Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     © Copyright Вячеслав Алексеев
     Email: Slawa.Alexeew@avangard.ru
     Date: 5 Apr 2000
---------------------------------------------------------------








     Три  корпуса старого здания  Московского геолого-разведочного института
располагались во  дворике между  Манежной  площадью и  Моховой улицей  (в те
времена  - ул.Герцена),  между  факультетом  журналистики МГУ  (тоже  старое
здание),  институтом  Сеченова  и  гостинницами  Интурист и  Националь  (или
Метрополь - я их всегда путаю).
     На  дворе  Арлекинами  распускалась  эпоха  Аллы   Пугачевой,  формируя
дополнительный  культурный  пласт  в  эре  Владимира  Высоцкого.   Борьба  с
пьянством и алкоголизмом  еще не  фигурировала в  ближайших планах партии  и
Правительства,   хотя   публичное   распитие  спиртных   напитков   уже   не
приветствовалось.
     Студенты-вечерники данного исторического периода ничем не отличались от
учащихся  дневных факультетов,  кроме той  разницы, что лекции, семинары,  а
также зачеты и экзамены  начинались после 7 часов вечера, когда заканчивался
рабочий день у трудовой  обучающейся молодежи. К счастью гастроном "Москва",
расположенный на первом этаже одноименной гостинницы, заканчивал свою работу
много  позже - в 23 часа,  поэтому вечерники не чувствовали себя оторванными
от цивилизации, успевая закупить необходимые продукты и  то,  чем их запить,
на случай успешной или неуспешной сдачи очередных зачетов.

     Постоянная  спаянная  и споенная  компашка  из  четырех  девушек и двух
юношей выпорхнула из второго  корпуса  института.  Был  сдан, пожалуй, самый
сложный  зачет  -  минералогия. Правда,  гидрогеологов  не  сильно нагружали
минералами,  но тем не менее  250  породообразующих камней  нужно было знать
наизусть, и  уметь  сходу выделять их кристаллы  в любом  булыжнике, любезно
переданным на опознание ухмыляющимся профессором. Само собой  - традиционные
шпоры тут совершенно бесполезны.
     Нервное возбуждение  прошедшего зачета  медленно  растворялось  в  дыму
сигарет.
     - А  чего  это мы стоим? - вдруг  очнулась  Любаша,  стряхивая пепел, -
скоро магазин закроется!
     И компания на рысях побежала к гастроному.
     Спустя некоторое  время  они  вновь  обрисовались  во  дворике  родного
института.  Из  портфелей   и  сумок  раздавался   вполне  мелодичный  звон,
согревающий душу и сердце истинного студента.
     - Куда пойдем? - спросила Ольга.
     - Может  в двадцатку? -  предложил Сергей,  поправив очки  на худощавом
интелигентном лице.
     Под "двадцаткой" начинающие  разведчики недр подразумевали аудиторию  с
пришпандоренной на дверях биркой  "20" в первом корпусе. Деревянный  дизайн,
доставшийся институту в наследство от времен проклятого царизма, представлял
собой  цельносложенный  амфитеатр из  резко  уходящих вверх длинных столов и
скамеек, с галеркой у  самого  потолка,  и создавал  под  этой  конструкцией
множество  укромных  закутков.  Однако компанию ждало разочарование,  первый
корпус,  где располагалось уникальное творение древних зодчих конца 18 века,
уже был заперт.
     - Валя,  Валентина, что с тобой теперь? - продекламировал я обращаясь к
одной из прекрасных представительниц тусовки.
     - А чего со мной? - Спросила Валентина.
     - Ты куда мужика своего дела?
     В свободное от учебы время Валентина работала машинисткой в деканате, а
ее муж, учащийся соседней группы - в  научно-исследовательском секторе. Весь
кайф был в том,  что НИС  располагался в подвалах жилых домов по Моховой,  и
если  Валентина вливалась в наши ряды со своим мужиком, владеющим ключами от
служебных помещений,  то  дальнейшая пьянка  проходила  в уютном подвале  со
столами, стаканами и прочими удобствами.
     - Он сегодня наказан, с дочкой оставлен, чтоб знал по чем фунт лиха.
     - Ладно,  пойдем на скамеечки - махнула рукой вторая  Люба, указывая на
глухой и темный внутренний скверик с вековыми липами, - авось в темноте мимо
рта не пронесем.
     - Пошли, - согласились все.
     Всегдашняя проблемма центра - по человечески даже выпить негде.

     -  Девчат,  а вы знаете, что  Сергунок  имеет  самое  неспосредственное
отношение  к  бурежке? И молчал!  Я его вчера по дороге  в институт видел  -
бурит во всю - на Беговой, как заправский бурила.
     - Сереж, ты чего это, жук такой, молчишь? Это правда?
     -  Неправда все это, меня всего лишь просили бурил проконтролировать, а
сам я ни уха не рыла, чес слово.
     - Давай, давай,  рассказывай. Зажилил  курсовой по бурению,  а мы  все,
из-за твоей жадности  только с третьего захода сдали. - Иронично высказалась
Ольга.
     - Конечно, ты какие диаметры  труб в своем проекте нарисовала? У тебя ж
труба в трубу просто не влезет. Думать надо! Чего куда влезать должно.
     - А кстати, чего вы там на Беговой делаете? - перевел стрелку я.
     - Карст! Ты метро Беговую видел?
     - Каждый день езжу, я ж там работаю.
     - Ну и как тебе станция?
     - Да, плитка там  сейчас массово вываливается. А ведь линию только  что
открыли. Цемент такой.
     - Какой цемент? Станция провалилась, там повсеместно карстовые полости.
Ты посмотри - какие там трещины по потолку и по колоннам.
     - А что, во время изысканий их не нашли?
     - Если бы! Тут в чем дело - натыкается бурснаряд на карстовую полость и
проваливается на полтора-два  метра,  думаешь бурилы будут это дело в журнал
записывать? Нет!  Им  не  выгодно  -  за каждый метр  бурежки по известнякам
денежка  нехилая  падает, а  если эти провалы в журнале отмечать - то за них
никто не заплатит. Меня потому и прислали - просто  стоять  и смотреть - как
трубы упадут, так  фиксировать - когда и на сколько метров  провал. А  когда
метро проектировали, около бурил  никто не стоял, вот  карст  и профукали. Я
вам сейчас еще одну историю про Беговую расскажу, там вообще с этой станцией
такая  непруха  была...  Когда  тунель пробили  почти  до  самой  Беговой  -
встретился плывун. Ну плывун  и плывун, первый  раз что ли? Наши  зафигачили
туда  горизонтальные скважины, трубы смонтировали, и хладагент...  Результат
нулевой  - течет плывун, не замерзает. Еще комплект морозилок туда же. С тем
же эффектом. Тогда  решили  сверху бурить и морозить,  и  вот  тут  одна  из
скважин  наткнулась на трубу, хотя никаких коммуникаций  на плане не было. А
народ уже на взводе - план горит, премия летит, проходка нулевая. И работяги
эту  трубу разбурили. Как хлынет из  скважины фонтан кипятка! Наши кто куда.
Само  собой  тут  же  нашлись  хозяева  трубы. Знаете что  оказалось?  Не то
отопление, не то  горячее водоснабжение рядом стоящего завода "Знамя Труда".
Завод  секретный, потому и евойная труба секретная, на картах не обозначена!
А то вот еще случай...
     За  разговорами компания  подошла к скамейкам, девчата споро обеспечили
уют.
     - Погоди, не гони,  сейчас  примем дозу, а то  народ  уже  заждался  за
разговорами.
     Наступил  торжественный момент - на скамеечке, стыдливо застеленной уже
не нужными конспектами,  выстроилась  батарея бутылок "Токай", "Монастырская
изба"  и  привычными  слегка   зачерствевшими   бутербродами  с  сыром,  что
продавались в гастрономе по 10 копеек за штуку. Сергей откупоривал последнюю
бутылку,  проталкивая пробку внутрь, дамы приготовили дежурные пластмассовые
стаканчики,  как яркий  луч  электрического  фонарика  взорвал  намечающуюся
идиллию.
     Милицейский патруль подкрался совершенно бесшумно.
     - Так, граждане... Нарушаем? Распиваем в общественном месте? - раздался
строгий голос из темноты.  - Быстренько  складывайте свои манатки и следуйте
за мной!

     В  отделении  дежурный  долго  уточнял  имена,  фамилии,   перепроверял
домашние  адреса,  поминутно  перезванивая  в  Центральное  Адресное   Бюро,
утомительно составлял  протокол, но рано  или поздно  всему  приходит конец.
Резолюция  была  короткой:  за  нарушение  общественного  порядка,  согласно
административного кодекса, с ребят причитается - по десять рублей  штрафу, с
девчат  -  по  пять.   На  вопрос  сержанта  к  дежурному  -  что  делать  с
конфискованными бутылками, равнодушно ответил:
     - Пусть забирают, я не пью такую кислятину...

     Время около двух часов ночи, в сумках  откупоренные  бутылки  с  вином.
Куда  идти и что делать? Покружив у закрытой  станции  метро, компания вновь
отправилась в тот же скверик к родному институту, на ту же самую скамейку.

     Дубль два - на конспектах разложены бутерброды, уже не  столь радостные
подруги готовят стаканы... И вновь луч милицейского фонарика...
     - Что опять вы?
     - Но товарищ сержант, бутылки раскупорены, пробки внутрях...
     -  Ладно,  ладно, продолжайте, у  вас уже все  уплочено... -  И патруль
зашагал в темноту  зорко  выслеживать беспорядки и нарушения, чтоб в  скором
будущем   Москве   можно   было   с   честью   присвоить   высокое    звание
образцово-показательного города-героя.







     - Долго же мы  провозились, -  сказал Петрович, дергая стартерный  шнур
подвесного  мотора.  С третьей  попытки  ему удалось  завести  видавшую виды
двенадцатисильную "Москву" и перегруженная казанка, оторвавшись  от  берега,
медленно поползла на стремнину реки.
     - А начальника то и не слышно, может они уже до места добрались?
     - Не-е, по  моим прикидкам до  ключа еще  верст десять, а ту стаю уток,
что ты проморгал, они километрах в двух впереди стреляли. Не больше.
     - Небось  тоже  шпонку срубили  вот  и чинятся.  Вот переходик,  третья
шпонка летит.

     Остров,  внезапно появившийся  после  поворота,  поставил  Петровича  в
тупик. Вроде  как  шеф говорил, что на каком-то острове  разобьем  очередной
лагерь, но на какой его стороне, и тот ли  это остров - ни я, ни Петрович не
знали. Я нехотя скинул с себя брезент,  которым  укрывался от речных брызг и
начал всматриваться в прибрежные кусты.
     -  Е-е-е-ге-ге-ей! -  раздалось с левого  рукава реки, это,  продираясь
сквозь  ивняк, показался Волнухин, он кричал во  всю луженую глотку  и махал
руками - Сюда, сюда заруливай...

     Петрович  заглушил мотор и  казанка  накатом мягко ткнулась в  песчаный
берег, рядом  с казанкой  начальника отряда. Прихватив  кусок геофизического
провода, служащего нам причальным концом, я вылез из лодки.
     Ракитовые кусты, целиком захватившие длинный, но  узкий  остров, в этой
части по какой-то причине оставили нетронутой небольшую  и ровную  площадку,
вполне  достаточную для двух палаток и костра. Мягкая густая  и ровная трава
напоминала  ухоженный  газон,  а  отсутствие высоких  деревьев  предполагало
уменьшенную дозу комарья на душу геологического населения.
     -  Охотнички! Прибыли наконец. Вы  где там задержались? - спросил  шеф,
перетаскивая  со  студентом  геологическое  барахло   из  своей   наполовину
опустошенной лодки на траву, поближе к кустам. - Все за утками гоняетесь?
     - И-тит-твою мать! Николай Григорьевич! Сам же завел нас на эти  коряги
и сам  же еще спрашивает!  Три шпонки срубили! Такое было когда? - Взорвался
Петрович, не выдержав несправедливых упреков.
     -  Знаю,  знаю...  Не шуми.  Мы тоже на  те  коряги напоролись. Правда,
отделались легким испугом,  да Волнухину, ха-ха,  мотором  по спине заехало,
когда тот на коряге прыгнул.
     Волнухин,  уже нарубивший колышки для  палаток, теперь  собирал плывун,
пни и  палки для костра - Да, врезало будь-будь. Больше не буду так близко к
мотору садиться. Зато шпонка цела осталась. И винт цел.
     - Есть утки то? Или так, в пустоту стреляли?
     -  Да  набили  то  нормально.  Я  смотрю, и у  вас неплохо... Так, три,
четыре,  м-м-м,  вон  еще  пара...  Двенадцать  штук?  И  у нас  девять.  На
три-четыре дня хватит. Аккурат, до следующего переезда.
     - Еще стайка гусей была, но далеко, даже  стрелять не  стали -  вставил
Волнухин.
     - Нужно их сейчас  же  разделать, а то протухнут. Кто сегодня дежурный?
Игорь, ты?
     Игорь, студент-практикант,  был пятым и последним  сотрудником  отряда.
Последним не в  смысле - на последнем месте,  нет, у  геологов  и  удача,  и
работа,  и  заботы  - все  делилось  поровну,  невзирая на чины, возраст или
знания. А последним, в том смысле, что отряд состоял всего  из пяти человек,
и  Игорь  был  единственным  заштатным сотрудником.  Временным  новичком,  в
отличие от бывалых бродяг, типа шефа или Волнухина.
     - Есть!  Товарищ командир!  Бу сделано. Прям сейчас и начну. Но заранее
предупреждаю, если только мне  одному их обдирать,  то отряд будет ужинать в
завтрак! - ответил студент.

     Какой-то  шорох  послышался в  кустах  неподалеку,  хотя ветра не было.
Николай  Григорьевич прислушался  и повернул  голову  на  звук. Остальные не
придали шуму значения и продолжали заниматься своими делами.
     А шум все  усиливался, перейдя в треск. Появилось ощущение,  что  некто
ломится сквозь кусты.
     - Тихо всем! - грозно прошептал начальник и потянулся за ружьем.
     Если кто и не понял - в чем дело,  то услышав шепот шефа, тут же бросил
свои дела. Волнухин даже отложил топор, которым замахнулся было на очередное
полено.  Треск  ломаемых  сучьев  слышался  особенно отчетливо  во  внезапно
наступившей тишине. И  тут на поляну  вышел здоровенный  олень.  Он появился
сразу  во  всей  красе.  Большие ветвистые  мохнатые рога, гладкая блестящая
коричневая  шерсть  на  мерно вздымающихся  боках, огромные глаза, изумленно
рассматривавшие людей... С минуту  геологи и олень  неподвижно смотрели друг
на  друга. Щелчок взводимых  курков на  ружье у  шефа разорвал тишину и  все
разом опомнились. Олень шуганул в  кусты, начальник влепил  вдогонку из двух
стволов и рванул вслед  за ним,  остальные бестолково заметались по полянке,
разыскивая в ворохе вещей свои ружья и пулевые патроны.
     - Григорьич-то, с утиной дробью  побежал... Уйдет олешка...  - Причитал
Петрович, раскидывая шмотье по траве. - Где ж они, черт побери... Специально
ведь пулевые всю дорогу под рукой держал, а тут скинул патронташ...
     - Олень - не дурак, пришел, посмотрел, да и рванул отсюда, - филосовски
заметил Волнухин, он уже успокоился и вновь принялся за дрова.
     - Раз сразу не попал, все - повторных выстрелов ждать  никто  не будет.
Разве его теперь по кустам догонишь? Тем более с  утиной дробью? - поддержал
Петрович. Он  тоже  успокоился, поскольку  так и не нашел своих патронов,  а
скакать по ивняку с пустыми руками считал совершенно бесполезным занятием.

     И отряд  занялся своими  повседневными  делами.  Как  будто  и не  было
перспективной  оленятины.  Впрочем,  то  Игорь,   то  Петрович  периодически
замирали и вслушивались  в тишину - не раздаются ли выстрелы? Ведь начальник
все  еще  гонял по острову  убежавшее мясо.  Ну а  я  с Волнухиным -  ставил
палатки, дело ответсвенное - как-никак четыре дня жить на этом месте, потому
было уже не до оленя.
     Через полчаса, а  то и через  час - кто ж считал, далеко  -  на  другом
конце острова, раздался выстрел, за ним другой, третий... И  пошла  пальба -
подряд не то пять, не то шесть хлопков.
     - Есть олешка,  -  проговорил Петрович,  к  этому моменту уже полностью
разгрузивший свою казанку.
     -  Своими ногами лень возвращаться, вот и лупит, небось, чтоб мы за ним
подъехали,  а олешка  уже  где-нить  по  лесу гуляет - пробормотал Волнухин,
натягивая очередную палаточную веревку.
     - Куда тянешь? Отпусти немного, смотри - палатка заваливается! - Это он
продолжил олений разговор, на сей раз обращаясь ко мне.
     Игорь, видимо,  склонялся  к точке  зрения Петровича.  Он  даже  бросил
полуободранную  утку и  подошел вплотную к кустам,  к той  стороне -  откуда
раздавались  выстрелы. Но  в  ответ услышал лишь тишину,  изредка нарушаемую
сопеньем Волнухина и звяканием алюминиевых палаточных  стоек. Наконец, он не
выдержал и  подошел  к  пустой  моторке, если  не считать находившегося  там
Петровича.
     - Заводи. - убедительно попросил он моториста.
     - А че, собственно?
     - Поехали, поехали. Раз начальник подзывал, значит нужно ехать.
     -  Ребята, подождите, и я с вами. Я  тоже хочу на олешка  посмотреть. -
это  уже  я  сам  вмешался  в разгорающийся диспут,  в  котором двое,  якобы
дискутирующих  между собой,  на  самом деле старались убедить молчавших.  То
есть - нас с Волнухиным.
     -  Если  так  ставится  вопрос, то что вы без меня там делать будете? -
Волнухин, наконец определил свое отношение к  прозвучавшим выстрелам, и тоже
решил поучаствовать.
     Щедрым жестом Петрович пригласил в лодку, дескать - заходи все, чего уж
там...
     - А может нам с собой топор взять? - вякнул было я, но тут же наткнулся
на сердитые взгляды товарищей и смолк.
     Если  уж  есть  на  свете  самый  верующий в  приметы  человек,  то  он
обязательно - охотник, или рыбак. Все были на сто процентов уверены: взяв  с
собой топор для разделки мяса, почти наверняка этого мяса б не увидели...
     Торопливо  отвязав  причальный  провод,  Волнухин отолкнул  казанку  от
берега. Та медленно  поплыла  по  течению, пока  Петрович дергал  стартерный
шнур. После четвертого рывка мотор взвыл всеми своми двенадцатью с половиной
лошадьми. Петрович убавил  обороты,  воткнул скорость и сразу повернул ручку
газа до упора. Мы с  Игорем, пристроившиеся на среднем сиденье, уцепились за
борта, Волнухин сначала было севший на носовую часть, сполз на дно.
     Скорость была приличной - все же четверо здоровых мужиков весили  много
меньше  нашего  оборудования,  с учетом  запасов  еды  и  горючки. Дюралевая
казанка  слегка  дрожала,  рассекая  мелкую  рябь  реки,  то   взлетая   над
поверхностью, наподобе скутера, то вновь зарываясь в воду.
     Я  первый  увидел  начальника,  одиноко  стоявшего  на конце  косы: его
любимую куртку-энцефалитку защитного  цвета не  так-то легко было разглядеть
на фоне точно таких же кустов.

     Подъехали молча. Пока выбирались на берег, геологи обшарили глазами всю
округу.  Начальник  тоже  молча,  с  серьезным  видом на лице,  наблюдал  за
телодвижениями своих подчиненных.
     Оленя не было.  Во  всяком случае  -  в пределах  видимости, вплоть  до
кустов - абсолютно никаких следов, если не считать стежки на густой траве от
сапог шефа - ровной цепочки, заканчивающейся им самим.
     - Стало быть, убежал... - первым нарушил молчание Петрович.
     - Ты кого имеешь ввиду? - спросил начальник.
     - Имею ввиду оленя.
     - Так бы сразу и сказал. Олень убежал, а я остался. Че ж теперь делать?
- шеф с тем же непроницаемым видом продолжал стоять на берегу, совершенно не
делая попыток сесть в лодку.

     Волнухин  первым  сообразил, что  шеф  в очередной  раз  пытается  всех
разыграть, но  сегодня у  начальника ничего не  вышло: - Ребята, ищите в тех
кустах, а я за топором сгоняю...
     - Экий ты, право, ничего от тебя не скроешь... - рассмеялся начальник -
Ладно, пойдем - покажу.

     -  Хорош!  -  с чувством выдохнул Петрович, раздвигая  кусты  и пожирая
глазами распластанного в зарослях зверя.
     Ухватив за  ноги  мы вчетвером  потащили его  на  свободное  от  кустов
пространство. Олень - ноша очень не удобная и тяжелая. А главное - постоянно
норовит зацепиться своими рогами за ветви островной растительности.

     Освежевывали  тушу  на  травке.  Брезента  с  собой  не  было,  крупных
деревьев, чтоб подвесить олешка  -  тоже не наблюдалось. А на земле - как мы
не старались уберечь мясо, речной песок  густо усыпал липкую  свежатину.  Не
помогла даже шкура, подложенная под тушу взамен брезента.
     Волнухин  привез  топор и ведра для мяса, когда  олень был  практически
разделан: печень, сердце, язык - лежали отдельно, остальная требуха закопана
в кустах, подальше от берега,  а голая туша с рогами и копытами в фривольной
позе возлежала на снятой шкуре.
     -  Еще немного, и он сиганул бы  в воду, а у меня только  утиная трешка
оставалась,  издали то  уж  точно  не подбил  бы - заканчивал  свой  рассказ
начальник, пока все перекуривали, дожидаясь Волнухина с топором. -  Вообщем,
выпалил наудачу в упор, с обеих стволов сразу, и он упал... Вот и все, потом
начал вверх стрелять...
     - Стало быть, трешкой его завалил?
     - Разумеется, чего в жизни не бывает... Кстати,  олень - не  такой уж и
крепкий  зверь...  Вот  -  кабан, или медведь  - да,  тут  без  пуль  делать
нечего...
     - А олешка то - колхозный...
     - С чего ты взял? - дружно завопили все  разом - дикий  олень в  глухой
тайге. И людей здесь на триста верст в любую сторону...
     - Тогда посмотрите сюда -  я торжественно продемонстрировал собравшимся
ухо оленя, в  котором красовалась металлическая  бляха с номером. На нее при
разделке почему-то никто не обратил внимания.
     -  Если к  вечеру  припрутся оленеводы... -  задумчиво пробормотал шеф,
подсчитывая в уме оставшиеся бутылки со спиртом...
     - Тогда понятно, почему  этот олешка так смело на нас вышел... - сказал
Волнухин  -  За  весь  сезон  одного  оленя  встретили,  да и  тот  домашний
оказался...

              1997






     Смеркалось. Наша казанка шла следом за  шефской. Мотор ревел на пределе
своих возможностей. Скоро  маленькая речушка, в верховьях которой месяц тому
назад начался этот маршрут, сольется с Обью, а вместе с ней закончится и наш
очередной полевой сезон. Еще десяток верст по Оби - и мы будем почти  дома -
на  геологической  базе в Салехарде,  в  тепле и  сухости. Затем  - поезд  и
Москва.  Немудрено, что  начальник  в течение всего  дня пытался  выжать  из
перегруженных моторок  - приличную  скорость, а  из нас  чуть  большую,  чем
обычно,  расторопность. Но как он  ни  старался, при полном  взаимопонимании
отряда, прибыть в поселок до темна - явно не успевали.
     - Че,  он, совсем  обалдел? - Петрович недовольно озирался по сторонам,
рассматривая в наступающих сумерках сильно  раздавшиеся берега, - Неужели он
ночью хочет Обь проскочить? Это ж самоубийство...
     Опасения Петровича  были обоснованы. Речушка,  такая маленькая в начале
пути  -  двум  казанкам  не  разойтись,  здесь в  низовье  имела  очень даже
приличный  размерчик, и вполне соответствующую волну,  которая  едва-едва не
достигала  края низко сидящих бортов.  А что же будет  твориться  на главной
сибирской реке, если ее ширина превышает километр?
     Начальник, видимо тоже понял всю тщету попыток - впереди идущая моторка
вильнула  в   сторону  и   полным   ходом  направилась  к  берегу.  Судя  по
прямолинейности хода -  место не выбирали, да и сложно разглядеть что-нибудь
приличное на лесистом берегу, когда  солнце уже совсем закатилось.  Петрович
дошел до той же самой точки и точно повторил маневр - чтоб  не черпануть  от
шефской волны.
     Место предполагаемой стоянки оказалось не самым удачным - из-за плотной
стены кустов и деревьев не то, что две - одну то палатку было ставить некуда
- только-только участочек для костра  и  все. Правда, рядом с предполагаемым
кострищем лежала березка - готовый лесной диванчик. Но этим и ограничивались
прелести берега.
     - Так,  лодки  не разгружать, палатки  не  ставить. Сейчас по  быстрому
чайку с консервами пожуем, ночь перекемарим,  а завтра - чуть  свет, по  Оби
рванем.  На  утренней зорьке река  будет спокойной.  -  Николай Григорьевич,
недовольно крутивший головой, наконец принял окончательное решение.
     - Гы, а их тут  и ставить  то негде.  Стало быть, спать будем  стоя?  -
Волнухин, как всегда, успевал первым обшарить  окрестности и  потому в любом
месте устраивался с большими, чем остальные, удобствами.
     - Зачем стоя? Можно надувные матрасы достать, они ж сверху лежат.
     - Тогда я и спальник достану. Мой - тоже недалеко.

     В  конце августа в Сибири ощутимо чуствуется  приближение зимы - ночной
холод лучше всякой дэты или деметилфталата разгоняет комаров и мошку, потому
с этой стороны ночевка под открытым небом больших неприятностей не сулит. Но
если вдруг пойдет дождь, или даже снег, что совсем не редкость в такое время
года - тогда без палатки будет полная катастрофа - ватный спальный  мешок на
природе даже за пару дней высушить невозможно.
     Студент  Игорь,  глядя  на  Волнухина,  тоже  решил рискнуть и полез за
спальником. А мы  с Петровичем, переглянувшись - не стали трогать свою лодку
- пересидим  как-нибудь, все равно завтра база, а там до самого отъезда спи,
сколько влезет.
     - Везет тебе, Петрович,  -  выдал  я свежую мысль,  когда  мой напарник
перебирал  в  продуктовом ящике  залежи нетронутых за лето консервов, -  как
длинный  переход, так твое дежурство:  суп,  кашу  не варить, уток,  рыбу не
чистить. Открыл каждому по баночке тушенки -  вот и вся готовка. А  я всегда
после бурежки скважин кухарничаю...
     - Так Петрович - хитрый, вроде  меня, он еще до нашего отъезда прикинул
за кем ему  в график становиться  -  рассмеялся  Волнухин. - Опыт, батенька,
опыт... Побродишь с наше - и ты научишься.

     Костер догорал, изредка постреливая угольками, мы, не то  чтобы удобно,
но более ли  менее  терпимо, расположились на ночевку  вокруг него,  когда в
ночной тишине появился еле слышный звук.
     - Моторка идет - приподнял голову Петрович.  -  Вихрь, и лодка  пустая.
Легко идет.
     - Так мы  ж рядом  с городом - тут всего то верст пятнадцать осталось -
отозвался начальник.
     - Ночью по Оби? Впрочем, если казанка совсем пустая - можно рискнуть.
     - Если мимо пойдут - завернут к нам, костер от реки далеко видать.
     - Шеф, а  почему они должны завернуть? Может торопятся люди? - возразил
я, - ночь же на дворе.
     -  Не, обязательно  завернут. Проскочить  мимо ночного  костра - дурной
тон...

     Слова начальника  сбылись  через полчаса. Описав широкую дугу дюралевая
казанка  ткнулась в  берег рядом с нашими,  ничем  от них  не  отличаясь.  В
освещенном   круге  из   темноты  показались   два  коренастых  сибиряка:  в
телогрейках, болотных сапогах, с накинутыми поверх брезентовыми плащами.
     - Здравствуйте. - в один голос поздоровались гости.
     - Здравствуйте, здраствуйте...
     - На охоту, али за рыбой собрались? - спросили прибывшие.
     - Да не, мы геологи. Отработали уже. На базу возвращаемся.
     - А-а-а. Понятно, понятно.  А мы вот с корешем -  строители местные, на
охоту едем. Утка не сегодня  - завтра улетит, да боровая птица сейчас к реке
выходит - камни клевать на зиму. Самое время с ружьем побродить.
     - Чайку не желаете? - спросил дежурный по "кухне" Петрович.
     - Отчего ж? С удовольствием.
     - А чего ж на ночь глядя, не страшно было по Оби то?
     - Не, мы  люди привычные. А ночью едем - потому как время жалко.  Всего
то  пара выходных, если  еще  их  на дорогу истратить, то что  это  за охота
получится?  А там в лесу у нас заимка есть, так что будет где  переночевать.
Кстати, вот вам печенюшек к чаю. Да вы, видать, и хлеба то давно не видели?
     - Конечно, уж недели две как сухари кончились. Вот спасибо вам.
     Петрович  залил  в чайник свежей воды, принес  пару  рыбных консервов -
сделать бутерброды из предложенной  охотниками буханки хлеба, ссыпал в миску
ломаное печенье, что продается на  вес,  без упаковок. Те рассмеялись, глядя
на нашу кильку в томате. Оно и понятно - ни  один настоящий сибиряк не будет
есть московские консервы, разве что с большой голодухи.
     -  Мужики, дело  такое,  этот оболтус  -  один из охотников  кивнул  на
молчавшего приятеля,  - пронадеялся на меня,  а я - дурак, на него. Вообщем,
собрались  на охоту, а патронов  - раз-два  и обчелся. Возвращаться - плохая
примета,  тогда уж лучше вообще не выезжать. Оно, вроде бы на  заимке должны
быть... А  вдруг не будет? Не помним мы, сколько там патронов  с  последнего
раза оставалось. Не поможете беде такой? Только у нас и денег нету - зачем в
тайге деньги?
     - Тю... А, пожалуй что, патронов  вам дадим - мы то больше стрелять  не
будем, а  к  следующему году они  все равно  стухнут.  Да  и новые  дадут. -
ответил начальник. - Берите, тут у меня полста  шестнадцатого калибра, дробь
- трешка. Годится?
     -  Еще  как годится. У нас  ведь  тоже  шестнадцатый  -  с более мелким
калибром промысловики ходят, с крупным - приезжие городские. А мы - местные,
потому шестнадцатый - наш любимый размер...  О...  Гильзы  то  бумажные - на
выброс... Мы  больше латунные пользуем,  ну да дареному коню... Вот спасибо,
вот выручили... Ну,  бывайте, ребята.  Счастливо  оставаться,  а  мы  дальше
покатились...
     - И вам ни пуха ни пера.
     - К черту, к черту.
     Мотор завыл и горе-охотнички отбыли. Вскоре звук от ихнего вихря совсем
исчез, а мы вновь начали укладываться спать. Однако уснуть в ту ночь было не
так то  просто,  едва  первый сон  начал смежать  веки, как снизу по течению
опять  раздался стрекот мотора.  На сей раз  Петрович  долго  прислушивался,
прежде чем сообщить:
     - Не пойму - не Вихрь, не Москва, не Нептун, вроде бы глухой  звук, как
у хантейских или ненецких шаланд с  тракторным пускачом вместо движка, но уж
что-то слишком быстро по реке идет.
     - Спи, Петрович, подойдут ближе -  разбудят.  - Пробормотал сквозь  сон
начальник. - Тут  у Салехарда - почти как Минское шоссе. Только  что ГАИ  на
них нету.
     И действительно, едва завидев костер новый катер, как мотылек на огонь,
резво  рванул  в  нашу сторону. Только это  оказались  не охотники.  Точнее,
охотники, но  за человеческой дичью.  Катер  был  военный. Не доезжая  сотни
метров,  он врубил  все свои прожектора,  высветив каждую  травинку на нашем
привале. А едва пристав, на берег бодро соскочили три солдата автоматчика. С
ними  - здоровенная  овчарка,  которая сразу же принялась обнюхивать  нас  и
обшаривать  кусты.  Чуть  позже,  неторопясь,   вылез   полноватый   капитан
внутренних войск.
     - Всем встать, приготовить документы!
     Волнухин, хотя и проснулся  от такой иллюминации, но  толком, спросонья
ничего не понял и продолжал возиться с тесемками в своем спальном мешке,  за
что  тут  же получил  удар  сапогом одного  из солдат.  Впрочем, не  столько
сильный, сколько обидный.
     - Откуда, кто, куда, зачем?
     - Да вот... Геологи... Отработали... На базу возвращаемся...
     -  Где ваше  командировочное  удостоверение...  Ваше... Почему  паспорт
просрочен? - наседал капитан.
     - Да вот... Так склалось... Мы здесь, а паспортный стол в Москве...
     - Куда направляетесь... Никого здесь не видели?
     - Проезжали двое... С час тому назад...
     - Кто такие, куда направились?
     - Говорят - местные строители, на охоту ехали...
     - В телогрейках? В болотных сапогах? - капитан насторожился.
     - Да. Поверх еще плащи.
     - Плащи - не главное, документы у них смотрели?
     - Нет, знаете ли... Вверх по течению пошли. Казанка у них с Вихрем...
     - Приметы какие? Волосы стриженные? Лица бритые?
     - Волос не видели -  в шапках  были. Вроде  бритые... Темно,  но бород,
усов точно не было.
     Капитан переглянулся с одним из солдат, тот слегка кивнул головой:
     - Вроде они, товарищ капитан, больше некому...
     -  Вроде Володи,  а  нам  нужно  в  аккурат,  смотри  Потапов,  головой
ответишь...
     - Да точно - они...
     - А что случилось то, товарищ капитан? - спросил шеф.
     - Двое зека сбежали... Ловим.
     - Да нет, это были местные строители. С ружьями.
     -  Они  сразу  после побега магазин подломили, там  и ружья,  и  одежду
взяли, вот только патронов на складе не было.
     - Вот черт, а я им патронов дал... Кто ж знал...
     - Как патронов? - Капитан аж задохнулся. - Да вы что! Да я вас всех под
суд за  пособничество!  Да я  вам  такое устрою...  Вы что,  дети малые?  Не
знаете, что вокруг сплошные лагеря? Антилигенция хренова! Всем стоять!
     И  капитан шустро  побежал к  катеру. От  его  сонной неторопливости не
осталось и следа. Вскоре до нас донеслись обрывки переговоров по рации:
     - ... тут они, вверх по течению пошли... На казанке с вихрем... Геологи
патронами  снабдили...  Нет...  Слушаюсь...  Перекроем...  Слушаюсь...   Так
точно...
     А спустя еще минуту, опять вальяжной походкой, подошел к нам.
     -  Вы все задержаны.  Потапов, забери паспорта,  а командировочные пока
верни. Сразу по прибытии в  Салехард вам надлежит явиться в комендатуру. Там
будет решаться  ваша  дальнейшая  судьба. Все.  Личный  состав  -  на  борт,
отходим...
     После  отхода  катера   мы  принялись  горячо   обсуждать   создавшееся
положение. Какой уж тут  сон?  Но перед  самым рассветом, так  ничего  и  не
решив, покатились в город.

     Салехард  называется   городом   исключительно  из-за  статуса  столицы
национального  округа,  а  реально представляет  всего лишь  большой поселок
деревенского типа. Потому, комендатура отыскалась без особого труда. Правда,
сначала мы все же перевезли на  экспедиционном грузовичке барахлишко и лодки
на  базу. Наша полуторка  - ГАЗ-51 не могла захватить  все за один присест -
пришлось  делать  несколько  рейсов,  и  в  комендатуру мы попали лишь после
полудня. Дежурный  лейтенант  был в  курсе,  он  указал  кабинет и предложил
подождать.  День  был  выходной,  учреждение  пустовало, а  хозяин  кабинета
отлучился на обед. Мы даже обрадовались  такой задержке - с  одной  стороны,
сытый начальник не будет столь  свиреп, в сравнении  с тем  же человеком, но
голодным. С  другой - наш завхоз, узнав  про такую беду,  сразу  же  побежал
поднимать своих знакомых  из крайкома партии. Чем  больше у него будет форы,
тем меньше шансов для комендатуры - наворотить необратимых ошибок.
     После часа  ожиданий в  коридоре показался сытый  откормленный  майор с
большими  залысинами.  Про  таких говорят - щеки со  спины видать. Степенной
походкой продефелировал к своему кабинету, окинул нас скучающим взглядом, и,
не  сказав ни слова, закрыл за собой  дверь. Прошло еще минут пять, особенно
сильно нас издергавших, прежде чем дежурный лейтенант  высунул свою голову в
коридор и сказал, чтоб мы все вместе заходили в кабинет.
     - Субординация... - пробормотал шеф.
     Майор  сидел за огромным  столом и перебирал  наши паспорта. Кроме двух
бумажек, притулившихся сбоку, стол был абсолютно чист. Непонятно, зачем были
нужны такие пространства?  Хотя лицо майора выражало умиротворенность, он не
поздоровавшись, не предложив нам сесть, сразу перешел к делу:
     - Так,  так.  Стало быть  вы и  есть те  самые москвичи,  что  снабдили
преступников боеприпасами?
     -  Так  кто  ж знал, что они  преступники?  - начал было  оправдываться
начальник отряда, но майор, похоже и не слушал его.
     - Ваше счастье, что сразу и честно сознались. Если бы хоть один человек
из личного состава пострадал бы при задержании - не миновать  вам  статьи, а
если бы  они при этом сумели бы скрыться -  вам было бы еще хуже. А так... -
Майор покрутил в руках стопку паспортов, - мы их даже задерживать  не стали,
утром вылетел вертолет и накрыл обоих из пулемета.
     - Как? - Ахнули мы, - а трупы то опознали?
     -  На  дне реки трупы. И лодка на дно ушла.  Их уже  сактировали и дело
закрыли.
     - А если это не те - ляпнул шеф.
     -  Ты что  такое  говоришь!  -  закричал  майор,  от его  благодушия не
осталось и следа. - Ты ж  сам  сказал: в новых телогрейках, в новых болотных
сапогах, без патрон, стриженные и бритые...
     - Про новые вещи я ничего не говорил, - ответил шеф, -  я не рассмотрел
в  темноте  - новое  или  старое на них  было одето. И про стрижку ничего не
говорил - в шапках они были.
     Майор вновь покрутил наши паспорта:
     - Вообщем так, подождите пока в коридоре, сейчас решим это дело.
     Мы   опять   отошли  на  исходную   позицию,  дверь   закрылась.  Майор
консультировался  по  телефону  минут  пятнадцать,  затем  сам пригласил нас
обратно в кабинет.
     - Так. По поводу уголовников, это были именно сбежавшие зека, поскольку
в  городе за  прошедшие сутки никто не пропадал.  Во-вторых, вы  все  пятеро
сегодня же отбываете в Москву...
     -  Так  конец  августа,  школьники  со студентами... Билетов раньше чем
через две недели - не будет...
     - О билетах  я позабочусь, - майор хлопнул пухлой рукой по столу, - это
не ваши проблеммы. А сейчас каждый  из вас напишет свидетельские показания в
произвольной форме - кто что видел в тот вечер, особо нужно выделить приметы
преступников, и  даст  расписку о  неразглашении. Потом получите паспорта  и
можете быть свободными. Бумагу и ручку возьмете у дежурного. Все. И  чтоб  к
вечеру и духу вашего не было в Салехарде...

     Уже сидя  в самолете, что  само  по себе было  необычным, ибо мы как-то
привыкли  к поездам, а у  органов,  видимо,  иное мнение,  у нас опять зашел
разговор про ту пару охотников.
     -  А  может и вправду это уголовники -  негромко спросил  студент Игорь
начальника.
     - Откуда я знаю? - рассержено ответил тот.
     - Не, - с сомнением в голосе произнес Волнухин, -  какой  смысл бегунам
на восток драпать? Куда? В глухую тайгу? Настоящие уголовники должны были на
Лабытнанги рвануть -  там и железка,  и Урал под боком, а совсем  не  в нашу
глухомань.  Да  и кто их  до  понедельника  хватится? А сегодня  еще  только
суббота...
     - Стало быть, охотников они... Того...
     - Все, заканчивайте с такими разговорами. - прошипел начальник. - А  то
эти нас и в Москве достанут... Спите лучше, вторые сутки на ногах...


     1997 (про 1973)








     Туристов  -  геологи не  любят. А  за что их любить? Если, не дай  Бог,
отряду достанется маршрут, по  которому только что прошла толпа ошалевших от
обилия природы москвичей или питерцев, - все! Кранты! Дальше - на весь месяц
обеспечено  полуголодное  существование  на  консервах  и надоевшей рыбе. Ни
уток, ни гусей, ни оленей... И свернуть нельзя, ведь маршрут - это не уикэнд
с шашлыками.
     Впрочем и рыбу можно стерпеть, лишь бы не  случилось более  страшного -
встречи  с  одичавшими "робинзонами" на  каком-нибудь острове,  без еды, без
сетей и патронов,  с разорванной в клочья резиновой лодкой.  До чего ж народ
глупый - думают, если дюралевая казанка в  купе поезда не помещается, значит
можно  путешествовать по  диким  рекам с завалами  и  корягами  на  надувных
резинках или брезентовых  байдарках! Вот тогда прощай маршрут, план и премии
-  нужно вывозить этих олухов  до ближайшего поселка, пока они людоедство не
освоили.
     А последнюю точку  туристы ставят в конце лета. Прошел человек маршрут,
вернулся  на базу, помылся,  переоделся, тут, казалось бы, можно и о  Москве
подумать. Ан нет - все билеты проданы на  две-три недели вперед -  тем самым
туристам, также возвращающимся в родные пенаты.



     -  Ты  не знаешь, куда  кусачки подевались? - обратился  ко  мне  Леха,
отрядный начальник, осматривавший бобины с геофизическим проводом.
     - Понятия не знаю. - Я пожал плечами. - А что, в буровом ящике нет?
     Шеф окинул взглядом сарай, переоборудованный под склад:
     - В  нашем - нет, а буркомплекты Николая и Батона завалены спальниками.
Странно, кому кусачки могли понадобится? - И внимательно посмотрел на меня.
     - Судя по всему  - вам, Алексей Василич,  -  предположил я,  ощупывая в
кармане  те  самые  пресловутые кусачки.  - Кажется в машине есть пассатижи,
может они подойдут?
     - О! Точно! - воскликнул он, подняв указательный палец.
     И заспешил к экспедиционной автоколымаге, а я, не  торопясь, направился
к дому. В том, что вовремя утянутый инструмент понадобится мне этой ночью, я
теперь уже нисколько не  сомневался: угорающие  со скуки  геологи, ожидавшие
отправки  домой, ежедневно  придумывали новые розыгрыши,  и  чтобы не  стать
объектом  очередной шутки  - приходилось  держать  "ухо  востро": то  затеют
переучет "верхонок", не объяснив  толком  -  что  это такое, то  заставят  в
присутствии  "комиссии"  уничтожать  ножевкой  ломаный  буровой  инструмент,
согласно  акта на списание, а еще больше достается дежурным. Им  еще в  поле
изрядно надоели банальные предложения промыть и продуть макароны, но на базе
появляется новая забота - необходимо следить, чтоб никто из шутников не смог
закинуть в  общий  котел  пачку соли,  весь оставшийся запас перца или пакет
сахара. Ведь  командировочные  в кармане,  поселковая столовка  на  сеседней
улице - почему б не пошутить? Вот и шеф замыслил принять посильное участие в
мероприятиях. К счастью, все эти приколы с геофизическими проводами мне были
известны по  предыдущим  сезонам,  но  у новичков - студентов-практикантов и
Татьяны-поварихи был реальный шанс отличиться.

     На вечернем  преферансе  я сумел остаться  при своих,  что было большим
достижением: чемпион МГУ по  шахматам и префу, Леха, сам  играть не стал, он
сделал  хуже - подсел к Татьяне  и всю игру подсказывал ей  очередные  ходы.
Итог закономерен,  три ондатровые  шкурки и лиса,  хотя и  летняя, но весьма
приличная, перекочевали из рюкзаков студентов - Олега и Игоря, в  объемистый
баул поварихи. Вообще-то она работала лаборанткой на кафедре петрографии, но
девице  так  захотелось  нюхнуть  романтики,  что  сумев  уговорить  и  свое
начальство, и нашего главного по экспедиции (ненавидевшего женщин-геологинь)
- перевелась на все лето в полевое подразделение. А Леха согласился взять ее
в свой отряд лишь с условием, что она будет только кухарничать.

     Народ  поодиночке выходил во двор  осмотреть сан.удобства на  природе и
молча разбредался по своим раскладушкам.
     Наконец щелкнул выключатель, кроме Татьяны, продолжавшей колобродить во
дворе, все уже  улеглись в спальники. На  фоне всеобщего скрипа  пружин,  со
стороны  шефской  раскладушки  раздавалась подозрительная  возня - было явно
слышно шуршание геофизического провода.
     Внезапно  тишину  прервал  грохот  свалившегося  с  раскладушки  Игоря,
упакованного в спальный мешок. Судя  по приглушенному мату, упал он удачно -
завязками  вниз, и теперь тщетно пытался перевернуться в узком проходе между
раскладушками вместе с  неуклюжим ватным спальником, чтобы развязать тесемки
и вылезти  наружу.  Народ,  быстро сообразивший - что произошло,  разразился
дружным  хохотом. Особенно  неиствовал Олег, наполовину  вылезший из  своего
мешка.  Он смеялся так усердно, что  у его  раскладушки  сложилась  передняя
опора и тот чуть не ковырнулся через голову. Тем временем Игорь все же сумел
вылезти наружу и щелкнул  выключателем... Как я  и ожидал, лампу  кто-то уже
успел  вывернуть.   Олег   в  темноте  поднялся  и  потянул  переднюю  ножку
раскладушки.  Но  как  только  она встала  на свое место, сложилась  задняя.
Сообразив, что  просто  так ножки  складываться  не  будут, Олег пошарил под
раскладушкой.
     - Какая зараза мне ножки  у раскладушки связала? - Громко спросил он. -
Да включите же свет, черт вас возьми...
     - Наверное лампочка перегорела  - раздался голос шефа, - слышал же, как
Игорь выключателем  щелкал... А  чего там  у  вас случилось? Чего не спите и
другим мешаете?
     Раздалось чиркание спички и мерцающий огонек пробился из  под  Олеговой
кровати.
     - Вот гады, - донеслось оттуда  - геофизическим проводом связано и узел
оплавлен...  Алексей  Васильевич,  дайте мне  ключи  от склада,  тут кусачки
нужны.
     - Нету  кусачек, -  ответил шеф, - я сам сегодня  весь  день их  искал.
Вероятно их взял тот, кто тебе ножки связал.
     - Вот блин...  Что же делать то?  Гефизический провод руками переломить
нельзя... О, а топор то в предбаннике...
     - Ты не вздумай здесь пол портить, - раздался втревоженный голос шефа.-
Хочешь провод  перерубить - вытаскивай свою раскладушку на улицу... И завтра
обязательно топор точить будешь...
     Олег  в темноте свалил на меня свой спальник, надувной матрас и поволок
раскладушку в коридор. Игорь, тем временем, уже улегшийся, опять свалился на
пол, правда теперь в другую сторону и опять очень удачно - мордой вниз.
     Идиот, не мог проверить свою раскладушку! Вот,  к примеру я, еще только
присев, почуял натянутый под ней провод, и под шумок  тихо его перекусил. Он
был завязан точно посередине от головы к ногам под брезентом лежака и вместо
привычного прогиба вдоль кровати образовалось довольно жесткое ребро. Провод
выдерживает две тонны на разрыв  и практически  не растягивается. Разумеется
пластиковая  оплетка  была  предусмотрительно  оплавлена  спичкой,  так  что
пытаться развязать узел бесполезно.
     В палатках  мы  спали  на  голой земле, подкладывая  надувные  матрасы,
надежно  защищавщие  от  вечной  мерзлоты.  Привычка  заставила  и здесь  на
раскладушку положить сначала его, а уж потом  спальник. Но именно на кровати
пляжный матрас  подыгрывал  злой  шутке:  если  человек  ложился  посередине
раскладушки -  матрас "обтекал" жесткое ребро провода, не давая его почуять.
Стоило же сместится на один из  краев, как по законам физики  воздух  шустро
перетекал на не загруженную  сторону,  и  матрас вываливал  спящего  не хуже
обычного самосвала.
     Игорь,  вторично  выбравшийся   из   спальника,   наконец-то  сообразил
необходимость обследования  своей раскладушки. Изыскания прошли успешно - он
тоже  нашел  провод и, громко чертыхаясь,  поволок постель  в  корридор, где
первый студент громко стучал топором...
     Тем временем  в комнату вошла Татьяна и на ощупь  направилась  к  своей
койке. Ее кровать, отделенная узким проходом, стояла паралельно шефской. Уже
почти добравшись  до своего места, повариха споткнулась и свалилась прямо на
шефа... Раздался плеск воды и дикий крик Лехи:
     - Ты чего, обалдела что ли? Водой в рожу плескаться?
     - Да  здесь  какой-то идиот проволоку под ногами натянул,  а я  себе на
ночь кружку воды несла, - оправдывалась Татьяна.
     Тут  уже  животы от  смеха прихватило у  всех. На  шум  прибежали  даже
студенты. Они же,  вывернув лампу  в коридоре, зажгли  свет  в  комнате. Наш
мокрый  начальник, по  уши  залитый  чистейшей  питьевой  водой,  безуспешно
пытался  расковырять  мокрые  же  завязки  спального  мешка,  чтоб  поскорей
выбраться  из  этой  лужи.  Причем,  ни  у  кого не  вызывало  сомнений, что
злополучную проволоку на полу натянул именно он.

     Кроме  преферанса, в поселке было еще  одно общедоступное развлечение -
танцы в местном клубе. Впрочем, тамошний контингент оставлял желать лучшего,
но   на  безрыбье...   И  совсем  проигравшие  студенты   по  вечерам  стали
задерживаться  в  клубе. Шеф особо не возражал,  если  бы не одно "но" -  уж
очень поздно гуляки возвращались. И как-то за ужином он  предупредил Олега с
Игорем, что в  полночь запрет дверь базы  и  тогда они могут  гулять хоть до
утра.
     За несколько  минут до полуночи на базу пришел  Игорь без  приятеля. От
внимательных  глаз  публики  не ускользнуло,  как  он  "не  заметно"  открыл
шпингалеты окна...

     Третий час ночи. Никто не спит, хотя все известные  анекдоты  и приколы
из  жизни уже пересказаны  по второму  заходу.  За окном послышался шорох  и
публика дружно засопела, иммитируя глубокий сон.
     В проеме появился Олег. Он осторожно открыл окно, залез на подоконник и
ловко спрыгнул в... тазик с предусмотрительно налитой водой.
     Осторожно, чтоб никого не  разбудить,  вынул  из тазика ноги,  обутые в
приготовленные для Москвы туфли, и пробормотал:
     - Вот сволочи!
     И в этот момент дежурный обрезал  веревку, державшую скатанный спальный
мешок, который был подвешен на двух  расчалках к карнизу окна. От удара Олег
садится   в  тот  же  тазик  и   его  вопль   заглушается   дружным  хохотом
рукоплескающих зрителей.






     Выскочив  из  метро,   увидел  уходящий  автобус.   Ну  почему,   когда
опаздываешь, так не везет? Ведь, казалось бы на  переходе нагнал лишние пять
минут  и появился  реальный шанс  вовремя прийти  на службу, и вот на  тебе!
Нужно  было ехать до  Щербаковской - там нет автобуса, зато  бежать ближе. А
сейчас возвращаться в метро уже поздно.
     Что же делать? Нет,  ждать следующего  бесполезно, нужно бежать пешком.
До высотки скорым шагом 15 минут, а на часах без 12.
     Торопливый шаг  по проспекту Мира. За железнодорожным мостом  поворот в
переулок, тут  можно уже  бежать открыто -  это на  проспекте публика мешает
разогнаться, опять же не солидно как-то, и дипломат в руке... А тут никого.
     Бегу.  Вот  уже  показалась  наша высотка - Мосгипротранс.  Контора  по
проектированию железных  дорог и  вокзалов. "Карандаш", как мы  его называем
между собой. Тишину переулка  нарушает шум разгоняющейся электрички. Станция
- сразу за нашим "карандашом". Те, кто приехал на отъезжающем сейчас составе
- успеют на службу... Эх! Все, решено - сегодня же возвращаюсь электричкой и
переписываю  расписание,  универсальный  служебный  проездной  на  все  виды
пригородных  поездов лежит  в кармане, а  я  неделю  не  могу  разобраться с
расписанием электричек. Говорят, наши по этим служебкам аж в Питер ездят  на
выходные,  правда,   с  пересадками  -  четвертая  литера  не  та,  чтоб  на
пассажирских кататься - только пригородные и рабочие, зато бесплатно.
     Влетаю  в  проходную,  на  электронном  табло  горит  8:57.  И  тут  же
перескакивает на 8:58, а вахтер-кретин, вохровец старый, хватает за рукав:
     - Пропуск...
     Идиот! Я  же целую неделю ему пропуск показываю. Специально  под  самый
нос сую, чтоб запомнил меня. Не помогает...
     Ладно, проскочили. Теперь лифт. Хорошо еще, что май на дворе, а зимой и
раздеваться пришлось бы...
     Наш лифт, катающийся утром и вечером между 1 и 23 этажом - номер 4. Это
я уже знаю, а как меня в первый день обломили? Не в тот лифт сел... У дверей
шахты очередь. Пересчитываю  головы, нет,  в этот заход  я не  попадаю. Да и
лифт,  судя по  лампочкам,  еще  только приближается к  нашему этажу. Скорее
всего, первая партия, мнущаяся у дверей, тоже опоздает...
     Пока топчусь на месте,  решая -  что  делать,  сзади  кто-то хлопает по
плечу:
     - Привет!
     Это Пашка  с нашего отдела,  познакомился с ним всего три дня  назад, а
вчера слегка подраздел в  преферансе. Впрочем, ставки в игре были  мелкие, и
потому  долг  я  великодушно  простил  - нужно  же  на  новом  месте  как-то
обзаводиться друзьями?
     - Привет. Опаздываем?
     -  Давай   сюда...  -  Пашка   тянет  меня  к   лифту  номер  3,   явно
недоукомплектованному пассажирами.
     Этот лифт по утрам экспрессом ходит до 18 этажа, где сидят архитекторы.
Делать  нечего,  прыгаем в кабину, когда  двери  уже захлопывались.  Однако,
"увидев"  новых пассажиров  световой  луч вновь  включил открытие  дверей  и
толстая архитекторша, недовольно  посмотрев на нас,  с силой  вдавила книпку
"Ход"
     Приехали,  выкатившись  из  кабины,  мы с Пашкой  лосями  -  через  три
ступеньки, несемся по лестнице.
     Птицей взлететь на 5 этажей, после предварительной пробежки по улице, я
вам   скажу  -  удовольствие   не   из   самых  приятных.  Но  зато  успели.
Мымра-секретарша вышла из  кабинета начальника забрать журнал, в  котором мы
должны расписаться о приходе  на  работу. А по  радио уже припикали  сигналы
точного времени.
     Все. Мымра  рвет журнал из рук, но закорючки, слабо похожие на роспись,
зато  против наших  фамилий  -  стоят! Теперь  можно расслабиться,  закинуть
дипломат на рабочее место и пойти спокойненько покурить, а потом в буфет.
     Только секретарша  унесла журнал - подъехал злополучный четвертый лифт,
на который мы не попали. С сожалением рассматриваем выходящих, им сегодня не
повезло - писать объяснительные, а у кого не первая за этот месяц - можно  и
с премией попрощаться...
     С дисциплиной в этом Мосгипротрансе очень строго, у них не забалуешь...
     Захожу  в  просторный  кабинет  -  на  20 рабочих  мест,  здороваюсь  с
присутствующими, ставлю дипломат  рядом со своим столом. Стол  пока  пустой,
если не считать служебного телефона - прямой выход на любой  железнодорожный
разъезд или даже будку обходчика -  всего Советского Союза. Только я пока не
знаю - как  звонить, впрочем и некуда еще. Лучше б городской поставили. Хотя
нет, не лучше - городских всего  два на комнату, а я никак не могу запомнить
-  кого как  зовут.  Нужно  будет  нарисовать план  комнаты  и вместо столов
написать имена отчества. Точно, сегодня же этим и займусь.
     Ко мне подходит сосед, чей стол  справа от  моего.  Кажется, его  зовут
Олег.
     - Привет. Кофе пил?
     Буфет и столовая у нас на 1 этаже, откуда я только что прилетел.
     -  Не, я  только пришел.  Сейчас схожу  покурю, отдышусь, а потом можно
будет и в буфет съездить.
     - Ну ладно, догоняй тогда. Я пойду очередь займу.
     Курилок здесь по  четыре на  каждом  этаже - две "зимних" - в женском и
мужском  туалетах,  и  две  "летних"  -  на  балконах,  имеющихся  на  обоих
лестницах. Иду в "летнюю", что ближе к кабинетам гидрогеологов.
     Ну  здесь я уже почти всех знаю. Кивком головы здороваюсь с миниатюрной
Ликой и Тамарой, за руку с Димой и еще  каким-то хлопцем, чье  имя мне вчера
называли, но я не запомнил. А с Пашкой мы уже виделись.
     Затягиваюсь,  ява явская  -  случайно  увидел в  киоске,  такая  сейчас
редкость. Сразу блок взял - в запас.
     Теплый майский ветерок, солнышко пригревает. Очень хорошо.
     Пока я  здесь  новенький, стараюсь не  вмешиваться в  разговоры, но  по
неволе прислушиваюсь:
     -  Может на ВДНХ  сходим? Глядите, какая  погода чудесная? - Это подала
голос Лика.
     - Да  ну, чего  я там не  видел... Образцовых свиноматок?  -  отозвался
Пашка, - уж сколько  раз по этому ВДНХ... Пошли лучше на нашу "явку", пульку
распишем. Мне вон у него за вчерашнее отыграться нужно... - Кивает головой в
мою сторону.
     "Явкой"  называют  маленькую  комнатушку при  архиве  на  24 этаже.  По
уверениям старожилов начальство туда не заглядывало ни разу за  всю  историю
здешнего существования этой компании. Впрочем, девушки в карты  не играют, а
заходят  с  другой  целью -  отметить какое-нибудь торжество парой бутылочек
винца.
     - Может кофейку сначала дернем? - Предлагаю я. Впрочем, еще один вопрос
мучает  меня. -  А  как отсюда выйти-то, чтоб  на ВДНХ? Тут же  для выхода в
рабочее время нужно спецпропуск у начальника подписывать?
     - Э! Темнота! Спецпропуск  -  если ты официально куда-нибудь уходишь, в
Мосгипромост,  к примеру,  или  в  геофонды.  А  для кафешки,  кино  и  ВДНХ
существует  второй  выход - через  столовую. Там  ворота для грузовиков,  на
которых еду возят, и эти ворота весь день открыты. Главное - вечером до пяти
прийти, чтоб отметиться перед официальным  уходом, а  то в пять их запирают.
Понял? - Объяснила Лика.
     - Ну  чего,  девчонки, спускаемся  в буфет?  - сказал Пашка, ни  к кому
особо  не обращаясь, он щелчком швырнул окурок с балкона  и наблюдал  за его
полетом до самой земли.
     - Пошли.  -  Девчонки  туда  же побросали  свои выкуренные  сигареты  и
застучали каблучками по лестнице.
     Пешком с  двадцать третьего? -  Мысленно ужаснулся я и, дождавшись пока
они спустятся на один пролет, пустыми корридорами пошел к лифту.
     Блин!  Как  я  лопухнулся!  Нужно было  идти вместе со старожилами!  Ну
точно, у лифтов стоял наш начальник отдела и изучал наглядную агитацию.
     - Вот ты где? - обернулся он на мои шаги. - Так, вот тебе текст, садись
и красиво нарисуй молнию. Чтоб через 5 минут все было готово!
     С этим словами он развернулся и довольный ушел в свой кабинет.
     Делать  нечего,  вместо  буфета пришлось топать на свое рабочее  место,
рисовать распроклятую молнию: какая-то  бригада перевыпонила план бурежки по
породам   высокой  категории.  По  первому  впечатлению  молния   показалась
странной.  Пока шел в кабинет, сообразил -  в чем  была  ее  нелогичность  -
метраж!  Сто восемьдесят  метров с копейками за три дня по скальным грунтам.
Может две  дырки сделали?  Нет,  не успеют вышку  перетащить. А  зачем такая
глубина?  Да  даже для  одной  дырки что-то слишком шустро. Почему-то  сразу
подумалось,  что наибольшая  скорость достигается  при  бурежке  шарошкой  с
промывкой  глинистым  раствором  -  ибо   тут   не  нужно  терять  время  на
подъем-спуск бурснаряда - заправил свечу из труб повыше,  запустил станок на
ночь и пускай  сверлит, а  густой раствор весь  шлам,  то есть -  "стружку",
наверх вынесет, сам же спать можешь идти. Но именно  такой способ считался у
нас, гидрогеологов, дурным  тоном - глина забивала стенки и получить воду из
подобной скважины  весьма проблемматично. Им чего, метры были нужны или кто?
Впрочем,  может  это  бригада инженерщиков  работала?  Основания фундаментов
проверяла? Хотя нет, этим тем  более керн нужен по всей глубине, а не пустые
дырки, к тому же инженерщики больше сорока метров на одном месте не делают -
ни  к чему им... А с переездами  и вовсе  не успеют 180 метров насверлить...
Чудно... Впрочем, черт с ними. Пробурили и пробурили, сверх плана, поставили
рекорд отдела  - не мое  это дело. Нужно  молнию рисовать. В принципе, можно
было  бы  прям  по старой  -  сразу  видно,  что на ней  уже  несколько  раз
переклеивали  фамилии  бурмастеров   и  цифры  подправляли,  но...  Я  здесь
новенький... Нужно делать так, чтоб понравилось.
     Кабинет  был  почти  пустой  - сослуживцы все разбрелись по делам, лишь
перед  моим  столом  сидела  солидная  дама,  имя  которой  я  никак не  мог
запомнить, и вязала кофточку. Она же, увидев  в  моих руках  старую  молнию,
усмехнулась и показала - где взять чистый лист ватмана, гуашь и кисточки.
     Молния  получилась вполне  на  уровне. Пока  я  ее  рисовал  в  кабинет
заскочили  Пашка и Тамара, покрутились около меня и, махнув  рукой, смылись,
даже не сказав, где их можно будет искать,  когда я все закончу. Конечно, ни
о каких пяти минутах не  было и речи. Закончил  свое  творение только  через
пару часов и поплелся в кабинет начальника. Время близилось к обеду.
     - Чего так долго? - такими словами встретил меня начальник.
     Потом  покрутил  гуашевое  произведение искусства, хмыкнул  и, судя  по
всему, остался вполне доволен.
     - Повесь там, вместо старой. Стой, погоди... Ты ведь у нас гидрогеолог?
     - Да.
     - А над чем сейчас работаешь?
     - Да вроде пока... Ну так по мелочам помогаю сослуживцам по комнате...
     - Отлично, просто отлично. - Начальник порылся в кипе бумаг на столе. -
Ты вот что, собирайся в командировку. Тут у меня телеграмма где-то...  Черт,
никак не найду...  В Тынде гидрогеолог нужен... Дырок набурили, рекордсмены,
мать их..., а воду никак добыть не могут... Ладно, иди молнию вешай, я потом
телеграмму найду...

     Во  влип!  Проявил,   называется,  самодеятельность,  на  лифте   решил
прокатиться! Прокатился... По  полной  программе!  Чего ж делать то? В Тынду
ехать ой как не  хочется.  По словам тех же старожилов,  полевой  сезон  там
может продлиться на год, а то и больше... Так, спокойно... Нужно найти Пашку
- может что-нибудь посоветует.

     Как  и  ожидалось,  Пашка был  на "явке":  четверка преферансистов  уже
заканчивала соченку-скорострелку, чтоб управиться к обеденному перерыву.
     - Паш, у меня беда.
     - Чего случилось?
     - Шеф хочет в Тынду отправить.
     - Хм... А зачем ты с  утра у его кабинета крутился? Кабы тебя б небыло,
он  бы  кого  другого поймал бы. А  теперь все.  Собирай рюкзак...  -  И уже
партнерам - Я пас...
     - Вист, постоим... Хотя нет, прикуп был ему в жилу - давай ляжем, пусть
ход сделает...
     А сдававший, высокий белобрысый парень, в данный момент не  участвующий
в игре, с интересом рассматривал меня:
     - А ты кто?
     - Новенький он, гидрогеолог...  -  Ответил за  меня Пашка,  разглядывая
выложенный на столе расклад, - Бубночку сначала прорезать нужно...
     - Гидрогеолог? - Уже с  интересом посмотрел на меня парень. - А ты это,
водопонижение расчитать сможешь?
     - Смогу. Только мне разрез нужен, результаты откачек... А чего?
     - Слушай,  а  пожалуй  что я  смогу  тебя  от  Тынды отмазать...  Я  на
двадцатом обитаю. Мой ГИП (Главный Инженер Проекта) сейчас подземный переход
проектирует на Казанском, а там  грунтовые воды почти у поверхности. Так вот
по  моим личным  наблюдениям, хотя,  конечно, я могу и ошибаться,  строители
почему-то не любят копаться по колено в воде. Кстати, он меня к вам и послал
- гидрогеолога подобрать. А точно сможешь? Делал уже подобные расчеты?
     - Скажем  так, непосредственно  строительным дренажем не занимался,  но
гидродинамику  знаю  нормально:  я на  прежнем  месте  запасы подземных  вод
считал.
     -  Миша, бери  и не думай, - спасовав  Паша  тоже как бы отсранился  от
игры,  - я тебе сразу скажу, как другу, гидродинамиков у нас на всем этаже -
не было, нет и не будет - либо бурилы, которые кроме как дырки лепить где ни
попадя - более  ничего не умеют, либо  лодыри -  вроде меня.  У-ууу, время -
обед... Кого закрыть осталось? Так, пульку на гору и  расчитываем. Все, все,
все... Так заработаешься, что и  обед проморгаешь... Ну как  хотите, можем и
на после обеда перенести...

     Сразу  после обеда пошел знакомиться  с  ГИПом  по Казанскому  вокзалу.
Забрал  у  него  ворох чертежей,  схем, разрезов,  выслушал  кучу  невнятных
пояснений  -  чего  ему хотелось бы  и как он все  это себе  представляет, и
потащил всю  кипу  на  свой  этаж. Из  лифта специально продефилировал  мимо
распахнутой двери кабинета  начальника  - шеф  ловил жертву, видимо  у  него
созрело очередное поручение.  Как и  ожидалось,  шеф меня заметил  и поманил
пальцем.
     - Это чегой то? - Кивнул он на ворох рулонов в моих руках.
     - Да вот проектировщики насели,  им дренаж нужен,  а я, как выяснилось,
единственный гидродинамик.
     - Да, это верно, мы больше по водоснабжению... А где дренаж?
     - Казанский вокзал, там подземный переход проектируют.
     - Да, да, знаю  этот проект... - Пожевав губами, начальник продолжил, -
Вот что, объект  особый, ты держи меня в  курсе  дела. Это тебе не  Тында  -
любая  ошибка  тут  может  дорого  обойтись...  А  ты  действительно  умеешь
водопонижения считать?
     -  Обижаете.  У меня даже  институтский  диплом  по этой теме был. Хотя
давно это было.
     - Ну давай. Постоянно буду держать на контроле. Ступай.

     Ну  вот, первая  атака отбита. Это  даже  хорошо,  что  я  ухватился за
дренаж, теперь при любом раскладе могу сослаться на срочную и важную работу.
Опять же  официальные выходы в рабочее время...  Стоп! Я же теперь могу и на
службу  приходить где-нить к  обеду...  А чего?  С вечера  написал служебку,
дескать  завтра   с  утра  -   в   геофонды,  или  в   хитрорежимную...   (В
гидрогеологических кругах так  называли Московскую гидрорежимную экспедицию,
отслеживающую колебания уровней подземных вод по Москве, а приставка "хитро"
- от основной национальности тамошних служащих).

     Второй день разбираюсь с переданными материалами, приезжая на службу на
электричке.  Оказалось  -  тут прямая ветка от ближайшей ко мне Тушинской  и
электропоезд пролетает его за 10 минут, что  быстрее метро почти на полчаса,
но расписание  составлено  так по  уродски, что  реально  никакого запаса не
остается. Ну может пять-восемь минут, не более, зато в случае  ЧП на железке
рискую  опаздать  на  целый  час:  пока  выскочишь  из  метро на  Тушинской,
разберешься что к чему и опять под землю, все - время, время...
     И  с  полученными   разрезами  под  вокзалом  не  все  понятно.  Сверху
техногеннный слой, а проще говоря - строительный мусор предыдущих поколений.
В нем верховодка, это ясно. Под ним суглинки с камнями  плавно переходящие в
тяжелые  глины  -  это  московская   морена,  оставшаяся   после  последнего
оледенения. Здесь  тоже вода,  но  мало.  Еще ниже - песок.  Он  много  ниже
отметок проектируемого перехода. В этом песке обязательно должна быть вода -
и  ее  уровень  по всем  законам гидродинамики должен проходить  аккурат  по
нашему переходу, но этот основной для меня уровень на разрезах не нарисован.
Кто рисовал такую лабуду? Тащусь к ГИПу, нужно искать буровые  журналы, чтоб
по  ним определить  -  куда может прыгнуть вода третьего  горизонта в случае
прорыва.
     Нашел с  трудом - проектировщики пихнули журналы в чей-то стол и забыли
об их существовании. Изучаю  скважины, вопросов становится больше и больше -
вот бурежка  четырех опорных.  Листаю  журналы:  прошли глину,  пошел  серый
мелкозернистый   песок...  Скачок   уровня  воды,   естественно,  никто   не
отслеживал. Куда  хоть он прыгнул то? Вверх или вниз? Молчит журнал. Кстати,
как  они сами  то  бурили - с  глиной или с водой?  Ни слова. Открываю сразу
последнюю  страницу,  тут  должны  быть  замеры уровня подземных  вод  после
бурежки...  пусто.  Вторая  скважина  -  тоже  самое.  Может  с  бурмастером
поговорить?  Да где его сейчас найдешь...  Скважины еще зимой бурили, небось
тоже куда-нить  в Тынду отправили. Ладно, наплевать и забыть. Листаю журналы
уже просто так и в середине обнаруживаю фразу, которую я так упорно искал:
     "Из-за  отсутствия  водопритока  провести откачку воды не представилось
возможным".
     Так  вот  почему  уровней  нет!  Стало  быть  бороться  нужно только  с
верховодкой. А ее быстро проскочили  и  тут же перекрыли  трубами. Потому  и
скважины  пустые. Быстро прикидываю расчет по минимуму,  а  коэффициенты  по
справочнику  - в эти опорные  скважины,  если снять верхние обсадные  трубы,
можно смонтировать  эрлифт  и  качнуть  верховодку.  Расчет веду  от  центра
перехода  -  как раз посредине  между опорными скважинами, чтоб там  уровень
верховодки был ниже проектируемого пола хотя бы на  полметра. Тогда ближе  к
краям, то есть к  самим  скважинам, уровень будет еще ниже, что нам  уже без
разницы. Быстро расчитал необходимые уровни и интенсивность водоотбора. Все,
в целом работа сделана, теперь можно немного пофилонить. Размышляю, нужно ли
делать расчет воронки депрессии водозабора в целом, вроде как бы  не нужно -
запасы то  нам  не нужны. Но тут  обращаю внимание на стоящие рядом  здания.
Попадут они  в зону воронки или нет? Вновь  сажусь за  расчеты...  Попадают.
Все. Даже под высоткой  - гостиницей Ленинградская, с моего края уровень уже
через  неделю упадет на  пару метров. Интересно,  устоит  гостинница, если с
одного бока  под ней воду убрать? Какая там может быть пористость у грунтов?
Сколько  строители  будут  с  котлованом  возиться,  пока  гидроизоляцию  не
поставят, чтоб  откачку  можно  было  прекратить?  Тащусь к  ГИПу. Ответ  не
утешительный - до 3 месяцев.
     Блин! За это время у меня воронка аж до Садового доползет... Куча домов
получит стимул слегка просесть. Не, этот вариант не годится.
     Что же придумать? Колодцы? Стена в  грунте? Пажалуй, это выход. Рядом с
переходом по  периметру роем узкие глубокие траншеи - до глин,  заполняем их
бетоном и тогда в получившемся "ящике" можно будет  одним колодцем по центру
понизить уровень до любой  глубины. Опять тащусь к ГИПу,  объясняю возникшие
сложности. ГИП невнятно  что-то бормочет  в ответ, единственное, что удается
понять - дорого,  и потому он не согласен.  К  нам подключается  белобрысый,
сподвигнувший  меня на этот дренаж.  Чуствую - он ничего не  понимает в сути
разговора, но имеет для меня какую-то информацию. Переключаюсь на него:
     - Есть новости?
     - Там, недалеко от  вокзала сейчас универмаг строят "Московский", вроде
бы  у них те же  проблеммы  были. А  почему  бы  тебе  не  съездить  к ихним
проектировщикам?
     - А кто проектировал универмаг?
     - Вот чего не знаю, того не знаю. Ладно, наплюй, пойдем покурим...

     На обратном пути меня вновь перехватывает начальник.
     - Ну как успехи?
     - Есть сложности. - Кратко объясняю ему возникшие проблеммы.
     Шеф долго изучает чертежи и разрезы, прикидывает по схеме  мои  расчеты
распространения  воронки депрессии.  И тут,  видимо, шефа осеняет гениальная
мысль:
     - А у этого горизонта есть вода?  -  Спрашивает он,  тыкая пальцем в те
самые странные пески под мореной.
     - Нет, сухо там.
     - Вот и чудненько, снимаем у опорных скважин обсадку и пусть верховодка
самотеком уходит вниз. Посчитай, хватит ли этих четырех скважин или еще пару
пробурить, и где - если понадобится.
     - А как же воронка?
     -  Ты  вот  что... Лучше  сделаем  не  так...  Просчитай  свою стену по
максимуму, и водопонижение с насосами и прочими делами, все обоснуй по науке
и докажи - что иной альтернативы нет, а  потом второй вариант - вместо стены
- мелкие дырки - битум или  цемент туда закачаем - вместо стены, и вот  этот
самый  самотек, о котором  я  сказал.  Попробуем  пробить  смету  на  первый
вариант, а вместо него проведем второй...
     Начальник возбудился.
     -  Ты  представляешь,   какая  экономия  светит?  Нет,  ты   ничего  не
представляешь... Это ж... Вообщем, иди работай.

     Задание в целом  понятно, чем  больше  будет разрыв  между  принятым  и
реализованным, тем больше премия отделу за экономию ресурсов. И с этой точки
зрения  самотек  верховодки  -   самое  лучшее,  что   можно  было  бы  себе
представить. И лишь одна мысль не дает покоя - ну почему пески сухие? Так не
бывает. По всем законам природы - если сверху полно воды, то уж вниз то  она
как-нибудь просочится  за мильоны лет. Было боязно, а вдруг бурилы ошиблись,
или наоборот,  бурили с  глинистым раствором  - для метров, стенки замазали,
потому и уровень не смогли определить, вот  и написали - "пусто", чтоб следы
замести. А что  из-за этого у меня получится? Вместо  самотека  верховодки -
прыгнет уровень  вверх,  да такой,  на который я  сроду не  расчитывал и  не
учитывал. Вот и влипну тогда.

     Долго  выяснял  по  друзьям-знакомым, кто  делал  изыскания  универмага
"Московский", оказалось - Фундаментпроект, что на Соколе. Еду туда.
     Чертежи, разрезы,  расчеты...  Они  ставили  иглофильтры  по  периметру
проектируемого  подвала. У  них  тоже были опорные  скважины,  через которые
можно было бы спустить воду вниз. А где сама  вода? Тоже нету. И у них сухо.
Значит  судьба, значит  есть шанс утереть нос и Фундаментпроекту  тоже. Жаль
ихний гидрогеолог,  делавший  все эти  расчеты,  в командировке  и  вернется
только через неделю, нужно бы поговорить, ну да ладно - и так все ясно.

     За неделю  нарисовал  оба  проекта - дорогой  для  сметы и дешевый  для
реализации.  Начальник  доволен,  он  со  своей  стороны  закинул удочки  по
проталкиванию  дорогого  варианта на  верхах  и  уже  просчитал получающуюся
экономию - там цифры астрономические, значит и премиальные будут ого-го.
     Мой стол  к этому  времени  принял вполне  рабочий  вид  - кипы  бумаг,
чертежей,  толстенных отчетов и календарь со стола  одного из гидрогеологов,
вместо меня  отправленного в Тынду. На календаре записан телефон коллеги  из
Фундаментпроекта, он сегодня должен вернуться из командировки.
     Позвонить или не стоит? В принципе, все уже решено, потому не  стоит...
После перекура  опять  натыкаюсь  на  эту запись.  Это уже  не случайность -
предчувствия никогда меня не подводили, значит нужно звонить.
     - Алле! Будьте добры... Это вы? Очень приятно...
     Предсталяюсь,  объясняю суть,  попутно вворачиваю  сюжет, как мы малыми
затратами решили проблемму водопонижения и в ответ слышу:
     - Ни в коем случае! Парень, останови все, пока не поздно!
     - А что такое?
     -  Там  же метро! Станция Комсомольская!  У них  старые слабые насосы и
гнилая  довоенная  гидроизоляция, если  ты  спустишь  верховодку  вниз  -  с
добавкой насосы не справятся! Затопишь электрику  - остановятся три основных
линии, включая спецлинию!
     - Но  почему  в  ваших  отчетах о  метро ни слова, ни где? Я же там все
изучал.
     - Секретность,  будь  она... Я сам  узнал совершенно  случайно - у меня
приятель в Мосметрострое... Ни на одной схеме ты не увидишь их коммуникаций,
но тем не менее... Я ведь тоже воду вниз спустить хотел...

     Еще неделя ушла на переделку проекта под иглофильтры, хотя начальник по
своим каналам  пытался все же вызнать производительность  метрошных насосов,
их местоположение  и  возможность  принять  наш  довесок  воды,  разумеется,
втихаря от них. Но у него ничего не получилось.






     Приятель рассказывал, работал он на Кубе  геодезистом, но рассказ вовсе
не об этом острове свободы. Итак:

     В   те  давние   времена,   когда   существовал  СССР,   все   торговые
экспортно-импортные  сделки  проводились  специально  обученной  конторой  -
Государственным Комитетом по Экономическим Связям, или в просторечье  - ГКЭС
СССР.
     Захочет,  к  примеру,  какой-нибудь  буржуй  купить что-нибудь  эдакое,
советское, а ГКЭС тут как  тут:  "Чего, дескать,  Ваша  буржуйская Светлость
изволит? Сей момент, доставим  в лучшем  виде...". И бежали чиновники данной
конторы к заводу-изготовителю, покупали "эдакое" по прейскуранту, а иногда и
торговались еще: "Чавой-то у вас вот у  этой финтифлюшки себестоимость такая
высокая?   Ну-ка,  быстренько,   расценки  рабочим  снизить,   комплектующие
удешевить  и общую цену изделия  -  привести в соответствие..."  И  платили,
представьте себе, своими кровно-конторскими полновесными советскими рублями.
     Ну а уж сколько они с буржуя долларей  снимут, этого никто не знал - на
то он и буржуй - чего с ним церемониться?
     А если захочет капиталист, да пусть даже не буржуй, а наш родимый друг,
товарищ и  брат из  соц.лагеря какие работы  у себя в  стране  провести, или
наших артистов посмотреть,  или  еще  что  -  то  и  это только  через  ГКЭС
делалось.  Специально  натасканные  чиновники  отбирали  из  числа  желающих
самых-самых, наикрутейших специалистов  в каждом деле, дабы не опозорили они
своим незнанием светлый образ великой державы.
     Но это все призказка.

     Купила  Индия у  Советского Союза некое  полиграфическое  оборудование.
Много  купила. Наверное типографию решили сделать - журналы всякие печатать,
газеты. А по контракту, который,  кстати,  тот самый ГКЭС  и  заключал, было
предусмотрено  две   человеко-недели   на  пуско-наладочные  работы.  Причем
Индийская  сторона согласилась  обеспечить специалиста всем необходимым - от
жилья  до развлечений. Оборудование, как  известно, в  ящиках перевозят, так
вот - кто их монтировать-то должен? Не  умеют буржуи, как мы, привезенный из
магазина товар дома  на коленке собирать.  Ну  не обучены,  вот и  запросили
мастера. Известно, что Индия - родина слонов и дешевых изумрудов с рубинами,
само-собой  желающих  на  ту поездку объявилось множество. И все - из самого
ГКЭС.
     Ну че там, собрать-то? Мебель, к примеру, все сами собирают. И  ничего,
никто не  жалуется.  Вот и тут...  Выбрали -  самого достойного: профсоюзный
активист, организатор, два  языка знает, а  главное - связи у него  такие!..
Что перед отлетом - аж самого Торгпреда СССР в Индии известили:  встречайте,
важный человек едет. Чай, не каждого сам Торгпред встречает.

     Накладочка,   правда,   вышла.   Индийцы  тоже  встречать  приехали   и
специалиста увели  из под самого носа.  Только  тот сошел с  самолета, ему -
хоп! Венок из цветов на шею и в машину. Только его Торгпред и видел. А через
три дня  - привозят профсоюзного  активиста обратно,  дескать  сей  хлопец -
данный полиграфический агрегат - впервые  в жизни увидел, и поскольку на наш
индийский взгляд, он явно за две недели не управится, мы уж решили побыстрее
его вам обратно... А то ведь  дальше неустойка  начнет капать, вот - чтоб не
доводить великую страну до разорения, а так - есть шанс успеть...
     Полетели тут телеграммы на правительственных бланках в Москву,  в ГКЭС,
в ЦК. Пригорюнились конторские  служащие, типа: "Ну где  я тебе  в  час ночи
мужика  найду?"  Однако,  осенила  кого-то   замечательная  мысль   -  нужно
обратиться на тот завод, где это барохло изготовили, но  ни в коем случае не
говорить -  для чего нам нужен специалист, иначе - они тоже своего  парторга
пришлют.  Сказано  -  сделано, и вот дубль-два  -  старичок  предпенсионного
возраста, самолет, Индия, венок на шею, машина...
     Здесь  удивителен еще один момент, по  слухам этого Кулибина оформили в
загранкомандировку  за три дня, хотя до  тех пор  самым  быстрым оформлением
считался срок - в три месяца! Но это детали, не будем на них заостряться.
     А кроме того, другие представители сумели уговорить индийцев - продлить
срок монтажа еще на  неделю,  чтоб без неустоек - ну какие могут  быть счеты
между своими ребятами?  Впрочем,  они  больше  хотели,  но индийцы упирались
сильно: дружба дружбой, а табачок - врозь!

     Привозят Кулибина на место,  а надо прямо сказать - место сие было не в
Дели,  и  даже  не  в  его окрестностях,  а  значительно  дальше,  потому  и
предложили  индийцы сразу свои  услуги  по жилью  и питанию  для прибывшего,
посмотрел старичок на ящики:
     - Ба! Да это ж наше, родное, из Подольска!
     Ему  то  заводское начальство  говорило  -  импортная техника  в  самом
Кремле,  и чуть ли не сам Брежнев будет  смотреть на пуско-наладку. Впрочем,
что с них взять? Их самих ГКЭСовцы такими словами пугали.
     - Можешь запустить полиграфию? - Спрашивают индийцы.
     - Могу. - Отвечает Кулибин.
     - А что тебе нужно для этого?
     - Ну, наверное, ломик - чтоб ящики раскрыть, пару ведер керосина - чтоб
консервант смыть, и ключей гаечных с разными размерами.
     Удивились  индийцы, но все  просимое тут же принесли. Да еще  дали  ему
двух помощников, специально отбирали из тех, кто русский язык знает.
     Собрал старичок эту штуку за неделю, наладил и запустил в  работу, а по
контракту то ГКЭСовцы  ему две выторговали - одна  лишней  осталась, и тогда
индийцы  решили  надуть  наш  родной  Советский Союз на  эту  самую  неделю,
говорят:
     - А вот в другом городе у нас точно такое же  оборудование уже пять лет
работает, но  последнее  время  что-то  сбоить  стало,  поломки случаются  и
вообще. Может посмотрите?
     - А чего ж не посмотреть? - Отвечает Кулибин.
     Перекинули мастера в другой город, а Торгпредство об этом - ни сном, ни
духом  - живые деньги и  мимо  кассы потекли. Вот она - буржуйская сущность,
эксплуатация человека человеком!
     Во втором  городе заминка вышла - там столько поломок мастер обнаружил,
да  износ,  да  профилактики  всякой за пять лет,  что не  управился  он. Но
индийцы тут как тут. Мигом сгоняли в наше Торгпредство и говорят:
     - Новый мастер - очень хороший, но вот чуть-чуть не управляется в срок,
но  вы не волнуйтесь -  мы не  только про  санкции забудем, наоборот -  сами
новый  контракт перезаключим  - на  месяц! Индивидуальный контракт  на этого
мастера, и заплатим - сколько скажете. Пусть он как следует технику наладит.
Не торопясь...
     Подивились  чиновники,  но контракт подписали,  да  и кто от  нежданных
денег отказываться будет? Тем более - от инвалюты?
     Закончил  Кулибин ремонт здесь, опять  две недели  лишних осталось. Ему
говорят:
     - А финскую технику не можете посмотреть?
     - Дык... Где?
     И  пошло поехало - только он одну полиграфию наладит - ему новое  место
сватают:  хозяева  типографий   уже  прослышали  и  чуть  ли  не  в  очередь
записываются на прием. Точнее - на вызов мастера. Даже - те, у которых вроде
бы все  в порядке  было с оборудованием - а вдруг как  сломается?  Где тогда
мастера искать? Объездил старичок  - всю Индию, побывал  во всех типографиях
больших и малых. Причем, начиная с четвертой или пятой - он уж и гаек то сам
не  крутил -  к нему  целую бригаду учеников пристроили.  Кулибин им  только
показывал - где чего тянуть, чистить,  смазывать, да  как изношенную  деталь
среди  прочих  вычислить. Проживал он в  лучших гостинницах, обедал в лучших
ресторанах  и   в   свободное   время  -  возили   его   по   экскурсиям   -
достопримечательности  показывали  -  за  все  индийцы  сами расплачивались,
поскольку его  кровная  зарплата нетронутой лежала в Дели в  Торгпредстве, а
туда индийцы не хотели его  везти, почему-то. Хотя  контракт продлевался без
всяких возражений с нашей стороны.
     Но вот  подходят  к  концу  9 месяцев  пребывания  Кулибина  в Индии  и
Торгпредство  категорически  уперлось  в очередном  перезаключении договора,
никак  это не мотивируя. Ну не  могли наши, не имели права  - говорить,  что
советскому  специалисту  нельзя находиться за  рубежом  без жены - больше  9
месяцев. Даже  в престарелом  возрасте. Закон такой был, хоть и не писанный,
но  всеми исполняемый неукоснительно. И привезти в Индию старуху кулибинскую
- ГКЭС посчитал невозможным (естественно, чтоб оформить документы  - нужно 3
месяца, а их то уже и нету. Вот кабы индийцы раньше подсуетились...).
     Знали индийцы, что зарплата Кулибина, накапавшая  в торгпредстве, будет
существенно  меньше  тех денег, что  было  за него персонально заплачено,  и
потому подарили  ему  национальную индийскую игру  - шахматы.  Обычная такая
доска с фигурками.  Видели,  наверное игрушку такую? Кое-кто, возможно, даже
играть в них умеет. Деревянная такая доска. Из палисандра с красным деревом.
И фигурки тоже простенькие - из кости. Слоновой. Которые за белых - рубинами
инкрустированы, ну а уж те,  что за черных - изумрудами. А может - наоборот.
Простенький такой подарок. В  идийском стиле. Кулибин, небось, до  сих пор в
те шахматы играет  со старухой.  Если на таможне  не  отобрали.  Ведь  в  те
времена в  СССР  было много  любителей шахмат,  особенно -  инкрустированных
цветными камушками.




     Спросите, а причем тут мой кубинский  приятель? Все очень  просто - тот
профсоюзный  активист, первый  мастер "на все руки", вежливо  выдворенный из
Индии - появился на Кубе.  Только теперь он  числился бригадиром мастеров по
холодильным установкам! Вот  такие у нас есть специалисты широкого профиля -
не оскудела земля Русская талантами.

     А вы думали, я вам  что-нибудь про Кубу расскажу? Про то, например, как
Фидель  Кастро купил снегоуборочные  машины  и что  из этого вышло? Или  как
спректированный нами завод  в  море сполз, вместе с берегом? Нет, это совсем
другие истории - для следующего раза.






     Проект  НефтеПутеПровода  (НПП)  Винь-Вьентьян  (и  доп.ветка  на Лаос)
поступил   в   работу   почти  одновременно   с  причальными   сооружениями.
Действительно,  если  в  порту  предполагается  нефтеприемный  терминал  для
танкеров,  то эту нефть нужно сразу  же куда-нить отправлять - не хранить же
ее в порту?
     Стадию "Рекогносцировка трассы"  решили  провести за один заход  силами
уже  имеющихся во Вьетнаме  спецов, чтоб побыстрее (работавших в тот  момент
другие  объекты).  А   тем  временем  готовить  состав  экспедиции  для  ТЭО
(Техно-экономическое  обоснование)  и  детальной  разведки  -  под  "Рабочие
чертежи".

     Собственно  рекогносцировка - достаточно  простое  мероприятие:  нужных
специалистов  медленно  и печально провозят  на машине  по  всей  трассе, на
участках  предположительного строительства промежуточных насосных станций  -
остановки.    Спецы    без   особого    восторга    осматривают    окрестные
достопримечательности  пешком,  заполняют дневники  наблюдений  и  намечают,
точнее  - рекомендуют, объемы работ своим последователям: где, что, сколько.
Некоторые, особо ответственные товарищи даже  могут колупнуть носком ботинка
местную грязь  и  записать  в  дневник нечто вроде:  "...пылеватые  суглинки
желто-коричневого цвета, сухие, пачкающиеся, растертые до состояния пыли..."
Как говориться, и на том спасибо.
     Гораздо  больше  рвения персонал с других объектов  проявляет во  время
остановок в попутных поселках и деревнях. Точно копируя жизнь и быт большого
брата (СССР)  крестьяне  вьетнамских  деревень  выносят  к дорогам  продукты
собственного  производства  по  ценам,  чуть  ниже  городских.  Тут  есть  и
фрукты-овощи,  и многочисленные вариации риса,  и потрошеные змеи,  и связки
битых воробьев, то есть продукты на любой вкус.
     Как и положено,  отряд советских  спецов  сопровождали два  вьетнамских
Ивана Сусанина,  прилично владеющих окупационным  русским  языком.  Это - не
считая шофера, который тоже,  как правило,  был местным, но  знание языка от
него  не требовалось.  Само собой, аборигены  всегда оказывались первыми  на
деревенских придорожных ярмарках, и закупаемое ими  отличалось меньшей ценой
и лучшим качеством.
     Каково  же  было  удивление  сов.спецов,  когда  в  одном  из  поселков
Сусанины, вежливо  улыбаясь,  отказались покинуть автомобиль,  хотя  цены на
отличные товары, выставленные крестьянами - были втрое ниже общепринятых при
отличнейшем качестве. Во-о-о-тт такая морковь!  Во-о-о-о-т такая неподьемная
капуста,  картошка - клубень  к  клубню,  помытая,  чистенькая... Отсутствие
переводчиков  не  помешало  нашим  отовариться по полной  программе. Тут  не
следует забывать, что в  городе на базе имелось достаточно  голодных  ртов -
Вьетнамская экспедиция  была не самой маленькой из числа прочих, а снабжение
провинциального  Вьентьяна  ничем не отличалось  от снабжения  какого-нибудь
райцентра в Союзе - все как у "больших".
     Долго  ли,  коротко  ли,  но  машина поехала  дальше и  вскоре покинула
гостеприимный поселок. Первые подозрения, что что-то тут не так, закрались в
души наших спецов, когда вьетнамцы с неподдельным ужасом дистанцировались от
мешков и  авосек с дешевыми фруктами-овощами, и даже от геологов, проявивших
наибольшую активность при скупке продуктов. Небольшой  допрос с пристрастием
подтвердил худшие опасения - это был лечебный лепрозорий.
     Тень  проказы  нависла  над  доверчивыми  россиянами,  погнавшимися  за
халявой.
     Как Сусаниных в тот же момент не выбросили из кузова едущего автомобиля
- очевидцы удивляются до сих пор - широка и незлобива душа русская...

     Насколько мне известно, в ходе дальнейших инженерно-геологических работ
ни  один из спецов ни разу не  побывал  на 25-километровом  участке  трассы,
проходящий  через  лепрозорий  -  ни  одного  метра  скважины,   ни   одного
геофизического  замера... И  тем не менее,  отчеты по "проведенному" полному
комплексу работ  на обоих стадиях были успешно переданы  заказчику - разрезы
по    "скважинам",   оценки   перспективности   технического   и   питьевого
водоснабжения промежуточной подстанции, подробнейшая карта участка работ!
     Разумеется, геодезистам  пришлось хуже  всех  - если инженерщики  могли
придумать нужные  разрезы скважин по результатам бурения на других участках,
геофизики - поступить аналогично со своими данными, а гидрогеологи - и вовсе
дать  простую и ясную  рекомендацию "воды  нет!" и,  дескать,  отвалите, при
условии, что всякое  нарушение  экологии  по  окончании  работ  должно  быть
ликвидировано,  а скважины засыпаны. То  геодезисты попали  в самую  трудную
ситуацию -  помимо  карт  и схем  они должны были  построить на  месте  сеть
опорных триангуляционных пунктов и реперов с привязкой к местным координатам
и уровню  моря, которые  передаются строителям  - из  рук  в руки!.. Как они
выкрутились  из этого сложного положения - не  знает никто... Известны  лишь
некоторые подробности по  топоплану:  была проведена аэрофотосъемка и уже по
фотографиям  - обратным порядком - циркулем и линейкой - пересчитаны  данные
для  заполнения  геодезических  журналов (как-бы  теодолитная  и  нивелирная
съемки), а далее - построение карт обычным порядком.
     Любопытный факт.  По многокилометровому Нефтепутепроводу (несколько сот
км) не было единого отчета - по мере готовности сначала проверяющим органам,
а  потом и заказчику  - сдавались материалы каждого участка по отдельности -
несколько   десятков   томов.   По  каждому   были   замечания,   доработки,
исправления...  По всем. И  только одно  исключение... - тот  самый туфтовый
участок! Ни один  из  многочисленных проверяющих не  смог  найти  хоть  одну
единственную   ошибку,   несоответсвие  или   оспорить  выводы   отчета,  по
злополучному участку НПП с *** по *** километр!

Last-modified: Wed, 05 Apr 2000 13:22:27 GMT

Оцените этот текст: