Джон Бойнтон Пристли. Дядя Фил и телевизор
-----------------------------------------------------------------------
Пер. - В.Ашкенази.
Авт.сб. "Затемнение в Грэтли". М., "Правда", 1988.
OCR & spellcheck by HarryFan, 1 December 2000
-----------------------------------------------------------------------
Страховки за дядю Фила выплатили фунтов полтораста, и вечером Григсоны
устроили по этому поводу семейный совет в большой гостиной над магазином.
Собрались все - мама, папа, Эрнест, Уна, ее муж Джордж (фамилия их была
Флеминг, но Уна, само собой, продолжала зваться Уной Григсон, а Джордж
помогал папе в магазине) и даже Джойс и Стив, которые обычно с утра до
вечера где-то пропадали. Надо сказать, что мама, которая уже успокоилась и
даже привела в порядок волосы, имела довольно-таки гордый вид по случаю
того, что все собрались вместе, точно на рождество, хотя стоял всего
только октябрь и ноги у нее еще не так болели, как всегда бывало на
рождество. Одним словом, все было расчудесно, несмотря на то, что умерший
дядя Фил был маминым старшим братом и эти полтораста фунтов были
страховкой, которую за него выплатили.
- По справедливости они, разумеется, мои, - сказала мама, имея в виду
деньги, - но мне думается - и папа тоже так думает, - что их следовало бы
употребить на что-нибудь для всего семейства.
- Приходилось содержать его, - мрачно проворчал папа, - и терпеть все
его штучки.
- Дайте мне сказать! - закричал Стив.
- А ты помалкивай, - сказала мама. - Ты терпел его, это верно, но он
ведь платил свою долю...
- Последнее время - не очень, - сказал папа. - Сначала он давал, что с
него причиталось, когда цены были не такие сумасшедшие, а потом перестал.
А всего-то двадцать три шиллинга в неделю.
- Совершенно справедливо, - сказал Эрнест, который служил клерком на
железной дороге и был очень уравновешенным молодым человеком - таким
уравновешенным, что иногда вообще непонятно было, жив он или нет. -
Кое-кому из нас приходилось содержать его. Я не говорю, что нам не
следовало этого делать. Я просто констатирую факт, только и всего.
- Дойдем мы когда-нибудь до сути? - закричала Джойс, которой, конечно,
не терпелось поскорее удрать на улицу. - Если тут есть суть.
- Дойдем, дойдем, нахальная обезьянка, - сказала мама, которую Джойс
уже успела вывести из себя. - Только ты все же не забывай, что это
как-никак были деньги дяди Фила. А теперь вот Он Ушел От Нас Навсегда. -
Тут все домочадцы, собравшиеся на совет, помрачнели, и мама прикусила
язык, сообразив, что сморозила глупость.
Доктор, человек раздражительный и усталый, был очень рассержен
безвременным уходом дяди Фила. Сердце у дяди Фила никуда не годилось, и
доктор строго предупредил маму и папу, что лекарства дяди Фила, которые
тот принимает во время приступов, должны быть всегда под рукой. Но во
вторник утром кто-то переставил коробку с лекарствами на каминную доску, и
он не смог ее достать, когда начался последний, роковой приступ. Понятно,
все спрашивали и переспрашивали друг друга, но никто не припоминал, чтобы
ставил туда эту коробку, и всем было очень неловко и даже, можно сказать,
противно. Вышло это случайно, доктор ни на что такое не намекал, но
все-таки кто-то из них проявил большую небрежность. И никуда не денешься:
все они по разным уважительным причинам были рады или по крайней мере
чувствовали облегчение от того, что дяди Фила больше нет с ними. Он не
любил их, и мало сказать, что они отвечали ему взаимностью. Даже мама
никогда его по-настоящему не любила. Папа кое-как терпел его - не больше.
А младшие члены семьи, те просто не выносили и побаивались язвительного
старикашки с длинным острым носом и еще более острым языком, ненавидели
его неторопливые движения и стойкое упорство, с которым он удерживал за
собой лучшее место перед камином, даже если кто-нибудь заглядывал на
огонек, и терпеть не могли, когда он сидел там, наблюдая за ними. До того
как приехать сюда, он работал в Бирмингеме в какой-то ссудной кассе, а
вернее будет сказать, в ростовщическом заведении, - как видно, от этой
работы он и сделался таким противным, циничным и ядовитым. Кроме того, шея
у него была свернута набок после какого-то несчастного случая, так что
всегда казалось, будто он хочет заглянуть за угол, и уже одно это, не
говоря об остальном, действовало всем на нервы. И теперь, понятно, все с
облегчением думали о том, что никогда больше не увидят, как он осторожно и
неторопливо выходит к обеду, свернув голову набок и словно вынюхивая своим
длинным носом, что они тут делают, - злющий старикан, всегда готовый
сделать какое-нибудь въедливое замечание. Но в то же время им было неловко
от того, что лекарства дяди Фила оказались на каминной доске, хотя должны
были лежать на столике возле его кресла. Так что, пока мама ругала себя
безмозглой курицей, остальные все молчали.
Но тут, на мамино счастье, Джордж Флеминг, на редкость беспардонный
парень, рявкнул:
- Эй, хватит! Похороны уже кончились, и нечего устраивать их снова.
Старик загнулся, и дело с концом. И не стану я прикидываться, что мне
жалко. Он меня терпеть не мог, а я его. Очень уж вредный был старый
хрыч...
- Точно, точно! - закричал Стив.
- Не знаю, с чем бы я могла согласиться охотнее! - громко вставила
Джойс, которая приносила с работы мало денег, но зато в избытке набиралась
там всяких чудных словечек.
- Дайте же договорить, - сказал Джордж, нахмурившись в сторону младших
Григсонов, на которых он посматривал свысока. - Вы получили эти полтораста
фунтов, ма. И не знаете, что с ними делать - так? Тогда у меня есть
предложение. Надо купить то, что нам всем доставит удовольствие.
Это уже было похоже на дело. Мама одобрительно улыбнулась.
- И что бы это, например, могло быть, Джордж?
- Телевизор, - ответил Джордж, победоносно глядя по сторонам.
Тут все разом заговорили, но Джордж сумел их перекричать.
- Послушайте, послушайте! Наконец-то у нас в Смолбридже появится
телевизор. Чего еще желать? Он даст нам все. Спорт для меня, папы и Стива.
Спектакли, развлечения и всякое такое для женщин. Танцы и моды. Разные
сценки и интермедии, которые мы все любим. Серьезные программы для
Эрнеста. Можно будет приглашать знакомых посмотреть какую-нибудь передачу.
Последнее оказалось решающим козырем, так как у мамы имелось несколько
приятельниц, которые, конечно, еще не скоро смогут завести собственный
телевизор; она представила себе, как зазывает их в гости и сообщает им о
своем приобретении. Поэтому она перекрыла начавшийся снова галдеж:
- А сколько стоит хороший телевизор, Джордж?
- Самый лучший - сто двадцать фунтов. - Джордж всегда был в курсе всех
цен. - Я на днях видел такой у Стоксов. Альф Стокс может сделать скидку.
Папа и Эрнест с серьезным видом кивнули в знак согласия. Уна, которая
не смела сделать ничего другого, поддержала своего мужа. Джойс намекнула,
что в доме с хорошим телевизором куда приятнее бывать - и ей самой, и ее
подругам и приятелям. Стив, понятно, был "за" обеими руками. Решили, что
завтра, как только в магазине выдадутся свободных полчаса, Джордж сбегает
к Стоксам и договорится о покупке самого лучшего стодвадцатифунтового
телевизора. Потом они, счастливые и возбужденные, долго толковали о
телевизионных программах и о том, кого можно приглашать, а кого не стоит;
и у всех было такое чувство - хотя даже Джордж не решился открыто выразить
его, - что сама судьба в щедрости своей посылает им это новое чудо света
взамен никому не нужного дяди Фила.
Два дня спустя, когда папа и Джордж еще не поднялись наверх из
магазина, а остальные не вернулись с работы, телевизор с антенной и всем
прочим уже стоял в большой гостиной. Выглядел он очень красиво. Альф Стокс
лично показал маме и Уне, как с ним обращаться, и ушел только тогда, когда
удостоверился, что они обе включают и выключают его правильно. Обучились
они этому не сразу, потому что мама очень волновалась. Когда Альф Стокс
ушел, мама и Уна посмотрели друг на друга и, хотя пора уже было готовить
обед для Джойс и мужчин, решили сначала минут десять посидеть у
телевизора. Уна смело включила его, и они увидели старый ковбойский фильм,
не совсем в их вкусе, но все-таки это было замечательно - смотреть его вот
так, прямо у себя в гостиной. Фигурки людей были крошечные и иногда
расплывались, а голоса громыхали, как у великанов; это, конечно, сбивало с
толку, но все-таки они посмотрели фильм минут пятнадцать, и потом мама
сказала, что надо готовить обед, иначе будет скандал. Уна хотела оставить
телевизор включенным, но мама сказала, что незачем его зря жечь. Его
выключили, когда Питер-старожил рассказывал шерифу о проделках местных
конокрадов.
Уна стала накрывать на стол, а мама занялась треской. Несколько минут
обе молчали. Потом мама вдруг посмотрела на Уну так, словно хотела ей
сказать что-то важное, но не знала, с чего начать. И Уна тоже взглянула на
нее, не говоря ни слова. Наконец мама спросила:
- Уна, ты не заметила там такого маленького человечка - ну, в последней
сцене, с шерифом?
- Ну так что? - Уна принялась резать хлеб.
- Ты ничего не заметила?
- Раз уж ты спрашиваешь, то - да, заметила. - И она продолжала резать
хлеб.
- Что же ты заметила?
- Мне показалось на одну секунду, - сказала Уна удивительно спокойным
тоном, дорезая батон, - что он очень похож на дядю Фила. Ты это имела в
виду?
- Да, - сказала мама, - и от этого меня прямо-таки перевернуло.
- Это просто... ну... совпадение, - сказала Уна. - Что же еще?
- Хватит хлеба, - сказала мама. - Он зачерствеет, если нарезать слишком
много. Дай-ка мне губку из консервной банки. Ладно, я сама возьму. Ты
говоришь, совпадение! Да, конечно, а все ж таки у меня даже дух
перехватило. Я им ничего не скажу, Уна. Они только смеяться будут.
- И Джордж тоже. А потом он мне скажет, что хватит с него дяди Фила.
Так что и я не буду ничего говорить. - Уна помолчала, потом спросила: -
Кого ты хочешь пригласить сегодня на телевизор?
- Вот все соберутся - и решим, - гордо ответила мама.
Как она и предполагала, когда все собрались, начался спор. Джойс и Стив
высказались в пользу развлечения на весь вечер. Уна робко поддержала их.
Папа и Эрнест были решительно против этой идеи, которую они считали глупым
расточительством. Они хотели устроить из телевизора нечто вроде театра,
чтобы каждый сидел на своем месте за несколько минут до начала выбранной
программы, а потом бы гасили свет и говорили "тише, тише" и всякое такое.
Джордж Флеминг находил, что это, пожалуй, уже слишком, но он тоже возражал
против непрерывного зрелища. Он указал, что надо выяснить, сколько человек
может с удобством расположиться в комнате - так, чтобы хорошо видеть
экран. Джордж и Стив занялись подсчетами и в конце концов пришли к выводу,
что можно втиснуть дюжину, если притащить сюда старый диванчик и
использовать его в качестве бельэтажа. Тем временем женщины заспорили о
том, кого позвать сегодня, но папа при моральной поддержке Эрнеста занял,
как он выразился, твердую позицию и объявил, что в первый вечер будут
только домашние. Склонный к пессимизму Эрнест сказал, что следует хотя бы
в течение одного вечера проверить, как работает телевизор, чтобы не
попасть в дурацкое положение.
Сперва мама была разочарована, но после того, как они вымыли посуду и
убрали со стола и Джойс, на этот раз оставшаяся дома, с помощью Стива
расставила стулья перед телевизором, мама почувствовала, что смотреть
передачу просто в кругу семьи тоже очень неплохо и уютно. Джордж,
получивший в магазине техническую консультацию у Альфа Стокса, по-хозяйски
взял на себя управление телевизором, и папа, которому временами
становилось невмоготу от Джорджа, шепнул маме, что не следовало поручать
ему эту покупку, потому что теперь он ведет себя так, будто это его
телевизор. Но в общем все уселись - папа и Эрнест с трубками, Уна и Джойс
с конфетами, - и экран ярко замигал перед ними. Поспорили о том, сколько
света должно быть в комнате, и в конце концов выключили круглую висячую
лампу и оставили торшер сбоку. Изображение на экране стало ярким, четким и
красивым.
Первая передача, которая Григсонам показалась скучноватой, была
посвящена тренировке в различных видах спорта. Мама и Уна зевали почти до
самого конца, когда показали гимнастический зал, где тренировались
боксеры. Это, конечно, их не слишком заинтересовало, но дело в том, что
тут стали появляться какие-то люди - не боксеры, - которые приносили
разные вещи или просто смотрели, и среди этих людей промелькнул - и тут же
исчез - маленький пожилой человечек с длинным носом и свернутой набок
шеей. Наблюдательный Стив сразу засек его и громко объявил, что он сейчас
видел на экране маленького старикашку, похожего на дядю Фила. Остальные
ничего не заметили или промолчали, но Уна и мама переглянулись и, как они
впоследствии говорили, почувствовали себя довольно странно, потому что
ведь это было уже второй раз.
Следующей была высокомерная дама, которая рассказывала о модах,
демонстрировала образцы и поясняла, и тут все, конечно, было хорошо,
потому что ни один мужчина на экране не появился. Единственной, кому
передача очень понравилась, была Джойс, которая только и думала что о
нарядах да о мальчиках. Эта передача была короткой.
Затем - и тут уже было с чего забеспокоиться всерьез - началась игра
"Где вы родились?", популярнейшая программа, о которой в газетах печатали
множество хвалебных статей. Ее вела очень симпатичная актриса и еще один
человек, который всегда выступал в таких программах, потому что он без
конца говорил всякие гадости и потом извинялся. Кроме того, там было жюри,
все занятие которого состояло в том, чтобы сидеть и следить за соблюдением
правил. В жюри было десять человек - четыре женщины и шестеро мужчин; их
никогда не показывали подолгу - камера лишь время от времени пробегала по
их лицам, поэтому самого последнего, сидевшего дальше всех, было особенно
трудно разглядеть. К несчастью, потому что тогда остальные могли бы сразу
же понять, в чем дело. Но мама, которую начало лихорадить, теперь больше
не думала, что это кто-то похожий на дядю Фила, - она отлично знала, что
это дядя Фил собственной персоной. Ей уже показалось, что он метнул на нее
свой обычный злобный взгляд.
- Дай-ка, Уна, я выйду на минуточку, - сказала она запинаясь, когда
началась кинохроника, и вышла в заднюю комнату, надеясь, что у Уны хватит
соображения пойти за ней. В следующую минуту они смотрели друг на друга,
недоступные зрению и слуху остальных, и мама сразу поняла, что Уна
встревожена не меньше, чем она сама.
- Ты видела его там, в самом конце? - спросила она, переводя дыхание.
- Да, и на этот раз, я думаю, это действительно был он, - сказала Уна.
- Я знаю, что это был он. Могу голову дать на отсечение.
- Но, мама... как же это возможно?
- Не спрашивай меня, как это возможно, - завопила мама, теряя всякое
терпение. - Откуда я знаю? Но он там был, да, и, по-моему, он поглядел на
меня.
- Господи! - прошептала Уна, вытаращив глаза. - А я все надеялась, что
ты этого не скажешь. Я тоже заметила, как он поглядел, но потом решила,
что мне это показалось.
- Уна, это ведь в третий раз, - сказала мама уже не сердито, а чуть не
плача. - Теперь я уверена. Он был в фильме. Потом с боксерами. Только не
говори, что это просто случайность. Он там.
- Где?
- Не будь дурой, Уна. Почем я знаю где? Но три раза мы его уже видели,
и, насколько я его знаю, это только начало. Будет куда хуже, помяни мое
слово. Испортить нам все удовольствие - это очень на него похоже.
- Мама, но как он может? Знаешь, наверное, мы думали о нем...
- Я о нем не думала.
- Наверное, думала, но не отдавала себе отчета, - продолжала Уна более
уверенно. - И то же самое я. А потом мы подумали, что видим его...
- Я знаю, что видела его! - снова рассердилась мама. - Сколько раз тебе
повторять!
- Увидишь, это пройдет.
- Пройдет! От него не так-то легко отделаться. Я тебе говорю: он там,
просто чтобы позлить нас, и это надолго. Сама убедишься!
Они поглядели друг на друга, не зная, что еще сказать. В это время
дверь приоткрылась, и Стив просунул голову в щель.
- Эй, пошли! Сейчас художественное плавание. Ух, сила! - И он исчез.
- Иди ты, Уна, - сказала мама дрожащим голосом. - Будет смешно, если ни
одна из нас не пойдет, а я не могу видеть его сегодня еще раз. Лучше я
выпью чаю. А потом, честно говоря, я бы там проговорилась.
- Ладно, - сказала Уна нерешительно, - наверное, надо пойти. Я не знаю,
как он мог там оказаться, и я думаю, все это наша фантазия. Но если я
увижу его снова, я закричу - не удержусь. - И она медленно пошла в большую
гостиную.
Не успела мама налить себе чаю, как раздался визг. Вслед за этим Уна
влетела в заднюю комнату в сопровождении своего раздраженного супруга.
- Мама, он опять!..
- В чем дело? - осведомился Джордж тоном полицейского.
- Я скажу ему! - закричала мама. - Садись, детка, и пей чай. А ты,
Джордж Флеминг, можешь на меня так не смотреть. Только на этот раз
послушай. Уна расстроилась, потому что она, должно быть, снова видела дядю
Фила. Мы его видели три раза - теперь вот четвертый. Он снова появлялся,
Уна? Нисколько не удивляюсь. - Она строго посмотрела на Джорджа, ожидая,
что тот засмеется. - Он появлялся? Скажи правду, Джордж.
- Зачем же я стану врать? - сказал Джордж, даже не улыбнувшись. - Я
думаю, это просто совпадение. Дважды я там видел, типа, очень похожего на
дядю Фила...
- Я видела его теперь уже четыре раза! - воскликнула Уна с чашкой в
руках. - Честное слово, Джордж!
- И ты не можешь это объяснить? - И Джордж наконец улыбнулся, переводя
взгляд с одной встревоженной женщины на другую.
- А кто вообще это может объяснить? - сердито спросила мама. - Он там,
вот и все.
- Перестаньте, ма, - сказал Джордж. - Скоро вы начнете говорить, что он
нас преследует. Этого же не может быть. Давайте рассуждать здраво. Я,
например, могу это объяснить.
- Правда, Джордж, можешь? - Уна была вся облегчение, благодарность и
преданность.
- Конечно. - Джордж, весьма довольный собой, выдержал паузу. - Вот
смотрите: там во время передач всегда уйма народу - операторы, осветители
и всякие другие. Ну, и просто случилось так, что один из них - тот, что
все время попадал на экран, когда не надо, - похож на дядю Фила: шея набок
и все прочее. А телевизор напоминает вам о нем - он куплен на его деньги,
так что каждый раз, когда вы видите этого типа, вы говорите себе, что это
дядя Фил, хотя это никак невозможно, вы сами посудите.
- Правильно, Джордж! - воскликнула Уна. - Наверное, так и есть. Ой,
мама, какие же мы глупые!
Но маму, которая временами бывала очень упрямой, не удалось так легко
убедить.
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, Джордж. Только не знаю. Что-то мне
не верится, что они там на телевидении такие старые. А почему он на меня
так посмотрел?
- Да перестаньте, - сказал Джордж, начиная выходить из себя. - Вам
показалось. Как он мог смотреть на вас? Он просто смотрел в камеру, вот и
все. Ну, давайте кончим это и пойдем повеселимся. Сейчас будет варьете. Вы
же не хотите испортить всем удовольствие?
Эта хитрая просьба возымела действие, даже несмотря на мамины опасения,
и Джордж торжественно повел их в большую гостиную. Варьете сейчас должно
было начаться: джаз уже играл что-то веселое. Мама удовлетворенно оглядела
лица своих домочадцев, на которых было написано ожидание. Вот об этом она
и мечтала, покупая телевизор!
Для начала три девицы что-то спели и станцевали, и это было неплохо.
Эрнест, сидевший рядом с мамой, тяжело вздохнул, но что означал этот вздох
- одобрение или неодобрение, - она не поняла. С тех пор, как та брюнеточка
из кондитерской дала Эрнесту отставку, он вроде бы стал избегать женщин,
хотя из-за его уравновешенности ничего нельзя было сказать наверняка.
Потом появился смазливый парнишка с аккордеоном, и мама мысленно
согласилась с Джойс, которая громко объявила, что он "просто прелесть".
Напоследок он сыграл несколько чудесных старых песен, и они все хором
принялись подпевать. Тут наконец мама почувствовала, что телевизор принес
ей полное счастье. И, конечно, в следующую же минуту должно было случиться
это.
Вышел фокусник, потешный долговязый человек, который делал вид, будто
он очень нервничает. Джордж сообщил, что это гвоздь программы,
популярнейший артист. Он показал один глупый фокус, начал показывать
второй, притворился, что у него ничего не выходит, и очень всех насмешил.
Потом он сказал, что ему нужен кто-нибудь из публики, хотя никакой публики
там не было видно. Мама после говорила, что как только фокусник это
сказал, ей сразу стало не по себе. Тут и вылез он, дядя Фил, со своей
мерзкой кривой усмешкой.
- Я не хочу! - взвизгнула мама, вскакивая. - Выключи, выключи! - Но
прежде чем кто-нибудь успел ее остановить, она выключила телевизор сама.
Все в изумлении уставились на нее, и она, стоя перед телевизором, ответила
им вызывающим взглядом.
- Что с тобой такое? - вскричал папа, глядя на нее, как на сумасшедшую.
А когда остальные разом заговорили, он обернулся к ним и сказал: - Ну-ка
потише. Я задал маме вопрос. Мы не можем говорить все вместе.
Джойс хихикнула, а Стив громко захохотал, как всякий мальчишка в этом
глупом возрасте.
- Уж не хочешь ли ты сказать, Фред Григсон, - спросила мама, пристально
глядя на него, - что ты до сих пор его не замечал? Пять раз - считая тот,
при котором меня не было, но была Уна, - пять раз уже он появлялся, а ведь
мы смотрим телевизор только первый вечер. Пять раз!
- О чем это ты? - сердито спросил папа. - Какие пять раз? Кто
появлялся?
- Дядя Фил, - выпалила Уна и залилась слезами. - Я видела его все пять
раз. - И она, спотыкаясь, вышла из комнаты, а Джордж, который при всех
своих недостатках был хорошим мужем, поспешил за ней.
Пала был ошарашен.
- Что с ней случилось? Скажи же толком. При чем тут дядя Фил?
- Не будь ослом! - закричала мама. - Он все время появляется в
телевизоре. У тебя что, глаз нету?
- Глаз? При чем тут глаза? - возмутился папа, теперь уже основательно
раздраженный. - У меня есть здравый смысл. Фил умер и похоронен.
- Я знаю, - ответила мама, сдерживаясь, чтобы не заплакать. - Потому-то
так и страшно. Это он нарочно делает, чтобы испортить нам удовольствие.
- Испортить нам удовольствие? - загремел папа. - Сейчас я спячу. Эй,
Эрнест, ты видел кого-нибудь похожего на дядю Фила?
За ужином они принялись в этом разбираться. Уна и мама были уверены,
что они видели дядю Фила собственной персоной соответственно пять раз и
четыре раза. Джордж сказал, что трижды видел оператора или кого-то еще,
очень похожего на дядю Фила. Эрнест после убийственно долгого размышления
присоединился к Джорджу. Джойс сказала, что она два раза видела какого-то
человека - вылитого дядю Фила. Стив все время менял позицию, то соглашаясь
с матерью, то поддерживая сторонников "теории совпадения". Папа с самого
начала до конца утверждал, что не видел никого, кто хотя бы отдаленно
напоминал дядю Фила, и что все остальные просто помешались на дяде Филе.
- Ты меня послушай, отец, - сказала наконец мама. - Я знаю, что я
видела, и Уна тоже знает. Какие уж тут совпадения! От совпадения я бы не
подскакивала каждый раз, как ужаленная. И потом этот его взгляд я ни с чем
не спутаю.
- Каким же образом, черт побери... - начал было папа, но мама не дала
ему договорить.
- Не знаю, каким образом, - закричала она. - Я не знаю, и ты не знаешь,
и никто не знает. Только говорю тебе: он как-то влез в этот телевизор, и
его оттуда не вытащишь. А дальше будет хуже, попомни мои слова. И если мы
не совсем еще потеряли соображение, мы должны попросить Альфа Стокса
забрать телевизор обратно и вернуть нам деньги.
Услышав это, Джордж встал и перекричал всех остальных.
- Оставьте это, ма. Альф Стокс лопнет со смеху, если мы попросим его
забрать телевизор из-за того, что в нем сидит дядя Фил. Так что будьте
рассудительней. Вы с Уной были взволнованы, и вам стали мерещиться всякие
страсти. Завтра вечером все уже будет нормально, вот увидите.
- Да? Все будет нормально? Это ты так думаешь.
- Конечно, я так думаю. Да мы все так думаем.
- Думайте, что хотите, - сказала мама мрачно. - Можете продолжать.
Только потом не говорите, что я вас не предупреждала. Он там, и с этим
ничего не поделаешь, и мое мнение, что это еще цветочки. Где бы он теперь
ни был, он заботится только об одном, чтобы мы не могли в свое
удовольствие попользоваться телевизором, который купили на его страховку.
Сам увидишь.
В середине следующего дня мама и Уна, как всегда, были дома одни.
Обычно они проводили это время за каким-нибудь спокойным и полезным
занятием, но сегодня обе не могли найти себе места. Они пошли в большую
гостиную и сели у окна, поглядывая вниз на улицу, но скоро стало ясно, что
спокойно посидеть им не удастся. В углу стоял телевизор, экран которого
напоминал чудовищных размеров глаз, затянутый бельмом. Несколько минут они
делали вид, что не замечают его. Наконец Уна сказала:
- Я смотрела программу - сейчас будет передача для женщин.
- Знаю, - сказала мама довольно зловеще. - Я сама смотрела.
- Ну, тут все будет в порядке, правда? Во всяком случае...
- Что "во всяком случае"? - спросила мама прежним зловещим тоном.
- Ну, - сказала Уна робко, - ты не думаешь, что мы вчера вечером были
немножко возбуждены... и... могли вообразить всякое такое?..
- Нет, не думаю, - сказала мама. И чуть погодя добавила: - Но все-таки,
если хочешь, включай. В конце концов, женская передача... к тому же среди
дня... может, он и не покажется. Он днем всегда спал.
- Но... послушай, мама, Джордж говорит...
- Мало ли что он говорит. Твой Джордж далеко не все на свете знает,
хоть ты, может, и думаешь по-другому. Ну, включай, если тебе хочется.
Уна подошла к телевизору и осторожно повернула выключатель. Мама с
отсутствующим видом села на стул перед экраном. Экран засветился, и они
увидели хозяйку женского пансиона - даму до того утонченную и изысканную,
что она даже говорила, как иностранка.
После хозяйки пансиона выступили две девушки - скрипачка и пианистка.
- Ну, видишь, все в порядке, - сказала Уна.
- Пока что да, - ответила мама, - но дай ему время. Хотя надо сказать,
все это очень славно.
После музыки какой-то человек стал рассказывать о поисках сокровища. Он
был довольно молодой, типа школьного учителя, очень нервничал и обливался
потом.
- Нам удалось сделать поразительные находки, - сказал он. - И кое-что я
сейчас вам покажу. - Он беспокойно стал делать знаки кому-то,
находившемуся вне экрана, говоря при этом: - Будьте добры, если можно...
спасибо.
И на экране показался дядя Фил, тащивший какие-то вещи, и едва его
стало хорошо видно, как он повернул свою кривую шею, в упор взглянул на
маму и Уну и сказал:
- Да что там сокровище! Вам, Григсонам, и так неплохо - прибрали к
рукам мои полтораста фунтов!..
- Видишь - теперь он разговаривает с нами! - взвизгнула мама, бросаясь
к телевизору. - Но я его выключу. - И, выключив, она добавила твердо: -
Это он в последний раз устраивает со мной такое. Больше я не дам ему
случая. Один бог знает, что еще он может наговорить! - Она обвиняюще
указала пальцем на Уну, которую все еще била дрожь, и продолжала: - Я все
же думаю, что мы немножко возбуждены и просто вообразили это. Ну, Уна, -
ты его видела, ты его слышала. Ладно. Не будем этого повторять.
И мама отправилась на кухню, где гремела и звякала посудой до тех пор,
пока не пришло время пить чай. Стив, который работал на аукционе, в этот
день явился домой первым и, не сказав матери и сестре ни слова, быстро
проследовал в большую гостиную, явно собираясь включить телевизор.
Женщины, готовившие ужин в задней комнате, ничего ему не сказали. Это, как
сразу догадалась Уна, была новая мамина тактика - никаких протестов,
никаких попыток переубедить остальных, просто зловещее суровое молчание до
тех пор, пока не начнется шум, и тогда, как вспышка молнии: "Я вам
говорила". Накрывая на стол, они слышали доносившиеся из телевизора
голоса, но слов нельзя было разобрать. Прошло пять минут, десять минут.
Внезапно голоса в гостиной умолкли. Ненадолго воцарилась тишина, затем
Стив с каким-то странным видом медленно вошел в заднюю комнату, стараясь
избегать вопросительных взглядов. Он сел и посмотрел на стол.
- Что, уже готово? - осведомился он слабым, сдавленным голосом.
- Нет, ничего еще не готово, - сказала мама. - Ты сегодня очень рано. А
что это ты выключил телевизор?
- Да ну, - сказал Стив уклончиво, - охота была смотреть всякое старье.
Эта никудышная игра не обманула даже Уну, а уж маме все сразу стало
ясно как дважды два.
- Перестань болтать глупости, - сказала она. - Ты видел его?
- Кого?
- Сам отлично знаешь - своего дядю Фила. Видел?
- Да вроде бы видел, - ответил Стив осторожно.
- "Вроде бы видел"! Ты видел его так же хорошо, как сейчас видишь меня.
- Нет, но я в самом деле его видел. - Стив был явно смущен.
- Он говорил что-нибудь - то есть _тебе_ говорил?
- Ну, мама, как он мог...
- Ладное хватит! - прикрикнула мама. - Мне надоело это слушать. Сейчас
ты скажешь своей матери чистую правду, Стив. Ну, говорил он что-нибудь
_тебе_? И если да, то что?
Стив с несчастным видом стал раскачиваться из стороны в сторону.
- Он сказал, что я стащил у него два шиллинга.
Мама и Уна задохнулись от изумления.
- Узнаю Фила! - закричала мама. - Ты ведь не брал у него эти два
шиллинга?
- Брал, - горестно промычал Стив, и, прежде чем мама и Уна успели
возмутиться, он вылетел из комнаты и запрыгал вниз по лестнице.
- Так я и думала, - сказала мама. - Будет еще хуже, я тебе говорила. -
И она снова погрузилась в свое ужасное гробовое молчание.
Тут вернулись из магазина папа и Джордж, веселые и шумливые, словно
школьники после уроков; иногда видеть их в таком настроении было одно
удовольствие, но в другое время - наоборот. Сейчас было как раз другое
время. К несчастью, они решили, что появление дяди Фила в телевизионных
программах стало Главной Шуткой Дня, и подняли крик на весь дом,
упражняясь в остроумии по этому поводу. Мама слушала их в мрачнейшем
молчании, плотно сжав губы. Уна раза два взглянула на Джорджа, но это его
не остановило. Сколько Би-би-си платит дяде Филу? Ему уже выдали
профсоюзную карточку? Он, наверно, скоро станет звездой телевидения! А
что, мама уже перестала понимать шутки?
- У нас разное понятие об юморе, Джордж Флеминг, - сказала мама. - Ну,
я пошла. Я обещала заглянуть к миссис Прингл.
Лицо Уны выразило сомнение. Она впервые слышала о визите к миссис
Прингл, а мама всегда любила заранее обсуждать свои светские контакты.
- Можно, я с тобой? - спросила Уна нервно.
- Не вижу причины, почему бы тебе не пойти, дорогая, - ответила мама
величественно. - Пусть мужчины проведут веселый вечер у телевизора.
Надеюсь, они получат удовольствие. - Она вышла, и Уна поплелась за ней.
Папа набил трубку, раскурил ее и сказал Джорджу:
- Ну вот, с ними всегда так. У них все дело в настроении. Сегодня они
за телевизор, жить без него не могут. А завтра им какая-нибудь глупость
взбредет в голову, и они на него уже смотреть не хотят. Привет! -
Последнее относилось к Джойс, вбежавшей в комнату. - Где была, дочка?
- А ты как думаешь? - завопила Джойс. - На работе. Нет, я ничего есть
не буду. Схвачу что-нибудь в кафе "Эмпайр". Мы туда.
- Стоило ли всаживать все деньги в этот телевизор, - воскликнул папа,
когда она побежала вверх по лестнице, - если ты больше прокутишь в
"Эмпайре"?
Она остановилась и крикнула вниз:
- Ты разговаривал со Стивом?
- Я его еще не видел.
- Ну, а я видела! - торжествующе прокричала она и скрылась.
Папа и Джордж не стали дожидаться Эрнеста, потому что сегодня у него
были курсы испанского языка. (Никто не знал, зачем он учит испанский;
может быть, это помогало ему сохранять уравновешенность.) Они убрали со
стола, быстро поплескали водой на посуду (чтобы мама видела, что ее мыли)
и, окутанные клубами табачного дыма, торжественно двинулись в большую
гостиную. Вот-вот должен был начаться спортивный тележурнал,
содержательная программа, которую, конечно, куда лучше смотреть без этих
капризных, всегда чем-нибудь недовольных женщин.
Первым в спортивном журнале выступил велогонщик, унылый и гнусавый
молодой человек, который умел крутить педали как сумасшедший, но сказать
ничего толком не мог. Папу и Джорджа он очень насмешил.
- А теперь поговорим с типичным старым спортсменом, - сказал ведущий с
чугунной задушевностью, - который смотрел крикетные и футбольные матчи и
другие события в мире спорта на протяжении последних шестидесяти лет.
Добро пожаловать к нашим камерам, мистер Поррит!
Мистер Поррит, щуплый кривобокий старикашка со свернутой набок шеей,
длинным носом и маленькими злыми глазками, вразвалочку вошел в кадр.
Никаких сомнений - это был дядя Фил.
- Не может быть! - ахнул папа.
- Послушаем, что он скажет! - закричал Джордж. - Тогда будет ясно.
- Итак, мистер Поррит, вы уже давненько смотрите спортивные состязания?
- спросил ведущий.
- Что верно, то верно, - сказал дядя Фил, ухмыляясь и злобно глядя на
папу и Джорджа. - Много я повидал состязаний до того времени, когда имел
несчастье поселиться в Смолбридже у неких Григсонов. Тут я кончился для
спорта - да и вообще для всего.
- Что ты там мелешь! - взревел папа, вскакивая.
- Они держали лавочку, - продолжал дядя Фил, - торговали всякой
мелочью... и боялись истратить лишний шиллинг...
- Нет, не выключайте! - закричал Джордж, бросаясь со своим тестем чуть
не врукопашную. - Давайте послушаем, что он еще скажет.
- Я не собираюсь тут выслушивать всякие гадости и оскорбления, -
промычал папа. - Да отпусти же меня!
- Постойте, постойте!.. Смотрите!.. - И Джорджу на некоторое время
удалось утихомирить папу.
- Да, в самом деле, - говорил мистер Поррит, похохатывая, - первый
отборочный матч, который я видел, - боже мой, когда же это было...
- Теперь это не он. - Папа перевел дыхание. - Совсем другой.
И правда, теперешний мистер Поррит нисколько не походил на дядю Фила.
Через две минуты папа спокойно сказал:
- Ладно, Джордж, бог с ними, с отборочными матчами. Выключай. Надо
потолковать об этом.
Они инстинктивно отодвинулись от экрана, хотя он уже погас и смолк, и
сели возле камина.
- Ну, вот что, Джордж, - начал папа торжественно, - будем говорить
прямо. Скажи: признаешь ты или нет, что этот мистер Поррит, когда он
первый раз появился, был дядя Фил?
- Я почти уверен, - ответил Джордж, растерявший свою обычную
самонадеянность. - Вчера вечером, должен сказать, я решил, что какой-то
тип на телевидении оказался походе на него...
- При чем тут вчера вечером! - торопливо перебил папа. - Слышал ты или
не слышал, как он говорил о нас - очень гнусно, разумеется?
- Слышал, - ответил Джордж, чувствуя себя, как на свидетельском месте в
суде.
- И я слышал, - признался папа упавшим голосом, но после некоторого
размышления продолжал громче и уверенней: - Но это бред. Этого не может
быть. Человек, который умер и похоронен...
- Я знаю, па, я знаю, - поспешно подхватил Джордж. - И я согласен -
этого не может быть...
- Да, но это _было_...
- Как сказать, - произнес Джордж с очень глубокомысленным видом.
- То есть что значит "как сказать"? - возмутился папа. - Ты же сам
видел и слышал!
- По-моему, - сказал Джордж: медленно и веско, - дело обстоит так. Дяди
Фила там нет и быть не может. Он в наших умах, в наших головах, так что мы
просто _думаем_, что он там. И конечно, - продолжал он, теперь уже
быстрее, - именно это случилось с Уной и мамой. Они говорят, что видели
его весь вчерашний вечер, и можно побиться об заклад, что сегодня они его
тоже видели и слышали - или думали, что видят и слышат, - перед тем как мы
вернулись из магазина. И еще одно, па. Стив ушел из дому, не дождавшись
нашего возвращения. А Джойс сказала, что она с ним разговаривала.
- Ты думаешь, и они тоже?..
- Стив - безусловно, ставлю что хотите. Не знаю, что он там увидел и
услышал, но, так или иначе, он живо выкатился на улицу, а мама и Уна
расстроились - понимаете?
Папа привычными движениями снова раскурил свою трубку, но руки у него
тряслись. Голос тоже дрожал.
- Хорошенькое дело! Как раз то, чего не хватало приличным, уважаемым
людям! Люди не могут спокойно включить телевизор, - кстати говоря, за него
уплачено сто двадцать фунтов, - чтобы не увидеть привидение, которое их
поносит и оскорбляет. Как ты думаешь, Джордж, а все остальные слышат, что
он говорит?
- Нет, конечно, не слышат. Они слышат только мистера Поррита.
- Но это же не все время мистер Поррит.
- Ну да... я хочу сказать, того, кто там должен быть. Понимаете, -
Джордж наклонился вперед и похлопал папу по колену, - мы только
воображаем, что он там.
- С какой стати я должен воображать, что он там? - рассердился папа. -
Откровенно говоря, братец Фил досаждал мне больше чем достаточно, когда он
был жив, безо всякого воображения. А сегодня я хотел только посмотреть
спортивный журнал, а не выслушивать оскорбления от этого ничтожного
старого греховодника. Просто несчастье какое-то, - все, что я могу
сказать.
Они еще спорили на эту тему, когда пришел Эрнест.
- Привет, - сказал он, - посмотрим телевизор?
- Нет, - ответил папа и хотел было объяснить почему, но Джордж сильно
толкнул его локтем и сказал:
- Мы тут видели одну передачу и поспорили о ней. А ты включай, когда
захочешь.
Эрнест пообещал включить сразу же, как только наденет шлепанцы и старую
куртку - это он неукоснительно делал каждый вечер, приходя домой. Пока
Эрнеста не было в комнате, Джордж объяснил папе, почему он толкнул его
локтем:
- Давайте поглядим, как Эрнест будет реагировать.
- Эрнесту ничего не может вообразиться, - сказал папа. - Если он увидит
дядю Фила, - значит, дядя фил в самом деле там.
- Так, что у нас сегодня, - сказал Эрнест несколько минут спустя и
раскрыл "Рейдио таймс", - ага... вот... "Беседы на злобу дня"... Наверное,
дискуссионная программа. Это может быть интересно, да и начинается как раз
сейчас. - Он говорил, как идеальное подставное лицо, принимающее участие в
скучной передаче.
Когда экран ожил, Джордж и папа потихоньку придвинулись поближе. Эрнест
расположился перед телевизором весьма основательно и с таким видом, словно
телевидение изобрели специально для него. Они увидели нескольких людей,
сидевших за столом и чрезвычайно довольных собой. Комната немедленно
наполнилась шумом их оживленного спора. Камера объехала вокруг стола,
время от времени показывая кого-нибудь крупным планом. Эти политики и
журналисты обсуждали теперешнее положение Британского Народа, о котором
каждый из них, судя по всему, имел массу сведений. Шорох у двери заставил
папу обернуться, и он увидел, что мама и Уна возвратились и, набравшись
храбрости, тоже смотрят передачу. Они не обратили на него внимания, и он
притворился, что не замечает их. Тем временем знатоки Британского Народа
приступили к делу.
- Доктор Гаррис, - провозгласил председатель, - вы обладаете обширными
специальными познаниями, и вы много размышляли на эту тему. Итак, что вы
нам скажете?
На экране появился новый персонаж; у него была кривая шея, длинный нос
и знакомый злобный взгляд. Какой там доктор Гаррис! Это был лучший портрет
дяди Фила, который они видели.
- Что я скажу? - проворчал дядя Фил. - Зомби. Страна ходячих
покойников. Самое подходящее название. Я не знаю, живые они или мертвые, и
плевать я на них хотел. А если вам нужен пример - пожалуйста, возьмите
Эрнеста Григсона из Смолбриджа...
- Выключите! - взвизгнула мама у двери. - Он с каждым разом все хуже.
Джордж выключил телевизор за три с половиной секунды, и вряд ли
кто-нибудь смог бы сделать это быстрее.
- Пойду вздремну, - объявил ошеломленный Эрнест, - а то мне померещился
дядя Фил, и будто он назвал мое имя...
- Он-таки назвал его, садовая ты голова! - рявкнул папа. Потом он
повернулся к Джорджу: - А ты теперь, наверно, скажешь, что мы все
вообразили это одновременно. Бр-р-р!
- Это все его дьявольская злоба, - закричала мама, входя в комнату. - А
больше он без нас не появлялся?
- Еще как появлялся, - ответил Джордж и рассказал, что было во время
спортивного журнала.
- Теперь каждый раз личные выпады и оскорбления, - с горечью сказал
папа.
- Постойте, - сказал Эрнест с еще более ошеломленным видом, чем прежде,
и продолжал, тщательно выбирая каждое слово: - Даже если бы он был жив,
его не взяли бы в "Беседы на злобу дня". То есть, я хочу сказать, что они
берут только...
- Ради бога, Эрнест! - вскрикнула Уна. - Какой смысл в таких
разговорах? Я сейчас зареву.
Мама сурово посмотрела на мужчин.
- Теперь, может, вы поверите мне, когда я расскажу вам, что было у нас
с Уной и что случилось с бедным Стивом.
И им пришлось выслушать полный отчет о предыдущих появлениях дяди Фила
с упоминаниями о его вчерашних проделках на экране. Это привело к весьма
шумному продолжению метафизического спора Джорджа и папы о том, был ли
дядя Фил там по-настоящему или он был спроецирован на экран их
воображением. Когда спор стал невыносимо сложным, его весьма бесцеремонно
прервали.
В комнату вошла небольшая процессия: Стив, при нем парнишка его
возраста и Джойс, бледная, но решительная, в сопровождении компании друзей
- двух быстро лопочущих девиц со слезящимися глазами и одного испуганного
молодого человека.
- Ну, что еще такое? - закричал папа, раздраженный тем, что ему
пришлось замолчать.
- Мы поговорили, - сказала своенравная Джойс, - и теперь я хочу
включить телевизор и посмотреть сама, и пусть мне никто не мешает. - У нее
был такой свирепый вид, что никто и не пытался ей помешать. - Что сейчас
будет?
- Очередная передача о преступлениях, оставшихся нераскрытыми, - сказал
Джордж, и она направилась к телевизору.
Все молча смотрели и слушали. На экране появилась разодетая дама,
которая сказала:
- Итак, вот одна точка зрения. Теперь послушаем другую. Что вы думаете
по этому поводу, инспектор Фергюсон?
- Сейчас, - пробормотал Джордж. - Ставлю гинею.
Все Григсоны шумно вздохнули. Ужасное острое лицо дяди Фила заполнило
весь экран, и голос его зазвучал громче, чем раньше. На этот раз маме
поневоле пришлось слушать.
- Возьмем, например, такой случай, - говорил дядя Фил, уже сверкая
глазами. - Старый человек с больным сердцем. Когда начинается приступ, ему
надо сразу же сунуть в рот таблетку, иначе конец. И предположим, что
кто-то, например, молодая племянница, нарочно кладет эти спасительные
таблетки туда, где он не может их достать, так что во время приступа он
погибает, пытаясь до них дотянуться. Ведь это же убийство!
- Ах ты старый паршивый врун, ничего я нарочно не делала! - завизжала
Джойс и швырнула в экран табуреткой.
На следующее утро Альф Стокс был у них и смотрел на маму, качая
головой.
- Что же из того, что он был новенький и стоил сто двадцать фунтов.
Ведь трубка разбита - вот в чем беда. Я могу предложить вам за него
двадцать пять фунтов. Да, конечно, это несчастный случай, но некоторые
несчастные случаи... - И тут, мама потом рассказывала, он посмотрел на нее
исподлобья, острым стариковским взглядом. - Некоторые несчастные случаи,
как видите, обходятся недешево.
Last-modified: Fri, 01 Dec 2000 18:40:53 GMT