ажало воображение. Следующий объект, где сидел орилоун, был не менее интересен: ажурная коралловая глыба диаметром с планету типа Урана или Нептуна, состоящая с виду из мириад скелетов умерших полипов, однако на самом деле каждый "полип" представлял собой космический корабль наподобие маатанских проникателей, в которых когда-то путешествовали "черные люди". Видимо, когда-то существовал некий суперзавод по выращиванию космолетов, которые использовались по мере созревания, но потом что-то произошло, и хозяева завода перестали забирать готовые машины. В результате процесс стал неуправляем, корабли достигали зрелости и умирали, а на них наслаивались следующие, и длилось это много тысяч лет... Изредка какой-то из "юных" космолетов отрывался от родительского дома и уходил в космос, чтобы превратиться в блуждающую каменно-металлическую гору странных очертаний и навсегда затеряться во тьме. Мальгин, побродив по лабиринтам "коралла", стал свидетелем одного такого старта и пожалел полуживой механизм, обреченный на медленное бесцельное угасание. Строили завод негуманоиды, существа, отличные от всех тех, с кем сталкивался человек в космосе, но агония творения их "рук" затрагивала душу с такой же силой, как если бы завод строили люди. Встречались уж и вовсе экзотические объекты и миры, где Мальгин просто не мог выйти из метро, потому что для этого требовалось преобразовывать не только тело, но и физическую сущность процессов. Такими были выходы в плоский двумерный мир и даже в многомерные пространства, а однажды встретилась вселенная, теоретически предсказанная сотни лет назад учеными-астрофизиками Хойлом и Нарликаром: эволюция этой странной вселенной происходила не по модели расширения - в ней сжимались атомы, создавая иллюзию расширения самой Вселенной! Побывал Мальгин и на планете, состоящей из половинок двух разных планет: одна была - сплошной океан с редкими архипелагами островов, другая - оранжево-красная пустыня с еще более редкими озерцами и болотами. Как удалось соединить их, каким ухищрением техники, дознаться было не у кого, но "двойная" планета исправно кружилась вокруг старого красного солнца, показывая ему то океан, то сушу. По экватору ее охватывала стокилометровая полоса голубого тумана, в котором, очевидно, и прятались устройства, соединяющие половинки планет. Орилоун, к которому обратился хирург, был еще жив и на вопрос Клима ответил, что соединены не половинки, а целые планеты, и что туманный обруч по экватору вовсе не туман, а Кольцо Вершителя, однако принципа работы Кольца орилоун не знал. Видимо, Вершители создали нечто вроде мембраны на срезе "сверхструны" - именно так работала и "серая дыра", которую открыл в свое время Шаламов. Мысли повернули в иное русло, имя Шаламова повело свою ассоциативную цепь, снова всплыли в памяти образы дорогих и близких людей. Мальгин вздрогнул, очнулся, обвел взглядом темный купол утробы орилоуна, стены которого от старости серебрились инеем. Ни один звук не долетал сюда снаружи, темнота и неподвижность орилоуна навевали уныние, едва заметно светился "ледок" мембраны в глубине колодца метро. Здесь дверь из серебра, из сна, из страсти. Войди, мечтатель, дверь открыта настежь [Р. Дарио.]. Строки возникли не в голове Мальгина, а как бы перед глазами, постояли, мигнули и расплылись огненными струйками. И Клим внезапно осознал, что в гроте орилоуна он не один. Темная фигура, замершая в нише у дальней стены грота, шевельнулась, встала на ноги. Человек?! Мальгин не боялся встреч, ни жданных, ни неожиданных, и все же вздох облегчения невольно сорвался с его губ. Он мог поклясться, что, когда он вошел, в гроте никого не было, войти незаметно незнакомец не мог - у Мальгина развилось сторожкое чувство, но факт оставался фактом: он проспал появление гостя. Незнакомец тихо рассмеялся, откинул капюшон не то плаща, не то сутаны, и взору хирурга предстало морщинистое лицо седоголового мужчины с умным проницательным взглядом и добродушно-ироничной складкой губ. Правда, Мальгину показалось, будто лицо гостя, прежде чем застыть, сформироваться, претерпело несколько мгновенных изменений, и что сразу после того, как упал капюшон, лицо его перестало быть лицом человека. - О да, - сказал незнакомец тихим, но звучным голосом, в котором проскальзывали вкрадчивые нотки. - Конечно же, я не человек, да и вообще не гуманоид. Но странник, как и вы. Я наблюдаю за вами уже сутки. Нравится путешествовать? Или у вас другая цель? Мальгин радушно кивнул на складку пола. - Присядем. Меня зовут Клим Мальгин, а вас? Незнакомец сел рядом, вполоборота, хотя под плащом не было видно, есть ли у него ноги, руки и седалище. Инфразрение и пси-видение Мальгину не помогли, впечатление было такое, будто фиолетовый, с искрой, плащ непроницаем ни для одного вида энергий. Мало того, Клим не мог пробиться и в пси-сферу пришельца, не видел его пси-ауры - перед глазами стоял ровный серый фон и лишь изредка сквозь этот фон всплывал прозрачный призрак странной фигуры, напоминающей загадочно улыбающегося Будду. - Мое имя - стершийся иероглиф. - Седой - старцем его назвать было трудно, несмотря на морщины и седину, - улыбнулся. - Зовите меня Странником, Скитальцем или Паломником, это будет соответствовать истине, ибо путешествую я много-много лет. Странствие затягивает, его пьешь, как воду в пустыне, но утолить жажду не можешь. - Легче подавить первое желание, чем утолить все, что следует за ним. - Отменно сказано! Ваше наблюдение? - Нет, древнего земного мудреца [Б. Франклин.]. Что касается странствий - у меня есть цель. - Мальгин поколебался и вдруг выложил чужаку всю историю с Шаламовым. - Поэтому я здесь, - закончил он. - Хотя странствие действительно затягивает и, боюсь, может в конце концов стать целью. Скиталец-Паломник слушал внимательно, кивая изредка, совершенно как человек, и был он мудр и терпелив. - Еще раз повторюсь - я не человек, - изрек он наконец, - но ваша история мне созвучна, в ней есть искание чего-то бесконечно духовного, не поддающегося определению... как слеза на ресницах ребенка. Если бы еще можно было на этом пути избежать ошибок... - Возможность ошибки не избавляет нас от необходимости попытки, - пробормотал Мальгин, порыв которого иссяк. Паломник кивнул, глаза его остро блеснули. - Прошедшее - самый надежный вид бытия, особенно для тех, кто ищет постоянно. Вы не торопитесь? Дайте руку. Мальгин поднял бровь, поколебался немного и протянул левую руку. Ладони у него были не очень широкие, но жилистые, с длинными пальцами - ладони энергичного человека, не поддающегося чужому влиянию. Рука Паломника на вид была вполне человеческой, сухой и теплой, но руку Мальгина пронизало ощущение легкого электрического укола. - Да, вы знаете, почем фунт лиха, - сказал Паломник, внимательно разглядывая ладонь хирурга, - но впереди у вас еще немалые испытания. - Я готов к ним. - Верю. У вас огромные запасы пси-энергии, вы даже сами не знаете какие! Вы маг, мастер, пси-маг или колдун, если хотите. В вашем мире, где случайность и неопределенность являются его объективными характеристиками, такие способности реализуются редко. Мальгин отнял руку, подумал. - А разве есть миры, где случайность и неопределенность не являются их характеристиками? - Есть, - улыбнулся Паломник, - да хотя бы система орилоунского метро, как вы ее называете. Она абсолютно недетерминирована, намертво впаяна в систему метавселенных, как... кровеносная система в тело человека. Именно поэтому собственно механизмы "суперструнного" перемещения продолжают работать даже в мертвых орилоунах. Примеров много, но я вижу, вы думаете о другом. Не хотите выпить со мной за встречу и перекусить? Мальгин недоверчиво посмотрел на Странника, но не увидел и тени насмешки. Сказал серьезно: - К сожалению, я ничего с собой не взял. Вы первый негуманоид-неземлянин, который предлагает мне выпить. - Но, может быть, не последний, - засмеялся Паломник, отлично поняв намек Мальгина. - Я, как и вы, в путешествии питаюсь чистой энергией, но кое-что у меня с собой имеется. Он вытащил откуда-то из складок плаща небольшую плоскую коробку с белой полоской на торце, погладил пальцем полосу и поставил коробку у ног. В ней что-то звонко щелкнуло, и с волной теплого ветра она увеличилась в размерах вдвое, затем еще и еще раз, пока не превратилась в объемистый баул, на крышке которого загорелось созвездие пульсирующих цветных огней. - Субмолекулярное сжатие, - пояснил Паломник. - Это мой НЗ. У вас на Земле, по-моему, тоже освоили подобные технологии. Огоньки начали вспыхивать один за другим, и крышка баула превратилась в соты. В углублениях появились какие-то предметы разных форм и цвета, среди которых Мальгин с удивлением увидел бутылку вина с этикеткой "Мускат белый Красного камня". Не обращая внимания на изумление собеседника. Паломник ловко откупорил бутылку, разлил вино в прозрачно-красные резные бокалы, появившиеся неведомо откуда, подал один хирургу, поднял свой. - За знакомство? - За встречу, - хрипло ответил Мальгин. Вино было вкусное, легкое, ароматное и, казалось, хранило тепло земного Крыма. Паломник вытащил из своего волшебного чемодана зеленый с тонким белым рисунком плод в форме трехлучевой звезды. - Это фатум, плод дерева Судьбы. Не боитесь попробовать? Мальгин принял тяжелый бархатистый фрукт, и в голове вдруг сложился образ: лицо женщины с загадочной улыбкой Джоконды, неуловимо схожее с лицом Купавы, а также с лицами Карой и мамы. Рука дрогнула. Паломник снова засмеялся характерным горловым смехом. - Ешьте спокойно, прямо с кожицей, это земной банан, но выращенный на другой планете. Биологически активен, способствует гармоническому распределению энергий инь и ян, а для вас вообще незаменим как стимулятор магических сил. Мальгин улыбнулся в ответ, надкусил плод, пожевал - вкус был специфический: земляника, дыня, гранат, яблоко и сотня других вкусовых оттенков - и проглотил. Впечатление создалось такое, что ему одновременно выстрелили в пищевод и ударили по затылку. В глазах потемнело, сок фатума действовал мгновенно, однако отрицательные ощущения быстро ушли, и Мальгин почувствовал действие плода. Пронзительная ясность в голове. Кипение энергии в центральных органах тела. Сила, бегущая по жилам. Внезапное открытие того, что его внутренняя энергия является лишь одним из видов великого океана энергии, заполняющей Вселенную, и что, сосредоточившись, можно брать любое количество энергии из этого мирового запаса на собственные нужды. Мальгин двинул рукой, с пальца сорвалась зелено-голубая молния и с треском вонзилась в стену грота. На лице Паломника проступило удовлетворение. - Слава Богу, канал открылся! - Какой... канал? - выдохнул Мальгин, переводя дух. - Дзэн - если следовать терминологии земных оккультных знаний. От дхияны к дхаране и протьяхаре [Дхияна - созерцание, дхарана - сосредоточение, протьяхара - освобождение ума от влияния чувств, отход от чувственного восприятия (приемы йоги).], к дзэн-просветлению, высшей степени сознания. Просыпайся, колдун, пора. Мальгин посмотрел на Паломника и ясно увидел целую дюжину жемчужно переливающихся призраков, вложенных в фигуру улыбающегося Будды. Ни один из них не походил на человека: лемур, черепаха, свернувшаяся в спираль змея, барс, летучая мышь, а может быть, птеродактиль, вообще не похожие ни на что твари и даже какое-то дерево... Цепь предков этого существа, отраженная в психике. Правда, - похожими на земные образы их делало сознание Мальгина, улавливающее приближенное сходство. Паломник кивнул, свободно читая мысли Клима. - О, конечно. Только не испытывай на мне самадхи, я сам расскажу, что тебя интересует. Что касается дерева в цепи моих прародителей, то человек тоже является и животным, и растением, проходя те же стадии эволюции: преджизнь - наджизнь - сверхжизнь. - Гость улыбнулся. - Не обижайся, но человечество пока находится на первом этапе этого пути, хотя отдельные индивидуумы обладали возможностями второго в любые времена. - Интрасенсы? - А раньше - экстрасенсы, еще раньше - целители, знахари, ворожеи, шаманы, колдуны, маги. Вообще человек для меня загадка номер два: в нем заложено все, что было, есть и будет во Вселенной, но потенциал этот почему-то не реализуется. Почему? А ведь вы, люди, чуть ли не единственные существа в данной Метавселенной, способные накапливать историческую память и духовную энергию ушедших поколений - основу основ всемогущества. Мальгин помолчал, вдумываясь в сказанное. Так же свободно читать мысли собеседника, как тот - его, он еще не мог, к тому же не проходило ощущение, что разговаривает он сам с собой. - Если продолжить сравнения, то вы - представитель сверхжизни? Бархатистый смешок. - О нет, не удостоен, хотя могу многое. Вот Вершители - те очень близки ко всемогуществу. - Как они выглядят? Паломник покачал головой, допил вино и сложил-трансформировал свой походный баул в небольшую коробочку. - Не знаю. Как может выглядеть бог того, чего не может быть в принципе? - Что вы имеете в виду? - Всемогуществом не может обладать никто - это универсальный закон Большой Вселенной, и тем не менее Вершители всемогущи в каждом из метагалактических доменов. Почему же они не всемогущи в целом? Парадокс, который я не смог решить до сих пор. Итак, мой друг, позволь мне дать один совет: возвращайся, Шаламов на Земле и никогда больше не сможет войти в орилоунское метро, да и тебе это будет удаваться с трудом. Возвращайся, поможешь коллегам избежать многих бед. Правда, Шаламов подстрахован, но и твоя помощь понадобится. - Кем он подстрахован? - Вершители создали свою систему безопасности, следящую за объектами, которые владеют опасным знанием и могут обратить его во вред разуму. Один из их превент-наблюдателей сейчас на Земле. - "Тысячеглазый"? Паломник внимательно посмотрел на хирурга. - Вероятно, это образ, созданный вашим воображением, наблюдатели выглядят иначе. Но это он, богоид, по терминологии Шаламова. Мальгин покачал головой, вспоминая моменты появления "тысячеглазого" орилоунского призрака на Земле. Все стало на свои места, получили объяснения и действия "глазастого", и его тяга к Маату, Орилоуху и к Шаламову. - Вы встречались с ним? - Я встречался со многими землянами, в том числе и с Шаламовым, и Лондоном. Кстати, Майкл просил передать вам вот это. - Паломник вытащил из-под плаща нечто напоминающее свернутый в трубку плакат, взмахнул им, и трубочка действительно развернулась в плоский лист с изумительно ярким изображением кусочка чужой планеты: водопад искрящейся желтизной воды с сияющей зеленой пеной, густо-синее небо с прожилками бело-голубых облаков, лес из растений, напоминающих березу и пальму, и развалины какого-то древнего строения, не то замка, не то крепости. Паломник что-то сделал, и картина обрела глубину, объем и... жизнь! Повисла в воздухе, словно окно в неведомый мир. Мальгин вопросительно глянул на собеседника. - Динго? - Проще... и сложней. Сами разберетесь. - Паломник свернул картину в рулон, и Клим спрятал ее в карман. - Учтите, такие картины уже появились и на Земле, найдите и обезвредьте их, иначе случится беда. Я вижу, вам хочется задать мне пару вопросов. Время у меня есть, но давайте-ка перенесемся куда-нибудь в более уютное место. Не возражаете? Паломник первым шагнул в "прорубь" мембраны, Мальгину ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Внезапно ему показалось, что кто-то глянул ему в спину с тяжелой угрозой, хотя он точно знал, что на сотни километров вокруг нет ни одной живой души. Глава 2 Вышли они на одной из планет Сферы Дайрона, Мальгин сразу узнал этот интересный объект, поражающий воображение масштабом строительства древних разумных существ, хозяев Сферы. Представьте себе зернышко риса в центре надутого воздушного шарика и увеличьте его в триллион раз - зернышко превратится в звезду, а оболочка шарика - в сферу диаметром в триста миллионов километров, состоящую из мириад "песчинок"-астероидов размером в пятьдесят-сто километров. Астероиды эти ничем видимым не соединяются, но держатся каждый на своем месте, как биллиардный шар в лузе, касаясь боками шести соседних глыб. С ночной поверхности планет Сферы - а их было три, вращавшихся по одной орбите, - оболочка кажется состоящей из светящейся рыбьей икры и создает эффект потрясающей светлой глубины с перламутровыми переливами. Смотреть на это небо можно не отрываясь и час и два. - Красивое зрелище, - с неожиданной грустью сказал сзади Паломник. - Скоро оно станет недоступно путешественникам, орилоун здесь настолько дряхл, что вот-вот захлопнется. Мальгин перевел взгляд с неба на недалекие черные "развалины" - таким издали казался вудволловый лес, названный так из-за сходства со стенами разрушенных и сгоревших земных зданий. Состоял он из теплокровных растений, то есть полурастений-полуживотных, форма которых являлась одной из чудес света. Затем внимание приковал океан, днем желто-янтарный, с искрящейся снежно-белой пеной, а ночью темно-коричневый, как смола, с янтарными искрами в глубине. Дышалось здесь легко, атмосфера всех трех планет Сферы Дайсона на семьдесят процентов состояла из кислорода и на тридцать из азота, хотя изотопов эти газы содержали больше, чем земная атмосфера. Температура воздуха держалась ночью почти такая же, как и днем - около семнадцати градусов тепла. - Посидим перед дорогой, - предложил Паломник. Уселись на камень возле теплой стены ближайшего вудволла. - Меня действительно многое интересует, - признался Мальгин. - От проблем общеглобальных вроде смысла бытия до совсем простых вроде моего личного счастья. - Вряд ли я смогу ответить на все ваши вопросы, - улыбнулся Паломник. - Вы, люди, очень редкий тип существ, которым дано обнаружить проблематичность своего существования и ощутить всю неоднозначность бытия. Поэтому истина для вас многолика. Если я сообщу вам сейчас, каков был замысел вселенной, Большой Вселенной, вы не поверите. Честно говоря, я иногда тоже готов принять постулат, что смысл Вселенной - за пределами постижимого. Во всяком случае, для существ, бытие которых конечно. Рассуждать на эту тему можно долго, но вопрос: может ли ветвь постичь смысл всего дерева? - заставляет думать, а не спорить. Понимаете? - Не могут понять жизнь в этом мире те, кто никогда не жил в нем, - пробормотал Мальгин. - Очень точная формулировка! - Паломник был явно восхищен. - Ваша? - Нет [Дж. М. Джилберт.]. Но принадлежит всему человечеству как наследство. - И все же я не ошибся в вас. Когда-нибудь мы встретимся в другой обстановке и побеседуем более глубоко. - Тогда позвольте задать вопросы попроще. В Галактике еще есть "серые дыры" или та, что открыл Шаламов, была единственной? - К сожалению, она была единственной на все местное скопление галактик и связывала вашу Метавселенную с той, где родились Вершители. - Почему захлопнулись орилоуны на Земле, Маате и на самом Орилоухе? - От старости, мой друг, от старости. Эта ветвь-метро, соединяющая Галактику с другими, одна из самых древних, а ничто не вечно во Вселенной, кроме нее самой. - Почему орилоуны так сложны? Ведь машины "суперструнной" связи могут быть гораздо проще, как наши, например. - Во-первых, выращивались они для других целей, вернее, не только и не столько для создания сети мгновенной транспортировки, а во-вторых, они должны были выжить в любых условиях, в том числе во вселенных с совершенно разными наборами констант и физических законов. Ваша Метавселенная рождалась в процессе хаотической инфляции и состоит из изолированных областей, доменов, с разными комплексами физических свойств... - Вследствие множества фазовых переходов, - вставил Мальгин с невинным простодушием. - М-да, - сказал Паломник, помолчав немного. - Лекция была, пожалуй, лишней. - Нет-нет, - возразил хирург, - просто я это уже постиг: наша Метавселенная напоминает мыльную пену, и мы, люди, живем в одном из "пузырьков", который представляет собой метагалактический домен. Я полагаю, сеть орилоунского метро соединяет его и с другими доменами, и с другими метавселенными. Кое-какие из них я уже посетил. - "Суперструны" могут соединять только топологически связанные метавселенные. - Паломник снова опечалился. - Но выхода во вселенную, откуда пришли Вершители, я не нашел до сих пор. Шаламовская "серая дыра" была последним каналом связи с ней. - Значит, поиск выхода и есть ваша истинная цель? Паломник покачал головой, потом еще раз, словно говорил сам с собой. - Одна из целей. Кроме того, я исследую ветвление вселенных, ищу подтверждение закона бесконечной неповторимости, решаю множество других проблем... перечисление которых не имеет смысла. Теперь покачал головой Мальгин, но возражать не стал. - Простите, вы говорили о законе бесконечной... - Неповторимости. Звучит он так: могут ли миры, имеющие абсолютно идентичные начальные условия, развиваться так же идентично с абсолютной нерасходимостью? - И что же? - Пока что нарушений закона я не обнаружил. Небольшая иллюстрация: в Большой Вселенной существует очень много Солнечных систем и Земель, но ни одна из них не повторяет другую. Вы можете найти, скажем, Землю, где нет вас, но есть ваши Друзья, Купава или есть вы, но нет Шаламова... Мальгину показалось, что он потерял сознание - такая наступила тишина. В себя он пришел не сразу - когда мозг проанализировал сказанное и в груди зажегся огонь желания. - Соблазн жесток, - тихо проговорил Паломник, глядя на хирурга оценивающе и с сожалением. - В свое время я тоже решал эту проблему, и цена решения высока. - Жизнь? Смерть? - Я ведь живу. Да и что такое смерть? Лишь этап в цепи бесконечных видоизменений живого. Нет, цена решения - вечный поиск гармонии души, и я - в начале пути. - Как медленно я путь свершаю свой [В. Шекспир, сонет 50.], - проговорил медленно Клим, думая в данный момент о Купаве. И о Шаламове. И о себе. Паломник смотрел на него с мудрым сочувствием, зная судьбу хирурга лучше, чем он сам. - До свидания, колдун. Будь счастлив, насколько это вообще возможно, и помни: дорога перед тобою свободна только на полет копья. - И куда же вы теперь? - А куда глаза глядят. - Паломник тонко улыбнулся. - Помните? Везде проложены дороги. Поодиночке и в толпе Идем, куда несут нас ноги, Но повинуемся толпе. Мальгин вздрогнул. Четверостишие было произнесено в манере Лондона, обмолвившегося как-то, что он любит древних поэтов, в том числе и Германа Мелвилла. - Майкл? - прошептал хирург. - Вы Майкл Лондон?! - О нет, - рассмеялся Паломник. - Но я встречался с ним и позаимствовал многое из того, что и кто он есть. Я вообще вмещаю много других "я", людей, нелюдей, негуманоидов. Если захотите когда-нибудь - присоединяйтесь. До встречи. Паломник исчез. Вот он только что сидел рядом, живой, теплый, излучающий расположение и доброжелательность, и вот его уже нет, словно выключил видео. Мальгин не стал оглядываться, зная, что гость уже далеко отсюда, в другом мире. Обладая могуществом, несоизмеримым с человеческим, он был более человечен, чем многие соплеменники хирурга, и в то же время соединял в себе черты Бога и дьявола, вечно искушавшего слабый род человеческий. Кто же он на самом деле? И зачем распял душу над костром сомнений, в пламени которого расплавил слова: "Есть ли во Вселенной Земля, где нет Шаламова"?.. Какое-то неясное предчувствие, тень тревоги заставило Мальгина отвлечься от невеселых дум и переживаний. Он внимательно осмотрелся, надеясь увидеть того, кто посмотрел на него "сквозь прищур нечеловеческого взгляда", но мир Дайсона был дремотно спокоен, тих и почти мертв, если не считать "живых"" развалин вудволлового леса. И все же что-то изменилось в нем, появилось нечто чужеродное, связанное с глыбистым строением скелета орилоуна. - Футур-память, - шепнуло одно из многих "я" Мальгина, отвечавшее за его рассудок. - Еще ничего не произошло, но вот-вот произойдет. Клим сосредоточился, активируя все свои человеческие и интрасенсорные органы чувств, пока не достиг состояния дзансин - готовности отразить любую психологическую и физическую опасность. Водопад знаний, непереводимых на человеческий язык, хлынул через открытые шлюзы психики, и Мальгин увидел призрачный веер возможных событий. Времени на анализ всех вариантов у хирурга не было, но главное он схватил: все варианты пророчили беду. - Уходи в Запределье личных оценок, - снова шепнул заботливый внутренний голос, - иначе останешься здесь навсегда. Странно, что Паломник не предупредил, мелькнула мысль. Впрочем, может быть, он считал, что колдун должен справляться со своими бедами сам?.. В следующее мгновение Мальгин остановил свое собственное биологическое время, выключив себя из общего психофизического потока. Мир вокруг застыл, словно воздух уплотнился до состояния прозрачного камня, пульсация жизни замерла, планета перестала вращаться вокруг светила, сморщенное волнами лицо океана превратилось в твердый металло-керамический панцирь. Клим достиг дзэн-состояния и ощутил себя частью Вселенной в состоянии постоянного движения: материя меняла свои формы и правила взаимодействия; звезды, галактики, квазары, "черные дыры" неслись сквозь вакуум, непрерывно возбуждая его и обрастая "шубой" скрытых миров-частиц; рождались и умирали новые соединения атомов и ансамбли элементарных частиц, все вокруг в радиусе чувствования вибрировало, пульсировало и дышало, и везде цвела жизнь... Орилоун, выращенный в Сфере Дайсона, давно умер, хотя скелет все еще хранил в себе механизм "сверхструны", но пришло и его время распада, и не только его одного - всей ветви реликтового метро в Галактике. Ставшие "хрупкими" от старости, "струны" начинали рваться, отдавая энергию Хранителям Пути, они лопались, как перенакачанные воздушные шары, взрывались или схлопывались в элементарные частицы, вызывая волны, шквалы, цунами и штормы странных изменений пространства, соединяя и тут же разъединяя тысячи удивительных миров и непохожих друг на друга вселенных. Мальгин успел проскочить мембрану орилоуна за миллионную долю секунды до его схлопывания, и судорога мгновенной "струны", рвущейся на части, погнала его из одного конца метагалактического домена в другой. Он выпадал из умирающих, дробящихся в пыль орилоунов то в абсолютной темноте, успевая сориентироваться, нащупать исчезающий след "струны" и прыгнуть назад, то в центре исполинской спирали сейферта, то в радужном огне лайнера [Несейфертовская эмиссионная галактика.], то в глухой серой "пустыне" сумеречной вселенной, заполненной редкими звездами, газом и пылью. Однажды неведомым топологическим преобразованием его занесло в субквантовую область собственной Метавселенной, и он увидел горящую на столе свечу, размеры которой в триллионы раз превосходили рост человека! В другой раз он выскочил посреди болота, плоскость которого по размерам превышала диаметр Солнечной системы! Видеть это глазами он не мог, но обострившиеся чувства, многие из которых не имели названия на человеческом языке, анализировали изменения континуума почти мгновенно, за тысячные и миллионные доли секунды. Как оказалось, демонические силы агонизирующей системы мгновенного транспорта, созданной Вершителями в невообразимо далекие времена, могли не только перемещать физические тела на любые расстояния из доменов в домены, но и гнуть, искривлять, деформировать стрелу времени, переносить объекты в будущее и далекое прошлое. Мальгину пришлось убедиться в этом после отчаянной попытки выбраться из взбесившейся "сверхструны", однако все его усилия попасть в трансфер, а оттуда на Землю не увенчались успехом, и в себя он пришел в уютной "пещере" молодого орилоуна, расположенного к философии и общению. Правда, беседа их началась потом, после того как Мальгин не смог сориентироваться, несмотря на колоссальный объем знаний, запасенных в "черных кладах", но сначала хирург вылез из колодца перехода в тело орилоуна, а затем выглянул из "дуршлага" обзорной башни. Этот мир напоминал Землю: сила тяжести почти равна земной, кислорода процентов пятнадцать, остальное азот и углекислота. Взору представилась картина: глубокое синее небо с оттенком зелени по горизонту, небольшой красный диск неведомого светящегося радужного кольца в половину небосвода по другую сторону от звезды. В центре кольца угрюмо глядел на планету огромный черный зрачок неопределенной формы - не круг, не квадрат, не шар - многозубчатое пятно, плавно меняющее очертания. Планета, на которой рос орилоун, явно вращалась вокруг этого объекта, скорее всего - "черной дыры", как и красная звезда, дающая достаточно света для освещения поверхности планеты. Кроме видимых глазом тел, Мальгин, сосредоточив внимание на других своих органах зрения, обнаружил еще восемь планет, а также астероидное и кометно-пылевое кольца. Большинство планет - шесть из восьми - обращалось вокруг "дыры" с радужным кольцом, а пылевые кольца и две небольшие планеты - вокруг алой звезды. Впрочем, алой она казалась сквозь атмосферу приютившей Мальгина планеты, на самом деле звезда принадлежала классу GO и весьма напоминала желтый карлик типа Солнца. Пейзаж вокруг орилоуна заставил Мальгина сильно задуматься, потому что напоминал пейзажи палеозойской эры, какими их рисовали художники-реэкологи, однако догадка о причинах похожести пришла позже, а пока путешественник созерцал окрестности, впитывал образы, звуки и запахи и отдыхал, чувствуя, как тихонько уходит боль из суставов и мышц измученного тела. Во сне хирург особенно не нуждался, но все же решил поспать, дать первому, дневному "я" небольшой отдых, переключив сознание на глубины психики с "черным человеком" внутри. Власти "черного" над собой Клим уже не боялся, научившись контролировать каждое его движение на уровне рефлекса. Еще раз окинув взглядом недалекую рощу из растений, напоминающих земные араукарии, чей смолистый запах преобладал над всеми остальными запахами, Мальгин вернулся в пещеру орилоуна, прислонился к теплой стене в уютном уголке зала и спросил машинально, не думая: - Хранитель, где находится эта система? Ответ на пси-волне прозвучал незамедлительно, ассоциируясь с мягким мужским баритоном: - Вы находитесь на Земле в эпоху нижнего палеозоя. Сон слетел с Мальгина, словно его сдуло ветром. - Что?! На Земле?! Не может быть! - Клим осекся, вспомнив свои первые впечатления от пейзажа. Лес! Лес палеозоя... - Но ведь это миллионы лет назад!.. - Точнее - двести сорок миллионов лет, если в качестве эталона измерения брать земной год вашей эры. - Но небо... десять планет... и "черная дыра" с кольцом... - Это Люцифер, или Озирис, если хотите. Вторая звезда - Световид, или Гелиос, она станет центральным светилом, Солнцем, через сорок миллионов лет. Кстати, гипотезы о существовании двойной звездной системы в прошлом вашими учеными разработаны довольно смело и точно. А десятая планета, которая вас смущает, это будущая спутница Земли... - Луна! - Мальгин вспомнил, что в детстве читал популярные книги по занимательной астрономии, в которых говорилось о "долунном" времени, когда Земля не имела естественных спутников. Значит, была-таки в истории Солнечной системы катастрофа, изменившая ее до неузнаваемости. И память бесчисленных поколений предков хранит следы ее, чтобы подвигнуть восприимчивых потомков на поиски доказательств ее истинности. - Но вы-то откуда это знаете, Хранитель? - спохватился Клим. - Я знаю все, что знают другие Хранители Пути, - ответил орилоун с потрясающей простотой. - Я знаю все, что было, есть и будет, и буду получать информацию, пока существует... - небольшая заминка, - пока существует система орилоунского метро. Нельзя сказать, что хирург был потрясен, однако и ординарным ответ орилоуна назвать было трудно. - И кто же добытчик информации? "Черные люди"? Хранитель не ответил, он не отвечал на риторические вопросы, подразумевающие ответы. Слегка осоловевший Мальгин снова вышел под небо Земли далекого палеозоя, небо, так непохожее на стандартные представления ортодоксальной науки о прошлом Земли. Красное солнце - Световид - почти скрылось за холмами, и свет Люциферова кольца призрачным туманом окутывал землю, пронизывал воздух, проникал во все щели и ямы, и предметы на поверхности: камни, деревья, слизистые громады растительноядных сейсмозавров, бродивших по мелким лагунам, - не давали тени. Одна из черных глыб неподалеку, лежавшая на крыше орилоуна как упавший с неба камень, вдруг шевельнулась. И Мальгин, удивляясь своей замедленной реакции, узнал "черного человека". Маатанин смотрел на него с тяжелым равнодушием и словно размышлял, что делать с гостем из будущего. - Привет! - хрипло сказал Мальгин, сглатывая ком в горло. Маатанин не ответил. Побродив вокруг дырчатой башни входа - Клим наблюдал за ним с интересом и настороженностью: все же движение "черного человека" - это далеко не ходьба землянина, гуманоида на двух ногах, - маатанин скрылся во чреве орилоуна, так и не удостоив человека вниманием. Эхо его мыслей - прозрачные всполохи, покалывание в висках и всплески странных видений - перестало тревожить сознание хирурга, он остался наедине с собой. И даже мысль, пробившаяся сквозь пелену заторможенности из сферы логического анализа, не заставила его встрепенуться: интересно, а может ли орилоун перенести меня на Землю до кенгуру Шаламова к "серой дыре"? И если может, то что произойдет? Справившись с эмоциональным ступором, превратившим тело в рыхлый ком снега, Мальгин заставил себя думать о цели, ради которой отважился ринуться в омут чужой транспортной системы. Целью был поиск Шаламова, но теперь, после совета Паломника, не имело смысла шататься по вселенным. К тому же возвращение на Землю в свою эпоху после множества обрывов сети метро становилось проблематичным. Мальгина вдруг обдало жаром: он сообразил, что может совсем не вернуться к себе домой, в свое время. Искушение последовать намеку Паломника "поискать вселенную с другой Купавой, но без Шаламова" стушевалось, отошло в тень, стало прозрачным, хотя и не растаяло совсем. Клим забрался в переходной купол орилоуна. - Хранитель, верни меня на Землю моего времени. - Человек, это не в моих силах, - последовал вежливый ответ. - Всякое состояние в этом мире, к сожалению, реализуется только однажды: нет одинаковых ситуаций, нет двух одинаковых нейрохирургов по имени Клим Мальгин... - Но Паломник говорил... - Он был в других вселенных, я - нет. Человек, тебе могут помочь только Вершители, это единственный шанс. - Если бы я знал, где их найти, - с горечью произнес Мальгин, подавляя гнев. - Даже Паломник не смог определить их дом. Пришли в нашу Вселенную, соорудили метро, поразвлекались и ушли... - Ты не прав, человек. Вершители не злонамеренны, но устроены так, что цена ошибки при любом контакте с объектами их деятельности - жизнь! Хочешь совет? - Валяй, - махнул рукой Клим, снова извлекший из памяти соблазн поискать Землю, где есть Купава, но нет Даниила Шаламова. - Паломник не катался на качелях. - Что?! - Паломник не исследовал метро Вершителей глубоко в прошлом и высоко в будущем. Мальгин понял совет мгновенно. - От Преджизни к Сверхжизни? Бью челом, Хранитель! Поехали в прошлое, к моменту появления в нашей Вселенной Вершителей. - Понадобятся все твои силы, человек, это не легкая прогулка перед сном. Сомневаюсь, выдержишь ли ты переход. - Никто не измерял моих пределов. Мальгин прыгнул в мерцающее окно мембраны выхода на "струну" и, прежде чем раствориться в небытии, всем существом увидел вечно кипящий вакуум Большой Вселенной... Глава 3 Район Нижнего Новгорода, где жил Аристарх Железовский, выглядел с высоты неправдоподобно и гротескно: взрыв, разрушивший дом Железовского, пощадил остальные, но одновременно все тридцать с лишним многоквартирных домов квартала, выстроенных в едином стиле "березовая роща", превратил в удивительные радужно-прозрачные фигуры, напоминающие мыльные пузыри. На месте стройного здания, ставшего эпицентром взрыва, образовалось озеро серой, текучей, как вода, пыли, в центре которого торчал стометровый странный черный шпиль в форме крон дерева или скорее ветвящегося зигзага молнии. Все деревья парковой зоны, окружавшей квартал, выглядели примерно так же, вызывая в памяти мрачные ассоциации с Дантовым адом. - Радиация - естественный фон, - доложил по рации Умник, который суммировал поступавшие к нему сведения и выдавал начальству. - Подобные преобразования ландшафта возможны только на уровне внутрикварковых процессов с поворотом времени. Боянова покосилась на председателя СЭКОНа и увидела на его губах легкую пренебрежительную усмешку. В общем-то реакция его на сообщения Умника была естественной, из всех находящихся в кабине куттера людей только он понимал физический смысл сообщений, как специалист-физик, бывший сотрудник Института пограничных проблем, но Власте давно перестали нравиться профессионалы, выставляющие свою компетентность напоказ. - Вы хотите что-то сказать, Казимир? Посоветовать, что делать? Предложить идею? Ландсберг перестал улыбаться, но в тоне его по-прежнему звучали нотки превосходства и иронии. - О нет, что вы, комиссар, я - тень в тени и весь внимание. Картина страшная, надо признаться! И если это дело рук Шаламова... - Его здесь не было, - возразил Столбов. - Я бы не стал утверждать это столь категорично. Многие видели этого вашего богоида с миллионом глаз, значит, и Шаламов мог быть рядом. - Не обязательно, - тихо сказал Ромашин; он сидел с Джумой сзади всех. - По всем признакам взрыв - это результат схлопывания в квартире Железовского "магической сферы" - кокона входа в орилоунское метро. Вы, наверное, помните, как схлопнулся орилоун на Таймыре, другие орилоуны взорвались еще раньше. Видимо, этот процесс затронул и другие механизмы орилоунского метро. - Вы, Игнат, говорите так, будто обладаете монополией на истину. - Ландсберг похлопал Ромашина по плечу. - Ваши догадки не есть установленные факты, поэтому исходить мы должны из соображений безопасности и предполагать худшие варианты. Худшим в данном случае является вмешательство Шаламова... или Железовского. Боянова с недоумением посмотрела на говорившего. - При чем тут Железовский? - Он контактировал с Шаламовым - это раз, был замешан в инциденте на Меркурии - это два; кстати, я потребую расследования его участия, он интрасенс - это три. Я, как и многие другие, считаю, что интрасенсы - не сверхлюди, как утверждают их ортодоксы, а псинеуры, отклонение от нормы, которое необходимо лечить в срочном порядке. После этих слов в кабине повисшей над Брянском машины установилась полная тишина. Потом Джума Хан негромко произнес: - Всегда считал, что самое большое отклонение от нормы - это посредственность. Казимир, Аристарх Железовский был моим... то есть он был и есть мой друг, и говорить о нем в таком тоне по крайней мере невежливо. Я требую... - Гриф Хан! - обронила Боянова