анно вел себя Лоренс. Почему он так упорно уклонялся от контактов с семьей и Советом? Почему он наотрез отказывался говорить о работе своей группы и о состоянии дел в Чужеземном Городе? Его мысли так быстро перескочили к сыну, что Аарон осознал это как подсказку своего подсознания. --Мое решение будет зависеть от того, что скажет Лоренс,---прошептал Аарон.---А значит Лоренс---это ключ к загадке. Для полета на Майрикс Совет выделил "Артемиду"---быстроходный крейсер, к которому Аарон и Октано подлетели на скоростном челноке. Тот уже ждал своих пассажиров в точке омега, где находилось пятно соскока для межпланетного гиперпрыжка. Масса космических тел влияла на нейтронные поля, поэтому пятна соскока располагались, как правило, на удаленных орбитах. Точки омега создавали невидимую паутину, по нитям которой корабли совершали гиперпрыжки, мгновенно преодолевая огромные расстояния. Следуя правилам этикета, Аарон поспешил в центр управления, чтобы приободрить самийца перед его первым гиперпрыжком. Сам он предпочитал проводить такие минуты в уединении. Во время соскока Аарон обычно переживал визуальную галлюцинацию, где среди мелькавших огней перед его глазами возникал геометрический узор из тонких изогнутых линий. Подобное переживание не представляло собой ничего особенного, но он по-прежнему считал его личным моментом. Перемещение "отсюда" и "туда", почти мгновенно происходившее в особом гиперпространстве, воспринималось многими как аналог смерти. Оно убивало и, тем не менее, оставляло живым. --Вы готовы?---спросил Аарон самийца. --Думаю, да,---ответил Октано Хавбарр. Автопереводчик четко отразил слабый оттенок сомнения, которое испытывал каждый, кто отправлялся в свой первый гиперпрыжок. --На самом деле, все не так серьезно,---сказал Аарон. --Но я слышал, что перемещение влияет на некоторых больше, чем на других,---ответил самиец. --Это верно. --И еще я слышал, что самийцы более склонны к побочным эффектам гиперпрыжка, чем остальные виды. --Да, на несколько процентов,---ответил Аарон.---Однако разница почти неощутима. --Между прочим, одним из побочным эффектов является летальный исход. --Мне говорили о чем-то подобном. Но, возможно, вам следовало подумать об этом немного раньше---перед тем, как отправляться в полет. По поверхности темно-бронзового куска бекона пробежала едва заметная рябь. Аарон мог поклясться, что существо, сидевшее в в центре серебристой паутины, пожало плечами. --Мы все еще в подпространстве?---спросил самиец. --Да, и будем там еще несколько минут. --Почему вы мне не сказали, что прыжок уже начался? --Мое предупреждение встревожило бы вас еще больше. Поэтому я решил промолчать. --Возможно, вы правы,---сказал Октано.---Итак, я совершил свой первый гиперпрыжок и остался живым. --Поздравляю. Надеюсь, что в следующий раз вы найдете его даже в чем-то забавным. --Забавным,---задумчиво прошептал Октано.---Ах, да. Мне говорили об этом на ознакомительных лекциях. Ваша раса приписывает большое значение переживанию забавных моментов. Это действительно так? --Я бы не сказал, что приписываю им какое-то значение,---ответил Аарон.---Просто мы, землемы, обладаем хорошо развитым чувством игры. --О, это одно из тех важных понятий, которые мы, самийцы, должны изучить. Так что же такое игра? До сих пор мы воспринимали этот термин как качественное определение рабочей функции. Но, очевидно, в нем заложен более глубокий смысл. --Вас действительно интересует идея игры? --О, да,---заверил его Октано.---Мы считаем ее очень важной. Наши эксперты полагают, что игра является катализатором сознания, то есть элементом, необходимым для развития высшего разума. Как вы знаете, самийцы не склонны к играм. Но мы решили наверстать упущенное. А знание достигается через опыт других и собственные эксперименты. --Вы не похожи на других самийцев, которых я встречал,---сказал Аарон.---У вас прекрасный юмор, хотя вы и отрицаете это. Может быть ваша раса не так мрачна, как кажется? --Я не считаю самийцев мрачными. Однако при первых встречах с другими разумными видами мы, наверное, выглядели немного замкнутыми и туповатыми. Например, в общении с землемами нам не хватает способности к быстрым остроумным ответам, которые так оживляют и украшают ваш мыслительный процесс. Мы сразу заметили, как вы быстры, нервозны и агрессивны. В вас было то, чего не хватало нам. И тогда, произведя критическую оценку, мы задумались о том, как нам вести себя при жесткой конкуренции видов. --За последнее время я слишком часто слышу об этой идее,---сказал Аарон.---Неужели вы тоже считаете межвидовую конкуренцию обязательной? --Я не очень разбираюсь в таких вопросах,---ответил самиец.---Но мне известно, что подобные вещи происходят независимо от нашего желания. Каждая из рас хочет сохранить ту форму, которую принял их разум. И в конечном счете, любой вид желает уподобиться богу. Мы не хотим наносить друг другу вреда, однако каждому понятно, что его вид не будет божественным до тех пор, пока другая раса заявляет о себе то же самое. --Должен сказать, что весь этот разговор о расовой конкуренции и выживании сильнейших производит на меня довольно тягостное впечатление. Возможно, вы правы, и жизнь действительно является борьбой за существования, но мне как-то тоскливо слышать об этом. --Как странно, что вы говорите такие слова,---произнес самиец.---Я всегда считал, что вы, землемы, придерживаетесь концепции видового выживания любой ценой. --Кто вам сказал такую глупость? --Это общее мнение. --Оно неверное. --Вы просто не хотите признавать правду. А она заключается в том, что между нашими видами начинается конкурентная борьба. Причем, у моей расы не очень хорошие шансы на победу. Аарон почувствовал раздражение. Его ожидала впереди огромная и ответственная работа. Так почему же он должен был выслушивать еще и это лицемерное хныкание, похожее на ту дрянь, которой его пытались накормить Мэт и члены Совета? Аарон с тоской подумал о том времени, которое ему предстояло провести рядом с этим существом? Дело могло затянуться на несколько дней, а возможно даже на недели и месяцы. Он решил уточнить их позиции с самого начала. Кроме того, самиец сам нарывался на выяснение отношений. С этим надо было кончать сейчас, чтобы не усложнять себе жизнь на Майриксе. --Пока я тоже не вижу, каким образом вы могли бы покорить остальные разумные расы,---сказал Аарон.---Но учитывая ваш удивительный прогресс при полном отсутствии мануальной оснащенности, у вас, очевидно, еще появится такая возможность. Самиец погрузился в мрачное молчание. --Обычно люди считают бестактным намекать нам на отсутствие членов, пальцев, ступней или щупалец,---сказал он через пару минут.---Это невежливо. Вы же не упрекаете горбатого за горб, насколько я знаю из вашей собственной литературы. --Но позвольте отметить, что помимо отсутствия мануальной подвижности вы не имеете даже голосового аппарата,---продолжал Аарон.---Неужели на заре развития ваши предки рождались со встроенным голосовым синтезатором? Какова же тогда ваша концепция разума? --Наверное, именно это вы, землемы, и называете юмором? Или я перепутал юмор с искренностью? --Они часто возникают вместе,---ответил Аарон.--Но в данном случае, вы совершенно правы. У каждого из нас есть свои проблемы: у землемов, самийцев, нексиан, цефалонов, кротонитов и локриан. Я думаю, что даже у могущественной Седьмой расы не все шло гладко. Иначе бы они не исчезли, верно? --Возможно, вы не поверите, но все это время я изо всех сил старался блеснуть перед вами тем, что мы, самийцы, считаем верхом юмора,---сказал Октано.---И я вынужден признать, что в этом направлении вы нас обходите на целый корпус. Вот почему мы, собственно, и пытаемся модифицировать себя. А вы, наверное, знаете, как мы хороши в самоконструировании. Да, нам требуется время на освоение новых идей, но зато потом мы воплощаем их в жизнь с величайшим упорством. Увидев, насколько быстры другие виды, мы переделали свои синаптические отклики. После знакомства с землемами мы ввели в наш соматотип расширенную градацию агрессии. И самийцы пойдут на все, чтобы стать достойными конкурентами в межвидовой эволюционной гонке. На какой-то миг Аарону даже не поверилось, что эти высокопарные слова исходили из темно-коричневого продолговатого параллелепипеда, который больше напоминал кусок зачерствевшего бекона, чем живое разумное существо. Вот что он писал в своем письме к Саре: "Теперь ты можешь представить, до какого состояния мы довели друг друга к моменту высадки на Майрикс. Пытаясь стать хорошими напарниками, я и Октано перешли на мужской откровенный разговор. И кто тогда мог подумать, к какому аду это приведет. Капитан Френклин и другие офицеры "Артемиды" старательно уклонялись от наших споров. Я полагаю, они уже не раз перевозили дипломатические миссии, состоявшие из представителей разных рас. Во всяком случае, они относились ко мне и самийцу с полным беспристрастием. Без свежего притока сил и мнений мы с Октано начали уставать друг от друга. Меня уже мутило от разговоров с существом, которое походило на кусок бекона. И думаю, что самиец относился к моей наружности не менее предвзято. А потом на горизонте появился Майрикс, и пришло время расставаться с экипажем "Артемиды". Капитан перевел корабль на геосинхронную орбиту и предложил нам спуститься на планету в челноке. По своей душевной простоте я попросил его высадить нас прямо в городе чужаков. --Боюсь, что это будет невероятно сложным делом,---ответил Френклин. Он казался слишком молодым для такой ответственной должности. Но несмотря на возраст ему доверили правительственный корабль, оснащенный гиперприводом и новейшей техникой космосвязи. Как сказал мне один из старших офицеров, молодые капитаны без колебаний наказывали за малейшую провинность и обладали очень быстрыми рефлексами, неоценимыми в минуты физической опасности. --О какой сложности может идти речь?---с удивлением спросил я.---Какая вам разница, где сажать посадочный челнок? --Чтобы получить разрешение на посадку в Чужеземном Городе, нам придется пройти через массу формальностей,---ответил капитан Френклин.---Вам будет проще пробраться туда по официальным каналам. --По официальным каналам?---воскликнул я.---Откуда они тут взялись! Насколько мне известно, Майрикс никому не принадлежит! --Боюсь, что за последнее время ситуация сильно изменилась,---тактично ответил капитан." Аарон попросил спустить их на Майрикс в "волчке". Рекламные буклеты называли "волчок" источником незабываемых впечатлений. И на этот раз они не преувеличивали. Кокон капсулы вращался и скручивался в зареве сплетавшихся выхлопов, и его медленные волнообразные движения оказывали на пассажиров гипнотическое воздействие. К тому времени, когда "волчок" достиг поверхности планеты, Аарон и Октано находились в такой эйфории, что почти не сопротивлялись внезапно налетевшей на них группе воинственных чиновников. Уяснив, что землем и самиец прибыли по мандатам Совета, бюрократы немного успокоились, и их поведение стало более сносным. --Я понимаю, что согласно устава мы не имели права открывать на Майриксе иммиграционную и таможенную службу,---говорил им высокий краснощекий гуманоид, которого остальные называли капитаном Дарси Драммондом.---Однако ситуация требовала наведения порядка. Мы должны были поддержать закон и завоевать доверие народа. Вы, очевидно, знаете, что три года назад Майрикс считался необитаемой планетой. По правде сказать, я в то время о ней даже и не знал. Но потом сарпедонская экспедиция открыла здесь Четвертый Чужеземный Город, и сюда потянулись люди---я имею в виду представителей всех шести рас. Так как планета никому не принадлежала, нам потребовался ряд компромиссов, и с этого момента возникла необходимость в органах местной власти. Для водных рас мы создали океан; для летунов---увеличили плотность атмосферы. Пустыни превратились в зеленые поля, а на бесплодных холмах появились сады и леса. Естественно, некоторые требования противоречили друг другу, и каждой расе приходилось в чем-то уступать. Здесь вам надо привыкать ко всему: к гравитации, к климату и даже запаху почвы. Но несмотря на эти трудности люди продолжают прибывать на Майрикс сплошным потоком, и с каждым днем их становится все больше и больше. --Их притягивает город чужаков,---сказал Аарон. --Конечно. Хотя наш Город---это только символ. Символ, который обозначает встречу рас или, на более высоком уровне, сообщество свободных мыслителей. Аарон уже устал от подобных разговоров. У него сложилось мнение, что местные власти изо всех сил пытались оправдать свое существование. Они с таким упоением описывали Майрикс, как центр великих событий, и так настойчиво доказывали свою руководящую роль, что Аарон даже начал находить в их заявлениях признаки маниакальной одержимости. Хотя в тот период он чувствовал себя просто отвратительно. Весь мир казался ему до странности зыбким и нереальным. Он надеялся, что этот недуг пройдет, но с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Аарон никак не мог понять, почему Совет доверил ему оценку таких сложных и запутанных событий. Они ускользали от его взора, как нити невидимой паутины. А может быть Мэтью и его друзья испугались ответственности и поспешили перебросить ее на чужие плечи? Все было бы не так плохо, если бы он болел по-настоящему. Но его недомогание не имело отношения к физическому телу. Оно смущало рассудок, тревожило душу, но не походило на то, что люди называли болезнью. Это было что-то иное---более сильное и тревожное. И Аарон начинал бояться его. Местные власти выделили для него комнату в отеле "Сола". Прежнего обитателя, скорее всего, просто выгнали из номера. Постель перестилали второпях, и матрац наполовину не доходил до спинки. Заглянув под кровать, Аарон нашел куклу---маленького арлекина в полфута высотой, с бандитской маской и в помятой испанской шляпе. Отдернув портьеру, он увидел еще одну куклу---толстую соломенную хрюшку в фартучке из коленкора. Аарон сел на низкий подоконник, потом поднялся и потянулся. Ему вдруг захотелось что-то сделать. В тот же миг раздался стук в дверь, и в комнату вошла девочка, лет десяти-одиннадцати, с круглым грязным личиком и надутой нижней губой. --Я оставила здесь свою куклу. Может быть вы ее видели, сэр? --Тут их две. Какая из них твоя? Девочка подошла к нему и внимательно осмотрела обе куклы. Забрав толстую хрюшку, она выбежала из комнаты. А потом он заметил мух. Они ползали по стенам и потолку. Достав из сумки баллончик с нужным средством, Аарон привел ситуацию к галактическим стандартам. Тем не менее, он считал, что администрация отеля проявила вопиющую халатность. Стандарты санитарии выполнялись даже на вновь открытых и малоисследованных планетах. Без подобных норм не могло быть и речи о безопасных полетах в галактике; тем более, о комфортном проживании в чужих мирах. И если администрация какого-то провинциального отеля не желала выполнять таких минимальных требований, то как могло их мощное сообщество гуманоидов справиться с проблемой столь долгожданных сверхгалактических путешествий? Аарон решил спуститься в ресторан. Он вышел на темную лестничную клетку и едва не упал, споткнувшись о шесть кукол. Несмотря на разные формы и размеры, они все походили друг на друга своим неприметным и каким-то двусмысленным видом. С той поры он не мог и шагу ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь куклу. Они возникали с бесконечной последовательностью форм, имен и чисел; они исчислялись тысячами, и среди них попадались такие классические типажи, как Дональд Дак и Микки Маус, или совершенно незнакомые монстры из цефалонского игрушечного пантеона. Аарон не понимал, откуда они появлялись. Он не понимал их смысла и предназначения. И конечно же, он не раз задавал себе вопрос: а не играется ли кто-то с ним в куклы? --Почему вы больше не говорите со мной о древней цивилизации?---спросил Аарон. --Не имею повода, приятель,---ответил Октано. --Тогда расскажите о себе. Кто вы? --Просто другое существо. --То есть другого вида? Откинув голову назад, Октано засмеялся. И вот тогда Аарон нашел одну из тех огромных кукольных фабрик, где маленькие люди, похожие на гномов, производили свой бесконечный ассортимент. Их куклы угрожали завалить собой некогда гармоничную реальность. И эти куклы были оскорблением для здравомыслия людей---а вернее, их неприспособленной модификацией. Они собирались вокруг Аарона и наблюдали за ним. Как капризные боги, они скорее притворялись разумными, чем действительно обладали разумом. Вот почему своим интеллектом они напоминали человеку огромных крылатых динозавров за день до появления настоящих птиц. --Вы, землемы, думаете, что эволюция не может обойтись без интеллекта,---говорил ему самиец.---Но уверяю вас, природа не скупится на эксперименты. И последнее слово в этом споре еще не сказано. Нам кажется, что процесс развития остановился на нас самих. Но подобное предположение нелепо. Вселенная беспристрастна. Возможно, она вообще не такая, как мы ее воспринимаем. Вспомните, сколько раз события не оправдывали ваших ожиданий. Разве не логично предположить, что подобное может произойти и в большем масштабе? Вряд ли наша реальность избежала этой двойственности. --Но что может управлять вселенной, кроме разума? --Вы, очевидно, думаете, что вещи существуют только для того, чтобы их кто-то мог понять. Но так ли это на самом деле? Какая разница событиям, поймет их кто-нибудь или нет? А куклы продолжали появляться, подавляя своим видом людей. Эти силы не имели выбора в своем направлении. И не важно, что все летело к чертям. Важно было удерживать кукол в уме, слегка пожимая им ручки. Так вот, значит, как чувствует себя человек, осажденный странными и неуютными мыслями. И вот почему в порыве страха слабые люди лелеяли надежду вернуться в свои родные миры. Но это была плохая идея. Лучше шагнуть под лазер, чем улететь отсюда. Потому что в будущем их черное пространство между звездами наполнится ужасом---таким же огромным, пустым и холодным. Аарон вдруг вспомнил, что его ждут дела. Ему захотелось встать, собрать свои вещи и добраться до сути вопроса. А потом попробовать его решить. Иногда он знал, в чем заключался этот вопрос, но в остальное время его мучили сомнения. Аарон по-прежнему жил в "Сола", поскольку этот отель привлекал его любопытным убранством. Словно пьяный моряк, вернувшийся из дальних портов, он каждый день находил здесь что-то новое, немного странное, но до боли знакомое. А за окнами начинался сезон муссонных дождей, и холмы вокруг города чужаков сияли как нить накала. Он смотрел на тощие можжевеловые деревья, посаженные в строгом порядке вдоль длинных и белых дорог. И из каких-то иерархических измерений эти белые дороги напоминали ему кости, выброшенные в жару. Хотя, может быть, он просто перепил арак. Аарон уже не помнил, когда он начал пить эту гадость. Наверное, сразу после своего приезда на контрольный пункт, который располагался у границы Чужеземного Города. По правде говоря, он вначале даже не мог понять, алкоголь это или наркотик. Приятный способ убить время и самого себя, как сказал его внутренний голос. Однако Аарон сомневался, что голос принадлежал ему. Хотя кому он еще мог принадлежать? Он с трудом вспоминал о том деле, которое привело его на Майрикс. Наверное, сказывалась болезнь. Но что бы он делал, если бы не болел? Аарон знал, что этот недуг предохранял его от принятия решений. Болезнь защищала его от тайного смысла бесед, которые он вел с Сарой. А она все чаще приходила к нему, хотя Аарон понимал, что это невозможно. Сары тут не было; она осталась на ферме размером с Италию, выращивая бобовые усики и своего ребенка. Как же его зовут? Ребенок Сары. Интересно, кого она ждет---его или Лоренса? А Сара вновь начинала разговор. Он знал, что на самом деле ее здесь не было, но от этого ему не становилось легче. Она казалась такой реальной и доступной. Высокая, степенная и сероглазая. Он любовался ее губами, полными неги и запаха моря. Из-под заколки выбивалась прядка черных волос. И Аарон тревожился о своем рассудке. Но тревога утихала; болезнь защищала его от сильных чувств и эмоций. --Ты понял свою проблему?---спрашивала его Сара. --Нет. Я вообще ничего не понимаю,---отвечал Аарон.---Скажи, что происходит. Что все это значит? --Бедный Аарон. Так что же для тебя важнее---событие или его смысл? --Ты хочешь сказать, что суть и предназначение---разные вещи? --Я хотела сказать, что он хочет увидеться с тобой. --Кто? Лоренс? --Нет,---ответил знакомый голос.---Боюсь, что не Лоренс. В комнату въехала маленькая трубчатая машина самийца. С некоторых пор Октано перестал казаться Аарону куском залежавшегося бекона. Без всяких диснеевских дорисовок он превратился в личность---в того, кого можно узнать. --Мои приветствия,---сказал самиец.---Как вам такое шутливое начало беседы? Не удивляйтесь. Я сейчас изучаю беспечность. И она мне неплохо удается, верно? Но у меня к вам просьба---не могли бы вы дать мне знать, если ваше здоровье улучшится. --Хорошо, я вам скажу,---ответил Аарон. --Меня тоже одолевает небольшое недомогание,---сказал самиец. --Что вы говорите? --Да. Оно какое-то время искажало мою визуальную перспективу. --А как теперь? --Я готов отправиться в город чужаков, если, конечно, вы составите мне компанию. Нам выписали все необходимые документы, и теперь наш отъезд зависит только от вашего слова. --Давайте поедем утром,---сказал Аарон. Но все оказалось не так-то просто. С наступлением утра Аарон направился к Воротам Стромского, через которые проходила ближайшая дорога в город чужаков. Рядом с высокими деревянными створками, укрепленными полосками кованого железа, стояла небольшая группа землемов и особей других видов. Он хотел спросить, почему это сооружение назвали Воротами Стромского, но люди, к которым он обращался, были заняты своими делами и не желали говорить с ним о предстоявшем путешествии. --С вами будет все хорошо,---отвечали они на его вопросы.---Можете не сомневаться. И они отворачивались с таким виноватым видом, что Аарон поневоле начинал задумываться о безопасности этого мероприятия. Он пытался выяснить, что же все-таки было не так, но его вопросы оставались без ответов. Они притворялись, что не понимали его. --Ничего плохого. Все будет хорошо. --А где самиец?---спрашивал он. И они вновь смущенно отворачивались в стороны. --Какой самиец? О ком вы говорите? Все удивленно разводили руками, пока один юноша, похожий на мальчишку, не догадался сказать: --Ваш приятель встретиться с вами позже. Его ответ еще больше встревожил Аарона, но времени на расспросы не осталось. Кто-то открыл ворота, руки добровольных помощников подтолкнули Аарона к отверстию, и он сам не заметил того, как сделал несколько шагов. Шагов действительно было несколько, но они увели его в сторону от правильного пути. Пройдя ворота, Аарон оказался на окраине Чужеземного Города. Перед ним возвышалась каменная арка, которая напоминала вход в старинную крепость. Сквозь сводчатый проем виднелись несколько мостовых. У него сложилось впечатление, что строители использовали брусчатку из эстетических соображений, потому что всем известно, какое приятное чувство создают мощенные улицы, сияя после дождя, и каким прекрасным бывает цокание копыт, когда по мостовым проносятся лошади. Это место казалось тихим и уютным. И Аарон вдруг понял, что город чужаков не был ему чужим. --Кто вы?---спросил он. --Я Миранда,---ответила стройная загорелая девушка. "Светлая копна волос и маленький рот, созданный для поцелуев. Странно, но именно так люди и думают друг о друге",---размышлял Аарон, пытаясь оправдать свое сексуальное влечение. --А это город чужаков?---спросил он. --Да. Хотя нет, не совсем. --Тогда где же мы находимся? --Они называют это оборотной зоной. Здесь не так, как на остальной части планеты, но и не совсем так, как в Чужеземном Городе. Тут вы можете немного отдохнуть и акклиматизироваться. --Но я тороплюсь!---воскликнул Аарон.---У меня серьезное задание от Межпланетного Совета. Я должен осмотреть Город и сделать кое-какие выводы. --О-о! Тогда мне все ясно,---ответила Миранда.---Что вы хотите на обед? --Я не голоден,---сказал Аарон. Хотя на самом деле он не отказался бы от хорошего завтрака, и, наверное, Миранда поняла это по его виду. Она ввела Аарона в один из домов, чьи окна выходили на тенистую улочку. Пройдя несколько комнат, он оказался в столовой, расположенной в задней части здания. На небольшом столе, покрытом белой скатертью, лежали салфетки и столовое серебро. Чуть дальше находилась кухня. Через открытую дверь Аарон увидел деревянные полки, заставленные горшками и кастрюлями. --Может быть вы скажете мне, что все это значит?---спросил он у девушки. --Сначала вы должны покушать,---ответила Миранда.---У нас еще будет время для объяснений. Он давно не ел такой хорошей пищи. Консервированную ветчину дополняли свежие яйца, ароматное масло и хлеб домашней выпечки. Перед кувшином молока стояли керамические кружки, в которых дымилась жидкость, похожая на кофе. Миранда не стала садиться за стол, но все время находилась рядом. Она подкладывала ему кусок за куском или убегала на кухню, чтобы через миг вернуться с тушеными фруктами, варением или пирожными. Утолив голод, он решил приступить к расспросам. Но Миранда, выглянув в окно, заметила на улице какого-то мужчину. Она повернулась к Аарону и с игривой улыбкой подозвала его к себе. --Вот, посмотрите,---шепнула ему девушка.---Это Мика. Мой дядя. Он принес нам новости о дарфиде. --А что это такое?---спросил Аарон. --Ах, я забыла. Вы не знаете старого языка. Дарфид означает встречу всех владык диеты. --Что-то мне вообще ничего не понятно. --Немного терпения, и вы все узнаете,---сказала Миранда.---Но сначала я познакомлю вас с дядей. Мика выглядел очень старым и немощным человеком. Очевидно, он полностью использовал свои жизненные циклы, и теперь у него в запасе осталось лишь несколько лет. Когда-то давно Аарон встречал на Сесте такого же старого землема. И он помнил, с каким благоговением относились люди к этому старику. Встреча с Мирандой и ее дядей казалась абсолютно невозможной. Тем не менее, Аарон принял ее как должное. Собрав остатки былой рассудительности, он еще раз попытался оценить ситуацию. Допустим, ему действительно удалось проникнуть в Чужеземный Город, хотя, по правде говоря, он в этом сильно сомневался. Но, допустим, он все же добрался до конечной цели своего пути. Тогда где же здесь руины древнего города? Где те люди, которые их изучали? Аарон хотел спросить об этом Миранду и Мику, но их не оказалось рядом. Они всегда куда-то исчезали, когда у него появлялись конкретные вопросы. Миранда часто уходила в поля, которые простирались за городскими стенами---скорее всего, на огород, потому что она всегда возвращалась оттуда с корзинкой овощей. Но вот куда уходил Мика? Аарон подозревал, что старик просиживал дни в каком-нибудь городском баре, где он пил пиво в компании закадычных друзей. Однако почему он тогда не приводил этих друзей в дом и не знакомил их с Аароном? А как сладки были ночи, проведенные с Мирандой! Прекрасные ночи! Иногда Мика тоже оставался в доме, но к вечеру он всегда уходил в беседку---на свой любимый потрепанный диван. Погода стояла теплая, и сон на свежем воздухе шел старику только на пользу. Тем не менее, такое положение дел смущало Аарона, и он всегда немного терялся, оставаясь наедине с Мирандой. Она часто пела ему старинные и печальные песни, а иногда читала стихи на языке, которого он не знал. Время от времени они ходили в лес и собирали грибы и орехи. В лесу жили белки, и на каждой опушке росли большие ярко-желтые тыквы. Он находил это странным, хотя и не знал почему. Когда же Аарон пытался задуматься над этим, у него начинала болеть голова, и он догадывался, что сходит с ума. Но такие мысли были очень неприятными, и поэтому Аарон переключался на что-нибудь другое. Как и каждый, кто сходит с ума, он понимал, что об этом лучше ничего не знать. --Миранда,---спросил он однажды,---когда мне можно будет увидеть своего сына? Она с удивлением посмотрела на него. --О ком ты говоришь? --О своем сыне Лоренсе. Он живет в Чужеземном Городе. Мне хотелось бы с ним встретиться. --Ты, наверное, что-то путаешь, Аарон. Ты еще слишком молод, чтобы иметь сына. Они взглянули друг другу в глаза, и Аарон понял, что если он сейчас согласится с ней, ее слова станут правдой. Такого соблазна он еще не переживал никогда. Подумать только! Ему могли вернуть все прожитые циклы! Но за это требовалась плата, которую он не мог себе позволить. --У меня есть сын, Миранда. И он намного старше тебя. Она метнула на него колючий взгляд. --Я не ожидала, что ты так много знаешь! --Когда же мне с ним можно будет увидеться? --Аарон, я предупреждаю тебя. Ты можешь все разрушишь. --Не вижу, каким образом. Я просто спрашиваю о своем сыне. --То, что здесь происходит, не имеет к реальности никакого отношения,---сказала Миранда.---Неужели наша любовь так мало для тебя значит, что ты отбросил ее ради каких-то глупых вопросов? Где дядя Мика? Он объяснит тебе это лучше, чем я. --Да, где дядя Мика?---спросил ее Аарон. --О, я здесь! Я здесь,---отозвался старик, внезапно появляясь в углу комнаты и торопливо застегивая ширинку.---Нет, мне, горемыке, покоя. В кои веки собрался по нужде, так и там достали. --Что вы со мною делаете?---спросил его Аарон.---Кто вы, люди? --Он видит нас насквозь,---шепнул Мика Миранде. И тогда, взглянув на них более пристально, Аарон увидел удивительную вещь. Возможно, виной тому был танцующий свет свечей, который ласкал их фигуры, как пылкий любовник. А возможно, это происходило из-за того, что они выглядели потрясающе красивыми и совершенными---причем, до какой-то нечеловеческой степени. Отсутствие изъянов лишало их реальности, и, наверное, поэтому, они мерцали и дрожали в свете свечей как зыбкий мираж. Мираж Миранды в длинной крестьянской юбке и мираж старика в голубом кителе пилота. В камине коттеджа пылал огонь, и его отблески танцевали по их фигурам как по двум изваяниям из слюды. Стоило ему заметить их странный облик, как его ошеломила мысль о нереальности всего происходящего. Он вновь подумал о своей болезни, и ему захотелось уйти. Ему захотелось покинуть этот коттедж, который выглядел более домашним, чем сам дом, стоявший за ним. Однако самое ужасное заключалось в том, что он не испугался. Его даже не удивило, что Миранда и Мика имели в себе какие-то потусторонние качества. Эта вялая отрешенность встревожило его больше, чем феерическая полупрозрачность Миранды. И тут было несколько возможных объяснений: он сходил с ума; переживал визуальные галлюцинации; или, что хуже всего, находился в полном рассудке. Последнее предполагало, что его хозяева действительно являлись теми, за кого себя выдавали. Внезапно у него перехватило дыхание. Неужели он встретил существ, которые построили этот город? Неужели таким образом они вводили его в свое пространство, чтобы предстать перед ним и наладить контакт? Аарон начал искать пути отхода. Он пока не нуждался в них, но опыт подсказывал ему, что такое время скоро придет. От коттеджа исходило что-то ужасное, и он все чаще находил в лицах Миранды и Мики какие-то тревожные и до сих пор незамеченные черты. Аарон мог следить за ними часами, посматривая искоса или разглядывая в упор. Иногда он замечал, как контуры их фигур начинали расплываться и дрожать, хотя это могло ему только казаться. А потом Аарон повел свою игру, избрав простую, но проверенную тактику. Прежде всего, он включил в распорядок дня утренние прогулки. С каждым днем они становились все длиннее и продолжительнее, и Аарон совершал их в любую погоду. Он знал, что его план продиктован безумием. Он понимал, что увяз в фантазиях ума. Но он не собирался сдаваться отчаянию и по-прежнему лелеял надежду уйти. Аарон продолжал растягивать свои прогулки, и никто не делал по этому поводу никаких замечаний. И вот однажды утром, когда тропа привела его к небольшому мосту через ручей, он перешел на другой берег и, оглянувшись, заметил, что ландшафт позади него немного изменился. Аарон понял, что пора уходить, и он смело зашагал навстречу неизвестному. Впереди раскинулось огромное поле. Аарон не знал, где именно находился Чужеземный Город, но ему казалось, что он выбрал верное направление. Через некоторое время равнина уступила место лесистым холмам. Тонкие стволы молодых деревьев тянулись до самого горизонта. Над головой раздавалось карканье ворон, которые следили за ним с ветвей как стражи злого колдовского царства. А день, казалось, тянулся вечно, и низкое солнце белело на блеклом небе. Черные ветви мешали смотреть вперед и путали его мысли. Аарон устал. Но он знал, что останавливаться нельзя---во всяком случае, не здесь и не сейчас. Его ноги утопали в вязкой грязи, из которой росли деревья, и время от времени под подошвами чувствовалось что-то комковатое и отвратительное. Не желая даже догадываться о том, что это такое, Аарон торопливо шагал дальше. Он ощущал вокруг себя присутствие древнего зла, и даже солнце боялось спускаться к земле в таком зловещем месте. Он понятия не имел о своем местоположении, но это его почти не волновало. Каждый путь имел свой конец, и Аарон хотел до него дойти---особенно, если он ошибался в выборе направления. А чтобы куда-то дойти, надо шагать, пока все не кончится---вернее, пока не придешь куда шел. Увидев город чужаков, Аарон не поверил своим глазам. В своем уме он представлял его чем-то похожим на раскопки других знаменитых мест---например, таких как Ур в Челди, Вавилон, Кноссос, Фивы или Карнак. В принципе, Аарон ожидал увидеть те же самые развалины, пусть даже более древние и экзотичные. Но руины на Майриксе отличались от всего, что он видел раньше. И это не казалось ему странным. Странным было то, что Чужеземный Город выглядел удивительно знакомым и родным. Он привык к нему только после того, как построил себе хижину---небольшой и ветхий шалаш на краю болота. Посматривая из-под руки через топь, Аарон рассматривал шпили и башни Города. Иногда он даже видел людей, которые ходили по широким улицам. Но все это происходило на другом берегу трясины, и пути туда, по всей вероятности, не было. Болото пугало его своим вероломством; длинный шест, опущенный в него, бесследно засасывало в тину за несколько секунд. И сам того не желая, Аарон представлял себе жертв этой жуткой трясины. Перед его взором возникали скелеты с цепкими пальцами, и раздутые трупы, из глазниц которых сочилась зеленая слизь, манили его к себе, растягивая в усмешке синевато-багровые губы. Он отгонял эти видения прочь, но старался держаться от топи подальше. Время от времени Аарон собирался с силами и отправлялся в путь, обходя болото то слева, то справа. Примерно к полудню он неизменно поворачивал назад, считая себя не готовым для встречи с Городом. Все эти преграды на его пути встречались неспроста. Он должен был ждать, когда в нем что-то прояснится. И каждый раз, возвращаясь назад, ему было стыдно за свое нетерпение. Аарон чувствовал, что в нем происходили какие-то изменения, но он даже не надеялся их понять---во всяком случае, до тех пор, пока процесс трансформации не закончится. Вокруг его помрачения ума появилась зыбкая стена неуверенности. И было забавно пожить какое-то время в преддверии ада. Преддверие ада оказалось хорошим местом. А потом проблема болота поглотила все остатки его разума. Чужеземный Город манил своей близостью, но Аарон не знал, как перебраться через топь. Он просто ничего не мог придумать. Все его мысли сплелись вокруг этого вопроса, и он настолько ушел в себя, что случись поблизости важное событие, оно бы так и осталось незамеченным. Аарон даже не мог сказать, когда он впервые услышал шум. Он был слишком занят своими размышлениями, чтобы заботиться о каких-то звуках, которые наполняли его хижину. При таких обстоятельствах проще было назвать эти звуки "странными", а затем забыть о них и вернуться к мыслям о болоте. Но некоторые звуки по-прежнему притягивали его внимание. Например, сухой скрежет на стенах и стремительный топот каких-то маленьких кожистых существ, которые ползали по потолку. А потом он вдруг обнаружил, что реагирует на звуки даже тогда, когда они замолкали. Что-то подталкивало его к действительно большой проблеме. Что-то заставляло его отслеживать странные звуки, хотя он не находил в этом никакого смысла. Но стоило ли волноваться о смысле звуков, если он хотел отсюда уйти? Конечно, нет. И он снова думал о том, как перебраться через болото. Время скользило над маленькой хижиной, и воды болота отражали в себе небесную высь. Иногда вечерами сквозь облака проглядывал закат, и тогда небо становилось невротически оранжевым или сомнительно пурпурным. Свет здесь не подходил под обычные человеческие мерки. Он имел какой-то эмоциональный оттенок и даже казался немного вычурным. Но Аарон привык к нему и с годами мог бы стать настоящим ценителем этой цветовой палитры. --Мистер Аарон? Вы проснулись? Он сел. Кто-то звал его шепотом из темноты, выманивая в ночь из маленькой хижины на окраине Чужеземного Города. --Кто здесь?---спросил он. --Вы меня не знаете, но я ваш друг,---ответил голос. Такой низкий бас мог принадлежать только очень рослому и мощному мужчине. Или, возможно, какому-то неизвестному разумному существу. Но Аарон не мог понять, зачем его разбудили. --Что вам от меня надо? --Мы хотим вам кое-что показать. --Что именно? --Если вы пойдете со мной, то сами все увидите. --Я никуда не пойду, пока вы не объясните причину своего визита,---сурово произнес Аарон. --Вы прилетели сюда, чтобы исследовать самийцев,---сказал голос.---Верно? --Да. Но я не понимаю... --Я могу показать такие вещи, которые без всяких слов расскажут вам о тайне самийцев. Не упускайте эту возможность. Идите за мной. Предложение казалось заманчивым. Голос открывал новые пути, и Аарон не видел причин отказываться от них. Хотя его смущала та настоятельность, которую он заметил в тоне незнакомца. С другой стороны, ему до тошноты надоело болото. И он уже не мог без содрогания смотреть на эту чахлую однообразную природу. Аарон встал и осторожно вышел в темноту. Казалось, что во вселенной выключили свет. В его ладонь прокралась маленькая лапа, напоминавшая руку ребенка. Почувствовав слишком уж много пальцев, Аарон воспринял это без всяких предубеждений, хотя, по правде говоря, многопалость спутника произвела на него неприятное впечатление. Он поддался мягкому рывку и подошел к стене хижины, которая вдруг растворилась и превратилась в длинный коридор---такой же темный, как ночь у болота. Они зашагали по гулкому тоннелю, и через некоторое время Аарон увидел точку света. По мере того, как они приближались к ней, она увеличивалась в размерах и все больше напоминала дверной проем. Этот ослепительно яркий прямоугольн