Словно в ответ на слова ксенолога из черной грани мертвого чужанина выпрыгнул брошенный ученым камешек и едва не попал в Шадрина, Железовский проследил за его падением, шевельнул бровью: -- Он что же, вылетает с той же скоростью, с какой был запущен? -- Практически с той же. Словно летит в вакууме метров шестьсот, не подчиняясь земному тяготению. Однако некоторые камни не возвращаются, зато вместо них мы ловим слабые вспышки гамма-излучения. -- Любопытно. Как вы это объясняете? -- Идеи есть. -- Савич с легким замешательством пошевелил пальцами. -- Но они несколько экстравагантны... если не сказать резче. Ксенологи, например, начисто с ними не согласны. Одно пока стало ясно: чужане совсем не то, что мы о них думали. Железовский хмыкнул. -- Темните вы что-то, уважаемый. -- Ничуть, просто привык опираться на факты, или хорошо просчитанный эф-прогноз, прежде чем выносить гипотезу на обсуждение. -- А как вам удалось выключить их маскирующий генератор? :-- Он выключился сам, видимо, иссяк источник энергии. Железовский в задумчивости пошел вокруг чужого сооружения с мертвыми чужанами, остановился перед полоской ползучих растений темно-серого, почти черного цвета, нагнулся и потрогал. -- Это их флора? -- Нет,-- ответил Шадрин, забегавший то слева, то справа от комиссара, успевающий следить за обстановкой, говорить по рации сразу с тремя абонентами и перекинуться парой фраз с исследователями "маяка". -- Это дремлик марсианский, разве что потерявший свой голубой цвет. А вот это берегень седой, а дальше -- шерстонос ядовитый.-- Шадрин показал на колючку фиолетового цвета с широкими дырчатыми листьями. -- Больше здесь ничего не растет. Железовский покосился на него заинтересованно, но сказал только одно слово: -- Возвращаемся. Уже у куттера он вспомнил о Савиче: -- В двадцать три по средне-солнечному жду вас на "Перуне" с материалами. -- Ответа комиссар не ждал. -- Что ты об этом думаешь? -- спросил он спутника, когда они были уже в воздухе. -- Темно, -- односложно ответил Шадрин, который ни минуты не мог просидеть спокойно, находя работу для рук, ног и тела. Со стороны казалось, что он нервничает, на самом деле то была врожденная манера поведения, а хладнокровия у грифа безопасности Юры Шадрина хватило бы на троих. Железовский покосился на него и буркнул в усик рации: группе Дюлы сегодня же перенести чужан в бункер со спецзащитой в Такла-Макан. Императив -- "модерато". -- Принято,-- донесся голос дежурного интелмата Марсианского центра.-- Вам только что пришло сообщение по "треку": на трассе Гиппарх-Солнце появилась эскадра чужан. -- Как?--не понял комиссар. -- Эскадра? Они что же -- идут строем? -- Выражение применил для образности, -- поправился интелмат. -- Такое количество чужанских кораблей наблюдается впервые -- более десяти тысяч. -- Сколько?! --переспросил Шадрин, впервые превращаясь в статую: он тоже был включен в постоянную оперсвязь. -- Более десяти тысяч, -- терпеливо повторил дежурный. -- Впечатление такое, будто роиды вылетели приветствовать дорогого гостя -- Конструктора. -- По охранной зоне иксоида -- "три девятки!" -- отреагировал Железовский, увеличивая скорость куттера. -- Всему исследовательскому флоту очистить зону до особого распоряжения и следовать колонной в кильватере иксоида на расстоянии в две единицы. -- Начальник погранотряда в зоне иксоида уже дал такую команду. -- Молодец Демин, быстро ориентируется,-- сказал Шадрин. -- Председателям СЭКОНа и Совета безопасности прибыть на "Перун" через два часа. -- Принял,-- отозвался дежурный. -- Найдите по связи проконсула ВКС Грехова, пусть тоже прибудет, на спейсер. -- Принял. -- Кобре-два погранотряда Демину: я буду у него через сорок минут. Без меня ничего не предпринимать. -- Чтоб я сдох!-- произнес Шадрин хладнокровно. -- Это больше похоже на подготовку к массированной атаке, а не на встречу с хлебом-солью; Железовский представил тысячи чужанских кораблей, идущих строем, сплетающихся в неповторимый зловещий узор атакующей колонны, и ему показалось, что он слышит крик чужан, крик устрашающий и завораживающий, слагающийся из рычания зверя, пения ангелов и рокота боевых индейских барабанов, способный ужаснуть слабых и предостеречь мудрых, звучащий отовсюду и ниоткуда конкретно, и впервые в жизни комиссару захотелось быть просто зрителем этой феерической картины, а не главным действующим лицом. Пора уходить на покой, подумал он без привычного тоскливого ощущения потери, трезво и спокойно. Догмат эмоциональной напряженности не проходит даром даже для интрасенсов, а я давно исчерпал свой запас душевного равновесия. И Забава почувствовала это, иначе не осталась бы у меня... Железовский подавил поднявшуюся было к глазам волну соленой влаги, подумал с неудовольствием: этого еще не хватало! Кличка "роденовский мыслитель" -- еще куда ни шло, но "плачущий мыслитель" -- это уже нонсенс. Хотя никто не знает, что последние годы я держался в службе исключительно благодаря умению выделять ситуации, действительно требующие максимального напряжения и собранности... Вот почему я привязался к Ратибору -- он тоже умеет расслабляться и драться до последнего, когда этого требует реальная обстановка. Где же ты застрял, сынок?.. * * * Чудовищная, невообразимая по масштабам метель мела наискось по центральному полю обзорного виома, и не было ей ни конца, ни края! "Снежинки", каждая размером в три километра и больше, имели неповторимый узор, и по их сложным телам катились волны желтого свечения, искажая очертания, превращая их в пульсирующие световые бакены или маяки, предупреждающие всех встречных неведомо о чем. Конечно, глаз почти сразу узнавал в этих конструкциях ставшие обычными, с нерегулярным рисунком выступов и впадин, асимметричные обводы чужанских кораблей, но на сей раз странная траурная иллюминация заставляла людей снова и снова вглядываться в бесконечную мигающую колонну чужих космолетов, прикидывать их намерения и мощь. Колонну сопровождали несветящиеся корабли, похожие на древесные комли, грибы-сморчки или трутовики, на морские раковины, но их было мало, по подсчетам наблюдателей -- от силы два десятка. На людей, их запросы и попытки контакта чужане не обращали внимания, а через два часа похода --с момента обнаружения-- колонна остановилась и стала превращаться в стенку толщиной в один "кирпич" -- корабль. Когда на "Перун" прибыли Боянова и Баренц, стенка, вернее, решетка, была уже выстроена, и располагалась она точно на пути следования иксоида с предполагаемым внутри Конструктором. До подхода иксоида к этому району оставалось не более, полутора часов. -- Что будем делать?-- спросил Демин, держась с деликатной властностью отвечающего за порядок хозяина. Вместе с Бояновой на борт спейсера прибыли почти все ответственные представители тревожных служб человечества, научные сотрудники высших рангов и корреспонденты агентств передачи новости, всего около двадцати человек, и Демину пришлось устраивать их в экспедиционном зале, не рассчитанном на столь обширную аудиторию. -- Пусть говорят ксенопсихологи,-- предложил Шадрин, успевший раз двадцать выскочить из зала и зайти обратно.-- Это их епархия. Демин посмотрел на него, сдерживая усмешку. Когда Шадрин увидел колонну чужан, он сказал всего два слова: "Мама родная!". -- Мы в таком, же положении, как и все остальные,-- нервно проговорил темнолицый лидер ксенопсихологов по имени Ранбир Сингх. -- Тем более, что по закону -- чем проще решение, тем труднее его найти, -- Но ведь специалисты по чужанам--вы, неужели, за сто лет изучения не сумели определить их параметры и мотивы поведения? -- Если это можно назвать изучением,-- огрызнулся один из молодых ксенопсихологов. -- Вы разве не знаете, что роиды не контактируют с нами? Я лично ни разу не видел живого чужанина, да и мертвого увидел только вчера, когда его привезли в лабораторию с Марса. И у меня сложилось впечатление, что все мы чудовищно ошибаемся в определении сущности чужан. Они -- не разумные существа в полном смысле этого слова, вернее -- не только существа, обладающие разумом, но гораздо более сложные объекты. По залу растеклось недолгое молчание. Потом раздались звуки шагов, и в зал вошел Габриэль Грехов. -- Предлагаю не трогать чужан и убраться подальше от их сооружения. Через полтора часа здесь будет весьма неуютно. Сингх с любопытством оглянулся, он был мало знаком с бывшим спасателем. -- Вы, кажется, Грехов? Не могли бы вы расшифровать термин "неуютно"? В лексиконе психологов он имеет довольно определенное значение. -- Чего уж определеннее,-- угрюмо проворчал Грехов.-- Как может быть кому-то уютно в области пространства с переменной геометрией и "вспененным временем", где ядра атомов распадаются на составляющие спонтанно? Какая защита способна выдержать столь глубокое преобразование материи? -- Вы имеете в виду область пространства, занимаемую иксоидом? -- в замешательстве спросил Сингх. -- Я имею в виду ту область, которая образуется после столкновения Конструктора с чужанской стенкой. Обещаю появление в наглядном изображении всех предсказанных эффектов К-физики. -- Думаю, что проконсул прав,-- задумчиво сказала Боянова.-- Хотя каждый раз поражаюсь его уверенности. Жаль только, что он никогда не говорит до конца все, что знает. Габриэль, скажите, вы знаете, что это такое? --Председатель СЭКОНа кивнула на виом с плывущей в нем плоской решеткой из чужанских кораблей. -- Знаю,-- помолчав, ответил Грехов. -- Хотите, покажу? У нас еще есть время. -- То есть как -- покажу? Вы хотите?.. -- Ну да, слетать к ним и посмотреть вблизи. -- А роиды не помешают? -- Мы их не интересуем. Да и пограничники подстрахуют. -- Я с вами, -- заявил учтиво, но с непреклонной решимостью Демин. -- Я тоже, -- буркнул Железовский. -- Предлагаю отменить "три девятки", пограничникам и безопасникам можно перейти на "джоггер", но исследователям до встречи иксоида с... -- "Роденовский мыслитель" поискал слово, -- с чужанской перегородкой ближе, чем на тысячу мегаметров не подходить. -- Я понял так, что ученых вы с собой не берете, -- сказал ксенопсихолог с удивлением и обидой. -- Вы правильно поняли, -- кивнул Демин. -- Обещаю, что вы увидите все, что и мы. Для обеспечения безопасности он взял "пакмак" с полной обоймой коггов, кое-как усадив пассажиров в осевом дракарре связки: в трех креслах-коконах расположились он сам -- в качестве пилота, Боянова и Железовский -- после того, как Грехов отказался занять кресло и остался стоять, надвинув резервный эмкан связи с интелматом шлюпа. Перегородка из чужанских кораблей, каждый из которых в три-четыре раза превосходил земные спейсеры, приблизилась, распалась на отдельные объекты, самый крайний из них стал увеличиваться в размерах, превращаясь в гору, полосатую от катившихся по ней волн сияния. -- Вас не наводит на размышления, -- сказал негромко Грехов, -- что параметры всех сооружений чужан определяются не технологической обработкой, не технологией вообще, а направленными процессами типа "рост кристалла"? -- Что вы хотите сказать? -- раздался в наушниках рации голос главного ксенопсихолога, оставшегося на борту спейсера. -- Только то, что роиды не имеют эффекторов, подобных человеческим рукам, и все, что им необходимо, они выращивают, используя направленное стимулирование естественных для данной среды процессов. Это дает возможность управлять открытыми физическими системами без мощных энергетических процессов. Аналогий не видите? Ученый не ответил. Никто в рубке драккара не проронил ни слова, только Демин изредка оглядывался, словно хотел убедиться, что Грехов никуда не делся. Корабль чужан приблизился, закрыл собой все переднее обзорное поле видеокамер шлюпа. -- Ведомым -- особое внимание!-- мысленно скомандовал Демин. Снова оглянулся. -- Что дальше? -- Ищи каверну с пульсацией электромагнитного поля, -- сказал Грехов. -- Там вход. Демин посмотрел на Боянову, лицо которой то усиливало желтый блеск, становясь золотым, то темнело -- в зависимости от волн свечения, продолжавших бесшумный бег по сложному телу чужого космолета; хотя каждому из сидящих изображение передавалось от видеокамер напрямую к зрительным синапсам, интелмат дублировал передачу, превратив стену напротив в обзорный виом. -- Не комплексуйте, капитан,-- сказала Боянова суше обычного. -- Вы не один в таком положении. -- Извините, -- пробормотал Демин. -- Пустое, -- равнодушно отозвался Грехов. -- Видите прямоугольное пятно? Это вход. Дальше, к сожалению, на шлюпе не пройти, придется идти в скафандрах. -- Внешнее наблюдение -- обстановка? -- Два "динозавра" дрейфуют в пяти единицах от вас,-- доложили наблюдатели,-- еще один, похожий на раковину, идет за вами, остальные группируются в центре перегородки. Такое впечатление, что они совещаются. -- Ведомый-два, возьмите управление, мы идем внутрь. Ведомым три и четыре обеспечить прикрытие, особое внимание уделить "раковине". -- Выполняем. -- Пошли? -- Демин открыл люк в камеру выхода из драккара, и лифтодесантный автомат по одному выбросил их наружу. Вход внутрь чужанского исполина оказался достаточно широким, чтобы все четверо могли свободно войти в него одновременно. Однако Грехов сделал знак рукой и вошел первым. Внутри коридора вспыхнул свет его фонаря, высветил неровные, голубоватые, с рельефным фиолетовым узором, стены. -- Все в порядке,-- раздался вызов проконсула. -- Опасности нет. Предлагаю не задерживаться на осмотр второстепенных деталей и обстановки, а сразу проследовать к главному месту. -- Я гляжу, вы свободно ориентируетесь в чужанских кораблях,-- не удержалась Забава.-- Уже путешествовали внутри этих монстров? Проконсул не ответил. Спустя несколько минут бешеного аллюра внутри многократно изломанного коридора, в котором царил вакуум, остановились перед глухим тупиком, стена которого казалась твердой и зыбкой одновременно. -- Обычное эм-поле,-- буркнул Грехов, -- смелее. -- И первым шагнул в стену, породив дифракционную картину, похожую на бегущие по воде кольца от брошенного камня. Демин вошел, вернее, влетел вторым и вынужден был остановиться, потому что за стеной силового поля ничего не было! Точнее, начинался колоссальный провал, в котором луч фонаря тонул, словно в бездне. Лишь неясные сероватые тени, выхваченные конусами света метрах в двухстах от людей, говорили, что разведчики находятся внутри какого-то помещения, а не вылетели из корабля в космос. Грехов посторонился, уступая место Железовскому и Бояновой, достал из батареи спецснаряжения на поясе цилиндрик блейзера и выстрелил им из "универсала" вперед и вверх. Спустя несколько секунд под куполом гигантского цирка вспыхнул ослепительный клубок пламени, высветив громадную шарообразную кучу камней черного цвета с размерами от метра до трех десятков метров в поперечнике. Впрочем, это были не камни. -- Роиды! -- прошептала Боянова.-- Мертвые роиды! Демин понял это мгновением позже. Он, конечно, не встречался в своей жизни с живыми чужанами, но знал, как они выглядят. Живые чужане струились -- если можно было применить этот термин к глыбам из похожего на камень материала, то есть постоянно, хотя и в небольших пределах, меняли форму. Их "кожа" топорщилась кристалликами и "дышала". Эти же роиды ничем, кроме цвета, не отличались от обломков скал. Некоторые из них были так глубоко черны, что становились практически невидимыми, поглощая свет, как рассчитанное теоретиками абсолютно черное тело, создавая иллюзию черных дыр в пространстве. -- Сколько же их тут!-- сказал со странной интонацией Железовский.-- Целое кладбище! -- А в трюмах других кораблей?-- спросил Демин. -- То же самое,-- ответил Грехов. -- История повторяется. -- Железовский в скафандре отплыл в сторону, углубился в полость.-- Чужане повторяют ритуал, только в большем масштабе. Помните, они пытались запустить свой поврежденный транспорт с соотечественниками в канал ВВ? Может быть, это и в самом деле ритуал погребения, так сказать, похороны по-чужански по высшему разряду. Грехов хмыкнул. -- Вы все время пытаетесь наделить чужан человеческими качествами, психологией и моралью, хотя уже давно доказано -- они не только не гуманоиды, они объекты с более чем странной структурой. Неужели никто из вас до сих пор не увидел никаких аналогий? -- Увидели, увидели, -- проворчал комиссар.-- Мне нравится ваша манера тыкать носом несведущих в истины, известные только вам. Вы хотите сказать, что чужане и чистильщики Тартара -- родственники? Демин, не сдержавшись, с шумом выдохнул; он был поражен. Боянова тоже была удивлена, хотя и в меньшей степени. -- Вы шутите, Габриэль? -- Ничуть,-- раздался смешок проконсула.-- Чужане и черные чистильщики Тартара действительно родственники, разве что первые проэволюционировали чуть раньше и размеры их на порядок-два меньше, -- Вот это новость!-- сказал Демин, переводя дыхание. -- То-то мне все время чудилось, будто я уже где-то встречался с роидами... Но ведь чистильщики -- это локализованные гравитацией огромные области чужих пространств со своей жизнью в каждом, просто их масштабы несопоставимы с нашими, так? Выходит, внутри каждого роида тоже заключается иное пространство? А внутри мертвого? -- Внутри мертвого чужанина -- мертвые пространства, пустые, -- задумчиво проговорила Боянова.-- Ну и свинья ты, Аристарх! Знать такое и не поделиться!.. -- Я не знал до сегодняшнего дня,-- не обиделся Железовский, -- пока не увидел на Марсе мертвого роида, и Савич не бросил в него камень. Догадывался, конечно, но не верил, уж очень разные масштабы деятельности и, главное, поведение. Чистильщики потому и названы чистильщиками, что контролируют экологию Тартара -- в их понятии, естественно, нападая на наши аппараты с целью выдворения их за пределы атмосферы планеты, а чужане уже способны понять, что мы -- не просто живая материя, но и материя созидающая, обладающая разумом, свободой воли. -- "Роденовский мыслитель" выдохся и замолчал, он никогда прежде не произносил таких длинных речей, что говорило о его волнении.. -- Но тогда вы, Габриэль... -- начала Боянова. -- Согласен,-- быстро ответил Грехов.-- Хотя меня никто об этом почему-то не спрашивал. Железовский издал низкое клокотание -- он так смеялся. Усмехнулся невольно и Демин. -- А красивая была идея -- насчет похорон. Однако зачем чужанам подбрасывать "сгоревшие куски шлака", если так можно выразиться, на пути Конструктора? Чего они добиваются? -- Идемте домой, оставаться здесь опасно,-- вместо ответа предложил Грехов и первым, устремился сквозь мерцавшую завесу в коридор, пронизывающий весь чужанский корабль по оси. Столкновение иксоида с перегородкой, смонтированной чужанами из целых с виду космических кораблей с мертвыми роидами внутри, наблюдал весь флот землян, идущий кильватерной колонной рядом с иксоидом в трехстах миллионах километров от него. В экспедиционном зале спенсера "Перун" некуда было яблоку упасть, так он был набит, и Демин попытался было использовать власть и силу лозунга "Посторонним вход воспрещен", но смирился, расслышав короткую фразу комиссара-два: "Пусть их, это ненадолго". Рядом с Бояновой стояла Анастасия Демидова, бледная, но спокойная. Грехов тоже был недалеко, но на нее не смотрел. Он и в тесном окружении умудрялся казаться одиноким и чужим, вернее, отчужденным, отгородившись от всех глухим мысленным барьером. -- Не знаю, почему, но волнуюсь,-- шепнула Боянова Анастасии. -- Ты знала о том, что роиды -- по сути, тартарианские чистильщики? Настя кивнула. -- Ксенологи с хором скорбных молений хоронят свои теории, для них это открытие -- чувствительный удар по самолюбию. Но зато до чего интересно! Лицо Бояновой отразило мистический восторг, прозвучавший в ее голосе, и Настя, с долей недоверия прислушиваясь к своим ощущениям,-- она почувствовала пси-волну Забавы, но не сразу поняла,-- кивнула, соглашаясь. -- Сколько же непознанных и великих тайн ждет нас впереди!-- Боянова будто разговаривала сама с собой.-- И сколько их сокрыто в прошлом! У великого русского ученого двадцатого века Константина Циолковского есть такое высказывание: "Сзади нас тянется бесконечность времен. Сколько было эпох, сколько случаев для образования разумных существ, непостижимых для нас!" В этих словах таятся исключительный смысл и притягательная сила, которым нет цены. Ведь по сути мы только начали разгадывать сфинктуру Вселенной, как вне нас, так и внутри себя. -- Внимание!-- раздался сверху, из-под купола зала, четкий голос.-- Минута до столкновения. Разговоры в зале стихли, все головы повернулись 1 главному обзорному виому, по центру которого светилась желтая тонкая вуаль чужанской перегородки. Чуть ниже обреза виома раскрылись черные колодцы оперативных объемов связи, изображения на которые передавались с видеокамер зондов, расположенных о снимаемого объекта на разных расстояниях. Настя превратилась в слух, прижав руки к груди. Казалось, на ее лице жили только глаза, жадно впитывающие слабый свет далеких звезд. Боянова вдруг ощутила в молодой женщине яростную борьбу волнения, боли и надежды, и, подойдя к ней, обняла за плечи, пытаясь успокоить. А еще она услышала тихий пси-рефрен со стороны, словно заклинание: успокойся, успокойся, успокойся... Вероятно, это был пси-вызов Грехова. Звезды в виоме, образовавшие волокна, слабые россыпи и "дымные" струи, вдруг исчезли, будто их задуло ветром, и тут же на месте ажурной перегородки чужанского "кладбища" вспыхнули тысячи пронзительных зеленых молний, вернее, совершенно прямых огненных копий, сложившихся в один колоссальный пучок. Эти "копья" прянули слева направо по полю виома, вытягиваясь в одно длиннейшее миллионнокилометровое "древко", и превратились в колонны бурлящего пламени, на глазах изменяющие цвет ее ярчайшего зеленого до желтого и багрового. В оперативных виомах та же картина разбилась на фрагменты, причем ближайшие зонды с видеопередатчиками были разбиты уже через мгновение, держались лишь те, что находились на больших расстояниях. Но спустя несколько секунд и они перестали передавать изображения, один за другим окна виомов погасли, остался лишь обзорный виом спейсера, на который жадно смотрели десятки глаз. -- Флоту -- императив "Кутузов"! -- раздался по пси-связи приказ Железовского, означающий быстрое организованное отступление. Однако судорога пространства, рожденная столкновением иксоида с "похоронным строем" чужанских кораблей, бежала быстрей и догнала земные корабли. Волна искривления пробежала по залу спейсера, жутко сплющив предметы, кресла, интерьер, тела людей. Не помогли ни защита, ни скорость, ни переход на режим "кенгуру", и спасло экипаж и пассажиров спейсера только то, что он успел удалиться от этого страшного места на достаточно большое расстояние -- около четырехсот миллионов километре. Зал перестал корчиться, ломаться и плыть, дрожь ушла в стены, успокоился пол, виом перестал показывать "вселенский пожар", вернул изображению пространства бархатную черноту и глубину, но люди опомнились не сразу. Не потеряли сознание лишь единицы, самые закаленные и сильные: Железовский, Боянова, Баренц, Демин, незнакомый высокий негр в сером кокосе и Габриэль Грехов. -- Помощь нужна?-- раздался из стены голос командира спейсера.-- Все живы? -- Они сейчас очнутся,-- отозвался Грехов, наклоняясь над Настей. Взял ее на руки и посадил в кресло, которое уступил Демин. Потом посмотрел на негра. -- А вы здесь какими судьбами, бывший археонавт Нгуо Ранги? -- Хелло,-- ответил негр певуче, морща лицо в улыбке, хотя глаза его с тремя зрачками в каждом, оставались холодно спокойными и ждущими. -- Вы все-таки продолжаете играть в казаков-разбойников. Не надоело? -- Ситуация не изменилась. -- Ошибаетесь. К тому же в настоящий момент никакое изменение ситуации вам неподвластно. Как и нам, впрочем. Негр сделал неопределенный жест рукой, и в то же мгновение два рубиновых лучика с плеч Грехова как бы обняли незнакомца, просверкнув в сантиметре от его лица справа и слева. Негр замер, улыбка его погасла. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, потом проконсул качнул головой: -- Идите. Ваша беда в том, что я знаю, кто вы, что делаете и зачем. И помните: мы -- мирные люди до тех пор, пока к нам идут с миром, но кто придет с мечом... -- Я понял,-- сказал Нгуо Ранги, становясь бесстрастным. И исчез. Не в физическом смысле слова, конечно. Просто движения его были так быстры, что человеческих реакций не хватало на их фиксацию. -- Кто это был? -- поинтересовалась, подходя ближе, Боянова: ее все еще тошнило, хотя она и сдерживалась. Грехов посмотрел на нее, потом озабоченно -- на Анастасию, погладил ее по руке,-- девушка приходила в себя,-- и оглянулся на Железовского, неотрывно глядевшего на виом. -- Где он?-- спросил комиссар глухо. Он все понял. Вместо ответа проконсул вызвал рубку: -- Дайте на обзорный дальновидение. Изображение в виоме вздрогнуло, зеленовато-голубые световые нити, едва видимые в центре обзорного поля, стали увеличиваться, приближаться, словно спейсер резво устремился к ним в режиме двойного ускорения, "Нити" превратились в удивительные ажурные сгустки голубого и зеленого огня, напоминавшие живую, шевелящуюся мыльную цену: отдельные "мыльные пузыри" отрывались от нее, двигались некоторое время по замысловатым траекториям и рассыпались роями цветных искр. Создавалось впечатление, будто пространство в этом месте кипит на протяжении десятков миллионов километров. -- Что это?-- спросила Боянова, забыв о визите К-мигранта. Люди в зале постепенно приходили в себя, задвигались, раздались первые голоса, неровные вздохи, восклицания, шорохи, слившиеся в легкий шумок. -- К-физика в наглядном изображении,-- буркнул Грехов, не оборачиваясь.-- Рождение и гибель всех предсказанных теорией Великого объединения частиц и полей. С другой стороны -- это борьба физик, нашей и "завселенской", столкновение абсолютно разных вакуумов с разными наборами физических констант. Я понятно изъясняюсь? -- Вполне,-- отозвался очнувшийся Савич. -- Где Конструктор?-- повторил вопрос Железовский. Грехов снова ответил по-своему: -- Рубка, дайте запись столкновения, самую кульминацию, в замедленном темпе. Черный провал виома с "пеной" затянулся на миг твердой белой эмалью холостого режима и снова превратился в громадное окно, только теперь на месте "пены" расцветал колоссальный протуберанец пламени, пронзенный множеством огненных зеленых струй-стрел. Медленно-медленно этот сгусток неистового огня просочился сквозь поток жалящих струй пламени, словно сдирая с себя лохмотья дымящейся материи, становясь чище и прозрачней, и наконец превратился в стремительное, мигающее с небывалой быстротой, меняющее форму, полупрозрачное тело -- широкий конус, из дна которого сочились голубые, клейкие с виду, дымящиеся нити, отрывающиеся где-то в невообразимой дали очередями прозрачных "водяных капель"... -- Его Величество блудный Конструктор,-- пробормотал Грехов с непередаваемой интонацией. Боянова быстро взглянула на него, но ничего не смогла прочитать на металлически твердом лице проконсула. -- Что нам делать, Габриэль?-- спросила она тихо. . Грехов не отвечал с минуту, разглядывая уходящий вдаль, состоящий из подвижных гранул, "призрак" Конструктора. Потом нехотя сказал: -- Что и раньше -- ждать. Примите только совет: не подходите к нему близко... хотя бы первое время и вообще, верните весь исследовательский флот на Землю, исследователям нечего делать возле Конструктора. -- Но проблема контакта должна решаться ксенопсихологами и контактерами, -- возразил Сингх.-- Ученые других дисциплин могут действительно возвращаться, но мы... -- Проблема контакта с Конструктором будет решаться не нами.-- Грехов мельком посмотрел на Анастасию. -- Кем же? -- требовательно спросила Боянова. -- К-мигрантами? -- Нет, самим Конструктором. Вы, Забава, как-то сказали, что не любите дежурного оптимизма, так постарайтесь доказать свою точку зрения ксенологам ИВКа, они не готовы к диалогу с Конструктором... судя по их эмоциям. Извините, джентльмены, мне необходимо срочно убыть на Землю.-- Проконсул направился к двери, дружески кивнул Демину. -- Постой, Эль, -- раздался сзади голос, пришедшей в себя Анастасии.-- Я с тобой. Они вышли. Боянова повернулась к комиссару. -- Аристарх, у меня чувство, что с нами сейчас говорил не Грехов, а сам Конструктор.-- Она зябко передернула плечами.-- Я боюсь их обоих! Железовский наконец оторвался от виома, подошел и положил ей на плечо свою огромную руку. Запределье Он лежал лицом вниз, раскинув руки и ноги, на чем-то твердом, напоминающем утоптанную землю с россыпью мелких и острых камней, впивающихся в тело. Сил не было, как и желания дышать и думать. Судя по ощущениям: волны боли прокатывались по коже, вскипали прибоем у островков наиболее чувствительных нервных узлов,-- все тело было изранено, обожжено, проткнуто насквозь шипами и колючками неведомых .растений. Иногда наплывали странные, дикие, ни с чем не сравнимые ощущения: то начинало казаться, что у него не две руки и две ноги, а гораздо больше, то голова исчезала, "проваливалась" в тело, растворялась в нем, то кожа обрастала тысячами ушей, способных услышать рост травы... Но все перебивала боль, непрерывная, кусающая, жалящая, дурманящая, следствие каких-то ужасных событий, забытых живущей отдельно головой. Шевелиться не хотелось. Однажды он попробовал поднять голову, разглядел нечто вроде склона холма, полускрытого багровой пеленой дыма, и получил колоссальный удар по сознанию: показалось-- тело пронзило током от макушки до кончиков пальцев на- ногах! Он закричал, не слыша голоса, извиваясь, как раздавленный червяк, и потерял сознание, а очнувшись, дал зарок не шевелиться, что бы ни случилось. Кто-то внутри него произнес: Подыми меня из глубин бездны вечного униженья, чтобы я, как спасенный тобою пророк, жизнью новою жил. Ратибор напрягся и на мгновение выполз из скорлупы внушенного кем-то или чем-то образа "раненого на холме", сумев понять, что находится в гондоле "голема", укутанный в слой компенсационной физиопены, однако тут же последовал беззвучный, но тяжелый и болезненный удар по голове (пси-импульс!), и снова вернулось ощущение, будто он лежит, изувеченный, на склоне каменистого холма... Ленивые мысли обрывались, мешали друг другу и копошились в болоте успокоения: черт с ним, полежу,, так хоть меньше болит... интересно, кто сейчас говорил про бездну? Он что -- не видит, в каком я положении?.. Неужели никто не видит, что я здесь лежу?.. И снова рядом, тихо, но четко кто-то произнес: -- Очнись, опер, пока совсем не рехнулся... -- Кто говорит?-- вяло поинтересовался Ратибор. Голову пронизала острая свежесть, пахнуло холодом, и озоном, он снова увидел перед глазами красный транспарант: "Тревога АА", -- но не удержался на краю сознания и. скатился в пропасть видений, призрачных ощущений и боли... Еще дважды он пытался бороться за самостоятельность и свободу, испытывая чудовищные боли и муки, и, наконец, преодолел барьер внешнего воздействия, с которым яростно боролся на уровне эмоций и подсознания. Он находился в кокон-кресле "голема", подключенный к системе аварийной реанимации: в венах обеих рук иглы питания и гемообмена, на груди --"корсаж" водителя сердечного ритма, на голове -- шлем максимальной пси-защиты. Жив, подумал Ратибор почти с испугом, но ситуация дошла до реанимации, как говаривал Аристарх... Ничего не помню! Удалось или нет? Где я, черт побери? "Проводник", -- мысленно позвал он, испытывая приступ слабости, вспомнил имя координатора "голема" и поправился. -- "Дар, высвети информацию и дай внешний обзор". -- Слава богу, ожил! -- отозвался интелмат. -- Здесь не слишком уютно и повышен пси-фон, чувствуешь? Ратибор только теперь ощутил неприятную давящую тяжесть в голове и покалывание в глазных яблоках -- результат воздействия мощного пси-поля. -- Где -- здесь? -- Не знаю,-- честно сознался координатор. -- Попробуй разобраться сам. Даю обзор. В глаза Ратибора хлынул призрачный свет, мелькнули более темные полосы, потом более светлые, длинным серпантином закружились вокруг светящиеся кометы, искры, шлейфы дыма... "Голем"вращается!"--сообразил Ратибор, вернее, кувыркается в воздухе... или в вакууме? -- Стабилизация по трем осям!-- приказал он координатору,-- Локацию в длинноволновом диапазоне, выдачу параметров среды. Верчение цветных струй и полос вокруг замедлилось, полосатый хаос распался на бесформенные пятна, мигающие огни, клубки и полотнища дыма, странные скрюченные тени, двигающиеся в дыму. Изредка сквозь дым пробивались зеленые Зарницы, и весь пейзаж передергивался, будто его сводила судорога. В такие моменты в гондоле "голема" раздавался гудок и перед глазами пилота вспыхивало слово "Радиация" и цифры -- ее уровень внутри аппарата. Локация в длинноволновом диапазоне ничего не дала: радиоволны словно вязли в дыму и не возвращались, поглощаемые средой. Высокочастотные волны оконтурили в дыму какие-то зализанные, округлые предметы, медленно перетекающие друг в друга, за которыми- на пределе видимости проступили твердые, ребристые и бугристые стены, перемежающиеся с нишами, пещерами и бездонными провалами. -- Миражи, -- изрек координатор.-- Я не в состоянии правильно оценить поступающую информацию. Все, что мы видим, на самом деле -- фантомы, отражение и преломление внешних воздействий в наших органах чувств. Ложное видение. -- Отстроиться можешь? -- Пока не удается, слишком высок радиационный и пси-фон, плюс мощное акустическое поле, сбивающее точную наводку датчиков. Хочешь послушать, что деется вокруг нас? В уши Ратибора хлынула какофония звуков -- от мяукания кошек до взрывов и визга пил, выдержать этот грохот не смог бы никакой, даже специально тренированный человек. Координатор убавил громкость до бесцветного шипения, и Ратибор невольно пробормотал: -- Белый шум... это был шум, Дар, просто исключительно большой мощности. -- Около трехсот децибел, далеко за болевым порогом, хорошо, что "голем" рассчитан на подобные воздействия. Ратибор помолчал, впитывая порции данных, вводимых ему координатором. Среда, в которой висел "голем", оказалась гелием с примесями инертных газов и паров металлов от железа до осмия, и была она пронизана целым "пакетом" смертельных для человека излучений. Интелмат "голема" сумел разобраться лишь с тремя их типами: гамма-радиацией, нейтринным потоком и протонными пучками высоких энергий, остальное излучение Дар мог оценить только качественно, по реакции универсальных регистраторов. Не ответил он и на вопрос пилота, где находится "голем". -- Во всяком случае не в открытом космосе,-- заявил он не без юмора, - Это может быть и поверхность неизвестной планеты, куда нас закинул чужанский "перевертыш", и ее недра, или ядро формирующейся звездной системы. -- Или внутренности Конструктора. Я склонен полагать, что роиды хорошо просчитали путь своего посла, и теперь мы где-то в недрах Конструктора. Единственное, что меня тревожит, это отсутствие самого роида. И К-мигранта. Запускали-то нас вместе. Накатила вдруг волна слабости, в глазах замерцала льдистая зелень, руки и ноги стали ватными, тошнота подступила к горлу, сознание померкло... ненадолго. Дар реагировал мгновенно, вводя стимулятор и питание. Голова прояснилась, хотя тошнота осталась. -- Давай поищем, -- сказал Ратибор, обливаясь потом; и тут же по коже спины, груди, под мышками, щекотно пробежали пальцы медкомплекса, стирая пот. Координатор направил "голем" вверх -- если можно было назвать верхом пространство над вершиной аппарата, и словно прорвал невидимую пленку, скрывавшую до этого от человека иные пейзажи, -- "голем" вырвался в солнечный день на Земле! Впрочем, не на Земле, как понял ошеломленный Ратибор, вглядевшись в представший перед глазами пейзаж, освещенный так, словно светился сам воздух. Холмистая равнина, поросшая ковром густых трав и цветов, уходила во все стороны в бесконечность, а не до линии горизонта, как на Земле, и точно такая же равнина простиралась над головой, словно отражение в полупрозрачном зеркальном слое. Но этого было мало: справа и слева, достаточно далеко от "голема", если верить ощущениям и датчикам машины (около тысячи километров, подсказал Дар), угадывались вертикальные эфемерные стены с горными и другими ландшафтами, которые иногда становились резальными, четко и ясно видимыми. Этот мир напоминал геометрическую фигуру из по крайней мере шести пересекающихся под прямыми углами плоскостей, каждая со своим пейзажем и особенностями рельефа, но пять из них были эфемерными, призрачными, как миражи, и лишь одна не давала повода к сомнениям относительно своей реальности. -- Гексоид Гаргантюа,-- проговорил Дар, и Ратибор вспомнил, откуда ему известен диковинный мир: в материалах о первом появлении Конструктора, тогда еще в виде споры -- сверхоборотня, как его прозвали, было описание иллюзорного путешествия одного из безопасников, Диего Вирта, по точно такому же миру, которому дали название Гексоид Гаргантюа. История повторилась. Разве что путешествие Берестова происходило наяву. -- Мы внутри Конструктора,-- подвел итог своим размышлениям Ратибор.-- Это его масштабы и ландшафты. "Голем" двинулся над равниной по разворачивающейся спирали, преодолевая тугое сопротивление местной воздушной среды: гелий, инертные газы, пары металлов. -- Гелий? -- внезапно удивился .Ратибор.-- И трава на холмах? Что это значит? -- Только то, что мы внутри Конструктора, -- буркнул координатор. -- У меня нет никаких сомнений в реальности холмов и всего остального, поступающая информация однозначна и не требует специального анализа. А почему трава не может расти в гелиевой среде? -- На вид-то она земная... За одним из дальних холмов блеснула серебристая полоска. Ратибор, не раздумывая, повернул в ту сторону, и через минуту полета посадил "голем" на холме рядом, с дорогой из тускло блестевшего материала, напоминающего серебро. -- Я выйду. -- Не советую,-- хмыкнул Дар.-- Радиационный фон тут поменьше, но пси-фон пульсирует за пределами обычных человеческих возможностей. -- Открывай. Координатор подчинился. Кокон-кресло "голема", представляющее по сути его рубку, "вывернулась наизнанку", словно толстая шуба, освободив пилота. Ратибор, упакованный в герметичный кокос, выбрался из кресла, обошел его и влез в тесный прозрачный цилиндр, занимавший все остальное свободное пространство рубки. В то же мгновение цилиндр сжался и обтянул пилота прозрачной бликующей пленкой. Ратибор защелкнул энергопояс, прицепил к нему "универсал", встал на белый круг у стены, и упругий бутон трапа вынес его наружу. Материал дороги оказался не серебром, не металлом вообще: стоило Ратибору шагнуть, как вся блестящая полоса дороги вдруг покрылас