Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     © Copyright Константэн Григорьев
     Email: kastet682001(@)mail.ru
     WWW: http://www.okm.ru/
     Date: 29 Jan 2007
---------------------------------------------------------------




     Опять пьем водку
     В музее мы с друзьями,
     Как три сидзина.
     Стихи читать мы двинем,
     Как следует бухнувши.

     Не так-то просто
     Стать истинным хайдзином,
     Кадзином - тоже,
     При этом быть сидзином
     И муэдзином росским.

     Отдайся, дева,
     Великому поэту
     С немалым дрыном.
     Скорей займемся сексом,
     Как следует бухнувши.

     Совокупиться
     С красоткою желаю,
     Трясусь от страсти,
     Подмигиваю часто,
     Выпячиваю пузо.

     Вновь еду в тачке,
     Красотку обнимая,
     Она щебечет:
     "Сейчас тебя порву я,
     Как следует бухнувши".



     Я говорю не в припадке маразма,
     Нет, говорю я, былое ценя:
     Если кого не довел до оргазма,
     Милые дамы, простите меня!

     Я ведь старался, но что ж вы так долго?
     Вновь расстаемся со счетом 6-0.
     Я как бы снова не выполнил долга,
     Как бы душевную чувствую боль.

     Помню, родители мне говорили:
     Вырастешь, сына, пойдешь по рукам,
     Радуйся грозной мужской своей силе,
     Но доводи до оргазма всех дам.

     Я и стараюсь навроде машины,
     Не забывая подружку спросить:
     "Ты приплыла? Ты дошла до вершины?
     С миром вокруг ты утратила нить?"

     Да, я стараюсь. А сердце как бьется!
     Скачет, как будто оно - воробей.
     Но иногда моя дама смеется,
     Нежно воркуя: "Да ладно, забей!".

     В общем, непросто до сладкого спазма
     Вместе доплыть, до двойного огня.
     Если кого не довел до оргазма,
     Милые дамы, простите меня!

     Сам я поклонник стенаний и криков,
     Но - виноват, что поделаешь тут?
     Вот вам, однако, Добрынин и Быков:
     Я не довел, а они - доведут.



     Был я куртуазным маньеристом
     Долго. Нынче, честно говоря,
     Стать хочу поэтом-маринистом
     И писать стихи лишь про моря.

     Мирные прибрежные пейзажи,
     Шум волны и рыбок воспою,
     Скалы и медуз, кальмаров даже,
     Пучеглазых крабиков семью.

     Рифмовать я буду "горе-море",
     Рифмовать "земля" и "корабля",
     Сочинять про парус на просторе,
     И совсем забуду слово "бля".

     Я в стихах забуду материться,
     Разве иногда, нечасто, ну,
     Чтоб эффекта нужного добиться,
     Если шторм описывать начну.

     Думаю назвать я, между нами,
     Книжку, чтобы выдержать свой стиль,
     Скажем, так: "Закатное цунами",
     Или, скажем, так: "Рассветный штиль".

     Или, скажем, так: "Медуза счастья",
     Или так: "Девятый вал зову!",
     Или так: "От бриза до ненастья",
     В общем, как-нибудь да назову.

     Но, боюсь, потом меня ждет горе -
     Не поймут меня мои друзья,
     Со своими виршами про море
     Никому не нужен стану я.

     Заскучают вскоре люди в зале,
     Если я начну им докучать
     Строками о рыбках и о шквале,
     Вскоре я и сам начну скучать.

     Нет, не быть мне, люди, маринистом,
     Море что - водка и глупый краб.
     Снова куртуазным маньеристом
     Я в угаре пьянок дымно-мглистом
     Буду воспевать бухло и баб.



     Моя любимая добра,
     Моя любимая мудра,
     Моя любимая хитра,
     У ней большие буфера.

     Как репортер, она шустра,
     Дает поэзовечера,
     Она мне прямо как сестра,
     Умом немыслимо остра.

     Ее глаза как два костра,
     Она беззуба, как Шура,
     Пить не дают ей доктора,
     Она ж бормочет: "А, мура!".

     Бормочет: "Солнцеликий Ра,
     Неужто стала я стара?" -
     Потом поет: "Пам-па-ру-ра,
     Эх я, пожившая дыра!".

     Моя любимая бодра,
     Ее так любит детвора.
     Гордятся ею тренера,
     Метательницею ядра.

     В бильярд играет до утра
     И лучше всех кладет шара,
     И ею лишь позавчера
     Покорена Тянь-Шань-гора.

     Ей в шашки принесла игра
     Три золота, два серебра.
     Она кричит "Физкульт-ура!"
     И вышла в спорта мастера.

     Она не тронет комара,
     Ее щадят кондуктора.
     А за столом она щедра -
     Вот, работящее бобра,

     Она несет мне осетра,
     Несет водяры полведра.
     Вот и икорочка-икра,
     А вот - шашлык и хванчкара.

     Когда она кричит: "Бура!",
     Ее боятся шулера,
     У ней под мышкой кобура,
     Ей разрешили опера.

     Нас помнят с нею Ангара,
     Нас помнят буера Днестра,
     Жара июльского Днепра,
     И Бухара, и Анкара.

     В ее корзинке - веера,
     Два топора и шампура,
     Игрушечные катера,
     Приемники и плеера,

     Еще - чадра из-за бугра,
     Еще два маленьких ковра,
     Сверкающая мишура
     И матершинный диск Шнура.

     Затем - дубовая кора,
     На всякий случай - два багра,
     Ее любимая махра,
     Банановая кожура.

     Погода за окном хмура,
     Сыра сегодня и сера,
     Мокра задумчивость двора,
     Но незнакома нам хандра.

     Любиться снова нам пора -
     И мы снимаем свитера.
     Сейчас притушим в спальне бра,
     Мне нравится моя Зухра.

     Люблю изгиб ее бедра,
     Люблю огонь ее нутра.
     А раз любиться нам пора -

     Конец моим стихам на "ра".
     Да-да, стихам на рифму "ра".



     А знаете ли вы, что в горах над Алуштой,
     Если едешь в машине, от высоты закладывает уши?
     А знаете ли вы про сувенирных свинюшек из ракушек?
     А знаете ли вы про сочетанье домашних колбас и галушек?
     А знаете ли вы про пансионат "Море" и его рестораны?
     Я тоже об этом недавно не знал, как ни странно.
     А знаете ли вы про 17 шахтеров, погибших у самого моря?
     Тормоза отказали в автобусе у ехавших к морю, вот горе.
     Я в Алуште пил водку, размышляя про горе шахтерово,
     А на сцене кривлялся двойник Филиппа Киркорова.
     А видали ль вы на украинском сериал мексиканский.
     Диалог. "Хосе-Антонио!". "Що?". Эффект весьма юморянский.
     А слыхали ль вы зимнего Черного моря шум?
     На меня и Добрынина он наводил много дум.
     На кипарисах снег, в бокалах - лучший коньяк...
     После - в поезде пьянка и шутки. Вот так. Эх, вот так,
     Вот так мы с Андреем недавно съездили в Крым.
     Чудеса воспеваю, поскольку рожден не слепым,
     Не глухим, не немым, и знаю, кто миром заведует.
     Чудеса-то вокруг - неспроста... Неспроста. Продолжение - следует.



     Не верю
     Ни критикам злобным, ни людям неумным,
     Дающим советы мне, старому зверю,
     Но и похвалам я восторженно-шумным
     Не верю!

     Не вперю
     Я в прошлое взор, сам себя упрекая
     В поступках иных. Эти мысли похерю.
     Смотрю влево-вправо, но взор в облака я
     Не вперю!

     Реальность,
     Меня научила ты не расслабляться,
     В делах своих чувствую фундаментальность,
     Себя приучаю тебя не бояться,
     Реальность!

     Финальность
     Деяний моих на Земле очевидна,
     Но жизнь такова, что звучит как банальность.
     Смирился с тобой я, ты мне не обидна,
     Финальность.

     Ха-ха-ха!
     Я дивную жизнь проживаю поэта,
     Хватало безумств и прекрасного траха,
     Об этом изрядно мной песенок спето.
     Ха-ха-ха!

     Без страха,
     На критику плюнув, я делаю дело.
     К чему суетиться? Я, как черепаха,
     По жизни ползу, но ползу я умело,
     Без страха.

     Тихонько
     В поэзию вполз я и снова я грежу,
     Но снобу любому скажу я: "Не тронь-ка
     Того, что я создал, не то тебе врежу
     Тихонько.

     Григорьев
     Я Костик, поэт, без сомнения, славный.
     В Москву из далеких пришел Лукоморьев.
     Григорьевых много, но я - самый главный
     Григорьев.

     Да, я самый главный на свете Григорьев,
     И я расскажу вам немало исторьев!".



     Безусловно, слово - это чудо.
     Как поэт, однажды понял я:
     Если я скажу - два изумруда,
     Их вы и увидите, друзья.

     Если я скажу - скорей смотрите,
     Роза распустилась, а на ней
     Утренней росы сверкают нити,
     Вспыхивают сотнями огней, -

     Розу вы увидите все разом,
     Даже ощутите аромат,
     И роса, подобная алмазам,
     Прикует на время каждый взгляд.

     Но ведь в том-то, собственно, и дело -
     Нет здесь розы, нет здесь и росы,
     Лишь слова составлены умело
     И виденье вызвали красы.

     Это просто магия поэта,
     Что сродни любому колдовству.
     Вы же точно видели все это -
     Розу и росу, как наяву?

     Мы, поэты, подлинные маги,
     Можем что угодно сотворить
     И посредством слова и бумаги
     Вас околдовать и покорить.

     Тайных слов мы знаем сочетанья,
     Мы словами можем убивать,
     Можем вызывать из тьмы созданья,
     О которых лучше вам не знать.

     Можем и влюбить в себя навеки,
     Можем опозорить и проклясть.
     Мы уже не люди-человеки,
     Нам дана немыслимая власть.

     Смотрим вслед поэтишкам убогим,
     Коим нашей силы не дано.
     Все чего-то пишут, но немногим
     Магией владеть разрешено.

     Мало, мало нас на этом свете!
     Подлинный поэт - особый вид.
     Бойтесь, распознав в таком поэте
     Явственный магический флюид.



     В лучах восходящего солнца
     Наш Орден на праздничной яхте
     По волнам лазурным несется,
     Все те же герои на вахте.

     Ламбада звучит из колонок,
     И ветра разносят порывы
     То шутки, то стоны девчонок,
     То хохота частые взрывы.

     Кругом же - стальные громады
     (То - символы толстых журналов),
     Встречаем мы трупные взгляды
     Почивших давно адмиралов,

     И критиков синие губы
     Застыли в последнем оскале...
     А я еще думал - кому бы
     Сказать, чтоб о нас написали?

     А я ждал каких-то рецензий
     На сборники наши, концерты.
     Теперь у меня нет претензий -
     Мертвы, как я вижу, эксперты.

     Ну что же, а мы еще живы,
     У нас еще праздник...Гуляем!
     Не только ж из-за наживы
     Мы женщин в веках прославляем.

     У нас тут веселье в разгаре,
     А женщины любят веселье,
     Нас знают на всем земном шаре,
     Так выпьем! Плевать на похмелье!

     Иду я с бутылкой на вахту,
     Хочу быть от скорости пьяным -
     Эх! Будет мотать нашу яхту
     По разным морям-океанам!

     Залив с мертвецами покинем.
     К тому, чему нету названья,
     Помчимся, покуда не сгинем
     В слепящем, нездешнем сияньи!



     С надеждой, с верою неистовою
     Быть околдованным опять
     То Тютчева я перелистываю,
     То Бунина. И что сказать?
     Нет, классиков я не освистываю,
     Но так уже нельзя писать.

     Мы люди часто выступающие, -
     Я говорю про ОКМ, -
     Аншлаги всюду собирающие
     Легко и просто, без проблем,
     Мы мастера, отлично знающие,
     Что людям интересно всем.

     Народ желает иронического
     И остренького. Ну, он прав.
     Довольно было элегического
     Изображения дубрав
     И воспевания лирического
     Луны, цветов и всяких трав.

     Да, хлесткие и ослепительные,
     Смешные мы стихи творим,
     На темы самые волнительные
     Со зрителями говорим,
     Аплодисменты оглушительные
     Звучат в ответ на наш экстрим.

     А есть поэты обозлившиеся,
     У них улыбка не в чести,
     Творят, с тоскою породнившиеся...
     Нет, с ними нам не по пути.
     Без чувства юмора родившиеся
     Где смогут радость обрести?

     Мы - рать, по-своему воинственная,
     Смех помогал нам сотни раз,
     Любуйся нами, о, Единственная,
     Богиня, важная сейчас,
     Богиня светлая, таинственная
     Ирония - царица масс.

     Вновь классиков я перелистываю,
     Вновь начинаю понимать -
     Русь куртуазно-маньеристовою
     Сама всегда хотела стать!
     Чтоб с жаждой юмора неистовою
     Все хохотать и хохотать!
     И сумму баксово-рублистовую
     Пиитам юморным давать.



     Добрынин - мой проверенный напарник,
     Хотя не копы мы и не менты.
     Он никогда не спрячется в кустарник,
     Когда наглеют всякие скоты.

     К таким скотам Андрей подходит смело
     И что-то им негромко говорит,
     И рожи их тогда белее мела
     Становятся, ужасные на вид.

     И каждый хулиган сдает Андрею
     Без лишних слов рогатку иль кастет,
     И с воплем убегает побыстрее,
     И снова слышу я: "Учись, Кастет".

     Да, я учусь. Еще бы не учиться -
     Напарник знает самбо и дзю-до,
     Смог поясов престижнейших добиться
     Он в каратэ, кунг-фу и тэйквондо.

     Еще он из "ТТ" стреляет метко,
     Кирпич рукою может разбивать,
     Но в бой Андрей вступает крайне редко,
     Поскольку он не любит убивать.

     У нас один сэнсэй, мы знаем оба,
     Что жизнь диалектична и проста.
     Писать Андрей закончил книгу "Злоба",
     Сейчас он пишет книгу "Доброта".

     О, сколько раз спасал меня напарник!
     Его прозвал я "Верная рука".
     Готов отдать он другу накомарник,
     Когда в тайге свирепствует мошка.

     Со мною кислородом он делился,
     Когда мой акваланг мне отказал,
     Бутылку отнимал, чтоб я не спился,
     И я с бухлом маленько подвязал.

     С напарником мы оба альпинисты,
     Я в пропасть соскользну - он тут как тут.
     К тому же мы еще парашютисты,
     Мой, помню, не раскрылся парашют,

     Вновь спас меня Андрей. И, как пожарник,
     Меня однажды вынес из огня.
     Прости, Андрей, что я такой напарник,
     Что каждый день проблемы у меня.

     Сегодня день рожденья твой, братэлло,
     Кайфов тебе хочу я пожелать,
     И, кстати, хоть тебе и надоело,
     Прошу - не уставай меня спасать.

     Настанет день, и я тебя прикрою
     От пуль бандитских в самый тяжкий час,
     Решительно пожертвую собою,
     Спасу тебя и я хотя бы раз.

     Придешь ко мне ты после на могилку
     Поговорить со мною тет-а-тет,
     И скажешь, водки выхлестав бутылку:
     "Спасибо, что ты спас меня, Кастет.

     Бандитам отомстил я, все убиты
     Мной лично в том решающем бою.
     Прощай, напарник. Что ж, теперь мы квиты.
     Сэнсэй сказал, что ты уже в раю".



     Если выдать пьянице с утречка пол-литру,
     Пьяница хоть что-нибудь должен учудить.
     Если дать художнику новую палитру,
     Он шедевр неслыханный может сотворить.

     А поэту надобны для стихотворений
     Имена политиков, женщин имена
     Иногда - названия редкостных растений,
     Иногда - названия пива иль вина.

     Подбирает рифмы он ко всему на свете:
     Ну, к примеру, если взять город Ярославль,
     Рифма есть "Переяславль", знают даже дети,
     Есть "голавль", "журавль", а вот новая - "прославль".

     Если летом выбрался вдруг поэт на море,
     Он дорогу воспоет, чайку над волной,
     И закаты южные, впрочем, как и зори,
     Девушек, им встреченных, воспоет хмельной.

     Ежели в Армению занесет поэта,
     Сразу сотни новых слов хлынут на него:
     Городов названия, имена - все это
     Темы, темы новые, было б мастерство.

     Воспоет он горы там, виды Еревана,
     Воспоет бозбаш и хрчик, как и жирный хаш,
     Гаянэ и Шаганэ, вкусность айлазана,
     И услышит: "Ты - алмаз! Кулишян ты наш!".

     Как же, как же не писать о толме и кчуче,
     Мшоше, шпоте и других вкусностях, ну как?
     Нет, конечно же, поэт стих родит могучий,
     Попивая над Арпой дорогой коньяк.

     Гумилев был в Африке, написал "Жирафа",
     Надо путешествовать, чтобы сочинять!
     Или можно просто взять миф про Голиафа
     Обыграть и песенку сотворить на ять.

     Только вот не надо ныть - все уже воспето,
     Ну сходи хоть в зоопарк, посмотри на птиц,
     Вот фламинго - явная тема для поэта,
     Если ты устал в стихах воспевать девиц.

     Или можешь описать, что сегодня кушал,
     Или слово выдумать - скажем, "сладкокисль"...
     Книжку если дочитал, музыку послушал -
     Все в стихи немедленно, вот тебе и мысль.

     Да, неисчерпаема новых слов палитра,
     Жизнь подкинет с ними встреч, только подожди.
     В честь шедевра нового раздави пол-литра,
     Радуясь, что слов и тем много впереди.



     Поэт, писавший о дамах,
     О розах и бриллиантах,
     Вдруг стал писать о какашках,
     Бомжах и разных мутантах.

     С цепи как будто сорвался,
     Вдруг дико стал материться,
     И сальности наполняют
     Теперь его книг страницы.

     Поэт при этом спокоен,
     Настроен он добродушно,
     Когда его критикуют,
     Бормочет: "Как с вами скуЧно.

     Совсем я не изменился,
     Могу писать что угодно,
     Зато всегда очень мощно,
     За что любим всенародно.

     Мои стихи о какашках -
     Не дань какой-либо моде,
     От шор свободен я просто,
     Толкую вам о свободе.

     Естественность мне по нраву,
     И вы не будьте ханжами,
     Мои стихи погрубее
     Читать вы просите сами.

     Пишу на темы любые,
     О том пишу и об этом,
     Собой при том оставаясь,
     Большим и ярким поэтом.

     Запретных тем не бывает -
     Рабле читайте почаще,
     Зачем внушить мне хотите,
     Что я какой-то пропащий?

     Порой люблю хулиганить
     И даже грязно ругаться,
     При этом лирик я тонкий,
     Вы ж сами знаете, братцы.

     Свободен я абсолютно,
     Шедевров многих создатель.
     Плюю на то, что бездарный,
     Тупой шипит обыватель:

     "Поэт, писавший о дамах,
     О розах и бриллиантах,
     Вдруг стал писать о какашках,
     Бомжах и разных мутантах".



     Вот возьму и брошу сочинять,
     Мной и так написано немало.
     Надо ситуацию ломать,
     Вечное безденежье достало.

     И не надо будет размышлять
     Мне о заполняемости зала.
     Эх, пойду бабульки зашибать,
     Подыскав партнеров для начала!

     Ну, конечно, мы возьмем кредит,
     Выдумаем фирме нашей имя,
     Секретарш, хорошеньких на вид,
     Подберем с партнерами моими,

     И откроем офис, и его
     Быстренько и ловко обустроим,
     И в теченье года одного
     Капитал наш грамотно утроим.

     И тогда куплю себе я джип
     Две квартиры, клуб открою модный,
     Закажу о нас рекламный клип
     Как о фирме, якобы народной.

     В Штаты я слетаю по делам,
     Где приобрету в Техасе ранчо
     Выбью инвестиций пацанам
     И себе во время бизнес-ланча.

     Но потом увижу я закат
     Сказочный, и сердце встрепенется,
     И сонетов пять рожу подряд,
     Ибо вдруг поэт во мне проснется.

     Я вернусь в Москву, с похмелья вял,
     Но партнеры крикнут мне: "Придурок,
     Ты не те бумаги подписал,
     Срочно вызываем наших урок!

     Блин, мы обанкротимся теперь!
     Что, писал стишки опять, писатель?"
     И притихну я, как битый зверь,
     Думая: "Спаси меня, Создатель!"

     Как же был наивен я и глуп!
     И какая ждет меня расплата?
     Эх, прощайте, джип, квартира, клуб...
     Все из-за стихов, из-за заката!

     Люди, знайте - трудно совместить
     Бизнес и стихи. Делюсь советом:
     Выбирайте, кем вам нужно быть -
     Бизнесменом или же поэтом.



     Бронислав Иудович Лемурчиков
     Очень уж боялся оскотиниться,
     И Оксану Шик, свою любовницу,
     За стремленье к модному поругивал.
     Та читала книги матершинные,
     Например, Лимонова, Сорокина,
     Степанцова, Юза Алешковского,
     Быкова, Баркова и О'Шеннона,
     Да еще Добрынина с Григорьевым,
     Ибо ей хотелось стать продвинутой. /
     Плюс она еще на полной громкости
     Слушала Лаэртского и Шнурова. /
     Бронислав Иудович покрикивал
     На свою веселую любовницу,
     И читать упорно ей советовал
     Парщикова, Бродского, Гандлевского.
     В общем, призывал ее к духовности. /
     Вот однажды, вытащен Оксаною
     На веселый вечер поэтический,
     Где стихи читали матершинные
     Громко маньеристы куртуазные,
     Бронислав Иудович решительно
     Приказал хохочущей любовнице
     Зал покинуть, чтоб не оскотиниться,
     И пойти домой читать Гандлевского.
     Но Оксана резко ощетинилась
     И сказала: "Слушай, ты, проваливай,
     Пень, поросший мхом в своей дремучести,
     Папик надоевший непродвинутый.
     Я останусь тут, мне очень весело.
     Загулять желаю я с поэтами.
     Ну, а ты чеши к своей излюбленной
     Вяло-скучной якобы духовности".
     Так они расстались, обозленные,
     Чтобы никогда уже не встретиться,
     Оказавшись очень, очень разными
     С ценностями разными духовными.
     Каждый день Оксана Шик по-прежнему
     Слушает Лаэртского и Шнурова,
     И на все концерты куртуазные
     Ходит вместе с умными подругами.
     А ее любовник бывший вдумчиво
     Дома размышляет о поэзии,
     Иногда задумываясь горестно
     О телесных прелестях Оксаночки.
     Он ведь финансировал и баловал
     Долго эту дрянь неблагодарную,
     А она его с такою легкостью
     Назвала пеньком. Пеньком, подумайте!
     Тихо матерится наш Лемурчиков,
     Глядя на фарфоровых амурчиков,
     И, отпив из кружки пива "Невского",
     Снова открывает том Гандлевского.



     Надевши куртку, шапку, свитер
     И сумку собранную взяв,
     Я еду на гастроли в Питер,
     Немного водочки приняв.

     Я и с собою взял спиртного,
     В бутылку из-под "Спрайта" влил,
     В метро хлебнул оттуда снова,
     Хихикая: "Всех обхитрил".

     На Ленинградском на вокзале
     Меня Добрынин ждет Андрей,
     Мы с ним намедни обсуждали,
     Как выпить проще и мудрей.

     И вот я подхожу к Андрею,
     Который, как и я, косой,
     Идем в буфет, чтоб взять скорее
     Пивка и сыра с колбасой.

     Купить я мог бы водки честно,
     Но так любой уедет в путь,
     Мне с псевдо-"Спрайтом" интересно
     Смекалкой и умом блеснуть.

     И вот, наквасившись изрядно,
     Мы загружаемся в вагон.
     Иду я в тамбур, где прохладно,
     Смотрю, как вдаль уплыл перрон.

     И думаю, куря: "Отлично
     Поэтом-гастролером быть!
     С Андреем завтра, как обычно,
     Пойдем знакомых навестить,

     Потом пойдем, опять же вместе,
     В рок-магазин и в "Букинист",
     Потом - концерт в прекрасном месте
     И - новый день, как белый лист.

     Вот так и надо жить, ей-богу,
     Любимцам своенравных муз.
     Пойду к Андрею, вновь немного
     С ним тяпнем. Славен наш союз!".

     В купе вернувшись, обжираюсь
     Колбаски фирмы "Кампомос",
     И спать ложусь, и отключаюсь
     С улыбкою под стук колес.



     Сидел я на кухне и чистил чеснок,
     И вдруг прозвенел телефонный звонок.
     Я в комнату, ручки помыв, поскакал,
     И в трубку "Алло", как обычно, сказал.
     В ответ я услышал: "Здорово, Кастет!
     Нам встретиться нужно с тобой тет-а-тет.
     Сейчас лимузин за тобою придет
     И в очень крутой ресторан отвезет.
     Скажу тебе сразу, что я твой двойник,
     Чуть позже узнаешь, зачем я возник,
     Откуда явился я. Это не бред,
     В машину садись, приезжай на обед".
     Я выслушал все это, вдумался и
     Дела отложил на сегодня свои,
     Оделся, на улицу вышел. На ней
     Увидел я шкафообразных парней
     И белый, длиннющий такой лимузин.
     Подумал я: "Что за двойник такой, блин...",
     Но сел, раз просили, в уютный салон
     И был в дорогой ресторан привезен.
     Сидел за столом там мой как бы близнец,
     Но толще и старше, лысей, наконец.
     В голде и с сигарою толстой в руке,
     И в белом, шикарном весьма, пиджаке.
     Был пуст ресторан, только десять качков
     Стояли у входа и возле столов.
     Двойник улыбнулся, ко мне подошел,
     И обнял меня. Мы уселись за стол.
     Слегка обалдевший, я выслушал речь
     О том, что я должен себя поберечь,
     Что он - это я, только будущий я,
     Что прибыл сюда он всего на два дня,
     Что завтра обратно он должен отбыть,
     Но прежде меня кой-чему научить.
     Машиною времени вброшен сюда,
     Он даст расписание мне на года,
     Что делать и как, почему и зачем,
     И все, и не будет по жизни проблем.
     В тот день я нажрался с собою самим,
     С Григорьевым будущим, прям-таки в дым.
     Мы все обсудили с Кастетом, и я
     Спокойным и сдержанным стал с того дня.
     Я знаю отлично, его проводив,
     Что долго я буду успешен и жив.
     Я знаю, что делать, я хитро смеюсь,
     Уже вообще ничего не боюсь,
     Залез я в долги - специально залез,
     Купил себе офис, купил "Мерседес",
     Не знаю, чем буду долги отдавать,
     Но это меня не должно волновать,
     Живу в пятикомнатной хате сейчас,
     Для ясности мысли курю ганджубас,
     С моделями пью дорогущий коньяк,
     В день тысячи евро я трачу, вот так.
     Двойник говорил мне, что нужен мне долг
     В семьсот тысяч евро, тогда будет толк,
     Из этого выйдет потом миллион,
     Потом пойдет прибыль, поклялся мне он.
     И вот я сижу весь в долгах, как в шелках,
     Но я очень весел, неведом мне страх.
     Меня уважают дельцы за размах,
     Я часто бываю в престижных домах.
     Не знает никто о моем двойнике
     В голде и с большою сигарой в руке,
     Я сам понемножечку им становлюсь,
     На бирже играть шаг за шагом учусь,
     Пока мне везет, постоянно везет,
     А если и дальше так дело пойдет,
     Я стану реально уже богачом
     И буду смеяться над тем странным днем,
     Когда я на кухоньке чистил чеснок,
     Был беден, озлоблен и был одинок.
     Зачем был я глупым таким, не пойму?
     Пойду-ка, еще миллиончик займу.
     ... Да, был ли на самом-то деле двойник?
     Неужто вот так вот он взял да возник?
     О, этого я никому не скажу -
     Но с хитрым прищуром на вас погляжу.



     Довольно толстенький субъект,
     Во мраке неприметный,
     Забрался ночью на объект
     Космический секретный.
     Что дальше с ним произошло?
     Ну, что. Его поймали -
     И за желанье делать зло
     Сурово покарали.

     Такой вот случай был на днях.
     А где - вам знать не надо.
     Как о подленьких делах
     Уловленного гада.
     Подробности вам пояснить,
     Поверьте, подмывает,
     Но попрошу меня понять -
     Нельзя. Вот так бывает.

     Я не могу назвать объект,
     И, кстати, не случайно
     Наш, нет, не наш, туда субъект
     Залез. Но это тайна.
     Я никогда не выдавал
     Военных тайн, ребята.
     Я вам и так уж рассказал,
     Пожалуй, многовато.

     И хорошо б забыли вы
     Рассказанное мною.
     Ведь люди, храбрые, как львы,
     Стоят за нас горою.
     А кто они, я умолчу,
     Сообразите сами.
     Стихи закончить я хочу
     Такими вот словами:

     Врагам покажем кой-чего!
     Пускай трепещут гады!
     А если кто-то там... того
     То нет ему пощады.
     Дадим всем перцу... Это вот!
     В бараний рог! Вот так вот!
     С мечом кто кой-куда придет,
     Мы... это... вмиг по тыкве!

     Позвольте завершить рассказ
     О том, как, скажем, некто,
     Неважно, кто, но тайну спас
     Какого-то объекта.
     Он принял кое-с-кем, друзья,
     Какое-то решенье.
     Вот. И простите уж меня
     За краткость изложенья.



     Скромен я был и трезв,
     Вежлив и тих, когда
     Мне поднесла винца
     Пьяных друзей орда.

     Я не железный, я
     Выпил стаканчик, да.
     Стала мне ближе вмиг
     Пьяных друзей орда.

     Стал я потом частить,
     Много курил, острил,
     Пиво, коньяк и джин,
     Водку употребил.

     И на концерте я,
     Как говорят, блеснул,
     Ну, и ничьих надежд
     Вроде не обманул.

     Правда, не вспомнить мне,
     Что я читал и пел,
     Я как в тумане плыл
     И сквозь туман смотрел.

     Как-то проник в метро,
     Как-то попал домой.
     Мог ведь и не попасть,
     Господи боже мой.

     Но ничего, пускай,
     Дикий бодун пройдет,
     Раз удался концерт,
     Мелочи все не в счет.

     Если б я трезвым был,
     Был бы я столь хорош?
     Видно, большой талант
     Все-таки не пропьешь.

     Хватит себя терзать,
     Мучаться от стыда.
     Благословенна будь,
     Пьяных друзей орда!

     Выпьем еще не раз,
     Дамы и господа,
     Рожицы вы мои,
     Пьяных друзей орда!

     Вами душа горда.
     Ну, а без вас - беда.
     Эх, выпьем снова, да.
     Прямо сегодня, да!



     Во время секса очень громко я ору -
     И ничего с собой поделать не могу.
     Такие ноты в миг оргазма я беру,
     Что после голос поневоле берегу.

     Ужасным криком я пугаю детвору,
     Что вечно возится в песочницах своих,
     Собак, и кошек, и соседей по двору -
     Пенсионеров и бабулек боевых.

     Когда иду я, наоравшись, в магазин,
     Вокруг все шепчутся: "Годзилла наш пошел".
     А продавец веселый, кажется, грузин,
     Мне говорит: "Вах, много секса - хорошо!".

     Ору я ночью и ору я по утрам,
     Ору, случается порой, средь бела дня,
     Я иногда себя пугаюсь даже сам,
     И все подруги убегают от меня.

     Ну, дома ладно, а бывает, что в гостях
     С прекрасной девушкой я секс переживу,
     Она лишь пискнет что-то типа "Ох!" да "Ах!",
     Ну, а потом я вдруг сиреной зареву.

     Меня не раз уже хотели отлупить,
     Но я же крепкий парень, сразу сдачи дам.
     Да, я такой, но вам меня не изменить,
     Как и вопящих в миг оргазма многих дам.

     Сейчас ищу себе подругу из таких -
     Чтоб стали вместе мы неистово орать,
     Хотя, возможно, нам для актов половых
     Придется за город совсем переезжать.

     Живет на дачах там немало крикунов,
     А почему они живут там? Потому,
     Что самым шумным из девиц и пацанов
     Проблематично выжить в городском дому.

     Возьму девчонку и на дачу с нею - шасть,
     Раз такова у нас, у шумных, "се ля ви",
     Там наоремся, наоремся с нею всласть,
     Пока совсем там не охрипнем от любви.

     Нет, мы нормальные, а вы, секс-молчуны,
     Подумать явно о терпимости должны.
     Все люди в сексе молчуны иль крикуны,
     Не обижайте крикунов, секс-молчуны.



     Великолепный весенний день!
     Я сочиняю стихи с утра,
     Птички поют свою дребедень,
     Гнездышки вить им уже пора.

     Солнце и неба голубизна,
     И облака, и асфальт сухой -
     Как же прекрасна всегда весна!
     Как же я весел и бодр весной!

     Чувствуя с миром большим родство,
     Искренне жизнь по весне люблю.
     Денюжек мало - так что с того,
     Подзаработаю, накоплю.

     Вечером нынче - большой тусняк,
     Будут поэты и много дам.
     Там почитаю, спою песняк,
     Водочки тяпну с друзьями там.

     Повеселюсь я, повеселюсь,
     Похохочу я, похохочу.
     Может быть, даже в кого влюблюсь,
     Ибо влюбиться сейчас хочу.

     Много чего я куплю в пути -
     Прессу и витамины "Ревит",
     Завтра покупки все разгрести
     Дома с утра мне предстоит.

     Эх, на вокзале палаток меж
     Софт поищу и новый музон!
     Как же весенний воздух свеж!
     Сводит с ума чистейший озон.

     Всем я доволен сейчас, друзья,
     И не жалею сейчас ни о чем.
     Попросту счастлив от солнца я,
     Попросту мне огорчаться в лом.

     Все, что касается мутных проблем,
     Предпочитаю на время забыть.
     Всем я доволен, буквально всем,
     Нравится мне сочинять и жить!

     Радость переполняет меня,
     К черту проблем и дел дребедень!
     Боже, как ждал я такого дня!
     Великолепный весенний день!





     С собою можно сделать что угодно -
     Ну взять, к примеру, внешность изменить,
     Исправить нос картошкой на орлиный
     И брежневские брови заказать.
     Хирурги нынче сделают за деньги
     С любым из нас буквально чудеса.
     Так, лысый может быстро стать кудрявым,
     А толстому жир лишний удалят.
     Хотя, конечно, лысому дешевле,
     Купив, носить любые парики,
     Допустим, на работе он блондинчик,
     А на тусовке - в дредах золотых.
     А толстенький заняться может спортом,
     Поменьше жрать, но это - долгий путь,
     И вот идет наш толстенький к хирургу,
     Чтоб выйти из больницы стройнячком.
     16 000 долларов толстушка
     Вручает добровольно докторам,
     Чтоб стать похожей вдруг на Кейт Уинслет,
     И это только самый первый взнос.
     В итоге есть вторая Кейт Уинслет,
     Хотя нам всем хватает и одной,
     А бывшая толстушка, став красоткой,
     Известная теперь фотомодель.
     Так можно стать, конечно, извиняюсь,
     В России даже Путиным вторым
     И, изменив лицо и даже голос,
     Нелепые приказы отдавать.
     Как Майкл Джексон белым стал когда-то,
     По той же схеме негром стать легко,
     Хотя должна быть веская причина
     Для этого - и в банке крупный счет.
     Стать можно монголоидом веселым,
     А если эта внешность надоест,
     Опять к обличью прежнему вернуться,
     Пред этим хорошенько начудив.
     Где ж деньги брать на эти превращенья?
     Ну, если уж ты внешность изменил,
     Ограбить можно банк, отринув маску,
     А после снова внешность изменить.
     Есть у меня такое подозренье,
     Что многие на свете так живут,
     От этого имея кучу выгод,
     Семей различных, банковских счетов.
     И если пропадает кто бесследно,
     Догадываюсь - внешность изменил.
     Хирургу доплативши за молчанье,
     Умчался на Карибы отдыхать.
     Вот я, к примеру, раньше был вьетнамцем,
     А нужную мне сумму накопив,
     Я ради славы, ради белых женщин
     Григорьевым, поэтом русским, стал.
     Но иногда так тянет жарить рыбу,
     И жарю я селедку, весь в чаду,
     И, песни напевая по-вьетнамски,
     Все думаю - теперь мне кем бы стать?



     Еще когда вьетнамцем был я, братцы,
     Не нравилось мне, как меня зовут.
     Конечно, имя было не позорным,
     Почетным даже было - Ланг Выонг.
     Выонг, как говорила мне маманя,
     Всего лишь означает "государь",
     А я всегда хотел быть Ланг Хоангом,
     Хоанг-то означает "божество".
     Когда ж я стал Григорьевым-поэтом,
     То вскоре убедился, что, увы,
     Григорьевых в поэзии российской
     Хватало, прямо скажем, до меня.
     Нет, надобно фамилию такую,
     Чтоб раз услышал - больше не забыл.
     Желательно к тому же составную,
     Чтоб сразу все сказали: "Ух ты, бля...".
     Нелепо стать, к примеру, Ивановым,
     Уж слишком Ивановых дофига.
     Возможно Константином стать Балхашским,
     А можно и Таганским Костей стать.
     Вот также неплохие варианты -
     Ну, скажем, БриллиантовКонстантин,
     Рубинов, Изумрудов... Что ж, неплохо,
     Попробуем скакнуть в иную степь.
     А если взять фамилью "Совесть мира"?
     А если по-восточному, вот так:
     "Обласканный лучами наивысшей
     Вселенской мегамудрости поэт"?
     Звучит довольно выспренне, согласен,
     Ну что ж, оставить можно лишь "Поэт".
     Назваться можно "Костя Рок-н-роллов",
     А если заиграть тяжелый рок,
     Фамилию "Агрессор" взять неплохо,
     Но лучше "Люцифер" иль "Сатана".
     Загадочную можно взять фамилью,
     Чтоб критики задумались слегка -
     "А-3" назваться роботоподобно
     и только лишь о киборгах писать.
     Хорошая фамилья - "Жизнесмертев",
     Хотя слегка с мамлеевским душком,
     Получше все ж, чем "Гробов" или "Мраков",
     Фамилии из книжек из его.
     Прекрасный вариант - "ПоюРоссию",
     Фамилия такая мне сулит
     Немало орденов и выступлений,
     И премий всевозможных каждый год.
     Еще звучит отлично слово "Гений",
     Фамилия проста и хороша,
     А можно "Куртуазовым" назваться,
     А можно "окм" с добавкой "ру".
     Киркоровым - возможно, но не буду,
     Вот Путиным - подумаю еще,
     Есть вариант нехилый: "Киркопутин",
     Но это все опасности сулит.
     Нет, стану я Добрыниным Андреем,
     Пускай нас будет двое. Я горжусь
     Моей вьетнамско-русскою смекалкой,
     Которая мне славу принесет.



     Обычно человек вполне доволен
     Тем, кто он - в смысле, самка иль самец;
     Отлично быть мужчиной в этом мире
     И женщиной быть тоже зашибись.
     Мужчина - он охотник, храбрый воин,
     Гордящийся достоинством своим,
     А женщинам зато дано оргазмы
     Крутейшие испытывать порой.
     К тому ж они детей рожать умеют.
     Нет, правильно устроен этот мир,
     Но есть и недовольные созданья,
     Мечтающие взять да пол сменить.
     Не вправе осуждать мы их за это,
     Но в целом диковато, если вдруг
     Становится вчерашний твой приятель
     Бабенкою и носит буфера.
     Да, это удивления достойно,
     И женщин превращения в мужиков,
     К тому же очень много стоит денег
     Решенье изменить привычный пол.
     Вот я, когда вьетнамцем был, конечно,
     Мечтал скорей стать русским москвичом,
     Но чтобы стать Констанцией, к примеру,
     Ни разу даже и не помышлял.
     Костяйкой став, немало белых женщин,
     К восторгу их, уже уестествил,
     Мне нравится, ей-богу, быть мужчиной,
     Моим подружкам - женщинами быть.
     А посему закроем эту тему,
     Но в целом - повод есть поразмышлять.

     Религию меняют часто люди,
     Я ж вовсе без религии живу,
     Хотя был раньше набожным вьетнамцем,
     Так воспитала мамочка меня.
     Семью я, кстати, часто навещаю.
     Мои 17 братьев и сестер,
     Лопочущих забавно постоянно,
     Не въехали в мой выбор русским стать.
     Но все же приношу я им селедку,
     А мама - та одобрила меня,
     Хотя о внуках часто говорит мне -
     Давай вьетнамско-русских внуков мне.
     Так вот, я о религиях тут начал.
     Кто хочет, в мусульмане пусть идет,
     Кто в христиане, кто - в буддисты или
     В католики, поменьше было б войн.
     Но если ты уверовал в кого-то,
     К неверующим будь терпимей, друг.
     Не надо заявлять им - типа, бесам
     Неверующий, ты принадлежишь.
     Я, к сожаленью, слышал и такое.
     Неправильный, воинственный подход.
     Иль взять, допустим, тех же террористов,
     Да просто на историю взглянуть.
     Короче, перемен желая в жизни,
     Подумай о религии своей.

     И, наконец, подумай, где живешь ты.
     Все ль хорошо, доволен ли ты всем?
     Когда-то из России убегали
     На Запад очень многие, теперь
     Сама Россия тоже стала Запад,
     Теперь уже нет смысла убегать.
     Есть мудрая такая поговорка -
     Родился где, вот там и пригодись,
     В другие страны езди ты на отдых,
     Но что скакать безумно? Тут живи.
     И радуйся своей веселой жизни.
     Но, впрочем, можешь ехать во Вьетнам.
     Тебе я расскажу при личной встрече
     Особенности жизни там, клянусь.



     И неудачник, и бедняк, и дурачок - все это я.
     Но и везунчик, и мудрец, и толстячок - все это я.

     Поэт известный, музыкант, любимый публикой артист,
     Но иногда наивный лох и простачок - все это я.

     Я богом сам себе кажусь, но для иных я ноль, никто,
     Добрейший в мире человек, злой мужичок - все это я.

     Кто утром сочинял стихи, кто за компьютером сидел?
     А кто с друзьями вечерком - шасть в кабачок? Все это я.

     Кто любит быть холостяком, предпочитает жить один?
     Кто дамам любит показать любви стручок? Все это я.

     Все в жизни сложно, человек - и царь, и раб, и бог, и червь.
     Кто прет по жизни, как бычок, но сам - сверчок? Все это я.

     О жизни думал я весь день, весь день продумал допоздна.
     Кто тяпнул водки и решил лечь на бочок? Все это я.

     По небу звезды разбрелись, луна горит, закончен день.
     В ночную кто пижамку влез и в колпачок? Все это я.

     О Константэн! Ложись-ка спать, ведь завтра будет трудный день.
     Кто храпа мерно издает в ночи звучок? Все это - я.



     Тысячи прекрасных песен нам Добрынин спел Андрей,
     Есть поэтов много в мире, всех затмить сумел Андрей.

     Птицы, рыбы, люди, звери, розы ждут его стихов -
     все готовы засмеяться, если так велел Андрей.

     Твердым знанием Корана наградил его аллах,
     Много помнит изречений, очень мудр и смел Андрей.

     Многим женщинам красивым он оргазма суть открыл,
     Ибо им доставить счастье искренне хотел Андрей.

     Объявляя подлым людям беспощадный газават,
     Для друзей по жизни сделал много добрых дел Андрей.

     Навои хвалил Хафиза, я Добрынина хвалю.
     Жизнь отдать свою могу я, чтобы вечно пел Андрей.

     Этому земному богу с белой завистью кричу:
     Ты поэтом стал народным - сладок твой удел, Андрей!

     Я вина тебе, учитель, дорогого поднесу -
     Ведь оно пронзает разум сотней светлых стрел, Андрей.

     Пусть оно тебе подскажет увлекательный сюжет.
     Я хочу, чтоб от вина ты ликом заалел, Андрей.

     Как птенец, пищал когда-то я, Григорьев Константэн.
     Под крылом своим могучим ты меня пригрел, Андрей.



     Помню, в детстве пионерском был я удивлен, клянусь.
     Видел мотыльков в аллее целый миллион, клянусь.

     У столовой это было, там, где заросли кустов.
     Каждый мотылек к подружке был там прикреплен, клянусь.

     Тучами они порхали в тусклом свете фонарей.
     До сих пор я вспоминаю это, словно сон, клянусь.

     Было тихо, лишь озерный поодаль шумел прибой.
     Мотыльками окружен был я со всех сторон, клянусь.

     Я не знал тогда, что жить им день, всего лишь день дано.
     Утром шел я той аллей, был я огорчен, клянусь.

     Стал асфальт ковром из мертвых черно-красных мотыльков.
     В мудрецы тогда природой был я посвящен, клянусь.

     И, хотя понять природу человеку не дано,
     Упоенье каждым мигом я возвел в закон, клянусь.

     Для Вселенной, очевидно, люди вроде мотыльков:
     Мы считаем век наш длинным - но ничтожен он, клянусь.

     Так давайте наслаждаться жизнью, словно мотыльки,
     Прожил ты не зря на свете, если был влюблен, клянусь.

     Будь с веселою подругой нежен и живи легко,
     Каждый миг цени, неважно, что ты обречен, клянусь.

     Каждым летом в той аллее мотыльки кружатся вновь.
     И, что странно, так и будет до конца времен, клянусь.

     Мотыльки не знают горя, зла на бога не таят -
     Полагают, день огромный кем-то им вручен, клянусь.

     И танцуют в упоеньи танец искренней любви,
     И собой они являют счастья эталон, клянусь.

     Я, Григорьев, долго думал, и решил, что человек
     Не для горя, а для счастья небом сотворен, клянусь!



     Я всегда поэтом буду, ярко буду жить, хе-хе.
     А по вечерам привычно водку буду пить, хе-хе.

     Что бы ни происходило, где бы ни работал я,
     Но с друзьями не порву я старой дружбы нить, хе-хе.

     Деньги будут неизбежно, будет много их порой,
     Главное - всегда быть честным и всегда творить, хе-хе.

     Даже если трудно будет мне в Москве существовать,
     Не смогу о славном прошлом я своем забыть, хе-хе.

     Сколько позади концертов, сколько выпущенных книг!
     Сколько музыки и песен смог я сочинить, хе-хе!

     Сколько замыслов и сколько разных планов у меня!
     Сколько предстоит красавиц нежных полюбить, хе-хе!

     Да, я небогат, но весел, я ж Григорьев Константэн!
     С ног меня невзгодам глупым точно не свалить, хе-хе!



     Маша, Марина, Кончита, Пепита
     Плюс баба Зина, чей стон басовит,
     Бритни с Кристиною, Зита и Гита -
     Всех вас Григорьев вот тут вот хранит! (показать на сердце).

     Тут вот, поскольку оно вот такое (развести руками),
     Много любовей вместилось туда, -
     Стелла, Беата, Омацу и Хлоя,
     Тсунгхи, Тянь-Хоу, Хатор, Далида.

     Помню я груди, обычно такие (показать),
     Помню и то, до чего я так слаб (попа),
     Где вы, Фатьма и Цзиньлянь озорные,
     Где вы, Парвати, Чхунхян и Рабаб?

     Разве мы больше друг друга не встретим?
     Вис и Урсула, я помню ваш пыл!
     Я ведь любил вас и этим, и этим (сердце, голова),
     Всех вас вот этим я пылко любил! (пах).

     Мне Квак-Ма-Лунг справедливо сказала,
     Что до сих пор я влюблен в Нго-Енг-Ти.
     Да, я влюблен в нее, только мне мало
     Прошлых побед вспоминать ассорти.

     Мо из дворца, крошка Ньядьы из чума,
     Вас никогда не спишу я в утиль,
     Где вы, Пупелла, Элжбета и Ума,
     Голди, Матильда, Жасмин, Изергиль?

     Хельга, Гортензия и Хуанита,
     И Каллироя из океанид,
     Кэрол, Камари и Чита - ах, Чита! -
     Всех вас поэт тут и тут вот хранит! (сердце, голова).

     Всех вас увлек бы я в райские кущи,
     Всех бы собрал вас в гарем вот такущий - (показать),
     Всех вас вот этим бы снова любил! (пах).
     Но Квак-Ма-Лунг не одобрит мой пыл.

     И, от нее ускользнув, я тихонько
     Вас навещаю, Люсинда и Тонька,
     Светик. А что? Награжден я большим (пауза)

     Сердцем таким (показ). Даже нет, вот та-а-аким! (показ).
     И неспроста был я вами любим!



     (Примечание:  вирелэ  -   это   шестистрочная  строфа  старофранцузской
поэзии).

     Вот опять мы втроем
     Выступаем, даем
     Шоу.
     Скоро шоу конец,
     И в гримерку мы - лет'с
     Гоу!

     Как я рад, что опять
     Нынче пить и гулять
     Будем!
     Надо же иногда
     Отдохнуть от труда
     Людям.

     Ох, как трудимся мы!
     Напрягаем умы,
     Пишем.
     Крики: "Браво! Ништяк!
     С вами - хоть за барак!" -
     Слышим.

     Да уж, мы не лохи,
     И читаем стихи
     Четко.
     Так вперед, пацаны!
     Льется пусть в стаканы
     Водка.

     Кто-то льстиво сказал,
     Что гримерка - как зал
     VIP'a.
     Скромничать мы могли б,
     Но ведь мы - и есть VIP
     Типа.

     Пусть опухли чутка
     Наши от коньяка
     Рожи,
     Но талант - он при нас,
     И пропасть нам не даст
     Боже.

     Состоявшись вполне,
     Мы даем по стране
     Жару.
     Пусть же не уязвит
     Нас скорбей и обид
     Жало.

     Кто тут спонсор? Ах, вы?
     Ну, по клубам Москвы
     Едем?
     Будем пить и гулять,
     Будем там приставать
     К ледям.

     Раз по клубам есть гид,
     Голос мой прозвучит,
     Хрипл:
     "Жизнь - как сказочный сон,
     Гоу ту пати! Комон,
     Пипл!".

     Пусть начнется угар,
     Развеселый кошмар
     Пати,
     Где мы выпустим пар,
     За концерт гонорар
     Тратя.

     Есть ловэ для лафы,
     Все мы любим кайфы...
     Кстати,
     Кто узнать хотел тут,
     Как поэты живут?
     Нате!

     Нам ли двигаться вспять,
     В жизни что-то менять?
     Ноу!
     И опять мы втроем
     Ломовое даем
     Шоу.



     Журналистка Женевьева с небольшою головой
     Летним днем в моей квартире диктофон включила свой.

     Журналистка из Европы очень миленькой была,
     А такой округлой... впрочем, я отвлекся, ла-ла-ла.

     Девушка пришла о группе разузнать, прослушав нас.
     Был акцент ее забавен, мы курили "Голуаз".

     Вот она спросила, плюхнув в сок томатный кубик льда:
     ""Идолами молодежи" вы ведь называться, да?"

     "Ну, - ответил я с улыбкой, - выбор наш сейчас таков.
     Ну а как нам называться? Идолами стариков?

     Мы фигачим с диким драйвом модный гедонистик-попс,
     Мы - гиганты, перед нами бэнд любой - как мелкий мопс.

     Саня, я, Андрей и Денька - кто мы? Идолы и есть.
     Выступаем словно боги и привыкли слышать лесть.

     Мы - экс-лидеры известных групп, и неспроста мы - экс.
     Мы же супергруппа! Кстати, как вам песенка про секс?"

     Женевьева покраснела и, потупивши глаза,
     Начала вдруг раздеваться, прошептав: "О, секс! Я - за!

     Я любить это занятье, песня возбуждать меня.
     Ну, кам он, мой рюсски мишка, мне на поезд сегодня..."

     Через пять часов примерно Женевьева поднялась
     Голенькой с моей постели и воскликнула, смеясь:

     "Рюсска есть лубов как надо! А в Европа нет мужчин.
     Ти мой Распутин, секс-айдол, рашен крэйзи лав машин!

     Ах, большая дубинушка - это очень карашо!
     Приезжать в Париж ти с группа, на гастроль, а я пошель!".

     Проводил я журналистку, ну а сгруппой мы в Париж
     Вылетели через месяц поддержать страны престиж.

     Всю объездили Европу мы с гастролями тогда,
     Женевьевы грудь и... ножки полюбил я, господа.

     Говорил я ей спасибо за себя, за пацанов -
     И, конечно, мы с ней часто рюсска делали любов.

     Все могло бы быть иначе, а не так вот - крэкс-фэкс-пэкс,
     Если бы в репертуаре песни не было про секс.



     В модном клубе, поздней ночью, где-то посреди Москвы
     Можете, друзья, воочью крошку Би увидеть вы.
     Крошка Би бисексуальна и всегда возбуждена,
     И порочна, и нахальна, и беспечна, и пьяна.
     Жить на полную катушку Би желает - и живет:
     На виду у всех подружку Би целует в сочный рот,
     И мурлычет, словно кошка, извиваясь, как змея -
     Вот какая эта крошка - современница моя.
     Оторвавшись от подружки, к бару крошка Би спешит,
     Жадно пиво пьет из кружки, наслаждаясь от души.
     А потом она подходит к парню, просит закурить,
     И беседу с ним заводит, продолжая пиво пить.
     Вот они уже танцуют, друг от друга обалдев,
     И, как голубки, воркуют, к раздраженью прочих дев.
     Ну еще бы - Би одета круче всех, как понял я,
     Вот какая крошка эта - современница моя.
     Все при ней - лицо, фигура; Би стройна, смела, юна,
     И совсем она не дура - эта девочка умна.
     Би цитирует Платона, и Бердяева - порой,
     Ницше, Канта, Цицерона, Библию и Домострой.
     Но при этом голос тела - тела нежного, как шелк -
     Говорит ей, что ей делать, чтоб ей стало хорошо.
     Я ее не осуждаю, просто наблюдаю я -
     Вот какая, вот какая современница моя!
     Обожает материться, трахаться и хохотать.
     Как в такую не влюбиться? Как ее не уважать?
     И пускай она цинична для своих для юных лет -
     Все, что скучно и прилично, ей неинтересно, нет.
     Би легко в себя влюбляет всех желанных ей мужчин,
     Без конца употребляет травку или кокаин.
     Бездна страсти в этом теле - кстати, знаю даже я,
     Как кричит она в постели - современница моя.
     Как целует прямо в ухо, как меняет сотни поз.
     Нет, она совсем не шлюха - любит каждый раз всеръез.
     Где б она не появилась - начинается дебош.
     Так и нынче получилось: крошка разошлась, ну что ж.
     Я смотрю - разделась, дабы голой прыгать на столе...
     Дать бы ей метлу - она бы полетела на метле.
     Мне все кажется, не скрою, вот он - рай, здесь, наяву!
     Как я счастлив, что с такою современницей живу!
     Эта крошка мне милее дам затюканных иных,
     Что при встрече жалко блеют о проблемах о своих.
     Нет чтобы вот так вот, голой, на виду у всех сплясать...
     Эх, я с крошкой Би веселой жизнь желаю прожигать!
     Жизнь дана, чтоб наслаждаться - учат лучшие умы.
     Эх, начну-ка раздеваться - вместе с крошкой спляшем мы!



     Маньеристы сели в самолет, быстро прилетели в Элисту,
     Где калмыцкий встретил их народ на машинах в аэропорту.
     Сразу же последовал обед с водкою в каком-то кабаке,
     Где мы все общались на предмет слов на их, калмыцком, языке.
     И, хоть нас никто не торопил, мы решили осмотреть хурул -
     Дивный храм в заснеженной степи, где стоял молитв буддистских гул.
     А потом отправились в музей, а оттуда - прямо в Сити-чесс,
     Городок для дорогих гостей.Там в коттедж наш Орден дружно влез.
     Были мы в Калмыкии три дня, ели там наваристый дутур,
     Жгли в коттедже благовония, показали всем культур-мультур.
     В дискотеке выступили -там был мороз и в шапках все толклись,
     Чтоб согреться, пили мы за дам - и в конце-концов перепились.
     Алексей-батыр, Кирсана друг, Боинча, и Гена, и Казбек -
     Что за люди, чудо! Помню, вдруг кто-то меня выманил на снег,
     На калмычку Свету показал, говорит: "Бери, она твоя"...
     Я не помню, взял ее - не взял, помню, что была смешливая.
     А потом - автобус в Краснодар, ну а там, как спел уже Вадим,
     "Правильный базар, бухло, угар", музыка, стриптиз, табачный дым.
     Не забыть мне город Элисту, не забыть мне водку "Улугбек",
     Светочки раскосой красоту, как на ее шубку падал снег.

     Жизнь моя - ты, кажется, в цвету,
     Вся ты - словно сон и царство нег.



     Был, помню, день рожденья у меня,
     Мы выступали с Орденом как раз.
     Я пил с друзьями в честь такого дня
     И пили мы - естественно, не квас.

     Ко мне после концерта подошла
     Девчонка обалденной красоты,
     Автограф у меня она взяла
     И даже подарила мне цветы.

     Я не хотел такую отпускать.
     Притиснул неожиданно к стене
     И горячо стал на ухо шептать:
     "Поехали, поехали ко мне!".

     В такси мы целовались с ней взасос.
     Мы таяли от ласк, нас била дрожь...
     Водитель старый, что домой нас вез,
     Бурчал: "Ох уж мне эта молодежь!".

     В квартире я, не зажигая свет,
     Чулки и блузку с девушки сорвал
     И повалил в прихожей на паркет -
     И вмиг от наслажденья застонал.

     Потом мы перебрались на кровать,
     Где вновь пошла любовная игра,
     Красотке надо должное отдать -
     Она меня терзала до утра.

     Я лишь тогда вниманье обратил
     На кожу юной дивы, господа.
     И я от изумленья рот открыл -
     Такого я не видел никогда:

     В татуировках вся она была...
     Я присмотрелся - ба! Мои стихи!
     Вот - "Богомол", вот - хокку... Ну, дела!
     Вот - тексты песен, с нотами, хи-хи.

     А где пупок - там надпись покрупней:
     "Здорово! С днем рождения, Костян!
     Ну как тебе подарок от друзей?" -
     И подписи: "Вадим, Андрей, Вован".

     Красотка объяснила мне, смеясь,
     Что скинулись на днях мои друзья,
     Ей заплатили - и она сдалась,
     Как давняя поклонница моя.

     Добавила: "На мне ведь - не тату,
     Похоже, но все это можно смыть.
     Не стала бы я портить красоту,
     Ее за штуку баксов не купить".

     Я вспомнил, что рассказывал друзьям
     Про то, как зэки раньше в лагерях
     Вдобавок к черепам и куполам
     Себе наколки делали в стихах,

     Есенина, к примеру - это факт.
     Я ведь об этом много раз читал.
     Тут зазвонили в дверь. Я вздрогнул: "Фак!",
     Халат накинул, к двери подбежал.

     Пришли ко мне Вован, Андрей, Вадим
     С девчонками, шампанским и галдят:
     "Эй, открывай! Нормально погудим!
     К тому ж у нас тут - фотоаппарат".

     Я им открыл и сразу сфоткан был
     С красавицей мою расписной.
     Я прыгал, хохотал и много пил,
     Все чокались фужерами со мной.

     ...Теперь все - в прошлом. Я порой смотрю
     на фото, где мы с девушкой стоим,
     той самою. Взволнованно курю
     и кольцами пускаю синий дым.

     Она давно смоталась за бугор,
     Но никогда ее мне забыть.
     Я, кстати, часто думаю с тех пор:
     Что за подарки мне друзьям дарить?



     Проснувшись в теле Абрамовича,
     Лежал я долго и зевал.
     О перемене тел случившейся
     Я даже не подозревал.

     Пошел умыться - тут и выяснил,
     С трудом сдержав ужасный крик,
     Что стал Романом Абрамовичем,
     Неясно, на год иль на миг.

     Потом хихикнул - что плохого-то?
     Ведь я проснулся не бомжом,
     А олигархом, проживающим
     Уже давно за рубежом.

     Я принял душ, я успокоился,
     Все планы на день просмотрел
     И, с наслаждением позавтракав,
     Себе сказал я "Вери велл!".

     Увидел "Хеннесси" на полочке -
     Безумно дорогой коньяк,
     Плеснул его в бокал украдкою,
     Понюхал, хмыкнул: "Так-так-так...".

     Подумал, вызвал управляющих,
     Спросил, хлебнувши коньячка:
     "Что там с российскою поэзией?
     Как там поэт Григорьев К.?

     Не слышали? Как так не слышали?
     Немедля премию ему!
     Пять миллионов евро, думаю,
     Вот это будет по уму.

     В Москве он, в офисе работает,
     Найти и премию вручить.
     Еще поэт Добрынин А.
     Такую должен получить.

     Увлекся что-то я покупками
     Футбольных клубов, яхт и вилл,
     А как-то поддержать поэзию,
     Признаюсь честно, позабыл.

     Имею вертолет я с "Боингом",
     Имею замок Де Ла Кро,
     Все в жизни у меня налажено,
     Пора мне проявить добро.

     Сейчас пойдем с женой Ириною
     По Файнинг-Хиллу погулять...
     На вечеринку, кстати, русскую
     Поэтов надо бы позвать.

     Так, все свободны. Нет, минуточку,
     Прошу мне срочно принести
     Стихи Григорьева с Добрыниным.
     Купите, сможете найти...".

     ...Примерно в то же время самое
     Известный олигарх Роман
     Проснулся в теле К. Григорьева
     И промычал: "Зачем я пьян?".

     Поэт бухал три дня по-черному,
     Не зная ничего о том,
     Что скоро жизнь его изменится,
     Мощнейшим образом притом.

     С постели встав с трудом огромнейшим,
     Роман издал тяжелый стон.
     И тут же непонятным образом
     Был в тело прежнее вселен.

     И стало снова все по-старому:
     Григорьев квасит каждый день,
     Но утром в офис обязательно
     Бежит в бейсболке набекрень.

     Не знает он, что вскоре премию
     Получит как бы от себя,
     Что Абрамович не пожадничал,
     Поэзию вдруг полюбя.

     Прочел Григорьева с Добрыниным,
     Местами дико хохотал,
     На Файнинг-Хилл поэтов выписал,
     Им приглашения прислал.

     Я, автор, вижу - это сбудется,
     В магический гляжу кристалл.
     Лишь надо, чтобы к Абрамовичу
     Вот этот опус мой попал.

     Еще о том я часто думаю,
     Вслух не решаясь произнесть,
     Что ведь, помимо Абрамовича,
     Людей немало в мире есть.

     Придумать бы машину некую,
     Чтоб можно было точно знать,
     В чье тело временно ты вселишься
     И что при этом предпринять.



     Мы - звезды иронической поэзии
     И звездный образ жизни мы ведем.
     На днях вернулись мы из Полинезии,
     Ну, то есть, мы с Добрыниным вдвоем.

     Туда нас пригласили, чтобы лекцию
     Прочли бы мы туземцам о стихах.
     Побед любовных личную коллекцию
     Пополнить рвался я на островах.

     На "Боинге" летели в дупель пьяными -
     Ох, сколько ж было выпито тогда!
     Летели над морями-океанами
     И пели песню "Снежная пизда".

     Полинезийцы встретили нас криками
     И повезли в плавучий ресторан.
     Мы с бодуна, с немыслимыми ликами,
     Ужрались там буквально вдребадан.

     Что пили? Да напитки только местные,
     Ну, что-то вроде терпкого винца.
     Нам лили, лили... Мы, как люди честные,
     Все чашки осушали до конца.

     Потом плясать мы ринулись с Андрюшею
     В гирляндах из тропических цветов.
     С какою-то туриткой, жирной хрюшею,
     Скакал я и орал: "Хочу мэйк лов!!!".

     Она куда-то делась. Снова в пьяночку
     Я окунулся, будто в океан.
     Потом одну приметил таитяночку
     И к ней пошел, пошел как на таран.

     Затем - провал. Очнулся я на лекции,
     Которую я сам же и читал.
     Туземец тучно-складчатой комплекции
     Сидел передо мной и мирно спал.

     Туземца разбудил я. К сожалению,
     По-русски он совсем не понимал,
     Зато мне по Андрееву велению
     Записку от Андрея передал.

     А тот мне сообщал, что нынче женится,
     Что таитянку крепко полюбил,
     Что лекцию читать сегодня ленится,
     Что я вчера кому-то морду бил.

     Вот так вот мы слетали в Полинезию.
     Нисколько по деньгам не поднялись,
     Раз лекцию сорвали про поэзию,
     И с кем-то даже спьяну подрались.

     Но свадьба-то была. И ночь с цикадами,
     Кокосы, черный жемчуг и песок,
     Атоллы, песни, скалы с водопадами,
     Короче, счастья редкого кусок.

     Плюс дайвинг, скаты - манты океанские,
     Прозрачная зеленая вода...
     Реалии родные таитянские...
     О них мы не забудем никогда.

     Да-да, сдружился очень я со скатами,
     Купался с ними пять часов подряд.
     Ты искупнись-ка с этими ребятами -
     Они твои движенья повторят.

     А деньги что? В рулетку в час везения
     Сыграй - они посыпятся дождем.
     И гастролируй вновь до опупения -
     Так звездный образ жизни мы ведем.


     Я воскликнул, обращаясь к Алие:
     - Ты прекрасна в бриллиантовом колье!
     И особенно когда обнажена,
     Изумительно ты просто сложена.
     Но скажи мне, мой цветочек Алия,
     Али муж тебе дороже, али я?

     Отвечала мне со смехом Алия:
     - Он богатый человек, мой муж Илья,
     Он убьет тебя, узнав про нашу связь,
     Но тебе я как поэту отдалась.
     Ты открыл мне тонкий свой духовный мир,
     Он мой спонсор типа, ты же - мой кумир.

     И тебе я, безусловно, помогу,
     Чем могу, а я ведь многое могу,
     Скоро выпустим сильнейший твой альбом
     И рванешься ты с ним в чарты напролом.
     ОРТ, и Рен-ТВ, и РТР -
     Будешь всюду ты, мой рыжий кавалер.

     Ну а мужу я, конечно же, скажу,
     Что талантливым тебя я нахожу,
     Что в тебя вложиться срочно мы должны,
     Он послушается умненькой жены.
     Ты подпишешь очень выгодный контракт,
     Наши деньги отобьются, это факт.

     Так что, Костик, ты не парься и не бзди,
     Лучше ласкою подругу услади.
     Будем пить вино, покурим анашу,
     И запомни, очень я тебя прошу:
     Некорректно говорить мне - "Алия,
     Али муж тебе дороже, али я?".

     И воскликнул я: - Ты чудо, Алия!
     Буду жить отныне, слезок не лия.
     А чуть позже я воскликнул: - Ой-ой-ой!, -
     Обладаючи крикучей Алией.
     Не боюсь я больше грозного Илью,
     Ублажаючи красотку Алию.

     Я не буду больше рявкать: "Алия,
     Али муж тебе дороже, али я?".



     В Константэна влюбившись Григорьева,
     Уважай ты его, не позорь его,
     Чистых мечт его, светлых зорь его,
     Относись к нему санаторьево.
     Он от бед и проблем все прячется,
     Ты готова ль с поэтом нянчиться?
     Ты способна ль деньгами помочь ему,
     Не треща все дни по-сорочьему?
     Ты готова ль жизнь посвятить ему?
     Ведь не только хочется тить ему,
     Сладких губок и секса лютого,
     Нет, приветствуй его салютово,
     Если он заявляется в ночь домой,
     Рапортуй: "Все сделано, котик мой,
     Провела весь день я в лихом труде:
     Все стихи твои набрала в "Ворде",
     Все постирано и поглажено,
     Все с квартплатою мной улажено.
     Что ж как дура я, извини, стою?
     На-ка, стопочку водки испей свою,
     Да садись за стол, да отужинай,
     На уют, тобою заслуженный".
     Если ест поэт, ты сиди-молчи,
     Лишь влюбленности излучай лучи,
     Иногда слезу от любви роняй
     Да стакан поэтовый наполняй.
     И, возможно, скажет тебе поэт:
     "Я сегодня, слышь, сочинил сонет,
     Набери ж его под диктовку, плиз.
     А потом получишь обновку - приз".
     И, сонет набирая стремительно,
     Восклицай: "О, как восхитительно!
     Гениально! Милый мой Костенька!
     А другие пишут так простенько...".
     А потом поэту себя дари,
     Он могуч пока, крепок до зари,
     Восхваляй его инструмент любви,
     "Великанским" чаще его зови.
     Поутру поэту в постель неси
     Чашку с кофием, ласки вновь проси,
     Ненасытней будь и бесстыжее,
     Что оценит чудище рыжее,
     Без которого жизнь твоя пресна,
     Но с которым вместе в душе - весна.
     В общем, так - влюбилась в Григорьева,
     Приближенье славы ускорь его,
     Относись к нему евпаторьево
     И корми лишь многокалорьево.
     Становясь свидетелем зорь его,
     Обеспечь его территорьево.
     С ним не спорь и не раздражай его,
     Береги, цени, обожай его.



     Я собой иногда недоволен,
     Даже если и сыт, и здоров.
     А ведь кто-то сейчас страшно болен
     И надеется на докторов.

     Кто-то умер сегодня от рака,
     Кто-то вдруг под машину попал,
     Закусала кого-то собака,
     Кто-то с крыши высотки упал.

     Кто-то просто слепой от рожденья,
     А ведь как-то на свете живет,
     У кого-то бывают виденья -
     Этот кто-то со страхом их ждет.

     Кто-то в муках сегодня рожает,
     Кто-то заперт в психушке навек,
     И никто к нему не приезжает...
     Тоже как-то живет человек.

     А недавно цунами убило
     Много тысяч людей, это факт.
     А теракты? О, сколько их было,
     Каждый месяц почти что - теракт.

     Миллионы бомжуют уныло
     Да водяру дешевую пьют,
     Но кому-то весьма подфартило,
     Сотни тысяч - шикарно живут.

     Миллиарды живущих на свете
     Постепенно должны умереть,
     И на смену им новые дети
     Подрастут, чтоб расцвесть и созреть.

     Я вот выбрал дорогу поэта
     И стихами своими горжусь,
     Каждый день, начиная с рассвета,
     Вновь над рифмой упрямой тружусь.

     Но порой вспоминаю невольно,
     Что сейчас я в порядке вполне,
     А кому-то сейчас очень больно,
     Очень плохо - и хуже, чем мне.

     В общем, ладно, себе говорю я,
     В этой жизни цени каждый миг,
     Постигай, что еще не постиг.
     Жизнь вокруг - это райский цветник.
     Улыбнись и живи, не горюя,
     Мы еще повоюем, старик.


     (примечание:  курзал  -  это помещение  для  лекций  и  выступлений  на
курортах).

     На курорт морской приехав,
     Я двум девушкам сказал:
     "Я сегодня выступаю,
     Приглашаю вас в курзал.

     Прозвучат стихи и песни,
     Я вином вас угощу,
     Не придете - так и знайте,
     Никогда вам не прощу".

     Засмущалися красотки,
     Но в курзал затем пришли.
     Ах, малышки Аня с Викой!
     Как вы рано расцвели!

     Потрясенные концертом,
     Разогретые вином,
     Предложили мне купаться
     В тайном месте всем втроем.

     Море было очень теплым,
     Ночка лунною была.
     Мы купались и смеялись,
     Обнажившись догола.

     А потом втроем любились
     На безлюдном берегу,
     Ах, малышки Аня с Викой!
     Ваши фото берегу.

     Больше черненькой Викусей
     Был я страстно увлечен,
     Но и рыженькая Аня
     Издавала счастья стон,

     Подо мной биясь, как рыбка,
     И ругательства крича.
     Мне наставила засосов,
     Так сладка и горяча.

     Никогда я не забуду
     Море, ласки, звездопад.
     Утром я, увы, уехал,
     Не вернуть ту ночь назад.

     Навевает мне отныне
     Слово странное "курзал"
     Сладкие воспоминанья
     Про восторгов дикий шквал.

     Груди девушек ласкал я,
     Прикасался к трусикам,
     Их срывал и наслаждался
     Аней и Викусиком.

     В чем мораль стихотворенья?
     Смысл ее совсем простой -
     Я любви вам всем желаю.
     Неприличной - и святой.

     Друг мой, если ты мужчина,
     Лезь почаще к трусикам
     Той, кого зовешь своим ты
     Сладким муси-пусиком.



     Сравнить поэта можно с зеркалом.
     Все честно отразит оно:
     Порою - бриллианты с розами,
     Порою - падаль и говно.


     Века проходят и года,
     Но золото все так же ценится,
     Являясь ценностью всегда.


     У них есть общие черты:
     Обоих крутят обстоятельства,
     Но оба дарят вам мечты.


     Ведь там галактик дофига,
     И каждая почти галактика
     Бесценно людям дорога.

     Сравнить поэта можно с розою.
     У той недаром есть шипы.
     Так и поэт обороняется
     От критиков и от толпы.

     Сравнить поэта можно с роботом.
     Хотя поэт все время пьян,
     Но, как и робот, появился он
     На радость людям разных стран.

     Сравнить поэта можно с озером.
     Пусть и замерзшее, оно
     Для рыболовов привлекательно,
     Спешат за рыбкой все равно.

     Сравнить поэта можно с глобусом.
     Ну как без глобуса прожить?
     А как прикупишь, успокоишься,
     Им станешь вечно дорожить.

     Сравнить поэта можно с глобусом.
     Пусть оба как бы и пусты,
     Их изучай - узнаешь многое,
     И где живешь, узнаешь ты.

     Сравнить поэта можно с бедствием.
     Поэт, как ураган, грядет.
     Внезапно в гости к вам заявится,
     Всю водку выпьет и уйдет.

     Сравнить поэта можно с жопою,
     Что от рожденья нам дана.
     Она, как Родина, единственна,
     Неповторима и родна.

     Сравнить поэта можно с белкою,
     Ну, с той, что скачет в колесе.
     Он зарабатывать пытается -
     Всем весело, смеются все.

     Сравнить поэта можно с желудем.
     Ведь знает каждый стихолюб,
     Что желудь часто превращается
     В огромный и могучий дуб.

     Сравнить поэта можно с видео.
     Полно телеканалов, но
     Увидишь только лишь на видео
     Неподцензурное кино.

     Сравнить поэта можно с крепостью.
     Внутри - уют, камин, тепло,
     И эту крепость обломается
     Взять штурмом мировое зло.

     Сравнить поэта можно с лампочкой.
     Пока она не включена,
     И черти что кругом мерещится,
     И ночь уныла и страшна.

     Сравнить поэта можно с птицею.
     Вот есть же птица альбатрос.
     Бодлер сравнил. Я призадумался,
     И, помню, тронут был до слез.

     Сравнить поэта можно с Путиным.
     Хотя в сравненьи смысла нет:
     Ведь президенты все сменяются,
     Поэт же - навсегда поэт.

     Сравнить поэта можно с бабочкой.
     Сперва он гусеницей был,
     Затем окуклился задумчиво -
     И вот в лазури воспарил!

     ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ  УГОЩАЮСЬ ВОДКОЙ В ОДИНОЧЕСТВЕ,  А ВОРОХ  ДЕЛ НЕПРЕРЫВНО
РАСТ╗Т (подражание древним китайским поэтам)

     Надо  сказать, что я внимательно изучил книги поэтов Ли Бо,  Ду Фу, Цао
Чжи  и  других,  и  я был  немало удивлен  названиями их  произведений.  Вот
несколько  навскидку: "Под  луной  одиноко  пью",  "В  одиночестве  угощаюсь
вином", "С отшельником  пью в  горах", "С вином  в  руке вопрошаю луну".  То
есть,  выпить  поэты любили всегда.  А если вам показалось  чересчур длинным
название моего  стихотворения, напомню вам название одного из  стихотворений
Ду Фу. Звучит  оно так: "В свободный день прогуливаюсь для здоровья в  своем
саду и, собираясь сажать  осенние овощи, наблюдаю за  работой волов. А также
описываю то, что мне бросается в глаза"... Ну ладно, а вот и мое подражание.

     День суетливый позади,
     Забот моих не счесть.

     Но вот один я водку пью,
     А вскоре буду есть.

     На кухне жарится еда.
     Я новости смотрю.

     По телефону с другом я
     При этом говорю.

     Стихи я нынче написал,
     А друг мой - целых два

     Стихотворенья. Как и встарь,
     Поэзия жива.

     Стихи наперекор всему
     Мы пишем много лет.

     О, нас бы понял Тао Цянь.
     Искуснейший поэт.

     Все с другом обсудив дела
     И планы наперед,

     С ним чокаюсь - ведь он сейчас
     Винишко дома пьет.


     Сказавши "Будь здоров",




     Теперь я ужинать начну,
     Ах, курочка вкусна,

     Ужарилась под соевым
     Под соусом она.

     Сейчас я захмелелел слегка,
     На все заботы - тьфу.

     Я чувства выразил в стихах,
     Как выражал Ду Фу.

     Нет воплей старых обезьян
     В саду стихов моих,

     Есть размышленья, нет тоски
     И возгласов пустых.

     Возможно, я в горах Лушань
     Жил в прошлой жизни, и

     Цинлэнцюань переходил,
     Прошел сто тысяч ли.

     А вдруг я был самим Ду Фу,
     Дружил Ли Бо со мной?

     Я с этой мыслью спать ложусь
     Один во тьме ночной.

     Девица яшмовой красы
     Из Аньхуэя мне

     Возможно, этой ночью вдруг
     Привидится во сне.

     Привидится игра ее
     На флейте - и коралл,

     Что отражается в воде
     Зеленой между скал.


     Вновь по делам бежать.

     Но чувства все свои в стихах,
     Как прежде, выражать.

     Еще бы белый заяц дал
     Мне лунный эликсир,

     Да я бы превратил в Пэнлай
     Безумный этот мир!

     ПРИВЕТСТВУЮ ВЕЛИКОГО ПОЭТА  АНДРЕЯ ДОБРЫНИНА СЕДЬМОГО И, НАДЕЯСЬ  С НИМ
СЕГОДНЯ   СИЛЬНО  НАПИТЬСЯ,  ВЫРАЖАЮ  В  ЭТОМ  ШУТОЧНОМ  СТИХОТВОРЕНИИ  СВОИ
ДРУЖЕСКИЕ ЧУВСТВА К НЕМУ (подражание древним китайцам)

     Перешел я ручей
     И Андрея Седьмого заметил.

     Он меж сосен зеленых
     Гулял под высокой горой.

     Я сказал: "Что, Седьмой,
     Может, выпьем?", и он мне ответил:


     Но я не седьмой, а второй".



     Много порнокассет/ и дивидюшек
     Можно видеть в ларьках, что у вокзала
     Ленинградского. Я/ был там намедни.
     И за двести рублей/ купить решил я
     На четыре часа/ порнухи жесткой.
     А сидела в ларьке, мила собою,
     Дева. Именно к ней/ я обратился.
     "Мне бы фильм... тут у вас... Ну, как сказать-то?
     Стопроцентный орал... Ну, "Брызги спермы".
     Вышла дева ко мне - мол, покажите.
     Я купил DVD, затем подумал:

     Сколько раз в день тебе/ ведь слышать нужно
     Про орал да анал, не возбуждаясь.
     Или возбуждена/ ты постоянно
     И мечтаешь о том, чтоб парень смелый
     Предложил бы тебе/ заняться сексом?".
     Много думал о той/ я продавщице
     И когда я смотрел/ кино крутое.
     А она-то сама/ ведь тоже смотрит,
     Полагаю, порой/ такие фильмы...
     Вот был случай какой. Строфой старинной
     Я, конечно, воспел/ его забавность.

     Продают DVD/ из ларьков с порнухой!

     ХМЕЛЬНАЯ КРАСОТКА МЕНЯ ОБНИМАЕТ, ВЫРАЖАЯ КО МНЕ СВОИ ЧУВСТВА И ОБИЖАЯСЬ
НА ТО,  ЧТО  ОНА  ВС╗  РЕЖЕ  КУВЫРКАЕТСЯ СО  МНОЙ В МОЕЙ ПОСТЕЛИ (подражание
древним китайцам)


     Обнимает красотка меня.

     Тихо мне говорит:
     "Константэн, что опять за фигня?

     Мы поедем к тебе
     Или нет? Отвечай!". Отвечаю:

     "Ладно, тачку поймаем,


     Стали веселы мы.
     В сотый раз я уже замечаю,

     Как девчонкам желанна
     В постельках с парнями возня.



     Естественно, это прекрасно,
     Когда просыпаешься рядом
     С веселой и нежной девчонкой,
     Зовущей к приятным усладам.

     Естественно, глупо делами
     Большими тогда заниматься,
     Смеемся и рвемся взаимно
     Любовью сполна наслаждаться.

     Возможно, остыну с годами,
     Из секса уйду я большого,
     Но в это волшебное утро
     Мы любимся снова и снова.

     Мудрец нас навряд ли осудит,
     Природа ведь нам повелела
     Ласкаться с веселой подружкой,
     Ласкаться умело и смело.

     Во славу искусной в постели
     Хорошей и доброй девчонки
     Я эти стихи сочиняю,
     А вечером выпью водчонки!



     Если б я султаном был Брунея,
     Ел бы каждый день рахат-лукум,
     А по вечерам, в гареме млея,
     Я бы отдыхал от всяких дум.

     В сейфе я б имел свинью-копилку
     И в нее монетки бы кидал,
     Прям с утра бы доставал бутылку
     И вдвоем с визирем выпивал.

     Кто мне запретит с утра напиться?
     Я брунейский все-таки султан,
     И любой малаец мной гордится
     Здесь, на островке Калимантан.

     Может разворчаться разве только,
     Нас застукав, старшая жена.
     Впрочем, мы простим ее, поскольку
     Самой трезвой быть она должна.

     Выпью я, поем рахат-лукуму,
     И, визиря хлопнув по плечу,
     Тайную ему озвучу думу:
     "Новую жену опять хочу".

     Звякнет он кому-то по мобилке,
     Кажется, опять в пединститут.
     Мы, шатаясь, приберем бутылки,
     А потом к нам девушки придут.

     Выбирать могу я очень долго,
     Но порой, когда я подопью,
     С жаждою супружеского долга
     Сразу всех беру к себе в семью.

     Но устал я и от китаянок,
     И от индианок. Мне б сейчас
     Ласковых и нежных россиянок,
     Россиянки - это высший класс.

     Девушки Москвы и Салехарда,
     Я вас щедро отблагодарю!
     Дымчатого гладя леопарда,
     Вам цветы и бусы подарю.

     Мой поэт придворный прочитает
     Вам стихи, которых нет нежней.
     Наш Бруней, как прежде, процветает.
     Приезжайте, девушки, в Бруней!






     Далеко Бруней. Другое дело -
     Вы в Москву, на Площадь Ильича
     Можете ко мне приехать смело,


     То есть как бы даже угорело -
     Спляшем как бы танец "ча-ча-ча".



     Опять я закрываю унитаз,
     Поскольку на концерт я собираюсь,
     А там я заработать собираюсь,
     Вот и колдую малость я сейчас.

     Как понял из подружкиных я фраз,
     Огромному я риску подвергаюсь,
     И денег заработать зря стараюсь,
     Покуда не закрою унитаз.

     Ну, как-то это связано с фэн-шуем,
     Фэн-шуй я рифмовать не стану с хуем,
     Хотя другой поэт бы срифмовал.

     Короче. Закрывайте унитазы!
     И денежки посыпятся к вам сразу.
     Я честно вам, что знаю, рассказал.

     Не раз себя подобный метод оправдал.
     И вот поэт на унитаз молиться стал.



     Чем богаче твой знакомый, тем ведет себя страннее -
     На звонки не отвечает, свысока себя ведет.
     Сохранять бы мог приличья этот малый, по идее,
     Но как будто заразился этот малый чем-то. Вот.

     Созвониться с ним порою абсолютно нереально,
     Ну а если созвонишься, он бурчит: "Давай быстрей",
     Он себя причислил будто к высшей расе вдруг нахально,
     А тебя считает как бы кем-то низшим из людей.

     Я тут фильмов насмотрелся фантастических кошмарных,
     Там обычно мерзкий вирус нападает на людей,
     Зараженная прослойка может жить в домах шикарных,
     Но инопланетный вирус управляет зорко ей.

     О добре и зле меняет он привычные понятья,
     Заставляет зараженных думать только про бабос,
     Зараженные считают, что они отныне братья,
     И уныло повторяют все они: "Говно-вопрос".

     Неспроста они стремятся кучковаться на Рублевке.
     Я их видел на Рублевке - очень странные они.
     И общаться невозможно с ними без спецподготовки,
     И в коттеджах специальных все они проводят дни.

     Я стихи читал им, помню, но они не понимали
     Тонкой лирики, однако оживлялись, если я
     Про бабос читал - глазенки зараженных всех сверкали,
     И опять же понимал я: все они - одна семья.

     А бабос, ужасный вирус, заставляет жертв с Рублевки
     Вывозить себя на Запад, в банк швейцарский класть бабос.
     Размножается там вирус вообще без остановки,
     Сколько ж он людей испортил, сколько жизней он унес!

     У меня тут есть знакомый - он все чаще повторяет,
     Да с ухмылочкою странной: "есть бабос, говно-вопрос".
     Мой знакомый изменился - человека ведь меняет
     Злобный вирус непонятный, кто ж его сюда принес?

     Заразиться опасаясь, стал я нервным, напряженным.
     Вдруг мою изменит душу этот вирус? Ну уж нет.
     Я стараюсь не общаться с человеком зараженным,
     Опознать такого чтобы, нужно помнить ряд примет:

     Он стремится на Рублевку, возомнив себя элитой,
     Никогда не помогает тем, кто победней его,
     Книги лишь тогда читает, если автор - знаменитый,
     И в масс-медиа толкуют все про автора того,

     На Канарах и в Европах зараженный отдыхает,
     Оставляя там бабосы: наш, российский, капитал.
     Он Россию мало знает и сограждан презирает,
     Почему? Да потому что вирус мозг его пожрал.

     Зараженные бабосом глазками сверкают злобно,
     Думая, кого бы кинуть, как бабоса подкопить.
     Но один нюанс могу я разъяснить для вас подробно:
     Зря решили вы, что просто душу за бабос купить.



     Ой, тирли-бом, ту-ру-ту-ту.
     О двойниках вам раешник прочту.
     Спор об иных идет до сих пор.
     Так, например, древний грек Стесихор
     Заявил, что Елены не было в Трое,
     Что за призрак ее сражались герои.
     Сама же она в Египте была,
     Где с мудрым Протеем покой обрела.
     Да, у Трои кипели такие страсти,
     А Елены там не было, приехали, здрасьте.
     Говорят, что у Гитлера был двойник,
     Он застрелился, а Гитлер в тот миг
     В Южной Америке сам находился,
     Где прожил долго и снова женился.
     На папку похожие, Гитлера дети,
     Возможно, живут на нашей планете.
     Говорят, что умер Маккартни Пол,
     Двойник его выступает, мол.
     Именно он приезжал в Москву,
     Я - Пол, говорил, до сих пор я живу.
     Тут я подумал - вот так облом,
     Если одни двойники кругом.
     Гляжу на подружкин веселый лик
     И думаю - а вдруг это тоже двойник?
     Гляжу на Добрынина и размышляю -
     А не с двойником ли его выступаю?
     Да нет, это точно Владимирыч наш.
     Но мысли такие пугают аж.
     Недавно в тусовке слушок возник,
     Что и у Григорьева есть двойник.
     Судите сами - был толстяком
     Тот Константэн и ходил с брюшком,
     Теперь же как будто его подменили -
     Нету брюшка, бом-бом, тили-тили.
     Говорят, что уехал в родной Балхаш
     Настоящий Григорьев - ну, толстенький наш.
     В Москве же остался его двойник -
     Внешне похожий рыжий мужик.
     Сам ничего он не сочиняет,
     С гоготом только девиц соблазняет.
     Это неправда, не верьте, нет!
     Перед вами - все тот же Григорьев-поэт.
     Подобные слухи мне слышать лестно,
     Но они навредить могут мне, если честно,
     Как и слухи о том, что не мы с Андреем
     Чешем по клубам сейчас и музеям,
     Что двойников мы берем на подмогу.
     Но мы ж не "Ласковый май", ей-богу.
     У тех пареньков был подобный чес,
     Но мы - неподдельные принцы грез.
     Зачем же нам копии наши зеркальные?
     Мы - это мы, как есть, изначальные,
     Пускай и циничные мы, и нахальные,
     Но неповторимые и уникальные.



     Вот целует мать младенца, наклонившись над кроваткой,
     Так и хочется воскликнуть: "Дивный миг, остановись!".
     Вот влюбленные весною на скамеечке украдкой
     В первом сладком поцелуе, потрясенные, слились.

     Школьница целует в шейку недовольного котенка,
     А друзья целуют в щеку недовольного меня.
     Поцелуй есть знак приязни, но все сложно с ним и тонко -
     Вон, усопшего целует в знак прощания родня.

     С поцелуя все начнется и закончится им тоже,
     Поцелуй, он даже мертвых в сказках может оживить.
     Существо, что ты целуешь, для тебя других дороже,
     Целоваку вряд ли можно чем-нибудь остановить.

     Настоящий целовака поцелуев массу знает,
     Целоваке в этой жизни завсегда везде ништяк.
     Поцелуй он, скажем, "сари" от "инато" отличает,
     И "кувшинчик" с "самаяном" он не спутает никак.

     И французский, и воздушный, и за ушком, и дразнящий, -
     Разновидностей штук 40 поцелуев знает он.
     И с ума подружку сводит целовака настоящий,
     Издает его подружка жалобный и страстный стон.

     Ну а мы-то что же с вами? Что же мы так мало знаем?
     Открывайте "Кама-сутру" и целуйтесь каждый день.
     А ведь как у нас обычно? Ну, покурим, побухаем,
     И потрахаемся в темпе. Нам учиться сексу лень.

     Умный этому искусству обучаться все же станет.
     Гимн сложил я поцелуям - заучите вы его!

     Целоваки, целоваки! Повышайте мастерство!


     Я лавировал, я дискутировал,
     Я хотел и умел побеждать.
     Я таланты свои демонстрировал,
     Чем готов заниматься опять.

     Выступал я, и мне аплодировал
     Зал российский почти что любой,
     Я стихи сочинял, музицировал, -
     И доволен своею судьбой.

     Дневники я упорно датировал.
     Довелось мне любить и страдать.
     Я друзей и врагов не третировал,
     А всегда их старался понять.

     Из России я не эмигрировал
     И в Москве обретаюсь пока.
     Я с друзьями нередко фланировал
     До приятного нам кабака.

     Я желаний своих не кремировал
     И не мумифицировал их.
     Я спиртное умело дозировал,
     Как и ласки подружек хмельных.

     И оргазмов я не имитировал.
     Жизнь моя не тиха, а лиха.
     Возбуждался и эякулировал.
     Это жизнь. Есть тут кто без греха?

     Часто я, как поэт, гастролировал,
     Города и людей изучал
     И с большим интересом лорнировал
     Всех красавиц, которых встречал.

     Их собою я мистифицировал,
     Восклицали они: "Константэн!"
     Куртуазно я их куртизировал,
     Быстро в сладкий заманивал плен.

     На концертах людей я шокировал
     И автографы им раздавал...
     А вчера я весь день фантазировал -
     Что меня ожидает, гадал.

     Вот что я тут наиронизировал...
     Виночерпий, вина мне налей!
     Я озвучил уже, как планировал,
     40 строчек о жизни моей.

     БЕСПОКОЮСЬ  О  ТОМ, КТО ЗАСЕЛИТ  ПЛАНЕТУ ЗЕМЛЯ, И ВЫРАЖАЮ В СТИХАХ СВОИ
ЧУВСТВА И МЫСЛИ ОБ ЭТОМ

     Как прежде, эволюция творится.
     Когда она закончится, кто знает?
     Наивно полагать, что человеку
     Всегда быть суждено венцом творенья.
     Нет, кто-нибудь придет на смену людям,
     Возможно, что процесс уже пошел.

     Сейчас довольно много о вампирах
     Снимается блокбастеров. Поскольку
     Все фильмы эти очень популярны,
     Венцом творенья может стать вампир.

     Во-первых, он живет гораздо дольше,
     А во-вторых, чем плохо стать вампиром,
     Продвинутым и ультрасовременным,
     Летать себе да кровушку искать?

     Совсем необязательно вампиры
     Должны быть на людей похожи внешне.
     Они большими крайне комарами,
     Возможно, над планетой закружат.

     Но каждый - с навороченной мобилой,
     Ведь технику никто не отменяет,
     К тому ж вампирам нужно развлекаться -
     И вот они летят в кинотеатр.

     Большой комар с подругой-комарихой
     Смеются - чувство юмора осталось,
     Как и желанье спариваться часто,
     При этом наслажденье получать.

     Какими будут фильмы и картины?
     Какими станут телепередачи
     И шутки пародистов комариных,
     Какими станут наши города?

     Ну что же, вариант мы рассмотрели
     С планетой, населенной комарами
     И тварями, что им послужат пищей,
     Возможно, это рыба и зверье.

     А как насчет дельфиночеловеков?
     Дельфины ведь умны весьма, и если
     Планету всю покроют океаны,
     Обязан появиться новый вид.

     В подводных городах дельфинолюди
     Красивые дворцы себе построят,
     Появятся четыре главных клана -
     Восточный, Южный, Северный, ну и,
     Конечно, с кланом Западных дельфинов
     Считаться остальным придется всем.

     Дельфины спецотростками сумеют
     С компьютерами ловко обращаться,
     Заводы возведут и магазины,
     Деньгами станет жемчуг навсегда.

     Вплывет дельфин, смеясь, в библиотеку,
     Возьмет кристалл отростком и в уюте
     Читать начнет он в книге электронной,
     Допустим, куртуазные стихи.
     И там найдет мое стихотворенье
     О том, что эволюция творится,
     Что человеку быть венцом творенья
     Считать себя наивно и смешно.

     Дельфин тому немало подивится,
     Стихи вдруг сам впервые в жизни сложит,
     А в небе над огромным океаном
     Промчится с шумом стая комаров.

     О, знать бы, говорю уже как автор,
     Что станет с нашей дивною планетой
     Спустя сто тысяч лет. Полагаю,
     Кипеть на ней все так же будет жизнь.

     А мы пока что, люди-человеки,
     Живем неплохо в целом, как умеем,
     И все почти своей довольны жизнью,
     Все ждем любви, и славы, и чудес.



     Я страдаю от муки... Ах, Катя!
     Почему мы в разлуке? Ах, Катя!

     До чего ж ты умна и прекрасна!
     Заломил я в отчаянье руки. Ах, Катя!

     Целовать я хочу тебя нежно.
     Я в любви покажу тебе трюки. Ах, Катя!

     Я волнуюсь, когда тебя вижу.
     Посмотри - мои вспучились брюки. Ах, Катя!

     Доведу я тебя до оргазма.
     Издаю я призывные звуки. Ах, Катя!

     Посмотри, до чего я прекрасен!
     Ты со мною забудешь о скуке. Ах, Катя!

     Я - Григорьев, влюбился, как мальчик.
     Так пойдем делать сладкие штуки! Ах, Катя!

     (примечание:  можно вставлять  другие  имена  -  Лариса,  Марина,  "Ах,
Майя!", "Ах, Маша!" и т.д.).



     Родившиеся в этот год младенцы
     Получат мир огромный и прекрасный,
     Где множество новинок появилось,
     И все новинки будут к их услугам.
     Мобильники, компьютеры крутые
     Плюс DVD и бездны Интернета, -
     Короче, все, к чему мы так привыкли,
     Осваивая в темпе эти штуки.
     О, мог ли я, учась в Литинституте,
     Печатая на пишущей машинке
     И слушая раздолбанный кассетник,
     Себе представить, что со мною будет
     В 2006-м году? Навряд ли.
     Тогда ходили в видеосалоны,
     Чтоб дружно нашумевший фильм позырить,
     Немногие счастливчики имели
     Свой собственный еще видеоплеер
     И несколько кассет, чтоб наслаждаться
     Просмотром "Терминатора" второго.
     Теперь кинотеатры с мощным звуком
     Пришли на смену видеосалонам,
     За сто рублей пятнадцать крепких фильмов
     На DVD я сразу покупаю.
     Я помню, как купил себе когда-то
     Свой первый телевизор, как был счастлив,
     Потом купил "Фунай"-видеоплеер,
     Что до сих пор работает исправно.
     Я помню, как впервые покупал я
     Немецкий порнофильм, искал рок-клипы,
     Сейчас же люди запросто качают
     Легко и быстро все из Интернета.
     И я, конечно, многое качаю,
     В 2000-м году купив компьютер,
     Что много, очень много раз ломался,
     Но я его апгрейдил, и сегодня
     Имею два компьютера могучих.
     Еще два телевизора имею,
     Огромную коллекцию и фильмов,
     И музыки. CD и мр3-шки
     Пришли на смену старому винилу,
     Хотя из ностальгии грампластинки
     Кручу я на вертушке, правда, редко.
     Киоски звукозаписи я помню,
     Куда ходил заказывать альбомы.
     Теперь же DVD мне дал знакомый,
     Где музыки - 4 гигабайта...
     Я песни сочинял и на кассеты
     Записывал. Теперь пишу все в цифру.
     Не мог себе представить, что однажды
     Предложат мне вполне официально
     Издать мои хиты. А ведь издали.
     Стремительно меняется все в мире -
     О чем я часто думаю невольно,
     Как и о новом киберпоколенье,
     Что прямо с детства дружит с Интернетом.
     О, что еще придумают, узнать бы,
     Рожденные в 2006-м?


     Вот был бы вместо носа хобот
     У человека в наши дни,
     То человек бы им трубил бы,
     Подумал как-то спьяну я.

     Да, был бы хобот вместо носа,
     Мог человек бы им легко
     Держать бутылку водки, скажем,
     И в рот ее себе вливать.

     Влюбленный хоботом изящно
     Подружкин хобот обовьет,
     Потом сорвет банан ей с пальмы
     И грациозно угостит.

     Священник с хоботом красивым
     Влюбленным даст на брак добро,
     На свадьбе гости все напьются
     И, хоботы задрав, споют.

     У парочки родятся детки,
     Их будут нежить и ласкать,
     Им объяснять, как важен хобот
     В карьере женщин и мужчин.

     А хобот важен, безусловно.
     Он позволяет отличить
     По запаху своих собратьев
     От конкурентов и врагов.

     Им воду можно пить умело
     Иль окатить себя водой.
     Детеныш держится за хобот
     Мамаши мелким хоботком.

     Я, засыпая, представляю,
     Как отправляюсь погулять
     И раздобыть немножко корма.
     Я улыбаюсь перед сном.

     С утра включусь я, словно робот,
     И сочиню стихи про хобот.
     Благодаря стихам про хобот
     Мной корм, конечно, будет добыт.




     Мной пока не воспеты,
     Вы сидите в шезлонге, качая ногою.
     Черные сигареты
     Вы берете из пачки одну за другою.

     А еще Вы берете
     Грациозно бокал с алкоголем порою,
     И разнеженно пьете,
     Заедая шампанское красной икрою.

     Вы бросаете фразы
     Неизвестно кому по эффектной мобиле
     Про какие-то стразы
     От Сваровски, что Вы для себя прикупили.

     И венок из ромашек
     На головке на Вашей, мне нравится это.
     Я достал карандашик.
     Я вручу Вам чуть позже экспромт от поэта.

     Ах, какая удача,
     Что могу созерцать Ваши стройные ножки!
     Что одна Вы на даче,
     Не считая персидской задумчивой кошки.

     Я назойлив, как овод,
     Посвящая красавицам вирши и зонги.
     Мой экспромт - верный повод
     Познакомиться с Вами, сидящей в шезлонге.



     21 мая.
     Отвезла на пикник ветчины 5 кг.
     Веселились на даче с подружкой Аннет.
     Пили водку, вино. Кстати, был там К.Г.
     Комплименты его. Интересный поэт.

     2 июня.
     Мне К.Г. в виде фавна явился во сне.
     Мне бы в церковь сходить, замолить бы грехи.
     Мысли все о К.Г. Как волнительно мне!
     Неужели смогла полюбить... за стихи?

     4 июня.
     Ах, К.Г. все с Аннет! Я сержусь на нее.
     Но какой он эстет! Да к тому ж музыкант.
     Я купила вчера кружевное белье.
     Мне дороже К.Г., чем любой бриллиант!

     5 июня.
     Я призналась в любви! Я сама подошла!
     О, высокая страсть! О, решительный шаг!
     Я призналась К.Г. - и у нас с ним была
     Близость (в скобках - 5 раз). Восклицательный знак!



     Нет разума разумней ничего.
     Пожалуй, разве только что сверхразум.
     Решает он загадок сотни разом
     Но людям не дано постичь его.

     А если кто постиг, то он - того,
     Дуреет, коль судить по странным фразам,
     Хохочет, вдруг имеет сдвиг по фазам,
     Теряет с человечеством родство.

     Сверхразум отнял разум у бедняги
     За то, что тот, исполненный отваги,
     Куда-то за пределы заглянул.

     Туда, где невозможная разумность
     В себе таит и думы, и бездумность,
     Где вакуума жуткий, вечный гул.



     Не пей с утра, мой юный друг,
     Пей, если хочешь, ввечеру.
     Трудись, не покладая рук,
     Трудись и не впадай в хандру.

     С утра башка твоя свежа -
     А потому с утра не пей.
     Взгляни на грязного бомжа -
     Он жертва слабости своей.

     Работу он имел и дом,
     Семью имел еще вчера,
     Но он, как видишь, стал бомжом -
     Все потому, что пил с утра.

     Противно, да? Старайся впредь
     Самоконтроль не выключать!
     Всего-то надо дотерпеть
     До вечера, затем - бухать.

     Нет, ежели на даче ты
     И делать нечего совсем,
     И ты вдали от суеты,
     С утра напейся без проблем.

     Но в городе, где нелегко
     Вершить свой подвиг трудовой,
     Зачем тебе с утра пивко
     Зачем стакан водяры? Стой!

     К чему бессмысленный гудеж
     Ведешь, мозги свои губя?
     В прогульщики ведь попадешь!
     Доска позора ждет тебя!

     Ко дну потащишь коллектив,
     Что шел, быть может, на рекорд.
     И сам ты будешь еле жив.
     К тебе придет зеленый черт

     И скажет: "Эй! Активней пей,
     С тобой готов бухнуть и я,
     Тебе покажет нас, чертей,
     Горячка белая твоя".

     И черт начнет тебя терзать,
     Тебя ломать до ломоты,
     И в вытрезвителе опять
     Орать от страха будешь ты.

     Во власти жутковатых снов
     Шептать ты станешь "Нет, нет, нет!"
     Диагноз будет твой суров:
     "Делирий. Алкогольный бред".

     Тебе совсем немного лет,
     И я хочу тебе добра.
     Молю, запомни мой совет:
     Не пей с утра, есть вечера.

     Вот я бутылку достаю...
     Я пью за то, чтоб ты не пил.
     И потому спокойно пью,
     Что вечер, вечер наступил!



     Сверчки и светлячки на лирах дзинькали
     Под ароматной старою сосной.
     Я встретился в концертном зале "Дзинтари"
     С красивой юной девушкой одной.

     За нею я без робости ухаживал,
     Представившись продюсером с ТиВи,
     Коленки на концерте ей поглаживал,
     А вечером вкусил ее любви.

     Спасибо тихим дюнам возле "Дзинтари",
     И Юрмале, столкнувшей вместе нас.
     На пледе под сосной малышка Гинтаре
     В любви мне показала высший класс.

     По морю мчалась яхта с белым парусом,
     Достал из "дипломата" я коньяк.
     Курили мы и пели песни Паулса -
     И часть мелодий группы "Зодиак".

     Прошло полгода. Латвии жемчужина,
     Мне Юрмала мила, пока живу.
     Вновь, для любви неистовой разбужена,
     Мне Гинтаре е-мэйлы шлет в Москву.

     Ну, если так, я в Ригу срочно двигаю,
     Помчусь на конкурс "Новая волна".
     И Гинтаре меня там встретит, прыгая,
     И я ей прошепчу: "Ты мне нужна".

     Пускай на нас уставит глаз фасетчатый
     Сверчок в траве вечернею порой,
     Когда мы снова плед раскинем клетчатый
     Под ароматной старою сосной.



     В поле один - не воин.
     Каждый пустяк - помеха.
     Нет, мне нужна команда,
     Чтобы достичь успеха.

     Личный шофер мне нужен,
     Чтобы возил повсюду,
     Нужен и личный повар.
     Он же чтоб мыл посуду.

     Нужен пиар-директор,
     Чтоб меня в СМИ пиарил,
     Нужен умелый банщик,
     Чтобы мне кости парил.

     Телохранитель сильный,
     Чтоб защищал поэта.
     Телохранитель-дама?
     Нужно обдумать это.

     Будет везде со мною
     Телохранитель личный.
     Лучше две ловких дамы.
     Да, вариант отличный.

     Нужен гитар настройщик,
     Чтобы служил мне верно.
     Тренер-сэнсэй мне нужен,
     Так как дерусь я скверно.

     Ну, массажист, пожалуй,
     Тоже не помешает,
     И утешальщик в горе -
     Пусть меня утешает.

     Нужен и шут, который
     Развеселить умеет.
     Ну, и драгдилер тоже,
     Что обмануть не смеет.

     Севши за стол, решаю:
     Не отравили дабы,
     Пробовальщик обедов
     Нужен один хотя бы.

     А поставщик девчонок?
     Ладно, пока не знаю.
     А сочиняльщик? Нет уж,
     Сам пока сочиняю.

     Кстати, нужны врачи мне!
     Спонсоров нужно много,
     Нужен стихов издатель
     И счетовод от Бога.

     А собутыльник? Как же,
     Минимум будут двое.
     Знаю таких, поверьте.
     Профи они, не скрою.

     Яхту куплю - и сразу
     К ней капитан найдется,
     Конюха на конюшню
     Позже искать придется.

     Я-то искать не буду,
     Есть на то секретарши.
     Две их. Одна помладше,
     Ну, а одна постарше.

     Многим я дам работу.
     Где сейчас переводчик,
     Стайка уборщиц шустрых,
     Грузчик и вертолетчик?

     Где деловой продюсер,
     Где веб-мастер, простите?
     Стриптизерши, бармены...
     Всех вас жду, приходите!

     В поле один не воин.
     Чтобы вперед прорваться,
     Нынче команду профи
     Я собираю, братцы.

Last-modified: Sun, 28 Jan 2007 19:39:39 GMT

Оцените этот текст: