монарха. Верженн и Бомарше пытались сломить нерешительность Людовика XVI, подчеркивая, что Франция упустит счастливую возможность отомстить Англии, что Лондон может пойти на уступки колонистам, помириться с ними и с их помощью захватить богатые французские владения в Карибском, бассейне, являвшиеся тогда одним из главных производителей сахара. Но и это не переубедило короля, как и не сняло возражения министра финансов Тюрго, угрожавшего, что война может привести к полному экономическому банкротству. Поэтому Верженн предложил политику, которая сводилась к оказанию тайной помощи колонистам и обещанию в будущем заключить с ними военный союз с целью воспрепятствовать их примирению с метрополией. План Верженна встретил полную поддержку Испании. И в Париже, и в Мадриде надеялись, что затяжная война между Англией и восставшими колониями истощит силы обеих сторон к выгоде французского и испанского дворов. К тому же к Франции перейдет торговля с колониями, ранее сосредоточенная в руках Англии. Наконец, можно будет подумать и об отвоевании потерянных владений. 2 мая 1776 г. Людовик XVI, согласившись с планом Верженна, приказал выделить 1 млн. ливров для тайной помощи колонистам и предписал продавать для этого по низкой цене лишнее оружие, хранившееся во французских арсеналах. Покупателем выступила фирма "Хорталес и Кo", которую возглавлял Бомарше под именем Дюрана и капитал которой был составлен из ассигнованного королем миллиона. Английская разведка не сразу заметила новый этап, в который вступила французская политика поддержки колонистов. 1 мая, за день до подписания Людовиком XVI приказа о предоставлении для тайной помощи колонистам 1 млн. ливров из Парижа было отправлено донесение на имя лорда Уэймауса, преемника лорда Рочфорда на посту министра, относительно подозрительных вояжей французского писателя Бомарше в Лондон. За предшествовавшие 18 месяцев он совершил восемь поездок в Великобританию. По мнению английского агента, Бомарше посещал Англию, чтобы добыть деньги для закупки оружия, которое собирался переправить колонистам. Эта информация могла только запутать английское правительство относительно планов версальского двора. Получив деньги и королевское разрешение, Бомарше начал действовать с присущей ему энергией, которая преодолевала даже инертность и некомпетентность французской бюрократии. Переписываясь с американским делегатом Артуром Ли, Бомарше ни единым словом не упоминал, что фирма получила деньги из правительственных фондов. Предполагалось, что в обмен на оружие "Хорталес и Кo" будет поставлена крупная партия американского табака. В начале июля 1776 г. в Париж прибыл представитель колонистов Сайлес Дин - сын кузнеца, в прошлом школьный учитель, а позднее делец, преуспевший в торговых операциях. 4 июля Второй континентальный конгресс провозгласил независимость колоний, но эта новость вследствие медлительности тогдашних сообщений и британской блокады достигла Дина лишь через три месяца. Дин изображал богатого купца с Бермудских островов, впрочем, не очень искусно играя взятую роль. Верженн некоторое время колебался, принимать ли Дина. Дело в том, что английская разведка заранее узнала о его прибытии и британский посол в Париже лорд Стормонт выразил протест Верженну. Решившись все же принять Дина, Верженн предложил дальнейшие переговоры вести через первого секретаря французского министерства иностранных дел Жерара де Райвеналя. При этом и Жерар предпочитал письменно договариваться только о дате и месте очередной встречи и не рисковал подписывать свои записки Дину. А Верженн еще при первом свидании специально предостерегал американца против британских шпионов и советовал остерегаться всех англичан, находившихся во Франции. По всей вероятности, даже сам многоопытный французский министр не подозревал, насколько своевременным было его предупреждение. Вскоре Сайлес Дин узнал, что вслед за ним, когда он ехал из Бордо в Париж, двигались двое джентльменов - сэр Ганс Стенли и сэр Чарлз Дженнинсон - английские разведчики, которым было поручено следить за действиями представителя колонистов во Франции. Дин поспешил сменить имя и гостиницу, в которой проживал в Париже. Еще через некоторое время Дин известил, что для наблюдения за ним прибыли из Лондона очень важные персоны - генеральный прокурор Уэддерберн и бывший министр лорд Рочфорд, не говоря уж о мелких агентах. "Все кафе, театры и другие общественные места кишат их эмиссарами", - писал на родину встревоженный Дин. Однако более опасным, чем все эти агенты, оказался человек, которому Дин по рекомендации своих американских друзей и советников считал нужным оказывать полное доверие, которого не заподозрили никто - ни Верженн, ни посол колоний - известный ученый Бенджамин Франклин, ни Джон Адаме и Томас Джефферсон, оба последних ставшие последовательно президентами Соединенных Штатов. Его заподозрил только Артур Ли, но тот настолько впал в шпиономанию, что его подозрения стоили очень мало. Истина вскрылась лишь более полувека спустя... Но об этом речь пойдет в дальнейшем, а пока вернемся к лету 1776 г. Бомарше поспешил связаться с Сайлесом Дином. Верженн, намекнув американцу, что он может целиком полагаться на Бомарше, долгое время делал вид, что ему ничего не известно о деятельности фирмы "Хорталес и Кo", которая заняла спешно отремонтированное здание "Отель де Голланд", где некогда размещался нидерландский посол. Если Дин и был новичком, путавшимся в сложных сплетениях европейской политики, то в вопросах торговли он оказался искушенным человеком. Где же видано, писал он в Америку, чтобы человек, который, подобно Бомарше, еще несколько месяцев назад скрывался от кредиторов, теперь ворочал огромными суммами. Это столь "необычный факт, что он перестает быть тайной", добавлял практичный американец. К тому времени французское правительство ассигновало для тайной помощи американским колонистам уже два миллиона, миллион был ими' получен от Испании и такая же сумма в виде кредитов от частных лиц - судовладельцев и купцов. Позднее последовали и новые миллионы из французской казны. За короткий срок, к октябрю 1776 г., в Марсель, Бордо, Нант и другие французские порты было доставлено обмундирование на 30 тыс. человек, 200 артиллерийских орудий, много тысяч ружей, большие запасы пороха, пушечных ядер и других видов военного снаряжения. Были зафрахтованы восемь кораблей, благополучно, правда после длительных проволочек, доставившие это снаряжение колонистам. Только один из кораблей этого флота был перехвачен англичанами и то после выгрузки части товаров на острове Мартиника. Задержки были вызваны помимо разных бюрократических неурядиц резкими протестами лорда Стормонта. Дин пытался побудить к посылке кораблей в колонии и другие купеческие фирмы во Франции, Голландии и Германии, однако со значительно меньшим успехом. Колонисты терпели в первый период войны одно поражение за другим, и среди негоциантов находилось мало охотников рисковать своими капиталами в столь неверном деле. Постепенно положение изменилось. В 1777 г. уже более 100 французских кораблей участвовало в контрабандной доставке оружия колонистами. За годы войны "Хорталес и Кo" предоставила Америке товаров на сумму 42 млн. ливров, большая часть которых осталась неоплаченной. Дину приходилось принимать все решения самостоятельно. С Артуром Ли его разделяло личное соперничество, а связи с родиной были очень затруднены. Каждое письмо отправлялось в трех экземплярах на разных кораблях в надежде, что хотя бы одно достигнет цели. По дороге большая часть этих писем перехватывалась .британскими шпионами или спешно выбрасывалась в море капитанами при приближении английских военных кораблей. В декабре 1776 г. в Париж прибыл полномочный представитель колоний доктор Бенджамин Франклин, который принял на себя общее руководство действиями молодой американской дипломатии в Европе. Ученый с мировым именем, представлявший страну, которая поднялась на освободительную войну, Франклин был восторженно встречен во Франции, которая сама находилась в преддверии своей великой революции. Франклин умело использовал общественные симпатии и стремился их укреплять, печатая свои (разумеется, неподписанные) брошюры в защиту дела колонистов. Поддержка общественности была тем более нужна Франклину, что военные неудачи армии Вашингтона очень охладили Верженна. В Мадриде первым министром вместо дружественно настроенного Гримальди стал граф Флоридабланка, который не скрывал опасений, что новое американское государство, отстояв свою независимость, будет представлять опасность для испанских владений в Западном полушарии. Однако, умело используя благоприятное отношение общественного мнения, что было очень необычно для той эпохи, Франклин вместе с тем должен был волей-неволей сосредоточить внимание на секретной дипломатии. А тайная дипломатия переплеталась с тайной войной в значительно большей степени, чем предполагал сам Франклин. В то время как Сайлес Дин продолжал жить в гостиницах и вел свои якобы частные операции с "Хорталес и Кo" и другими торговыми фирмами, в распоряжение Франклина в марте 1777 г. было предоставлено уютное здание, ставшее неофициальным американским посольством. А пост генерального секретаря этой небольшой миссии любезно принял на себя старый друг и ученик Франклина доктор Эдуард Банкрофт. Выходец из колонии Массачусетс, он давно уже поселился в Лондоне. В ученых кругах английской столицы весьма ценили Банкрофта не только как врача, но и как ботаника - знатока тропических растений, специалиста по естественным красителям. По инициативе доктора Франклина в 1773 г. Банкрофт был избран в Королевское общество- честь, которая редко оказывалась уроженцам колоний. Банкрофт занимал еще и другие почетные и выгодные научные посты. И тем более было похвально, что приобретенная известность не заставила его забыть интересы родины - он выступил с памфлетами, в которых горячо отстаивал дело колонистов. Так или примерно так рисовался облик Банкрофта и для публики, и даже для хорошо знакомого с ним Франклина, который нечасто ошибался в оценках людей. Мог ли Франклин предполагать, что памфлеты в защиту американской революции выходили из-под пера платного агента английской разведки? Банкрофт играл на бирже, и 1000 ф. ст., которые ежегодно уплачивала ему британская секретная служба, были очень нужны для его финансовых спекуляций. По сравнению с этими деловыми соображениями такие понятия, как верность родине или друзьям, представлялись доктору Банкрофту не заслуживающими внимания. Правда, он порой не был чужд и благородных порывов, оказывая своим знакомым землякам личные услуги, которые как будто прямо не диктовались интересами английской разведки. Впрочем, действительно ли не диктовались? Ведь такие поступки поддерживали общее представление о Банкрофте как об испытанном человеке, на искренний патриотизм, бескорыстную преданность и помощь которого всегда можно рассчитывать в затруднительных случаях. Когда Сайлес Дин направился в Европу, Франклин и другие руководители колонистов очень рекомендовали ему использовать помощь влиятельного и верного доктора Банкрофта. Едва прибыв в Бордо, Дин поспешил воспользоваться этим советом, написав длинное письмо Банкрофту. Достойный патриот ответил в самых теплых выражениях и действительно с тех пор не оставлял неопытного Дина своими заботами. Рекомендации Банкрофта представляли, по мнению Дина, такую ценность, что он по просьбе доктора добился оплаты этих консультаций американским казначейством. Доктор впоследствии не раз шумно досадовал, что выплата ему американским конгрессом компенсации за труд и опасности производилась далеко не регулярно. Надо признаться, что эти жалобы были не вполне основательными, если учесть, что сразу же после получения первого письма Дина Банкрофт настрочил о нем подробный отчет английской разведке, при этом потребовав и добившись солидного увеличения установленного ему оклада. Банкрофт просил Дина подробнейшим образом держать его в курсе всех действий, которые предпринимал американский представитель во Франции. В свою очередь, доктор сообщил Дину информацию о передвижении английского флота и планах правительства, исходившую из самых осведомленных кругов Лондона. Конечно, известия, посылавшиеся Банкрофтом, обычно успевали порядком устареть и иногда содержали неверные сведения. Но как обойтись без этого, когда с риском для жизни добываешь столь секретные данные? Все эти сведения Банкрофт переправлял Дину через французского поверенного в делах в Лондоне Гарнье, друга Франклина, так что с информацией Банкрофта могли уже совсем бесплатно знакомиться и в Версале, где очень ценили рвение и осведомленность почтенного ученого. И вот теперь этот бесценный человек в Париже. Ему пришлось покинуть Лондон из-за преследований со стороны британских властей. Доктор некоторое время даже провел в английской тюрьме. Этот маскарад был частью тщательно продуманного плана английской секретной службы. В задачу Банкрофта входило подробно извещать своих нанимателей о ходе переговоров между Франклином и версальским двором, о французской помощи колонистам, об американских портах, о позиции Испании, об американских представителях в Вест-Индских колониях Франции и многих других подобных вопросах. Легко понять, какую ценность представляла такая информация для Лондона, стремившегося помешать заключению франко-американского союзного договора, и для британского адмиралтейства, старавшегося не допустить переброску оружия колонистам и уничтожить американские каперы, нарушавшие английское торговое судоходство. Мистер Уильям Иден осведомил Банкрофта, что готов получать копии всех сколько-нибудь важных документов, хотя все же предпочтительнее было иметь оригиналы. Связь с Банкрофтом было поручено поддерживать другому крупному английскому разведчику - Полу Уэнтворту. Подобно доктору, выходец из колоний, родственник губернатора Уэнтворта, этот ловкий делец был именно тем лицом, которое привлекло Банкрофта на службу в британскую разведку. Роднила Уэнтворта с Банкрофтом и страсть к игре на бирже. Те 500 ф. ст., которые ему платили, сама по себе весьма солидная сумма, мало значили для богатого Уэнтворта. Он предоставил свои недюжинные способности и бесспорную находчивость в распоряжение Идена в обмен на обещание места в английском парламенте и особенно получение громкого дворянского титула. Иден вряд ли сообщил Уэнтворту, что ханжески благочестивый Георг III, от которого зависело такое пожалование, хотя и восхищался размахом работы, проделанной американцем, самого его считал спекулянтом и развратником. Уэнтворт часто приезжал в Париж, изображая богатого прожигателя жизни, и получал от Банкрофта устные отчеты. Для конспирации даже при тайных встречах Банкрофта с Уэнтвортом и лордом Стормонтом собеседники именовали доктора Эдуардом Эдвардсом. Кроме того, еженедельно Банкрофт составлял письменное донесение. Оно наносилось на бумагу невидимыми чернилами, а между строк обычными чернилами писалось любовное письмо некоему "Ричардсону". После этого Банкрофт относил свою депешу в сад Тюильри и незаметно спускал на веревке на дно глубокого дупла букового дерева. Каждую неделю во вторник вечером у дерева появлялся агент британского посла, брал донесение и оставлял взамен очередные инструкции "мистеру Эдвардсу". Отчеты Банкрофта относительно хода франко-американских переговоров позволяли лорду Стормонту выражать очень убедительные протесты. Они нервировали Верженна, но не очень путали планы Франклина. Быть может, даже наоборот - ведь его задачей как раз было довести дело возможно скорее до открытого конфликта между Лондоном и Парижем и выступлению Франции на стороне восставших колоний. Иначе обстояло дело с информацией, поставлявшейся Банкрофтом, о планах американских каперов - она являлась прямой помощью английскому адмиралтейству. Надо учитывать, что с помощью рейдов каперов из французских гаваней Франклин и Дин рассчитывали не только усилить оппозиционные настроения в Англии против войны, но и способствовать достижению главной цели - разрыву между Францией и Великобританией. Протесты лорда Стормонта, опиравшегося на информацию Банкрофта, конечно, в известной степени связывали руки Верженну в оказании помощи колонистам, но мало способствовали улучшению англо-французских отношений. На пользу колонистам играли объективные факторы, оказывавшиеся неизменно более весомыми, чем усилия агентов Уильяма Идена. Не помогла даже установленная английской разведкой слежка за капитанами каперских судов. Один из них, Джо Хайнсон, прибыл с секретным поручением в Лондон. Людей было мало, и выбор в этом случае пал на человека, являвшегося чем-то средним между шекспировским Фальстафом и традиционной фигурой любящего приврать старого морского волка. Недалекий, самовлюбленный хвастун проболтался своей домохозяйке о данном ему поручении, а та решила посоветоваться о доверенной ей тайне со своим духовным пастырем. Почтенная вдова Элизабет Джамп не подозревала, что этот молодой священник Вардилл родом из Нью-Йорка был доверенным агентом Идена, продавшись за 200 ф. ст. в год и обещание предоставить ему кафедру теологии в Королевском колледже (впоследствии Колумбийском университете). Однако если миссис Джамп не ведала о второй профессии Вардилла, то тот совсем не случайно взял вдову под свою духовную опеку. В гостинице Элизабет Джамп часто останавливались американские моряки, а будущему профессору была поручена слежка именно за этим беспокойным людом. Вардилл встретился с Хайнсоном и угрозой суда и виселицы, с одной стороны, и обещанием небольшой пожизненной пенсии, с другой, сумел склонить капитана к измене. Своим приятелям Хайнсон сообщил, что Вардилл пытался побудить его к предательству, но он отверг все угрозы и предложения. По заданию Вардилла Хайнсон должен был выполнить возложенную на него колонистами миссию - купить в Англии шхуну, которую можно было бы использовать для пересылки корреспонденции в Америку. Таким образом английская разведка надеялась заполучить оригиналы отчетов, которые Франклин собирался направить на родину. Предполагалось даже, что подобную операцию можно будет повторить не раз: заранее извещенное британское военное судно перехватывало бы корабль Хайнсона, конфисковывало бы документы, а сам капитан мог "вырываться из английского плена" и снова являться в Париж. В конце концов этот план рухнул по чистой случайности - Франклин решил использовать Хайнсона для других заданий, и семь британских кораблей тщетно поджидали встречи со шхуной под командой нового английского агента. Разгневанный Георг III писал Идену: "Я всегда сомневался, можно ли хоть в какой-то мере доверять Хайнсону. Теперь я пришел к твердому убеждению, что он, как и любой другой шпион из Северной Америки, действует по наущению Дина и Франклина и сообщает информацию только для обмана". Иден не стал разубеждать короля, но сам придерживался совсем другого мнения. Посовещавшись с Уэнтвортом, он пришел к выводу, что Хайнсона можно будет еще использовать для большой игры. Фактический глава британской разведки задумал завербовать самого Сайлеса Дина и его деятельного помощника Уильяма Кармайкла. Хайнсону было поручено играть роль американского патриота, стремящегося к прекращению братоубийственной войны, и докладывать дважды в неделю об успехах секретарю лорда Стормонта. Попытки Хайнсона выступать в качестве посредника между сражавшимися сторонами вызвали лишь веселые насмешки у его приятелей-капитанов. Стормонт должен был сообщить в Лондон, что Хайнсон не пользуется доверием Франклина и Дина и поэтому мало что знает полезного. Эта пессимистическая оценка не вполне оправдалась. Через некоторое время, в октябре 1777 г., Хайнсон встретил в Нанте капитана Фолджера, которому было поручено доставить секретные документы в колонии. Хайнсон, как только Фолджер отлучился на четверть часа, умело вскрыл его морской сундук и похитил переписку Франклина и Дина с французским правительством, а взамен засунул чистую бумагу. Фолджер обнаружил пропажу, только прибыв в Америку, и был посажен в тюрьму, где просидел три месяца, пока была установлена его невиновность. Хайнсон, похитив бумаги, поспешил в Лондон, и уже 20 октября Иден переслал выкраденные документы королю, добавив, что надо будет еще раз попытаться использовать отличившегося агента, пока его не раскроют. "Он честный мерзавец, - добавлял Иден, - и не дурак, хотя с виду кажется тупицей". Впрочем, Дин еще не знал о краже бумаг, но, получив известие о поездке Хайнсона в Лондон, заподозрил неладное. Вопреки надеждам Идена, использовать Хайнсона больше не удалось. Когда он вернулся в Париж, с ним почти никто не захотел иметь дело, хотя даже много позднее, уже после получения известия о краже бумаг у Фолджера, не было неопровержимых доказательств виновности капитана. Убедившись, что в Париже Хайнсон не может принести пользы, британская разведка отправила его на военный корабль "Кентавр", охотившийся за американскими торговыми судами. Какими-то путями Хайнсон раздобыл сведения о выходе в море одного такого судна, груженного оружием для колоний, и оно было захвачено англичанами. Хотя Хайнсон еще ранее был забракован как человек, которому можно было бы поручить завербовать Сайлеса Дина и его помощника Кармайкла, сам этот план не был отставлен. Кармайкл упоминает в своих письмах, что его пытался подкупить какой-то английский агент, предлагая выступить сторонником компромиссного мира между колониями и метрополией. Этим агентом вряд ли мог быть Банкрофт - он рисковал быть разоблаченным, - хотя доктор усиленно ездил с Кармайк-лом в оперу, на маскарады, всячески втягивал в омут светских развлечений. К Сайлесу Дину был приставлен английской разведкой некий Ван Зандт, сын богатого торговца из Мэриленда, давнего знакомого американского уполномоченного. Находясь в Лондоне, избалованный купеческий сынок неожиданно перестал из-за превратностей военного времени получать денежные переводы от отца и стал легкой добычей сладкоголосого вербовщика - уже знакомого нам священника Вардилла. Правда, как раз в это время пришли наконец долгожданные отцовские деньги в Амстердам, однако Уильям Иден распорядился, чтобы молодой повеса так и не узнал об этой посылке и считал себя целиком зависящим от жалованья, которое ему выплачивала британская разведка. Принятый первоначально хорошо Дином, новый шпион под именем Джорджа Лаптона регулярно снабжал Лондон не только сплетнями, которые слышал за обеденным столом, но и обрывками сведений об американских каперах, некоторые из них в результате попали в руки англичан. Как подобает истинному сыну негоцианта. Лаптоп разбавлял подлинную информацию отдельными выдуманными деталями или просто пересылал в Лондон продукты самой чистой фантазии. В конце концов он вызвал подозрение Дина. В страхе перед разоблачением и спасаясь от кредиторов, Ван Зандт поспешил удрать из Парижа. Английским шпионом был и секретарь Артура Ли майор Джон Торн-тон. Он вначале вкрался в доверие к Франклину, представившись благотворителем, пекущимся о быте американских военнопленных в английских тюрьмах. При этом Торнтон уверил, что знаком с премьер-министром лордом Нортом и может добывать важные военные секреты. Через Торнтона британская разведка подбросила Ли поддельные оперативные планы английского командования на 1777 г., прямо противоположные действительным планам. Эта фальшивка была в феврале спешно отправлена Артуром Ли за океан и способствовала многим успешным действиям английских войск. Ли послал Торнтона в Портсмут и Плимут разведать состояние английского флота. Торнтон вернулся с сообщением, будто флот находится в полной боевой готовности, что совершенно не соответствовало действительности и, возможно, было одной из причин, побудивших французское командование после начала войны с Англией отказаться от намерения атаковать британские эскадры. Убедившись, что Торнтон вовлечен в какие-то сомнительные, неугодные Ли финансовые операции, американский уполномоченный подыскал нового секретаря священника Форда. Стоит ли говорить, что и он был платным английским шпионом, причем об этом догадывались даже в Вирджинии, где он подвизался до того времени. Конгресс послал Ли специальное предостережение на сей счет. Ли игнорировал предупреждение, а ведомство Идена настолько изучило слабости Артура Ли, что без труда устраивало своих агентов на работу к этому американскому уполномоченному, подозревавшему всех без исключения и обвинявшему всех, кто вызывал его недовольство или задевал и без того уязвленное тщеславие. Британская разведка подбирала людей, которых Ли направлял в Англию для сбора секретной информации и особенно всяких слухов, порочивших Франклина и Дина. К числу таких "агентов" Ли принадлежали английские шпионы братья Томас и Джордж Диггеры. Помимо выполнения приказов Идена братья проявляли и собственную инициативу - в краже доверенных им денег, которые предназначались для американских военнопленных. Близким к Артуру Ли оказался еще один английский шпион - его бывший школьный товарищ доктор Джон Беркенхаут. Еще накануне военных действий против повстанцев Беркенхаут был послан в составе специальной миссии лорда Карлайля в колонии и занялся подкупом членов конгресса, причем действовал настолько беззастенчиво, что угодил, правда ненадолго, в тюрьму. Хотя личность Беркенхаута не вызывала ни у кого сомнений, Артур Ли продолжал поддерживать тесные связи с этим шпионом. Однажды Уэнтворт явился к Ли, которого не оказалось дома, и забрал его личную печать; с нее была снята точная копия. Летом 1777 г. Ли отправился в Берлин, надеясь добиться поддержки Фридриха II. Английский посол Хью Эллиот подкупил слугу в гостинице, где остановился американец, и получил ключи от номера Ли. Эллиот лично в отсутствие Ли побывал в его комнате, похитил находившиеся там бумаги и поспешил в посольство. Там несколько человек принялись лихорадочно переписывать похищенные документы, а Эллиот тем временем вернулся в гостиницу и, изображая из себя путешественника, сочувствующего делу колонистов, встретил возвратившегося Ли и втянул в длинную двухчасовую беседу. Лишь в 10 часов вечера Ли поднялся к себе в комнату. Вскоре оттуда раздались вопли: "Разбой! Ограбление!" Между тем англичанин покинул отель, наскоро переоделся в посольстве и, прихватив документы, с которых уже были сняты копии, опять появился в гостинице. Он передал бумаги портье, сказав, что они были вручены ему каким-то незнакомцем, который после этого немедля исчез. Атташе английского посольства Листон, загоняя лошадей, помчался в Гамбург, чтобы оттуда с первым кораблем добраться до Лондона. Подозрения в краже бумаг, естественно, пали на Эллиота. А тот со свойственным ему цинизмом и бесцеремонностью даже не отрицал этого, небрежно объяснив, что, мол, один из его слуг из чрезмерного усердия похитил бумаги, но он, как только узнал об этом, поспешил вернуть их законному владельцу. Даже в Лондоне были несколько смущены поведением Эллиота, хотя вполне оценили его рвение. В конечном счете буря улеглась, а Эллиот получил от правительства в виде подарка 500 ф. ст. Как подсчитал один историк, к лету 1777 г. шпионы численно превосходили собственно дипломатов в Париже в соотношении 10:1. Эффективность английской разведывательной службы сказывалась на политике континентальных правительств, действовавших, исходя из предположения, что они находятся под постоянным наблюдением британских шпионов. Когда Артур Ли отправился переодетым в костюм британского купца из Франции в Испанию, дружески настроенное к колонистам мадридское правительство задержало его на границе: оно уверяло, что не поддерживает никаких связей с "мятежниками", и опасалось, что о прибытии американского уполномоченного немедленно станет известно в Лондоне, а это повлечет нежелательные дипломатические осложнения. На протяжении почти всего 1777 г. из Америки поступали сообщения об успехах только английских войск, и политика правительства Людовика XVI в отношении колоний приобретала все более нерешительный характер. С одной стороны, правительство не препятствовало расширявшемуся вывозу в колонии оружия, боеприпасов, обмундирования и покупке по дешевке французскими купцами захваченных американскими каперами английских судов. С другой стороны, под давлением протестов лорда Стормонта часть американских капитанов и матросов была арестована. Учитывая, что Франция пыталась не допустить открытого разрыва, британская дипломатия усилила нажим. Параллельно английская секретная служба по приказу Георга III решила прибегнуть к шантажу. Для этой цели был использован английский разведчик в Париже Натаниэль Паркер Форт, который поддерживал дружеские связи с главой французского правительства Морепа. Форт доверительно сообщил своему Другу, что Англия, вероятно, в ближайшие дни объявит войну Франции, если версальский двор не примет требований, предъявленных лордом Стормонтом (запрещение приводить захваченные английские суда во французские гавани, выдача находившихся там трех каперских кораблей и т. д.). Встревоженный Морепа поспешил созвать совещание. В конечном счете английские требования были отчасти удовлетворены. Блеф удался, если учесть, что Лондон и не думал сам объявлять войну Франции и, напротив, всячески старался ее избежать. Более того, Георг III даже раздражался, когда читал отчеты Уэнтворта, который, ссылаясь на донесения Банкрофта, сообщал о надвигавшейся угрозе войны. Так, вскоре после того, как удалось заставить Париж отступить, Георг писал: "Два письма, полученные от мистера Уэнтворта, несомненно, любопытны. Однако поскольку Эдвардс (Банкрофт. - Е. Ч.) биржевой игрок и к тому же шпион-двойник, в его донесениях нельзя верить ничему, кроме того, что в его личные намерения входит побудить нас считать, что французский двор намерен начать войну. На деле же, безусловно, имеются серьезные основания предполагать, что эта возможность ныне является более отдаленной, чем мы могли предполагать шесть месяцев назад". Уэнтворт в этом королевском письме был также удостоен нелестных эпитетов... Осенью 1777 г. сведения об успехах английской стороны стали приходить реже; наоборот, поступали известия об отдельных неудачах; начало выявляться, что британские планы уничтожения армии колонистов очень далеки от осуществления. В середине ноября Георг III приказал послать Уэнтворта в Париж, чтобы с помощью Банкрофта выяснить, не собирается ли Испания вступить в войну. Уэнтворт прибыл во французскую столицу крайне озлобленным на Банкрофта: они вместе спекулировали на бирже, и доктор не поделился выигрышем со своим компаньоном. Дело заключалось в том, что Банкрофт, узнав об очередном поражении британской армии, приказал своему лондонскому поверенному играть на понижение английских ценных бумаг. Он, видимо, не учел, что все его письма тщательно просматривались в "черном кабинете", который функционировал под руководством начальника лондонского почтамта Энтони Тодда. Как-то раз Уильям Иден спросил Тодда, умеют ли его подчиненные подделывать письма и ставить фальшивые печати. Почтмейстер с гордостью ответил: возможно, в Англии среди молодежи имеются лучшие подделыватели, чем его ребята, но зато его - самые надежные, ведь он сам обучил их этому ремеслу. Действительно, "черный кабинет" Тодда сумел скопировать переписку Франклина с лидерами вигской оппозиции - лордами Шелборном и Кэмденом, Томасом Уолполом и др. Мы еще познакомимся с тем, как использовала английская разведка эти полезные сведения, а пока что вернемся к тому, что люди Тодда перехватили письмо Банкрофта и Уэнтворт узнал о проделках своего приятеля. Банкрофта не смутило недовольство Уэнтворта - чего не случается в делах. Игра на бирже требовала новых средств, и доктор решил заставить раскошелиться обе воюющие стороны. Он отправил письмо комитету по иностранным делам американского конгресса с настоятельным требованием оплаты года беспорочной службы, а от Уэнтворта запросил за информацию о намерениях Испании 500 ф. ст. Уэнтворт отказал. Но ссориться дальше не было расчета, и Банкрофт сообщил: Испания пока еще не согласна вступить в войну на стороне колонистов. Вынужденный даром уступить столь ценные сведения, "Эдварде", в свою очередь, упрекал Уэнтворта и особенно лорда Стормонта в том, что посол в своих нотах протеста почти буквально повторял содержание бумаг, которые были списаны у Франклина и Дина Банкрофтом и оставлены в дупле букового дерева в саду Тюильри. Это обратило уже внимание и Верженна, и Франклина. Верженн заподозрил, что это дело рук Кармайкла. Банкрофт навел подозрения на секретаря Бомарше, но, очень опасаясь разоблачения, просил заранее британский паспорт на случай бегства и вмешательства английского правительства, если "мистера Эдвардса" арестуют французские власти. На этот раз визит Уэнтворта вызвал полное удовлетворение у Георга III, ведь он привез известие, что нет угрозы немедленного вступления Испании в войну. Однако через две недели дипломатическая обстановка резко изменилась: в конце ноября 1777 г. в Париж пришла весть о крупной победе колонистов под Саратогой - взятии в плен английской армии под командованием генерала Бургойня. В Версале теперь уверились, что Англии не выиграть войну против восставших колоний. Но Верженн, обрадованный тем, что его политика строилась на верном расчете, вместе с тем начал опасаться, что Англия пойдет на мир, признав независимость колоний, и Франция упустит свой лучший шанс в борьбе против главного соперника. Сразу же последовало обещание Версаля предоставить колонистам дополнительную субсидию в 3 млн. ливров и заключить союзный договор, от подписания которого правительство уклонялось целых полтора года. Разумеется, все действия версальского двора через Банкрофта становились немедленно известными в Лондоне. По указанию премьер-министра Норта в начале декабря Уэнтворт снова отправился в Париж, на этот раз для переговоров с Франклином и Дином. Британский кабинет был теперь готов на любые уступки, кроме признания независимости колоний. Уэнтворт учитывал, что колонисты не подозревают, что он английский шпион, и рассматривают его как бывшего патриота, в начале войны перешедшего в лагерь лоялистов. Он рассчитывал прежде всего получить свежую информацию от Банкрофта, но того не оказалось в Париже - доктор спешно отбыл в Лондон для осуществления очередной биржевой спекуляции. Миссия Уэнтворта оказалась серьезной ошибкой британской дипломатии. Франклин, получив предложения Лондона, три недели уклонялся от встречи с британским эмиссаром. В то же время Франклин известил об этих предложениях Верженна и, усилив опасения французского министра, что примирение колоний и метрополии все же возможно, побудил ускорить заключение франко-американского союзного договора. В канун Рождества в Париж вернулся Банкрофт. Он выиграл на бирже столько денег, что предложил Уэнтворту выплатить английской разведке все полученное от нее жалованье. Банкрофт, чувствуя, что Англия проигрывает войну, стал особенно опасаться разоблачения. Его страхи заразили и Уэнтворта, который начал бояться, что французские агенты, следившие за ним и пытавшиеся взломать его сейф, могут при случае прибегнуть и к удару кинжалом. В панике Уэнтворт сжег находившиеся при нем письма и даже просил уничтожить все его донесения, хранившиеся в ведомстве Уильяма Идена (эта просьба была оставлена без внимания). Он потребовал от Стормонта как-то легализовать его положение, добился приема у Верженна и поспешил убраться восвояси, не рискуя больше появляться в Париже. Вскоре произошло то, чему Георг III отказывался верить до последней минуты, - франко-американский договор стал фактом. И как следствие этого Франция, а вслед за ней Испания вступили в войну против Англии. Положение Англии стало очень серьезным, шла речь о сохранении ее позиций как колониальной державы. Ведомство лорда Сеффолка и Уильяма Идена начало работать с удвоенной энергией. Как раз в это время английской разведке удалось достигнуть цели, к которой она тщетно стремилась, - привлечь на сторону Англии одного из уполномоченных американского конгресса - Сайлеса Дина. Обстоятельства, которые заставили Дина пойти на это отступничество, неясны. Известно, что Дин насмерть рассорился с Артуром Ли и его братьями, составлявшими влиятельный политический клан. В ноябре 1777 г. они добились принятия конгрессом решения об отзыве Дина, которое стало известным в Париже уже в следующем году. Его преемником был назначен Джон Адаме. Братья Ли публично обвиняли Дина в бесчисленных вымышленных преступлениях, за исключением одного действительного - установления связей с британской разведкой. Это тем более удивительно, что Ли бросал обвинения в шпионаже направо и налево всем, за исключением своих секретарей и помощников, которые действительно почти все без исключения были платными английскими агентами. Роль змия-искусителя сыграл Уэнтворт (еще до своего отъезда из Парижа). Он намекнул Дину, что тот может получить крупный пост в английской администрации. Не клюнуло. Тогда Уэнтворт, отлично осведомленный Банкрофтом о делах Дина, нащупал другой, более эффективный путь воздействия на американского уполномоченного. Разведчику было известно, что, выполняя поручения конгресса. Дин не прекращал и собственных торговых операций. Вместе с крупным американским негоциантом Робертом Моррисом, пользовавшимся большим влиянием в политических кругах колоний. Дин задумал создать вторую компанию типа "Хорталес и Кo" с целью вывоза из Англии через Францию изделий для населения колоний, испытывавшего большую нужду в привычных британских товарах. Ожидавшееся вступление Франции в войну против Англии помешало осуществлению этого плана. Насколько можно судить по сохранившимся документам, Уэнтворт предложил Дину сделку на следующих условиях: создается - частично на казенные средства - Британская торговая компания, которая будет доставлять английские промышленные изделия в Нью-Йорк, занятый английскими войсками, и оттуда продавать либо передавать их людям, назначенным Дином и его братьями, также занимавшимися крупными торговыми операциями. Дин выразил согласие с этим планом и готовность, взамен получаемых услуг, сообщать в Лондон имевшуюся у него секретную информацию. Все это прямо следует из корреспонденции Георга III, лорда Норта и секретаря британского казначейства, относящейся к январю 1778 г. В начале февраля Георг III писал своему премьер-министру, что сведения, поступающие от Бенсона (псевдоним Дина), "очень важны". В марте 1778 г., узнав об отъезде Дина на родину, король считал, что это надо использовать для достижения приемлемого мира с колониями. Новый английский агент отбыл вместе с французской эскадрой и с оригиналомфранко-американского союзного договора, который был ратифицирован конгрессом в начале мая 1778 г. Враги Дина добились того, что конгресс занялся расследованием его деятельности во Франции. Дина обвиняли в краже части французского займа, даже хищении де