. А потом в уши, в мозг, в тело, хлынула цепенящая, таинственная, завораживающая и будоражащая одновременно, неземная музыка. Она заполнила комиссара до краев, хлынула наружу -- через глаза, слезами, затопила пространство и время, стерла границы между завтра и вчера. В ней звучали небывалая мука и сумасшедшая радость, смех и слезы, счастье и боль, нанизанные на волшебный ритм и смешиваемые в хрустальный водопад звуков. Железовский почувствовал, что погружается в музыкальную пучину все глубже и глубже, растворяясь в этом томяще-сладком хаосе, не желая сопротивляться, думать и чувствовать что-то еще... Выключение передачи он воспринял, как холодный душ. -- Ну как?--донесся голос Савича. -- Дьявольщина!-- только и смог выговорить ошеломленный Железовский. -- Поэт сказал бы иначе. Вот, послушайте: В песне Мерлина -- Судьбы Потрясенное звучанье; Клич воинственной трубы; Тяжкий стон и задыханье Рек, зажатых подо льдом; Голос площадей ревущих; Стук сердец и пушек гром; Поступь воинов идущих; И пустынника в глуши Вопль о крепости души. -- Похоже, он когда-то слышал нечто подобное, точнее и образнее сказать невозможно. Спасибо, вы заставили меня познакомиться с собственным "я". Но к делу. Чем еще, кроме орбитальных нарушений, грозит нам проникновение Конструктора в Систему? -- Не знаю,-- помолчав, ответил ксенолог.-- Вариантами прогнозов занимаются эфаналитики. Сам Конструктор -- система с очень высокой степенью утилизации отходов, почти как черная дыра, его "след" в отличие от следа БВ чист -- ни радиации, ни каких-то шлаков, ни "мусора" он не оставляет... -- А монополи, кварковые "мешки", различные К-эффекты -- не мусор, по-вашему? Савич не нашелся, что ответить. -- Конец диалогу. -- Железовский покосился на соседа, который слышал разговор. -- Хотел бы я знать,-- сказал Эрберг,-- что ему надо у Солнца? Если человеком движет желание постичь смысл чудес и явлений, то что движет Конструктором? Ведь эта музыка... сродни самой природе, стихии, Вселенной! Никогда в жизни не слышал ничего подобного, даже близко! Лед и пламя! Нет, не так: стон и смех... Впрочем описать невозможно. Но ведь если на нас так действует его музыка, значит, что-то мы можем понять? Шанс взаимопонимания все-таки существует? Железовский молчал, вслушиваясь в привычные шумы населенного космоса, отсеивая будничные переговоры пограничников и ученых. Громада Конструктора проплывала мимо торжественно и бесшумно, вспыхивая неяркими переливами свечения и гроздьями искр, будто на его тлеющей поверхности горели колоссальной протяженности леса... -- Пост-семь,-- раздался голос командира одной из застав наблюдателей.-- Появились роиды, Даю картинку. Изображение в обзорном виоме не изменилось, но и Железовский и Эрберг получили одинаковую пси-передачу: перед их глазами, чуть слева, появилась световая окружность, приблизилась раз и два, пока не заняла все поле видения, и в черном колодце передачи, перечеркнутом по центру крестом визира, всплыла цепочка светящихся зеленоватых пятен. -- Очередь из одиннадцати кораблей,-- продолжал наблюдатель.-- Размеры колеблются от двухсот метров до двух километров, скорость "очереди" -- сто сорок четыре каэмэс, направление -- на "северное плечо". На вызовы -- ноль внимания. Эрберг и Железовский переглянулись. -- Психическая атака, что ли?-- пробормотал командор погранслужбы.-- Чего они хотят добиться? И ведь не впервые, разве что масштабы "атаки" раз от разу увеличиваются. Вчера "самоубийц" было семеро. -- Издали они напоминают мне скорее пиратские брандеры. Может быть, внутри Конструктора на роидов уже не действуют капсулирующие силы, гравитация, наши физические законы, и они раскрываются, выпуская "на волю" живущих в них существ? -- Пусть ими занимаются фридманологи и ксенопсихологи, у меня воображения поменьше, и голова болит совсем по другим поводам. "Очередь" чужанских космолетов, похожих на чудовищных морских ежей, без труда преодолела десятитысячекилометровый слой вихревых полей, укутывающий тело Конструктора, и вошла, как нож в масло, в одну из колоссальных щелей, разделяющих отдельные гранулы. Одиннадцать фиолетовых вспышек отметили наблюдатели, одиннадцать нейтринных всплесков, -- и больше ничего. Конструктор словно не почувствовал столкновения, пребывая в состоянии дремы, а может быть, философской задумчивости. -- Где остальные?-- спросил Железовский. -- Около двух тысяч роятся в кильватерной струе Конструктора,-- доложил Мартин,-- Небольшие скопления -- по пять-семь-девять кораблей -- описывают вокруг него ломаные траектории. Одиночки рыскают вокруг, иногда залетая за орбиту Урана. Причем, что самое интересное, как только это случается, моментально появляются "серые призраки" и сопровождают транспорты роидов до тех пор, пока те не возвращаются обратно. -- Связи с "призраками" нет? -- Я бы сразу сообщил. -- Много их в Системе? -- Вряд ли "серых призраков" можно сосчитать, как чужан, они почти не лоцируются и ходят практически бесшумно, то есть без всяких вспышек, колебаний электромагнитных полей, нарушений метрики и прочих эффектов. Пока замечено семь "призраков", да и то пять из них "мигают"-- то появляются, то исчезают, и лишь один дежурит постоянно. Кстати, возле него крутится и "пакмак СЭКОНа. -- Это машина Грехова. -- Хотел бы я знать, что ему нужно,-- проворчал Эрберг вслух. -- Так спроси,-- философски посоветовал Железовский так же вслух. Командор погранслужбы хмыкнул. -- А сам что же не рискнешь? Или ты у него в долгу, как крестник, и не хочешь лишний раз напоминать о себе? -- Знаешь, при разговоре с ним меня не покидает ощущение, что он знает все! А у Забавы вообще развился комплекс неполноценности, в его присутствии она буквально ощетинивается, собирается в комок, словно ждет нападения... или в крайнем случае какого-то подвоха. Кстати, от подруги Грехова Анастасии Демидовой, Забава услышала утверждение, что у него абсолютная память! То есть он помнит все прожитые моменты. Как тебе это нравится? -- Никак. Бедный проконсул! Хотя он вряд ли нуждается в сочувствии. Он хомозавр, а не человек, как и К-мигранты. -- Ну, это ты напрасно, просто у него ген резерва работает в полную силу, и возможно он человек больше, чем мы с тобой. -- "Пакмак" Грехова возвращается,-- доложил Мартин.-- Даю зеленую улицу. Через полчаса будет на борту. -- Наверное, он подслушал наши мысли,-- предположил Аристарх хладнокровно, поглядев на соседа. Эрберг засмеялся. -- Это уже из области черной магии. В течение получаса они вслушивались в переговоры подчиненных, изредка отвечая на прямые вопросы, вызывали нужных абонентов, передавали распоряжения и принимали поступающие сообщения, физически ощущая, как с каждой секундой колоссальное тело Конструктора углубляется в пространство Системы, приближаясь к Солнцу и к Земле. А потом на спейсер прибыл Грехов. Проконсул вошел в зал в обычном своем одеянии -- в черном, с металлическими полосами на груди, кокосе, остановился у кресла Железовского, глядя на светящиеся контуры многосложной фигуры Конструктора. Сказал вслух, не прибегая к пси-обмену: -- Ну и что решили уважаемые члены капитула насчет блудного вседержителя? -- Вы о Конструкторе?-- вежливо спросил Железовский. -- О нем, болезном. -- СЭКОН предложил жесткую программу под названием "Предупреждение Титаника". -- Весьма недвусмысленное название. Подробности? Комиссар отмолчался, и ответил Эрберг: -- Две сотни излучателей начинают работать синхронно, создавая на пути Конструктора плотный энергетический конус. Если это его не остановит, следующий щит будет из антиматерии. Последним в программе стоит квагма-заслон. Грехов прищурился. Ему не надо было объяснять, что такое квагма-заслон -- возбуждение и усиление колебаний вакуума, сопровождающихся рождением "голых" кварков. -- Вы считаете, что эти ваши действия смогут остановить Конструктора? -- А вы считаете, не смогут?-- осведомился Эрберг. -- Ни одно материальное тело не способно выдержать кипение кварковой "пены". Уничтожить Конструктора мы, конечно, не сможем, не почувствовать боль заставим. -- Ясно. Рисковые ребята в СЭКОНе, если строят свои прогнозы на энтимеме, забывая, к чему приводят поспешные обобщения. Ведь уже все убедились, что Конструктор -- не просто материальное тело и на него не распространяются законы физики. Он живет по своим законам. Известно ли вам, что каждый физически реализуемый сигнал ограничен по мощности, в том числе и энергетический импульс типа "суперструнного" возбуждения вакуума? Так вот для уничтожения Конструктора необходим энергоимпульс бесконечной мощности! -- Чушь!-- вырвалось у Эрберга, однако он тут же поправился. -- Извините, но я математик, и ваше высказывание для меня -- что красная тряпка для быка, чисто дилетантское заявление. Грехов хмуро улыбнулся, ответил иронично-спокойным взглядом Железбвскому, указал на пустующее кресло: -- Разрешите посидеть тут с вами? Не помешаю? Надо собраться с мыслями. Чего-то я не учитываю в своих экспериментах. -- А чем вы занимаетесь, если не секрет? Грехов помолчал, заметил разрешающий кивок Железовского и сел в пустующее кресло. -- Хочу найти одного приятеля, спросить его о Берестове. -- А полномочия? -- Оставь, Ингвар, -- мысленно одернул Эрберга комиссар. -- У него карт-бланш Совета безопасности. Да и причем тут полномочия? В глазах Грехова промелькнула насмешливая искра; несмотря на отсутствие пси-рации, он услышал реплику, но заговорил о другом: -- Аристарх, я тоже сожалею, что не смог отговорить Берестова от визита, его миссия с самого начала была обречена на провал, ибо любой орган Конструктора -- если воспользоваться земной терминологией -- это область пространства огромной информационной емкости, и выдержать гигантское давление информации ни один человек не может... хотя у Берестова шанс был, все-таки в нем проклюнулся интрасенс. -- Что же вы не доказали этого еще тогда, до запуска послов?-- хмыкнул Эрберг. -- Мне не поверили бы. А времени на подробный футур-анализ у вас не было. -- Что правда, то правда,-- кивнул Эрберг, замер.-- Простите, я на связи. Железовский выслушал сообщение о появлении еще одного пакета роидов в сопровождении "серого призрака", глянул на Грехова: -- Зачем вам связь с "призраками"? Вряд ли только для выяснения судьбы Ратибора. -- Не только.-- Проконсул заговорил не сразу.-- Меня интересуют кое-какие философские аспекты бытия. -- Какие, если не секрет? Грехов удивленно посмотрел на комиссара, потом понял и улыбнулся с какой-то глубоко затаенной жалостью, обращенной тем не менее не к Железовскому, а неизвестно к кому. -- И что есть разум? и что есть любовь? и что есть жизнь? Железовский улыбнулся в ответ, он тоже читал "Листья травы" Уолта Уитмена. В разговор то и дело вмешивались голоса дежурных, командиров погранпостов, оперативных групп, исследовательских отрядов, интелматов, управляющих всем непрерывно маневрирующим флотом и контролирующих сложнейшую систему взаимодействия включенных в работу коллективов, поэтому комиссар предложил Грехову надеть пси-радио, чтобы каждый раз не извиняться за молчание. Проконсул молча включил кресло и подсоединился к тревожному каналу компьютерной связи в тот момент, когда Мартин сообщил о появлении нового конвоя, как стали называть пограничники редкие группки роидов и "серых призраков" Группы эти действительно напоминали конвои: впереди мчался "призрак", за ним корабль чужан и замыкал колонну еще один "серый призрак", а то и два. Конвои обычно появлялись из глубин пространства и выходили в лоб Конструктору, словно шли на таран, а Конструктор после столкновения "включал прожектор" -- из района падения корабля роидов вырастал толстый, диаметром в километр, луч света. Посмотрев картину столкновения, выведенную на обзорный виом и выслушав идеи ученых по этому поводу, руководители погранвахты снова обратили внимание на собеседника, который вдруг попросил координатора сообщать ему новости о перемещении "серых призраков". -- Индекс ВП?-- спросил Мартин. -- Сто,-- Грехов кинул беглый взгляд на Эрберга, недовольного решением коллеги.-- Прошу прощения, я не слишком злоупотребляю машинным обеспечением? Не хотелось бы ссылаться на необходимость каждого шага. Командор вспомнил о карт-бланше и проглотил готовые вырваться возражения, признавая в душе, что работать Грехов не мешал. -- Если бдение в кресле можно назвать работой,-- меланхолически отозвался Железовский мысленно. -- Работа работе рознь,-- возразил Эрберг. -- Но мне лучше засыпать вулкан вручную, лопатой, чем сидеть на собственных нервах и, дергаться от каждого шороха и скрипа. -- Стареешь, мастер, пора давать дорогу молодежи. -- На себя посмотри. -- Я и о себе говорю то же самое. Вернется Ратибор, уйду. -- Ты все еще веришь, что он вернется? Железовский не ответил. Их разговор шел в личном диапазоне пси-связи, и Грехов его не слышал. Эрберг вдруг оживился. -- Габриэль, это легенда или правда, что вы дважды попадали внутрь Конструктора? -- Правда, -- ответил Грехов равнодушно. -- И можете с уверенностью утверждать, что он -- прапредок всех форм жизни в Метагалактике? Честно говоря, поверить в это трудно. Я могу принять на веру, что Конструкторы могли творить звезды и галактики, но... возможно, мне не хватает воображения? -- Конструкторы не создавали собственно звезды и галактики, вообще звездные скопления, это ложное представление об их деятельности. Они приготовили базу для возникновения звезд -- трехмерное пространство, свернув остальные девять измерений; как известно, Вселенная рождалась двенадцатимерной. Кроме того они изменили и кое-что еще. Эрберг хмыкнул, покосился на Железовского, ничем не выдавшего своего отношения к сказанному. -- Весьма интригующее заявление. Словно вы и в самом деле были свидетелем деятельности Конструкторов. Что же они изменили еще, кроме количества измерений? -- Не лезь ты к нему в душу,-- посоветовал Железовский.-- Никто не знает пределов его знаний, а ты, кстати, не фридманолог, чтобы поддерживать спор на профессиональном уровне. -- Я математик и космологию знаю достаточно, к тому же не люблю высокопарных заявлений. -- Напрасно вы иронизируете, -- с необычной мягкостью сказал Грехов, разглядывая Эрберга умными, угрюмыми глазами. -- Самое глубокое заблуждение -- в философском смысле -- люди сохранили еще с двадцатого века, сформулировав антропный принцип. Да, жизнь, в том числе и разумная -- уникальное явление во вселенной, но это вовсе не значит, что природа "старалась" именно для человека, подгоняя свои законы под его условия существования. Вы действительно не фридманолог, иначе знали бы, что уже сейчас наукой накоплено достаточно данных, чтобы сделать вывод: закономерности эволюции и структура нашего метагалактического домена Вселенной таковы, что люди могут, но не должны существовать. Грехов помолчал, взгляд его был полон сочувствия, но не к одному конкретному человеку, а к человечеству вообще, Железовский почувствовал это. -- Что вы хотите сказать?-- спросил озадаченный Эрберг. -- Разве антропный принцип перестал работать? Разве условия, необходимые для существования сложных структур, подобных биологическим, не выглядят так, словно их специально "подгоняли" для возникновения носителя разума -- человека? Грехов покачал головой. -- Кто сказал, что разумная жизнь является высшей формой движения материи? В принципе разум -- это изобретение природы, приводящее обычно вид, который им награжден, к эволюционному тупику, и Конструктор -- живой свидетель этого постулата. За время скитаний в космосе, еще в форме споры, он не раз встречал обломки цивилизаций, и только человечество, выжив в борьбе с самим собой, составило исключение из правил. -- Это вам сказал сам Конструктор?-- не удержался от сарказма командор погранслужбы. -- Да,-- спокойно парировал Грехов.-- Конструкторы и в самом деле подгоняли условия к осуществлению жизни в нашем уголке Вселенной, но не для человека. Мы -- случайные их дети, как и другие разумные, кстати. -- Чужане? "Серые призраки"? -- Чужане -- гости нашей Вселенной, пробившиеся к нам из какой-то другой. Я имел в виду существ, встречи с которыми еще впереди. Эрберг фыркнул. -- Так спокойно и серьезно рассуждать об этом может только пророк или мистификатор. -- Так считайте меня пророком. Эрберг не выдержал принятого тона и рассмеялся. -- Всякое читал, мнения философов слушал, но чтобы человек оказался ошибкой в эволюции -- слышу впервые. -- Вы хорошо сформулировали: человек -- ошибка эволюции. Сколько веков мы возводили в ранг абсолюта лозунг: все -- для блага человека!--игнорируя стоны протестующей природы, и в результате подошли к глобальному экологическому кризису, едва не погубившему цивилизацию. Сколько лет мы игнорировали истину: первичный фактор эволюции -- дискомфорт особи, комфорт ведет к застою и гибели вида! Что удержало человечество от гибели, какие факторы? Да элементарнейшие! Сначала стресс от сценария ядерной войны, а потом стресс от начавшейся цепной реакции гниения экологической ниши. Когда-то в моде были высказывания, что мир спасут красота и чувство юмора. Не спасли. Спасло человечество только глобальное осмысление последствий стрессовых ситуаций. Кстати, стрессы, подобные явлению Конструктора, тоже эволюционно необходимы человечеству, иначе оно выродится. Оно и так оказалось глухим к доводам гуманизма, решив судьбу Конструктора. А ведь мы всегда кичились своей нравственностью, этикой, моралью. Чего же мы ждем от него, от нечеловека? Эрберг, задумавшись, молчал. Снова по всей громадной сети компьютерной связи, опутывающей Солнечную систему невидимой паутиной, прошел бестелесный сигнал-молния, результата анализа обстановки интелматами службы пространства: "В Системе введен режим ГО. Все туристические маршруты закрыты. Транспортным службам вменено в обязанность координировать доставку грузов и пассажиров с погрансектором УАСС". Затем Мартин сообщил о задержании на базах Ганимеда и Тритона четырех любителей острых ощущений в возрасте от четырнадцати до двадцати лет и о появлении очередного конвоя. В тот же момент Грехов быстро выбрался из кокон-кресла. -- Кажется, это те, кто мне нужен. Прошу прощения за менторский тон, я и сам не люблю сентенций и нравоучений, и на вашем месте отнесся бы к подобным разглагольствованиям с таким же скептицизмом. Просто я волнуюсь... к собственному удивлению, и поэтому болтлив, как никогда. -- Снова пойдете к "призракам"? -- Если не возражаете. -- Подстраховать? -- Спасибо, не надо. Грехов ушел, стремительный и бесшумный, как тень. -- Прошу обратить на "пакмак" проконсула особое внимание, -- предупредил Железовский координатора.-- Держать визуальный контакт непрерывно, обойме риска из резерва быть готовой к прыжку. -- Пошел контроль, -- ответил Мартин. -- Ты записал, что он тут наговорил? -- понизил голос Эрберг, будто Грехов мог его слышать; вытер платком вспотевший лоб. -- Запомнил. -- Дашь мне кассету, послушаю на досуге еще раз. Да-а, комиссар, не каждому удается услышать откровения экзосенса. Оказывается, проблема отцов и детей гораздо старше человечества, а? Это что же, выходит, что у меня кроме обычных есть еще и дедушка-Конструктор? -- Эрберг хохотнул. -- Прапрадедушка динозавров! Твой Грехов или сумасшедший или действительно... пророк. Как ты думаешь, он всерьез говорил или шутил? Я плохо разбираюсь в его интонациях. Железовский не ответил. Он тоже не очень хорошо разбирался в интонациях голоса и жестах Габриэля и размышлял над тем, к чему относилась горечь, с которой говорил Грехов. -- Дай-ка мне еще раз послушать супермузыку, -- попросил он координатора. Однако Мартин не успел включить запись -- громадное тело Конструктора вдруг шевельнулось -- все целиком, будто для него не существовало законов инерции! Эфир вскипел криками наблюдателей и донесениями автоматов. -- Обеспечить тишину!-- бросил Железовский. Крики стихли, только посвисты автоматов, считывающих и передающих информацию целой армии датчиков, продолжали сверлить уши, потом пропали и они. Конструктор шевельнулся еще раз, похожий на кита, выплывшего на мелководье, и на глазах тысяч изумленных людей разделился на две части. Одна из них превратилась в широкий, укутанный в синее призрачное пламя, конус, а вторая перестала светиться и словно растворилась в ночи, исчезла из глаз. Ничейная полоса Багровая мгла сгустилась до плотности желе, последние звезды погасли, задавленные тьмой, исчезли и паутинки света, соединяющие звезды, все поглотил мрак, физически ощутимый, как вязкая засасывающая трясина; стало трудно дышать... Железовский подхватился с кровати, сделал движение к нише в стене, где лежал пистолет, сообразил, что сигнала тревоги не последовало, и только потом открыл глаза. В комнате было темно, однако он ясно различал в стенах тепловые коммуникации -- красивую сеточку алого свечения, электропитание -- пульсирующие голубоватые прожилки, и более толстый рукав подвода энергии к пирамиде "домового" -- розовато-сиренево-желтый пучок. А на фоне фиолетовой гладкой плоскости дрожало еще одно пятно света -- не то скелет человека, не то фантом "динго". Комиссар сел на кровати, свесив ноги на пол, и попытался разглядеть видение, не прибегая к освещению спальни. Страха не было, только любопытство, ожидание какого-то сюрприза и ощущение, что в комнате плачет ребенок. Призрак в углу комнаты усилил свечение, и одновременно Аристарх почувствовал, как чьи-то пальцы погладили его затылок, проникли под черепную коробку, тронули мозг! Более странного ощущения он еще не испытывал. Это не было похоже на пси-обмен, попытку пробить мысленный блок или подчинить волю с помощью внешней гипноиндукции, скорее кто-то пытался прочитать не мысли, а эмоции хозяина. Вспыхнул свет,-- Железовский опомнился, собрался, приобретая способность к анализу ситуации, и успел заметить странную фигуру -- не то глыбу ноздреватого известняка, не то кипу мха зеленовато-бурого цвета. Однако видение держалось всего долю секунды и растаяло, всхлипнув напоследок совершенно по-детски. Все непривычные ощущения исчезли, только одно не исчезло -- слабый, но отчетливый запах свежескошенной травы. Железовский нащупал клипс пси-рации и связался с дежурным залом, где коротали время дежурства Баренц и Кий-Коронат. -- У вас все в порядке? -- А тебе что, сон приснился плохой?-- быстро спросил в ответ Баренц. Комиссар помедлил, принюхиваясь, проговорил: -- У вас там в зале сеном не пахнет случайно? -- Значит, и ты видел? -- проворчал Кий-Коронат. -- Галлюцинациями не страдаю, это физическое явление. Что заметил координатор? -- В том-то и дело, что ничего. Защита не нарушена, никаких полевых аномалий не отмечено, а мы получили уже девять сообщений о появлении "привидений". -- Ты десятый. -- Что они наблюдали? -- Кто что, в зависимости от фантазии и состояния. Юра Полевой, например, увидел стеклянный сосуд с жидкостью, Шохор женщину, хотя и весьма необычного вида, Новиков громадного хариуса... и так далее. А ты? Железовский снова помедлил, потом лег. -- Разбирайтесь, я спать хочу. И опросите не только оперативную зону, но и всю Систему. -- Ты думаешь, это... он? -- Спросите у Грехова. -- Аристарх отцепил рацию, повернулся на бок, подумал: неужели моей фантазии хватает только на глыбу известняка? -- и уснул, как в яму провалился, он был слишком измучен. Настя грезила с открытыми глазами, не снимая с головы эмкан связи с компьютером, и, подчиняясь ее вольной мысли, виом послушно воспроизводил странные картины: море фиолетовых трав со столбами дыма, поле под дождем из молний, вулканический конус в процессе вспучивания, плюющийся мыльными пузырями,-- и в каждой из картин сквозь фон проступало смутно мужское лицо с закрытыми глазами... "Ратибор",-- беззвучно прошептали губы девушки, и невидимая кисть фантомпреобразователя послушно начертала имя на склоне вулкана и в каждом "мыльном пузыре". -- Прекрати отвлекаться,-- пробился в мозг тихий, но сердитый пси-вызов Сахангирея, сидевшего в центральном "думательном" боксе лаборатории.-- О чем задумалась? Еще раз уйдешь на параллели, сниму с программы. -- Снимай, -- ответила Анастасия равнодушно. И вдруг ей показалось, что кто-то смотрит в спину, внимательно, с настороженным любопытством, ожидающе... Она резко развернула кресло и увидела у двери в лабораторию светящееся облачко с более светлыми прожилками внутри. В голове словно повеяло свежим ветром, так что от холода свело кожу на затылке. Чья-то осторожная рука легонько сжала мозг и тут же отпустила, оставив ощущение глухой тоски и разочарования. Словно кто-то постучался в окно робко и, тут же испугавшись, отдернул руку, отпрянул и затаился. Пси-вызов, поняла Настя, отгородившись от внешних пси-излучений стеной мыслеблока, пытаясь понять, грезится ей световая вуаль или нет. "Кто здесь?"-- позвала она мысленно. Световое облачко вздрогнуло, как вода в луже от брошенного камня, засветилось ярче, сворачиваясь в фигуру человека с плывущим нечетким лицом, которая постепенно обрела плотность и цветовую насыщенность. -- Ратибор!-- прошептала девушка непослушными губами, протянула руки навстречу человеку.-- Ратиборушка мой!.. -- Что ты сказала?-- скрипнул, как ножом по стеклу, пси-голос Сахангирея. -- Кто там с тобой? В то же мгновение призрак Ратибора Берестова пропал, словно по мановению волшебной палочки, оставив слабый запах свежескошенного сена. Чувство невосполнимой утраты завладело Настей, так что на глазах навернулись слезы. Она попыталась вытереть их, чтобы убедиться -- никого в лаборатории нет, а слезы все лились и лились, соленые, как кровь, и такие же горячие... Заведующий лабораториеий эфанализа Института внеземных Культур почуял неладное и примчался через полминуты, но увидел только плачущую Анастасию: глаза ее были закрыты, лицо словно окаменело, а по мокрым дорожкам на щеках бежали прозрачные горошины, собирались у губ и срывались на пол... _ Кто у тебя был?-- спросил озадаченный Сахангирей. -- Берестов,-- по складам, почти неслышно, прошептала девушка. --Уйди, пожалуйста, Костя, я сейчас... успокоюсь. Сахангирей почесал в затылке. ---- Ну и дела... Могу поклясться, что и я... чушь какая-то! Мы что же, оба сошли с ума, что ли? Он с сомнением огляделся, еще раз посмотрел на Демидову, пожал плечами и вышел. В лаборатории отчетливо прозвучал сигнал вызова личного видео. Настя вздрогнула, широко открыв глаза, скомандовала микроинтелмату браслета ответить на вызов, и над черным квадратиком виома выросло миниатюрное объемное изображение серьезного молодого человека с волосами черными, отливающими синью, как вороново крыло. -- Егор! -- проглотила слезы Настя. -- Это ты? -- А кто же еще?-- кивнул учитель.-- Не похож? Что это мы куксимся? -- Похоже, я дошла до ручки: показалось, что вошел Ратибор. Вот и разнюнилась. -- Она шмыгнула носом.-- Я слабая, да? Его покачал головой, сохраняя серьезный вид. -- Когда это случилось? -- Да только что.-- Настя рассказала о появлении "призрака", заметно успокаиваясь. -- Ясно.-- Егор потеребил мочку уха.-- Что-то здесь не так. Две минуты назад я тоже видел странное привидение... похожее на Ратибора. И тоже перед этим думал о нем. Ты никому не рассказывала о происшедшем? -- Не-ет...-- Настя вспомнила о Сахангирее.-- Шеф прибегал... когда я плакала. Знаешь, он, по-моему, сказал что-то похожее на "мы оба сошли с ума". Может быть, и ему примстилось что-нибудь удивительное? -- Спасибо за информацию, Настена. Придется связаться кое с кем из профессионалов, это явно по их части. Звони, если что, и пореже уходи в бездеятельный самоанализ, покой тебе вреден, Бальмонт в свое время писал: "Я знаю, что есть два бога: бог покоя и бог движения. Я люблю их обоих. Но я не долго медлю с первым. Я побыл с ним. Довольно. Я вижу быстрые блестящие глаза. Магнит моей души! Я слышу свист ветра. Я слышу пенье струн. Молот близ горнов. Раскаты мировой музыки".-- Егор вдруг остановился и, помолчав, закончил неожиданно.-- Не вздумай только напроситься в команду Железовского, тебе там, за Плутоном, делать нечего. До связи. Изображение свернулось в радужную нить света, втянулось в браслет. -- До связи, шаман,-- вздохнула Настя, расслабляясь. Забава Боянова, стоя, разговаривала с заместителем в парке на площади Славы, когда ЭТО произошло: рядом, за кустами роз, возник переливчатый метровый шар -- мыльный пузырь, да и только!-- стал расти и трансформироваться в подобие радужного конуса с волнующейся поверхностью. Одновременно с этим и Забава и ее собеседник почувствовали беззвучный толчок по нервам -- словно волна морская накатила на берег и схлынула, оставив на песке клочья пены. "Пузырь" превратился в макет когга в одну десятую натуральной величины -- два метра в высоту, два по периметру кормы, и повернул к людям "ухо" главной деформационной антенны. Снова на голову Забавы обрушилась "волна кипящей воды", просачиваясь в мозг, ища незаблокированные "щели" и "дыры". Реакция женщины была мгновенной, она всегда держала себя максимально собранной и была готова ко всем неожиданностям, но ее ответный пси-выпад гнева и ярости пришелся на пустое место: "макет когга" исчез, будто выключили проектор, посеяв в душах людей сомнение в реальности виденного. Запахло травой. Заместитель рассмеялся не очень искренне. -- Кто-то пошутил с "динго", а может, в парке работает автоматика развлечений. Мы с тобой разговаривали о возможностях погранслужбы, а координатор парка подслушал и выдал игровой фантом. Забава зорко огляделась, отмечая, что некоторые из посетителей парка, видимые в просветы между деревьями и кустами, ведут себя возбужденно, и вызвала дежурного по отделу безопасности (рацию компьютерной связи она не снимала ни днем, ни ночью): -- Срочную связь с опером-прима дать можете? -- Индекс срочности? Он находился за пределами Системы. -- Знаю. Индекс "сто". -- Ждите. -- Ты что?--проговорил заместитель, меняясь в лице.-- Кто-то просто пошутил... -- Шутками здесь не пахнет,-- оборвала его Боянова.-- Разве что это шутки Конструктора, он уже вошел в Систему. А мы ждем... у моря погоды... -- Опер-прима... отдыхает, -- с заминкой доложил дежурный интелмат отдела.-- На связи дубль-состав. Сообщение соответствует индексу? -- Соответствует. Кто старший дубль-состава? -- Баренц. -- Ярополк, это Боянова. Я только что была свидетелем необычного происшествия... -- "Призрак"? Я имею в виду голографический фантом. -- Д-да... впрочем, не совсем, "призрак" был с пси- сопровождением. -- Значит, они добрались и до Земли. Мы думали, это местное явление, связанное с близостью Конструктора. Дьявольщина! -- Кто -- они? -- Никто толком не знает, Аристарх тоже. -- Савичу говорили? -- Ему лично показалось, что призрак походил на кровать. -- Что?! -- Он давно не отдыхал, а "призраки" удивительно точно угадывают желания, яркие мысленные образы. -- Может быть, это и в самом деле деятельность Конструктора? Так сказать, психологическое тестирование человечества? -- Твое предположение уже запоздало, первым его сформулировал твой "роденовский мыслитель". А сообщения множатся, как пузырьки мыльной пены. Вероятно, это действительно фортель Конструктора, недаром он разделился на две части перед появлением "привидения". -- Не пора включать "полундру"? .-- Кий-Коронат предлагал, но Аристарх ответил одной фразой: не гони лошадей. Кстати, Грехов его поддержал. Знаешь, что он сказал? Пора вам наконец научиться выделять ситуации, действительно требующие максимального напряжения и организованности. -- Поняла. Конец связи. Забава задумчиво дотронулась до первых клейких листочков на ветке тополя, глубоко вдохнула свежий весенний воздух. Апрельский лес был похож на рисунок акварелью: нежно-зеленое и туманно-серое пространство, заполненное тишиной пробуждающейся жизни, будило древнюю родовую память, воскрешая ностальгические грезы по ушедшему в прошлое миру детства. Недаром потянуло из кабинета на природу, подумала Забава, борясь с желанием полностью расслабиться хотя бы на несколько минут, пока она не одна. Грехов прав, надо научиться отличать периоды спокойного бытия от периодов бешеной гонки за острыми ощущениями. Жить в постоянном напряжении не может никто, даже интрасенс. Она пошла по дорожке к выходу из парка, забыв, что заместитель ждет ее заключения, потом наконец расслышала, как растерянный собеседник безуспешно пытается что-то спросить, обгоняя ее и заглядывая в лицо. -- Что?.. Извини, Павел. -- Я не понял, вы серьезно о Конструкторе? Он на Земле?! -- Явление Конструктора народу...-- пробормотала Боянова, очнулась окончательно, тряхнула головой. -- Похоже, у "спасителей" Конструктора появился лишний повод для раздувания религиозной истерии. Не завидую безопасникам-наземникам. Помчались в Совет, Паша, все меняется. * * * Конструктор углубился в пространство Солнечной системы на пятьдесят миллионов километров, и Совет безопасности собрался вновь, чтобы решить его, а заодно и судьбу человечества. Не было торжественных или выспренных речей и заявлений, не было шапкозакидательских призывов к "войне" или панических воплей о необходимости повального бегства за пределы Системы, пружина ожидания чудовищных и непредсказуемых событий сжалась до таких пределов, за которыми уже не было места суете и словословию. Это, конечно, не означало, что все участники совещания были единодушны в обсуждении единственно правильного решения, но они не предлагали и заведомо невыполнимых ими откровенно спекулятивных решений, кожей ощущая присутствие чужого в своем космическом доме. Больше всего споров разгорелось не по поводу -- что делать, ясно было и так, что Конструктора необходимо остановить любой ценой еще до земной орбиты, дальше ему ходу не было, дальнейшее его продвижение означало гибель основной базы человечества, гибель цивилизации, ибо вряд ли колонии у других звезд смогли бы сохранить технологический потенциал без помощи извне,-- нет, основная дискуссия развернулась по вопросу, далекому от объяснений; что означают "привидения", посетившие практически каждого человека в Системе и усилившие отрицательные массовые эмоции у некоторых слоев населения Земли. Мнения ученых, философов, глобалистов и экспертов разделились, а так как дискуссия грозила затянуться, председатель совещания предложил отложить обсуждение проблемы до появления новых данных. Решено было сохранить в Системе режим ГО, подготовить слой пространства в поясе астероидов между орбитами Юпитера и Марса в качестве "ничейной полосы" для последних экспериментов по остановке Конструктора, если он не остановится сам, и в качестве последней меры готовить операцию "экстремум", то есть глобальную эвакуацию населения Земли и Марса, для чего срочно начать строительство станций метро на пригодных для жизни планетах ближайшего звездного окружения. Ситуация требовала чрезвычайных мер, и к управлению ресурсами человечества был привлечен весь интеллект-потенциал цивилизации, способный в считанные часы перестроить работу всех служб и производственных сфер Земли. Но больше всего забот свалилось на голову наземной службы общественной безопасности, ответственной за здоровое психологическое и моральное состояние трудовых коллективов и каждого человека в отдельности. И если космическая безопасность точно знала свои задачи и опиралась на помощь пограничников, то наземная служба оказалась перед проблемой тушения пожара паники и остановки поднявшейся вместе с ней волной преступлений: Земля не была свободна от накипи и грязи подонков, лжецов, лентяев, эгоистов, властолюбцев, карьеристов и прочих мерзавцев, "необходимых" эволюции социума для воспроизведения широкого спектра человеческих характеров, и многие из них заранее выбрали для себя "курортные зоны" подальше от Земли, овладевая с боем станциями метро межзвездных линий. Дело осложнилось еще и появлением во всех регионах планеты сотен мистических и религиозных сект "в защиту вернувшегося Вседержителя", что умело инспирировалось пропагандистами "Общества по спасению Конструктора". В моду вошел неокреационизм -- идеалистическое учение о сотворении мира Конструктором. Началось своеобразное аджорнаменто, только теперь в качестве "апостола-мученика" теологи вознесли не бога, а разумное сверхсущество, создавая культ нового современного бога, абсолютно не похожего на сынов Адама и Евы. Боевики этих сект не стеснялись в применении методов и приемов по обработке умов и доставляли безопасникам все больше хлопот. Скрепя сердце, Забава Боянова осталась на Земле, изредка позволяя себе короткие сеансы связи с Железовским, жившим со своим штабом на спейсере "Клондайк" в непосредственной близости от Конструктора. Аристарх понимал ситуацию не хуже и не звал женщину на помощь в трудные моменты, хотя мог себе признаться, как ему жестоко ее недостает. Третье явление "посла Конструктора" или К-гостя, как стали называть его фантомов, застало комиссара в столовой спейсера, где он в одиночестве поглощал не то обед, не то ужин: маринованные грибы, черепаховый суп, котлеты по-киевски, клюквенный морс. "Призрак" объявился за столом в виде полупрозрачной медузы в рост человека, под взглядом продолжавшего жевать Аристарха начал уплотняться, трансформироваться, приобретать осмысленные формы, пока не превратился в человека, в копию Габриэля Грехова. На Железовского повеяло холодным отрезвляющим ветром властной, всепокоряющей силы, способной сломить любое сопротивление. Натиск пси-волны был жесток, но не долог: встретив сопротивление, "призрак" прекратил атаку, оставив только волнующийся фон, воспринимавшийся комиссаром как слабые всплески тоски, разочарования, надежды и любопытства. По шуму в эфире Аристарх понял, что одновременно с его гостем появились гости и у остальных людей контингента тревожных сил. Он мог вызвать обойму усиления и попытаться захватить "посла", но во-первых, такие попытки уже предпринимались и не привели к успеху, а во-вторых, хотелось самому разгадать этот феномен, поговорить с ним, выяснить причины появления и преследуемые цели. Лже-Грехов напротив усмехнулся совсем по-греховски. -- Не бойтесь, я не причиню вам вреда, -- Я не боюсь. -- Вы лично -- да, но многие боятся. Почему? -- Не все способны освободиться от догмата стереотипов, многое зависит от воспитания, запасов знания и культуры, да и просто от эмоционального состояния. К тому же нам некогда особенно вдаваться в анализ причин, приведших к возвращению Конструктора, потому что его возвращение -- реальная угроза жизни. Если бы не это... -- А разве гостей встречают так, к