Оцените этот текст:


--------------------
 © Copyright Василий Головачев
 Официальная страница: http://www.golovachev.ru
---------------------------------------------------------------



     Кемпер позвонил в семь утра, когда Алиссон еще спал.
     --  У телефона, --  буркнул Алиссон, сцапав трубку аппарата со  второго
захода.
     -- Привет, Норман,  --  раздался  в  трубке далекий  голос  Кемпера. --
Спишь, наверное, как сурок?
     -- Хэлло, Вирджин! -- отозвался Алиссон, улыбаясь во весь  рот, сел  на
кровати.  -- Рад тебя слышать,  старина.  Ты, как всегда,  звонишь  в  самый
неподходящий момент. Откуда свалился на этот раз?
     --  Я в Неваде,  есть  тут такое  райское  местечко  -- городок Тонопа,
слышал?  Жара под  пятьдесят, вода  на  вес  золота. Но  не в этом  дело. Ты
сможешь прилететь ко мне через пару дней?
     Сон слетел с Алиссона окончательно.
     --  Брось разыгрывать. -- Норман не  выдержал  и засмеялся. -- Хватит с
меня прошлого раза, когда ты прислал целый "скелет диметродона".
     Кемпер хихикнул в ответ, но продолжал вполне серьезно:
     -- "Скелет" я сделал что надо, даже ты поверил, профессионал, но сейчас
иной разговор, да и  не  в настроении я, честно  говоря, приглашать друга за
тысячу  миль для  розыгрыша. Ты же знаешь,  я  работаю на полигоне и  сверху
высмотрел  кое-что  любопытное,  даже  сенсационное.  Короче,  прилетай,  по
телефону  всего не  расскажешь. Перед отлетом позвони,  я встречу. -- Кемпер
продиктовал шесть цифр, и в трубке зачирикали воробьиные гудки отбоя.
     Алиссон автоматически записал номер телефона, положил трубку, посидел с
минуту, потом лег. Но сон не приходил.
     Вирджин Кемпер был летчиком  на  службе и  второй  год работал в отряде
ВВС,  обслуживающем  ядерный  полигон  в   Неваде:  фотометрия,  киносъемка,
радиационный  контроль.  Ему  шел  тридцать  третий  год,  и  парень он  был
серьезный, хотя и с хорошо развитым чувством юмора.
  Случай, о котором вспомнил Алиссон, произошел в прошлом году: Кемпер
прислал Норману  громадный  ящик, в котором  находились якобы части "скелета
диметродона" -- древнего нелетающего ящера. Алиссон работал в Пенсильванском
институте палеонтологии и археологии и был специалистом по мелу, то  есть по
меловому  периоду  мезозойской эры.  Посылке  он  обрадовался,  но  "скелет"
оказался довольно  искусной  подделкой,  раскрывшей  талант Кемпера в  части
розыгрышей.  Но  одно дело --  прислать  "останки ископаемого  динозавра" по
почте, и другое -- приглашать друга палеонтолога на другой конец материка за
тридевять земель в гости для демонстрации какой-то сенсационной находки.  Не
мог же Вирджин шутить так непрактично: на один только билет от Питтсбурга до
Тонопы  придется  ухлопать три-четыре сотни долларов. ЧТо же он там увидел в
пустыне?
     Алиссон занялся завтраком, потом позвонил Руту Макнивену:
     -- Салют,  холостяк!  Хорошо,  что  тебя можно застать дома хотя  бы по
воскресеньям. Мне нужен отпуск за свой счет, примерно на неделю, может быть,
две.
     В трубке раздался смешок заведующего лабораторией.
 -- А место на Арлингтонском кладбище тебе не нужно? Могу уступить свое,
-- Макнивен  шутил  часто, но  не всегда удачно.  -- Ты что,  решил жениться
второй раз?
     --  Нечто в  этом роде.  Еще  мне нужны  дозиметр,  счетчик  Гейгера  и
аптечка.
     Тон Макнивена изменился:
     -- А  как я  объясню  это  директору? Если ты собираешься в экспедицию,
действуй официальным путем.
     -- Официальным не могу, мне  надо навестить приятеля, срочно.  Придумай
что-нибудь, завтра в десять я должен быть в аэропорту. Спасибо, Рут!
     Не   давая  Макнивену  опомниться,  Алиссон  нажал  на  рычаг  и  начал
обзванивать  соответствующие  службы  по  бронированию  мест  на  самолет  и
доставке  билетов  на  дом.  Затем нашел карту штата и углубился  в изучение
географии окресностей Тонопы. Если уж он брался за дело, то готовился к нему
основательно,  с  тщанием  опытного,  битого не  раз  человека,  закаленного
многими жизненными передрягами.
     Он был старше Кемпера на три года, но склонность  к риску, даже порой с
оттенком  авантюризма,  проглядывала в его  облике  так  четко,  что в  свои
тридцать  пять  Алиссон выглядел  студентом, а  не  доктором палеонтологии и
археологии с  восьмилетним  стажем. "Мальчишеский" вид  уже не раз  сыграл с
Норманом  злую  шутку,  в  том  числе  и  в  браке,  когда  на третьем  году
супружеской жизни  жена  вдруг вознамерилась  командовать  им, упрятать "под
каблук", по выражению Кемпера, из-за чего и произошел раскол семьи.
     Тем  не   менее   Алиссон  ничего  не  потерял  из  того,  что   ценил:
независимость, самостоятельность, тягу к приключениям и мальчишескую улыбку.

     В  понедельник  утром  Алиссон  упаковал  в  саквояж  дозиметры,  щупы,
пинцеты, молоток, нож, набор пакетов и  в десять утра вылетел на "Боинге  --
747" компании "Эр Пенсильвания" в Лас-Вегас, откуда самолет местной линии за
два часа без происшествий доставил его в Тонопу.
     Кемпер   ждал   его  возле   трапа,   загорелый,   худой,   улыбающийся
ослепительной улыбкой киноактера. Волна выгоревших  до желтизны волос падала
на  его  жилистую  шею,  скрывая  старые шрамы.  Одет  Вирджин  был в летный
комбинезон, сидевший на нем, как собственная кожа.
     Они обнялись.
     --  По норме полагалось  бы  отвезти  тебя сначала в  отель, --  сказал
Кемпер, отбирая  саквояж Алиссона  и показывая рукой  на стоящий  неподалеку
джип. --  Садись  это  наш. Но у  меня изменились обстоятельства. Сейчас  мы
поужинаем, ты расскажешь о себе и -- в путь.
     -- То есть  как в путь? -- Ошеломленный Алиссон безропотно  дал усадить
себя в машину.
     Кемпер сел рядом, и джип резво побежал по бетонному полю к левому крылу
аэропорта -- длинному бараку из гофрированой жести.
     -- У нас с тобой всего два дня плюс сегодняшний вечер на все изыскания.
В среду намечается очередное испытание... э-э, одной штучки...
     -- Не мнись, что вы там взрываете?
     Кемпер засмеялся, останавливая машину так, что Алиссон едва не проломил
головой ветровое стекло.
     --  Всего  полсотни килотонн под названием "Тайгершарк" и, что главное,
совсем  недалеко от  того места,  куда  я тебя  везу на  экскурсию,  милях в
двадцати. Поэтому-то нам и надо поторопиться.
     Они спустились в  полуподвал и поужинали в столовой для летного состава
аэропорта, рассказывая друг другу последние новости.
     -- Ну, а чем конкретно ты занимаешься в настоящее время как  ученый? --
поинтересовался Кемпер, не страдавший отсутствием аппетита ни в  молодые, ни
в зрелые годы.
     -- Пишу трактат  о пользе вреда, -- булькнул куриным супом  Алиссон. --
Причем уже второй.
     -- А без шуток?
     --  Я вполне серьезно:  занимаюсь теорией пользы  вреда. Ты уже слышал,
наверное, что динозавры вымерли около трехсот миллионов лет назад?
     -- Ну, раз их нет сейчас, то, очеводно, вымерли.
     --  Есть несколько  гипотез,  определяющих причины  регрессии рептилий:
вспышка сверхновой  звезды  недалеко от Солнца, долгая галактическая зима --
из-за попадания Земли в полосу пыли, накопление ошибок в генетическом коде и
так  далее. Все эти факторы нанесли непоправимый ущерб фауне  и  флоре нашей
планеты, не так ли? Ну, а я пытаюсь доказать,  что  такой  вред  чрезвычайно
полезендля эволюции приматов и вообще прогрессирующих форм жизни.
     -- По-моему, это ерунда.
     -- Истина ничуть не  страдает от того, если кто-нибудь ее  не признает,
как сказал Шиллер. Ты его не знаешь.
     -- Откуда я могу знать твоих сотрудников? Я не о том, просто можно было
бы найти проблему поинтересней. Правильно я тебя оторвал от рутины, чувствую
-- сохнешь на корню в тиши кабинета. Вон даже морщины на лбу появились... от
усилий сохранить умное выражение лица.
     -- От такого  слышу. -- Алиссон улыбнулся. -- Раз шутишь,  значит, дела
твои идут неплохо. А за  то, что вытащил из города, спасибо, я действительно
никуда в последнее время не выезжал. По теории моего непосредственного босса
Макнивена,  город  наносит организму человека  комплексную  травму,  и  надо
бывать в  нем как можно реже. Так  ты  мне скажешь, наконец, зачем вызвал? Я
еще  не миллионер, чтобы ни  за что ни про что выкладывать триста шестьдесят
долларов за перелет из Питтсбурга в Тонопу.
     -- Миллионы ждут нас в пустыне, увидишь сам.  -- Вирджин расплатился за
ужин, и они снова залезли в джип.
     Самолет  Кемпера стоял  в  ангаре  под  охраной  мрачного  капрала  ВВС
предпенсионного  возраста.   Вирджина  здесь  знали,  ипроблем   никаких  не
возникло, никто даже не  спросил, кто с ним  летит, куда и по какому поводу.
Алиссон  оглядел  самолет:  моноплан фирмы "Локхид"  с  выпирающим  брюхом и
блямбой на носу -- локатором  в обтекателе, а также с дюжиной контейнеров на
подвесках под крыльями.
     Кемпер  помог другу  устроиться в кабине  за сиденьем  пилота, и  через
минуту они  взлетели в  сторону низкоопустившегося солнца. Алиссон и сам  не
любил проволочек, ожидания и размеренного  ритма бытия, но и он был  поражен
ьем, как быстро Вирджин принимает решения и, главное, претворяет их в жизнь.

     Алиссон  не  слышал,  как их  самолет  дважды  окликали по радио  посты
радиолокационного  охранения   полигона,  борясь  с  внезапно  забастовавшим
организмом:  хотя  Норман  был  физически   крепок  и  вынослив,  но  и  его
вестибулярный аппарат в результате десятичасового пребывания в воздухе начал
барахлить. Справившись  с  "вестибуляркой",  Алиссон задумался над  глубокой
филисофской  проблемой:  какая  причина   побудила  его  принять  участие  в
очередной авантюре Кемпера.  Дружили  они с детства,  и всегда  заводилой во
всех компаниях был Вирджин.
     Они  пости не  разговаривали,  хотя Кемпер  дал шлем  с ларингофонами и
пассажиру.
     Лишь когда солнце зашло и внизу перестали встречаться огни -- свидетели
вторжения  человека  в  жизнь  гористой  пустыни  Невада,  Вирджин  окликнул
палеонтолога:
     -- Не уснул,  старина?  Скоро  будем на месте.  Я там  давно  высмотрел
неплхую ровную площадку  и на своем "ишаке"  сяду даже  с закрытыми глазами,
так чтоне дрейфь.
     -- А я  думал,  что  придется  прыгать  с  парашютами, --  меланхолично
пошутил Норман.
     Кемпер фыркнул:
     --  За всю жизнь  я прыгал  с парашютом всего  два раза, третий  был бы
лишним. Смотри вниз, вправо по борту градусов десять.
     Алиссон напряг зрение и  через минуту в хаосе коричнево-черных бугров и
рытвин   под   самолетом  разглядел  маленькое   облачко  зеленовато-желтого
свечения.
     -- Что это?
     -- То самое, из-за чего я тебя оторвал от комфортного  туалета. Держись
крепче, сейчас немного потрясет.
     "Ишак"  резво  завалился  влево,  нырнул вниз, земля  и вечереющее небо
поменялись  местами,  но не надолго. Когда  Алиссон сориентировался, самолет
уже  катился по  твердому грунту, подпрыгивая  на  неровностях почвы, вонзая
вперед столбы  прожекторного света.  Остановился,  пробежав  метров  двести.
Кемпер выключил моторы, и наступила пульсирующая тишина.
     -- Жив, орел?
     -- И весел,-- вяло пошутил Норман.
     -- На место пойдем  завтра. -- Вирджин снял шлем и оглянулся.  -- Э, да
ты совсем квелый, парень. Посиди, пока я поставлю палатку.
     -- К  черту, -- сказал  Алиссон, проведший в воздухе в  общей сложности
одиннадцать часов с лишним. -- Я способен уснуть и  так. Разбудишь  завтра к
вечеру... а еще лучше послезавтра. Что там светилось так красиво? Радиация?
     -- Фон, конечно,  выше, чем везде  в пустыне, кроме "нулевых точек"  --
мест  подземных  ядерных  взрывов, но  в костюмах,  которые  выдаются  всему
летному составу  полигона во  время испытаний,  пройти можно. Отдыхай  и  не
забивай голову вопросами, сам все увидишь, оценишь и пощупаешь.
     Алиссон кивнул  и провалилися в сон,  как впещеру. Он не проснулся даже
тогда,  когда  Кемпер перенес его из кабины в  палатку и впихнул в  спальный
мешок, сняв только мокасины.

     Летчик поднимался  первым, и Алиссон  видел только склон горы и подошвы
его  сапог.  Оба  обливались  потом, облаченные в блестящие антирадиационные
балахоны   с   яйцевидными   шлемами,   несмотря   на   включенную   систему
терморегуляции. Идти мешали россыпи крупных и мелких валунов, собиравшиеся в
длинные моренные гряды.
     Солнце еще  не встало,  но  было уже  светло, рассвет в горах занимался
рано. Воздух на высоте полутора тысяч метров был прозрачен и чист.
     -- Не понимаю, -- пропыхтел Алиссон.
     -- Ты о чем? -- обернулся Кемпер.
     -- Не понимаю, зачем ты меня сорвал с места. По горам я мог бы полазить
и у себя дома. Здесь нужны сильные ноги, а не умная голова.
     -- Не спеши, умник, уже немного осталось. Если бы не эти камни, мы были
бы на месте давно.
     -- Это не камни -- дропстоны.
     -- Что-что?
     -- Эрратические валуны.
     -- Не объясняй икс через игрек. Какие валуны?
     --  Принесенные и  обточенные  ледником.  Видимо, ледник  был мощный  и
растаял недавно -- пару десятков тысяч лет назад.
     -- Для меня недавно -- пару часов назад.
     Кемпер взобрался на гребень перевала и показал вниз:
     -- Вот оно, чуть ниже, прошу любоваться.
     Алиссон остановился рядом и перевел дух.
     С этой стороны склон горы без единого намека на растительность уступами
спускался  в долину  древнего водного потока -- сейчас  там струился ручей с
густой коричневой водой, а на площадке  первого уступа распологался  длинный
каменный вас  необычной  формы  с выступающими  из камней толстыми  дугами и
остроконечными  столбами серебристо-белого цвета. Что-то он  напоминал, этот
вал: смутные  ассоциации зародились в голове  Алиссона  --  где-то  он видел
нечто подобное,  странно знакомое и волнующее. Он достал  бинокль, подкрутил
окуляры.
     Кемпер щелкнул футляром дозиметра.
     --  Фон  вполне  сносный  --  семнадцать рентген.  Вблизи  будет  около
тридцати, но я долго прохлаждаться там не собираюсь, покажу кое-что и назад.
Отсюда, кстати, видно лучше. Ну что тебе напоминает эта осыпь?
     -- Кладбище динозавров!  -- сообразил наконец Алиссон,  у него даже дух
захватило. -- И ты молчал?!
     -- Во-первых, мог бы и сам догадаться, что я не поволоку палеонтолога в
горы любоваться рассветом, а во-вторых, здесь почил всего один экземпляр,  а
не стадо динозавров.
     Алиссон хмыкнул  скептически, но  чем дольше рассматривал останки,  тем
больше убеждался, что  Вирджин  прав.  Перед  ним лежал  наполовину  забитый
землей и камнями скелет чудовищного неизвестного науке гиганта, достигавшего
в длину никак  не менее двухсот метров! Клосс лежал  на спине, раскинув лапы
--  их  было почему-то  пять, как  показалось  Алиссону, -- и  откинув назад
голову,  почти полностью скрывавшуюся  в земле.  Форма конечностей  была,  в
общем-то  понятной,  мало отличавшейся  от известных Алиссону форм  скелетов
древних пресмыкающихся, но все же хватало и деталей, назначение которых было
известно палеонтологу с первого взгляда. И еще пятая конечность, не хвост --
хвост  был   виден  --   сорокаметровой  длины,  из  позвонков   размером  с
человеческую голову,  с  шипами, раздваивающийся  на  конце, а именно скелет
лапы, странной, напоминающей скелет зонтика.
     --  Вот это  да-а! -- сказал наконец Алиссон, опуская бинокль. -- С ума
можно  сойти!  Удружил  ты  мне, ничего  не  скажешь!  Или  это  потрясающее
открытие, сенсация века, или снова твои шутки.
     Кемпер засмеялся.
     -- Как говорил  Дидро: неверие -- первый шаг к философии. Скептицизм --
худшее из мировоззрений, хотя, с другой  стороны, ученый обязан быть замешан
на изрядной доле скепсиса. Пошли, покажу главное.
     Они  опустились на сто метров ниже  и  приблизились к  полузасыпанному,
вернее,  наполовину  вылупившемуся  из  почвы  скелету  отжившего  свой  век
исполина.Обошли  кругом,  прислушиваясь к  треску  счетчика  Гейгера  в руке
Вирджина: радиация вблизи скелета достигла сорока четырех рентген в час.
     Цвет  костей  был или  серебристо-серым,  или белым,  словно  они  были
покрыты инеем, но пальцы Алиссона в перчатке  защитного комбинезона  ощущали
твердый монолит,  похожий на  гофрированную сталь.  Кемпер остановился возле
пятиметрового бугра с тремя ямами, расположенными на одной линии,  стукнул в
макушку бугра кулаком.
     --  Череп  полностью  в  земле,  придется  очищать.  Чувствуешь,  какая
громадина? Что тебе ковш двадцатитонного экскаватора!
     Алиссон  с  дрожью в  коленях погладил  торчащий из-под  каменной осыпи
снежно-белый шип, похожий на бивень мамонта.
     -- Что-то  не припомню подобных находок... да и не знаю, могли ли такие
гиганты жить на Земле, он же должен был весить не менее тысячи  тонн! Как он
себя таскал?
     Кемпер пожал плечами.
     -- Спроси  у него самого. Факты -- упрямая вещь. А теперь загляни сюда.
--  Летчик взобрался на груду  камней,  протиснулся  между  двумя изогнутыми
столбами и посторонился,  пропуская палеонтолога  вперед.  Счетчик  Гейгера,
засунутый им в карман, заверещал сильнее.
     Алиссон  остановился  на  краю  громадной  ямы,  окруженной  частоколом
наклонившихся серебристых стволов, -- это явно была грудная клетка исполина,
внутри  свободно уместился  бы железнодорожный вагон. В центре  ямы, глубина
которой достигала семи метров,  среди крупных и мелких камней выдавались три
траненых глянцево-черных кристалла, заросших щетиной, отсвечивающих серебром
шипов.  Над  ними  струилось  марево  нагретого  воздуха,  словно  они  были
металлическими болванками, вынутыми из электропечи  после  нагрева.  Макушки
двух   кристаллов  были  срезаны,  открывая  взору  отблескивающие   зеленым
внутренности.  У  Алиссона  внезапно   родилось  ощущение,  что  эти  черные
"кристаллы" -- живые, и он сглотнул ставшую горькой слюну.
     Кемпер  отобрал у него фотоаппарат, сделал несколько снимков и завернул
фотоаппарат в свинцовую пленку.
     --  Давай  за  мной  вниз,   самое  интересное  там,  у  этих  яиц,  но
задерживаться возле  них нельзя --  там рентген восемьдесят, если не больше,
наши "пингвины" такую радиацию долго не удержат.
     Они спустились в  яму, прыгая с  камня на камень, пот заливал глаза, но
вытереть его мешало стекло  гермошлема. Температура  воздуха в яме держалась
на уровне восьмидесяти градусов по цельсию.
     Кемпер подошел к одному из многогранников, поверхность которого украшал
рисунок трещин, нагнулся к  срезу, заглянул и тут же уступил место Алиссону.
Тот  наклонился  над горячим  щетинистым срезом  "кристалла"  и  остолбенел.
"Кристалл"   на   самомо  деле  оказался  верхним   концом  огромного  яйца,
заполненного прозрачно-желтым желе, в котором  плавал "желток" -- светящийся
нежно-зеленым  светом,  свернувшийся  в  комок...  зародыш! Из  переплетения
каких-то  жил,  крючьев,  лап  и  перепонок  на  Нормана глянул  пристальный
немигающий глаз!
     Алиссон  сглотнул  комок  в горле и с  трудом оторвал  взгляд от  этого
странного, завораживающего, не  человеческого, да и не звериного,  а  скорее
птичьего  глаза,  в котором, однако, пряталась не то мука, не то смертельная
тоска.
     -- Идем  отсюда, -- потянул  летчик Алиссона за рукав.  -- Потом придем
еще раз с лопатами и кинокамерой, возьмем образцы.
     Палеонтолог словно  в  ступоре  последовал  за ним, но на  полдороге  к
подъему из ямы вернулся и еще раз заглянул внутрь чудовищного яйца -- теперь
было  совершенно  очевидно,  что  это  именно  яйцо с  живым  зародышем! Как
специалист, Алиссон знал, что его  коллеги не раз находили  яйца динозавров,
но окаменевшие, утратившие прежние качества и  материальный  состав,  однако
живых яиц не находил никто, он был первым...
     --  Я  не  хотел  заявлять  об этом  один, --  сказал Кемпер, когда они
выбрались наверх  на уступ и смотрели на останки монстра.  -- Да и  времени,
честно  говоря,  не было,  второй  месяц  испытания  идут  одно  за  другим,
передохнуть некогда! Мой  напарник  заболеле,  и  я  срочно  позвонил  тебе.
Кстати, когда я  нашел скелет, яйца были целые, дырки в них появились только
неделю назад.
     -- И ты никому ничего не говорил?
     --  Какой  смысл?  Здесь  никто  не  ходит,  никто  не   летает,  кроме
спецбригады обслуживания полигона,  так что  сохранность  тайны обеспечена и
денежки за  сенсацию все наши.  Интересная зверюга  была, а? И  радиация  ей
нипочем!
     --  Похоже,  она сама была радиоактивна, радиация  полигона тут ни  при
чем.  --  Не  обращая  на  стекающий  по  лицу  пот,  Алиссон  снова  достал
фотоаппарат  и доснял пленку до конца.  --  Любопытно,  что  помогло скелету
выбраться на белый свет?  Судя по базальтам, это ламрийская складчатость, --
конец мела -- начало палеогена...
     --  Оползень,  --  сказал  Кемпер.  --  Все  четыре  уступа  образованы
оползнями,  последний и  вскрыл скелет.  Это же полигон, каждый взрыв трясет
землю не хуже, чем природная стихия.
     -- Мезозойская эратема,  --  бормотал Алиссон, не слушая  друга; он все
еще находился  в  трансе. -- Фанерозой... ни транс, ни  юра, ни мел не могли
породить таких гигантов... совершенно невозможная вещь!...  Даже бронтозавры
не могли жить  только на  суше,  как и  сейсмозавры, и большую  часть  жизни
проводили  в  воде, а  ведь  весили они  всего-навсего около  сотни  тонн...
Понимаешь?
     Кемпер  развернул  палеонтолога  спиной  к  своему  открытию  и  повел,
упирающегося обратно к самолету.
     -- Рад, что тебе интересно, но пора и отдохнуть.
     -- Радиация... -- продолжал бормотать Алиссон. -- Может быть все дело в
радиации?  Просто перед нами  результат  мутации, обособленная экологическая
ниша? Чем не гипотеза? Впрочем, любое  живое существо на  Земле должно  быть
приспособлено к ее гравитации, это закон. Что ж, выходит, этот провозвестник
Апокалипсиса не подчинялся законам физики? Как  он  таскал свое тысячетонное
тело? Никакие мышцы не в состоянии этого сделать и никакие кости не выдержат
такой вес!
     -- Снова ты о  своем. Вот же  он перед тобой, можно  пощупать руками. У
него кости словно из металла, я  пробовал отломить кусочек -- не смог даже с
помощью пассатижей. Попытаемся взять анализы под вечер, когда немного спадет
жара, я буквально  плаваю в поту,  никакой  регуляции в  этих саванах,  врет
реклама...

     Они с наслаждением сбросили с себя "пингвины",  вымылись водой из бака,
пропахшей пластиком и железом, и переоделись в сухое.
     Алиссон никак не мог успокоиться, у него от волнения  дергалось веко, а
он, растирая  глаз, все бормотал  что-то,  исписывая  страницу за  страницей
своего член-корреспондентского  блокнота,  привезенного  из Стокгольма месяц
назад.   Кемпер   только   посмеивался   над  проснувшимся  в   палеонтологе
профессионалом,  понимая,  что  Норман сам придет  в  себя  и  станетпрежним
Алиссоном, простым и веселым парнем.
     В  шесть  часов  вечера  они  предприняли  еще  один  поход  к  скелету
неизвестной  твари,   которой  Алиссон  дал  название   суперзавр-сверхящер.
Полюбовавшись на плавающих в зеленом желе зародышей, готовых вот-вот явиться
на свет,  и  попытались откопать череп  суперзавра,  утонувший  в обломочном
материале почти  по  шейные позвонки.  Но во-первых,  в скафандрах  работать
лопатой было неудобно, изыскатели вспотели уже через несколько минут работы,
а  во-вторых,  для  освобождения  черепа  нужен  был экскаватор, потому  что
Алиссон определил  длину  головы  исполина метров  в пятнадцать. И  наконец,
в-третьих,  радиация  возле  скелета  была  всетаки  выше  защитных  свойств
"пингвинов", предназначенных для работы в горячих зонах атомных реакторов на
подводных лодках с радиацией не выше сорока-пятидесяти рентген в час.
     И все же Алиссон сумел уловить характерные особенности  строения черепа
зверя -- череп внутри был свободен от камней и почвы и просматривался хорошо
даже без помощи фонаря -- и, придя в лагерь, набросал  его эскиз, а  потом и
реконструкцию  головы ящера. Получилось нечто экзотическое, непривычное,  ни
на что непохожее, Алиссон даже засомневался и сделал необходимые расчеты, но
рисунок не  изменился: голова суперзавра представляла  собой сложный агрегат
из трех подвижных рыл с рогами, причем глаз у этого монстра было тоже три --
один спереди  и  два по  бокам. Хотя вполне  могло случиться, что отверстия,
которые Алиссон принял за глазные, на самом деле служили для других целей.
     --  Ну  и урод! --  пробурчал  потрясенный Кемпер..  --  Ты случайно не
последователь  Босха  или  Сальватора  Дали?  Этот  зверь  больше  похож  на
бурильную установку, чем на живое существо. Ничего похожего на твоих обычных
динозавров.
     --  Обычных!  --  Алиссон   усмехнулся.  --  Ты  говоришь  так,   будто
сызмальства  охотился  на них с луком и копьем. Знаешь, сколько видов зверья
репродуцировала  природа в мезозое? Около ста пятидесяти тысяч! А мы  знаем,
вернее, рассчитали  облик всего трех с  небольшим тысяч  видов, то  есть два
процента,  а  раскопали  и  реставрировали и  того  меньше. Никто  не  может
представить, какие чудища жили в те времена.
     -- Но мы же наткнулисьна одного из них...
     Алиссон покачал головой.
     -- Не уверен.
     -- Что?! Уж не хочешь  ли ты сказать,  что и  этого монстра  я сматерил
своими руками.
     -- Нет, не смастерил, сие  не под силу и  всему нашему институту,  но у
меня мелькнула мысль: вдруг наш сверхящер не является жителем Земли?
     Кемпер перестал помешивать в  котелке суп из концентрата, варившийся на
походной спиртовой горелке.
     -- Ты не  оригинален. В свободное время я  почитываю  научно-популярную
литературу и знаю, что такое панспермия. Хочешь сказать, что спора или  яйцо
этого чудовища выпало на  Землю  из космоса, а потом он здесь родился? Лично
мне нравится первая  гипотеза: суперзавр -- детище  мутации. В истории Земли
столько белых  пятен, что нет  смысла искать пришельцев  там,  где  их  нет.
Природа более изобретательна, чем мы думаем. Во всяком случае, богу с ней не
справиться.
     Алиссон с проснувшимся любопытсятвом слушал летчика, вдруг открыв в нем
качества, которых еще не знал:  любознательность, начитанность и способность
к философским обощениям.
     -- Бога нет, -- сказал он. -- Вернее, я в него не верю.
     -- Я  тоже. "В  мире столько безумия, что извинить бога  может лишь то,
что он не существует" -- говорил Стендаль.
     Не помню, кто сказал, что безумие -- избыток надежды
     -- В таком случае, я  безумен сверх меры. -- Кемпер налил в алюминиевые
тарелки  дымящийся  суп.  --  Я настолько  безумен, что  надеюсь  дожить  до
глубокой старости.
     Алиссон покачал головой, но продолжать разговор не стал.
     Мысли вернулись к находке,  и его снова увлекла пропасть тайны, которая
крылась в  явлении  на свет суперзавра с  живыми  зародышами.  Поужинав,  он
поднялся на небольшую пирамидальную скалу и оглядел  окресности  "посадочной
площадки",   где  приземлился  "беременный  ястреб",  как   назвал   самолет
палеонтолог, или "ишак" -- по образному выражению Кемпера.
     Серо-белую  твердь каменной пустыни  уже расчертили длинные черные тени
от удивительных геологических структур -- даек, напоминавших огромные, будто
воздвигнутые  человеческими  руками, коричневые  стены, ориентированные, как
спицы  гигантского  колеса.  Это   были  остатки  древних  лавовых  потоков,
излившихся через трещины в эпоху вулканизма и горообразования. Конусовидные,
зубовидные скалы-штоки  застыли сторожами  древних вулканов,  конусы которых
были разрушены эррозией. Сплюснутый багровый овал Солнца падал за горизонт в
пелену пыли. Белый шрам -- след высотного самолета делил чашу неба пополам и
вонзался в Солнце оперенной стрелой злого охотника-великана.
     Алиссон вдруг ощутил -- не услышал, а именно ощутил -- тишину  пустыни:
громадное  пространство  вздыбленного  камня  замерло  в   ожидании  чего-то
привычно ужасного, как укол для больного ребенка, но крылось в этом молчании
еще и терпеливое спокойствое мактери, и суровый укор отца...
     -- А вообще-то странно, -- раздался над ухом голос Кемпера.
     Алиссон вздрогнул, оглянулся.
     -- Ты о чем?
     -- Странно,  что в таком хаосе отыскалась приличная ровная  площадка, и
как раз в самомо интересном, с точки зрения геологии, месте.
     -- Насчет геологии не знаю, а с точки зреия палеонтологии -- точно.
     -- Вот  и я говорю. Пошли еще раз посмотрим издали на нашу золотую жилу
и  ляжем  спать.  Завтра  утром я  должен быть в воздухе, испытание ровно  в
двенадцать  по местному, перенесли, гады,  на сутки вперед. Побудешь один, а
потом я за тобой прилечу.
     -- А тут оставаться не опасно? Если до эпицентра всего двадцать миль?
     -- Не  дрейфь, взрыв подземный,  тряхнет маленько -- и  все. Не подходи
близко к осыпи, чтобы не  засыпало ненароком.  Но если не хочешь оставаться,
возьму с собой, хотя это прямое нарушение инструкции.
     -- Хорошо,  останусь. Но  тебе  придется связаться с одним человеком  в
Питтсбурге, он нам понадобится, как специалист.
     -- Кто он?
     -- Питер Маклин, биолог, неплохой парень...  кстати,  брат  моей бывшей
жены. Хотя он в этом не виноват.
     Кемпер пожал  плечами, но  возражать не стал.  Антирадиационные костюмы
надевать не стали,  взяли только фонарь, дозиметр,  фотоаппарат, зарядив его
особо  чувствительной пленкой,  Стемнело,  когда  они  влезли  на перевал  и
увидели мягкое переливчатое нежно-зеленое облако свечения над полуутопленным
скелетом суперзавра.  Сами кости  светились зеленым, а порода, земля и камни
вокруг -- желтым, лишь изредка в этой желтизне посверкивали  алые и вишневые
искры, словно  тлеющие угли или сигареты.  Смотреть на эту светящуюся феерею
можно было не отрываясь всю  ночь, но Кемпер знал пределы любознательности и
риска.
     -- Очнись, Норман, здесь фон тоже небезопасен, а лишние рентгены мне ни
к чему, да и тебе тоже.
     Алиссон настроил фотоаппарат, сделал с десяток  снимков, и они  побрели
назад, посвечивая под ноги фонарем.
     Перед сном Алиссон  выглянул  из  палатки,  и  небо,  запотевшее вокруг
обломка Луны перламутровым туманом, показаолсь ему твердым, как кость.

     Кемпер улетел в десять  утра, оставив Алиссону палатку,  костюм,  запас
концентратов и винтовку.
     -- А она  зачем?  -- вяло поинтересовался невыспавшийся Норман: его всю
ночь мучили кошмары.
     -- Никогда не знаешь, что найдешь, что потеряешь, -- усмехнулся летчик.
-- Пусть полежить в  палатке, тебе все равно ее на себе не  таскать,  а есть
она не  просит. Пожелаешь взглянуть  на "нулевую точку" -- вот тебе бинокль,
забирайся  на  горку  повыше  и  смотри, направление -- норд.  Хотя вряд  ли
что-нибудь увидишь, кроме разве что гейзера наэлектризованной пыли.
     Самолет Кемпера, издали действительно похожий на пузатую птицу, взлетел
и  скрылся за скалами.  В пустыню вернулась  тишина,  подчеркиваемая резкими
посвистами ветра. Алиссон вздохнул и принялся за работу.
     За два часа он успел облазить скелет суперзавра, взять  образцы почвы в
пластиковые  пакеты,  сфотографировать  все   детали,  уповая  на  то,   что
фотопленка  выдержит кратковременное пребывание  в радиоактивной  зоне, и  с
благоговением и ужасом полюбовался на заробышей внутри зловещих коконов: оба
палеонтологу  показались явно подросшими за ночь и теперь упирались в стенки
яиц подобием лап и хвостов.
     Нагруженный  ворохом  впечатлений, Алиссон  вернулся в лагерь,  вспотев
так, что рубашку и штаны пришлось выжимать. Он торопливо переоделся в сухое,
захватил бинокль, собираясь взобраться на одну из ближайших скал-штоков, как
вдруг  издалека  донесся  нарастающий рокот  и над  палаткой  низко пролетел
военный  вертолет. Аиссон  видел,  как  пилот с  изумлением  -- у  него даже
челюсть  отвисла -- смотрит  на  лагерь и  трясет головой. Вертолет едва  не
врезался в склон горы, сделал пируэт и вернулся, завис над площадкой, подняв
тучу пыли. Сел. Открылась  дверца, из кабины вывалился пилот в черной форме,
с  вычурным  шлемом на  голове,  и,  подбежав  к  Алиссону,  перекрывая  шум
двигателей своей машины, закричал:
     --  Какого дьявола  ты здесь  торчишь, идиот?! Через  три  минуты  "час
ноль"! Тебе что, жить надоело?!
     -- Я бы  не сказал,  --  пожал  плечами Алиссон. --  Разве "Тайгершарк"
лежит прямо под нами?! До него же миль двадцать.
     Пилот на  несколько  секунд онемел, потом схватил  Нормана  за  руку  и
поволок  за  собой. Палеонтолог вырвал руку, он ничего не понимал. -- В  чем
дело, мистер торопыга? Займитесь своим делом, я вам не мешаю.
     Летчик смотрел на него, будто встретил разговаривающего осла.
     -- Парень, ты понимаешь, что говоришь?  Ты из какого ведомства? Чтото я
тебя раньше не встречал...
     --  Я тебя  тоже и, по  правде говоря, ни капли не страдаю от этого, --
буркнул Алиссон.-- Меня привез Кемпер.
     --  Вирджин? Так ты из бригады  яйцеголовых?  Чтоб я  сдох!  Как же вас
пропустили на территорию? Что ты здесь делаешь? -- Рука летчика потянулась к
кобуре пистолета.
     --  Я  пакистанский  шпион,-- сказал  Алиссон.  --  Хочу украсть секрет
приготовления сдобного теста из радиоактивной пыли.
     --  Не  шути, смельчак,  -- не то пожалеешь,  что  родился. Отвечай  на
вопрос, когда тебя спрашивают вежливо.
     -- Я палеонтолог. --  Алиссон  на всякий случай примерялся, как попроще
обезоружить  летчика. -- Мой друг Кемпер  обнаружил  здесь  скелет  древнего
динозавра... пригласил  меня. А что,  разве сегодняшнее  подземное испытание
чем-то отличается от других?
     Пилот вздрогнул, бросил взгляд на часы.
     --  О господи! Он же не знал... Осталось полминуты, не успеем взлететь!
За мной! -- заорал он так, что Алиссон едва не оглох, и  бросился под защиту
ближайшей серо-коричневой  стены  дайки. Перепугавшийся Норман  помчался  за
ним, понимая, что попал в какой-то непредвиденный переплет.
     -- Чего не знал Вирджин? -- спросил он на бегу.
     --  "Тайгершарк" отменили, --  прокричал  летчик.  Вместо него  сегодня
испытывают подкритический "Аутбест". Худшего случая вы с Кемпером выбрать не
могли.
     Залегли в углублении под  монолитным  выступом какой-то черной  породы,
летчиквспомнил  о  брошенном  вертолете,  высунулся,  но  тут  же  втиснулся
обратно.
     -- Ну все, перевод в другую часть обеспечен, черт бы тебя побрал!
     --  А  что  такое  "подкритический"?  --   рискнул  спросить   Алиссон,
машинально отсчитывая оставшиеся секунды.
     -- Глубина залегания заряда в пределах максимального  выброса. То  есть
свпыхнет под землей, но макушка вылезет на  божий свет. А это значит, что  в
момент взрыва  в пределах двадцатимильной зоны радиация будет на три порядка
выше естественного фона... все, время!
     Где-то глубоко в  недрах земли словно упал и разбился стакан  -- первый
звук, коснувшийся  слуха. За ним донесся длинный рыдающий стон  -- будто под
неимоверной  тяжестью   рвались  мышцы   и  сухожилия,  ломались   кости   у
атлета-тяжеловеса,  пытавшегося справиться с  весом  всей планеты.  А  потом
началось: удар, гул,  треск, визг! Алиссона подкинуло вверх, вниз, закачало,
как на  волнах,  придавило.  Ему показалось, что  откололась  скала, но  это
оказался вертолетчик, тяжелый, как его вертолет, и такой же твердый.
     Встряска длилась всего семь секунд.
     Гул  стих,  земля  перестала  качаться,  эхо взрыва  улетело  умирать в
пустыню.
     -- Встань с меня,  сундук, --  невежливо проговорил  Алиссон,  ощупывая
шишку на темени.
     Летчик вылез из убежища, прищурился на солнце и стал отряхиваться.
     -- Вот теперь можешь посмотреть, если не пропала охота.
     Охота у Алиссона была. Сопя, он вскарабкался на скалу и в стороне,  где
прогремел  ядерный взрыв, без бинокля  увидел  ровное  серо-желтое  поле  до
горизонта, пушистое, как туманная  пелена. Пыль, понял он  не сразу. Это  же
пыль! Но почему такой ровный слой?
     -- Собирайся, приятель, -- буркнул, появляясь на скале пилот: на пелену
пыли он  даже не взглянул. --  Полетишь  со мной, на базе, выясним, кто тебя
сюда закинул, Вирджин или... -- Глаза летчика вдруг  остановились. -- А  это
еще что такое?!
     Алиссон посмотрел в том направлении.  Над россыпью  каменных  обломков,
курившихся пылью, торчало нечто желто-оранжевое в зеленую крапинку, по форме
напоминающее хищное насекомое  -- богомола. У Алиссона непроизвольно сжались
мышцы живота.  Он приник к окулярам бинокля  и отчетливо увидел свой оживший
эскиз  суперзавра  с кошмарной,  словно  сошедшей с  полотен Иеронима  Босха
головой:  три костяных, обтянутых бородавчатой кожей нароста -- не то  рога,
не  то хоботы,  не  то носы, три  рога  вверху,  три кружевных  перепончатых
нароста  по  бокам  головы  и  под  ней  и  один  узкий  и  длинный  глаз  с
горизонтальным  зрачком... Детеныш  суперзавра  переступил на месте, Алиссон
понял, что  у него  не четыре  и не пять ног,  а  все  шесть!  Плюс какой-то
омерзительный выступ на груди, похожий на опухоль.
     -- Родился! -- глухо пробормотал Норман, бледнея.
     Пилот выхватил у него  бинокль, знакомое выражение изумления проступило
у  летчика  на  лице, привыкшем в  условиях  военных  отношений носить маску
субординации и стандартной готовности выполнить приказ.
     -- Откуда здесь это чудище?!  Сколько здесь летаю  -- ни разу не видел!
О, да их два!
     Рядом с первым детенышем суперзавра  появился второй,  почти его копия,
только чуть иной раскраски.
     --  Они с жирафа  ростом! Ты  видишь? -- Ошеломленный пилот  растерянно
оглянулся на Алиссона. -- Откуда они взялись?
     -- Взрыв... -- пробормотал Алиссон, думая о своем.
     -- Что? Взрыв синтезировал этих тварей?!
     --  Нет, радиация...  волна излучения ускорила...  вернее, инициировала
спусковой механизм рождения... недаром и скелет радиоактивен.
     Пилот прислушался к чему-то, вдруг выругался,  сунул Алиссону бинокль и
начал спускаться с крутого бока скалы. Палеонтолог очнулся. С юга летел  еще
один вертолет, летел зигзагами, то опускаясь, то  поднимаясь выше.  Он искал
исчезнувшего напарника.
     Пилот  добрался  до  своей  машины,  винты которой  продолжали  ленивый
холостой ход, и, очевидно, связался со своим по радио, потому  что вертолет,
с  двумя подвесками  серебристых контейнеров,  повернул  в их  сторону и сел
рядом с первым.
     Алиссон  поискал  глазами  родившихся  суперзавров, но  склон осыпи был
пуст, отвратительные создания скрылись за скалами.
     Кемпер  прилетел   через   час,  злой  и  неразговорчивый.   Он  застал
палеонтолога  в   компании  вертолетчиков,  оживленно  обсуждавших  какую-то
проблему.
     -- Хелло, Вирджин, -- помахал рукой один из них, без шлема, белокурый и
круглолицый. -- Этот парень утвеждает, что он твой друг.
     --  Хелло,  Пит. Каким  ветром  вас сюда занесло?  Вы  же  барражируете
западную зону.
     --  Если  бы  не  Боб, --  Пит  указал  на  летчика,  первым увидевшего
Алиссона, -- от твоего приятеля остались бы рожки да ножки.
     Кемпер мрачно погрозил кулаком небу.
     -- Я  еще  разберусь с  этим  сукиным  сыном Рестеллом!  Он должен  был
предупредить меня о замене, по крайней мере, за три дня.
     Пит засмеялся: он был молод, улыбчив, обаятелен.
     -- Рестелл -- генерал, тебе до него не добраться, а если хочешь сорвать
злость на ком-нибудь из  ближних, двинь по шее...  да хотя бы Боба,  ему это
полезно.
     Пилот, спасший Нормана, не принял шутки.
     --  Забирай своего  приятеля, Вир,  и  сматывайся, не  то вам обоим  не
поздоровится. Если Рестелл  узнает, что в зону испытаний проник посторонний,
он скормит тебя тем двум тварям.
     -- Каким тварям? -- не понял Кемпер.
     Пилот вытаращился на него.
     -- Брось разыгрывать, разве не ты их нашел?
     --  Они  вылупились,  -- пояснил  Алиссон,  которому  уже  надоело быть
ходячим справочником. -- Детеныши суперзавра вылупились из яиц, мы их только
что видели.
     --  Не приведи  господи  встретиться с ними нос к носу! --  пробормотал
РОберт.  -- В  оббщем,  я  буду вынужден доложить шефу о находке.  Вас  я не
видел, --  повернулся он  к Алиссону,  -- Вирджин доставит  вас в Тонопу,  а
там...
     Алиссон отрицательно покачал головой.
     _ Дудуки!  Это наша  находка,  Вирджина и моя. То,что она  находится на
территории  полигона  не  имеет  никакого  значения.  В  научных кругах  она
произведет  такую   сенсацию,  что  превзойдет   даже  открытие  неизвестной
цивилизации!
     -- Как  хотите,  мое дело предупредить. Вряд ли  Рестелл допустит  сюда
гражданских яйцеголовых.
     Пилот откозырял,  махнул  второму летчику,  и  они разошлись  по  своим
машинам. Через  несколько  минут  металлические  стрекозы,  сделав  круг над
местом расположения скелета суперзавра, умчались на запад. Молчание гористой
пустыни придавило землю вытным одеялом.
     -- Тебе,  в самом  деле, грозят неприятности? -- спросил Алиссон, глядя
вслед вертолетам.
     -- А, черт с ними! -- философски заключил Кемпер. -- Работу я найду, не
так   уж  много  на  свете  летчиков,   налетавших  пять  тысяч  часов   над
радиоактивными  вулканами.  Не  о  том речь. Рестелл,  действительно,  может
просто выставить нас отсюда, и тогда плакали наши денежки.
     -- Если бы только денежки. Это  же открытие нобелевского масштаба! Я не
преувеличиваю,  в науке  подобное рождение динозавров из  уцелевших  яиц  --
беспрецедентно! Но самое главное... -- Алиссон не договорил, задумавшись.
     Кемпер  ждал, посматривая  то  на него,  то на свой некрасивый  пузатый
самолет. Наконец он не выдержал:
     -- Ну и что главное?
     --  Земная природа не могла породить таких  химерических чудовищ. У них
трехлучевая симметрия, три пары ног... кости не минерализованны...
     --  Опять  ты за свое. Сам же говорил, что  никому не известно, сколько
видов живых существ  прошло  по  Земле за  сотни  миллионов лет. Просто твой
суперзавр   восприимчив  к  радиации,   и   каждый   всплеск  излучения   от
испытательных  взрывов добавлял свою дозу к уже полученной, пока не сработал
механизм  включения  наследственной  информации.  Знаешь,  сколько  в Неваде
длятся атомные  испытания? Более сорока лет!  Давай-ка  лучше подумаем,  что
будем... -- Кемпер замолчал.
     Алиссон рывком обернулся.
     Из-за  черно-коричневой стены  дайки в  сотне метров  отних вытягивался
вверх  кошмарный  силуэт суперзавра.  Трехрылая  голова размером  с туловище
человека, в ромбовидной броне, с  массой  неаппетитных  деталей -- наростов,
бородавок, шипов, плавно поднялась на пять метров над скалой и остановилась,
вперив  в  застывших  людей  взгляд  единственного  глаза.  Затем  появилась
желто-серая птица с шестью членистыми пальцами-когтями,  вцепилась в гребень
скалы,  за  ней -- другая.  Чудовище повернуло морду  налево,  на его  виске
пульсировал  выпуклый  кожистый нарост.  Этот нарост  вдруг  лопнул внизу  и
оказался  клапаном, приоткрывшим еще один  глаз, круглый,  с бедым ободком и
черным зрачком-щелью, но словно закрытый полупрозрачным бельмом.
     -- Мамма миа! -- сказал Кемпер севшим голосом.
     Бельмо  на  глазу суперзавра сползло  вниз, открыв  зеленоватое глазное
яблоко с плавающим  по нему зрачком:  ящер мигнул. А  затем как-то по птичьи
быстро и гибко повернул морду к людям, нижнее рыло его  выдвинулось  вперед,
как  жвалы  у  насекомого,  клапан,  прикрывающий  его,  отогнулся  вниз, из
круглого отверстия  беззвучно  выметнулся голубоватый луч и впился в  камень
недалеко от замерших друзей: фонтан искр, шипение, треск, клуб дыма фонтаном
выстрелил вверх...
     Алиссон опомнился уже за самолетом.
     Летчик  обогнал его,  он вернулся к палатке и выдернул оттуда винтовку.
Теперь оба судорожно дыша, спрятавшись за стойками шасси,  выглядывали из-за
укрытия. Суперзавр не имел намерения преследовать их, он в таком же темпе --
медленно  и  плавно,  как  на гидравлической  тяге,  перевалил  через скалу,
поискал  что-то среди камней и уполз назад, показав свой худой по-насекомьи,
но костистый и бронированный, как у древних динозавров, зад.
     Кемпер  отложил  винтовку,  сел и  вытер вспотевший  лоб.  Поглядел  на
Алиссона.
     -- Ты хотел что-то спросить?
     -- Только одно -- где тут туалет... -- буркнул Алиссон.
     Кемпер затрясся от смеха,  потом фыркнул и сам Норман. Хохотали  минуты
три, потом Алиссон встал на подгибающихся ногах, помял пальцами икры.
     -- Ты всегда бегал лучше меня, но если  эта зверюга выглянет еще раз, я
в Тонопу прибегу первым. Готов биться об заклад на любую сумму.
     Кемпер вытер слезы и сплюнул.
     --   Боб   прав,   Рестелл   никого    сюда    не   пустит,   и   твоим
красавцем-суперзавром  будут заниматься  военспецы.  Видал,  как он в нас...
лазером! Представляешь, каким он станет, когда вырастет?
     Алиссон  покачал  головой,  с  сожалением  констатируя, что находка,  а
вместе с ней и  предполагаемый заработок уплывает из рук. Но его деятельная,
склонная  к  авантюризму натура жаждала  приключений  и требовала не сдавать
позиций. Первооткрывателем суперзавров  были все-таки они с Вирджином,  этот
факт  не  мог  отрицать даже всемогущий  генерал Ренделл, начальник ядерного
полигона  Невады.  И Норман  решил  остаться,  несмотря  на  уговоры Кемпера
вернуться в Тонопу и сообщить о находке в прессу.
     Любопытство  ученого   оказалось  сильнее  инстинкта  самосохраниния  и
предвидимых  осложнений  с властями. К  тому  же, Алиссон никогда не  бросал
начатое дело, с какими бы трудностями ни встречался.

     Обещанные вертолетчиками неприятности не замедлили явиться.
     Уже  к  вечеру  на  площадке,  приспособленной Кемпером  под ВПП,  сели
пузатые  вертолеты  десантников,  одетых в спецкостюмы,  и дюжие  молодцы  в
мгновение ока оцепили район со скелетом  суперзавра и ползающими детенышами.
Затем прилетела группа экспертов из Туанского военного нучного центра, среди
которых, к счастью Алиссона, оказался и  палеонтолог Питер Кеннет, с которым
он  был  знаком еще  с  университета.  Только  содействие Кеннета и  помогли
Алиссону освободиться из-под ареста и  даже остаться на полигоне, после чего
он был включен в  состав исследовательского отряда в качестве специалиста по
фауне мезозойской эратемы.
     А дальше события начали развиваться по нарастающей, в ритме брейкданса,
так  что ни  у кого не осталось  времени  спросить,  что делает  на  атомном
полигоне Норман Алиссон, палеонтолог Пенсильванского института палеонтологии
и археологии, тридцати пяти лет от роду,  не являющийся  штатным сотрудником
команды генерала Рестелла.
     "Крошки"-суперзавры  росли  не по  дням, а  по часам,  обшаривая скалы,
ущелья,  каменные  россыпи  в  поисках  пищи  --  так,   во  всяком  случае,
расшифровали их неутомимые  поиски исследователи.  К концу  второй  недели с
момента рождения "суперзаврики"  достигли уже пятнадцати метров  в длину. На
людей  и  их  технику они  не обращали  внимания совершенно,  только однажды
отреагировав на появление рентгеновского излучателя для просвечивания пород.
Алиссон был  свидетелем происшествия, он работал  --  когда это удавалось --
возле скелета взрослого суперзавра, освобождая его от камней, песка и глины,
измеряя, зарисовывая, фотографируя каждеую кость.
     Когда  прибыл  вертолет   с  рентгеновской  установкой,  оба  "малыша",
выколупывавшие  что-то в скальных обнажениях к северу от  своего "родильного
дома", тут же поползли на "запах" церия-139, служащего источником  излучения
в  установке.  Они  передвигались  примерно   со  скоростью  быстро  идущего
человека,  сочетая  грацию   и  пластичность   робота-погрузчика  с  резкими
неожиданными  поворотами  хищного насекомого  и пируэтами  не  менее  хищной
птицы,  и при движении уже крошили камень, задевая скалы твердыми  шипами на
лапах или шпорами на хвостах. По расчетам вес их достиг сорока тонн, хотя до
сих пор не было ясно, что служит им источником питания.
     Один  из суперзавров,  прозванный Стрелком  за постоянную  демонстрацию
поражающего  луча,  похожего на лазерный,  достиг  места  посадки  вертолета
первым и, не обращая внимания на отпугивающую стрельбу,  -- охранники палили
из всех стволов не только вверх, но и в ящеров, хотя пули отскакивали  от их
бронированных  панцирей,  --  с  ходу  ударил по  наполовину  выгруженной из
грузовой кабины платформе своим голубым лучом. Экипаж вертолета и грузчики и
грузчики разбежались, суперзавр спустился к машине, раздавив по  путя тягач.
Вместе с прибывшим собратом по  имени Тихоня они исполнили  вокруг вертолета
сложный тяжеловесный танец  и удалились  к северной границе определнной  ими
самими  территории  "пастбища".  Когда  летчики  и  специалисты,  готовившие
рентгеновскую установку  к  работе,  вернулись, оказалось, что  контейнер  с
радиоактивным  церием  превращен  в  слиток  металла,  а  сам  церий  исчез.
Дозиметрический  контроль  показал, что  уровень  радиоактивности  в  районе
вертолета и  вообще в  тех местах, где прошли гиганты,  упал  на порядок  по
сравнению с другими участками почвы.
     Эпизод  с  рентгеновским  интроскопом  еще  больше   заставил  Алиссона
утвердиться  во мнении, что  сверхящеры -- пришельцы на Земле, споры которых
случайно  оказались  занесенными  на  планету  космическим ветром.  А  через
некоторое  время  в этом  убедились  даже  твердолобые  снайперы  из  охраны
Рестелла,  умеющие  только  нажимать  на  гашетку  пистолета,  карабина  или
автомата.
     Ровно  через месяц  после  своего  появления на  свет  суперзавры вдруг
покинули зону отчуждения, которую исползали вдоль и поперек, нигде не выходя
за предел  пятимильного круга  с центром  в  районе  скелета их родителя  --
"матери" или "отца" (кто разберет?), и направились в пустыню по  направлению
к  месту  недавно  прогремевшего  ядерного  взрыва  под   кодовым  названием
"Аутбест".  Ни  пулеметно-автоматный огонь, ни  атака  огнеметов,  ни  залпы
реактивных  минометов не остановили их и не повредили.  К  этому моменту уже
было известно, благодаря стараниям Алиссона, Кеннета и коллег-экспертов, что
материал  костей суперзавров  представляет  собой сложный  полимер на основе
боросиликатных соединений с включениями гадолиния. Этот материал был прочнее
любого  металла,  не  боялся  высоких температур  вплоть  до  четырех  тысяч
градусов  и  не  поддавался  ни одному методу  механической обработки, кроме
резания плазменным лучом, с температурой плазмы выше десяти тысяч градусов.
     Работать  вблизи  радиоактивного  скелета  в  защитных антирадиационных
комбинезонах было очень нелегко, тем более что все время приходилось быть на
стороже, чтобы не прозевать появления "младенцев", но ученые терпели, делали
все,  что  было   в  ихсилах,  и  добыли  столько  невероятной  сенсационной
информации,  что  хватило бы  на  несколько Нобелевских премий.  Главный  же
вывод,  зревший  подспудно  день  ото  дня,  сделал  председатель  комиссии,
созданной    из   из    специалистов   военных   лабораторий   Пентагона   и
высокопоставленных   сотрудников   Совета   национальной   безопасности.  На
пресс-конференции  в  Тонопе,  куда   были  впервые  допущены  журналисты  и
корреспонденты центральных  газет  и телевидения,  он заявил, что полученные
результаты  позволяют считать  родиной  суперзавра  не  пустыню  Невада,  не
Соединенные Штаты и не Землю вообще, а космос!
     После   этого  сенсация  вспыхнула  и  загорелась  буйным  пламенем  на
страницах всего мира,  вызвав приток  энтузиастов,  жаждущих познакомиться с
панспермитами {От слова "панспермия" -- гипотеза о появлении жизни на Змле в
результате переноса  с  других планет неких "зародышей  жизни".},  как стали
называть молодых суперзавров, поближе.
     Однако  поток  этих самодеятельных горе-исследователей быстро  поредел,
когда стало известно, что панспермиты излучают, как могильники радиоактивных
отходов, --  до двухсот рентген  в час  да еще и владеют мощным грайзером --
гамма-лазером, луч которого был виден из-за эффекта переизлучения.  А  потом
информация о суперзаврах вдруг исчезла со страниц  газет и журналов США, как
по  мановению волшебной  палочки, будто  перекрыли  питающий сенсацию  кран.
Впрочем, так оно и было на самом деле: спецслужбы Штатов  оценили попавший в
их   руки  живой  раритет,   его  влияние  на  военную  науку  и  нажали  на
соответствующие  кнопки.   С  этих   пор   суперзаврами   вплотную  занялись
профессионалы военных лабораторий, давно разрабатывавшие  наравне с простыми
и надежными еще и самые экзотические способы умервщления себе подобных.  Все
гражданские специалисты  были  выдворены  с  территории полигона  под клятву
молчать обо всем, что они видели.
     К удивлению Алиссона, его оставили, то ли из-за принесенной  конкретной
пользы,  то ли как первооткрывателя, то ли  из других соображений. Остался и
Кемпер, пересевший из  кабины  своего "ишака"  в кабину вертолета  "ирокез".
Виделись  они  редко, но ни  тот  ни другой друг друга  из виду не теряли  и
находили способ  связи, когда обоим  становились тошно от постоянной гонки и
недосыпания.
     Сепурзавры  тем  временем  достигли   эпицентра  взрыва  --  там  зияла
неглубокая, но  широкая воронка диаметром  в пятьсот с  лишним  метров  -- и
долго рыскали  кругом,  вспахав  пустынь  не  хуже,  чем сотня  тракторов  с
плугами. Что они искали, одному  богу было ведомо, но после "пахоты" оба еще
больше  подросли  и  вытянулись  в  длину,  а  радиация  в  "нулевой  точке"
практически исчезла, упав ниже уровня естественного природного фона.
     Смотреть на драконов даже издали было жутко и дико, никто на  Земле и в
кошмарных  снах  никогда  не  видел  подобных  созданий, и  недаром один  из
летчиков-наблюдателей сошел с ума --  сел от них слишком близко, и суперзавр
Стрелок плюнул в него гамма-лучом.
     Панспермиты явно эволюционировали: у них выпадали "лишние" рога и шипы,
цвет кожи изменился на  серый, она стала гладкой, блестящей,  отражала свет,
как  множество  полированных металлических зеркал, зато на спинах  появились
какие-то  гребенчатые  наросты,   названные  по   аналогии  "крыльями".  Вес
пришельцев достиг пятисот сорока тонн, и они теперь при движении проделывали
широкие борозды в любой почве, в том числе и на голой скале.
     В контакт с людьми они не вступали, а определить на расстоянии  разумны
они или  нет, было невозможно. Поэтому ученым-биологам и палеонтологам  дали
срочное задание  определить по скелету взрослого суперзавра  и остаткам яиц,
обладал  ли  он  интеллектом.  Алиссон  отнесся к  заданию  скептически,  но
сомнениями поделился вслух только с Кемпером.
     --  Понимаешь, -- говорил он летчику, когда тот  нашел его под вечер  с
флягой виски "Чивас-Ригал", -- мозг у суперзавра был, хотя и располагался не
в  голове,  а  на  животе  и  у  основания хвоста.  По  размерам  он  больше
человеческого, однако,  объем  мозга --  еще не доказательство мыслительного
процесса. Мозг  тираннозавра или  тарбозавра  тоже был больше человеческого,
тем не менее интеллект  этих величайших хищников в истории Земли не превышал
интеллекта современного крокодила.
     Кемпер протянул палеонтологу колпачок фляги с двумя глотками виски.
     -- Ты выглядишь, как  после марафона... или трех бессоных ночей подряд.
Много работы?
     -- Не то  слово. Забыл, когда ел и спал  вовремя и спокойно. Ясно,  что
сверхъящер  действительно свалилися  к  нам на  Землю из  космоса,  как  я и
предполагал, но почему  он не смог размножиться еще  в те времена, не создал
популяции? Что ему помешало? Вся история мезозоя пошла бы иным путем...
     Кепер сделал глоток, завинтил флягу.
     -- По-моему, все очень просто:  он мог жить  только  в условиях выского
радиоактивного фона, а в те времена фон  был  в Неваде очень и очень низкий,
не то что  сейчас. Рождение  суперзавров на ядерном  полигоне, где фон из-за
испытаний выше, чем в любом другом месие земного шара, тому подтверждение.
     Алиссон задумчиво продолжал переодеваться.
     --  Наверное, ты прав, -- изрек он наконец. -- Кстати, такое совпадение
весьма  символично:  это  кошмарное   существо,  ярко   выраженный  носитель
вселенского   зла,   с  виду  хотя  бы,  аналогов  которому  не  нашло  даже
человеческое воображение,  могло родиться только здесь, на ядерном полигоне,
призванном совершенствовать  оружие  для уничтожения  рода человеческого,  и
только в нашу эпоху зла и насилия. -- Алиссон зябко потер руку об руку...
     -- Калиюга, -- пробормртал Кемпер.
     -- Что?
     -- Калиюга,  -- по-древнеиндийски -- эпоха греха и порока, началась три
ьысячи лет до нашей эры. Но я с тобой не согласен.
     -- В чем?
     --  Суперзавр,  конечно,  страшен,  слов  нет.  --  Вирджин  передернул
плечами, коротко рассмеялся. -- Даже когда о нем вспоминаешь  --  и то мороз
по  коже! Но  я  не назвал  бы  его носителем  вселенского  зла,  это  чисто
психологическая  оценка, сформированная  нашим  человеческим  страхом. Может
быть,  с его точки  зрения мы,  люди, являемся носителями  зла.  Это с какой
стороны посмотреть.
     Алиссон  вскрыл  жестянку  с  кока-колой,  предложил  летчику,   достал
бутерброд в целлофане.
     -- Где они сейчас?
     -- Ползут  по направлению к Уилер-Пик, из-за чего спецы Пентагона стоят
на ушах.
     -- Почему? Боятся, что панспермиты не вернутся в "резервацию"?
     --  И это тоже,  но больше  из-за того, что  в  сорока  девяти милях от
Уилер-Пик готовится очередное ядерное испытание по программе "Черный огонь":
в  шахте на глубине  в полмили упрятана дура  мощностью  в двести  пятьдесят
килотонн.
     -- Ты хочешь сказать... -- Алиссон перестал жевать.
     Кемпер кивнул.
     --  Соображаешь?  Суперзавры учуяли радиацию заряда.  Помнишь,  как они
сожрали контейнер с радиоактивным церием для рентгеновского интроскопа?
     Алиссон присвистнул.
     --  В таком случае им  каюк. Твой любимый Рестелл не станет ждать, пока
драконы полезут в шахту, он уничтожит их раньше.
     -- Не знаю. -- Кемпер вздохнул,  мрачнея. -- Что-то  мало верится. Если
бы  ты  их  видел!   --   Он  внимательно  посмотрел  на  осунувшееся   лицо
палеонтолого.  --  Не  жалеешь,  что  я  тебя  сюда  притащил?   Рассчитывал
подзаработать, а вместо этого...
     Алиссон  покачал головой,  в свою  очередь вглядываясь  в лицо друга  с
запавшими глазами, обветренное, с острыми, туго обтянутыми кожей скулами.
     -- Тебе, я вижу, тоже достается. А я получил больше, чем рассчитывал --
удивительную, хотя  и жутковатую  тайну, перевернувшую умы,  и захватывающий
душу интерес. Правда, шеф обещал мне за информацию золотые горы, так что и в
этом мы не  прогадали. Половина прибыли за публикации -- твоя.  А жаль, если
Рестелл их уничтожит...
     Они  вышли из  алюминиевого  домика, одного из десятка ему  подобных, в
котором  жили  члены  экспедиции.  Снаружи было  жарко, душно,  несмотря  на
порывистый ветер, приносивший из пустыни запахи раскаленного камня, гудрона,
сгоревшего пороха и пыли.
     Где-то  в  пятидесяти  миляхо  тсюда  пробивали свою  дорогу  в  скалах
неземные, ужасные,  ни  на  что не похожие существа,  лучайно рожденные злой
волей  человека   и  совсем   не   случайно   приговоренные  этой   волей  к
уничтожению...

     Суперзавры достигли Уилер-Пик спутя двое суток.
     С  холодным  и жутким  спокойствием  они  расстреляли  танковый  взвод,
вызваный Рестеллом  и переброшенный  по воздуху  для охраны подготовленной к
взрыву шахты, прошли минное поле и огненную  напалмовую полосу, спустились в
долину с  палаточным  городком, откуда были спешно  эвакуированы  инженеры и
рабочие-строители, и Рестелл вынужден был приказать  бригаде охраны полигона
обстрелять район дивизионом ракетных установок залпового огня.
     Когда стена земли,  раздробленного в щебень  камня, пыли  и дыма осела,
взорам  наблюдателей-вертолетчиков,  среди  которых был  и Кемпер, предстали
живые и невредимые с виду панспермиты, деловито расковыривавшие устье шахты.
Взрывы  ракет,  начиненных  обычным  ВВ,  были  для  них  не  страшнеее, чем
комариные укусы для человека.
     Генерал  Рестелл недаром  заслужил  репутацию  жесткого и  решительного
человека,  способного на все  ради  достижения цели,  но и  он  не отважился
отдать приказ нанести по месту предполагаемого испытания бомбовый удар. Пока
он созванивался с Вашингтоном, пока министр обороны совещался с начальниками
штабов и президентом, суперзавры  добрались к нижнему залу на дне шахты, где
был установлен контейнер с ядерным зарядом.
     В  центр  управления полигоном срочно прибыли  представитель  Пентагона
адмирал Киллер и  сенатор Джайлс, председатель сенаторской комиссии по делам
вооружений. Они успели  насмотреться  на  деятельность  суперзавров  сверху,
прежде, чем те скрылись  под землей,  и оценили их мощь,  упорство, неземное
величие  и потрясающее  уродство;  хотя, если разобраться, вопрос красоты  и
уродства  весьма  спорен,  а для животного  мира  термин "красота"  и  вовсе
означает целесообразность формы тела,  гармонию функциональной деятельности,
доведенную  эволюцией  до  совершенства. После  этого потрясенные адмирал  и
сенатор принялись звонить каждый в свои колокола, в том числе  и президенту,
всколыхнув   застоявшееся   болото   самоуспокоенности   и   уверенности   в
национальном превосходстве над любым противником.
     На  полигон прилетела целая бригада высокопоставленных официальных  лиц
под  предводительством заместителя министра обороны по научным исследованиям
и разработкам. Она застала суперзавров  уже  в пути:  панспермиты проникли в
зал  с  ядерным устройством  -- никто  не рискнул его взорвать -- и похитили
урановый  зародыш  и  контейнер-бланкет  со  смесью дейтерия и  трития.  Что
произошло  под землей на глубине полмили, никто, конечно, не видел, но когда
после ухода ящеров в  развороченную шахту спустились каскадеры-ядерщики, они
обнаружили изуродованные остатки оборудования и пустую скорлупу камеры,  где
находился заряд. И ноль радиоактивности.
     Суперзавров   пытались  задержать   на  выходе   из   шахты:   устроили
ракетно-пушечный ад, применили даже боевые лазеры,  но все было напрасно  --
бронированные колоссы  прошли огневую завесу без видимых усилий и остановок.
Похоже, страха они не знали, как и боли.
     Спустя  сутки буспрерывных совещаний и полетов над  неутомимо ползущими
через  пустыню, еще  более  подросшими  сверхдраконами над  Невадой появился
бомбардировщик В-1В и сбросил  на  них вакуумную бомбу класса  "Зеро". Взрыв
превратил уголок дикой горной местности со множеством острозубых скал, пещер
и ям, стенок  и барьеров в идеально ровный круг диаметром около километра, в
пыль раскрошив все, что  возвышалось над землей больше, чем на  сантиметр. И
все же панспермиты уцелели.
     Сначала  наблюдатели  подумали, что  звери убиты: они  распластались на
голой  скальной площадке  и  не двигались, вцепившись всеми шестью  лапами в
камень.  В лагере, следовавшем за пришельцами в пределах радарной видимости,
среди  военспецов вспыхнуло  ликование,  длившееся ровно полчаса, Суперзавры
опомнились,  зашевелились,  пришли  в  себя,  забавно  ощупывая  друг  друга
хвостами.  Несколько  часов   они  сидели  на  месте,  занимаясь   какими-то
таинственными приготовлениями, может  быть, залечивали раны, а  потом  вдруг
один   за  другим   сбили   три  вертолета  с  наблюдателями,  круживших  на
двухкилометровой высоте. Летчики погибли. По счастью, Кемпер  в этот день  в
воздух  не  поднимался, была  не его смена.  С этого момента сверхдраконы не
подпускали к  себе никого ближе  чем на  семь-восемь  километров и увеличили
скорость бега.  Когда эксперты установили  направление их движения, в лагере
затлела  тихая паника:  чудовищные твари  через  три-четыре дня должны  были
достичь  каньона  Коннорс-Пик, где  шла  подготовка к еще  одному подземному
испытанию  в  рамках  "Черного  огня". как  мрачно  пошутил  адмирал Киллер:
пришельцы явно были "агентами Кремля", которые решили сорвать программу  СОИ
любыми средствами.
     Шутка адмирала  вызвала неожиданный  резонанс в  мире, выйдя за пределы
штата Невада. У  журналистов многих стран она породила ироническую улыбку, а
корреспондентов радио и телекомпаний  самих США обуял гомерический хохот. На
страницах  газет   и  журналов   появились  десятки  фельетонов,  насыщенных
убийственным ковбойским  юмором,  статей  и рассказов "очевидцев". Обыватель
тоже  хохотал  над хлесткими фразами  типа: "Еще никто  в  мире не  воевал с
динозаврами, но Америка и в этом опередила мир, подтвердив свое историческое
предназначение",  пересказывал  анекдоты  и слухи  и  веселился в абсолютном
неведении  относительно  реальных  обстоятельств  дела.   К   сожалению,и  в
политических кругах не нашлось деятеля, который  трезво оценил бы обстановку
и  сделал  надлежащие выводы. В Пентагоне, да и  среди администрации страны,
все еще бытовало мнение, что военные вполне контролируют положение и вся эта
шумиха вокруг двух оживших реликтов эпохи мезозоя не стоит выеденного яйца.

     Суперзавры  прошли  последний  ракетный  заслон перд  шахтой  в  ущелье
Коннорс-Пик  и  через  день  уничтожили ядерный  заряд,  предназначенный для
испытания  рентгеновскоголазера  с ядерной накачкой. К этому времени их рост
достиг сорока  трех,  а длина  от носа  до кончика  хвоста  превысила двести
десять метров. Они были гораздо больше не только самых крупных живых существ
на Земле, но и превосходили все созданные человеком  передвигающиеся по суше
механизмы. Невада была открыта и беззащитна перед  ними,  а  "медные лбы"  в
Пентагоне все  еще искали  оружие,  способной  их  уничтожить, испытывая  на
панспермитах   весь   имеющийся  в   наличии  арсенал,   в   том   числе   и
экспериментальных химический и биологический.
     Прозрение  не  наступило  даже  тогда,  когда  ни  лазерные  пушки,  ни
электромагнитные  снаряды  с  высокой  скоростью   полета  --   до  двадцати
километров  в  секунду, ни  ядохимикаты  и  самые  страшные  из  животных  и
растительных  ядов  не  оказали   на  чужих   зверей  никакого  воздействия.
Суперзавры раздавили еще  две шахты с подготовленными к взрыву устройствами,
и  полигон  опустел.  Рестелл,  не  дожидаясь команды сверху,  отдал  приказ
эвакуировать  оставшиеся  установки.  Но  на границе  штатов  Невада  и  Юта
располагался секретный  завод  по переработке  урановой  руды, и  суперзавры
повернули туда.
     Америка   перестала   хохотать  и   затаила  дыхание.  Рестелл  получил
официальное разрешение  президента применить для уничтожения чудовищ атомную
бомбу.
     И лишь один человек из всех, причастных к этому делу, догадался, к чему
может привести ядерный взрыв. Этим человеком был Норман Алиссон.
     Он нашел  Кемпера  возле  одного  из  вертолетов  в компании  летчиков,
обменивающихся впечатлениями от последних  рейдов  на северо-восток  Невады.
Это был  передовой отряд наблюдателей, следовавших за суперзаврами по  пятам
на   минимально  возможном  расстоянии.  В  компании  царил   дух   бравады,
непритязательного  юмора  и  снисходительного  терпения: каждый  ждал  своей
очереди рассказчика,  отвечая  смехом на неуклюжие  остроты  других. Алиссон
послушал минуту и выдернул Вирджина из толпы.
     -- Вир, привет, надопомешать ядерной атаке на суперзавров.
     В глазах Кемпера погасли искорки смеха. Он повертел пальцем у виска.
     -- Ты что, привет, совсем свихнулся там, у родного скелета? Кстати, как
ты сюда попал?
     -- С почтой, -- отмахнулся Алиссон, не обижаясь на "свихнулся". -- Если
не  остановить бомбардировку, произойдет...  вернее,  может  произойти нечто
страшное!
     Кемпер внимательно оглядел лицо друга, покачал головой.
     -- Это невозможно.
     -- Но  это  надо  сделать, пока  еще есть время не допустить чудовищной
ошибки.
     Кемпер машинально отметил время и решительно махнул на штабель ящиков:
     -- Садись и рассказывай.
     -- Все довольно просто. Ты еще помнишь, какими родились панспермиты?
     -- Конечно, футов по двадцать...
     --  Дело не в  размерах,  они двигались  не  так, как  сейчас,  гораздо
медленнее  и плавнее.  А когда сожрали начинку рентгеновского  интроскопа --
радиоактивный церий, сразу стали активнее, повеселели, помнишь?
     Кемпер неуверенно почесал затылок.
     -- Да вроде бы...
     -- Это  факт. Каждый  раз, как они  находили очаги радиации, в "нулевых
точках"  или  в  шахтах,  подготовленных  к испытаниям,  скорость  их  жизни
увеличивалась, я  проверил. То  есть они  вне  зон  с  повышенной  радиацией
"мерзнут", остывают.  Понимаешь? И  чем больше мощность излучения,  тем выше
темпы  их роста, активность,  скорость  процессов  обмена,  реакция, сила. В
сочетании  с  практической  неуязвимостью...  представь,  что  будет,  когда
взорвется бомба: они  наконец-то  насытятся  энергией  и... черт знает, куда
отправятся потом и за что примутся!
     Летчик  хмыкнул искоса поглядывая  на  сдерживающего волнение Алиссона,
начертил носком ботинка женский профиль и стер.
     -- Логично.  Хотя я и не верю, что суперзавры выдержат ядерный взрыв. А
велика ж потенция у природы! --  воскликнул он вдруг  с восхищением. -- Моей
фантазии  никогда  бы  не хватило  нарисовать таких монстров! Живые  атомные
поглотители! Их надо  оставить в  живых  хотя бы для того, чтобы они очищали
Землю  от  радиации.  Экономический эффект  будет  колоссальный!  Неужели  в
космосе могут обитать еще более жуткие формы жизни?
     -- По-моему, одни мы с тобой и способны удивляться, -- хмуро проговорил
Алиссон. -- Даже в  среде ученых любопытных романтиков -- один-два на сотню,
все больше прагматики, меркантильные дельцы да  расчетливые  препараторы. Не
отвлекайся, думай, что делать дальше.
     Кемпер   снова  почесал   в   затылке   и   превратился  в   деловитого
рассудительного человека.
     -- Нужен деятель масштаба государства, который  может убедить шишек  из
Пентагона  отменить  атаку. Рестелл не годится, он зажат рамками  устава,  и
кругозор  его узок, к тому же  он  не станет нас слушать. Адмирал Киллер? Не
знаю: мне он не понравился: эдакая высокомерная жердь с благородной сединой,
да и фамилия у него чертовски убедительная... Может быть, Джайлс?
     -- Кто это?
     --  Сенатор,  председатель  комиссии  по  делам  вооружений.  Похож  на
борца-профессионала, но не дурак, судя по отзывам. Попробуем к нему.
     Кемпер вскочил и, не  оглядываясь,  пошел  к фургону  с  радиостанцией.
Алиссон,  давно  привыкший  к  манере Вирджина ставить задачу  и тут  же  ее
решать, поспешил следом.
     Летчик задержался в фургоне на две минуты.
     -- Порядок,  я  выяснил: Джайлс и  вся его  свита  находится  сейчас  у
Коннорс-Пик,  изучают  следы  наших милых динозавров. Жаль, что  заместитель
министра обороны уже укатил, а то можно было обратиться к нему.
     Не  давая Алиссону опомниться, Кемпер  энергично  зашагал к  вертолету,
крикнув на ходу в толпу развлекающихся пилотов:
     -- Боб,  я по  вызову  Рестелла,  буду  через  час-полтора,  предупреди
майора, когда вернется.
     Через несколько минут они были в воздухе. Мощный двухвинтовой  "Ирокез"
понес их над угрюмым морщинистым телом пустыни на юго-запад, к горному кряжу
Коннорс-Пик.  Через весь каменный щит, то пропадая в нагромождениях скал, то
появляясь на ровной  поверхности, тянулись  рядом четыре характерные борозды
-- следы проплзших здесь драконов.
     Все сорок минут полета они молчали. Только сажая вертолет возле шеренги
таких же машин, с  одной стороны,  и  стада бронетранспортеров  -- с другой,
Кемпер спросил:
     -- Ты уверен в своих расчетах?
     Алиссон выдержал его взгляд.
     -- Это не расчеты, это логика  и прогноз. Но я уверен,  что не ошибся в
выкладках.
     Но пробиться наприем к Джайлсу оказалось непросто.
     Было время ленча,  официальные представители власти собрались в  легком
алюминиевом домике с кондиционированием и душем, который монтировался за час
и  охранялся  почти  как  здание  Пентагона.  Дальше колонны  многоствольных
реактивных  установок Кемпера  не  пустили. Обманчиво  ленивый  десантник  в
черном преградил ему путь.
     -- Куда спешите, парни?
     -- У нас дело к сенатору.
     --  А почему не к  президент? Сенатор вас ждет? Кстати, какой именно? У
нас тут их целый взвод.
     -- Джайлс.
     -- Вот теперь ясно, вы его родственники.
     -- Не родственники, -- начал терять терпение Кемпер, -- но дело к  нему
весьма спешное и важное. Могу я пройти? Оружия не ношу, можете обыскать.
     --  Не спеши, торопыга, я что-ли, по твоему, ношу  оружие? --  Охранник
развлекался,  ему было скучно. -- Эй, а  ты  куда приятель? --  окликнул  он
Алиссона, который  приблизился к  одной из  бронированных  машин и  взглянул
из-за нее  на недалекие холмы  песка  и  груды камней,  скрывающие  за собой
развороченный суперзаврами вход в шахту.
     Капрал в  черной  форме сухопутных сил быстрого развертывания  свистнул
два раза,  из  стоящего  неподалеку  фургона выпрыгнули  двое  десантников и
двинулись   к  ним,  поправляя  автоматы   "узи",  казавшиеся  в   их  руках
игрушечными.
     -- Беги к домику,  -- крикнул Кемпер,  -- я их задержу, эти болваны  не
посмеют стрелять.
     Алиссон  рванул  по  прямой,  десантники,  замешкавшись  на  мгновение,
тяжелой  рысью бросились  за ним, но  Кемпер, выхватив у  капрала автомат  и
смазав им его же по скуле, дал очередь в небо.
     -- Ложись, перестреляю, как собак!
     Десантники с ходу послушно грохнулись на животы.
     Алиссон  добежал  до  алюминиевого  бунгало  и  что-то  стал  торопливо
объяснять выглянувшему на  шум офицеру в форме военно-воздушных сил.  С двух
сторон к посту бежали охранники, готовясь к бою. Взвыла сирена.
     Лицо капрала  налилось кровью, глаза сделались бешеными. Он открыл рот,
но сказать ничего не успел, офицер в голубом крикнул ему от домика:
     -- Все в порядке, капрал, пропустите их.
     -- Держи, -- сказал, усмехнувшись, Кемпер  и сунул автомат державшемуся
за щеку охраннику.  -- Извини,  если  перестарался. Но  тому парню  есть что
сказать сенатору.
     Охранник  сплюнул,  помассировал  кисть  руки  и  неохотно  отступил  в
сторону.
     -- Ты еще не раз вспомнишь нащу встречу, сукин сын!  Это тебе говорю я,
Бенджамин Фримен. Запомнишь?
     Кемпер пожал плечами и обошел капрала, как столб.
     Сначала   Алиссона   выслушал  дежурный   офицер  охраны,  который  без
размышлений   вызвал   флаг-секретаря   генерала   Рестелла.  Флаг-секретарь
рассуждал сам с собой минут пять,  потом  все-же  позвонил кому-то,  вкратце
рассказал в  чем  дело, переврав  смысл идеи Нормана, и  остался в  комнате.
Через  минуту  в  помещение  вошел  заместитель   Рестелла  по  техническому
обеспечению, поджарый полковник с  ежиком стальных волос и шрамом через весь
лоб.
     -- Что случилось, Жорж? Я ничего не понял. Кто эти люди?
     -- Пилот Вирджин Кемпер, первая бригада авиаконтроля. -- Кемпер щелкнул
каблуками. -- А это Норман Алиссон, палеонтолог.
     --  Помню. -- Полковник постоянно  щурился,  казалось,  его  раздражает
слишком  яркий свет.  -- Вы первыми  наткнулись на этих симпатичных  зверюг.
Чего вы хотите? Только покороче и внятнее.
     Алиссон снова повторил свои доводы,  стараясь  быть  лаконичным. К  его
удивлению, зампотех Рестелла соображал куда быстрее флаг-секретаря. Он потер
лоб так, что шрам стал лиловым, и вышел. Оставшиеся в комнате переглянулись,
но оглашать свои впечатления не  стали. Плковник  вернулся  через  несколько
минут.
     -- Идемте. Уложитесь в две минуты?
     -- Попытаюсь.
     Прошли  короткий  коридор  и  свернули  в  крайнюю  дверь,  распахнутую
вооруженным до зубов десантником.
     Нечто  вроде  гостиной  с  очень  простым интерьером:  голые  стены  из
гофрированного  пластика,  жалюзи  на  окнах,  девять  или десять раскладных
стульев,  два низких  столика  с напитками и  шейкером с  колотым  льдом. На
стульях  генералы  и  сенаторы, одни  из  самых уважаемых  или богатых людей
страны. На  Алиссона смотрели  десять пар  глаз,  разных по цвету,  мысли  и
характеру, но в данный момент с одинаковым выражением любопытсятва.
     -- Говорите, -- кивнул сенатор Джайлс,старший в этой разнокалиберной по
возрасту  и  опыту  компании.  Он и  в самомо  деле  был похож на  борца или
боксера-профессионала. Его руки были величиной с ляжку нормального человека,
а веснушчатые кулаки вызывали в памяти образ копра забивающего сваи.
     Поборов  волнение,  Алиссон в  четвертый раз  пересказал свою идею. Под
конец  речи  он  заметил среди  присутствующих известного  физика,  лауреата
Лоуренсовской премии, доктора Хойла, и сбился, кое-как завершив выступление.
     -- И это все? -- сказал в наступившей тишине адмирал Киллер, встопорщив
мохнатые седые брови. -- И я должен выслушивать подобные бредни? Кто их сюда
впустил? Вы, Гретцки? Не могли решить на своем уровне?
     -- Подожди,  Долф,  -- мягко  сказал Джайлс.  -- Мне кажется, в  словах
этого молодого человека есть рациональное зерно. Ваше мнение, Хойл.
     Алиссон поймал взгляд Кемпера; тот подмигнул -- не робей, мол.
     -- Я тоже  думал над этим, -- признался вдруг Хойл, коротышка с помятым
заурядным лицом, но умными и живыми глазами. -- По правде говоря, я не верю,
что панспермиты выдержат ядерный взрыв.  Каковыми бы ни были  их способности
поглощать  и аккумулировать  излучение, радиацию  такой плотности и  в таком
широком диапазоне им не  переварить,  "захлебнутся". С  другой стороны, мы о
них  почти  ничего не знаем,  поэтому  правомочна любая гипотеза. Да и  жаль
терять  такие  объекты  для  исследования.  Сверхассенизаторы,  стопроцентно
утилизирующие  самые  страшные  из   отходов  человеческой  деятельности  --
радиоактивные шлаки, нужны человечеству не меньше, чем ядерное оружие. А что
вы предлагаете конкретно, доктор Алиссон?
     --  Давайте  порассуждаем,  --  сказал  хрипло Норман,  откашлялся; все
ждали,  пока  он   промокнет  губы   платком,   даже  Киллер,   сидевший   с
презрительно-скептическим видом.  -- С большим  процентом вероятности, будем
говорить так, суперзавры привыкли жить в радиоактивной среде с очень большой
интенсивностью  излучения. Судя по тем данным, которыми мы располагаем после
изучения  останков их  спор  и  скелета взрослого ящера, они чувствуют  себя
прекрасно   даже  при  излучении  в   тысячу  рентген  в   час.  Чем  меньше
интенсивность,  тем  им  "холоднее",  тем медленнее  идут  процессы обмена и
быстрее уменьшаются запасы энергии.
     -- Логично, --  кивнул  Хойл, как это сделал Кемпер полтора часа назад.
-- Вы предлагаете  создать вокруг  них зону без  излучения? Как это  сделать
практически?  Но,  допустим, мы  создадим  такую зону,  как вы заставите  их
находится в ней? До того, как у них кончатся жизненные запасы?
     В помещении повисло молчание, которое нарушил Киллер:
     -- Я же говорил -- все эти фантазии не стоят скорлупы съеденного ореха.
Бомбу   сбрасывать   необходимо,   пора   кончать   с   этими   гражданскими
умонастроениями. Гретецки, проводи гостей.
     --  Не спеши,  Долф,  --  снова  сказал  сенатор  Джайлс своим необычно
мягким, совершенно не соответствующим его облику голосом. -- Доктор Хойл, вы
на самомо деле считаете свою идею стоящей.
     --  Он такой же  ученый, как и я, и  отвечает  за свои слова, только он
моложе и потому смелей. Надо привлечь к проблеме остановки панспермитов всех
крупных физиков, сообща мы решили бы ее в приемлимые сроки.
     -- Вы  еще русских  предложите привлечь, --  съязвил  Киллер.  -- Они с
удовольствием рассчитают массу надгробья над вашей могилой.
     -- Не порите чепухи, адмирал, -- спокойно отрезал Хойл. -- Вы не знаете
русских. Это хорошие специалисты и неплохие...
     --  Некогда привлекать,  -- хмуро перебил его Рестелл, вертя в  пальцах
пустой  стакан.  --  Через  семь-восемь дней  эти гады доберутся до  объекта
"Эр-зет", и тогда  вообще будет поздно что-либо  предпринимать. Эвакуировать
завод, его оборудование мы успеем, но  перевезти десятки  тысяч тонн руды --
утопия!
     -- И все же есть выход, -- тихо сказал Алиссон.
     Заговорившие друг с другом члены комиссии замолчали.
     -- Ну говорите же, -- нетерпеливо сказал Джайлс. -- Мы слушаем.
     -- Охлаждение... -- Голос сел, и Норман вынужден был повторить. -- Надо
попробовать охлаждение...
     Хойл первым догадался, о чем идет речь.
     -- А ведь верно! -- сказал он, раскрасневшись.  -- Глубокое охлаждение!
-- Повернулся к  Джайлсу. -- Давайте-ка  попытаемся заморозить  их, понизить
температуру  воздуха вокруг них хотя  бы  до  точки замерзания азота. Думаю,
недостатка средств  для  подобных  экспериментов наши бравые воители,  оплот
мира ипроцветания, не испытывают.
     Последние слова  доктор пройзнес  с иронией, отчего Алиссон проникся  к
нему симпатией. Хойл был  одним из ученых, которые довольно резко  выступали
против вывода оружия в космос, против ядерных испытаний, и как он оказался в
одной  упряжке с ярыми приверженцами  "Стратегической оборонной инициативы",
было непонятно.
     Рестелл и Киллер переглянулись.
     -- По-моему, лаборатория Винса  и Льяно занимается генераторами холода,
-- пробормотал специальный помощник президента. -- Надо срочно созвониться с
ним, выяснить...
     -- Совсем  недавно они испытали свои "коулдж-стоидж" в горах, -- сказал
Джайлс.  -- Я читал  отчет. За три минуты генератор  превратил в лед участок
горной  реки  длиной  в  триста ярдов. Благодарю за  отличную  мысль, доктор
Алиссон! Постараюсь не забыть об этом. Где вы сейчас обитаете?
     -- Или в лагере, у скелета, или...
     -- У меня в бригаде, -- закончил Кемпер.
     -- Проводите  их,  Гретецки,  и  проследите, чтобы  они  ни  в  чем  не
нуждались.
     --  И  за  то  спачибо,  --  вздохнул  Кемпер,  когда они  добрались до
вертолета  под охраной неразговорчивого  полковника. -- А ты молодец, доктор
Норман, чесал, как  по писаному. Джайлс  зря хвалить  не станет, да и  слово
свое держит, будь спок. Ты чего смурной?
     -- Да жалко мне их, -- с досадой сказал Алиссон.
     -- Кого?
     --  Малышей! Они-то не виноваты,  что родились здесь,  в Неваде. К тому
же, мы сами спровоцировали их роды.
     Кемпер   только  присвистнул,  с  изумлением   глядя  на  помрачневшего
палеонтолога.

     Спустя сутки на полигон в районе Коннорс-Пик  были доставлены из  Льяно
серебристые    контейнеры,   похожие   на    цистерны   для   горючего,   --
экспериментальные  криогенераторы  мгновенного  действия,  детище  одной  из
секретных  лабораторий,  работавших  над  применением  любых  изобретений  в
военных целях.
     Алиссон  все   еще   гостил  у  Кемпера,  слетав  с  ним  пару  раз  на
патрулирование у границы зоны поражения -- в девяти километрах от  неутомимо
двигающихся к намеченной цели суперзавров. Он  знал, что готовится  операция
"двойного  удара":  вместе  с бомбометанием  криогенераторов  предполагалось
сбросить и ядерную  бомбу, если холод не  остановит ползущих  гигантов.  Еще
через день все было готово для начала операции.
     И  тут  суперзавры остановились.  До завода "Эр-зет", перерабатывающего
руды урано-торианта, оставалось еще пятьсот с лишним километров.
     Замерла в ожидании "непогрешимая" военная  машина  Пентагона,  бездумно
потрясающая  мускулами, обслуживаемая компанией бравых ребят  "без страха  и
упрека" из всех родов войск,  и коллектив  ученых,  инженеров  и технических
работников,  призванный  объяснить все  тайны природы и  приспособить  их на
службу   богу  войны.  Гипотезы,  одна  невероятнее  другой,  кипящей  пеной
обрушились  на  головы  благодарных  слушателей,  с помутневшими  взорами  и
раскрытыми ртами внимавших ораторам. Одна из них была интересна, выдвинул ее
молодой биолог  из Пенсильванского университета: перехватив  радиоразговоры,
суперзавры поняли, что их хотят уничтожить, и остановились посовещаться, что
делать дальше. Итак, гипотеза прямо предполагала наличие у неземных драконов
разума.
     --  Вот увидите, -- размахивал руками биолог,  -- они через день-другой
пойдут на контакт, сдадутся в плен ипримут все наши условия.
     В другой гипотезе утверждалось, что драконы просто оголодалии отдыхают,
в третьей --  что они ре шшили  не идти к заводу из-за недостаточного запаса
энергии, все-таки на двухсоткилометровый переход ее  ушло немало. Были еще и
четвертая,  и  пятая,  и  двадцать  пятая  гипотеза,  и  все  они  оказалисб
несостоятельными.
     На  третий день  таинственного сидения почти  в  полной неподвижности в
глубокой  вулканической   воронке   панцири  суперзавров  почернели,   стали
трескаться,  словно хитиновая скорлупа  личинок  майских  жуков,  и  из этой
"скорлупы"   выползли  обновленные,   похудевшие   в   ярко-оранжевой  броне
панспермиты. У  них  теперь почти отсутствовали хвосты, а жуткие  наросты на
спинах превратились... в громадные перепончатые полупрозрачные крылья! Когда
один  из драконов,  словно пробуя, расправил  эти крылья --  все  смотревшие
передачу в лагере ахнули, пораженные красотой вспыхнувших бликов и радуг.
     --  Я  почему-то  ждал  подобной  трансформации,  --  признался  Кемпер
Норману; они смотрелт телевизор у себя в палатке. -- Вспомнил рассказ одного
из наших  ведущих фэнов  про  куколку.  Правда, от того,  что  у них выросли
крылья, драконы не стали намного красивее и привлекательнее...
     -- Зрелище притягивающее  и одновременно отталкивающее,  --  согласился
Алиссон. -- Но меня больше пугает то, что  они  способны приспосабливаться к
чужим условиям. Прогрессируют, исчадия ада, причем такими темпами, что и  не
снились нашим земным организмам. Что-то будет дальше?
     -- Как ты думаешь, они взлетят?
     -- Вряд ли, уж больно  велика их масса, никакие крылья не потянут, да и
энергии для полета нужна уйма. Я думаю, это не крылья.
     -- А что?
     --  Ну-у... фотоэлементные батареи, например, для подзарадки внутренних
аккумуляторов от солнечного  излучения.  Или  зонтики для защиты от ядерного
взрыва.
     -- Шутишь.
     --  Нисколько.  Они  приспосабливаются,  а  механизмами  приспособления
ведают инстинкты, которые ничего не делают впустую. Крылья для таких махин в
нашей  жиденькой  атмосфере  были  бы  явной   ошибкой  эволюции,  создавшей
суперзавров.
     Алиссон оказался прав.
     Когда панспермиты  раскрыли "крылья" и просидели  без движения еще двое
суток под солнцем,  ученые сошлись во  мнении,  что  "крылья" -- поглотители
солнечной радиации. Но главная сенсация открылась  позже,  когда суперзавры,
утолив  энергетический  голод, снова  двинулись  в  горы  по  направлению  к
"Эр-зет".  Слетевшиеся  к  останкам их скорлуп,  как воронья стая, армейские
эксперты  и ученые обнаружили под скорлупой... два пятиметровых  свеженьких,
излучающих радиацию, как  обнаженный атомный  реактор,  похожих  на граненые
кристаллы мориона -- черного хрусталя -- яйца!
     Вот тут-то  впервые Алиссон и почувствовал страх, сначала необъяснимый,
темный, словно внушенный кем-то, а потом нашлось основание: суперзавры несли
реальную угрозу всему живому на Земле,  потому  что размножались, откладывая
яйца.  Дай  им  подходящие  условия  для  начального   этапа  роста  при  их
неуязвимости  --  и через несколько десятков  лет  от рода  хомо  сапиенс не
останется  ничего,  кроме  следов  его  деятельности,  да  и  то  ненадолго.
Попытается ли природа после этого  воспитать на Земле новый разум? Хотя бы в
этих чудовищах -- полуящерах, полунасекомых, полуптицах?

     В  понедельник  утром  второго сентября  на полигон  прибыл  президент.
понаблюдав на экране  телемонитора за ползущими,  все сокрушающими  на своем
пути панспермитами  и рассмотрев  в бинокль их странные, похожие на  сростки
кристаллов яйца, он скомандовал начать бомбардировку.
     С аэродрома базы ВВС "Найтхилл"  стартовал серхзвуковой  бомбардировщик
В-111 и, достигнув цели за полчаса, с высоты в десять километров сбровил три
серебристых   контейнера  размером   с   железнодорожную   цистерну.  Спустя
положенное  число секунд контейнеры распустили бутоны парашютов и опустились
в точном соответствии с расчетом бортовых компьютеров бомбометания -- вокруг
крушащих скалы гигантов. В ту же  секунду сработали замки криогенераторов, и
от всех цистерн взметнулись ввысь султаны искрящегося белого отумана.
     Туман  в несколько секунд  расползся  по  площади круга с  центром  под
замерзшими  суперзаврами, утопил их  по брюхо,  стал  подниматься вверх, как
пена в кастрюле с закипевшим молоком и, наконец, накрыл с  головой. С высоты
беспилотного вертолета  с телекамерами было  теперь  видно  только громадное
пухлое  облака  в  месте   падения  криогенераторов,  продолжавшее  медленно
увеличиваться в размерах.
     Над  пустыней  внезапно  пронесся  шквал,  подняв в воздух тонны пыли и
песка:  переохлажденная масса воздуха  породила барометрическую волну  из-за
резкого  перепада  давления. Над  облаком стала  конденсироваться  влага,  и
вскоре весь район, обезображенный как  естественными вулканическими взрывами
миллионы лен назад, так и искуственными, скрылся под пеленой тумана. Впервые
в пустыне прогремел не гром взрыва, а самой обыкновенной молнии.
     Алиссон вместе с  остальными оставшимися не у дел  специалистами следил
за  происходящим по экрану армейской телесистемы?  У него от волнения мерзли
ноги  и все  время тянуло сказать  "умную" фразу: но он  сдерживался. Кемпер
улетел на задание:  а с другими летчиками и "зубрами" науки разговаривать не
хотелось?
     Туман рассеялся только через три часа с четвертью, открыв жадным взорам
людей  изменившийся  до   неузнаваемости  ландшафт:   в   радиусе  километра
поверхность  плоскогорья была покрыта  сверкающей  коркой льда, превратившей
застывших без движения суперзавров в ледяные изваяния.
     В   толпе,  окружившей  телемонитор,  послышались   крики  ликования  и
одобрительный гул. Техника не  подкачала, исполнители не подвели,  оказались
на высоте расчеты, да здравствует головастый парень, придумавший охлаждение!
Знай наших, боже, храни Америку!
     Один лишь  Алиссон, тот самый  "головастый" парень, не радовался вместе
со всеми, ему было жаль несчастных драконов, абсолютно чуждых всему земному,
страшных, сильных, не знавших пределов своей  мощи, но столкнувшихся на свою
беду  с жестокостью повелителя Земли,  который тоже не знал педелов,и прежде
всего  -- пределов своей  злобы,  цинизма  и  ненависти  к  любому,  кто  не
подчинился его воле, -- будь то природа или себе подобное существо. Впрочем,
пооправил  себя  ради иронической  объективности Алиссон,  такое возможно не
только в свободной и великой стране, но и в любой другой, способной защитить
свои интересы всеми доступными средствами.
     -- А  ты  чего  не  радуешься,  приятель?  --  хлопнул Нормана по плечу
заросший детина в куртке на молниях. --  Здорово мы их приморозили! А выйдем
в космос -- всех гадов передавим!
     "Дурак --  зародыш  конца мира", -- подумал  Алиссон  словами Тэффи, но
вслух сказал другое:
     -- Бедный Йорик!...
     Давно не брившийся не читал Шекспира и не знал, кто такой Йорик, но  на
всякий случай назвался: -- Джоб. Выпьем за удачу?
     -- А пошел ты!...  --  ответил Алиссон, поворачиваясь к  нему  спиной и
пряча кулаки в карманы.

     Лед  на  панспермитах растаял  к  утру, но они не  шевелились, став  из
ярко-оранжевых  тускло-желтыми.  Теперь  они  были  похожи  на  скульптурные
творения  модернистов,  изваянные  из  чистого  золота.  Но  даже  такие  --
неподвижные,  молчаливые,  мертвые,   они   внушали   ужас,   отвращение   и
одновременно благоговейный трепет своей несхожестью с земными формами жизни,
мощью  и неземным,  поистине космическим  уродством.  При  долгом созерцании
чудовищ   человека  вдруг  поражала   мысль  о  невероятной,   чуть   ли  не
противоестественной  приспособляемости  жизни  к любым  природным  условиям,
готовности выжить любой ценой: отказа от разума -- и тогда возникали колоссы
вроде динозавров  на Земле и суперзавров в Космосе, либо  ценой приобретения
разума  --  и тогда появлялись существа вроде людей,  сильные только волей к
победе и умением переделывать условия существования...
     Примерно  такие мысли бродили  в голове  Алиссона, когда  его  вместе с
другими "яйцеголовыми" доставил к застывшим тушам на вертолете Кемпер.
     Это  была  третья   группа   специалистов,   десантированная  в   район
замороженных  панспермитов  после  того,  как  военные  обстреляли  драконов
ракетами и ничего не произошло.
     От  застывших колоссов,  да  и от  земли,  от  каменных  складок  несло
могильным  холодом, с  близких  холмов  дул пронизывающий  ветер.  Поправляя
прозрачные шлемы, пояса  и  рукавицы антирадиационных комбинезонов, ученые и
эксперты разошлись  вдоль погрузших в  каменной осыпи тел,  каждый со своими
инструментами  и  приборами. Им разрешалось  работать  возле суперзавров  не
более сорока-пятидесяти минут,  потому что  тела  ящеров излучали на  уровне
двухсот тридцати рентген в час.
     Вообще-то Алиссону  делать здесь  было нечего, но  он хотел в последний
раз полюбоваться на монстров вблизи  и упросил организатора экспедиции взять
его  с обой.  Теперь он пожалел, что  не остался в теплой палатке: выдержать
пытку  холодом даже  в  скафандре  с подогревом больше десяти  минут не было
никакой возможности.
     Кемпер понял друга раньше, чем тот пожаловался на превратности судьбы и
непогоду.  Он отвел  Нормана  в кабину,  дал ему  поддеть  под  балахон свой
вязаный свитер и второй шлем с наушниками и Алиссон повеселел.
     --  Знаешь  что, давай попробуем взобраться? -- внезапно  загорелся он,
кивая на гору суперзавра. -- Заодно и погреемся.
     Кемпер  поглядел на него, как на сумасшедшего, подумал, почесал затылок
шлема и... согласился.
     -- Только возьмем фотоаппарат, запечетлеем друг друга на память, такого
трофея  не  было  ни у  одного  охотника. Хотя  мне  их  тоже немного  жаль,
как-никак мы их крестники.
     Они  вооружились кошками, ледорубами,  связками  бечевы, карабинами для
зажима веревок и выступили в поход. "Покорени трупов" решили начать с  одной
из  лап  средней пары,  где  было  больше  шансов зацепиться  за  неровности
рельефа.
     Суперзавры,  очевидно,  при  внезапном  похолодании  пытались  сжаться,
сохранить  тепло,  закрыться  перепончатыми  "крыльями"  и  так  и  застыли,
прижимаясь брюхами к земле, втянув хвосты, стискивая передними  лапами шеи и
уронив головы. И все равно высота их "холки" -- кружевного воротника на шее,
ставшей  высшей  точкой,  достигла не  менее  шестидесяти метров  --  высоты
двадцатиэтажного дома!
     Вблизи  броня  сверхдраконов   оказалась  пластинчатой,   состоящей  из
выпуклых граненых ромбов,  полупрозрачных,  словно  шлифованные  драгоценные
камни. В  глубине  каждой  пластинки  горел  тусклый желтый  огонек.  Кемпер
постучал ледорубом по броне, вызывая тонкий, поющий, стеклянно-металлический
звук.
     --  Сезам,  откройся!  --  пробормотал  Алиссон,  невольно  съеживаясь,
ожидая, что гигант шевельнется в ответ и оставит от них мокрое место. Но все
осталось по-прежнему, в наушниках  рации гнусавил голос руководителя группы,
дающего указания подчиненным.
     -- Ходят слухи, --  обронил Кемпер, с некоторым сомнением глядя  вверх,
на крутую гору трупа суперзавра, -- что наш знакомый доктор Хойл обратился к
русским с предложением поломать головы над проблемой остановки суперзавров и
какой-то русский физик будто бы предложил нашим воякам хорошую идею.
     -- Не слышал. Что за идея?
     --  Чтобы удержать даконов в "загоне", нужно скармливать им понемногу в
центре  Невады  радиоактивные  шлаки,  отходы   топлива  ядерных  реактивов.
Неплохая идея?
     -- Неплохая, но подана слишком поздно.
     -- В  том  то и  дело,  что  физик  предложил  ее еще  до бомбардировки
драконов  криогенераторами.  Ну  что,  поехали? --  под  верещание  счетчика
Гейгера Кемпер первым полез на согнутый крючкообразный палец лапы, судорожно
вцепившейся в скалу.
     Никто не обратил  внимания на действия "альпинистов",  каждый торопился
сделать  свою работу,  зная,  что второй  раз  попасть  сюда будет  очень не
просто.
     Подъем был  не слишком трудным, однако "скалолазы" очень скоро  поняли,
что грани выпуклых чешуек брони не только твердые,  но и чрезвычайно острые:
сначала Алиссон, неловко повернувшись, начисто  срезал полкаблука  сапога на
левой  ноге,  потом Кемпер  порвал ткань  комбинезона на  колене, и  наконец
порвалась  веревка,  неудачно скользнувшыя по острой шпоре  на сгибе "локтя"
суперзавра. Пришлось сбавить темп подъема,  и Алиссон  подумал, что у них не
останется  времени на  спуск,  когда  будет  дана команда  рассаживаться  по
вертолетам. Кемпер подумал о том же, но отступать было не в его правилах.
     Они  взобрались  уже на первый  горб суперзавра, от  которого  начались
гребенчатые  наросты,  переходящие в "крылья", когда  Алиссон  вдруг обратил
внимание  на мерные звуки,  даже не  звуки --  сотрясения, ощутимые руками и
ногами,  исходившие из тела  ящера.  Палеонтолог остановился  и прислушался:
глухой, едва слышимый удар, короткое сотрясение брони, тишина пять секунд, и
снова -- удар, сотрясение...
     -- Господи!... -- пробормотал он.
     --  Что?  --  оглянулся  Кемпер,   шедший  на  четыре  метра  выше.  --
Поднимайся, чего остановился. Не успеем добраться до головы.
     -- Погоди... прижмись к шкуре и послушай.
     Летчик  приник  грудью к  уродливому выступу, замер,  потом спросил, не
меняя позы:
     -- Что это?
     Алиссон сел, ноги не держали его, и сказал глухо:
     -- Вероятно, это его сердце, Вир. Он жив,  черт возьми! Надо немедленно
уходить... дать сигнал... он может очнуться в любую минуту.
     -- Не паникуй, -- Кемпер и в этой ситуации не потерял присутствия духа.
Нащупав пряжку ларингофона на шее, позвал:
     -- Берринджер, майор Берринджер, где вы?
     -- В чем  дело? --  послышался в наушниках бас командира вертолетов. --
Кто меня зовет?
     -- Пилот Кемпер. Сэр, немедленно дайте сигнал тревоги и заберите людей!
     --  Что  за  шутки,  Вирджин? У тебя  живот заболел?  Или соскучился по
Рестеллу?
     -- Сэр, шутками здесь не пахнет. У него бьется сердце!
     -- У Рестелла?
     -- Идиот! -- вырвалось у Алиссона. -- Майор, оставьте свой солдафонский
юмор, у суперзавра  бьется  сердце, понимаете? Он  жив! Включайте  тревогу и
эвакуируйте людей, пока...
     По  телу  ящера пробежала  судорога, едва  не сбросив "восходителей"  с
тридцатиметровой высоты. В эфире наступила полная тишина, сменившаяся  через
мгновение хором криков. А еще спустя мгновение  леденящий душу  вопль сирены
перекрыл все остальные звуки.
     -- Держись! -- крикнул Кемпер, цепляясь за веревку.
     Толчок поколебал  корпус суперзавра -- это выпрямилась правая нога, еще
толчок -- пошла левая.  Два толчка  подряд, затем серия металлических ударов
следом, визг  раздираемого камня, и  над  вцепившимися  в  наросты  на шкуре
панспермита людьми вознеслась его кошмарная голова!
     Где-то  далеко  взревели  двигатели  вертолетов,  прозвучали автоматные
очереди: у кого-то из солдат охраны не выдержали нервы.
     -- Делай как  я! -- Кемпер быстро сделал несколько снимков и заскользил
по веревке вниз,  до уступа бедра суперзавра. Затем  оттолкнулся  от  него и
скрылся за уступом. Алиссон без колебаний последовал за летчиком.
     Ценой десятка ушибов,  сорванных  шлемов, порезов и  ссадин  им удалось
спустиься на землю, но убежать  не успели: панспермит --  это был Стрелок --
повернул голову в их сторону.
     Две  минуты -- Алиссону показалось, что прошла целая вечность, смотрели
друг  на друга люди  и  чудовищный пришелец; боковые глаза-радары суперзавра
были  закрыты,  а  центральный  отсвечивал прозрачной  влагой,  словно  ящер
плакал, но в  его взгляде не было ни злобы, ни угрозы, ни  ненависти, только
недоумение  и  боль.  А  может,  это  показалось  Алиссону.  Волна  судороги
пробежала по телу дракона, подняв металлический перезвон.
     Суматоха  у вертолетов улеглась, крики стихли, два  из них поднялись  в
воздух, за ним последний,  ведомый напарником Кемпера: летчик  действовал по
приказу  майора, спасавшего  двадцать  человек и  пожертвовавшего  двумя  --
Алиссоном и самим Кемпером.  Суперзавр  перевел  взгляд на вертолеты,  но не
сделал  ни одного  выстрела  из  своей  носовой "гамма-пушки",  потом  снова
повернулся  к  оставшимся землянам, дернул  "крылом" и...  отвернулся! Рядом
начал просыпаться Тихоня.
     -- Пошли, Норман, -- сказал скрежещущим голосом Кемпер. --  Кажется, он
нас отпустил.
     -- Зачем? -- очень спокойно осведомился Алиссон. -- Мы никуда не успеем
уйти.
     -- Почему? Если тихонько отойти к ущелью, а потом рвануть...
     -- Я  не  о  том, драконы  нас,  может, и  не тронут,  они более  всего
великодушны, чем Рестелл и компания.
     -- Что ты хочешь сказать?
     -- То, что операция "двойной удар" вступила в завершающую стадию.
     --  А-а... -- сказал,  помолчав, Кемпер. -- Я и  забыл. Но,  может быть
Джайлс и... кто там с ним... Киллер не станут бросать атомную бомбу? Возьмут
и примут предложение русского, а? Подождем?
     -- Что нам остается?
     Обменявшись полуулыбками, они  отошли,  не таясь, на километр,  сели на
камни  и  стали наблюдать за действиями  суперзавров, не  знавших  за  собой
никакой  другой  вины,  кроме факта рождения  в "неположенном месте" в самую
жестокую из эпох, которую сами же люди назвали калиюга...





     Горизонт  отодвинулся, подернулся  голубовато-сизой  дымкой,  и  дикая,
всхолмленная поверхность полигона, вблизи серая, с узором черных, фиолетовых
и   рыжих  пятен,  вдали  бесцветная,  отблескивающая  полями   кварцита   и
скоплениями пегматитовых  скал --  даек  и штоков, -- легла перед глазами во
всем  своем  мрачном великолепии символом Хаоса,  Тишины и Смерти.  Октябрь,
месяц бабьего  лета, ничего не мог добавить к  ее  краскам.  Впрочем, как  и
любой другой месяц года.
     Алиссон отступил от края площадки и перевел дух.
     Он стоял на спине суперзавра Тихони, вернее, на странной формы наросте,
которому исследователи  дали меткое  название "седло"; издали он и  в  самом
деле напоминал конское седло с высокими передним и задним краями.
     Далеко, километрах  в пятнадцати  отсюда,  что-то сверкнуло,  метнулись
световые зайчики -- там группировалась исследовательская техника: вертолеты,
вездеходы, передвижные лаборатории, компьютерные комплексы, радары,  антенны
радиостанции. Алиссон мельком  посмотрел в  ту  сторону и  достал из кармана
дозиметр.
     Из-за  края  площадки  показалась  голова  Кемпера,   одетого,  как   и
палеонтолог, в защитный комбинезон, точнее, в новейший боевой  костюм "силз"
("тюлень"), удобный, не слишком тяжелый, одинаково хорошо защищавший тело от
холода  и жары, пуль и  рациации. Костюмы предназначались  для подразделений
особого  назначения  военно-морских  сил,  доставили  их в  лагерь благодаря
стараниям адмирала Киллера, и  друзья были  ему признательны за это,  хотя к
адмиралу не испытывали симпатии.
     В  комплект  такого костюма входит комбинезон  из особой  огнеупорной и
пуленепробиваемой ткани, защитные перчатки, шлем, очки  с плавающим сектором
прицеливания и  поляризационным покрытием, пистолет-пулемет МР15  в плечевом
захвате,  связанный компьютером с очками,  кольчужная  маска, рация, системы
обогрева  и охлаждения, карманы для боезапаса и ранец НЗ. Алиссон свой  МР15
не носил, он не любил  оружия,  Кемпер же всегда в походы к суперзаврам брал
пистолет-пулемет и полный боезапас, хотя надобности в этом не  было никакой.
Норман  подшучивал  над  летчиком,  но тот,  жилистый выносливый и  упрямый,
никогда не  жаловался на усталость, хотя приборов на себе таскал  чуть ли не
вдвое больше Алиссона.
     Кемпер вылез  на край "седла", сбросил со спины  рюкзак с  датчиками  и
снял  с рук и ног  ежастые полусферы "абсолютных липучек", с помощью которых
можно  было  ходить  не  только по вертикальным  стенам, но  и  по  потолку.
"Липучки" тоже были военным изобретением, как и многое другое, но удивляться
этому  не  стоило:  летчик  и  палеонтолог  выполняли военных заказов  вдвое
больше, чем гражданских.
     -- Сколько? -- спросил Кемпер, кивая на дозиметр.
     Алиссон спрятал прибор в карман.
     -- Ноль-ноль три. Естественный фон воздуха.
     -- Чудеса да и только! Никак не привыкну.
     Летчик имел ввиду  то обстоятельство, что гиганты-суперзавры, достигшие
в  длину трехсот метров,  а  в высоту сотни, в один прекрасный миг перестали
излучать в гамма- и рентгеновском диапазонах! Уцелев после бомбовых ударов и
атаки  холодом, они сначала  преобразовали  свои "крылья"  -- фотоэлементные
батареи  -- в  термоэлектрические,  а  потом и вовсе  отказались от  внешней
энергоподпитки, вырастив  себе какие-то достаточно мощные источники энергии.
Без  "крыльев"  драконы  потеряли часть  своего  своеобразия,  зато  создали
"седла", превратившие их в  жутковатых  "коней".  По ночам их тела испускали
голубовато-фиолетовое свечение, и это было сказочно красиво. И страшно!
     Чем  они питались,  оставалось  тайной,  может  быть,  обычными горными
породами, радиоактивные породы  и  шахты с  ядерной  начинкой  звери  искать
перестали.
     С момента  атаки на  них  криогенераторами, создавшими двухкилометровую
зону охлаждения с температурой жидкого азота, прошел ровно месяц. Отпустив с
миром своих "покорителей", Кемпера и  Алиссона, чудовищные твари провели все
это время в непонятных маневрах вблизи оставленных ими пятиметровых яиц (как
оказалось, они натаскали на место кладки  около ста тонн радиоактивных руд),
проделывая широкие круговые ущелья в скальном основании полигона. Со стороны
казалось, что они пасутся, возможно, это так и было.
     Факт  исчезновения  радиации  произвел настоящую сенсацию. Взвывшая  от
восторга ученая братия бросилась  было к панспермитам со своими  приборами и
идеями, но оказалось, что сверхдраконы могут терпеть присутствие только двух
человек из  всего многотысячного отряда на полигоне, а именно:  палеонтолога
Алиссона  и  летчика Кемпера. И программы исследований, в том числе и военых
специалистов, пришлось менять и сокращать.
     То, что у военных насчет суперзавров имелись свои соображения, Алиссону
и Кемперу  пришлось  узнать сразу  же после первого похода  к  панспермитам.
Всего им  не говорили,  но было  и так понятно, что ПЕнтагон заинтересован в
раскрытии  тайн  драконов  больше  других  ведомств  и  мечтает когда-нибудь
завербовать  их на  службу. Мощь  и  неуязвимость звереи настолько  поразили
воображение   "медных   лбов",   что  они   спали   и   видели,  как   полки
выдрессированных  суперзавров  пересекают материки по  их приказу и "наводят
порядок", где это необходимо. Кемпер к планам военщины относился равнодушно,
а на Алиссона они действовали тягостно, лишали  удовольствоя  от собственной
работы и ощущения таинственности.
     -- Да  что ты  переживаешь, --  сказал ему  как-то  Кемпер за  стаканом
виски, -- сделай вид, что вовсю трудишься над их заданиями, а сам делай свое
дело.
     Алиссон так и поступил.
     Площадка под  ногами качнулась -- Тихоня перешагнул  скалу, оглянувшись
при этом на людей  в "седле". Алиссона  уже давно  не покидало ощущение, что
зверь чувствует к ним симпатию и ждет каких-то указаний, однако языка  людей
он явно не понимал.
     Руководитель  комплексной  научной   экспедиции,  известный  профессор,
доктор  биологии Стивен Тиммер,  знаток индийской мифологии, предложил  дать
драконам имена  Индра и  Равана (Индра  -- в  древнеиндийской  мифологии бог
молний, грома и разрушительных стихий,  Равана -- повелитель зла и демонов),
но, хотя его предложения было утверждено официально, Алиссон продолжал звать
своих любимцев по-старому: Стрелок и Тихоня.
     Панспермит  шагнул правой  передней  лапой: визг раздираемого  гранита,
грохот рухнувшей скалы, стук рассыпавшихся во все стороны камней.
     --  Полегче приятель,  -- проворчал Кемпер, -- приборы посбрасываешь...
Ишь уставился, будто понимает.
     --  Знаешь,  --  задумчиво  произнес   Алиссон,  --  у  меня  сложилось
впечатление, что он  нас  ДЕЙСТВИТЕЛЬНО  понимает. Может быть,  не  слова, а
мысли,  образы, но понимает. И чего-то ждет. Нет, они  не просто anima vilis
(низшие  существа),  как  утверждает  Тиммери,  но   существа  функционально
ориентированные, зависящие от чего-то или кого-то.
     -- А конкретнее?
     --  Я  убежден, что  у них были  хозяева.  Вернее,  хозяева  были у  их
родителя, погибшего на  Земле по неизвестнои причине, миллионы лет назад. По
моим прикидкам, драконы не обладают  интеллектом, во всяком случае, подобным
человеческому. То  есть они  не  разумны...  хотя никто  еще,  по-моему,  не
определил разницу между разумом и сложным инстинктом.
     --  Короче,  зануда.  В  лагере, кстати,  бытует  мнение,  что  драконы
разумны.  Твой  друг  Тиммери  склоняется   к   тому,   что  суперзавры   --
представители негуманоидного разума.
     --  Чушь!  Разум всего  лишь свойство адаптации,  а в этом смысле нашим
зверушкам  он  не  нужен,  они  и  так  наделены   чудовищной  потенцией   к
выхиваемости.  Да и  у  человека  мозг есть  не  орган  мышления,  а  органы
выживания,  как  клыки,  когти, по  образному выражению  одного ученого  (А.
Сент-Дьерди).
     Тихоня-Равана шагнул дважды: левая передняя лапа --  правая  средняя --
левая задняя, затем  правая  передняя  -- левая  средняя  -- правая  задняя.
Складывалось  впечатление,  что  он  что-то вынюхивает  в  россыпях  камней,
изредка  оглядываясь  на  "седоков".  Его  собрат  Стрелок-Индра  "пасся"  в
километра отсюда, но далеко не отходил. Грозное свое оружие -- грейзер -- он
теперь применял редко, хотя в первое  время лупил  лучом по любой движущейся
цели вроде БТР или военного вертолета, справедливо относя их в разряд личных
врагов.
     В наушниках рации раздался голос дежурного связиста:
     -- "Тюлени", как дела? Что-то вы притихли.
     Алиссон вспомнил, где находится, переключил диапазон связи.
     --  Нормально  дела.  Через  полчаса  запустим систему,  пусть  коллеги
готовятся к приему информации.
     -- Они давно готовы. Осторожнее, док, не сорвитесь.
     -- Типун тебе на язык! -- проворчал Кемпер.
     "Драконолазы" принялись за работу.
     В течение  сорока минут они установили  на спине Тихони  и на  шее,  за
кружевным "воротником" высотой в десять метров, десяток  датчиков и включили
их  в  единую сеть анализирующего  комплекса.  После этого Алиссон  принялся
колдовать над  прибором, о котором не  говорил  никому, боясь,  что засмеют.
Прибор этот назывался анализатором пси-информации  и представлял собой несто
вроде миниатюрного детектора  лжи. Он  регистрировал  до десятка  параметров
человеческого  тела,  в  том числе электромагнитные поля, ауру  испарений  и
звуков, и  "пакеты" биоизлучений. Палеонтолог хотел сначала убедиться сам --
излучает  ли  суперзавр биоволны,  мысленный  фон, так сказать, а  уж  потом
докладывать об этом  координационному совету. Норман был уверен, что ажурный
костяной   нарост   --  "воротник",  вздымающийся  над  головой  панспермита
трехзубой короной, -- является  на самом  деле  антенной,  а то и комплексом
антенн.
     Кемпер понаблюдал за его действиями, глянул на часы.
     -- Ну что, пошли? Я есть хочу,  а нам еще топать и топать до лагеря.  В
следующий раз возьмем велосипеды.
     Алиссон на шутку не отреагировал.
     -- Подожди, я  тут проверяю одну  идею. --  Он, пыхтя, взобрался на шею
Тихони. -- Если... это гребень антенна, как я считаю, то прибор... должен...
сработать.
     --  Сам  же говорил, что драконы неразумны, и в  то же  время пытаешься
поймать их  пси-излучение. С  таким  же успехо  можно  просто позвать  его и
мысленно спросить, разговаривает ли он по-английски.
     В тот же миг Тихоня изогнул шею и глянул  на людей в упор. Алиссон чуть
не свалился вниз,  на "седло", потому что ему  показалось,  что  по  затылку
кто-то врезал стеклянной бутылкой, осколки которй вонзились в череп, прошили
голову насквозь и вышли через глаза двумя лучами  синего света.  Вспышки эти
породили  целую вереницу тающих  видений:  Странные призраки  на невероятных
животных  или  птицах. Шлепок  удара  вызвалв ушах грохот морского прибоя  и
каскад  необычных  звуков:  щелканье  кастаньет,   бульканье  и  писк.  Тело
заполнилось водой, вода закипела, испарилась  фонтаном через дыру в затылке,
в глазах потемнело.
     Длилось это состояние несколько мгновений.
     Норман снова обнаружил себя висящим  на шее суперзавра на "липучках", а
Кемпер внизу на "седле" оглянулся по сторонам, шепча проклятия.
     -- Или я принимаю желаемое за  действительное, -- хрипло сказалАлиссон,
-- или он нас понял! Во всяком случае, анализатор сработал, в  диапазоне био
даже зашкалило.
     -- Чуть не задавил, дурак!  -- ответил  Кемпер  тенором. -- Или это мне
тоже показалось?
     -- А что ты почувствовал?
     -- Будто я упал в бездонный колодец и  лечу в космосе... Потом вынырнул
посреди болота: все зелено, зыбко,  морда в тине, почти ничего не вижу, ноги
свело... причем их несть, а не  две... И сверху кто-то сидит,  давит на шею,
вгоняет в болото...
     -- М-да, разные мы с тобои люди. Мне привиделось другое.
     Алиссон слез вниз, погрозил пальцем все еще разглядывающему их Тихоне.
     -- Не  балуй, зверюга. Может быть, ты  нас и понимаешь,  но мы тебя  не
совсем.
     Суперзавр дернул головой,  по коже  шеи пробежала  быстрая рябь, вызвав
тонкий стеклянно-металлический перезвон выпуклых ромбовидных пластин.
     Снова тяжесть навалилась на головы  людей, сбив  дыхание  и ритм работы
сердца.  Алиссон  потерял ориентацию,  схватился за плечо  Кемпера. В глазах
поднялась кровавая пелена, спала, смыв все краски окружающего  мира, так что
стал полупрозрачным, как мутное стекло. Затем последовало головокружительное
падение в бездну, свет в глазах померк, ударило в ноги... во все  шесть... в
груди гулко заработаль три сердца... два  боковых глаза требовали энергии, а
передний слезился... и очень чесалась шея за плавником...
     Очнулся  Алиссон там же, на гладкой поверхности "седла".  Ноги дрожали,
во  рту пересохло,  сердце  колотилось  о ребра, хотелось  прилечь и закрыть
глаза. Те же ощущения владели и Кемпером, разве что в меньшей степени.
     -- Хватит экспериментировать! -- буркнул летчик, глотнув из фляги. -- Я
тебе не подопытный кролик,  а  эта зверюга не умеет рассчитывать дозы своего
психованного излучения.
     --  Ты  прав.  И  все  же  мы  с  тобой  сделали сенсационное открытие:
суперзавры отзываются на мысли человека!  А  значит контакт с ними возможен.
Если удастся... -- Алиссон не договорил.
     Видимо, не получив ответа, какого он ждал, Тихоня поднял голову к небу,
и над  пустыней прокатился леденящий душу клич,  в котором смешались орлиный
клекот,  волчий  вой,  бас органа,  вопль  трубы,  тремоло  сверчка  и  визг
раздираемого железного листа!
     Исследователи не помнили,  как  они спустились  с  крупа  суперзавра  и
ударились в бега, пока не удалились на приличное расстояние. Остановились, с
трудом переведя дыхание,  уняли  дрожь  в руках  и  ногах, сделали по глотку
виски.
     --  Carmen horrendum  (песнь,  наводящая  ужас), -- прохрипел  Алиссон,
пряча флягу. Орет он знатно. Рассердился, наверное.
     -- Скорее, пожаловался сам себе на нашу тупость. Ведь явно хочет что-то
сообщить,  а  мы  не воспринимаем. Голова трещит... Наверное,  не  совпадают
спектры излучений  наших мысленных  сфер. -- Алиссон оживился. -- Хорошо  бы
попробовать поговорить и со Стрелком.
     Кемпер  посмотрел на ворковавших  сверхдраконов  --  Стрелок подполз  к
Тихоне и тыкался мордой в гребень на шее -- и сделал еще один глоток.
     -- Благодарю покорно! Тихоня ему  сейчас  нажалуется, того и  гляди  --
лучом  своим  поджарит. Хочешь --  лезь один,  если жить надоело, а мне ни к
чему знать, о чем думает дракон.
     -- Познавать  -- это  радость  для того, в ком воля льва (Ф. Ницше), --
проговорил  рассеянно Алиссон.-- Я,  пожалуй, рискну  влезть  на  Стрелка...
завтра.
     Кемпер засмеялся,  хлопнул друга по плечу и направился к лагерю, бросив
через плечо:
     -- Пошли домой, лев, потом поговорим.

     --  Значит, по-вашему  они читают  мысли людей? --  спросил скептически
настроенный  доктор  Хойл, переглядываясь  с коллегами, среди  которых кроме
Тиммери  находились крупные  ученые: зоологи,  физики, биологи, ксенологи со
всех концов света.
     -- Jpso facto (в силу  самого  факта), -- спокойно  произнес Алиссон.--
Скорее,  не  читают,  а  воспринимают  мысленные  образы.  Читать  -- значит
понимать язык, а  драконы  слишком  далеки  от всего земного,  чтобы выучить
язык.  Нет,  они  чувствуют  наши  мысленный движения и  пытаются  ответить,
передать свои образы, но, боюсь вряд ли и мы поймем их, воспримем сообщение.
     -- Почему?
     -- Не берусь  утверждать это априори, но диапазоны  мысленных излучений
человека  и  панспермита  могут не перекрываться  полностью, в таком  случае
передачи всегда будут сопровождаться шемом...
     -- Спасибо, понял.
     Координациооный совет  заседал  в  одной  из  военных  палаток  лагеря,
достаточно  теплой  и просторной. Среди  присутствующих находился  и адмирал
Киллер,  олицетворявший  собой силы безопасности лагеря и  службу сохранения
секретности исследований, хотя  на полигон и были допущены ученые из  многих
стран.
     После того памятного раза, когда панспермит Тихоня-Равана "заговорил" с
людьми, Алиссон и  Кемпер  уже  дважды совершали восхождения  на  живые горы
суперзавров,  в том  числе, и на Стрелка-Индру,  и оба  раза воспринимали их
мысленные -- ксенологи предложили термин  -- пси-передачи, хотя понять в них
ничего не  смогли. Контакты были  больше эмоциональными,  чувственными,  чем
информационными,  что  породило  в среде ученых  массу дискуссий, считать ли
панспермитов  разумными  существами,  пусть и негуманоидного  типа,  или  же
"умныи" животными,  предрасположенными к  приручению или  дрессировке. Споры
шли и вокруг  сути термина "разум",  в результате которых  оппоненты нередко
обвинялись в отсутствии такового.
     Алиссон  в спорах не  участвовал, но имел свою точку зрения, основанную
на идее Кеннета, который продолжал возиться со скелетом древнего суперзавра.
Идея состояла  в  том, что скелет выполнял несколько функций, среди  которых
опорная и двигательная  были  не  главными, главной же  была  роль хранилища
мозга! Не костного  мозга, а подобного тому, который у человека помещался  в
позвоночнике и в голове.
     -- То  есть ты хочешь сказать,  что панспермиты  обладают колоссальными
запасами нервного вещества, -- сказал ошарашенный Алиссон, будучи в гостях у
Кеннета. --  И в  то же  время  этот  "длинный"  мозг  не является носителем
интеллекта.
     --  Абсолютно справедливо.  Этот  мозг нужен панспермитам для иных дел,
кои нам еще предстоит выяснить.
     -- А  Тимоти  считает,  что  старый  дракон  сдох, а  труп  его  усох и
фоссилизировался  (фоссилизирование  -- переход  в  ископаемое  состояние  с
сохранением структуры).
     -- Тиммери мыслит  стереотипами, как и большинство стариков, но мы-то с
тобой помоложе...
     -- ...доктор Алиссон? -- услышал Норман и очнулся.
     -- Что, простите?
     К нему обращался коротышка Хойл. Физик выглядез усталым и помятым, но в
глазах его блестел живой, острый ум и проницательность.
     --  Нам  до  сих  пор  неизвестен  источник  энергии  панспермитов,  --
терпеливо повторил Хойл. --  От термоядерного реактора они  избавились, если
судить  по прекращению гамма- и  рентгеновского излучений,  но что вырастили
взамен  --  загадка.  Я  считаю,  кварковый  реактор,  однако  нужны  замеры
волнового фона.
     --  Не обязательно кварковый, -- возразил коллега Хойла фозик из России
Романецкий. --  Судя  по тонким полевым эффектам,  которые регистрирует наша
аппаратура, панспермиты используют вакуумный резонанс.
     --  Для  того,  чтобы  источником  энергии  служил  вакуумрезонанс,  им
необходимо  сбрасывать  либо  адронные  струи,  либо  тепловое  излучение  в
сопрвождении нейтринных потоков, чего не наблюдается.
     --  Ошибаетесь,  коллега,  у  панспермитов  уже  отмечено  несоблюдение
гомойотермии  (гомойотермия --  поддержание  постоянной  температуры  тела),
температура многих  участков  тела  резко  отличается от  соседних.  Это  не
доказательство?
     Ученые заспорили, но разгореться спору не дал Киллер:
     -- Господа, успокойтесь, здесь не место для дискуссий. Доктор Хойл, что
вы хотели сказать доктору Алиссону?
     --  Во-первых,  два  моих  прибора  перестали  выдавать  информацию,  а
во-вторых,  неплохо  бы  установить  еще  с  полсотни  датчиков,   на  телах
панспермитов.
     -- Доктор, вы и так покрыли суперзавров слоем своих датчиков, зачем вам
столько?
     Хойл  замялся,  пытаясь  сформулировать  ответ  так,  чтобы  его  понял
неспециалист, и Киллер не преминул заметить:
     -- Вы, ученые, явно неспособны объяснить  коллегам содержание гипотезы,
ради которой  затевается  исследование.  Убеждаюсь в этом  еще  раз. Док, --
адмирал хмуро  взглянул на Алиссона, -- у  вас  появляется еще  одна задача:
приручить драконов.
     Последовала  секунда  полной  тишины,  затем раздался  шум:  заскрипели
стулья, ученые и организаторы заговорили, кое-кто засмеялся. Алиссон боковым
зрением поймал жест Кемпера, пократившего пальцем у виска.
     -- Как вы себе это представляете?
     -- А это уж ваши заботы! Вас тут сорок человек, придумаетет что-нибудь.
Выигрыш при этом настолько велик, что мы заплатим вам любую сумму.
     "Мы" -- это военные, понял Алиссон. Подумал: для них  это действительно
находка  колоссального  значения. Во-первых, открывается перспектива решения
многих инженерных задач и применение физических открытий в военных областях,
во-вторых,   панспермиты,  по  сути,  уникальные  эффекторы,  способные  для
достижения своей  цели изменять самих себя. К  тому же, вполне вероятно, что
они обладают свободой выбора материала.
     --  Попробуем,  --  услышал  палеонтолог  свой  голос,  не  отвечая  на
изумленный  взгляд Кемпера. --  Хотя добиться того,  чтобы драконы слушались
нас in euxtenso (полностью), вряд ли возможно.
     Киллер кивнул, оставаясь недовольным и хмурым.
     -- Теперь поговорим об оставленных ими яйцах. Что если мы заберем их  в
Форт-Брагг?  Лаборатории там мощные. Доктор  Тиммери, вы  уже  выяснили?  --
адмирал не договорил, в палатку вбежал дежурный офицер:
     -- Драконы ползут сюда!
     Все повскакивали  с мест, бросились гурьбой из палатки. В лагере трижды
взвыла  сирена,  поднывшая приличную  панику.  От городка исследователей  до
"пастбища"  суперзавров было всего  двенадцать  километров,  а  звери  могли
передвигаться со скоростью до шестидесяти километров в час. Четверть часа --
они в лагере.
     Алиссон выскочил вслед за физиком Хойлом, и, еще не увидев за палатками
ничего, услышал далекий вибрирующий вопль -- это кричал Тихоня.
     В  стороне  транспортной базы взревели двигатели  вездеходов, раздались
команды охране и призывы забираться в машины. Один за другим  в низкое серое
небо взлетели вертолеты наблюдения и охранения.
     -- Что будем делать? -- возникший  сзади Кемпер хлопнул друга по спине.
-- Тревожно мне что-то.
     -- Мне тоже, -- признался Алиссон, застегивая теплую меховую куртку. --
Может быть, драконы зовут нас?  Я  имею  ввиду --  не только криком,  но и в
мысленном диапазоне? Отсюда и тревога.
     -- Пошли навстречу, выясним. Только наденем "силзы", без них я чувствую
себя голым.
     Спустя  несколько  минут, предупредив  гражданское  начальство  в  лице
Тиммери  и  военное  в   лице   Киллера,  друзья  рысили  к   приближающимся
панспермитам,  которые  с  грохотом  и  гулом  вспахивали  каменистую  почву
пустыни. Их следы -- четыре громадные рваные борозды -- были заметны даже из
космоса, со спутников.
     Встретились всего в трех километрах от опустошенного лагеря. Суперзавры
остановились  первыми, подождали,  пока люди подойдут ближе, и вдруг, как по
команде,  вытянули шеи  и  положили  головы на  землю  перед людьми,  словно
предлагая обойтись без "скалолазания".
     --  Никак  они нам  кланяются! -- раздался  в  наушниках веселый  голос
ошеломленного Кемпера.  Зря я  материл  Киллера,  драконов-то и приручать не
надо, они уже кем-то выдрессированы.
     Алиссон был потрясен не меньше летчика  и ответил не сразу, по привычке
анализируясобытие со всех точек зрения.
     -- Видимо, драконы  раньше нас  преодолели коммуникативный  барьер... и
понимают нас больше, чем мы их.
     -- В таком случае, они умнее, чем думают твои яйцеголовые коллеги.
     -- Что ж, продолжим диалог.
     Они    приблизились    к   страшной   морде    Тихони,   снисходительно
разглядывающего их передним щелевидным глазом --  боковые глаза-радары зверя
были закрыты, -- и остановились, озадаченно разглядывая новую деталь на носу
-- центральном рыле панспермита, -- три ветвистых, сверкающих золотом рога.
     -- Этого вчера не бало,  -- хмыкнул Кемпер. -- Вырастили за ночь. -- Он
чуть отошел, чтобы взглянуть на второго  дракона. -- У Стрелка то же  самое.
Вот бы  мне так: захотел -- вырастил  рога...  -- Он  подумал.  --  Впрочем,
женюсь,  они и так  вырастут. А вот крылья  не помешали бы.  Или пистолет на
пузе.
     Алиссон  улыбнулся, а летчик вдруг завопил во всю мочь, так, что Норман
вздрогнул:
     -- Эй, Тихий, рога себе зачем соорудил?
     -- Не ори, они реагируют не на звук и радио, только на мысленный зов. А
рога вполне могут играть роль вибрисс.  Может быть, это проявление какого-то
этапа эволюции драконов,  но сдается  мне,  что рога выращены специально для
связи с нами. Чтобы преодолеть высокий порог мысленного восприятия... Сейчас
проверим.
     Алиссон  подошел  поближе к  рогам -- Тихоня  лежал смирно в отличие от
стрелка,  который  то  и  дело  поднимал  голову  и   поглядывал  в  сторону
тарахтевших на горизонте вертолетов, --  машинально передал мысленный привет
и  постарался  легко и четко представить голову суперзавра без рогов.  Затем
пририсовал к ней рога и поместил рядом фигуру человека.
     Ответ последовал сразу же.
     Алиссона растянули, как резиновую  куклу, до толщины карандаша, так что
голова вошла в облака, а ноги -- глубоко под  землю, затем ноги отпустили, и
удар  в  заднее  место  бросил  его  в  космос.  Короткая  темнота,  боль  в
позвоночнике, отчетливый  хруст костей, верчение огненных спиралей -- и  вот
он уже сидит верхом  на  суперзавре, ощущая  в  теле странную раздвоенность,
даже "растроенность". Суперзавр смирно стоит в стаде таких же исчадий ада со
всадниками  в  "седлах", только  всадники эти  не  люди,  а жуткие  монстры,
закованные не то в каменно-керамическую, не то в металлическую броню.
     Больше  всего   они   напоминали   разрубленного  пополам,   до  пояса,
гигантского пещерного медведя. Обе половины (размер всадников соответствовал
размерам "коней"-суперзавров,  рост их достигал никак не меньше ста двадцати
метров), опиравшееся на одно седалище, имели по две бугристые лапы и тяжелые
медвежьи головы, вытянутые вперед, с крутыми лбами, на  которых светилось по
одному   желтому  щелевидному   глазу.   Многосегментные   "латы"  всадников
отсвечивали тусклым золотом, покрытые на первый взгляд слоем полупрозрачного
стекла,  а  в центре  каждого  сегмента  торчал  раскаленный  до  оранжевого
свечения острый шип.
     Алиссон,  как  зачарованный,   разглядывал  фиолетовую,  почти  черную,
равнину с  рядами  суперзавров,  молчаливых  всадников, горы  на  горизонте,
похожие на  искусственные  сооружения, и  снова поймал себя на ощущении, что
видит всю эту картину как-то своеобразно не из одной точки, вернее, не одной
головой.  Глянул  вниз,  на  свои  ноги,  и  обомлел:  он  увидел  обтянутые
"стеклянным  металлом"  громадные,  бугристые  конечности,   заканчивающиеся
чем-то  вроде копыт. А  руки --  четыре толстые, бликующие глазурью  лапы --
держались за высокую переднюю стенку "седла" суперзавра.
     В  следующее  мгновение  невероятная  картина  пропала, Алиссон  всплыл
сквозь  кипяток сознания на поверхность реальности  и ощутил себя стоящим  у
морды  суперзавра. Голова  слегка  кружилась, поташнивало,  но отрицательных
ощущений, подобных первым, от контактов с драконами не было. Панспермиты и в
самом деле  "подстроили" свои  мыслепередатчики под параметры "приемников" в
головах людей.
     Палеонтолог оглянулся на Кемпера, топтавшегося сзади.
     -- Ты тоже видел
     -- Что именно?
     Алиссон  вспомнил зловещие фигуры, оседлавшие суперзавров,  и  сглотнул
горькую слюну. Каждое живое существо подчиняется закону соответствия среды и
организма,  поэтому рыбы  могут жить только  в воде,  а  птицы в воздухе, но
представить среду, сформировавшую этих биторсных монстров, было невозможно.
     -- Всадников Апокалипсиса?
     -- Кого? Нет,  не видел.  Обычный набор -- призрачные тени,  фейерверк,
космос... Что за всадники?
     -- Потом  расскажу. Иди  к  своему альтер  эго  --  Индре,  мой  Тихоня
настроил пси-резонанс со  мной,  может быть,  Стрелок сделал то же самое для
тебя. Только вопросы задавай не словами, а образами.
     Кемпер, заинтригованный, ушел ко второму дракону, не удержавшись, чтобы
рявкнуть:
     -- Опусти  голову,  скотина! Да  не вздумай дергаться  или стрелять  из
своей пушки, я тебе не мишень в тире.
     Норман  покачал  головой,  глубоко  вздохнул,   собираясь  с  духом,  и
представил  двухтуловищного  медведеподобного  "динозавра"  на  панспермите,
сопроводив образ эмоциональной вопросительной интонацией.
     Тихоня  ответил  не  сразу.  Прошла  минута,  прежде  чем  на  Алиссона
обрушилась  пузырящаяся  волна эмоций  животного,  ЧУЖИХ эмоций, из  которых
Норман  уловил только одну знакомую  --  недоумение. Затем последовал тот же
набор  ощущений: растягивание в струну, "выстрел  из рогатки", падение,  шум
полета --  хотя никуда  он, конечно,  не  летел,  и  финальное  ощущение  --
палеонтолог сидит на суперзавре, но  уже не в виде монстра, а как нормальный
человек  в седле  лошади. Под ногами дракона  -- твердая, белая,  как кость,
поверхность,  над  головой  --   чужое  небо  с  мириадами  ярких  звезд,  и
впечатление такое, будто он сейчас прыгнет в небо и полетит.
     Алиссон повернул голову  и увидел рядом  второго панспермита, всадником
которого  был  знакомый двутелый  урод. Ксенурс  --  пришло  на  ум название
существа, составленное из двух латинских  слов: xenos  --  чужой  и ursus --
медведь. Существо поманило человека лапой -- жест был вполне понятен, второй
лапой похлопало суперзавра по шее, и в тот же  миг  они исчезли -- всадник и
конь. свет перед глазами померк...
     Зрение вернулось через две-три секунды, но слабость и тошнота от мощной
волны пси-излучения Тихони прошли не  сразу. Алиссону показалось, что взгляд
дракона  выражает добродушие  и  сочувствие.  Было  ли  так  на  самом деле,
неизвестно,   однако   страха   перед  гигантскими  животными,  прирученными
двутельными существами --  сомнений в этом не осталось, -- у палеонтолого не
было давно.
     -- Да стой ты спокойно, урод, не брыкайся! -- донесся голос Кемпера. --
Никто тебе не угрожает, трус.
     -- Что там у тебя?
     -- Чуть  не задавил, дьявол одноглазый. Ты знаешь,  что он мне показал?
Аж живот сжватило!
     -- Всадника? Два туловища на одной заднице?
     --  Точно!  Ну  и  химера!  А  ведь  ты  был прав,  док, суперзавры  --
"домашние" животные, "рысаки", для тех... монстров.
     -- Я придумал им новое название -- ксенурсы.
     --  Не слишком ли заумно? Я бы назвал их проще -- наездниками. Но пусть
будут ксенурсы. И где такое родится, а?
     Алиссон  вспомнил жест  всадника на суперзавре -- Тихоня явно предлагал
"прокатиться". Но куда? И каков способ его передвижения? Ведь тот "наездник"
просто исчез... вместе с "конем".
     Рация принесла запрос Киллера, и палеонтолог коротко рассказал  о рогах
суперзавров  и  телепатическом  контакте. Затем предложил Кемперу  проверить
свою мысль. Летчик согласился  без колебаний, жил он раскованно и любил риск
не меньше Алиссона. Правда, если палеонтолог при этом был больше теоретиком,
то Кемпер  был практиком и  всегда рассчитывал  последствия  каждого  своего
рискованного шага.
     -- А если они "лошади" космоса? Унесут куда-нибудь в дальнюю галактику,
и не вернемся.
     Норман задумался.
     -- Не  должны.  Если  мы правильно  поставим задачу,  все будет  о'кей.
Главного -- взаимопонимания, -- мы, кажется, добились.
     -- Но как это выполнить практически?
     --  Наверное, надо  взобраться  в "седло"  и снова установить мысленный
контакт.
     -- Тогда полезли на твоего Тихоню, Стрелок  все  время дергается, чтото
его беспокоит.
     Через полчаса  они влезли  на  спину суперзавра и устроились в одной из
рытвин "седла".
     -- Не страшно? -- спросил Алиссон.
     -- Страшновато, --  признался Кемпер,  доставая  флягу  с  виски. -- Но
интересно, дух  захватывает.  Как говорил  один мой  приятель: "Только делая
прыжок  в неизведанное, мы ощущаем свою  свободу"  (Т. Уайлдер). Зови своего
коня.
     Алиссон поманил Тихоню, и Кемпер оценил шутку смехом.

     Группа  наземного  визуального  наблюдения  базировалась на  специально
оборудованной  передвижной платформе  и  имела  в своем  распоряжении мощные
бинокли,  телескопический монитор с фотоумножителем и выходом  на  экран,  а
также набор подзорных труб разного калибра.
     Дежурили  по трое, сменяясь каждые  два часа: один  человек -- у пульта
телескопа, двое -- в кабине (шахматы, кроссворды, треп).
     Старший  оператор смены,  заканчивающий  дежурство,  лейтенант  Морган,
равнодушно  вглядывался  в  фигуры суперзавров на экране телескопа. Вдруг он
выругался,  протер  глаза, переключил аппаратуру на максимальное увеличение,
схватился за  бинокль. Еще через несколько секунд он докладывал  по рации об
исчезновении одного из драконов с людьми в "седле".
     К платформе  срочно  прибыл  адмирал Киллер  в  сопровождении  офицеров
связи. Оглядев "пастбище" суперзавров в бинокль и обнаружив только одного из
них, мирно дремлющего между глыбами песчаника, адмирал вызвал локаторщиков и
вертолетчиков.  Но и  они не  смогли  выяснить  причин  исчезновения дракона
Раваны    с    двумя   исследователями.   Объяснение   физиков:   панспермит
телепортировался в  космос -- ничего не объясняло, хотя Киллер и  признал во
всеуслышание, что в этом что-то есть. Не то чтобы он доверял интуиции ученых
или  верил в их "сумасшедшие" идеи, но и не верить совсем не мог. Слишком уж
необычны были сами гигантские твари, таившие в себе неизведанные запасы тайн
и чудес. А главное -- возможностей их применения.
     Как сказал Хойл:
     --  Они  более  загадочны,  чем  египетский  Абу-аль-Хавл  (девнее  имя
Сфинкса), и потенциал их наверняка превышает скромные объемы нашей фантазии.
Я бы  даже  ввел  термин:  сфинктура  --  степень  загадочности  объекта.  У
панспермитов она максимальна.
     --  Придется  докладывать наверх,  --  сквозь  зубы проговорил  Киллер,
отрываясь от окуляров бинокля. -- Это ЧП степени один.
     --  Не  спешите,--  посоветовал физик. -- Если  панспермиты  --  "кони"
пространства, то исчезнувшему Раване ничего не стоит вернуться обратно, лишь
бы Алиссон нашел с ним нужный язык... а он его, очевидно, нашел.
     -- А если этот зверь разумен и решил отправить двух представителей вида
хомо сапиенс собратьям для изучения?
     Хойл улыбнулся.
     -- Ну и  воображение  у вас, адмирал, позавидуешь! --  Физик помолчал и
задумчиво добавил: -- Хотел  бы  я  знать,  каких  всадников  носили  эти...
"кони".
     -- А я хотел бы знать,  почему драконы не улетели раньше, если обладают
такими способностями.
     -- Видимо, доктор Алиссон прав:  панспермитам нужен приказ. То есть они
действительно животные, прирученные какими-то существами для  передвижения в
космосе.
     -- Знать бы точно... Дьявольщина!  Бэрринджер. -- Адмирал взял микрофон
рации. -- Подберитесь к дракону поближе, пощупайте то место радарами сверху.
Может быть они просто провалились под землю?
     Командир звена  вертолетов ответил:  "Слушаюсь,  сэр", --  и  вертолеты
повернули на запад, к неподвижному суперзавру Индре.
     --   Я  бы  посоветовал   вам   задействовать   службу  наблюдения   за
пространством, -- сказал  Хойл,  собираясь  уходить к своим коллегам, ждущим
окончания тревоги в одном из вездеходов. -- Вполне может статься, что дракон
с  "наездниками" болтается  сейчас где-то  в  ближнем  космосе  или на Луне.
Всадники-то неопытные, управлять таким "конем" не учились.
     Киллер смотрел в спину ученого, пока  тот не  скрылся в люке вездехода,
потом   кивнул   наблюдателям  и   поспешил   к   штабной   машине,  мощному
восьмиколесному  бронетранспортеру  "Пирана",  оборудованному  всеми  видами
связи  и  управления  воинскими подразделениями  в районе  полигона. Спесь и
надменность  адмирал  демонстрировал только в  отношениях  с  подчиненными и
гражданскими  лицами, не  имеющими веса в обществе, однако при всем этом был
он не дурак и умел ценить советы.
     И все  же  система наблюдения за космическими  объектами  на территории
Соединенных  Штатов,  способная разглядеть астероид  размером  в  кирпич  за
орбитой  Луны,  а также на  самой Луне,  не  смогла  обнаружить  канувшего в
неизвестность суперзавра с исследователями. Ни час, ни сутки спустя.

     Удар был страшен!
     Алиссона буквально размазало по  "седлу" суперзавра в  тонкий атомарный
слой,  после  чего  он  мгновенно испарился  (поверхность "седла"  оказалась
раскаленной, как сковорода на огне) и повис эфемерным облачком пара, слепой,
глухой, ничего не соображающий, в каком-то полузабытьи, близком к смерти...
     Воскрес!
     Каждый нерв тела вопил, будто его ошпарили кипятком, и это ощущение так
и  не прошло, только ослабло: жара в этом  месте стояла страшная,  "силзы" с
ней явно не справлялись.
     В  ноздри проникли  незнакомые ароматы, сбивающие дыхание. Некоторые из
них  напоминали  ацетон,  мускус,  лимон,  гудрон  и  другие  в  сочетаниях,
невозможных  на  Земле, но были и  вовсе незнакомые.  Не повезло с воздухом,
подумал Алиссон, вдруг с  дрожью в коленках осознав, что они могли попасть в
безвоздушное пространство, где их маск-фильтры абсолютно не пригодны. Вместе
с  чувством  страха вернулась  способность  думать,  анализировать и  делать
выводы.
     Во-первых, как и прежде, он с Кемпером сидел на спине Тихони. Вовторых,
дракон послушно перенес их туда, куда они  хотели, вернее, в  соответствии с
их желанием. А желали они...
     Минут десять  спорилди --  куда отправиться и как  внушить сверхдракону
решение. О последствиях не думали; верили, что все обойдется,  хотя не имели
ни  малейшего   желания  встретить  ксенурсов  --  двутелых  медведеподобных
страшилищ.  В  конце  концов  сошлись на том,  что  для  начала следовало бы
выяснить,  где  находится  Родина  драконов,  а  вопрос  задали,  представив
мысленно целое действие: песчаная пустыня с тысячами  черных граненых камней
-- яйцами панспермитов -- рождение  маленьких суперзавриков -- их -- рост --
полет в звездное небо -- исчезновение...
     Тихоня  глянул  на  них  с некоторым сомнением, вытянул  морду  к небу,
испустил знакомый вопль, словно  предупреждал кого-то, и... затем последовал
тот самый  удар,  встряхнувший весь организм  и отклюцивший сознание  --  на
время  телепортации  или подпространственного перехода. Термин был не важен,
важна была суть процесса.
     Алиссон,  дыша, как  рыба  на  берегу, встал  на подгибающихся  ногах и
бросил взгляд с высоты суперзавра на расстилавшийся вокруг ландшафт. То, что
они не на Земле, стало  понятно еще до  этого момента -- по волне запахов  и
немыслимой жаре.
     Тихоня стоял в центре чашеобразной долины с  отвесными горными стенами,
светящимися изнутри угрюмым  вишневым  накалом. Этот  накал создавал  эффект
ложной прозрачности: было видно, что материал стен -- горные породы, скалы с
их полосчатым рисунком,  и в  то же  время  казалось, будто скалы сложены из
хрусталя  или стекла, а  сквозь  них из глубин  планеты пробивается свечение
магмы.
     Почва долины, ноздреватая, как сыр, была оранжевого цвета, а в ее порах
с  размерами  от  двух до  пяти  пяти  метров  торчали  верхушки  фиолетовых
кристаллов. Тихоня правильно  понял  намерение людей  и  привез  их на  свою
"родину", в инкубатор панспермитов.
     Небо  над  долиной  слегка светилось,  вернее,  серебрилось,  как  слой
жемчужно-серой пыли, а  в зените над центром чаши виднелось черное кольцо  с
алой звездочкой в центре.
     Что-то  мешало Алиссону  рассматривать  чужой мир, какой-то дребезжащий
звук... звон... словно звенели цикады. Он сосредоточился  и  понял, что  это
звенит  дозиметр: радиация здесь была подстать жаре -- гораздо выше защитных
возможностей их костюмов.
     -- Как ты думаешь, -- подал голос Кемпер, -- этот кратер нам снится или
существует на самом деле.
     --  Кратер?  Скорее,  долина. Будь  уверен, это детонат,  я вижу  то же
самое.
     -- Дено... что? Попроще, док, мне ушибло голову, и я не соображаю.
     --  Денотат  -- объект,  существующий вне восприятия  субъекта.  Тихоня
послушно пренес нас к себе домой... в инкубатор. Слышишь звон? Это дозиметр.
Яйца излучают, как твои "нулевые точки" после взрыва. Надо убираться отсюда,
и поживей. Я, идиот, не подумал,  что дракон может перенести нас  туда,  где
воздуха нет совсем. Ему-то любые условия нипочем.
     --  Согласен. Но каков  инкубатор, а?  Их  тут десятки  тысяч,  если не
миллионы. Кто же их выращивает?
     --  Самое интересное, что панспермиты  не  принадлежат к агамным  видам
(агамные виды -- виды животных и растений, размножающиеся без оплодотворения
--   почкованием   или   делением),   поскольку   размножаются  яйцекладкой,
предполагающей  оплодотворение,  но  представить этот  процесс... -- Алиссон
покачал головой и закашлялся.
     Кемпер хихикнул и тоже разразился кашлем.
     --  О,  черт! Грохоту, небось, как при  сражении!..  Почему  ты об этом
подумал?
     -- Если бы я знал... по какой-то ассоциации.
     -- А как по-твоему, Тихоня в таком случае мужчина или женщина?
     Алиссон хотел сострить, но слова замерли у него на губах. От светящейся
стены долины  отделилась блистающая тусклым золотом фигура, двинулась к ним,
постепенно вырастая в размерах  и делясь на две... Впрочем, это был ксенурс,
двутелый монстр, похожий на двух сросшихся медведей. Рост его достигал никак
не меньше  роста  суперзавра,  и в тяжелой  молчаливой  его  поступи крылась
угрюмая мощь и скрытая неведомая сила. Узкие светящиеся глаза во весь лоб на
каждой голове  чудовища  смотрели  на гостей  внимательно  и с  угрозой  как
показалось людям, но не меньше было и удивления.
     Он  вдруг позвал  их:  в голове  Алиссона  взорвалась  граната странной
музыки  и кружевная вязь света,  каждый узор которой имел  свою спектральную
окраску.  Плюс к этому  -- всплеск  чужих чувств, непонятных человеку, кроме
одного:  недоумения.  Однако  палеонтолог  не   успел  разобраться  в  своих
ощущениях. В ответ  на зов существа Тихоня отозвался своим необычным воплем,
словно конь -- ржанием, признавая хозяина.
     -- Дуем отсюда! -- сдавленно прохрипел Кемпер. --  Если это "пастух" --
вряд ли он позволит нам вернуться домой на его "лошади".
     Алиссон  редко поддавался панике, владея оружием -- головой -- почти  с
идеальной  результативностью и успевая  найти  выход из  положения,  но  вид
существа был  столь  необычен, намерения  его  столь  очевидны, а обстановка
настолько своеобразной, что  на  анализ ситуации не  хватило  не времени,  а
душевного  равновесия. Он зажмурился и изо всех сил  представил  поверхность
Невады... без напарника Тихони, Стрелка.  Просто  забыл о нем.  О чем в этот
момент думал Кемпер, знал, наверное,  только  суперзавр. Но не о гом,  о чем
Алиссон. Потому что Тихоня, послушный приказу  из "седла", но сбитый с толку
противоречивостью мысленных образов "всадников",  вынес их не туда, куда они
хотели.
     Люди  успели увидеть гладь залива -- вода  в нем  в нем была интенсивно
желтого цвета,  суперзавр  утопал в ней по  брюхо; близкий берег  с  пляжем,
усыпанным крупной галькой всех оттенков желтого цвета --  ни дать, ни взять,
золотые  самородки!  Скалы  за  пляжем,  коричневые,  оранжевые,  желтые;  и
бледно-желтое небо. Затем оба вдохнули  чужой воздух и... потеряли сознание.
Если атмосфера этого мира и содержала кислород, то его было слишком мало для
дыхания. Зато много было инертных газов и углеводородных соединений.

     Стрелок  был  настроен  очень  миролюбиво,  судя  по  его   реакции  на
вертолетные маневры,  но  и  его хорошее  настроение  имело  пределы.  Когда
вертолет Берринджера спикировал чуть ли  не на голову, панспермит  ударил по
нему  из  "носовой" гамма-пушки.  К счастью, обошлось без жертв, несмотря на
то, что вертолет был пробит насквозь через пилотскую кабину. Рухнул он уже в
лагере, но пилоты остались живы.
     Прибывший  к  этому моменту  на полигон  сенатор Дайлс  не сдержался  и
наорал на  Киллера,  обозвав его безмозглым солдафоном. Зачем летчикам  была
дана команда сблизиться со Стрелком-Индрой не знал, наверное, и сам адмирал,
признавший свое полное бессилие выяснить, куда подевался второй панспермит с
двумя исследователями.
  Через полчаса Джайлс,  Киллер и Тиммери беседовали в штабном бронетранспортере уже вполне мирно,  вырабатывая стратегию  дальнейших поисков и тактику доклада о случившемся в две инстанции: в Пентагон и президенту.
     --  Господа,  я уверен,  что  мои люди овладели  секретом  передвижения
панспермитов,  --  сказал  Тиммери, меньше  всего озабоченный  политическими
последствиями  происшествия, --  и решили провести испытания,  не  дожидаясь
соответствующих указаний. Кемпер -- летчик от бога и вообще лихой парень, ну
а палеонтолог... -- Тиммери улыбнулся.  -- Алиссон тоже не  робкого десятка,
авантюрная жилка не на последнем месте в его характере.
     -- Вот именно! -- взорвался Киллер. -- Авантюрист и  подстрекатель этот
ваш Алиссон! То-то он  мне сразу не понравился. --  Адмирал хотел еще что-то
добавить, но наткнулся на взгляд Джайлся и передумал.
     --  Ты,  Долф, как  всегда излишне  категоричен в  оценках. -- Сенатор,
председатель комиссии по делам  вооружений, уже успокоился, и ум его работал
не на собственное  оправдание, как у Киллера, а на объяснение случившегося и
устранение  последствий.  --  Док  Алиссон умеет  думать и  работать, а  для
ученого это  главное. Он  не сумасшедший, чтобы  уйти в открытый космос и не
подготовить пути отступления. Они вернутся. Остается только ждать.
     --  Кое-кому хорошо  говорить  -- ждать, а меня  каждый  час требуют на
провод.
     -- Переживешь. --  Джайлс помял свой второй подбородок громадной пухлой
дланью. -- Неужели ты не  видишь,  каким сокровищем мы  обладаем?  Ведь если
подтвердится гипотеза "яйцеголовых"... простите, доктор.  Если  драконы  и в
самом деле могут телепортироваться в космос, а тем более управляемы... этому
Алиссону  памятник  надо  будет  поставить!   Более  интересного  и  важного
открытия, способного перевернуть земную науку, я еще не встречал.
     -- Согласен,  -- кивнул бородкой Тиммери.  -- Мы и так уже имеем  целый
пакет  открытий,  каждое из  которых дает  толчок своей  области науки. Чего
стоит, например,  загадка костяного скелета панспермитов, решенная Кеннетом.
Если у  человека мышцы занимают сорок процентов высе тела, то у панспермитов
почти сто! То есть живой суперзавр не имел скелета, как...
     --  Доктор,  --  перебил руководителя  экспедиции  Джайлс,  --  как  вы
думаете, откуда к нам прибыли панспермиты? То есть  родители  этих, вылезших
из яиц  уже на Земле? Если  судить по материалу их  тел, драконы  могли жить
даже на Солнце.
     Тиммери снисходительно взглянул на сенатора.
     -- Сущность жизни связана с организацией а не с субстанцией. На  Солнце
панспермиты  жить  не могли  бы  только потому, что строение  их тел слишком
функционально, подогнано природой под существование в условиях планет, пусть
и  более  массивных, чем  Земля. А  гадать -- где  находится такая  планета,
занятие не  для ученого.  Во всяком  случае, в  Солнечной системе,  как  мне
представляется,  таких планет не существует.  Ни Юпитер,  ни  другие внешние
планеты не имеют условий, необходимых для нормального функционирования таких
организмов, как панспермиты.
     --  Именно это я и  хотел  услышать. -- Джайлс помрачнел. -- Да, честно
говоря, не очень-то  я уверен,  что  наши  доблестные  естествоиспытатели не
совершили  хинфлюг (hinflug (нем.)  -- полет  в одну сторону)...  Но  делать
нечего,  будем ждать. Только не надо больше  рисковать людьми, за оставшимся
драконом можно следить  и  отсюда. А  вообще-то,  Долф, в  лужу  мы  сели  в
глубокую. Ведь это ты высказал идею "приручения" драконов?
     --  Нельзя ничего сказать о  глубине лужи, не попав в нее, -- улыбнулся
Тиммери. -- Заком Миллера, коллеги.
     -- Откуда я знал,  что этот ваш Алиссон такой... прыткий, -- огрызнулся
Киллер. -- Пусть только появится, я ему!...
     Сенатор  вытер  лоб платком,  вздохнул.  Даже  ему нелегко  далась  эта
беседа.
     -- Что  ты ему,  адмирал? Если он вернется, ты первый поздравишь его  с
успехом и повесишь на грудь медаль.
     Снаружи  вдруг  раздался  тонкий  вскрик  сирены.  На броневой  спинке,
отделявшей  кабину   водителя  от  транспортного   осека,   зажегся  красный
транспарант: "Тревога".  Киллер  схватил со стола  трубку телефона, выслушал
сообщение, лицо его налилось кровью.
     --  Поднимайте  звено эф-шестнадцатых и роту  "блю  лайз"!  Берринджеру
готовить  свой "ирокез",  я  сейчас  буду. -- Адмирал  бросил трубку и криво
улыбнулся.  -- Он появился...  в сорока двух милях  отсюда.  Но вместо людей
дракон везет...
     -- Кого?! -- подался вперед Джайлс.
     -- Поехали, посмотрим. Наблюдатель не поднял бы тревоги зря.
     Спустя минуту они сели в вертолет, а еще через несколько минут  увидели
в бинокли вернувшегося  сверхдракона.  Впрочем,  уже  было известно, что это
панспермит -- не пропавший с людьми Равана. В седле его сидел внушающий ужас
монстр,  не двухголовый,  как  показалось  вначале, а  составленный  из двух
гигантских  "медведе-динозавров",  растущих  из  одного  седалища. Урод  был
закован в  пластинчатые блистающие  золотом  доспехи. У него было  по одному
узкому,  длинному глазу  на  каждой вытянутой  вперед,  закрытой  решетчатым
забралом  морде, и  по  две лапы  на каждом туловище. Не обращая внимания на
маневры двух истребителей F-16, он спокойно ехал на своем шестиногом "муле",
имевшем  зеленовато-коричневую  окраску, направляясь  в сторону пасшегося  в
тридцати километрах Стрелка-Индры.
     -- Боже мой! -- прошептал Джайлс. -- Что это за чудище? И что ему здесь
надо?
     -- Я  не специалист по химерологии,  -- скривился Киллер. -- Давно надо
было уничтожить этих исчадий ада, а теперь расхлебывай тут чужую кашу. --  В
голосе    адмирала,   однако,   вопреки   смыслу   сказанного,    прозвучало
удовлетворение;  он  был  человеком  войны  и чувствовал схватку.  --  Люди,
наверное,  захвачены, а это прибыл разведчик. Стоит попытаться захватить, а,
сенатор?
     Джайлс едва не выронил бинокль.
     --  У тебя крыша поехала, Долф! С чего ты взял, что люди захвачены, а к
нам прибыл разведчик?
     --  Интуиция.  Все, господа  пацифисты, ситуация  ясна, и с этой минуты
командуют  здесь военные.  Никто нам не  простит, если  мы не  воспользуемся
шансом и не скрутим этого... всадника.
     Сенатор оторопело смотрел на адмирала, не зная, что сказать в ответ.

     Каждый   вздох  отзывался  в  груди  болью.  Хотелось  лечь  поудобнее,
прекратить  дышать  и ждать ангела, который  освободил бы  душу  от  объятий
страдающего тела...
     Алиссон  открыл  глаза и сквозь пелену  слез увидел склоненную над  ним
фигуру.  На  ангела она походила мало.  Разглядев, кто это, Норман попытался
вскочить, но сил хватило лишь на то, чтобы привстать. Гигантская, закованная
в  латы  фигура  почти  человеческим жестом покачала головой  с единственным
светящимся горизонтальным глазом, разогнулась, и на человека глянули уже два
глаза -- с  двух  одинаковых "медвежьих" голов.  Ксенурс! Два  тела на одном
тазобедренном суставе, четыре руки-лапы, две ноги со  сплющенными  ступнями,
похожими  на  копыта,  вытянутые "медвежьи" морды  с  высоким  лбом и  щелью
пронзительно горящего глаза...
     Алиссон поднатужился и сел.
     Они с  Кемпером лежали  в  углублении  "седла"  суперзавра, окруженного
какой-то  бликующей  прозрачной  пленкой,  словно  козявки  внутри  мыльного
пузыря. Пленка  не  искажала  внешние  предметы и  была,  вероятно,  создана
ксенурсом, который, появился в тот момент, когда люди потеряли сознание. Как
он догадался, что гостям для дыхания необходим  воздушный объем, представить
было трудно.
     Палеонтолог огляделся.
     Тихоня   смирно  стоял  у  бугристой  стены  янтарно-желтого  ущелья  и
вынюхивал в ней что-то. Суперзавр, на котором сюда прибыл ксенурс, бродил по
заливу  по брюхо,  то и  дело окуная  голову в желтую жидкость, напоминающую
расплавленное золото. Алые, и оранжевые валуны величиной  с двух-трехэтажный
дом  ползали  у  ног спешенного  ксенурса,  буквально вылизывая его ноги; за
"валуны" их приняли люди, на самом деле это были живые существа, хозяева или
просто жители этого сверкающего мира.
     Рядом зашевелился  Кемпер,  закашлялся,  перемежая  кашель проклятиями.
Перевернулся  на  спину, сел,  держась  за грудь, и  только  теперь  заметил
возвышавшуюся над ними гигантскую "статую" ксенурса.
     -- О дьявол! -- Летчик мгновенно развернул плечевой пулемет, но Алиссон
вяло похлопал его по спине.
     -- Остынь, это наш спасатель.
     Словно  убедившись,  что   и  второй  путешественник  жив,  раздвоенный
"динозавро-медведь" повернулся и зашагал прочь, вскоре затерявшись в изгибах
прорезающего горный массив ущелья.
     --  Здешний воздух не  для землян,  -- ворчливо продолжал Алиссон, -- к
сожалению, человек -- биосистема с ограниченной способностью  к адаптации. А
он, очевидно, это знает.
     -- Какого лешего мы здесь оказались?
     --  Это  я  тебя должен  спросить.  Лично я думал  о  Земле,  точнее, о
возвращении в Неваду. А вот о чем думал ты?
     -- О том же... -- Кемпер замер. -- О  возвращении домой... черт! Я ведь
действительно думал о доме! Моем родном доме! Понимаешь? А эта образина...
     -- Уловила только одно знакомое ощущение -- "дом"!
     Кемпер встал, доковылял до края седла, глянул вниз с высоты в семьдесят
метров. Потом протянул руку и дотронулся до пленки "мыльного пузыря" прежде,
чем  Алиссон  успел  крикнуть:  не  трогай!  Однако   ничего  особенного  не
произошло.  Рука  летчика продавила  тонкий  прозрачный  слой,  удерживающий
земной  воздух  внутри "мыльного пузыря"  над "седлом", но  была  вытолкнута
обратно.
     -- Осторожнее, экспериментатор. Давай сначала думать, а потом делать.
     -- Думать -- занятие для  умственно развитых,  для тебя, например, а  я
человек  действия.  Мой отец говорил: действие -- это переход  возможности в
действительность; сущность жизни -- в действии.
     Алиссон покачал головой, но спорить не стал.
     --  Что  будем  делать...   человек  действия?  Предлагаю  возвращаться
домой...  если  это возможно.  Еще  одна попытка  "свободного полета"  может
закончиться для нас печально. К тому  же меня тревожит наш последний прыжок.
Что если дракон просто-напросто  не  знает координат Земли? В таком  случае,
как  бы  мы  ни  напрягались,  пытаясь  поточнее  представить конечную точку
перелета, нам это не поможет.
     Кемпер вместо ответа достал флягу,  отодвинул  кольчужную маску, сделал
глоток и принялся обходить "седло", что-то выглядывая. Алиссон понаблюдал за
ним немного, наконец, не выдержал:
     -- Что ты потерял?
     -- Стратегический объект  под буквами "VQ", -- буркнул Кемпер. -- Может
быть, слезем? Как-то неудобно делать ЭТО на спине Тихони.
     Палеонтолог  засмеялся.  Кемпер  некоторое  время  смотрел  на  него  с
недоумением, потом засмеялся в ответ.
     Хохотали минуты две, пока не увидели возвращающегося ксенурса, смотреть
на которого было страшно, но интересно.
     -- Абзу, -- пробормотал Алиссон, вспоминая  шумерийский мифы. --  А его
дракон  --  Асаг. (Абзу  --  бог  бездны;  Асаг  -- крылатый  дракон,  демон
подземного мира) Кстати, он здорово отличается от нашего Тихони.
     -- Образина редкостная, -- согласился летчик. -- Рос-то он не на Земле.
Может, сбежим отсюда, пока не поздно? Пойди, узнай,  что  у него в голове...
точнее, в двух.
     -- Едва ли он спасал нас для кулинарных изысков. Это разумное существо,
а значит, сним можно договориться.
     -- Как?
     -- Мысленно, как с панспермитом. Смогли же мы установить с ним контакт.
     -- А о чем думать конкетно?
     Алиссон невольно рассмеялся.
     -- Не о клозете же.
     Кемпер рассердился.
     -- Чего  ржешь?  Я  человек  практичный,  фантазии лишен начисто,  даже
раздевающуюся женщину представляю  с трудом, а ты  хочешь, чтобы я на равных
говорил с инопланетным монстром!
     -- Думай о приятном... например...  --  Алиссон  закусил губу, внезапно
сообразив, что они сидят на спине суперзавра, способного по-своему понять их
мысли и реализовать желания, о которых сами люди даже не подозревают.
     Однако  опасения  палеонтолога  оказались  напрасными. Ксенурс  не стал
разговаривать с людьми. Он с тяжелым звоном похлопал  Тихоню  по заду и,  не
задерживаясь, не взглянув на людей, прошагал к  своему "коню", купавшемуся в
заливе.  Вскочил в "седло", отличавшееся  по форме от  "седла" Тихони,  и...
исчез вместе с  драконом.  Ни  вспышки, ни  взрыва, ни  звука.  Так исчезают
привидения, а не существа из плоти и крови.
     -- М-да, -- хмыкнул Кемпер. -- Спасибо за совет.
     -- Ты о чем? -- опомнился Алиссон.
     -- Ты советовал думать о приятном? Вот я и подумал, чтобы этот приятель
убрался отсюда подальше. Что будем делать док?
     Алиссон вздохнул. Боль в груди прошла, но  слабость  в  теле  осталась,
напоминая об опасности неосторожных шагов.
     -- Отдохнем, перекусим и помыслим. Пусть  вопреки желанию, но осваивать
этот процесс -- я имею ввиду мышление -- тебе придется.
     Тихоня  наконец  оторвался  от  стены  ущелья,  оглянулся  на  людей  и
направился к морю. На его морде отчетливо было написано сомнение.

     Двухкорпусный гигант, высота которого достигала не менее ста пятидесяти
метров, похожий на  двух сросшихся в  тазу динозавро-медведей, за час достиг
на своем "коне" каньона у Коннорс-Пик и принялся колдовать возле оставленных
панспермитами яиц.  Весил  он,  наверное, сотни тонн, потому что  при каждом
шаге выворачивал целые глыбы  песчаника, оставляя  глубокие следы и  рвы. На
маневры  людей он  внимания не  обращал, словно не  замечал их присутствия и
попыток вступить  в дружественный (и не совсем) контакт. К  Стрелку-Индре он
подошел только  раз,  похлопал его по  крупу, оглядел  "седло" и вернулся  к
яйцам. Затем начал в  четыре  руки-лапы возводить нечто вроде насыпи  вокруг
граненых цилиндров яиц, над которыми знойным маревом дрожал воздух.
     Джайлс, как,  впрочем,  и  остальные  наблюдатели, разглябывали,  каким
образом   это  делал  чудовищный  пришелец,  и  удивились  изобретательности
природы: четыре лапы монстра, с виду похожие  на металлические гофрированные
шланги толщиной в шесть-семь метров, в наплывах и утолщениях,  заканчивались
чем-то вроде культей без пальцев и когтей, но "культи" эти разворачивались в
удивительные,  звездчатые многосегментные захваты,  способные  с  одинаковой
ловкостью поднимать многотонный обломок скалы или сантиметровый камешек.
     Когда насыпь  достигла высоты  коленей  гиганта, стройка  прекратилась.
"Бимедведь" сделал что-то со  своей правой грудью, металлические доспехи его
раздвинулись   и   наружу  вылезли  блестящие  "внутренности"  --  кошмарные
конструкции, в  которых  лишь  угадывались  знакомые  геометрические  формы:
грибы, шланги, ежи,  решетки,  параболические чаши и  другое. Устройства эти
повисли  над огороженной территорией, и насыпь вдруг бесшумно  выстроилась в
дырчатый купол, накрывший  яйца суперзавров. Устройства спрятались обратно в
пояс  пришельца, он  обошел  купол  и  удалился  к своему  дракону,  который
благосклонно  посматривал на  собрата Стрелка-Индру  и терпеливо ждал своего
хозяина.
     Джайлс  протер глаза,  но видение не  исчезло: камни, огромные валуны и
обломки скал продолжали висеть в воздухе,  образуя удивительную сеть в форме
гигантской  полусферы.  Общая волна радиации принесла шумный вздох Тиммери и
возгласы  его  менее  сдержанных  коллег.  Ученые были  возуждены  и жаждали
деятельности. Сдерживал их только  приказ Киллера, гласивший, что проблемами
контакта с чужаком будут заниматься в основном военспецы.
     На полигон прибыла целая комиссия из Пентагона, помощник  президента по
специальным   вопросам,   а   также  крупыне   специалисты  из  Форт-Брагга,
Пайнт-Блаффа, Центра биологических исследований в Форт-Детрике, Ливерморской
и   Эджвудской  лаборатории,   исследовательских  центров   ЦРУ  и  Агенства
национальной безопасности. Сначала все думали,  что руководство всеми силами
возьмет на себя помощник президента, наделенный особыми полномочиями, но он,
отменив   лишь   распоряжение   Киллера    не   подпускать   к   суперзаврам
телевизионщиков  и   журналистов,  оставил  его  командовать  всем   сложным
механизмом экспедиции, а заместителями  определил Джайлса и  Джона Рестелла,
начальника  полигона.  Как  оказалось  впоследствии,  это  было  ошибкой. Ни
Киллер,  ни  Рестелл не  обладали нужным объемом  и  широтой знаний, чтобы с
успехом  заниматься  столь  сложным и  необычным делом,  как  информационный
контакт с  негуманоидным разумом. Не было подобного опыта и у ученых, но они
обладали  хотя  бы  такими  качествами, как  хорошее воображение,  гибкость,
нестандартность  мышления  и  взглядов  на проблему,  сообща  они  могли  бы
выпутаться  из тупика.  Военные  такими качествами  не обладали, а  эрудиция
сенатора   Джайлса  помочь   им  не  могла,  равно  как  и   безумные   идеи
"конструкторов   войны",  ученых  и  специалистов,  работавших   на  военные
программы.
     Поскольку на радиозапросы  и звуковые  передачи "бимедведь" не ответил,
решено  было запустить к нему роботов, запрограммированных обратить  на себя
внимание любыми  средствами  или "умереть". Пока  фирма  "Контрол  отомейшн"
готовила  роботов, Киллер  скомандовал послать в  район  действий  пришельца
автоматический вездеход с телекамерами, оборудованный установкой телесвязи и
комплектом приборов, который  подготовили  военные  эксперты.  К  сожалению,
кроме научной аппаатуры  "догадливые" вояки из команды Рестелла подложили  в
вездеход   заряд  сильнодействующего  наркотического   вещества,  способного
усыпить  целое стадо слонов. Кто был инициатором этой операции, дознаться не
удалось.  Джайлс  подозревал,  что  сам  Киллер;  сенатор  помнил  заявление
адмирала о захвате "разведчика" инопланетян.
     Как  бы  то  ни было, вездеход спокойно достиг лагеря  медведеподобного
монстра, миновав Стрелка, который раньше не преминул бы испытать на ползущей
машине свой поражающий луч. Кошмарный пришелец,  которму физик Хойл придумал
название  биурс --  "двойной медведь", --  а  Тиммери  имя  Ракшас,  что  по
индийской мифологии означало "ночное  чудовище", "демон", сначала не обратил
внимания на рыччащую моторами  у его ног букашку;  все-таки рост  исполина в
сорок раз превосходил высоту вездехода.  Но затем до него, видимо, донеслась
радио или  звуковая передача,  и биурс  заинтересовался неведомым предметом.
Один  из его торсов наклонился над вездеходом, голова с пронзительно сияющим
глазом оказалась всего в десятке  метров от кабины, и... по чьей-то  команде
оператор  взорвал  отравляющий   зарад.  В  морду  правой  половины  медведя
врезалось  облако  коричнево-зеленого  газа. Биурс  резко отшатнулся,  чисто
человеческим движением  закрыв лицо лапой. Вторая  "половина" медведя обняла
его за  глыбистые  плечи,  воздвигла над  головой  нечто  вроде  решетчатого
зонтика и замерла.
     Постояв так пять минут -- лагерь исследователей разглядывал эту картину
по телемониторам буквально затаив  дыхание,  -- "динозавро-медведь" навтупил
на вездеход и вернулся к своим делам, не  сделав ни одной попытки  отомстить
"шутникам".  Зато  Стрелок  отреагировал на  происшествие  по-своему:  вдруг
выстрелил по вертолету  наблюдателей,  заставив  его удалиться на безопасное
расстояние в полтора десятка километров.
     От вездехода  с аппаратурой остался один блин  металла, впрессованный в
плиту песчаника.
     Еще через  некоторое время биурс  сел  на "коня" и снова исчез, оставив
суперзавра  Индру  сторожить купол  с яйцами панспермитов. Лишь  после этого
люди в лагере, гражданские специалисты и военные, дали волю своим чувствам.

     Что  произошло, почему  Тихоня вдруг решил  перенести седоков в  другое
место,  что заставило его покинуть  спокойный золотой мир,  Алиссон так и не
понял.
     Они с  Кемпером отдыхали, обсуждая  варианты  реакции панспермита на их
совместное желание доставить их домой, на Землю, как  вдруг глубокий удар по
голове --  удар  изнутри,  бросил  их  в колодец удушья, жары  и непривычных
ощущений вроде "вытягивания" головы из шеи, а очнулись они уже в ином мире.
     Видимо,  защитная  пленка,  или  поле,  созданное   ксенурсом,  все  же
выполняло  свои функции, потому что новый  мир был явно  враждебен человеку.
Суперзавр  стоял  по  брюхо  в  озере  не то  расплавленного металла,  не то
вулканической  лавы, жар  которой  ощущался даже на  такой  высоте  и сквозь
защитный купол и такнь "силзов".  Лава пузырилась, извергала струй испарений
и языки пламени, оранжево-желтую  огненную поверхность  ее  пронзали  черные
дымящиеся  пики скал,  похожие на обелиски, на горизонте что-то взрывалось и
вспыхивало мгновенным режущим светом, небо нависало багрово-бурой пеленой, и
эта картина очень живо напоминала ад!
     -- Чистилище! -- прохрипел Кемпер. -- Здесь-то мы как оказались?
     -- Не знаю, -- угрюмо  огрызнулся Алиссон. -- Можно подумать, что  тебя
ждал рай. Хорошо хоть сила тяжести здесь почти земная, даже поменьше  чуток.
Либо  Тихоня реагирует на наши  подсознательные  движения души, либо  что-то
ищет сам. Если не удастся четко представить место, куда мы хотим попасть, на
Землю нам уже не вернуться.
     -- Не пугай, проповедник. Эти черные полеты мне тоже надоели. Знать бы,
куда нас занесло.
     -- Что  толку от подобного знания? Даже если это не соседняя галактика,
а соседняя звезда, пешком домой нам не дойти.
     -- Но дракон же не топает пешком, а летает.
     -- Вряд ли здесь применим термин "летает". Панспермит использует законы
иной физики... скажем, М-физики, и мы их не знаем.
     -- Что еще за М-физика?
     -- Это я так назвал -- "мистическая  физика", для определенности.  Хотя
какя уж тут определенность.
     -- Я думал, ты знаешь все.
     -- Мудр тот, кто знает нужное, а не многое.
     Кемпер достал флягу, заметил философски:
     -- Что ж, тогда выпьем. Не хочешь? Помогает успокаиваться и соображать.
     Алиссон  поднял руку предупреждающим  жестом. Сквозь  шумы  клокочущего
моря лавы послышался низкий  рокочущий гул,  разбившийся на отдельные гулы и
всплески.  Сзади,  со  стороны  крупа   суперзавра,   замершего  в  каком-то
оцепенении,  из вихрящейся мглы  выдвинулась громадная  тень,  остановилась.
Затем снова  послышался гул и  тяжелые шлепки, так что задрожала  почва и по
расплаву пошли волны. Тень превратилась  в  гороподобное  страшилище, слегка
напоминавшее трицератопса --  динозавра, жившего на  Земле в  мезозое, разве
что  рога  этот "трицератопса" были ветвистыми, как у лося,  а глаз на морде
был один, горизонтальный  и длинный, во весь скоенный лоб.  Чешуйчатая грудь
его,  складками переходящая в голову, отсвечивала полированным металлом, как
и  шкура  суперзавра, а  каждая  чешуйка была размером с голову  Тихони! Рта
чудище  не  имело, вместо  него  на  вытянутой  морде  светился  конгломерат
каких-то  крючков, пластин и перепонок, напоминая жвалы паука  и  оскаленную
пасть обезьяны одновременно.
     -- Боже милостивый! -- выдохнул Алиссон. -- Спаси и сохрани!
     --  Хороший экземпляр!  -- бодро  возвестил  Кемпер, но и  в его голосе
оптимизма было не больше. -- Пусть сунется поближе, я его накормлю свинцовым
горохом!
     Только теперь Норман заметил, что плечевой пулемет летчик переместил из
походного положения в боевое.
     -- Т-ты что?! Не сходи с ума! Ему твои пули -- что дробина панспермиту!
     -- У меня есть и разрывные...
     -- А если прострелишь пленку? Думай балда!
     "Паукозавр", как окрестил его Алиссон, придвинулся вплотную и навис над
Тихоней, как  горный утес, заставив Кемпера  умолкнуть.  Наступила  короткая
томительная тишина.
     Ног   чудовище  не  имело,  при  движении  сокращались  складки  груди,
переходящие в брюхо, хотя вряд  ли они способны были создавать тот самый гул
и шлепки, будто по  лаве  шел двуногий великан.  Голова  монстра наклонилась
ниже,  она,  как  и  голова панспермита, имела  трехлучевую  симметрию,  и у
Алиссона даже мелькнула мысль --  не предок  ли это суперзавров? -- и в  это
время Тихоня, уловив панические мысли людей, прыгнул в космос...
     Пережив те же  ощущения, уже не вызывающие былых болей в позвоночнике и
отрицательных эмоций, они выкарабкались из беспамятства  в полной темноте  и
реагировали каждый по-своему, в силу воображения и разного жизненного опыта.
Алиссону показалось, что  он ослеп, а  Кемперу, что очутились они в глубоком
подземелье.
     -- Ты жив? -- раздался в наушниках голос летчика.
     -- Такое впечатление, будто мне выкололи глаза.
     -- Просто нас занесло под землю. -- Послышалось булькание и недовольное
ворчание Кемпера. -- Черт, виски кончилось! У тебя найдется глоток?
     -- Полная фляга.
     -- Тогда живем!
     -- Что-то раньше я не замечал у тебя тяги к спиртному. Не отравишься?
     --  Как говорил философ:  "Когда это дракон умирал  от яда змей?" Давай
свой напиток богов.
     Алиссон передал флягу наощупь, все еще  ничего не видя, и в этот момент
где-то далеко-далеко засияла желтая звезда, лучи которой оконтурили бледную,
идеально ровную  полосу, тающую  в  бесконечности.  Стал виден абрис  фигуры
суперзавра с вытянутой вперед мордой, контуры седла, бликующая пленка вокруг
него и человеческих фигур,  но низ и верх, отделеные полосой, так и остались
во мраке, вызывая мрачные ассоциации бездонной пропасти.
     --Тихий,  черт  бы  тебя побдрал, ты  куда нас  занес? -- проникновенно
спросил Кемпер, глотнув виски.
     Тихоня поднял голову повыше, и на носу его вспыхнул ослепительный свет,
собрался в  луч, ушел  к горизонту --  светлой полосе, по которой  скользила
далекая  звезда. И  тогда Алиссон с  трепетом осознал,  что дракон стоит  на
идеально  черном  поле  с  рисунком  квадратных  плит   и  над  головой  его
распологается точно такое же поле! Словно пол и  потолок бесконечно большого
помещения! Светлая полоса, по сути, играла роль горизонта там, где плоскости
сходились на пределе видимости, открывая выход в пространство... или куда-то
еще.
     Новая  вспышка на голове суперзавра  едва не ослепила  людей, звезда на
горизонте  мигнула  в  ответ,  и через  минуту  ушей коснулся  низкий, очень
низкий, почти  инфразвуковой,  рокот,  на  который  спина  Тихони отозвалась
крупной дрожью.
     -- Что это? -- прошептал Кемпер.
     --  Голос пустоты, -- пробормотал Алиссон,  обратившись  в слух. -- Нас
кто-то  зовет...  а если  не  нас,  то  Тихоню  точно.  Вот что,  Вир, давай
определим конкретный образ,  который надо внушить Тихоне,  чтобы он доставил
нас  на  Землю,  и  попробуем  сосредоточиться.  А то допутешествуемся,  что
кончится запас воздуха, дарованый нам ксенрсом.
     -- Да я не возражаю. Хотя интересно, где это мы  с тобой  оказались. На
планету  не  похоже,  да?  Похоже  не  зазор  между  пластинами бесконечного
конденсатора: плоскость внизу, плоскость вверху... Сила тяжести земная...
     Снова  издали  прилетел низкий  рокочущий  гул,  заставил  резонировать
"седло" суперзавра  и даже кости черепа, как показалось Алиссону.  Звезда на
горизонте   засияла   ярче,  и  вскоре  стало   ясно,  что  источник   света
приближается. А еще через двадцать минут люди  увидели, что это такое. К ним
приближался странный зверь, похожий  на  гигантскую морскую манту с размахом
плавников  в триста  метров, на спине которого  сидел, скрестив ноги, в позе
индийского факира ксенурс.
     "Манта" -- животное, а может быть, и транспортная машина -- не касалась
поверхности этого колоссального ангара,  летела-стелилась  над ней, а во лбу
ее  горел,  пульсируя  и  ничего   не  освещая,  исключительно  яркий  глаз.
Остановилась  она  в полукилометре  от суперзавра с седоками.  Ксенурс легко
слез с ее спины и направился к Тихоне.
     --  Бежим?  -- быстро  проговорил Кемпер. -- Нерешительность -- симптом
неудачи. Или попросим помощи? Что опасней?
     -- Спрси что-нибудь  полегче. Но вторая твоя идея мне  нравится больше.
Похоже, Тихоня идет знакомой дорогой, от мира к миру, как он  когда-то возил
ксенурсов,  и гнать его дальше -- значит удаляться от Земли... Хотя это лишь
предположение.
     -- Тогда остаемся. -- Кемпер  взвесил в руке флягу с виски, поглядел на
друга с  некоторым колебанием  и  вернул  ему. --  Дело  за тобой, док. Одна
надежда на твою светлую голову.

     С  момента  первого  появления  двухтуловищного  существа,  получившего
название биурс, совет ученых экспедиции на полигоне заседал три раза, каждый
раз  апеллируя  к военому руководству  о  привлечении  своих  лучших умов  к
исследованию  ситуации  и  контакту  с  биурсом,  но  Киллер игнорировал  их
заявления  с  завидным  хладнокровием,   пока  наконец  Джайлс  нашел  время
поговорить с  помощником  президента. ПОсле этого к работе к  работе "группы
риска", составленной из военспецов, были допущены биолог Тиммери, физик Хойл
и лингвист Либих. Правда, их голоса решающими в группе не стали.
     Биурс за  двое  суток,  прошедших со времени своего первого появления в
Неваде, появлялся трижды, продолжая свою  таинственную  деятельность  вокруг
яиц, изредка "беседуя" с  родившимся  на  Земле  панспермитом Индрой. А  тот
исправно  нес  сторожевую  службу,  реагируя  на приближение  самолетов  или
вертолетов в соответствии  со своим  характером. Подступиться к нему  ближе,
чем на пятнадцать километров, не удавалось никому, ни воздушным, ни наземным
транспортом.
     Однако  ученых  не осиавляла надежда "получить достуи  к телу" биурса и
вступить с ним в контакт. И надежда  эта была близка  к осуществлению, когда
на полигоне появилась  бригада  ПРистонской фирмы (штат Нью-Джерси) "Контрол
отомейшн" с дюжиной специально запрограммированных роботов.
     Трое из них больше  всего походили  на  механических  кентавров: гибкий
гофрированный  цилиндр --  торс, -- полусфера с  фотодатчиками, окулярами  и
"ушами" антенн -- голова, четыре манипулятора -- руки, --  плюс четырехногий
корпус,    в    котором     прятались     электродвигатели,    аккумуляторы,
приборно-инструментальный комплект и  компьютер. Остальные роботы напоминали
гусеничные танкетки  с  тремя  манипуляторами и набором  инструментов вместо
пулеметов.
     Первыми  к лагерю биурса направили  две гусеничные машины.  Они успешно
преодолели  каменистое ложе высохшей тысячи  лет назад Коннорс-Рив, обогнули
гряду  скал,  холмы  и глубокие рытвины, но  застряли  в рваных  бороздах --
следах суперзавров и самого биурса, так и не сумев донести "приветы" людей и
кое-какие сюрпризы, о которых знали только Киллер и его команда. Двум другим
роботам  повезло больше, но  их  почему-то  расстрелял Индра,  словно  учуяв
какую-то опасность. Разъяренный  Киллер запустил еще двух гусеничных роботов
и  поднял в  воздух  звено  "Апачей" для прикрытия, а когда  Индра уничтожил
первого робота, последовал ответный  залп  с вертолетов.  Сорок  восемь ПТУР
"Хеллфайр", конечно,  не  могли  повредить суперзавру, но  люди этим  как бы
давали понять, что недовольны действиями  бронированного "сторожа". Понял ли
это сам  Индра,  было  неясно, однако следующего выстрела  из гамма-пушки не
последовало,  а  биурс,  внимательно  наблюдавший  за пируэтами  винтокрылых
машин, вдруг подошел к роботу и, взяв его своей  страшной лапой, приблизил к
морде правого тела. Дальнейшие события развивались стремительно.
     То  ли  биурс  передозировал  усилия и раздавил корпус  робота,  то  ли
сработала вторая, "черная"  программа, разработанная  военными, то ли кто-то
включил ее дистанционно,  только  робот взорвался.  Это  был не ядерный  или
тротиловый взрыв,  а, скорее,  подрыв другой  начинки  робота  химической, и
правую  голову  биурса  окутало  ядовито-желтое облако.  Он резко  откинулся
назад, лапа сжала робота, сплющив его в ком металла, и обвисла, глаз правого
туловища  закрылся, а лапы левого  обхватили голову  и с минуту что-то с ней
делали, будто вскрывали, копались внутри и зашивали. Затем биурс повернулся,
тяжелой поступью удалился к своему зеленому дракону, взгромоздился на него и
исчез. Мстить он снова никому не стал. Видимо, не знал, что такое -- месть.
     Среди   ученых,  наблюдавших  за  действиями   механических  посланцев,
разлилось  угрюмое  молчание, а в  группе военспецов, имевших  задание найти
"окно уязвимости" двутелого  монстра, возникло  ликование... длившееся ровно
три минуты.  Потому что биурс  вернулся. И  не  один. Неизвестно, было ли то
существо живым, или это был какой-то автомат, механизм, однако  выглядел он,
во-первых, ничуть не менее  экзотично,  чем  сам  биурс, а, во-вторых,  жуть
внушал  большую, потому что человек всегда видел в змеях  и насекомых  своих
недоброжелателей.  Здесь же взору предстало трехсотметровой высоты чудовище,
соединявшее в себе черты богомола и кобры.
     В лагере экспедиции повисла тишина.
     Джайлс,  который  находился в компании  Хойла  и  его  молодых  коллег,
собравшийся  было  идти  к Киллеру  и затеять  скандал,  вернулся в палатку,
глянул на экран телемонитора с чувством непоправимости случившегося и понял,
что  если не  предпринять что-нибудь  умное, дальнейшие события окончательно
выйдут из-под контроля и станут непрогнозируемыми. Хойл оторвался от экрана,
чтобы оглянуться на возглас сенатора и пробормотать:
     --  Когда-то   говорили,  что  дурак  --  сложное  понятие,  включающее
бедность, честность, благочестие и простоту (Г. Фильдинг), но к этому классу
дураков адмирал Киллер не  принадлежит. Сенатор,  его  надо  остановить.  Он
может подумать, что биурс вернулся отомстить, а это скорее всего не так.
     Джайл добрался до штаба Киллера в тот момент, когда  тот отдавал приказ
отряду ВВС атаковать "зловещих" пришельцев.
     --  Верни штурмовики!  -- Запыхавшийся  сенатор вытер  лицо  платком  и
отпихнул  адъютанта Киллера,  который  пытался  его  остановить.  --  Физики
говорят, что это  не есть демонстрация силы или  угроза. Биурсу  хватило  бы
своей мощи, чтобы наказать нас. Пусти вперед ученых.
     -- Под моим  началом  ученых  тоже хватает, -- скривил  губы Киллер; он
потягивая  гимлит (смесь джина с лимонным соком), закусывая уткой на листьях
спаржи  и  не отрываясь от экрана монитора,  -- и они не  хуже разбираются в
таких вещах.  Во-вторых,  ты забываешь, что ни на  один  призыв вернуть двух
наших парней, он не ответил.
     -- Значит, он не понял.
     -- Ну да, конечно. Дракон понял, "конь", так сказать, а всадник -- нет.
Чушь!  Все он  прекрасно понимает. А за  это  наказывают! Зачем он уничтожил
роботов?
     -- Но ведь вы его сами спровоцировали! -- Изумленный сенатор рухнул  на
сидение рядом.
     -- Вот!  -- Киллер  поднял  вверх  палец,  ни  капли  не чувствуя  себя
виноватым. -- И ты его пожалел! Урода! А кто-то из классиков, кого так любит
товй умный Хойл, говорил: "Мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина
для отдохновения воина; все остальное -- лукавство".
     -- Безумство, -- поправил Джайлс, который тоже читал Ницше.
     И в это время "эф-шестнадцать" вышли на цель.

     Существо,  на котором прилетел ксенурс, только издали и только когда на
нем  сидел  двутелый   гигант,   было  похоже   на   земную  манту.   Стоило
"динозавро-медведю"  слезть, как "манта"  встала на  дыбы  и  превратилась в
помесь гигантской кобры с  богомолом.  Смотреть  на это чудище было  тошно и
страшно.
     Ксенурс обошел Тихоню  кругом,  нагибаясь  к нему  то левым,  то правым
телом, постукмвая  снизу  по  корпусу  сверхдракона  -- металлические поющие
удары, -- так  механики постукивали когда-то молотками  по колесам старинных
паровозов и вагонов. Затем нагнул  голову суперзавра,  так что  она  ушла из
поля  зрения замерших людей.  Послышались новые звуки:  треск, звон, скрипы.
Тройной гребень на шее Тихони -- его антенна-воротник  -- заискрился мелкими
голубыми разрядами.  Тела людей  свела  судорога,  но не болезненная,  почти
приятная.
     -- По-моему,  он нас не  замечает, -- заметил Кемпер. -- Сейчас возьмет
сядет и раздавит. Давай покричим?
     Алиссон улыбнулся, заинтересованный происходящим.
     --    А    по-моему,    нам    ничто   не    угрожает.   Эта   зверюга,
полунасекомое-полукобра, всего-навсего наземный транспорт ксенурса.
     Словно вспомнив о седоках, двутелый колосс вдруг протянул лапу, раскрыв
девятиметровую "ладонь"  веером,  накрыл прозрачный  пузырь над  "седлом"  и
перенес пузырь вместе с людьми, как воздушный  шарик, на черную  почву этого
мира. Затем снова занялся обстукиванием и обслушиванием суперзавра.
     Ошеломленные  и слегка оглушенные седоки --  удар  о прозрачные  стенки
шара был приличным -- не  сразу  пришли в себя, Флегма Алиссона и  природный
оптимизм  Кемпера  были  поколеблены  не  столько необычностью  свершаемого,
сколько  непризнанием  ксенурсом  равных  себе  по  разуму  партнеров. Да  и
несопоставимость  масштабов   людей  и  гигантских  существ  действовала  на
психику,  подавляла  и  отвращала. Смотреть  на "кобро-богомола", закрывшего
собой половину горизонта, было не слишком весело. Что  же касается двутелого
негуманоида,   по  мнению  Алиссона,  он  был  лостаточно  вежлив,  проявляя
минимальную в данном случае заботу,  но и только. О  контакте  речь не  шла,
ксенурсу он был не нужен.
     По-видимому,  ксенурс удовлетворился  осмотром  суперзавра,  потому что
подал неслышимую команду,  и "кобро-богомол"  послушно принял горизонтальное
положение,  превращаясь в "манту". Новая команда -- тихий световой всплеск в
мозгу Алиссона, -- и Тихоня взгромоздился на "манту", раскорчился,  вставляя
лапы и голову в выемки на  горбу летающего чудовища. Последним на живую гору
влез  ксенурс,   уселся  в   "седле"   Тихони,  едва  не  доставая  головами
потолка-неба.  Затем  взялся  всеми  четырьмя  лапами  за  воротник  на  шее
суперзавра,  и  вся  эта конструкция  исчезла.  Ни  вспышки,  ни  звука,  ни
дуновения ветерка.
     Кемпер очнулся  от  несказанного изумления первым,  разразился бранью и
восклицаниями.  Алиссон  пришел  в  себя   позже,  сделавшись  рассеянным  и
задумчивым. Он размышлял и делал выводы.
     -- Симбиоз!
     -- Что? -- остановил бурный монолог летчик. -- Ты о чем? Ты  понимаешь,
что он нас бросил?! Ссадил, забрал "коня" и -- аллюр три креста!
     -- Симбиоз, -- повторил  Норман. -- Конь, всадник и наездник. И сдается
мне, что каждая часть этой троицы разумна по-своему. Нет, он нас не  бросил,
-- сказал Алиссон  уже уверенней.  -- Он просто  поверяет способность Тихони
работать в одной упряжке. Я даже думаю, что Тихоня искал и нашел именно тех,
с кем должен был соединиться давно... хотя это и спорно. И тогда мнепонятно,
куда мы попали. Две плоскости -- и ничего больше. Экотон.
     -- Попроще, док, я не шибко грамотен.
     -- Экотон  -- пограничная зона  между сообществами. На Земле это опушка
леса, берег рки а здесь, в мире чужих гигантов, он выглядит так. Хотя, может
быть, это лишь мы, люди, со своими несовершеными органами чувств, видим этот
мир таким, а ксенурсы и иже с ними видят его другим.
     Кемпер вздохнул, помолчал немного, постучал по шлему.
     -- Звенит. Пустая голова -- источник звона. И вообще я хочу есть, пить,
спать и... домой.
     -- Я тоже,  --  засмеялся палеонтолог. -- Неведомое и непонятное хорошо
для  организма в  малых  дозах,  как яд. Подождем,  он  вернется. На, глотни
виски.
     Летчик отбросил маску и приставил флягу ко рту.

     Неизвестно, почувствовал  ли двутелый  пришелец тревогу или просто  был
готов  к коварству людей,  дважды пытавшихся усыпить его, но  на  залп шести
управляемых  ракет "Мейверик" с  трех  самолетов F-16A  "Файтинг фалькон" он
отреагировал  мгновенно, выпустив огромное черное облако.  Впрочем, говорить
"выпустил облако"  было неправильно:  просто  воздух  на  районом  в радиусе
километр,  в  центре  которого  находился  биурс,   жуткий  кобро-богомол  и
суперзавр  Индра,  вдруг  стал   абсолютно  непрозрачным,  напоминая  черную
грозовую тучу! Ракеты вонзились в эту куполовидную тучу  и... не взорвались!
А затем в действие  вступил Индра-Стрелок, для которого туча, наверное, была
прозрачной. Две трассы  гамма-луча поразили два самолета, а третья повредила
вертолет "Хью кобра", неосторожно приблизившийся к зоне боевых действий.
     Летчики   сбитых   истребителей   катапультировались,   а    оставшиеся
неповрежденными самолет и вертолеты  быстренько  ретировались на  безопасное
расстояние, не дожидаясь приказа растерявшегося командования.
     Черная  полусфера,  накрывшая инопланетную  компанию, исчезла без следа
спустя минуту после  бегства людей, и  взорам наблюдателей  предстала  такая
картина:  двутелый  динозавро-медведь   подсаживает   суперзавра  Индру   на
кобро-богомола,  который, опустившись на  землю, стал  плоским,  похожим  на
земного ската. Уместившись на спине  "кобро-ската", дракон  вытянул  морду и
воткнул ее в углубление на шее "ската", а биурс влез на него,  устраиваясь в
седле,  совершенно  как человек-всадник.  И  это  было противоестественно  и
страшно, потому что на человека этот сутулый монстр не походил никак!
     Миг --  и их не стало! Лишь зелено-серый "конь" биурса, на  котором  он
прибыл на Землю,  остался лежать на скалах, не заботясь о  хозяине. И в этот
момент шесть  ракет,  выпущенных с  истребителей и  воткнувшихся в  песчаные
барханы, взорвались,  подняв новую тучу -- рыже-багрово-черную. Когда пыль и
песок осели,  а обломки скал перестали падать, люди увидели шесть неглубоких
воронок  и невозмутимого суперзавра, для  которого не страшны были и  прямые
попадания.
     -- Долф, ты  скотина! -- сказал сенатор Джайлс Киллеру, но из-за шума в
эфире и взрыва  возбужденных голосов  в кабине БТР  адмирал  не услышал этой
фразы.  Он  уже  вызвал  своих главных экспертов  и лихорадочно готовил план
дальнейших  действий.  Биурс должен был вернуться,  один или в сопровождении
своих  страшилищ,  и  у  армии  оставался  шанс  захватить  его  в  качестве
похитителя двух представителей хомо сапиенс... на которых лично Киллеру было
глубоко наплевать.

     Помощнику  президента  шел  пятьдесят  четвертый  год, но  выглядел  он
моложе:  коренастый,  гладколицый,  с  бакенбардами и прилизанными волосами.
Звали его за глаза "куском  мыла", видимо, имея в виду способность влиять на
президента, а настоящее его имя было Мэтьюз Сьюард.
     В  люк штабного бронетранспортера он влез, почти не пригибаясь, одетый,
как и все здесь, в пятнистый комбинезон десантника.
     Адмирал Киллер проводил совещание и встретил его сдержанно.
     -- Господин  Сьюард, вы почти  вовремя. Мы как  раз обсуждаем  проблему
захвата нашего биурса... не нравится мне это название, хоть убей. Я бы лучше
назвал его суперуродом.
     Помощник президента сел в низкое удобное кресло и огляделся.
     Кабина  машины  была  переоборудована  таким  образом,  что  напоминала
командный  центр  Пентагона  и  комфортный  номер   гостиницы  одновременно.
Аппаратура  теле-  и  радиосвязи  размещалась  в  передней  части кабины,  а
остальной  объем занимали кресла,  стол с картой, бар и холодильник. Всего в
кабине  могло поместиться человек двадцать пять, но в настоящий момент в ней
находились, не считая операторов и офицера связи,  шестеро:  Киллер, сенатор
Джайлс, генерал Рестелл  и трое руководителей военных центров, имевших кроме
высоких званий  еще  и  докторские степени. Всех их помощник президента знал
прекрасно: химик и биолог Зборовски (полковник), астрофизик Стофф (генерал),
психолог Эксминстер (адмирал). Ни один из  гражданских  ученых на  совещание
приглашен не был.
     -- Итак мы сошлись на том, что монстр... черт с ним, пусть будет биурс,
--  с обычной  долей  высокомерия продолжал Киллер,  постукивая  пальцем  по
золотому портсигару величиной с  кирпич,  -- в отличие от суперзавров имеет,
по   крайней  мере,  одно   "окно  уязвимости",  а  именно  --   химическое.
Разработанный  в лаборатории доктора  Зборовски газ  триметил  ди...  эти...
нолэтаз...  не  суть  важно, подействовал на биурса,  и  если  бы  не вторая
голова, то он был бы наш. Очевидно, что  если нам удастся окунуть  в газовое
облако обе головы этого супермедведя...
     --  Я  против, --  буркнул здоровяк  Джайлс.  -- Ваши  методы,  господа
суперспецы,  отдают терроризмом.  Никто мне не доказал, что  биурс  захватил
наших ребят  в плен и держит  у  себя.  По-моему, лучше  натравить  на  него
команду Тиммери,  они быстрее  найдут способ контакта с ним  без стрельбы  и
угроз, а то ваши мальчики из лабораторий зациклились на войне. Правда, можно
и их  подключить  к Тиммери, почему бы и нет? В крайнем же  случае предлагаю
просто  не трогать этих  колоссов.  То, что  биурс  ни разу  не  ответил  на
провокации, еще не говорит о его миролюбии. Если вы держите слона за  заднюю
ногу, и он вырывается, самое лучшее отпустить его.
     -- Если это твое мнение, Кристофер...
     -- Это мнение мнение Авраама Линкольна, Долф.
     Киллер скривился. Он не был так  образован, как сенатор,  и  его  злило
всякое  проявление  начитанности. Если бы можно  было поменять местами  души
сенатора  и адмирала,  это  было  бы  только  актом справедливости,  так  не
соответствовала внешность обоих внутреннему содержанию.
     -- Считаю, что  споры излишни.  У  тебя, Кристофер, всегда было  особое
мнение, но  в  данном случае  оно  резко отличается от общей концепции.  Тем
более, что ничего мы с... э-э, биурсом делать не собираемся, только выясним,
где наши парни. Сам-то он разговаривать с нами не желает. Не так ли, Мэт?
     Помощник президента  посмотрел  на Киллера, потом на мрачного  Джайлся,
едва заметно улыбнулся.
     -- Это  наша  земля,  Долф,  -- вмешался  Рестелл,  -- и мы не позволим
хозяйничать  на  ней каким-то космическим  монстрам.  А если  они  забросают
яйцами драконов всю Неваду? Или вообще Штаты?
     Джайлс иронически поднял бровь.
     -- Господин помощник президента тоже так считает?
     -- Я присоединяюсь к  мнению большинства, -- проговорил наконец Сьюард.
-- Кстати,  президент извещен  обо  всем  и  одобряет наши  действия.  Итак,
джентльмены, в чем состоит ваш план конкретно?

     Ксенурс отсутствовал около трех часов.
     За это время Кемпер успел выспаться, а  Норман создать  концепцию жизни
таких  существ, как  суперзавр, ксенурс и кобро-богомол. Увлекшись,  он даже
разбудил летчика, уснувшего мгновенно, как только его спина коснулась ровной
плиты пола.
     -- Понимаешь, -- сказал Алиссон, жестикулируя, -- эволюция в мире  этих
существ  действовала  иначе,  не  так,  как   земная,  она  абсолютизировала
эмерджентность.
     --  Что? -- хрипло переспросил  Кемпер, ничего  не соображая со сна. --
Какую джентность?
     -- Эмерджентность. Наличие у системы свойств, не  присущих составляющим
ее элементам. Действия ксенурса подтверждают это наглядно, недаром же Тихоня
искал  своего всадника, будучи  сам всадником  кобро-богомола. Каждый  изних
выполняет  какую-то  одну  функцию, а  вместе  они  -- коллективное разумное
существо, способное решать сверхсложные задачи.
     Кемпер  упал  навзничь и  снова  уснул,  но Алиссон этого  не  заметил,
продолжая  ходить  вокруг  спящего  товарища  и  рассуждать   сам  с  собой.
Остановился  он лишь тогда, когда неподалеку  объявилась сумасшедшая троица:
ксенурс, суперзавр  и их  "тягач"  --  кобро-богомол,  от одного  взгляда на
которого  хотелось  перекреститься.  Произошло  это не  так, как  в  прошлые
прибытия.
     Сначала в двухстах  метрах от  шара  с людьми возникло огромное облако,
сотканное  из  редких,  тускло  сияющих   звездочек.  Не  сразу  можно  было
разглядеть в  этом облаке очертания "наездников" -- ксенурса и суперзавра --
на кобро-богомоле. Затем  количество звездочек стало увеличиваться, а облако
сжиматься, пока не приобрело размеры, близкие к реальным.  И, наконец, когда
сияние разом погасло, взору предстали знакомые диковинные существа.
     Ксенурс  слез  с  "коня"  очень  медленно,  с  видимым  усилием,  будто
смертельно  устал.  Таким  же   усталым  выгляде  и  Тихоня,  сползавший  со
"змеенасекомого" буквально наощупь. Алиссон, глядевший на эту картину во все
глаза, растолкаля Кемпераишепотом поделился своими наблюдениями.
     Ксенурс  посидел  у  туши  кобро-богомола на  корточках,  ощупывая свои
тумбообразные  ноги, потом  в  том же замедленном  темпе  обошел суперзавра,
похлопал  его  по боку, влез на  спину  "кобры" и  с низким  гулом умчался в
темноту.  Посадить людей обратно на спину Тихони  он  забыл. Тихоня  остался
стоять, понурив  голову и раскорячившись.  Бока его сочились  тусклым желтым
сиянием, и  лишь  гребенчатый  нарост на  шее светился чуть ярче,  ничего не
освещая, да горизонтальный глаз набух "кровью" -- алым светом.
     -- Что это с ним? -- прошептал Кемпер.
     -- Не знаю,  -- так же  шепотом ответил Алиссон. -- Сдается мне, Тихоня
просто не  подешел  тем двоим, не обладая нужным свойством, родился-то он на
Земле, далеко от родных  пенатов. А  может  быть просто растренирован. То-то
они  так медленно "проявлялись",  будто  с  трудом  реализовались в  здешнем
пространстве.
     --  И как  же нам теперь взобраться на  него? Эта пленка прочнее стали,
вряд ли удасться ее пробить даже из пулемета. -- Кемпер вдруг  загорелся. --
А если попробовать? Что мы теряем, кроме тюрьмы?
     -- Воздух, -- остудил его порыв палеонтолог. Воздух теряем. Уверен, что
здесь,  на  этой равнине,  царит  вакуум. Разорвешь  пленку  --  задохнемся.
Кстати, дышать становится труднее, не замечаешь?
     --  Тем  более  надо что-то  предпринимать.  --  Кемпер подошел к  краю
отведенного  им пространства,  уперся рукой  в невидимое  нечто  и  внезапно
заорал. -- Эй, выпустите нас отсюда!
     Вздрогнувший Алиссон покрутил пальцем у виска.
     -- Не кричи напрасно, у меня от тебя уже голова болит.
     Летчик хмыкнул и сказал совершенно спокойно,  будто  не  кричал  только
что:
     --  Да  я  ради  профилактики.  --  Булькнула  фляга.  -- Все-таки  эта
двухголовая образина, я имею в виду твоего  ксенурса, вряд ли разумна. О нас
он даже и не вспомнил.
     -- Устал. Видел бы ты, как он слезал с дракона -- словно выхатый лимон.
Что-то у него не получилосьс Тихоней... -- Алиссон не договорил.
     Твердая  плоскость  под ногами,  заменяющая почву, разделенная светлыми
линиями  на  квадраты  со  стороной  в  километр,  вдруг  начала   светлеть,
протаивать в  глубину.  Причем происходило это лишь с  соседними квадратами,
тот, на  котором находились люди и суперзавр, остался  черным,  блестящим  и
твердым. А  поскольку люди, заточенные в прозрачный шар, стояли не в центре,
а  в  углу на пересечении четырех квадратов, то им хорошо  были видны три из
них.
     Квадраты  оказались  как  бы  крышками   исполинских  сотовых  ячеек  с
невероятно тонкими стенками. Глубина  ячеек была  неизвестна, каждая из  них
заполнилась оранжевым свечением,  и лиц замерших путешественников  коснулась
теплая  волна:  ячейки  излучали  в  красном  и  инфракрасном  диапазоне.  В
следующий миг плоскость заменяющая  небо над головой, внезапно растрескалась
змеящимися  белыми  линиями,  посыпалось в ячеи кусками зеркального  стекла,
открывая  взору великолепную картину  космоса: огромное звездное скопление в
форме шара и уходящую за горизонт звездную полосу. Лишь над темным квадратом
с  людьми и  суперзавром "небо" оставалось  твердым  и  непрозрачным, словно
осколок "зеркала" был привязан к тверди невидимыми канатами.
     А  затем  из  светящихся  глубин  квадратных  ячеек медленно  и  плавно
поднялись знакомые  "всадники" на гигантских плоских "скакунах": ксенурсы на
драконах, опирающихся в свою  очередь на "мант" -- кобро-богомолов. Тела  их
угрюмо  отсвечивали раскаленным металлом, и было их очень много,  десятки --
сотни тысяч! Поднявшись над ячеями они перекрыли горизонт и почти загородили
собой небосвод.
     --  Святой  доллар! --  прошептал Кемпер. -- Никак, это их конюшня! Или
транспортная база? Целая армия кавалеристов! Ну и размах!.. Земной материк!
     -- Если не больше, -- так же шепотом отозвался Алиссон.
     Им становилось все  жарче, воздух  внутри  "мыльного пузыря" нагревался
все больше, жар проникал под защитные слои костюмов, несмотря  на включенное
охлаждение, и наконец стал невыносим.
     -- Тихий!  -- хрипло заорал Кемпер.  -- Мы же сгорим,  скотина!  Сделай
что-нибудь!
     Тихоня, то  задиравший голову в небо, то заглядывающий в  ближайшую  из
ячей, посмотрел на своих бывших седоков и, словно в сомнении, склонил голову
на бок. Он чувствовал мысленную сферу людей, их отчаянную мольбу о спасении,
но вряд ли понимал, чего они хотят.
     На одно мгновене Алиссону показалось, будто они находятся в трех местах
сразу:  на  черном квадрате  неизвестного плоского  мира, в  глубине кратера
вулкана,  погруженные  в лаву,  и  на Земле,  в  пустыне... Потом  наступила
темнота и тишина...
     Они уже не видели,  как один из всадников  вдруг  обратил  внимание  на
мертвый  квадрат,  прикрывающий  пустую  ячейку,  и повернул  свой составной
"транспорт" к радостно затанцевавшему Тихоне.

     Операцию  по захвату биурса наблюдали только  военспецы, командование и
"черные  береты"  --  охрана  лагеря, --  для  остальных  членов  экспедиции
телесистемы включены не были под предлогом "регулировки" общего монитора.
     Поскольку суперзавры -- Индра-Стрелок и "конь" биурса -- могли помешать
операции,  решено было заманить  двутелого динозавро-медведя в  такое место,
откуда он не был бы виден даже гигантам панспермитам и откда его можно  было
вывезти под  прикрытием темноты в  ущелье Коннорс-Рив  с отвесными  стенами.
Специалисты посчитали, что  если завалить ущелье с двух сторон геометрически
точными взрывами, биурс не сможет выбраться из "клетки" самостоятельно.
     Рестеллу  была  дана  соответствующая  команда,  и  он  развил   бурную
деятельность,  меньше,  чем за сутки  доставив  в  район  экспедиции  нужную
технику и спецоборудование.
     Для  приманки биурса был выполнен макет яйца  суперзавра в  натуральную
величину с радиоактивной начинкой, имитирующей излучение настоящего  яйца, и
доствлен в  небольшую, но глубокую долину Рэд Хиллз в  десяти  километрах от
лагеря.  Разработчики  операции  не  учли  одного  --  нюха   суперзавра  на
радиоактивность, и это едва не стоило им больших неприятностей.
     Суперзавр Индра учуял контейнер сразу же после доставки его в пустыню и
даже двинулся было в  том направлении, но  в  это  время появился  биурс.  С
момента его исчезновения на транспортной связке  кобро-богомола и суперзавра
прошло чуть больше двадцати трех часов.
     На  сей раз он  прибыл  на прежнем  зеленом "рысаке"  --  панспермите и
прежде всего подошел  к сделанной  им из каменных глыб полусфере над  яйцами
драконов.  Что-то  его  в ней не  устроило,  он начал  собирать  новую  кучу
валунов, но доделать  работу не  успел: суперзавр  Индра  отвлек  его  своим
целеустремленным  маршем  к  Рэд  Хиллз.  Некоторое время динозавро-медведь,
выпрямившись во  весь  рост на  ближайше холме, смотрел  в сторону  долины с
псевдояйцом, а затем решил прогуляться туда сам.
     Звероподобные  пришельцы,  видимо,  общались между  собой  в  мысленном
диапазоне -- электромагнитных излучений чуткие датчики людей не фиксировали,
-- потому что Индра вдруг безмолвно повернул  назад, раздавив  по  пути двух
роботов, а тронувшийся вслед за ним зеленый "конь" биурса остановился. Таким
образом, первая часть  плана Киллера  реализовалась  успешно. А когда  биурс
достиг долины и спустился вниз -- не без некоторого колебания, минуты две он
осматривал горизонт сразу  обеими головами, топтался и кружил, -- в действие
вступила вторая часть плана Киллера.
     Замаскированные в двадцати милях южнее лагеря машины MLPS -- реактивные
системы  залпового  огня  --  дали  залп.  Сто  двадцать  ракет,  начиненных
усыпляющим газом,  одновременно  взорвались вокруг ничего не  подозревающего
биурса  и создали мгновенно  вспухшее желто-бурое облако, скрывшее под собой
"яйцо",  и двутелого пришельца, и  всю  долину. На панспермитов этот газ  не
действовал,  что было  уже  отмечено  более ранними  "экспериментами", когда
суперзавры ползали по Неваде в поисках пищи, но биурс не был готов к дыханию
в отравленной атмосфере.
     Сознание он потерял  не сразу и, упав, еще пытался выбраться из долины,
вызвав, очевидно,  по мыслесвязи своего "коня",  который  вздернул  голову и
начал озираться, искать  хозяина,  однако была дана еще  одна команда, и всю
корытообразную площадь Рэд Хиллз накрыл второй залп -- теперь уже ракетами с
кумулятивными  осколками,  способными  прожигать  любую  броню.  После  чего
наблюдавшие картину сделали вывод, что всадник не  столь хорошо защищен, как
его  "лошадь"-суперзавр.  Получив около  семидесяти семи  тысяч попаданий --
добрая  тысяча  осколков пришлась  на  обе  головы биурса,  а сотни поразили
глаза, -- биурс затих.
     Тотчас же к  долине выступил  отряд мощных  тягачей и подъемных кранов,
ведомых бравыми парнями из группы спецназначения  "блю лаит", не боящихся ни
черта,  ни  Бога,  и  через полчаса  началась  великая погрузка  гиганта  на
суперпоезд из тридцати платформ с трехметрового диаметра колесами, каждая из
которых  была  способна  увезти   груз  весом  в  тридцать  тонн  по  любому
бездорожью. Одновременно в тот же район  выдвинулся батальон противотанковых
ракетных установок,  предназначенный для  отражения атаки  суперзавров, если
таковая произойдет. Но панспермиты, наверное, не могли самостоятельно решить
проблему вылазки  по  маршруту исчезнувшего  всадника-хозяина  и  продолжала
бродить вокруг "гнезда" с яйцами, оставленными Тихоней и Стрелком.
     Операция по загрузке биурса на  автопоезд продолжалась два часа, причем
пришлось использовать вертолеты,  но все закончилось  благополучно, и  поезд
направился к ущелью Коннорс-Рив, охраняемый, как весь золотой запас Штатов.
     По  прямой до ущелья от этого места было около восемнадцати километров,
но приходилось объезжать холмы, каменистые гряды и увалы, каньоны и глубокие
балки,  из-за чего  дорого  растянулась  на целых сорок  километров. Лишь  к
вечеру жуткий поезд приблизился к ущелью и углубился в него на две мили.
     Дважды за время транспортировки (четыре часа) биурс начинал шевелиться,
отчего стальные и  кевларовые канаты  толщиной в руку рвались, как нитки,  и
оба  раза  залп  из  гранатометов  с двух  колонн  сопровождения  успокаивал
монстра:  желто-бурый  газ  действовал  надежно.  И  никто  из  возбужденных
исполнителей  и командиров  этого  действа  не  подумал  о  том,  выживет ли
пришелец в этих условиях и что он предпримет, если освободится.
     В одиннадцать часов вечера пустыню  потревожили  два взрыва, заваливших
ущелье Коннорс-Рив километровой  высоты почти отвесными стенами  из скальных
обломков.  План Киллера был реализован идеально. И когда в штабе праздновали
"победу",  пили виски,  джин,  коньяк  и  закусывали шоколадом  и персиками,
Джайлс угрюмо задал вопрос:
     -- Ну и что дальше, стратеги?
     -- Все идет о'кей, -- засмеялся захмелевший Киллер. -- Ты хотел пустить
вперед науку? Пусть идет. Хотя приоритеты -- наши, армии.
     -- Но ведь он без памяти,  и никто не знает, как он поведет себя, когда
очнется. А если он вызовет своих "скакунов"?
     -- Мы их остановим, --  легкомысленно отмахнулся генерал Рестелл. -- Из
Форт-Брагга  только   что   доставили   новые   плазменные   шарики,  да   и
"коулдж-стоидж" еще имеются. Будем сбрасывать по парочке  и держать драконов
замороженными,  пока двухголовый не заговорит. В конце концов,  должен же он
сказать, куда  дел наших  людей.  Надо вколотить в него  всего лишь принципы
нашей морали -- и только.
     -- Армия всегда была проповедником добра,  -- хихикнул Киллер. -- Брось
свои  сенаторские  замашки,  Крис,  давай   лучше  споем  "Боже,  благослови
Америку".
     Джайлс допил тоник  -- спиртное он не  употреблял,  -- хмыкнул, пытаясь
поймать  ускользающий взгляд  "куска  мыла"  и  выяснить отношение помощника
президента к происходящему.
     -- Кажется, Долф,  тебе не удалось избежать соблазна  проповеди добра с
помощью огня и меча.
     -- Что? О чем ты?
     Сенатор отвернулся от Киллера, глянул в упор на Сьюарда.
     --  Мне не нравится, что здесь происходит, сэр.  Тот,  кто не чувствует
боли, редкл верит в то, что она существует, как говорил Сэм Джонсон, а мы не
только усыпили биурса,  мы его  ранили! Зачем?  Я отказываюсь  участвовать в
дальнейшей  игре, и  если  вы,  господин  Сьюард,  не  доложите  мое  мнение
перзиденту, я сделаю это сам.
     Помощник президента  глянул  на  экран  монитора,  на  котором  застыла
картина освещенного прожекторами ущелья с лежащим на дне двутелым чудовищем,
кивнул. Во взгляде его  мелькнуло  удовлетворение, но когда  он повернулся к
Джайлсу, глаза его уже были ласково-масляными.
     --  Я  вас понимаю, сенатор. Не волнуйтесь,  президент  получит  полную
информацию  о  том,  что делается  на  полигоне. Не исключено,  что  он  сам
появится здесь в ближайшее время.
     Киллер захохотал.
     -- Вот и  решение  вопроса. Не лезь  в  бутылку, Крис, давай  выпьем за
удачу. Мой план был гениален и выполнен профессионально.
     Джайлс  раздавил в  руке  стакан, порезался,  тупо посмотрел на  руку и
вышел. Оставшиеся в кабине переглянулись.

     Алиссон пришел в себя от боли в голове. Особенно  болели глаза и уши, и
он даже попытался  пощупать их руками,  но  наткнулся на гладкую поверхность
шлема. Глаза  удалось  открыть  с  третьей  попытки; казалось, они  засыпаны
песком. Но, и открыв их, палеонтолог не сразу понял, где находится: свет был
слишком ярок и подвижен, из-за чего пейзаж перед глазами казался зыбким, как
отражение в воде. Впрочем, он и потом казался  зыбким, обманчивым, текучим и
одновременно твердым. Живой металл -- пришло на ум сравнение. Сила тяжести в
этом мире была чуть меньше земной, порождая удивительное чувство легкости, и
благодаря этому чувству остальные негативные ощущения переживались легче.
     Они все  еще  находились  на спине  Тихони,  лежали в  одной  из выемок
"седла", накрытого прежним  прозрачным пузырем. Кто  их опять  посадил туда,
осталось за кадром. Но не сам Тихоня, конечно.
     Норман  принюхался  --  дышать  было  трудно,  кислорода  под  колпаком
оставалось  все  меньше --  и,  сняв  шлем,  все-таки  потрогал  уши. К  его
удивлению, они не выросли в размерах  и не  были поранены,  хотя болели так,
будто их смяли в блин. Снова надев шлем, он начал осматриваться.
     Тихоня брел по сказочной,  сверкающей полированным золотом, серебром  и
другими  металлами почве  долины, заросшей таким  же сказочным металлическим
лесом. Хотя форма "деревьев" вовсе не напоминала земные аналоги -- кристаллы
всех  модификаций,  плавно  переходящие  друг в  друга, -- все  же  это  был
настоящий  лес. Живой  лес!  Потому  что "деревья" шевелились,  перетекая из
формы в форму, меняли цвет  и плотность  и дышали,  оставаясь в то же  время
ощутимо  твердыми,  металлическими,  чешуйчатыми,  как шкура  суперзавра.  И
Алиссон внезапно понял, что Тихоня на этот раз в самом деле привез их в свой
родной мир, где жили его сородичи.
     Но  и этот мир  не был  гостеприимным  для людей.  Здесь  так же царила
страшная жара,  а пленка защитного пузыря, не  пропуская макротела и воздух,
почти свободно пропускала излучения, в том числе и тепловое.
     -- Ну ты и здоров, док! -- раздался сзади голос Кемпера. -- Умудряешься
все  время подняться раньше меня. Черт! До чего же душно! И уши болят... Где
мы?
     Алиссон, дыша как рыба на суше,  только повел  плечом. Летчик подошел к
нему, оглядел плывущий мимо ландшафт, хмфкнул и полез за флягой.  Но та была
пуста: виски кончилось еще на бесконечной равнине "конюшни".
     Небо над головой было цвета меди  и такое же твердое, как и все вокруг,
но если задержать  на нем взгляд, начинало  казаться, что оно покрыто тонкой
серебристой  паутинкой трещин и вот-вот  осыпляется,  как  слой пепла, стоит
стукнуть по нему палкой.
     Тихоня повернул и полез напрямик через лес, сворачивая деревья, которые
спустя минуту  после  прохождения суперзавра  полностью восстанавливали свою
форму и продолжали  "течь  стоя", как ни  в чем не бывало. Еще  через минуту
этой  плавной  рыси  ("Километров семьдесят  в час", -- прикинул Кемпер) они
выдрались на край ровного, будто проделанного ножом, обрыва. Лес под обрывом
высотой в полкилометра не заканчивался, но этот лес был  уже почти пламанем,
золотистым, жидким расплывом, более текучим, чем вверху на равнине, и все же
не терявшим  форму.  И  температура  в этом  лесу держалась никак  не меньше
двух-трех  тысяч  градусов!  А между исполинскими деревьями самых  немыслиых
очертаний,  высота  которых  достигала  трех-четырех  сотен  метров, бродили
суперзавры, молодые и старые, то сходясь в группы, то расходясь в немыслимом
танце. Тихоня,  как завороженный, уставился на эту картину, а люди вынуждены
были отступить ближе к хвосту дракона, прячась за крутой стенкой "седла"  от
излучения.
     -- Если он туда  прыгнет, -- мрачно заметил Кемпер, обливаясь потом, --
мы сваримся в собственном соку. Это его родина, и думать не надо, однако нам
тут делать нечего. Ну и влипли мы с тобой!
     -- Он нас не слышит... -- прохрипел палеонтолог.
     -- Кто? Господь, что ли?
     --  Тихоня.  Я пытаюсь мысленно заговорить  с ним,  но,  наверное, надо
подойти ближе к антенне воротнику.
     -- Не сходи с ума! Изжаришься!
     --  Так  или  иначе  надо  что-то  делать,  долго  в этом  пекле мы  не
продержимся.  -- Алиссон  отвел  руку летчика и  решительно двинулся  к  шее
суперзавра,  пока не  уперся  в податливо-упругую пленку  защитного колпака.
Тогда  он  раскинул руки, кожей всего тела  чувствуя пульсацию огня,  закрыл
глаза и сосредоточился на одном видении: он стоит  на берегу земного моря по
колено  в  воде,  смотрит  в  голубое  небо с  облаками  и ощущает  ласковый
прохладный ветерок на лице...
     Сомлел  он  незаметно, и Кемпер тут же  оттащил его в "тень" седла, где
было не так жарко. Летчик спрыснул его лицо водой из второй фляги НЗ и вдруг
завопил что было силы:
     -- Вези нас домой, слышишь, урод? А то морду набью!
     Если бы Алиссон  услышал своего друга, он бы рассмеялся. Но в  сознание
он пришел уже на Земле...

     Киллер только что выпроводил делегацию ученых во главе  с  Хойлом и был
мрачен  и  зол. Ученые объявили ультиматум:  или  они  наравне  с армейскими
специалистами участвуют в исследовательских  работах и  контакте  с биурсом,
или  о том, что творится на полигоне узнают журналисты и эксперты ООН.  Имей
он козыри на  руках,  адмирал только  бы  посмеялся бы  в  ответ на подобные
угрозы, однако  ситуация  с  биурсом зашла в  тупик:  разрешить  проблему не
смогли ни армейские чины, ни политики, ни военспецы.
     Биурс не понимал, чего от него хотят, а может  быть, не хотел понимать,
ибо разговаривали с ним на уровне требований, с позиций силы,  ультимативно,
подкрепляя  свои намерения  оглушающими ударами нервно-паралитического газа,
как только двутелый пленник начинал вести себя "не так".
     У  гражданских спеуиалистов  даже  была  разработана  версия  по  этому
поводу,  сводившаяся  к  тому,  что  сознание биурса  плывет  от непрерывных
газовых инъекций, именно поэтому он никак не может сообразить, где находится
и чего от него хотят. Киллер сначала презрительно обозвал гипотезу "поисками
дураков среди руководства",  но  потом  призадумался:  идея могла  оказаться
близкой к истине. Но  он помнил  и  другое: очнувшийся после транспортировки
биурс полез на стену, перегородившую ущелье, а  когда  испугавшийся командир
ракетной  установки, охранявшей  стену  со  стороны  западной  части  плато,
выпустил  в  него четыре  НУРС, ответил  жутким  ударом  неведомой  энергии,
превратившей часть  стены, скалы на  краю и  каменную  осыпь,  в  пузырчатый
прозрачно-стеклистый монолит, напоминавший гигантский  кочан капусты с дырой
в самом  центре,  на  месте  кочерыжки. К  счастью, разряд  миновал ракетную
установку с операторами,  хотя  стоявший рядом тягач  превратился в  одну из
чешуй-листьев  "кочана". Наверное, биурс все еще не восстановил зрение после
того, как  в  глаза  его попали осколки ракет второго залпа, и  видел плохо.
После  этого инцидента  ракетную  технику  отвели  подальше  и  спрятали  за
скалами, надеясь, что инопланетная тварь не сможет самостоятельно вылезти из
западни.
     -- Тупик, -- вздохнул Киллер, не заметив, что заговорил вслух.
     --  Вряд ли вы их  удержите, адмирал, -- отозвался Мэтью Сьюард, имея в
виду ученых. -- Следует, наверное, признать их требования справедливыми.
     -- Черта с два! -- Киллер хотел добавить еще что-то резкое, но внезапно
сник. -- Я  зря  понадеялся на этих олухов  из лабораторий  и В-центров. Они
могут только испытывать свои арсеналы  и  разрабатывать средства уничтожения
себе подобных. На контакт с инопланетянами у них мозгов не хватает.
     -- Именно поэтому и привлеките кое-кого из лагеря  исследователей, того
же   Хойла,   Тиммери,  Барбера,  Романецкого.  У   них  наверняка  найдутся
нетривиальные идеи. Если вы этого не сделаете...
     Киллер внимательно посмотрел на помощника президента.
     --  То это сделаете  вы, не так ли? Недаром о  вас ходит слава, что  вы
всегда вовремя... умываете руки. Впрочем,  в моих устах  это похвала, мистер
Сьюард. Я подумаю.
     --  Сэр!  --  крикнул вдруг  оператор  с  наушниками  из-за  прозрачной
перегородки.  -- Наблюдатели сообщают, что в двадцати милях отсюда  появился
еще один суперзавр. С двумя людьми в "седле". Похоже, это Равана...

     Алиссона  и Кемпера уложили в  стерильном боксе передвижного армейского
госпиталя.  Им повезло, что "скакуном" их был  Тихоня-Равана  со  смирным  и
терпеливым  характером, а не вспыльчивый Индра-Стрелок.  Защитный пузырь над
"седлом" исчез сразу  же после "посадки" дракона на Земле, но люди были не в
состоянии самостоятельно слезть с панспермита -- они лежали  в беспамятстве.
Снять Алиссона и Кемпера удалось через час, со второй попытки: дракон словно
понимал,  что  нужно  винтокрылым  машинам  с красным крестом  на фюзеляже и
остановился, внимательно наблюдая за действиями вертолетчиков.
     Первый вертолет, зависший было над  "седлом", шарахнулся в  сторону  от
движения  дракона,  повернувшего  к  нему  голову,  зацепил  винтом  ажурный
воротник на его шее и  едва не разбился, с  трудом  дотянув до базы. Второму
удалось забрать лежащих без движения  путешественников и благополучно  сесть
возле госпиталя.
     Палеонтолога и летчика  раздели, обтерли  влажными тампонами, привели в
чувство  и вкололи кучу укрепляющих  и тонизирующих препаратов. После  этого
путешественники  поели,  выпили  по  литру спещиального  коктейля  и уснули,
измученные   и   счастливые,   послав  к   черту  сгорающих  от  любопытства
представителей командования. Разговаривать они были не в силах.
     Проснулись  через двенадцать часов,  снова поели, отметив "воскрешение"
звоном  стаканов  с  коктейлем; оба с  внутренней дрожью вспомнили пекло  на
родине  суперзавров.  После  этого  настал  черед  переговоров.  Когда   они
закончились обе стороны --  Киллер и  его компания и Алиссон с  Кемпером  --
были  одинаково потрясены новостями.  Однако, в отличие  от Киллера,  бывшие
"кавалеристы"   испытали   и   отрицательные   эмоции,   узнав    о   судьбе
биурса-ксенурса.  Поразмыслив,  Алиссон справедливо  отметил,  что  название
биурс  подходит двутелому  чудовищу больше, нежели  ксенурс, и  решил впредь
называть его, как все в лагере.
     -- Ну и положение!  -- присвистнул Кемпер, когда они наконец остались в
боксе одни.
     Алиссон, наслаждавшийся  прохладой  и  чистотой  постели,  был  поражен
случившимся не меньше друга и в ответ лишь покачал головой.  Тупость военных
действовала на него угнетающе.
     Через   несколько   минут   в   бокс   заявились   друзья   и   коллеги
путешественников:   Хойл,    Тиммери,    Кеннет,   Романецкий,   летчики   и
исследователи, всего душ пятнадцать. Протесты  армейского врача и  охранника
они проигнорировали. Пришлось повторять историю путешествия и гостям, на что
ушло  в два  раза  больше времени, чем на  тот же рассказ компании  Киллера:
во-первых,  рассказчики  не чувствовали скованности, во-вторых, Кемпер начал
вспоминать подробности и не без юмора комментировать рассказ Алиссона.
     Гости слушали жадно, а когда рассказ закончился, сидели некоторое время
молча, переваривая  услышанное.  Первым  заговорил  Хойл;  глаза  маленького
физика горели:
     -- Доктор Алиссон...
     -- Можно просто Норман, -- великодушно разрешил палеонтолог.
     -- Э-э...  Норман. Вы,  по-моему,  величайший из авантюристов,  каких я
только знаю!  Не  обижайтесь,  это похвала. Лично  я  не решился бы на такое
путешествие. Вы не смогли  сориентироваться, куда вас заносило?  Была ли это
солнечная система или вы побывали на планетах других звезд?
     --  Мне  трудно  говорить на эту  тему,  я  не специалист, -- осторожно
проговорил  Алиссон, -- но мне кажется, ни один из миров, куда переносил нас
панспермит,  не  является  планетой солнечной  системы. В большой степени --
из-за  температуры воздуха, в меньшей -- из-за несоответствия дневных светил
Солнцу. Так,  третий  и  четвертый переносы вообще были осуществлены явно  в
иные  системы -- небо  там  украшали  близкое  шаровое звездное скопление  и
кольцо плериона  (Плерион  -- остаток сверхновой  звезды).  У меня сложилось
впечатление, что дракон шел привычным маршрутом по цепочке миров.
     -- Как трамвай, -- серьезно вставил Кемпер.
     --  И каждый  мир вполне мог  быть его родиной.  А может быть, все  они
представляют "технологическую" цепочку родного дома.
     Тиммери неодобрительно покачал головой.
     -- И  после  всех  этих  передряг  вы еще способны шутить? А если бы вы
погибли или не вернулись, что, по сути, одно и то же?
     -- Ну не плакать же! Все закончилось нормально.
     --  Шаровые  скопления  -- наиболее старые образования  в галактике, --
пробормотал Хойл. -- Я хочу сказать,  что цивилизация  этих  биурсов  -- или
всех трех симбионтов? -- возможно,  старше нашей. Значит, биурс -- наездник,
панспермит  --  всадник,  а  кобробогомол --  скакун? Три составляющих одной
разумной личности?
     -- По-видимому, так, -- согласился Алиссон. -- Биурс может играть  роль
"головы", управляющего центра. Одно его тело управляет драконом, а второе --
кобро-богомолом.
     -- Браво! Мысль отменная! Жаль только, что недоказуемая.
     -- Почему? Косвенно это уже доказано.
     Хойл вздернул брови.
     -- Чем же?
     -- Биурс не идет  на контакт не  потому, что не хочет, а потому, что не
может, не являясь полноценным организмом без своих составляющих.
     Физик задумался.
     -- Это спорно. Ведь понимал же вас панспермит, всадник, так сказать, не
обладавший высоким интеллектом.
     -- Знать бы точно, кто из них умнее, -- философски заметил Кеннет. -- А
вообще, спор на эту тему бесполезен.
     -- А почему вы решили, что путешествие происходило по  нашей галактике,
Стив? -- осведомился Тиммери, такой же седогривый и длиннолицый, как адмирал
Киллер, но не столько спесивый и надменный. -- Наши парни могли побывать и в
других  налактиках,  и  вообще в  других  вселенных. Во  всяком  случае, эти
монстры настолько далеки по своим параметрам от нас...
     --  В данном случае это не столь важно, хотя, конечно, по внешнему виду
действительно трудно поверить в наличие у драконов разума.
     --  Добавьте -- подобного  человеческому.  Доктор  Алиссон, ведь вы  не
заметили промышленной инфраструктуры ни на одной из планет.
     -- Кроме, пожалуй, мира двух плоскостей, -- подумав, ответил Норман. --
Если   только   гигантские   ячеи-"стойла"   можно   назвать   "промышленной
инфраструктурой".
     --  Едва  ли.  И  тем  не менее отсутствие технологического  пейзажа не
говорит   об   отсутствии  у   обитателей  миров   разума.   У   вас   чисто
антропоцентрический подход к проблеме.
     Хойл хотел возразить, но его перебил Кеннет:
     --  Ах, господа,  не  затевайте  схоластических  споров,  есть  вопросы
поважней и поинтересней.
     Физик не обиделся, тут же переклюцив тему разговора.
     --  Меня  интересуют  ваши  ощущения,  док...  э-э,  Норман,  во  время
"подпространственных"  переходов. То  обстоятельство,  что  драконы  владеют
секретом преобразования топологических свойств пространства, не нуждается  в
комментариях,   наша  физика  уже  подошла   к   теоретическим   разработкам
многосвязных пространств,  "суперструнных" узлов и  топологических дыр, но я
не понимаю, почему вы уцелели!
     -- То есть? -- удивился Кемпер.
     -- Вы могли путешествовать по космосу со  скоростью света только в виде
волновых   пакетов,   а  человеческое   тело   вряд  ли   способно   вынести
преобразования подобного типа.
     -- Факты -- упрымая  вещь,  дружище,  -- пророкотал  Тиммери. --  Я  не
понимаю,  вы  не  хотите  простеших объяснений их  полетам,  но  никто не  в
состоянии вам их дать. В том  числе и доктор Алиссон. Например, я как биолог
и криптозоолог всю жизнь ищу объяснения  цепочки причинных связей, приведших
к зарождению жизни на Земле, но так и не нашел.
     -- Господа,  господа,  -- запротестовал Кеннет, мы снова отклоняемся от
темы.  Норман,  мы  как-то с тобой  говорили об эволюции  драконов, помнишь?
Поскольку цель эволюции -- ослабление зависимости от среды...
     Алиссон остановил его жестом.
     --  Я  имел в  виду  программное  обеспечение  разума  в  приложении  к
панспермитам. Но это же... -- палеонтолог пошевелил пальцами, --  только мои
фантазии.
     -- О чем речь? -- осведомился Тиммери.
     Алиссон пожал плечами, нерешительно глянув на поскучневшего Кемпера.
     -- Мы  говорили об  эволюции таких  существ,  как суперзавры.  На Земле
генетический   код  утвердился  в   результате  жесточайшей  конкуренции   и
естественного   отбора.  Живые   существа,  наделенные   другими   способами
кодирования наследственной  информации, не выдержали конкуренциии и вымерли.
Но панспермиты -- пример совершенно иного способа кодирования...
     --  На  уровне  лептонного поля, --  добавил  Кеннет.  -- И  совершенно
неадекватная в  человеческом понятии реакция  биурса  на наши действия,  его
неспособность злиться и мстить, только подтверждают это.
     -- Господи, как скучен разговор яйцеголовых! -- вздохнул Кемпер.
     -- Ну,  не  говорите, -- живо  возразил  Хойл. -- В наших  разговорах и
спорах жизнь  танцует и  смеется.  Хотя, может  быть, в  данном случае им не
место  ине   время.  Мы  еще  поговорим...  э-э  Норман,  на  эту   тему.  Я
заинтересован и поражен.
     -- Я тоже, -- добавил Тиммери.
     Разговор  разбился на несколько струй  -- у Алиссона образовалась  своя
группа слушателей и оппонентов, у Кемпера своя --  и в  конце концов  иссяк.
Хозяева устали.
     Когда все наконец ушли, Кемпер с огромным удовольствием выдул две банки
кока-колы и с облегчением откинулся на кожаные подушки.
     --  Уфф! Горло  пересохло! Еще раз убеждаюсь в одной истине,  которую я
вывел  самомтоятельно: если женщина была второй ошибкой бога, то  ученый  --
третьей.
     Алиссон засмеялся,  откупоривая  банку: горло  пересохло и у него, и  в
этот  момент в  бокс  вернулся  Хойл. Плотно  закрыл  дверь и  посмотрел  на
удивленно замерших друзей.
     -- Вот что, рисконавты. У вас не возникло желания помочь пленному?
     -- К-кому? -- не понял палеонтолог.
     -- Биурсу, -- спокойно сказал коротышка.--  Я не сторонник  квиетизма и
не люблю быть просто созерцателем творящейся на моих глазах гнусности.
     Кемпер и Алиссон переглянулись.
     --  Это  мне  подходит,  --  признался  наконец  летчик после минутного
молчания. -- Как, доктор?
     Норман подставил ладонь, и Кемпер хлопнул по ней рукой.
     Так  как  официальное командование экспедицией, полностью перешедшее  в
подчинение  адмирала  Киллера,  отказалось  освободить  биурса,  Хойл  решил
действовать на свой страх и риск. Он понимал, что шансов у него  мало,  но и
пассивно  наблюдать за ходом  "контакта" не хотел. Пример действий  Алиссона
заразил физика и позволил сбросить груз немалого количества лет.
     Поделившись  идеей  освобождения с палеонтологом и  летчиком, сумевшими
вернуться  буквально  с того  света, Хойл организовал  из своих  сторонников
"группу  риска",  набрав  двенадцать  человек. В нее вошли не только молодые
ученые, ученики  и последователи физика,  но и друзья Кемпера и Алиссона,  и
даже двое офицеров -- связи и охраны, которых порекомендовал Кеннет.
     Из  анализа  ситуации было  известно, что ночью биурс не  делал попыток
выбраться  из ущелья,  поэтому в данное время суток его и  не бомбардировали
газовыми снарядами, хотя  и вели наблюдение. Исходя из этого, одним из самых
сложных  пунктов  в плане операции,  разработанной  Хойлом и Алиссоном, было
лишить военных  зрения. За  биурсом вели  наблюдение восемь  телекамер и два
радарных поста, не считая  вертолетчиков с биноклями  и спутников, и все эти
средства, кроме спутников, надо было обезвредить.
     С  летчиками  договориться предложил Кемпер,  он знал  их  почти всех и
брался подобрать парней в нужную смену.
     Идея обмануть телекамеры принадлежала офицеру связи. Так как управление
камерами  осуществлялось  из одного  центра,  с  монитора  в  штабе Киллера,
оператор предложил записать  поведение  биурса ночью,  а в  момент  операции
отключить камеры и пустить запись на экраны.
     Сложнее  дело  обстояло  с радарными  постами. Один из  них  можно было
попытаться  вывести из строя, но поломка обоих сразу вызвала  бы  подозрения
или замену установок. Поэтому решили в нужную ночь просто связать операторов
поста, если  они  не  согласятся участвовать в освобождении добровольно. Эту
часть операции вызвались реализовать Кемпер и капитан охраны Фосс.
     Но  самой  трудновыполнимой  деталью  операции  оставалось   собственно
освобождение биурса. В этой  части плана мнения разделились. Хойл  советовал
просто  взорвать  перегородку  из  скальных  обломков,  ближайшую  к  плато,
надеясь, что дальше  биурс выберется сам.  Алиссон  же  предлагал привести к
ущелью суперзавра и лишь потом взрывать перегородку.
     Физик  умел  думать  быстро  и  принял  предложение Нормана,  хотя  и с
некоторыми уточнениями. Идея была отличная, и он хорошо понимал это.
     --  Коль  скоро   удастся  привести  панспермита,  --  сказал   он,  --
перегородку  взрывать,  может быть, и  не  придется. Но успеет ли панспермит
достичь ущелья раньше, чем фанатичный Киллер накроет биурса газовым облаком?
Если двутелый уснет, поход дракона окажется бесполезным.
     --  В таком случае надо сделать  так,  чтобы  команда на атаку ракетным
комплексом не прошла,  --  меланхолически  заметил  Кемпер. --  Дружище,  --
обратился он к лейтенанту связи, -- управление у  вас проходит по кабелю или
нет?
     -- Конечно, нет, по рациям.
     -- Вот и сделайте что-нибудь, чтобы Киллера никто не услышал.
     -- Попробую, -- кивнул связист.
     --  Прекрасно!  -- Хойл  нервно  потер ладонью  о ладонь,  повернулся к
Алиссону. -- Итак, мой друг, вам снова достается самое интересное задание --
оседлать дракона. Если больше не хотите рисковать, пойду я.
     Алиссон с улыбкой качнул головой.
     -- Тихоня слушает только меня.
     -- Что ж, cum deo! ("С Богом!" -- лат.)

     Палеонтолог  отправился к суперзаврам, все еще ничего не подозревающим,
вспахавшим  местновть вокруг  шатра с яйцами в  радиусе  двух  километров, в
десять часов вечера. Его сопровождал Кеннет, да и то лишь на самом начальном
этапе пути. Идти вместе к цели не имело смысла.
     Попрощались  в  трех километрах от лагеря, после  чего Кеннет  залез на
скалу,  чтобы понаблюдать  за  Алиссоном  в бинокль и  в случае  чего успеть
вызвать подмогу, а Норман отправился дальше. Ему предстояло пройти еще около
восьми километров  пересеченной  местности. Маршрут  был выбран таким, чтобы
его нельзя было  увидеть из лагеря ни визуальным наблюдателям, ни операторам
радаров.
     Дважды приходилось прятаться от вертолетов, хотя вряд ли летчики  могли
увидеть его в хаосе скал  в кромешной тьме.  Он  и сам почти ничегоне видел,
несмотря  на  инфраоптику  шлема,  и ориентировался  лишь  по  звездам, зная
направление.  Ночь наступила на  удивление  звездная и холодная, и отопление
костюма  работало  во всю мощь, пока Алиссон  не разогрелся от  ходьбы  и не
умеьшил обогрев.
     К  двенадцати  часам  он уже  вплотную  подошел к  лагерю  суперзавров,
видимых в приборе ночного  видения оранжево-стеклянными тушами;  температура
их тел чуть ли не на полсотни градусов превышала температуру скал и воздуха.
Тихоня  лежал, прижавшись  брюхом к песчаному  бархану и  вытянув вперед  по
камням длинную  шею. Второй панспермит, "скакун"  биурса, бродил в километре
отсюда,  поглядывая на шатер  с яйцами.  Изредка  он вздрагивал  и  топорщил
кристалло-чешуйчатую   кожу,    поднимая   тонкий   хрустально-металлический
перезвон.
     Тихоня-Равана почуял, а может,  заметил человека, когда тот приблизился
на расстояние в сто метров. Вздернув голову, пристально вгляделся в фигуру в
герметичном костюме, использовав и два боковых  глаза-радара, затем спокойно
опустил голову  на  место.  По  коже спины его конвульсивно пробежала волна,
подняв звон. В ответ донесся тихий перезвон второго суперзавра.
     -- Узнал, --  прбормотал Алиссон с облегчением и странной нежностью. --
Узнал, бродяга!
     Подойдя  вплотную к  морде Тихони,  он  легонько похлопал его по правой
скуле,  потрогал  рог и четко и ясно представил, что лезет  к нему на спину.
Спустя  мгновение  пришел ответ. Алиссона  словно окунули в расплав металла,
тут  же выдернули, и он увидел  слегка  искаженную картину  всадника и коня:
всадником был он -- размером с биурса, а конем -- суперзавр.
     Алиссон снова  похлопал  Тихоню по морде, возвышавшейся  над  ним,  как
гранено-пупырчатый  утес,  и  включил липучки.  Через две минуты он залез на
голову супердракона, а еще через минуту слезал с шеи на поверхность "седла".
Предстояло самое трудное: заставить панспермита идти  в нужном направлении и
не улететь с ним в космос.
     Пискнул наушник рации:
     -- Норман, как дела?
     --  Нормально,  собираюсь  с духом.  Очень не хочется путешествовать по
дальним мирам одному.
     -- Видели, как  он  вас принял.  Надеюсь все будет  хорошо. Мы начинаем
свою часть операции. В лагере пока все тихо.
     -- Подождите, пока я не заставлю его идти. Надо,  чтобы  он понял и  не
поднял панику. Перехватчикам, чтобы  взлететь и  домчаться сюда, понадобится
всего семь-восемь минут.
     -- Удачи вам!
     Алиссон  посидел  еще немного, успокаиваясь,  собирая волю  в  кулак, и
заставил себя не отвлекаться.

     Связист  сделал  все,  что  обещал, и операторы войскового телемонитора
ничего не заподозрили: два экрана исправно показывали неподвижно сидящего  в
ущелье биурса и смирно лежащих в другом районе суперзавров. Видеопленка была
закольцована, и картина  повторялась каждые три часа, но едва ли  кто-нибудь
из операторов смог это обнаружить.
     Ни один из  радаров вывести из  строя не удалось,  зато удалось напоить
дежурных  локаторщиков  одной  из  установок, и к полуночи оба  техника  уже
спали. Со вторым постом этот  трюк  не прошел,  пишлось применить ум и силу,
чтобы и последний дежурный радар не видел маневра суперзавров и людей.
     Охранялся пост отделением десантников в черной  форме: шесть человек по
периметру, в сотне метров от машин с оборудованием, антенной и  генератором,
и  двое возле антенны -- капрал и  ефрейтор.  Группа небольших скал и камней
удачно скрывала машину с экранами от большинства охранников, и шанс без шума
обезвредить двоих у антенны увеличивался. Но на беду  командовал  отделением
тот самый капрал Бенджамин  Фримен, которого  месяц назад Кемпер  двинул  по
челюсти его же автоматом, а такое забывается нескоро.
     Вместе  с капитаном по фамилии Фосс, командиром  охраны лагеря, Кемпер,
переодетый в  черный  костюм  десантника, добрался  до  радарного  поста  на
вертолете.
     Территория  поста была  освещена  прожекторами, от  машин  протянулись,
сливаясь  с  ночной  темнотой,  длинные  тени.  Татакание  движка генератора
разносилось в ночи далеко и скрадывало шаги.
     Возле машины с антенной их остановили.
     -- Момент!
     Из  тени выдвинулись  две  фигуры,  одна  высокая,  другая  пониже,  но
широкая, как шкаф.  Кемпер  вгляделся  и  обомлел:  это  был  капрал Фримен,
жаждущий поквитаться с летчиком в иных обстоятельствах.
     -- Допуск?
     -- "АА", -- сказал Фосс, доставая бэдж из кармашка на груди.
     Капрал внимательно осмотрел квадратик пластика с  фотографией в пленке,
вернул, козырнув, кивнул на Кемпера:
     -- А у него?
     -- Он со мной.
     Охранник, помедлив, перекинул  автомат из подмышки  за плечо, глянул на
летчика, и вдруг глаза его сузились.
     -- Гм... а  мы не встречались,  парень?  По-моему, я тебя...  -- Капрал
вспомнил.  -- Ага,  вот и встретились, сукин сын! Летчик, кажется? А в нашей
форме.  Снова хочется поиграть  в  свои игры?  Не получится,  приятель,  это
говорю  тебе  я,  Бенджамин  Фримен.  Капитан,  вы-то  как оказались  в  его
компании? Руки за голову!
     Капрал сунул в  рот свисток, и  в то же мгновение Кемпер точно и сильно
ударил его  в подбородок.  Фримен  едва  не  проглотил  свисток,  подавился,
схватившись за горло, и Кемпер ударил еще раз. Упал капрал с таким грохотом,
что, казалось, эхо  разбудит весь полигон. Но все было тихо, если не считать
равномерного рокота генератора.  Внешняя охрана  пялилась в темноту, а не на
освещенные будки поста.
     Кемпер  спохватился,  вспомнив о  втором  охраннике,  и  обнаружил  его
лежащим в двух шагах. Глянул на Фосса.
     -- Хорошо дерешься, буркнул капитан, пряча газовый пистолет. -- Берись,
перетащим в тень. Откуда он тебя знает?
     --  Он  слишком   много  говорит,  --   вместо  ответа  сказал  Кемпер,
рассматривая сбитые  в  кровь  костяшки  пальцев.  -- И,  по-моему,  у  него
бетонная челюсть. Добавьте и ему порцию газа.
     Ежесекундно ожидая окрика, они перетащили тела в тень, и вошли в кабину
управления. Три оператора в немом изумлении воззрились на них.
     -- Проверка режима, -- лязгнул Фосс, показывая издали свой допуск  "АА"
с золотым обрезом. -- С каким интервалом вы выходите на связь со штабом?
     -- Два часа, -- дернулся ефрейтор с наушниками на голове.
     -- Когда следующий доклад?
     -- Через... десять минут.
     -- Докладывайте.
     -- Но...
     --  У меня  еще  много дел,  в том  числе технический контроль.  Связь,
быстро! Все нормально?
     Ефрейтор молча повиновался.
     -- Вот и хорошо, ребята,  -- сухо улыбнулся капитан,  когда короткий, в
пять слов, доклад был передан оператору штаба Киллера. --  А  теперь поспите
пару часов.
     Дежурные не  успели  ни испугаться,  ни сообразить,  в  чем дело:  Фосс
стрелял из газового пистолета быстро и точно.
     К вертолету добрались без помех и через  десять  минут были  в  лагере.
Кемпер с благодарностью  пожал руку Фосса, после  чего  капитан отбыл в свое
подразделение.
     С летчиками  договориться  было  легче.  С двенадцати до  двух  ночи  в
барражировании над районом Коннорс-Рив участвовал экипаж майора Бэрринджера,
который только с виду был солдафоном, недалеким и косноязычным, на  самом же
деле майор славился отзывчивостью и юмором, и подчиненных уважал. Кемпера он
понял.
     --  Не  надо меня долго агитировать,  сынок,  -- заявил  он,  залезая в
кабину  своего двухвинтового  "Кейюса".  --  У меня  сын  --  специались  по
изучению УФО, и я кое-что смыслю в пришельцах, винт  им в глотку!  Мне давно
хотелось насолить этому выскочке Киллеру,  вот и представился случай. Помоги
тебе Господь, сынок!
     Без четверти двенадцать Кемпер в сопровождении Хойла и Кеннета,  одетых
в "силзы", как и он сам, двинулись на вездеходе охраны к ущелью Коннорс-Рив.
Они  уже  знали,  что  Алиссон   добрался  до  суперзавров   благополучно  и
ухитрился-таки заставить Тихоню идти в нужном направлении.

     Ему удалось это с третьей попытки.
     Сначала  Алиссон  решил  просто  представить  плато  с  горным   кряжем
Коннорс-Пик  и прорезающее горный  массив ущелье Коннорс-Рив,  помня,  что в
прошлые разы  суперзавр реагировал на такие внушения  тем, что перемещался в
нужное место. Однако Тихоня не понял: Алиссон вновь пережил ощущение жаркого
удушья,  падения  в  глубокую  пропасть,  вытягивания  из  шеи  -- ощущения,
сопутствующие мгновенному перемещению в пространстве, и... очнулся там же, в
пустыне,  ночью!  Вероятно,  Тихоня  не   нашел   в   своей   памяти  место,
соответствующее  представлениям Алиссона, и  вернулся обратно, не  выходя из
подпространства в космос.
     Норман осознал,  что произошло, и  испугался. До  спазма в  желудке! Он
вдруг представил,  что скользит с Тихоней по  цепочке  миров и  возвращается
двое суток спустя... Уфф! Полный провал!...
     Алиссон включил охлаждение комбинезона,  пока не высох пот на лбу и под
мышками. Подумал:  не переоценил  ли я свои силы? Что теперь? О чем  думать?
Что представлять?...
     Посидев пару минут, он снова собрался с духом  и  попытался представить
биурса, лежащего неподвижно на дне ущелья, и снова Тихоня его не понял, хотя
и не стал прыгать в космос. Суперзавр только  повернул голову к  человеку, и
вид унего был потерянный и сомневающийся. Впрочем, Алиссону  просто хотелось
верить, что это так. И тут его осенило.
     Даже не проанализировав  идею, он представил ноги суперзавра и заставил
их  двигаться. И Тихоня наконец сообразил, что от него  требуется. Помедлив,
он  оторвал  брюхо  от скал,  сделал шаг,  оглянулся на всадника. Алиссон  с
чувством стукнул дракона  по пластине шеи и еще  раз вызвал  в памяти  образ
ползущего суперзавра. Тихоня с грохотом двинулся вперед.
     Первое  время  он шел  в сторону  от  Коннорс-Рив,  но  Алиссон  дважды
останавливал  его   --  делал  он  все   смелей  и  смелей,  --  корректируя
направление, и,  наконец,  они  поползли точно к  ущелью,  озаряемые  только
светом звезд.
     Прожекторы лагеря включились только раз -- наблюдатели услышали тяжелую
поступь  суперзавра,  -- но пошарив по скалам, погасли. Управлял  им военный
техник,  входивший в "группу риска", и поднимать тревогу он, естественно, не
стал.
     Десять километров до ущелья дракон прошагал за  десять минут, а у входа
в каньон его  уже  ждали  Кемпер,  Хойл  и  Кеннет.  Алиссон приказал Тихоне
пересадить их в "седло", обнялся с летчиком.
     -- Все в порядке?
     -- Стоило сомневаться. Знаешь, кого я встретил? -- Кемпер засмеялся. --
Того ублюдка, который не пускал нас к Джайлсу. Помнишь? Этот пес войны снова
оказался на пути, хотел...
     --  Потом будете делиться впечатлениями, -- перебил летчика  Кеннет. --
Самое трудное впереди. Двигаемся  к биурсу,  пока нас  не  накрыли  ракетным
залпом.
     Тихоня   снова   зашагал   вперед  с  грацией   шестиногого   бегемота,
увеличенного в пятьдесят раз.
     Тревога  в лагере  началась,  когда суперзавр  с  погонщиками преодолел
плотину из  обломков  скал,  перегородившую ущелье,  и заглянул  в  каменный
мешок, на дне которого сидел на кортичках биурс.
     Пружина ситуации сжалась до предела.

     Джайлс вернулся из штаба в свою палатку злой и возбужденный. Разговор с
помощником президента не  получился, "кусок мыла"  не перечил сенатору, но и
не соглашался с его  точкой зрения, снова пообещав поговорить с президентом.
Вряд  ли   стоило  взывать  к  гуманизму  и  человечности  этого  чиновника,
добившегося  власти  благодаря  невероятно  гибкому  уму  и  умению  вовремя
поддерживать нужную кандидатуру.
     -- Скользкая  тварь! -- сквозь зубы произнес Джайлс,  бросая  куртку на
походную постель, гаркнул. -- Сэм!
     В  палатку  вошел  адъютант,  он же личный  охранник сенатора,  Сэмюэль
Старджон.
     -- Подъем в шесть утра, завтра убываем в Тонопу.
     -- К вам гость, сэр. Пригласить?
     -- Кому там не спится? Уже полдвенадцатого ночи!
     -- Говорит, у него  важное сообщение. Назвался  зоологом, доктором наук
Зальцманом.
     Джайлс плюхнулся в кресло, едва не сломав его.
     -- Стакан глинтвейна, тосты... зови, черт с ним!
     В палатку  робко протиснулся громадный мужчина, не то чтобы толстый, но
пухлый,  с  какой-то  болезненной  рыхлостью.  Желеобразный,  пришло  на  ум
сравнение. Квадратное,  с  отвисшими щеками,  такое же рыхлое,  как  и тело,
бледное лицо  окаймляли бакенбарды и редкая бородка. Но глаза блестели остро
и хитро.
     Опасный парень подумал Джайлс.
     -- Слушаю, -- сказал он, удовлетворившись осмотром, отхлебнул  горячего
напитка. Сесть посетителю не предложил.
     -- У меня есть сведения конфиденциального характера, заговорил Зальцман
неожиданно тонким голосом. -- Но хотелось бы имень гарантии...
     -- Короче. Все, что вы скажете, останется здесь.
     -- Я вам верю.  ("Зато я тебе -- нет", -- подумал сенатор.) Дело в том,
что  в  лагере  заговор.  Некоторые  мои  коллеги  решили  освободить  этого
двутелого монстра...
     --  Что?! --  Джайлс поперхнулся, изумленно уставившись на зоолога.  --
Что за чушь вы несете?!
     -- Это не чушь. Хойл, Романецкий, Кеннет... всех я не знаю, уже исчезли
из лагеря, и я точно знаю, что они пошли к биурсу.
     -- Безумие! -- Джайлс залпом допил глинтвейн, швырнул стакан в угол. --
Ну, а вы почему не с нимим?
     Рыхлый зальцман дернул щекой, набычился.
     -- А-а,  не взяли? --  понял сенатор. -- Понятно. Я бы тоже не взял. Вы
уже сообщили кому-нибудь об этом?
     -- Нет, но если вы не примете срочные меры...
     -- Понятно, -- Джайлс встал. -- Приму.
     Точным ударом кулака в подбородок  он послал  гостя  на  пол. Задумчиво
сказал примчавшемуся на шум адъютанту:
     --  Ему стало  плохо.  Сделай  укол успокаивающего, пусть полежит здесь
поспит. Я в штаб.
     Накинув куртку, Джайлс вышел в ночь. Но у  Киллера,  видимо,  были свои
информаторы,  и  он  вкличил  тревогу,  когда  задыхающийся от  бега сенатор
подбегал к  штабному БТР, придумав,  как  отвлечь адмирала, если он не спит.
Втиснувшись в машину, сенатор стал свидетелем беспрецедентной ситуации: одна
группа  людей,  рискуя жизнью, пыталась вызволить из западни чужое  разумное
существо,  а  вторая  группа  пыталась  им  помешать,  готовая уничтожить  и
пришельца, и его добровольных помощников.
     --  Вы  с  ума сошли! --  прохрипел  Джайлс,  услышав  последние  слова
адмирала: Киллер  советовался  с командиром  эскадрильи  перехватчиков,  чем
лучше обстрелять ущелье Коннорс-Рив.
     -- У меня нет друго выхода, -- оглянулся на него полный холодной ярости
Киллер. --  Эти  ваши мягкотелые  "яйцеголовые"  друзья сами подписали  себе
приговор. И решаю здесь я!
     -- И вы посмеете... стрелять?! Там же люди! Четверо ученых...
     По губам Киллера скользнула пренебрежительная улыбка.
     -- Сенатор, есть цели,  оправдывающие любые средства. В  данном  случае
это могущество  страны.  Не  мешайте.  --  Киллер  отвернулся, беря  в  руки
микрофон рации, но приказ отдать не успел.
     "Давно  не  дрался с таким удовольствием,  --  подумал  Джайлс,  -- лет
десять, после  того, как бросил  спорт". Повернул Киллера  к  себе  лицом  и
отправил  адмирала в нокаут, как  и доносчика Зальцмана перед этим. Помощник
президента, генерал Рестелл, операторы у пультов  и мониторов, офицеры связи
и охраны, выпучив глаза, глядели на влипшее в стену кабины тело адмирала.

     Сирена была слышна так, будто взвыла  в сотне  метров  отсюда,  а не  в
двадцати километрах,  как на самом  деле.  Кеннет от  неожиданности  чуть не
свалился вниз, Кемпер едва успел удержать его.
     Биурс внизу, на глубине четырехсот метров, зашевелился, неуверенно шаря
вокруг себя четырьмя лапами. Правая голова его, на которой оранжево светился
уцелевший горизонтальный  глаз,  посмотрела вверх,  левая  тоже  запрокинула
лицо, но  ее  глаз не  светился, скрытый какой-то стеклистой  массой.  Очень
медленно биурс  выпрямился.  Шкура  его  -- или  броня скафандра? --  тускло
засветилась.
     -- О, Господи! -- пробормотал Хойл. -- У него же глаз вытек!
     -- Очень похоже, но вряд ли  соответствует  истине, -- попытался начать
спор Кеннет, однако Алиссон цыкнул на них.
     --  Помолчите!...  Они разговаривают между  собой... я  чувствую.  Пора
сматываться.
     -- Пора взрывать стену, все готово.
     -- Не  надо, для  биурса  и дракона  это  не  проблема. Поэтому и  надо
убираться подальше.
     -- Но как? Мыже убьемся!
     Словно в ответ Тихоня повернул к ним голову, приблизил морду к "седлу",
так  что  Хойл  и Кеннет отшатнулись. Алиссон  же  проворно полез  на  скулу
суперзавра и протянул руку Кемперу.
     Физик и палеонтолог неуверенно переглянулись, но окрик Кемпера заставил
их последовать  за  летчиком.  Спустя минуту они  стояли на вершине каменной
стены,  не успев опомниться  от смены впечатлений,  и  лишь  голос  Алиссона
вернул их к действительности.
     -- Наша миссия окончена, коллеги. Давайте-ка отползем отсюда вон  на ту
высотку, оттуда все будет видно.
     -- А если Киллер сделает залп ракетами с газом?
     -- Не посмеет. А если и сделает, мы все равно не успеем уйти.
     -- В любом случае мы ничего  не теряем. Кроме жизни. -- Кемпер полез на
скалы первым.
     Они  перебрались  с  горы  камней на край плато,  нависший над ущельем,
устроились на  плоском скальном горбу и увидели финал высвобождения всадника
своим конем.
     Суперзавр вдруг сиганул вниз, с  обрыва, ни каплине боясь разбиться,  с
гулом и грохотом ударился лапами о дно ущелья, так что скалы вздрогнули, как
от  землетрясения.  Лапы драконы увязли в каменном ложе бывшей реки почти по
колено как в песок!
     Биурс  привычно похлопал Тихоню по крупу, с  трудом залез в "седло", но
уселся не так, как обычно: правая и левая половины его тела прижались по обе
стороны суперзавра, лапы сжали гребенчатый  нарост-антенну,  и оба  чудовища
слились в  одно, так что  нельзя было различить границы из  тел. А затем вся
гигинтская стена, образованная из обломков скал, запершая биурса  в западне,
плавно и бесшумно взмыла в воздух. Огромные многометровые глыбы выстроились,
образовав колоссальную  вертикальную решетку высотой в километр и толщиной в
один скальный обломок.
     Тихоня  вытащил  из камня  увязшие лапы и с грохотом  двинулся прямо на
решетку. Алиссон  ожидал  столкновения, удара и разлета камней, но суперзавр
прошел сквозь преграду без единого звука, как сквозь голографический фантом,
и лишь когда он оказался по ту  сторону решетки, камни стали искажать форму,
вытягиваться,  цепляться  клейкими нитями за бока  и  хвост дракона и так  и
застыли.   Те   же,   которых  он  не  затронул,  превратились  в  изогнутые
поверхности,  напоминавшие  паруса  морских   фрегатов,   и  тоже   застыли,
соединившись с  нижними глыбами,  деформированными в  расплавленные бороды и
хвосты,  в  одну  гигантскую, гротескную  скульптурную композицию неведомого
скульптора-сюрреалиста.
     На выходе из  ущелья биурс  оторвался  от шеи суперзавра, выпрямился  в
седле ("Подзарядился!"  -- шепнул Хойл) и вдруг  оглянулся. Он не сделал при
этом  ни  единого  жеста,  подобного прощальному  взмаху рукой,  но  у  всех
четверых спасателей на скале возникло ощущение вошедшего в голову Космоса! В
этом  ощущении не  было  ничего  человеческого,  ни  одной  знакомой эмоции,
страсти  или  мысли, и  оно  быстро прошло,  но  след  его остался  --  след
безмерного разнообразия жизни и разума во Вселенной!
     -- Будь здоров, -- проворчал  расчувствовавшийся Кемпер. -- Лети домой,
сокол трехглазый... и прилетай к нам попозже, когда закончится калиюга.
     Двутелый монстр приник к холке своего "рысака", и оба они с раскатистым
грохотом помчались в пустыню.
     -- Пошлии  мы... -- Алиссон  не  договорил. С неба донеслось рычание, и
над  головами  людей  промчались  стремительные  треугольные тени,  затмевая
звезды. Сделали круг, другой и унеслись в пустыню за всадником.
     Люди, застыв с  бьющимся  сердцами,  забыв о  том, что были свидетелями
колоссальной  мощи  неземных  существ,   страстно  желая   им  удачи,  ждали
выстрелов,  взрывов,  огненных  трасс и  вспышек... и молились  не  Богу  --
Человеку! Чтобы  ему достало  разума не стрелять, не взрывать,  не  сжигать,
задавить в себе зло.

                                                       1988 -- 1992 гг.

Last-modified: Mon, 17 Jan 2000 19:47:32 GMT

Оцените этот текст: