Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     Изд. Эксмо,"Русский бестселлер",  1999
     OCR: Victor Marchenco
---------------------------------------------------------------



     "Оставьте, пожалуйста, это место таким же  чистым, каким  его нашли..."
Но это же  относится ко  всей Земле, а  не только к уборным! И не "такой  же
чистой, какой ее нашли", а какой хотели бы найти!
     Жильбер Сесброн.
     "Счастье по пустякам"





     Она лежала на  кровати  лицом вниз,  и  это избавляло от  необходимости
смотреть ей  в глаза. Мартин  не любил смотреть  в  глаза покойникам. В  них
часто застывал  какой-то горестный  вопрос, словно жертва  отчаянно пыталась
понять, почему именно  с ней судьба  обошлась столь несправедливо.  Иногда в
глазах бывал и  ужас, но  это случалось  редко, только  в  том  случае, если
убийца изощренно мучил свою жертву. В данном варианте убийца  просто вошел в
номер и дважды  выстрелил.  А  потом сделал  еще один контрольный  выстрел в
голову.
     Именно этот выстрел  и  заставил  приехать сюда инспектора криминальной
полиции Мартина Крюгера. Последние два года  он возглавлял отдел по борьбе с
русской  мафией. Жертву  обнаружили утром, когда горничная вошла  в номер, и
сразу вызвали полицию.  Но,  увидев труп, дежурный инспектор решил позвонить
Крюгеру,   попросив   приехать.   Обычный  убийца,   стрелявший  в  женщину,
ограничился бы двумя выстрелами или сделал бы еще один контрольный в сердце.
Этот неизвестный негодяй после двух выстрелов подошел к уже убитой женщине и
выстрелил в  голову. Очень  спокойно выстрелил прямо в висок. А это  уже был
характерный  почерк  именно русской мафии.  Европейцы  предпочитали  так  не
стрелять.  Во-первых,  тело  еще не  успевало остыть, и  разброс  крови  был
довольно  значительным. Во-вторых, они не любили  столь  жутких зрелищ, даже
работая  наемными   убийцами,  а  в-третьих,   они  просто   не  были  столь
хладнокровны. На виске у женщины остался небольшой ожог от пороховых  газов,
убийца  приставил пистолет совсем  близко  к ее голове, даже  не  побоявшись
испачкаться.  И  наконец,  самое  главное,  убитая  была  уроженкой   города
Калининграда, немкой Ириной Шварц, прилетевшей в Мюнхен лишь сегодня утром.
     Он мрачно  слушал рассказ  дежурного инспектора полиции, уже  успевшего
осмотреть  тело  погибшей.  Мартин не  стал  поворачивать  его  на  спину  -
достаточно,  что  с ним будут возиться эксперты.  Это  только в  кинофильмах
инспектор   лезет  на  вскрытии  в   живот  пострадавшей  и  даже  спорит  с
патологоанатомами  по поводу состояния  погибшей.  В реальной  жизни  каждый
занимается своим делом. Эксперты осматривают тело, инспектора ищут убийцу.
     - Она, видимо, стояла к нему спиной, - объяснял инспектор, -  и  он два
раза  выстрелил  в нее. Она была  уже в  спальне, а  он вошел, открыв дверь,
очевидно,  своей  карточкой.  Непонятно,  почему дверь  сработала,  но  она,
видимо, ничего  не слышала. Он  стоял  примерно здесь,  у  стола, и  стрелял
отсюда. Она  упала  на кровать, и он,  подойдя к  постели,  сделал  еще один
выстрел.
     -  Да, Брюнинг,  кажется, ты  прав, так  все и было, - подтвердил слова
дежурного  инспектора  эксперт,  работавший  со своим помощником  над  телом
погибшей.
     - Что-нибудь нашли? - спросил Крюгер.
     - У нее  с собой  было  восемь  тысяч  марок наличными,  -  сообщил как
главную новость Брюнинг.
     - Ну и что?
     - Восемь тысяч, - повторил инспектор.
     Крюгер улыбнулся. На его коллег, еще не привыкших к размаху приезжавших
в Германию русских, подобные суммы действовали ошеломляюще.
     -  Для  них  это  нормально,  -  пояснил Крюгер,  -  некоторые  русские
приезжают в Германию, имея по сто тысяч долларов.
     - Наличными? - не поверил Брюнинг.
     -  Конечно. Это  для вас  восемь тысяч  -  большие деньги, а  для гостя
подобного отеля - это всего лишь деньги на мелкие расходы. В последнее время
к нам едут именно такие гости.
     - По  документам и  ее визитным карточкам получается, что  она работала
директором  какой-то фирмы  в Калининграде,  -  пояснил  Брюнинг, - приехала
сегодня рано  утром.  Менеджера не  было  в отеле,  когда мы  подъехали,  он
отправился куда-то  к  дочери, говорят,  она у него  в больнице. Я  попросил
передать нашу просьбу подняться к нам, как только он приедет в отель.
     - Драгоценности на месте?
     - Сережки, кольцо, довольно дорогое. Все на месте. В сумочке даже лежал
золотой  браслет. Это  не  грабеж,  герр Крюгер,  это убийство,  совершенное
профессионалом.
     - Похоже, - согласился Крюгер.
     - Пустите меня! - раздался громкий крик в коридоре.
     - Что там? - поморщился Крюгер.
     - Наверно, администратор, - предположил инспектор.
     - Пусть войдет, - разрешил Крюгер.
     В комнату ворвался упитанный господин средних лет.
     -  Карл-Хайнц  Циммерман,  нервно  представился  он,  -  я  генеральный
менеджер отеля. Вы понимаете, как этот скандал скажется на наших клиентах? У
нас самый лучший отель в Мюнхене.
     Это  было  почти  правдой. Отель "Рафаэль"  был действительно  одним из
лучших  в городе. Насчитывающий всего семьдесят  три номера, девятнадцать из
которых были люксы-сюиты, отель  поражал  воображение комфортом и  роскошью.
Цены  на  некоторые  номера достигали  семисот  марок. Здесь  был расположен
известный на весь город "Ресторан Марка", где  традиционно собирались лучшие
фамилии  Баварии. Расположенный недалеко  от здания Оперы, он  был идеальным
местом для встреч  светского бомонда.  В номерах на стенах висели  гравюры и
картины старых мастеров, а телевизоры принимали  не только все европейские и
американские каналы,  в  том числе  знаменитую Си-эн-эн,  но  и  арабские  и
японские телевидение, что само по  себе было достаточно  сложным техническим
экспериментом  отеля. "Рафаэль" был одним из  нескольких  отелей  города,  в
которых  останавливались очень обеспеченные  люди: арабские шейхи,  японские
бизнесмены, американские сенаторы.
     Отелей подобного  класса  в самом  роскошном и вызывающе богатом городе
Германии было несколько, среди  них  два  "Хилтона", "Шератон тауэр", "Палас
Мюнхен". Крюгер не любил приезжать в  подобные заведения раньше. Здесь редко
случались убийства, обычно отлично работала  охрана. Лишь  дважды он попадал
на "чисто семейные" ссоры, когда  в обоих случаях происходили разборки между
постояльцами. В первом случае муж избил свою жену до полусмерти, во втором -
женщина выстрелила в своего мужа, вернувшегося в отель рано утром. Виновники
и не пытались скрыться с места происшествия, но у Крюгера было много проблем
с оформлением документов, так  как в первом  случае  речь шла о мексиканском
дипломате, а во втором -  об итальянской  паре, где убитый был  заместителем
министра правительства.
     - Что вы хотите? - спросил он у мистера Циммермана.
     -  Чтобы  вы  побыстрее  все  закончили, -  попросил менеджер  отеля, -
поймите, у нас гости, некоторые с детьми. Все нервничают.
     - Мы постараемся быстро, - пообещал Крюгер. -  Эта женщина раньше у вас
останавливалась?
     - Я проверил. Нет, раньше никогда. Но мы берем паспорта у этих русских,
заносим в нашу картотеку. Им особенно доверять нельзя.
     -  Разве она была русской? - удивился Крюгер. - А мне сказали, что  она
немка.
     - Может быть, по  национальности и была, - согласился  Циммерман,  - но
они все равно все русские. Какие они немцы?
     - Она платила по кредитной карточке?
     - Наличными. Внесла сразу более двух тысяч марок наличными.
     - Каким образом убийца сумел открыть дверь? Вы ведь выдаете посетителям
специальные магнитные карточки?
     - Выдаем. И каждый раз меняем код. Понятия не имею.
     - Оператор сидит внизу?
     - Да, конечно, мы можем туда спуститься.
     - Успеем. Скажите, герр Циммерман, она никуда не  выходила? После того,
как оформила себе номер?
     -  Этого  я  не  знаю,  -  честно ответил  Циммерман,  - может  быть, и
выходила. Нужно все узнать внизу, у портье.
     Крюгер подошел к стене, посмотрел на висевшие под стеклом гравюры.
     - Она заказывала номер заранее?
     -  Этого  я не знаю, -  чуть  подумав, ответил  Циммерман,  - но  можно
узнать. Вы разрешите мне позвонить?
     - Давайте лучше мы с вами спустимся  вниз, - предложил Крюгер, -  чтобы
не мешать пока никому.
     Онивышли из  номера и поспешили  к лифту.  Шаги были почти  не  слышны.
Плотное ковровое покрытие заглушало все  шумы. Внизу Циммерман сразу подошел
к бледному молодому  человеку, стоявшему за стойкой портье рядом  с двумя не
менее перепуганными девушками, и, показав на Крюгера, спросил:
     - Инспектор хочет знать: она куда-нибудь выходила?
     - Кажется,  да,  - судорожно  кивнул  парень, - она  выходила два  часа
назад.
     - И быстро вернулась? - спросил Крюгер.
     - Довольно быстро, - подтвердил портье,  - я ее сразу  запомнил.  Очень
красивая женщина, но по-немецки говорила с акцентом.
     - Вы все время были здесь?
     - Разумеется, герр инспектор.
     - Тогда убийца прошел мимо вас. Вы видели кого-нибудь?
     - Никого, - твердо ответил портье, - я бы заметил.  У  нас не так много
номеров, герр инспектор. Я сразу запоминаю всех посетителей в лицо.
     - А как убийца мог открыть ее дверь? Вы дали ей магнитную карточку?
     - Конечно, дали.
     - Она ее не теряла? Может, она спросила у вас вторую?
     - Если бы она попросила  другую, мы  бы  поменяли шифр. Это невозможно,
герр инспектор.
     Циммерман был явно доволен.
     - Но ведь как-то убийца вошел в номер, - разозлился Крюгер.
     - Не знаю, - пожал плечами портье, - может, она сама открыла ему дверь.
     -  Не похоже, -  пробормотал Крюгер, - да и открытой дверь остаться  не
могла. У вас  ведь  замок  срабатывает  автоматически.  Так  как же он попал
внутрь?
     - Не знаю.
     Крюгер уже повернулся, чтобы  идти снова к  лифту, когда  вспомнил свой
последний вопрос.
     - У нее номер был заказан?
     - Да, - подтвердил портье, - мы проверили. Ей заказывали этот  сюит три
дня назад.
     - Кто заказал? - оживился Крюгер. - Есть фамилия?
     -  Есть,  - к его изумлению,  ответил  портье, - вот фамилия и телефон.
Иоганн Штенгель.
     - Какой телефон? - быстро спросил Крюгер, не веря в такую удачу. Портье
продиктовал номер телефона.
     Крюгер набрал его, подождал минуту, другую, третью.  Никто не  отвечал.
Он уже собирался положить трубку, когда услышал быстрый женский голос:
     - Слушаем вас. Это бюро Интерпола в Мюнхене.
     - Что? - не поверил услышанному Крюгер. - Как вы сказали?
     -  Это  офис  местного  отделенияИнтерпола,  -  явно куда-то  торопясь,
сказала женщина, - что вам нужно?
     - Простите,  фрау, - пришел в себя Крюгер,  - вы  не могли бы вызвать к
телефону герра Штенгеля?
     На другом конце замолчали.
     - Фрау? - растерянно позвал Крюгер.
     - Кто это говорит? - спросила женщина уже совсем другим тоном.
     -  Я  звоню  из  отеля "Рафаэль", - ответил  Крюгер, -  мне  нужен герр
Штенгель.  Он  заказывал номер  для  одной  клиентки.  Я хотел  бы  уточнить
некоторые детали.
     - Кто это  говорит? - снова спросила женщина. Уже более  требовательным
голосом.
     - Инспектор криминальной полиции Мартин Крюгер, - вынужден был ответить
он.
     - А вы разве ничего не знаете? - явно волнуясь, спросила женщина.
     - Я вас не понимаю, фрау. Мне нужен Штенгель.
     Трубку взял кто-то другой.
     - Кто это говорит? - жестко спросил мужской голос.
     - Инспектор криминальной полиции Мартин Крюгер, - снова повторил тот.
     - Что вам нужно, герр Крюгер?
     - Кто со мной говорит?
     Франц Хетгесс, я работаю в Интерполе.
     - Простите, герр Хетгесс, но мне нужен Штенгель. Срочно нужен.
     -  Назовите ваш  номер, где вы  сейчас  находитесь, - жестко потребовал
Хетгесс.
     - В отеле "Рафаэль".  Номер... - он посмотрел  на портье,  и тот быстро
написал ему номер телефона отеля. - Двадцать девять ноль девять восемьдесят.
     - Что у вас произошло? - спросил Хетгесс.
     Крюгера начал  злить подобный  допрос. Он не любил,  когда ему начинали
мешать. Поэтому довольно грубо ответил:
     - Вопросы буду задавать  я, герр Хетгесс. Здесь произошло убийство, и я
веду расследование.
     - Какое убийство? - явно проигнорировав его замечание, спросил Хетгесс.
Что-то в его голосе не понравилось инспектору Крюгеру, очень не понравилось.
     - Я приеду к вам и все расскажу, - пообещал инспектор, - только вы меня
ждите. И пусть герр Штенгель никуда не уходит.
     - Это невозможно, инспектор, - услышал он в ответ.
     - Почему? - Он уже понял, что случилось нечто ужасное.
     - Он погиб,  герр инспектор.  Погиб  сегодня утром. Разве  вы  об  этом
ничего не слышали? Полиция уже ведет расследование.
     Крюгер опустил трубку. На  сей раз ему совсем  не повезло. В этих очень
дорогих отелях нужно быть готовым к любой неприятности.





     Больше всего на  свете я не люблю таких женщин. Когда она появляется  в
отеле, такая уверенная в себе, всегда сосредоточенная и серьезная, я начинаю
испытывать острый комплекс неполноценности. А как же  иначе? По легенде  эта
дрянь - моя жена, но спать со мной она категорически не хочет. В день нашего
приезда я дождался, когда она ляжет в постель, и пошел  в спальню... Что, вы
думаете, я получил?  Правильно. Такой удар по  самолюбию, что  мог  остаться
импотентом на всю жизнь. Я где-то читал,  что мужская импотенция - это чисто
психическое расстройство, связанное  с неуверенностью мужчин  и  их страхами
перед слишком самостоятельными партнершами.
     Она сначала решила принять душ и довольно долго купалась. Я в это время
смотрел телевизор в наших апартаментах.  Потом она вышла из ванной комнаты и
спокойно спросила:
     - Ты, конечно, будешь спать на диване?
     Я только  хмыкнул  в ответ, и она, видимо, приняла это за мое одобрение
ее  дурацкого решения. Я дождался, когда она  уляжется, и  двинул в спальню.
Надо было видеть ее лицо. Никогда не забуду выражения  лица этой стервы. Она
читала газету. Тоже  мне, интеллектуалка.  Убрала газету, выдержала паузу  и
даже как-то равнодушно сказала:
     - Майор, я думала, вы умнее. Убирайтесь отсюда.
     Что  мне было делать?  Изнасиловать ее?  Ну,  во-первых, она  моя  жена
только по легенде.  Во-вторых,  я видел на тренировках, как  она работала, и
признаюсь,  насиловать  такую  бабу  -  тяжкий труд.  Можно разбить себе все
выступающие части об  ее  острые коленки  и не добиться никакого результата.
Кроме того, я это самое главное, в нашей  "семейной" паре она ведущая. Я как
бы при ней, обеспечиваю ее безопасность. Она ведь уже подполковник, а я пока
еще  майор.  Конечно,   с  такой  фигурой  и  рожей,  как  у  нее,  получить
подполковника   ничего   не  стоит.  Достаточно   переспать  с   двумя-тремя
генералами, и ты уже полковник.
     Знаю я, как в нашем ведомстве баб готовят. Небось, все сначала на спине
работают,  практику  проходят.  А  уже  потом, когда  постареют,  выходят  в
офицеры. Про Нину, правда, пока  этого сказать нельзя. Ей лет тридцать пять,
не больше. Всегда собранная, выдержанная, рассудительная. Когда мне сказали,
что я поеду с ней как ее муж, я от радости чуть не обнял ее прямо в кабинете
генерала. Думаю,  наконец-то будет совмещение  приятного  с полезным. Я ведь
всегда  проходил  по управлению  "Т",  моя "специфика"  -  снимать  ненужных
свидетелей. Я -  профессиональный убийца, если вас не  шокируют эти слова. А
она - профессиональный нелегал,из управления "С". Там все  немного чокнутые.
Воображают  из  себя Штирлицев.  Или Зорге -  на худой конец.  Хотя Штирлица
вообще  не  было, а  Зорге  просто повесили  в токийской  тюрьме. Но это они
почему-то не любят вспоминать.
     В наших апартаментах стоит большой диван в гостиной, где  мне предстоит
спать. А  в "супружеской"  спальне - огромная  двуспальная кровать,  которую
Нина занимает  одна. Кстати,  по  легенде  она  никакая не  Нина Миронова, а
Сеньора Изабелла  де ла Мендоса,  а я, соответственно, ее муж - Филипп де ла
Мендоса, оставшийся с носом круглый дурак. Представляете, как  рядом со мной
в  номере  лежит  столь  роскошное  тело  моей  соотечественницы,  "законной
супруги",  услугами  которой  я  не  могу воспользоваться, может  привести в
бешенство  человека   и  более  спокойного,  чем  я.  А   я  никогда  особым
спокойствием не отличался.
     Конечно, если нужно прождать  в засаде свою жертву, я готов сидеть хоть
двое суток.  Или если нужно кого-нибудь выследить.  На  это у  меня отменное
терпение.  А вот с женщинами мне не повезло.  Как увижу красивую морду,  так
сразу словно  с цепи  срываюсь. Не  буду  говорить, сколько  я денег на  них
трачу,  все  равно  не  поверите. Скажу  только,  что  большую часть  своего
гонорара обычно трачу на  девочек и  не считаю это бесцельным  выбрасыванием
денег.  Они  меня,  если  хотите,  заряжают на  дальнейшие  действия. Я ведь
холостяк, при моей специальности жениться - просто непростительная глупость.
     И теперь, когда я нахожусь с одной из наших сотрудниц, девяносто девять
процентов  которых - обычные профессиональные шлюхи, умеющие делать  все, от
французской любви до  чисто русской бешеной езды, мне становится не по себе.
Ну не должна она мне  отказывать,  не должна. Это даже непорядочно. Эта дура
хочет, чтобы я вызвал к  себе  в номер  девочек  и  занимался  ими  у нее на
глазах.  Наверно, нужно сделать так, чтобы она перестала относиться  ко  мне
как  к  надоедливой козявке.И ведь понимаю, что ничего нельзя сделать, иначе
провалю всю операцию. А когда ее вижу, все равно нервничаю, надеюсь, вы меня
правильно понимаете.
     Мы  живем  в  самом  центре   Кельна,  в   невероятно  роскошном  отеле
"Эксельсиор".  Прямо напротив Кельнского собора. Внешне он какой-то  темный,
мрачный,  из  серого тяжелого  камня, словно специально  не выставляет своей
роскоши  напоказ. Но  достаточно  войти внутрь  отеля и увидеть эти огромные
желтые  колонны, уходящие  в потолок, чтобы оценить  внутреннее  убранство и
великолепие "Эксельсиора". По-моему, это лучший отель Кельна, так, во всяком
случае, подчеркивают все справочники.
     И расположен очень  удачно. Рядом с  железнодорожным  вокзалом.  Отсюда
идут  автобусы  и  в аэропорт.  Если  бы  не  толпы  молодых  людей, которые
слоняются без дела вокруг вокзала и собора,  здесь вообще  все идеально.  Но
эти  девицы  с  непонятными лицами  полумадонн-полушлюх  и  парни,  одетые в
тряпье, с немытыми и нечесаными волосами, вызывают  у меня отвращение. Или я
слишком  консервативен?  Я слабо разбираюсь, где  панки, а  где рокеры, но с
удовольствием  выбрил бы  всех  этих недоносков,  отправив большую  часть  в
трудовые лагеря, для  перевоспитания. Или во мне просто слишком крепко сидит
советское воспитание? Привычка ходить  в едином  строю, строиться в линейку,
носить одинаковую форму и быстро отвечать: "Всегда готов"? Может, поэтому мы
все немного консерваторы.
     Про  моего напарника  этого  не скажешь.  Нас готовили вместе несколько
месяцев. Вместе - это не значит, что нас оставляли вдвоем. Мы всегда были  в
окружении  людей.  И, надо сказать,  она тогда  относилась ко мне достаточно
лояльно и просто. Правда, мы никогда не оставались одни,  и у  меня  не было
возможности проверить,  как  именно сердечно она ко мне относится. Сегодня я
проверил и должен сказать, что мне совсем не нравится ее отношение. Могла бы
и не отказывать.
     Если учесть, что нам нужно  быть вместе еще достаточно долгое время, то
она поступила просто по-свински. Необязательно в меня влюбляться или строить
из  себя романтически  невинную  девушку.  Можно просто  со мной спать, что,
кстати, очень помогает и нашей легенде. Но на нет и суда нет!
     В  Кельн  мы прибыли вместе на  самолете из Гамбурга. А вот в  Гамбурге
появились по очереди. Сначала я, потом она. У меня было в запасе  два дня, и
я даже  пошел и посмотрел их знаменитую улицу с проститутками -  Рипербан, в
районе Сан-Паули.  Ничего  особенного.  В  Голландии,  в знаменитом  Розовом
квартале Амстердама, все гораздо интереснее  и колоритнее. В немецком городе
вся улица  ограждена  высоким  каменным забором, чтобы  за  него случайно не
заходили женщины и подростки. С  обеих сторон улицы сидят скучающие женщины.
Как правило, не очень красивые, равнодушные к проходящим мимо мужчинам. Лишь
некоторые     пытаются     изобразить    хоть     какую-нибудь     видимость
заинтересованности. Именно видимость, так как в этих случаях глаза у них все
равно  пустые  и  равнодушные.  А  удовольствия  почти  никакого  не бывает.
Механические жесты, отработанные приемы, ничего  особенного. Другое дело - у
нас в Москве или в Питере. Дух захватывает.
     Никакого сравнения  с куклами из Европы и Америки. Но зато и цены у нас
соответственные. Девочки работают от души, но берут в пять-шесть раз больше,
чем их  "коллеги" на Западе.  А когда  говоришь им, что  в Германии  девочка
стоит пятьдесят гульденов, или около тридцати долларов, а в Испании в  самых
дорогих ночных  клубах -  не  более ста долларов,  они  начинают  над  тобой
издеваться. Видимо, наш товар стоит куда дороже.
     В некоторых местах цены  баснословные. В Хабаровске в местной гостинице
"Интурист"  очень молодые ребята откровенно предлагали мне еще более молодых
девочек,похоже,  из  младших  классов  их  собственных  школ.  В центральных
городах  с этим проблем  не  бывает. Особенно нравится гостиница  "Россия" в
Москве,  где  просто  большой публичный дом. Конечно, свои девочки  есть и в
"Метрополе",  и  в  "Космосе",  но в  милой "России"  все дело поставлено на
конвейер. Там без  обслуживания  не остается ни  один номер.  И  цены  почти
приемлемые.
     Но зато в "Метрополе" могут взять несколько сотен долларов. Хотя в этом
отношении   показательна  моя  собственная  история  в  Ростове.  Там   есть
прекрасная гостиница "Интурист" с очень современными и хорошо оборудованными
номерами на пятнадцатом и шестнадцатом этажах. Девочек не нужно даже искать.
Они  есть  повсюду: в ресторанах и в баре, на этажах и в номерах. Достаточно
просто  попросить дежурную прислать к вам в номер нескольких девочек. И вот,
когда я однажды попросил прислать ко мне  троих, пришла одна и очень вежливо
назвала цену, после чего  я упал со стула. Четыреста  пятьдесят долларов  за
ночь! За одну  девочку! Таких цен  нет нигде в мире. Даже  японские  гейши и
американские актрисы стоят  дешевле.  Я таких  денег давать  не  захотел,  и
девочка, пожелав мне спокойной  ночи, быстро удалилась.  До сих пор чувствую
себя не очень  хорошо. Нужно  было согласиться. Ну  что  такое особенное она
могла сделать за четыреста пятьдесят долларов?
     И  вот  мужчину с таким богатым сексуальным  опытом эта дрянь, я говорю
уже  о моей напарнице, просто выставила за дверь.  Представляете, как я себя
чувствовал?
     А ведь  нам вместе еще  лететь на  Маврикий, этот непонятный  остров  в
Индийском океане, и встречаться с каким-то непонятным профессором.  Я до сих
пор  не  понимаю,  почему  для  встречи с  этим  профессором  выбран  именно
Маврикий. Неужели  нельзя  встретиться с ним где0нибудь поближе,  в  Европе,
например?  Впрочем, этоне  мое дело. Это уже работа подполковника Мироновой.
Моя задача --обеспечить ее безопасность.  И  безопасность людей, с  которыми
она будет разговаривать или захочет встречаться.
     Поэтому вдвойне обидно, что она так себя ведет. Ведь от меня зависит ее
жизнь. Просто она прекрасно знает, что я настоящий профессионал и никогда не
смешиваю личных  симпатий  со  своей  работой. Но  все равно  она  поступила
некрасиво. В конце концов просто из корпоративной этики могла бы не выгонять
меня  столь бессовестным образом.  Могла бы просто придумать, что сегодня ей
нельзя. Мне было бы чуточку легче. Хотя все равно неприятно.

     Я Нина Миронова. Мне тридцать пять лет - возраст более чем критический.
Подруги, которых у меня всего  две, уверяют, что  я все еще  ничего, хотя  я
сама  чувствую,  когда  смотрю  в зеркало,  как  сильно  начинаю  сдавать. Я
работаю...  Наверно,  нужно  просто  назвать  ведомство, в котором  я сейчас
работаю. Оно называется СВР. Или - Служба внешней разведки России. Я старший
офицер   этой   самой  Службы.  Для   особо  непонятливых  объясню,   что  я
подполковник. И  этого вполне  достаточно. Больше на  эту тему  говорить  не
намерена.
     Наша "семейная" пара остановилась в лучшем  отеле Кельна, и, как только
мы  впервые  после  нашего  знакомства  оказались  действительно одни,  этот
профессиональный душитель, который мне не понравился с  самого начала, сразу
полез ко  мне  в постель.  Честно говоря, нечто подобное  я от него ожидала,
видя, какими глазами он  смотрит на меня во время наших совместных отработок
некоторых вариантов. Многие мои  подруги относятся к  этому вполне спокойно,
считая,  что  спать  со  своими  партнерами  нужно  обязательно,  так  легче
переносить  все стрессы и  получить удовольствие во время командировок. Но я
так не считаю. Во-первых, я никогда не была "ласточкой".  Ну, почти не была.
А во-вторых,  мне просто  не  хочется с  ним спать.  Ну не хочу,  и все. Как
вспомню,  сколькоон людей  наверняка  отправил на тот свет своими  холодными
руками, так сразу пропадает всякое желание. И, наконец, я просто не обязана.
Я в разведке уже  тринадцать лет  имогу позволить  себе выбирать,  с кем мне
хочется спать,  а  с  кем  не хочется. С этим  майором  мне вообще ничего не
хочется. Хотя он наверняка считает себя почти Аполоном.
     Через  два дня мы летим с  ним  на  Маврикий. Никогда там  не  была, но
догадываюсь, что  будет  очень  жарко. В  прямом  смысле слова - там  сейчас
больше  тридцати.  Я  взяла купальный  костюм,  но как вспомню  глаза  моего
"мужа"... Это только разожжет его страсть.  Почему все мужчины  такие скоты?
Как  только остаются с  женщиной  наедине, сразу хотят посмотреть, что у нее
под  юбкой. Причем  не важно,  кто эта  женщина - их партнерша, жена лучшего
друга, сестра  их жены. Главное - еще раз  отличиться, еще раз почувствовать
себя победителем. Ненавижу всех этих двуногих существ, которые именуют  себя
мужчинами. Кроме одного. Моего  сына.  Моего  Сережки, которому  сейчас  уже
десять лет. Он все время с мамой, и я  часто думаю: неужели он вырастет  вот
таким самодовольным самцом?  Не  уважающим никого  рядом с собой,  с  полным
отсутствием душевной чуткости и понимания других людей?  Сколько встречала в
жизни  мужчин, для них всегда главное - переспать  с красивой  женщиной. Как
только они ставят цель, так сразу преображаются. Появляется такой  бархатный
голосок, глазки  становятся  маслянистыми,  движения  плавными. А главное  -
постель.  И после того, как добиваются своей цели, -  все. Можете проверить,
как  они к вам относятся.  Некоторые даже не хотят  тратить время  на лишний
поцелуй. Сразу начинают торопиться, вспоминая, как много дел их ожидает.
     Может, мой опыт слишком печальный и есть другие мужчины? Но я таких еще
не встречала. Наверно, мне не повезло.  Мой партнер майор Лазарь Богданов  -
из бывшего  управления "Т". Они занимались тогда активными действиями, еще в
бывшем Советском Союзе.  Потом, после разделения КГБ, их реорганизовали,  но
эта группа  специалистов-ликвидаторов  сохранилась. Все его геройские дела -
это одна ложь. В  основном  они  стреляли всегда по своим,  когда нужно было
убрать  зарвавшегося  агента,  случайно  попавшего  под   наблюдение  других
спецслужб. И такие люди считают себя разведчиками. В таком случае мясников с
мясобойни можно назвать врачами. Это примерно одно и то же.
     К сожалению,  мы невыбираем себе  партнеров  в  таких  командировках. А
"экскурсия"  на Маврикий будет жаркой  не только в смысле погоды. Мы  должны
встретиться с агентом, который прилетит в  сопровождении своего напарника. Я
должна  встречаться с  агентом,  а  мой  "муж"  -  занимается  в  это  время
напарником. У нас есть точные сведения, что  этот напарник работает совсемна
другое ведомство, и он должен будет просто исчезнуть. Меня  уверяли, что мой
"супруг"  - прекрасный специалист по этим вопросам. Интересно, что  он будет
делать с трупом?  Неужели скормит его акулам? Я, правда, пока не знаю,  есть
ли там акулы. И самое главное - у него нет оружия. Мы же не могли рисковать,
проходя  государственные границы  и  таможенные  досмотры  с  пистолетами  в
карманах. Хотя мне намекали,  что  такой крупный специалист, как мой  "муж",
может вполне обойтись и своими руками. И этот тип  хочет еще,  чтобы я с ним
спала.
     Но самая большая проблема  не в этом.  Мы просто  не знаем,  "кто  есть
кто". Представляете ситуацию? Мы летим на Маврикий, зная, что там нас  будет
ждать нужный нам  человек. И с  этим человеком  будет его напарник, которого
надо ликвидировать, едва  мы его обнаружим.  Думаете, все это легко? В любом
случае я предпочла бы работать  в  одиночку, без своего "мужа". Поначалу  он
даже производил впечатление умного интеллигентного  человека. Но это если не
видеть его сальных глаз, которыми он всегда  вас провожает, и его постоянной
насмешки  в глазах, от  которой он,  похоже, никогда  не сможет  избавиться.
Завтра мы идем  на встречу со связным.  Вернее, на встречу иду я, а он будет
лишь  моим  "сопровождающим".  Навязали  мне  на  голову  такого  "супруга".
По-моему, с  годами я становлюсь неисправимой  феминисткой.  Или это  просто
удел всех одиноких женщин?
     Я  столько  в  своей жизни  насмотрелась  на этих  мужиков  - сопливых,
потливых, хрюкающих,  блеющих,  самоуверенных, - что на мой век  этого добра
более чем достаточно.





     Крюгер приехал в офис местного бюро Интерпола злой и уставший. На этаже
его уже ждали  Хетгесс и инспектор  Юрген  Мюллер, которого  Крюгер знал уже
много  лет.  Мюллер был  сухим  желчным  типом лет сорока. Он, видимо, болел
язвой,  потому что всегда имел нездоровый  цвет лица  и разговаривал  сквозь
зубы. Он был высокого роста,  худощавый,  и все пиджаки обычно  болтались на
нем,  как  на неудачно  сделанной  вешалке.  В отличие от  него  Мартин  был
несколько  ниже ростом, плотный, широкоплечий. В  молодости Крюгер занимался
греблей и даже  пробовал участвовать  в чемпионатах Германии по  этому  виду
спорта.
     -  Здравствуйте,  Крюгер,  -  недовольно  сказал Мюллер,  - вы приехали
слишком поздно. Трупа здесь нет, и ничего нового вам узнать не удастся.
     - Вам уже сообщили о моем звонке? - мрачно спросил Крюгер.
     -  Конечно. Они были удивлены вашим неожиданным звонком. Решили сначала
даже,  что  вы их  разыгрываете. Потом  я  позвонил в  отель и все проверил.
Действительно, такое странное совпадение бывает достаточно редко.
     - Совпадение? - изумился Крюгер. - Какое совпадение? О чем вы говорите?
     - О  смерти  нашего  коллеги  Штенгеля. Мы сейчас  оформляем  протокол.
Типичное дорожное происшествие.
     - Он погиб в аварии? - понял изумленный Крюгер.
     -  Конечно. А  разве  вам не  сказали? Врезался в  грузовик  на  полной
скорости,  на  повороте.  Там трудно  было  уцелеть. Наша  дорожная  полиция
считает, что виноват был сам Штенгель.
     - Где это произошло? - спросил Крюгер.
     -  Давайте  войдем к  нам, - предложил Хетгесс, - мы  беседуем прямо на
этаже, а это как-то неудобно.
     Крюгер  вошел  вместе с Мюллером  и  Хетгессом  в  офис.  Всюду  стояли
компьютеры и другая техника. Несколько молодых людей с интересом смотрели на
вошедших.
     - Пройдем в кабинет Штенгеля, - предложил  Хетгесс,  и они поспешили  в
дальний  конец зала, где был кабинет погибшего.  В  комнате  было  светло  и
чисто, словно хозяин отлучился лишь  на  несколько  минут.  На  столе стояла
фотография самого Штенгеля  и  его семьи:  двоих детей и  милой  улыбающейся
жены. Хетгесс, взглянув на фотографию, тяжело вздохнул.
     - Он был хорошим  специалистом, - сказал  Хетгесс, усаживаясь в кресло,
стоявшее напротив. В  кресло, принадлежащее покойнику, он  не  сел.  Мюллер,
напротив,  прошел  и  сел  прямо  за  стол,  даже  не  обратив  внимания  на
недовольное лицо Хетгесса. Крюгер сел рядом с сотрудником "Интерпола".
     - Он погиб на окраине города, выехав из Грефельфинга.
     - С кем он столкнулся, установлено?
     -  Конечно, Гюнтер Вайс, водитель  грузовика. Парень  ошалел от страха,
ему всего двадцать пять лет.
     - Где он сейчас?
     -  Дает показания у нас,  - удивился Мюллер,  - а  где еще  он  должен,
по-вашему,  быть?  Это ведь случилось  на нашем  участке.  А  я приехал сюда
только из-за вашего непонятного звонка, Крюгер.
     -  Значит,  Штенгель  погиб  в  автомобильной  катастрофе,  - задумчиво
произнес Крюгер, - как неожиданно. Когда это случилось?
     - Сегодня утром. А почему вы спрашиваете о времени?
     -  Утром  в  отеле  "Рафаэль"  кто-то  застрелил приехавшую  из  России
женщину.  Проверкой  установлено,  что  номер  в  отеле  ей  бронировал  сам
Штенгель.
     - В "Рафаэле"? - удивился Хетгесс.  - У него не могло быть таких денег,
это точно.
     - Он не платил денег, - пояснил Крюгер, - женщина платила сама.
     - Да, - заинтересовался Мюллер, - интересная  женщина, если она платила
сама за свой номер в отеле "Рафаэль". Сколько ей лет?
     - Это не важно, - махнул рукой Крюгер, она убита, и тоже сегодня утром.
     -  И вы сразу решили, что эти два преступления совершены одним лицом? -
заулыбался Мюллер.  - Нельзя  бытьтаким  мнительным, кллега  Крюгер.  Хотя с
вашими русскими бандитами можно стать и совсем сумасшедшим.
     Крюгер,проигнорировав   явную  бестактность  говорившего,  обратился  к
Хетгессу:
     - Вам говорит что-нибудь фамилия Инрина Шварц?
     - Нет, первый раз слышу, - ответил Хетгесс, - но мы  можем проверить по
нашему компьютеру. Вы знаете год ее рождения?
     - Сейчас узнаю, - Крюгер показал на телефон, - можно позвонить отсюда?
     - Конечно.
     Крюгер быстро набрал номер.
     - Брюнинг, это я. Какого года рождения была убитая?
     - Шестьдесят шестого, - быстро ответил Брюнинг.
     - Как звали ее отца?
     - Генрих. Ирина Шварц, - продиктовал Брюнинг.
     Крюгер повторил все данные для Хетгесса, и тот, кивнув поспешил в зал к
своим сотрудникам.
     -  Думаешь,  что-нибудь узнаешь?  - спросил Мюллер. -  Здесь  все ясно,
Крюгер.  Мой клиент  просто  случайно попал  в дорожную  катастрофу, а  твою
богатую клиентку убил кто-то из  ее бывших знакомых. Это русская  мафия, они
действуют довольно нагло.
     -  Почему  тогда Штенгель  заказал ей номер  в отеле? - спросил Крюгер.
Посмотри   на   эту  фотографию.   Что  общего  между  ведущим   сотрудником
"Интерпола",  примерным отцом,  семейства,  и  этой русской,  поселившейся в
"Рафаэле"? У нее с  собой только  на мелкие расходы было восемь тысяч  марок
наличными. И несколько кредитных карточек.
     -  Может,  просто  кто-то  попросил,  он  и  заказал.  Или   кто-нибудь
воспользовался его именем. Может, просто совпадение, - пожал плечами Мюллер.
     -  Телефон  -  тоже  совпадение?  В  отеле  был  записан номер телефона
Штенгеля.
     - Тогда не знаю, - раздраженно ответил Мюллер, -  но в любом случае это
была дорожная авария. Можешь сам допросить  водителя, если тебе так нравится
копаться в этом деле.
     Вернулся возбужденный Хетгесс.
     - Мы действительно заказывали номер в "Рафаэле" от имени Штенгеля. Наша
девушка помнит, что ее просил позвонить сам Штенгель.
     Крюгер взглянул на Мюллера. Тот нахмурился.
     - Ну и что? - спросил он. - А имя этой женщины есть в вашем досье?
     - Нет. Мы проверили по компьютеру, такое имя у нас не встречается.
     - А почему тогда он заказал ей номер? - спросил Крюгер.
     - Не  знаю, -  ответил Хетгесс, - сам ничего не могу понять.  Обычно он
мне все говорил.
     - Кто заказывал номер, он сам?
     - Нет.  По его поручению звонила Луиза Вальман. Это  его секретарь. Она
помнит, как он поручил ей позвонить в отель и заказать номер для фрау Шварц.
     - Она сейчас здесь?
     - Да, конечно, ждет  за дверью, - показал Хетгесс, - если вы разрешите,
я ее позову.
     Крюгер  кивнул. Решив, чтшо он перехватывает инициативу. Мюллер  громко
произнес:
     - Конечно, пригласите. Нам будет интересно с ней побеседовать.
     Хетгесс подошел к двери и, приоткрыв ее, негромко попросил:
     - Фрау Вальман, зайдите сюда.
     В  кабинет вошла  молодая,  лет тридцати, женщина.  Изящные, правильные
черты лица, чуть удлиненный заостренный нос, тонкие ноздри, керасивый разрез
темных  глаз,  несколько  выдвинутый  вперед  подбородок, мягкие чувственные
губы.
     Мюллер, которому нравилось играть роль начальника, показал на свободный
стул:
     - Садитесь, фрау Вальман.
     Женщина села, на ней  был  серый красивый  костюм,  юбка  заканчивалась
значительно  выше  колен,  что  позволяло ей демонстрировать  свои  красивые
длинные ноги в светлых голготках.
     - Фрау Вальман, - вкрадчиво спросил Мюллер, - ваш коллега герр  Хетгесс
только что рассказал нам про  ваш  звонок  в отель. Не могли бы вы подробнее
рассказать об этом?
     - Да, конечно. - Голос у  нее был мягкий, чувственный. - Несколько дней
назад герр  Штенгель попросил меня  позвонить  в  отель "Рафаэль" и заказать
номер  на  имя  фрау  Шварц.  Я очень  удивилась,  так  как  знала, что  это
достаточно дорогой отель. И потом, герр Штенгель был таким заботливым мужем.
Но он ничего мне не объяснил, а я не стала спрашивать. Просто позвонила и от
его имени заказала номер сюит. Вот и все.
     - И больше вы на эту тему с ним не разговаривали? - спросил Мюллер.
     Крюгер  молча  следил за  их беседой. Женщина  сидела к  нему несколько
боком, и он видел ее четкий, запоминающийся профиль.
     - Нет, конечно. У нас всегда бфывает так много работы.
     - А сегоднгя утром вы его видели ?
     -  Нет,  - удивилась женщина, - как я могла  его видеть?  Он ведь погиб
рано утром.
     Мюллер с  явным  превосходством  взглянул на  Крюгера. Тот, не  обращая
внимания на своего самодовольного коллегу, обратился к фрау Вальман:
     - А вы сами никогда не слышали такую фамилию? Или имя - Ирина Шварц?
     Женщина повернула к нему голову. Именно  голову, а не  повернулась всем
телом. Может, она решила, что Мюллер действительно главный, а это всего лишь
помощник.
     - Я никогда не слышала такого имени. У нас в бюро не принято просто так
говорить о ком-то. Если  мы интересуемся  человеком, значит, его имя есть  в
нашем компьютере.
     - А  вы  давно  работаете  в Интерполе? -  непонятно зачем спросил  сам
Крюгер.
     - Третий  год.  -  Она взглянула  на  него в упор. -  Еще  какие-нибудь
вопросы?
     - Спасибо. - Он первый отвел глаза.
     - Фрау  Вальман, - торжественно сказал Мюллер, - вы нам очень  помогли.
Спасибо вам.
     Она  поднялась.  Кажется, она даже выше  меня, с  явным неудовольствием
подумал Крюгер.
     - До свидания. - Женщина вышла из кабинета, даже не взглянув на него.
     -  Вот  видите,  - сказал  Мюллер, показывая на дверь. - Все говорит  в
пользу моей версии.
     - Семье вы уже сообщили? - спросил Хетгесс.
     - Конечно,  нет,  - сразу  занервничал  Мюллер,  -  у него  и  так  все
документы были с собой.  А  опознание можно провести  и  чуть  позже.  Пусть
сначала  нам  выдадут труп. Над  ним колдуют наши патологоанатомы.  Может, у
него был  сердечный приступ.  В  его  возрасте  такое  бывает. Ему ведь было
пятьдесят  три. Хотя, судя по этому  заказу  в  отеле, сил у  него  еще было
немало.
     - Вы думаете,  они были  любовниками?  -  Крюгер  впервые подумал,  что
Мюллер со своей язвой не любил весь мир.
     - Не  знаю, -  отрезал Мюллер,  -  это не мое дело. Я  занимаюсь только
дорожно-транспортным происшествием.  Хотя  не исключаю и  другого  варианта.
Кстати, очень  простого и  все  объясняющего. Ваша убитая  прилетела сегодня
утром?
     - Да.
     - И он разбился сегодня утром. Может,он  просто торопился на свидание с
вашей  убитой.  А ее  муж  или любовник  пришел в  номер  отеля  и  решил не
допускать такого исхода.  Вот  и  все. Нравится вам такое  объяснение? И  не
нужно искать никакой загадки. Все просто объясняется.
     - За исключением одного, - пробормотал Крюгер.
     - Опять что-нибудь не так?
     -  Где этот муж? Как он появился в Мюнхене?  И куда сразу  исчез? И еще
один маленький вопрос: каким образом ему удалось войти в номер убитой?
     - Не понимаю, о чем вы говорите?
     - Убийца  использовал  специальную  магнитную карточку,  когда  вошел в
номер своей жертвы. Откуда у мужа такая карточка?
     - Она ему сама дала, - предположил Мюллер.
     -  Карточка была  одна. Ей дали утром всего одну карточку.  А  уже днем
убийца имел такую же.
     - Может, она ему сама открыла дверь?
     - Не получается. Он вошел в номер, когда она была в постели.
     - Днем? - иронично спросил Мюллер. - Тогда это точно ее любовник.
     - Она  прилетела рано утром. Значит, ночью  плохо  спала,  -  терпеливо
объяснил Крюгер. - Если бы у нее было свидание, мы бы об этом знали. Эксперт
не нашел никаких признаков половых контактов.
     - В конце концов это ваше  дело,  Крюгер, -  перестал спорить Мюллер, -
ищите убийцу женщины. А мой убитый  тут ни при чем. Это настоящий несчастный
случай. Причем молодой парень Вайс не похож на квартирного убийцу. Видели бы
вы  его  после аварии. Парень сам перепугался насмерть. Автомобиль  Штенгеля
врезался в его  машину на полном  ходу. Там вообще  не было полмашины. Парня
трясло, как в лихорадке.
     - Результаты технической экспертизы уже получены? - спросил Крюгер.
     - Да нет, конечно, я ведь все оформил, только начал допрос Вайса, когда
мне позвонил  Хетгесс  и  рассказал про ваш звонок. Пришлось все  бросить  и
срочно ехать сюда, чтобы выяснить про вашу убитую русскую.
     - Понятно.  Крюгер встал,  протянул руку Хетгессу. - Спасибо вам,  герр
Хетгесс, вы мне очень помогли.
     Хетгесс был в явном смущении.
     - Я тут  ни  при чем. Просто ваш неожиданный  звонок нас всех несколько
удивил. Поэтому мы и позвонили мистеру Мюллеру.
     -  Последний  вопрос,  -  сказал на прощание Крюгер.  - Штенгель  давно
работал в Интерполе?
     - По-моему, нет, - осторожно  ответил Хетгесс, -  он стал руководителем
нашего бюро лишь три года назад.
     Мюллер поднялся вследза Крюгером.
     - Поеду  я к себе, -  тяжело сказал  он, -  до  свидания, герр Хетгесс.
Придется вам  самому  ехать  к жене погибшего. Скажите, что я жду их у  себя
завтра утром в девять.
     - До свидания.
     Когда они вышли к своим автомобилям, Мюллер важно сказал:
     - Вообще-то я понимаю.  Он ведь был сотрудником Интерпола.  Конечно, вы
вправе предлагать любую версию.
     Крюгер,  ничего  не ответив, пошел  к своему  автомобилю.  Он уже сел в
машину,  когда услышал крики Хетгесса,  выбежавшего на  улицу. Крюгер открыл
стекло и услышал громкие слова Хетгесса:
     -  Звонили  из  полиции,  герр  Мюллер.  Срочно  ищут  вас.  Экспертиза
установила, что левая шина автомобиля Штенгеля была пробита пулей.
     Крюгер посмотрел на  Мюллера. Тот так и стоял  у автомобиля, не в силах
сказать что-либо.





     Они прогуливались  перед  небольшим  отелем "Людвиг". Типичная семейная
пара, он  и она.  Правда,  он  не предлагал  своей руки,  и  они не  слишком
старались соприкасаться  друг  с  другом.  Но со  стороны это  была  обычная
семейная пара.
     Может,  даже  слишком  обычная, ибо  не все  супруги  испытывают острое
желание  ходить по улицам чужих городов в обнимку. Испанская пара  прибывших
сюда гостей прогуливалась неспешным  шагом  по тихой пустынной  улице  перед
отелем. Со  стороны казалось, что они  мирно разговаривают. И  хотя разговор
шел  на испанском, оба супруга старались говорить тихо, чтобы их разговор не
был слышен даже редким прохожим.
     - Вы взяли билеты? - спросила женщина.
     -  Конечно.  Я   привык  выполнять  поручения.  Мы  летим  через  Париж
послезавтра утром.
     - Почему через Париж?
     - Потому что из Кельна туда самолет не летит. Они просто не догадались,
что нам может понадобиться такой рейс, - огрызнулся он.
     - Я серьезно вас спрашиваю, сеньор Филипп, - нервно  сказала женщина, -
почему именно через Париж? Можно было  взять через  Амстердам. Это и ближе,и
проще. Здесь несколько часов на поезде.
     - Во-первых, Париж тоже не на Северном плюсе, разница совсем небольшая,
а  во-вторых,  я  отвечаю  за  вашу  безопасность,  сеньора  Изабелла, -  он
отчетливо сказал последние два слова, - и вынужден напомнить вам, что привык
работать по-своему. Амстердам ближе, но и те, кто захочет нам помешать, тоже
могут так подумать. Поэтому я и  взял  билеты  на  парижский рейс. А  завтра
вечером мы можем выехать в Париж поездом. И рано утром быть во Франции. Визы
нам не нужны, слава Богу, действует Шенгенское  соглашение. А  оттуда уже на
ваш  Маврикий, черт бы побрал  этот остров или группу островов.  Я  даже  не
знаю, как правильнее говорить.
     - Хорошо, -  согласилась она,  - вы  меня  убедили. Но учтите,  мне  не
нравится  подобные пререкания.  И  всегда объясняйте  свои действия,  сеньор
Филипп. Если вас это не затруднит.
     - Первый раз попадаю в такую дурацкую историю, - вздохнул он.
     - Вы имеете в виду конкретно меня? - ядовито спросила она.
     -  Я имею в  виду конкретно себя, - раздраженно  огрызнулся он. -  Мало
того,  что послали  в паре,  еще дали  в начальники  сеньору.  Как  все  это
здорово!
     -  Хорошо,  что мы говорим с вами по-испански,  - сказала женщина, чуть
оглянувшись, - иначе вы вместо слова "сеньора" сказали бы русское баба".  Вы
ведь так подумали?
     - Почти, - честно ответил он. - Вы тоже  не ангел. Почему  вы вчера мне
отказали?
     - Слушайте, Богданов, -  изумилась  женщина, - у вас  совсем нетмужской
гордости. Разве об этом спрашивают? Не захотела,  и все. Почему я должна вам
все объяснять?
     -  Во-первых,  вы моя  жена.  Во-вторых,  мне  было бы  так  легче  вас
защищать,  -  признался  он,  -  и,  в-третьих,  у  нас  появился  бы  чисто
человеческий интерес друг к другу и как следствие лучший контакт.
     - Мы на  службе, - сухо ответила женщина,  - в служебной  командировке.
Кроме того, я привыкла сама выбирать, с кем и когда мне ложиться  в постель.
Думаю, к  этой теме  вы  больше  не  вернетесь.  Идемте  обратно.  Мы должны
прогуливаться  по этой  улице еще  двадцать  минут. Связной появится  в этом
интервале.
     - Если вообще появится, - пробормотал он.
     Небольшая улица была почти пустынна. Лишь изредка проезжали автомобили,
спешили куда-то редкие прохожие. Расположенный к северу от вокзала небольшой
четырехзвездочный  отель "Людвиг"  был  не  случайно выбран  местом встречи.
Здесь почти не бывало посторонних,  и, чтобы попасть в  сам отель, то  нужно
было  свернуть  на боковую  улочку,  которая идеально  просматривалась.  При
желании  всегда  можно  уйти  по  соседним  улицам  к  вокзалу,   где  легко
затеряться, благо до железнодорожного вокзала Кельна было не так далеко.
     Конечно,   вчерашний    отказ   Мироновой   сильно   подействовал    на
самоуверенного  Богданова.  Как любой  мужчина,  и  он  не  любил, когда ему
отказывали  в  таком бесцеремонном и обидном  тоне.  Но  его  спутницу  это,
похоже, не смущало.
     Связной  появился через  семь  минут.  Он шел  к ним, чуть прихрамывая,
опираясь на тяжелую  темную  палку.  Темные очки и  шляпа скрывали его лицо.
Наряд дополняло  темное,  довольно  потрепанное пальто.  Увидев его, Лазарь,
привычно шагнул чуть вперед. Он обязан был предвидеть  любую опасность, даже
если при этом у него не было оружия.
     - Добрый вечер,  - сказал связной. Голос у него был молодой и приятный,
- это вы туристы из Мкадрида?
     - Мы прилетели из Севильи, но у  нас много родных  в Мадриде, - сказала
Миронова условную  фразу.  Она  неплохо  владела  немецким языком.  У  них с
"мужем"  было  своеобразное  разделение.  Она  знала три  языка: французкий,
немецкий  и  испанский, причем  последжний  -  очень хорошо,  а  вот  Лазарь
Богданов  говорил  лишь на английском и  испанском  при этоминогда  допуская
ошибки. Французкий он с трудом понимал, а немецкого не знал вообще.
     -  Как  интересно.  Я  два  года  жил в  Севилье, -  подтвердил  пароль
незнакомец и, посмотрев на Богданова, спросил уже на испанском:
     - Вы, очевидно, ее муж?
     - Очевидно, - пробормотал Богданов.
     Связной что-то сказал Мироновой.  Она кивнула головой.  Потом он быстро
произнес несколько  фраз, среди которых Богданов  услышал фамилию Хеллер. Он
насторожился.  Это  была  как  раз  та  самая  фамилия,  ради  которой   они
разыгрывали  здесь этот спектакль  и летели теперь на  далекий Маврикий. И в
этот момент появился серебристый "БМВ".
     Если бы майор Богданов владел немецким языком,  он, возможно, принял бы
участие  в  беседе  и отвлекся бы  на  долю секунды.  Но он не участвовал  в
разговоре, лишь  прислушивался к  словам незнакомца, внимательно посматривая
по сторонам. И поэтому сразу увидел резко завернувший за угол "БМВ". И в  те
несколько секунд,  пока "БМВ" не затормозил рядом с  ними, понял, что сейчас
произойдет.  Он  был  профессионалом и  поэтому  действовал,  не  размышляя.
Прыгнув на женщину, он левой рукой буквально  бросил  ее на землю, прикрывая
правой.  Но связной был  не столь оперативен. Он  растерянно оглянулся.  И в
этот момент прозвучала автоматная очередь.
     - Стрелявший из "БМВ" дал две очереди. Сначала длинную - в связного,  а
затем более короткую - в лежавших на тротуаре.
     Связной,  получивший  пять тяжелых ранений, сполз  на землю.  Одним  из
выстрелов пробило палку, и ее концы разлетелись  в разные стороны. Отстреляв
вторую очередь, "БМВ" дал резкий задний ход и скрылся за поворотом. И только
тогда Богданов вздохнул, поднимаясь на ноги.
     Из отеля уже спешили люди,  из магазинов, расположенных чуть в стороне,
бежали продавцы. Богданов наклонился над женщиной.
     - Вы живы? - спросил он, протягивая руку.
     -Кажется, я чуть не  получила сотрясение мозга, - недовольно отозвалась
женщина, поднимаясь с тротуара.
     - Было бы лучше, если бы вы получили пулю в голову? - спросил он.
     - Нет, - она взялась за его руку, вставая  на ноги,  - спасибо за  вашу
реакцию. У вас, кажется, кровь на руке. Вы ранены?
     - Ерунда. Это всего лишь царапина. Ничего страшного.
     -  Вокруг убитого,  лежавшего  в  десяти метрах от  них, уже  собралась
довольно большая толпа.
     -  По-моему,  нам  лучше уходить, -  поморщился  Богданов.,  -  вам  не
кажется, что мы задержались?
     - Перевяжите свою руку. - Она достала из сумочки платок.
     Он покачал  головой, доставая свой.  Правая ладонь действительно была в
крови, пуля  скользнула  по  руке, лишь  содрав  кожу.  Женщина посмотрела в
сторону лежавшего на земле тела.
     - Как он?
     - Мпы ему вряд ли поможем, - мрачно пробормотал Богданов, - он мертв.
     Она посмотрела на толпившихся людей.
     - Вы успели запомнить номер? - спросила Миронова.
     -  Успел, конечно.Вы идете? Или у нас будут очень неприятные объяснения
с немецкой полицией.
     - Да-да, конечно. - Она снова посмотрела на толпу. - Может, он еще жив?
     - В него попали по крайней мере раза четыре, это я ручаюсь. После таких
ранений  трудно рассчитывать  на что-либо.Он мертв, уверяю вас. А нам  нужно
спешить.
     -  Идемте, -  согласилась  она, -  вас все-таки ранило довольно сильно.
Видите, кровь уже проступает и через платок. Возьмите и мой тоже.
     На  этот раз он не  стал возражать, взяв ее платок, приложил к ладони и
затем поспешил в сторону вокзала, увлекая спутницу за собой.  Тело  связного
осталось на тротуаре. А прибывшая полиция принялась добросовестно опрашивать
свидетелей,  среди  которых  не  оказалось  почему-то  двух  самых   важных,
стоявших, по свидетельству очевидцев, совсем недалеко от места убийства. Уже
когда они подошли к зданию вокзала, он произнес:
     -  Ну и нервы у вас, сеньора Изабелла.  Обычно женщины  в таких случаях
визжат, как сумасшедшие.
     Она взглянула на него, но ничего не сказала. Только спросила:
     - Как ваша рука?
     - Придем в отель, и я займусь своей рукой.
     - У вас хорошая реакция.
     -  Стараюсь,  -   усмехнулся  он,  -  должен   соответствовать   своему
начальству.
     Они вышли из здания вокзала с противоположной стороны. Справа находился
отель "Интерсити".
     - Может, мы зайдем сюда? - предложил Богданов.
     - Зачем? - удивилась она. - Наш отель совсем рядом.
     -  Они могут заметить  мою руку, - пояснил  он, -  мне  бы не хотелось,
чтобы у нас были объяснения с полицией.
     - кажется, теперь  я начинаю верить, что вы были неплохим специалистом.
Вы всегда обращаете внимание даже на такие мелочи?
     - Это не мелочь, - мрачно возразил он, - это то, от чего иногда зависит
наша жизнь.
     - Давайте, я возьму вас за руку, и никто ничего не увидит, - предложила
она, - так будет лучше.
     - вы можете испачкаться, - предупредил он.
     -  Ничего, - ответила Миронова,  - не испачкаюсь. И потом, будет лучше,
если  мы прямо  сейчас вернемся  в  наш отель. Долгое отсутствие  как раз во
время убийства связного может свидетельствовать не в нашу пользу. Кто-то мог
запомнить нас в лицо, кто-то мог видеть нас в нашем отеле. Так будет вернее.
     Теперь он изумленно посмотрел на нее.
     -  У вас довольно оригинальное мышление, - восхищенно сказал он, -  мне
даже кажется, что вы правы. Берите меня за руку, и мы идем.
     - Договорились.
     Они шли по привокзальной площади по  направлению к  собору. У светофора
свернули направо. Уже подходили к отелю, когда он спросил:
     - Это, конечно, не  мое  дело. Но он успел вам  что-либо рассказать или
его убили в самый неподходящий момент?
     - Не  все,  -  честно  призналась  она.  -  Я  расскажу вам  вечером  в
ресторане.
     Он понимающе кивнул. Конечно, она не станет рассказывать ни о чем в  их
номере. Он  вполне  может  прослушиваться,  а  у  них  и  без  того  хватает
неприятностей.
     -  Вы  хорошо держитесь,  - снова  сказал  он  уже перед самым входом в
отель.
     - Просто  делаю  вид, -  хладнокровно произнесла она,  первой  входя  в
здание.





     Эксперты  не могли  ошибиться. Левая  шина машины Штенгеля была пробита
разрывной   пулей,  и  это  меняло  всю  картину.  Развороченный  левый  бок
автомобиля, в  который врезался грузовик, не  позволял увидеть разрыв в шине
до того, как произошла  авария. Но  самолюбивый Мюллер сильно переживал, ему
казалось,  что он  просто обязан был обнаружить эту  деталь и  заметить, как
потерявший  управление  автомобиль  совершил   аварию.   Вдобавок   ко  всем
неприятностям оказалось, что водитель грузовика Гюнтер  Вайс был отпущен под
денежный  залог  до передачи  дела  в  суд. Никто не  мог предполагать,  что
происшедшая авария была результатом столь тщательно подстроенной ловушки.
     В дом к Вайсу были посланы полицейские, но еготам не оказалось. Это еще
не свидетельствовало о  дурных намерениях парня, он мог отлучится из дома  и
уйти для встречи с подружкой либо своими  друзьями, что было естественно для
человека,  испытавшего столь  сильный шок, но само по себе отсутствие  Вайса
создавало ряд проблем,  и  полицейским был над приказ дежурить у дома до его
возвращения.
     Крюгер поехал к себе  в офис, надеясь получить требуемые  материалы  по
Ирине  Шварц,  работавшей  в Калининграде  и столь  трагично окончившей свое
вчерашнее путешествие.
     К чести российской милиции, справка была уже  передана в Мюнхен. Из нее
следовало, чтотридцатидвухлетняя Ирина  Щварц была ранее  дважды  судима.  В
городе ее знали как владелицу небольшого косметического салона,открытого два
года назад. Ничего криминального за последние два года сообщить не могли, но
предыдущие преступления были достаточно характерны: мошенничество и  участие
вубийстве  банкира. Тогда двадцатисемилетняя Шварц  получила  пятнадцать лет
тюрьмы,  но по непонятным  причинам уже через  три года вышла  на свободу, а
через несколько месяцев перебралась в Калининград, где открыла свой салон. В
сообщении не было данных, объясняющих, почему  получившая столь большой срок
Ирина Шварц  была  отпущена  на  свободу раньше  времени. Даже с учетом всех
амнистий  три года вместо пятнадцати  было слишком мало. Крюгер отметил  это
место в их сообщении. Он был специалистом именно по преступникам из  бывшего
Советского Союза и неплохо знал советское законодательство. Выйти так быстро
на свободу после  убийства заключенная не могла, должна быть  веская причина
для ее освобождения.
     Пришло сообщение и из посольства Германии в Москве. По неясным причинам
визу ей выдали  не  в Калининграде, где  было германское  консульство,  а  в
Москве, в немецком  посольстве, так какв Германию  ее  пригласила некая фрау
Виммер, проживающая  во Франквурте-на Майне. Но, вопреки  приглашению, Ирина
Шварц полетела  не во Франкфурт, куда были прямые самолеты  из  Москвы, а  в
Мюнхен,  сделав для этого пересадку в Венгрии.  Крюгер отметил и  это место,
решив выяснить,  где именно брала билеты убитая. И наконец, из копии анкеты,
заполненной  Шварц  для получения визы и присланной  германским посольством,
было ясно, что она была в Германии за последние два года  четырежды. Детей и
мужа она не имела, а о родителях написала, что давно умерли.
     Крюгер  собрал  своих  помощников. Эрнс Дитц  был  высоким,  долговязым
молодым парнем,  лишь недавно  переведенным в  его отдел. Франц Нигбур  был,
наоборот,  полноватым, рыхлым, лысеющим  человеком,  сорока  с  лишним  лет.
Нигбур родился и вырос  в Восточной Германии, в Лейпциге, и проработал более
двадцати  лет в  криминальной  полиции ГДР. Он хорошо  знал  русский язык  и
понимал специфику  работы их отдела.  После  объединения  обеих  Германий он
переехал в Мюнхен, где все  эти годы жил его  родной дядя, и стал работать у
него  в известной  туристической фирме.  Во время  одного  из  расследований
Крюгер узнал, что м Мюнхене живет столь  ценный специалист, хорошо знавший и
советское уголовное право, и русский язык. Более того, оказалось, что Нигбур
учился  в Бывшем  Советском Союзе и знал даже особенности  работы российской
милиции. Несмотря  на  огромные  трудности  и традиционное недоверие местных
чиновников ко всем выходцам из  Восточной Германии, Крюгеру удалось доказать
ценность Нигбура и взять его на работу. Так Нигбур в девяносто третьем году,
спустя четыре года после своей  неожиданной  отставки, вызванной ликвидацией
существовавших в  ГДР правоохранительных органов,  снова оказался  в полиции
уже объединенной Германии.
     Дитц  приехал  от  патологоанатомов с протоколом скрытия тела погибшей.
Все было, как предпологал эксперт. Сначала две пули  с расстояния  более чем
пять метров. И обе смертельные. Затем контрольный выстрел в уже мертвое тело
с  очень близкого расстояния. Никаких интимных  контактов перед  убийством у
жертвы не было. В этом эксперт был убежден.
     Нигбур, пославший  запрос  в Калининград,  также  обратил  внимание  на
необычно  короткий срок пребывания  в заключении Ирины Шварц.  Заметив,  что
этот  пункт  Крюгер выделил,  он  кивнул,  ничем  другим  не  выдавая своего
одобрения.
     - Вы уже слышали об убийстве Штенгеля? - мрачно спросил Крюгер.
     - Конечно,  шеф, -  ответил Дитц, -  хороший  урок для  самовлюбленного
Мюллера.   Пусть  лучше  осматривает   место   происшествия,   а   не   дает
нравоучительных советов всем вокруг себя.
     - Думаю,  нам нужно  объединить  наши усилия, -  осторожно  предположил
Нигбур,  - оба эти убийства,  конечно, связаны. Сначала Штенгель  заказывает
убитой номер в столь роскошном отеле, затем  убирает фрау Шварц. И в этот же
день погибает Штенгель. Связь очевидна.
     -  Какая связь? - спросил Крюгер. - Я все  пытаюсь понять, какая  связь
между дважды судимой хозяйкой косметического салона  в Кенигсберге  - (немцы
не любили говорить этого  чужого  слова - Калининград, а продолжали называть
старый прусский город Кенигсбергом) и руководителем местного бюро  Интерпола
в Мюнхене.  Вообще,  что общего  между бывшей преступницей  и  полицейским с
таокй безупречной репутацией, как у Штенгеля? И не могу найти ответа.
     - Я запросил его досье, - сообщил Нигбур, - мне  обещали послать его из
Франции.  Звонили  из  Лиона, руководство  европейским  сектором  Интерпола,
говорили  о  нем много хорошего. Его хотели перевести  в Берлин, возглавлять
все региональное отделение по всем местным бюро нашей страны.
     -  Пока не  узнаем, что было между ними  общего, не сумеем  установить,
почему их убили  одновременно. Какую тайну они  могли знать? Слушай, Нигбур,
тебе придется  звонить в Москву и  все выяснить.  Вспомни свои старые связи.
Найди там кого-нибудь в руководстве их тюрем и лагерей. Как у них называется
эта система?
     - Управление исправительно-трудовых учреждений, - сообщил Нигбур. - Оно
считается учреждением  Министерства  внутренних  дел  России  и  подчиняется
министру.
     -  Раз ты  так  все хорошо  помнишь,  тем лучше.  Позвони  и постарайся
узнать,  во-первых, почему эту  заключенную освободили,  а  во-вторых, какая
могла быть  связь  у этой  женщины  с  Интерполом.  Может,  она  проходит по
каким-то их данным.
     -  Не введенным  в  общий  европейский компьютер? - скептически спросил
Нигбур. - Этого не может быть. Это просто не в интересах русских.
     -  В  наших компьютерах  ничего нет, - сообщил  Крюгер,  -  я  попросил
заместителя погибшего Штенгеля проверить  все  данные. Никакой информации на
Ирину Шаварц в компьютерной сети Интерпола нет. Значит, концы нужно искать в
Москве. Где она была осуждена?
     - В Москве.
     - А где отбывала срок ?
     - Этого нет в сообщении.
     -  Нужно  выяснить, почему  она  так быстро вышла.  Вообще  все про нее
выяснить и очень подробно. Стрелял  в нее явно профессионал. Да  и  убийство
чиновника Интерпола тоже  кое  о  чем говорит.  Нужно все рассчитать,  чтобы
прострелить  шину  автомобиля  как раз  в  тот  момент,  когда  машина может
врезаться  в  идущий навстречу  грузовик.  Представляете, какой  мастер  там
действовал.
     - Мюллер, наверно, снова поехал туда искать место, откуда стрелял  этот
неизвестный убийца, - предположил Дитц.
     - Вряд ли там остались какие-нибудь следы, - покачал головой  Крюгер, -
да и в  семью Штенгеля  соваться не  следует. Пусть этим  занимается Мюллер.
Кроме   того,   я  не   думаю,   что  такой   служака,  как   Штенгель,  мог
сообщитьчто-либо о своей работе в семье. И тем более его жена не могла знать
ничего о столь красивой женщине, как Ирина Шварц.
     - Может, она была просто его любовницей, - предположил Дитц.
     -  И  приезжала из своего  города специально  в  Мюнхен,  чтобы  с  ним
встречаться, -  улыбнулся Крюгер. -  В таком случае она обходилась ему очень
недешево. Только  номер в отеле "Рафаэль"  за несколько дней  мог съесть его
месячнуюзарплату. Нет, подобная версия нам явно не подходит.
     -Я просто подумал, что  Штенгель мог и раньше знать эту  фрау. Она ведь
четыре  раза  приезжала в  Германию,  -  пробормотал  Дитц.  -  К  кому  она
приезжала?
     - Это уже лучше. Вот ты и  выяснишь, к кому именно она приезжала. На ее
документах, которые  она оформляла при  получении  германской визы в Москве,
есть адрес фрау Виммер, проживающей во Франкфурте-на Майне. Найди ее телефон
и  поговори.  Узнай,  откуда  она  знала  фрау  Шварц,  сколько  раз  с  ней
встречалась, почему ее пригласила. В общем, все, что можно узнать про нее.
     - Сделаю, - кивнул Дитц.
     - А я поеду в отель. Мне очень не понравилось, как убийца вошел в номер
убитой. Если это был  ее знакомый, значит, она сама  должна была открыть ему
дверь, и тогда все в порядке. Но почему тогда он  стрелял из другой комнаты?
Боялся  к  ней подойти  ближе? Не  может быть.  Потом  он  подошел и  сделал
контрольный выстрел, стоя совсем рядом. Для этого нужно иметь крепкие нервы.
Если бы он  был  в  номере достаточно долгое время, он  бы  успел  подойти к
женщине  поближе  и  сделать  выстрелы не  из  другой комнаты.  Но  характер
выстрелов и местоположение трупа указывают, что он вошел в номер и, пройдя в
комнату, неожиданно  увидел свою жертву.  А  она  - его, и в этот момент  он
дважды  выстрелил,  применив  оружие  с  глушителем,  после  чего  и  сделал
контрольный. Но если это так, как он сумел войти в  номер? Шварц сама отдала
ему  свою  карточку?  Не  похоже. Мы  нашли  магнитную  карточку-ключ  на ее
тумбочке.
     - Может, убийца потом положил карточку на тумбочку, - предположил Дитц.
     -  А как  тогда  вошла  сама  фрау  Шварц?  -  возразил  Крюгер.  -  Не
получается.  Я  уже  проверялвнизу.   Она   выходила  после   оформления   и
возвращалась  снова. И  не просила  дать ей  запасную карточку. Если  бы она
потеряла  свою, шифр в замке был бы моментально изменен,  а  этого  не  было
сделано.
     -  Действительно, не получается,  - согласился Нигбур. -  Может, кто-то
успел снять копию там, где она была.
     - И сделать такую карточку? -  кивнул Крюгер. - Ты представляешь, какая
это работа? Здесь работали настоящие профессионалы. И карточка, и убийство с
контрольным  выстрелом,  и  расчетливо   пробитая   шина  -  никаких  других
доказательств  больше не нужно. Раз работали профессионалы, значит, им очень
важно было  устранить и  Штенгеля,  и фрау Шварц  одновременно. Что-то такое
знали эти двое. Это нечто  было причиной их смерти. И наша  задача состоит в
том,  чтобы  найти  это  что-то. Иначе  мы  убийц никогда не обнаружим.  Это
заказные убийства, так, по-моему, говорят сами русские.
     -  Так,  -  кивнул  Нигбур,  -  такие  преступления,  как  правило,  не
раскрываются.
     - Из какого  оружия стреляли? - спросил Крюгер у Дитца. - Идентификацию
провели?
     - Конечно. "Вальтер",  но с глушителем. Это как раз последний  вариант.
Такие есть  на вооружении наших спец подразделений. А проверял, оружие у нас
не зарегистрировано, такого оружия нет  и в наших  компьютерах. Может, нужно
проверить в Интерполе?
     - Вот и поезжай в местное бюро Интерпола,  - согласился Крюгер,  -  там
есть  герр  Хетгесс, он был  заместителем  Штенгеля. Он  тебе и  поможет. Но
только после того, как найдешь и поговоришь с фрау Виммер. Если понадобится,
свяжись с полицией Франкфурта, пусть окажут содействие.
     - Сначала нужно ей позвонить, - буркнул Дитц, выходя из кабинета.
     - Молодой еще, - проводил его взглядом Нигбур.
     - Будешь звонить в Москву? - спросил Крюгер.
     - Конечно, буду, там,  правда, всех поменяли. Но  постараюсь узнать про
эту Шварц.  Если  пошлем запрос  через посольство,  ответ придет  через год.
Может, мне лучше полететь?
     - Думаешь,  мне дадут такие деньги?  - спросил  Крюгер. - Чем я объясню
твою командировку?
     -  Особых  денег не  нужно.  Я могу  на поезде проехать  через Польшу в
Москву  и  обратно. А там за два дня постараюсь узнать, почему  эта фрау так
быстро вышла на свободу. Иначе не выйдет. Я с ними работал много. Если будут
официальные   каналы,  наше  расследование   затянется  на   несколько  лет.
Этидипломаты  будут  переписываться  несколько  по  поводу каждого  слова  в
письмах и затянут нам все дело.
     - Может, ты и прав,  - согласился  Крюгер, - но пока у нас нет реальных
оснований для этой  командировки. Вышла раньше срока. Ну и что?  У них  была
амнистия, и ее выпустили. Это мы с тобой понимаем,  что так не бывает. Знаем
их правила,  их законы.  Никому другому этого объяснить нельзя. На основании
этого  тебе просто не подпишут документов и не дадут  разрешение на выезд  в
Москву. Иди и ищи телефон Министерства внутренних дел России. Если, мы дадим
официальный запрос  по  факсу.  Хотя не думаю,  чтоим очень понравится такой
запрос.
     - В том-то все и дело, - пробормотал Нигбур.
     И в этот  момент в кабинет вошел  Мюллер.  На него жалко было смотреть.
Он,  очевидно, выехав на  место  происшествия,  лазил под  дождем, ища следы
неизвестного убийцы.  И не скрывал своего разочарования  неудачной поездкой.
Мюллер прямо в плаще сел за стол.
     - Начальство приказало объединить наши усилия, - пробормотал он устало,
- ты уже знаешь?
     - Мне никто не говорил, - равнодушно ответил Крюгер.
     - Еще  скажут. - Мюллер достал платок, вытер  мокрый лоб. - Черт бы  их
всех побрал! Два часа лазил под  дождем на месте аварии, и ничего. Там давно
все  размыло, а  рядом  несколько домов, и  жители  клянутся,  что ничего не
видели.
     - Вполне возможно, - кивнул Крюгер, - рано утром все спешили на работу.
Никто особенно не приглядывался.
     - Я пойду, шеф, -сказал Нигбур.
     - Как он работает? - спросил Мюллер после ухода Нигбура.
     - Нормально, - сделал непроницаемое лицо Крюгер.
     - Не доверяю этим коммунистам, - презрительно  произнес  Мюллер, -  все
они там, на Востоке, были советскими агентами.
     - Он  никогда не был членом партии Хонеккера, - возразил Крюгер, - и не
все там были  агентами, иначе они не стали бы рушить стену с той стороны. И,
самое главное, он хороший полицейский, это важнее всего.
     - Черт с ним, - махнул  Мюллер, - он  твой  помощник, а  не мой. Сейчас
тебе позвонят и сообщат о решении объединить две наши группы.
     - Значит, будем работать вместе, - ровным голосом произнес Крюгер, хотя
подобная перспектива его не могла радовать.
     - Вот именно. Они считают, что все эти убийства связаны друг с другом и
с  русской мафией.  Поэтому  тебя  делают  старшим группы,  а  меня -  твоим
заместителем.
     -  Просто на меня возлагают больше ответственности,  - заметил  Крюгер,
взяв карандаш, -  а мы до сих пор не  знаем, как убийца попал  в номер Ирины
Шварц.
     - Вообще эти преступления  -  гиблое дело, - оживился Мюллер, - я так и
сказал прокурору. Русские приезжают к  нам и  сводят счеты, а гибнут хорошие
немецкие парни.
     -  Штенгель  не  очень  подходил под определение  "хорошего  парня",  -
улыбнулся Крюгер, вертя карандаш в  правой руке, - он, по-моему,  был старше
нас с тобой. Ты  лучше  допроси еще раз того водителя, с машиной которого он
столкнулся.
     - Так ты действительно ничего не знаешь? - удивился Мюллер.
     - Опять что-нибудь случилось? - нахмурился Крюгер.
     - Полиция нашла труп  Гюнтера  Вайса в ста метрах  от его дома.  Кто-то
пристрелил  его сегодня утром, через полчаса после  того, как он был выпущен
под  залог,  - мрачно сообщил  Мюллер,  - кажется,  мы  потеряли  последнего
свидетеля.
     Карандаш в руках Крюгера переломился пополам.





     В этот вечер они не пошли в ресторан. Подполковник настояла, чтобы ужин
был заказан прямо в  номер. Он согласился. Не стоило устраивать демонтсрацию
своей   раненной   руки,   оставляя  столь  характерный   штрих   в   памяти
обслуживающего   персонала.   Вполне  возможно,  что   полиция  уже   искала
незадачливых  туристов,  случайно  оказавшихся на месте  преступления  и так
нелепо подставившихся под выстрелы неизвестных преступников, едва не став их
жертвой. Они  поужинали в полном молчании, и лишь затем Миронова,  пригласив
своего  спутника  вниз, в небольшой бар, начала рассказывать все,  о  чем ей
успел поведать связной.
     С самого начала  было ясно,  что  это крайне  рискованная  и авантюрная
акция, из-за чего и была послана  такая  невероятная пара - профессиональный
"ликвидатор"  и  бывшая  разведчица,  нелегал, долгие годы проработавшая  на
Западе. В Москве, в руководстве Службы внешней разведки, стало известно, что
некий  господин  Халлер  предлагает  чудом  уцелевшие  документы  из архивов
восточногерманской разведки.  При  этом документы предлагаются  американской
разведке,   которая  изъявила  горячее   желание  приобрести  столь   ценные
манускрипты.
     В Москве не  нужно  было  гадать,  чем  грозит подобная  акция агентуре
российской  разведки  в  Германии.  Глубоко законспирированная  сеть  бывших
восточногерманских агентов,  начавших работать  на Советский  Союз и  Россию
после  краха  ГДР  и  образования   единой  Германии,  была  слишком  важным
стратегическим капиталом в Европе, чтобы позволить себе так просто рисковать
этими  людьми. Один из резидентов СВР сумел передать в Москву сообщение, что
Халлер действует через своего посредника, который и убедил американцев пойти
на встречу с неизвестным агентом. Срочная проверка всех имеющихся материалов
не  позволила  установить  его действительной роли в органах разведки бывшей
ГДР. Из этого следовало,  что данный  господин скрывается под псевдонимом и,
самое страшное, готов действительно передать документы ЦРУ.
     В Москве не знали ни подлинного имени загадочного Халлера, ни имени его
таинственного посредника, сумевшего  выйти на ЦРУ и даже убедить американцев
в подлинности материалов непонятно откуда взявшегося  Халлера. У руководства
СВР не было никаких данных по участникам столь неприятной для Москвы сделки.
Известно было только одно обстоятельство  - время  и место  встречи агентов,
которая должна была  состояться  на  далеком южном Маврикии,  на самом  краю
Индийского океана.
     И  тогда было  принято решение отправить  сразу  двух агентов. Агента -
нелегала, который должен суметь вычислить Халлера и вступить с ним в контакт
раньше, чем это  сделают американцы, и агента - ликвидатора,  который должен
помешать  посреднику  выполнить  свою миссию и  при  необходимости убрать  и
посредника, и  представителя ЦРУ,  прибывшего на встречу. Задача обоих  была
предельно  четко  сформулирована,  за  исключением того  момента, что искать
неизвестных должны были они сами, своими силами и возможностями. И ошибаться
оба агента не имели никакого права.
     Связной,  с  которым  должна  была  встретиться  Миронова,  был  бывшим
высокопоставленным  сотрудником  разведки ГДР. Он  и  долженбыл  сообщить об
имевшихся у него подозрениях в отношении Халлера. Связной успел рассказать о
характере   документов,  которые   могли   быть  у  неизвестного,   косвенно
подтвердив, что часть архивов, которые  уничтожались по приказу  руководства
восточногерманской  разведки,  могла  уцелеть.  И  ими  мог  воспользоваться
кто-либо из бывших руководителей секретной  службы Восточной Германии. Самое
неприятное состояло  как  раз в  том, что  связной  был убит,  еще  не успев
назвать  ни  одной  фамилии. И  его убийство само по себе говорило о многом.
Во-первых,  становилась  ясна  цена  документов,  если за нее не было  жалко
отдавать   человеческие   жизни,  пусть   даже   чужие.   Во-вторых,   четко
вырисовывался контур  будущей организации посредников,  сумевших  провернуть
столь сложную операцию по контакту с ЦРУ почти в полной тайне, в том числе и
от  западногерманских  спецслужб.  И,  наконец,  в-третьих,  убийство  могли
совершить   сотрудники   Центрального   разведывательного   управления,   не
заинтересованные в достижении истины по  столь важному для них делу. Во всех
случаях убийство, случившееся несколько часов назад у отеля "Людвиг", делало
путешествие  "супругов де ла Мендоса" на Маврикий и неприятным, ичрезвычайно
опасным.
     Богданов  понимал, как сложно будет действовать без оружия,  однако  за
годы  своих  командировок научился  почти всегда  обходится  без  пистолета,
применяя  подручные  технические   средства,  никогда   не  подводящие  его.
Трудность состояла как раз в другом. Вычислить нужного человека и опекавшего
его  посредника. И постараться не  ошибиться.  Иначе легко можно было убрать
агента, имевшего столь  ценные документы,  дав возможность, в свою  очередь,
посреднику беспрепятственно продать эти документы  сотрудникам ЦРУ. Наконец,
нужно  было   вычислить  по  возможности  и  самого  сотрудника  из  Лэнгли,
приехавшего на Маврикий за документами. Это делало  их задачу очень сложной,
но никаких других вариантов не существовало. Встреча должна состояться через
несколько  дней  на  Маврикии,  и  они  оба должны  успеть попасть  на  этот
благословенный остров до начала намеченного срока.
     Судя  по   бурному  началу  в  Кельне,  их  ожидало  не  менее  трудное
продолжение на  Маврикии. Оба офицера понимали это без  лишних  слов. Именно
поэтому разговор в баре шел  вполголоса. Выбранный  в  конце небольшого зала
столик вполне соответствовал теме их беседы.
     - Откуда они могли знать о нашей встрече? -  хмурилась Миронова. - Ведь
это было не в интересах убитого - рассказывать всем о предстоящем контакте.
     - Они были знакомы с этим Халлером, - тихо произнес Богданов.
     -  Видимо,  да, - согласилась Миронова,  - и  не просто знакомы. Кто-то
очень умело просчитал, что именно этот связной  может вывести наше ведомство
на Халлера.  Нужно  передать запрос в Москву,  чтобы  проверили всех  людей,
близко знавших нашего убитого друга. Халлер был из числа его знакомых.
     - Вы правильно рассуждаете, - согласился Богданов,  - а нам нужно будет
на Маврикии  обратить внимание и на  то,  как посредник  будет вести  себя в
отношении  самого  Халлера. Он вполне может решить сам начать свою игру. Или
от имени своей организации. Сумел же этот посредник  выйти на ЦРУ без помощи
Халлера, хотя тот наверняка крупный профессионал из бывших разведчиков ГДР.
     - Если бы наши имели доступ к Маркусу Вольфу, - пожалела Миронова, - но
к  нему  нельзя  даже  подойти.  Он  находится  под  постоянным  наблюдением
контрразведки ФРГ .
     - Из этого ничего не выйдет, - согласился Богданов, - он ведь много раз
заявлял, что невыдаст ни одного агента, ни одного своего товарища. Как бы мы
смогли  доказать  бывшему  шефу восточногерманской разведки, что неизвестный
Халлер хочет продать документы? Может, мы  просто  хотим  сдать  его властям
ФРГ, как сдали в свое время самого Вольфа. Если мы выдали даже Хонеккера.
     - Я  помню, как  это  было,  -  Миронова  посмотрела  по сторонам, хотя
разговаривали они по-испански, - видела по телевизору. Целый день показывали
эти кадры. Как  его  ведут  по лестницам,  как  подводят к  машине и как  он
поднимает  свой  кулак. Такой позор на весь мир. После этого  один из  наших
агентов  просто отказался  с нами сотрудничать,  заявив, что не хочет  иметь
дело с беспринципными людьми. Представляете?
     - Он был уже завербованный агент? - удивился Богданов.
     - Почти. Еще не успел приступить к активной деятельности, мы его только
завербовали.  И  сразу  отказался.  Такое  откровенное  предательство  очень
действует  на  психику любого  агента.  Если  выдали  лучшего друга  страны,
человека,  с которым целовались все  наши лидеры  от  Хрущева и  Брежнева до
Горбачева,  тот что можно говорить о простом агенте. Его  сразу  сдадут, как
только появится малейшая опасность. Так примерно рассуждают агенты.
     - У вас своя специфика, - осторожно заметил Богданов, - вы  имеете дело
с  агентами,  поставляющими вам  информацию, с  нелегалами,  с  чиновниками,
согласившимися на сотрудничество. У меня несколько другая специфика.
     - Вы, очевидно, считаетесь, хорошим  специалистом? - спросила Миронова,
посмотрев на его волосатые руки.
     Он не смутился. Не стал прятать руки.
     -  Да,  -  сказал  он,  -  очевидно,  хорошим,  если  послали  с  вами,
подполковник. Просто у  каждого  свои задачи. Я  выполняю свои в  меру своих
возможностей.
     - Простите, - мягко произнесла она, - я не хотела вас обидеть.
     - После  вчерашнего вечера  это вряд ли возможно,  - улыбнулся он, - вы
уже сказали все, что хотели сказать.
     -  По-моему,  вы   сексуальный  маньяк,  -  сказала  она  без  прежнего
энтузиазма.
     - Спасибо.
     - Нет, правда. Вас действительно так задели мои вчерашние слова?
     - А вы как думаете?
     - Ну, вы тоже были хороши. Влезть в постель женщины, даже  не спрашивая
ее согласия. Согласитесь - это предел хамства.
     - Смотря к какой  женщие. По  легенде  вы - моя жена. А  по  делу - мой
напарник. И хотя  я часто работал один,  но если бывали напарники-женщины...
Вы меня понимаете?
     - И ни одна не отказала?
     -Во всяком случае, не в такой форме.
     - Хорошо, - улыбнулась  она,  - будем считать, что вчера  я неадекватно
прореагировала на  ваше  предложение. Кстати,  примите мою благодарность  за
ваши сегодняшние действия. Они безупречны. Похоже, я осталась в живых только
благодаря вам.
     - Вы слишком  скромны, когда не нужно.  Любая другая  женщина  на вашем
месте  минут десять  кричала бы благим матом, потом  минут пять пыталась  бы
выяснить, почему я  хочу  уложить ее на  грязный  асфальт. И еще  столько же
времени  приводила  бы  себяв  порядок. Я  уже не говорю  о  том,  что почти
наверняка  любая  женщина  постаралась  бы  подсмотреть,  кто  это  так лихо
стреляет, и подняла бы свое прелестное личико. В этом  случае пули не задели
бы  моей руки.  Они бы  точно попали вам в голову. У  вас реакция настоящего
профессионала. Мгновенная реакция и понимание момента.
     - Без вас я сегодня не сидела бы за этим столом. Все равно, спасибо.
     - Пожалуйста, - буркнул он, - это моя работа.
     - Когда, думаете, нам лучше выехать из отеля?
     - Завтра утром.
     - Вы же говорили, что у нас вечерний рейс, - напомнила Миронова.
     -  Забота  о  вашей безопасности тоже  входит в  мои обязанности. Мы не
можем ждать до вечера.  Лучше поедем завтра утром куда-нибудь на  прогулку в
ближайший город. А вечером вернемся в Кельн и  уедем  в Париж. Оставаться  в
отеле  еще целый день - небезопасно.  В городе  не  так  много отелей такого
класса. Нас могут вычислить.
     -  Понимаю,  - серьезно ответила  она, - тогда нам придется  сдать наши
чемоданы в камеру хранения на вокзале.
     - Так и сделаем.
     - Между прочим, - вдруг спросила  она, - вы знаете,  что у вас в багаже
нет приличного купального костюма?
     - Какого костюма? - не понял он. - Вы шутите? У меня есть плавки.
     - Сеньор де ла Мендоса, -  терпеливо заметила  Миронова, -  это уже моя
сфера  деятельности.  Я работаю в других  странах уже много  лет.  Купальный
костюм такого сеньора не может состоять из одних плавок непонятного цвета. У
вас должен быть специальный халат, тапочки, шапочка,  простите, трусы, и все
одного цвета и желательно купленное в очень известном магазине.
     - Это действительно так важно? - покачал головой Богданов. - Никогда не
думал про это.
     - У высшего света свои законы. Вы играете в теннис?
     - Конечно, нет.
     - Вам повезло. Иначе  пришлось бы покупать  и всю амуницию для тенниса.
Такова атмосфера того самого отеля, куда мы с вами направляемся.
     - Спасибо,  что предупредили. Завтра  будем  искать  шапочку и халат, -
махнул рукой Богданов.
     В эту ночь они снова спали раздельно. И, к его чести, он уже не пытался
лечь с ней. Но об  этом все равно сожалел, как и любой мужчина на его месте.
Когда рядом красивая женщина, очень трудно быть порядочным человеком.





     Труп  погибшего   Вайса  доставлен   к  экспертам   почти  сразу  после
обнаружения. На этот раз результаты вскрытия были на столе  у Крюгера  через
три часа после  приезда Мюллера. Сомнений  уже  не было. Убийства Штенгеля и
Вайса были связаны  с убийством фрау  Шварц. Экспертиза  дала заключение:  в
обоих случаях стреляли  из  одного и  того же  пистолета. А  вот в случае  с
автомобилем  Штенгеля  эксперты сделали  очень  интересное  заключение. Шина
автомобиля   была   пробита   девятимиллиметровой   пулей,   выпущенной   из
специального  штурмового   пистолета  бесшумного  действия,  известного  как
модификация чешского пистолета "скорпион".
     Парадоксальность заключалась  в том, что  подобные штурмовые пистолеты,
называемые "волнорезами", имелись на вооружении только у сотрудников бывшего
КГБ  СССР  и  были известны  в  Германии  под  кодовым номером  "С2  91  S".
Применение  таких пистолетов в Германии прежде почти не было  зафиксировано,
они попали в компьютерную сеть  немецкой криминальной полиции лишь благодаря
частичным  сведениям бывшей восточногерманской полиции. Теперь у Крюгера был
более чем достаточный повод для командирования Нигбура в Москву.
     Этот  день Крюгер  потратил  на хождение  по  инстанциям с обоснованием
своего решения послать Нигбура. Ему повезло. Мюллер занимался убитым  Вайсом
и  не мешал ему,  так  как,  узнай  кто-нибудь  из  чиновников  Министерства
иностранных  дел  или  его  собственного  полицейского  ведомства,   что  он
отправляет в Москву  бывшего  полицейского  ГДР,  командировка никогда бы не
состоялась. Вечером традиционный немецкий бюрократизм наконец был сломлен, и
Нигбур даже получил документы, разрешавшие  обращаться в посольство России в
Бонне. В тот же вечер  он вылетел в Бонн. А Крюгер поехал к Мюллеру узнавать
последние данные по обыску дома Вайса.
     Как он  и предполагал,  обыск  дома ничего  не  дал.  Ретивый Мюллер на
всякий случай устроил обыск и в  доме Штенгеля, сумев получить согласие и на
эту операцию. Но  никаких документов или бумаг, свидетельствующих  о  связях
Штенгеля с  приехавшей из  России Ириной Шварц,  обнаружено не было. Правда,
один  из сотрудников  Мюллера сумел найти  нечто  весьма примечательное.  За
несколько  дней  до аварии на банковский счет Вайса была переведена сумма  в
двадцать  тысяч  марок  от  неизвестного  лица.  Проверка  установила,   что
перечисление денег проводилось из Берна от имени не существующей в Швейцарии
фирмы.
     Дитцу за это время  удалось найти фрау  Виммер  и узнать у нее, что она
действительно  посылала в  прошлом  году несколько пустых  бланков со  своей
подписью  и печатью  для  приглашения своего племянника из  Москвы, но  ни о
какой  Шварц  она никогда не слышала и  никого  из  Калининграда к  себе  не
приглашала. Проведенная франкфуртской полицией  проверка  подтвердила, что у
фрау  Виммер действительно был племянник в Москве,  но никто  не  видел в ее
доме  женщину, похожую на Ирину  Шварц. Крюгер распорядился послать  Нигбуру
адрес племянника в Москве,  чтобы можно было проверить и этот вариант выхода
на   загадочную  женщину,  принесшую  столько   неприятностей  одним   своим
появлением в Мюнхене.
     По  сведениям,  данным  пограничной  службой, Ирина Шварц действительно
четырежды бывала ранее в Германии.  Дважды  прилетала  в Берлин и дважды - в
Мюнхен,   проходя  границу  через  международные  аэропорты  этих   городов.
Подтверждались  сообщения  фрау  Виммер -  погибшая  Шварц никогда ранее  не
прилетала во Франкфурт-на Майне.
     Крюгер   послал   в  отель   двух   лучших  технических  экспертов  для
исследования  замка номера, в котором  была убита женщина. Эксперты, проведя
исследования,  пришли  к единодушному  мнению:  замок открывался  поддельной
магнитной  карточкой,   которая  могла   быть  изготовлена  из  специального
пластика. Микроскопические остатки пластика  были обнаружены и внутри замка.
Версия Крюгера об убийце, имевшем  вторую магнитную карточку, находила  свое
подтверждение. Кто-то успел  снять копию или  запрограммировать  карточку на
подобный тест. Убийца, открыв дверь своей карточкой, вошел и  сделал  первые
два выстрела.
     Вернувшись   от   Мюллера,   который  раздражал  его   своей   неуемной
активностью,  работавшей почти вхолостую,  Крюгер связался с  лабораторией в
Штутгарте. Там согласились дать данные по оружию, из которого был произведен
выстрел в машину  Штенгеля. Поздно вечером он действительно получил еще один
факс из  Штутгарта.  Эксперты  пришли  к заключению, что  столь  характерное
оружие на территории Западной Германии ранее не применялось, и проверили все
данные пол компьютерной памяти, относящиеся к событиям в Восточной Германии.
Проведя подобный анализ всех происшествий, связанных с применением штурмовых
пистолетов  на  территории бывшего ГДР, эксперты обнаружили,  что  семь  лет
назад, в начале восемьдесят восьмого, более  чем  за  год до крушения Стены,
подобное  оружие  было  применено  против молодого человека  Йозефа  Риддля,
погибшего при  попытке перейти границу и найти  убежище в  Западном Берлине.
Риддль был убит уже  после того, как сумел перейти Стену  и выйти в Западном
сектор. Выпущенная с другой стороны пуля сразила студента, и благодаря этому
труп был  индетифицирован, и  пулевое ранение было занесено  в  компьютерную
память криминальной полиции как случай, происшедший в  ГДР. В таких вопросах
немецкие чиновники были пунктуальны и аккуратны.
     Получив так быстро ответ на свой запрос,  Крюгер не удивился. Наступала
эпоха компьютеризации, когда следователи искали  преступников, не гоняясь за
ними  с пистолетом  в  руках по  болотам  и лесам, а работали,  сидя в своих
офисах за  компьютером, пытаясь вычислить человека, совершившего то или иное
преступление.  Всеобщий век  компьютера, наступивший в восемидесятых  годах,
успешно  завоевывал все  новые  позиции.  Компьютер  становился  незаменимым
помощником при  расследовании  почти любого преступления. Каждое совершенное
на территории  Германии  убийство заносилось в его  память и  могло быть при
желании  снова   распечатано,  найдено,  проверено  и  идентифицировано.   У
следователя  оказывалось  больше шансов обнаружить  и схватить  совершившего
преступление   убийцу.  Технический   прогресс  неумолимо   вторгался  и   в
криминальную сферу. Правда, не  только со знаком "плюс". Случай  с магнитной
карточкой Ирины Шварц неопровержимо доказывал, что технический прогресс взят
на вооружение и противной стороной. И с не меньшей эффективностью.
     Теперь  следовало  искать  людей,  которые  могли   знать,  как  оружие
подобного рода могло вообще появиться в  Германии. Было ли оно на вооружении
у  спецслужб Восточной  Германии? И  если  было, почему оно  до  сих  пор не
найдено?  А  если  не  было,  то кто  именно  стрелял  в  молодого  Риддля в
восемьдесят  восьмом?  И  почему  стреляли  из  столь  редкого вида  оружия?
Пограничная стража  ГДР  и полицейские  не  могли  быть вооружены  подобными
штурмовыми  пистолетами.  Может,  за Риддлем специально  охотились,  подумал
Крюгер. Он  сел к компьютеру и быстро набрал запрос  по обще германской сети
криминальной  полиции, попросив показать ему все  данные по убийству Риддля.
Компьютерзатребовал ввести персональный код, и Крюгер ввел свой код.
     Через десять минут он уже знал, что  Йозеф Риддль был убит семнадцатого
марта восемьдесят  восьмого года  при  попытке перехода границы. В него было
произведено  три  выстрела,  два  из  которых  оказались смертельными.  Были
перечислены документы, записанные в его файле. Справка о вскрытии. Справка о
вещах  покойного,  в  основном одежде. Справка  о деньгах,  найденных  в его
кармане; там  было около  двухсот  восточногерманских  марок.  Даже  справка
пограничной стражи о двух свидетелях случившегося, но нигде не было данных о
самом  Риддле.  Крюгер   снова  ввел  свой  код   и  попросил  показать  ему
биографические данные Риддля. Компьютер выдал информацию, что не может этого
сделать.
     Это уже былкакой-то результат. Крюгер снова ввел свой  код  и  попросил
показать биографические данные погибшего Риддля. Кроме общей справки, там не
было обычной  подробной  анкеты  с  указанием  родных  и  близких погибшего.
Компьютер  вновь  ответил,  что  не  выдаст  подобную  информацию. На вопрос
Крюгера  "Почему?" компьютер сразу ответил, что  вся информация засекречена.
На вопрос "Кем именно засекречена?"  компьютер  не ответил. Крюгер задал еще
несколько  вопросов,  но  понял,  что  обойти  запрет  ему  не  удастся.  Он
раздраженно поднял трубку и позвонил в технический отдел мюнхенской полиции.
Никто не  поднимал  трубку. Пунктуальные  немцы, даже полицейские чиновники,
обычно не задерживались на работе. Подумав немного, он набрал номер телефона
Гертруды,  с которой встречался последние несколько месяцев.  Гертруда  была
программистом и работала в офисе одного из самых крупных и надежных банков -
"Дойчебанке", в его мюнхенском отделении.
     - Салют, - удивилась Гертруда, - ты обычно так рано не звонишь.
     - Мне нужна твоя помощь, - сказал Крюгер.
     - Ты  хочешь,  чтобы я  сейчас приехала к  тебе  домой?  - поняла умная
Гертруда.
     - Нет, на работу.
     - Тебе нравится  заниматься  этим на работе? - удивилась  она.  -  Это,
наверно, романтично, но не совсем эстетично.
     - Ты можешь  приехать или нет? -  заорал он.  Насмешки  Гертруды всегда
выводили его  из  себя.  Он  всегда  подозревал, что в  нем  сидит маленький
мазохист. Может, поэтому она ему так нравилась.
     - Не надо орать, - недовольно заметила женщина,  - сейчас  приеду. Меня
пропустят к тебе в кабинет?
     - Я скажу, чтобы пропустили. Когда ты можешь приехать?
     - Через полчаса.
     - Тогда жду. - Он отключился.
     Что там за  информация,  почему она засекречена, с  ненавистью глядя на
компьютер, подумал Крюгер. Почему данные биографии Риддля столь секретны? Он
набрал  данные  по  Ирине  Шварц. Она  приезжала в Германию  уже  пятый раз.
Интересно, совпадают ли ее визиты с командировками Штенгеля в другие города.
Нужно  будет  узнать  все  у Хетгесса.  А вот командировки  Вайса  он сейчас
проверит. Выйдя на компьютерную сеть транспортной компании, он послал запрос
по  маршрутам погибшего  Гюнтера Вайса за последние  два  года. Ответ пришел
через пятнадцать минут. И принес полное разочарование. Вайса не было  даже в
Мюнхене во время визитов  сюда  загадочной Ирины Шварц. Интересно,  бывал ли
этот водитель в России? Может, по каким-то делам фирмы? И там познакомился с
покойной. Ответ был неутешительным. Вайс никогда не возил грузы в Россию. Он
специализировался на Франции.
     Гертруда приехала  ровно через  полчаса, как и обещала.  В своих черных
брюках, в небольших сапожках, в кожаной куртке, с распущенными волосами, она
была похожа на подружек рокеров или панков, в изобилии слонявшихся по улицам
Мюнхена. Мартин Знал, что внешность обманчива.  В свой  банк Гертруда ходила
совсем в другом наряде.
     -  Привет, - сказала она,  войдя в кабинет и поцеловав Крюгера,  -  ты,
похоже, скоро вообще переберешься сюда ночевать.
     - Может быть, - рассеянно ответил  он, отвечая  на  ее поцелуй,  -  ты,
кажется, работаешь на компьютерах?
     - И даже возглавляю  их  отдел, - улыбнулась молодая женщина. - Неужели
ты позвал  меня  сюда  так позднотолько  в  корыстных  целях? Или ты  хочешь
ограбить наш банк.
     - Не то и не другое. Садись рядом. Следи внимательно за мной. Мне нужно
распечатать одну информацию, но компьютер не хочет с ней расставаться.
     - упрямый, - засмеялась она, откидывая белокурые волосы и усаживаясь на
стуле рядом с ним, - давай посмотрим, что там у тебя.
     Он снова набрал соответствующий запрос  по  информации к делу погибшего
Риддля. И снова получил все данные, кроме его биографии.
     -  все  правильно, - кивнула она, - ты все делаешь правильно. Этот файл
засекречен. В остальном все правильно.
     - Мне нужно его посмотреть, - упрямо сказал он.
     - Но он засекречен, - терпеливо пояснила  Гертруда,  - без кода вскрыть
информацию практически  невозможно.  А  мы  даже  не  знаем,  какой  код,  -
цифровой, буквенный,  смысловой, в  общем, ничего не знаем.  Это безнадежное
дело, Мартин. Брось этот компьютер и поедем ко мне.
     - Мне нужна эта  информация, - упрямо ответил Крюгер, - мне  она  очень
нужна.
     -  Но она  засекречена. Ее нельзя вскрыть без  кода,  -  начала злиться
Гертруда.
     - Поэтому я тебя и позвал.
     - Но это невозможно! - закричала она.
     - Но можно попытаться, - резонно возразил он.
     - Я догадалась, -  глухо ответила Гертруда, - ты хочешь проникнуть и  в
наш банк. Может ты преступник, а твои сообщники ждут на  улице? У нас же там
все засекречено.
     - не говори глупостей, - поморщился Крюгер, - я позвал тебя для помощи,
а  ты объясняешь мне,  как  нельзя трогать засекреченную информацию.  Сейчас
другое  время,  этот  человек уже  погиб.  И еще  несколько людей  в Мюнхене
погибли от  подобного  оружия, которым  был убит  молодой Риддль.  Мне нужно
знать  его биографию, чтобы  определить, кто  мог  в  него стрелять. У  меня
должны быть все данные на этого типа.
     - Ладно. - Она застучала по клавиатуре компьютера. - Здесь нужно ввести
специальный  код, - снова  сказала она, - но, кажется, я знаю эту программу.
Она похожа на нашу информацию о клиентах,  которую мы засекречиваем в банке.
Сейчас посмотрю.
     Она снова застучала по клавишам и нахмурилась.
     - Ничего не  получается.  Подожди,  я  попробую по-другому. У  тебя нет
другого кода?
     - Откуда? Бывает только код, - пожал плечами  Крюгер. - Думаешь, ничего
не получится?
     -  Не знаю,  -  раздраженно ответила Гертруда, - судя по  всему,  здесь
достаточна  сложная программа. Я пытаюсь обойти запрет,  но пока  ничего  не
получается. Похоже,  ее  надежно блокировали. Может, тебе просто узнать, кто
захотел блокировать эту информацию?
     - Каким образом ?
     - Сделай соответстующий  запрос  в Министерство внутренних дел, и  они,
возможно, снимут запрет на использование этой части информации.
     - Сколько на это уйдет времени?
     - Несколько дней.
     - А по-другому никак не получится?
     -  Пытаюсь,   -  вздохнула  Гертруда,   -  аподожди,  я  применяю  наши
специальные коды. Может, через них.
     Она  работала  на  компьютере еще минут пять и,  наконец,  торжествующе
сказала:
     - Можешь читать своюинформацию.
     Крюгер   бросился   к   компьютеру.    Йозеф   Риддль   сотрудничал   с
западногерманской  разведкой  в  течение  последних  двух  лет  перед  своей
смертью.  Это  было  как  раз  то  сообщение,  которое  было  засекречено  в
компьютере.





     Мы  все сделали так,  как  я  предлагал. Сначала сдали  наши чемоданы в
камеру хранения Кельнского вокзала и поехали в Дюссельдорф. Я был во  многих
городах Германии,  но такого  пышного и красивого  города не видел. Особенно
впечатляют улицы у  канала или бульвара, я не знаю, как они это называют, но
действительно  красиво. А вот в ресторанах служат только русские девочки.  В
Германии такое ощущение, что вся страна состоит из наших  девочек и турецких
рабочих.  Наших  я  сразу узнавал по  лицам, по  манере поведения,  даже  по
разговору. Они ведь говорили друг с другом по-русски. Если турки, попавшие в
Германию, или  вьетнамцы,  оставшиеся здесь после исчезновения  ГДР, говорят
даже друг с  другом  по-немецки, чтобы совершенствовать свои знания в языке,
то нашим на это наплевать. Все равно говорили и будут говорить по-русски.
     В  индийском городе  Агре,  где находится  знаменитый Тадж-Махал,  весь
город говорит... только по-русски.  Это  смешно, но это правда. Весь город в
магазинах  с русскими названиями - "Саша", "Маша", "Миша",  "Лена" и так без
конца.  Хлынувшие  после открытия  "железного  занавеса"  советские  туристы
заставили-таки местных  индийцев выучить такой сложный для них русский язык.
И это в Индии!
     Когда  попал туда  впервые, не  поверил  своим  глазам,  но  надписи на
русском были красноречивые любых слов.  А Стамбул?  В этом городе теперь все
надписи на русском и  польскомязыках. Ну,  с поляками все ясно. Это  у них в
крови - заниматься торговлей,  постоянно что-то выгадывать. А  вот с нашими!
Турки учат  русский  язык  и как учат! Я уже не говорю о  Кипре,  Пакистане,
Египте, Китае.  Нужно  было разрушить этот "занавес", чтобы  мы  хлынули  по
всему миру.
     Из  Дюссельдорфа мы  вернулись в Кельн  и ночью  выехали в Париж. Я уже
больше непытаюсь  к  ней  приставать. Неохота  снова унижаться.  Хотя,  если
честно, то  очень  хочется. Не понимаю, почему она себя  так ведет.  В конце
концов  можно быть и  полюбезнее, я все-таки спас  ей жизнь. И отвечаю за ее
безопасность на этом чертовом Маврикии.
     В Париж  мы приехали  рано утром. Ничего не хочу говорить о Париже. Про
этот  добавлять  что-либо  свое.  Хотя  утренний Париж  мне  не  понравился.
Какой-то туманный, словно  Лондон, сонный, грязный, размытый. Может, потому,
что и настроение у нас было не особенно хорошим.
     Подполковник куда-то позвонила, и уже вскоре в одном небольшом кафе  мы
ждали  связного.  Он  приехал  туда, сильно  опоздав.  По-моему,  он  был из
посольства и очень боялся, что  его заметят французы и вышлют из страны.  Он
так боялся, что на нас даже  стали  обращать внимание.  Представляю себе его
состояние.  В голодной, разоренной, уголовной России он будет чиновником  на
зарплату  в  пятьдесят  долларов.  То  есть  подыхать  с   голоду,  не  имея
возможности кормить своих  детей. А во Франции он  живет  на полторы  тысячи
долларов,  дети сыты, обуты,  ходят в чистую французскую  школу,  а жена  не
боится выходить на улицу, уверенная,  что ее  наверняка  не изнасилуют и  не
прибьют где-нибудь в подъезде. Собственно, мне на это наплевать. Я не состою
ни в одной партии и никогда не голосовал, да, видимо, никогда  и не  буду. У
меня  такая  профессия,  что  лучше  никогда  не  ходить на  выборы,  рискуя
засветиться. Но положение в городе я знаю. Жены у меня, правда, нет, но есть
постоянная подруга - Алена, у которой растет дочь, стервочка лет десяти. Вот
от них я и узнаю последние новости. Хотя в Алене я хожу не так часто - когда
просто  хочу  отдохнуть и поесть домашнего  борща. Она не обижается, видимо,
все понимает.  А я очень люблю вот таких,  все понимающих и  молчаливых баб.
Балаболка в нашемделе только навредит.
     Нина  рассказала связному,  что у нас случилось  в Германии. Он  слушал
молчал, судорожно кивая  головой. Даже кофе пить не стал. Нина добавила, что
будет ждать связи на Маврикии, и этот несчастный  тип сразу вскочил. Даже не
попрощался со  мной, а,  кивнув  Нине, быстро убежал. У нас,  видимо, совсем
плохо стало с кадрами, если такого  типа держат  для  связи с агентами.  Мне
пришлось  идти за ним до  посольства,  проверять, не  привел ли он  за собой
"хвост". От такого типа можно ожидать чего угодно.
     Вернулся  к подполковнику и сообщил ей, что  все в порядке. Наш самолет
вылетал  вечером, и мы даже  успели  поехать в Лувр.  Я в нем был  один раз,
зашел  от нечего делать.  Никогда  не мог понять, чему так восторгаются  эти
туристы.  Ну,  сидит женщина и  глупо улыбается. Ну и что? Причем некрасивая
женщина. Маленький  некрасивый рот, плоский лоб, неживые волосы,  некрасивая
фигура, это видно даже по портрету Моны Лизы. Но  все равно  весь мир словно
сошел с ума. Вот и Миронова. Пришли мы в Лувр,  и  она стоит, смотрит на эту
жабу.
     А я смотрю на подполковника. Наконец не выдержал, спросил:
     - Вам действительно нравится?
     - А вам не нравится? - удивленно посмотрела она на меня.
     - Не очень, - честно признался я, - и не только она.
     - А кто еще?
     - Многие. Эти картины только осколки  прошлого. В них  нет  ничего.  Ни
уму, ни сердцу.  Я больше люблю цветы на картинах. От  них хоть  поднимается
настроение.
     - Вы это серьезно? - спрашивает Миронова.
     - Разумеется.
     - Удивительно, - задумчиво сказала она, - вы такой хороший профессионал
- и такой невежественный. Как это все сочетается в одном человеке?
     Ну, что после этого мне оставалось делать?
     - Спасибо, - говорю я, - за профессионала.
     - Я серьезно.
     - Я тоже.
     Она  ничего  больше  не сказала,  только  отвернулась  и пошла  дальше.
Обедали мы  на  бульваре Виктора  Гюго,  а через четыре  часа уже  проходили
регистрацию в аэропорту  Шарля  де Голля. Регистрация прошла спокойно,  наши
документы  сомнений  не  вызывали.  И  вскоре  мы  уже  сидели  в  самолете,
поднимающемся  над Парижем,  и  темнокожая симпатичная стюардесса предлагала
мне хороший коньяк и мартини.
     В общем,  эту  вторую  ночь  мы тоже не очень  отдыхали.  Не знаю,  как
другие, но я не люблю спать в самолетах. Ни ровный гул  моторов,  ни большие
кресла  меня  не убаюкивают. Может, потому, что я не люблю спать в  компании
посторонних  людей.  Это сильно действует на нервы.  Когда  ты  знаешь,  что
можешь   заснуть,   а   рядом   вдруг  окажется  специалист   по  ликвидации
профессионалов,  как  я.  Хорошо  еще,  если  он послан  чужой  спецслужбой.
Обиднее, когда  рядом другой специалист будет из  моего ведомства. Только не
говорите,  что  так  не бывает. Убирают  обычно своих.  Они  всегда  гораздо
опаснее  чужих агентов, потому что знают собственные, а не чужие  секреты. И
если даже  твое  собственное руководство не  захочет  посылать  специального
агента-ликвидатора, то с удовольствием сдаст тебя чужой разведке. Чтобы тебя
прикончили другие. Или еще изощреннее. Чтобы они тебя взяли, а ты бы молчал,
изображая  такого  примерного  героя. А  потом получил  бы  за свой  героизм
двадцать лет  тюрьмы  и  продолжал  верить в  тюрьме, что Москва делает все,
чтобы тебя вытащить. Я не циник, я прагматик. И знаю, что говорю.
     Поэтому в самолете, да и  вообще  в  любом  людном  месте, я никогда не
сплю. Дремлю часто, это бывает, но никогда не сплю. Вот и в этот раз я сидел
в кресле, закрыв глаза. И  слышал все, что происходит вокруг меня. По-моему,
Миронова также не  спала. Это  как-то меня успокоило. Во  всяком случае,  ее
просто так не возьмут.  Это несколько облегчает  мою заботу о  сохранении ее
тела. Так мне, во всяком случае, показалось.
     Лучше  бы  этот  связной из  посольства  посоветовал нам, где раздобыть
хорошее оружие. Там, на Маврикии,  мы будем беспомощны против любого, у кого
в   руках   будет  хотя   бы   рогатка.  Правда,   если  этот  любой  сумеет
воспользоваться своей рогаткой лучше, чем я владею своими руками. Ведь убить
человека   можно   по-разному.  Для   этого  совсем   необязательно   шумное
огнестрельное оружие. Мы, "ликвидаторы", знаем это лучше других. Кроме того,
у меня  в запасе всегда есть  несколько неплохих цирковых номеров,  применив
которые можно отправить на тот свет любого человека.
     Честное слово, я  не такой циник, как  вам может  показаться. Но просто
это моя форма защиты. А что мне еще  делать? Как выкручиваться  из подобного
идиотского положения, когда меня отправляют охранять агента без оружия и без
снаряжения?  А я  ведь  специалист.  И  если  попробую вернуться  один,  без
Мироновой, никто даже не вспомнит,  что у меня не было оружия. Меня в лучшем
случае просто уволят из органов за профнепригодность. А в  худшем, ( хотя не
знаю, - может,  это даже лучше,чем просто  гнить на  пенсию) -  меня  просто
уберут. Этот вариант более вероятен, так как я знаю слишком много неприятных
подробностей, а после августа девяносто первого у пенсионеров  КГБ появились
вредные  привычки  писать  свои мемуары,  вспоминая разные  тайные  операции
своего  ведомства. Представляю, как бесится начальство, читая эти мемуары. К
каждому  пенсионеру  своего  человека не приставишь,  каждое издательство не
проконтролируешь. А  после  выхода книги в свет убирать автора уже  поздно и
глупо. Только создашь для  его  книги  бесплатную  рекламу.  Поэтому гораздо
выгоднее и  дешевле убирать  агента сразу после  отставки,  когда он  только
начинает диктовать первые главы своих воспоминаний.
     Интересно,   как   будет  работать  Миронова?   Неужели  она   получила
подполковника  в  таком  возрасте  за особые  заслуги? Или  все-таки  иногда
ложилась  в постель? Думаю,  все сразу проясниться после  нашего  приезда на
остров. Глупость и отсутствие опыта  сразу видны. Их  не скроешь, как ум. На
то она и глупость.
     Сели  мы ранним  утром, когда  яркое солнце уже взошло над  горизонтом.
После кондиционированной прохлады самолета воздух на Маврикии показался  мне
чересчур влажным  и тяжелым. Или  это был  просто резкий перепад давления. Я
обратил внимание на  свою  "супругу". На ней  перелет почти не сказался. Она
выглядела уверенной и собранной  леди. Причем знающей себе цену. Я вспомнил,
что  "де ла  Мендоса" должен  быть привычен к любой жаре, и  даже попытаться
улыбнуться. Таможенные  и  пограничные  формальности отняли  лишь  несколько
минут.  Получив наши два чемодана, мы уже через полчаса ехали  в отель,  где
нам  были  заказаны  апартаменты. Судя по всему, господин Халлер будет ждать
нас именно там.





     Полученное  известие о  смерти  Риддля  меняло всю картину  происшедших
событий. Получалось, что Риддль был  не просто убит при  нелегальной попытке
перехода границы, а  сознательно застрелен восточногерманской контрразведкой
из   этого   "волнореза".  Именно  поэтому  сообщение  о  работе  Риддля  на
западногерманскую разведку было зашифровано и не подлежало оглашению. Но это
делало смерть Риддля еще более загадочной и непонятной.
     Теперь  следовало уточнить,  кто  именно  мог  убить  его  и  по  каким
причинам.  Поверить в  то,  что  агент разведки  был случайно  застрелен  на
границе,   было   невозможно.   Крюгер  был  для   этого   слишком   хорошим
профессионалом. И пока Мюллер отрабатывал все  версии с погибшем Штенгелем и
убитым Вайсом, сам Крюгер поехал в местное отделение БНД попытаться выяснить
обстоятельства гибели Риддля.
     Клаус Хоффман был его давним  и хорошим знакомым, именно  он  в прошлом
году  стал заместителем  начальника местного  управления БНД  по  Баварии  и
теперь мрачно слушал Крюгера,  честно  рассказавшего,  как  именно  Гертруда
проникла  в компьютер.  Он  только  не назвал ее  имени, посчитав,  что  это
необязательно  говорить  сторль  высокому  руководителю  контрразведки,  как
Хоффман.
     Давний знакомый был  старше его  на десять лет  и почти всю  свою жизнь
трудился в органах БНД - сначала на севере, в Гамбурге, а затем перебрался в
Мюнхен,  где  и  работал  последнюю  четверть  века.  Именно  благодаря  его
непосредственной  помощи  Крюгеру  удалось  пробить  кандидатуру Нигбура для
работы в своем отделе. Хоффман  имел идеальный формы  чистый череп и резкие,
тяжелые черты лица, словно вылепленные  из глины.  Он привычно курил трубку,
слушая Крюгера.
     - Значит, тебе нужно знать, кто мог  стрелять в Риддля? - уточнил он  в
конце.
     - Да,  -  подтвердил Крюгер, - понимаешь, я не верю в  случайную гибель
Риддля. Его застрелил кто-то из  профессионалов  с той стороны. И теперь это
оружие  всплыло.   Именно   из   него   стреляли  в   автомобиль   Штенгеля.
Представляешь, через сколько лет всплыло это оружие?
     - ужен проводили экспертизу?
     - Конечно. Эксперты  уверены, что это тот  самый "скорпион". Я понимаю,
что  он  мог  за  эти  годы  поменять   своего  владельца,  но   уж  слишком
профессионально  была  срежиссирована  смерть  Штенгеля.  Значит, действовал
профессионал.
     - Бывший профессионал, - машинально уточнил Хоффман.
     - Может быть, -  согласился Крюгер,  - но я  должен  на него выйти. Три
убийства подряд. Это слишком много.
     -  Я  все знаю, -  недовольно признался  Хоффман, -  нас  просили  тоже
подключиться к этому расследованию. Все-таки Штенгель был довольно известным
человеком  в  Мюнхене  ит  так  нелепо  погиб.  Но у  нас  не  было  никаких
подозрений. Он был кристально честным человеком. Мы проверяем всю его жизнь,
день за днем. Он не мог быть связан с погибшей женщиной из России.
     - Мне самому так кажется, - уныло кивнул Крюгер, - но именно он заказал
номер для фрау  Шварц  в отеле. У меня есть даже свидетели. А вот  почему он
это сделал, я тоже понять не могу. Что у них общего?
     -  Я пошлю  запрос  в  Берлин,  -  согласился  Хоффман,  -  может,  они
что-нибудь нам дадут по поводу смерти Риддля. Но на особую удачу не надейся.
Все-таки столько лет прошло.
     - Понимаю, - согласился Крюгер, - но мне нужно знать, как погиб Риддль.
Мне нужно знать, кто был его убийцей, какая служба в ГДР, кто  стоял за этим
убийством. Так легче будет выяснить, кто именно стрелял в Штенгеля.
     - Конечно, "Штази", - пробормотал Хоффман. - Может, человека они тебе и
не назовут. Но  скажут, какой отдел  вел операцию против нашего агента. Тебя
устраивает это?
     - вполне. В отделе были люди, многие из которых еще живы.
     - Тогда договорились, - согласился Хоффман, -  я пошлю запрос в Берлин,
постараюсь узнать какие-нибудь подробности гибели Риддля.
     - Да, это нам очень поможет, - благодарно кивнул Крюгер.
     -  Как  там наш  протеже?  -  вдруг  спросил Хоффман. -  Тебя не  очень
подводит этот бывший коммунист с Востока?
     -  Нигбур  никогда не был коммунистом, -  терпеливо объяснил Крюгер,  -
просто служил в криминальной полиции.
     - Помню, помню, - добродушно взмахнул трубкой Хоффман, - не нужно сразу
так бурно реагировать. Ты, кажется, отправил его в Москву?
     - Вы и об этом знаете?
     - А как ты думаешь? Он бывший полицейский режима Хонеккера. Думаешь, мы
можем оставить его без должного контроля?
     - Он хороший полицейский, - мрачно заметил Крюгер.
     И без того плохое настроение стало просто отвратительным.
     - На здоровье,  - согласился Хоффман, - пусть  работает.  Но  мы  будем
держать его в поле  зрения. Как и  всех  остальных  бывших "специалистов"  с
Востока.
     Возвращаясь в свой офис,  Крюгер чувствовал  какой-то неприятный осадок
от этого  разговора. Позвонил Мюллер.  Ему  не удалось  ничего найти за весь
день,  и  он  сильно   нервничал.  Повторная  экспертиза   подтвердила,  что
автомобиль  Штенгеля врезался  в  грузовик  после  выстрела,  произведенного
неизвестным снайпером.
     После  него  в  кабинет  Крюгера  вошел  Дитц  и  долго  рассказывал  о
результатах проверки показаний  фрау Виммер.  Ничего  нового  обнаружить  не
удалось.  Все,  о   чем  говорила   фрау  Виммер,  полностью  подтвердилось.
Расстроенный Крюгер попросил Дитца пригласить для завтрашнего допроса  герра
Хетгесса и фрау Вальман из Интерпола. Может, они все-таки сумеют  объяснить,
что  связывало примерного полицейского Штенгеля и такого человека, как Ирина
Шварц.
     Через пять часов после их разговора, уже совсем поздно вечером, наконец
позвонил Хоффман. Голос у него был обычный - спокойный и глуховатый.
     - Мои  ребята кое-что нашли,  -  сообщил он Крюгеру. -  Ты можешь прямо
сейчас приехать ко мне?
     - Прямо сейчас? - изумился Крюгер. - А что случилось?
     - Я не могу говорить об этом по телефону, - услышал  он в ответ и сразу
согласился.
     - Дитц,  - закричал Крюгер,  выбегая из  кабинета,  -  будет звонить из
Москвы Нигбур, пусть оставит свой телефон.
     - Хорошо, - кивнул его помощник.
     До здания  местного отделения БНД  Крюгер добрался довольно  быстро.  В
этот раз повезло, было  меньше машин, чем обычно. Запыхавшись, он поднялся в
кабинет Хоффмана.
     - Что-нибудь узнали новое? - спросил он, открывая дверь.
     - Кое-что, - ответил в своей обычной невозмутимой манере Хоффман.
     Крюгер подошел к  столу, взял  стул,  опустился на него, приготовившись
слушать собеседника.
     - В  общем, так, - сказал Хоффман, зажигая свою трубку, -  Йозеф Риддль
не сотрудничал с  нашей  разведкой...  -  Крюгер замер.  Хоффман неторопливо
раскурил трубку и продолжил: - Он не сотрудничал.  Он был  сотрудником нашей
разведки. И против  него действовало  особое подразделение "Штази"  С-21". У
нас  есть предположение, что  при переходе  границы  его  застрелили  именно
сотрудники  этого подразделения. Практически  он был уже  на  нашей стороне.
Пограничники  ГДР  в  таких  случаях  не стреляли  -  боялись  международных
скандалов.  Они стреляли, когда  беглец был либо на  их  территории, либо  в
нейтральной  зоне.  Но  вот  так нагло  они  не действовали.  Эксперты тогда
посчитали, что  Риддль  имел довольно  секретную  информацию,  о  которой не
должно было узнать руководство нашей разведки. Поэтому  его и убили  уже  на
нашей  стороне. Но  выстрел  был произведен  с другой  стороны. Это видно по
характеру ранений самого Риддля.
     - Что это за отдел "С-21"? - изумился Крюгер. - Насколько я знаю, у них
в разведке было двадцать отделов.
     -   Это  было   специальное   подразделение,  занимавшееся  устранением
неугодных свидетелей и агентов.
     -  Самостоятельная  группа  "ликвидаторов"?  -  не поверил  своим  ушам
Крюгер.
     - Точно.  И  возглавлял ее полковник Гюнтер  Оверат.  После объединения
Германии он вместе  с  Хонеккером и руководителем  "Штази"  Маркусом Вольфом
бежал в СССР. Хонеккера потом выдали, а Вольф, вернувшись в Австрию, перешел
границу  и сдался  властям. Правда, он  до сих  пор ничего существенного  не
сказал. Считает, что в те времена шла настоящая война и он не может выдавать
своих  бывших товарищей.  Но существование отдела  "С-21" он признал. И даже
назвал фамилию Оверата. К сожалению, у нас нет ни единого фотопортрета этого
человека.
     - А где он сам?
     - Исчез. После августа девяносто  первого его никто не видел. Говорили,
что он бежал  на Кубу. Были  слухи,  что  прячется  в Китае. Но никто  точно
ничего не знает. Мы его так и не нашли за эти годы.
     - Поразительные успехи вашей службы, - ядовито  заметил Крюгер, - и это
нельзя было сказать мне по телефону. Вы все заражены ненужной шпиономанией.
     - Ты не  дослушал до конца, - возразил Хоффман.  -  Мы так и  не смогли
найти Оверата, но мы смогли установить несколько офицеров его отдела. В  том
числе и некоего Вебера. Вот его фотография. Райнер Вебер, полковник разведки
ГДР, работал в отделе "С-21"
     Крюгер с интересом посмотрел на фотографию.
     - Ну хотя бы его вы нашли? - спросил он.
     - Лучше  бы не находили, - мрачно пошутил Хоффман, - сумели установить,
что он перебрался в Лейпциг и последние четыре года жил там у дочери.
     - И все?
     - Не все. Несколько дней назад он почему-то приехал в  Кельн. Буквально
в канун твоих  убийств. Приехал рано утром, а уже через несколько  часов его
расстреляли из какой-то автомашины прямо рядом с вокзалом. Убийцы до сих пор
не найдены. Мы уже послали  запрос насчет убийства Вебера. Все сходится. Его
убрали  почти одновременно  с твоими  покойниками. Идет очень крупная  игра,
Крюгер. Боюсь,  что  в  ней  принимают  участие  сразу  несколько сторон.  И
результат пока не в нашу пользу.
     - Где можно получить документы по убийству Вебера?  - понял все Крюгер.
- Может, мне послать запрос в полицию Кельна?
     - Уже послали, - успокоил  Хоффман,  - все материалы они передадут нам.
Но подобные  совпадения невозможны. Значит, ты был прав - тот "скорпион", из
которого  в восемьдесят восьмом  убили Риддля, заговорил  именно сейчас.  И,
боюсь, в руках по-прежнему очень хорошо подготовленного профессионала. Я уже
получил данные о смерти  Штенгеля. Там был безупречный расчет. Расчет в  том
числе и на нашу невнимательность и некомпетентность.
     - Не думаю, - пробормотал Крюгер.
     - Почему? - заинтересовался Хоффман. - Есть основания?
     - Убийца должен был знать, что после смерти Ирины Шварц мы сразу выйдем
на  того,  кто  из местных жителей заказывал  для нее  номер  в отеле.  И мы
действительно сразу вышли на Штенгеля. Я думаю, что все наоборот. Убийца или
убийцы  только  делали вид, что  хотят замаскировать смерть Штенгеля.  А  на
самом  деле  дело  обстоит несколько  иначе.  Они знали,  что  мы выйдем  на
Штенгеля, и убрали  того,  чтобы мы шли  по  этому  следу.  Убрали  нарочито
расчетливо, прекрасно  осознавая, что мы рано или  поздно обязательно выйдем
на убийц герра Штенгеля.
     -  Интересное рассуждение, -  произнес Хоффман,  - но пока  у  нас  нет
никаких доказательств.
     - Поэтому я и отправил Нигбура в Москву, - заметил Крюгер, - думаю, там
он обязательно что-нибудь найдет.
     -  Посмотрим,  - уклонился от его оптимизма Хоффман. -  Данные о смерти
Вебера ты получишь уже завтра утром. Полиция в Кельне подготовит и  передаст
их тебе по факсу.
     -  Это было бы здорово, - признался Крюгер, - спасибо тебе, Хоффман. Ты
нам здорово помог.
     - Иногда нужно  помогать и  полиции, добродушно заметил Хоффман, - хотя
вы обычно гордые, от любой помощи всегда отказываетесь.
     - В этот раз не откажемся, - твердо пообещал Крюгер, вставая со стула и
протягивая руку.
     К себе в кабинет он вернулся поздно вечером. На столе лежала записка от
Дитца. Тот писал, что Нигбур уже дважды звонил  из Москвы, но не мог застать
самого Крюгера.  Отдельно  был  записан  телефон  гостиницы, где остановился
приехавший в Москву Нигбур.
     Пододвинув к себе телефон, Крюгер  принялся быстро набирать  цифры кода
России, Москвы  и гостиничный  номер Нигбура.  Попал с  первого раза  и стал
напряженно ждать, когда ответит Нигбур. Тот почти мгновенно снял трубку.
     - Слушаю вас, - сказал он по-русски.
     - Добрый  вечер,  Нигбур, -  улыбнулся  Крюгер. Хорошо,  что  он  решил
позвонить сам. Любой из сотрудников мюнхенской полиции был бы в шоке, узнай,
что Нигбур - этот бывший полицейский из ГДР - еще и говорит по-русски. - Что
у вас произошло? - спросил он. - Узнал что-нибудь новое?
     - Узнал самое главное, - возбужденно ответил Нигбур, -узнал, где сидела
Ирина Шварц и почему ее так быстро выпустили.
     - Ну, и где она сидела?
     - В Нижнем Тагиле, - торжествующе сказал Нигбур.
     Крюгер ничего не понял.
     - Ну и что? - спросил он. - Какая разница, где именно она сидела?
     -  В  этот  лагере,  -  терпеливо  объяснил  Нигбур,  -  сидели  только
сотрудники  прокуратуры, милиции и партийные  чиновники, осужденные  за свои
преступления. Ирина сидела вместе с ними. Она  была  осведомителем либо МВД,
либо КГБ. Или, еще  хуже, их  бывшим  сотрудником.  Поэтому  ее так быстро и
отпустили.
     - Слишком много агентов, - прошептал он.
     - Что? - не понял Нигбур.
     - Это точные сведения? - уточнил Крюгер. - Она работала на КГБ?
     -  Так получается. В лагере под Нижним Тагилом сидели только сотрудники
правоохранительных органов. И ее послали именно  туда. Может, она тоже  была
сотрудником КГБ? Поэтому и визы получала не в Калининграде, где могли узнать
о ее неблаговидной деятельности, а в Москве.
     - Понятно, - растерянно сказал Крюгер, - постарайся узнать про нее все,
что только можно.
     Он положил трубку телефона  и минут  пять просидел  молча. Затем  снова
поднял трубку, набрал знакомый номер.
     -  Хоффман, это я, - сказал он, -  нам удалось  установить,  что  Ирина
Шварц была таким же сотрудником, как и Йозеф Риддль.
     - Слишком много  шпионов, - заметил Хоффман, - во всяком случае, теперь
прорисовывается какая-то стратегия. Мы знаем, кого и как искать.





     Я объездил весь мир,  побывал во многих странах,  но подобного отеля не
видел. Уже у  входа в эту "Океаническую лагуну" нас  встречал менеджер отеля
Жан-Пьер Чаумер. Нужно было видеть его лицо.  Оказывается,  лимузин, который
нас привез  в отель, был лимузином гостиницы, специально предназначенным для
гостей отеля. Нас сразу повели в наши апартаменты.
     Океанические террасы, выходившие на Индийский океан, придавали комнатам
вид  какой-то  капитанской  рубки,  но  чертовски привлекательной  рубки.  О
специальных  кондиционерах, телефонах,  мини-барах я не  буду  говорить. Это
само  собой разумеется. Но  какая  ванна  "джакузи"!  Какие поля для гольфа!
Потом я узнал, что здесь целых три поля для гольфа. Гостям  подают не только
специальные лимузины, но по их желанию могут быть предоставлены и вертолеты.
Сауна,  массажный  салон, косметический, есть  даже свободный  от таможенной
пошлины ювелирный салон. В общем, не отель, а сказка вокруг лагуны. И  всего
пятнадцать  апартаментов  и  один  королевский  номер,  который  уже  заняла
приехавшая пара из Италии  - Серджио  и Джина Минальди. А, как только увидел
женщину,  подумал,  что сойду  с  ума. Почему все  итальянки такие красивые?
Может, это влияние солнца? А какая фигура! Теперь придется загорать на пляже
или в  бассейне, чтобы не пропустить момент, когда она  появится в купальном
костюме. Если учесть, что костюмы сейчас более чем откровенные, представляю,
какое удовольствие  я получу. Да и муж ее,  честно говоря,  мне  понравился.
Симпатичный, сравнительно молодой человек, с очень красивыми прямыми черными
волосами  и  ослепительной улыбкой.  Неужели у  него  свои  зубы?  Им лет по
тридцать - тридцать пять. Говорят,  она дочь какого-то "макаронного короля".
Это  меня  немного  успокоило.  Значит,  муж  почти  альфонс,  можно   будет
поухаживать за его женой.  Если молодой  человек  приехал  отдыхать  в такой
отель  на  деньги  своего  тестя,  то  о  его  нравственных принципах  лучше
помолчать.
     Соседние апартаменты  рядом с  ними занимает  Гектор  Монбрен.  Вечером
случайно узнал,  как  его зовут,  когда  его позвали  к телефону. Все  время
молчит, уткнувшись  в  газету. Ему  лет  пятьдесят пять. И  у него  какой-то
нездоровый  землистый  цвет  лица.  Он  вполне может быть  самим  господином
Халлером. Поэтому я приглядываюсь к нему особенно внимательно.
     Как вы думаете, куда пошла "моя жена" перед ужином?  На теннисный корт.
Мне пришлось  тащиться за ней и смотреть, как она в короткой  юбочке носится
по  корту.  С  ней в паре  играл Антонио  Мелендес, с  которым  она  любезно
познакомила и  меня. Этот Мелендес,  длинный, тощий, вечно улыбающийся тип с
лошадинными зубами, мне совсем не понравился. И тем более потому,  что ему с
первого  взгляда понравилась моя  собственная  "супруга". Представляю, как я
буду злиться,  если она изменит мне с  этим ослом.  Честное  слово, я  стану
настоящим Отелло, пусть только  попробует к ней приставать. Конечно, если бы
это была моя настоящая жена, тогда совсем  другое  дело. Тогда на  здоровье.
Мне  не жалко.  Но  если учесть,  что я сам еще не спал со своей собственной
"женой" ни разу, то  у  этого  типа  будут очень большие  неприятности, если
подполковник  вдруг  окажется  в  его  постели.  Она уверяет  меня,  что  он
предприниматель, а по-моему, он больше  похож на эстрадного  конферансье. Во
всяком случае, к ужину он вышел, нацепив бабочку.
     Кажется,  я понял,  почему она  так поспешила  на  корт.  Хотела  сразу
познакомиться  с  нашими  будущими  соседями. Самолет из  Парижа  летает  на
острова ежедневно, но почти все гости  обычно  приезжают сюда отдохнуть дней
на  десять-пятнадцать. Добраться  до  отеля  достаточно  сложно,  до  города
довольно далеко,  и  здесь ходят  лимузины  отеля или летают  два вертолета,
предназначенные  для  постояльцев  отеля.   Словом,  тут  все  предназначено
исключительно для гостей, чтобы никто не отвлекался от полноценного отдыха.
     Против Нины и Менделеса  играла пара,  имен которых я  так и не  узнал.
Потом  подполковник  мне  сказала,  что  против  них сражалась австралийская
журналистка Патриция Диксон и  английский  теле ведущий Самюэль  Митчелл. Он
довольно сильный человек, у него мощная подача. Да  и внешне похож скорее на
секретного  агента,  чем на теле ведущего. А  вот Патриция, наоборот, худая,
тощая,  словно  высохшая  швабра, почти без грудей,  а  конечности  - словно
приделанные палки. Но по корту она бегала довольно резво и смело.
     Уже вечером  мы познакомились со  всеми. А  на следующий день из города
приехал Ханс Кнебель. Типичный немец с рыжеватыми усами и мохнатыми бровями.
Редкие  волосы на его квадратной  голове  какого-то выцветшего цвета, словно
старые занавески, потерявшие свой  первоначальный  вид. Он уверял  всех, что
вчера  прилетел на нашем самолете, но задержался в городе, и поэтому  его не
нашел посланный за ним лимузин.
     Интересно,  почему мы его не видели в  самолете? Хотя это вполне похоже
на немца  с его  расчетливостью и пунктуальностью. Отдыхать он будет в самом
лучшем месте,  заплатив  за это громадную кучу денег. Ведь речь  идет  о его
здоровье. А здоровье - это тоже деньги. Что касается самолета, то он  вполне
мог прилететь эконом классом, такие типы стараются экономить  на мелочах, не
понимая, как смешно и глупо они выглядят. И  наверняка  он  не садился через
VIP-зал, чтобы не тратить лишние франки в Париже.
     Этому типу отвели  номер прямо под  нами.  Я подумал,  что ему  незачем
наслаждаться океанскими  просторами. С  таким характером  лучше  смотреть  в
стену  или вообще никуда  не смотреть. Почему я так отношусь к  немцам, даже
сам не знаю. Может, из-за  войны?  Или из-за убийства в Кельне?  А  может, я
просто заранее не люблю этого Халлера?
     Не  знаю. Но  ненависть переношу  на  всех немцев. Этот  Кнебель вполне
может  оказаться  бывшим  агентом "Штази".  Ему  лет пятьдесят. И  он  такой
непоколебимо уверенный в себе идиод. Или выдающий себя за такого типа.  Я-то
хорошо  знаю, что психотип разрабатывался в КГБ -с учетом личностных  оценок
будущего агента. И  даже внешность сотрудника в таком случае подгонялась под
его легенду, под соответствующий тип поведения. И  нашли, что  роль хама мне
привычнее всего.  Может, поэтому я стал  хамом не только по  легенде, но и в
жизни. Наши психологи редко ошибались, они знали,  что делали. Если  бы я не
был настоящим  хамом,  разве я  посмел бы  полезть  ночью  в постель  к Нине
Мироновой? И даже получив отпор, снова пытался продемонстрировать этот трюк.
     Думаете,  я не  пытался наладить наши отношения в первую  ночь приезда?
Светила  луна, внизу  играла  музыка, на небе были  звезды.  Она  стояла  на
балконе. Я стоял недалеко, настроение было прекрасное.  Вот сейчас, казалось
мне,  она вспомнит,  что я  мужчина, а она женщина. И  мы оба - агенты одной
службы.  Это ближе, чем  муж и жена.  Это  больше, чем любовники. Может, она
наконец  поймет  щекотливость  ситуации.  Но  она посмотрела  на  звезды  и,
повернувшись ко мне, весьма хладнокровно сказала.
     -  Спокойной ночи, Филипп, - и отправилась в спальню. Конечно, мне, как
обычно,   придется   ночевать  в  гостиной,  черт  бы  побрал   ее  дурацкую
принципиальность. И ничего даже не скажешь. В подобных  случаях можно просто
приказать.  Раздеться  и  в  постель!  Была  у  меня  старший  лейтенант  из
контрразведки. Мы тогда с ней одного типа из Болгарии должны были вычислить.
Так эта  старший лейтенант тоже кокетничала,  сопротивлялась. Я разозлился и
заорал на нее:
     - Раздеться, тебе говорят!
     И что вы думаете? Разделась. Потом оказалось, что ей просто нельзя было
в  этот  день.  Всю  простыню и  полотенце  испачкали.  Но подполковнику  не
прикажешь. И не может быть, чтобы у нее была схожая  причина. Это безобразие
ведь не может длиться уже четыре дня. Ничего не понимаю. Любая женщина - это
такая загадка.  Может,  поэтому  я  не  люблю  иметь с  ними  дело.  Гораздо
спокойниее работать с  мужиками. Тут все просчитано и целесообразно. Мужчина
- профессионал  -  это опыт, знание,  эрудиция, неожиданные решения  врамках
поставленной  задачи. А женщина, работающая  в разведке,  -  это  непонятная
интуиция, эмоциональный срыв и в любой момент выход из операции по своим, не
понятным для любого нормального человека, мотивам.
     Работать  с  женщинами  просто невозможно.  Если  бы  не  те  маленькие
удовольствия, которые они  нам иногда доставляют, их  существование на Земле
вряд ли было бы оправданно.
     Нет, я  не забыл про деторождение.  Эта  функция самая  главная. Но она
производная  от  другой.  От  греха. Вообще-то  лучше нужно знать классику и
мифологию. Ведь  первой  женщиной на Земле была не Ева,  а Лолит. Но она  не
поладила с Адамом,  и поэтому Господь,  уничтожив ее, создал из ребра  Адама
Еву, которая и вкусила сразу запретного плода. Так что Адам  был многоженец,
и именно женщина виновата в том,  что всех потомков человека выгнали из рая.
Это хотя бы о чем-то говорит?
     На  следующее  утро  за завтраком  появились  еще  два  персонажа  этой
групповой  драмы.   Мойра   Маршалл,  сорокалетняя  блондинка,   старающаяся
выглядеть  молодой девочкой, тугими  ядрами  своих грудей  и большим  нижним
этажом произвела приятное  впечатление.  Я люблю таких  женщин  в соку.  Эти
обычно не сопротивляются и готовы получать удовольствие с кем угодно и когда
угодно. Она уверяет, что вчера  спала и поэтому  не вышла к ужину. Последним
за завтраком  появился  Давид Келли,  маленький, юркий толстячок  из Канады.
По-моему,  он   говорит  на  всех  языках  мира.  С  менеджером  он  говорил
по-французски, с  нами - по-английски, с Монбреном перешел  на французский и
даже сказал несколько слов по-немецки Кнебелю. Этот Келли работал в какой-то
крупной  издательской  фирме.  Неужели  его  издательство  так  богато,  что
оплачивает ему пребывание в нашем  отеле? Но, во всяком случае, он был здесь
и жил рядом с Мойрой. Может, поэтому они и опоздали вчера  на ужин.  Большая
лысина Давида указывает на его явное неравнодушие к женскому полу.
     Никогда не встречал лысых импотентов, если, конечно, не от старости или
болезни.  А  вот  лысых  бабников  или  начинающих  лысеть - сколько угодно.
Видимо, для того чтобы  как-то компенсировать их чрезвычайную энергию внизу,
на верхнем этаже идет процесс деградации.  Но это  касается  только  внешней
части  головы.  Бабники,   как  правило,   люди  сообразительные,   умные  и
талантливые.  Из  сказанного  выше вы уже  догадались,  что  я тоже  начинаю
лысеть. Правда, не так сильно и не так заметно.
     После того как мы  все  собрались на завтрак,  я  набросал себе  в  уме
небольшую  схему.  Супруги  Минальди,  Гектор  Монбрен,  Анетонио  Мелендес,
журналисты  Патриция Диксон и Самюэль Митчелл, Ханс Кнебель,  Мойра  Маршал,
Давид Келли.  Итого, девять человек,  не считая  нас. Так  сказать, светское
общество. И все приехали сюда  дней на десять-двенадцать.  После завтрака  я
сумел поговорить  с любезным мистером  Чаумером  и выяснить  у него, что вся
наша компания  будет здесь по  меньшей мере неделю. И  никого  больше они  в
ближайшее время  не ожидают. Значит,  через три дня, когда должна  произойти
наша встреча с Этим Халлером, он окажется одним из девяти. Теперь  уже можно
не сомневаться.  Но  это автоматически означает, что,  кроме самого  мистера
Халлера,  сюда  прилетел и его  представитель. И они  наверняка  знают  друг
друга.
     Самое  неприятное, что  среди  девяти  гостей может вполне  оказаться и
посланец из Лэнгли. А лишний специалист  нам не  нужен. Не говоря уже о том,
что этот сотрудник ЦРУ может очень серьезно помешать нашим переговорам.
     И  еще об одной  опасности  я обязан  помнить.  Те, кто  убирал  нашего
связного в Кельне,  были явно не из ЦРУ. Американцы не  стали бы  стрелять в
кого попало и  как  попало. Если  уж они  хотели нас убрать,  сделали бы это
аккуратно и чисто, без ненужной пальбы. И потом, зачем нас убирать? Не лучше
ли постараться  просто одурачить?  Это ведь вполне  в традициях  ЦРУ.  Давно
прошли те времена, когда мы и американцы стреляли  друг  в друга. Это ничего
не  дает,  только вредит делу.  Противника нужно переиграть  за  счет  более
умелой, тонкой игры. Автомат всегда самый последний аргумент в споре. Я ведь
не  напрасно  считаюсь  одним из лучших "ликвидаторов"  в нашем  управлении.
Думаете, я всегда убирал только американцев?  Ничего подобного,  я вообще не
стрелялв них. В основном  стрельба велась со  своими, отстреливали возможных
перебежчиков,  нежелательных  свидетелей, болтунов  и  просто  провалившихся
агентов.  В  этих  случаях  пуля -  очень  веский  аргумент для  дальнейшего
молчания любого человека.
     Такдействуют все.  Конечно,  это самый большой секрет  всех разведслужб
мира.  Разве  посмеет кто-нибудь  признаться,  что  имеет  в  своем  составе
специальных  "ликвидаторов",  действующих против собственных  сотрудников  и
агентов,  граждан собственной  страны? Да за  такое признание  закроют любую
разведку мира. С огромным скандалом. Но вы мне поверьте, что в данном случае
я   знаю,  что  говорю.  Мы  действуем  в  первую  очередь  против  своих  и
отстреливаем своих.  И  это наша самая  большая тайна, которую мы  стараемся
скрыть ото всех.
     И  теперь, глядя на всех приехавших  сюда гостей, я  пытался вычислить,
кто   есть   кто?   И  сомнения,  поселившиеся  у  меня,   были   сомнениями
профессионала, хорошо представляющего, что любой из этой милой девятки может
оказаться самим герром Халлером, и его непонятным связным,  и представителем
американской разведки,и даже посланцем неизвестной организации, так быстро и
грубо убравшей человека в  Кельне. Мне нужно было  вычислить всех. И каждого
из них.
     И ни в коем случае не ошибиться в своем выборе. Очень  может быть,  что
четверо из  присутствующих  приехали сюда как раз не под своими именами. Они
такие же "де ла Мендоса", как и мы.  Может, Минальди тоже не супруги. Хотя я
не представляю себе, что может делать ночами Серджио в моем положении. Нина,
конечно,  сохранилась  неплохо,  но  ей  уже  тридцать  пять,  и  это  годы,
проведенные в основном в нашей стране. Хотя бы первая половина, это точно. А
вот  Джина Минальди,  если она,  конечно, не врет, выросла  в огромном  доме
своего отца. Но если  даже и врет, то все  равно выросла в Италии, а это две
большие разницы, как вы сами понимаете. Нужно видеть, как она двигается, как
откидывает голову, чтобы  понять,  какой  великолепный  экземпляр самочки мы
получили на своем острове. И чтобы Серджио ничего с ней не сделал! Даже если
бы она  была  генералом, а я  сержантом и мне за  изнасилование  грозило  бы
пожизненное наказание после  возвращения, я и тогда бы не удержался. Я и так
с трудом  подавляю  естественные  порывы  в  отношениях с  Ниной,  а  теперь
представьте себе,  если бы вместо нее была Джина Минальди. Я бы точно умер в
своей постели.
     Теперь этот  неприятный Монбрен. Интересно  узнать, чем он занимается у
себя во Франции? Если он, конечно, на самом деле француз  и из  Франции. Про
Антонио я  говорил,  он  мне не понравился с  самого  начала.  И  продолжает
откровенно ухаживать за моей "женой" у меня на глазах. По-моему, сеньора  де
ла Мендоса нравится и этому альфонсу Серджио Минальди. Красивый парень имеет
такую жену и ухаживает за моей.  Вот сукин сын. Но, может, интерес у него не
чисто  романтический,  а  практический?  Может,  он тоже  подозревает в этой
красивой сеньоре совсем не того человека, за которого она себя выдает?
     Мойра и  Давид  все время о чем-то весело болтали, и к ним подключилась
Патриция. Это еще одна проблема. Среди одинадцати  человек прибывших  гостей
четверо женщин. Если  бы со мной не было подполковника Нины Мироновой,  я бы
наверняка стал вычислять, кто из оставшихся мужчин прилетел сюда для встречи
с Халлером и кто является  на  самом деле Халлером. Но присутствие Мироновой
все меняет. Среди оставшихся трех женщин вполне могут быть и сотрудники ЦРУ,
и  посредники, и их преследователи.  И даже сам  загадочный  мистер  Халлер.
Никто ведь не давал нам гарантий, что это  не фрау Халлер, а герр Халлер.  В
такой схватке, как наша, козыри хорошо попридержать до лучших времен.
     А  вот Ханс  Кнебель, наоборот,  сидел  словно  на поминках.  Почему он
приехал на остров?  Сидит, уткнувшись в свою  тарелку, и делает вид, что его
ничего  вокруг не  интересует.  С  мистером  Монбреном  они могут  составить
неплохую пару  мертвецов.  Оба  мрачные  и  недовольные, словно их  насильно
послали в этот райский уголок. Или это просто видимость мрачности?
     К  завтраку  немного  опоздал Самюэль Митчелл. Он типичный  англичанин,
высокий,  подтянутый,  хладнокровный  и  абсолютно  лишенный  чувства юмора.
Вообще  у англичан  юмор всегда какой-то особенный. Про их гостеприимство не
говорю  - это какая-то особая статья. Однажды в Лондоне, на Оксфорд-стрит, я
спросил  в  одном  из  магазинов, как  пройти  к  центру  города. Английский
продавец долго смотрел на меня и потом сказал:
     - Это совсем недалеко, мистер.
     Я решил, что он меня неправильно понял, и повторил свой вопрос.
     - Мне нужно в центр, - нетерпеливо объяснил я этому идиоту.
     Продавец улыбнулся.
     - Здесь центр, - сказал он.
     - Трафальгарская площадь, - сумел еще спросить я, - как туда пройти?
     В ответ он смотрел на меня и улыбался.
     - В центр города. Мне нужен  Вестминстер.  Как попасть туда? - задал  я
следующий вопрос.
     Он опять смотрел и улыбался. Тогда я уже начал беситься.
     Букингемский дворец. Может, это ты знаешь? В какую сторону мне идти?
     Идиот, конечно, не знал. И  когда я вышел  из магазина и зашагал влево,
он вышел следом и, извинившись, сказал:
     - Боюсь, вы идете не совсем правильно, сэр.
     Это к вопросу об их юморе и гостеприимстве. Когда мы летели в самолете,
я  прочел  гениальное  высказывание  Мориса  Дрюона  об  особенностях  обоих
народов.  Он  сказал, что  они,  французы,  стараются  получить  из  каждого
человека блестящую  личность, а англичане пытаются сделать  из любого хорошо
воспитанного джентльмена. По-моему, лучше не скажешь. Вот Митчелл, хотя он и
теле  ведущий, - подобный образец хорошо воспитанного джентльмена. Во всяком
случае,  он выдает  себя за такового,  и нужно  отдать ему  должное - у него
получается.
     После  завтрака  некоторые пошли к бассейну искупаться. Я заторопился в
номер взять свой купальный костюм. В Париже моя спутница все-таки купила мне
плавки. Я понимаю, что это смешно, но в таких штанах ходил еще мой  дедушка.
Они начинаются на пупке, а кончаются  почти у колен  и  называются плавками.
При этом вместо резинки какие-то белые тесемочки, а сами плавки разрисованы,
словно тропический  лес.  На  мое  гневное  замечание,  что такое безобразие
носить нельзя, подполковник строго заметила, что сейчас все мужчины в Европе
носят подобные  плавки. Может,  мужчины и  носят, но во мне все  еще  крепко
сидит  наше родное советское  воспитание. Но все равно придется надевать это
безобразие.  Хорошо еще,что фигура у  меня не совсем упадочная. Все-таки при
моей   профессии  нужно  сохранять  форму.  Брюшка  почти  нет,  а  грудь  и
мускулатура  соответственно развиты.  Я,  конечно,  не Аполлон, но  раздетым
произвожу даже  лучшее впечатление, чем  в одежде.  Нужно  будет обязательно
посмотреть на Джину Минальди. Представляю это зрелище. Фантастика.
     Миронова  уже  громко  договаривается об очередном  реванше.  Проклятый
Мендес хочет быть ее партнером,  но, кажется,  выразил готовность  и Серджио
Минальди. Он пойдет с ними на корт. Господи, пусть они там побудут подольше.
Хоть  какой-нибудь  прок от "моей жены" должен быть или нет? Я даже согласен
на замену. Пусть изменяет мне с Минальди. А я в это время займусь его женой.
Это  даже  большее  удовольствие,  чем  получать  каждый  раз  по  морде  от
подполковника.
     Четвертым согласился быть Митчелл. Он  так неохотно согласился,  словно
оказывал этим великую услугу  остальным троим теннисистам.  Краем уха слышу,
что Мойра  и Давид собираются идти  гулять  в соседнюю деревню. Там  сегодня
большая  рыбалка.  Кажется,  они  уговорили  и  мистера Монбрена.  Какой  он
француз? Угрюмый и меланхоличный тип, скорее  похожий на немца. Может,  он и
есть  господин  Халлер? А  вот немец  Ханс  Кнебель  собирается  купаться  в
бассейне.  Туда  уже  пошли  Патриция  и Джина. Кажется,  мне нужно  быть  у
бассейна. И в этот момент все портит подполковник. Она заходит в наш номер и
говорит своим строгим, красивым голосом:
     - Филипп, я хочу вас кое о чем попросить.
     Я настораживаюсь, это наша условная фраза. Значит, что-то произошло.
     - Мне кажется, я видела раньше мистера Самюэля Митчелла, - говорит она,
и я сажусь на диван, чтобы переварить ее сообщение.





     В этот день рано утром Крюгеру позвонил Хоффман.
     - Мне звонили из Пуллаха. Там очень интересуются твоим расследованием.
     Крюгер  помрачнел. Только этого ему не  хватало. Обязательно всплывает,
что  в расследовании, связанном с русскими, участвует бывший полицейский ГДР
Нигбур.  А  ребята  из  Пуллаха  всегда  отличались  особой  настырностью  и
наглостью. В  этом местечке  под  Мюнхеном  была  расположена  штаб-квартира
германской разведки, самого засекреченного учреждения Германии.
     - Что им нужно?
     - Оказывается, Ирина  Шварц была у них под контролем.  Они дапвно ведут
на нее разработку.
     -  Кому она нужна? - удивился Крюгер. - Какие секреты она могла знать в
своем магазине?
     - Может, она с кем-то связана.  В общем, я тебя  предупредил. Не влезай
слишком глубоко.  Занимайся  только  поисками  убийцы  Шварц.  Вполне  может
оказаться, что это чисто уголовное дело. Может, ее ограбили.
     - И потом для компании убили  Штенгеля и Вайса? - съязвил Крюгер. - Мне
нужно в это поверить?
     - До свидания. - Хоффман раздраженно положил трубку.
     Крюгер  долго сидел  в своем  кабинете, пытаясь  понять, почему оружие,
убившее Риддля, всплыло именно теперь. Кто  стоит за всеми этими убийствами?
Что связывало  Штенгеля с  приехавшей  из  России женщиной? Если Шварц  была
каким-то  образом  связана с КГБ, тогда становится ясно, почему  этим  делом
занимаются ребята из Пуллаха.
     Позвонил Дитц:
     -  Мы проверили все предыдущие поездки Шварц  в  нашу страну. Некоторые
сведения, которые она давала в нашем посольстве, не совсем верны.
     - Что это значит?
     -  Она  несколько  раз прилетала  в Мюнхен,  и каждый раз  в отелях  ей
бронировали места  по просьбе  герра  Штенгеля. Раньше она останавливалась в
"Хилтоне".
     - Там кто-нибудь ее помнит?
     - Я уже там был, - сказал аккуратный Дитц.
     - Рассказывай.
     - По  документам ей  все время  заказывал номера Штенгель.  Но я  нашел
девушку,   которая  помнит  убитую.  Она  вспоминает,   что  дважды   вместо
получаемого факса  приезжала молодая  женщина, заказывавшая номера для  фрау
Шварц.
     - Какая женщина? - быстро спросил Крюгер.
     - Этого  она  не  знает. Но  она  помнит, что  однажды эта женщина сама
привезла фрау Шварц в отель.
     - Она дала описание женщины?
     - Да. Говорит, действовала от имени Штенгеля.
     -  Может, это была секретарь Штенгеля,  - вспомнил  чувственную женщину
Крюгер, - ее, кажется, зовут Луиза Вальман.
     - Я проверял. - "Все-таки у него толковые помощники", - подумал Крюгер.
- Приезжавшая была блондинкой, а фрау Вальман - шатенка.
     - Может, она перекрасилась, - устало сказал Крюгер, чтобы просто что-то
сказать. - Возьми фотографию Вальман и покажи  своей  знакомой в  "Хилтоне".
Запроси  данные  на Вальман  через  наше  управление.  Там должна быть  и ее
фотография, и ее биография. И пришли мне. Я тоже хочу посмотреть.
     Он раздраженно положил трубку.  Ему не понравилось, когда расследование
выходило  из-под его контроля.  Что могла знать  эта приехавшая  Шварц,  что
убили  не  только  ее, но  и еще двоих  людей?  Что такого  она могла знать?
Поверить  в обычных уголовников, как советует Хоффман,  значит, быть  полным
идиотом. Бандиты не умеют так быстро подделывать магнитные карточкив отелях,
устраивать  инсценировки аварий на дорогах и так  быстро убивать свидетелей.
Здесь чувствуется явный почерк спецслужб. Но почему они влезли в это дело?
     Крюгер позвонил Мюллеру. Тот почти сразу снял трубку.
     - Есть что-нибудь новое? - спросил Крюгер.
     - Ничего, - в голосе  его коллеги  было  нескрываемое раздражение, - не
нравится мне все это, Крюгер. Очень продуманные убийства. Мне кажется, нужно
подключить к расследованию БНД.
     Они  только этого  и хотят, - пробормотал Крюгер. - Пока у нас не будет
данных, позволяющих это сделать, мы ничего не будем предпринимать. Мы еще не
продвинулись ни на шаг.
     И этот тоже, подумал он, бросив трубку. Если даже  Мюллер  подозревает,
что  все убийства  были  слишком  хорошо  спланированы  и проведены,  то это
значит, что его предположения слишком верны.
     Он  отправился  обедать, а когда вернулся,  его уже  ждал торжествующий
Дитц.  По его виду  Крюгер  понял,  что  случилось  что-то  невероятное,  но
приятное.
     - Я показал фотографию  женщины, - возбужденно сказал Дитц.  - Вы  были
правы. Это  была  Луиза Вальман. Она приезжала с убитой в "Хилтон". Но тогда
была перекрашенной блондинкой. Или надевала парик. Девушка ее сразу узнала.
     Крюгер вспомнил красивую женщину из Интерпола.
     - Это  уже лучше, - задумчиво проговорил  он, - а  ее биография  у  нас
есть?
     - Вот, - протянул листок бумаги Дитц.
     Крюгер взглянул на записи. И изумленно посмотрел на своего помощника.
     - она из Восточной Германии?
     - В том-то все и дело.
     - Как же  ее  взяли на работу  в местное  бюро Интерпола? Или она  тоже
скрыла  свои данные?  Быстро  машину!  Поедем  к  ней  на  работу. Хотя нет,
подожди.  Нужно  срочно установить за  -ней  наблюдение. Распорядись,  чтобы
работали  очень  аккуратно.  Там  действуют  профессионалы,   и  нам  лишние
неприятности ни к чему.
     Дитц,  кивнув,  поспешил в  свой кабинет. Крюгер  подошел  к  телефону,
набрал номер.
     - Герр Хетгесс, - он вспомнил, как  звали заместителя  Штенгеля, -  это
говорит Крюгер. Вы не могли бы приехать ко мне?
     - Что-нибудь нашли? - спросил Хетгесс.
     - Мне хотелось бы  с вами  поговорить, - уклонился от ответа Крюгер.  -
Когда вы сможете приехать?
     - Прямо сейчас, - сказал Хетгесс.
     - Тогда  я вас жду. - Крюгер положил трубку.  Будем надеяться, что хотя
бы Хетгесс не имеет к этим убийствам никакого отношения.
     Хетгесс  приехал через  полчаса.  Как  и предполагал  Крюгер,  разговор
получился  достаточно осторожным.  Хетгесс  ничего не  знал,  а  Крюгеру  не
хотелось раскрывать карты раньше времени.
     - все-таки нам  нужно будет еще раз встретиться, - сказал  на  прощание
Крюгер, - может, у нас появятся какие-нибудь  новые факты по убийству вашего
бывшего шефа.
     - Конечно, - кивнул Хетгесс.
     -  И, наверно,  нам  придется  побеспокоить секретаря  герра  Штенгеля.
Кажется, ее зовут фрау Вальман? - сделал вид, что вспоминает ее имя, Крюгер.
     И вдруг Хетгесс сказал:
     - Думаю, она не сможет встретиться с вами в ближайшее время.
     - Почему? - изумился Крюгер.
     - Она  ушла в  отпуск,  - спокойно ответил Хетгесс, - и  завтра уезжает
куда-то в Америку. Во всяком случае, я подписал ее документы.
     Крюгер ошеломленно  кивнул  на прощание, даже забыв протянуть руку. Как
только Хетгесс вышел, он бросился к телефонной трубке.
     -  Дитц,  это  я.  Усилить наблюдение. Сегодня вечером мы нанесем визит
вежливости фрау Вальман.





     Я  был прав. Такого тела,  как у Джины Минальди, я не  видел давно. Это
было  просто фантастическое зрелище. Ровные прямые ноги,  безупречные  линии
спины, подчеркнутая талия, полное отсутствие живота, упругие груди, - словом
фантастика. За исключением того, что в отличие от Мойры, показавшей все свои
громадные груди, она  не сняла  бюстгальтера и прикрыла  свои очаровательные
соски изящной  черной  полосой,  хотя при желании все можно было разглядеть.
Мойра, конечно,  в деревню  не пошла. Как только она узнала, что обе молодые
женщины собираются  идти  купаться, она  поменяла свое мнение.  Колониальный
загар  -  это  сейчас  так модно. Вот  она и появилась  у  бассейна вместе с
Патрицией и Джиной.
     Почему обнажилась Мойра, я  тоже знаю -  это не  секрет,  обычно  такие
блондиночки  уже перед самым падением  с дерева готовы пойти  на  все, чтобы
упасть в нужную корзину. Ей лет под сорок, а в это время  женщина  похожа на
перезрелый плод вишни. Кажется, вот сейчас лопнет. Не важно, замужем она или
нет. Если замужем, значит, начнет изменять.
     Чтобы никто не мог придраться  к моим словам и чтобы не подводить чужих
жен,  мужья которых  могут прочитать эти опасные строки,  скажу: в девяноста
случаях из  ста.  А вот если не замужем,  то  начинаются  судорожные  поиски
подходящего партнера. Осталось  не так много  времени, и пышные  груди Мойры
скоро  завянут.  И  тогда никто не  посмотрит на нее, даже  если  она  голой
пройдет по  Пятой  авеню в  Нью-Йорке.  Значит, нужно  демонстрировать груди
прямо  сейчас.  Зрелище  приятное,  но  и  только.  Это, конечно, не  Джина,
никакого сравнения. Та настоящая  роза, эта -уже  готовая слететь  с  дерева
вишня.  Хотя  вишня  все  еще  спелая  и  довольно  сочная.  Признаюсь,  мне
понравились взгляды, которые она  на меня кидала. Нужно будет подумать  и об
этой даме.  Хотя,  если  у  меня  будет  Джина, я  плюну на  всех остальных.
Впрочем, вру. Не плюну даже  в этом случае. Мужчины - авантюристы по натуре.
Может, поэтому нам так нравится все новое. И даже имея в своей постели самую
красивую женщину в мире,  мы готовы пуститься  в рискованное  путешествие, с
менее очаровательной,  но новой, а значит, и  таинственной незнакомкой.  Ох,
как мне это знакомо!
     А вот Патриция,  раздевшись, явно  выиграла. У  нее  оказалось сильное,
мускулистое тело спортсменки, два маленьких холмика  грудей,  - в общем, она
похожа на подростка, тем более что прическу делает в таком "тифозном" стиле.
Так,  кажется, он называется, когда женщины коротко  стригут свои волосы. Но
все равно это не мой идеал. Мне нравится, когда есть на что посмотреть. Если
Джина  - богиня Кристиана Диора или Ив Сен-Лорана, то Мойра  - явно персонаж
Рубенса или Тициана.  А вот  Патриция напоминает  мне угловатого  подростка.
Есть любители таких девиц и такого стиля, ноя к ним не отношусь. Хотя каждый
имеет  право на  собственный вкус.  Нужно  отдать должное  и моей "супруге",
прыгающей сейчас  на корте. Она ближе к Джине.  Конечно, ей больше лет,  и я
пока  не видел ее в бассейне, но,  судя  по всему,  она нечто  среднее между
спортивной фигурой Патриции и изяществом совершенных линий Джины. Вол всяком
случае, при подготовке она всегда бывала в спортивных костюмах.
     Перед  тем как  уйти в  теннис, она  мне сообщила, что, кажется,  знает
Самюэля  Митчелла. Она  видела  его  несколько раз в  выпусках  новостей  по
британскому  телевидению.  Это  не значит, конечно, что  он  не  может  быть
американским или  бывшим немецким шпионом.  Просто это значит, что  сюда, на
Маврикий, он  прибыл  под своим собственным именем, а это  уже  само по себе
совсем неплохо. Значит, он персона достаточно известная.
     В этот раз мне  повезло. Вместе с нашими  дамами были  только мы двое -
Кнебель и  я. Немец аккуратно разделся и долго разминался у бассейна в своих
красно-желто-черных  плавках, начинавшихся от заросшего рыжей шерстью живота
и кончавшихся у его выпуклых  коленок. И только потом я увидел его влезающим
в  наш бассейн,  мне  сразу  стало плохо.  Такой  тип  может испортить любое
удовольствие. А оно, судя  по всему, вполне  может состояться. Джина бросала
на  меня  многообещающие взгляды. Господи,  в нашей  профессии  бывает много
приятного.
     Мойра  тоже  бросает  подобные взгляды, но ею я могу  заняться только в
отсутствие Джины. А вот Патрицию я даже не смотрю. Ну, не нравится мне такой
тип. Хотя допускаю,  что  есть много любителей и  таких женщин-"подростков".
Мне  нравятся  исключительно соблазнительные  формы Джины  Минальди или,  на
крайний случай, пышные формы Мойры Маршалл.
     Я  скромно  держался  с  женщинами,  когда ко  мне  подплыл  неприятный
Кнебель.
     - Вы впервые на Маврикии? - угрюмо спросил он, словно допрашивал меня.
     - Это так заметно? - пошутил я.
     - Нет, просто я вас здесь раньше не видел, - сказал он, переворачиваясь
на спину.
     А вот это очень интересно. Я поплыл за ним.
     - А вы часто здесь отдыхаете?
     - Почти каждый год.
     - И эта компания сюда все время приезжает? - кивнул я в сторону женщин.
     - Не все, - буркнул этот неприятный тип и отплыл от меня.
     Ой,  как  интересно.  Вместо  того чтобы бегать,  как моя "супруга", по
теннисному  корту,  лучше поговорить с этим  Кнебелем. Вот не думал,  что он
заинтересует меня больше, чем три купающиеся рядом женщины.
     Я снова догнал его.
     - А вам нравится здесь отдыхать?
     Он нырнул и, только вынырнув, наконец произнес:
     - Нравится.
     Ну  как  разговаривать с  таким типом?  Я снова  поплыл за ним, заметив
удивление в  глазах Джины и Мойры. Им явно хотелось,  чтобы я уделял  больше
внимания женщинам. Но я упрямо плыл за Кнебелем.
     Так меня заинтересовали его слова.
     - А кто  сюда обычно приезжает? - спросил я, криво улыбаясь. - Наверно,
вы уже давно знакомы друг с другом.
     - Нет.
     Если  он  будет продолжать  отвечать  так же односложно,  я  его просто
утоплю. И, словно поняв это, он добавил:
     - Супруги  Минальди были в прошлом году. И Антонио тоже  отдыхал с нами
вместе.
     - Вы уже знакомы?
     - Да.
     - А остальные?
     -  Остальных  я  не видел.  Хотя  нет,  в конце нашего отдыха прилетела
женщина, похожая на Патрицию. Они, кажется, знакомы с Мелендесом.
     Он повернулся на спину и поплыл  в другую сторону, а  я чуть не ушел на
дно. Значит, Патриция  Диксон  и  Антонио  Мелендес знакомы.  И они вместе с
супругами  Минальди  былиздесь в прошлом  году.  Это интересная  информация.
Нужно  будет сообщить ему  моему  "церберу". Господи, как я нервничаю  из-за
этой  Мироновой.   Послал  Бог  партнершу.  Хотя  в  данном  случае  в  роли
Богавыступает наш генерал.
     Ну почему она себя так  ведет? Ничего, после возвращения я всем ребятам
расскажу, что с этой сукой нельзя никуда ездить.
     А может, она лесбиянка? Это меня как-то успокоит. Всегда приятно знать,
что  тебе отказали в силу других причин.  Вы встречали мужчину,  который так
легко  смиряется с подобным положением  дел?  Я - нет. Но что поделаешь.  Не
насиловать же мне ее, на самом деле. А  вот Серджио ей, кажется, понравился.
Прекрасное  разделение. Я займусь его женой, а она - мужем. Почему  альфонсы
так нравятся женщинам? Наверное, в них есть что-то беззащитное, пробуждающее
в каждой женщине материнские чувства. Может, поэтому. Я больше не стал плыть
за  Кнебелем,  а, поднявшись,  сел рядом с Патрицией. Кажется, она удивленно
посмотрела на меня. И правильно удивилась.  В присутствии Джины и Мойры  она
меня никак не могла заинтересовать своими женскими прелестями. Нет, конечно,
если никого не будет, то я согласен и на Патрицию. На безрыбье и рак - рыба.
Но когда здесь столько красивых женщин!
     Меня  интересует другое. Она  прилетела в прошлом году сюда. И была  на
острове. Может,  загадочный господин Халлер  -  кто-то из  этих  пятерых.  И
поэтому он назначил встречу именно  здесь. Она прилетела позже других. Очень
может быть, что господин Халлер был уже здесь,  а она прилетела потом именно
к нему.  Может,  она и есть тот самый  посредник, которому удалось выйти  на
ЦРУ? А господин Халлер один из троих - Джина, думаю не в счет. Тогда кто он:
альфонс  Серджио,  этот  "симпатяга"  Кнебель, которого я все-таки  один раз
утоплю, или  неприятный  Антонио Мелендес, в котором  есть  что-то от гниды,
особенно  когда он ухаживает за моей "женой"? Если это Кнебель, зачем он мне
все рассказал?  Если  альфонс  Серджио,  зачем  он привез  сюда  свою  жену,
понимая,  что  будет  достаточно  сложно?   Хотя   для   альфонса   подобное
зарабатывание   денег  вполне  естественно  и  объяснимо.   Получается,  что
Мелендес. Нет, этим типчиком нужно заняться более внимательно.
     Хотя  вполне  может быть, что  в основе  моих рассуждений  есть ошибка.
Зачем  господину Халлеру второй раз  прилетать туда, где его уже  видели? Не
лучше ли  выбрать более удобное место для переговоров. Тогда получается, что
Халлера нужно искать среди другой  группы. Гектор  Монбрен, Самюэль Митчелл,
Мойра Маршалл  и Давид Келли.  Кто из них? На  шпиона скорее похож  Монбрен,
вечно чем-то недовольный  и  спокойный. Такого трудно утопить в  бассейне. А
может, это Митчелл, его популярность  в таком случае легко  объяснима  - он,
возможно,  был лучшим разведчиком бывшей ГДР и  скрывался  под своим имиджем
телеведущего.  Хотя вполне возможно, что  это Келли.  И  тогда его вчерашняя
неявка  к  ужину  вместе с  Мойрой вполне объяснима. Может,  мне пересесть к
Мойре?  И  она  представляет здесь ЦРУ? Я взглянул на нее. Американцы вполне
могут позволить себе пользоваться услугами  такого пышного  тела. У них ведь
это идиотское равноправие.
     Они  еще  пожалеют  о  своем выборе.  Когда  мне сказали, кто  прошел в
президенты, я понял: Америка пропала. Сначала пропал  Советский Союз, потому
что  Горбачев не мог  руководить в таком  случае всей страной?  Его любезная
Раиса Максимовна, появлявшаяся со своей прикленной улыбочкой на приемах и  в
нарядах от французских модельеров  на картофельных полях, смотрелась в нашей
стране как инопланетянка. Хотя сам Горбачев мне  нравился, - ну,  не повезло
мужику с женой, попалась слишком самостоятельная, бывает такое.
     Еще меньше повезло дураку Клинтону. Вы представляете себе их в постели?
Мне почему-то кажется, что его насилует Хиллари. Достаточно посмотреть на ее
отработанные  жесты  рук,  на  ее мощные  ноги,  на  ее  взгляд.  И добавьте
расслабленную походку и женский подбородок Клинтона. И еще  умение говорить.
Оба  президента  -  и  Горбачев,  и  Клинтон  - отличаются завидным  умением
говорить. Оба - болтуны.  И  оба - подкаблучники. Но если в нашей стране это
был  нонсенс,  который  и  воспринимался  как  нонсенс,  то  в  Америке  это
постоянная практика.
     У нас  все-таки  можно хлопнуть  иногда жену  по голове, когда  слишком
много болтает, или отправить ее на кухню. Поэтому  Горбачев со  своей семьей
просто  разрушил  наши  традиционные  семейные  ценности.  А  вот  Клинтоны,
наоборот, -  типичная пара Америки.  Ах,  равноправие! Не подходи к  женщине
ближе, чем на пять шагов, не делай ей комплиментов, не щипай ее за попку, не
говори, что  она красива,  не помогай  ей выйти из автомобиля,  не  дари  ей
цветов, не держи пальто в ресторанах и даже не пропускай первой в помещение.
Это  все оскорбляет  феминисток. Дкмаете,  я  шучу?  Поезжайте  в Америку  и
убедитесь сами. И как апофеоз этого феминистского движения появление Хиллари
в Белом доме. Барбара Буш,  жена бывшего  президента, мне  более симпатична.
Она  была  типичной женой и бабушкой в нашем понимании этого слова.  А вот с
Хиллари Америка  еще намучается, если, конечно, Клинтон пройдет второй срок,
в чем я лично сомневаюсь. Должна же быть хоть какая-то мужская солидарность.
А  женщины просто обязаны  голосовать против  Клинтона, хотя бы из зависти к
ловко устроившейся Хиллари.
     Но  я  отвлекся. Что  мне  делать, я не знаю.  Как мужчине мне  хочется
ухаживать за Джиной Минальди. Как шпиону  - сидеть рядом с Патрицией Диксон.
Как  аналитику -  не смейтесь, я  ведь иногда и  соображаю - пойти  к  Мойре
Маршалл. Я скоро стану шизофреником из-за такого разделения.
     Патриция, наконец, посмотрела в мою сторону.
     - Кажется, ваша супруга очень любит теннис. Она там уже второй день.
     - Может быть, это  лучший  способ избавиться  от жены,  - пошутил я,  и
Патриция  тонко улыбнулась. Так.  Это очень многообещающе. Улыбка  более чем
приятная и сексуальная. По улыбке женщины сразу можно определить, какая  она
в постели. Не замечали? Проверьте и  убедитесь. Если улыбка все понимающая -
значит,  перед  вами опытная женщина; если робкая - сами  понимаете, лучше с
ней не ложиться;  если показывает зубы -  значит, просто  развратница;  если
улыбается  уголками  губ -  у  вас  будет интересное  приключение.  А  когда
смеется,  просто открыв рот, лучше  сразу  убегайте - перед вами законченная
дура. Посмотрите, как столько лет улыбается Джоконда Леонардо да Винчи. Ведь
по уголкам губ сразу видно, что перед вами достаточно зрелая женщина, хотя и
без глупостей. Такая, разумеется, не будет слишком фантазировать в  постели,
но охотно  примет  любые  ваши предложения. Может,  в этой улыбке  и  секрет
долголетия картины великого Леонардо. Вы никогда не думали об этом? Патриция
была опытной женщиной, и это меня взволновало.
     -  Вы и  раньше отдыхали  здесь?  -  спросил  я у нее, не сомневаясь  в
ответе. И вдруг услышал:
     - Нет, я здесь впервые. А почему вы спрашиваете?
     Интересно, почему  она  мне  врет? Это очень  интересно.  Я  подвинулся
ближе.
     - Кнебель говорил, что вы были в прошлом году.
     -  Он меня с  кем-то  спутал. Хотя, - она вдруг рассмеялась, - может, и
была, но разве об этом нужно говорить вслух?
     - И вам нравится?
     - Ничего, - односложно ответила она, - могло быть  и лучше. Мне столько
рассказывали об этом месте.
     Вот мерзавка.  А  сама приезжала  сюда в прошлом году. Или  Кнебель мне
соврал? Лучше спрошу  у  нашего  метрдотеля. Этот будет знать наверняка.  Со
стороны  моря  возвращались  Давид  Келли и  Гектор  Монбрен.  Они о  чем-то
оживленно говорили.  Как Дон-Кихот  и Санчо Панса.  Высокий тощий Монбрен  и
маленький  полный  Давид.  Мы проводили их взглядами,  когда они  входили  в
отель.
     - В таком случае вам  должно  быть скучно,  - сказал  я. Более  тонкого
намека и быть не может.
     Она посмотрела на меня.
     - И что вы предлагаете?
     В таких случаях  нужно смотреть на  женщину  и просто молчать. Она  все
поймет сама, если действительно хочет. И Патриция понимает.
     - А как ваша жена?
     -  Мы доверяем  друг другу, - я улыбнулся, - кроме того, она  не  скоро
вернется с корта.
     -  Хорошо, -  ответила  Патриция, -  идите первым. Я поднимусь к вам  в
номер через десять минут.
     Черт дернул за язык. Лучше бы я подкатил к Джине, пока ее муж на корте.
Ох,  как  обидно.  Просто  приходится жертвовать  собой во  имя общего дела.
Бросаюсь на амбразуру, как Матросов.
     - Хорошо, - печально сказал я, - буду ждать вас у себя в номере.
     -  нет,  -  вдруг  возразила  она, - так не годится. Ваша супруга может
неожиданно появиться. Лучше поднимитесь ко мне в номер. Я пойду первой, а вы
поднимитесь потом.
     - Договорились.
     Кажется, Мойра  о чем-то догадывается. Она слишком часто смотрит в нашу
сторону.  Когда  Патриция  уходит,  я перебираюсь  поближе к  Джине.  Работа
работой, однако надо думать и об удовольствиях. Я улыбнулся молодой женщине.
     - Вы красиво плаваете.
     -  А мне показалось,  что  вам  больше  понравился  стиль  Патриции,  -
язвительно замечает Джина.
     - Рядом с такойпрекрасной женщиной все блекнет, -  сказал я, усаживаясь
совсем  близко.  Но  какое тело! Почему не  он  сам господин  Халлер?  Я  бы
"допрашивал" ее три дня подряд.
     Кнебель собирает  свои вещи.  И уходит почти сразу вслед за  Патрицией.
Теперь и мне нужно уходить.
     Я делаю вид, что не очень тороплюсь. Мойра снова прыгает вбассейн.
     - Синьора Джина, может, нам тоже нужно иногда ходить на теннисный корт,
-  сделал  я последнюю попытку перед уходом, - а  то наши половины, кажется,
слишком увлекаются.
     -  Вас это  очень  беспокоит? -  посмотрела  она  на меня.  Бесподобная
женщина!
     - Меня волнует, как к этому отнесетесь вы.
     - Я доверяю своему мужу, сеньор де ла Мендоса.
     - Ятоже доверяю своей жене.
     - Тогда  нам нечего бояться,  - сказала она, демонстрируя ослепительную
улыбку, - если, конечно, вы не боитесь.
     -  Что вы,  сеньора,  -  бормочу  я  и, взяв  свои вещи,  направляюсь к
внутреннему входу в отель, провожаемый взглядами Джины и Мойры.
     Посмотрим, что нам предложит Патриция Диксон.
     Через  полчаса  я  уже ни о  чем не думал. Я был прав.  Улыбка Патриции
обещала  слишком  многое.  Она  меня  здорово  измотала.  Это  было зрелище,
достойное  более подробного  описания.  Когда  мы  услышали крики, не  сразу
сообразили,  в чем дело.  Но когда  начался бег по коридору сразу нескольких
людей, я понял: там происходит нечто необычное. Я наскоро оделся и выбежал в
коридор.
     - Что произошло? - мне навстречу бежал Серджио.
     - А вы не знаете? - изумился он. - Монбрена убили.  - Его нашли мертвым
в номере.





     Вечером  к  дому   Вальман  подъехали   Крюгер  и  Дитц.  У  небольшого
двухэтажного  домика стояли  два автомобиля  с сотрудниками  полиции. Увидев
начальство, полицейские в штатском быстро вылезли из автомобилей.
     - Сидите, - махнул рукой Крюгер, - как там дела?
     - Она в доме одна, - сообщил полицейский, - кажется, собирает вещи.
     - Очень хорошо. - Крюгер проверил свое оружие и обратился к Дитцу: - До
моего сигнала ничего не предпринимать.  Я  хочу поговорить с ней наедине.  Я
возьму с собой "клопа", так что вы сможете услышать и записать нашу беседу.
     Дитц кивнул, и Крюгер пошел к дому.
     Он  довольно долго  звонил в дверь, пока наконец ему открыли. На пороге
стояла фрау Вальман в  темном свитере и легких серых  брюках. Увидев Крюгера
она не испугалась. Даже не удивилась. Это его слегка насторожило.
     - Герр Крюгер, - у женщины была хорошая память, - чем могу вам помочь?
     - Мне хотелось бы с вами поговорить, - улыбнулся Крюгер.
     - Прямо  сейчас? - засмеялась  женщина. - Проходите в гостиную. Я к вам
выйду. У меня в доме такой беспорядок.
     Он прошел в гостиную, обставленную в стиле "технополис", столь модном в
Европе в начале девяностых  годов, и сел на сооружение, представляющее собой
скорее хорошо выполненную геометрическую фигуру в виде сжатого треугольника,
чем традиционный диван.  На стенах висели картины  из пересекающихся линий и
полос.  Стояли светильники,  более  подходившие на  вытянутые  металлические
жалюзи, с мощным светом. Через пять минут появилась хозяйка дома.
     -  У вас довольно  уютно, -  лицемерно произнес  Крюгер, не  понимавший
этого стиля .
     - Вам нравится? - Она села напротив. - Будете что-нибудьпить?
     -  Мартини,  -  попросил Крюгер, и  она,  пододвинув  к  себе  столик с
напитками, достала бутылку мартини.
     Положив  несколько кусков  льда, плеснула светлую  жидкость  и передала
бокал Крюгеру. Себе она налила какой-то ликер.
     -  Я вас  слушаю,  -  улыбнулась  женщина.  Она чувствовала  себя очень
уверенно, и  это смущало Крюгера.  Ведь не могла  не догадываться, почему он
приехал к ней так поздно, но судя по ее поведению, ее ничего не беспокоило.
     -  Я приехал по нашему делу, - начал Крюгер. Кажется он смущался больше
нее. - У нас появились некоторые новые данные, фрау Вальман.
     Она сидела, откинувшись на спинку дивана.
     - Вы помните, что я приезжал к вам в офис, -  продолжал Крюгер, - тогда
мы  выяснили, что  герр Штенгель заказывал номерв  отеле "Рафаэль"  для фрау
Шварц. Был передан факс.
     - правильно, - чудовищно спокойно сказала Луиза Вальман. Или это ей так
удавалось играть. - Я сама передавала этот факс.
     - Да,  вы  говорили. Но  у нас  появились некоторые  другие факты. Фрау
Шварц и раньше приезжала в наш город.
     Она насторожилась, или это ему показалось?
     -  Раньше,  во  время  своих  приездов,  она  останавливалась  в  отеле
"Хилтон". - Он следил за выражением ее глаз.
     Все-таки она дрогнула. И поставила свой бокал на столик.
     -  Мы  выяснили, что  по просьбе герра Штенгеля  раньше  ей заказывался
номер в "Хилтоне".
     Все-таки ему удалось  пробить брешь в  ее невозмутимом поведении.  Фрау
Вальман ощутимо занервничала.
     - Дежурные в отеле показали, что однажды ее встречала красивая женщина,
блондинка,  которая  и  привезла ее в  отель.  Догадываетесь, кто  была  эта
женщина?
     Она смотрела ему в глаза. Теперь в них был вызов. Но она молчала.
     - Мы  показали вашу фотографию, фрау  Вальман, служащая в отеле  узнала
вас.
     - Ну и что? - спросила женщина.
     - Вы сказали мне неправду. Вы знали убитую Ирину Шварц.
     - Знала. Что это доказывает? Мне не хотелось вам об  этом рассказывать,
чтобы не подводить погибшего Штенгеля.
     - В каком смысле?
     - он был женатый человек. Я встречала фрау Шварц по его просьбе, - тихо
сказала женщина.
     За годы  работы  в полиции  Крюгер научился определять,  когда  человек
врет. И теперь он чувствовал, что она лжет.
     Он поставил свой бокал на столик.
     - Вы заказывали для фрау Шварц номер по просьбе Штенгеля?
     - Да. И он просил никому об этом не говорить.
     Как бы  хорошо женщина ни владела собой,  она не могла  быть готовой  к
подлым полицейским провокациям, когда  допрашивающий блефует, применяя  этот
нехитрый  прием для  получения  нужной информации.  И  Крюгер  применил свой
"фирменный" метод.
     - Возможно, - сказал он, улыбаясь, - но дело в том, что мы проверяли по
срокам. Во время приезда фрау Шварц вашего шефа вообще не  было в городе. Он
не мог вас просить встретить фрау Шварц, - убежденно закончил Крюгер.
     И  почувствовал,  что  попал  в  цель.  Женщина  замерла,  как-то сразу
обмякнув.  Словно он наконец пробил брешь в ее защите,  и  теперь  перед ним
сидел действительно напуганный и взволнованный человек.
     - Вы не хотите мне ничего сказать?
     Она отвернулась.
     Потом,  достав бутылку  виски, плеснула себе довольно большую  порцию и
глотнула, не  разбавляя. Громко закашлялась. Он налил стакан воды и протянул
ей. Она с невольно выпустившими слезами кивком поблагодарила его.
     Он дал ей возможность отдышаться.
     - Кто поручил вам встретить фрау Шварц? - мягко спросил Крюгер.
     Она молчала, видимо, что-то решая для себя.
     - Вы  дали факс от имени Штенгеля. И  его убили.  Убили также водителя,
который стал невольным свидетелем.  Я уже не  говорю о самой фрау  Шварц. Вы
понимаете, что  это  значит?  Против  вас  могут  быть выдвинуты  достаточно
серьезные обвинения.
     - Вы ничего не понимаете, - вздохнула она.
     - Может, тогда вы мне объясните? - попросил он.
     - Напрасно вы так настаиваете, - вздохнула она.
     Он нахмурился. Уже второй человек говорил ему эту фразу.
     - Я вас слушаю, - произнес он.
     - Мне  приказали.  Я встречалась  с фрау Шварц и заказывала ей номера в
отелях, встречала ее в аэропорту,  выдавала  номера от имени Штенгеля, чтобы
не вызывать ненужных расспросов.
     - Сам Штенгель знал об этом?
     - Конечно, нет.
     - Но почему от его  имени? Вы ведь  рисковали: он мог узнать. Почему не
от  своего,  почему  просто не заказывали  номера  на  вымышленную  фамилию?
Почему?
     - Я не знаю.
     - Кто вам приказывал?
     Она промолчала. Потом вздохнула и сказала:
     - Они меня не пощадят.
     - Мы сумеем вас защитить.
     Она улыбнулась:
     - Вы идеалист.
     - Вы не ответили на мой вопрос.
     - Я из Восточной  Германии, - сказала наконец хозяйка дома, - мне нужно
было  закрепиться  в Мюнхене.  Мне  предложили работать  на  них. Сначала  я
отказывалась, но потом вынуждена была дать согласие. И начала работать.
     - На кого?
     - На БНД.
     Он ошеломленно посмотрел на нее.
     Она кивнула головой.
     - Я  же  вам  говорила.  Мне  давали сначала  мелкие  поручения.  Потом
устроили в  местное  бюро  Интерпола.  И прикрепили к этой  Шварц. Она часто
прилетала в Мюнхен.
     - С кем она встречалась?
     - Этого я не знаю.
     - С кем встречались вы?
     -  Они  не  говорили  мне  своих  фамилий.  Но я  знала,  из  какой они
организации. Одного из них звали герр Шмидт.
     - Это они встречались с убитой?
     - Да.
     Может, она и права, подумал он. Для  БНД изготовить магнитную карточку,
открывающую дверь, совсем нетрудно. Это единственное объяснение.
     - Как вы с ними встречались?
     -  Я им  звонила. У меня есть телефон. Они  мне приказали  собрать свои
вещи и завтра улететь в Америку. Сказали, что завтра заедут за  мной и дадут
билеты, деньги.
     - Почему они ее убили?
     - Этого я не знаю.
     - Но вы догадываетесь, для чего им нужна была эта русская?
     - Она была немкой.
     - Ну да. Правильно, немка из России, - раздраженно поправился Крюгер, -
меня интересует, почему они все это делали?
     - Я не знаю. Я встречалась с двумя господами.
     - Откуда вы знаете, что они из контрразведки?
     - А кто  еще мог исправить  мне документы,  устроить меня  в Интерпол и
помочь  с  работой?  Да и  с деньгами тоже. Они  знали, что  я из  Восточной
Германии.
     - По какому телефону вы звонили?
     Она назвала номер. Он задумался, потом громко сказал:
     -  Дитц, мне нужна ваша мощь. Сейчас у нас будут гости. Приготовьтесь к
встрече. И найдите Хоффмана. Мне понадобиться его помощь.
     Она изумленно смотрела на него.
     Он подвинул телефон к ней:
     - Звоните.
     Она колебалась.
     - Звоните, - строже сказал он, и женщина наконец подняла трубку.
     Набрала номер.
     -  Это  я, - сказала  она,  -  нам нужно срочно встретиться. Я вас буду
ждать.
     -  Он сейчас приедет сам,  - сказала она, положив трубку. - Вы  обещали
меня защитить.
     - Дитц, - громко позвал Крюгер, - вы установили, куда она звонила?
     - Конечно. Я уже посылаю группу.
     - Будь осторожен. Они профессионалы.
     - Хорошо.
     - И чтобы никого вокруг не было. Нам могут помешать.
     - Понимаю.
     Ожидание было долгим.  За это время  она успела подробно рассказать ему
свою  историю,  поведав,  как  трудно  пришлось  перебираться  из  Восточной
Германии в Мюнхен.
     - Как они вас нашли? - уточнил Крюгер.
     -  Раньше, - женщина  явно смущалась, -  я работала  на "Штази". Ничего
особенного. Была  просто информатором, работала в  библиотеке.  Тогда многие
работали на "Штази". Эти люди знали о моем прошлом.
     - И они вас шантажировали? - понял Крюгер.
     Она кивнула.
     В дверь позвонили. Она тревожно посмотрела на него.
     - Откройте, - разрешил Крюгер.
     Она пошла открывать дверь. В дом вошел неизвестный.
     - В чем дело, - быстро спросил он, - почему ты меня вызвала?
     И тогда Крюгер шагнул в комнату.
     - Это я вас вызвал, - глухо сказал он, сжимая в руках оружие .





     Япобежал  по коридору. Кажется,  у  нас  начались  веселые  дни.  После
убийства в Кельне я предполагал нечто подобное на  Маврикии. Но почему убили
Монбрена? Очень  надеюсь, что  это не  господин  Халлер, иначе нам  придется
убираться  с  острова, и я  забуду,  как выглядит  Джина  Минальди  и  Мойра
Маршалл.  И  хотя   нужно  отдать  должное  Патриции,  в  постели  она  была
великолепна,  как   может  быть  великолепна   стройная   женщина  с   таким
тренированным телом  спортсменки,  тем не  менее  мне не  хотелось  покидать
райскую землю, не отведав и других "даров природы".
     У номера  Монбрена  столпились  все гости. Нужно было  видеть,  как они
сожалели  о  смерти  несчастного  Монбрена.  А ведь  среди них наверняка был
убийца. Я смотрел на каждого из них.  Больше  всех подозрение  у меня вызвал
Давид Келли. Этот толстячок из Алабамы.  Он делал скорбное лицо, но в глазах
я видел ненависть. Может, мне  это казалось, во всяком случае, Келли первый,
на кого  падает подозрение.  Они ведь  вместе гуляли по берегу моря, а потом
вместе  вернулись в отель. И хотя Келли утверждает, что он отправился к себе
в  номер,  это  не доказательство.  Скорее,  наоборот,  - полное  отсутствие
всякого алиби.
     Следующий из  подозреваемых  - Ханс Кнебель. Зачем он  мне  рассказал о
том,  кто  именно приезжал  в прошлом году  на  остров?  Хотел  отвлечь  мое
внимание? Или навести на кого-то? Ведь он ушел из бассейна раньше всех.
     Потом выяснилось, что вскоре вернулись и остальные две молодые  женщины
- Джина и  Мойра.  И  наконец, за  ними - наши  "уимблдонцы", мастера игры в
теннис, с которыми была и моя  напарница.  Ей я, разумеется, исключил  -  не
потому, что она не могла убить, это она  как раз наверняка  умеет, а потому,
что она  бы  просто  мне об этом сказала. Но  с ней вернулись  трое мужчин -
альфонс Серджио Мелендес и спортсмен Самюэль Митчелл.  Подозреваемых слишком
много, чтобы делать определенные выводы.
     Приехавший  полицейский  идиот   пытался  что-то   выяснить.   С  такой
физиономией нужно  нырять за рыбами, а  не  искать убийцу.  Интересно,  куда
делся пистолет убийцы? И как его  удалось провезти на остров? У  меня такого
оружия нет, хотя думаю, что  наше с Мироновой  снаряжение вызывает уважение.
Если понадобится, мы сумеем перебить всех гостей. И это не одни слова.
     Но кому понадобилась смерть Мо7нбрена? После  обеда мы поднялись к себе
в номер. И вышли на болкон.
     - Как вы думаете, - тихо спросила Миронова, - кто это мог сделать?
     - Келли или Кнебель, - пожал я плечами, - наиболее вероятно, что они.
     - Я  слышала эти  разговоры. Но инспектор  подозревает  и  вас.  И  еще
Патрицию Диксон. Вы ведь тоже вошлив отель сразу после прихода Монбрена.
     - Последних двоих можно вычесть. - Ох, как приятна моя  маленькая месть
этой стерве!
     - Почему?
     - Нужно вычесть, - дипломатично повторил я. Пусть мучается.
     Она удивленно посмотрела на меня.
     - Мы были вместе, - разъяснил я.
     Иногда женщины бывают потрясающе тупы.
     -  Поздравляю, - взглянула  она на  меня несколько  другими глазами,  -
кажется, вы не теряете времени зря. Вы действительно сексуальный маньяк.
     - Оскорбление - не лучший довод, - сухо замети я.
     - Разве это оскорбление? Это скорее признание ваших заслуг.
     Ну как возражать такой женщине? Я отвернулся.
     - Мы пока еще ничего не выяснили. - Она подвела итог.
     - Мне удалось кое-что узнать, - недовольным голосом сообщил я.
     - Говорите. - Она даже  не замечала моего настроения. Вот женщина! Даже
не  ревнует  по-настоящему.  А ведь  любую  должно  было оскорбить  подобное
невнимание ее партнера.
     - Мне  сообщил Ханс Кнебель, что в прошлом году  здесь,  вместе с  ним,
отдыхали супруги Минальди, - сообщил я.
     - Ну и что?
     - Значит, они вне игры. Господин Халлер не стал бы приезжать вторично в
одно и то же место.
     Вот   теперь  я  действительно   произвел   на   нее  впечатление.  Она
придвинулась ко мне.
     - Ваш довод довольно убедителен. Кто еще?
     -  Кнебель  утверждает,  что  потом  приезжала  Патриция.  Но  она  это
отрицает. Хотя он сам тоже не уверен.
     - Почему?
     -  Он  говорит  - была  похожа на Патрицию. И, кажется, была  знакома с
Антонио Мелендесом, вашим постоянным партнером по корту.
     Она проигнорировала мои последние слова.
     - Интересно, - сказала она, - очень интересно.
     И больше мы  на эту тему не разговаривали. Вечером за ужином все сидели
подавленные и  молчаливые. Смерть Монбрена потрясла. Ему  выстрелили прямо в
сердце, четко и аккуратно. Выстрела явно профессиональный.  И  это мне очень
не  понравилось. Патриция сидела недалеко от меня, уткнувшись в тарелку. Она
даже  не  реагировала  на  мои  взгляды. Черт  бы  ее побрал. Чтобы  познать
женщину, мне  мало одного раза.  Нужно хотя бы  три-четыре. А  она, кажется,
совсем  не  готова  разделить  мое  мнение сегодня  ночью.  Джина  Минальди,
наоборот, несмотря на смерть Монбрена, улыбается,  хотя чувствуется, как она
напряжена.  А подлец  Серджио  по-прежнему  соревнуется  с Антонио  за право
ухаживать за моей "женой". Набить бы им морду.
     Интересно все-таки, кто из них убийца? Келли или Кнебель? Оба сидят как
ни в чем  не бывало. Но мы-то с Патрицией знаем, что у обоих было достаточно
времени, чтобы совершить убийство.
     А  вот Мойра очень  подавлена. Кажется, убийство Монбрена ее  потрясло.
Она так сильно нервничает, что нам приходится успокаивать ее всей компанией.
Черт возьми,  ну как здесь определить, "кто есть кто"?  Кто господин Халлер,
кто  его  посредник,   а  кто  представитель  ЦРУ?  "Все  смешалось  в  доме
Оболонских". Я иногда  читаю классику. Каждый шпион несчастлив по-своему,  а
все счастливые шпионы похожи друг на друга.
     После  ужина несколько человек уходят в бар, а еще несколько остаются в
холле отеля.  Джина, конечно,  в  холле,  а вот  ее глупый  муж увязался  за
Мироновой. Пусть посидят там подольше, я совсем не тороплюсь.
     Сидеть рядомс Джиной - это наслаждение. Хотя, кажется, она догадывается
о нашей  сегодняшней  встрече с Патрицией. Впрочем, это к лучшему.  Никто не
вызывает у женщин  такого болезненного интереса, как успех мужчины  у других
женщин. В  таких  случаях ей хочется соответствовать. Нужно  знать сволочной
характер любой красивой женщины, чтобы это понимать.
     В холле остались я, Джина, Мойра которую все успокаивают, Давид Келли и
Самюэль Митчелл. Остальные пятеро сидят  в баре: Миронова, Серджио, Кнеберь,
Патриция, Антонио Мелендес. Патриция идти не хотела, ее увел подлый Антонио.
Хотя  мне  показалось,  что  она  довольно благосклонно  отнеслась  к  этому
мерзавцу.  Не знаю, почему он мне  так не  нравится. Кажется, этот стареющий
импотент  понимает,  как  мало  у  него  шансов  против   Серджио,  и  решил
переключиться  с моей "супруги" на Патрицию. Подлец и не подозревает, что он
уже опоздал. Почему  никто не  убьет противного Антонио? Может,  мне сделать
это из  спортивного интереса? Конечно,  я этого не сделаю, он очень хочется.
Впрочем,  если ему  удастся  охмурить  Патрицию, убийца не понадобится.  Она
загоняет  его в постели  до инфаркта.  Пусть ухаживает за  ней,  он даже  не
подозревает, чем это кончится.
     Давид сидит рядом со мной,  и  я  слежу за его руками. Маленькие цепкие
руки мистера Келли. Неужели это он выстрелил в  Монбрена? Кто такой Мнбрен и
кто такой сам Келли?  Неужели все-таки мы  опаздали, и господин Халлер убит?
Нет,  этого точно не может  быть. Если  убит  Халлер, значит,  остров должны
покинуть по крайней  мере два человека - посредник и сотрудник ЦРУ. Тогда им
нечего делать  на острове. А насколько я знаю, никто покидать наш  остров не
собирается.
     Мойра по-прежнему в трансе. Почему она так переживает  смерть Монбрена?
Молчаливый Монбрен вызывал у меня скуку. Неужели ей так нравился Гектор? Или
это личное? А если это личное, то, возможно, они были знакомы и раньше. А по
нашим сведениям, только два человека могут прилететь на остров вместе,  если
они, конечно, не муж и жена, - это сам Халлер и его посредник.
     Мы сидим в холле и говорим и чем-то неинтересном. Убийство Монбрена все
подействовало на нервы. Отсюда просматривается бар, и я вижу вторую пятерку.
Серджио, конечно, сидит рядом с  Мироновой, Антонио любезничает с Патрицией,
а Кнебель сидит перед большой  кружкой пива. Ему, кажется, наплевать на всех
женщин в мире.
     В свою очередь, наша  пятерка  тоже  выглядит  не особенно  веселой.  Я
устроился рядом с Джиной и даже чувствую запах  ее духов.  Не знаю, чем  она
душится, нов  сочетании с ароматом  ее  тела  запах  действует одуряюще.  Вы
никогда не обращали внимание, что духи  дают  эффект в  сочетании с  запахом
тела? Поэтому одни и  те же духи  пахнут совсем  по-разному на разных людях.
Как бы вы ни  купались, даже  если вы  вообще не вылезаете  из душевой, то и
тогда  вам  присущ  только  ваш  специфический  запах тела. Это хорошо знают
собаки  и такие мужчины, как я. Для этого нужно переспать с легионом женщин.
И уверяю вас - вы сразу начнете различить их запахи.
     Келли  сидит  с другой  от  меня  стороны. Напротив  - Мойра  и Самюэль
Митчелл.  Этот парень  довольно  молчалив  для  ведущего теленовостей. Хотя,
может, так и должно быть. Мой старый ленинградский знакомый был вхож в семью
великого  сатирика  Аркадия  Райкина.  Так он уверял,  что дома  Райкин  был
скучным и замкнутым человеком. По-моему, это нормально.  Он так выкладывался
на работе,  что не мог оставаться  сатириком и  у себя дома. Может,  поэтому
Митчелл такой молчаливый и внешне равнодушный.
     Мойрва опять попросила стакан воды, и он пошел в бар. Официант разносит
там  заказанный  Серджио местный  коктейль.  От  него  не  отказывается даже
Кнебель. Митчелл  взял стакан с водой, чтобы принести его  Мойре.  Почему он
сам  побежал в бар? Мог бы попросить официанта. Митчелл возвращается к нам и
протягивает  воду  Мойре. И в  этот момент из бара  раздаются крики.  Мы все
смотрим в ту сторону.
     Опрокинув  стакан, головой  на столик  упал  Кнебель. Я  бросаюсь туда.
Одного  взгляда достаточно, чтобы  понять  -  он  больше  никогда  не  будет
наслаждать своим любимым пивом. Местный коктейль оказался для него роковым.





     Услышав слова Крюгера, незнакомец стремительно обернулся.
     - Что вам нужно? - нервно спросил он. - Кто вы такой?
     -  Инспектор криминальной полиции  Мартин  Крюгер,  -  спокойно  сказал
Крюгер, - я думаю, нам есть о чем поговорить.
     Незнакомец посмотрел на Луизу Вальман.
     - Ах ты, сука!
     -  Попридержите  свой язык, - посоветовал ему Крюгер и громко сказал: -
Дитц, все в порядке. Можете войти.
     Через  минуту  в  комнате было  полно  полицейских.  Обыск  приехавшего
незнакомца ничего не дал. Кроме  оружия, у  него ничего не было, в том числе
никаких документов, даже водительских прав.
     Незнакомец криво  усмехался, отказываясь отвечать на вопросы, но, когда
через  десять минут приехал Хоффман и вошел в комнату,  он  побледнел и явно
потерял самообладание.
     - Здравствуйте, Кюхнер, - сказал Хоффман своему старому знакомому, - кк
вы здесь оказались?
     Кюхнер отмахнулся.
     - Вы же все понимаете, Хоффман, - сказал он.
     - Я вас  всегда  подозревал. - Хоффман посмотрел  на Крюгера. -  Вы все
здорово поработали, ребята. Ведь мы тоже вели расследование, только со своей
стороны. Мы уже давно подозревали этого типа.
     - Они приказали ей завтра убираться из  Германии,  - показал на хозяйку
дома Крюгер, - видимо, хотели убрать и ее.
     - Они бы пошли на что угодно, - заметил Хоффман,  - все три убийства на
их  совести. Конечно,  главным был Кюхнер. Кстати, познакомься,  ты  его  не
знаешь, а он  из скромности ничего  не скажет. Это начальник нашего отдела в
БНД.
     Крюгер изумленно посмотрела на Хоффмана
     - Не  удивляйся, - сказал Хоффман,  -  мы  давно ищем  эту группу.  Где
списки, Кюхнер? Куда вы их дели?
     Кюхнер молчал. Крюгер не понимал о каких списках идет речь.
     -  У нас в БНД  давно существовала  тайная  агентура восточногерманской
разведки.  Мы  никак  не могли на них выйти. После падения Берлинской  стены
кто-то сумел похитить документы, - рассказывал Хоффман, - кто-то из русских.
А Ирина Шварц была посредником в  этой операции. Твой Нигбур просто молодец.
Конечно, она раньше работала на КГБ.  И они снова хотели задействовать  свою
бывшую  агентуру,  шантажируя  Кюхнера  и  его  группу.  Но  только  недавно
выяснилось, что документов  у русских нет. Их успел забрать начальник группы
"С-21"  Гюнтер  Оверат. Русские просто водили за нос Кюхнера и его людей.  А
Оверат в  это  время предложил документы американцам. Узнав  об этом, Кюхнер
приказывает избавится от нежелательного свидетеля. И участь Ирины Шварц была
решена.  Заодно,  чтобы  скрыть преступление и  помешать вам  выйти  на фрау
Вальман, они убирают Штенгеля и Вайса. Судя по всему,  именно люди из группы
Кюхнера убрали еще одного бывшего связного  КГБ,  который  пытался с  кем-то
встретиьтся в  Кельне. Теперь они знали, что документы у Оверата и тот через
своего  посредника  пытается продать  их  американцам. Кажется,  я ничего не
спутал, герр Кюхнер?
     Тот молчал, сидя на диване, и  кусал  губы.  Потом,  подняв  голову,  с
вызовом сказал:
     - Мы не  собирались  ни на кого работать. Мы хотели  просто  уничтожить
документы. Купить и уничтожить.
     - Охотно верю, - кивнул Хоффман, - тем более что деньги у вас были. Вам
ведь хорошо платили за информацию. Это чувствовалось по нашим потерям.
     Кюхнер отвернулся. На эту тему он говорить не хотел.
     - А где сейчас документы? - спросил Крюгер.
     - Это пока  нам  неизвестно, - развел руками Хоффман,  -  но  мы  очень
интересуемся  этим.  Вы  не  знаете,  Кюхнер,  куда  девался  Оверат  и  его
документы? Может, вы сумеете нам помочь?
     Кюхнер молчал. Потом махнул рукой.
     - Не  нужно издеваться, Хоффман. Вы ведь знаете, что документов  у  нас
нет.
     - И вы не знаете, где сейчас Оверат?
     - Знаю.
     -  Я никогда  не сомневался в  ваших  профессиональных  возможностях, -
сказал Хоффман. - Так где он?
     Кюхнер молчал.
     -  Мы  послали  туда  своего человека, -  наконец выдавил он, -  нашего
специалиста. Он сумеет забрать документы у Оверата.
     - Не сомневаюсь, но лучше бы вы мне сказали, где он находится.
     - Он не в Германии, - выдавил Кюхнер.
     -  Конечно,  нет. Я  приблизительно  представляю,  какие это могут быть
списки агентуры. Такие документы просто опасно  хранить  в нашей стране. Так
куда он улетел? В Китай? В Америку? В Австралию?
     - Мы хотели вернуть эти документы сами.
     Крюгер  слушал  с усталым  удовлетворением. Он  вдруг подумал,  что все
расследование  зависело  от настойчивости и  пунктуальности  его  помощников
Нигбура  и  Дитца. И, подумав  так,  улыбнулся.  Все-таки у него подобралась
хорошая команда. Сидевший напротив него  Кюхнер воспринял улыбку как неверие
инспектора в его последние слова.
     - Мы хотели их вернуть в Германию, - зло подтвердил он, - нам казалось,
что мы  сможем, ничтожив там наши имена, выявить остальных. Мы ведь давно ни
на  кого  не работаем, несмотря на давление  русской разведки.  Нам хотелось
вернуть документы.
     - Думаете, русские за ними не охотятся?  - нахмурился Хоффман. - Или об
этом вы не подумали?
     - Они  тоже ищут Оверата, -  согласился Кюхнер,  - мы оба это знаем.  В
Кельне  именно русские  агенты  хотели встретится  с  бывшим связным.  И  мы
помешали этой встрече.
     -  Но вы не сможете помешать  русской разведке взять документы у самого
Оверата. Или просто купить их, - щзаметил Хоффман, - если  он хочет продать,
то  ему  все  равно  кому.  А  русские  могут  заплатить  даже  больше,  чем
американцы. В  таких  вопросах  они обычно не  скупятся.  Так где  находится
сейчас Оверат? Отвечайте, Кюхнер, у нас нет времени.
     - Он на  Маврикии, - вздохнув  произнес  Кюхнер, - у  них там назначена
встреча. Он и его посредник.
     - И ваш человек?
     - Да.
     - Представляю,  какая там будет мясорубка после того, как туда  приедут
еще  американский  и  русский  агенты, - пробормотал Хоффман, - придется нам
срочно вылетать на Маврикий, пока они все не поубивали друг друга.





     Второе подряд убийство за один день - это много даже по нашим понятиям.
Так  обычные  разведчики  не  поступают. Кажется,  среди  нас есть еще  один
"ликвидатор" кроме  меня. Убивать так быстро и профессионально  может только
"ликвидатор". Достаточно  понюхать стакан глупого Кнебеля, чтобы понять, как
его отравили. Цианистый калий с запахом горького миндаля.
     И крики  женщин. Хотя нет, кричала скорее одна Молйра. Остальные молча,
смотрели на убитого. В том, что его убили,  нет никаких  сомнений. Наверняка
это не несчастный темнокожий бармен,  уже спрятавшийся от  ужаса под стойку.
Значит, опять кто-то из нас.
     Но Давид Келли, которого я подозревал, явно не подходит. Он сидел рядом
со менойвсе время, я видел его руки.
     Может, Мойра специально послала Митчелла за водой? Они ведь  и в первый
день не  спускались к ужину. Нам нужна  была пара, кажется, мы ее имеем. Она
послала его за водой, и в этот момент произошло убийство Кнебеля. Кому мешал
глупый  самодовольный немец?  Почему его  убили? Может, он  и  был Халлером?
Единственный среди  нас, признавшийся, что он немец? Не  верю. Он бы не стал
рассказывать мне про свой приезд в прошлом году.
     Я  подошел  к  Мироновой.  Она  стояла  нахмурившись,  -  кажется, тоже
начинала понимать, какой убийца оказался  среди нас. Осталось  всего семеро,
не считая нас двоих. Кажется, мы можем просто  вычислить убийцу. На этот раз
полиция  нас  всех так  просто  не  отпустит.  Придется  давать  развернутые
объяснения. Но полиция предет только утром. Значит, до утра нам нужно что-то
придумать. Господин  Халлер,  если он еще живой,  тоже не  будет  ждать.  Он
попытается  договориться  с представителем  ЦРУ,  если,  конечно, Монбрен  и
Кнебель не были этими посланцами.
     Мы отходим с  Мироновой  в угол.  Я делаю вид, что помогаю своей "жене"
прийти  в себя.  Серджио  остается рядом с  Джиной. Какая  гениальная  идея!
Может, нам на одну ночь обменяться женами? Я не против, тем более что с этой
стервы  ничего не  получишь. Серджио, кажется, по-настоящему влюбился в нее,
да и она, думаю, ответит  согласием.  Остается Джина, но тут особых  проблем
быть не должно. Какая прекрасная идея! Кажется, американцам нравится спать в
одной  постели,   обменявшись   таким  образом   женами.  Может,  нам  стоит
попробовать. Заодно увижу со стороны, на что способна эта фригидная женщина.
Нина Миронова. Или она проявляет подобное холодное отношение только ко мне?
     - Что вы об этом думаете, Филипп? - спрашивает Миронова меня.
     - Ужас, -  делаю я страшные глаза, но натыкаюсь на ее взгляд и понимаю,
что не время паясничать.
     -  Среди нас действует профессиональный  убийца, - тихо говорю я, -  и,
кажется, неплохой специалист. Мне нравится его чистая работа. Практически на
глазах у  всех убрал  Кнебеля.  Это просто  высший класс.  Так рискнуть  мог
только настоящий "ликвидатор".
     -  Думаете,  в  обоих  случаях  действовал  один  и тот  же человек?  -
спрашивает Миронова, хотя я вижу ответ в ее глазах.
     Безусловно. Это ясно по почерку - дерзкому и нахальному.
     - Но почему  его убили? - недоумевает Миронова. - Что делал в это время
Келли?
     -Сидел рядом со мной, не двигаясь. Это не он убил Монбрена.
     -  Но и не Кнебель. Хотя, может, Кнебель  убил Монбрена, а теперь  этот
третий убил самого Кнебеля.
     - Это  уже из области фантастики. Второй убийца  не стал бы действовать
так  быстро, как  первый.  Он  хотя бы подождал до утра. Что-то  взволновало
убийцу, если он решился нанести свой удар таким образом.
     - Мы были рядом, - задумалась Миронова. - Рядом со мной сидели Серджио,
потом Кнебель, потом пара  Антонио  - Патриция.  Хотя  нет.  Патриция сидела
рядом с Кнебелем.
     - Он она не могла убить Монбрена, - терпеливо напомнил я.
     - Может, у вас были перерывы? - нахально спросила Миронова.
     - Нет,  у  нас  не было перерывов,  -  нервно  замечаю я.  Под сомнение
ставятся мои мужские достоинства.
     - Тогда остаются Серджио и Антонио.
     - И Самюэль  Митчелл. Он как раз в  это время подошел к стойке  бара, -
напоминаю я.
     - Нам нужно что-то придумать, - вдруг говорит Миронова, -  до утра  нам
нужно что-то придумать.
     - В каком смысле?
     - Если Халлер еще жив, он до утра решит все проблемы. После двух подряд
убийств он  тянуть  не  будет. Здесь появился  кто-то  третий, мешающий  ему
встретиться с  ЦРУ.  И этот  третий  готов  убивать всякого.  Значит,  нужно
сначала вычислить убийцу, потом Халлера.
     - Но каким образом?
     - Нужно заставить убийцу ошибиться. И заодно выявить Халлера.
     - Кроме меня, здесь четверо мужчин. Серджио, Антонио, Самюэль и  Давид.
Если один из них Халлер, второй - его посредник, третий - представитель ЦРУ,
то четвертый - убийца. Получается, что все четверо в чем-то виноваты.
     - Вы неправильно считаете, - возражает Миронова, - а женщины?
     - При чем тут женщины?  Какой из них сотрудник... - по инерции говорю я
и  вдруг испуганно смотрю  на Миронову. - Вы думаете, кто-то  из женщин тоже
может входить в эту четверку?
     Она кивает.
     - Об этом я как-то не думал, - честно сознаюсь я. - Что вы предлагаете?
     - Заставить убийцу действовать.  Тогда легче будет вычислить Халлера. Я
скажу,  что видела, кто именно положил яд в стакан  Кнебелю. Я действительно
могла видеть, ведь он сидел совсем рядом с нами.
     - А вы действительно ничего не видели?
     - Перестаньте. Я намекну, что видела.
     Убийце не останется ничего другого, как убрать меня. А  вы должны ночью
"уехать" в город. Якобы за билетами для нас. Если здесь есть сотрудник  ЦРУ,
он тоже начнет нервничать, так как  наш отъезд автоматически означает распад
всей компании, и никто не может  гарантировать, что  среди уехавших не будет
самого Хзаллера.
     - Кажется, я понял, - восхищенно говорю я, - вы гений!
     Мы   возвращаемся   к   остальным.  Миронова   демонстрирует  мне  свое
артистическое мастерство.
     -  Я больше так  не могу, - нервно кричит  она, -  ни одного дня  здесь
больше  не  останусь! Два  убийства подряд! Филипп,  мы уезжаем. Поезжайте в
город и купите нам билеты.
     - Но уже очень поздно.
     - Идите в их офис, они работают круглосуточно, - говорит Миронова.
     - Они действительно не работают, - встревает в беседу Антонио, - может,
лучше подождать до утра?
     -  Он снимет  деньги, - говорит  Миронова,  -  я  не могу  здесь больше
оставаться.
     И здесь нам очень помогает Чаумер, менеджер отеля.
     - Вы видели, миссис, кто именно бросил яд в стакан мистера Кнебеля?
     Она молчит, потом наконец выдавливает:
     - Мне кажется, да, но я лично ни в чем не уверена.
     Какая  она молодец,  быстро перестроилась. И  смогла  дать понять,  что
знает об убийстве больше чем все думают. Может, теперь убийца зашевелится.
     Снять деньги - это еще лучше. Может, мы их берем не для удовольствия, а
для того, чтобы расплатиться с  Халлером. Я вижу  удивление в глазах у всех.
Кажется, все поняли, что мы действительно собираемся покинуть их компанию.
     - Я тоже уеду  с вами,  - произносит Мойра,  и все понимают, что она на
грани нервного срыва.
     Я иду собираться  в  дорогу, попросив мистера Чаумера  предоставить мне
один  джип. Через пятнадцать минут я выезжаю из  отеля. Еще через пятнадцать
минут все расходятся по номерам. Я дал водителю сто долларов  и попросил  до
утра  не появляться.  После  чего  вошел осторожно  через запасной  выход  и
поднялся к нам в номер. На этот раз меня впустилив спальню.
     Миронова  сидит  на  постели.  Она  вдруг поднимает  на  меня взгляд  и
задумчиво говорит:
     -  Кажется, я действительно знаю, кто это мог сделать. Кроме того, пять
минут назад мне звонил Серджио, он хочет со мной встретиться.
     - Я должен радоваться? - сухо спрашиваю я.
     - Во всяком случае,лед тронулся, - говорит она.
     - Когда вы с ним должны встретиться?
     - Еще есть пятнадцать минут.
     - А если он убийца?
     - Не думаю. Убийца не стал бы появляться здесь вторично. В этом вы были
правы.
     - Вы согласились на встречу?
     - Да, конечно.
     - Это может быть опасно.
     - Выбудете рядом.
     - Где будет встреча?
     - Здесь.
     Я  киваю  и  иду искать  свой чемодан. Мне понадобятся  некоторые вещи.
Через  двадцать  минут  в  дверь осторожно стучат.  Я  стою  за занавеской в
соседней комнате.
     - Войдите, - говорит Миронова, и входит Серджио Минальди. Знала  бы его
жена, чем он занимается.  -  Вы  хотели  меня  видеть?  -  довольно спокойно
спрашивает Миронова.
     - Мне нужно вам кое-что сказать, - торопливо говорит Серджио, -  я тоже
видел, кто положил яд в стакан. Это Самюэль Митчелл.
     - Почему вы так решили? - натурально удивляется Миронова.
     -  Он  как  раз в  этот  момент  подошел к  нашему столику,  - поясняет
Серджио.  Мне не нравится его воркующий тон, он сейчас совсем другой. Или он
тоже хочет выяснить,где господин Халлер?
     - Это ничего не доказывает. А почему не Милендес?
     -  Он  не  подходит. Антонио презжает сюда отдыхать каждый год.  Как  и
покойный Кнебель. Мы видели их в прошлом году, - поясняет Серджио.
     - У вас была интересная компания, - соглашается Миронова, - вы отдыхали
здесь впятером.
     - Вчетвером, - возражает удивленный Серджио.
     - А Патриция?
     - Ее не было, - твердо говорит Серджио.
     Значит, она  мне не врала. Хотя потом  она сказала, что  была с другом.
Пойди разберись, когда она говорит правду.
     - Была женщина,  похожая на  Патрицию, - поясняет Серджио, - ее  привез
Антонио. Он всегда привозит  сюда женщин, чтобы с ними тайком  отдохнуть. Он
находит в  этом удовольствие. Причем женщины, как правило, замужние. Антонио
признался мне, что это его возбуждает.
     - на этот раз он, кажется, приехал один, - улыбнулась Нина.
     - Нет, - еще больше удивляется Серджио, - он привез Мойру.
     Я чуть не упал на пол. Все мои рассуждения коту под хвост. Пышная Мойра
была любовницей подлеца Антонио. Но как после этого  верит женщинам? Хотя, с
другой  стороны, я  тоже  был  прав. Когда женщинам  под сорок, они начинают
сходить  с ума.  Нужно быть  сумасшедшей,  чтобы  изменить своему мужу из-за
гниды Антонио.
     - Она замужем и  поэтому особенно психует, - добавил Серджио, -  мы все
за них переживаем.
     - Как интересно, улыбнулась Нина.
     - Ваш муж, наверное, скоро приедет, - заметил Серджио.
     - Не скоро, - возразила Нина, - часа через три.
     -  Да?  - Серджио  берет ее за руку  и начинает  осторожно целовать  ее
пальцы. А  я  должен  на  все это  смотреть.  Хотя действует  он  достаточно
искусно. Через минуту  он  уже  поднимается наверх,  а еще через  минуту они
сливаются  в поцелуе. Или она  делает  это  назло мне? Правда, она  пытается
как-то от него оторваться.
     - Только не сегодня, - шепчет она, - только не сегодня.
     Он  уже задрал  ей юбку.  Ножки у нее  очень  даже ничего.  Кажется,  я
получил то, что  хотел. У меня на глазах  сейчас  будут спать с  Ниной, а  я
вместо Джины получил свою занавеску. Какая глупость!  Впрочем, мне не  нужно
вмешиваться. Если Миронова захочет, она  срежет  этого щенка одним ударом. В
дверь раздается громкий стук. Серджио замирает.
     - Негодяй, -кричит кто-то за дверью,  и мы узнаем голос Джины, - подлец
выходи немедленно!
     - Она сломает дверь, - говорит Нина, оправляя юбку.
     - Куда мне спрятаться? - бормочет Серджио.
     - Уходите  по  балкону,  - предлагает Нина, - с этой стороны  свободный
номер.
     Серджио почти сразу исчезает на балконе, а Нина идет открывать дверь.
     - Что случилось? - спрашивает она удивленно.
     - Этот подлец  у вас, - кричит  Джина, - Митчелл мне все рассказал! Где
он?
     - Кто? - очень натурально удивляется Нина,  и  в  этот момент  сзади, в
коридоре, появляется вышедший из  другого номера Серджио. Влюбленные женщины
всегда немного дуры. Он зовет Джину, и она, повернувшись, видит своего мужа.
На  их горячую  встречу Нина уже  не желает  смотреть. Она  просто закрывает
дверь. Потом говорит, обращаясь ко мне:
     - Вы слышали? Ей рассказал Митчелл. Ему нужно, чтобы я оставалась одна.
Хотя, по-моему,  это не он. Убивал другой человек. Он был со  мной на корте,
когда убили Монбрена.
     - Кто?
     - Я думаю, мы скоро узнаем.
     - У вас красивые ноги, - говорю я из-за занавески.
     - Спасибо, я думала, вы хотя бы отвернетесь.
     - Я же не идиот.
     - Или дадите ему пощечину.
     - Я пока не ваш муж.
     Честное слово,она засмеялась. Потом сказала:
     -  Ладно,  Богданов,  я  вижу,  вы  не  отвяжетесь.  Если  все  пройдет
нормально, вы  получите одну ночь в качестве  утешительного приза. Но только
одну ночь. Договорились?
     Я выскочил из-за занавески.
     - Можно сбегаю?
     - Куда? - удивилась она.
     - Нанесу тысячу пощечин Серджио.
     - Идите на место, - махнула Миронова рукой.
     Она потушила свет и легла на кровать. Луна светила достаточно ярко, и я
даже разглядел, что она была в шелковом белье.
     - Вы меня слышите? - спросила тихо она.
     - Конечно.
     - Знаете, в чем ваша ошибка? Вы слишком мужчина. У вас это превалирует.
И часто мешает выполнению ваших профессиональных обязанностей.
     - Что вы имеете в виду?
     - Увидите.
     Потом мы молчали. Минут  через сорок с балкона послышался шум.  В номер
осторожно  вошел незнакомец.  По его гибким и плавным движениям я понял, кто
передо мной. Это был "ликвидатор". Незнакомец подошел к кровати, где замерла
Миронова, и поднял пистолет. Он забыл, что другой  "ликвидатор" стоял у него
за спиной. Затянув на  его шее  леску, я душил это сопротивляющееся тело  до
тех  пор, пока  оно  не  обмякло. И  только тогда  я  опустил руки. К  моему
удивлению,  "ликвидатор" оказался не столь крепок, как  я  предпологал. Нина
зажгла свет. Я взглянул на убитого.
     - Патриция, - утвердительно сказала Миронова.
     Я поднял на нее изумленный взгляд.
     - Да. Но откуда вы знали?
     - Нужно будет  избавится от тела, - показала на несчастную Миронова,  -
тогда можно будет списать оба убийства на нее.
     - Но почему именно она?
     - Вас подвела мужская самоуверенность.  Вы думали, что,  после того как
она вышла из бассейна, она  сразу поднялась к  себе, ожидая  такого мужчину,
как вы. А  вместо  этого она  вошла к Монбрену и убила  его. И только  затем
поднялась к себе, обеспечив с вашей помощью абсолютное алиби.
     Я вспомнил  про  экстаз Патриции и подумал, что  он  мог  быть частично
вызван этим убийством, и вынужден был согласиться.
     - Потом, -  безжалостно  продолжила Миронова,  - вы рассказали  ей, что
Кнебель видел ее в прошлом году. Сначала она отрицала, но потом согласилась,
поняв  выгоду такого  вторичного появления. Но в  баре за столом Кнебель при
мне вдруг сказал ей, что он, наверно, ошибся. И она никогда здесь  не бывала
раньше. Эти слова  оказались  роковыми для  бедняги. Она ведь сидела рядом с
ним.
     Я  молчал. Миронова умела думать. А я умел убивать. Это были, очевидно,
разные вещи, и поэтому нас послали вместе.
     -  Теперь  я  знаю, "кто есть кто", - спокойно произнесла  Миронова.  -
Убираем экзальтированную пару итальянцев,  отбрасываем  бабника Мелендеса  и
его  пышную  любовницу Мойру. Остаются двое -  Самюэль Мтчелл и Давид Келли.
Один из них - герр Халлер, а другой - сотрудник ЦРУ. По-моему, все ясно.
     - А где посредник? - пробормотал я, ничего не соображая.
     - Это  же очевидно, - улыбнулась Миронова, - первым  должне был умереть
посредник. Видимо, пославшие Патрицию люди знали,  кто  будет посредником. И
участь Гектора Монбрена была решена задолго до приезда сюда. Я думаю, мы уже
можем позвонить Халлеру и пригласить его к нам.
     - Кому? - я все еще ничего не понимал.
     - Монбрен  всегда был рядом с  Давидом Келли.  И в последний  день  его
жизни они гуляли вместе. Я  сомневалась, думала, что Келли -  сотрудник ЦРУ.
Но  когда  Джина закричала,  что ее послал Митчелл, все стало ясно.  Самюэль
Митчелл пошел к ней и сообщил,  где находится  ее муж, чтобы помешать  нашей
возможной  встрече. Он боялся, что  Халлером окажется один  из  нас, и хотел
дать нам возможность встретиться с ним.
     - Это слова, - сказал я недовольно, -какие доказательства.
     Миронова улыбнулась.
     - Все мужчины одинаковы, - сказала она с  явным сожалением.  - Я как-то
читала такую притчу. Если жена звонит  и спрашивает у друга  мужа, был ли ее
муж у него сегодня  вечером, то приятель восторженно  кричит, что  он только
что  от них  вышел, защищая своего друга. В ответ жена замечает, что муж уже
три часа сидит дома.
     - Ну и что?
     - А когда звонит муж и спрашивает у подруги жены, где она находится его
подруга, та,  удивляясь, говорит, что уже год не  видела своей подруги, хотя
жена в это время сидит у нее на кухне.
     - Я ничего не понимаю. При чем тут это?
     - Я согласна, что женщины стервы, - улыбнулась Миронова, - но мужчины -
неисправимые  индюки. Из-за  своей глупой  солидарности  они  всегда  готовы
прикрыть друг друга. Если бы Джине  сообщила о  нашей встрече  женщина, я бы
все  поняла,   но   когда  к  ней  поспешил  Митчелл...  Вам   нужно  другое
доказательство?
     - И что я должен делать?
     -  Звонить мистеру Келли. Он же герр Халлер. Кстати, настоящее его  имя
Гюнтер Оверат.
     Я так и сделал.  И  она  оказалась  права. Герр  Оверат провел  в нашем
номере почти всю ночь. К рассвету  мы знали,  что задание выполнено,  списки
агентуры будут куплены  нашей разведкой.  Самюэль Митчелл  опоздал. Впрочем,
так ему и надо.  Нельзя мешать другому мужчине,  обо  всем  рассказывая  его
жене. Это совсем не по-мужски.



Last-modified: Wed, 23 May 2001 19:42:16 GMT

Оцените этот текст: