технику. - Берем! - сказал Гитарист, опуская бинокль. - Вариант "мудаки", Стрелять только если они начнут сопротивляться. - А если не начнут? - осведомился Лева Пинкисевич, правая рука Фоменко. - Связать, камни к ногам и утопить. - А не лучше ли подержать пару дней и отпустить? Не зря братва болтает о команде "мочил"... - Утопить, я сказал! - Понял. Бандиты переоделись по варианту "мудаки" в милицейскую форму, - причем Гитарист напялил мундир полковника, нравились ему погоны со множеством больших звезд, - установили на крышх "мерсов" и "джипов" мигалки и, включив сирены, помчались к стоянке грузового транспорта. Водители, держа в руках бутерброды с колбасой и сыром, кружки с горячим чаем, с любопытством смотрели на "спецназ", не ожидая с виду никакого подвоха, не сделав ни одной попытки сопротивления, даже когда из окруживших стоянку "крутых" машин выскочили "милиционеры" и одетые в штатское мужики зверского вида, направив на них стволы пистолетов и помповых ружей. - Связать! - коротко распорядился "полковник милиции", руководивший "спецназом", мельком глянув на водителей, и направился к фургонам. - Эй, начальник, - окликнул его один из шоферов, - а я ведь тебя знаю. "Полковник" резко остановился, споткнувшись на полшаге, повернулся всем корпусом к водителям, и ему очень не понравились взгляды молодых мужчин, какие-то слишком уверенные, презрительно-угрюмые, без капли страха или недоумения. А особенно не понравились глаза окликнувшего, дерзконасмешливые, умные, с искрой силы и угрозы. - Не помнишь меня? - продолжал водитель. - Год назад мы с братом проезжали Калугу, я вышел купить сигарет, а твои шестерки в это время напали на брата, вышвырнули из машины, - шикарный такой джип был, "лэнд круизер", - а когда брат кинулся на них, кто-то выстрелил ему в живот. Ты же сидел в "тойоте", сзади, наблюдал. Я тебя тогда неплохо разглядел, да и ты меня наверное не забыл, Петр Петрович Фоменко... Гитарист. Ну, вспомнил? Вот мы и встретились наконец. - Убрать! - махнул рукой внезапно вспотевший "полковник", отступая на шаг, и в тот же момент началось то, что не могло ему присниться даже в страшном сне. Задние дверцы фургонов вдруг распахнулись, и на землю посыпались люди в пятнистых комбинезонах с пистолетами-пулеметами в руках. Раздались выстрелы - это спец-назовцы в комбинезонах утихомиривали наиболее прытких бандитов, начавших было сопротивление. Тот, кто узнал Гитариста и заговорил с ним, тоже не стал дожидаться, пока его кто-нибудь не подстрелит, и начал действовать, на доли секунды опередив главаря банды. Он прыгнул к нему с расстояния в пять метров, ногой отбил руку с писолетом в сторону, нанес еще один удар по руке локтем вниз, обнаруживая прекрасное знание приемов рукопашного боя, и тут же воткнул указательный палец в глаз Гитаристу. С воплем тот схватился за глаз, упал на колени и уже не увидел последнего удара: водитель ребром ладони сломал ему шейные позвонки. Троих бандитов, успевших воспользоваться оружием, убили сразу, остальных спецназовцы повалили на землю, ломая им в ходе драки пальцы, руки, ребра, выбивая зубы, нанося удары, травмирующие внутренние органы, от которых они теряли сознание либо испытывали сильнейшую боль. Затем всех бандитов выстроили в лесу на поляне, недалеко от стоянки грузовиков, но так, чтобы их не было видно со стороны шоссе. Принесли и свалили в кучу убитых, в том числе главаря банды с вытекшим глазом. Командовал подразделением спецназа (так думали бандиты - что это спецназ), - всего их вместе с "водителями-дальнобойщиками" набралось девять человек, - тот самый светловолосый шофер с дерзковеселыми глазами, среднего роста, но жилистый и сильный, который узнал в "полковнике милиции" Гитариста. Бандитов же набралось пятнадцать человек, не считая убитых. Затравленно озираясь, они глядели на молчаливых парней в пятнистом, переминались с ноги на ногу, все еще ошеломленные случившимся, и боялись даже стонать. - Кто не убивал никого - шаг вперед! - приказал командир спецназовцев, оглядывая шеренгу. Бандиты стали переглядываться, мяться, потом из шеренги вышел бледный худосочный мужик средних лет в ветровке и кедах, со сломанной рукой, которую он бережно прижимал к животу, заискивающе улыбнулся. - Я не убивал, я только на стреме, что приказывали, меня даже никогда не брали, а винтарь я просто носил, как и все, у кого хошь спросите, я Шестопал, а этих... - Стоп! Мужик затих, бледнея еще больше. - Кто еще? Вперед выступил "разведчик" банды Санта-Клаус. Ему тоже досталось - за то, что пытался сбежать, и круглое благообразное лицо его украшал красивый кровоподтек в форме полумесяца над верхней губой. - Ну, я... - Еще? Шеренга молчала. Водитель усмехнулся, глядя, как многих бандитов колотит дрожь. - Что, сердешные, мандражируете? Страшно? Жить охота? А когда вы ни в чем не повинных людей резали, вешали, душили и топили, не страшно было?! Все, отгуляли! А теперь колитесь, кто сколько душ загубил, может, кого и помилую. - Панкрат, - понизив голос, сказал один из парней в комбинезоне, подходя к светловолосому, - там твой дружок приехал. Пропустить? - Приведи сюда, - кивнул водитель, - пусть посмотрит на ублюдков. - Повысил голос: - Ну, облегчайте душу! Начнем слева направо, но не с тебя. - Палец Панкрата уперся в грудь Левы Пинкисевича. - Ты амнистии не подлежишь. Ударил негромкий выстрел, во лбу помощника Гитариста появилась дырочка, ного его подкосились и он упал навзничь. Бандиты шарахнулись в разные стороны, но остановились, услышав четкую команду: - Стоять, уроды! К светловолосому в сопровождении спецназовца подошел немолодой мужчина в кожаной куртке, несмотря на летнюю жару, с изможденным болезненным лицом. - Кончай самодеятельность, Панкрат Кондратьевич, - глухо проговорил он. - Отпусти их, ты не судья и не палач. Пусть идут. Банды считай уже нет... - Не мешай, Сергеич, - твердо сказал водитель. - Они убили не только моего брата, на их кровавом счету более двадцати человек, ты же знаешь. На каждом кровь и пытки... Стой и смотри, если хочешь, но молчи. Сегодня будет по-моему. Лева не пожалел двенадцатилетнего пацана, ехавшего в кабине "жигуленка" с отцом, а сам Гитарист убил семерых, в том числе двух женщин. Остальные мучили отцов и братьев моих ребят... стой и молчи! Панкрат отошел от пожилого мужчины в куртке, ткнул пальцем в толстого, как боров (у него и кличка была - Боров) бандита: - Ты! - Я как все, специально никого, как все, так и я, - тонким голосом заговорил толстяк, глотая слова, - ну, может, и убил кого, так приказывали... - Сколько?! - Ну, не знаю, может, одного, двух, но никогда, я же не для того, а когда все, и стрелял мало, и жалел... - Мразь! - сплюнул под ноги один из водителей, с которым завтракал светловолосый командир операции, угрюмо оглядел сбившихся в кучу бандитов. - Кто знает, сколько человек убил этот боров? - Я скажу, - услужливо вылез вперед из толпы помятый старик со слезящимися глазами. - Боров убил, значитца, пятерых лично, вешал сам, паяльной лампой, это вот, значитца, кожу на пузе жег... Раздался выстрел. Толстяк упал. Старик вздрогнул и замолчал, тупо глядя на расстрелянного, потом проворно залез обратно в толпу. - Ты! - Палец Панкрата указал на могучего телом молодого небритого парня с угрюмым волчьим взглядом, у которого была сломана челюсть. - Троих! - с вызовом прошипел он, но сморщился от боли и секунду молчал, придерживая челюсть, потом добавил: - И еще буду давить вас... - Уже не будешь, - равнодушно ответил Панкрат. Щелчок выстрела, дыра во лбу парня, стук тела о землю. Приехавший в кожаной куртке шагнул было к светло-волосому, однако был остановлен одним из бойцов команды Панкрата. Тот оглядел поредевшую, затаившую дыхание толпу, криво усмехнулся. - Действительно, не палач я, к сожалению, хотя по каждому из вас петля плачет. Один только вопрос задам, ответите - отпущу всех, не ответите - положу здесь: кто помогал Гитаристу в органах? Где окопалась эта сволочь? Наступила тишина. Бандиты переглядывались, перешептывались, но отвечать не торопились. Потом, почесав затылок, заговорил Никола Мостовой - Санта-Клаус: - Мы его не знаем, Гитарист всегда ходил к нему один. Но по-моему стукачок сидит в дорожно-транспортном отделе УВД. - Он капитан милиции, - добавил кто-то из толпы. - Гитарист называл его Борянчик... Панкрат поднял пистолет, из которого стрелял, - толпа бандитов подалась назад, затаила дыхание, - со вздохом сунул в кобуру подмышкой, отвернулся от бандитов. - Рыжего с бородой, что прячется там за спинами, отмудохайте так, чтобы восстановление рельефа лица было невозможно. Эта дохлая крыса ведет канцелярию Гитариста, я его знаю. Остальным отбейте все, что можно, и привяжите к деревьям подальше от дороги, пусть посидят денек в тенечке, это пойдет им на пользу. Милицию вызову я сам. - Он оглянулся через плечо, сверкнул глазами. - Но если кого заметим в другой банде - кранты! Пощады не ждите! Обойдя приехавшего, которого назвал Сергеевичем, Панкрат пошел рядом с ним сквозь заросли к дороге. Там они подождали, пока бойцы команды мстителей выполнят приказ, подожгут машины бандитов, рассядутся по своим автомобилям и уедут. Сели в кабину серой "волги", на которой прибыл мужчина в куртке. - Ну, что скажешь хорошего? - сказал Панкрат, лицо которого стало хмурым и усталым. - Откуда у тебя эти ребята? - кивнул спутник на отъезжающие машины. - Раньше я у тебя их не видел. - От верблюда, - покривил губы светловолосый. - Это все профи высокого класса. - Я и так заметил, что они не из стройбата. - Работать с ними одно удовольствие. - Панкрат вдруг рассмеялся, поймал озабоченно-удивленный взгляд приятеля, работавшего в Московском угрозыске, и пояснил. - Анекдот вспомнил. В американской армии сержант рассказывает своему отделению: у русских есть воздушно-десантные войска - там на одного ихнего двоих наших надо! Есть у них и морская пехота - там на одного пехотинца троих наших мало! Но самое страшное - у них есть войска, стройбат называются, - так тем зверям вообще оружие не выдают! Спутник Панкрата никак не отеагировал на анекдот. - Рискуешь провалиться с набором. - Не беспокойся, Сергеич, не провалюсь, эти ребята - ветераны спецслужб и знают толк в подобных делах. - Как тебе удалось привлечь их в команду? - Мужчина в куртке тронул "волгу" с места, не оглядываясь на загоревшиеся "мерседесы" и джипы бандитов, погнал машину прочь, в сторону Москвы. - Дал объявление через Интернет о наборе в группу мстителей. - Я серьезно. - Имеется у меня приятель на Лубянке, - нехотя проговорил Панкрат, - в отделе кадров, он помог подобрать пару обиженных профессионалов, а те нашли друзей. Кстати, спасибо за помощь с грузовиками, очень здорово все получилось. Мужчина, которого командир группы ликвидаторов автодорожных бандитов назвал Сергеичем, промолчал. Он работал заместителем начальника оперативно-розыскной бригады МУРа и имел звание подполковника. Помогал же он мстителям по нескольким причинам, самой главной из которых было убийство дорожными бандитами его матери и внука, происшедшее чуть больше года назад на Калужском шоссе. Они ехали с дачи поздно вечером, за рулем сидел зять, и на "жигуленок" напали потрошители машин. Зять чудом выжил, хотя и получил две пули в грудь, а восьмидесятишестилетняя старухамать с двенадцатилетним внуком, начавшие сопротивляться и кричать, были зверски убиты. Провалявшийся в больнице с инфарктом полтора месяца после этого случая подполковник поклялся себе, что отмстит убийцам, и выполнил обещание, в тайне от начальства использовав появившуюся тогда в Подмосквье команду Панкрата Воробьева. С тех пор они работали вместе. - Тебе надо уходить из этих мест, - глухо сказал Михаил Сергеевич. - Почему? - повернулся к нему Панкрат. - Сверху спущен указ об усилении борьбы с терроризмом, в том числе - на дорогах. Твоя деятельность подпадает под статьи "терроризм"и "самосуд", начальство горит желанием вычислить твою группу, как антизаконное формирование, а заодно присвоить себе лавры победителей дорожной мафии. Я вообще посоветовал бы тебе свернуть операции, хотя бы на полгода. - А что, дорожные бандиты уже вымерли? Перестали хозяйничать на трассах? Решили переквалифицироваться в защитников рядовых шоферюг? Или вы действительно научились бороться с ними? - Учимся, не сидим без дела, работаем. Только ни рук не хватает, ни средств. Ты же знаешь формулу: раскрываются лишь те преступления, которые должны быть раскрыты. А мы не всесильны. Ты уже многого добился, посеял в душах бандитов страх, заставил задуматься над тем, что воровать, грабить, унижать, убивать - грех! Что честно жить спокойнее. Может быть, этого уже достаточно. - Ты сам не веришь в это, Сергеич. - Не знаю, - с внезапно прорвавшейся тоской признался подполковник. - Я не знаю, чему верить, а чему нет. Только убедился, что месть не возвращает убитых. Помолчали. Машина продолжала мчаться по почти безлюдному шоссе к Москве. Потом Михаил Сергеевич добавил уже более спокойным тоном: - Но оставаться в Подмосковье тебе опасно. Я уже не могу делать вид, что ты неуловим. Мерин начинает догадываться, что я знаю больше и утаиваю от него оперативную информацию. Мерином звали начальника ОРБ полковника Конева. - Опасно... - пробормотал Панкрат. - Опасно одно: ненаказанное зло крепнет, тучнеет, самоутверждается при мысли о своей безнаказанности. Как говорил мой мудрый дед: неназванное зло не знает прощеного воскресенья, потому что как бы и неизвестно, кого прощать. Но свою работу я не брошу, Сергеич, пока не выведу всю эту дорожную мразь под корень! Ты мне только помоги выйти на этого конфидента Гитариста, капитана милиции, кого он называл Борянчиком. Поможешь? - Не уверен, - после минутного молчания буркнул Михаил Сергеевич. - Со здоровьем не лады, лягу я наверно в больницу в ближайшее время. Панкрат посмотрел на землистое лицо собеседника и придержал острое словцо, готовое слететь с языка. - Сердце? - А все: и сердце, и нервы, а теперь и желудок... язву недавно нашли... Короче, не помощник я тебе, Панкрат Кондратьевич. - Выкарабкаешься, - сказал Панкрат без особой уверенности в голосе. - Может, и выкарабкаюсь. Послушай, майор, когда тебя поперли из службы за неподчинение приказу, ты ни с кем в конфликт не вступал? Врагов не оставил? Панкрат задумался, озадаченно пощипывая нижнюю губу и разглядывая профиль подполковника. - Вроде бы нет. А что? - Ищут тебя твои бывшие начальники, ориентировку прислали, как на рецидивиста. Сменил бы квартиру. - Да я давно в столице не появлялся, живу у родственников под Вязьмой, да и там бываю редко. Странно, зачем им меня разыскивать? - Это мне неведомо. Будь осторожен. Говорят, под Брянском тоже завелась какая-то крутая мотобанда, терроризирует всю округу, нападает на частников, гробит машины. Если хочешь, дуй со своими туда. - Спасибо за совет. Михаил Сергеевич поморщился, искоса посмотрел на спутника, и Панкрат поспешил его успокоить: - Я серьезно, спасибо за все, что ты для меня сделал, Сергеич. Конечно, мне будет не хватать информационного обеспечения, да и твой промоушен - не последнее дело, однако я справлюсь. Завтра же начну перебазироваться под Брянск, у меня и там кое-какие родственники живут по маминой линии. Я этим мотоподонкам такую кувырколлегию устрою, что надолго запомнят! - Верю, - усмехнулся подполковник. - Если понадоблюсь, звони на мобильный, помогу, чем смогу... если еще буду на ногах. Знаешь, я даже рад, что ложусь на обследование... Последние слова вырвались у него помимо воли, и он тут же пожалел об этом, однако стыдиться признания не стал. Пояснил в ответ на озабоченно-внимательный взгляд Воробьева: - Плохи дела, мой друг, в государстве расейском. В стране нарастающими темпами идет процесс поглощения малых преступных формирований большими. Мы в прошлом году "взяли в разработку" около восьми тысяч небольших преступных групп, а сегодня их осталось немногим больше шестисот, но не потому, что органы правопорядка так хорошо поработали, а потому, что малые банды слились в организованные криминальные структуры, контролирующие уже целые губернии. К слову, Брянщина тоже контролируется "авторитетами". Так что оптимизма в моих сентенциях не ищи. Не справляемся мы с организованной преступностью, ни снизу, ни сверху. - Чего ж удивляться, коли вся головка власти загнила. - Нужен иной подход, силовые методы борьбы с преступностью не могут быть главным инструментом. - Михаил Сергеевич притормозил, пропуская лихача на джипе. - Отношения человека с миром всегда сводились к формуле: "это мое, а это не мое", - и озабочен он всегда был лишь увеличением собственности. В нынешние времена этот закон еще более ужесточен, уже нет понятия: "это не мое", - есть императив: "все, что еще не мое - будет моим!" - Ну, положим, не каждого человека заботит увеличение собственности? - осторожно вставил Панкрат, сочувственно глядя на Михаила Сергеевича. - Может, не каждого, - неожиданно легко согласился подполковник., взгляд его стал тверже. - Не обращай внимания на старческое брюзжание, похоже, я привыкаю плакать в жилетку. Это от усталости. Тебя куда? - Останови, выйду здесь. Михаил Сергеевич свернул на обочину, остановил "волгу", и они некоторое время смотрели друг на друга, ничего не говоря. Потом подполковник дернул щекой, криво улыбнулся. - Капитана-осведомителя Гитариста мы найдем, не бери в голову. Звони. Ни пуха тебе, ни пера! - К черту! - улыбнулся в ответ Панкрат. Они встряхнули друг другу ладони, и бывший майор армейского спецназа вылез из кабины. "Волга" сорвалась с места, вписалась в поток машин на шоссе, исчезла за холмом. Панкрат постоял немного, глядя ей вслед, и сел в подъехавший фордовский микроавтобус с затемненными стеклами. МОСКВА. КРУТОВ Курган был древним и напоминал пирамиду. Склоны его поросли травой, сейчас пожелтевшей и пожухлой, и были усеяны камнями разных размеров, среди которых коегде виднелись кости не то животных, не то птиц. Веяло от кургана тоской, безнадежностью, обреченностью и смертью, хотя казалось бы над ним промчались тысячелетия, которые должны были без следа растворить в себе память тех лет и унести чужую боль и горе, и запахи смерти. Крутов, чувствуя себя призраком без тела, обошел курган, приглядываясь к белеющим костям, и вдруг увидел свежий пласт земли под курганом, будто здесь недавно копали яму, подкоп под курган, да потом бросили и заровняли. Заинтересованный, он подошел ближе и, холодея, увидел торчащие из жирно блестевшей ржаво-красной насыпи кисти рук. Не веря глазам, нагнулся, разглядывая синеватые скрюченные пальцы, и отшатнулся, встретив взгляд пустых глазниц черепа. Впрочем, этот череп еще не был чистым, на нем сохранились остатки кожи и волос, но жуткий оскал провалившегося рта от этого не становился более приятным. Что-то хрустнуло под ногой. Крутов шагнул в сторону, зацепился за торчащую из земли руку и полетел куда-то вниз, в холодную жуткую трясину и темноту... Очнулся он лежащим навзничь в постели. Сердце колотилось о ребра, лицо и тело было покрыто холодным потом. Перед глазами все еще стоял курган и торчащие из свежевырытого шурфа кисти человеческих рук и чей-то череп. Покачав головой, гадая, какими мыслями навеян этот странный сон, Крутов привычным усилием воли успокоил взбудораженную нервную систему, взглянул на часы и пошел умываться. Шел еще только седьмой час утра, на работу собираться было уже не надо, мог бы и поспать подольше, но организм привык подниматься рано и требовал активного действия, повышения тонуса. Почистив зубы, Крутов сделал зарядку, покидал через всю комнату в специальный щит ножи и сюрикэны, потом принял душ и позавтракал. После чего принялся собирать и упаковывать вещи. Мысль посетить родные места на Брянщине, где он родился и вырос, закончил школу, возникла у него сразу после увольнения и прохождения цикла специальных процедур, предусматривающих подписание неких обязательств "не разглашать государственных тайн и служебных секретов". Не то, чтобы он стал "невыездным", но обязан был при выезде за границу предупредить соответствующие органы. Крутов возился со второй сумкой, когда в прихожей пустил трель дверной звонок. Недоумевая: кто бы это мог быть в такую рань? - он открыл дверь. Перед ним в легком летнем платье стояла Ольга с белой сумочкой через плечо, с сигаретой в пальцах, загорелая, уверенная в себе, красивая и сильная. Несколько секунд они рассматривали друг друга с одинаковым прищуром глаз, потом во взгляде девушки мелькнула растерянность и она сказала со смешком: - Может быть, кавалер наконец пригласит даму войти? Крутов отступил в сторону. - Извини. Ольга, покачивая бедрами, прошла в квартиру, остановилась на пороге гостиной, разглядывая разбросанные по комнате вещи. - Ты собираешься уезжать? - Кофе хочешь? - проигнорировал он ее вопрос. - Нет, спасибо. Ты же знаешь мои вкусы. - Кофе нам не по нутру, нам бы водки по утру, - пробормотал майор. - К сожалению, твоего любимого коньяку нету, вылил. Шампанское, быть может? - Сгодится, - кивнула девушка, переложила с кресла на стол рубашки хозяина и села, закинув ногу за ногу. Крутов кинул равнодушный взгляд на ее красивые колени, принес бутылку шампанского, открыл, разлил в бокалы. - За что пьем? - За свободу, - с иронией ответила Ольга. - Ты же теперь вольная птица? Или все же остался в службе? - Нет, - коротко сказал он, сделав глоток. - Почему? Не мог договориться с начальством, взять всю вину на себя, попросить, чтобы оставили? - Зачем? - Крутов поставил бокал на стол, но садиться не стал, принес конфеты, предложил даме. Ольга Сошникова тоже работала в ФСБ, только в другом управлении. Познакомились они три года назад, спустя полгода после гибели жены майора, но отношения их так и не перешли границ приятного совместного времяпровождения. Хотя Ольга изредка и пыталась узаконить их альянс, тренируя на нем командирский голос. Женщина она была красивая, эффектная, умная, однако чересчур самостоятельная и властная. Крутов таких не то, чтобы не любил, но старался обходить стороной. - Зачем? - переспросила Ольга. - Да затем хотя бы, что ты профессионал, и жить не сможешь без службы. - Ошибаешься, - усмехнулся он, начиная укладывать вещи во вторую сумку. - Смогу. Гостья посмотрела на его открытое лобастое лицо с твердо сжатыми упрямыми губами, с прямым пронизывающим взглядом карих, часто светлеющих до желтого "тигриного" свечения, глаз, и шутить не рискнула. Если Егор что-нибудь решал, то уж решал окончательно и решения свои никогда не пересматривал. Месяц назад он застал у нее в гостях сослуживца, капитана Зеленского, красивого брюнета с ниточкой усов: ничего особенного не было, легкий флирт, поцелуйчики, объятия, смех, до постели дело не дошло, - но после этого не приходил, не звонил и на ее звонки не отвечал, словно отрезал. А ведь любого другого мужика она запросто могла уговорить, обольстить, свести с ума, объяснить все обыкновенной игрой, да еще и заставить при этом просить прощения. Любого другого, только не Егора Крутова. - Ты не... - она хотела спросить: "ты меня так и не простишь?" - но вместо этого сказала: ты не прав, Крутой. Боевая работа - как наркотик. Без нее ты засохнешь. Крутов продолжал методично собираться, потом задернул молнию на сумке, оперся на нее и глянул на девушку. - Ты только для этого ко мне зашла? Чтобы сообщить, что я не прав? Ольга вспыхнула, уловив понятный обоим подтекст, резко поставила бокал на стол, расплескав шампанское, встала и пошла к выходу. На пороге гостиной оглянулась. - Ты всегда будешь один, Крутой, потому что никого не любишь, даже себя. Мне тебя жаль. Но если захочешь что-нибудь изменить в своей жизни в лучшую сторону - позвони. Может быть, я тебе помогу. Простучали по полу прихожей каблучки, глухо вздохнула дверь. Крутов, склонив голову к плечу, прислушивался еще некоторое время к тишине в доме, потом сел в кресло, хранящее тепло женского тела, и невесело усмехнулся, вспомнив вычитанное в каком-то журнале детские откровения. На вопрос журналиста: что такое верность? - одна из восьмилетних девочек ответила: "Больше всего этого, естественно, у собак. А на втором месте стоят некоторые женщины". - Некоторые... - пробормотал Крутов, подумав: но к тебе, Ольга Викторовна, сие определение не относится. Хотя, может быть, я излишне категоричен. И вдруг до спазма в горле с ним случился приступ свирепой тоски по жене. Уткнув лицо в ладони, он сжал его изо всех сил, и память услужливо прокрутила перед глазами ленту их первых встреч. Впервые Крутов познакомился со своей будущей женой на студенческом бале, организованном по случаю успешного завершения очередной летней кампании студенческих строительных отрядов. Он тогда учился в Рязанском высшем училище воздушно-десантных войск, но имел приятелей среди студентов радиотехнического института, они и пригласили будущего героя Джераха на вечер. Крутов увидел ее сразу же, как только вошел в фойе актового зала, в окружении большого числа парней. Как во сне подошел к ней, переставая вдруг ощущать мир вокруг, забыв о приятелях, замер, глядя на удивительно милую девушку со слегка раскосыми глазами, сидящую на стульчике у стены с опущенными на колени руками. Сказать, что она была красивой, значит ничего не сказать! Хотя он в тот момент не оценивал стати фигуры девушки и ее параметры. Он с_л_у_ш_а_л ее, он в_и_д_е_л, он ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л. Он ее з_н_а_л! Она же, мельком глянув на еще одного поклонника, пожиравшего ее глазами, лишь досадливо повела плечиком, и только когда Крутов подошел вплотную и хрипло сказал: меня зовут Егор, - внимательно посмотрела на его горящее лицо, и видимо что-то поразило ее в нем, потому что зеленые глаза незнакомки вдруг широко открылись и в них просиял интерес. В тот вечер он никому не дал танцевать с ней, не отходя от зеленоглазой ни на шаг, и пошел провожать, хотя друзья предупреждали о возможных последствиях: девушка - ее звали Полина - хотя и не училась в радиоинституте, а была приглашена подругами, но произвела впечатление и на местных студенческих "авторитетов". Крутова встретили у парка, когда он, проводив Наташу, возвращался в расположение училища. Но он к тому времени уже весьма недурно владел барсом* и мог отбиться и от более серьезного противника, чем четверо студентов радиотехнического института. ________________________ * Барс - боевая армейская система защиты-нападения. ________________________ Они виделись чуть ли не каждый день и страдали одинаково сильно, если встретиться по каким либо причинам не удавалось. Даже когда Наташа стала его женой, их жажда видеть друг друга, страстное желание обладать друг другом, не утихали, разве что оба научились скрывать это от других... Сердце сжалось, превращаясь в ком льда. Крутов остановил воспоминания. Жены не было рядом уже почти четыре года, и ни одна женщина не смогла ее заменить. В том числе капитанинструктор Ольга Сошникова. "Прижмись ко мне крепче и ближе, Не жил я - блуждал средь чужих..." - всплыли в памяти строки Блока. Во времена первых встреч с Наташей он специально заучивал целые тома Блока, Бальмонта, Есенина, Верхарна, чтобы не ударить лицом в грязь и выглядеть в ее глазах образованным человеком, а не дубовым накачанным курсантом училища, как большинство его сокурсников. Правда, потом чтение стихов стало потребностью, но случилось это позже. Однако на Наташу он произвести впечатление успел... В прихожей снова запиликал входной звонок. Крутов помял ладонями лицо, как бы стирая след переживаний, и пошел открывать. В квартиру со смехом и приветственными возгласами ввалилась целая компания: Костя Морозов, Саша Зубко, Марат Балязин, Сергей Погорелов, Воха Васильев - все лейтенанты, кроме Зубко - капитана, члены команды "Витязь", самые близкие друзья, с которыми он прожил бок о бок четыре года и прошел много боевых дорог в Чечне, Ингушетии, Таджикистане, Украине, России. - Он уже собирается, - прогудел в бороду Марат Балязин, огромный, как шкаф; в руках он нес два объемистых целлофановых пакета. - Вовремя мы его перехватили. - Принимай гостей, хозяин, - весело сказал белозубый Саша (хотя все передние зубы у него были не свои - металлокерамические), - будем гудеть. Сам ты, понятное дело, не дотумкал собрать друзей перед дорогой, так мы решили перехватить инициативу. Ребята гурьбой ввалились в гостиную, сдвинули в угол сумки, переложили не убранные вещи, стали расставлять стулья, посуду на столе, заняли кухню, подтрунивая друг над другом и над хозяином. Крутов, чувствуя, как у него перехватило дыхание и к глазам подступила теплая влага, сбросил оцепенение и вмешался в процесс, сердито выгнав бывших подчиненных из кухни. - Наследили тут, навели беспорядок, еще посуду побъете... Идите отсюда, я сам все приготовлю. Но его не послушали, засунули в духовку две курицы, стали жарить лук, резать овощи, колбасу, сыр, хлеб, и Крутов вынужден был отступить. В гостиной Саша сунул ему тяжелый плоский кожаный чехол, напоминавший ножны. Впрочем, это и были ножны. Внутри лежал, мерцая синеватым зазубренным лезвием, самый натуральный бетдаггер - так называемая "летучая мышь", кинжал, сочетавший в себе пилу, двухсторонний топорик и собственно кинжал. Это было личное оружие Саши, с которым он не расставался и которое не раз проверил в деле. - Дарю, полковник, хорошему человеку не жалко. Крутов, взвесив кинжал в руке и отметив его балансировку, - кинжал действително напоминал по форме летучую мышь, - с чувством пожал руку Саше и метнул бетдаггер в щит в углу комнаты. Кинжал вошел точно в глаз гедзя, нарисованного на щите средневекового японского воина. - И я кое-что хочу подарить, - подошел к полковнику Воха Васильев, протягивая Крутову еще один кожаный чехол, чуть поменьше. Егор вытащил оттуда серповидное лезвие с дополнительным центральным когтем, и кивнул, оценив подарок. Это был бяньдао, метательный серп без рукоятки. Воха владел им великолепно. Крутов не решился метнуть бяньдао в щит, и Васильев сделал это сам, воткнув серп в другой глаз нарисованного на щите лица. Потом они пели легкое вино - шабли и бургундское, ребята практически не потребляли спиртного, - шутили, рассказывали анекдоты, смеялись, вели философские беседы, и ком в груди Крутов почти растаял. Он знал, что не одинок, но не чаял получить доказательства, и его "витязи" решили проблему играючи. Он всегда мог на них положиться, даже будучи уже не их командиром. Точно так же он принял их помощь, когда решил отомстить подонкам, убившим жену. Убийство было бессмысленным и жестоким, как и вся жизнь "отморозков", не признающих ни существующих норм поведения, ни законов, ни прав людей на собственное мнение и жизнь. Банда молодых людей в возрасте от девятнадцати до двадцати четырех лет, возглавляемая более высоковозрастным подонком (Шамиль Свиридов по кличке Копченый в свои двадцать девять уже дважды сидел за бандитизм), забавлялась тем, что прокалывала шины у стоящих возле центрального парка автомобилей. Крутов, приехавший с женой отдохнуть, пройтись по аттракционам, отлучился буквально на две минуты, чтобы купить мороженое, за эти две минуты все и случилось. Наталья, увидев проделки компании, сделала замечание, и молодые подонки, окружив ее с хохотом и угрозами, принялись рвать на ней платье, а когда она стала отбиваться и кричать, кто-то ударил ее ножом. Просто так! Чтобы не кричала. Словно прихлопывал муху! Крутов, услышав крик, прибежал, чтобы увидеть, как стая бандитов рассыпалась в разные стороны, однако догонять никого не стал, увидев лежащую на тротуаре жену. Она умерла у него на руках... Следствие, длившееся два месяца, так и не доплелось до финала, потому что вели его, во-первых, неквалифицированно, во-вторых, в банде Копченого оказался племянник начальника отдела милиции Западного района столицы, который постарался закрыть дело "за недостаточностью улик". И тогда Крутов сам начал расследование, в течение недели выйдя на всех участников трагедии, вычислив и главаря, и того, кто убил жену. Саша Зубко был первым, кто предложил ему помощь в ликвидации банды. Вторым подошел Марат Балязин. А потом собралась группа из семи человек, почти треть всей команды "Витязь". В воскресенье вечером, определив мес-то гуляния банды: Сокольники, ресторан "Луч", - "витязи" вошли в ресторан и за минуту обработали всех подонков, уже изрядно накачанных спиртным. Все были в масках, кроме Крутова. Он подошел к Копченому и его двадцатичетырехлетнему дружку по кличке Люкс и сказал, четко и тихо, не сводя глаз с бледно-бессмысленных лиц бандитов: - Полтора месяца назад вы убили молодую женщиу возле парка Горького. Помните? - Чево? - прохрипел Люкс, держась за подбитый глаз. - А-а? - выдал Копченый. - Вы ее убили, - терпеливо повторил Крутов. - Это была моя жена. Вам все понятно? - Какого х...?! - выговорил Люкс, вдруг трезвея. И тогда Саша Зубко легонько ткнул его пальцем в темя. Люкс умер мгновенно: Саша попал в нервный узел, в точку поражения котю. Копченого ударом в солнечное сплетение убил Балязин. Ребята не хотели, чтобы в этом деле свидетели потом показали, пусть даже случайно, на их командира. Натали была отомщена, однако эта месть ее не вернула, и душа Крутова еще долго стонала и корчилась, переживая случившееся, хотя слова Саши: это была не месть, а восстановление справедливости, - где-то пересекались с этой горькой истиной. Убийство двух бандитов (остальных "витязи" весьма здорово покалечили) много шума не произвело, все было сделано так, будто две банды устроили разборку с применением холодного оружия, а Крутова все же вычислили муровцы, и лишь "железное" алиби, тонко разработанное ему сослуживцами, спасло его, тогда еще майора, от тюрьмы. Правда, он потом все же пострадал: звание подполковника, которое он давно заслужил, все понимающее начальство присвоило ему гораздо позже... - Не тужи, командир, - обнял Крутова за плечи Саша Зубко, понимавший, что творится в душе полковника. - Можешь всегда на нас рассчитывать. Если понадобимся - звони, и мы примчимся, где бы кто ни находился. И не жалей о содеянном. - Шел бы ты лесом, утешитель, - грубовато отрезал Крутов, проглотив ком в горле. - Давайте выпьем за то, чтобы наш профессионализм требовался как можно реже. - И за то, чтобы передохли все террористы! - добавил Балязин. Все дружно встали, со звоном сдвигая рюмки с вином. Подоспела картошка, потом Марат принес противень с распространяющими оглушительный аромат курами, Сергей закончил готовить салаты, - он не только умел искусно кидать кинжалы, но и мог этими кинжалами нарезать любой овощ на ломти любой толщины, - заработали челюсти. - Куда собрался:? - спросил Зубко, кивая на сумки. - На родину, - ответил Крутов, переживая удивительное чувство единения. - Брянская область, Жуковский район, деревня Ковали. Почти вся деревня - родственники, тетки и дядьки. - А потом? - А потом суп с котом, - вмешался Балязин. - Не приставай к человеку, пусть отдохнет пару месяцев, прежде чем решать, чем ему заниматься. С его опытом он везде устроится. - Его опыт слишком специфичен, чтобы он мог устроиться без напряга, - возразил Костя Морозов, прозванный Кокой за чубчик надо лбом. - Разве что в охранные структуры. Только не думаю, чтобы командир согласился охранять пивзавод или частную контору. Я правильно думаю, Егор Лукич? - Когда ты успел стать таким мудрым? - удивился Зубко. - С виду лопухлопухом, а мысль излагаешь не хуже моего шестилетнего племянника. Конечно, командир не станет мальчиком на побегушках у новых русских, у него достаточно сил, чтобы изменить ситуацию и зажить в удовольствие. Теперь он сам себе голова. Крутов улыбнулся. - Может быть, ты и прав, философ. Только я теперь исповедую другую религию. Один мудрец* изрек: вчера я был умным, вот почему хотел изменить мир. Сегодня я мудр, вот почему меняю себя. ________________________ * Шри Чинмой ________________________ Морозов, а за ним и остальные, зааплодировали. Кроме Вохи - Владимира Васильева. Этот тихий с виду парень, мастер ниндзюцу и адепт философии дао, видел дальше других и не верил в особый путь бывшего полковника безопасности. Крутов перехватил его взгляд и понял, что его личные сомнения, спрятанные в глубине души вопреки высказанной уверенности, имеют под собой основания. Мир вокруг был слишком жесток и неблагополучен, чтобы разрешить индивидууму жить спокойно в своей личной экологической нише. Да и сам Крутов никогда не проповедовал философии пофигизма, а также не любил людей, исповедующих этот принцип и плюющих на всех остальных людей. Среди гостей разгорелся спор, должен ли хозяин искать справедливость и восстанавливаться в рядах спецназа. Спорили недолго, пока не надоело Балязину. Перекрывая гвалт и смех, он рявкнул: - Прекратить бардак! Всем упасть и отжаться! Смех вспыхнул с новой силой и спор прекратился. Крутов понимал, что его таким образом пытаются утешить, успокоить, поддержать, но обидного ничего в этом не чувствовал, ребята все были насквозь свои и понимали ситуацию не хуже, чем он сам. Разговор перескочил на проблемы школы: у Кости Морозова сын пошел во второй класс, и он выдал несколько историй, происшедших с отпрыском, судя по рассказу, очень смышленым и подвижным мальчуганом. Больше всего хохотали над последним событием, когда жена вечером сообщила Косте, что его вызывают в школу. - Зачем? - спросил Морозов, с трудом доплевшийся от ванной до постели после очередной крутой разборки с бандитами. - Витька стекло опять разбил в школе. - Черт возьми! - возмутился Костя. - Сколько же у них там стекол?! Улыбнулся и Крутов, хотя знал, что история, рассказанная Морозовым, - всего лишь пересказ анекдота. Сын у Кости был вполне самостоятельным парнем, однако стекла в школе не бил. Потом пришла пора прощаться, и полковник был страшно благодарен ребятам, по-мужски сдержанно и просто пожелавшим ему добрых встреч, показавшим всем своим видом, что они не вычеркивают его из списков друзей и не видят ничего печального в его судьбе, что они остаются рядом. Лишь Саша Зубко, встряхивая ладонь Крутова, по-особому глянул на него и сказал странную фразу, которую Егор потом вспоминал не раз: - Когда вернешься, не спеши принимать судьбоносные решения. Сначала позвони мне, хорошо? - Хорошо, - слабо улыбнулся Крутов, не спрашивая, почему балагур Сашка, с виду трепач и повеса, а в душе - философ и тонкий знаток эзотерических учений, считает, что его бывший командир вернется. Но чувствовалось, что Зуб (кличка прилипла к нему еще со школы) з_н_а_е_т, о чем говорит. И вдруг Крутову показалось, что он стоит, связанный по рукам и ногам, на пороховой бочке, и уже кто-то черный, злобный и страшный, с провалом вместо лица, спешит поджечь фитиль... БРЯНСКАЯ ГУБЕРНИЯ. КРУТОВ Из Москвы Крутов выезжал с чувством неопределенного ожидания чего-то: все казалось, что ему позвонит кто-нибудь из ру