как от удара дубиной. -- Аристарх, -- негромко прозвучал в тишине зала голос Баренца, -- успокойся, Аристарх, Железовский, глыбой нависший над К-мигрантами, медленно повернул голову к председателю Совета Безопасности, и Ратибор содрогнулся, увидев белые от ненависти, беспощадные, бешеные глаза Аристарха. -- Убирайтесь, -- так же тихо продолжал Баренц, обращаясь к гостям. -- Мы примем все необходимые меры. К-мигранты молча повернулись, равнодушные к нюансам разговора и эмоциям людей, исчезли в коридоре. Глаза Железовского погасли. Пробормотав: "Прошу прощения", -- он, сгорбившись, последовал за гостями. И только теперь Ратибор понял, насколько велик груз усталости комиссара, если железный "роденовский мыслитель", не терявший самообладания ни при каких обстоятельствах, не сумел сдержаться. А через минуту в зал ворвался Габриэль Грехов, соединявший в себе лед и пламя, мысль и действие, точный расчет и безумие риска. -- Где он? -- Вы о ком?-- Баренц повернул к нему кресло. -- Где комиссар? -- Направляется в транспортный отсек, -- ответил Мартин, интелмат спейсера, являющийся по сути настоящим хозяином корабля. -- Черт! Мы действуем лучше, нежели мыслим. Остановите его! -- А в чем дело? -- Она же убьет его! -- Кто?!--Ларенц еще ничего не понял, зато понял Ратибор. -- Вы говорите о Забаве? Думаете, он направится туда? -- Да не думаю, -- с досадой отмахнулся Грехов. -- Они уже включили свое "абсолютное зеркало", хотя оно и не абсолютно. Если Аристарх, не ведая, что оно включено, врежется в него... Ратибор выбежал из зала, зная, что делать дальше. В запасе у него оставалось две-три минуты. * * * Он успел в последний момент, когда люк в корме дежурного "пакмака" готов был встать на место, Нырнул в уменьшавшуюся щель и через несколько секунд вынырнул в ребристой гондоле рубки с двумя кокон-креслами. Перед креслом драйвер-примы уже пульсировал голубой лучик света -- сигнал готовности интелмата и аппаратуры к действию. Железовский, собиравшийся сесть в кресло, оглянулся на "звук мысли", который ворвался в рубку раньше Берестова; смотрел тяжело, склонив голову набок. -- Берестов? Чего тебе? -- Не делайте этого шага, Аристарх. Я понимаю, чем он вызван, однако... -- Вряд ли понимаешь. Что еще? Плита люка сзади Ратибора бесшумно закупорила выход. -- Надо поискать другой путь... иной выход... -- Нет времени, у нас всего час, даже меньше. Если у тебя больше нет предложений, уходи. Стена гондолы беззвучно лопнула, открывая выход, Ратибор покачал головой, шагнул вперед, протягивая руку между креслом и плечом комиссара. -- Аристарх, меня послал Грехов... которому я все-таки верю... не знаю, почему. Он... не советует вам идти к базе, это... верная гибель. У Железовского шевельнулись желваки, глаза вспыхнули угрожающим блеском. Сократились чудовищные, проступающие даже сквозь ткань кокоса, мышцы, рука поднялась вверх и встретила руку Ратибора. Напрягся и безопасник; темная, слепая, грозная сила поднялась в нем, как вода в док сквозь открывшиеся шлюзы. И все же Аристарх был сильнее: медленно, но без остановок и рывков, как гидравлический поршень, его рука оттеснила руку Ратибора. -- Иди, сынок.-- Железовский погасил свечение кожи на лице.-- Делай свое дело и оставь мне мое. -- Вы погибнете... -- Она снимет "зеркало". Комиссар сел в кресло, положил тяжелые руки на подлокотники, из которых выползли серебристые язычки датчиков контроля состояния, прижались к бедрам, животу, груди. На голову надвинулась блестящая сетка-еж эмкана. -- Уходи! Вместо ответа Ратибор повернулся и сел в соседнее кресло, запеленавшее его, как и комиссара до него. -- Вперед! -- Уходи, я сказал! -- Там Настя, Аристарх. Железовский мгновение смотрел на него хмуро, недоверчиво, пристально, потом молча отвернулся. Плита люка встала на место, превратив стену в единый монолит, свет в рубке погас. Включился канал связи с интелматом спейсера, прозрели "экраны"-- включились видеокамеры "пакмака", передающие сигналы напрямую в мозг пилотам. -- Ноль! -- шепотом отдалось в ушах. Ушли вниз, исчезли стены ангара, распахнулась необъятная "пещера" космоса, своды которой искрились алмазной пылью звездных скоплений. Справа вынырнула яркая желтая звезда -- Солнце. Сквозь переклик автоматов и скороговорок технического сопровождения в уши пробился голос Баренца: -- Аристарх, на вызовы станция не отвечает. Предлагаю таран автоматами, или беспилотными модулями, может быть, они опомнятся? Железовский молчал. Отсчет продолжался, "пакмак" готовился к переходу на "струну", выводящую корабль в район станции с установкой "абсолютного зеркала". Вместо комиссара ответил Ратибор: -- Разберемся на месте. -- Что?! -- В голосе Баренца прозвучало изумление, -- Кто это говорит? Аристарх, ты не один? Где Берестов? -- Все в порядке, Ярополк,-- сказал Ратибор. -- Давайте "коридор", времени в обрез. Габриэль... еще не ушел? -- Стартует следом. -- Я слушаю тебя, опер. Ратибор представил, как Грехов улыбается, проглотил горький ком в горле. Ответная фраза прозвучала сухо и резко: -- Ничего, уже не надо. Железовский покачал головой, и в это время "пакмак" начал кенгуру. Свет перед глазами Ратибора собрался в точку, проколол голову, вошел в каждую клетку тела и обжег пятки, так что показалось, будто они задымились. Мягкий толчок в сердце, вызвавший его сбой, утихающее болезненное ощущение внутри желудка -- и голос интелмата в голове: -- Кенгуру по координатам в пределах нормального разброса. Объект впереди в пределах радарной видимости. Судя по ответному эху, станция закрыта полем, на сигналы не отвечает. -- Продолжай вызывать, они должны нас если не слышать, то хотя бы видеть. Скорость сто, подходи в лоб. -- А если они нас не слышат и не видят? -- Узнаем, когда подойдем вплотную. Интелмат "пакмака" включил разгон. -- Остановитесь, Аристарх,-- послышался тихий голос Грехова; его драккар вышел вслед за кораблем Железовского с точностью до километра.-- Они закуклились не обычным полем, а экраном "абсолютного зеркала". Вы не сможете приблизиться к станции и останетесь ли живы... я не знаю. Через двадцать минут здесь будет Конструктор, уходите. -- Мы успеем. -- Не упрямься, Аристарх, -- присоединился к проконсулу встревоженный Баренц. -- Если вы не попадете в станцию, столкнетесь с Конструктором. -- Но прежде он столкнется с "зеркалом", и допускать этого нельзя. Оставьте ненужные словоизвержения, други. Баренц умолк, как и Грехов. Станция приближалась, хотя увидеть ее можно было только радарным зрением, да и не ее, собственно, а силовую оболочку, которой она была окружена. Оболочка имела форму бабочки: километровое продолговатое тело, от которого отходили два гигантских, не просматриваемых радарами, зеленовато светящихся перепончатых крыла -- экраны "абсолютного зеркала". Когда до бабочки осталась всего минута полета, в рубке "пакмака" прозвучал невыразительный голос Забавы Бояновой; -- Аристарх, поворачивай, мы нашли решение и не отступим. Если Конструктора наше "зеркало" не остановит, его не остановит ничто. -- Пропусти меня, -- сказал Железовский.-- Я хочу быть с вами. -- Это невозможно. -- Со мной Берестов, Забава. Впусти нас. Ратибору послышался чей-то тихий вскрик, после которого наступила звонкая оглушающая тишина. Все разговоры в эфире разом смолкли, будто перестала работать связь. -- Поворачивайте, Аристарх, -- снова проговорила Боянова после паузы; голос у нее был надломленный, хриплый.-- Мне контролеры не нужны. Пора умных разговоров прошла, наступила пора действий. И прошу вспомнить, что за нашими спинами Земля... -- Вы же убьете их, амазонка! -- вклинился в диалог угрюмо-рассерженный Грехов.-- Или вам необходимо добиться цели любой ценой? Какие чувства затмили ваш разум?! -- Что вы знаете о чувствах, проконсул? И о моей цели тоже? Какое вам дело до Земли и людей, ее населяющих? Может быть, наконец, скажете, чего добиваетесь вы? -- Забава,-- прогремел голос Баренца, -- с каких пор ты стала обладать монополией на истину? И на чужую жизнь?! Выключи поле! До столкновения с коконом поля вокруг станции оставались секунды, Ратибор посмотрел на Железовского и встретил его ответный взгляд, в котором сомнение боролось с решимостью и мучительной болью: комиссар думал не о себе и скорее всего даже не о спутнике, он думал об удивительной женщине, решившейся на жестокий шаг ради спасения -- она была абсолютно уверена в этом -- ради спасения других людей. И в это мгновение раздался чей-то близкий рыдающий крик: -- Ратибор, я снимаю поле, быстрее! "Бабочка" "абсолютного зеркала", мигнув, исчезла, обнажив двухсотметровый цилиндр станции болидного патруля. "Пакмак" метнулся к нему и вспыхнул электрической короной аварийного торможения, погасив свою скорость только у горла раскрывшейся причальной шахты... Ворвавшийся вслед за комиссаром в пост управления станцией Грехов увидел немую сцену: в окружений смущенных молодых парней две женщины, Настя Демидова и Забава Боянова, плакали на груди у Ратибора и Железовского. Однако у Габриэля не оставалось времени на выяснение причин слез, Конструктор был близко, следовало убрать станцию с его пути. Кто-то из парней попытался остановить Грехова у кресла, но встретил его взгляд и, вздрогнув, отступил. Станция тяжеловесно развернулась и, наращивая скорость, устремилась прочь из этого района, к которому неумолимо приближался Конструктор, сопровождаемый группами роидов, "серых призраков" и флотом погранслужбы. Забава перестала плакать, в сопровождении молчавшего Железовского вышла из помещения поста. Оставшиеся в посту переглянулись, не зная, что делать дальше, стесняясь смотреть на Ратибора и Грехова. Но Аристарх через минуту вернулся, погладил по спине Настю, все еще прятавшую лицо на груди Ратибора, однако обратился к толпе: -- Кто из вас Гонза Данеш? Из группы молодых выступил невысокий голубоглазый юноша с нежным пушком на щеках, виновато улыбнулся. -- Неужели вы до сих пор не поняли, к чему могло привести столкновение Конструктора с вашим "зеркалом"? Юноша залился румянцем, у него даже уши вспыхнули. -- Не ругайте его, Аристарх, -- неожиданно вмешался Грехов.-- Он талантливый физик и смог решить проблему "перевертыша" чужан практически один. -- Это не освобождает его от ответственности за последствия его открытия. -- Парень работал по заданию председателя СЭКОНа. -- Грехов вылез из кресла, глядя на окно центрального виома, в котором появился оранжевый сосуд, наполненный светящейся зернистой икрой -- Конструктор. -- Что снимает с него все обвинения в превышении полномочий. -- Повернулся к Железовскому: -- Отговорить Совет безопасности не применять ваши излучатели в поясе астероидов я не могу, но предупредить считаю долгом: как только Конструктор пройдет зону вакуумрезонаторов, на Земле вспыхнет паника, подготовьтесь к этому заранее. И еще: "Общество по спасению Конструктора" формирует отряд добровольцев, который вылетит с Земли навстречу пресапиенсу с "миссией доброй воли". Они попытаются проникнуть внутрь Конструктора, и работы у вас прибавится. Думайте, что можно и нужно сделать. Я ухожу и вряд ли смогу помочь вам в дальнейшем. Грехов помолчал, по очереди оглядев лица Аристарха, Ратибора и Насти, смотревшей на него, широко открыв глаза, в которых все еще стояли слезы. -- А может быть, еще и увидимся. Вспоминайте меня. Проконсул усмешливо подмигнул Ратибору, повернулся и словно растаял в воздухе, только ветер прошелестел по залу. Через несколько секунд драккар Грехова отстыковался от станции и метнулся в ночь, сразу исчезнув из поля зрения ее локаторов. -- Забава теперь меня возненавидит, -- прошептала Настя на ухо Ратибору, хотя думала о другом, Железовский услышал шепот. -- Нет, девочка, все правильно. Каждый из нас способен ошибаться, даже самые "непогрешимые" руководители, ошибается и Забава. -- Железовский вдруг усмехнулся. -- Если бы ты не опередила ее, она сама выключила бы поле. Брови у Насти поднялись. -- Вы думаете, что она?.. -- Уверен. Неужели ты считаешь, что Забава не смогла бы тебе помешать? Анастасия растерянно посмотрела на Ратибора, стоявшего с ничего не выражавшим лицом, будто разговор его не касался, потом снова на Железовского. -- Не знаю... наверное, могла... -- Зато я знаю. -- Комиссар кивнул всем присутствующим и двинулся к выходу. -- Мне с вами? -- мысленно спросил его Ратибор. -- Побудь с Настей, пусть успокоится. Через два часа встретимся в Центре-1 на Земле. Связь "спрута" принесла три длинных ноты: ре-ми-соль -- сигнал общего внимания, затем раздался незнакомый гортанный голос, пересыпанный свистящими обертонами: -- Дивно гремит Бог гласом своим, делает дела великие, для нас непостижимые. Голос исчез в нарастающем хрипе, со щелчком наступила тишина. -- Кто это сказал? -- опомнился Железовский, застыв у выхода из помещения, где застала его странная передача. -- Обладатель сообщения не идентифицируется, -- после паузы ответил координатор "спрута". -- Передача не пеленгуется, сигнал возник в системе связи спонтанно. -- Может быть, это чужане шутят? -- предположил далекий Баренц. -- Или К-мигранты? -- А если сам Конструктор? -- Вряд ли,, если бы он способен был так шутить, давно установили бы с ним прямой контакт. -- В таком случае задание лингвистам и ксенопси-хологам: срочно разобраться в послании и дать рекомендации. Аристарх вскинул руку, прощаясь, шагнул за порог, исчез. -- Идем,-- разжал губы Ратибор, беря Настю под руку. -- Куда? -- На Землю. Габриэль, наверное прав, все сейчас решается таьг, даже судьба Конструктора, хотя представить это трудно. Интересно, что он хотел сказать своим "мы не встретимся"? Анастасия вздрогнула, хотела что-то сказать, но передумала, а Ратибор был занят своими мыслями, и поэтому мысль девушки прочитать не смог. * * * За три часа до подхода Конструктора к поясу вакуумрезонаторов стало известно, что из Систем исчезли все чужане. Не только их чудовищные "корабли", за исключением одной "морской раковины", но и отдельные рои и особи. За ними ушли из-под наблюдения и "серые призраки". Безопасники восприняли это бегство, как предупреждение очередного, и быть может, последнего катаклизма, и срочно созвали Совет для решения одной-единствен-ной проблемы: что делать? Дискуссия длилась долго -- почти пять часов, а потом дискутировать стало некогда, Конструктор подходил к границам "ничейной зоны" за которыми его ждали изготовившиеся к бою установки вакуумрезонансных излучателей. Ратибор не участвовал в совещании, он сопровождал Настю домой. Они избрали кружной путь -- через метро тревожной линии попали сначала на спейсер "Клондайк", стерегущий Землю в составе второго погранфлота на расстоянии в миллион километров от нее. Земля отсюда виделась голубоватым пятнышком света, и Анастасия невольно прошептала: -- Господи, какая она маленькая!.. Ратибор не ответил. Ему было холодно и одиноко, несмотря на близость любимой женщины, потому что за ее пережитыми страхом и болью прятались неуверенность и смятение, рожденные тревогой за судьбу Габриэ ля Грехова, и факт этот не подлежал сомнению. Что он означал для него лично, Ратибор анализировать не хотел, но тщательно скрывал от девушки свое настроение и мысли. Она же, занятая своими переживаниями, скоре всего воспринимала его ровное поведение, как нечто само собой разумеющееся, хотя и мало соответствующее обстановке. Линия метро "Конунга" вынесла их на Луну, в парк Геограда, откуда они перепрыгнули в Новосибирск. И первое, что поразило обоих -- большие группы людей, молча вслушивающихся в речи ораторов, молодых и старых, мужчин и женщин, одинаковых в своем стремлении донести до слушателей свои мысли и переживания. Это были не только члены Всемирного координационного Совета, психологи и социологи Академии наук, но и лидеры неформальных и общественных организаций, писатели, известные деятели искусств, актеры, художники, и просто люди, почувствовавшие ответственность за жизнь на Земле, как за свою собственную. Видимо, слова Баренца и Грехова, прозвучавшие в передаче всемирного информвидения, не пропали даром. Зерна сомнения в правильности курса "защиты до последнего патрона", посеянные в благодатную почву, взошли и уже давали свои плоды: люди начинали думать, взвешивать свои действия и чувства, и все меньше оставалось таких, кто на появление К-гостей отвечал пальбой или криком страха. По дороге к дому почти не разговаривали. Настя перестала дрожать и шла задумчиво-рассеянная, опираясь на твердую руку Берестова. На широте Новосибирска стоял полдень, солнечный и тихий, воздух был напоен ароматами начала лета, природа звала отдохнуть, и не хотелось думать ни о чем зловещем, и только лица попадавшихся на пути прохожих заставляли сердце биться в прежнем ритме заботы и тревоги. Ратибор не стал заходить к Анастасии, а она не стала его приглашать. Оба все понимали без слов. -- Берегись, опер, -- тихо сказала девушка на прощание, не отвечая на его поцелуй,-- еще не все закончено... и нет уверенности ни в чем. Обещай мне выполнить одну просьбу. Ратибор посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, чего она хочет, сказал медленно, как Железовский: -- Обещаю, -- Найди Габриэля... где хочешь, но найди. И передай... -- Она подумала.-- Передай ему, что он ошибается, он -- не изгой, ты понял? -- Я понял. -- Губы едва двигались, и разжимать их приходилось силой.-- Он не изгой. Прощай. -- Он повернулся, чтобы уйти, но Анастасия задержала его, положив руку на плечо, повернула лицом к себе. -- Не делай далеко идущих выводов, опер. Может быть, Габриэль на самом деле -- дитя вечности, как он однажды выразился, но это мы превратили его в хомо-завра, которому не место среди людей. Он одинок сто лет! Одинок, как... Конструктор, а одиночество -- худшая из мук не только для любого из нас, но и для него тоже. Ратибор принудил себя улыбнуться. -- Почти по Маркесу -- сто лет одиночества. -- Господи, как вы не похожи!-- Вырвалось у Анастасии.-- Иди, Ратибор... и возвращайся. Ратибор поцеловал ее в ладонь и пошел через лужайку перед домом к оставленному пинассу. Время, отпущенное ему комиссаром, кончалось, и он был почти рад, что прощание оказалось коротким. Буря в душе улеглась, сменившись холодной решимостью и трезвой оценкой своего положения. Настя просила найти Грехова, он согласился. Она сказала: не делай выводов,-- и он не стал их делать. Остался пустяк -- найти проконсула, и выяснить, почему он "дитя вечности", почему он не изгой и что собирается делать дальше. * * * Забава Боянова пришла к ней в половине десятого, когда по общеинформационной программе новостей "Время" передавали сообщение о заседании Совета безопасности и о реакции Конструктора на решение не применять излучатели квагмы в зоне пояса астероидов. Настя, одетая в пушистый, подчеркивающий ее стройность, халат, молча отступила в сторону, приглашая нежданную гостью в гостиную. Забава, уже коротко подстриженная, еще более похожая на мальчика, тонкая, загорелая, так же молча передала ей сумку с бутылкой шампанского "Амброзия". Они сели в удобные кресла, выбрав по вкусу форму, и дослушали передачу. Последним по данной теме выступал комиссар-два отдела безопасности Железовский, и Забава даже подалась вперед, будто хотела дотронуться до него. Заметив взгляд Анастасии, председатель СЭКОНа вздохнула, расслабляясь, и грустно улыбнулась. -- Ничего не попишешь, я люблю его. -- Я думаю, мы не ошиблись, "разминировав" "ничейную полосу",-- говорил Железовский своим глубоким, потрясающим басом.-- Давно пора было сломать стереотипы "священной защиты очага", применяемые нами везде, где ситуация неформальна. Защита отечества -- это мера выживания, но она необходима лишь в том случае, когда к нам идут с мечом! А если это просто усталый путник стучится в двери? Странник, заболевший в пути, гость? Задумывались ли вы, почему Конструктор "подремонтировал" Марс? Ведь никто его не просил, он сделал это сам, по своей воле, сообразуясь со своими законами и нормами этики и морали, которые в данном случае оказались почти равными нашим. Значит, взаимопонимание все-таки возможно? -- Он неправ, -- тихо сказала Забава, блестя покрасневшими глазами,-- и все же я люблю его. Если все закончится благополучно, он уйдет из отдела. У него хороший дублер -- твой Берестов. -- Она помолчала. -- Никогда не думала, что ты решишься атаковать компьютер, чтобы тот выключил поле. -- Я тоже не думала -- призналась Настя, зябко вздрагивая. -- Вы не сердитесь? Забава покачала головой. -- За что? Нет конечно, не сержусь, все правильно, девочка, за любовь надо драться серьезно, а Ратибор достоин глубокого чувства. Ты любишь его? Настя кивнула с едва заметной заминкой. Боянова внимательно вгляделась в нее, нахмурилась. -- Что, есть еще претендент? Грехов? Хозяйка опустила голову, проговорила глухо: -- Нет, здесь другое... я знаю Габриэля уже десять лет... наверное, он любит меня... и он одинок... Боянова покачала головой. -- И ты до сих пор не выбрала? -- Выбрала. -- Не поднимая головы, Настя встала и вышла из комнаты, вернулась через несколько минут с бокалами, открыла шампанское. Женщины подняли полные бокалы с искрящейся рубиновой влагой. -- За них, -- коротко сказала Боянова, -- Конструктор заставил нас пересмотреть шкалу ценностных ориентации,-- заканчивал свою речь Желе-зовский, -- разбудил фантазию, заставил искать свежий "взгляд из пещеры собственных представлений" на мир, и мы открыли новые пейзажи дивной красоты и оценили картины, полные пещерного ужаса. Да, человечество -- это сложнейший механизм, исключающий управление из единого центра, хотя и поддающийся общественному контролю, но история хранит примеры, когда оно вынуждено было действовать, как единый организм, чтобы выжить! Я рад, что мы поняли, наконец: появление Конструктора -- это именно такой случай, и что выжить можно, лишь объединив души! В углу комнаты вдруг шевельнулся полумрак, сформировался в кисейное дышащее облачко с мелкими искрами внутри. Чем-то это облачко напоминало фигуру Конструктора. -- К-гость! -- тихо воскликнула Настя, глядя то на облачко, то на Забаву; она помнила реакцию Бояновой на появление "призраков". Забава оглянулась, прищурясь, окинула взглядом "скулящее" в пси-диапазоне "привидение", и под ее взглядом облачко превратилось вдруг в голого ребенка, похожего на Железовского. Ребенок сучил ножками, пускал пузыри и улыбался... -- Хочу ребенка, -- почти беззвучно прошептала Забава, застыв в кресле. Лицо ее разгладилось, смягчилось, потеряло твердость и буквально засветилось от нежности. Но длилось это недолого. Забава вдруг заметила, что по щеке Насти поползла слеза. Поставив бокал на пластинку столика без ножек, она махнула рукой "привидению": изыди, сатана! (К-гость исчез) -- и пересела к Насте ближе, обняла за плечи. -- Кажется, у нас не все в порядке с внутренним эго, А еще называем себя сильными женщинами. Хочется разорваться надвое? Настя кивнула и, всхлипнув, заревела в голос. Забава прижала ее голову к груди, с удивлением заметив, что плачет тоже... Дитя вечности Зал земного центра ГО был полон людей, стоявших парами и группами по три-пять человек. Центральный виом показывал уже несколько приевшуюся картину -- пульсирующий алыми, оранжевыми и желтыми огнями овал Конструктора в окружении плывущих по спирали вокруг него россыпей зеленых и голубых звездочек, составляющих ровные геометрические фигуры-созвездия -- треугольники, квадраты, пятиугольные сетки, -- это шли корабли земного флота. На панелях оперативного обмена информацией чуть ниже поля виома творилось тихое светопреставление: вспыхивали и гасли сотни и тысячи цифр, знаков, символов, ползли строки сообщений, запросов, ответов, команд, формул, извивались кривые графиков, плавно изменялись линии схем и чертежей, проступали сквозь черноту цветные картинки топологических расчетов и бледнели, пропадая, загорались красивейшие "цветы" вариаций вакуумных состояний. Ратибор наметанным глазом выделил интересующие его сведения: атаки конвоев -- связок чужан с "серыми призраками" -- на Конструктора прекратились, в Системе теперь остались считанные единицы тех и других. Кроме того, перераспределение масс в Солнечной системе продолжалось, хотя и медленнее, чем прежде, из-за того, что Конструктор на три порядка уменьшил свою массу, но восстановить прежний порядок было уже невозможно, и даже "ремонт" Конструктором Марса не мог возродить его первозданной естественности. -- Вот когда пригодился бы Т-конус, -- сказал стоящий впереди долговязый юнец в роскошном серебристом кокосе службы общественного контроля.-- Надо предложить Совету перенести его к Земле. -- Вряд ли это осуществимо, -- пробурчал его собеседник, мощный старикан с гривой выгоревших и седых волос. -- Т-конус -- не игрушка, это махина массой в миллионы тонн! -- Ухлопали столько средств на его монтаж, и бестолку. -- Ну, не совсем бестолку, он будет использован в качестве экспериментального полигона К-физиков... если человечество уцелеет. Только и он вряд ли помог бы. Конструктор -- не комета, не сгусток пыли и щебня, он -- разумное существо, и ловить его Т-конусом не одно и то же, что ловить сачком шмеля. -- Но ведь он нас не понимает, не говорит ли это об его ограниченном интеллектуальном потенциале? -- Говорят, он болен... А если и нет? Он не понимает нас, но и мы не понимаем его. Поймем ли когда-нибудь?.. Ратибор отошел от беседующих, поискал глазами Железовского и протолкался к нему сквозь толпу. Комиссар-два разговаривал с председателем ВКС, Эрбергом и комиссаром-один Юнусовым, вернее, слушал, что говорили они. Ратибор вынужден был ловить момент, когда можно было бы подойти, не перебивая собеседников. -- ...не поддаются описанию, -- говорил Эрберг. -- Типичное отсутствие смысла. О чем, например, говорит фраза: "Дивно гремит Бог гласом своим, делает дела великие, для нас непостижимые"? Кто ее произнес? Зачем? Ратибор понял, что речь идет о звуках-фантомах, продолжающих бродить по глобальной системе связи "спрута". Ученые предложили гипотезу, что связные, но не имеющие прямого разговорного смысла фразы, -- это проявление эффекта "наведенной разумности" в самой системе связи, соединяющей сотни компьютеров и творческих коллективов, но существовали и другие гипотезы, единого мнения не было. -- Меня сие волнует мало, -- сказал Юнусов. -- Один отряд "добровольных послов" мы задержали, но могут быть и другие, а поиски этих других отвлекают нас от основных забот. Всеобщей паники не наблюдается, но локальные очаги все же нет-нет, да вспыхивают. К тому же продолжаются попытки захвата станций метро. Силы сектора на пределе. -- Ну, а вы почему не плачете в жилетку? -- Председатель ВКС повернул голову к Железовскому. -- Нет проблем? -- Есть, -- громыхнул голосом комиссар-два. -- Какие? -- Жизнь и смерть... добро и зло... проблемы вечные. Хакан Рооб хмыкнул, глядя на Железовского с интересом и удивлением. -- М-да, вечные, вы правы. А конкретно? -- К-мигранты. У них свои каналы сбора информации, а может быть, и связь с чужанами и "серыми призраками", и хорошо бы узнать их точку зрения на происходящее, а так же выяснить, чем они занимаются. -- А разве вы не знаете, чем они занимаются? Комиссар-два глянул исподлобья. -- Выясняем. -- Сделать это не просто, -- вмешался Эрберг. -- Не знаю, это ваши заботы. Времени на размышления о полезности каждого подобного шага у нас нет, Конструктор подойдет к Земле через шестнадцать дней. Железовский наконец заметил стоящего поодаль Ратибора, спросил мысленно: -- Освободился? -- Обойдетесь без меня еще день-два?-- вопросом на вопрос ответил Ратибор. -- Что ты задумал? -- Мне нужно найти Грехова. -- Зачем? -- Остались кое-какие личные вопросы. Аристарх некоторое время молчал. -- Что ж попробуй, сертификат "свободной охоты" еще действует. Не рискуй зря... хотя я сомневаюсь, чтобы у тебя вышло что-то путное. Ничего он тебе не скажет. Ни пуха. -- К черту! Ратибор ушел, не оглядываясь,-- боялся, что Аристарх передумает. Пока добирался в Управление, успел выслушать сообщение координатора ГО о продолжающихся "звуковых фантомах" в системе "спрута"; он и сам их ловил, не вникая в смысл фраз, принимая за чьи-то закодированные донесения, предназначенные командованию погранслужбы. Впрочем, может быть, это и в самом деле были кодовые доклады? Например, К-мигрантов -- друг другу. Последняя фраза, которую запомнил Ратибор, звучала: -- Посему да благоговеют перед Ним люди, и да трепещут пред Ним все мудрые сердцем. Конечно, это могли быть и шутки одного из не в меру остроумных пограничнииков, но Ратибор склонен был полагать, что шутками здесь не пахнет, а пахнет самой настоящей "компьютерной мистикой". Побродив по кабинету, в котором он не работал практически со времени посольской миссии к Конструктору, Ратибор сел за стол и машинально, не думая, назвал телекс "домового" Насти. Спохватился, когда виом воспроизвел внутреннее убранство гостиной Демидовых и девушку, забравшуюся с ногами в кресло и глядевшую на него с некоторым недоумением. Поняв, что он забыл включить "обратку", и Настя его не видит, Берестов успокоился, некоторое время разглядывал девушку, мысленно целуя руки, ноги, лицо, а когда Настя поняла, кто звонит и, слабо улыбнувшись, спросила: "Долго будешь молчать?" -- выключил связь. Тут же набрал код Егора и сказал ему, взъерошенному, с мокрыми волосами и полотенцем в руках: -- Привет, шаман. По-моему, из речки ты не вылезешь. Просьбочка одна имеется: смотайся к Насте, побудь с ней, тревожно мне что-то... Егор вытер шею вгляделся в Ратибор а. -- Снова в дорогу? -- Вопрос не по существу. Я в дороге постоянно, независимо от Конструктора и других обстоятельств. Просто вижу впереди опасный поворот. -- Да уж, знаю я эти повороты, дороге твоей не позавидуешь -- не прямая, точно укладывается в пословицу: "Ой ты, русская дорога, -- семь загибов на версту". -- Егор посерьезнел.-- Хорошо, сделаю, не беспокойся. Ратибор кивнул и, не поблагодарив друга, -- тот все понимал без лишних слов, -- вызвал дежурного: -- Я Берестов, оператор "свободной охоты", сертификат ОБ-02-01. Примите команду полного подавления организационного шума. Примерная готовность канала? -- Две минуты, -- ответил интелмат. Ратибор вывел на стол оперативные каналы обработки информации и на минуту расслабился в кресле: столько времени требовалось компьютерам отдела на подготовку к "оптимизации источника беспокойства", коим стал безопасник, и "сведению нештатных задач к стандартному комплексу решений". В принципе мудрые формулировки разработчиков императива "свободной охоты" означали одно: компьютерные сети тревожных служб готовились к синхронной обработке приказов нового руководителя не в ущерб уже решаемым задачам. -- Координация достигнута, эфир чист, шум в пределах фона, -- доложил дежурный. -- Прежде всего обеспечьте связь с координатором ГО, докладывайте каждые полчаса, что бы я ни делал. Приказ-один: в режиме экстра-вызова найдите в Системе проконсула Габриэля Грехова. Если через полчаса он не ответит, начинайте поиск. Данные об объекте поиска -- информ ОБ, код сто сорок семь двенадцать восемьдесят. -- Принял. -- Приказ-два: освободите "трек" сети метро для немедленной передачи по моему вызову. Приказ-три: базы погранслужбы должны быть готовыми к посылу "пакмака" с полной упаковкой по вектору моего вызова. Приказ-четыре: выявить в Системе количество присутствующих в ней "серых призраков" и чужан. -- Принял. -- Пока все. -- Ратибор вдруг поймал себя на ощущении, будто ему что-то мешает. Посидел немного, пытаясь разобраться в эмоциях и переживаниях, и лишь преодолев приступ меланхолической отрешенности, понял, в чем дело: мозг, как чувствительнейший камертон, ловил пси-фон окружающих, не экранируемый стенами зданий, и отзывался на самую "громкую" эмоциональную ноту -- ноту тревоги, подспудно усиливавшуюся по мере приближения Конструктора. Вспомнив, что с утра во рту маковой росинки не было, Ратибор отправился обедать. Сообщение дежурного застало его в конце трапезы, когда он, не спеша, цедил холодный брусничный напиток. Вызовы Грехова по кодовой связи, специальным каналам "спрута" и открытым текстом ни к чему не привели, проконсул не отозвался ни на один сигнал. Не смогли пока определить его координаты и обоймы персонального розыска, хотя результатов ждать было еще рано, времени прошло совсем ничего, и глубокий поиск только начинался. -- Продолжайте,-- бросил Ратибор, обмениваясь рукопожатиями со знакомыми безопасниками.-- Что еще? -- В Системе обнаружены три транспорта чужан и один "серый призрак", составляющие конвой, который идет впереди Конструктора и "мигает". -- Что значит мигает? -- С частотой один раз в час конвой исчезает и появляется на том же расстоянии от пресапиенса спустя несколько минут. Куда он девается -- неизвестно, но есть предположение, что конвой имеет определенный интерес к установкам вакуумрезонаторов в поясе астероидов. -- Основания? -- Возле установок дважды наблюдались объекты, напоминающие корабли роидов. -- Чего они там не видели? Дежурный промолчал. Ратибор поднялся к себе на седьмой горизонт здания и круто повернул обратно. Через несколько минут он вышел из метро монтажной базы в поясе астероидов, дрейфующей рядом с одним из генераторов вакуумре-зонанса. Дежурных "пакмаков" база не имела, и Берестов взял драккар пограничников, предъявив им сертификат "свободного охотника". Вакуумрезонатор, или излучатель квагмы представлял собой стометровый по длине и сорокаметровый в диаметре полый цилиндр, стенки которого были собраны из колючих шаров, напоминающих свернувшихся ежей, поэтому издали цилиндр казался пушистым, заросшим шерстью, мягким и живым. Один торец его заканчивался крестообразной насадкой, а в плоскости среза второго висел на растяжках черный конус острием наружу. Ратибор облетел резонатор, вокруг каким-то девятым чувством оценив его скрытую, опасную и злую мощь; каждый из этих аппаратов мог одним импульсом разрушить небольшую планету вроде земной Луны, а установлено их было две с половиной сотни. -- Каким образом ориентированы резонаторы? -- вызвал безопасник дежурного по зоне, вслушиваясь в обычные шумы оперативного эфира. -- Как спицы колеса велосипеда, -- с готовностью отозвался интелмат. -- Ось "колеса" направлена встречь Конструктору. -- Включаются резонаторы из единого центра или каждый сам по себе? -- Включение синхронизировано, однако устройство контроля одно --"осьминог" на жаргоне инженер-операторов, торчит примерно в том районе, где должна быть "втулка колеса". -- Загадочные объекты наблюдались там? -- Да. Ратибор сориентировался по мигающим приводным маячкам всей системы резонаторов и дал форсаж. Через восемь минут полного хода он затормозил у плоского кольца "осьминога", свесившего в пространство пучки "щупалец"--антенных жал. С помощью интелмата корабля нашел вектор, по которому ожидался подход Конструктора, толкнул драккар в ту сторону до скорости двух метров в секунду. Теперь оставалось только ждать, навострив "уши" локаторов. Ожидание могло составлять любой отрезок времени от секунды до часа -- если уж совсем не повезет, именно с такой частотой "мигал" конвой из оставшихся в Системе чужан и "серого призрака". -- К-мигранты не заявлялись?--спросил Ратибор от нечего делать и услышал знакомый голос: -- Да их "пакмак" дежурит здесь постоянно. Хорошо хоть не лезут под ноги. Что ты здесь потерял, Берестов? -- ДД?-- удивился Ратибор.-- А ты что тут делаешь? -- Работаю сторожем этой красивой взрывчатой игрушки.-- Демин рассмеялся.-- Оберегаю от любопытных, как чужих,чтак и своих. -- Помощь нужна? -- Пока нет. -- Могу предложить небольшую экскурсию. Ребята приволокли любопытнейшую штуку. -- Что за штука? Откуда? Выкладывай. -- Физики запустили в кильватер Конструктору зонд с аппаратурой, а какой-то шутник впихнул в него ящик с шампанским. Зонд этот проплутал неведомо где -- наблюдатели его потеряли, -- и вынырнул недалеко отсюда, у станции болидного патруля. Наши парни наткнулись на него случайно и притащили на базу. Так вот, самое интересное из всего -- не записи приборов, а бутылка с шампанским. Не пожалей полчаса времени, загляни. -- Хорошо, загляну позже. Если мое предположение верно, здесь скоро будет конвой, настройте свои гляделки. -- Что ему тут делать? -- Этот вопрос волнует и меня. -- Может быть, включить; пока не поздно, "полундру"? -- Подождите. Разговор прервался на некоторое время. Потом Демин спросил: -- Говорят, ты ищешь Грехова? -- Да, он мне нужен. Заметишь случайно, сообщи дежурному. Снова наступила тишина. Конвой чужан появился в поле зрения через двенадцать минут, возникнув неожиданно перед медленно идущим кораблем Ратибора, буквально в нескольких километрах. Ударная волна "отрицательной" гравитации исказила очертания созвездий, растянула и сжала драккар по оси, заставила ннтелмат увеличить жесткость силовой защиты пилотской гондолы. Желудок Ратибора встал комом у горла, но сознания пилот не потерял, глядя на приближающийся объект сквозь крест визира. "Серый призрак" -- двухсотметровый белесый, почти прозрачный шар -- шел впереди, а за ним почти вплотную следовали уродливые, километровой длины, испускающие желтое и зеленое свечение, комлеобразные транспорты чужан. До столкновения с драккаром оставались какие-то мгновения. Ратибор напрягся, ожидая удара, не собираясь ни удирать, ни защищаться, когда "серый призрак" остановился. Мгновенно. Без тормозного пути. Словно уперся в стену. Казалось, все вокруг застыло в томительном равновесии, примолк даже вечно шумящий радиоэфир, вылив на уши ведро тишины. Потом Ратибор включил передатчик драккара: -- Что вам нужно в этом районе? И впервые на памяти свидетелей неудачных попыток контакта с "призраками", находившихся среди наблюдателей, "серый призрак" снизошел до ответа: -- Мы оптимизируем траекторию движения Конструктора. -- Зачем?! -- Для того, чтобы свести к минимуму изменения физических параметров Солнечной системы. -- То есть иными словами вы -- проводники Конструктора? Лоцманы? -- В какой-то мере. Остановить его мы, к сожалению, не в состоянии, это может сделать только он сам, но уменьшить его влияние на экологию Системы -- в наших силах. -- Разрушение планетных систем Урана, Нептуна и Юпитера вы называете "оптимизацией"? -- вмешался в разговор кто-то из пограничников, тоже вслушивающихся в диалог. -- Разрушения имели бы гораздо больший масштаб и более тяжелые последствия.-- "Серый призрак" был на удивление вежлив и терпелив. -- Вопрос компетентным лицам: не могли бы вы за сутки переместить свои установки по вектору