числа заключенных, которым после беглого медицинского освидетельствования и дачи подписки вводились препараты, вызывающие галлюцинации. В качестве вознаграждения за участие в операции наркоманы получали наркотики по собственному выбору"[15]. Так эпически спокойно, как подобает седовласым сенаторам, описываются в докладе комиссии Черча первые шаги программы "МК ультра". Никто никогда так и не узнает, сколько жизней было загублено и сколько людей стали инвалидами, получив инъекцию или отведав препараты по программе "МК ультра". Толстые стены тюрем, тюремных и психиатрических больниц хорошо хранят тайну. А "врачи" от ЦРУ продолжали усердствовать. Изуверов осенила новая идея - выйти на оперативный простор, испытать чудовищные снадобья в нормальных условиях. Кто лучше может дать отчет о действии препаратов? Конечно, ученый! В 1953 году десять ученых мужей, связанных с ЦРУ, решили поставить эксперимент. Руководство управления мигом утвердило предложение. 19 ноября очень способного биолога Ф. Олсона, работавшего в научно-исследовательском центре армии, любезные коллеги пригласили на обед, в завершение которого ему подали рюмку ликера "Куантро" с добавлением наркотика ЛСД. Он выпил под жадными взглядами естествоиспытателей. Спустя некоторое время они порадовали Олсона: он подопытный объект. На другой день у Олсона появились симптомы, схожие с шизофренией, он впал в глубокую депрессию. Экспериментаторы фиксировали каждое движение Олсона до последнего: глубокой ночью один из них был разбужен "треском разбиваемого стекла". Олсон, пробив двойную раму, закончил опыт на тротуаре, а номер был на десятом этаже. Директор ЦРУ пожурил опрометчивых экспериментаторов, одновременно успокоив их - "это не взыскание и в личное дело не заносится". Как сказано в докладе комиссии Черча: "После смерти д-ра Олсона ЦРУ предприняло значительные усилия, чтобы его семья получила пособие по смерти, но не информировало ее об обстоятельствах смерти. ЦРУ также употребило все усилия, чтобы смерть не связывали с ЦРУ, а также снабдило Лэшбрука (руководитель опыта. - Н. Я.) подробно разработанной версией с тем, чтобы его связь с ЦРУ осталась в тайне". Семья Олсона - вдова и трое детей - узнала правду спустя 22 года. Они передали в печать заявление: "Мы лишь одна семья, жизнь которой коренным образом изменилась в результате незаконной деятельности ЦРУ, семья только одного американца, названного по имени, который погиб, преданный ЦРУ"[16]. Кроме данных об обстоятельствах смерти д-ра Олсона и глухих упоминаний о гибели нескольких других американцев, иные факты о мрачной деятельности ЦРУ в этой области в докладе комиссии Черча отсутствуют. Но известно, что ЦРУ разработало в целях изменения поведения шесть препаратов, которые были испытаны. На ком? На не подозревавших ничего людях! В некоторых случаях агенты ЦРУ намечали жертву где-нибудь в баре или на улице. Не подвергая человека медицинскому осмотру, обманом побуждали его принять тот или иной препарат, затем доставляли в надежное место для наблюдения. Засим следовали многие недели госпитализации, душевное расстройство и т. д. За все двадцать лет в печать ничего не просачивалось, ибо ЦРУ неукоснительно следило за сохранением строжайшей секретности. Как напоминал еще в 1957 году (и в который раз!) генеральный инспектор ЦРУ: "Необходимо принимать меры, чтобы сведения об этих операциях не только не попали к врагу, но и скрывать их от американцев. Сообщения о том, что ЦРУ занимается неэтической и незаконной деятельностью, будут иметь серьезные последствия в политических и дипломатических кругах и помешают достижению целей экспериментов". Надо думать, что двадцать лет - срок более чем достаточный для выполнения и применения гнусных препаратов на практике. В докладе комиссии Черча сказано, что по положению на 1957 год "в оперативных целях" соответствующие препараты применялись в 33 случаях, далее сведения отрывочны. Оно и понятно: по словам С. Готлибба, в 1973 году (а он к этому времени был повышен и был начальником управления технических служб ЦРУ) "ко мне пришел Ричард Хелмс и сказал: вот мы оба уходим в отставку, поэтому хорошо бы уничтожить все эти досье (о программе "МК ультра". - Н. Я.). Мы решили сделать это отчасти потому, что для ее выполнения привлекались другие государственные и иные организации, и они очень тревожились по поводу досье. Поскольку программа была выполнена, нам оставалось избавиться также и от досье с тем, чтобы никто из сотрудничавших с нами в прошлом не подвергся расспросам и, если угодно, не попал в затруднительное положение"[17]. Остается добавить, что г-н Готлибб, который так опасался за свою драгоценную (а он к этому времени был повышен и был начальником управления технических служб ЦРУ) "ко мне пришел Ричард Хелмс и сказал: вот мы оба уходим в отставку, поэтому хорошо бы уничтожить все эти досье (о программе "МК ультра". - Н. Я.). Мы решили сделать это отчасти потому, что для ее выполнения привлекались другие государственные и иные организации, и они очень тревожились по поводу досье. Поскольку программа была выполнена, нам оставалось избавиться также и от досье с тем, чтобы никто из сотрудничавших с нами в прошлом не подвергся расспросам и, если угодно, не попал в затруднительное положение"[17]. Остается добавить, что г-н Готлибб, который так опасался за свою драгоценную жизнь в 1975 году, в 1953 году был в числе экспериментаторов-убийц Олсона... (В 1960 году начальник химического отдела управления технических служб ЦРУ д-р С. Готлибб лично передал агенту ЦРУ в Леопольдвиле ампулу с бациллами смертельной болезни, которая встречается только в Африке, для убийства П. Лумумбы. Он сообщил агенту, как подмешать содержимое ампулы в пищу или нанести на зубную щетку. Лумумба был убит раньше, чем удалось претворить план в жизнь. В 1975 году, ссылаясь на угрозу для своей жизни, Готлибб добился через суд исключения своего имени из текста той части доклада комиссии Черча, в которой говорилось о подготовке ЦРУ убийств иностранных политических деятелей. Комиссия заменила его имя псевдонимом "Джозеф Щейдер", имевшим по-английски 14 букв, столько же, сколько в имени Готлибба, чтобы не перебирать верстку текста. См.: D: Wise. The American Police State, p. 220). В тот момент вооруженные силы США затеяли собственную программу исследований с ЛСД до 1967 года и позднее с другими препаратами, изменяющими поведение. Размах операций говорит сам за себя: в середине 1975 года представители вооруженных сил сообщили, что объектами экспериментов были 6940 военнослужащих и около 900 гражданских лиц[18]. В сентябре 1975 года с большим запозданием было признано, что в результате опытов по крайней мере трое человек погибли. Как же заставляли тысячи людей ставить на карту свою психику и даже жизнь ради опаснейших экспериментов с темными целями? Коль скоро американские авторы лучше знают обстановку в родной стране и психологию соотечественников, им и слово: "Эти эксперименты проводились в университетах и научно-исследовательских институтах по таким же государственным контрактам, как с институтом психиатрии в Нью-Йорке. Почти невозможно определить, что именно говорилось гражданским лицам до их участия в экспериментах, ибо имеющиеся материалы отрывочны и неполны. По таким контрактам работали медицинские факультеты в Мэрилендском, Висконсинском и Вашингтонском университетах. Факультет нейрологии и психиатрии университета Тулан также явился опытной лабораторией. Военно-воздушные силы финансировали пять собственных программ. Корреспондент "Вашингтон пост" Билл Ричардс в июле 1975 года сообщал, что некоторые опыты с ЛСД проводились на умственно отсталых детях и взрослых пациентах психиатрических больниц. Эксперименты ВВС проходили в университетах Миннесоты, Нью-Йорка, Дьюка и Миссури. Военные находили "добровольцев" для опытов в рядах армии по всей стране. Приманка была простой и эффективной. "Добровольцам" в Эджвуд Арсенал в Мэриленде давали отпуск на три дня, по 45 долларов и показывали кинокартины о девушках на пляжах. Военные впоследствии признали, что некоторые командиры, очевидно, вынуждали солдат становиться "добровольцами"[19]. Удивительно пытливые медики работали на вооруженные силы, они решили даже превзойти ЦРУ, но "во многих отношениях программы опытов армии дублировали исследования, уже проведенные ЦРУ. Они, конечно, влекли за собой риск, возникающий на первых стадиях испытания препаратов. Во время опытов в армии, так же как в ЦРУ, права человека подчинялись соображениям национальной безопасности, согласие участников экспериментов, наблюдение за ними приносились в жертву сохранению секретности". Шпионы и волки старались всячески перехитрить друг друга. "Соперничество между разными службами в этой области приобрело смехотворный характер. Как-то армейский офицер доверительно сказал агенту ЦРУ о том, что военные "проводят полевые исследования ЛСД в Европе в рамках программы "Третий шанс". ЦРУ немедленно взялось негласно выяснять как характер, так и размах программы"[20]. Неизвестно, что именно разведали конкуренты, во всяком случае, военные инстанции преисполнились великой гордости за свои достижения. Программа "Третий шанс" о процедурах допросов с применением ЛСД входила в большую операцию контрразведки, зашифрованную "ЕА 1729". Она была проведена в отношении иностранцев и американских военнослужащих, находившихся на подозрении компетентных органов армии США. Контрразведчик, описавший допрос американского солдата в рамках операции "ЕА 1729", захлебывался от радости - введение ЛСД расширило возможности исследователей: "Средства нажима включали навязывание молчания до или после введения ЕА 1729, усиленного обычного допроса до допроса с применением ЕА 1729, лишение пищи, воды, сна или принуждения к рвоте, продолжительного содержания в одиночке до применения ЕА 1729, переходы от грубости к вежливости, оскорбления, причинения физических страданий, резких угроз лишить допрашиваемого жизни или рассудка". Вот запись поведения подследственного во время другого допроса в американской контрразведке в рамках программы "Дерби Хэт", также входившей в операцию "ЕА 1729": "В 10.35 утра ему дана большая доза ЛСД. 11.20 - выступил пот, пульс нитевидный. Положен на спину. Стоны, потеря сознания. 11.48 - появляется реакция на болевые раздражения. 11.55 - переведен в сидячее положение. 12.00 - вновь потерял сознание и положен на спину. 12.12 - оказался в состоянии сидеть с посторонней помощью. 12.20 - подведен к столу следователя. 12.30 - начал стонать, хочет умереть и игнорирует вопросы. Редко произносит "не знаю". 12.50 - частыми движениями век пытается сфокусировать глаза. Часто откидывает голову назад с закрытыми глазами. 13.30 - начинает лучше понимать происходящее. Его заставляют походить пять минут, вновь впадает в шоковое состояние (пот, нитевидный пульс, бледность). В последующие три часа состояние то же. Повторные попытки допроса результатов не дают. Через шесть часов после введения препарата начинает отвечать на вопросы. Допрос продолжался 17 с половиной часов после введения препарата"[21]. Такими методами внедряются достижения интеллектуальных бандитов (как иначе назвать этих людей в белых халатах?) в практику. Сердечный союз "науки" и контрразведки! От теории в засекреченных лабораториях к практике - в застенки контрразведки, результаты сделанных здесь наблюдений снова в научно-исследовательские центры ради получения еще более высоких показателей эффективности. И снова к практике! Раскручивается адская спираль, бросается в дело все, чтобы лишить человека разума, превратить в послушного робота. Некий информированный высокопоставленный американский офицер просветил читательскую аудиторию "Нью-Йорк таймс": "Рассматривайте эти эксперименты как боевую операцию. В бою несут потери, но не останавливаются. Жмут и жмут, и вот пункт взят. Точно так же с этими экспериментами. Они очень важны для национальной безопасности, и мы жали вовсю. К сожалению, иные подопытные погибали. Но нам нужно было знать, как эти препараты действуют на людей и как их использовать"[22]. С какой бы точки зрения ни подходить к описанным программам разработки и применения средств, изменяющих поведение, вся деятельность ЦРУ и военного ведомства США в этом, как и во многих иных отношениях, преступна. Попираются не только американские законы, но и международные нормы, установленные после второй мировой войны во время процессов в Нюрнберге над главными и другими немецкими военными преступниками. Именно за такие эксперименты отправились на виселицу немецкие врачи, которые, впрочем, твердили, что опыты над заключенными и душевнобольными расширяют-де горизонты науки. В Нюрнберге за судейским столом американские судьи рассматривали эти доводы не больше как попытку подсудимых уйти от ответственности за свои злодеяния. Все это зафиксировано в приговорах и скреплено подписями судей. Столкнувшись при расследовании деятельности ЦРУ с аналогичными преступлениями в собственной стране, американские законодатели, однако, в целом взглянули на них сквозь пальцы. Комиссия Черча ограничилась тем, что записала в своем докладе: "Программа тайного введения ЛСД не подозревавшим об этом добровольцам продемонстрировала, что руководство ЦРУ не проявило достаточного внимания к правам человека и не дало четких указаний своим сотрудникам. Хотя было известно, что опыты опасны, в течение еще 10 лет после смерти д-ра Олсона жизни подопытных людей ставились в опасность, а их права игнорировались. Несмотря на очевидное нарушение законов Соединенных Штатов, опыты продолжались. Программа "МК ультра" поднимает также другие проблемы. Неясно, могут ли люди, содержащиеся в тюрьмах, психиатрических, наркологических больницах и наводящиеся в больницах общего типа, давать "обдуманное согласие" на участие в таких экспериментах. Сомнительно также, чтобы в данном учреждении оставались в неведении о том, кто является конечным руководителем проводимой в нем программы"[23]. Несмотря на обтекаемые формулировки, смысл сказанного ясен. Были установлены не злоупотребления, а преступления. Фиксирование их в официальных документах в обычной практике - решающий шаг на пути передачи материалов в прокуратуру. Как известно, этого не случилось. Преступников не только не привлекли к ответственности, но дали им возможность продолжать свою деятельность, конечно, с еще большим соблюдением тайны, Если так, то какие цели преследовало оглашение изложенных фактов в ходе расследования? Чтобы показать бессилие конгресса? Едва ли. Суть дела прояснится, если припомнить, что ничто не предавалось гласности в ходе сенатского расследования без предварительной цензуры ЦРУ и других заинтересованных спецслужб. Функциональная роль различных разоблачений американских спецслужб в этом отношении сомнений не вызывает. Устрашающее детальное описание ведомств политического сыска во весь их исполинский рост рассчитано на элементарное запугивание. 3 Методы борьбы правящей в США олигархии с инакомыслящими разнообразны и изощренны. Они оттачивались и совершенствовались многие десятилетия. Честные люди Америки давно раскрыли и описали механизм репрессий против тех, кто подпадает в США под категорию политических противников режима. Вернемся к "Железной Пяте" Джека Лондона. Писатель с большой художественной силой изобразил то, как могут в США буквально стереть в порошок несогласного, пусть даже он человек известный. Напомним: отец вымышленной героини, от лица которой написан этот фантастический роман, - почтенный университетский профессор, глубоко веривший в американскую "демократию". Однако стоило ему испытать ее в действии, выразить на основе научных изысканий сочувствие к униженным и оскорбленным, как он попал на прицел властей. Преследование профессора тщательно градуировалось, на лестнице эскалации травли ему давались передышки с тем, чтобы он одумался. Для начала ему предлагается оставить работу в университете и получить двухгодичный отпуск с сохранением содержания для научных исследований. "Так ведь это же взятка!" - воскликнул профессор и отказался. Последовало увольнение из университета, конечно, не грубое: очень вежливо предложили подать в отставку. О подлинных причинах ухода из университета крупного ученого умалчивалось, напротив, "газеты расшаркивались перед ним, поздравляя с тем, что он решил отказаться от черной лекторской работы и целиком посвятить себя научным изысканиям". Правдолюбец торжествовал: словом печатным он будет жечь сердца людей, изобличая неправедный строй, существующий в США. Выпустил книгу, что "не прошло в стране незамеченным. В капиталистической прессе она была вежливо обругана; критики с убийственной учтивостью заявляли, что такому большому ученому не следовало бы жертвовать своей работой и забираться в дебри социологии, где он сразу же и заплутался". А затем как отрезало - о книге перестали вообще писать. Профессор, веривший в свободу печати, собрал репортеров и рассказал о своих мытарствах. Результат: "Ни одна газета ни словом не упомянула о его книге; зато сам он был... изображен каким-то извергом; слова его безбожно перевирались или произвольно выхватывались из контекста; умеренные и сдержанные выражения были представлены анархистскими выкриками... Пространные и злобные газетные статьи изобличали отца в анархизме, попутно намекая, что он выжил из ума". Вскоре последовал арест за нарушение общественного порядка, а "газеты утверждали, что престарелый профессор не выдержал умственного напряжения и сошел с ума и что самое целесообразное - отвести ему палату в соответствующем казенном заведении. И это было не пустой угрозой"[24] - в сумасшедший дом инакомыслящих заключали очень просто. Последовало полное разорение, были отняты имущество, дом и т. д. Так выглядела расправа с диссидентом в США в фантастическом романе, написанном в начале XX столетия. Напомним, в те времена еще не было ни ФБР, ни ЦРУ. Художественный вымысел писателя бледнеет перед современной американской действительностью. В конце шестидесятых годов окружной прокурор в Нью-Орлеане Д. Гаррисон усомнился в выводе комиссии Уоррена о том, что президент Кеннеди был убит одним человеком. В рамках своих законных прерогатив Гаррисон начал расследование обстоятельств убийства президента. Хотя в США не воцарилась описанная Дж. Лондоном Железная пята, Гаррисон в официальном качестве прокурора оказался объектом преследований куда похлестче, чем инакомыслящий профессор в указанной книге. Он подвергся травле в печати, внезапно обнаружившей, что прокурор-де душевно больной человек, страдающий "комплексом Наполеона". Коль скоро Гаррисон не остановился, в дело были введены карательные органы, спокойно и деловито расправившиеся с инакомыслящим. В мае 1977 года японский журналист Н. Очиаи с понятным трудом вырвал у Гаррисона согласие на интервью. Сказанное бывшим прокурором в высшей степени поучительно для понимания методов расправы с инакомыслящими в современных Соединенных Штатах. Итак: "Вопрос. Когда вы впервые почувствовали отрицательное отношение правительства к начатому вами расследованию? Ответ. 1 марта 1967 года мы арестовали Клея Шоу. Я надеялся на активное содействие со стороны властей и все-таки был поражен, когда правительство с самого начала выступило в поддержку обвиняемого. Министр юстиции Рамсей Кларк утверждал, что Шоу уже прошел проверку в ФБР и его невиновность доказана. Президент Джонсон заявил, что не видит необходимости возобновлять расследование, проведенное комиссией Уоррена. Вопрос. Известно, что вам подсылали лжесвидетелей. Какие еще конкретные препятствия чинили правительственные органы? Ответ. Прежде всего Рамсей Кларк заявил, что привлечет меня к суду. На каком основании, неизвестно до сих пор. Крупнейшие еженедельные журналы, контролируемые ЦРУ, старались убедить читателей в том, что я связан с мафией. Вопрос. Оказывали ли на вас какое-либо давление деловые круги? Ответ. Да, меня пытались запугать и уговаривали прекратить процесс. Знакомый нефтепромышленник из Техаса позвонил мне и сказал, что в интересах моего будущего следует остановить расследование. Потом меня посетил один тип, назвавшийся "предпринимателем с Запада", и спросил, не интересует ли меня пост федерального судьи. Это было явное предложение сделки. Вопрос. На выборах окружного прокурора в 1973 году вас забаллотировали. Крупнейшие газеты в один голос утверждали, будто избиратели выразили недовольство тем, что вы занимались исключительно расследованием обстоятельств убийства Кеннеди и не уделяли внимания другим делам. Как вы относитесь к таким утверждениям? Ответ. Это совершеннейшая ложь. На выборах 1970 года я одержал убедительную победу над соперниками, а ведь это было время, когда судебный процесс над Клеем Шоу закончился моим поражением. В ходе предвыборной кампании я, в частности, обещал довести до конца расследование обстоятельств убийства президента, и большинство избирателей проголосовало за меня. Но в июле 1971 года министерство юстиции возбудило против меня уголовное дело. Чиновники федеральной службы безопасности и агенты ФБР ранним утром ворвались в мою квартиру и на глазах у жены и детей надели на меня наручники. Это было кошмаром. Мне предъявили совершенно беспочвенное обвинение в том, что я получил взятки от владельцев заведений игральных автоматов. Я вынужден был ежедневно ходить в суд и выступать в свою защиту. Конечно, я доказал свою невиновность, и суд меня оправдал. Но тогда мне не хватало времени исполнять как следует обязанности окружного прокурора. На следующий год против меня возобновили новое дело - на этот раз меня обвинили в сокрытии от налоговой инспекции взяток, полученных от владельцев заведений игральных автоматов. И после того, как суд снял с меня обвинение во взяточничестве! Меня и на этот раз оправдали, но мой престиж был серьезно подорван. К тому же во время очередных выборов в 1973 году я лишился финансовой поддержки: многие мои сторонники, боясь вызвать недовольство правительства, отказались вносить деньги в мой избирательный фонд... Слушая рассказ Гаррисона, я еще раз представил всю неумолимо безжалостную мощь правительственных органов, в частности ЦРУ и ФБР. Они разбили семью Гаррисона (жена с ним разошлась), лишили его поста прокурора и вынудили занять малооплачиваемую должность адвоката в юридической конторе. Но ему еще повезло - он остался жив"[25]. Если припомнить судьбу ряда потенциальных свидетелей по делу Дж. Кеннеди, убитых или погибших при самых загадочных обстоятельствах, то нетрудно разделить удивление японского журналиста по поводу того, что он беседовал с Гаррисоном, все же оставшимся в живых. Не только серьезное выступление против порядков, существующих в США, влечет за собой личный риск, но даже попытка выйти из колеи при "расследованиях", долженствующих, по замыслу их устроителей, укрепить те самые порядки. Эту истину знали, например, два молодых журналиста из газеты "Вашингтон пост", К. Бернстейн и Б. Вудворд, внесшие, заметный вклад в разоблачения, связанные с уотергейтским скандалом. Ими двигала, несомненно, профессиональная любознательность и желание составить себе имя, но при всем этом смельчаки отчетливо понимали опасность выхода из границы дозволенного, последняя не один раз угрожающе проступала перед ними в процессе расследования. Как, впрочем, понимал и некто из ближайшего окружения Никсона, тайком поставлявший им информацию и дававший советы. Он так и остался неизвестным читающей публике, пройдя в их книге об Уотергейте под кличкой "Глубокая глотка". За псевдоним было взято название порнографического фильма. Все встречи с "Глубокой глоткой" происходили в Вашингтоне в строжайшей тайне, в глухой час ночи, в некоем подземном гараже. Информатор предостерегал Вудворда, выходившего на связь с ним, что ФБР внимательно следило за публикациями этих журналистов в "Вашингтон пост", доискиваясь до источников получаемых ими сведений. Что же касается сути самого Уотергейта, то, по словам "Глубокой глотки", "даже ФБР не понимало происходившего. Он сознательно туманно говорил обо всем этом, однако осторожно ссылался на ЦРУ и национальную безопасность, чего Вудворд, в свою очередь, не понимал". Вот что произошло во время и после их встречи в ночь на 16 мая 1974 года, накануне слушаний в конгрессе по делу об Уотергейте. Информатор, торопливо нашептав на ухо Вудворду в мрачном склепе подземного гаража последние сведения, распрощался со словами: "Желаю выжить, будь осторожен". Вернувшись домой, Вудворд позвал коллегу Бернстейна. Он встретил друга и соавтора у лифта, в ответ на недоуменные вопросы только приложил палец к губам. Поднялись в квартиру Вудворда. Хозяин задернул шторы, поставил пластинку с музыкой Рахманинова, жестом пригласил Бернстейна к обеденному столу, на котором стояла пишущая машинка. И дальше: "Вудворд напечатал записку и передал Бернстейну: "Жизнь всех в опасности". Бернстейн поднял голову. "Что - твой друг сошел с ума?" - спросил он. Вудворд отрицательно покачал головой, дав знак Бернстейну не произносить ни слова. Он напечатал другую фразу: "Глубокая глотка" говорит, что установлено электронное наблюдение, и мы должны остерегаться". Бернстейн знаком показал, что ему нужно написать. Вудворд вручил ему ручку. "Кто это делает?" - написал Бернстейн. "Ц-Р-У", - движением губ показал Вудворд. Бернстейн не мог поверить. Тогда под звуки музыки Рахманинова Вудворд начал печатать, а Бернстейн читал через его плечо "сообщенное информатором"[26]. Речь шла о деталях работы пресловутых взломщиков, фигурировавших под кодовым названием "водопроводчики", которые по воле Белого дома, грубо попирая законы, пытались выяснить, где и как происходила утечка информации, связанной с Уотергейтом. Вероятно, угроза для тех, кто попытался встать на их пути, была реальной, а посему журналисты продолжили обсуждение со своим шефом, одним из редакторов "Вашингтон пост", в необычной обстановке. Подняв его с постели, они вывели заспанного редактора из дома и шептались с ним в середине двора. Прекрасная иллюстрация прав человека в США - фигуры трех видных газетчиков в ночном мраке, с опаской поглядывающих по сторонам! Речь идет не о каких-то заговорщиках, а о благонамеренных по критериям высшего американского общества журналистах. Но им лучше, чем Другим, известно, во что могут обойтись попытки искать правду! Всякое может случиться. Описанного нами, например, крупного "правдолюбца" Салливана, широко открывшего рот о делах ФБР в середине семидесятых, настиг несчастный случай на охоте. Он был застрелен 9 ноября 1977 года поблизости от собственного дома в Шугар Хиллс, штат Нью-Хэмпшир. Когда пуля поразила Салливана, ему было 65 лет...[27]. 4 Америка давно бьется в стальных сетях политического сыска, который ныне ставит себе на службу достижения научно-технической революции. Лучшие достижения человеческого разума применяются для того, чтобы бороться с самим разумом, творческим, ставящим под сомнение разумность порядков, существующих при капитализме. Трое американских журналистов, коснувшихся темы политического сыска с применением электроники и прочих научно-технических новинок, в ужасе отпрянули. Нарисованная ими картина действительно ужасна. В Соединенных Штатах "нельзя доверять ни одному телефону. Полиция может проследить даже разговоры из будок платных телефонов-автоматов и немедленно подслушать их. Лучи лазеров, направленные на стекла окон, дают возможность подслушать, о чем говорят в комнате. Из автомобиля с надлежащим оборудованием можно подслушать разговор шепотом, ведущийся в автомобиле, идущем впереди. Шпики имеют микрофоны в каблуках своей обуви. В подвалах телефонных станций записываются на магнитофонную ленту сотни разговоров... Данные об этих и других методах слежки в век космоса отрывочны и сомнительны, трудно сделать определенные выводы"[28]. Но все же. Коммерческое объявление компании "Кодак" наводит на печальные размышления. Компания оборудовала надлежащим образом ряд средних школ в округе Полк, штат Флорида, в которых 60 тысяч учащихся. Точнее, в различных местах школы в стены вмонтированы автоматические кинокамеры, делающие по снимку каждые 30 секунд. В американских газетах взахлеб сообщалось: "Теперь улыбки и дружеские разговоры во много раз превосходят злобные выходки и потасовки среди младших и старших школьников в округе Полк, штат Флорида. И все потому, что их поведение фиксируется на пленку..." Руководитель системы народного просвещения округа Полк В. Рид подчеркнул, что речь идет вовсе не о шпионской операции. Хотя камеры действуют непрерывно во время занятий, фильмы проявляются и просматриваются только в случае, если имели место инциденты... Наличие камер оказало психологическое воздействие... и сказалось на всей обстановке в школах". Некий пытливый журналист опросил школьников по поводу нововведения. Вероятно, очень точно отозвался о них юноша, сказавший: "Ничего не изменилось, за исключением роста скрытности и страха. Мы чувствуем себя так, как будто проводим по шесть часов в день в тюрьме". Итак, резюмируют исследователи вопроса: "Школа в конце концов готовит к жизни. Школьная система округа Полк, вероятно, уже готовит запуганных граждан послеконституционной Америки"[29]. То, что проделано в школах округа Полк, не больше чем частность в растущей системе сыска при помощи технических средств. Уже в ряде городов устанавливаются телевизионные камеры, дающие возможность вести круглосуточное наблюдение в избранных районах. Одна из систем описывается так: "На двух мачтах устанавливаются всепогодные телевизионные камеры, поворачивающиеся на 360 градусов по горизонтали и 90 градусов по вертикали. Дежурный полицейский офицер может следить за передвижениями любого подозрительного... даже на расстоянии полумили - в полной темноте". Сбор сведений об американцах идет непрерывно, причем зачастую дело доходит до абсурда. Законопослушный гражданин США написал в местную газету: "Раньше я никогда не смотрел на свою страну с политической точки зрения. Но теперь я изменил свое мнение и ничего не понимаю... Например, недавно мы с приятелем шли по улице около полуночи; остановившись у светофора, мы услышали какие-то щелчки. Из полицейского автомобиля без номера нас снимали. Я верю в закон но тут-то в чем дело? Могут ли мне дать ответ?"[30]. Надо думать, что ответа обескураженный носитель прав человека не получил. По положению, на середину семидесятых годов в Соединенных Штатах около 50 миллионов американцев имели отметку в досье различных сыскных ведомств "арестовывался". Причины могут быть пустяковыми или задержание по ошибке. Но последствия самые серьезные - в штате Нью-Йорк, например, 75 процентов нанимателей не берут на работу человека, в прошлом хоть раз арестованного, независимо от того, что он был, скажем, оправдан. Все равно "смутьян"! Скрыть факт "ареста" практически невозможно, соответствующие данные внесены в гигантские централизованные компьютеры. Вдумайтесь: в начале мая 1971 года во время демонстрации протеста против войны в Юго-Восточной Азии в Вашингтоне полиция арестовала сразу около 13 тысяч человек, из них только 128 предстали перед судом, но все остальные получили упоминавшуюся отметку в делах сыскных ведомств[31]. По данным на 1982 год, федеральные органы имели свыше 3,5 миллиарда досье на американцев, в среднем 15 на одного человека. Все это открывает широчайшие возможности для произвола и преследования тех, кто сочтен инакомыслящим. Технические средства сыска в Соединенных Штатах постоянно совершенствуются. Все заинтересованные ведомства вносят в это дело свой вклад, однако среди заказчиков, конечно, задают тон исполины дел сыскных - ЦРУ и ФБР. Один из недавних высших чинов ЦРУ, Г. Розицкий, безмятежно сообщил в своих мемуарах: "Разведывательные и научно-технические управления ЦРУ имеют обширные связи в академических и научных учреждениях. ЦРУ помогает поддерживать на самом современном уровне государственные и частные исследования, использовать ведущих ученых в качестве своих консультантов и стимулировать внимание к вопросам, которые интересуют разведывательное сообщество в Вашингтоне"[32]. Примерно с 1980 года в штаб-квартире ФБР функционирует система информации об организованной преступности - гигантский компьютер. Формально созданный для борьбы против мафии, компьютер анализирует и выдает информацию о бесчисленных людях. Обслуживание компьютера обходится в 3,5 миллиона долларов в год и еще 10 миллионов долларов ФБР тратит на то, чтобы не было "утечек" данных компьютера. В конце 1982 года ФБР с гордостью объявило: "Не более чем через пару мы установим механизмы связи с компьютером служебных автомашинах... Следующий шаг - агенты на улице будут иметь при себе приспособление, позволяющее немедленно навести нужную справку у компьютера". Прекрасно! Только, замечает журнал "Ю. С. ньюс уорлд рипорт", "поборники гражданских прав обеспокоены - компьютер ФБР... становится Большим Братом, вторгшимся в частную жизнь"[33]. Как же американцу спастись от полчищ шпионов, вооруженных электронной аппаратурой, постоянно вторгающейся в его личную жизнь? Рядовой американец, понятно, бессилен. Но каковы шансы видного деятеля, скажем, депутата конгресса? 5 Б. Абцуг была хорошо известна в палате представителей. Она, опытный юрист, была разъярена до крайности: время слушаний в начале 1975 года о деятельности ЦРУ выяснилось, что на нее заведено объемистое досье. Как депутат палаты представителей, она буквально вцепилась в тогдашнего директора ЦРУ У. Колби. Американская газета описала стычку так: "Депутат Абцуг вышла из себя, когда директор ЦРУ У. Колби признал, что ЦРУ вело досье на нее более 20 лет, собрав в том числе письма, которые она писала (еще до избрания в конгресс), как адвокат, своим клиентам. Она, воинственная женщина, выступавшая против войны во Вьетнаме, отчитала мистера Колби, нервно постукивавшего пальцами по столу. На предельной силе легких г-жа Абцуг бросила: "Давайте объяснимся. Вскрытие переписки юриста с клиентом противозаконно". Колби согласился, что значительную часть материалов в досье Абцуг не следовало бы помещать туда. Больше того, он заявил, что не понимает, почему и как некоторые из материалов вообще попали в ее досье"[34]. Надо думать, что, испытав на себе обеспечение прав человека в США, Б. Абцуг попыталась исправить положение в меру своих возможностей. С октября 1975 года по март 1976 года она в официальном качестве председателя комитета по индивидуальным правам палаты представителей провела слушания по больному для нее лично вопросу "О перехвате переписки федеральными разведывательными органами". Правительственная типография в Вашингтоне издала надлежащий том слушаний, около 350 страниц убористой печати. Из него видно: сколько ни старалась Абцуг, пытаясь выяснить, почему и как перехватывают переписку американцев, заметных результатов она не добилась. Оно и понятно: в ходе слушаний Абцуг попыталась было замахнуться на Агентство национальной безопасности. Вызванные свидетели отказались давать показания, представить просимые документы и даже учредили собственную процедуру - не фотографировать их в зале. Абцуг констатировала, что все пять свидетелей, которых вызвали под угрозой судебного преследования - три агента ФБР, сотрудник АНБ, бывший сотрудник ФБР, - отказались свидетельствовать, ссылаясь на иммунитет исполнительной власти. Собравшись немедленно после слушаний, подкомитет проголосовал рекомендовать комитету в целом привлечь этих пятерых к ответственности за неуважение конгресса. Угроза серьезная по американским законам, но, конечно, оставшаяся только словами. Великолепная пятерка отделалась легким испугом. Вероятно, Абцуг начала терять терпение - речь шла о серьезных делах: как уже известно, ежемесячно 150 тысяч телеграмм и радиограмм, отправлявшихся в США или из страны, передавались в АНБ для "анализа". Энергичная женщина подсчитала - примерно 1 из 12. И что особенно возмутило ее, частные компании, которым миллионы американцев вверяли свою переписку, без звука более 30 лет раскрывали ее по первому требованию американских органов политического сыска. Подкомитет рванулся было допросить руководителей компаний, но натолкнулся на отказ их директоров, также сославшихся на "иммунитет исполнительной власти"! Ссылки по американским законам, абсолютно несостоятельные - речь шла о частных, негосударственных организациях. Тогда в подкомитет вызвали председателя федеральной комиссии по связи Р. Уили. Кроме бессмысленных рассуждений о том, что перлюстрация была введена в высших интересах национальной безопасности, от него ничего не добились. Доведенная до крайности, Абцуг заключила: "Вы произвольно утверждаете, что перехват частной переписки частных граждан в нарушение конституции законов - дело "национальной безопасности" Такого рода аргументация уже заставила президента США уйти в отставку, чтобы избежать импичмента. Не являйтесь сюда с утверждениями о "национальной безопасности" по делам, которые касаются законов, за соблюдение которых вы несете ответственность". Уили в ответ энергично отругивался. В результате истина так и не воссияла. Наконец последняя попытка, так сказать, зайти с тыла - подкомитет под водительством Абцуг подступил с колючими вопросами к руководителям исполинской корпорации "ИТТ уорлд комьюникейшн". С 1945 года корпорация предоставляла органам политического сыска любые документы, проходившие через ее радио-, телефонную и телеграфную сеть. Подкомитет так и не выяснил, почему руководство корпорации послушно склонилось перед этими требованиями и преступно злоупотребляло уверенной ей тайной переписки. Не считая, разумеется, избитых разглагольствований о "национальной безопасности". "Но хватит о прошлом, - резко заявила Абцуг, обратившись к президенту корпорации Д. Нэппу, - сегодня, в 1976 году, я спрашиваю, потребуете ли вы законного обоснования, если к вам снова обратятся с просьбой передавать (органам политического сыска) корреспонденцию миллионов отправителей, которые доверили ее вам как передаточной инстанции, на что вы не обращали внимания руководствуясь возмутительной посылкой - вы-де не знаете, могут ли миллионы этих телеграмм затронуть национальную безопасность. Все эти люди беззащитны перед вами, ибо вы раскрываете тайну их переписки, что никоим образом нельзя делать... Итак, я спрашиваю вас: как вы поступите ныне, если к вам снова обратятся с аналогичным предложением? Нэпп: Я бы встал перед очень трудной проблемой. Прошу конгресс помочь мне, дав разъяснение по