Роберт Шекли. Три смерти Бена Бакстера
--------------------
Роберт Шекли. Три смерти Бена Бакстера
пер. Р.Гальперина
Robert Sheckley. The Deaths of Ben Baxter (1957)
__________________________________________
Файл из коллекции Колесникова и Криворучко
--------------------
пер. Р.Гальперина
Судьба целого мира зависела
от того, будет или не будет он
жить, а он, невзирая ни на что,
решил уйти из жизни!
Эдвин Джеймс, Главный программист Земли, сидел на трехногом табурете
перед Вычислителем возможностей. Это был тщедушный человечек с причудливо
некрасивым лицом. Большая контрольная доска, витавшая над его головой на
высоте нескольких сот футов, и вовсе пригнетала его к земле.
Мерное гудение машины и неторопливый танец огоньков на панели
навевали чувство уверенности и спокойствия, и хоть Джеймс знал, как оно
обманчиво, он невольно поддался его баюкающему действию. Но едва он
забылся, как огоньки на панели образовали новый узор.
Джеймс рывком выпрямился и растер лицо. Из прорези в панели выползала
бумажная лента. Главный программист оборвал ее и впился в нее глазами.
Потом хмуро покачал головой и заспешил вон из комнаты.
Пятнадцать минут спустя он входил в конференц-зал Всемирного
планирующего совета. Там его уже ждали, рассевшись вокруг длинного стола,
пять представителей федеративных округов Земли, приглашенные на экстренное
заседание.
В этом году появился у них новый коллега - Роджер Витти от обеих
Америк. Высокий угловатый мужчина с пышной каштановой шевелюрой, уже
слегка редеющей на макушке, видно, еще чувствовал себя здесь скованно. Он
с серьезным и сосредоточенным видом уткнулся в "Руководство по процедуре"
и быстрыми короткими движениями нет-нет да и прикладывался к своей
кислородной подушке.
Остальные члены совета были старые знакомые Джеймса. Лан Ил от
Пан-Азии, маленький, морщинистый и какой-то неистребимо живучий, с азартом
говорил что-то рослому белокурому доктору Свегу от Европы. Прелестная,
холеная мисс Чандрагор, как всегда, сражалась в шахматы с Аауи от Океании.
Джеймс включил встроенный в стену кислородный прибор, и собравшиеся с
благодарностью отложили свои подушки.
- Простите, что заставил вас ждать, - сказал Джеймс, - я только
сейчас получил последний прогноз.
Он вытащил из кармана записную книжку.
- На прошлом заседании мы остановили свой выбор на Возможной линии
развития 3Б3СС, отправляющейся от 1832 года. Нас интересовала жизнь
Альберта Левинского. В Главной исторической линии Левинский умирает в 1935
году, попав в автомобильную катастрофу. Но поскольку мы переключились на
Возможную линию 3Б3СС, Левинский избежал катастрофы, дожил до шестидесяти
двух лет и успешно завершил свою миссию. Следствием этого в наше время
явится заселение Антарктики.
- А как насчет побочных следствий? - спросила Джанна Чандрагор.
- Они изложены в записке, которую я раздам вам позднее. Короче
говоря, 3Б3СС близко соприкасается с Исторической магистралью (условное,
рабочее название). Все значительные события в ней сохранены. Но есть,
конечно, и факты, не предусмотренные прогнозом. Такие, как открытие
нефтяного месторождения в Патагонии, эпидемия гриппа в Канзасе и
загрязнение атмосферы над Мехико.
- Все ли пострадавшие удовлетворены? - поинтересовался Лан Ил.
- Да. Уже приступили к колонизации Антарктики.
Главный программист развернул ленту, которую извлек из Вычислителя
возможностей.
- Но сейчас перед нами трудная задача. Согласно предсказанию,
Историческая магистраль сулит нам большие осложнения, и у нас нет
подходящих Возможных линий, на которые мы могли бы переключиться.
Члены совета начали перешептываться.
- Разрешите обрисовать вам положение, - сказал Джеймс.
Он подошел к стене и спустил вниз длинную карту.
- Критический момент приходится на 12 апреля 1959 года, и вопрос
упирается в человека по имени Бен Бакстер. Итак, вот каковы
обстоятельства.
Всякое событие по самой своей природе может кончиться по-разному, и
любой его исход имеет свою преемственность в истории. В иных
пространственно-временных мирах Испания могла бы потерпеть поражение при
Лепанто, Нормандия - при Гастингсе, Англия - при Ватерлоо.
Предположим, что Испания потерпела поражение при Лепанто...
Испания была разбита наголову. И непобедимая турецкая
морская держава очистила Средиземное море от европейских
судов. Десять лет спустя турецкий флот захватил Неаполь и
этим проложил путь мавританскому вторжению в Австрию...
Разумеется, все в другом времени и пространстве.
Подобные умозрительные построения стали реальной возможностью после
открытия временный селекции и соответственных перемещений в истории. Уже в
2103 году Освальд Мейнер и его группа теоретически доказали возможность
переключения Исторической магистрали на другие Возможные исторические
линии. Конечно, в известных пределах.
Например, мы не можем переключиться на далекое прошлое и сделать так,
чтобы, скажем, Вильгельм Норманнский проиграл битву при Гастингсе.
Историческое развитие после этого события пошло бы по совершенно иному
пути, для нас неприемлемому. Переключение возможно только на смежные
линии.
Эта теоретическая возможность стала практической необходимостью в
2213 году, когда вычислитель Сайкса-Рэйберна предсказал полную
стерилизацию земной атмосферы в результате накопления радиоактивных
побочных продуктов. Процесс этот был неизбежен и необратим. Его можно было
остановить только в прошлом, когда началось загрязнение атмосферы.
Первое переключение было произведено с помощью новоизобретенного
селектора Адамса-Хольта-Мартинса. Всемирный планирующий совет избрал
линию, предусматривающую раннюю смерть Василия Ушенко (а также полный
отказ от его ошибочных теорий о вредности радиации). Таким образом удалось
в большой мере избежать последующего загрязнения атмосферы - правда, ценой
жизни семидесяти трех потомков Ушенко, для которых не удалось подыскать
переключенных родителей в смежном историческом ряду. После этого путь
назад был уже невозможен. Переключение стало такой же необходимостью, как
профилактика в медицине.
Но и у переключения были свои границы. Должно было наступить время,
когда ни одна доступная линия уже не удовлетворяла требованиям, когда
всякое будущее становилось неблагоприятным.
И когда это случилось, планирующий совет перешел к более решительным
действиям.
- Так вот что нас ожидает, - продолжал Эдвин Джеймс. - И этот исход
неизбежен, если мы ничего не предпримем.
- Вы хотите сказать, мистер программист, - отозвался Лан Ил, - что
Земля плохо кончит?
- К сожалению, это так.
Программист налил себе воды и перевернул страницу в записной книжке.
- Итак, исходный объект - некто Бен Бакстер, умерший 12 апреля 1959
года. Ему следовало бы прожить по крайней мере еще десяток лет, чтобы
оказать необходимое воздействие на события в мире. За это время Бен
Бакстер купит у правительства Йеллоустонский парк. Он сохранит его как
парк, с той разницей, что заведет там правильное лесное хозяйство.
Коммерчески это предприятие блестяще себя оправдает. Бакстер приобретет и
другие обширные земельные владения в Северной и Южной Америке. Наследники
Бакстера на ближайшие двести лет станут королями древесины, им будут
принадлежать огромные лесные массивы по всему земному шару. Их стараниями
- вплоть до нашего времени - сохранятся на земле большие лесные районы.
Если же Бакстер умрет...
И Джеймс безнадежно махнул рукой.
- Со смертью Бакстера леса будут истреблены задолго до того, как
правительства осознают, что отсюда воспоследует. А потом наступит Великая
засуха ...03 года, которой не смогут противостоять еще сохранившиеся в
мире скудные лесные зоны. И, наконец, придет наше время, когда в связи с
истреблением деревьев естественный цикл углерод углекислый газ кислород
нарушен, когда все окислительные процессы прекратились и нам остаются
только кислородные подушки как единственное средство сохранения жизни.
- Мы опять сажаем леса, - вставил Аауи.
- Да, но, пока они вырастут, пройдут сотни лет, даже если применять
стимуляторы. А тем временем равновесие может быть еще больше нарушено. Вот
что значит для нас Бен Бакстер. В его руках воздух, которым мы дышим.
- Что ж, - заметил доктор Свег, - магистраль, в которой Бакстер
умирает, явно не годится. Но ведь возможны и другие линии развития.
- Их много, ответил Джеймс. - Но, как всегда, большинство отпадает.
Вместе с Главной у нас остаются на выбор три. К сожалению, каждая из них
предусматривает смерть Бена Бакстера 12 апреля 1959 года.
Программист вытер взмокший лоб.
- Говоря точнее, Бен Бакстер умирает 12 апреля 1959 года, во второй
половине дня, в результате делового свидания с человеком по имени Нед
Бринн.
Роджер Битти, новый член совета, нервно откашлялся.
- И это событие встречается во всех трех вариантах?
- Вот именно! И в каждом Бакстер умирает по вине Бринна.
Доктор Свег тяжело поднялся с места.
- До сих пор совет не вмешивался в существующие линии развития. Но
данный случай требует вмешательства!
Члены совета одобрительно закивали.
- Давайте же рассмотрим вопрос по существу, - предложил Аауи. -
Нельзя ли, поскольку этого требуют интересы Земли, совсем выключить Неда
Бринна?
- Невозможно, - отвечал программист. - Бринн и сам играет важную роль
в будущем. Он добился на бирже преимущественного права на приобретение
чуть ли не ста квадратных миль леса. Но для этого ему и требуется
финансовая поддержка Бакстера. Вот если бы можно было помешать этой
встрече Бринна с Бакстером...
- Каким же образом? - спросил Битти.
- А уж как вам будет угодно. Угрозы, убеждение, подкуп, похищение -
любое средство, исключая убийство. В нашем распоряжении три мира. Сумей мы
задержать Бринна хотя бы в одном из них, это решило бы задачу.
- Какой же метод предпочтительнее? - спросил Аауи.
- Давайте испробуем разные, в каждом мире другой, - предложила мисс
Чандрагор. - Это даст нам больше шансов. Но кто же займется этим - мы
сами?
- Что ж, нам и книги в руки, - ответил Эдвин Джеймс. - Мы знаем, что
поставлено на карту. Тут требуется искусство маневрирования, доступное
только политику. Каждая бригада будет действовать самостоятельно. Да и
можно ли контролировать друг друга, находясь в разных временных рядах?
- В таком случае, - подытожил доктор Свег, - пусть каждая бригада
исходит из того, что другие потерпели поражение.
- Да так оно, пожалуй, и будет, - невесело улыбнулся Джеймс. -
Давайте же делиться на бригады и договариваться о методах работы.
Утром 12 апреля 1959 года Нед Бринн проснулся, умылся и оделся. Ровно
в час тридцать пополудни ему предстояло встретиться с Беном Бакстером,
главой компании "Бакстер". Вся будущность Бринна зависела от этого
свидания. Если бы заручиться поддержкой гигантских бакстеровских
предприятий, да еще и на сходных условиях...
Бринн был статный, красивый тридцатишестилетний брюнет. В его
обдуманно приветливом взгляде сквозила почти фанатическая гордость, а
крепко стиснутые, губы выдавали непроходимое упрямство. В движениях
проглядывала уверенность человека, постоянно наблюдающего за собой и
умеющего видеть себя со стороны.
Бринн уже собрался к выходу. Он зажал под мышкой трость и сунул в
карман "Американских пэров" Сомерсета.
Никогда не выходил он из дому без этого надежного провожатого.
Напоследок он приколол к отвороту пиджака золотой значок в виде
восходящего солнца - эмблему его звания. Бринн был уже камергер второго
разряда и немало этим гордился. Многие считали, что он еще молод для
такого высокого поста. Однако все соглашались в том, что Бринн не по
возрасту ревниво относится к правам и обязанностям, присущим его
положению.
Он запер квартиру и направился к лифту. Здесь уже стояла кучка
жильцов, в большинстве - простые обыватели, но среди прочих также и два
шталмейстера. Когда лифт подошел, все расступились перед Бринном.
- Славный денек, камергер, - приветствовал его бой, нажимая на кнопку
лифта.
Бринн склонил голову ровно на дюйм, как и подобает в разговоре с
простолюдином. Он неотступно думал о Бакстере. И все же краешком глаза
приметил в клетке лифта высокого, ладно скроенного мужчину с золотистой
кожей и характерным лицом полинезийца, что подтверждали и наискось
поставленные глаза. Бринн еще подивился, что могло привести чужестранца в
их прозаический многоквартирный дом. Он знал большинство жильцов по
ежедневным встречам, но, конечно, не узнавал ввиду их скромного положения.
Когда лифт спустился в вестибюль. Бринн уже и думать забыл о
полинезийце. У него выдался хлопотливый день. Он предвидел трудности в
разговоре с Бакстером и хотел заранее все взвесить. Выйдя на улицу, в
пасмурное, серенькое апрельское утро, он решил позавтракать в кафе "Принц
Чарльз".
Часы показывали двадцать пять минут одиннадцатого.
- Ну-с, что скажете? - спросил Аауи.
- Похоже, с ним каши не сваришь! - сказал Роджер Битти.
Он дышал всей грудью, наслаждаясь свежим, чистым воздухом. Какая
неслыханная роскошь - наглотаться кислорода! В их время даже у самых
богатых закрывали на ночь кран кислородного баллона.
Оба следовали за Бринном на расстоянии полуквартала. Его высокая,
энергично вышагивающая фигура была хорошо заметна даже в утренней
нью-йоркской толчее.
- Заметили, как он уставился на вас в лифте? - спросил Битти.
- Заметил, - ухмыльнулся Аауи. - Думаете, чует сердце?
- Насчет его чуткости не поручусь. Жаль, что времени у нас в обрез.
Аауи пожал плечами.
- Это был наиболее удобный вариант. Другой приходился на одиннадцать
лет раньше. И мы все равно дожидались бы этого дня, чтобы перейти к прямым
действиям.
- По крайней мере узнали бы, что он за птица. Такого, пожалуй, не
запугаешь.
- Похоже, что так. Но ведь мы сами избрали этот метод.
Они по-прежнему шли за Бринном, наблюдая, как толпа расступается
перед ним, а он идет вперед, не глядя ни вправо, ни влево. И тут-то и
началось.
Углубившись в себя, Бринн налетел на осанистого румяного толстяка;
пурпурный с серебром медальон крестоносца первого ранга украшал его грудь.
- Куда лезете, не разбирая дороги? - пролаял крестоносец.
Бринн уже видел, с кем имеет дело. Проглотив оскорбление, он сказал:
- Простите, сэр!
Но крестоносец не склонен был прощать.
- Взяли моду соваться под ноги старшим!
- Я нечаянно, - сказал Бринн, побагровев от сдерживаемой злобы.
Вокруг них собралось простонародье. Окружив плотным кольцом обоих
разодетых джентльменов, зрители подталкивали друг друга и посмеивались с
довольным видом.
- Советую другой раз смотреть по сторонам! - надсаживался толстяк
крестоносец. - Шатается по улицам как помешанный. Вашу братию надо еще не
так учить вежливости.
- Сэр! - ответствовал Бринн, храня судорожное спокойствие. - Если вам
угодно меня проучить, я с удовольствием встречусь с вами в любом месте, с
любым оружием в руках, какое вы соблаговолите выбрать...
- Мне? Встретиться с вами? - Казалось, крестоносец ушам своим не
верит.
Мой ранг дозволяет это, сэр!
- Ваш ранг? Да вы на пять разрядов ниже меня, дубина! Молчать, а не
то я прикажу своим слугам - они тоже не вам чета, - пусть поучат вас
вежливости. А теперь прочь с дороги!
И крестоносец, оттолкну Бринна, горделиво прошествовал дальше.
- Трус! - бросил ему вслед Бринн; лицо у него пошло красными пятнами.
Но он сказал это тихо, как отметил кто-то в толпе. Зажав в руке трость,
Бринн повернулся к смельчаку, но толпа уже расходилась, посмеиваясь.
- Разве здесь еще разрешены поединки? - удивился Битти.
- А как же! - кивнул Аауи, - Они ссылаются на прецедент 1804 года,
когда Аарон Бэрр убил на дуэли Александра Гамильтона.
- Пора приниматься за дело! - напомнил Битти. - Вот только обидно,
что мы плохо снаряжены.
- Мы взяли с собой все, что могли захватить. Придется этим
ограничиться.
В кафе "Принц Чарльз" Бринн сел за один из дальних столиков. У него
дрожали руки; усилием воли он унял дрожь. Будь он проклят, этот
крестоносец первого ранга! Чванный задира и хвастун! От дуэли он, конечно,
уклонился. Спрятался за преимущества своего звания.
В душе у Бринна нарастал гнев, зловещий, черный. Убить бы этого
человека - и плевать на все последствия! Плевать на весь свет! Он никому
не позволит над собой издеваться... Спокойнее, говорил он себе. После
драки кулаками не машут. Надо думать о Бене Бакстере и о предстоящем
важнейшем свидании. Справившись с часами, он увидел, что скоро
одиннадцать. Через два с половиной часа он должен быть в конторе у
Бакстера и...
- Чего изволите, сэр? - спросил официант.
- Горячий шоколад, тосты и яйца пашот.
- Не угодно ли картофеля фри?
- Если бы мне нужен был ваш картофель, я бы так и сказал! -
напустился на него Бринн.
Официант побледнел, сглотнул и, прошептав: "Да, сэр, простите, сэр!",
поспешил убраться.
Этого еще не хватало, подумал Бринн. Я уже и на прислугу кричу. Надо
взять себя в руки.
- Нед Бринн!
Бринн вздрогнул и огляделся. Он ясно слышал, как кто-то шепотом
произнес его имя. Но рядом на расстоянии двадцати футов никого не было
видно.
- Бринн!
- Это еще что? - Недовольно буркнул Бринн. - Кто со мной говорит?
- Ты нервничаешь, Бринн, ты не владеешь собой. Тебе необходим отдых и
перемена обстановки.
Бринн побледнел под загаром и внимательно огляделся. В кафе почти
никого не было. Только три пожилые дамы сидели ближе к выходу да двое
мужчин за ними были, видно, заняты серьезным разговором.
- Ступай домой, Бринн, и отдохни как следует. Выключись, пока есть
возможность.
- У меня важное деловое свидание, - отвечал Бринн дрожащим голосом.
- Дела важнее душевного здоровья? - иронически спросил голос.
- Кто со мной говорит?
- С чего ты взял, что кто-то с тобой говорит?
- Неужто я говорю сам с собой?
- А это тебе видней!
- Ваш заказ, сэр! - подлетел к нему официант.
- Что? - заорал на него Бринн.
Официант испуганно отпрянул. Часть шоколада пролилась на блюдце.
- Сэр? - спросил он срывающимся голосом.
- Что вы тут шмыгаете, болван!
Официант вытаращил глаза на Бринна, поставил поднос и убежал. Бринн
подозрительно поглядел ему вслед.
- Ты не в таком состоянии, чтобы с кем-то встречаться, - настаивал
голос. - Ступай домой, прими что-нибудь, постарайся уснуть и прийти в
себя.
- Но что случилось, почему?
- Твой рассудок в опасности! Голос, который ты слышишь, - последняя
судорожная попытка твоего разума сохранить равновесие. Это серьезное
остережение. Бринн. Прислушайся к нему!
- Неправда! - воскликнул Бринн. - Я здоров! Я совершенно...
- Прошу прощения, - раздулся голос у самого его плеча. Бринн
вскинулся, готовый дать отпор этой новой попытке нарушить его уединение.
Над ним навис синий полицейский мундир. На плечах белели эполеты
лейтенанта-нобиля.
Бринн проглотил подступивший к горлу комок.
- Что-нибудь случилось, лейтенант?
- Сэр, официант и хозяин кафе уверяют, что вы говорите сами с собой и
угрожаете насилием.
- Чушь какая! - огрызнулся Бринн.
- Это верно! Верно! Ты сходишь с ума! - взвизгнул у него в голове
голос.
Бринн уставился на грузную фигуру полицейского: он, конечно, тоже
слышал голос. Но лейтенант-нобиль, должно быть, ничего не слышал. Он все
так же строго взирал на Бринна.
- Враки! - сказал Бринн, уверенно отвергая показания какого-то лакея.
- Но я сам слышал! - возразил лейтенант-нобиль.
- Видите ли, сэр, в чем дело, - начал Бринн, осторожно подыскивая
слова. - Я действительно...
- Пошли его к черту, Бринн! - завопил голос. - Какое право он имеет
тебя допрашивать! Двинь ему в зубы! Дай как следует! Убей его! Сотри в
порошок!
А Бринн продолжал, перекрывая этот галдеж в голове:
- Я действительно говорил сам с собой, лейтенант. У меня, видите ли,
привычка думать вслух. Я таким образом лучше привожу свои мысли в порядок.
Лейтенант-нобиль слегка кивнул.
- Но вы угрожали насилием, сэр, без всякого повода!
- Без повода? А разве холодные яйца не повод, сэр? А подмоченные
тосты и пролитый шоколад не повод, сэр?
- Яйца были горячие, - отозвался с безопасного расстояния официант.
- А я говорю - холодные, и дело с концом! Не заставите же вы меня
спорить с лакеем!
- Вы абсолютно правы! - подтвердил лейтенант-нобиль, кивая на сей раз
в полную силу. - Но я бы попросил вас, сэр, немного унять свой гнев, хоть
вы и абсолютно правы. Чего можно ждать от простонародья?
- Еще бы! - согласился Бринн. - Кстати, сэр, я вижу пурпурную
оторочку на ваших эполетах. Уж не в родстве ли вы с О'Доннелом из Лосиной
Сторожки?
- Как же! Мой третий кузен по материнской линии. - Теперь
лейтенант-нобиль увидел восходящее солнце на груди у Бринна. - Кстати, мой
сын стажируется в юридической корпорации "Чемберлен-Холлс". Высокий малый,
его зовут Кэллехен.
- Я запомню это имя, - обещал Бринн.
- Яйца были горячие! - не унимался официант.
- С джентльменом лучше не спорить! - оборвал его офицер. - Это может
вам дорого обойтись. Всего наилучшего, сэр! - Лейтенант-нобиль козырнул
Бринну и удалился.
Уплатив по счету, Бринн последовал за ним. Он, правда, оставил
официанту щедрые чаевые, но про себя решил, что ноги его больше не будет в
кафе "Принц Чарльз".
- Вот пройдоха! - с досадой воскликнул Аауи, пряча в карман свой
крохотный микрофон. - А я было думал, что мы его прищучили.
- И прищучили б, когда бы он хоть немного сомневался в своем разуме.
Что ж, перейдем к более решительным действиям. Снаряжение при вас?
Аауи вытащил из кармана две пары медных наручников и одну из них
передал Битти.
- Смотрите не потеряйте, - предупредил он. - Мы обещали вернуть их в
Музей археологии.
- Совершенно верно. А что, пройдет сюда кулак? Да, да, вижу.
Они уплатили по счету и двинулись дальше.
Бринн решил побродить по набережной, чтобы восстановить душевное
равновесие. Зрелище огромных судов, стоящих в гавани, всегда действовало
на него умиротворяюще. Он размеренно шагал, стараясь осознать, что с ним
происходит.
Эти голоса, звучащие в голове...
Может быть, он и в самом деле утратил власть над собой? Один из его
дядей с материнской стороны провел последние годы в специальном санатории.
Пресенильный психоз... Уж не действуют ли и в нем какие-то скрытые
разрушительные силы?
Он остановился и стал глядеть на корабль-гигант. Надпись на носу
гласила: "Тезей".
Куда эта махина держит путь? Возможно, что в Италию. И Бринн
представил себе лазурное небо, щедрое солнце, вино и полный, блаженный
отдых. Нет, это не для него! Изматывающая работа, постоянное напряжение
всех душевных сил - такова доля, которую он сам избрал. Пусть это даже
грозит его рассудку - он так и будет тащить свой груз, коченея под
свинцово-серым нью-йоркским небом.
Но почему же, спрашивал он себя. Он человек обеспеченный. Дело его
само о себе позаботится. Что мешает ему сесть на пароход и, стряхнув все
заботы, провести год под южным солнцем?
Радостное возбуждение охватило его при мысли, что ничто этому не
мешает. Он сам себе хозяин, у него есть мужество и сила воли. Если у него
хватило духу создать такое предприятие, то хватит и на то, чтобы от него
отказаться, сбросить все с плеч и уехать не оглядываясь. К черту Бакстера,
говорил он себе.
Душевное здоровье - вот что всего важнее! Он сядет на пароход сейчас
же, сию минуту, а с дороги пошлет компаньонам телеграмму, где им все...
По пустынной улице приближались к нему двое прохожих. Одного он узнал
по золотисто-смуглой коже и характерным чертам полинезийца.
- Мистер Бринн? - обратился к нему другой, мускулистый мужчина с
копной рыжеватых волос.
- Что вам угодно? - спросил Бринн.
Но тут полинезиец без предупреждения обхватил его обеими руками,
пригвоздив к месту, а рыжеволосый сбоку огрел кулаком, в котором
поблескивало что-то металлическое. Взвинченные нервы Бринна реагировали с
молниеносной быстротой. Недаром во время Второго мирового крестового
похода он служил в неистовых рыцарях. Еще и теперь, много лет спустя, у
него безошибочно действовали рефлексы.
Уклонившись от удара рыжеволосого, он сам двинул полинезийцу локтем в
живот. Тот охнул и на какую-то секунду ослабил захват. Бринн
воспользовался этим, чтобы вырваться.
Он наотмашь ударил полинезийца тыльной стороной руки и попал в
гортанный нерв. Полинезиец задохнулся и упал как подкошенный. В ту же
секунду рыжеволосый навалился на Бринна и стал молотить медным кастетом.
Бринн лягнул его, промахнулся - и заработал сильный удар в солнечное
сплетение. У Бринна перехватило дыхание, в глазах потемнело. И сразу же на
него обрушился новый удар, пославший его на землю почти в бессознательном
состоянии. Но тут противник допустил ошибку.
Рыжеволосый хотел с силой наподдать ему ногой, но плохо рассчитал
удар. Воспользовавшись этим, Бринн схватил его за ногу и рванул. Потеряв
равновесие, рыжеволосый рухнул на мостовую и треснулся затылком.
Бринн кое-как поднялся, переводя дыхание. Полинезиец лежал навзничь с
посиневшим лицом, делая руками и ногами слабые плавательные движения. Его
товарищ валялся замертво, с волос его капала кровь.
Следовало бы сообщить в полицию, мелькнуло в уме у Бринна. А вдруг он
прикончил рыжеволосого! Это даже в самом благоприятном случае -
непредумышленное убийство. Да еще лейтенант-нобиль доложит о его странном
поведении.
Бринн огляделся. Никто не видел их драки. Пусть его противники, если
сочтут нужным, заявят в полицию.
Все как будто становилось на место. Пару эту, конечно, подослали
конкуренты, они не прочь перебить у него сделку с Бакстером. Таинственные
голоса - тоже какой-то их фокус. Зато уж теперь им не остановить его. Все
еще задыхаясь на ходу, Бринн помчался в контору Бакстера. Он уже не думал
о поездке в Италию.
- Живы? - раздался откуда-то сверху знакомый голос.
Битти медленно приходил в сознание. На какое-то мгновение он
испугался за голову, но, слегка до нее дотронувшись, успокоился: покамест
цела.
- Чем это он меня стукнул?
- Похоже, что мостовой, - ответил Аауи. - К сожалению, я был
беспомощен. Со мной он расправился на заре событий.
Битти присел и схватился за голову; она невыносимо болела.
- Ну и вояка! Призовой боец!
- Мы его недооценили, - сказал Аауи. - У него чувствуется выучка. Ну
как, ноги вас еще носят?
- Пожалуй, что да, - отвечал Битти, поднимаясь с земли. - А ведь,
наверно, уже поздно?
- Да, без малого час. Свидание назначено на час тридцать. Авось
удастся расстроить его в конторе у Бакстера.
Не прошло и пяти минут, как они схватили такси и на полной скорости
примчались к внушительному зданию.
Хорошенькая молодая секретарша уставилась на них с открытым ртом.
Сидя в такси, они немного пообчистились, но все еще выглядели весьма
неавантажно. У Битти голова была кое-как перевязана платком; лицо
полинезийца приобрело зеленоватый оттенок.
- Что вам угодно? - спросила секретарша.
- Сегодня в час тридцать у мистера Бакстера деловое свидание с
мистером Бринном, - начал Аауи самым своим официальным тоном.
- Да-а-а...
Стенные часы показывали час семнадцать...
- Нам необходимо повидать мистера Бринна еще до этой встречи. Если не
возражаете, мы подождем его здесь.
- Сделайте одолжение! Но мистер Бринн уже в кабинете.
- Вот как? А ведь половины второго еще нет!
- Мистер Бринн приехал заблаговременно. И мистер Бакстер принял его
раньше.
- У меня срочный разговор, - настаивал Аауи.
- Приказано не мешать. - Вид у девушки был испуганный, и она уже
потянулась к кнопке на столе.
Собирается звать на помощь, догадался Аауи. Такой человек, как
Бакстер, разумеется, шагу не ступит без охраны. Встреча уже состоялась, не
лезть же напролом. Быть может, предпринятые ими шаги изменили ход событий.
Быть может, Бринн вошел в кабинет к Бакстеру уже другим человеком:
утренние приключения не могли пройти для него бесследно.
- Не беспокойтесь, - сказал он секретарше, - мы подождем его здесь.
Бен Бакстер был низенький, плотный здоровяк с бычьей шеей и плешивой
как колено головой. Мутные глаза без всякого выражения глядели из-за
золотого пенсне. На нем был обычный рабочий пиджак, украшенный на отвороте
рубином в венчике из жемчужин - эмблемой палаты лордов Уоллстрита.
Бринн добрых полчаса излагал свое предложение; он усеял бумагами
письменный стол Бакстера, он сыпал цифровыми данными, ссылался на
господствующие тенденции, намечал перспективы. И теперь, обливаясь потом,
ждал ответного слова Бакстера.
- Гм-м-м, - промычал Бакстер.
Бринн ждал. В висках стучало, голова была точно свинцом налита,
желудок свело спазмом. Вот что значит отвыкнуть от драки. И все же он
надеялся кое-как дотерпеть.
- Ваши условия граничат с нелепостью, - сказал Бакстер.
- Сэр?..
- Я сказал - с нелепостью! Вы что, туги на ухо, мистер Бринн?
- Отнюдь нет, - ответил мистер Бринн.
- Тем лучше. Ваши условия были бы уместны, если бы мы говорили на
равных. Но это не тот случай, мистер Бринн. И когда фирма, подобная вашей,
ставит такие условия "Предприятиям Бакстера", это звучит по меньшей мере
нелепо.
Бринн прищурился. Бакстера недаром считают чемпионом ближнего боя.
Это не личное оскорбление, внушал он себе. Обычный деловой маневр, он и
сам к нему прибегает. Вот как на это надо смотреть!
- Разрешите вам напомнить, - возразил Бринн, - о ключевом положении
упомянутой лесной территории. При достаточном финансировании мы могли бы
почти неограниченно ее расширить, не говоря уже...
- Мечты, надежды, посулы, - вздохнул Бакстер. - Может, идея чего-то и
стоит, но вы не сумели подать ее как следует.
Разговор чисто деловой, успокаивал себя Бринн. Он не прочь меня
субсидировать, по всему видно. Я и сам предполагал пойти на уступки. Все
идет нормально. Просто он торгуется, сбивает цену. Ничего личного...
Но Бринну очень уж досталось. Краснолицый крестоносец, таинственный
голос в кафе, мимолетная мечта о свободе, драка с двумя прохожими... Он
чувствовал, что сыт по горло...
- Я жду от вас, мистер Бринн, более разумного предложения. Такого,
которое бы соответствовало скромному, я бы даже сказал - подчиненному
положению вашей фирмы.
Зондирует почву, говорил себе Бринн. Но терпение его лопнуло. Бакстер
не выше его по рождению! Как он смеет с ним так обращаться!
- Сэр! - пролепетал он помертвевшими губами. - Это звучит
оскорбительно.
- Что? - отозвался Бакстер, и в его холодных глазах почудилась Бринну
усмешка. - Что звучит оскорбительно?
- Ваше заявление, сэр, да и вообще ваш тон. Предлагаю вам извиниться!
Бринн вскочил и ждал, застыв в деревянной позе. Голова нечеловечески
трещала, спазм в желудке не отпускал.
- Не понимаю, почему я должен просить извинения, - возразил Бакстер.
- Не вижу смысла связываться с человеком, который не способен отделить
личное от делового.
Он прав, думал Бринн. Это мне надо просить извинения.
Но он уже не мог остановиться и очертя голову продолжал:
- Я вас предупредил, сэр! Просите извинения!
- Так нам не столковаться, - сказал Бакстер. - А ведь, по чести
говоря, мистер Бринн, я рассчитывал войти с вами в дело. Хотите, я
постараюсь говорить разумно - постарайтесь и вы отвечать разумно. Не
требуйте от меня извинений, и продолжим наш разговор.
- Не могу! - сказал Бринн, всей душой жалея, что не может. - Просите
извинения, сэр!
Небольшой, но крепко сбитый Бакстер поднялся и вышел из-за стола.
Лицо его потемнело от гнева.
- Пошел вон, наглый щенок! Убирайся подобру-поздорову, пока тебя не
вывели, ты, взбесившийся осел! Вон отсюда!
Бринн готов был просить прощения, но вспомнил: красный крестоносец,
официант и те два разбойника... Что-то в нем захлопнулось. Он выбросил
вперед руку и нанес удар, подкрепив его всей тяжестью своего тела.
Удар пришелся по шее и притиснул Бакстера к столу. Глаза у него
потускнели, и он медленно сполз вниз.
- Прошу прощения! - крикнул Бринн. - Мне страшно жаль! Прошу
прощения!
Он упал на колени рядом с Бакстером.
- Ну как, пришли в себя, сэр? Мне страшно жаль! Прошу прощения...
Какой-то частью сознания, не утратившей способности рассуждать, он
говорил себе, что впал в неразрешимое противоречие. Потребность в действии
была в нем так же сильна, как потребность просить прощения. Вот он и
разрешил дилемму, попытавшись сделать и то и другое, как бывает в сумятице
душевного разлада: ударил, а затем попросил прощения.
- Мистер Бакстер! - окликнул он в испуге.
Лицо Бакстера налилось синевой, из уголка рта сочилась кровь. И тут
Бринн заметил, что голова лежит под необычным углом к туловищу.
- О-о-ох... - только и выдохнул Бринн.
Прослужив три года в неистовых рыцарях, он не впервой видел сломанную
шею.
Утром 12 апреля 1959 года Нед Бринн проснулся, умылся и оделся. Ровно
в час тридцать пополудни ему предстояло встретиться с Беном Бакстером,
главой компании "Бакстер". Вся будущность Бринна зависела от этого
свидания. Если бы заручиться поддержкой гигантских бакстеровских
предприятий, да еще и на сходных условиях...
Бринн был статный, красивый тридцатишестилетний брюнет. В его
обдуманно приветливом взгляде чувствовалась сердечная доброта, а
выразительный рот говорил о несокрушимом благочестии. Он двигался легко и
свободно, как человек чистой души, не привыкший размышлять над своими
поступками.
Бринн уже собрался к выходу. Он зажал под мышкой молитвенный посох и
сунул в карман "Руководство к праведной жизни" Норстеда. Никогда не
выходил он из дому без этого надежного провожатого.
Напоследок он приколол к отвороту пиджака серебряный значок в виде
серпа - эмблему его сана. Бринн был посвящен в сан аскета второй степени
западнобуддистской конгрегации, и это даже вселяло в него известную
гордость, конечно, сдержанную гордость, дозволительную аскету. Многие
считали, что он еще молод для звания мирского священника, однако все
соглашались в том, что Бринн не по возрасту ревностно блюдет права и
обязанности своего сана.
Он запер квартиру и направился к лифту. Здесь уже стояла кучка
жильцов, в большинстве - западные буддисты, но также два ламаиста. Когда
лифт подошел, все расступились перед Бринном.
- Славный денек, брат мой! - приветствовал его бой, нажимая на кнопку
лифта.
Бринн склонил голову ровно на дюйм, в знак обычного скромного
приветствия пастыря пасомому. Он неотступно думал о Бене Бакстере. И все
же краешком глаза приметил в клетке лифта прелестную, холеную девушку с
волосами черными как вороново крыло, с пикантным смугло-золотистым
личиком. Индианка, решил про себя Бринн, и еще подивился, что могло
привести чужеземку в их прозаический многоквартирный дом. Он знал
большинство жильцов по внешнему виду, но счел бы нескромностью
раскланиваться с ними.
Когда лифт спустился в вестибюль, Бринн уже и думать забыл об
индианке. У него выдался хлопотливый день. Он предвидел трудности в
разговоре с Бакстером и хотел все заранее взвесить. Выйдя на улицу в
серенькое, пасмурное апрельское утро, он решил позавтракать в "Золотом
лотосе". Часы показывали двадцать пять минут одиннадцатого.
- Остаться бы здесь навсегда и дышать этим воздухом! - воскликнула
Джанна Чандрагор.
Лан Ил слабо улыбнулся.
- Возможно, нам удастся дышать им в наше время. Как он вам показался?
- Уж очень доволен собой и должно быть, ханжа и святоша.
Они следовали за Бринном на расстоянии полуквартала. Его высокая
фигура выделялась даже в нью-йоркской утренней толчее.
- А ведь глаз не сводил с вас в лифте, - заметил Ил.
- Заметила. Видный мужчина, не правда ли?
Лан Ил удивленно вскинул брови, но ничего не сказал. Они по-прежнему
шли за Бринном, наблюдая, как толпа расступается перед ним из уважения к
его сану. И тут-то и началось.
Углубившись в себя, Бринн налетел на осанистого румяного толстяка,
облаченного в желтую рясу западнобуддистского священника.
- Простите, младший брат мой, я, кажется, помешал вашим размышлениям?
- молвил священник.
- Это всецело моя вина, отец. Ибо сказано: пусть юность рассчитывает
свои шаги, - ответствовал Бринн.
Священник покачал головой.
- В юности живет мечта о будущем, и старости надлежит уступать ей
дорогу.
- Старость - наш путеводитель и дорожный указатель, смиренно, но
настойчиво возразил Бринн. - Все авторы единодушны в этом.
- Если вы чтите старость, - возразил священник, - внемлите же и слову
старости о том, что юности надлежит давать дорогу. И пожалуйста, без
возражений, возлюбленный брат мой!
Бринн с обдуманно любезной улыбкой отвесил низкий поклон. Священник
тоже поклонился, и каждый пошел своей дорогой. Бринн ускорил шаг: он
крепче зажал в руке молитвенный посох. До чего это похоже на священника -
ссылаться на свой преклонный возраст как на аргумент в пользу юности. Да и
вообще в учении западных буддистов много кричащих противоречий. Но Бринну
было сейчас не до них.
Он вошел в кафе "Золотой лотос" и сел за один из дальних столиков.
Перебирая пальцами сложный узор на своем молитвенном посохе, он
чувствовал, что раздражение его проходит. Почти мгновенно вернулось к нему
то ясное, бестревожное единство разума и чувства, которое так необходимо
адепту праведной жизни.
Но пришло время помыслить о Бене Бакстере. Человеку не мешает помнить
и о своих преходящих обязанностях наряду с религиозными. Посмотрев на
часы, он увидел, что уже без малого одиннадцать. Через два с половиной
часа он будет в конторе у Бакстера и...
- Что вам угодно? - спросил официант.
- Воды и сушеной рыбки, если можно, - отвечал Бринн.
- Не желаете ли картофеля фри?
- Сегодня вишья, и это не положено, - ответствовал Бринн, из
деликатности понизив голос.
Официант побледнел, сглотнул и, прошептав: "Да, сэр, простите, сэр!",
поспешил уйти.
Напрасно я поставил его в глупое положение, упрекнул себя Бринн. Не
извиниться ли?
Но нет, он только больше смутит официанта. И Бринн со свойственной
ему решительностью выбросил из головы официанта и стал думать о Бакстере.
Если к лесной территории, которую он собирается купить, прибавить капиталы
Бакстера и связи Бакстера, трудно даже вообразить...
Бринн почувствовал безотчетную тревогу. Что-то неладное происходило
за соседним столиком. Повернувшись, он увидел давешнюю смуглянку; она
рыдала в крошечный носовой платочек. Маленький сморщенный старикашка
безуспешно пытался ее утешить.
Плачущая девушка бросила на Бринна исполненный отчаяния взгляд. Что
мог сделать аскет, очутившийся в таком положении, как не вскочить и
направить стопы к их столику!
- Простите мою навязчивость, - сказал он, - я невольно стал
свидетелем вашего горя. Быть может, вы одиноки в городе? Не могу ли я вам
помочь?
- Нам уже никто не поможет! - зарыдала девушка.
Старичок беспомощно пожал плечами.
Поколебавшись, Бринн присел к их столику.
- Поведайте мне свое горе, - сказал он. - Неразрешимых проблем нет.
Ибо сказано: через любые джунгли проходит тропа, и след ведет на самую
недоступную гору.
- Поистине так, - подтвердил старичок. - Но бывает, что человеческим
ногам не под силу достигнуть конца пути.
- В таких случаях, - возразил Бринн, - всяк помогает всякому - и дело
сделано. Поведайте мне ваши огорчения, я всеми силами постараюсь вам
помочь.
Надо сказать, что Бринн-аскет превысил здесь свои полномочия.
Подобные тотальные услуги лежат на обязанности священников высшей
иерархии. Но Бринна так захватило горе девушки и ее красота, что он не дал
себе времени подумать.
- В сердце молодого человека заключена сила, это посох для усталых
рук, - процитировал старичок. - Но скажите, молодой человек, исповедуете
ли вы религиозную терпимость?
- В полной мере! - воскликнул Бринн. - Это один из основных догматов
западного буддизма.
- Отлично! Итак, знайте, сэр, что я и моя дочь Джанна прибыли из
Лхаграммы, из Индии, где поклоняются воплощению даритрийской космической
функции. Мы приехали в Америку в надежде основать здесь небольшой храм. К
несчастью, схизматики, чтящие воплощение Мари, опередили нас. Дочери моей
надо возвращаться домой. Но фанатики марийцы покушаются на нашу жизнь, они
поклялись камня на камне не оставить от даритрийской веры.
- Разве может что-нибудь угрожать вашей жизни здесь, в сердце
Нью-Йорка? - воскликнул Бринн.
- Здесь больше, чем где бы то ни было! - сказала Джанна. - Людские
толпы - маска и плащ для убийцы.
- Мои дни и без того сочтены, - продолжал старик со спокойствием
отрешенности. - Мне следует остаться здесь и завершить свой труд. Ибо так
написано. Но я хотел бы, чтобы по крайней мере дочь моя благополучно
вернулась домой.
- Никуда я без тебя не поеду! - снова зарыдала Джанна.
- Ты сделаешь то, что тебе прикажут, - заявил старик.
Джанна робко потупилась под взглядом его черных сверлящих глаз.
Старик повернулся к Бринну.
- Сэр, сегодня во второй половине дня в Индию отплывает пароход.
Дочери нужен провожатый - сильный, надежный человек, под чьим руководством
и защитой она могла бы благополучно доехать. Все свое состояние я готов
отдать тому, кто выполнит эту священную обязанность.
На Бринна вдруг нашло сомнение.
- Я просто ушам своим не верю, - начал он. - А вы не...
Словно в ответ, старик вытащил из кармана маленький замшевый мешочек
и вытряхнул на стол его содержимое. Бринн не считал себя знатоком
драгоценных камней, и все же немало их прошло через его руки в бытность
его религиозным инструктором в годы Второго мирового джехада. Он мог
поклясться, что узнает игру рубинов, сапфиров, изумрудов и алмазов.
- Все это ваше, - сказал старик. - Отнесите камни к ювелиру. Когда их
подлинность будет подтверждена, вы, возможно, поверите и моему рассказу.
Если же и это вас не убеждает...
И он извлек из другого кармана толстый бумажник и передал его Бринну.
Открыв его, Бринн увидел, что он набит крупными купюрами.
- Любой банк удостоверит их подлинность, - продолжал старик. - Нет,
нет, пожалуйста, я настаиваю, возьмите их себе. Поверьте, это лишь малая
часть того, чем я рад буду отблагодарить вас за вашу великую услугу.
Бринн был ошеломлен. Он старался уверить себя, что драгоценности,
скорее всего, искусная подделка, а деньги, конечно, фальшивые. И все же
знал, что это не так. Они настоящие.
Но если богатство, которым так швыряются, не вызывает сомнений, то
можно ли усомниться в рассказе старика? Истории известны случаи, когда
действительно события превосходили чудеса волшебных сказок. Разве в "Книге
золотых ответов" мало тому примеров?
Бринн посмотрел на плачущую смуглянку, и его охватило великое желание
зажечь радость в этих прекрасных глазах, заставить трагический рот
улыбаться. Да и в обращенных к нему взорах красавицы угадывал он нечто
большее, чем простой интерес к опекуну и защитнику.
- Сэр! - воскликнул старик. - Возможно ли, что вы согласны, что вы
готовы...
- Можете на меня рассчитывать! - сказал Бринн.
Старик бросился пожимать ему руку. Что до Джанны, то она только
взглянула на своего избавителя, но этот взгляд стоил жаркого объятия.
- Уезжайте сейчас же, не откладывая, - волновался старик. - Не будем
терять времени. Возможно, в эту самую минуту нас караулит враг.
- Но я не одет для дороги...
- Неважно! Я снабжу вас всем необходимым...
- ...к тому же друзья, деловые свидания... погодите! Дайте
опомниться!
Бринн перевел дыхание. Приключения в духе Гарун-альРашида заманчивы,
спору нет, но нельзя же пускаться в них сломя голову.
- У меня сегодня деловой разговор, - продолжал Бринн. - Я не вправе
им манкировать. Потом можете мной располагать.
- Как, рисковать жизнью Джанны? - воскликнул старик. - Уверяю вас,
ничего с вами не случится. Хотите - пойдемте со мной. А еще лучше - у меня
двоюродный брат служит в полиции. Я договорюсь с ним, и вам будет дана
охрана.
Девушка отвернула от него свое прекрасное печальное лицо.
- Сэр, - сказал старик. - Пароход отходит в час, ни минутой позже!
- Пароходы отходят чуть ли не каждый день, - вразумлял его Бринн. -
Мы сядем на следующий. У меня особо важное свидание. Решающее, можно
сказать. Я добиваюсь его уже много лет. И речь не только обо мне. У меня
дело, служащие, компаньоны. Уже ради них я не вправе им пренебречь.
- Дело дороже жизни! - с горькой иронией воскликнул старик.
- Ничего с вами не случится, - уверял Бринн. - Ибо сказано: "Зверь в
джунглях пугается шагов..."
- Я и сам знаю, что и где сказано. На моем челе и челе дочери смерть
уже начертала свои магические письмена, и мы погибнем, если вы нам не
поможете. Вы найдете Джанну на "Тезее" в каюте-люкс "2А". Ваша каюта "3А",
соседняя. Пароход отчаливает ровно в час. Если вам дорога ее жизнь,
приходите!
Старик с дочерью встали и, уплатив по счету, удалились, не слушая
доводов Бринна. В дверях Джанна еще раз на него оглянулась.
- Ваша сушеная рыба, сэр! - подлетел к нему официант.
Он все время вертелся поблизости, не решаясь беспокоить посетителей.
- К черту рыбу! - взревел Бринн. Но тут же спохватился. - Тысяча
извинений! Я совсем не вас имел в виду, - заверил он оторопевшего
официанта.
Он расплатился, оставив щедрые чаевые, и стремительно ушел. Ему надо
было еще о многом подумать.
- Эта сцена состарила меня лет на десять, она мне стоила последних
сил, - пожаловался Лан Ил.
- Признайтесь: она доставила вам огромное удовольствие, - возразила
Джанна Чандрагор.
- Что ж, вы правы, - энергично кивнув, согласился Лан Ил. Он
маленькими глотками цедил вино, которое стюард принес им в каюту. - Вопрос
в том, откажется ли Бринн от свидания с Бакстером и явится ли сюда?
- Я ему как будто понравилась, - заметила Джанна.
- Что лишь свидетельствует о его безошибочном вкусе.
Джанна поблагодарила шутливым кивком.
- Но что за историю вы придумали! Надо ли было наворачивать столько
ужасов?
- Это было абсолютно необходимо. Бринн сильная и целеустремленная
натура. Но есть в нем и этакая романтическая жилка. И разве только
волшебная сказка - под стать его самым напыщенным мечтам - заставит его
изменить долгу.
- А вдруг не поможет и волшебная сказка? - заметила Джанна в
раздумье.
- Увидим. Лично мне кажется, что он придет.
- А я на это не рассчитываю.
- Вы недооцениваете свою красоту и актерское дарование, моя дорогая!
Впрочем, поживем - увидим.
- Единственное, что нам остается, - сказала Джанна.
Часы на письменном столике показывали сорок две минуты первого.
Бринн решил побродить по набережной, чтобы восстановить душевное
равновесие. Зрелище огромных судов, стоящих в гавани, всегда действовало
на него умиротворяюще. Он размеренно шагал, стараясь осознать, что с ним
произошло.
Эта прелестная, убитая горем девушка...
Да, но как же долг, как же труд его преданных служащих - ведь именно
сегодня ему предстояло завершить и увенчать его на письменном столе у
Бакстера. Он остановился и стал глядеть на корабль-гигант. Вон он,
"Тезей". Бринн представил себе Индию, ее лазурное небо, щедрое солнце,
вино и полный, блаженный отдых. Нет, все это не для него. Изматывающая
работа, постоянное напряжение всех душевных сил такова доля, которую он
сам избрал. Пусть это даже значит лишиться прекраснейшей девушки в мире -
он так и будет тащить свой груз, коченея под свинцово-серым нью-йоркским
небом!
Но почему же, спрашивал себя Бринн, нащупывая в кармане замшевый
мешочек. Материально он обеспечен. Дело его само о себе позаботится. Что
мешает ему сесть на пароход и, стряхнув все заботы, провести год под южным
солнцем?
Радостное возбуждение охватило его при мысли, что ничто этому не
помешает. Он сам себе хозяин, у него есть мужество и сила воли. Если у
него хватило духу создать такое дело, то хватит и на то, чтобы от него
отказаться, сбросить все с плеч и последовать велению сердца.
К черту Бакстера, говорил он себе. Безопасность девушки важнее всего!
Он сядет на пароход сейчас же, сию минуту и пошлет своим компаньонам
телеграмму, где все им...
Итак, решение принято. Он круто повернулся, спустился вниз по сходням
и без колебаний поднялся на борт. Помощник капитана встретил его любезной
улыбкой.
- Ваше имя, сэр?
- Нед Бринн.
- Бринн, Бринн... - Помощник поискал в списке. - Что-то я не... О да!
Вот вы где. Да, да, мистер Бринн! Ваша каюта на палубе А за номером 3.
Разрешите пожелать вам приятного путешествия.
- Спасибо, - сказал Бринн, поглядев на часы. Они показывали без
четверти час.
- Кстати, - спросил он помощника, - в котором часу вы отчаливаете?
- В четыре тридцать, минута в минуту, сэр!
- Четыре тридцать? Вы уверены?
- Абсолютно уверен, мистер Бринн.
- Мне сказали, в час по расписанию.
- Да, так по расписанию, сэр! Но бывает, что мы задерживаемся на
несколько часов. А потом без труда нагоняем в пути.
Четыре тридцать! У него еще есть время. Он может вернуться, повидать
Бена Бакстера и вовремя поспеть на пароход!
Обе проблемы решены!
Благословляя неисповедимую, но благосклонную судьбу, Бринн повернулся
и бросился вниз по сходням. Ему удалось тут же схватить такси.
Бакстер был низенький, плотный здоровяк с бычьей шеей и плешивой как
колено головой. Мутные глаза без всякого выражения глядели из-за золотого
пенсне. На нем был обычный рабочий пиджак, украшенный на отвороте рубином
в венчике из жемчужин - эмблемой смиренных служителей Уолл-стрита.
Бринн добрых полчаса излагал свои предложения, ссылаясь на
господствующие тенденции, намечая перспективы. И теперь, обливаясь потом,
ждал ответного слова Бакстера.
- Гм-м-м, - промычал Бакстер.
Бринн ждал. В висках стучало, пустой желудок бил тревогу. В мозгу
сверлила мысль, что надо еще поспеть на "Тезей". Он хотел скорее покончить
с делами и ехать в порт.
- Ваши условия слияния обеих фирм меня вполне устраивают, - сказал
Бакстер.
- Сэр! - только и выдохнул Бринн.
- Повторяю: они меня устраивают. Вы что, туги на ухо, брат мой?
- Во всяком случае, не для таких новостей, - заверил его Бринн с
ухмылкой.
- Лично меня очень обнадеживает слияние наших фирм, продолжал
Бакстер, улыбаясь. - Я - прямой человек, Бринн, и я говорю вам безо
всяких: мне нравится, как вы провели изыскания и какой подготовили
материал, и нравится, как вы провели эту встречу. Мало того, вы и лично
мне нравитесь! Меня радует наша встреча, и я верю, что слияние послужит
нам на пользу.
- Я тоже в это верю, сэр.
Они обменялись рукопожатиями и встали из-за стола.
- Я поручу своим адвокатам составить соглашение, исходя из нашей
сегодняшней беседы. Вы получите его в конце недели.
- Отлично! - Бринн колебался: сказать или не говорить Бакстеру о
своем отъезде в Индию. И решил не говорить. Бумаги по его указанию
перешлют на борт "Тезея", а об окончательных подробностях можно будет
договориться по телефону. Так или иначе, в Индии он не задержится,
доставит девушку благополучно домой и тут же вылетит обратно.
Обменявшись новыми любезностями, будущие компаньоны начали прощаться.
- У вас редкостный посох, - сказал Бакстер.
- А, что? Да, да! Я получил его на этой неделе из Гонконга. Такой
искусной резьбы, как в Гонконге, вы не найдете нигде.
- Да, я знаю. А можно посмотреть ею поближе?
- Конечно. Но осторожнее, пожалуйста, он легко открывается.
Бакстер взял в руки искусно изукрашенную палку и надавил ручку. На
другом ее конце выскочил клинок и слегка оцарапал ему ногу.
- Вот уж верно, что легко, - сказал Бакстер. - Я легче не видывал.
- Вы, кажется, порезались!
- Ничего. Пустячная царапина. А клинок-то - дамасского литья!
Они еще несколько минут беседовали о тройном значении клинка в
западнобуддистском учении и о новейших течениях в западнобуддистском
духовном центре в Гонконге. Бакстер сложил палку и вернул ее Бринну.
- Да, посох отменный. Еще раз желаю вам доброго дня, дорогой брат,
и...
Бакстер оборвал на полуслове. Рот его так и остался открытым, глаза
уставились в какую-то точку над головой Бринна. Бринн обернулся, но не
увидел ничего, кроме стены. Когда же он снова повернулся к Бакстеру, тот
уже весь посинел, в уголках рта собралась пена.
- Сэр! - крикнул Бринн.
Бакстер хотел что-то сказать, но не мог. Два нетвердых шага - и он
рухнул на пол.
Бринн бросился в приемную.
- Врача! Скорее врача! - крикнул он испуганной девушке.
А потом вернулся к Бакстеру.
То, что он видел перед собой, был первый в Америке случай болезни,
получившей впоследствии название гонконгской чумы. Занесенная сотнями
молитвенных посохов, она вспышкой пламени охватила город, оставив за собой
миллион трупов. Спустя неделю симптомы гонконгской чумы стали более
известны горожанам, чем симптомы кори.
Бринн видел перед собой первую жертву.
С ужасом глядел он на терпкий ярко-зеленый оттенок, разлившийся по
лицу и рукам Бакстера.
Утром 12 апреля 1959 года Нед Бринн проснулся, умылся и оделся. В час
тридцать пополудни ему предстояло встретиться с Беном Бакстером, главой
компании "Бакстер". Вся будущность Бринна зависела от этого свидания. Если
бы заручиться поддержкой гигантских бакстеровских предприятий, да еще на
сходных условиях...
Бринн был статный, красивый тридцатишестилетний брюнет. В его
обдуманно приветливом взгляде чувствовался настоящий интерес к людям,
мягко очерченный рот говорил о покладистом характере, доступном доводам
разума. В движениях проглядывала уверенность человека, знающего свое место
в жизни.
Бринн уже собрался уходить. Он зажал под мышкой зонтик и сунул в
карман экземпляр "Убийства в метро" в мягком переплете. Никогда он не
выходил из дому без увлекательного детектива.
Напоследок он приколол к отвороту пиджака ониксовый значок коммодора
Океанского туристского клуба. Многие считали, что Бринн еще молод для
такого высокого знака отличия. Но все соглашались в том, что он не по
возрасту ревностно блюдет права и обязанности своего звания. Он запер
квартиру и пошел к лифту. Здесь уже стояла кучка обитателей дома, в
большинстве лавочники, но Бринн узнал среди них и двух дельцов.
- Славный денек, мистер Бринн, - приветствовал его бой, нажимая на
кнопку лифта.
- Надеюсь! - сказал Бринн, погруженный в размышления о Бене Бакстере.
И все же краешком глаза он заметил в клетке лифта белокурого гиганта -
настоящего викинга, разговаривающего с плешивым коротышкой. Бринн еще
подивился, что привело эту пару в их многоквартирный дом. Он знал
большинство жильцов по ежедневным встречам, но не был еще ни с кем знаком,
так как поселился здесь совсем недавно.
Когда лифт спустился в вестибюль, Бринн уже и думать забыл о викинге.
У него выдался хлопотливый день. Он предвидел трудности в разговоре с
Бакстером и хотел заранее все взвесить. Выйдя на улицу в пасмурное,
серенькое апрельское утро, он решил позавтракать у Чайльда.
Часы показывали двадцать пять минут одиннадцатого.
- Ну-с, что скажете? - спросил доктор Свег.
- По-моему, человек как человек. Похоже, что с ним можно сговориться.
А впрочем, там видно будет.
Они следовали за Бринном на расстоянии полуквартала. Его высокая,
стройная фигура выделялась даже в утренней нью-йоркской толчее.
- Я меньше всего сторонник насилия, - сказал доктор Свег. - Но в
данном случае мое мнение: треснуть его по макушке - и дело с концом!
- Этот способ избрали Аауи и Битти. Мисс Чандрагор и Лан Ил решили
испробовать подкуп. А нам с вами поручено воздействовать убеждением.
- А если он не поддастся убеждению?
Джеймс пожал плечами.
- Мне это не нравится, - сказал доктор Свег.
Следуя за Бринном на расстоянии полуквартала, они увидели, как он
налетел на какого-то румяного плотного бизнесмена.
- Простите, - сказал Бринн.
- Простите, - отозвался плотный бизнесмен.
Небрежно кивнув друг другу, они продолжали свой путь. Бринн вошел в
кафе Чайльда и уселся за один из дальних столиков.
- Чего изволите, сэр? - спросил официант.
- Яйца пашот, тосты, кофе.
- Не угодно ли картофеля фри?
- Нет, спасибо.
Официант поспешил дальше. Бринн сосредоточил свои мысли на Бене
Бакстере. При финансовой поддержке Бена Бакстера трудно даже вообразить...
- Простите, сэр, - раздался голос. - Не разрешите ли с вами
побеседовать?
- О чем это?
Бринн поднял глаза и увидел белокурого гиганта и его коротышку
приятеля, с которыми столкнулся в лифте.
- О деле чрезвычайного значения, - сказал коротышка.
Бринн поглядел на часы. Без чего-то одиннадцать. До встречи с
Бакстером оставалось еще два с половиной часа.
Незнакомцы переглянулись и обменялись смущенными улыбками. Наконец
коротышка прочистил горло.
- Мистер Бринн, - начал он. - Меня зовут Эдвин Джеймс. Это мой
коллега доктор Свег. Мы собираемся рассказать вам крайне странную на
первый взгляд историю, однако я надеюсь, что вы терпеливо выслушаете нас.
В заключение мы приведем ряд доказательств, которые, возможно, убедят, а
возможно, и не убедят вас в справедливости нашего рассказа.
Бринн нахмурился: это еще что за чудаки! Рехнулись они, что ли? Но
незнакомцы были хорошо одеты и вели себя безукоризненно.
- Ладно, валяйте, - сказал он.
Час двадцать минут спустя Бринн воскликнул:
- Ну и чудеса же вы мне порассказали!
- Знаю. - Доктор Свег виновато пожал плечами. - Но наши
доказательства...
- ...производят впечатление. Покажите-ка мне еще раз эту первую
штуковину!
Свег передал ему просимое. Бринн почтительно уставился на небольшой
блестящий предмет.
- Ребята, а ведь если эта крохотулька действительно дает холод и
тепло в таких количествах, электрические корпорации, думается мне, отвалят
за нее не один миллиард.
- Это продукт нашей техники, - сказал Главный программист, - как,
впрочем, и другие устройства, которые вы видели. За исключением
мотрифайера, во всем этом нет ничего принципиально нового, это результаты
развития и усовершенствования сегодняшней технической мысли и практики.
- А ваш талазатор! Простой, удобный и дешевый способ добывания
пресной воды из морской! - Он уставился на обоих собеседников. - Хотя не
исключено, конечно, что все эти изобретения - ловкая подделка.
Доктор Свег вскинул брови.
- Впрочем, я и сам кое-что смыслю в технике. И если это даже
подделки, то эффект они дают такой же, как настоящие изобретения. Ох,
морочите вы меня! Люди будущего! Этого еще не хватало!
- Так, значит, вы верите тому, что мы рассказали насчет вас, Бена
Бакстера и временной селекции?
- Как сказать... - Бринн крепко задумался. - Верю условно.
- И вы отмените свидание с Бакстером?
- Не знаю.
- Сэр!
- Я говорю вам, что не знаю. Хватает же у вас нахальства! - Бринн все
больше сердился. - Я работал как каторжный, чтобы этого добиться. Свидание
с Бакстером - величайший шанс моей жизни. Другого такого шанса у меня не
было и не будет. А вы предлагаете мне пожертвовать им ради какого-то
туманного предсказания.
- Предсказание отнюдь не туманное, - поправил его Джеймс. - Оно ясное
и недвусмысленное.
- К тому же речь не только обо мне. У меня дело, служащие, компаньоны
и акционеры. Я обязан и ради них встретиться с Бакстером.
- Мистер Бринн, - сказал Свег, - вспомните, что здесь поставлено на
карту!
- Да, верно, - хмуро отозвался Бринн. - Но вы говорили, что у вас там
еще и другие бригады. А вдруг меня остановили в каком-то другом возможном
мире.
- Не остановили, нет!
- Почем вы знаете?
- Я не хотел говорить тем бригадам, - сказал Главный программист, -
но их надежды на успех так же призрачны, как и мои, - они близки к нулю.
- Черт! - выругался Бринн. - Вы, ребята, ни с того ни с сего
сваливаетесь на человека из прошлого и преспокойно требуете, чтобы он
перешерстил всю свою жизнь. Какое, наконец, вы имеете право?
- А что, если отложить свидание на завтра? - предложил доктор Свег. -
Это, пожалуй...
- Свидание с Беном Бакстером не откладывают. Либо вы приходите в
назначенное время, либо ждете - может быть, и всю жизнь, - чтоб он вам
назначил другое. - Бринн поднялся. - Вот что я вам скажу. Я и сам не знаю,
как поступлю. Я выслушал вас и более или менее вам верю, но ничего
определенного сказать не могу. Мне надо самому принять решение.
Доктор Свег и Джеймс тоже встали.
- Ваше право! - сказал Главный программист Джеймс. - До свидания,
мистер Бринн! Надеюсь, вы примете правильное решение. - Они обменялись
рукопожатиями.
Бринн поспешил к выходу.
Доктор Свег и Джеймс проводили его глазами.
- Ну как? - спросил Свег. - Похоже, склоняется?.. Или вы другого
мнения?
- Я не сторонник гаданий. Возможность что-то изменить в пределах
одной временной линии маловероятна. Я в самом деле не представляю, как он
поступит.
Доктор Свег покачал головой, а потом глубоко втянул носом воздух.
- Ничего дышится, а?
- Да, воздух что надо, - отозвался Главный программист Джеймс.
Бринн решил побродить по набережной, чтобы восстановить душевное
равновесие. Зрелище огромных океанских судов, стоящих в гавани, всегда
действовало на него умиротворяюще. Он размеренно шагал, стараясь осознать,
что с ним произошло.
Этот дурацкий рассказ...
...которому он верил.
Ну а как же его долг и все эти пропащие годы, ушедшие на то, чтобы
добиться права покупки обширной лесной территории? А заключенные в сделке
возможности, которые он хотел закрепить и увенчать сегодня за столом у Бак
стера?!
Он остановился и стал глядеть на корабль-гигант "Тезей"...
И Бринн представил себе Карибское море, лазурное небо тех краев,
щедрое солнце, вино, полный, блаженный отдых. Нет, все это не для него!
Изматывающая работа, постоянное напряжение всех душевных сил - такова
доля, которую он сам себе избрал. И чего бы это ему ни стоило, он так и
будет тащить этот груз, коченея под свинцово-серым нью-йоркским небом.
Но почему же, спрашивал он себя. Он обеспеченный человек. Дело его
само о себе позаботится. Что ему мешает сесть на пароход и, стряхнув все
заботы, провести год под южным солнцем?
Радостное возбуждение охватило его при мысли, что ни что этому не
мешает. Он сам себе хозяин, у него есть мужество и воля. Если у него
хватило сил, чтобы преуспеть в делах, то хватит и на то, чтобы от них
отказаться, сбросить все с плеч и последовать желанию сердца.
А заодно спасти это проклятое дурацкое будущее.
"К черту Бакстера!" - говорил он себе.
Но все это было несерьезно.
Будущее было слишком туманно, слишком далеко. Вся эта история,
возможно, хитрый подвох, придуманный его конкурентами.
Пусть будущее само о себе позаботится! Нед Бринн круто повернулся и
зашагал прочь. Надо было торопиться, чтобы не опоздать к Бакстеру.
Поднимаясь на лифте в небоскребе Бакстера, Бринн старался ни о чем не
думать. Самое простое - действовать безотчетно. На шестнадцатом этаже он
сошел и направился к секретарше.
- Меня зовут Бринн. Мы сегодня условились встретиться с мистером
Бакстером.
- Да, мистер Бринн. Мистер Бакстер вас ждет. Проходите к нему без
доклада.
Но Бринн с места не сдвинулся, его захлестнуло волной сомнений. Он
подумал о судьбе грядущих поколений, которым угрожает своим поступком,
подумал о докторе Свеге и о Главном программисте Эдвине Джеймсе, об этих
серьезных, доброжелательных людях. Не стали бы они требовать от него такой
жертвы, если бы не крайняя необходимость.
И еще одно обстоятельство пришло ему в голову...
Среди грядущих поколений будут и его потомки.
- Входите же, сэр! - напомнила ему девушка.
Но что-то внезапно захлопнулось в мозгу у Бринна.
- Я передумал, - сказал он каким-то словно чужим голосом. - Я отменяю
свидание. Передайте мистеру Бакстеру, что... я очень сожалею обо всем.
Он повернулся и, чтобы сразу поставить на этом точку, стремглав
сбежал вниз с шестнадцатого этажа.
В конференц-зале Всемирного планирующего совета пять представителей
федеративных округов Земли сидели вокруг длинного стола в ожидании Эдвина
Джеймса. Он вошел тщедушный человечек с причудливо некрасивым лицом.
- Ваши доклады! - сказал он.
Аауи, изрядно помятый после недавних приключений, поведал об их
попытке применить насилие и о том, к чему это привело.
- Если бы вы заранее не связали нам руки, результаты, возможно, были
бы лучше, - добавил он в заключение.
- Это еще как сказать, - отозвался Битти, пострадавший больше, чем
Аауи.
Лан Ил доложил о частичном успехе и полной неудаче их совместной
попытки с мисс Чандрагор. Бринн уже готов был сопровождать их в Индию -
даже ценой отказа от свидания с Бакстером. К сожалению, ему представилась
возможность сделать и то и другое.
В заключение Лан Ил философически посетовал на возмутительно
ненадежные расписания пароходных компаний.
Главный программист Джеймс поднялся с места.
- Нам желательно было найти будущее, в котором Бен Бакстер сохранил
бы жизнь и успешно завершил бы свою задачу по скупке лесных богатств
Земли. Наиболее перспективной в этом смысле представлялась нам Главная
историческая линия, к которой мы с доктором Свегом и обратились.
- И вы до сих пор ничего нам не рассказали, - попеняла ему с места
мисс Чандрагор. - Чем же у вас кончилось?
- Убеждение и призыв к разуму казались нам наилучшими методами
воздействия. Поразмыслив как следует, Бринн отменил свидание с Бакстером.
Однако...
Бакстер был низенький, плотный здоровяк с бычьей шеей и плешивой как
колено головой; мутные глаза без всякого выражения глядели из-за золотого
пенсне. На нем был обычный рабочий пиджак, украшенный на отвороте рубином
в венчике из жемчужин - эмблема Уолл-стритского клуба.
Он уже с полчаса сидел неподвижно, размышляя о цифрах, господствующих
тенденциях и намечающихся перспективах. Затрещал зуммер внутреннего
телефона.
- Что скажете, мисс Кэссиди?
- Приходил мистер Бринн. Он только что ушел.
- Что такое?
- Я и сама не понимаю, мистер Бакстер. Он приходил сказать, что
отменяет свидание.
- И как же он это выразил? Повторите дословно.
- Сказал, что вы его ждете, и я предложила ему пройти в кабинет. Он
посмотрел на меня очень странно и даже нахмурился. Я еще подумала: чем-то
он расстроен. И снова предложила ему пройти к вам. И тогда он сказал...
- Слово в слово, мисс Кэссиди!
- Да, сэр! Он сказал: я передумал. Я отказываюсь от свидания.
Передайте мистеру Бакстеру, что я очень сожалею обо всем.
- И это все, что он сказал?
- До последнего слова!
- А потом что он сделал?
- Повернулся и побежал вниз.
- Побежал?
- Да, мистер Бакстер. Он не стал ждать лифта.
- Понимаю.
- Вам еще что-нибудь нужно, мистер Бакстер?
- Нет, больше ничего, мисс Кэссиди. Благодарю вас.
Бакстер выключил внутренний телефон и тяжело повалился в кресло.
Стаяло быть, Бринн уже знает!
Это единственное возможное объяснение. Каким-то образом слухи
просочились. Он думал, что никто не узнает, по крайней мере до завтра. Но
чего-то он не предусмотрел.
Губы его сложились в горькую улыбку. Он не обвинял Бринна, хотя не
мешало бы тому зайти объясниться. А впрочем, нет. Пожалуй, так лучше.
Но каким образом до него дошло? Кто сообщил ему, что промышленная
империя Бакстера - колосс на глиняных ногах, что она рушится, крошится в
самом основании?
Если бы эту новость можно было утаить хоть на день; хотя бы на
несколько часов! Он бы заключил соглашение с Бринном. Новое предприятие
влило бы жизнь в дела Бакстера. К тому времени, как все бы узналось, он
создал бы новую базу для своих операций.
Бринн узнал - это его отпугнуло. Очевидно, знают все. А теперь уже
никого не удержишь. Не сегодня завтра на него ринутся эти шакалы. А как же
друзья, жена, компаньоны и маленькие люди... доверившие ему свою судьбу...
Что ж, у него уже много лет как созрело решение на этот случай.
Без колебаний Бакстер отпер ящик стола и достал небольшой пузырек. Он
вынул оттуда две белые пилюли.
Всю жизнь он жил по своим законам. Пришло время умереть по ним.
Бен Бакстер положил пилюли на язык. Две минуты спустя он повалился на
стол.
Его смерть ускорила пресловутый биржевой крах 1959 года.
Last-modified: Fri, 14 Aug 1998 15:57:48 GMT