ак встречаете вы -- вытаскивая меч из ножен? -- Мы не знаем, чего он хочет, а на вопросы он не отвечает. И мы принимаем меры необходимой обороны, не больше. Гость снова усмехнулся, хмуро, с иронией; фигура его мерцала и плыла. -- Т-конус, например? -- Я был против строительства Т-конуса, но не потому, что эта мера превышала предел допустимой обороны, а потому, что она была экономически невыгодна и неэффективна. Хотя он, кстати, свое дело сделал. -- Неужели вы так ненавидите Конструктора, что готовы его уничтожить любой ценой, вместо того, чтобы найти приемлемую для обеих сторон альтернативу? Железовский выпил стакан морса, отставил стакан, -- У нас нет ненависти к нему, -- сказал он тихо и медленно. -- Но и любви нет,-- так же тихо обронил гость. -- Вы до сих пор не поняли, что он болен, травмирован, причем настолько, что вряд ли возможно полное исцеление. А равнодушие и любопытство -- что вы чувствуете в лучшем случае -- не панацея от болезней. И от одиночества. -- Но если вы, его посол, так хорошо понимаете ситуацию, почему же Конструктор не остановится, раз уж мы продолжаем упорствовать в заблуждении, считая, что он способен разрушить наш дом? -- Все не так просто, как вы себе представляете. -- Лицо псевдо-Грехова засветилось, заколебалось, волна дрожи превратила его в плоское белое пятно, хотя голос продолжал звучать.-- Вы правильно оценили наше предназначение, мы и в самом деле послы, направленные для оценки ситуации и вашего отношения к Конструктору, но представьте себе такую картину: осажденная крепость, причем крепость колоссальная, со множеством башен и строении, и в каждом из них -- гарнизон защитников со своим командиром; командиры -- а их много!-- непрерывно шлют гонцов за пределы крепости, за подмогой; гонцы пробираются сквозь рать осаждающих, подмоги не находят, а когда возвращаются, то попадают не в те башни, не к тем командирам, которые их посылали... Вопрос: кто им поверит, чужим? Кто оценит их информацию, если у каждого командира свой образ мыслей, свое понимание вещей, свой опыт, и координация их действий пока невозможна, хотя, и защищают они одну крепость? Железовский молчал. Гость исчез, бесшумно и неэффектно, без грома и вспышек, был -- и нет его. Разве что запах остался -- запах сена, хотя на самом деле это был просто след физиологического эффекта сопротивления, остающийся у людей после контакта с К-гостем. Пропал и пси-фон, ощутимо материальный, как висящий над головой камень. Аристарх, отдыхая, понаблюдал, как стол убирает посуду, потом встрепенулся и направился в свою каюту принимать душ, от неожиданного для себя напряжения он был мокрый от шеи до пяток. -- Что у других?-- спросил он из каюты, переодеваясь. -- Информация обрабатывается,-- ответил координатор.-- Время посещения колеблется от нескольких секунд до двух минут, диалоги можно предварительно свести к трем смысловым группам: отношения людей между собой, их отношение к Конструктору и прогноз последствий остановки Конструктора в "ничейной полосе". -- Субъект контакта у всех одинаковый или снова Конструктор использовал личные эмоции каждого? -- В большинстве своем это реализации свежих воспоминаний о конкретном человеке, Железовский кивнул сам себе: перед посещением нежданного гостя он думал именно о Грехове. -- Где проконсул? -- Его "пакмак" в зоне риска не наблюдается. -- То есть?-- удивился Аристарх. -- Возле Конструктора его нет. -- Ушел в систему? Пришвартовался к базовой погранзаставе? Где он? -- Информации не имею. В мою задачу наблюдение за Греховым не входило. -- Дела-а!-- Железовский покачал головой.-- Объявите розыск, понадобится -- подключите "синхро" спас-службы, в том числе и земную. Что слышно о К-мигрантах? -- Два их когга вертятся в зоне, ведем наблюдение. По-видимому, они тоже пытаются вступить в контакт с Конструктором. Спейсер "Афанеор" с их командой тоже кружит неподалеку в режиме "инкогнито", изредка отмечаем его "следы". -- Два конвоя с юга-запада,-- вмешался в пси-разговор доклад пограничника-наблюдателя; доносились и другие сообщения и переговоры, но тихо, на пределе слышимости, создавая пульсирующий фон живого эфира. -- Каковы прогнозы на сутки? -- Через час Конструктор вплотную подойдет к системе Нептуна, но уже и теперь заметны изменения орбит его дальних спутников.-- Мартин подумал и добавил на всякий случай.-- Все население базовых станций и погранпостов эвакуировано. -- Хорошо,-- буркнул Железовский.-- Предупредите дежурных, я готов к смене. Я просил найти кобру погранслужбы Демина. -- Ждет в зале десанта. -- Пусть готовится к дежурству, включите его в оперативную связь. -- Наблюдаю очередь роидов -- двадцать одну штуку с юго-запада,-- доложил наблюдатель. -- Савича на связь. Лидер исследователей отозвался почти тотчас же: -- На приеме. ---- Как вы объясняете маневры чужан? Я имею в виду их "пулеметные очереди" по Конструктору. -- Мы проверили две таких "очереди", дистанционно, внутри кораблей находятся только мертвые чужане, нет ни одного живого. Может быть, они используют Конструктора в качестве экологически чистого кладбища? -- Это шутка? -- Отнюдь, одна из гипотез. Есть и другая: роиды транспортируют Конструктору еду, "консервы", так сказать, ведь мертвый роид по сути -- область пространства с иными свойствами, метрикой, энергозапасом. -- А почему Конструктор "очереди" пропускает, а конвои нет? -- Конвои -- это дело рук "серых призраков", они могут чего-то не учитывать или же у них иные задачи. -- Благодарю за разъяснения,-- с иронией сказал Железовский.-- Почему до сих пор нет доклада о разгадке тайны свободного передвижения К-мигрантов по системе "привязанного" метро? -- Проблема не решена. -- Прошу принять все меры в соответствии с тревожной ситуацией.-- Железовский вызвал отсчет времени: его дежурство начиналось через четверть часа.-- Вы поняли? -- Да,-- ответил Савич, не считая нужным оправдываться. -- Конец связи. В дежурном зале комиссар появился собранным и готовым к любым неприятным событиям, привычно настроив себя на режим длительного нервного напряжения. Хакан Рооб -- он был оператором-прима -- встал молча, похлопал комиссара по плечу и вышел. Его напарник -- осоловелый заместитель Баренца, тоже уступил место Демину без обычной шутливой пикировки, устав до полного изнеможения,-- столько энергии и сил отнимал у людей четырехчасовой сеанс непрерывного стресса. -- Третий угол квалитета?-- спросил Железовский, подмигнул Демину, смущенному тем, что попал сюда по выбору комиссара. -- Проконсул Ольбор Шелланнер,-- ответил Мартин.-- Вызвать? -- Пока не надо. Передайте приказ: всему личному составу погранфлота, безопасности и погранвахт в "ничейной полосе" надеть "бумеранги". -- Приказ принял. -- К-мигранты?--осведомился Демин.-- Думаете, могут показать зубы? -- Вполне. -- Прямая информация? -- Предчувствия. Больше они не разговаривали, застыв в кокон-креслах каждый наедине со своими эмоциями, но связанные общей атмосферой беспокойства, тревожного ожидания, а также компьютерной базой огромной сложности и быстродействия. Железовский переключил зрение на прямой прием видеопередач, закольцованных в колоссальной системе службы наблюдения за пространством, и как бы сам превратился в эту систему. Он ощутил себя одновременно в сотне мест: за орбитой Плутона, на Меркурии, в поясе астероидов, на спутниках Юпитера, на лунах Сатурна, на Земле, в пустом пространстве над полюсами эклиптики. И еще он почувствовал, как плотно пространство человеческой тревоги: люди во всех уголках Солнечной системы думали об одном -- что их ждет завтра? -- Ком-два-эс опер-приме!--донесся сквозь шумы эфира тихий голос комиссара наземной службы безопасности.-- Только что выяснилось: три дня назад проконсул Габриэль Грехов посещал Чужую, использовав метро запасной базовой "гиппо" и ее машинный парк. -- Кого посетил?-- не сразу понял Железовский. -- Чужан, роидов. -- Что он там не видел?! -- Сие нам неведомо, наблюдение за ним не велось, засекли его случайно. Примите к сведению. Отбой. -- Может быть, он и сейчас у них? -- вслух проговорил Железовский, озадаченный сообщением. -- Вряд ли,-- не согласился Демин.-- Если только что сам не овладел секретом использования системы метро по опыту К-мигрантов. Он же все время был на глазах. -- Все да не все... данные по Грехову?-- спросил Мартина комиссар. -- Есть сообщение, которое невозможно проверить,-- отозвался компьютер.-- Кто-то из людей Савича будто бы видел, как "пакмак" Грехова стыковался с "серым призраком" предпоследнего конвоя, -- А дальше? -- Дальше ничего. Ученый вернулся к своему занятию, уверенный в том, что все идет, как надо. Но после этого момента проконсул ушел из зоны видимости и никто его с тех пор не видел. -- Так, может быть, он проник в тело Конструктора?! -- Исключено, еще ни один конвой не прошел, все они превращаются в сгустки антиматерии и в конце концов частью аннигилируют, частью рассеиваются вдоль траектории Конструктора. -- Он наверняка в гостях у "серого призрака", -- сказал вдруг Демин.-- Помните, он дважды встречался с "призраками" еще в самом начале эпопеи с Конструктором, сто с лишним лет назад? -- Не исключено, -- пробормотал Железовский. -- Внимание!-- перебил все разговоры координатор. -- Конструктор в пределах гравитационной сферы Нептуна. По расчетам групп слежения он пройдет на расстоянии в семьсот сорок три мегаметра от планеты. Время прохождения в контакте с полем планеты -- три часа пятьдесят шесть минут. Включаю обзор. Оба руководителя режима ГО в Системе, как и все, кто желал видеть прохождение Конструктора мимо Нептуна, как бы оказались висящими в пустоте над гигантской планетой, всего в ста тысячах километров от ее пятнисто-полосатой пухлой атмосферы, скрывающей твердую поверхность -- из металлического водорода -- на глубине в четырнадцать тысяч километров. -- Дай логарифмический масштаб,-- попросил Железовский. Вспыхнувшие белые линии отгородили часть "плоскости" изображения слева внизу виома, квадрат приобрел фиолетовый оттенок, и в его глубине развернулось условное изображение системы Нептуна: серо-зеленый сплюснутый сфероид планеты и семь его спутников -- Тритон, самый близкий к ней и самый большой, Нереида -- трехсотсемидесятикилометровый обломок камня, и пять небольших астероидов с диаметрами от одного до ста сорока километров. Вторгшийся в пределы системы конус Конструктора был розовым, и, казалось, вот-вот врежется в кружок Нептуна. Первым в поле гравитационных возмущений Конструктора попал седьмой спутник, обегающий планету по орбите радиусом в девять миллионов километров. На картинке с логарифмическим масштабом его светящаяся зеленая точка коснулась розового конуса и растаяла, прямая же передача от видеозондов, следивших за движением пресапиенса, оказалась более содержательной: орбита его начала вытягиваться, превращаться в эллипс, разорвалась, и он устремился навстречу приближавшемуся гиганту, набирая скорость. Последний отрезок его пути, длившийся около десяти минут, напоминал лихорадочный танец мухи, попавшейся в сети паука, и закончилось все тусклым фейерверком обломков -- спутник был разорван приливными силами, рожденными перепадами физических полей вблизи поверхности Конструктора. Затем та же участь постигла шестую луну, на которой недавно располагалась станция СПАС, Нереиду с ее тремя поселками исследователей Нептуна, и три пылевых полукольца, которые были буквально высосаны со своих орбит "пылесосом" Конструктора. Два средних спутника были выбиты с орбит и, набрав скорость и преодолев притяжение родной планеты, ушли в пространство по перпендикуляру к плоскости эклиптики. Тритон, по размерам близкий к земной Луне, но обладавший разреженной азотно-метановой атмосферой, реагировал на прохождение Конструктора с тяжеловесной медлительностью, изменяя радиус орбиты с явной неохотой. Однако его судьба оказалась не менее драматичной, чем участь малых спутников планеты. Еще два века назад, учеными был предсказан финал, его пребывания на существующей орбите: постепенно теряя скорость из-за приливного взаимодействия, он должен был через несколько миллионов лет войти в зону Роша и разорваться под влиянием приливных сил, но момент этот наступил гораздо раньше. Тритон успел только-только подойти к "повороту за угол", чтобы скрыться за "широкой спиной" Нептуна, как вдруг его коснулось притягивающее поле Конструктора, масса которого равнялась двум десяткам масс Солнца. Скорость Тритона начала катастрофически снижаться, а орбита -- превращаться в траекторию падения. Камеры видеозондов бесстрастно передали незабываемые картины: как неглубокий -- в несколько метров -- азотный океан Тритона стал собираться в две кипящих "опухоли" -- по вектору, соединяющему Нептун и тело Конструктора; как по его поверхности раз за разом прошлись судороги приливной волны, разрывая толстую планетарную кору гигантскими трещинами, образуя дымящиеся горные складки и каньоны; как навстречу приближающемуся спутнику выпятился серебристый протуберанец атмосферы Нептуна, словно пытаясь оттолкнуть Тритон, удержать его от падения; как за считанные минуты серо-пыльный шар Тритона, окутанный серебристо-жемчужным волокнистым туманом, вонзился в толстую шубу атмосферы материнской планеты и пропал из глаз, оставив на прощание в месте падения огромный светящийся воздушный фонтан... В небольших колодцах радарных виомов он был виден еще долго, погружаясь в атмосферу Нептуна, как чугунное ядро в воду, постепенно разогреваясь и теряя скорлупу внешней материково-океанической коры. Взорвался ли он, сплющился или расплавился при ударе о поверхность нептунианского океана, никто из людей не увидел не только из-за условий наблюдения, но и за отсутствием времени, только панцирные зонды, запущенные в глубины атмосферы планеты и защищенные от давления и вихревых течений, могли пронаблюдать за финалом драмы и сообщить о ней людям. А в том месте на теле Нептуна, где нырнул Тритон, разгорелось нежное зеленовато-голубое сияние, словно кто-то на поверхности включил прожектор и направил его луч в небо... С самим Нептуном ничего страшного не произошло. Воздушный фонтан --"салют" над местом гибели Тритона, как образно выразился Савич, превратился в колоссальный выброс длиной в два десятка тысяч километров: Конструктор буквально сдирал атмосферу с планеты, будто хотел увидеть, что там скрывается на ее поверхности -- но достичь тела пресапиенса не успел. И все же это было феерическое зрелище: окутанный шубой электрических сполохов, косматый шар Нептуна протянул в сторону грозного молчаливого пришельца искрящийся, пронизанный миллионами красочных радуг, рукав, почти равный по толщине диаметру планеты, постепенно изгибающийся вслед за движением Конструктора. И за все время, пока Конструктор проходил мимо Нептуна, в эфире царило почти мертвое молчание: люди были поражены невиданным зрелищем, внушавшим трепет и суеверный страх масштабами явления; они еще раз воочию убедились, насколько превосходит Конструктор все те явления и процессы, свидетелями которых они были раньше, Воздушный рукав сорванной атмосферы Нептуна перестал расти в длину и начал собираться в эллиптическое зеленовато-шафрановое азотно-метановое облако, пронизанное хрустальными волокнами молекулярного водорода. Нептун заметно похудел, словно облысел, и стал издали твердым на вид, как биллиардный шар. -- Масса выброса три на десять в семнадцатой,-- доложил флегматично Мартин.-- Это примерно одна восьмая всей атмосферы Нептуна. -- Вряд ли мы его остановим,-- впервые за четыре часа нарушил молчание Демин; голос его был хриплым, -- шибко велик! Я видел, как он проходил по звездам -- омега и ню Гиппарха, но это зрелище меня потрясло больше. Я по натуре воин, однако до сих пор мороз по коже!.. Неужели он неисчерпаем? --: Кто? -- не понял Железовский, просидевший в кресле, не шевелясь, все это время. -- Фонд несчастий человечества. Обязательно висит что-то над головой,, как дамоклов меч: то ядерная война, то звездная, то экологический кризис, то генетическое вырождение... только Конструктора не хватало! -- Внимание!-- раздался голос координатора. -- На монтажные бригады первого марсианского МСС в зоне "ничейной полосы" совершено вооруженное нападение! Есть жертвы! Железовский встретил затуманенный пережитым волнением взгляд Демина и кивнул: оба понимали друг друга без слов. Пограничник освободился от объятий кресла со всеми его датчиками и мыслеуправлением и выбежал из зала. -- Третьему "углу" квалитета немедленно явиться в зал! -- проговорил комиссар. -- Всем оперативным группам в этой зоне -- императив "дуэль"! Прямую связь с погранзаставой в "ничейной полосе"--на голову. И вдруг по компьютерной связи донеслось чье-то изумленное восклицание: -- Смотрите! Мартин сориентировался мгновенно. Изображение дымящегося Нептуна в обзорном виоме сменилось изображением Конструктора: светящееся тело пресапиенса -- полтора миллиона километров в поперечнике!-- превратилось в прозрачный шар, откуда на людей смотрели не человеческие, а скорее птичьи глаза! Внимательные, живые, не добрые, во и не злые, мигающие глаза!.. Держалась эта невероятная с любой точки зрения картина всего несколько секунд. -- Он... оглянулся!-- прошептал кто-то. Железовский опомнился. -- Что это было? Видео или гипно? Мне показалось, что изображение двоится. -- Пси-импульс,-- коротко ответил Мартин.-- Видеокартинка не изменялась. Похоже, Конструктор понемногу начинает приходить в себя. Кроме пси-импульса был передан в эфир отрывок "стохастической музыки", вы ее слышали, и вот это: из шумов эфира выплыл ясный и печальный голос. Затих... Человеческий голос, переданный Конструктором. Не вопрос и не утверждение, не угроза и не предупреждение... Что? Извинение, утешение, просьба о помощи? Что сказал Конструктор, и сказал ли?.. Мой дом -- моя крепость Туман был сухим, белым и пушистым, как вата, а не как насыщенное водой облако, сырое и холодное, готовое пролиться дождем. В нем изредка вспыхивали неяркие желтые огоньки, похожие на кошачьи глаза, появлялись и пропадали бесплотные тени, бродили трусливые шепоты и тихий смех. Живой был туман и .добрый, хотя иногда и проносились сквозь него злые свистящие сквозняки, как отголоски давних и дальних ураганов и бурь. Но вот в нем далеко-далеко зародился иной звук: чистый и нежный женский голос... смолк... снова появился, ближе... три ноты а-и-о... еще не песня, но и не просто зов. Знакомые ноты, созвучные какому-то имени: а-и-о... Плач? Колыбельная? Кто поет? Он напрягся, жадно ловя дивные звуки. -- А-и-о... нет-нет, ра-и-ор... Мелодичные, проникающие в самую душу, будоражащие слоги-ноты... и голос знакомый... Кто это может быть? Что говорит? Ра-и-ор... господи, Ра-ти-бор, вот как это звучит! Почему же так больно в груди от каждого звука? Ведь было так хорошо... Теплые ласковые руки легли на затылок, чьи-то губы нараспев снова произнесли его имя.., Ратибор открыл глаза и рывком приподнялся, расширенными глазами вглядываясь в туман, ставший вдруг серым и плоским, как стена. Впрочем, это и в самом деле стена. Выходит, туман с голосом женщины -- бред? Но и стена в таком случае -- галлюцинация, откуда в "големе" быть стенам, да еще плоским? -- Что случилось, Дар?-- задал привычный мысленный вопрос Ратибор.-- Где я? Ни слова в ответ. Глаза, привыкшие к отсутствию света в комнате (в комнате?!), различали все больше деталей, которых не должно было быть на борту "голема", и Ратибор наконец осознал, что он действительно находится в чьей-то комнате с массой вещей и запахом жилого помещения. Сел на кровати, сбросив легкое тонкое покрывало, погладил живот с привычным рельефом, грудь, руки -- ни одной царапины или раны, кровь бежит по артериям и венам в обычном ритме... дьявол! Ратибор внезапно понял, что видит кровь сквозь кожу и ткань сосудов, и не только видит, но и слышит, как она движется! Интересный компот!... Прислушался к себе, отмечая новые, непривычные, неизведанные ранее ощущения. Во-первых, он стал видеть не только в инфракрасном диапазоне, но и в ультрафиолете (голубые прожилки в стенах -- это, конечно, энергокоммуникации и линии связи). Во-вторых, стал слышать ультразвуки (поскрипывания, кажется, издают сокращающиеся мышцы, а ровный шуршащий фон создает не что иное, как... броуновское движение молекул)! Где-то в голове словно лопнул сосудик -- заноза боли вонзилась в глазные яблоки и шейные позвонки, боль стекла горячей струйкой в сердце и стихла. Ратибор медленно выдохнул, помассировал затылок. Ясно, что он не дома, но и не в клинике, там уже сработал бы сторож состояния и примчался бы врач, боль-то нешуточная!.. Может быть, его сначала лечили в клинике, а потом кто-то из друзей забрал к себе домой для окончательного выздоровления? Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, чтобы поймать то чувство, которое когда-то пробудилось в нем само на несколько мгновений: объемное ощущение окружающего мира. И тело послушно откликнулось на приказ, словно всегда умел это делать. Процесс был ступенчатым: комната, небольшая, три на пять метров, высота тоже три, с нишами, подставкой виома и блоком "домового" в стене; за стенами еще комнаты, большие и малые, с мебелью и без, со шкафами, со встроенным технообеспечением, какими-то приборами, энергоблоками, машинами, киб-интеллектом (типа "Умник"), заэкранированными, неподвластными пси-зрению, зонами; стены ушли из "поля зрения", за ними проступило свободное пространство, сначала заполненное голубоватым туманом, потом туман осел, и Ратибор почувствовал деревья -- лес!., или парк? Водоем... озеро? Река... Еще здания, вернее, коттеджи, как и тот, в котором он находился... а ведь на дворе, кажется, весна?.. В голову снова бесшумно вонзилась раскаленная игла боли. Мир сузился до размеров зрачков -- Ратибор едва не потерял сознание от нахлынувшей слабости. Понял, что переоценил силы,-- организм еще не окреп и требовал деликатного обращения. Несколько минут отдыхал, продолжая прислушиваться к жизни тела с любопытством и недоверием. Нет, это явно не бред,-- слишком детален и конкретен, галлюцинации такими четкими не бывают. Тишина начинала тяготить. Хозяин дома не показывался, не отзывался ни на мысленный вызов, ни на голос, и Ратибор осмелел. Вспыхнувший свет -- светилась вся масса потолка, причем с эффектом небесной голубизны,-- волшебно изменил обстановку современной спальни с изменяющейся геометрией и цветовым насыщением: ложе кровати ослепительной белизны; невесомый прозрачный квадрат журнального столика с кипой ярких стерео-журналов и видеокнопок; трансформный шкаф с бельем, похожий на выпуклый фасетчатый глаз; второй шкаф -- с одеждой, наполовину упрятанный в стену, с зеркальной дверцей; какой-то сложный аппарат у изголовья кровати, похоже, медицинский комбайн; ряд ниш в левой стене, правая -- сплошное окно, включающее прозрачность по мысленному приказу. Стандарт... если не считать этих странных слепых и пустых ниш... пустых ли?.. Екнуло сердце. В одной из них заклубилась звездная пыль, разбежалась к краям ниши, превращаясь в рамку, и взору предстало объемное изображение... чужанина! Черный "дышащий" сгусток то увеличивался в размерах, теряя четкость -- клуб дыма, да и только!-- то опадал, превращаясь в черный гладкий монолит. Он был снят на фоне какого-то сложного сооружения из призм, гофрированных полос и решеток, а слева от сооружения стоял пограничный драккар с открытым нижним люком. Вторая ниша (обычные программ-проекторы) показала пейзаж Марса: "обкусанная планета" была сфотографирована как раз над центром Великой Марсианской котловины -- воронки, оставленной Конструктором. В третьей улыбалась женщина, красивая, с узлом тяжелых медно-желтых волос на затылке, с широкими бровями, придававшими властное выражение лицу. А из четвертой ниши на Берестова глянула Анастасия Демидова: в спортивном костюме для выступлений на корте, с ракеткой в руке, готовая отразить подачу или удар. Ратибор сглотнул слюну и сел на кровать -- ноги внезапно стали ватными. Однако сидел недолго. Первая мысль -- это квартира Насти!--уступила трезвой оценке обстановки: спальня явно принадлежала мужчине. И принадлежать она могла только одному человеку -- Габриэлю Грехову, проконсулу ВКС. За дверью возник какой-то шум, тут же прекратился, но Ратибор уже понял, что это пробудился "Умник": кто-то установил с ним связь, обменялся репликами и отключился. В то же мгновение на панели медицинского комбайна перемигнулись зеленые огоньки, в блестящей полусфере открылась шторка и, развернувшись языком, подала стакан с янтарной жидкостью. -- Укрепляющее, -- произнес автомат. Ратибор усмехнулся, взял стакан, попробовал и выпил с наслаждением, только теперь осознав, что его давно мучит жажда. Последствия не заставили себя ждать: через минуту он был бодр, полон сил и желания действовать, и без колебаний "пошел на разведку", накинув приготовленный ему халат с абстрактным рисунком. За дверью оказалась просторная гостиная с мебелью в стиле "русского ренессанса": дух захватило от красоты и щемящего чувства старины! Мебель была из разряда антикварной, а не скопированной современными технологическими линиями из пластика "под дерево", и хотя отдавала архаикой, разглядывать ее можно было долго. И говорила она о вкусах хозяина больше, чем любое другое хобби. Даже эффектор "домового" -- длинная "свеча" с тонкими светящимися усами -- выглядел в гостиной не инородным телом, дополняя ее убранство штрихом эстетической законченности. С гостиной соседствовал рабочий кабинет хозяина: квадратная комната с видеостенами, книжной библиотекой и кристаллотекой, с приставкой киб-интеллекта из разряда "больших думающих интелматов", которые обычно использовались, насколько знал Ратибор, только крупными исследовательскими центрами. Зачем такая машина понадобилась Грехову в качестве персонального компа, догадаться было невозможно. Кроме того в углу комнаты над черным диском висел хрустально-прозрачный метровый шар с удивительной ячеистой структурой из золотой светящейся пыли -- это была масштабная модель Метагалактики, проткнутая насквозь серебристой спицей. Ратибор внимательно оглядел панель интелмата, чувствуя, что и его разглядывают в свою очередь. -- Включен? -- спросил он негромко. -- У вас остались сомнения?-- ответил с иронией интелмат в пси-диапазоне. Гость невольно улыбнулся. -- Уже нет. Ты говорил с кем-то... несколько минут назад. Не с Греховым ли, случайно? -- .Нет. -- Я подумал -- с ним, потому что автомат тут же выдал мне стакан с витаминизированным напитком. Как тебя зовут? -- Диего. Отзвук былого знания задел струны памяти. Ратибор напрягся и вытащил воспоминание на свет: у Грехова был когда-то друг по имени Диего Вирт... -- Абсолютно точно,-- откликнулся киб-интеллект.-- Я сохранил многие черты характера Диего. -- А сам он? -- Погиб на Энифе-1, спутнике звезды эпсилон Пегаса. -- Извините. Бесцельно потрогав полированный столик из темного дерева, Ратибор собрался было идти дальше, как вдруг заметил на корпусе интелмата небольшой выступ с рядом блестящих глазков и светящейся алой каплей звукового контроля. Под глазками отчетливо светились мелкие буквы и цифры: КЛ-КПР-100. Ратибор тихонько присвистнул -- он впервые" видел блок консорт-линии с компьютерной пси-разверткой в личном пользовании, такие аппараты использовались только тревожными службами, да и то в особых случаях, когда надо было срочно ввести в курс дела ответственных лиц или оперативных работников -- счет в таких случаях обычно шел на секунды. -- У Габриэля особые полномочия,-- философски заметил Диего, уловив смятение гостя. Ратибор не нашелся, что ответить, и выскользнул в коридор, продолжая разведрейд. Фойе было как фойе -- со скрытым видеомузыкальным устройством и небольшой картинной галереей, в нем можно было танцевать и беседовать, при желании вырастив из стен и пола любую мебель. Кухня блестела стерильной чистотой, оборудованная домашним кулинарным киб-комплексом "Гурман-140", способным приготовить любые блюда из меню ста сорока национальных кухонь. Было похоже, что пользовались им совсем недавно, в кухне устойчиво держались сложные вкусные запахи, вызывающие аппетит. Ратибор принюхался и прикусил губу: здесь явно поработала Настя -- гамма запахов была сотворена ею. Он вернулся в спальню, обошел ее кругом, знакомых запахов не обнаружил, вздохнул с облегчением, криво улыбнувшись в ответ на реплику совести: я была о себе лучшего мнения. Кроме осмотренных в доме Грехова обнаружились еще две комнаты, обе заблокированные и не реагирующие на приказ открыться. В одной из них прятался реактор, стандартный кварк-биг,-- судя по слабым пульсациям низкочастотного электромагнитного поля, пробивающегося сквозь толстый защитный экран, а возле второй Ратибор невольно задержался: показалось, что за дверью ждет его глубокий колодец, даже не колодец -- бездонная пропасть! Ощущение было нечетким, расплывчатым и недолгим, и Ратибор поначалу отнес его в разряд иллюзорных картин, так называемых ложных чувств, созданных перевозбужденным подсознанием, но когда на смену первому пришло еще одно странное ощущение,-- будто за дверью начинается длинный тоннель, уходящий в неведомую даль, в бесконечность, Берестов наконец понял, в чем дело: он стоял перед кабиной метро! Он не сразу справился с изумлением: ожидал всего, только не того, что увидел; вряд ли кто-нибудь еще на Земле додумался до установки в своей квартире стационарного блока метро. Ай, да Грехов! Ай, да тихоня-проконсул из синклита старичков-экспертов! Это же надо умудриться -- доказать ВКС необходимость установки метро в своем коттедже! А, может быть, он ничего и не доказывал? Просто взял и установил. Сам. Как и питающий метро стандартный кварк-реактор... м-да... Ратибор покачал головой, безрезультатно потолкал дверь и задумчиво направился в рабочий кабинет хозяина, откуда киб-интеллект по имени Диего продолжал переговариваться с кем-то в пси-диапазоне, то ли с самим Греховым, то ли с интелматами научных центров или других владельцев. Сначала Ратибор осмотрел прозрачный шар с ячеистой моделью Метагалактики или, как теперь говорили, местного галактического домена, напоминающего соты: стенками ячей служили скопления галактик, складывающиеся в длинные волокна и перегородки. Система галактик, известная под названием Скопление Волос Вероники, в которую входила и Галактика, давшая жизнь Солнцу, выделялась на модели цветом: светилась она чистой зеленью, и именно в нее вонзалась длинная серебристая спица, протыкавшая шар от его границы; при первом рассмотрении Ратибору показалось, что спица пронзает шар насквозь. И вдруг его озарило: спица вне всякого сомнения представляла собой канал Большого Выстрела, след движения Конструктора! Приблизив лицо к шару, Ратибор разглядел еще одну интересную деталь: спица БВ не заканчивалась у границ Галактики, а выходила из нее под другим углом тоненьким алым лучиком, словно отразилась от звездного зеркала, потеряв часть энергии. Путь Конструктора не заканчивался в Галактике, и Грехов знал это! Почувствовав головокружение,-- по сути он был еще очень слаб, -- Ратибор отдохнул в одном из кресел, прикидывая, где может находиться проконсул и что делать дальше, потом решил воспользоваться представившейся возможностью и выяснить обстановку в большом мире. Опасался он только одного: что интелмат не разрешит ему включить консорт-линию. Однако опасения оказались излишними: Диего без колебаний и выяснения полномочий гостя,-- вполне могло быть, что об этом позаботился Грехов,-- включил блок КЛ с контуром пси-развертки, и Ратибор оказался в большом зале с доброй сотней работающих виомов и мониторов контроля связи. Он сразу узнал это место-- зал прямой координации ВКС, хотя ни разу в нем не был. Судя по ливню информации, вылившемуся Ратибору на голову, зал служил в настоящий момент штабом режима ГО, введенного по всей Солнечной системе из-за вторжения Конструктора, а так как уровень управления, осуществляемого из зала, был стратегическим и прогнозирующим для главнейших производственных и научных центров Системы, то подчинение его решению одной задачи указывало на глобальный масштаб последней. Тактический уровень управления 10 принадлежал спейсеру "Клондайк", где располагались руководители тревожных служб человечества, в том числе и Аристарх Железовский, и технологическому центру Земли, распоряжавшемуся энергетическими и материальными ресурсами человечества для разработки и постройки защитных поясов, а оперативное управление осуществлялось погранзаставами и станциями аварийно-спасательной службы. Ратибор узнал, что Конструктор углубился в Солнечную систему до орбиты Нептуна и прошел мимо этой гигантской планеты чуть ли не впритирку, уничтожив все ее спутники и содрав с нее треть атмосферы -- по массе, так что теперь вокруг Нептуна вращался по эллиптической орбите всего один спутник -- газовое облако. Подойти к Конструктору близко не удавалось из-за чудовищной поляризации вакуума, следствием которого было рождение монополей, тяжелых элементарных частиц с одним магнитным полюсом, ставших печально известными из-за их "агрессивности": протоны, взаимодействуя с этими частицами, распадались на пару электрон-позитрон, гамма-квант и нейтрино, что переводилось на нормальный язык, как распад вещества! Стоило одному монополю попасть на любую планету -- и кто знает, что от нее осталось бы через полсотни лет... Ратибор отнесся к этому сообщению равнодушно, однако то, что исследователи обнаружили по трассе Конструктора целые глыбы монополей, так называемые кластеры, заставило его поежиться. Не надо было обладать сверхвоображением, чтобы представить картину падения такого кластера на Землю. Но и это было еще не все: след Конструктора, который когда-то назвали Большим Выстрелом, "похудел" и разорвался на отдельные "капли", продолжавшие путь к Солнцу, но главное, что эти "капли" оказались "кварковыми мешками" колоссальных масс -- слипшимися в астероиды кварками. Один кубический сантиметр вещества "мешков" имел такую же массу, как и вся Земля! Таким образом навстречу Солнечной системе мчалась чуть ли не со скоростью света очередь почти невидимых -- до метра в диаметре -- пуль, обладавших массами звезд и огромной энергией. Ратибор, несколько осоловевший от обилия цифр и сотен научных сведений, заставил мозг работать избирательно, а не впитывать все подряд, и выбрал наиболее интересные и важные группы сообщений. В первую группу вошли данные о Конструкторе, дополняющие те, которые Берестов уже знал, и самым интересным было сообщение о том, что бывший "Прожорливый Младенец" начал исследовать людей, зондировать их психику, использовав малую толику своих возможностей. Во вторую группу вошли рапорты оперативных дежурных, сводки по регионам и общий анализ обстановки, сообщавшийся по компьютерной сети всем руководителям ГО каждые полчаса. Выслушав лаконичное: "В Системе динамика сил -- в пределах суточного прогноза",-- Ратибор четверть часа рассматривал выданную интелматом-координатором ГО (использовался большой киб-интеллект Совета по имени Маг) пси-картину вторжения Конструктора в Солнечную систему, чувствуя, как непроизвольно напрягаются мышцы спины, и холодок жути стекает по сосудам из головы в желудок. На схеме, занимавшей весь объем центрального виома -- шесть на двадцать метров -- алый конус Конструктора, не уступающий по размерам части Солнечной системы внутри орбиты Меркурия, преодолел одну десятую пути до Солнца и углубился в пространство Системы примерно до середины пояса между орбитами Нептуна и Урана, продолжая двигаться дальше со скоростью около шестидесяти трех километров в секунду и распустив .длинный хвост из искрящейся алмазной пыли -- так на схеме обозначался кильватерный след Конструктора, "взбаламутившего" вакуум до рождения многих странных частиц, волн, энергетических вихрей, пиков и провалов... Вокруг алого конуса метелью кружилась мигающая голубым и зеленым стая "саранчи"-- исследовательский флот землян, и отдельно, кавалькадой, вернее, конвоем, строго выдерживая строй, шли параллельным курсом спейсеры погранфлота -- яркие желтые звезды, выбрасывающие время от времени тонкие лучики света. Третье облако огней между орбитами Юпитера и Марса означало строительную площадку защитных бастионов с "потрясателями вакуума", за которые Конструктору ходу не было, - дальше начинались владения человека, "пригороды" цивилизации с густой сетью космических поселений, заводов, энергостанций, зон труда и отдыха. Со стороны, издали, да еще на схеме, картина вторжения не впечатляла: подумаешь, где-то далеко, за сотни миллионов километров от Земли движется нечто, напоминающее хвостатую комету или хойловское черное облако. Однако Ратибор хорошо представлял, что это такое в действительности, и ему не надо было рассказывать, какой лихорадочной деятельностью занимаются сейчас все научные и технические центры человечества, а в особенности погранслужба и особый ее отряд -- отдел безопасности. Очнувшись, бывший кобра и оператор тревожного режима переключился было на впитывание информации еще одной интересующей его группы проблем, но успел отложить в памяти лишь известие о нападении на стройотряд, занятый монтажом одного из форпостов на пути следования Конструктора. Какой-то звук, даже не звук -- бесплотная тень звука, заставил его оторваться от созерцания следующих непрерывно одна за другой картин, интуитивно выключить консорт-связь и выглянуть в коридор. Он не ошибся -- это сработала камера метро, пропуская в жилище хозяина. Несколько секунд они молча смотрели друг на -друга. Габриэль Грехов был одет по последней моде в строгий унике цвета маренго: рубашка с погончиками, обтягивающая живот и свободно облегающая плечи, брюки прямого силуэта с металлическими швами и десятком плат, создающих "эффект осьминога" (казалось, что у обладателя брюк не две, а по крайней мере четыре ноги), -- Оклемался?-- спокойно произнес Грехов. Впрочем, не сказал -- подумал, но Берестов отлично расслышал его мысль. И не удивился этому. -- Тоже правильно,-- мысленно "кивнул" Габриэль, продолжая внимательно изучать лицо гостя.-- Мы теперь с тобой одного дуба желуди. Боли мучают? -- Изредка, странные, блуждающие... -- Скоро пройдут. Пошли завтракать. Ратибор вдруг с удивлением обнаружил, что зверски хочет есть. Грехов молча проследовал на кухню, набрал программу, искоса поглядев на вошедшего следом безопасника. У того внезапно снова на миг защемило сердце: Настя была здесь, и не раз. Вспомнилась пословица, которую она любила цитировать: "Для хорошего повара годится все, кроме луны и ее отражения в воде". Грехов едва заметно улыбнулся: он понял, о чем подумал Ратибор. Сев, кивнул на второй стул; на кухне их было всего два. -- Китайцы знали толк в подобных вещах. Их кулинария -- это самая настоящая алхимия, логическое