, - сказал он укоризненно. - Где же русское гостеприимство? Он встал, перешагнул через ноги Волина, подошел к бару, взял бутылку и два бокала. - Давай, давай, пошевеливайся. Срочно поговорить, срочно поговорить, - передразнил Гуров, - а сам резину тянешь... У меня времени, между прочим, нет. Так что кончай придуриваться, поднимайся, поговорим серьезно. Волин осторожно вытерся мокрым полотенцем, ощупал голову, встал на четвереньки, затем с трудом выпрямился. - У меня сотрясение - Он причмокнул рассеченной губой. - Вы заплатите, - и замолчал, посчитав, видимо, что в данный момент угрожать расплатой преждевременно и опасно. - Одной зуботычиной, Руслан Алексеевич, за убийство, которое вы пытаетесь мне повесить, я, конечно, не рассчитаюсь с вами. Но вот так, не торопясь, помаленьку должок загашу, - сказал Гуров. - Я знаю, что ты советов не любишь, однако рекомендую: ты пистолет и фотографии отдай по-хорошему. - Обязательно, - Волин согласно кивнул, - только не тебе. Убить меня ты не сможешь, отвечу твоими же словами: ты жди, Лев Иванович, каждый день жди... - Ладно, потрачу на тебя еще несколько минут. Дураку надо все по полочкам разложить, иначе он и умрет дураком. Если меня арестуют, я расскажу правду, доказательств у меня нет, однако тебя пригласят и начнут против тебя копать. Возможно, до ареста не дойдет, но твое совместное предприятие прихлопнут, и заграничный паспорт отберут. Мои коллеги возьмутся за дело, это сейчас я один, в случае моего ареста начнет работать машина. Убил генерала Силин-Эффенди, видел убийство Олег Веселов, знают о нем Лебедев и Патрон. - МУРом ты детишек пугай, это раньше была мощная контора, сегодня над ней тысячи рэкетиров посмеиваются. - Волин выпил и налил снова. - Кто убил вашего генерала, не знаю, если, как ты утверждаешь, Эффенди, так он в розыске пятый год. Как говорится, бог в помощь, ищите дальше. Что видел Олег Веселов, мне неизвестно, так это и не будет известно: экс-чемпион внезапно скончался. Кто такой Патрон, я понятия не имею. Лебедева знаю хорошо. Юрий Петрович любит деньги и другими вопросами не занимается, к убийству он никакого отношения не имеет. А что касается моего предприятия и загранпаспорта, так это даже не смешно, скорее грустно. Совместное предприятие, которое дает государству конвертируемую валюту, по навету подозреваемого в убийстве никто не закроет, а если у меня попробуют отобрать паспорт, я обращусь в прессу... - В принципе в твоих рассуждениях есть резон. Но поверь моему опыту, отошлешь материалы на меня в КГБ или прокуратуру, нам уготована братская могила. - Гуров замолчал и пригубил коньяк. - С этого и надо было начинать. А ты? - Волин коснулся щеки и по-детски хлюпнул носом. - А ты? - ответил Гуров. - Вы, Руслан Алексеевич, занимались коммерцией, посредничали во взятках и неожиданно, по крайней мере для меня, организовали убийство. - Я ничего не организовывал. Меня поставили перед фактом, - упрямо твердил Референт. - Но когда мне сунули в руки козыри, я, естественно, их взял. "Врет, но придется поверить, - иначе разговора не получится", - решил Гуров и сказал: - Версия сомнительная, но допустимая. Однако, взяв в руки оружие, нужно не возмущаться, а ожидать нападения. Зачем вам нужен подполковник Гуров? Одну версию я уже слышал, излагайте вторую. - Вы, конечно, знаете, что некоторые лица на Западе заинтересованы в непосредственных контактах с нашими неофициальными объединениями. - Не политическими, а уголовными, - уточнил Гуров. - Я политикой не занимаюсь, - ответил Волин. - Мы, финансисты, вынуждены поддерживать отношения с уголовниками. - Говорите, я слушаю. - Гуров встал и начал прогуливаться по гостиной. - привычка, - пояснил он, - даже генерал разрешает мне расхаживать по кабинету. - Мы получили приглашение на встречу в Вене. Как вы относитесь к тому, чтобы представлять нашу Корпорацию? - Чушь собачья, - сорвался Гуров, - вы мне не доверяете и правильно делаете. - Ну почему столь категорично? Семья ваша останется здесь, пистолет, из которого вы убили человека, тоже здесь. А вы человек разумный, сделаете один разумный шаг, затем второй, а с этого пути еще никто не возвращался. Нам известно, что вы говорите на немецком, репутация ваша безупречна... - У меня много вопросов, но я задам лишь один. Как, с вашей точки зрения, отнесется мое начальство к столь неожиданному вояжу? - А никак. У вашего руководства достаточно забот, ваш министр стал членом Президентского совета. Кому какое дело, если человек во время отпуска выезжает по приглашению в Вену? Я вам даю машину, за рулем ваш приятель. По-моему, все естественно и для вас должно быть интересно. - Волин смотрел вопросительно. - Вы так не считаете? - Интересно, - искренне согласился Гуров. - А приглашения, паспорта, визы... - Это не ваша забота, соглашайтесь, все будет готово через три дня Вся поездка займет неделю. - А Денис? Вы с ним говорили? - Конечно, нет. - Волин пожал плечами. - Сергачев согласится, он ведь живой человек, ему нужны деньги. Нам требуется ваше согласие. Все. - Мне надо подумать. - Подобное предложение, даже если оно фальшиво, отклонять нельзя, следует разобраться, все просчитать, взвесить, попытаться предугадать возможные неожиданности. - Даю вам сутки, - сказал Волин. "Ты прибудешь в Вену с товаром, я вылечу самолетом, тебя встречу, и мы побеседуем иначе, я тебе все припомню", - думал Референт, направляясь в ванную комнату. Пистолет здесь. Гуров оглядел гостиную и машинально взял лежавшую на пианино книгу. Эдгар По. Гуров поставил томик на ребро и слегка встряхнул, страницы распались. Если книга в хорошем состоянии, незачитанная, то она обычно раскрывается на том месте, где ее последнее время читали Гуров взглянул на страницу и прочитал название рассказа "Похищенное письмо". Финансист приехал к убийце на дачу, где Эффенди, чтобы не выть от скуки, подрядился поправить забор. Плотничал он не очень умело, но старательно, так как во всем любил порядок. Когда появился Лебедев, убийца взглянул на него недоброжелательно. С Референтом было договорено, что, кроме единственного связника, никто не должен знать о месте, где укрылся Эффенди. Эффенди укреплял вкопанный в землю столб, кивнул Лебедеву в сторону веранды и продолжал работать. Конечно, можно было тотчас прервать увлекательное занятие, но он еще минут тридцать вкладывал в основание столба битый кирпич, засыпал яму землей и внимательно следил за ведущей от станции тропинкой. Окончательно успокоившись, Эффенди поднялся на веранду, снял сапоги и прошел в комнату, сел лицом к двери так, чтобы через окно видеть подход к дому. Лебедев рассказал о полученном задании - собрать часть наличных денег в Ростове - и о просьбе Референта возглавить группу охраны. Эффенди кивал и, обдумывая услышанное, пришел к заключению, что образованные, так называемые интеллигенты, люди попросту больные, сумасшедшие. Солидные авторитеты денег не отдадут, а если и пришлют, то со своей охраной, и ему, Эффенди, в таком деле места нет. Если же он, на старости лет умом двинувшись, в эту историю ввяжется, то попадет в руки угро в самое ближайшее время. От валютных операций, всяких съездов и разбирательств ему следует держаться за сотни километров. Приняв решение, он вслух ничего не сказал, а начал готовить чай. Порошок у них следует отобрать, пусть не весь, хватит и килограмма, если он хорошего качества. Но к порошку ни этот бухгалтер - так называл Эффенди Лебедева, - ни молодой дипломат, то есть Референт, прямого отношения не Имеют. И хотя Эффенди видел Патрона только раз, да и то мельком, безошибочно определил, что именно бородатый великан здесь единственный властелин. Настоящий хозяин никого к наркотику не подпустит, значит, и мой путь к золотому зелью лежит только через бородатого. А как взять? Силой? Не получится. Купить? Смешно. Обменять. Вот это возможно. Но что предложить взамен? Выпив чаю и поблагодарив, Лебедев спросил: - Так что передать? - Завтра выеду. В Москве Лебедев нашел свободный телефон-автомат и, позвонив Гурову, продиктовал адрес. - Когда вы туда выезжаете? - спросил Гуров. - Я уже вернулся, говорю с вокзала. - Мы же договаривались, Юрий Петрович. - Нет, - перебил Лебедев. - Не договаривались. Вы приказали сообщить адрес немедленно, а я ответил, что сообщу. А приводить опергруппу я не подписывался, я жить хочу, причем на свободе. Вы Эффенди возьмете, он из вашего застенка мгновенно телеграмму передаст. Он собирается в Ростов завтра, если я вам еще нужен, берите Эффенди в поезде. Дачу, где проживал убийца, блокировали через три часа. Ждали его появления до полудня следующего дня. Но Эффенди покинул свое убежище через пятнадцать минут после ухода Лебедева. Известие о том, что вскоре в Москве можно будет обменять рубли на валюту, молниеносно прокатилось среди цеховиков, нелегальных миллионеров, царьков, князей и авторитетов теневой экономики. И хотя поступил приказ выделять как можно меньше сопровождающих, потому что Москва солидность сделки гарантирует, каждый из серьезных вкладчиков посылал свое доверенное лицо. Юрий Петрович Лебедев был в смятении, в Москву везли кейсы, чемоданы и рюкзаки с пачками купюр, предлагаемая сумма уже превышала все оговоренные пределы. Распоряжение доставлять деньги в Ростов игнорировалось. Никто не хотел рисковать, соблюдать дистанцию и находиться за тысячу верст от места сделки. Увещевания Лебедева, прямые его угрозы, что сверх установленных сумм обмен производиться не будет, воспринимались двояко. Одни предлагали колоссальные взятки, другие клянчили мол, ты только рубли возьми, а валюту мы подождем. Розыскники активизацию уголовников почувствовали, но информация поступала противоречивая. Из обрывочных данных можно было понять, что авторитеты из разных регионов собирают крупные суммы наличных денег. Куда деньги направляются и с какой целью? Кто конкретно осуществляет транспортировку, кто руководит? Засада на Эффенди опоздала. Полковник Фролов не мог скрыть от генерала Турилина, откуда поступил сигнал. Константин Константинович вызвал Орлова. - Товарищ полковник, вы мне доложили, что подполковник Гуров уехал из Москвы и находится в неизвестном вам санатории. "Ну все, придется держать ответ, - понял Орлов. - Если уж "товарищ полковник" и на "вы", мои дела плохи, а о Леве и говорить нечего". - Товарищ генерал, подполковник. Гуров позвонил и сообщил, что разыскиваемый убийца - Силин по кличке Эффенди находится в дачном поселке. Как вам и докладывали, мы опоздали, но установлено, что Эффенди действительно проживал на даче несколько дней. - Где Гуров? Откуда он получил информацию? - Источник информации Гуров не назвал. - Так... - Генерал поднялся. - Подполковник Гуров из очередного отпуска с сегодняшнего дня отозван. - Без объявления приказа. - Не учите меня, полковник! - Турилин взглянул на часы. - В четырнадцать пригласите подполковника на мою конспиративную квартиру. Вы свободны. Глава десятая Как только Гуров узнал, что группа захвата промахнулась и Эффенди ушел, он быстро собрал свой скарб. - Денис, я уезжаю Тебя начнут расспрашивать, но ты не знаешь, где я нахожусь. А чтобы тебе лишнего не врать, связь у нас с тобой будет односторонняя, будешь нужен - найду. Держись с Волиным спокойно, ровно, в общем, служи, никаких вопросов не задавай. Если он станет мной интересоваться, скажи, мол, поругались, я съехал, где живу, не знаешь. - А что передать ребятам? - спросил Сергачев и пояснил. - Прохору и Кириллу. Они вроде бы тебе здорово помогли. - Помогли, - согласился Гуров. - Передай поклон, скажи, закончит Гуров выступать, встретимся. Был у Гурова приятель, доктор наук, образованнейший человек, знал три иностранных языка, умница, да и парень отличный, но женщин любил чрезмерно. Причем любил практически всех, с кем имел возможность познакомиться. Считал такое положение вещей для любого мужика нормальным и в верность Гурова жене не верил. А потому, уезжая в очередную долгосрочную командировку за рубеж, отдал Гурову ключ от своей квартиры. Не поселился в ней Гуров с самого начала только потому, что хотел находиться рядом с Денисом Сергачевым. А кроме того, считал, у настоящего сыщика для последней крайности должна сохраняться берлога. Такой час настал, Гуров переехал в квартиру приятеля. Узнай тот, с какой целью и почему Лева Гуров воспользовался его гнездышком, возможно, заплакал бы от обиды. Гуров занимался привычным для него делом, пылесосил, вытирал пыль, которой в нежилой квартире скопилось достаточно. Он не винил Лебедева за опоздание. Опасения финансиста, что розыск сработает топорно и убийца поймет, кто навел, имели основания. Ребята из группы захвата с агентурой не работали, и порой, когда расписывалась операция, решалось, в каком месте принять объект под наблюдение, сколько "вести", где и когда брать, "волкодавы" слушали вполуха. Вы, мол, скажите где и укажите кого, а мы по месту действия разберемся. Если же преступник разыскивался за убийства и был вооружен, то разговор совсем был короткий. Под пули мы идем, а не вы, и не вам нас учить. И Гуров решил при очередной встрече с Юрием Петровичем никакого недовольства не выказывать. Ехать в Вену без разрешения генерала Гуров не собирался, но здесь, в Москве, следовало разобраться самому. Лишь на один вопрос он не мог найти ответ. "И пока не найду, я на свет божий не вылезу, - решил Гуров. - Почему именно меня решил вербовать глава Корпорации? Если я на него отвечу, пойму и все остальное. Почему Патрон уперся именно в меня? Почему?" Лебедев пытался хозяина отговорить, да и Референт от моей персоны не в восторге Волин делает упор на репутацию и мое знание немецкого. Но в Вене найти надежного переводчика не проблема. А Денис Сергачев? Они ему не верят, знают. Денис в критической ситуации встанет рядом со мной. Что же они, не могли посадить за руль своего, верного человека? Могли, но нанимают Сергачева, словно умышленно мне помогают. Почему? Просто так в таких делах ничего не делается. А ведь Волин, безусловно, умен. И Патрон, конечно, тоже". Гуров отправился на кухню, поставил чайник, начал искать чай или кофе. Холодильник, естественно, был пуст. Он открыл бар, здесь был полный порядок, можно слона напоить. Да еще шоколад фирменный. Рядом с шоколадом лежал конверт. Гуров взял его и прочитал "Тебе, лично". Он вскрыл конверт, на открытке с обнаженной красавицей было написано: "Я знал, что ты придешь, Лева, жизнь одна, и ни в чем себе не отказывай". Все все знают, - подумал Гуров, - один я, как мальчик, путаюсь в соплях. Итак, Руслан Волин был против моей кандидатуры, но его вынудили мной заниматься. А может, Волин всего не знает и его самого Патрон использует втемную? Неизвестный мне Патрон имеет на подполковника Гурова свои виды? И поездка в Вену - камуфляж, прикрытие какой-то другой цели, которая известна лишь одному человеку?" Он позвонил в отдел, ему повезло, трубку снял нужный парень. - Боря, здравствуй, не отвечай и не называй моего имени, - быстро сказал Гуров. - Здравствуйте, Лев Иванович, я один в кабинете, - ответил лейтенант Борис Вакуров. - Как здоровье Станислава? - Выписался, пока дома, рвется в бой и все о вас спрашивает. - Боря, ты можешь взять больничный? - Вы же знаете, - удивленно ответил оперативник, - у меня хронический радикулит. - Извини, старею. Сейчас записывай, а завтра бери бюллетень и выполняй... С момента получения Волиным "производственной" травмы прошло уже три дня, опухоль спала, боль прошла, но левая сторона лица была лиловой, с желтыми подпалинами, под глазами залегла чернота. Он не выходил из дома, в офисе все шло своим чередом, финансовой стороной Корпорации занимался Лебедев, который непрестанно звонил и требовал встречи с Патроном, так как прямого выхода на него не имел. Волин сообщил по инстанции, но согласия на встречу не получил. Патрон пробурчал в ответ что-то нечленораздельное: то ли "подождет", то ли "потерпит". Волин, привыкший к жизни деятельной, насыщенной событиями, болтался по квартире, скучал и думал, думал до полного одурения. Все складывалось вроде бы нормально, на днях Патрон должен получить наркотик, по словам Лебедева, советские рубли затопили подвалы, расплата с поставщиком Референта не касается, машина с водителем у подъезда. В стройную схему плохо вписывался только Гуров. Референт приходил к выводу, что с подполковником работать невозможно, с ним немедленно надо кончать. И хотя Гурову подсунули легенду, он все равно знает слишком много и отдавать его в прокуратуру нельзя. Значит, следует обратиться к услугам Эффенди. Но убийца уехал в Ростов, связи с ним нет. Дело даже не в этом, а в том, что без разрешения Патрона разделаться с Гуровым невозможно. Наркотик, а значит, валюта, в руках этого самодовольного обжоры, следовательно, и судьба Руслана Алексеевича Волина в тех же самых руках. "А что решаю я, второе лицо в Корпорации? - думал Волин. - Я лишь слуга, меня могут вышвырнуть за порог в любую минуту. Совместное предприятие, солидная фирма? Положение, хорошие деньги, в том числе и валюта. К чему мне уголовщина?" Но предприятие находится в руках чиновников, а самый главный чиновник данного ведомства - Константин Васильевич Роговой, Патрон. Практически именно он помог Референту создать это совместное предприятие. Большинство приятелей Волина, работающих в подобных фирмах, люто ему завидовали. Они тратили недели, месяцы для получения подписи, затем столько же, чтобы на подпись легла печать. Цветы, французские духи, пухлые конверты непрерывающимся потоком текут в главки, отделы, зашарпанные канцелярии. А у Руслана Волина полный ажур, все вопросы решаются мгновенно, он дарит цветы и шоколад только от хорошего настроения. "Знали бы мои коллеги, - горестно рассуждал Волин, - какую цену я действительно плачу и с какой превеликой радостью я бы с ними поменялся местами". Что делать с Гуровым? Волин дал ему сутки на размышление, подполковник условие принял, но в назначенный час не позвонил, с квартиры Сергачева съехал, исчез и вестей не подает. И зачем такой неуправляемый снаряд понадобился Патрону? Подполковник - сыщик, идейный боец, продолжал рассуждать Референт. Зачем Патрону такой человек? И Волин наконец понял... Он опустился в кресло, схватился за голову. - Боже мой, какой я идиот! Меня столько времени тычут мордой в дерьмо, а я тыкаюсь и жру его да еще удивляюсь, что невкусно. Дебил! Патрон так уверен в моем кретинизме, что даже не удосужился это дерьмо как-то закамуфлировать. Волин взял себя в руки, успокоился. "Прозревший глупец уже не глупец, - решил он. - Как выражается мой лучший друг подполковник Гуров, если правила отменили, будем драться без правил". Юрий Петрович Лебедев спустился по ступенькам Центрального телеграфа и побрел в сторону Пушкинской площади. "Недавно я здесь проходил, меня преследовал Гуров, а я полагал, что нахожусь в очень сложном положении. Господи, если человеку отрезали палец, то он горюет, а следует радоваться, что не отрезали руку. Тогда мне было трудно, страшно, но я был себе хозяин, понимал происходящее, мог влиять на ход событий. Сейчас я ничего не понимаю, ничего не могу, да и не хочу. Пусть тюрьма, лишь бы оставили в покое, и лишь бы остаться живым. На лесоповал меня по возрасту не пошлют, буду клеить коробочки или шить рукавицы". Сегодня впервые в жизни Юрий Петрович не пересчитал полученные деньги. Он заглянул в чемодан, спросил сколько и молча записал цифры в блокнот. Парни в кожаных куртках непрестанно жевали что-то, в основном молчали, изредка перебрасывались непонятными словами и смотрели на него, как на кладовщика, принимавшего залежалый товар. Юрий Петрович чувствовал, что для этих ребят он никто, тля, его можно в любую минуту прихлопнуть. Юрий Петрович убийц знавал. Иван Сыч, ныне покойный, Эффенди, сегодня отсутствующий, были исполнителями высшей марки. Спокойные, рассудительные, они убивали, и Юрий Петрович относился к ним без эмоций, философски: каждый делает, что умеет. Но ни один из них никогда не убивал без приказа. Кожаные парни, с которыми Юрий Петрович постоянно общался в последние дни, никого при нем не тронули, но он чувствовал: они готовы убить в любой момент, без нужды, без приказа, без личной выгоды, убить просто так, с той же легкостью, с которой ребенок ломает надоевшую игрушку. Юрий Петрович брел по любимой улице, еще недавно элегантный плащ болтался затертой тряпкой, воротничок свежей рубашки казался грязным, а модный галстук - засаленным - Ба! Какая встреча! - услышал он, оглянулся и увидал Гурова, открывавшего дверцу "Жигулей". - Присаживайтесь, Юрий Петрович. Лебедев сел в машину, сжал Гурову локоть: - Здравствуйте, Лев Иванович. - Здравствуйте, Юрий Петрович, - в том же тоне ответил Гуров, посмотрел на финансиста внимательно и свои первоначальные планы изменил. - Я чертовски проголодался, подскажите, где бы мы могли пообедать? Лебедев назвал адрес и покосился на сыщика. "Почему я никогда не замечал, что этот парень красив? Ему бы в кино сниматься, умных сыщиков играть, душевных, все понимающих. Он, мой враг, сегодня самый близкий мне человек. Рядом с ним спокойно. Очередную ловушку обдумывает, решает, как через меня доказательства против Референта и Патрона получить. Ну и пусть, зато я уверен, что он не ткнет меня ножом, не ударит железом по голове. Видит, как я сейчас расклеился, а не пристает с вопросами. - Ваша информация была достоверной, - сказал Гуров. - Я вам очень благодарен, Юрий Петрович Эффенди действительно был на даче в течение нескольких дней, но, когда мы прибыли, его там уже не было. Вы не волнуйтесь, мы его обязательно найдем. Он убийца. Лебедев не ответил. "Эффенди - убийца? Верно. А сколько вы расплодили потенциальных убийц и как собираетесь с ними бороться?" Они обедали в тихом, уютном кооперативном ресторанчике, где Юрия Петровича явно не знали, но приняли гостей любезно, обслужили быстро, кормили вкусно. Когда подали кофе, а Лебедеву и рюмку коньяку, Гуров спросил. - Не как преступник милиционеру, а как человек человеку, скажите, Юрий Петрович, зачем вам все это надо? - Что это? - привычно огрызнулся Лебедев. Он неожиданно улыбнулся, к нему возвращалась уверенность, и подумалось вдруг, что Гуров отнюдь не умен, свой шанс упустил, следовало брать за горло еще в машине, а теперь дудки. - Зачем я рискую, не ухожу на пенсию? А я без дела помру. Я жить в тишине и покое, кушать икру и поливать клумбы не приспособлен. И потом чувство власти, сознание собственной значимости. Вы верите, что возможно истребить зло? Не верите. Однако пашете, жизнью рискуете. Ради людей? Глупости и самообман. Вам хочется выглядеть красиво. Или я не прав? - Отчего же, правы - Гуров допил кофе. - Я люблю Льва Ивановича Гурова и хочу уважать его, потому, встретив вас в плохом состоянии, не воспользовался вашей слабостью... - А это, извините, донкихотство и непрофессионализм, - перебил Лебедев. - Могу вас обрадовать, в тюрьму я вас не посажу. А чтобы вы сразу не начали аплодировать, тут же - огорчу. Не арестую вас - лишь потому, что не успею собрать доказательства, вас убьют значительно раньше. - Что вы знаете? - вырвалось у Лебедева. - Кое-что знаю. А главное - у вас на лбу это написано, а я грамотный - Гуров жестом подозвал девушку, заказал еще кофе и коньяк. - Юрий Петрович, есть мнение, что лучше умирать от тоски с лейкой, чем резвиться в крематории. - Кто же меня сейчас отпустит? - Вот наконец деловой вопрос. Уйти вам "на заслуженный отдых" я помогу. - Мою судьбу не вам решать. Вы лишь посулите, выставите непомерную цену и бросите меня за ненадобностью. - Торгуемся, - констатировал Гуров - Решать будет сначала прокуратура, а затем суд. Но доказательства-то добываю я. Так что думайте. - А первое, что вы потребуете, будет Патрон? - Я его недавно видел, - не моргнув глазом, солгал Гуров. - Маленький, шупленький, бритый. Верно? - Верно. - Лебедев поперхнулся и уставился в чашку. - А я редко ошибаюсь, очень талантливый, - самодовольно произнес Гуров. По реакции финансиста Гуров понял, что попал точно. Утром Боря Вакуров сообщил ему фамилии и приметы троих Константинов Васильевичей, которые занимали в двух министерствах подходящие должности. После долгих раздумий, опираясь на профиль официальной деятельности Волина, сыщик остановился на начальнике главка Роговом. И сейчас, подстраховывая себя на случай ошибки, назвал приметы диаметрально противоположные. Лебедев полыхнул такой радостью, что сомнения отпали. - Да бог с ним, с вашим Патроном, - беспечно продолжал Гуров - В первую очередь подумаем о вас, Юрий Петрович. Как вас сейчас вывести из-под удара? Послезавтра вы скажете Волину, что опасаетесь за свою жизнь, и попросите у него убежища. - Волин не поселит у себя дома. Он найдет для меня дачу, чью-нибудь квартиру. - Это не ваша забота, - неожиданно сухо сказал Гуров. - Вы изъявите желание пожить несколько дней у Референта, а затем якобы покинете столицу. - А на самом деле? - Что на самом деле, я вам сообщу позже. - Гуров взглянул на часы, поднялся - Расплачивайтесь, я жду на улице. Гуров вышел из ресторанчика, внимательно оглядел улицу, ничего интересного не увидел, хотя твердо знал, что наружное наблюдение уже установлено. Когда Гуров сегодня только начинал поиски Лебедева, он предварительно позвонил Орлову и, пресекая всякие объяснения, сказал. - Приготовь самую квалифицированную группу наружного наблюдения и жди. Приехав в ресторан и отлучившись в туалет, Гуров снова перезвонил Орлову, продиктовал адрес и предупредил, что если одна машина уйдет за Лебедевым, а другая увяжется за ним, то он ее остановит и набьет старшему морду. Орлов промычал, мол, жизнь покажет, и отдал соответствующие распоряжения. - Куда вас доставить, Юрий Петрович? - спросил Гуров, когда Лебедев уселся рядом. - На площадь Пушкина, - ответил Лебедев. - Что еще я должен для вас сделать? - Ничего. И так уже угостили меня обедом. Генерал Турилин читал рапорты полковника Орлова, накладывал резолюции "Выполнить и доложить" и, не говоря ни слова, возвращал. Лишь последний рапорт генерал задержал, помедлил и спросил: - А он не заигрывается? Могут ведь просто убить... - Появилась возможность захватить чуть ли не полсотни боевиков. - Выполняйте. - Генерал вернул документы. - Я согласовал с руководством, сто человек из подразделения спецназа готовы поступить в ваше распоряжение в любую минуту. - Понял, товарищ генерал. - Орлов взял папку с документами, в дверях обернулся и сказал: - Не волнуйтесь, Константин Константинович, все будет в полном порядке. Руслан Алексеевич Волин, как и все нормальные люди, не любил неопределенности: лучше знать, что твое положение скверно, но знать точно, тогда можно бороться, принимать решения. Поняв, что Патрон двурушничает, Волин сначала растерялся, потом взбесился, а подумав, пришел к выводу, что даже из предательства можно извлечь выгоду. За последние двое суток все снова перевернулось. От двух не связанных между собой осведомителей Референт получил сообщение, что подполковник Гуров от своего руководства скрывается, его разыскивают, пытаются неловкую ситуацию скрыть. Такое положение в корне меняло ситуацию, и тщательно продуманные Референтом действия защиты и нападения требовали кардинального пересмотра. Гуров появился, как обычно, без предупреждения, вошел в вартиру и поздоровался с таким видом, словно был здесь вчера. - Как вас понимать, Лев Иванович? - спросил Волин. - Меня понять просто, а вы, умники, работать не умеете. Подполковника Гурова по подозрению в убийстве генерала Потапова разыскивают Прокуратура и МУР. Ищут меня лениво, не хотят огласки, из этого можно сделать вывод, что пришла анонимка. Ее написал кто-то из твоих помощников, и мне кажется, покойный Веселов. - Зачем ему? - удивился Волин. - Больше некому. Мне сейчас хотелось бы выехать в Вену. Тогда и ты свою торпеду на меня не выпустил бы, и перед начальством я бы отмылся. Аргументы звучали убедительно. - Если поездка в Вену получится, я выскочу. Только вот что... Смешно, но я не могу найти свой паспорт. Пришел домой, когда моих не было, все перерыл, паспорта нет. А без него ты не сможешь оформить выезд. - Если тебя разыскивают, то не пропустят через КПП, - возразил Волин. - Это ты брось, ты не знаешь сложностей внутриведомственных отношений. Мой генерал не может всенародно объявить, что потерял и разыскивает своего подполковника. Они даже по городу мою машину в розыск не объявили, я ведь катаюсь свободно. - У всех сложности, - согласился Волин, внимательно посмотрев на собеседника. - Значит, стремишься выйти на международную? - Очень стремлюсь, - признался Гуров. - С тобой я сторгуюсь, пистолет и фотографии ты мне отдашь, а с прокуратурой мне не договориться. Да. - Он подошел к Волину, взял за подбородок. - Ты меня извини, не привык я, когда за горло берут. - Сочтемся, все еще впереди, - многозначительно ответил Референт. - Так где же ваш паспорт? - Жена спрятала, - сказал Гуров. - Она у меня ревнивая до неприличия. Но хватит об этом, давай о делах. Вы предложили мне представлять Корпорацию в Вене. И каковы мои полномочия? - Выслушать предложения и подумать. Вас мучает вопрос, почему выбрали именно вас? Возможные партнеры хотят иметь гарантии нашей солидности. Правда, они предупредили, что мы должны прислать сотрудника криминальной полиции, лучше бы чиновника таможенной службы, но это дело ближайшего будущего. - Гарантии вашей коррумпированности. - Гуров кивнул. - А если я им не понравлюсь? У них свои источники информации, а подполковник Гуров в МУРе человек заметный и имеет крайне дурную для вас репутацию. - Как раз ваша репутация - наш самый сильный козырь. - Но сейчас с ней, мягко говоря, неважно. Если среди наших сотрудников у них есть осведомитель... - Ваше теперешнее положение тоже нам на руку, - перебил Волин, - доставайте паспорт, и я оформляю вам документы. - Простите, я хочу детально разобраться. А какая гарантия у ваших партнеров, что полицейский из Москвы не сдаст их Интерполу? - Они нас знают, уверены, что мы о себе побеспокоимся, значит, подумаем и о них. Нам нужно провернуть лишь одну сделку, в дальнейшем судьба неизвестных нам людей никого не волнует. Мы заканчиваем свое дело, сообщаем вам, и вы начинаете свое. Если в результате Лев Иванович Гуров станет полковником и получит орден, я лично буду только рад. - Звучит заманчиво, если бы так и начинали, не трогали моих девочек, не устраивали провокацию с убийством и фотографиями, мы бы сразу договорились. Психолог, ты должен соображать, кого можно хватать за горло, кого не следует. - Да, с вашей семьей произошла накладка, - ответил Волин. - А генерал Потапов был обречен. Связать подполковника Гурова с убийством генерала - мысль здравая, я о сделанном не жалею. А ваше тщеславие мне импонирует, но в таком деле перестраховка требуется десятикратная. Гуров, протянув Референту руку, сказал: - Договорились. Я привожу вам паспорт, вы занимаетесь оформлением. - Он замялся и нерешительно продолжил: - Не хотел говорить... - Ну-ну, смелее, - улыбнулся Волин. - Лебедев сильно напуган, собирается скрыться. Дело, конечно, ваше, но я до времени держал бы его рядом, успокоил... В общем, решайте. Волин проверил, плотно ли захлопнулась дверь, и подумал, что только мороки с Юрием Петровичем Лебедевым сейчас и не хватает. Зазвонил телефон, Волин снял трубку. - Добрый день, Руслан Алексеевич, - услышал он знакомый голос Лебедева. Когда Гуров пришел к выводу, что Референта используют втемную и действительной ситуации он не знает, то подумал, что не он один такой умный. "Волин тоже может задуматься над этим вопросом. В моей лояльности его следует убедить. А главное, необходимо, чтобы Волин пригрел Лебедева, поселил у себя". Закончив "переговоры на высшем уровне", Гуров ехал в машине, вспоминал разговор, остался доволен, вроде все прошло гладко. Если Референт и задумал поломать планы своего Патрона, то сейчас от активных действий должен воздержаться, выждать. Теперь надо решить, как поступить с Патроном. Вполне вероятно, что это начальник главка Константин Васильевич Роговой. Доказательств никаких; если все предположения изложить на бумаге, то поверит разве что один Орлов. Конечно, Лебедева можно дожать, получить от него официальные показания. Но это лишь слова, записанные на бумаге, нетрудно и отказаться. Значит, Патрона пока отложить и заниматься вопросами более реальными. Моим единственным козырем является Юрий Петрович Лебедев, использовать его следует тонко, и надо Орлова предупредить, чтобы он финансиста ни в коем случае не трогал. А сейчас - найти Дениса Сергачева, собрать проверенных ветеранов и создать собственную бригаду прикрытия. Глава одиннадцатая Лебедев попросил разрешения приехать домой, но Волин уклонился и назначил встречу в ресторане. Волин вышел на улицу, решил после долгого затворничества немного размяться, подышать воздухом, на суетящихся людишек посмотреть. Он прошел уже порядочно, как вдруг почувствовал легкий толчок в плечо, повернулся и оцепенел: рядом шел Эффенди. На убийце был модный плащ, белоснежная рубашка с галстуком. Безошибочно угадывалось, что он недавно был в парикмахерской, да не в такой, где бывают обыкновенные люди. Парикмахер сделал ему идеальный пробор, удлинил баки, оставил тонкую ниточку усов. Волин вспомнил фотографию Леонида Ильича Силина, красовавшуюся на стенде "Их разыскивает милиция", усмехнулся и сказал: - Молодец, выглядишь на миллион долларов. - Столько и стою. - Эффенди взял Волина за локоть, подвел к автомату. - Звякни Патрону, у меня к нему разговор. - Не могу, - ответил Волин, пытаясь придать голосу уверенность и твердость. - Не валяй дурака. По тону Эффенди Волин понял, что сейчас его втолкнут в будку и зарежут. Он вошел в автомат, начал набирать номер и молил бога, чтобы Патрона не оказалось на месте. Но бог все прекрасно понимал, и Патрон ответил: - Слушаю. - Здравствуйте, Константин Васильевич. Эффенди отобрал трубку, дал Волину выйти, махнул рукой, мол, проваливай, и могущественный Референт быстро затрусил прочь. - Ну? - раздраженно хмыкнул Патрон. - Слушай меня внимательно, - сказал убийца. - Говорит Эффенди. Мы сегодня встретимся и обсудим один вопрос. Через час позвоню, ты назначишь время и место. И повесил трубку. Если бы Константин Васильевич Роговой не знал, когда можно и нужно проявить норов, а когда молча терпеть, то никогда бы не стал ни начальником, ни депутатом, ни Патроном. Но в данном случае он согласился на встречу не из тактических соображений, а охотно, так как мгновенно сообразил, что Эффенди именно тот человек, который ему необходим. Шашлычная, в которой они обедали, была самая затрапезная, даже неприхотливые едоки сюда заходить избегали, поэтому большинство столиков пустовало. В углу распивали, тут же скидывались на новую, какой-то командировочный терпеливо глотал дурно пахнувшее харчо. Творившееся в шашлычной непотребство Константин Васильевич не замечал: здешний повар готовить умел и знал, из какого мяса, кому и как подать. - Я видел мальчиков, которые волокут в Москву деньги. Дерьмо. Фанерованная дребедень, с виду "блеск, а в серьезные руки попадут, их ногтем колупнут, труха посыплется. Твой бухгалтер на выдохе и уже никогда не вдохнет. Молодой умен, да ты ему не веришь, держишь от главного в стороне и правильно делаешь. Тебе нужен Эффенди. Я имею, как теперь говорят, знак качества. Если я промахнусь, то ни у следователя, ни в суде со мной никто торговаться не станет. А нет торговли, нет продажи, значит, ты защищен. Ты должен взять Эффенди и в последний момент перерезать мною все тянущиеся к тебе веревочки, чтобы ни один милицейский или прокурорский не мог до тебя добраться. Цену я запрошу настоящую, либо в валюте, либо в порошке, и ты торговаться не станешь. Ты умный. А оплата вперед. - Хорошо. - Патрон отодвинул блюдо с горой обглоданных костей, выпил фужер вина, огладил бороду и повторил: - Хорошо. Ты мне нужен, и я заплачу. Как ты живешь и сколько можешь ждать? - У меня хороший дом, прочные стены, я могу жить спокойно, - ответил Эффенди, помедлил и уточнил: - Две недели. - Столько не понадобится. Как мне тебя найти? Эффенди вынул из кармана визитку доктора наук, профессора: - Он хороший, честный человек, я не хотел приходить в его дом, жизнь заставила. Он охотник, мы с ним у костра сидели. Будешь звонить, если спросят, ты тоже охотник. Гуров сидел в читальном зале библиотеки и читал рассказ Эдгара По "Пропавшее письмо". Он все никак не мог понять, почему Волин выбрал именно эту книгу или просто решил отвлечься и листал томик ради отдыха? Идея Эдгара По Гурову была понятна, он вспоминал квартиру Волина, висевшую в кабинете коллекцию старинного оружия - насколько он разбирался, предметы относились к семнадцатому-восемнадцатому векам - и пытался представить, как в конкретной обстановке данную идею можно осуществить. Следует проверить, решил Гуров. Занятий в тренажерном зале не было. Денис и пятеро его друзей, среди них Прохор и Кирилл, слушали Гурова, который подробно объяснял ситуацию людям, не имеющим опыта оперативной работы. - Я знаю, в вашей среде не принято говорить красиво, пугать, предупреждать об опасности. Моя просьба носит личный характер. В данный момент я не офицер милиции, не представитель МУРа, а лишь человек, попавший в сложную ситуацию. Кто хочет помочь - спасибо, кто откажется - никаких претензий. Ни в коем случае не иметь при себе оружия, - продолжал Гуров. - Я имею в виду пистолет, нож, но металлический прут, гантелину... - А нам и не требуется, обойдемся, - перебил Прохор, который, судя по всему, был за старшего. - Не сомневаюсь, но предупредить обязан, - ответил Гуров. - И в идеальном варианте желательно обойтись без увечий. - Ну это, командир, как лягет, - встрял наголо бритый ветеран. - Я в ваших премудростях не разбираюсь, но знаю точно: если бить, то единожды. - Если вы видите в руках человека оружие, можно единожды. - А коли у него в кармане, ждать, пока достанет? - Пошли вы к чертовой матери, дайте сказать, потом лезьте со своими дурацкими вопросами! - вспылил Гуров. - Предупреждаю, я вас втягиваю в темную историю с непредсказуемым финалом. И если вы в случае столкновения не будете осмотрительны, посадите за решетку и себя, и меня. Я вам повторяю, что я частное лицо, и если что не так, если наломаем дров... - Черепов и костей, - поправил кто-то. - То нами займутся чиновники, которые давно забыли, что такое эмоции, и учитывают лишь факты, неукоснительно следуя велению закона. - Кончай, Лев Иванович, каждому вранью есть финиш, - сказал Прохор. - И кончай объяснять нам правила, скажи, где, когда, и расходимся. - Где и когда, я сейчас не знаю, - ответил Гуров. - Как хочешь, но два часа ты мне должен гарантировать, - сказал Гуров Сергачеву, похлопывая по лакированному боку "вольво". -