ался, тупо посмотрел на руку и вышел. Оставшиеся в кабине переглянулись. Алиссон пришел в себя от боли в голове. Особенно болели глаза и уши, и он даже попытался пощупать их руками, но наткнулся на гладкую поверхность шлема. Глаза удалось открыть с третьей попытки; казалось, они засыпаны песком. Но, и открыв их, палеонтолог не сразу понял, где находится: свет был слишком ярок и подвижен, из-за чего пейзаж перед глазами казался зыбким, как отражение в воде. Впрочем, он и потом казался зыбким, обманчивым, текучим и одновременно твердым. Живой металл -- пришло на ум сравнение. Сила тяжести в этом мире была чуть меньше земной, порождая удивительное чувство легкости, и благодаря этому чувству остальные негативные ощущения переживались легче. Они все еще находились на спине Тихони, лежали в одной из выемок "седла", накрытого прежним прозрачным пузырем. Кто их опять посадил туда, осталось за кадром. Но не сам Тихоня, конечно. Норман принюхался -- дышать было трудно, кислорода под колпаком оставалось все меньше -- и, сняв шлем, все-таки потрогал уши. К его удивлению, они не выросли в размерах и не были поранены, хотя болели так, будто их смяли в блин. Снова надев шлем, он начал осматриваться. Тихоня брел по сказочной, сверкающей полированным золотом, серебром и другими металлами почве долины, заросшей таким же сказочным металлическим лесом. Хотя форма "деревьев" вовсе не напоминала земные аналоги -- кристаллы всех модификаций, плавно переходящие друг в друга, -- все же это был настоящий лес. Живой лес! Потому что "деревья" шевелились, перетекая из формы в форму, меняли цвет и плотность и дышали, оставаясь в то же время ощутимо твердыми, металлическими, чешуйчатыми, как шкура суперзавра. И Алиссон внезапно понял, что Тихоня на этот раз в самом деле привез их в свой родной мир, где жили его сородичи. Но и этот мир не был гостеприимным для людей. Здесь так же царила страшная жара, а пленка защитного пузыря, не пропуская макротела и воздух, почти свободно пропускала излучения, в том числе и тепловое. -- Ну ты и здоров, док! -- раздался сзади голос Кемпера. -- Умудряешься все время подняться раньше меня. Черт! До чего же душно! И уши болят... Где мы? Алиссон, дыша как рыба на суше, только повел плечом. Летчик подошел к нему, оглядел плывущий мимо ландшафт, хмфкнул и полез за флягой. Но та была пуста: виски кончилось еще на бесконечной равнине "конюшни". Небо над головой было цвета меди и такое же твердое, как и все вокруг, но если задержать на нем взгляд, начинало казаться, что оно покрыто тонкой серебристой паутинкой трещин и вот-вот осыпляется, как слой пепла, стоит стукнуть по нему палкой. Тихоня повернул и полез напрямик через лес, сворачивая деревья, которые спустя минуту после прохождения суперзавра полностью восстанавливали свою форму и продолжали "течь стоя", как ни в чем не бывало. Еще через минуту этой плавной рыси ("Километров семьдесят в час", -- прикинул Кемпер) они выдрались на край ровного, будто проделанного ножом, обрыва. Лес под обрывом высотой в полкилометра не заканчивался, но этот лес был уже почти пламанем, золотистым, жидким расплывом, более текучим, чем вверху на равнине, и все же не терявшим форму. И температура в этом лесу держалась никак не меньше двух-трех тысяч градусов! А между исполинскими деревьями самых немыслиых очертаний, высота которых достигала трех-четырех сотен метров, бродили суперзавры, молодые и старые, то сходясь в группы, то расходясь в немыслимом танце. Тихоня, как завороженный, уставился на эту картину, а люди вынуждены были отступить ближе к хвосту дракона, прячась за крутой стенкой "седла" от излучения. -- Если он туда прыгнет, -- мрачно заметил Кемпер, обливаясь потом, -- мы сваримся в собственном соку. Это его родина, и думать не надо, однако нам тут делать нечего. Ну и влипли мы с тобой! -- Он нас не слышит... -- прохрипел палеонтолог. -- Кто? Господь, что ли? -- Тихоня. Я пытаюсь мысленно заговорить с ним, но, наверное, надо подойти ближе к антенне воротнику. -- Не сходи с ума! Изжаришься! -- Так или иначе надо что-то делать, долго в этом пекле мы не продержимся. -- Алиссон отвел руку летчика и решительно двинулся к шее суперзавра, пока не уперся в податливо-упругую пленку защитного колпака. Тогда он раскинул руки, кожей всего тела чувствуя пульсацию огня, закрыл глаза и сосредоточился на одном видении: он стоит на берегу земного моря по колено в воде, смотрит в голубое небо с облаками и ощущает ласковый прохладный ветерок на лице... Сомлел он незаметно, и Кемпер тут же оттащил его в "тень" седла, где было не так жарко. Летчик спрыснул его лицо водой из второй фляги НЗ и вдруг завопил что было силы: -- Вези нас домой, слышишь, урод? А то морду набью! Если бы Алиссон услышал своего друга, он бы рассмеялся. Но в сознание он пришел уже на Земле... Киллер только что выпроводил делегацию ученых во главе с Хойлом и был мрачен и зол. Ученые объявили ультиматум: или они наравне с армейскими специалистами участвуют в исследовательских работах и контакте с биурсом, или о том, что творится на полигоне узнают журналисты и эксперты ООН. Имей он козыри на руках, адмирал только бы посмеялся бы в ответ на подобные угрозы, однако ситуация с биурсом зашла в тупик: разрешить проблему не смогли ни армейские чины, ни политики, ни военспецы. Биурс не понимал, чего от него хотят, а может быть, не хотел понимать, ибо разговаривали с ним на уровне требований, с позиций силы, ультимативно, подкрепляя свои намерения оглушающими ударами нервно-паралитического газа, как только двутелый пленник начинал вести себя "не так". У гражданских спеуиалистов даже была разработана версия по этому поводу, сводившаяся к тому, что сознание биурса плывет от непрерывных газовых инъекций, именно поэтому он никак не может сообразить, где находится и чего от него хотят. Киллер сначала презрительно обозвал гипотезу "поисками дураков среди руководства", но потом призадумался: идея могла оказаться близкой к истине. Но он помнил и другое: очнувшийся после транспортировки биурс полез на стену, перегородившую ущелье, а когда испугавшийся командир ракетной установки, охранявшей стену со стороны западной части плато, выпустил в него четыре НУРС, ответил жутким ударом неведомой энергии, превратившей часть стены, скалы на краю и каменную осыпь, в пузырчатый прозрачно-стеклистый монолит, напоминавший гигантский кочан капусты с дырой в самом центре, на месте кочерыжки. К счастью, разряд миновал ракетную установку с операторами, хотя стоявший рядом тягач превратился в одну из чешуй-листьев "кочана". Наверное, биурс все еще не восстановил зрение после того, как в глаза его попали осколки ракет второго залпа, и видел плохо. После этого инцидента ракетную технику отвели подальше и спрятали за скалами, надеясь, что инопланетная тварь не сможет самостоятельно вылезти из западни. -- Тупик, -- вздохнул Киллер, не заметив, что заговорил вслух. -- Вряд ли вы их удержите, адмирал, -- отозвался Мэтью Сьюард, имея в виду ученых. -- Следует, наверное, признать их требования справедливыми. -- Черта с два! -- Киллер хотел добавить еще что-то резкое, но внезапно сник. -- Я зря понадеялся на этих олухов из лабораторий и В-центров. Они могут только испытывать свои арсеналы и разрабатывать средства уничтожения себе подобных. На контакт с инопланетянами у них мозгов не хватает. -- Именно поэтому и привлеките кое-кого из лагеря исследователей, того же Хойла, Тиммери, Барбера, Романецкого. У них наверняка найдутся нетривиальные идеи. Если вы этого не сделаете... Киллер внимательно посмотрел на помощника президента. -- То это сделаете вы, не так ли? Недаром о вас ходит слава, что вы всегда вовремя... умываете руки. Впрочем, в моих устах это похвала, мистер Сьюард. Я подумаю. -- Сэр! -- крикнул вдруг оператор с наушниками из-за прозрачной перегородки. -- Наблюдатели сообщают, что в двадцати милях отсюда появился еще один суперзавр. С двумя людьми в "седле". Похоже, это Равана... Алиссона и Кемпера уложили в стерильном боксе передвижного армейского госпиталя. Им повезло, что "скакуном" их был Тихоня-Равана со смирным и терпеливым характером, а не вспыльчивый Индра-Стрелок. Защитный пузырь над "седлом" исчез сразу же после "посадки" дракона на Земле, но люди были не в состоянии самостоятельно слезть с панспермита -- они лежали в беспамятстве. Снять Алиссона и Кемпера удалось через час, со второй попытки: дракон словно понимал, что нужно винтокрылым машинам с красным крестом на фюзеляже и остановился, внимательно наблюдая за действиями вертолетчиков. Первый вертолет, зависший было над "седлом", шарахнулся в сторону от движения дракона, повернувшего к нему голову, зацепил винтом ажурный воротник на его шее и едва не разбился, с трудом дотянув до базы. Второму удалось забрать лежащих без движения путешественников и благополучно сесть возле госпиталя. Палеонтолога и летчика раздели, обтерли влажными тампонами, привели в чувство и вкололи кучу укрепляющих и тонизирующих препаратов. После этого путешественники поели, выпили по литру спещиального коктейля и уснули, измученные и счастливые, послав к черту сгорающих от любопытства представителей командования. Разговаривать они были не в силах. Проснулись через двенадцать часов, снова поели, отметив "воскрешение" звоном стаканов с коктейлем; оба с внутренней дрожью вспомнили пекло на родине суперзавров. После этого настал черед переговоров. Когда они закончились обе стороны -- Киллер и его компания и Алиссон с Кемпером -- были одинаково потрясены новостями. Однако, в отличие от Киллера, бывшие "кавалеристы" испытали и отрицательные эмоции, узнав о судьбе биурса-ксенурса. Поразмыслив, Алиссон справедливо отметил, что название биурс подходит двутелому чудовищу больше, нежели ксенурс, и решил впредь называть его, как все в лагере. -- Ну и положение! -- присвистнул Кемпер, когда они наконец остались в боксе одни. Алиссон, наслаждавшийся прохладой и чистотой постели, был поражен случившимся не меньше друга и в ответ лишь покачал головой. Тупость военных действовала на него угнетающе. Через несколько минут в бокс заявились друзья и коллеги путешественников: Хойл, Тиммери, Кеннет, Романецкий, летчики и исследователи, всего душ пятнадцать. Протесты армейского врача и охранника они проигнорировали. Пришлось повторять историю путешествия и гостям, на что ушло в два раза больше времени, чем на тот же рассказ компании Киллера: во-первых, рассказчики не чувствовали скованности, во-вторых, Кемпер начал вспоминать подробности и не без юмора комментировать рассказ Алиссона. Гости слушали жадно, а когда рассказ закончился, сидели некоторое время молча, переваривая услышанное. Первым заговорил Хойл; глаза маленького физика горели: -- Доктор Алиссон... -- Можно просто Норман, -- великодушно разрешил палеонтолог. -- Э-э... Норман. Вы, по-моему, величайший из авантюристов, каких я только знаю! Не обижайтесь, это похвала. Лично я не решился бы на такое путешествие. Вы не смогли сориентироваться, куда вас заносило? Была ли это солнечная система или вы побывали на планетах других звезд? -- Мне трудно говорить на эту тему, я не специалист, -- осторожно проговорил Алиссон, -- но мне кажется, ни один из миров, куда переносил нас панспермит, не является планетой солнечной системы. В большой степени -- из-за температуры воздуха, в меньшей -- из-за несоответствия дневных светил Солнцу. Так, третий и четвертый переносы вообще были осуществлены явно в иные системы -- небо там украшали близкое шаровое звездное скопление и кольцо плериона (Плерион -- остаток сверхновой звезды). У меня сложилось впечатление, что дракон шел привычным маршрутом по цепочке миров. -- Как трамвай, -- серьезно вставил Кемпер. -- И каждый мир вполне мог быть его родиной. А может быть, все они представляют "технологическую" цепочку родного дома. Тиммери неодобрительно покачал головой. -- И после всех этих передряг вы еще способны шутить? А если бы вы погибли или не вернулись, что, по сути, одно и то же? -- Ну не плакать же! Все закончилось нормально. -- Шаровые скопления -- наиболее старые образования в галактике, -- пробормотал Хойл. -- Я хочу сказать, что цивилизация этих биурсов -- или всех трех симбионтов? -- возможно, старше нашей. Значит, биурс -- наездник, панспермит -- всадник, а кобробогомол -- скакун? Три составляющих одной разумной личности? -- По-видимому, так, -- согласился Алиссон. -- Биурс может играть роль "головы", управляющего центра. Одно его тело управляет драконом, а второе -- кобро-богомолом. -- Браво! Мысль отменная! Жаль только, что недоказуемая. -- Почему? Косвенно это уже доказано. Хойл вздернул брови. -- Чем же? -- Биурс не идет на контакт не потому, что не хочет, а потому, что не может, не являясь полноценным организмом без своих составляющих. Физик задумался. -- Это спорно. Ведь понимал же вас панспермит, всадник, так сказать, не обладавший высоким интеллектом. -- Знать бы точно, кто из них умнее, -- философски заметил Кеннет. -- А вообще, спор на эту тему бесполезен. -- А почему вы решили, что путешествие происходило по нашей галактике, Стив? -- осведомился Тиммери, такой же седогривый и длиннолицый, как адмирал Киллер, но не столько спесивый и надменный. -- Наши парни могли побывать и в других налактиках, и вообще в других вселенных. Во всяком случае, эти монстры настолько далеки по своим параметрам от нас... -- В данном случае это не столь важно, хотя, конечно, по внешнему виду действительно трудно поверить в наличие у драконов разума. -- Добавьте -- подобного человеческому. Доктор Алиссон, ведь вы не заметили промышленной инфраструктуры ни на одной из планет. -- Кроме, пожалуй, мира двух плоскостей, -- подумав, ответил Норман. -- Если только гигантские ячеи-"стойла" можно назвать "промышленной инфраструктурой". -- Едва ли. И тем не менее отсутствие технологического пейзажа не говорит об отсутствии у обитателей миров разума. У вас чисто антропоцентрический подход к проблеме. Хойл хотел возразить, но его перебил Кеннет: -- Ах, господа, не затевайте схоластических споров, есть вопросы поважней и поинтересней. Физик не обиделся, тут же переклюцив тему разговора. -- Меня интересуют ваши ощущения, док... э-э, Норман, во время "подпространственных" переходов. То обстоятельство, что драконы владеют секретом преобразования топологических свойств пространства, не нуждается в комментариях, наша физика уже подошла к теоретическим разработкам многосвязных пространств, "суперструнных" узлов и топологических дыр, но я не понимаю, почему вы уцелели! -- То есть? -- удивился Кемпер. -- Вы могли путешествовать по космосу со скоростью света только в виде волновых пакетов, а человеческое тело вряд ли способно вынести преобразования подобного типа. -- Факты -- упрымая вещь, дружище, -- пророкотал Тиммери. -- Я не понимаю, вы не хотите простеших объяснений их полетам, но никто не в состоянии вам их дать. В том числе и доктор Алиссон. Например, я как биолог и криптозоолог всю жизнь ищу объяснения цепочки причинных связей, приведших к зарождению жизни на Земле, но так и не нашел. -- Господа, господа, -- запротестовал Кеннет, мы снова отклоняемся от темы. Норман, мы как-то с тобой говорили об эволюции драконов, помнишь? Поскольку цель эволюции -- ослабление зависимости от среды... Алиссон остановил его жестом. -- Я имел в виду программное обеспечение разума в приложении к панспермитам. Но это же... -- палеонтолог пошевелил пальцами, -- только мои фантазии. -- О чем речь? -- осведомился Тиммери. Алиссон пожал плечами, нерешительно глянув на поскучневшего Кемпера. -- Мы говорили об эволюции таких существ, как суперзавры. На Земле генетический код утвердился в результате жесточайшей конкуренции и естественного отбора. Живые существа, наделенные другими способами кодирования наследственной информации, не выдержали конкуренциии и вымерли. Но панспермиты -- пример совершенно иного способа кодирования... -- На уровне лептонного поля, -- добавил Кеннет. -- И совершенно неадекватная в человеческом понятии реакция биурса на наши действия, его неспособность злиться и мстить, только подтверждают это. -- Господи, как скучен разговор яйцеголовых! -- вздохнул Кемпер. -- Ну, не говорите, -- живо возразил Хойл. -- В наших разговорах и спорах жизнь танцует и смеется. Хотя, может быть, в данном случае им не место ине время. Мы еще поговорим... э-э Норман, на эту тему. Я заинтересован и поражен. -- Я тоже, -- добавил Тиммери. Разговор разбился на несколько струй -- у Алиссона образовалась своя группа слушателей и оппонентов, у Кемпера своя -- и в конце концов иссяк. Хозяева устали. Когда все наконец ушли, Кемпер с огромным удовольствием выдул две банки кока-колы и с облегчением откинулся на кожаные подушки. -- Уфф! Горло пересохло! Еще раз убеждаюсь в одной истине, которую я вывел самомтоятельно: если женщина была второй ошибкой бога, то ученый -- третьей. Алиссон засмеялся, откупоривая банку: горло пересохло и у него, и в этот момент в бокс вернулся Хойл. Плотно закрыл дверь и посмотрел на удивленно замерших друзей. -- Вот что, рисконавты. У вас не возникло желания помочь пленному? -- К-кому? -- не понял палеонтолог. -- Биурсу, -- спокойно сказал коротышка.-- Я не сторонник квиетизма и не люблю быть просто созерцателем творящейся на моих глазах гнусности. Кемпер и Алиссон переглянулись. -- Это мне подходит, -- признался наконец летчик после минутного молчания. -- Как, доктор? Норман подставил ладонь, и Кемпер хлопнул по ней рукой. Так как официальное командование экспедицией, полностью перешедшее в подчинение адмирала Киллера, отказалось освободить биурса, Хойл решил действовать на свой страх и риск. Он понимал, что шансов у него мало, но и пассивно наблюдать за ходом "контакта" не хотел. Пример действий Алиссона заразил физика и позволил сбросить груз немалого количества лет. Поделившись идеей освобождения с палеонтологом и летчиком, сумевшими вернуться буквально с того света, Хойл организовал из своих сторонников "группу риска", набрав двенадцать человек. В нее вошли не только молодые ученые, ученики и последователи физика, но и друзья Кемпера и Алиссона, и даже двое офицеров -- связи и охраны, которых порекомендовал Кеннет. Из анализа ситуации было известно, что ночью биурс не делал попыток выбраться из ущелья, поэтому в данное время суток его и не бомбардировали газовыми снарядами, хотя и вели наблюдение. Исходя из этого, одним из самых сложных пунктов в плане операции, разработанной Хойлом и Алиссоном, было лишить военных зрения. За биурсом вели наблюдение восемь телекамер и два радарных поста, не считая вертолетчиков с биноклями и спутников, и все эти средства, кроме спутников, надо было обезвредить. С летчиками договориться предложил Кемпер, он знал их почти всех и брался подобрать парней в нужную смену. Идея обмануть телекамеры принадлежала офицеру связи. Так как управление камерами осуществлялось из одного центра, с монитора в штабе Киллера, оператор предложил записать поведение биурса ночью, а в момент операции отключить камеры и пустить запись на экраны. Сложнее дело обстояло с радарными постами. Один из них можно было попытаться вывести из строя, но поломка обоих сразу вызвала бы подозрения или замену установок. Поэтому решили в нужную ночь просто связать операторов поста, если они не согласятся участвовать в освобождении добровольно. Эту часть операции вызвались реализовать Кемпер и капитан охраны Фосс. Но самой трудновыполнимой деталью операции оставалось собственно освобождение биурса. В этой части плана мнения разделились. Хойл советовал просто взорвать перегородку из скальных обломков, ближайшую к плато, надеясь, что дальше биурс выберется сам. Алиссон же предлагал привести к ущелью суперзавра и лишь потом взрывать перегородку. Физик умел думать быстро и принял предложение Нормана, хотя и с некоторыми уточнениями. Идея была отличная, и он хорошо понимал это. -- Коль скоро удастся привести панспермита, -- сказал он, -- перегородку взрывать, может быть, и не придется. Но успеет ли панспермит достичь ущелья раньше, чем фанатичный Киллер накроет биурса газовым облаком? Если двутелый уснет, поход дракона окажется бесполезным. -- В таком случае надо сделать так, чтобы команда на атаку ракетным комплексом не прошла, -- меланхолически заметил Кемпер. -- Дружище, -- обратился он к лейтенанту связи, -- управление у вас проходит по кабелю или нет? -- Конечно, нет, по рациям. -- Вот и сделайте что-нибудь, чтобы Киллера никто не услышал. -- Попробую, -- кивнул связист. -- Прекрасно! -- Хойл нервно потер ладонью о ладонь, повернулся к Алиссону. -- Итак, мой друг, вам снова достается самое интересное задание -- оседлать дракона. Если больше не хотите рисковать, пойду я. Алиссон с улыбкой качнул головой. -- Тихоня слушает только меня. -- Что ж, cum deo! ("С Богом!" -- лат.) Палеонтолог отправился к суперзаврам, все еще ничего не подозревающим, вспахавшим местновть вокруг шатра с яйцами в радиусе двух километров, в десять часов вечера. Его сопровождал Кеннет, да и то лишь на самом начальном этапе пути. Идти вместе к цели не имело смысла. Попрощались в трех километрах от лагеря, после чего Кеннет залез на скалу, чтобы понаблюдать за Алиссоном в бинокль и в случае чего успеть вызвать подмогу, а Норман отправился дальше. Ему предстояло пройти еще около восьми километров пересеченной местности. Маршрут был выбран таким, чтобы его нельзя было увидеть из лагеря ни визуальным наблюдателям, ни операторам радаров. Дважды приходилось прятаться от вертолетов, хотя вряд ли летчики могли увидеть его в хаосе скал в кромешной тьме. Он и сам почти ничегоне видел, несмотря на инфраоптику шлема, и ориентировался лишь по звездам, зная направление. Ночь наступила на удивление звездная и холодная, и отопление костюма работало во всю мощь, пока Алиссон не разогрелся от ходьбы и не умеьшил обогрев. К двенадцати часам он уже вплотную подошел к лагерю суперзавров, видимых в приборе ночного видения оранжево-стеклянными тушами; температура их тел чуть ли не на полсотни градусов превышала температуру скал и воздуха. Тихоня лежал, прижавшись брюхом к песчаному бархану и вытянув вперед по камням длинную шею. Второй панспермит, "скакун" биурса, бродил в километре отсюда, поглядывая на шатер с яйцами. Изредка он вздрагивал и топорщил кристалло-чешуйчатую кожу, поднимая тонкий хрустально-металлический перезвон. Тихоня-Равана почуял, а может, заметил человека, когда тот приблизился на расстояние в сто метров. Вздернув голову, пристально вгляделся в фигуру в герметичном костюме, использовав и два боковых глаза-радара, затем спокойно опустил голову на место. По коже спины его конвульсивно пробежала волна, подняв звон. В ответ донесся тихий перезвон второго суперзавра. -- Узнал, -- прбормотал Алиссон с облегчением и странной нежностью. -- Узнал, бродяга! Подойдя вплотную к морде Тихони, он легонько похлопал его по правой скуле, потрогал рог и четко и ясно представил, что лезет к нему на спину. Спустя мгновение пришел ответ. Алиссона словно окунули в расплав металла, тут же выдернули, и он увидел слегка искаженную картину всадника и коня: всадником был он -- размером с биурса, а конем -- суперзавр. Алиссон снова похлопал Тихоню по морде, возвышавшейся над ним, как гранено-пупырчатый утес, и включил липучки. Через две минуты он залез на голову супердракона, а еще через минуту слезал с шеи на поверхность "седла". Предстояло самое трудное: заставить панспермита идти в нужном направлении и не улететь с ним в космос. Пискнул наушник рации: -- Норман, как дела? -- Нормально, собираюсь с духом. Очень не хочется путешествовать по дальним мирам одному. -- Видели, как он вас принял. Надеюсь все будет хорошо. Мы начинаем свою часть операции. В лагере пока все тихо. -- Подождите, пока я не заставлю его идти. Надо, чтобы он понял и не поднял панику. Перехватчикам, чтобы взлететь и домчаться сюда, понадобится всего семь-восемь минут. -- Удачи вам! Алиссон посидел еще немного, успокаиваясь, собирая волю в кулак, и заставил себя не отвлекаться. Связист сделал все, что обещал, и операторы войскового телемонитора ничего не заподозрили: два экрана исправно показывали неподвижно сидящего в ущелье биурса и смирно лежащих в другом районе суперзавров. Видеопленка была закольцована, и картина повторялась каждые три часа, но едва ли кто-нибудь из операторов смог это обнаружить. Ни один из радаров вывести из строя не удалось, зато удалось напоить дежурных локаторщиков одной из установок, и к полуночи оба техника уже спали. Со вторым постом этот трюк не прошел, пишлось применить ум и силу, чтобы и последний дежурный радар не видел маневра суперзавров и людей. Охранялся пост отделением десантников в черной форме: шесть человек по периметру, в сотне метров от машин с оборудованием, антенной и генератором, и двое возле антенны -- капрал и ефрейтор. Группа небольших скал и камней удачно скрывала машину с экранами от большинства охранников, и шанс без шума обезвредить двоих у антенны увеличивался. Но на беду командовал отделением тот самый капрал Бенджамин Фримен, которого месяц назад Кемпер двинул по челюсти его же автоматом, а такое забывается нескоро. Вместе с капитаном по фамилии Фосс, командиром охраны лагеря, Кемпер, переодетый в черный костюм десантника, добрался до радарного поста на вертолете. Территория поста была освещена прожекторами, от машин протянулись, сливаясь с ночной темнотой, длинные тени. Татакание движка генератора разносилось в ночи далеко и скрадывало шаги. Возле машины с антенной их остановили. -- Момент! Из тени выдвинулись две фигуры, одна высокая, другая пониже, но широкая, как шкаф. Кемпер вгляделся и обомлел: это был капрал Фримен, жаждущий поквитаться с летчиком в иных обстоятельствах. -- Допуск? -- "АА", -- сказал Фосс, доставая бэдж из кармашка на груди. Капрал внимательно осмотрел квадратик пластика с фотографией в пленке, вернул, козырнув, кивнул на Кемпера: -- А у него? -- Он со мной. Охранник, помедлив, перекинул автомат из подмышки за плечо, глянул на летчика, и вдруг глаза его сузились. -- Гм... а мы не встречались, парень? По-моему, я тебя... -- Капрал вспомнил. -- Ага, вот и встретились, сукин сын! Летчик, кажется? А в нашей форме. Снова хочется поиграть в свои игры? Не получится, приятель, это говорю тебе я, Бенджамин Фримен. Капитан, вы-то как оказались в его компании? Руки за голову! Капрал сунул в рот свисток, и в то же мгновение Кемпер точно и сильно ударил его в подбородок. Фримен едва не проглотил свисток, подавился, схватившись за горло, и Кемпер ударил еще раз. Упал капрал с таким грохотом, что, казалось, эхо разбудит весь полигон. Но все было тихо, если не считать равномерного рокота генератора. Внешняя охрана пялилась в темноту, а не на освещенные будки поста. Кемпер спохватился, вспомнив о втором охраннике, и обнаружил его лежащим в двух шагах. Глянул на Фосса. -- Хорошо дерешься, буркнул капитан, пряча газовый пистолет. -- Берись, перетащим в тень. Откуда он тебя знает? -- Он слишком много говорит, -- вместо ответа сказал Кемпер, рассматривая сбитые в кровь костяшки пальцев. -- И, по-моему, у него бетонная челюсть. Добавьте и ему порцию газа. Ежесекундно ожидая окрика, они перетащили тела в тень, и вошли в кабину управления. Три оператора в немом изумлении воззрились на них. -- Проверка режима, -- лязгнул Фосс, показывая издали свой допуск "АА" с золотым обрезом. -- С каким интервалом вы выходите на связь со штабом? -- Два часа, -- дернулся ефрейтор с наушниками на голове. -- Когда следующий доклад? -- Через... десять минут. -- Докладывайте. -- Но... -- У меня еще много дел, в том числе технический контроль. Связь, быстро! Все нормально? Ефрейтор молча повиновался. -- Вот и хорошо, ребята, -- сухо улыбнулся капитан, когда короткий, в пять слов, доклад был передан оператору штаба Киллера. -- А теперь поспите пару часов. Дежурные не успели ни испугаться, ни сообразить, в чем дело: Фосс стрелял из газового пистолета быстро и точно. К вертолету добрались без помех и через десять минут были в лагере. Кемпер с благодарностью пожал руку Фосса, после чего капитан отбыл в свое подразделение. С летчиками договориться было легче. С двенадцати до двух ночи в барражировании над районом Коннорс-Рив участвовал экипаж майора Бэрринджера, который только с виду был солдафоном, недалеким и косноязычным, на самом же деле майор славился отзывчивостью и юмором, и подчиненных уважал. Кемпера он понял. -- Не надо меня долго агитировать, сынок, -- заявил он, залезая в кабину своего двухвинтового "Кейюса". -- У меня сын -- специались по изучению УФО, и я кое-что смыслю в пришельцах, винт им в глотку! Мне давно хотелось насолить этому выскочке Киллеру, вот и представился случай. Помоги тебе Господь, сынок! Без четверти двенадцать Кемпер в сопровождении Хойла и Кеннета, одетых в "силзы", как и он сам, двинулись на вездеходе охраны к ущелью Коннорс-Рив. Они уже знали, что Алиссон добрался до суперзавров благополучно и ухитрился-таки заставить Тихоню идти в нужном направлении. Ему удалось это с третьей попытки. Сначала Алиссон решил просто представить плато с горным кряжем Коннорс-Пик и прорезающее горный массив ущелье Коннорс-Рив, помня, что в прошлые разы суперзавр реагировал на такие внушения тем, что перемещался в нужное место. Однако Тихоня не понял: Алиссон вновь пережил ощущение жаркого удушья, падения в глубокую пропасть, вытягивания из шеи -- ощущения, сопутствующие мгновенному перемещению в пространстве, и... очнулся там же, в пустыне, ночью! Вероятно, Тихоня не нашел в своей памяти место, соответствующее представлениям Алиссона, и вернулся обратно, не выходя из подпространства в космос. Норман осознал, что произошло, и испугался. До спазма в желудке! Он вдруг представил, что скользит с Тихоней по цепочке миров и возвращается двое суток спустя... Уфф! Полный провал!... Алиссон включил охлаждение комбинезона, пока не высох пот на лбу и под мышками. Подумал: не переоценил ли я свои силы? Что теперь? О чем думать? Что представлять?... Посидев пару минут, он снова собрался с духом и попытался представить биурса, лежащего неподвижно на дне ущелья, и снова Тихоня его не понял, хотя и не стал прыгать в космос. Суперзавр только повернул голову к человеку, и вид унего был потерянный и сомневающийся. Впрочем, Алиссону просто хотелось верить, что это так. И тут его осенило. Даже не проанализировав идею, он представил ноги суперзавра и заставил их двигаться. И Тихоня наконец сообразил, что от него требуется. Помедлив, он оторвал брюхо от скал, сделал шаг, оглянулся на всадника. Алиссон с чувством стукнул дракона по пластине шеи и еще раз вызвал в памяти образ ползущего суперзавра. Тихоня с грохотом двинулся вперед. Первое время он шел в сторону от Коннорс-Рив, но Алиссон дважды останавливал его -- делал он все смелей и смелей, -- корректируя направление, и, наконец, они поползли точно к ущелью, озаряемые только светом звезд. Прожекторы лагеря включились только раз -- наблюдатели услышали тяжелую поступь суперзавра, -- но пошарив по скалам, погасли. Управлял им военный техник, входивший в "группу риска", и поднимать тревогу он, естественно, не стал. Десять километров до ущелья дракон прошагал за десять минут, а у входа в каньон его уже ждали Кемпер, Хойл и Кеннет. Алиссон приказал Тихоне пересадить их в "седло", обнялся с летчиком. -- Все в порядке? -- Стоило сомневаться. Знаешь, кого я встретил? -- Кемпер засмеялся. -- Того ублюдка, который не пускал нас к Джайлсу. Помнишь? Этот пес войны снова оказался на пути, хотел... -- Потом будете делиться впечатлениями, -- перебил летчика Кеннет. -- Самое трудное впереди. Двигаемся к биурсу, пока нас не накрыли ракетным залпом. Тихоня снова зашагал вперед с грацией шестиногого бегемота, увеличенного в пятьдесят раз. Тревога в лагере началась, когда суперзавр с погонщиками преодолел плотину из обломков скал, перегородившую ущелье, и заглянул в каменный мешок, на дне которого сидел на кортичках биурс. Пружина ситуации сжалась до предела. Джайлс вернулся из штаба в свою палатку злой и возбужденный. Разговор с помощником президента не получился, "кусок мыла" не перечил сенатору, но и не соглашался с его точкой зрения, снова пообещав поговорить с президентом. Вряд ли стоило взывать к гуманизму и человечности этого чиновника, добившегося власти благодаря невероятно гибкому уму и умению вовремя поддерживать нужную кандидатуру. -- Скользкая тварь! -- сквозь зубы произнес Джайлс, бросая куртку на походную постель, гаркнул. -- Сэм! В палатку вошел адъютант, он же личный охранник сенатора, Сэмюэль Старджон. -- Подъем в шесть утра, завтра убываем в Тонопу. -- К вам гость, сэр. Пригласить? -- Кому там не спится? Уже полдвенадцатого ночи! -- Говорит, у него важное сообщение. Назвался зоологом, доктором наук Зальцманом. Джайлс плюхнулся в кресло, едва не сломав его. -- Стакан глинтвейна, тосты... зови, черт с ним! В палатку робко протиснулся громадный мужчина, не то чтобы толстый, но пухлый, с какой-то болезненной рыхлостью. Желеобразный, пришло на ум сравнение. Квадратное, с отвисшими щеками, такое же рыхлое, как и тело, бледное лицо окаймляли бакенбарды и редкая бородка. Но глаза блестели остро и хитро. Опасный парень подумал Джайлс. -- Слушаю, -- сказал он, удовлетворившись осмотром, отхлебнул горячего напитка. Сесть посетителю не предложил. -- У меня есть сведения конфиденциального характера, заговорил Зальцман неожиданно тонким голосом. -- Но хотелось бы имень гарантии... -- Короче. Все, что вы скажете, останется здесь. -- Я вам верю. ("Зато я тебе -- нет", -- подумал сенатор.) Дело в том, что в лагере заговор. Некоторые мои коллеги решили освободить этого двутелого монстра... -- Что?! -- Джайлс поперхнулся, изумленно уставившись на зоолога. -- Что за чушь вы несете?! -- Это не чушь. Хойл, Романецкий, Кеннет... всех я не знаю, уже исчезли из лагеря, и я точно знаю, что они пошли к биурсу. -- Безумие! -- Джайлс залпом допил глинтвейн, швырнул стакан в угол. -- Ну, а вы почему не с нимим? Рыхлый зальцман дернул щекой, набычился. -- А-а, не взяли? -- понял сенатор. -- Понятно. Я бы тоже не взял. Вы уже сообщили кому-нибудь об этом? -- Нет, но если вы не примете срочные меры... -- Понятно, -- Джайлс встал. -- Приму. Точным ударом кулака в подбородок он послал гостя на пол. Задумчиво сказал примчавшемуся на шум адъютанту: -- Ему стало плохо. Сделай укол успокаивающего, пусть полежит здесь поспит. Я в штаб. Накинув куртку, Джайлс вышел в ночь. Но у Киллера, видимо, были свои информаторы, и он вкличил тревогу, когда задыхающийся от бега сенатор подбегал к штабному БТР, придумав, как отвлечь адмирала, если он не спит. Втиснувшись в машину, сенатор стал свидетелем беспрецедентной ситуации: одна группа людей, рискуя жизнью, пыталась вызволить из западни чужое разумное существо, а вторая группа пыталась им помешать, готовая уничтожить и пришельца, и его добровольных помощников. -- Вы с ума сошли! -- прохрипел Джайлс, услышав последние слова адмирала: Киллер советовался с командиром эскадрильи перехватчиков, чем лучше обстрелять ущелье Коннорс-Рив. -- У меня нет друго выхода, -- оглянулся на него полный холодной ярости Киллер. -- Эти ваши мягкотелые "яйцеголовые" друзья сами подписали себе приговор. И решаю здесь я! -- И вы посмеете... стрелять?! Там же люди! Четверо ученых... По губам Киллера скользнула пренебрежительная улыбка. -- Сенатор, есть цели, оправдывающие любые средства. В данном случае это могущество страны. Не мешайте. -- Киллер отвернулся, беря в руки микрофон рации, но приказ отдать не успел. "Давно не дрался с таким удовольствием, -- подумал Джайлс, -- лет десять, после того, как бросил спорт". Повернул Киллера к себе лицом и отправил адмирала в нокаут, как и доносчика Зальцмана перед этим. Помощник президента, генерал Рестелл, операторы у пультов и мониторов, офицеры связи и охраны, выпучив глаза, глядели на влипшее в стену кабины тело адмирала. Сирена была слышна так, будто взвыла в сотне метров отсюда, а не в двадцати километрах, как на самом деле. Кеннет от неожиданности чуть не свалился вниз, Кемпер едва успел удержать его. Биурс внизу, на глубине четырехсот метров, зашевелился, неуверенно шаря вокруг себя четырьмя лапами. Правая голова его, на которой оранжево светился уцелевший горизонтальный глаз, посмотрела вверх, левая тоже запрокинула лицо, но ее глаз не светился, скрытый какой-то стеклистой массой. Очень медленно биурс выпрямился. Шкура его -- или броня скафандра? -- тускло засветилась. -- О, Господи! -- пробормотал Хойл. -- У него же глаз вытек! -- Очень похоже, но вряд ли соответствует истине, -- попытался начать спор Кеннет, однако Алиссон цыкнул на них. -- Помолчите!... Они разговаривают между собой... я чувствую. Пора сматываться. -- Пора взрывать стену, все готово. -- Не надо, для биурса и дракона это не проблема. Поэтому и надо убираться подальше. -- Но как? Мыже убьемся! Словно в ответ Тихоня повернул к ним голову, приблизил морду к "седлу", так что Хойл и Кеннет отшатнулись. Алиссон же проворно полез на скулу суперзавра и протянул руку Кемперу. Физик и палеонтолог неуверенно переглянулись, но окрик Кемпера заставил их последовать за летчиком. Спустя минуту они стояли на вершине каменной стены, не успев опомниться от смены впечатлений, и лишь голос Алиссона вернул их к действительности. -- Наша миссия окончена, коллеги. Давайте-ка отползем отсюда вон на ту высотку, оттуда все будет видно. -- А если Киллер сделает залп ракетами с газом? -- Не посмеет. А если и сделает, мы все равно не успеем уйти. -- В любом случае мы ничего не теряем. Кроме жизни. -- Кемпер полез на скалы первым. Они перебрались с горы камней на край плато, нависший над ущельем, устроились на плоском скальном горбу и увидели финал высвобождения всадника своим конем. Суперзавр вдруг сиганул вниз, с обрыва, ни каплине боясь разбиться, с гулом и грохотом ударился лапами о дно ущелья, так что скалы вздрогнули, как от землетрясения. Лапы драконы увязли в каменном ложе бывшей реки почти по колено как в песок! Биурс привычно похлопал Тихоню по крупу, с трудом залез в "седло", но уселся не так, как обычно: правая и левая половины его тела прижались по обе стороны суперзавра, лапы сжали гребенчатый нарост-антенну, и оба чудовища слились в одно, так что нельзя было различить границы из тел. А затем вся гигинтская стена, образованная из обломков скал, запершая биурса в западне, плавно и бесшумно взмыла в воздух. Огромные многометровые глыбы выстроились, образовав колоссальную вертикальную решетку высотой в километр и толщиной в один скальный обломок. Тихоня вытащил из камня увязшие лапы и с грохотом двинулся прямо на решетку. Алиссон ожидал столкновения, удара и разлета камней, но супе