тарх. Впрочем, Клим тоже не понимал. Щеки Железовского порозовели от усилий сдержать усмешку, он наслаждался достигнутым эффектом. Большой ребенок, подумал Мальгин с ответной понимающей усмешкой. Ему нравилась задиристая самостоятельность и целеустремленность Аристарха, как и его почти юношеская уверенность в своей исключительности. - Я назвал бывшие промзоны "черными социумами", - продолжал математик, - и они самым непосредственным образом связаны с той проблемой, над которой я сейчас работаю... а Клим испытал на своей шкуре. Железовский любовался физиономиями товарищей, пытаясь выдержать паузу, но не выдержал, фыркнул и тут же посерьезнел. - Не сердитесь, мужики, каюсь, люблю порисоваться. Последние три дня я работал по заданию комиссара безопасности над проблемой асоциальных молодежных групп типа "эскадронов жизни" и пришел к выводу, что большинство членов этих групп - потомки тех, кто жил и живет в "черных социумах". Несколько минут длилось молчание, потом Ромашин поднял отсутствующий взгляд. - Вы хотите сказать, Аристарх, что причина психопатологии юнцов, ведущая к групповым асоциальным отклонениям, - в каких-то генных нарушениях, в наследственных болезнях, развивающихся под влиянием мутаций? Допустим. Но тот же вопрос: ну и что? - Психопатология молодых людей, живущих в бывших промзонах, - это в самом деле результат действий наших предков вчера. Но самое страшное, что эту ущербную молодежь специально натаскивают на разрушение устоев общества. Готовится первая в истории ксенореволюция: попытка уничтожить популяцию интрасенсов, единственную надежду эволюции спасти человечество от деградации. Поднимается черная волна зла и насилия, и первые кандидаты в "утопленники" - Клим Мальгин и я. Наступившее молчание длилось дольше первого. Мальгин не очень-то доверял выводам Железовского, основанным на эмоциональных предсказаниях, но и ему стало неуютно от чувственно заданной ситуации, рассчитанной математиком. - Странный термин: "ксенореволюция"... но глубокий, - пробормотал Ромашин, ушедший в свои мысли, покачал головой. - И все же я не вижу особой связи между вашим предположением и нашей встречей над... э-э... "черным социумом". - Все очень просто. За нами следят, даже пытаются прослушать наши разговоры, а здесь это исключено, это во-первых. Во-вторых, я вычислил человека, который мог бы рассказать, что нас ждет, - это Майкл Лондон. Его пророчества не что иное, как особая компьютерная программа, внедренная не в один определенный комп, а в общую компьютерную сеть тревожных служб. А это означает: он знает, что произойдет в каждый последующий момент времени. - Ты хочешь сказать, что он... побывал в будущем? - недоверчиво сказал Мальгин. - Именно это я и сказал. Видимо, он имеет возможность входа в систему реликтового орилоунского метро, которое способно транспортировать пассажиров в будущее... и в прошлое. Нам необходимо выйти на Лондона, чтобы избежать многих трагических последствий... м-м... ксенореволюции. Да и вообще, путешествие по системе орилоунского метро интересно само по себе! - А разве ты не нашел вход в метро? Железовский поскучнел. - К сожалению, формула эфанализа права: глубина предвидения будущего ограничена вероятностными законами, и даже интрасенс здесь бессилен. Клим, надежда на тебя: ты единственный нормальный экзосенс, сумевший вывести знания "черных кладов" в сферу прямого действия на психику без последствий. Конечно, ты далеко не "черный человек" - по объему знаний, но должен знать то, чего не знаю ни я, ни кто-либо другой. Выручай. Мальгин слабо улыбнулся. - Смешной ты парень, Аристарх. Умудрился дважды оскорбить меня и извиниться, не думая об этом. Математик не пошевелился, сохраняя привычную неподвижность, однако уши его вспыхнули. - Вряд ли я чем-нибудь помогу, - продолжал хирург задумчиво. - Во всяком случае, сведений об орилоунском метро в черепушке у меня нет. Да и остальные маатанские знания - не более чем бесполезная информация, так как едва ли я когда-нибудь смогу применить ее в утилитарном смысле. - Ну, это ты брось! Смог же не разбиться, свалившись со сто одиннадцатого этажа. Значит, сумел воспользоваться знаниями "черного". - Не знаю... еще не разобрался. Но то, что у меня хранится в голове, действительно настолько специфично... - Например? - обронил Железовский. - Например, поведение "черных людей" управляется, опираясь на прошлое, а не на устремленность в будущее, - что это мне дает, какие преимущества? Ромашин хмыкнул. Железовский посмотрел на него озадаченно, задумался. - Ну хорошо, пока ноль, что еще? Да не улыбайтесь вы, черти! - взмолился он. - Мне же интересно! Выкладывай что знаешь, не то сделаю наркоз. - Я есть хочу, - проворчал Мальгин, чувствуя состояние и Аристарха, и Ромашина, который был заинтересован в его багаже не менее математика. - Сначала дело. Ромашин достал из сумки, лежащей на втором сиденье машины, три душистых необычных плода, похожих на дыню и грушу одновременно. Мальгин принюхался, взял один из них. - Авокадо - зимой? Однако! - Угостили, а я приберег. Аристарх, поехали к метро. Железовский послушно повернул куттер назад. Через несколько минут они высадились у метро, а еще через четверть часа входили в "бунгало" Ромашина, гостиная которого была стилизована изнутри под старинную русскую избу. Техническое обеспечение "избы", правда, не уступало любому залу отдыха, ресторану и даже вычислительному центру, как знал Мальгин. Ромашин провел их в кабинет, вырастил мебель, сказал: располагайтесь, жены нет, - и принес высокие фарфоровые кружки с каким-то напитком, а Мальгину два сандвича с ветчиной. - Отведайте, это настой из морошки. Напиток был прозрачно-желтым, с искрой, горьковато-сладким, с десятком запахов, принадлежащих разным травам. Пить его было одно удовольствие. - На чем мы остановились? - произнес Железовский. Он, как и Клим, почуял, что дом Ромашина - его крепость, оберегаемая автоматикой высокого класса, и расслабился. - Боюсь, вы будете разочарованы, - улыбнулся Мальгин. - Объем знаний, которыми обладаю я, не сравним с информацией, которой обладают Шаламов и Лондон, а тем более со знанием маатан. Их информзапас поразителен! Он вобрал в себя опыт сотен цивилизаций, существовавших со времени Большого Взрыва. "Черные люди" хранят, вернее, хранили в себе великое множество тайн и секретов исчезнувших цивилизаций, но они, обладая довольно высоким интеллектом, и в самом деле не были разумными существами в том смысле, как мы это понимаем, потому что просто хранили информацию - и только, но сами не в состоянии были использовать ее, обработать, проанализировать и применить себе во благо. - Мне кажется, вы ошибаетесь, Клим, - мягко сказал Ромашин. - На Маате мы видели, что "черные люди" владеют пусть и необычной, неантропоморфной, но технологией, и довольно высокой. - Я и не отрицаю, но эта технология, точнее, сумма знаний, необходимых для жизнедеятельности и решения поставленных задач, вложена в генофонд Маата их создателями или, как они называют, Вершителями. "Черные люди" - не только не разумные существа, они еще и не живые - опять же в том смысле, как формулирует эту проблему земная наука. Они занимают промежуточное положение между живыми и неживыми объектами, и выращивались Вершителями с помощью синтетических процессов типа направленного роста кристаллов и роста растительных клеток одновременно. Впрочем, это может волновать только специалистов. - Меня тоже, - громыхнул Железовский, сменив позу. - Но ты не дал примеров тех знаний, которые маатане не используют. - Сколько угодно. Вот один из самых эффектных примеров. Лептоны [Лептоны - класс элементарных частиц, в который входят фотоны, электроны, нейтрино и их античастицы.], по данным "черных людей", содержат информацию о том, что было, есть и будет во Вселенной! В памяти "черных" хранится и способ подключения к лептонному полю, но сами они никогда им не воспользовались! Впечатляет? - Потому что если бы воспользовались - стали бы Вершителями, - подумав, проворчал Железовский. - Или их преемниками. Хороший пример, убедил. А еще? - Маатане знают... хотя нет, это слово не отражает истины, точнее будет говорить - помнят, маатане помнят способы дальнодействующей связи, не основанной на "суперструнной" физике, способы просачивания сквозь материальные препятствия, методы реального раздвоения, вернее, многомерного умножения. Они помнят рецепты невидимости, приемы передвижения в пространстве - полета, основанного на фазовом согласовании атомных колебаний, и многое другое, и все это богатство почти никогда не было ими использовано. Ромашин и Железовский переглянулись. В глазах математика скептицизм боролся с жадным интересом, во взгляде эксперта недоверия было больше, но на обоих слова Мальгина произвели одинаково сильное впечатление. - А ты?.. Ты сможешь воспользоваться этими методами? - Бас Железовского стал чуть хрипловатым. Мальгин покачал головой, с понимающей улыбкой глядя на друзей. - Я же сказал - вряд ли. Чтобы научиться летать по методу "черных запасов", человеку надо обладать гораздо большим объемом мозга и количеством специфических нервных центров, управляющих телом на атомарно-молекулярном уровне. - А Шаламов или Лондон? Мальгин нахмурился, помолчал. - Не знаю. Может быть... не знаю. Ромашин залпом допил напиток, дал команду "домовому", и киб принес бутылку виноградной шипучки и горячие тосты. - Выпьем за освоение вашего драгоценного месторождения, Клим. Я имею в виду информацию. То, что вы рассказали, - поразительно! Желаю удачи! Бокалы звякнули. - Вкусно! - похвалил Железовский. - Где вы берете такое вино, Игнат? - Мой друг с бульвара Славы Толя Новичихин - спец высокого класса по винам. Я подарю вам бутылку. Математик посмотрел на ушедшего в себя Мальгина. - Клим, ты сказал, что маатане почти никогда не использовали свои знания. Что это значит - почти? - Среди них тоже есть и свои гении, интеллект которых звал их к осмыслению внутренних записей, к самопознанию, и свои идиоты, и просто больные. Маатанские города - в принципе гигантские перераспределители энергии и информации, а их "тюрьмы" - вспомните наш поход - тоже распределители, но особые, с функциями "психбольниц", изоляторов и "домов отдыха". - Мальгин очнулся, сбросил рассеянный взгляд, захрустел тостами. - Что касается пожеланий мне удачи, - хирург взглянул на Ромашина, - то, как говорят "черные люди": бесконечный смысл лежит вне постижения конечного существа, коим является человек. - Не будь пессимистом, мастер, - прогудел Железовский. - Ты себя еще не знаешь, а я чувствую в тебе глубину, которая не снилась даже интрасенсу. Поработай над собой, а я помогу. Итак, поговорим теперь о поиске Шаламова? Мальгин не успел ответить: снова откуда-то издалека прилетел жалобный полусон-полузов, воспринимаемый на мысленном уровне, напоминающий плач ветра в ветвях дерева и печальную песню ручья. И тут же встрепенулось внутри чувство тревоги. - Что с вами? - насторожился проницательный Ромашин. - В чем дело? - спросил Харитон в унисон с Железовским. - Не понимаю, - ответил Мальгин, делая усилие, чтобы поймать кончик связывающей его с кем-то нити, пытаясь определить источник пси-передачи, но только перегрузил мозг - по глазным яблокам, по сердцу, под желудком прошлись острые коготки боли. Мальгин посидел немного, успокаивая камертон нервной системы, не отвечая на тревожные взгляды товарищей, потом встал. - Извините, Игнат, договорим позже. Что-то мне не по себе, хочу побыть один. Не обижайтесь. - Ради Бога! - Позвони, если понадоблюсь, - коротко проговорил Железовский, подняв руку в прощальном жесте. "Кто же зовет меня? - думал хирург, мчась на такси до метро, а потом на метро домой. Что его гнало домой - он не знал и не анализировал. - И почему зов такой тихий? Ведь даже Аристарх ничего не услышал... или я слышу просто эхо пси-работы собственного подсознания?" - Предположение на уровне бреда, - возразил прямой, как судья, Харитон. - У тебя срабатывает субсенсорное восприятие, результат воздействия на психику маатанской информации. - Зов очень слабый, но... понимаешь, я чувствую, что он предназначен именно мне. И в то же время я не могу его выделить, идентифицировать. - Такое бывает между очень близкими людьми, возникает как бы резонанс душ, постоянный контакт пси-сфер. - Но отец не интрасенс, он не способен дать сигнал в пси-диапазоне, Купава тоже. Карой? Не знаю... скорее всего тоже нет. Кто еще? Харитон не ответил. Глава 9 Он не был с нами полностью откровенным, - сказал Ромашин. - Знаю, - изрек Железовский, ушедший в размышления. - Я имею в виду его рассказ о маатанских знаниях. Он знает больше, чем изволил поделиться, а главное, начинает догадываться, как эти знания применить... иначе разбился бы насмерть при падении. Клим мощный человечище, и я ему верю, но ему надо помогать, особенно в моменты сопротивления сидящему внутри "черному". - Он справится, хотя вы правы, помогать ему необходимо. Не волнуйтесь, Игнат, в нужный момент я буду рядом. Последние слова математика прозвучали хвастливо, и Ромашин улыбнулся про себя, подумал: дай Бог нашему теляти вовка зъисты. Но вслух сказал: - Никто не знает резервов психики "черного человека", занимающей довольно большую часть памяти Клима, а доминанта маатанской психики - равнодушие. Вас это не тревожит? - Что? - очнулся Железовский и добавил с великолепной самоуверенностью: - Нет, не тревожит. Пока я с Климом, ему ничто не грозит. Он уже почти научился выходить из транса без болевых синдромов и последствий, и овладение физиологией "черных людей" обойдется ему дешевле. Ромашин помолчал, скрывая чувства, к Железовскому он относился по-отечески, жалея иногда, что сам он не интрасенс. - Вернемся к проблеме поиска Шаламова. По моим данным, на Земле он не появлялся, во всяком случае, последние четыре месяца, значит, до сих пор бродяжничает по системе орилоунского метро. - Глаза эксперта на мгновение заискрились интересом. - Кто знает, в каких мирах он побывал!.. Идем дальше. Через обломок "сверхструны" в систему проникнуть не удалось... - Еще бы, - перебил гость Ромашина со смешком, - там теперь "сфера Сабатини" или, как удачно выразился Джума, эйнсоф. По сути, это тоже вход, только в совершенно удивительные скрученные пространства с иной физикой и топологией. Когда-нибудь я займусь сферой вплотную. - Рассчитать свой вход в метро вам тоже не удалось, - ровным голосом продолжал Ромашин, остудив порыв математика. - Но вход этот существует, и мы это знаем. Я лично не сомневаюсь. - Я тоже. И Шаламов и Лондон пользуются им. - Что же нам остается? Ждать появления Даниила? Железовский отвел взгляд. Ромашин некоторое время смотрел на него, словно оценивая возможности. - Есть идея. Клим принес домой кое-какие безделушки - из квартиры Купавы, которые подарил ей Шаламов, так вот, некоторые из них настолько необычны, что я не удивлюсь, если они помогут открыть дверь в орилоунское метро. Не хотите проверить? Человек-глыба думал недолго. - Идея неплохая, вопрос только в том, как отнесется к ней сам Клим. - Уговорим, он поймет. Железовский вдруг засмеялся. Игнат в недоумении вздернул бровь. - Как бы не получилась еще одна "сфера Сабатини", - пояснил Аристарх. - Откроем дверь, а она ведет в ад! И полезет на Землю всякая нечисть... Ромашин не выдержал и тоже засмеялся. - Воображение у вас скорее лирическое, а не математическое, Аристарх. Об ужасах ада я не подумал. Итак, говорите с Климом и, когда он согласится поэкспериментировать, позовите меня. Правда, есть еще один путь... - Какой? - Майкл Лондон. Его сейчас тоже нет на Земле, но он регулярно появляется дома. Попробую поговорить с ним в его очередной выход, может быть, он поможет. - Вряд ли. - Железовский встал бесшумно и ловко, несмотря на размеры и массу. - Он же предупреждал, а человек он в высшей степени обязательный, человек слова. - Человек-да, - пробормотал Ромашин. - Скорее человек-нет, - поправил Аристарх и вышел, подняв руку жестом прощания. - Человек-нет, - тем же тоном произнес Ромашин. - Человек-нет... я тоже был когда-то человеком-нет, однако жизнь потребовала свернуть с тропы... С тех пор как Мальгин перенес подарки Шаламова из его квартиры к себе домой, в гостиной появился устойчивый странный запах. Он не напоминал ни один из земных источников запаха, и Клим дал ему определение "призрачный". Даже трудноуловимый запах обломка "сверхструны", утерянного Даниилом в квартире хирурга, можно было сравнить с чем-то, больше всего он напоминал запах лунной пыли, но подарки Шаламова распространяли иные ароматы - ароматы чужих миров, неземных дорог, иных вселенных. Остановившись на пороге, Мальгин принюхался и прислушался, ничего подозрительного не отметил, прошел в гостиную, решая вопрос: почему его потянуло домой. Вызвал "домового": - Кузьма, кто-нибудь заходил? - Никто не заходил, но звонили двое, - отозвался бытовой комп, - какая-то девица и мужчина, не соизволивший включить обратку. - Кем именно назвался? - Представился как твой друг. Екнуло сердце, тревога в душе отдалась в голове судорогой боли. - Как давно он звонил? - Сорок минут назад. - Давай мужчину. Вспыхнувший виом остался пустым, как прозрачная туманная клетка, но голос Марселя Гзаронваля спутать с другим было невозможно. - Привет, супер. Если хочешь выяснить, где Купава, приходи по адресу: Руан, холмы за церковью Сен-Макну, ШСС номер три. Тебя будут ждать. Посидев с минуту возле "домового", Мальгин шумно выдохнул воздух через нос, подумал: поиграться захотели? Что ж, давай поиграем в ваши игры. Через полчаса он вышел из такси в живописном осеннем парке возле красивого здания школы спортивного совершенствования. "Обнял" здание. В этот час залы и сооружения школы пустовали и лишь в одной из комнат на втором этаже находились люди, пять человек с не очень приятным "пси-запахом". И еще двое прятались где-то неподалеку, скорее всего наблюдатели за входом в школу из антиграва. Мальгин, не оглядываясь, уверенно поднялся по ступенькам центрального входа и сразу направился на второй этаж, где ждали пятеро. Комната оказалась небольшим фехтовальным залом с зеркальными стенами. Одна из стен была увешана холодным оружием: кинжалы, ножи, стилеты, шпаги, сабли, мечи разных исполнений и форм, принадлежавшие разным эпохам и разным народам. По-видимому, это было нечто вроде музея. Мальгина уже ждали трое в черном трико со сложенными на груди руками, с масками на лицах: один русоголовый, второй черноволосый, а третий - бритый наголо. Оставшиеся двое прятались в соседней комнате. Судя по эмоциональному фону всех пятерых, настроены они были вовсе не на то, чтобы сообщить гостю нужные ему сведения. - Ниндзя, - хмыкнул Мальгин, чувствуя затылком холодный ток воздуха: кто-то смотрел ему в спину. Клим оглянулся - видеокамера. Руководитель "операции", скорее всего сам Гзаронваль - среди пятерых его не было, - изволил наблюдать происходящее со стороны. Бритоголовый выступил вперед, голос его был приятного баритонального оттенка с гортанными нотками. - Мастер так уверен в себе, что прибыл один? Или рация в ухе - гарантия безопасности? Клим спокойно снял с уха серьгу рации, спрятал в карман. - Поступок мужчины. - Бритоголовый не издевался, констатировал факт, он был единственным из всех в здании, чья гамма биоизлучений почти не "дымила" отрицательными чертами психики. - Прежде чем вы получите ответ на интересующий вас вопрос, не хотите потренироваться? Мне сказали, что вы мастер по фехтованию. Мальгин никогда не брал в руки эфеса шпаги или рукояти меча, и предложение незнакомца застало его врасплох. Трезвый рассудок требовал отказаться от боя, но гордость и самолюбие, а также еще более сильное чувство - злость на себя за первые два, заставили его принять вызов. Бритоголовый понял мимику его лица и повел рукой в сторону стены с оружием. - Выбирайте. Боль лопнувшей "почки" темного знания на мгновение отключила зрение, но зато включила физику озарения, и в следующий момент Мальгин уже уверенно шел к стене. - Вот это. Бритоголовый сделал знак, и в зал внесли прямой русский меч, заказанный хирургом, а также самурайский меч-катану, узкий, блестящий, хищно красивый. Бритоголовый, став на колено, взял его, и меч вдруг исчез на секунду, появившись уже над головой мастера. Но как ни быстры были его движения, Мальгин заметил и оценил и мастерство "самурая", и красоту его позы. Бритоголовый дал понять, что знает древнее искусство владения катаной, заключающееся в малом количестве махов - татикадзе. Но и древнерусские воины владели этим искусством, и все их навыки всплыли сейчас в памяти Мальгина, поднявшись "на поверхность" из глубин древней родовой памяти. Не без помощи "черного человека", вызвавшего стрессовую вспышку. Клим взял с поклоном меч и за секунду сделал семь мгновенных движений, показав защитные приемы спереди, с боков и сзади. Меч, остановившись на последнем взмахе, прикрыл его сверху. По тому, как расширились глаза бритоголового, Клим понял, что противник не ожидал в его лице встретить мастера-фехтовальщика высокого класса, однако останавливаться было уже поздно: вызов был принят. - Держись! - успел сказать Харитон, и бой начался. Бой этот состоял из сотен уловок, финтов, обманных движений и намеков на удар, хотя со стороны казалось, что бойцы почти не двигаются, замерев друг против друга, лишь мечи их выписывают сложные траектории, но клинки русского меча и самурайской катаны встретились лишь дважды. Первым сделал выпад бритоголовый, пытаясь пробить двойной блок, вторым ударил Мальгин, совершив хитрое и сложное движение, после которого меч противника отлетел в угол зала. Бритоголовый замер, потом сорвал вдруг с лица повязку, открыв лицо типичного японца, упал на колено. Сквозь маску равнодушия и безразличия на лице его проступили выражения ярости и восхищения. - Вы победили, мастер. Оотоко тацудзима! А мне говорили... Мальгин опустил меч, но в этот момент двое, до этого безучастно наблюдавшие за поединком, с воплями бросились на него с мечами. Через минуту к ним присоединились еще двое, а потом в зал вошел Марсель Гзаронваль, и в руке у него был не меч, а гипноизлучатель "василиск". Мальгин понял, что в его распоряжении всего несколько секунд. Гзаронваль не станет ждать финала схватки и уложит его в тот момент, в какой сочтет нужным... и вызовет фазу "черного человека". Что случится потом, Клим боялся и представить. Бритоголовый, собравшийся протестовать против дальнейшего развития событий (пятеро на одного!), в результате стал свидетелем самого короткого и немыслимо быстрого боя. В течение трех секунд четверо "ниндзя" лишились мечей (двое из них получили при этом переломы кистей), а Марсель Гзаронваль - "василиска", не успев выстрелить в то место, где за мгновение до этого стоял Мальгин. Увидев у лица лезвие меча, Гзаронваль вспотел, а встретив беспощадный взгляд хирурга, понял, что сейчас последует удар. И удар последовал, но Мальгин просто шлепнул красавца фухтелем [Фуxтель - плоская сторона клинка.], что соответствовало пощечине. Правда, от этого шлепка Гзаронваль очнулся не сразу. - Оотоко тацудзима! - прошептал бритоголовый, глядя вслед Мальгину с изумлением и восторгом. И совсем с другими чувствами провожали хирурга взглядами четверо приятелей Гзаронваля и еще один зритель, находившийся далеко от этого места. Пока Мальгин возвращался домой, клокотавшие в его душе ненависть и ярость улеглись, вновь всколыхнулась тревога за Купаву и недовольство собой: он знал, чем кончаются подобные приглашения, и мог бы не терять времени. Но очень хотелось... очень хотелось!.. Да, признался со вздохом Клим сам себе, очень уж хотелось показать этим суперменам, кто есть ху [Who - кто (англ.).] в этой ситуации. Жаль вот только, что, удовлетворив комплекс неполноценности, он не удосужился выведать у Гзаронваля, где Купава. Харитон не рискнул вмешаться в монолог хозяина, и Мальгин был ему благодарен за это. Дома он вымылся, окончательно смыв с души и тела пот и злость, и скомандовал "домовому" включить запись второго звонка. В стене над глазком виома развернулся световой веер передачи, появилось изображение симпатичной голубоглазой девушки, на лице которой читались беспокойство и сомнение. Мальгин узнал ее, это была подруга Купавы Александра Белова, Шурочка, с которой она училась когда-то в лицее. - Клим дома? - Ушел по делам. Что передать? - Не знаю, правильно ли я делаю... - Шурочка нервно поправила волосы. - Но к кому еще мне обратиться? Клим, с Купавой что-то творится... я звоню ей, говорю, а она какая-то странная, заторможенная... Понимаешь? И только я задала ей вопрос, как связь прервалась. Я... - Девушка беспомощно пожала плечиками. - В общем, извини, если я напрасно... Позвони ей, может быть, с тобой она будет откровенна? - Девушка продиктовала номер видео, и связь прервалась. - Проверь, что за номер, найди адрес. - Пока "домовой" связывался с нужным службами, Мальгин подкрепился, съел две таблетки витмобилизатора (все-таки энергии он потерял много), бросил в сумку эмкан выхода на канал Гиппократа (как и любой другой сотрудник института, он мог работать с инком из любой точки земного шара), две упаковки витмобилизатора, флакон адаптогена, инъектор, пси-стимулятор, кардиоусилитель, микрореаниматор и аптечку "Скорой помощи", потом вызвал такси. - Дарваза, район Велик-лсы, массив Умаберг, дом двенадцать - сто шесть, - сообщил "домовой" адрес Купавы, и Мальгин удовлетворенно кивнул: он вычислил этот адрес еще в квартире Шаламова. Оставалось узнать, кто именно проживает по этому адресу и почему Купава вдруг решила переехать туда. Глава 10 Через несколько минут такси-флейт высадило его у метро, и хирург, подавив поднявшееся вдруг волнение, шагнул в вестибюль станции. Дарваза был небольшим городком на юге Ташаузской области Туркмении и располагался почти в центре Заунгузских Каракумов - древней субпустыни с ее неповторимым растительным и животным миром и культурным колоритом. Однако Мальгину было не до экскурсий и разглядывания пейзажей с борта такси местного транспортного узла, он только раз бросил взгляд на город - стандартный современный полис с пирамидально-купольной архитектурой - и бегло оглядел вечереющий - по местному времени шел уже шестой час дня - пустынный рельеф вокруг: песчаные гряды, барханы, бессточные котловины, островные горы на горизонте, сухие русла рек, такыры и солончаки. Такси-пинасс доставило его к одной из зеркально-стеклянных пирамид ("Массив Умаберг", - доложил киб-пилот) и высадило на верхней площадке малых машин. Мальгин включил свое новое чувство - перцепцию, сориентировался в объеме огромного тысячеквартирного дома-массива и, добежав до лифта, назвал адрес. Квартира, из которой Купава разговаривала с подругой, располагалась на двадцать восьмом горизонте дома, рядом с бассейном, выходя окнами на восточную сторону пирамиды. Мальгин открыл заблокированную автоматом-сторожем дверь, почти не задержавшись, и сразу прошел в одну из спален - всего их было три, - где лежала Купава. Кто-то испуганно шарахнулся от него, еще какой-то парень в "дымящейся" одежде пытался преградить дорогу, но тут же отступил. Во всех комнатах толпились и веселились молодые люди, играла музыка, дым стоял коромыслом, и почти никто не обратил внимания на гостя. Купава лежала на кровати в чем-то полупрозрачном, зелено-желтом, светящемся, то напоминающем спортивное трико, то подвенечный наряд. Она была бледна до синевы, и взгляд ее пугающе огромных глаз уходил в бесконечные пространства, не видя ни стен, ни света, ни окружающих. Она была в трансе, вызванном действием наркоклипа. Мальгин определил это сразу. И еще он понял, что жить ей осталось совсем немного, сердце женщины билось все медленней и медленней. Кто-то встал из кресла возле кровати. Гзаронваль! Надо же, успел раньше! - Хирург?! А тебе-то что здесь надо? Девушка в ярко-красном "рэдкэт", сидящая на кровати у ног Купавы, оглянулась, и от ее движения на пол посыпались инъекторы, какие-то тюбики, таблетки, блестящие крестики сексоклипов, сеточка эмкана с наушниками. - Вон! - бесцветным голосом сказал Мальгин, неотрывно глядя в лицо Купаве. Он уже работал, прикидывая, что делать, с чего начинать операцию, не имея в запасе ни минуты времени, не имея связи с местным медицинским инком. - Какого дьявола?! - хрипло вопросила девица в красном. - Кто это? "Скорая", что ли? - Вон, я сказал! - тем же тоном проговорил Мальгин. - Все вон из квартиры, даю минуту. - Знаешь, что я тебе... - начал Гзаронваль, вставая, и встретился глазами с Климом. Отшатнулся. Вытер вспотевший лоб ладонью, потянул девицу за собой: - Пошли, пошли, нам тут делать нечего... Мальгин сорвал с головы Купавы эмкан, ударом кулака разнес играющий цветными вспышками "кактус" видео на хрустальные брызги и стал выгружать из сумки содержимое, на миг подивившись, что взял все самое необходимое. Кто-то тронул его за плечо. Смуглый здоровяк с шапкой черных волос. Еще трое таких же стояли в дверях, из-за их спин заглядывали какие-то гонцы. В ушах словно лопнули заслонки и стал слышен гвалт голосов, музыкальный рев, бой тамтамов и звон литавр - до этого Клим отключил посторонний шум начисто. - Что тебе здесь надо, сейфмен? - повторил здоровяк ласково, с нехорошей ухмылкой. Дикая слепящая ярость поднялась из глубин души хирурга, ударила в голову, затопила сознание. Превратившись в ураган, он в два движения вытолкал парней из комнаты и сказал, не повышая голоса, но так, что услышали все: - Если через две минуты вы не обеспечите тишину и не покинете этот дом, клянусь адом, я заставлю вас это сделать! Толпа девушек и парней в ультрамодной - шевелящейся, меняющей цвет, форму, плотность и прозрачность - одежде вдруг попятилась, послышались испуганные возгласы и вскрики: видимо, "тигрозавр" все-таки выглянул из Мальгина, как тот ни сдерживался, и тогда Клим превратил "зверя" в язык пламени, ударивший из его глаз и обжегший лица и руки компании. Клим выждал паузу, глядя на ошеломленного, потиравшего плечо черноволосого здоровяка, и вошел в комнату, сразу же переключив внимание на предстоящее дело. Шум за дверью постепенно ослабел, стих, музыка умолкла, наступила блаженная тишина. Сначала Мальгин сделал Купаве укол кардиовалида для стимуляции уставшей сердечной мышцы, уложил ее поудобней, чтобы не стеснялось дыхание, закрепил датчики на теле от аппаратов контроля. С изумлением поймал себя на том, что шепчет вслух: потерпи, моя бесценная, потерпи, дивная и нежная, потерпи, пленительная, неожиданная... Открытие вызвало легкую горькую усмешку: вряд ли он смог бы повторить эти слова Купаве, будь она в сознании. Спохватившись, обыскал квартиру в поисках дочери, но не нашел. Видимо, Купава оставила ее у матери (у своей или матери Даниила). Ладно, отыщется, не это сейчас главное. Закрепил на голове Купавы свой эмкан, подсоединил его ко второму, проверив прохождение сигнала. "Домовой" квартиры не имел выхода на консорт-линию, и канал связи с Гиппократом, вернее, два - операционный, от эмкана хирурга, и аппаратный, от системы контроля за состоянием Купавы, - пришлось пробивать через общую спутниковую трансляцию, что ограничивало чистоту приема, но тут уж, как говорится, что имеем, то имеем. Проверив контакт с инком института (Гиппократ ответил тут же, готовый оказать любую помощь "в пределах компетенции", как он любил говорить), Мальгин устроился в пенокресле и расслабился, готовясь к прямому включению режима "один на один", что не рекомендовалось делать без машинного контакта никому, будь он даже хирургом экстра-класса. Мобилизация и настройка организма заняли около четырех минут. Если бы кто-нибудь со стороны увидел Мальгина, он надолго запомнил бы эту картину: лицо и пальцы рук хирурга светились, волосы стояли дыбом и потрескивали электрическими искорками, грудь вздымалась высоко и часто, а сердце работало в таком темпе, что его стук слышался на расстоянии! - Зондирование пассивное - альфа! - Готов, - раздался сквозь шуршание фона в голове Мальгина голос Гиппократа. - Имя пациента? - Купава Шаламова. Тишина, пульсирующий фоновый шелест. - Диагноз? - Специфический делирий [Делирий - нарушение сознания, отражение действительности, сопровождаемое галлюцинациями, бредом.]. - Причина? - Базз [Базз - состояние наркотического опьянения.], ви-нарко, кортикомузыкальный сексоклип. - Но ведь это ведет к распаду сознания, речи и памяти, к расторможенности животных влечений, выработке паранойяльной системы... - Знаю, предупреждения излишни. Будь готов к параллели, придется идти за барьер дифференциальной амнезии, и без твоей памяти не обойтись. Слушай и молчи, пока не позову. Клим "отключил" все органы чувств, способные помешать сосредоточению и работе мозга в режиме "пси-осмоса", в том числе и зрение, проверил, под рукой ли аптечка "Скорой помощи" и принесенная с собой аппаратура, поймал знакомый, тихий пси-вызов, похожий на детский лепет, полуплач-полусмех, звон капели и шелест листвы, прошептал беззвучно: погоди, кто бы ты ни был, я очень занят, - и обрушил на голову внутренний мир Купавы. Если бы не подготовка, воля и колоссальный опыт пси-зондирования, он мгновенно был бы оглушен пси-шумом расторможенной деятельности коры головного мозга Купавы, но и ему пришлось туго в сражении с ураганом спутанных чувств женщины, с кипящим водоворотом основных биоритмов и стеной субъективного семантического пространства, не пропускающей пришельца. Сознание его раздвоилось. Одной "половиной" он видел себя деталью пейзажа и ощущал действующим лицом фантомного сюжета, рожденного фантазией Купавы, иллюзорной реализацией ее потребностей; другой, обросшей десятками тончайших игл-щупалец - сгустков пси-поля, которые служили одновременно тончайшими хирургическими скальпелями, блуждал по коре мозга и активным зонам, каждым "щупальцем" точно находя на теле поврежденного аксона точки оперативного вмешательства. Стирание информации - это разрушение метастабильных ионных цепочек (биоэлектрических эксудатов) и нейронных связей, и управлять этим сверхтонким процессом способен только компьютер с колоссальным быстродействием, но Мальгин недаром носил звание мастера-хирурга высочайшей квалификации, он мог работать и без компьютерного усиления. Однако прошло немало времени (по внутренним часам), прежде чем Мальгину удалось преодолеть несколько слоев бесформенных тающих видений и выбраться к более или менее упорядоченному, осмысленному внутреннему миру Купавы, созданному ее расстроенным воображением... Серая, нескончаемая, выжженная неведомым огнем пустыня с черными полями сажи и пепла, с редкими струйками дыма... Серое мутное небо с застывшими мохнатыми, черными и багровыми облаками... Черная неподвижная река - не то мазут, не то асфальт... Мертвое спокойствие. Мертвая тишина. Ночь отравленной души... - Где мы? - Подкорка височной доли два, уровень сознания, - просочился в голову бестелесный пси-голос Гиппократа. - Порог димидиат серв. Эффект иллюзорного бытия. Полная потеря ориентации, утрата жизненных реалий. Коррекции не поддается. Необходима немедленная операция в условиях института! - Без советов, Умник! - огрызнулся Мальгин, примериваясь второй, "хирургической" половиной сознания к безошибочному пси-уколу. - Как физика? - Тургор падает, дыхание слабое, поверхностное, пульс нитевидный. Прогноз остановки сердца - две-три минуты. - Успею. Зондирование активное, выпад альфа! - Мгновенно вспотев, Мальгин сделал гигантское усилие и рассеял микроскопическое, в несколько нанометров [1 нм = 10^-9 м = 0,000001 мм.], скопление "шлаковых" нейроструктур, созданных влиянием наркоклипа. Вторая "половина" сознания сначала ничего не заметила, пейзаж перед глазами хирурга не изменился, но затем проявились последствия операции: тела своего Мальгин не чувствовал, хотя и управлял им, как летательным аппаратом; в настоящий момент он висел над рекой неподвижно и вдруг испытал ощущение полета - серо-черная равнина "внизу" побежала назад, открывая новые и новые пространства. Внезапно она налилась багровым свечением, с гулом содрогнулась, выгибаясь куполом, потом прогнулась, как резиновая, несколько раз дернулась и затихла. Тронулась река, потекла, зарябила мелкими волнами, но вскоре остановилась, застыла, в пустыню снова вернулась тишина. Сердце... один удар сердца в десять секунд... Мальгин положил руку на левую грудь Купавы и дважды с силой нажал. Один удар сердца в десять секунд - это граница жизни. Ну же, давай! Новый двойной удар потряс равнину, однако свечение почвы после него ушло не сразу. Годится, живем! Поехали дальше... Рельеф пустыни ринулся навстречу с нарастающей скоростью, за горизонтом показались горы, угрюмые, фиолетово-синие, с недобрым голубым блеском, покрытые мрачным черно-зеленым великаньим лесом. Приблизились, закрыли горизонт со всех сторон. Поле зрения сузилось, взгляд то и дело натыкался на чудовищные стволы, переплетение ветвей, лиан, кустов, навалилось ощущение душной жаркой парилки. "Я, обезумевший в лесу Предвечных Числ", - всплыли в памяти строки Верхарна, столь любимого Даниилом Шаламовым. Откуда-то сверху вдруг посыпались камни, превращаясь в чудовищных птиц с тремя и больше головами, одноруких и многоногих уродов, кентавров, чертей, динозавров, химер... Увидели человека, повернули к нему, открывая пасти. - Сказочные конфабуляции [Конфабуляция - ложное воспоминание, наблюдается при нарушениях памяти.] - струйкой снежной поземки просвистел голос Гиппократа. - Искажение восприятия в зоне дельтависочной доли, пси-корректировке не поддается, необходимо координированное хирургическое подавление. Мальгин не ответил. Для изменения психического состояния Купавы и вывода ее из транса ему нужна была предельно высокая степень концентрации внимания. Он выхватил меч, отразил атаки летающих ящеров, сшибая им головы, отрубил неосторожно приблизившимся чудовищам когтистые лапы, остальные остановились в нерешительности... Вторая часть личности хирурга в этот момент превратилась в разящий луч лазера и в три касания разрушила ансамбль новорожденных, чуждых организму нейроструктур (сердце Мальгина дало сбой, болью отозвавшись в голове, - он работал на уровне физического воздействия, требующего невероятной выносливости и отнимавшего громадное количество энергии). Химеры и динозавры в лесу "блаженных мечтаний" Купавы растаяли, как дым, лес посветлел, чернота из него ушла, он уже не страшил, а манил отдохнуть... - Зондирование пассивное-гамма. - Падение тонуса. Мальгин слепо нащупал инъектор и сделал Купаве укол адаптогена. - Я имею в виду - у вас, - бесстрастно сообщил Гиппократ. Мальгин сделал укол себе. Полегчало. - Поехали дальш