Оцените этот текст:



                           Стихотворение в прозе


     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: С.Н.Сергеев-Ценский. Собр.соч. в 12-ти томах. Том 2
     Издательство "Правда", Библиотека "Огонек", Москва, 1967
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 12 октября 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


     Ночь была светлая,  как половина дня;  полнолуние,  снег и сосны.  И на
соснах,  в  лапах,  цепко держались кое-где зеленоватые сугробы,  а где-то в
черноте крупно сияли льдинки, как светляки. И тихо было, так тихо, как будто
это уж после смерти снег, после смерти сосны, после смерти луна.
     Геолог Бережной,  адвокат Рябов и студент Василий шли на лыжах. Студент
впереди, как здешний, Бережной и Рябов - гости из города - сзади, гуськом.
     - Вы больше ногами работайте,  -  смеясь, учил Рябов Бережного. - Палки
спрячьте под мышки и ногами вот так... таким образом.
     И отзывался Бережной:
     - Захотели вы от меня тоже чистоты отделки... Ведь я раз в год на лыжах
хожу.
     - Господа, Сириус! - звонко перебивал Василий. - Смотрите вправо!
     Колыхалась вправо ярчайшая из звезд,  вытягивала зеленые рога и  тут же
прятала: сверкала плавно.
     - Я его с восьми часов вечера наблюдаю.  Все время меняется. Я от этого
Сириуса с ума сойду.
     - А вот налево красная, поменьше, это какая? - спросил адвокат.
     - Это Марс, - ответил Василий, добавил молодо: - Господа, славно жить!
     Крикнул протяжно, прислушивался, есть ли эхо.
     Сверкали  сосны,  точно  обвешанные мелкими  звездами;  звездное  небо,
звездная земля, и снег под лыжами живой, певучий. Стоял крепкий мороз, но от
бега всем трем было жарко, и снег представлялся теплым.
     - Ласковый снег, - ласково сказал Василий.
     - В одну я девушку был влюблен, - вспомнил вслух Бережной. - Жила она в
Италии зимою,  а  я в деревне,  в Курской губернии.  Писала в каждом письме:
"Поцелуйте снег".
     - Вы целовали? - спросил Рябов.
     - Целовал, как же... Выходил в поле, ложился на сугроб и целовал.
     Сосны были редкие, и от них на снегу лежали сильные тени. Казалось, что
по этим теням лыжи шли не так уверенно, как по ярким полянам.
     А  вот мелочь лесная,  двухаршинные сосенки убрались в  снежные шапки и
стали, точно старинные идолы.
     - Ишь музей,  капище!  -  кричал Василий.  - Нет, вы посмотрите, зимние
гномы!
     Обивал рукою пухлые шапки - качались трясучие темные веточки.
     Куропатка выскочила из-под самых лыж Рябова; поднял шум Василий:
     - Спала  в  снегу,  дрянь!..  Вот  бы  ружье теперь!  Где-нибудь близко
села...
     А  за  сосновым пошел березовый храм,  с  такими частыми беломраморными
колоннами, и снег в нем стал тоже как будто пол из мраморных плит.
     Трудно было идти на лыжах без дороги, но такое родное все стало кругом,
матерински родное, обняло, приголубило - не обманет, ни за что не обманет.
     Еще красивее,  еще строже,  еще ярче, чем сосны, были березы, как тихие
невесты в алмазах.
     - Была она белая,  тонкая, высокая, - вспомнил Бережной вслух. - Звал я
ее "Снежной королевой".
     - Она что же, невеста ваша была? - спросил осторожно Рябов.
     - Нет.
     - Любила вас?
     - Тоже нет. Позволяла только писать ей письма.
     - И вы писали?
     - Писал.  Длиннейшие,  зимние,  деревенские...  самые  скучные  в  мире
письма.
     На поляну вышли.
     - Господа,  смотрите; пояс Ориона... А вон - Плеяды! - крикнул Василий,
подняв голову,  и  не  показал даже где,  -  зашуршал дальше со  всей оленью
прытью молодых лог.
     - Первый час... Будет, домой пора, - сказал адвокат. - Вот будем чай-то
пить, как приедем!
     А небо не стояло на месте:  опустилось небо,  подошло ближе к земле;  и
как будто где-то далеко в лощине туманней стало.
     Глубокие следы чьих-то  ног  в  стороне на  поляне чернели,  как речные
полыньи,  а  около них отчетливей стлались полосы -  слегка розовые,  слегка
искристо-голубые.
     Повернули к дачам мимо длинных прясел, - Василий впереди, за ним Рябов,
сзади всех Бережной.  Отчеканились прясла на ярком снегу, и так тепел, уютен
был желтый огонек в каком-то далеком окне.
     - Ее Елизаветой звали,  -  сказал Бережной Рябову, когда подошел к нему
близко.  -  Но вот странность: писать ей нужно было "Елисавета"; звука "з" в
своем имени она не выносила. Такая странность!
     - Почему вы о  ней все в прошедшем времени?  -  спросил чуть насмешливо
Рябов.
     - Почему?.. Видите ли... недавно умерла она - всего две недели назад...
И схоронили ее там же, в Италии, в деревне около Неаполя.
     - Да-а, - протянул адвокат. - Это жаль.
     Посмотрел на небо, на желтый огонек дачи.
     Двинул было лыжами, чтобы догнать что-то кричавшего впереди Василия, но
показалось неловким уходить от Бережного.
     Обогнули  пять-шесть   рядов   частых  прясел,   взяли  потом  короткий
накатанный путь,  наперерез к  желтому огоньку;  скатились вниз с  невысокой
горки.
     Недалеко от  дачи,  обвешанной,  точно изразцами,  длинными сосульками,
Рябов догнал Василия; оглянулся на Бережного, - сидел он в сугробе, наклонив
ушатую шапку.
     - Что, упали? - смеясь, звонко крикнул Василий.
     - Упал. Ничего, я сейчас, - отозвался весело Бережной.
     Но не упал он: он просто стал на колени и целовал снег.

     1910 г.




     Снег. Впервые напечатано во "Всеобщем журнале" Э 3 за 1911 год. Вошло в
шестой том  собрания сочинений изд.  Мысль" с  датой:  "Декабрь 1910 г.".  В
собрании сочинений изд.  "Художественная литература" (1955-1956  гг.)  автор
дал  "Снегу"  подзаголовок:  "Стихотворение в  прозе".  Печатается по  этому
изданию, том второй.

                                                                 H.M.Любимов

Last-modified: Tue, 03 Dec 2002 18:53:10 GMT

Оцените этот текст: