Олег молчит. Я тебе от чистого сердца, а ты мне... в душу плюешь! Олег. Гена... я понимаю... ты от чистого, от самого чистого... Я же знаю тебя. Но... не могу! Геннадий. Сопляк ты, отец верно сказал. Пигмей! Бери, говорю, рыб! Олег молчит. Бери, говорю! Олег (чуть не плача). Ну что же я могу сделать?! Ты понимаешь, буду на них смотреть, а мысли у меня совсем другие будут... Нехорошие... Я о другом буду думать... Я хочу, чтобы у меня чистые мысли были... И у тебя... И вообще... Оба стоят и молчат. Я, конечно, могу сейчас взять, но ты уедешь, и я уберу их. Зачем же я тебе врать буду?! Опять молчат. Геннадий (глухо). Чего же я с ними делать буду? Уху варить? Олег. Не знаю. Геннадий. Ну ладно, я тебе это припомню! (Заворачивает аквариум в бумагу.) Олег хочет подойти к Геннадию. Не подходи ко мне, вражина! (Уносит аквариум в коридор.) Входят Вера и Фира. Фира. Ты что? Олег. Что? Фира. Это ты подложил записку в книгу? Олег. В какую книгу? Фира. Вере. Не ври, и подпись твоя стоит... Хоть бы подписывать постеснялся! Олег. А что особенного... Фира (Вере). Ты слышишь? Ну, знаешь, я знала, что все поэты только и делают, что влюбляются... Олег (Фире). Ты языком болтай, да думай! Геннадий (который вошел, Олегу). Что ты там написал? Фира (Олегу). Да, да! Знаю, не маленькая! (Геннадию.) Он написал отвратительное стихотворение и сунул его в книгу Вере. Олег. Почему это отвратительное? Фира. Не беспокойся, мы его проанализировали!.. Вот еще, погоди, -- обсудим его на коллективе! Олег. На каком коллективе? Фира. Всем классом! А может, и всей школой! Олег. Что ты выдумала? Фира. Да, да! Олег совершенно растерян от ее натиска. Геннадий (Олегу). Да что ты за чепуху там написал, скажи? Фира. А мы вам прочтем, пожалуйста! Вера, читай! Вера. Может быть, ты прочтешь, Фира? Фира. Тебе написано, ты и читай. Вера. Я не могу. Фира. И вообще, почему ты молчишь? Вера молчит. О тебе тоже надо будет поговорить где следует! Если ты дала ему повод написать такое стихотворение, то... Мне ведь он такого стихотворения не написал. Читай, слышишь? Вера вытаскивает из-за пазухи листок бумаги, разворачивает его. Олег. Не смей читать, Верка! Фира (Вере). Начинай! Олег. Не смей, слышишь? Фира. Ага, стыдно стало! (Вере.) Не обращай на него внимания, начинай! Олег (Вере). Сейчас же дай его сюда! Фира. Еще чего! Так мы тебе его и отдали! Вещественное доказательство! Писать стихи, конечно, легко, а как отвечать, так струсил. Олег. Ладно, давайте читайте! (Бросился на диван и зарылся в угол.) Фира (Вере). Ну! Вера (начинает читать дрожащим голосом). В доме уснули. Поет тишина В комнате нашей тесной. Может быть, мне она только слышна, Эта счастливая песня? Может быть, я сочиняю ее В этой тиши весенней, Может быть, сердце поет мое, Полное смутным томленьем? Нет, это ты мне поешь одна Голосом слышным еле, Ты, от которой я без ума Вот уже две недели! Фира. Читай без выражения. Вера. Ты, от которой сейчас не сплю На этой диванной коже, Ты, которую я люблю, Любишь ли ты меня тоже?! Фира (Геннадию). Слыхали? Геннадий. Неужели это им все написано? Фира Им. Геннадий. Прямо не верится! Ай-яй-яй-яй-яй! Ну-ка, покажите! Фира Вот. (Подает Геннадию листок со стихотворением.) Геннадий (смотрит). Да, действительно! (Складывает листок и кладет его себе в карман. Олегу.) Чего ты на них смотришь -- гони их отсюда ко всем чертям! Олег (кричит). Вон отсюда, сейчас же вон! Фира (Геннадию). Отдайте нам листок. Геннадий. Брысь! Фира. Ну ладно, ну ладно!.. (Ушла.) Олег (Вере.) А ты что стоишь?! Вера. Я к тебе очень хорошо отношусь, Олег... очень хорошо... и стихи мне понравились... Знаешь, как понравились! Но Фира велела... Олег. А ты слушалась? Какой же ты человек! Вера. Она мне подруга... Олег. А ты -- прихлебательница и рабыня!.. Пошла отсюда! Вера. Олег! (Заплакала.) Олег. Перестань реветь. Все! Я вам не кто-нибудь!.. Я -- мужчина! (Олег повернулся к Вере спиной.) Вера с плачем убегает. (Подбегает к окну, кричит.) Все Фиры и Веры Дуры без меры! Слышен голос Фиры: "Развратник!" -- и в окно летит камень. Камнями лупят, а еще девчонки! Геннадий. Не огорчайся, поэтов всегда забрасывали камнями. Олег. Это когда-то, а теперь должно быть наоборот. Ты знаешь, что я решил?.. Все женщины на свете -- гады! Входит Леночка. Леночка (Олегу). Ты Леонида Павловича не видел? Олег (показывая). Они там. Леночка идет в коридор. Геннадий. Уехать бы поскорее отсюда! Больше в Москву ни ногой! (Ушел.) Леночка (у двери, где Леонид и Таня). Леня! Выходит Леонид. Иди сюда. Леонид и Леночка проходят в комнату. Олег, дай нам поговорить. Олег. Пожалуйста! (Ушел.) Леночка. Ленька, милый, я к тебе с огромной просьбой. Леонид. Ну? Леночка. Помоги нам, у тебя такая светлая голова... Леонид. Давай без подъезда. Леночка. Пусти нас с Федором пожить к себе до осени. Твои -- в Китае, раньше будущего года не приедут. Жаль тебе, что ли? Втроем даже веселей будет. Леонид. А что тебе приспичило? Леночка. Ты же видишь обстановку! Я уж и так живу здесь, еле дыша. Это -- мещанское болото, понимаешь? Федор становится раздражительным, все что-то думает... Я изо всех сил пытаюсь устроить ему нормальную жизнь, но здесь это просто невозможно. Потом -- все тянут, расходы ужасные! А больше всего боюсь, что они буквально со дня на день могут поссорить нас с Федором. Я вижу -- это их цель. Я их не устраиваю. Да это и понятно -- у нас слишком разные взгляды на жизнь. Уж я кручусь, кручусь... Леонид. Когда же ты собираешься переезжать? Леночка. Да хоть сегодня -- возьмем пару чемоданов, остальное запру здесь, если понадобится -- приеду, возьму. Леонид. Ну ладно, только без прописки. Леночка. Конечно! Нам она и ни к чему. (Зовет.) Федя! Входит Федор. Видишь, Леонид не возражает. Федор. Леночка, я все думаю: удобно ли это будет перед нашими? Леночка. Да что ты! Они даже рады будут. Действительно, мы же их стеснили -- отобрали целую комнату. Тане надо заниматься, Коле -- тоже, Олегу -- тоже... Я же вижу, тебя самого угнетает совместное житье. Федор. Это верно. Леночка. Ты стал какой-то задумчивый... Федор. Нет, это не потому, Леночка... Леночка. А почему? Федор. Так... просто... Леночка. А вот уедем, и у тебя никаких мыслей не будет. Леонид рассмеялся. (Тоже поняв, что сказала ерунду.) Грустных, конечно. Федор (Леониду). А как ты считаешь? Леонид. Видишь ли... по-моему, стоит. Раньше был хороший русский обычай -- выдел. Женился парень в деревне -- ему выделяют пол-избы и ставят глухую стену или дают место для постройки новой... Знаешь, разные характеры, разные привычки... Впрочем, это ваш сугубо личный вопрос -- сами и решайте. А то потом еще скажете -- я посоветовал. Федор. Хорошо, я поговорю с мамой. Леночка. Нет уж, тебе не надо. Это трудный разговор, и я сама поговорю. Леонид. Только мой совет: расходитесь по-хорошему, без скандалов. Федор. Да, да, Леночка. Леночка. Мы об этом скажем просто и откровенно. В конце концов, они действительно славные люди. Да я уверена -- они и сами в душе обрадуются. Входит Геннадий. Что тебе, Гена? Геннадий. Федор Васильевич, я к вам. Федор. Что, Гена? Геннадий. Мне, конечно, неудобно, я понимаю... Дайте взаймы сто рублей. Федор. Сто? Сейчас... Леночка, мы не можем одолжить Гене сто рублей? Геннадий. Я из первой же получки пришлю -- не обману. Леночка. Конечно, ты не обманешь, Гена, мы знаем тебя, ты уже третий год сюда приезжаешь... Но сейчас буквально только-только на жизнь осталось, в обрез, на последние сервант купила. Геннадий. Вытрясли, значит... Леночка. Истратила. Геннадий (помолчав). Я вам аккордеон в залог оставить могу, не пожалею. Леночка. Что ты выдумываешь? Зачем мне его?! Просто у меня нет денег. Леонид (Леночке). Я могу тебе одолжить, надо? (Лезет в карман.) Геннадий. Нет, ваших не возьму. Леонид. Почему, любопытно? Геннадий. Совесть не позволяет. Вы человек чужой. Федор. Леночка, дай ты ему, пожалуйста, -- видимо, человеку очень надо. Геннадий. Позарез, а то разве бы стал унижаться!.. Леночка, Ну, хорошо. (Идет в свою комнату.) Геннадий тоже вышел. Федор. Что же он ушел? Леонид. Дай, а то еще украдет что-нибудь. Федор. Ну, брось -- он не такой. Возвращается Леночка. Леночка. А где он? Входит Таня. Таня. Может быть, чаю попьем все вместе? Леонид. Я не возражаю. Входит Геннадий с аккордеоном. Леночка. На. (Отдает Геннадию деньги.) Геннадий. А вам, значит, вот. (Ставит аккордеон к ногам Леночки.) Леночка. Убирай его, убирай -- не выдумывай. Геннадий. Нет уж, оставлю... чтобы у вас и мыслей не было, будто Генка подлец -- не отдаст. Леночка. Ну, так и будет здесь стоять, посреди комнаты. Леня, Федя, пойдемте -- обсудим все хорошенько. Федор. Я, право, еще сомневаюсь. Леночка. Идем, идем. Таня, накрывай к чаю. Леночка и Федор ушли. Леонид (задержался на минуту). Танюша, вы не сердитесь, тут важный вопрос решается. Таня. Какой? Леонид. Пока тайна. Таня. А я и не сержусь. Хочу чаю. Леонид ушел. Таня расставляет посуду. Геннадий. Ты за него замуж собираешься? Таня. А тебе что? Геннадий. Он старик... Ему, наверно, за тридцать. Таня. И что? Геннадий. У него плешь намечается... Таня. Подумаешь! (Пошла на кухню.) Геннадий. Погоди... Не уходи. Таня. Ну? Геннадий. Я сегодня уезжаю. Таня. Что скоро? Геннадий. Отец мчится дела улаживать. Таня. На будущий год приедешь? Геннадий. Не знаю. Таня. Ну, счастливо! (Пошла.) Геннадий. Погоди, говорю! Таня остановилась. Я тебе тут... купил... на память... духи... флакон... (Вынимает из кармана маленький флакончик духов -- "пробные", ставит его на кончик обеденного стола.) Таня. Что это ты еще выдумал? Геннадий. На память... Хотел побольше, да деньги тут на одну вещицу истратил... Но все равно -- пахнет... Таня. Спасибо. (Пошла.) Геннадий. Не уходи... пожалуйста... погоди. Таня останавливается. Помнишь, три года тому назад я к вам в первый раз в эту комнату вошел?.. Отец послал штопор одолжить -- ты вот тут, у окна, цветы поливала... Еще ты в школьной форме тогда была... Вот на этом самом пороге я и влюбился в тебя без памяти... в ту же секунду... Третий год о тебе одной думаю... Уезжаю к себе, и так у меня на душе легко! Живу и все радуюсь... потому что ты у меня есть... И целый год мечтаю: в Москву поеду, ее увижу... А к вашему дому подхожу -- ноги сами несут. Если бы не отец рядом, бегом бы бежал... И Москва-то для меня другой смысл приобрела, потому что ты в ней живешь... Ты ведь и сама не знаешь, до чего ты хороша!.. Любовь ты моя! Украшение ты моей жизни! Я тебя необыкновенно люблю! Дрянь я, это я и сам знаю... Только я из себя все потроха вытащу и в речке прополощу... Уеду сегодня и уж никогда сюда не приеду -- твердо решил, слово себе дал! Потому и говорю все... Я уж давно этими словами мучаюсь... Не могу я их не сказать тебе... Вот говорю и еще сильней люблю тебя, еще горячее... Откуда ты такая для меня взялась?! Чудо какое-то! И не сердись на меня, любовь моя, не сердись. Уходи теперь, я ведь без конца о тебе говорить могу, уходи! Таня стоит на месте. Уходи, тебе говорю, слышишь? Таня не двигается. Геннадий закрывает лицо руками и убегает. Входит Клавдия Васильевна. Таня (увидев мать). Мама, откуда у него такие слова взялись? Клавдия Васильевна. У Леонида Павловича? Таня. Что ты!.. Давайте все чай пить -- Леночка отошла и утихла. Клавдия Васильевна. Вот и хорошо. Пошли на кухню. Вбегают Коля и Марина. Марина (она очень возбуждена). Только не говори никому! Коля, умоляю -- не говори! Коля. Марина, не волнуйся!.. Ты успокойся, ну, прошу тебя! Мы только маме скажем, посоветуемся. Марина. Ну, зачем, зачем ей это надо было?! Ты знаешь, что она мне крикнула? "Для тебя ведь, Маринка, старалась, для тебя!" Да разве мне это надо в жизни? Как я теперь всем в глаза смотреть буду? Коля. Ну, пойдем к маме, пойдем. Входит Таня. Таня. Садитесь все чай пить. Коля. Погоди. Мама там? (Показал на кухню.) Таня. Да. Коля. Идем, Марина. Ушли. Таня накрывает на стол. Входят Леонид, Федор, Леночка. Видно, что Федор совершенно как потерянный. Леночка (показывая на оставленный посреди комнаты аккордеон). Смотрите, так и не взял свою музыку. Леонид. Кретин, а ведь тоже с самомнением, заметили? Я, Танюша, просто любуюсь, как у вас все в руках кипит. Таня. Леонид Павлович, наклоните, пожалуйста, голову. Леонид. Зачем? Таня. Пожалуйста, на одну секунду. Леонид (шутливо). Кланяюсь вам. (Наклоняет голову.) Таня. Действительно... Леонид. Что? Таня. Так. (Ушла.) Леонид. Ничего не понимаю. Федор. По-моему, она тебе на лысину посмотрела. Леночка. Еще совсем девчонка! Так ты, Федя, только постарайся не вступать в разговор. Федор. Да, да, сделайте это как-нибудь без меня. (Леночке.) Когда ты упаковывала чемоданы, мне почему-то так тоскливо стало! Прости, пожалуйста. Леонид. Какое ты еще дите, Федя! Даже завидно. В жизни очень часто приходится решать: или -- или. И всегда это неприятно. Входит Лапшин. Лапшин. Прощенья просим. Мне бы Клавдию Васильевну на одно мгновенье ока. Леночка (зовет). Мама! Входит Клавдия Васильевна. Лапшин (тихо, Клавдии Васильевне). Таисью-то, говорят, сцапали. Верно ли это, Клавдия Васильевна? Клавдия Васильевна. Откуда вы это слышали? Лапшин. Так ведь в доме-то гудят. Клавдия Васильевна. Может быть, это по ошибке. Лапшин. Невинных-то людей зря хватать не будут. Входят Коля и Марина. Марина (подойдя к, Лапшину). Иван Никитич, мама сегодня домой, наверное, не придет... она задержится... А вы уже уезжаете, я слышала... Она мне сказала, что должна вам... Так я отдам... вышлю... Вы оставьте мне ваш адрес... Лапшин. Ничего она мне не должна... Чего ты выдумала? И никаких отношений у нас с ней не было... Вы тут меня не путайте! Собираться пора. (Ушел.) Коля (Марине). Ты не обращай на него внимания, Марина. Марина. Коля, ты сейчас не ходи со мной. Коля. Почему, Марина? Марина. Дай мне побыть одной. Я около Зойки посижу. Клавдия Васильевна. Ты умная девочка, Марина. (Целует ее.) Марина уходит. Коля. Нехорошо ее оставлять. Клавдия Васильевна. Не трогай. Человеку надо иногда побыть одному. Входят Таня и Олег. Таня. Садитесь все к столу. Все рассаживаются у стола. Мама, надо и Лапшиных позвать, они же скоро уезжают. Леночка. Давайте лучше в своем кругу. Таня. Все равно у нас гости -- Леонид Павлович. Леонид. Меня смело можете считать за своего. Таня. Ну, а Лапшиных тем более. Вы же сами нагадали мне, что я за Геннадия замуж выйду. Надо же жениха чаем напоить перед дорогой. Клавдия Васильевна. Что же тебе еще нагадал Леонид Павлович? Леонид. Танечка, это между нами. Таня. Да, вряд ли кому интересно слушать. (Идет к двери, зовет.) Иван Никитич, Гена, идите чай пить. Леночка. Я же сказала -- не надо. Таня. Вот когда у тебя будет своя квартира, там и распоряжайся. Входит Лапшин. В дверях робко жмется Геннадий. Клавдия Васильевна. Чайку на дорогу, Иван Никитич! Гена, садись. Лапшин (садясь к столу). Прижились мы тут у вас, прямо как дома. Садись, Геннадий, садись -- уважим. Геннадий садится к кончику стола вдалеке от Тани и не смотрит на нее. Хорошо у вас, дружно, душа отдыхает. Домой-то приедешь, пойдешь вертеться. Что-то все теперь перепуталось у меня в голове, не поймешь, чего люди хотят... Геннадий (вдруг). Отец, я тут у тебя из кармана сотню вытянул, на, возьми обратно. (Достает деньги, протягивает отцу.) Лапшин (растерявшись). Как это "вытянул"? Ты чего мелешь-то, соображаешь? Геннадий. Из твоего пиджака. Ты тут на стуле утром его оставил, и я залез. Лапшин (смеется). Этакой ты балбес, Генка! Вытянул! Одолжил у отца -- подумаешь, дело! Да ты понимаешь, что люди-то про тебя подумать могут?! Скажешь ведь тоже... Оставь, оставь себе, дарю! (Ко всем.) Сам ведь зарабатывает, только я у него в общий, значит, котел... в семью требую. Не хватило на карманные-то, значит... Геннадий. Возьми, не надо мне. Лапшин. Дарю. Геннадий. Бери, говорю. (Отдает деньги отцу.) Это я у Федора Васильевича одолжил. Из получки вышлю, запомни. Олег вдруг вскакивает из-за стола, бежит в коридор. Клавдия Васильевна. Куда ты, Олег? Олег вносит аквариум, развернул его. Олег. Видали? Коля. Откуда это у тебя? Олег. Это мне один человек подарил. Хороший-прехороший! Вон они какие красивые -- лучше тех! (Ставит аквариум на окно.) И подойти к ним теперь легче!.. Клавдия Васильевна. Ты бы помолчал об этом, Олег. Леночка. Ничего, мама, я успокоилась. Дядя Вася обещал починить. Да и что можно взять с глупого мальчишки, особенно такого... Клавдия Васильевна. Когда у вас будут дети, Леночка, вы узнаете, как нелегко их воспитывать. Леночка. Ну, эта радость нам не к спеху, мы еще пожить хотим... Клавдия Васильевна. И все-таки это большая радость, Леночка. Леночка. Есть и другие удовольствия, мама. Олег. Барахло покупать. Клавдия Васильевна. Когда старшие разговаривают, тебе лучше помолчать, Олег. Таня. Устами младенца... Леночка. Честное слово, это смешно! Мы с Федором покупаем самое необходимое, а вас почему-то это раздражает. Клавдия Васильевна. Не раздражает, а беспокоит, Леночка. Леонид. Политика нашего государства в этом вопросе совершенно ясна -- максимальное удовлетворение нужд трудящихся. Я думаю, вы здесь заблуждаетесь, Клавдия Васильевна. Леночка. Совершенно верно! Зачем же тогда строят так много красивых, больших домов? Зачем дают прекрасные квартиры? Зачем в магазинах продают ковры, хрусталь, дорогую мебель, сервизы, картины? Клавдия Васильевна. Да ведь никто же не предлагает продавать за эти блага и удобства свою душу! Леночка. А кто продает, кто? Федор все зарабатывает самым честным трудом. Кажется, мы живем не какими-нибудь махинациями и спекуляциями. Федор. И все-таки, Леночка, мама говорит правильно. Леночка. Что правильно, что? Клавдия Васильевна. Я говорю, Леночка, о том, что человек может иногда продать в себе нечто очень дорогое, что он уже никогда не купит ни за какие деньги. Продать то, что представляет истинную красоту человека. Продать свою доброту, отзывчивость, сердечность, даже талант. Леночка. Но кто же из нас продает что-нибудь, кто? Клавдия Васильевна. Разве я против материального благополучия?.. Что вы!.. Когда я осталась с ними, четверыми, одна, поверьте, я знала, что такое "трудное житье". И когда я выкроила, помню, Федору на первый в его жизни костюм -- он тогда в университет пошел, -- поверьте, я была гораздо больше счастлива, чем он сам. Федор (смеется). Ты не обижайся, мама, но мне тогда это было решительно безразлично! Клавдия Васильевна. Конечно, тогда ты искал других радостей жизни. Ты понимал их, ты старался их добыть. Федор. Мама, меня и сейчас интересуют совсем не вещи. Клавдия Васильевна. А что? Леночка. Мама, Федя действительно сейчас имеет много дополнительной работы, но нам надо купить и то, и другое, и третье... Мне самой его жаль, но это временно -- когда мы заведем все... Клавдия Васильевна. У человека слишком коротка жизнь, Леночка, чтобы он даже временно изменял своим большим желаниям. Так он никогда не успеет дойти до цели. Таня (Леночке). Ты никогда не заведешь все. Леночка. Почему это? Таня. Потому что ты -- прорва! Федор. Татьяна, сейчас же извинись перед Леночкой. Леночка. Не надо, Федя, все совершенно ясно. Мама, к сожалению, произошла самая прозаическая вещь. Я ее боялась и тогда, когда входила в вашу семью. Вместе нам трудно. И знаете, лучше не обострять отношений. Мы с Федором сегодня же оставим вас в покое. Клавдия Васильевна. То есть? Леночка. Нам лучше жить врозь. Все равно мы осенью переехали бы. Но у нас есть возможность и сейчас... И, честное слово, это надо сделать... Вам будет гораздо спокойнее без нас. Клавдия Васильевна. Куда же ты уезжаешь, Федор? Федор (сумрачно). У Леонида квартира пустая, родители приедут не скоро... Мы пока к нему... Клавдия Васильевна. Ты это решил твердо? Леночка. Да. Клавдия Васильевна. Я спрашиваю Федора. Федор. Да. Леонид (беззаботно). Действительно, Клавдия Васильевна, у меня просторно, пусть поживут. Поверьте -- лучше будет вам всем. Коля. Что ты выдумал, Федор! Таня. Это он не сам выдумал. Федор. Сам! Слышите, это я решил сам! Для вас же! Лапшин. А что, Клавдия Васильевна, пускай поживут отдельно. Федор-то Васильевич уже на ногах стоит, не страшно. Олег. Ты уходишь от нас, Федя? Леночка. Мы, конечно, будем вам помогать, мама... Клавдия Васильевна. Сто рублей в месяц? Леночка. Нет, почему же... мы можем больше... Клавдия Васильевна. Я не продаю детей, Елена Григорьевна! Леночка. В конце концов, я ничего не понимаю! Федор -- мой муж, мы взрослые люди... Клавдия Васильевна (перебивая). Вы отлично все понимаете, Елена! (Федору.) А ты-то, ты понимаешь все? Федор. Мама, ну что действительно особенного... Клавдия Васильевна (резко). Я прошу тебя не изворачиваться. Леночка. Мама, мы, может быть, продолжим этот разговор с глазу на глаз? Клавдия Васильевна. Мне решительно никто не мешает! Олег. Только трусы боятся чужих ушей! Клавдия Васильевна (Федору). Ты сейчас решаешь главный вопрос своей жизни. Леночка (плачет). Вы злая женщина, вы просто хотите развести меня с Федором. Таня. Не смей так говорить о матери! Олег. Федя, она тебя без нас съест. Леночка. Когда Федор отдавал вам все деньги, покупал вам всякие вещи, вы относились к нему совсем иначе. Федор. Лена, перестань! Олег. Мы его... из-за денег!.. Мы!.. (Вдруг достает из кармана перочинный нож, кладет его на стол.) Нате, берите! (Вынимает из стола карманный фонарик, тоже кладет на стол.) Нате! (Приносит из коридора футбольный мяч, тоже бросает на стол.) Нате! Клавдия Васильевна (Федору). Ты мне жаловался, что Перевозчиков еле кланяется тебе, -- скоро он совсем перестанет с тобой здороваться. Лапшин. Клавдия Васильевна, такова наша родительская участь: растим их, растим, а потом приходит какая-нибудь краля и забирает в свою собственность. Закон жизни! Клавдия Васильевна. Я воспитывала детей, Иван Никитич, не в чью-нибудь собственность, а для людей и для них самих. (Долго смотрит на Федора.) Я не возражаю, Федор, можете переезжать! (Клавдия Васильевна ушла к себе.) За ней пошли Таня, Коля и Олег. Федор. Я не могу сейчас уйти из дома, ты понимаешь, Леночка? Я здесь родился, вырос... Леночка. Если ты не уйдешь сейчас, ты не уйдешь никогда. Федор. Не сейчас, не сейчас! Леночка. Ну, хорошо, я уйду одна, ты уж мне становишься противен своей беспринципностью! Леонид, скажи ему... Леонид. Нет, нет, я не вмешиваюсь, у него у самого есть сила воли, и он решит. Леночка. Во всяком случае, я иду взять вещи. (Ушла.) Леонид. Ну, не будь дураком, она действительно может уйти. Иди, иди к ней! Федор. Леня, ты мне друг, ну, скажи, скажи, что мне делать? Ведь мама права, я куда-то лечу, лечу вниз... Я совсем забросил научную работу, мне самому осточертели мои статьи и эта моя суета в жизни... Я ведь совсем не этого хотел!.. Леня, я говорю с тобой о самом тайном!.. Ты знаешь, иногда мне кажется -- я заору, замахаю руками... взбешусь!.. (Прошелся по комнате.) Леночка немножко не понимает меня. Леонид. Женщины никогда не понимают склада мужского ума. Это им недоступно, знай! Она молоденькая, хорошенькая, ей хочется повертеться, пустить пыль в глаза другим, это молодость, чепуха! Пройдет! Она любит тебя, ты -- ее -- вот самое главное! Что же вы будете ссориться из-за пустяков! Федор. Это же не пустяки, Леня! Леонид. Поверь мне -- пустяки, мелочь! Ты здесь издергался. У меня тебе будет спокойнее. Идем, я помирю вас. Федор. Что делать, что делать -- не знаю! Леонид уводит Федора в комнату, где Леночка. Лапшин. Вон как шумят... (Сыну.) Ты что мне деньги-то при всех совал? Геннадий. А что? Лапшин. Да ты понимаешь, что про меня люди-то подумать могут?! У Лапшина сын -- ворюга! Вытянул, так и молчи, коли не попался! Нарочно, что ли, опозорить захотел? Иди-ка сюда! Геннадий (отбежал в дальний угол комнаты, прижался там). Не пойду. Лапшин. Иди, хуже будет. (Грозно идет на Геннадия. Подошел к нему вплотную, замахнулся на сына кулаком.) Геннадий схватил отца за руку. Ты чего? Пусти руку! Геннадий гнет отца к земле. Пусти, говорю! Откормил жеребца! Геннадий пригибает отца все ниже и ниже к полу. Пусти, больно! Пусти, увидеть могут... Пусти, заору! Геннадий отпускает руку отца. Геннадий. Не трогай больше... И мать не смей... Лапшин (вдруг улыбнулся, подошел к сыну, потрепал его по щеке). Здоров!.. Идем, ехать пора. Геннадий. Иди вперед. Иди, говорю! Лапшин и Геннадий уходят. Входит Федор, в руках у него папка, листы бумаги. Федор. Мама! Входит Клавдия Васильевна. Мама, пожалуйста, я тебя прошу -- убери куда-нибудь, но чтобы никто не трогал. Клавдия Васильевна. Что это? Федор. Та рукопись... главная... Клавдия Васильевна. Хорошо. (Взяла рукопись ушла в свою комнату.) Входит Олег. Он бросает еще на стол ремень. Братья молчат. Олег. Я сразу двоих выгнал, а ты не можешь одну! Эх, ты! Федор. Олежка, я, может быть, еще вернусь... Знаешь... может быть... Олег (увидел аккордеон на полу). Гена аккордеон забыл. (Взял аккордеон и убежал в прихожую.) Входит Клавдия Васильевна. Клавдия Васильевна (Федору). Я заперла ее в верхний ящик комода. Федор (тихо, матери). Ты снова хочешь, как тогда? Клавдия Васильевна. Что? Федор. Чтобы я умер? Клавдия Васильевна. Ключ всегда будет висеть здесь (Вешает ключ на гвоздь под портретом мужа.) Входят Леночка и Леонид. Они с чемоданами. Леночка (Федору). Возьми, помоги. (Отдает ему чемодан.) Входят Таня и Коля. Леонид. Танечка, мы с вами еще будем видеться. Таня. Где же? Леонид. Здесь, или вы можете приходить к нам. Таня. Нет, я не приду к вам. Вы были со мной сегодня откровенны впервые, и я благодарю вас. Только я вам советую: не откровенничайте. Лучше улыбайтесь, как сейчас, это все-таки может обмануть... и убить в другом хорошее. Леонид. Ничего не понимаю! С чемоданами в руках входят Лапшин и Геннадий. За ними -- Олег. Лапшин. Ну, счастливо вам оставаться. (Прощается со всеми за руку. Задержался около Тани.) Татьяна, я тут адресок свой написал, передай Марине. Что-то она мне толковала, Таисья-то мне должна, кажется, не помню... Может, и должна... Так ты адресок и передай. Таня взяла записку. Геннадий тоже прощается со всеми, но не подошел к Тане. Таня (Геннадию). Что же ты мне руки не подаешь на прощанье? Геннадий опрометью, расталкивая всех, бросается к Тане, жмет ей руку. На будущий год приедешь? Геннадий. Нынче же, осенью. Таня (тихо). Я тебе напишу, у меня твой адрес есть. Олег (прощаясь с Геннадием). Спасибо тебе за рыб, большое спасибо! Ты прямо к нам приезжай -- места хватит. Ты мне нравишься! (Обнимает Геннадия, целует его.) Геннадий. Эх ты, мелюзга! (Тоже целует Олега.) Лапшин. Пошли, Геннадий! Геннадий. Иди! Лапшины ушли. Леночка. Ну, вот и мы следом. Присядем на дорогу. Леонид, Федор, Леночка сели. Таня, Олег, Коля, увидев, что Клавдия Васильевна стоит, тоже не садятся. Леонид, Федор и Леночка поднимаются. Федор. Скажи что-нибудь, мама. Клавдия Васильевна молчит. Леночка. Идем, Федя! Федор, Леночка, Леонид ушли. Пауза. Клавдия Васильевна. Ну, будет кто-нибудь еще пить чай? Таня. Нет, мама. Клавдия Васильевна. Тогда ложитесь спать, уже поздно. Завтра у всех много дел. Таня начинает убирать со стола. Олег пошел за раскладушкой. Коля. Мама, если Марина с Зойкой останется одна, я знаешь что решил? Клавдия Васильевна. Что, Коля? Коля. Я не буду поступать на дневной, я устроюсь в вечерний или заочный. Стану им помогать. Ей ведь трудно придется. Ты не возражаешь? Клавдия Васильевна. Конечно, не возражаю. Коля. Коля. И ты сходи к ней сейчас, узнай... Мне так поздно неудобно в дом... Клавдия Васильевна. Хорошо. (Накинула платок, вышла.) Олег и Коля устраиваются за ширмой. Таня села к столу, вынула записку, которую ей дал Лапшин, переписала адрес на другую бумажку, и ушла. Входит дядя Вася, в руках у него маленький детский стульчик. Дядя Вася. Колюха, не спишь? Коля. Еще нет, дядя Вася. Дядя Вася. Посмотри, чего я смастерил. (Показывает Коле стульчик.) Внучке. Завтра ей ровно год исполняется. Видал--денек-то и не пропал даром. Вещь! Коля (разглядывает стульчик). Хорошо, дядя Вася. Дядя Вася (довольный). А ведь я не столяр, а слесарь -- смекнул?.. Ложись, к шести в мастерские. Спокойной ночи! (Ушел.) Вошла Клавдия Васильевна. Клавдия Васильевна. У нее, Коля, народу полно -- успокаивают. Лобова с ней и ночевать останется. Спи спокойно. (Ушла.) Олег и Коля за ширмой. Олег. Коля, а Федору, наверное, сейчас трудно. Коля. Не маленький. Олег. А он вернется? Коля. Не знаю. Олег. Коля, мне его жаль. Наверное, в жизни самое трудное -- быть принципиальным. Да? А ты знаешь, я девчонок-то этих выгнал! Разлюбил начисто! Но как-то на душе пусто... Я думаю вот что: у нас в редколлегии еще такая Инночка есть, блондиночка, симпатичная... Она мне и раньше нравилась... Коля. Ложись спать. Олег. Я когда у Геннадия в комнате сидел, стихи в уме сочинил. Хочешь послушать? Коля. Читай. Олег. Как будто в начале дороги Стою, собираясь в путь,-- Крепче несите, ноги, Не дайте с дороги свернуть! Знаю, тропинки бывают, Ведущие в тихий уют, Где гадины гнезда свивают, Где жалкие твари живут. Нет мне туда дороги, Пути в эти заросли нет! Крепче несите, ноги, В мир недобытых побед! (Кончил читать. Пауза.) Ну, как? Коля. Подходяще. Клавдия Васильевна (входя). Я сказала -- спать! Ребята захлопнули две створки ширмы, и на ширме появились их рубашки и брюки. Свет за ширмой погас. Таня (показываясь из спальни). Мама, иди спать. Клавдия Васильевна. Сейчас. Клавдия Васильевна села к столу, задумалась. Над ширмой показалась голова Коли, Коля. Мама, иди ложись... Таня. Мы тебя любим! Над ширмой показалась голова Олега. Олег. Не бойся за нас, мама! Клавдия Васильевна потушила в комнате свет, прошла вместе с Таней к себе. Тихо, темно. Только лунный луч падает на аквариум, освещая уснувших рыб. З а н а в е с "Театр", 1957, No 12.