От этой догадки  по  спине  у  него  пробежали  мурашки,  но  до  его
возвращения  корзина  и  в  самом  деле  ничего  не  делала,  лишь  весело
побулькивала. Возможно, она не знала, что делать, а затем  он  вернулся  и
каким-то образом ей передались  его  мысли.  Да,  пожалуй,  так:  едва  он
вернулся, корзина узнала, какого работу надо выполнять, и сделала ее.
     Зазвенел звонок в прихожей, и Паккер пошел открывать. Оказалось,  это
Тони.
     - Привет, дядюшка, - сказал он. - Ты забыл свою  пижаму,  и  я  решил
забежать вернуть. Ты оставил ее на кровати.
     Он протянул Паккеру небольшой  сверток  и  только  тут  заметил,  что
произошло в квартире.
     - Боже, дядюшка! Что случилось? Ты никак навел здесь порядок?
     Паккер в смущении покачал головой.
     - Да нет, Тони. Тут произошло нечто необъяснимое.
     Племянник прошел в гостиную и  остановился,  восхищенно  и  несколько
ошарашено оглядывая комнату.
     - Ты славно потрудился, дядюшка.
     - Я палец о палец не ударил.
     - А! Понятно. Нанял кого-то, чтобы здесь убрали,  пока  ты  гостил  у
нас.
     - Нет, что ты. Все случилось сегодня утром. И всю работу сделала  вот
эта штуковина. - Паккер указал на корзину.
     - Да ты, видимо, рехнулся, дядюшка, - без тени сомнения заявил  Тони.
- Совсем крыша поехала.
     Тони настороженно обошел вокруг корзины, затем протянул руку и  ткнул
пальцем в желтую булькающую массу.
     - Похоже на тесто, - сообщил он, выпрямился  и  посмотрел  Паккеру  в
глаза: - А ты меня не разыгрываешь?
     - Я понятия не имею, что это такое, - ответил Паккер, -  и  не  знаю,
как и зачем оно навело у меня  порядок,  но  клянусь,  все  это  -  чистая
правда.
     - А знаешь, дядюшка, - задумчиво сказал Тони, - тут, кажется,  что-то
есть...
     - Не сомневаюсь.
     - Нет, я серьезно. Не исключено, что это величайшее открытие  за  всю
историю человечества... Так значит, ты говоришь, эта чертовщина делает то,
что тебе нужно?
     - В общем, да, - сказал Паккер. - Только я не понимаю -  как.  У  нее
определенно есть ощущение порядка, и она делает ту  работу,  которую  тебе
нужно. Она словно понимает тебя - даже предвидит твои желания. Может быть,
на самом деле это мозг с огромным пси-потенциалом. Видишь ли, я тут  перед
отъездом разглядывал один конверт с желтой маркой...
     И он рассказал ему все, что с ним произошло. Тони  задумчиво  слушал,
теребя себя за подбородок.
     - Так, ладно, дядюшка, - произнес он  наконец,  -  все  ясно.  Мы  не
знаем, что это такое и как оно действует,  но  давай  пораскинем  мозгами.
Представь себе ведерко этой  вот  чертовщины  в  какой-нибудь  конторе,  в
большой, серьезной конторе. Они смогут добиться такой эффективности, какая
им и не  снилась.  Эта  штуковина  будет  сортировать  и  хранить  бумаги,
регистрировать документацию и вообще поддерживать полный порядок в  делах.
У них никогда ничего не потеряется! Все будет лежать на  своих  местах,  а
найти нужный документ можно будет в считанные секунды.  Скажем,  босс  или
еще кто хочет посмотреть какое-нибудь досье: хлоп! - и оно уже  на  столе.
Да с такой штуковиной можно вообще уволить всех  клерков!  Или,  например,
библиотека: она может работать даже  без  библиотекарей,  и  еще  как!  Но
больше всего пользы  эта  чертовщина  принесет  в  крупных  конторах  -  в
страховых фирмах, в промышленных корпорациях или  транспортных  компаниях.
Тут ей просто цены нет.
     Паккер немного растерянно покачал головой.
     - Может быть, Тони, может быть, но  кто  тебе  поверит?  Кто  обратит
внимание? Это слишком фантастичный план. Ты просто станешь посмешищем.
     - Ну, это все ты оставь мне, -  сказал  Тони.  -  Я  знаю,  что  надо
делать, и тебе без меня не обойтись.
     - Ага! Значит, мы уже деловые партнеры.
     - У меня есть друг... - Послушать его, так у Тони везде друзья. -  Он
разрешит мне провести проверку. Мы поставим ведерко с  этой  штуковиной  у
него в конторе и посмотрим, что получится. -  Он  огляделся,  уже  готовый
действовать. - У тебя есть ведро?
     - На кухне должно быть.
     - А мясной бульон? Ты ведь облил марку мясным бульоном?
     Паккер кивнул.
     - Кажется, есть банка консервированного.
     Тони почесал в голове.
     - Значит, так, дядюшка: прежде всего нам  нужен  стабильный  источник
поставок.
     - У меня осталось еще несколько таких конвертов. Все - с марками.  Мы
можем использовать один из них.
     Тони нетерпеливо отмахнулся.
     - Нет, так не пойдет. Эти конверты - наш  резервный  фонд.  Их  нужно
спрятать куда-нибудь в сейф - на крайний случай. Но сдается мне, мы сможем
вырастить не одно ведро этой штуковины  из  того,  что  у  нас  уже  есть.
Отчерпнем немного, подкормим бульоном и...
     - Но откуда ты знаешь?..
     - А тебе не кажется странным, дядюшка, что спор на марке  и  бульона,
который ты пролил, оказалось ровно столько, чтобы заполнить желтой  массой
одну мусорную корзину до краев?
     - Да, в общем-то, но...
     - По-моему, эта чертовщина разумна. Или, во всяком случае, она знает,
что делает. Так сказать,  сама  себе  устанавливает  правила.  Ты  ей  дай
корзину, и она живет в ней, никуда не выползает.  Разрослась  как  раз  до
краев и немного вытекла, но лишь для того, чтобы приклеить корзину к полу.
И все. Она не прет через край, не заполняет комнату - короче,  знает  свое
место.
     - Может быть, ты и прав, но это не объясняет...
     - Подожди секунду, дядюшка. Вот смотри.
     Тони сунул руку в корзину и вырвал кусок желтой массы.
     - Теперь следи за корзиной.
     Прямо  у  них  на  глазах  споры  расползлись  и   заполнили   пустое
пространство. Спустя несколько минут корзина снова была полна до краев.
     - Видишь, что я имею в виду? - сказал Тони. - Дашь ей больше места  -
она вырастет. Нужно только кормить. А уже место мы ей дадим -  много-много
ведер - и пусть растет сколько душе угодно...
     - Черт, дашь ты мне сказать, наконец?! Я тебя хочу спросить,  что  мы
будем делать, чтобы она не приклеивалась к полу? Ну, разведем мы еще ведро
этой чертовщины или несколько ведер, а они  возьмут  и  приклеятся  тут  к
полу, как первое.
     - Очень хорошо, что ты об этом подумал. Но я знаю, что надо делать  -
мы просто подвесим ведро  за  ручку.  Подвесим,  и  ей  не  к  чему  будет
приклеиваться.
     - Хм-м... Ладно. Похоже, мы все предусмотрели. Пойду разогрею бульон.
     Они разогрели бульон, нашли ведро и подвесили его на рукоятку швабры,
уложенной на спинки двух стульев. Затем бросили туда кусок  желтой  массы,
вырванной из мусорной корзины, и  приготовились  наблюдать.  Однако  масса
лежала куском и, похоже, совсем не собиралась расти.
     - Выходит, я был прав, - заявил Тони. - Чтобы она  начала  расти,  ей
нужно немного бульона. Он плеснул в  ведро  бульон,  но  спустя  несколько
секунд масса растаяла, расползлась и превратилась в тягучую черную жижу.
     - Что-то здесь не так, - обеспокоенно сказал Тони.
     - Да уж, - согласился Паккер.
     - Знаешь, у меня есть идея, дядюшка. Очевидно, ты в первый раз  облил
марку другим бульоном. У разных фирм, что производят консервы, наверняка и
разная рецептура. Дело, скорее всего,  не  в  самом  бульоне,  а  каком-то
ингредиенте, который побуждает споры к росту. Похоже, у нас не тот бульон.
     Паккер смущенно шаркнул ногой.
     - Тони, я не помню, какой был бульон.
     - Но ты должен  вспомнить!  -  закричал  Тони.  -  Думай!  Ты  должен
вспомнить, что это была за фирма!
     С несчастным видом Паккер шумно выдохнул через усы и признался:
     - По правде говоря, Тони, я его не покупал. Этот  бульон  приготовила
миссис Фоше.
     - Вот, уже кое-что! Кто такая миссис Фоше?
     - Любопытная старуха, что живет на этой же лестничной площадке.
     - Отлично! Тебе  надо  лишь  попросить,  чтобы  она  приготовила  еще
немного.
     - Я не могу, Тони.
     - Но нам нужна всего одна порция. Мы отдадим бульон на анализ,  чтобы
узнать состав, и дело сделано!
     - Она захочет узнать, зачем мне бульон. И всем расскажет,  как  я  ее
попросил. Возможно, она даже догадается, что здесь дело нечисто.
     - Вот этого допустить нельзя,  -  озабоченно  произнес  Тони.  -  Все
должно остаться между нами. Зачем нам делиться с кем-то еще?
     Он сел и задумался.
     - А кроме того, она, наверно, на меня злится,  -  добавил  Паккер.  -
Перед  моим  отъездом  она  таки  пробралась  в  квартиру  и   до   смерти
перепугалась, когда увидала мышь.  После  чего  понеслась  к  управляющему
жаловаться.
     Тони щелкнул пальцами.
     - Придумал! - воскликнул он. - Я знаю, как мы это обтяпаем. Ты иди  и
ложись в постель, а...
     - Еще чего! - проворчал Паккер.
     - Послушай, дядюшка, другого выхода нет. Тебе придется мне подыграть.
     - Что-то мне это не нравится. Совсем не нравится.
     - Иди ложись в постель и притворяйся больным. Сделай  вид,  что  тебе
плохо. А я отправлюсь к этой миссис Фоше и распишу ей, как ты  переживаешь
из-за того, что ее напугала мышь. Скажу, что ты, мол, весь день вкалывал и
приводил квартиру в порядок, только чтобы это не  повторилось.  Скажу,  ты
так, мол, работал, что...
     - Ни в коем случае, - взвизгнул Паккер. - Она же сюда пулей прилетит!
Очень мне это нужно!
     - А парочку миллиардов тебе не нужно, а? - сердито спросил Тони.
     - Да не особенно, - ответил Паккер. - Душа как-то не лежит.
     - Ладно, я скажу ей, что ты совсем не встаешь - сердце, мол, слабое -
но ты очень просил приготовить тебе еще такого же бульона.
     - Я запрещаю тебе говорить это! - не выдержал Паккер. -  Не  смей  ее
приплетать!
     - Но, дядюшка, - попытался уговорить его Тони, - если  ты  не  хочешь
сделать это ради себя, подумай обо мне. Я у тебя один родственник на  всем
свете  остался.  И  это  первый  случай,  когда  мне  выпала   возможность
действительно разбогатеть. Может быть, я много хвастаюсь и делаю вид,  что
процветаю, но на самом деле... - Он понял,  что  это  не  довод  и  сменил
тактику: - Ну хорошо, если не ради меня, то сделай это хотя бы  ради  Энн,
ради ребятишек. Тебе же не хочется, чтобы маленьким бедняжкам пришлось...
     - Ладно, заткнись, а то ты еще расплачешься сейчас, - сказал  Паккер.
- Черт с тобой, я согласен.
     Вышло еще хуже, чем он предполагал.  Знал  бы  он  заранее,  что  так
получится, - в жизни бы не согласился на такую авантюру.
     Вдова Фоше сама принесла кастрюльку с бульоном. Затем  села  на  край
кровати, приподняла ему голову и, сюсюкая, принялась кормить его с ложки.
     Он чуть не провалился от стыда.
     Но то, что им было нужно, они все-таки  получили.  Когда  вдова  Фоше
решила, что ему уже достаточно, в кастрюльке осталось еще примерно столько
же, и она оставила бульон им. "Бедняжке он еще пригодится", - сказал она.


     Время приближалось к трем, и с минуты на минуту должна  была  явиться
вдова Фоше с бульоном.
     При мысли о бульоне у Паккера сдавило горло.
     "В один прекрасный день, - пообещал он себе, - я разобью Тони башку".
Если бы не этот проныра, ничего бы и не началось.
     Прошло уже полгода, и каждый божий день она  приносила  свой  бульон,
садилась рядом и начинала без умолку трещать, а он тем временем должен был
через силу вливать в себя целую тарелку. И хуже всего то, что  приходилось
делать вид, будто бульон ему нравится.
     А она-то как радовалась! Боже, ну откуда в ней  столько  веселости  и
энергии? Toujours gai [всегда веселый (фр.)], припомнилось ему французское
выражение. Как тот ненормальный кот, которого древний  писатель  описал  в
своих глупых стишках [имеется в виду книга детского писателя Доктора Сюсса
"Кот в шляпе"].
     "И надо же до этого додуматься! Чеснок в говяжьем бульоне! Ну  кто  о
таком  слышал?"  -  беспомощно  сокрушался  Паккер.  Ведь  это   просто...
варварство!
     Особый рецепт, называется... Однако  именно  чеснок  подействовал  на
споры, именно эта питательная среда  пробудила  их  к  жизни  и  заставила
расти.
     А возможно, чеснок в бульоне пошел на пользу и ему самому,  признавал
Паккер. Уже долгие годы он  не  чувствовал  себя  так  славно,  в  походке
появилась упругость, да и уставать он  стал  гораздо  меньше.  Раньше  его
всегда клонило после полудня в сон, и он ложился вздремнуть, а  теперь  об
этом и не вспоминал. Работал как обычно, нет, даже  больше  обычного  и  -
если не принимать в расчет вдову с бульоном - считал себя очень счастливым
человеком. Да, именно так - очень счастливым.
     И если Тони не станет  отрывать  его  от  марок,  ему  этого  счастья
надолго  хватит.  Тони  молодой,  шустрый,  вот  пусть  и  тащит  на  себе
корпорацию "Эффективность". В конце концов,  он  сам  на  этом  настаивал.
Хотя, надо признать, дела у  него  идут  отлично:  множество  промышленных
предприятий, страховых компаний, банковских контор  и  прочих  организаций
уже сделали заказы. Пройдет какое-то время, утверждал Тони,  и  ни  одному
деловому человеку даже в голову не придет, что можно  обойтись  без  услуг
корпорации "Эффективность".
     Прозвенел звонок, и Паккер пошел открывать. Наверняка вдова  Фоше  со
своей кастрюлькой.
     Оказалось, нет.
     - Мистер Клайд Паккер? -  спросил  человек,  стоявший  на  лестничной
площадке.
     - Да, сэр, - ответил Паккер. - Проходите, пожалуйста.
     - Меня зовут Джон Гриффин, - сказал гость, сев в предложенное кресло.
- Я представляю Женеву.
     - Женеву? Вы имеете в виду правительство?
     Гриффин предъявил свои документы.
     -  Хорошо.  Чем  могу  быть  полезен?  -  спросил  Паккер   несколько
прохладным тоном, поскольку большой любви к правительству не испытывал.
     - Насколько я понимаю, вы являетесь старшим  партнером  в  корпорации
"Эффективность", верно?
     - Кажется, так оно и есть.
     - Вы не уверены?!
     - Не на все сто. Я, безусловно, партнер, а вот старший или  еще  как,
утверждать  не  стану.  Всеми  делами  заправляет  Тони,  и  я  в  них  не
вмешиваюсь.
     - Вы и ваш племянник - единственные владельцы фирмы?
     - Вот это абсолютно точно. Мы никого не хотим брать в долю.
     - Мистер Паккер, в течение  определенного  времени  правительственные
службы вели переговоры с мистером Кампером... Он ничего  вам  об  этом  не
рассказывал?
     -  Ни  слова.  Я  занят  своими  марками,  и  он  старается  меня  не
беспокоить.
     - Мы заинтересованы в ваших услугах, - сказал Гриффин, -  и  пытались
их купить.
     - Пожалуйста. Платите деньги и...
     - Но  вы  не  знаете  сути  проблемы.  Мистер  Кампер  настаивает  на
отдельных контрактах для каждого  подразделения  правительственных  служб.
Получается чудовищная сумма...
     - Оно того стоит, - заверил гостя Паккер. - Можете не сомневаться.
     - Но  это  несправедливо,  -  твердо  сказал  Гриффин.  -  Мы  готовы
заключить соглашения по каждому департаменту, хотя и это - уступка с нашей
стороны, поскольку правительство  положено  бы  рассматривать  как  одного
заказчика.
     - Послушайте, - не выдержал Паккер.  -  Зачем  вы  со  мной  об  этом
говорите? Я не занимаюсь делами корпорации. Этими вопросами  ведает  Тони.
Вам придется вести переговоры с ним. Я лично  в  мальчишку  верю:  у  него
голова варит. А меня "Эффективность" мало интересует - только марки.
     - Вот именно, - обрадовано произнес Гриффин. -  Я  об  этом  и  хотел
поговорить.
     - В смысле?
     - Дело в том, - Гриффин перешел на  доверительную  интонацию,  -  что
наше правительство получает ежедневно вместе с почтой множество марок.  Не
помню точную цифру, но это несколько тонн филателистического  материала  в
день со всех  планет  Галактики.  В  прошлом  мы  реализовывали  их  через
несколько филателистических компаний, но теперь администрация склоняется к
тому, чтобы предложить весь филателистический материал оптом  -  и  весьма
недорого - в качестве условия заключения сделки.
     - Отлично. Но что я буду делать с марками, если они  будут  поступать
по несколько тонн в день?
     - Не знаю. Но ведь вы так интересуетесь марками, а  это  великолепная
возможность первому покопаться в превосходном материале.  Думаю,  что  вам
вряд ли кто предложит такой богатый источник.
     - И вы хотите уступить все это мне, если я уговорю Тони пойти вам  на
уступки?
     Гриффин расплылся в счастливой улыбке.
     - Вы прекрасно меня понимаете.
     Паккер хмыкнул.
     - Понимаете?! Да я вас насквозь вижу!
     - О, я бы не хотел чтобы у вас  создалось  неверное  представление  о
правительстве. Это деловое предложение, чисто деловое.
     - Надо полагать, за эти горы бумаги, от которых  я  вас  избавлю,  вы
рассчитываете получить лишь небольшую номинальную плату?
     - Чисто условную, - заверил его Гриффин.
     - Хорошо. Я подумаю и сообщу вам свое решение Но сейчас,  разумеется,
ничего обещать не буду.
     - Конечно, мистер Паккер. Я не стану вас торопить.
     Когда Гриффин ушел, Паккер задумался о его предложении, и чем  больше
он думал, тем привлекательнее оно ему казалось.
     Можно будет арендовать большое складское  помещение,  установить  там
"Корзину эффективности" и просто сваливать туда все  новые  поступления  -
"Корзина" рассортирует их сама.
     У него не было уверенности, что одна корзина  справится  с  подробной
классификацией - разве что разберет материал по планетарным группам  -  но
если так, он просто установит еще одну,  и  уж  с  двумя-то  корзинами  он
сможет добиться любой точности. А после того  как  они  отберут  для  него
наиболее ценные экземпляры, он передаст  весь  хлам  специально  созданной
торговой организации - продавать по таким ценам, что все остальные  дельцы
от филателии просто вылетят в трубу.
     Паккер удовлетворенно потер руки, представляя, как он "разденет" всех
этих жуликов. Сами они такое вытворяют, что им только поделом будет.
     Радужные перспективы омрачала только одна маленькая деталь.  Конечно,
предложение Гриффина - это почти то же самое, что взятка,  хотя  чего  еще
ожидать от правительства? В администрации полно взяточников,  вымогателей,
лоббистов, "борцов за особые интересы" и прочих жуликов.  Возможно,  никто
ничего и не подумает, если он согласится  на  сделку  с  марками  -  кроме
оптовых торговцев, разумеется, но они-то уж никак не  могут  помешать:  им
останется только сесть на задние лапы и выть на луну.
     Однако имеет ли он право  вмешиваться  в  дела  Тони?  Ему,  конечно,
несложно будет упомянуть об этом при случае, и Тони скажет  "да".  Но  вот
стоит ли?
     Паккер мучился, не находя ответа и даже не приближаясь к нему, пока в
дверь снова не позвонили.
     На этот раз пришла вдова Фоше, но с пустыми руками. Без бульона.
     - Добрый день, - сказал Паккер. - Сегодня вы несколько позже.
     - Я было уже собралась, но увидела, что  у  вас  посетитель.  Он  уже
ушел?
     - Да, не очень давно.
     Она шагнула через порог, и Паккер закрыл за ней дверь.
     - Мистер Паккер, - сказала вдова Фоше, когда они прошли в гостиную, -
я должна извиниться: сегодня без бульона. По правде  говоря,  мне  немного
надоело варить его каждый день.
     - В таком случае, - галантно произнес Паккер, - угощение  сегодня  за
мной.
     Он открыл ящик стола и достал новую коробочку с листьями,  присланную
ПугАльНашем всего днем раньше. Почти благоговейно Паккер открыл  крышку  и
протянул коробочку вдове Фоше. Та невольно шагнула назад.
     - Попробуйте, - предложил  Паккер.  -  Возьмите  щепотку.  Только  не
глотайте, а жуйте.
     Вдова осторожно отщипнула пальцами кусочек высушенного листка.
     - Это  слишком  много,  -  предостерег  ее  Паккер,  -  нужно  совсем
чуть-чуть. Да и достать их нелегко.
     Она  сунула  щепотку  зелени  в  рот.  Паккер,  улыбаясь,  следил  за
выражением ее лица. Поначалу вдова выглядела так, словно он  предложил  ей
яд, но вскоре откинулась на спинку кресла и успокоилась - видимо,  решила,
что смертельная опасность ей не угрожает.
     - У меня такое впечатление, - произнесла она, - что  я  за  всю  свою
жизнь ничего похожего не пробовала.
     -  Наверняка  не  пробовали.  Возможно,  кроме  меня  самого,  вы   -
единственный человек на Земле, кто попробовал это лакомство, Я получаю его
от своего друга, который живет на планете  у  очень  далекой  звезды.  Его
зовут ПугАльНаш. Он регулярно присылает мне бандероли с этими  листьями  и
всегда прикладывает небольшие записки.
     Паккер поискал в ящике и нашел последнюю.
     - Вот послушайте, - сказал он и прочел записку вслух:
     "Дараго друг: я в огромный щастье твой  последний  пасылка  с  табак.
Пжалста еще тот самый. Ты незнать что  я  прарочиский  и  смотреть  вперед
тебе. Но так как это есть и я агромный радость  сделат  такой  задача  для
друг. Я заверить ты это все к лучший. Можетбыт ты скора богатеть много.
     Твой добрый друг.
     Пуг Аль Наш."
     Паккер бросил записку на стол.
     - И что вы об этом думаете? - спросил он. - Особенно о  том,  что  он
пророк и видит мое будущее?
     -  Наверно,  ничего  страшного.  Он  же  утверждает,  что  вы   скоро
разбогатеете.
     - А  по-моему,  это  очень  напоминает  цыганские  предсказания,  мне
поначалу даже как-то не по себе стало.
     - Почему же?
     - Потому что я не хочу знать, что со мной случится. А  он  как-нибудь
возьмет и напишет. Если  бы  человек  мог  видеть  будущее,  он  бы  знал,
например, когда умрет, и как, и прочие...
     - Мистер Паккер, - перебила вдова, - я думаю, вам еще  рано  об  этом
беспокоиться. Готова поклясться, вы с каждым днем выглядите все  моложе  и
моложе.
     Паккер зарделся от удовольствия.
     - Вообще-то говоря, я и чувствую себя гораздо лучше. Давно уже такого
не было.
     - Может быть, это листья так действуют?
     - Нет, я думаю - дело здесь, скорее, в вашем бульоне.
     Короче, время за беседой протекло легко и приятно  -  более  приятно,
признал Паккер, чем можно было ожидать. Но когда вдова Фоше ушла, в мыслях
вдруг всплыл вопрос, от которого ему стало даже как-то не по себе; с  чего
это он так расщедрился и предложил ей - ей! - попробовать листья?
     Паккер спрятал коробочку в ящик стола и  снова  взял  в  руки  письмо
ПугАльНаша, разгладил и прочитал.
     Ошибки невольно заставили его улыбнуться, но улыбка  быстро  погасла.
Как бы там ни было, ПугАльНаш все же его опередил, освоил - пусть  даже  и
так - земной язык, тогда как самому  Паккеру  язык  Пуга  оказался  не  по
силам.
     "Я прарочиский и сматреть вперед тебе."
     С ума можно сойти! Хотя не исключено, что  это  просто  шутка  -  или
нечто такое, что на планете Пуга заменяет шутки.
     Паккер отложил письмо  в  сторону.  Смутное  беспокойство,  вызванное
всеми накопившимися проблемами, необходимостью что-то  решать,  не  давало
сидеть на месте. Расхаживая по квартире, он продолжал думать.
     Как ответить на предложение Гриффина?
     Почему он угостил листьями вдову Фоше?
     Что кроется за этой фразой в письме Пуга?
     Он подошел к книжному  шкафу,  провел  пальцем  по  широким  корешкам
"Галактического обзора" и, выбрав нужный том, отнес тяжелую книгу на стол.
     Долго искал и наконец отыскал звезду Унук-аль-Хэй.  Пуг,  он  помнил,
жил на десятой планете системы.
     Наморщив лоб, Паккер принялся расшифровывать сжатые  фразы  и  дикие,
порой загадочные сокращения. Неудобно, конечно, но смысл здесь тоже  есть:
в Галактике слишком много планет, которые необходимо включить,  и  даже  в
таком виде справочник занимал несколько толстенных томов, а  уж  с  полным
текстом и подробными описаниями он стал бы просто неподъемным.
     "Х - м. изуч. пл., раз.  обит.,  непр.  д.  л.  (Т-67),  торг.  поср.
(Т-102), леч. тр., лег. прор., тр. яз..."
     Секундочку!
     "Лег. прор."
     Может быть, это "легенда о пророчестве"?
     Он снова перечитал абзац, переводя текст на привычный язык:
     "Х - мало изученная планета, разумные обитатели, непригодна для людей
(см. таблицу 67), торговля через посредников (см. таблицу  102),  лечебные
травы, легенда о пророчестве или "легализированное  пророчество"?  трудный
язык..."
     "Насчет языка - это точно", -  подумал  Паккер.  За  долгие  годы  он
научился разбираться во многих галактических языках -  во  всяком  случае,
для его целей этих знаний хватало - но язык Пуга так и  остался  для  него
полной загадкой.
     "Лег. прор.?"
     Ни в чем нельзя быть уверенным, но кто знает, может, это и правда...
     Он захлопнул справочник и отнес книгу на место. "Значит,  смотришь  в
будущее? Почему бы это? Для чего?  -  подумал  он,  мысленно  обращаясь  к
своему другу, и, ухмыльнувшись, добавил. -  Ох  и  дождешься  ты  у  меня,
сверну я тебе твою длинную, тощую шею, чтоб не лез, куда не просили".
     Последнее, разумеется, в шутку: слишком уж далеко ПугАльНаш жил, да и
неизвестно еще, какая у него шея, если она вообще есть.


     Когда  пришло  время  укладываться  на  ночь,  Паккер  переоделся   в
ярко-красную с желтыми попугаями пижаму и  сел  на  краю  кровати,  шевеля
пальцами ног.
     "Ничего себе денек выдался", - подумал он.
     Нужно  будет  поговорить   с   Тони   насчет   сделки,   предложенной
правительством. Может быть, даже настоять на своем мнении - несмотря на то
что при этом несколько упадут доходы корпорации "Эффективность".
     Зачем же отказываться от того, что хочется,  если  оно  само  идет  в
руки? Тони еще того и гляди, обдерет его  как  липку.  Пора  бы  уже,  но,
видимо, он пока слишком  занят  делами,  чтобы  всерьез  планировать,  как
обжулить своего компаньона. Хотя это и странно:  нечестный  доллар  всегда
радовал его гораздо больше, чем законный.
     Паккер вспомнил, как сказал  Гриффину,  что  верит  в  Тони.  Что  ж,
похоже, он сказал правду. Верит и даже гордится. Спору нет, Тони  еще  тот
тип... Подумав об этом, Паккер самодовольно улыбнулся. "Ну прямо как  я  в
молодости".
     Вспомнить хотя бы ту тройную сделку с поддельной старинной мебелью  в
английском стиле, с картинами с Антареса и местной разновидностью самогона
из системы Крысы! Боже, как он их всех тогда обобрал!
     Зазвонил телефон, и Паккер двинулся в гостиную, шлепая босыми  ногами
по полу.
     Телефон продолжал трезвонить.
     - Иду уже! - сердито крикнул Паккер. - Иду!
     Он подошел к телефону и снял трубку.
     - Это Пикеринг, - сказал голос в трубке.
     - Пикеринг... О, да. Раз вас слышать.
     - Мы договаривались насчет конверта из системы Полярной звезды.
     - Да, Пикеринг, я вас помню.
     - Вы случайно не отыскали тот конверт?
     - Отыскал, но, извините, там  полоска  только  из  четырех  марок.  Я
говорил тогда о пяти, но, сами понимаете, память. Годы идут, и...
     - Мистер Паккер, вы согласны продать этот конверт?
     - Продать? Да, ведь я  обещал.  Дал  слово,  сами  понимаете...  Хотя
теперь об этом жалею.
     - Он в хорошем состоянии?
     - Мистер Пикеринг, учитывая, что это единственный конверт...
     - Могу я подъехать в ближайшее время взглянуть на него?
     - Пожалуйста. Когда вам угодно.
     - Вы подержите его для меня?
     - Разумеется, - согласился Паккер. - В конце концов, никто кроме вас,
и не знает еще, что у меня есть этот конверт.
     - А цена?
     - М-м-м... Я говорил о четверти миллиона, но речь тогда шла о полоске
из пяти марок. Поскольку их только четыре, можно несколько снизить цену. Я
же не вымогатель, и со мной всегда можно договориться.
     - Да уж, - сказал Пикеринг с ноткой обиды в голосе.
     После того как они распрощались, Паккер долго сидел в кресле, положив
ноги на стол, шевелил пальцами и удивленно разглядывал их, словно  никогда
раньше не видел.
     Сначала он продаст Пикерингу конверт с полоской из четырех  марок  за
двести тысяч. А затем пустит слух, что существует конверт  с  полоской  из
пяти. Пикеринг, когда узнает, будет вне себя. Конечно, он испугается,  что
кто-нибудь его опередит и купит конверт с пятью марками, тогда как у  него
есть только четыре. Такого позора коллекционер вроде Пикеринга  просто  не
вынесет.
     Паккер усмехнулся и произнес вслух:
     - Клюнул.
     За конверт с пятью марками он, возможно, выручит сразу полмиллиона. И
Пикеринг никуда не денется, выложит. Нужно  будет  только  назначить  цену
повыше и позволить ему сбить ее до пятисот тысяч...
     Часы на столе показывали десять - обычно он  в  девять  уже  лежал  в
постели.
     Паккер пошевелил пальцами ног. Странное дело - не то  что  спать,  но
даже ложиться не хотелось. Он и разделся-то только по привычке.
     Девять часов, надо же. В такую рань - и ложиться спать. Но ведь  было
время, когда он раньше полуночи об этом даже и не думал. А то,  случалось,
и вовсе не ложился, вспомнил Паккер, добродушно усмехаясь.
     Однако  в  те  годы  ему  было  чем  заняться,  куда  пойти,  с   кем
встретиться. И жилось тогда славно, и пилось в удовольствие... Не  то  что
сейчас. Теперь и выпивку-то делают  какого-то  не  ту,  и  повара  хорошие
перевелись. А что касается развлечений... Эх, да что там говорить.
     Друзья тоже - кого-то уже нет,  с  другими  просто  жизнь  развела  в
стороны. Все ушли.
     "Ничто не вечно", - подумал Паккер.
     Он сидел, шевелил пальцами ног и смотрел на часы.  Непонятно  почему,
но его вдруг охватило странное будоражащее чувство.
     Тишину квартиры нарушали только два звука - мягкое  тиканье  часов  и
неторопливое бульканье корзины со спорами.
     Паккер наклонился над краем стола и взглянул на  корзину;  стоит  как
вкопанная - полная корзина небывальщины, пробудившейся вдруг к жизни.
     Когда-нибудь, подумалось ему,  кто-нибудь  наверняка  узнает,  откуда
взялись эти споры, с какой далекой планеты  в  туманных  далях  у  окраины
Галактики. Может быть, даже сейчас нетрудно  определить,  где  выпускаются
марки - если только он поделится  с  кем-нибудь  своей  информацией,  если
покажет кому-нибудь  в  правительстве  эти  конверты.  Но  и  конверты,  и
информация стали  теперь  коммерческой  тайной  -  слишком  ценной,  чтобы
делиться ею с кем-то посторонним,  а  потому  конверты  заперты  сейчас  в
надежном банковском сейфе.
     Разумные споры -  отличное  средство  для  доставки  почты.  Наносишь
немного этой желтой каши на  конверт  или  бандероль,  пишешь  адрес  -  и
готово! А когда письмо доставлено, споры покрываются  оболочками  и  ждут,
пока снова кому-нибудь не понадобятся.
     Сегодня они работают на Земле, и, может быть,  наступит  день,  когда
они возьмут на себя заботу о порядке на всей планете; будут мыть  улицы  и
собирать мусор - в конце концов они  установят  на  Земле  эру  чистоты  и
порядка, какой еще не знала ни одна галактическая раса.
     Паккер пошевелил  пальцами  и  еще  раз  взглянул  на  часы.  Стрелки
показывали почти половину одиннадцатого, но спать совсем не хотелось.
     "А чего я сижу? - подумал Паккер. - Может быть, переодеться  и  пойти
погулять, как говорится, при луне?" На небе действительно  светила  полная
луна, он видел ее в окно. "Совсем  сдурел",  -  тут  же  сказал  он  себе,
отдуваясь  сквозь  усы,  однако  снял   ноги   со   стола   и   направился
переодеваться.
     По пути в спальню он невольно хмыкнул, представив себе,  как  обдерет
этого беднягу Пикеринга...
     Склонившись перед  зеркалом,  он  пытался  завязать  галстук,  и  тут
настойчиво зазвонили в дверь.
     "Если это Пикеринг, - подумал Паккер, - я его спущу  с  лестницы.  До
утра не мог подождать..."
     Оказалось, это не Пикеринг. На визитной  карточке,  которую  протянул
посетитель, значилось, что его зовут Фредерик Хазлитт и что  он  президент
торговой корпорации.
     - И чего же вы от меня хотите, мистер Хазлитт?
     - Я хотел бы поговорить с вами, - ответил он, воровато оглядываясь. -
Мы здесь одни?
     - Одни, не беспокойтесь.
     - Дело,  которое  привело  меня  к  вам,  носит  довольно  деликатный
характер и очень меня тревожит. Я обратился именно к вам, а не  к  мистеру
Камперу, потому что наслышан о ваших деловых качествах. Я чувствую, что вы
сможете понять мои затруднения, тогда как мистер Кампер...
     - Что ж, выкладывайте, что произошло, - добродушно предложил  Паккер.
У него вдруг возникло ощущение, что разговор  доставит  ему  удовольствие.
Гость был явно чем-то расстроен и очень напуган.
     Хазлитт наклонился вперед, и голос его упал почти до шепота:
     - Дело в том, мистер Паккер, - признался он с содроганием,  -  что  я
становлюсь честным.
     - Это ужасно, - сказал Паккер сочувственно.
     - Вот именно. Человек в моем положении  -  да  и  любой  бизнесмен  -
просто не может быть честным Могу сказать вам по секрету,  мистер  Паккер,
что на прошлой неделе я потерял  колоссальную  сумму  на  одной  из  самых
больших своих операций - и все потому, что стал честным.
     - Но может быть, если вы сделаете над собой усилие, постараетесь, так
сказать, от души, вам удастся хотя бы частично сохранить бесчестность?
     Хазлитт удрученно покачал головой.
     -  Поверьте,  сэр,  я  пытался,  но  ничего  не  выходит  Вы   и   не
представляете, как я старался. Но несмотря ни на что, я теперь всем говорю
правду. Мне никого не удается обмануть, даже заказчиков. А на  днях  дошло
до того, что  я  сам  срезал  свои  показатели  чистого  дохода  до  более
реалистичных цифр.
     - Какой кошмар! - воскликнул Паккер.
     - И все это из-за вас! - взвизгнул Хазлитт.
     - Из-за меня? - Паккер возмущенно запыхтел сквозь  усы.  -  Поверьте,
мистер Хазлитт, я просто не понимаю, откуда у вас  могла  появиться  такая
мысль. Я не имею к вашим проблемам никакого отношения.
     - А эти ваши комплекты? "Эффективность"? Это они во всем виноваты!
     - Мистер Хазлитт, продукция нашей компании тут совершенно ни при чем,
- рассерженно заявил Паккер. - Комплекты "Эффективность" всего лишь...
     Тут он умолк.
     Боже правый, а ведь они и в самом деле могли... Сам он уже много  лет
не чувствовал себя так хорошо, даже перестал  спать  днем,  а  теперь  вот
собрался посреди ночи идти гулять.
     - Давно  это  началось?  -  спросил  Паккер,  борясь  с  накатывающим
страхом.
     - Месяц назад, по крайней мере, - ответил Хазлитт.  -  Думаю,  первые
признаки я заметил месяц назад, может быть, полтора.
     - Почему вы просто не выкинули наш комплект?
     - Выкинул! - взвизгнул Хазлитт. - Но толку никакого.
     - Ничего тогда не понимаю. Если вы выкинули комплект "Эффективность",
все должно было кончиться.
     - Я  тоже  поначалу  так  думал,  но  ничего  не  вышло.  Эта  желтая
чертовщина теперь везде. В трещинах пола, в  воздухе;  от  нее  невозможно
избавиться.
     Паккер сочувственно хмыкнул.
     - Вы можете перебраться на новое место.
     - А вы представляете, во сколько мне  обойдется  переезд,  Паккер?  И
кроме того, это бесполезно. Споры уже у меня внутри! - Он постучал себя по
груди. - Я чувствую, что они там - делают из  меня  честного,  порядочного
человека, у которого все разложено по полочкам, как в наших картотеках.  А
я не хочу быть порядочным, Паккер! Я хочу делать деньги! Много денег!
     - Возможно, вас утешит,  что  то  же  самое  происходит  и  с  вашими
конкурентами.
     - Пусть даже и так, - возразил Хазлитт, - но  будет  уже  неинтересно
жить. Зачем, вы думаете, люди занимаются бизнесом? Только лишь  для  того,
чтобы открыть новые  возможности,  считаться  предпринимателями  и  делать
деньги? Совсем нет - это азарт,  игра:  или  ты  оставишь  конкурента  без
штанов, или потеряешь последнее...
     - Аминь, - громко произнес Паккер.
     Хазлитт бросил на него недоуменный взгляд.
     - Вы что, тоже?
     - Боже упаси, - самодовольно ответил Паккер. - Я каким был пройдохой,
таким и остался.
     Хазлитт устало откинулся на спинку кресла. Теперь  его  голос  звучал
резко, холодно:
     - Я хотел было разоблачить вас, предупредить мир, но потом понял, что
не могу...
     - Разумеется, не можете, - отрезал Паккер. - Зачем же вам становиться
посмешищем? Вы ведь  из  тех  людей,  кому  даже  мысль  об  этом  кажется
совершенно невыносимой.
     - Что вы задумали, Паккер?
     - Задумал?
     - Вы распространили эту чертовщину по всему миру, и,  видимо,  вам  с
самого начала было ясно, что произойдет. Однако на вас споры вроде  бы  не
повлияли. Что вы замыслили? Подмять под себя всю планету?
     Паккер надул щеки и выпустил воздух через усы.
     - Вообще-то я об этом не думал.  Но  идея  интересная.  -  Он  встал,
выпрямился и добавил: - Пожалуй, я немного стар для  этого,  но  несколько
лет у меня все же осталось. Я еще в отличной форме. Давно уже так себя...
     - Вы куда-то собирались, - сказал Хазлитт, поднимаясь. - Не смею  вас
задерживать.
     - Благодарю  вас,  сэр.  Я  заметил,  какая  сегодня  луна,  и  решил
прогуляться. Может быть, вы ко мне присоединитесь?
     - У меня есть дела поважнее, чем прогулки при луне, Паккер.
     - Не сомневаюсь, - ответил Паккер, отвесил  сдержанный  поклон.  -  У
такого честного, порядочного бизнесмена наверняка полно дел.
     Уходя, Хазлитт громко хлопнул дверью.
     Паккер вернулся в спальню и снова  занялся  галстуком.  Хазлитт  -  и
вдруг честный человек! Подумать только. Сколько их еще  стало  честными  к
сегодняшнему вечеру? А сколько будет через год? Как скоро  станет  честной
вся Земля? Если споры прячутся в трещинах и разносятся  ветром  и  реками,
то, возможно, очень скоро.
     Наверно, именно поэтому Тони его еще не надул.
     Видимо, Тони тоже становится честным. "Жаль,  -  подумал  Паккер  без
всякой иронии. - Если это случится - он уже не будет так интересен".
     А что же станет с  правительством?  С  правительством,  которое  само
просит продать споры - можно сказать, просит сделать их честными, хотя  на
самом деле они еще ничего об этом не знают.
     "Честное правительство! Вот это фокус, - подумал Паккер.  -  Впрочем,
так им, паразитам, и надо! Вот у них у всех физиономии вытянутся!"
     Он оставил  наконец  попытки  завязать  галстук,  сел  на  кровать  и
несколько минут трясся от  неудержимого  раскатистого  смеха.  Затем  стер
выступившие слезы и все-таки справился с галстуком.
     Завтра утром он первым делом свяжется с  Гриффином  и  договорится  о
поставках  марок.  Нужно  будет  поторговаться,  конечно,  а   под   конец
предложить  чуть  больше  той  суммы,  на  которой  они  сойдутся   -   за
долгосрочный контракт. Честное правительство будет слишком честным,  чтобы
пойти на попятную, даже если, обретя это новое  качество,  они  сообразят,
как  их  нагрели.   Честность,   к   счастью,   подразумевает   выполнение
обязательств и в неудачной сделке, как бы ее ни заключали.
     Паккер надел  пиджак  и  прошел  в  гостиную.  Остановился  у  стола,
выдвинул ящик и открыл коробочку с  листьями  от  ПугАльНаша.  Затем  взял
щепотку, но не успел поднести ее ко рту и застыл, пораженный новой мыслью.
Все фрагменты головоломки встали на свои места,  и  он  неожиданно  понял,
хотя и не задавался еще таким вопросом, почему  на  всей  Земле  лишь  ему
одному удалось остаться нечестным.
     "Я пророческий и смотреть вперед тебе."
     Паккер сунул щепотку листьев в рот и  почувствовал  их  успокаивающее
действие.
     "Противоядие", - подумал он и тут же понял, что прав.
     Но откуда ПугАльНаш  знал?  Как  он  предугадал  длинную,  запутанную
вереницу случайных событий, что должны привести к этому вот мгновению?
     "Лег. прор.?"
     Паккер закрыл коробочку, задвинул ящик и направился к двери.
     Единственный нечестный человек на всей Земле, это надо же! Человек  с
иммунитетом  против  порядочности,  которую  прививают  желтые  споры,   с
иммунитетом, что выработался  в  нем  за  долгие  годы  употребления  этих
листьев.
     Он  уже   приготовил   ловушку   для   Пикеринга,   завтра   займется
правительством. И одному Богу известно, на что он  еще  способен.  Хазлитт
говорил что-то насчет всей планеты... В общем-то, неплохая  идея,  хватило
бы только времени.
     Паккер  усмехнулся,  представив  себе,  как  все   честные   простаки
безропотно ждут своей очереди быть надутыми и ничего не могут  поделать  -
жертвы одного-единственного нечестного человека на всей планете. Ну  прямо
волк среди овец!
     Он расправил плечи и старательно  натянул  белые  перчатки,  взмахнул
тростью, затем стукнул себя  в  грудь  -  лишь  один  раз  -  и  вышел  на
лестничную площадку, даже не заперев за собой дверь.
     Выходя в холле из лифта,  Паккер  увидел  вдову  Фоше.  Она,  видимо,
возвращалась из гостей и, остановившись в дверях,  прощалась  с  друзьями,
которые провожали ее до дома.
     Паккер по-стариковски учтиво снял шляпу, хотя ему  казалось,  что  он
уже давно забыл, как это делается.
     Вдова Фоше с деланным удивлением всплеснула руками и воскликнула:
     - Мистер Паккер, что с вами случилось? Куда это вы собрались в  такое
время, когда все порядочные люди спят?
     - Минерва, - сказал он совершенно серьезным тоном, -  я,  знаете  ли,
собрался прогуляться  и  вот  сейчас  подумал,  не  составите  ли  вы  мне
компанию.
     Она  колебалась  всего  секунду  -  просто  ради  приличия  изображая
неуверенность и нерешительность.
     Паккер шумно выдохнул через усы.
     - А кроме того, с чего вы решили, что я порядочный человек? - спросил
он и галантно предложил ей руку.

Last-modified: Fri, 11 Jul 1997 18:54:57 GMT

Оцените этот текст: