Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
 © Copyright Леонид Кудрявцев
 WWW:  http://users.mark-itt.ru/kudr/
 Автор будет рад получить мнения читателей на свой
 email: lekud@rol.ru
 Подготовка е-теста - Библиотека "Артефакт" -- http://andrey.tsx.org/
---------------------------------------------------------------


     Солнце  жарило  вовсю.  Посреди улицы танцевали два смерчика, и усталый
водовоз, облокотившись на пустой кувшин, провожал их равнодушным взглядом.
     А Эрику было холодно. Холод жил у него в затылке и теперь, проснувшись,
расползался  по  всему телу,  сковывая  движения  и наполняя голову странным
гулом, из которого временами можно было выловить слова типа "черный воронок"
и  "приведение приговора". Ему не хотелось  даже пытаться прикинуть  размеры
"черного воронка" и вспомнить, как выглядит  эта птица,  или же  сообразить,
куда  приводят  этот  самый "приговор", потому что  мысли сковывал холод,  с
которым надо было обязательно что-то сделать, и как можно скорее.
     Эрик шел вдоль  по улице, машинально поглядывая на единорогов, тащивших
разукрашенные поникшими  от жары цветами тележки мимо  чайханы,  где толстые
бородачи в  ватных  халатах пили зеленый чай,  мимо  собак, которые  подобно
трупам  лежали в пыли, свесив изо ртов красные тряпки языков. Он прошел мимо
дома,  на  котором висело объявление:  "Супердантист.  Лечу  зубы  вампирам,
василискам,  драконам средних  размеров.  Стоимость  лечения василисков  (за
риск!) увеличена на двадцать процентов".
     Миновав  этот  дом,  Эрик свернул  в переулок,  прошел его  весь,  мимо
парочки суккубов, стоявших в раскованных позах возле дома, на котором белела
вывеска: "Хаза Хусейна. Здесь вы получите все!"
     Остановившись  возле  невысокого  забора  и  оглянувшись  на  суккубов,
которые  безразлично  смотрели   куда-то  вверх,   Эрик   раздвинул   доски.
Проскользнув в образовавшийся лаз, он оказался на базаре.
     Холод  и  не думал отпускать его тело.  Поэтому Эрик вяло побрел сквозь
многоцветье  базарной  толпы,  мимо  лотков  с  самыми различными  товарами,
потных,  отчаянно  зазывавших  покупателей  продавцов,  не  менее   отчаянно
торговавшихся покупателей, а также пыльных нищих.
     Он шел  через  толпу, криво  усмехаясь, правой  рукой придерживая  полы
старого  брезентового плаща,  расталкивая  тех, кто не  уступал ему  дорогу.
Впрочем, таких было немного. Его деревянная походка безошибочно указывала на
то, чем он является.
     Какая-то бабенка  упустила  утку,  и  та,  забив  крыльями,  попыталась
взлететь,  но не смогла и бестолково заметалась по  базару,  истошно крякая,
роняя на утоптанную землю белые перья. Мужик в рваном армяке, проводив Эрика
внимательным взглядом и вполголоса выматерившись, вытащил из кармана  кисет.
Ловко орудуя пальцами,  он свернул цигарку  и судорожно  закурил.  Два дюжих
парня остановились за его спиной, и один из них сказал вслед Эрику:
     -- Ну ты, фраер...
     Даже не обернувшись, тот  снял  с головы шапку, помахал ею перед лицом,
словно ему было жарко, и у парней, когда они увидели его затылок, вытянулись
лица.
     -- Зомби, -- сказал торговавший финиками седой дедок.
     Эрик даже бровью  не повел, а  все шел  вперед,  размеренно переставляя
ноги,  и лица людей, которые его  видели, недовольно  кривились,  будто  они
неожиданно посреди яркого праздника цветов и  жизни услышали  заунывный звон
кладбищенского колокола.
     А  солнце  жарило немилосердно, и мутные ручейки пота промывали морщины
на лицах пожилых крестьян и крестьянок.
     --  Господи Иисусе, спаси и сохрани... о великий  бык Мордух и сын его,
владыка  подземного царства...  О Один могучий, в шлеме наших  отцов, защити
меня  своим   огненным  мечом...   --  едва  слышно  бормотала  девчонка   с
васильковыми, испуганными глазами.
     А Эрик все шел через толпу,  неторопливо и размеренно, зная, что  стоит
ему  хоть  на секунду  остановиться, как  это  разорвет  невидимую  паутину,
которая  опустилась на людей, мешая им опомниться и броситься на него, чтобы
наказать за святотатство.
     (Пусть зомби будут в  их городе, пусть они даже изредка появляются днем
на  улицах. Но  не  хватает  еще,  чтобы  они  шлялись  по базару!  Нет, это
недопустимо!)
     Чувствуя,  как  отступает холод, Эрик  искренне наслаждался  ситуацией,
вдруг  узнав, что это ему доступно.  Ему даже на  секунду показалось,  что у
него  вот-вот  забьется сердце.  Наверное,  в  этот момент его  лицо  слегка
дрогнуло. Что-то изменилось, с людей спали невидимые путы. Эрик услышал, как
многие  вокруг него едва  слышно вздохнули,  словно  пробуждаясь от  сна,  и
понял, что теперь у него осталось всего несколько секунд.
     Впрочем,  до выхода с  базара тоже было совсем чуть-чуть. Эрик побежал.
Он  даже   успел  проскочить  через   ворота  базара,  возле  которых  стоял
здоровенный  дэв. Увидев  Эрика, тот вздрогнул  и, заморгав большими, слегка
навыкате  глазами,  схватился за  меч,  но зомби  успел  проскользнуть мимо,
похожий на  серого  призрака  в  своем брезентовом  плаще,  в правом кармане
которого позвякивало золото, найденное в заброшенном пеликанском городе.
     Базар взорвался гневными криками, потом послышался топот.
     Вообще-то,  именно это Эрику и  было  нужно. Он припустил со всех  ног.
Кто-то  из гнавшейся  за  ним толпы  все  же  изловчился  метнуть ему  вслед
огромный ржавый гвоздь, который воткнулся Эрику в плечо.  Впрочем,  это были
пустяки, совершеннейшие пустяки. На бегу выдернув гвоздь, Эрик отшвырнул его
далеко в сторону и поднажал.
     Толпа сзади яростно взвыла.
     Все-таки у него было преимущество. Он мог бежать сколько угодно долго и
совершенно не бояться  того, что не хватит воздуха в легких  или что сердце,
не справившись с бешеной гонкой, заставит его остановиться.
     Оглянувшись, Эрик  увидел,  что  его  преследуют  человек  тридцать,  и
удовлетворенно улыбнулся.
     Вот  теперь-то  побегаем!  Сейчас  вы  растрясете  свой  жирок, господа
благонадежные торговцы и не менее благонадежные  покупатели.  Вы,  считающие
меня совсем не  человеком, попробуйте-ка догнать  и покарать за дерзость. Мы
славно повеселимся!
     Злорадно  улыбаясь,  Эрик  бежал по  улице, хорошо представляя,  каково
приходится тем, кто за ним гонится. Он  слышал сзади шумное дыхание  потной,
злобной  толпы,  вооруженной  колами  и  огромными,  прихваченными на  рынке
мясницкими ножами.
     Правда, минут через пятнадцать она  поредела, но все же  оставалось еще
человек двадцать самых упорных и выносливых, видимо, решивших догнать его во
что бы то ни стало.
     Сворачивая  в узкий  переулок,  Эрик даже  подумал, что такое  упорство
заслуживает уважения.
     Хотя,  если честно  сказать,  погоня  ему  уже надоела.  Чувствуя,  как
отступает холод, Эрик  решил, что  пора с этим покончить, и, кроме того, ему
просто стало жалко людей, с таким завидным упорством его преследовавших.
     Он оглянулся.
     Ближе всех к  нему бежал молодой парень в шортах и расстегнутой красной
рубахе.  Маленькая  иконка матери-спасительницы  болталась на  его волосатой
груди. Дышал он широко и ровно.
     Отделаться от него было трудно, но все же...
     Те, кто бежали дальше, сливались  в сплошную массу. Да, собственно, ему
и не нужно было их разглядывать.
     Пробежав еще полсотни шагов, он повернулся и  резко остановился. Высоко
вскинув над головой  руки, Эрик  оскалился и дико зарычал. Бежавший  впереди
парень по инерции едва не врезался в него.
     Страшная рожа, которую  скорчил Эрик, и  вытянутые вверх  руки  сделали
свое  дело.  Парень  закричал  от  испуга  и   отпрянул  назад.  Этого  было
достаточно.  В  ту же секунду  Эрик  уцепился за  торчащую  из стены над его
головой  балку, на которой висел  жестяной сапог,  знак лавки  сапожника,  и
мгновенно  подтянулся.  Сев на  балку верхом, он вскочил  и  перепрыгнул  на
крышу.  Обернувшись, он еще успел  увидеть  распаренную толпу, бледное  лицо
бежавшего  впереди паренька, струйку,  которая  стекала по его  ноге  из-под
шортов, и, помахав на прощание рукой, побежал прочь.
     Кто-то  выстрелил в  него из окна ближайшей мансарды, и, посмотрев в ту
сторону, Эрик увидел прекрасное девичье лицо, обрамленное пушистыми светлыми
волосами,  а   также  толстое  дуло  мушкета,  из   которого   вился  дымок.
Перепрыгивая на соседнюю крышу, он покачал головой.
     Мушкет  -- плохо, очень плохо. Какая-нибудь магазинка была бы для  него
словно  дробина слону,  а  вот мушкетная  пуля способна,  например,  начисто
снести голову.
     Эрик миновал с  пяток крыш, потом спрыгнул вниз, в  пыльный переулок, в
котором не было  ни одной живой души.  Он пробежал его до конца, выскочил на
более широкую улицу, промчался через покрытый чахлой, съеденный зноем травой
дворик. Коза, которая  была привязана  в  нем  и в  этот момент пила воду из
деревянного корыта,  проводила его задумчивым, меланхоличным взглядом. Потом
был еще один узкий и запутанный, как лабиринт, переулок.
     Эрик с размаху нырнул под навес во дворе очередного заброшенного дома и
остановился там, прислушиваясь к крикам и шуму погони,  которая явно уходила
левее. Точно,  совсем неподалеку от него по  крыше соседнего дома  протопали
чьи-то ноги. Потом шум погони стал удаляться.
     Тогда Эрик огляделся.
     Погоня  его  не  интересовала,  поскольку   она  должна   была  вот-вот
прекратиться. Не могут же  люди  бегать за ним весь день?!  Вот только нужно
подождать с часок, чтобы все наверняка стихло.
     Он огляделся  и  увидел,  что  здесь,  под  навесом,  имелась  дверь  в
подвальчик, в котором наверное когда-то хранили  уголь.  Вот  она со скрипом
отворилась, и  из-за  нее выглянул старик с пышными, тронутыми  молью усами.
Лицо у него было синюшное, какое бывает у тех, кто отравился газом.
     -- Развлекаешься? -- угрюмо спросил  старик.  Было совершенно ясно, что
ему просто скучно и он задал этот вопрос, надеясь втянуть Эрика в разговор.
     -- Ага! -- идиотски улыбнувшись, сказал Эрик.
     --   Ну-ну,  --  осуждающе  покачал  головой  старик.  --   Доиграешься
когда-нибудь...
     -- Ага! -- согласился с ним Эрик и вытаращил глаза.
     Покачав головой, старик  скрылся  в  подвальчике, но дверь  за собой не
закрыл.  Эрик слышал, как он там  завозился,  видимо, устраиваясь поудобнее.
Потом что-то заскрипело, и послышался недовольный женский голос:
     -- Ну, и что там?
     -- Так, пустяки. Похоже, какой-то парень с людьми в догонялки играет.
     -- Неймется  ему,  мазурику.  Допрыгается, накличет  на  себя беду,  не
попадет в Вингальв, а будет жить здесь вечно, и это ему только поделом.
     -- Помолчи, старая трещотка,  --  послышался недовольный голос старика.
-- В жизни  мне не  давала покоя и после смерти -- тоже. Чума на  тебя.  Ну,
балуется паренек. Так  это его дело, не наше. А на  месте господа-спасителя,
так я бы лучше в Вингальв не взял тебя.  Или  же взял, но  сначала  укоротил
язык раза в три, не меньше.
     -- Все-то тебе бы зверствовать, старый хрыч.  Уморил меня, а теперь еще
что-то бормочешь. Кто тебе свою молодость отдал и красоту?
     -- Это я тебя уморил? --  поразился старик.  --  Да ты же сама сказала,
что так  больше жить нельзя. Это когда меня  лишили  пенсии и осталось  лишь
умирать с голоду. Ведь ты сказала, будто  хочешь уйти сама, чтобы этим гадам
наша смерть аукнулась.
     --  А ты меня поддержал,  хотя как  любящий  муж не должен был. Уж если
хотел развязаться с жизнью, так и ушел бы один. Меня-то зачем прихватил?
     --  Действительно, зачем? -- послышался вдруг задумчивый голос старика.
-- Тьфу на  тебя, старая корова. Нет, это теперь получается,  что только я и
виноват?
     -- А кто же? Краник-то у газовой плиты отвернул ты!
     -- Но ты же сказала, что это должен сделать я.
     -- Сказать-то  сказала, но мало ли что я  говорю,  а  ты, конечно,  рад
стараться. Ты всегда был рад, всегда...
     Из  подвальчика послышались рыдания  старухи,  и  Эрик представил,  как
старик,  отвернувшись от нее,  страдальчески морщится.  А толстая старуха  с
синюшным лицом все плачет, вернее  говоря, пытается плакать, поскольку слезы
из ее глаз не льются, и говорит:
     -- Господи, господи, помоги мне с  этим  человеком! Зачем ты забрал нас
одновременно? Боже, я  думала,  что царствие твое -- это деревья и ангелы...
арфы и благодать. О,  как я  хотела  благодати,  господи. А тут... Да полно,
царствие ли это твое? Дай мне хоть один маленький знак, что это оно  и таким
должно  быть. Тогда  я успокоюсь и все приму. Только бы  знать,  что это  по
твоей воле, господи, а не искушение врага рода человеческого.
     Эрику вдруг стало неудобно подслушивать,  и  он вышел  из-под навеса на
солнце, а там, постояв некоторое время посреди дворика, махнул рукой, решив,
что ждать больше не  имеет  смысла.  Наверняка те, кто за  ним гнались, пьют
теперь чай в какой-нибудь чайхане и обсуждают достоинства  военных фениксов.
В конце концов, если что, он опять убежит по крышам или  же придумает другой
трюк, такой  же успешный.  А еще  крысиный  король наверняка его уже  ждет в
условленном месте.
     Махнув  рукой, Эрик быстрым шагом направился из  дворика  на улицу и на
выходе из него чуть ли не лицом к лицу столкнулся с девчушкой лет девяти  --
десяти. Самая обыкновенная девчонка: копна волос, худые загорелые до черноты
руки и ноги, капризно вздернутый нос,  голубые глаза. Она стояла перед ним и
держала резиновый  мячик, а потом,  неожиданно испугавшись, выпустила его из
рук, и тот покатился к ногам Эрика.
     Остановившись,  он  наклонился  и,  подобрав  мячик,  некоторое   время
любовался его разноцветными полосками. Потом протянул его девчонке. Та молча
схватила мяч и прижалась спиной к стене, освобождая дорогу.
     Эрик хотел сказать  ей, что она напрасно боится,  так  как  у  него и в
мыслях не было причинять ей зло, что  он сам когда-то точно так же, как она,
жил, дышал,  и сердце  его билось... если бы  не  пуля, которая  разворотила
затылок, то  он бы сейчас даже  помнил, кем он  был,  но лишь махнул рукой и
пошел прочь.
     Толстая   женщина,  высунувшись  из  окна  соседнего  дома,  попыталась
ошпарить его кипятком из большой кастрюли, но Эрик увернулся  и, метнувшись,
перескочил  через  заборчик, оказавшись  в  точно таком  же  дворике,  как и
предыдущий.  Перемахнув через другой забор, он  выскочил на широкую проезжую
улицу.
     Быстро  прикинув, где находится,  он уверенно  двинулся  в путь и через
полчаса, свернув  за угол  знакомого  глинобитного  дома,  увидел  крысиного
короля,  который  сидел у стенки и занимался тем, что чистил зубы.  Делал он
это так:  крупная,  с ухоженной белой  шерстью крыса, устроившись  у него на
плече, быстро  просовывала голову  в  его  широко  открытый рот  и выгрызала
застрявшие между зубами остатки пищи.
     Увидев Эрика,  крысиный король ему подмигнул, но рот не закрыл, и крыса
не  прекратила  своей работы.  Усевшись  с ним  рядом,  Эрик тоже привалился
спиной  к  глинобитной стене и стал слушать,  как  коготки  крысы скребут по
толстой шкуре крысиного короля.
     И это царапанье странным образом  заставило его вдруг вспомнить то, что
он пытался  вспомнить  уже  давно, но никак не мог, --  улыбку. Да, это была
именно та улыбка.  Она появилась откуда-то из глубин его утраченной памяти и
соединилась  со всем, что  удалось  вспомнить до  этого,  с глазами,  носом,
волосами, черными бровями в единое целое.
     Эрик глухо  охнул,  потому что  теперь перед  ним  было лицо. То самое,
которое он так мучительно пытался вспомнить с тех пор, как оказался здесь, в
этом  странном  мире. Оно  снова  возникло  перед  ним.  И  виной тому  было
царапанье коготков. Но почему?
     Он закрыл глаза, и на него словно бы повеяло теплым забытым запахом. Он
даже несколько раз вдохнул воздух. Это было излишне, так как ничего говорить
он не собирался.
     Весь окружающий мир уплыл в сторону, он снова падал в темноту и  слышал
чей-то неумолимый голос:
     -- Ничего, руки, руки ему крути посильнее!
     И другой, девичий голос:
     -- Пустите его... зачем вы его... пустите.
     А  потом смертельный ужас и холод во  всем  теле,  холод страха...  Шум
прибоя и шелест  волн заслонили все это, и он был чайкой,  летящей к  своему
видневшемуся  на горизонте острову,  устало махая крыльями,  хорошо понимая,
что  не долетит. Волны пытались  дотянуться до  него  своими  жуткими синими
пальцами.  Горизонт кренился  и  снова выравнивался, а  он летел, зная,  что
перестанет это делать только когда умрет, да и то кто его знает,  потому что
там, на берегу острова, виднелась тоненькая  бронзовая фигурка  и махала ему
рукой. Невыразимая тоска вдруг охватила  его,  рванула  навстречу... Тоска и
любовь...  Любовь? Да, он вдруг  понял, что  такое любовь,  она проснулась в
нем, зашевелилась и наполнила тело странно забытой сладостью, а еще волнами,
сотрясавшими его...
     Он открыл глаза и понял, что это все... Он больше не может, не способен
жить  здесь, и наплевать ему на этот  город, на этот мир и  даже на всю цепь
миров...  Эрик вдруг понял, что  не уйдет из этого города, потому что где-то
здесь  скрыта возможность  вернуться обратно в тот мир, в котором он умер, и
попробовать  все  сначала. Собственно,  какой смысл идти куда-то,  ведь  все
города  мира похожи  друг на друга, как близнецы, и  точно  так  же окружены
бесконечными песками?
     Нет, он  отсюда  не уйдет. Не  нужно  ему Вингальва,  где, говорят, все
точно  так,  как описывается в Библии, -- царство  божье...  Нет, он  должен
вернуться.
     Вот только как это сделать?
     Кто-то  тряс  его за  плечо,  и,  открыв  глаза,  Эрик увидел,  что это
крысиный король.
     -- Эй, ты что? Очнись!
     --  Нет,  --  сказал  Эрик, пытаясь стряхнуть  остатки  овладевшего  им
дурмана. -- Плевал я на холод и одновременно на жару, на эти пески и на этот
второй мир.
     -- Ну-ну,  -- сказал король  и убрал с его плеч лапы. -- Значит,  опять
думал.
     -- Мне это свойственно, -- сказал Эрик. -- В отличии от некоторых.
     Он обиделся на крысиного короля за  то, что тот не дал  ему досмотреть,
не дал додумать. Может быть, он сумел бы придумать, как ему вернуться назад.
Кто знает?
     --  Сам ты три дня не  умывался,  -- обиделся крысиный  король. -- Что,
философом заделался? Ну ты, философ, на "Летучий голландец" сегодня пойдешь?
     "Хоть бы какой-нибудь дождичек", -- с тоской подумал Эрик.
     -- Плевал я на твой "Летучий голландец", -- сказал он крысиному королю.
     -- Так, -- протянул тот. -- Еще на что ты плевал?
     -- На все вообще...
     -- Может, и на меня?
     -- Может, и на тебя.
     -- Так, значит? Да ты кто такой?! -- взорвался крысиный король.
     -- Кто надо, -- буркнул Эрик.
     -- Нет, я тебе скажу, кто ты...
     -- Ну и кто?
     -- Нет, я тебе скажу, кто ты есть на самом деле!
     -- Кто? Кто? Кто?
     -- Ты паршивый зомби.
     -- Паршивый?
     -- Да! И к тому же холодный, как лягушка, и мерзкий, как...
     Договорить он не успел.
     Небритый тип  в старом вельветовом пальто, с острым носиком и бегающими
глазами притиснулся к  ним.  Глаза  у  него  бегали  ритмично,  словно  были
маятниками двух вделанных в череп метрономов.
     Крысиный король  хмыкнул, и  по выражению  его мордочки Эрик догадался,
что тот пытается определить, с какой примерно частотой в минуту бегают глаза
этого человека.
     Некоторое  время все  трое молчали.  Потом человек с  бегающими глазами
вплотную придвинулся к Эрику и прошептал:
     -- Частная фирма.
     -- Ну? -- равнодушно сказал тот.
     Представитель частной фирмы пугливо огляделся и со значением сообщил:
     -- Очень частная.
     -- Это  хорошо, -- промолвил Эрик, лихорадочно  пытаясь сообразить, что
же все это означает. Не слышал он раньше ни про какие частные фирмы.
     -- Семьдесят шесть, -- сообщил крысиный король.
     -- Услуги, -- незнакомец прокашлялся. -- Частные услуги.
     -- Какого рода? -- поинтересовался крысиный король.
     Досадливо  поморщившись, словно при нем сказали что-то неприличное, тип
с  бегающими глазами  вопросительно  посмотрел на Эрика, словно  спрашивал у
него  разрешения говорить дальше. Тот машинально кивнул головой, и тотчас же
нос  представителя  частной  фирмы  стал  вращаться,  постепенно  увеличивая
обороты.
     -- Самые разные... На вкус клиента... Можем последить за оставшейся там
женой.  Можем передать весточку. Берем на себя сведение счетов с оставшимися
там врагами, но  это по особому прейскуранту на двести восемьдесят названий.
Понятно, что разные несчастные случаи тоже по нашей части. Безусловно, берем
на себя  охрану кладов и могил. Девиз нашей фирмы: "Все для клиента!" Любое,
даже самое причудливое ваше желание будет исполнено.
     -- А деньги? -- спросил Эрик.
     -- О, деньги, -- доверительно сказал агент частной фирмы, нос  которого
уже  вращался  с частотой вентилятора.  -- Мы знаем,  что вы совсем  недавно
ходили в заброшенный пеликанский город и взяли там столько золота, что у вас
теперь... гы... его куры не клюют...
     -- Понятно, -- сказал Эрик. -- Нет, мне это не подходит.
     -- Вы подумайте, -- не отставал представитель.
     -- Да не хочу я ничего обратно передавать, кроме себя самого.
     -- Это исключено.
     -- Тогда мне вообще ничего от вас не надо.
     --  Но  вы   подумайте,  мы  гарантируем  вам  полную   надежность,  мы
гарантируем вам...
     -- Да не хочу я... -- слабо сопротивлялся Эрик.
     Но настырный представитель не унимался и, схватив Эрика цепкой рукой за
полу плаща, забормотал:
     -- Мы ничего не требуем. Мы только с вами подпишем договор о намереньях
и больше ничего, чтобы вы только с нами... если будет потребность.
     --  Вот  что,  милый,  --   крысиный  король   положил  лапу  на  плечо
представителя. -- Хочешь, я тебя с Мунькой познакомлю?
     --  С  кем? -- не  понял  тот и, повернувшись к  нему, перестал вращать
носом.
     -- А  вот  с кем, --  сказал крысиный  король  и пронзительно свистнул.
Тотчас же словно из-под земли  вынырнула большая белая крыса и вскарабкалась
на плечо представителя. Очевидно, он ей не совсем понравился, потому что она
сразу, не раздумывая, цапнула его за нос.
     --  Иезус  Мария!  --  завопил представитель частной фирмы  и,  сбросив
Муньку на землю, резво кинулся наутек.
     --   Вот  так-то,  --   удовлетворенно   сказал   крысиный  король   и,
наклонившись, погладил очень довольную  собой Муньку,  которая, как ни в чем
ни бывало, деловито обнюхивала ботинки Эрика.
     -- Может, не стоило так? -- спросил он.
     -- Стоило, -- ответил крысиный король и вдруг закричал вслед убегавшему
представителю: -- Ату его, братцы, Ату!
     Услышав крик  крысиного  короля, представитель  замахал руками,  да так
быстро,  словно  они  были  лопастями вертолета,  и,  оторвавшись от  земли,
полетел прочь.
     --  Шляются тут всякие,  потом личные вещи пропадают, -- удовлетворенно
пробормотал  крысиный   король.  --  Так  ты  пойдешь  сегодня  на  "Летучий
голландец"?
     -- Не  знаю,  --  сказал Эрик,  плотнее  запахивая  полы  плаща.  --  А
впрочем... Только еще рано.
     -- Безусловно, рано, -- согласился крысиный король. -- Сейчас мы просто
погуляем.
     И они пошли по улице. Им почему-то было весело...
     Они гуляли по городу до  вечера, до тех пор, пока не стало темнеть и на
небе не появился гигантский желтый глаз кометы. Хлопали ставни закрывавшихся
на  ночь окон. Какая-то  гражданка спешно выкладывала  на подоконник головки
чеснока, скрежетали задвигаемые изнутри дверные засовы. Загорелось несколько
фонарей.  В  дальнем  конце  улицы  улепетывал,  поджав  хвост,  молоденький
дракончик, который их поджег.
     Крысиный король покачал головой:
     -- Ну и ну. Шалости с огнем до добра не доводят.
     Несколько балабошек кувыркались в огне  одного  из  горящих фонарей, то
ныряя  в  жаркие  языки  пламени,  то  снова  появляясь  из них  с  блаженно
раскинутыми бесплотными  руками  и  раскрытыми  в радостном хохоте зубастыми
ртами.
     -- А здорово ты их сегодня, этих людишек, -- сказал крысиный король.
     -- Угу, -- согласился с ним Эрик. -- Здорово!
     Тут на них наскочил дэв.
     --  Это  кто?  --  свирепо  оскалившись,  спросил  он и  двинул  своими
чудовищно мускулистыми руками, словно откупоривая бутылку шампанского.
     -- Что кто? -- удивился Эрик.
     -- Поджег.
     -- Где?
     -- Да  ну  вас, -- махнул рукой  дэв  и, внимательно на  них посмотрев,
запоминая  на  всякий случай,  кинулся дальше вдоль  улицы, очевидно, искать
хулигана-дракончика.
     -- Фараон, -- сказал ему вслед Эрик.
     Проходивший мимо  Тутмос четвертый с разбитой боевой дубинкой  головой,
услышав  эти  слова,  страшно  обиделся, но, не желая  терять достоинство --
связываться с каким-то простым,  а не  коронованным зомби, --  бросил на них
свирепый взгляд.
     -- Скучно, -- взмахнул лапой крысиный король. --  Давай  уйдем в другой
мир, например, в третий.
     --  Но  ты  же  знаешь,  что  приказом  Ангро-майнью  зомби   запрещено
путешествовать по мирам.
     --  Пустяки,  --  убежденно  сказал  крысиный  король.  -- Все  это  --
совершеннейшие пустяки.
     -- Да, но меня через ворота не пустит дэв-охранник.
     -- А мы пойдем не через ворота. Есть средство.
     Крысиный король свистнул. Из норки  в ближайшей стене выскочила Мунька.
Она тащила серебряный медальон на цепочке.
     -- Вот он! -- довольно воскликнул крысиный король и  помахал медальоном
в воздухе. Потом он надел его себе на шею. Эрик сумел только разглядеть, что
он круглый и на нем изображено забавное, улыбающееся, толстое лицо.
     -- Ну что? --  спросил крысиный король и положил лапу на  медальон.  --
Значит, в третий мир?
     Он опустил другую лапу на плечо Эрика, и тут медальон сработал.
     Эрику на секунду показалось, что он летит в полной темноте в скоростном
лифте, но уже в следующее мгновение вспыхнул свет, и они оказались в третьем
мире.
     -- Как это получилось? -- ошарашенно спросил Эрик.
     -- Это  называется -- транспортный амулет, -- оглядываясь, самодовольно
сообщил крысиный король. -- У каждого дэва  такой есть. А теперь  надвинь-ка
быстрее шляпу на затылок.
     Торопливо надвинув шляпу, Эрик тоже огляделся. В третьем мире был день,
и  это  был  мир  леса.  Вокруг  них вздымались  к небу  исполинские  стволы
гигантских деревьев. Впрочем, друзья  находились  в самом настоящем  городе,
только лесном.
     Тут Эрик увидел дэва, который внимательно за ними наблюдал.
     Так  вот для чего  надо было надвинуть  шляпу  -- чтобы дэв  по ране на
затылке не опознал  Эрика  как  зомби. Безмятежно улыбнувшись дэву, крысиный
король  подхватил Эрика под руку, и они чинно-благородно проследовали прочь,
до тех пор, пока ствол огромного дерева их не заслонил.
     -- Чуть не влипли, -- сказал крысиный король и облегченно засмеялся.
     --  Да уж, --  согласился Эрик и, сняв шляпу, стал исследовать  пальцем
пулевое отверстие у себя на затылке.
     Нет,  все нормально,  грязь в него не набилась. Надев шляпу обратно  на
голову и аккуратно надвинув ее  на  затылок, Эрик весело подмигнул крысиному
королю.
     -- Ну что, пошли?
     -- Пошли. Только не забудь, что ты живой человек.
     Эрик поморщился, но все же крысиный король был прав, и он добросовестно
задышал.  Это  было непривычно, поскольку его  легкие  от подобного отвыкли.
Собственно говоря, обычно он их использовал лишь для того, чтобы говорить.
     -- Не так энергично, -- усмехнулся крысиный король.
     Эрик постарался дышать тише и более ритмично.
     -- Вот так лучше.
     Они  пошли вдоль  по  улице, между стволами  гигантских деревьев.  Дома
здесь представляли собой огромные дупла в этих стволах.
     Эрик и крысиный король  шли мимо дворцов  с огромными  входами, с веток
над которыми свешивались зеленые флаги, мимо маленьких кафе, уютных и тихих,
входы в  которые прятались в складках  толстой, отставшей от  стволов  коры,
мимо  жилых домов, испятнавших своими дверными и оконными отверстиями стволы
аж на высоту десятиэтажного дома.
     По  дорогам   катили   самоходные   стручки,   вращая  экранами,   ловя
просочившиеся сквозь листву лучики солнца и  самодовольно поводя по сторонам
зелеными палочками побегов. Серьезные, явно  деревенские дяденьки, покуривая
пенковые  трубки, правили ими, неторопливо думая свои долгие думы, наверное,
о  видах  на урожай  сладких шишек,  о том, что  рисовые деревья в этом году
могут покрыться  гигантскими  тлями, так  как  дождей выпало  немного, а вот
гречневые, конечно...
     Временами мимо Эрика и крысиного короля проносились даже шустрые семена
бамбуковых   деревьев,   на   которых  сидели   верхом   либо   дэвы,   либо
правительственные  агенты  по  сбору и взиманию  налогов. Один раз  мимо них
проскакал,  очевидно на вызов  врач, деревьев -- странное, до  невозможности
худое, казалось, состоящее  из одних палок и огромных ушей создание, которое
держало на коленях клетку с похожими на дятлов птицами.
     Пройдя мимо очередного кафе, Эрик спросил у крысиного короля:
     -- А мы не сильно рискуем?  Ведь  в этом  мире, как  правило,  отдыхают
после дежурства дэвы. Посмотри, как они часто встречаются.
     Дэвов было действительно много.
     -- Пустяки, --  отмахнулся  от него крысиный король. --  Ну вот хочешь,
сейчас зайдем в одно кафе?
     --  Да мне, собственно, не очень... -- начал было  неуверенно Эрик. Ему
казалось,  что  стоит  им так  поступить,  как  сейчас же  какой-нибудь  дэв
сообразит,  что они  из себя  представляют, и  тогда --  пиши пропало. Могут
послать, например, в десятый  мир  осушать болота. А как их осушить, если он
весь состоит из болот?
     -- Войдем, -- решительно сказал  крысиный король и потянул  Эрика вслед
за собой. Тому не оставалось ничего иного, как последовать за ним.
     Они ввалились  в кафе, где сидел всего  лишь несколько похожих на белок
местных жителей и так, по мелочи, гостей из других  миров. Стараясь казаться
уверенными, они подошли к стойке. Похожий на хорька бармен, с такой  же, как
у того, острой мордочкой и треугольными ушками,  сейчас же застыл перед ними
по другую сторону стойки, ожидая заказа.
     -- Эй, по стаканчику "Лунной сонаты", -- сказал крысиный король.
     Бармен не  глядя протянул длинную, тонкую и корявую, словно ветку, руку
и налил  им в  высокие бокалы желтой с искринкой  жидкости.  Крысиный король
взял свой бокал и с удовольствием из него отхлебнул. Мысленно  поморщившись,
Эрик взял свой.
     Нет, не  нужно было ему никакой "Лунной сонаты". Он бы с  удовольствием
вместо нее выкурил палочку дерева флю.  Хотя, будь он  по-прежнему живым, ни
за что не отказался бы от выпивки.
     "Спокойно, спокойно, -- сказал он себе.  -- Тебе эта жидкость нравится,
и ты с удовольствием ее пьешь".
     Он   заставил  себя   сделать  глоток   и  поразился  тому   странному,
непривычному и немного противному ощущению, которое возникло, когда жидкость
попала в пищевод.
     Крысиный  король  вопросительно  посмотрел  на  него.  Эрик вытащил  из
кармана плаща маленькую стертую золотую монету и положил на мокрую стойку.
     Они забрали бокалы с собой и прошли к окну, откуда можно было наблюдать
за улицей. Крысиный король явно наслаждался. Эрик попытался сделать вид, что
неравнодушен к тому, что виднелось за окном, и, сев  рядом  с ним, стал пить
напиток маленькими глотками, с неудовольствием чувствуя, как жидкость слегка
жжет желудок.
     Эх, сейчас бы палочку флю!
     Неподалеку от  них сидел дэв с блаженным выражением на клыкастой морде.
За  другим  столиком,  левее,  расположился  кто-то  в  плаще  с  капюшоном.
Единственное, что можно было сказать с  уверенностью, так это, что хотя плащ
и  скрывал  очертания  его  фигуры,  а  капюшон  -- лицо,  все  же откуда-то
возникало ощущение, будто под ним человек.
     Минуты  через  две  дэв  со шрамом через  всю морду, забрав свой бокал,
пересел к ним за столик.
     -- Это ничего, парни? -- спросил он, непринужденно улыбнувшись.
     Крысиный  король и Эрик  как по команде кивнули. Нет, с  дэвом  в таком
положении мог поссориться только безумец.
     -- Ну вот и ладно. -- Дэв  вытащил из кармана  портсигар из бегемотовой
кожи  и,  раскрыв его, протянул. Эрику  аж  стало плохо, поскольку портсигар
оказался набит до отказа палочками флю, но закурить хоть одну из них было бы
для него непростительной ошибкой. Все знали, что палочки флю, кроме дэвов  и
зомби, не курил никто. На дэва он похож не был, значит...
     Стоп, но зачем тогда дэв их ему предлагает?
     -- Нет, -- твердо сказал крысиный король. -- Этого мы не употребляем.
     -- Странно, -- удивился дэв. -- А мне показалось... Хотя, может быть, я
и ошибся.
     -- Вот именно, -- отрезал крысиный король.
     А Эрику  было  не по себе. Он чувствовал, как у него внутри, в желудке,
выпитая им жидкость бурлит и стремится вырваться наружу.
     "Черт, палочка флю могла бы здорово помочь".
     Закурив, дэв блаженно вдохнул  зеленый  дым и, удовлетворенно посмотрев
на них, хлопнул крысиного короля по мохнатому плечу.
     -- Ну и как вам здесь нравится?
     Мысленно пожалев, что согласился отправиться с крысиным  королем в этот
мир,  Эрик как  можно более  жизнерадостнее  улыбнулся  и постарался  дышать
ровнее.
     --  О, конечно!  -- воскликнул крысиный  король и  залпом  осушил  свой
стакан.
     -- Это хорошо, -- удовлетворенно сообщил дэв и провел ладонью по  шраму
на морде. Тут ему в голову пришла новая мысль:
     -- А давайте-ка я вас угощу.
     Он встал и направился к бару, по дороге случайно задев рукой человека в
плаще,  да так,  что капюшон  соскользнул  с  его головы.  Человек мгновенно
вернул его на место,  но Эрик успел разглядеть странное, похожее на страшную
маску лицо. Вполголоса извинившись и даже не взглянув на то, что  скрывалось
под капюшоном, дэв протопал к стойке.
     Эрик переглянулся с крысиным королем.
     -- Нет, -- сказал тот. -- Если мы сейчас уйдем, то он нас заподозрит.
     Эрик понимал, что  король прав,  но у него было ощущение, что сейчас им
лучше было  бы находиться как  можно дальше от этого  кафе. Он почувствовал,
как  по залу распространяются волны тревоги. Посмотрев в  сторону стойки, он
увидел,  как  дэв, наклонившись  над  ней, вреде бы что-то  шепнул  бармену.
Впрочем, это ему могло  и показаться, потому  что мордочка  бармена осталась
бесстрастной.
     Эрик посмотрел на человека в плаще и вдруг увидел, как тот опустил руку
вниз, так что рукав плаща едва не коснулся пола. Потом из рукава выскользнул
стеклянный шарик и медленно покатился в сторону Эрика. Совершенно машинально
тот тоже опустил  руку вниз. К счастью, стулья,  на которых они сидели, были
низкие, поэтому, чтобы достать до пола, ему не пришлось сильно наклоняться.
     Быстро схватив шарик, Эрик сунул его в карман.
     В кафе вошли два дэва. Один из них помахал  рукой тому, который уже был
здесь давно. Тот, в свою очередь, улыбнулся и энергично закивал.
     Тотчас же человек в плаще прыгнул вверх.  Столик,  за которым он сидел,
отлетел прочь, а человек метнулся к выходу. Дэв со  шрамом на морде оказался
далеко от  места  событий  и ничего  не успел предпринять, но двое у  дверей
действовали четко и  заученно. Мгновенно выхватив из-за пояса  электрические
хлыстовники и взмахнув ими, чтобы пробудить их от спячки, дэвы приготовились
отразить нападение.
     Бегущий на них  человек  не казался таким  уж и грозным,  поскольку был
раза в два их меньше. Но  вот плащ  отлетел в  сторону, и Эрик, увидев того,
кто скрывался под ним, ахнул.
     Ничего  человеческого  в  нем  не  было.  Больше  всего  это   существо
напоминало  кузнечика  со странными  многосуставчатыми  лапками,  на  концах
которых   поблескивало  по  серпообразному  клинку.  Туловище   его   тускло
поблескивало, словно  было металлическое, а сильные  задние  ноги  покрывала
жесткая черная шерсть.
     Увидев перед собой такого странного противника и ничуть  не удивившись,
дэвы приготовились  к  обороне,  взяв своих  хлыстовников  за самые  кончики
хвостов.
     Тут кузнечик на них напал, и в воздухе затрещали электрические разряды.
Схватка  длилась лишь несколько мгновений. "Кузнечик" был отброшен от двери,
но и  дэвам  пришлось несладко.  У  обоих появилось  по нескольку  глубоких,
кровоточащих  ран. А "кузнечик" замер, казалось,  прикидывая,  стоит  ли ему
прорываться на улицу, и тут на него сзади обрушился удар столиком. Его нанес
дэв со шрамом, наконец перешедший к решительным действиям. Столик разлетелся
на кусочки, а "кузнечик" осел на пол.
     -- Неплохо сработано, -- сказал один из защищавших дверь дэвов, подходя
к лежащему  "кузнечику".  -- Только  кто  мне  объяснит, с  чего это он  так
развоевался?
     --  Там видно будет, --  сказал тот, который ударил столиком. Он шагнул
было к  "кузнечику", но тот вдруг подпрыгнул и, уцепившись своими лапами, на
которых вместо клинков  теперь поблескивали острые когти, за потолок, быстро
помчался  по  нему  к  выходу. Оставшийся  у  двери  дэв  поспешно  взмахнул
хлыстовником, но "кузнечик", молниеносно от него увернувшись, выскочил вон и
был таков.
     -- Ушел! -- завопили все три дэва и бросились на улицу.
     Некоторое время в кафе  царила тишина, наконец крысиный король, который
с  интересом  наблюдал,  как  похожие  на  белок  создания  вылезают  из-под
столиков,  под  которые  они  мгновенно  спрятались,  лишь  только  началась
заварушка, положил лапу на плечо Эрика.
     -- Нам, пожалуй, пора, не так ли?
     -- Пожалуй, -- согласился Эрик, и они поспешно вышли из кафе.
     -- Черт,  -- сказал крысиный  король. -- А ведь нам повезло. Тот дэв не
зря к нам  подсел. Еще немного --  и стал бы  проверять, откуда мы  такие, а
тогда... Вовремя этот кузнечикообразный...
     Эрик его не слушал, хорошо понимая, что на этом их путешествие в третий
мир закончилось, он старался напоследок увидеть как можно больше.
     -- Пошли,  -- сказал крысиный король, и они  двинулись вдоль по  улице,
стремясь оказаться как можно дальше от злополучного кафе.
     Друзья знали, что дэвы никогда  ничего не забывают, а стало  быть, рано
или поздно про них  вспомнят и тогда  обязательно попытаются  выяснить, куда
они делись. К этому времени хорошо бы уже находиться  в своем родном  втором
мире. Да и,  вообще, здесь  теперь  опасно.  Но для того  чтобы использовать
транспортный  амулет,  нужно  было  уединиться. Крысиный  король и  Эрик  не
хотели, чтобы  кто-то видел, как они  исчезают. Пусть лучше дэвы думают, что
они все еще находятся здесь. Оставалось только найти подходящее дупло.
     К   сожалению,  все,  мимо  которых   они  проходили,  были  заняты  то
магазинчиком  одежды,  которая  росла  тут  же  на  дереве и  возле  которой
обязательно  сидела  миловидная  зеленокожая   дриада,  по  мере  надобности
исполнявшая роль продавщицы, то бесконечными кафе и  закусочными, то клубами
"Дубового  листа",  "Первого  цветка пшеничного  дерева"  или  же  "Общества
покорителей вершин самых высоких, еще диких деревьев".
     Эрик и крысиный король  свернули в  первый  попавшийся переулок.  Здесь
расстояния  между деревьями были  поменьше,  соответственно и  сами они были
потоньше и пониже.
     Впрочем,  друзей это  занимало  мало. Они  искали  свободное  дупло,  и
неожиданно  переулок  вывел их  к  воротам,  за  которыми  должна была  быть
перемычка со вторым миром.
     Да  только  здесь  было не  пройти. Возле  ворот стояло два  дэва, хотя
обычно хватало одного. Еще бы, так и должно было быть! Ведь в этом мире уже,
несомненно, объявили  треногу. Нет,  убираться  надо было отсюда  как  можно
скорее.
     Все же Эрик не мог не поглазеть на ворота хотя бы несколько секунд. Ему
как зомби не часто приходилось их видеть. Он попытался представить ощущения,
которые испытывал  тот, кто  проходил  по  скрывавшейся  за ними  перемычке,
шириной, как говорят, всего шагов двадцать и длиной около сотни, соединявшей
третий мир  со вторым. Где-то здесь  неподалеку должны  были находиться  еще
одни ворота, в четвертый мир -- мир  дождя,  за которым, безусловно, был еще
один, и так далее, и так далее. Больше всего это напоминало огромную цепь, в
которой каждый мир был звеном. Эрик  не знал,  какой она длины, да, впрочем,
это его и не интересовало. Он  знал  только, что его второй мир соединялся с
первым. А  тот  не  соединялся  больше  ни  с одним миром, поскольку  на нем
перемычка обрывалась черной стеной.
     -- Пошли, пошли, -- поторопил его крысиный король.
     Они  побежали  в сторону, и через  несколько десятков  метров  крысиный
король  дернул его за рукав  плаща и  показал на расположенное неподалеку от
них  дупло. На  нем была прибита  покосившаяся вывеска: "Общество  любителей
корневой системы".
     Быстро  оглянувшись, друзья убедились, что  за ними  никто не следит, и
мгновенно  юркнули в дупло. Здесь сильно  пахло сыростью. Сидевший  у самого
входа  паучок-сторож  было запротестовал против их  незаконного вторжения на
охраняемую им территорию, но стоило Эрику сунуть ему в  лапу золотую монету,
как он, довольный, удалился в глубь дупла.
     -- Пора, -- сказал крысиный король, поправляя у себя на груди амулет  и
смешно топорща длинные белые усы.
     -- Давай быстрее, -- поторопил  его Эрик, вдруг почувствовав, что холод
снова стал растекаться по его телу. -- Неудачно мы с тобой повеселились.
     --  Да уж, -- сказал крысиный король и положил  лапу на амулет. -- Если
бы не этот кузнечик...
     А "кузнечик" в этот  момент был совсем близко. Решив, что настал момент
вернуть  обратно свою  вещь, он со всех  ног несся к дуплу,  в которое вошли
приятели.  И только оказавшись  внутри,  он  понял,  что  опоздал.  Эрика  и
крысиного короля в третьем мире уже не было.
     Ангро-майнью  проснулся  поздно.  Накануне  он  долго  не  мог  уснуть,
поскольку  в драконниках ревели драконы, у которых  как раз  наступил период
гона. Перед тем как заснуть, он дал себе клятву, что покончит со всеми этими
крылатыми ящерицами, но сейчас, встав со своего  роскошного ложа и  выйдя на
балкон, увидел двух парящих возле дворца в ожидании его приказаний драконов,
услышал  шум их  крыльев и, конечно же, передумал. Тем более, что ему все же
удалось выспаться, и теперь у него было преотличное настроение.
     Вернувшись  с балкона в спальню, он позволил  двум  подхалимам третьего
разряда помочь себе одеться,  после чего важно прошествовал в обеденный зал,
где  для  него был  готов легкий завтрак. Попивая свой  неизменный  утренний
кофе, он лениво размышлял о  том, что надо  бы дня  на  дна слетать в шестой
мир, мир  джунглей  и  крупных  ящеров.  Там  уже  должны  подрасти  молодые
дракончики,  и  неплохо  бы  выбрать  несколько  штук  взамен ослабевших  от
старости, которых уже, право слово, пора отправлять на покой.
     Так  он и  сделает.  Только дня через  три,  никак  не раньше. Хотя  бы
потому, что  сейчас  ему ничего  вообще не  хотелось, кроме покоя и  тишины.
Вчера  он подавил в девятом мире восстание робооборотней и теперь хотел  как
следует отдохнуть.
     Допивая   кофе,   Ангро-майнью   подумал,  что   показал  этим  упрямым
робооборотням кузькину мать. Ничего, пусть знают, кто в  этих  мирах хозяин!
Теперь  они,  поди,  надолго хвосты  поджали! Вообще, если разобраться,  ему
достались самые хлопотные миры. Вот у других -- тишь да гладь.
     Ангро-майнью представил ту часть цепи, которую знал.
     Значит так,  ему, собственно, принадлежало  начало,  потому  что первый
мир, с которого и  велась нумерация,  открывался черной стеной, и о том, что
за ней находится, не знал никто, даже он сам.
     С  одной стороны,  это  было  большим  преимуществом,  так  как у  него
оказывался только  один сосед.  Правда, хоть и один, но  довольно пакостный.
Все время строит козни. И зовут  этого  соседа Ахумурадза, а принадлежат ему
пятнадцать  миров.  Между прочим, Ангро-майнью владеет  аж  целыми двадцатью
пятью. Кстати, может, поэтому сосед и строит свои козни? Впрочем, кто мешает
ему  приналечь  на  магические  науки,  увеличить  свою  мощь и  отобрать  у
Ангро-майнью все его миры? Да никто! Только собственная лень.
     Может быть, он хочет, чтобы  Ангро-майнью отдал ему эти  миры даром, за
красивые глазки?
     Удовлетворенно вздохнув, Ангро-майнью взял кусок булки и, намазывая его
маслом, попытался вспомнить, кто же правит за Ахумурадзой.
     Так, значит, дальнейшие двадцать три  мира  принадлежат некоему хитрецу
Йима,  следующие  пять  -- Спитьюри. Кстати,  Йима с этим  Спитьюри  тоже не
ладили, даром что братья. В основном это было из-за того, что невоздержанный
на язык Спитьюри как-то  по  пьяному  делу  пообещал  распилить  этого  Йиму
пополам. Стоп, не надо отвлекаться. Дальше, за этими милыми братьями, правит
Вивахнанг, а потом...  Кто же? Впрочем, это совершенно неважно. Вообще,  все
это неважно.
     Откусив кусок булки, Ангро-майнью злорадно подумал, что уж его-то никто
не только распиливать, но даже и подумать об этом не посмеет.
     Стало быть,  этот Спитьюри не слишком силен.  Почему же тогда  никто не
отберет  у  него  его несчастные  пять  миров?  Вот  к  нему,  Ангро-майнью,
претенденты на его добро  являются чуть  ли  не  каждую  неделю, а  к  этому
Спитьюри... Черт-те что получается!
     Позавтракав, Ангро-майнью хотел было  выйти  на  балкон,  чтобы с часок
покататься на одном из драконов, но тут вошел с докладом верховный лизоблюд.
Низко  кланяясь,  едва  не  касаясь  своей  заплетенной  в  косичку  бородой
паркетного пола,  он приблизился и застыл  в почтительном  поклоне,  ожидая,
когда Ангро-майнью соблаговолит его заметить.
     А  тот не торопился, стоя  у  окна и рассматривая роскошный парк вокруг
дворца,  протекавшую за  ним  неглубокую  речку,  поля,  небольшой лесок,  в
котором обитали ручные оборотни, а также горные пики на горизонте.
     Наконец, насладившись таким привычным, но все равно интересным для него
зрелищем,  Ангро-майнью  решил, что  настала  пора заняться государственными
делами, повернулся и, взглянув на верховного лизоблюда, нахмурил брови.
     -- Ну, чем порадуешь?
     Верховный  лизоблюд  изогнулся  так,  что,  казалось,  у  него  вот-вот
сломается позвоночник, и, почтительно завиляв хвостом, стал докладывать:
     -- О, великий владыка, несравненный...
     -- Короче, -- прервал его Ангро-майнью.
     Верховный  лизоблюд  сейчас  же  поклонился  и,  облизав  губы  розовым
язычком, так что на секунду мелькнули белые остренькие зубки, продолжил:
     --  За  истекшие  сутки  не произошло  ничего замечательного,  если  не
считать того, что к вашему  двору прибыло посольство от племени кентавров из
двадцать второго мира.
     -- Что им нужно?
     --  Жалуются, что их  предводитель, ссылаясь на ваш приказ,  заставляет
носить  панталоны,  мотивируя  это тем, что  в противном случае они выглядят
неприлично. А эти самые панталоны якобы сильно сковывают движения.
     -- Кто же там  у них предводитель? -- вслух подумал Ангро-майнью. -- А,
знаю  я этого  жулика! Но ведь когда я  говорил о  панталонах, то всего лишь
шутил...  Дьявол, скажи кентаврам,  что принять их  у  меня  нет  времени, а
панталоны они могут не носить.
     Новая мысль пришла ему в голову, и Ангро-майнью хихикнул:
     --  Кстати, прежде чем они отправятся в свою страну,  пусть один из них
покажется мне. Никогда не видел кентавра в панталонах.
     Почтительно оскалившись, верховный лизоблюд снова поклонился.
     -- Все? -- нетерпеливо спросил Ангро-майнью.
     -- Почти  все. Если не считать того,  что три  дэва утверждают, будто в
третьем мире подверглись нападению странного разумного  существа, определить
которое  они не могут. Есть подозрение,  что ни  в одном  из подвластных вам
миров  такое не  обитает. Поэтому возникло  предположение, что это  существо
пробралось из неподвластных вам миров. К сожалению, схватить его не удалось.
     --  Ну-ну,  --  встревоженно  сказал  Ангро-майнью.  --  И  как  же оно
выглядело?
     Собственно  говоря,  все  двадцать  пять  подвластных  ему  миров  были
наполнены  таким количеством живых существ, что запомнить их не было никакой
возможности, но разумные он был обязан знать все.
     Верховный  лизоблюд  щелкнул  пальцами,  и мгновенно  как  из-под земли
появившийся рядом  с ним  подхалим первой степени  подал  магический  кубик.
Осторожно взяв его, Ангро-майнью  с минуту рассматривал находившееся  внутри
трехмерное   изображение   странного,  похожего   на   кузнечика   существа,
составленное по воспоминаниям видевших его дэвов.
     --  Надеюсь,  перемычки  ко  второму и  четвертому  миру  перекрыты? --
осведомился Ангро-майнью.
     -- О,  ваша мудрость не знает границ, -- залебезил верховный  лизоблюд.
-- Все так и сделано. Смею  вас уверить, что не пройдет  и нескольких часов,
как наши доблестные дэвы...
     --  Хватит, хватит, -- остановил его Ангро-майнью, которому все это уже
наскучило. -- Что-нибудь действительно важное есть?
     -- Нет, все в лучшем виде.  Все  миры находятся  в покое, а это потому,
что нами правит самый...
     --  Все,  все,  --  поморщился  Ангро-майнью  и  махнул рукой,  отсылая
верховного лизоблюда, который сейчас же выскользнул из комнаты.
     Взяв со стола оставленный им кубик, Ангро-майнью еще раз внимательно на
него посмотрел и, немного помедлив, поставил обратно.
     Где-то  он  кого-то подобного  видел или,  может быть, что-то про  него
слышал...
     Неважно, все это неважно...
     Не хотелось  ему в  это славное  утро думать о делах, хотелось  чего-то
другого,  простого и  спокойного. Может,  слетать, например, в  шестой мир и
устроить маленький пикничок с цыганками Ганками и шелкопрядущим философом из
шестнадцатого мира?  Нет, это  потребовало  бы от него  определенных  затрат
энергии, а ему сегодня  не хотелось вообще ничего, даже смотреть на кентавра
в панталонах. Пусть посольство задержится и подождет до завтра. Может  быть,
завтра...
     Он вдруг понял,  что  ему и  в  самом деле ничего не хочется делать. То
есть  вообще ничего.  Лениво  развалившись  в  мягком  кресле,  Ангро-майнью
расслабленно думал о том, что хорошо было  бы бросить все, выбрать  себе мир
получше, например, семнадцатый, и пожить в нем пару лет, никуда не высовывая
носа.
     Только так  не  получится. Как же  --  жди. Мгновенно  налетят  шустрые
бродячие маги  и растащат все двадцать  пять миров, не успеешь даже моргнуть
глазом.  А потом начинай с самого начала, интригами, лестью, наконец,  силой
завоевывай по одному миру... Нет, если уж он впрягся в этот воз, то надо его
везти  до  конца, до  самого конца...  И вообще, все,  что происходит с  ним
сейчас, -- ненадолго. Это всего лишь реакция на то дикое напряжение, которое
он испытал, подавляя мятеж робооборотней.
     Ничего, пройдет пара дней и все будет как  прежде.  Вот только какое бы
развлечение придумать именно сейчас?
     Подхалим второго  класса,  изящно  шагая на  самых кончиках лап, вкатил
тележку, на которой был поднос со свежим, еще кровоточащим мясом, и бесшумно
удалился.
     Вот  именно!  Это то,  что  он должен сделать  именно сейчас. Покормить
драконов.
     Солнечный  зайчик пробился сквозь шторы  и  кольнул глаза. Ангро-майнью
зажмурился и неохотно отодвинул голову.
     "Странное ощущение, -- подумал он. -- Мне не хочется делать даже это".
     Тяжело  вздохнув,  Ангро-майнью  вышел  на  балкон.  Вновь  появившийся
подхалим второго класса выкатил вслед за ним тележку с мясом.
     Теперь один  из драконов парил совсем рядом с балконом, и, посмотрев на
него,  Ангро-майнью  залюбовался  его  тяжелой,  огромной головой,  могучими
перепончатыми крыльями и блестящей чешуей. Повернув голову к балкону, дракон
открыл  усеянную  острыми зубами  пасть  и  тоненько  заверещал,  выпрашивая
лакомство.
     -- Умница, Страйк, -- сказал Ангро-майнью и, взяв с подноса кусок мяса,
швырнул  его  дракону.  В  стороне, там, где  виднелись  драконники,  в небо
поспешно взлетела стайка других любителей мяса.
     Правда,  к  тому времени,  когда  они будут здесь,  Страйку  достанется
львиная доля. Наверное, так и должно быть. Самые  проворные и умные получают
больше всего. Закон жизни.
     Он  стал  азартно швырять  кусок за  куском  в пасть  Страйка.  К  тому
времени, когда другие  драконы достигли  балкона, на  подносе остался только
один небольшой кусочек. Взяв его, Ангро-майнью задумчиво прищурился,  потом,
оглянувшись, увидел, что позади уже стоит наготове подхалим первого класса с
полотенцем и  тазиком,  чтобы  он  после  кормления  мог вымыть  руки. Вновь
посмотрев на парившего  неподалеку  дракона,  Ангро-майнью  заглянул  в  его
желтые,  с вертикальными зрачками глаза,  неожиданно поразившись тому, какие
же они мудрые и спокойные,  словно бы Страйк знал что-то,  о чем  он никогда
даже и не сможет догадаться.
     И вот тут-то  Ангро-майнью вспомнил,  кем был  тот, чье изображение  он
пятнадцать минут назад разглядывал в магическом кубике.
     Правитель двадцати пяти миров выронил  кусок мяса,  и тот,  кувыркаясь,
полетел вниз.
     -- Страйк, --  обиженно сказал дракон  и  стрелой  спикировал вслед  за
мясом.  Но Ангро-майнью этого уже не видел, потому что,  словно  сомнамбула,
ушел с  балкона  в комнату.  Не  замечая подхалима  с  тазиком и полотенцем,
который суетился вокруг  него, Ангро-майнью  плюхнулся в кресло. Машинально,
марая дорогую обивку,  он положил руки на  подлокотники и тут же потянулся к
столику,  на  котором в  хрустальной коробочке  лежали  сигареты. Он вытащил
одну,  но  так и не  закурил,  мгновенно  о  ней забыв. В  зеркальной  стене
напротив него отразился стоявший за  его  спиной подхалим. Вот он недоуменно
дернул  головой,  что  являлось  грубейшим  нарушением   этикета.   Впрочем,
Ангро-майнью теперь было не до этого. Он лихорадочно копался в своей памяти,
пытаясь установить, не ошибся ли он.
     Нет,  ошибки быть не могло. Напавшее на  дэвов существо было стерхом  и
никем  иным. Окончательно удостоверившись  в этом, Ангро-майнью  вздрогнул и
почувствовал, как мурашки страха побежали по его спине...
     Колеса телеги немилосердно скрипели.
     "Смазать он их, что ли, не мог?" -- раздраженно подумал Хару, зарывшись
в сено  за  спиной возницы. Он чувствовал, что лежит  на каких-то  бутылках,
ящичках, коробках.
     Один глаз Кару выдвинулся на гибком стебельке вверх и, вынырнув из сена
словно перископ, стал поворачиваться вправо и влево.
     Так,  все  обстояло неплохо.  По крайней мере, он не  ошибся,  и телега
действительно  катила  к  перемычке  между  третьим  и  вторым  мирами.  Уже
виднелись ворота и охранявшие их два дэва.
     "Ого! -- подумал Хару. -- Это уже серьезно!"
     Получается, что правитель этого участка цепи  встревожился не на шутку.
Выходит, пройти последние  два мира будет труднее, чем все  прочие. Подумать
только, он  миновал их  семьдесят с  лишним,  и  вот,  когда  до  конца пути
осталось совсем чуть-чуть, бездарно провалил все.  Только  даже это не  было
самым ужасным.
     Потеря зерна священного дерева...
     Хару стало грустно.
     Он  провел  лапой по  складке кожи на животе,  которую использовал  как
сумку для зерна, и вздохнул.
     Подумать  только,  он  попался  как  глупый  маленький  червячок-фурак!
Сейчас,  спустя некоторое время после стычки в кафе, он понимал, что наделал
много  глупостей. Так ли все было на самом  деле,  как  ему тогда  казалось?
Может  быть, дэв  задел  его  совершенно случайно?  Может  быть, он  даже не
обратил внимания на то, что под плащом скрывается совсем не человек? Тогда в
кафе  ему  казалось,  что  он  попал  в хорошо подстроенную ловушку.  Именно
поэтому он  поспешил  избавиться от зерна священного дерева. Но так  ли  все
было на самом деле?
     Ладно,  сейчас  можно думать  все что угодно, а факт  остается  фактом:
проделав путь  в семьдесят  миров, он стал непростительно беспечен. За что и
поплатился. А  ведь мать священного дерева  его предупреждала... Хотя, может
быть,  еще  не все  потеряно.  Миров  пятьдесят  назад  уже случилось  нечто
похожее.  Для того  чтобы  не  попасться, он спрятал зерно в  стогу  сушеных
водорослей.  Когда опасность миновала, он за ним  вернулся... Правда, теперь
был  совсем другой  случай.  Более  серьезный. Хотя  бы  потому,  что зерном
завладели разумные создания, которые могли догадаться о том, что оно из себя
представляет.    Кроме   того,    на   него   самого   велась   планомерная,
профессиональная охота.
     Черт побери! За прошедшие пятьсот лет еще ни одному стерху не удавалось
пробраться  так далеко по цепи миров! Да, за большим везением всегда следует
крупная неудача.
     В том,  что дэвы караулят именно его, он не сомневался. Ладно, дэвы так
дэвы! В конце концов, надо же узнать, насколько они хорошие ищейки. Хотя тут
ему, похоже, повезло. Влипни он в такую ситуацию в начале пути, в тех мирах,
где привыкли вылавливать несущих семена священного дерева стерхов,  все было
бы значительно хуже. А в данном случае совершенно ясно, что эти дэвы уже, по
крайней мере, пятьсот лет не сталкивались с подобным ему противником. Вот то
ли дело, например, шурале из  шестьдесят пятого мира! От них-то, пожалуй, он
не смог бы так просто ускользнуть.
     Хотя  и  здесь -- не  сахар. Взять, например, этих двоих, что завладели
зерном. По тому, как они покинули третий мир, можно сказать, что у них  есть
транспортный  амулет.  На  его удачу они  прыгнули во второй  мир,  а  не  в
семьдесят пятый, например. Может быть,  это даже  упростило дело. По крайней
мере, поскольку  он  был носителем священного зерна, то  его  местоположение
определял запросто. Теперь бы только оказалось, что эти двое живут во втором
мире, и дело в шляпе.  А ну как они станут прыгать  по мирам почем зря? Ведь
он же тогда за ними не поспеет.
     Вот и получается, что ему оставалось надеяться только на голое везение.
Даже для того, чтобы сейчас проскользнуть через ворота во второй мир.
     А телега  тем  временем  все катила и катила  вперед.  Когда  до  ворот
осталось совсем немного, Хару втянул глаз  и почти  перестал  дышать.  Через
некоторое  время послышались  низкие  голоса дэвов,  приказывавшие возничему
остановиться.
     С  протяжным скрипом телега  остановилась,  и Хару  услышал  оживленный
разговор  между  дэвами и возницей,  происходивший  едва ли  не  у него  над
головой.
     -- Значит, говоришь, это у тебя сено?
     -- Ну да. А что еще это может быть?
     --  Брось притворяться.  Уж мы-то  знаем,  что  у  тебя под ним. Хочешь
сказать, что там ничегошеньки не спрятано?
     --  Может,  и  спрятано, да  только  это не  мое, и  если от  него хоть
чуть-чуть убудет -- хозяин с меня шкуру спустит.
     -- Прекрасно!  Раз  ты  упорствуешь,  то  мы настаиваем  на  тщательном
осмотре поклажи. Вываливай  сено, сейчас определим, что  у  тебя  на  телеге
подлежит провозу в другой мир, а что -- нет.
     Хару  осторожно втянул когти на передних лапах и,  выпустив  взамен них
длинные,  острые  лезвия, напружинился. Похоже, теперь  единственным выходом
для него  было резко, пока  дэвы этого не  ожидают,  выскочить из  телеги  и
убежать.  В конце  концов можно попытаться проникнуть во второй мир и другим
путем. Например, украсть транспортный амулет. Хотя это еще опаснее. По этому
амулету его найти будет -- раз  плюнуть. Однако если эта попытка не удастся,
у  него  не остается  выбора.  Он не мог надолго  оставить зерно  священного
дерева в руках чужих разумных.
     На его счастье, возница обреченно сказал:
     --  Ну ладно,  чего вы на самом деле? Или я тут не езжу каждый день? Но
только немного, а то хозяин и в самом деле задаст мне хорошую взбучку.
     -- Давай, давай, -- обрадовано сказал один из дэвов. -- Не томи душу.
     Хару услышал, как возница  зашуршал сеном,  видимо,  отыскивая  то, что
было под ним спрятано. Вдруг он коснулся  его лапы и ошарашенно застыл. Хару
мгновенно ее поджал и стал молиться священному дереву, чтобы все обошлось, и
возница, понимая,  как ему трудно будет доказать свою непричастность к тому,
что Хару оказался в его телеге, не издал ни звука.
     -- Ну, что ты  застыл? Вытаскивай живее, -- нетерпеливо  сказал один из
стражников.
     Хару  услышал, как возница сглотнул  слюну и стал  поспешно  копаться в
сене, немного в стороне от того места, где лежал он. Потом шорох сена  стих,
и послышались радостные голоса дэвов:
     -- Ну вот видишь, все очень просто.  Давай сюда да побыстрее вытаскивай
пробку.  Думаешь,  приятно  торчать   у  ворот  день-деньской  и   не  иметь
возможности даже промочить горло?
     Послышалось бульканье, которое  несколько  раз прерывалось,  когда один
дэв передавал другому сосуд, из которого они пили.
     Под это бульканье возничий спросил:
     -- А что это вас сегодня двое?
     -- Да ловим тут  кое-кого,  -- крякнув, сказал один из дэвов.  --  Есть
сведения, что  он  попытается  пробраться во второй  мир. Кстати,  может, ты
случайно видел? Из себя он серый, немного смахивает  на кузнечика. Чертовски
опасен, надо сказать. Так видел или нет?
     -- Нет, вроде не видел.
     -- То-то.  Если увидишь  --  обязательно скажи. Впрочем, как же ты  его
увидишь, если уезжаешь во второй мир? Нет, забористое у тебя пойло. Где хоть
его покупаешь?
     -- Да у старого кракена в "Гнилой лощине".
     --  А,  знаем.  После  дежурства  обязательно  надо  зайти  и  еще  раз
испробовать... Ну ладно, вот тебе твоя бутыль и давай дуй по холодку.
     Хару  расслабился,  поскольку понял,  что  теперь  возница будет  с ним
заодно.  Пожалуй,  в данный момент это было для него  единственным  способом
выбраться из создавшейся ситуации без  неприятностей. Похоже, теперь можно и
расслабиться.
     Он  услышал,  как  возница  плюхнулся  на  телегу.  Бутыль  в  сено  он
закапывать не  стал, а небрежно бросил  рядом с собой. Стало  быть, она была
пуста. В этом  Хару  окончательно убедился,  потому  что, отъехав от  ворот,
возница едва слышно пробормотал:
     -- Жадные морды.
     "Это его проблемы", -- подумал Хару.
     До них ему не  было совершенно никакого дела. Он хотел лишь перебраться
во второй мир, а  там  этот возница  пусть катится  на  все четыре  стороны.
Собственно  говоря,  можно  уже считать, что он перебрался, поскольку первые
ворота остались позади, а на вторых, как правило, совершенно не проверяют.
     Между тем телега ехала по перемычке между двумя мирами. Она до-прежнему
немилосердно скрипела, но Хару, уже притерпевшись, перестал  обращать на это
внимание. Неожиданно телега остановилась.
     Хару подумал,  что  это очень странно, поскольку перемычка  должна быть
гораздо длиннее. А так выходило, что они остановились где-то на ее середине.
     Возница слез с телеги и, сделав вид, что поправляет разворошенное сено,
спросил:
     -- Ну ты, ты кто?
     -- А тот самый, -- ответил Хару. -- Непонятно разве?
     -- Понятно,  -- сказал возница.  -- Когда  же ты успел ко мне  в телегу
залезть?
     -- А когда ты кабачок "Гнилая лощина" навещал, за пойлом для этих...
     Несколько секунд возница молча  уминал сено, очевидно, размышляя, потом
не очень уверенно сказал:
     --  Значит, так.  Либо ты сейчас уберешься  из моей телеги,  либо  я на
вторых воротах мигну стражникам.
     Вместо  ответа Хару высунул  из  сена лапу  и продемонстрировал вознице
поблескивающее на ее конце длинное серпообразное лезвие.
     -- Ого! -- ошарашено произнес возница.
     -- Прежде чем меня схватят, я тебя  на кусочки порежу и даже пикнуть не
успеешь. Понял?
     -- Понял, -- упавшим голосом сказал возница.
     -- Хорошо понял?
     -- Хорошо.
     -- Ну то-то...
     Хару услышал, как возница, вернувшись к передку телеги, вскарабкался на
него. Потом телега тронулась, и снова заскрипели колеса.
     Вообще же  то, что произошло, было плохо. Теперь  возница  знает, что в
его телеге едет  кто-то, кого ищут, и будет бояться. Опытный дэв это заметит
обязательно. Правда, есть надежда на то, что вторые  ворота миновать  легче.
Хотя, если честно сказать, каких только неожиданностей не бывает на свете?
     Лишь  бы  возница  чего-нибудь не выкинул. Впрочем,  насчет этого стерх
волновался не  сильно.  То, что он сказал  вознице,  было отнюдь  не  пустой
угрозой. В случае предательства...
     Телега  подъехала к воротам. Тут история  с бутылкой повторилась. Здесь
тоже  было два  дэва, и они, как и предыдущие,  любили  пойло.  Когда телега
тронулась дальше и дэвы закричали вслед, чтобы возница почаще проезжал мимо,
Хару расслабился окончательно. Правда, как оказалось -- преждевременно.
     Не успела телега отъехать и пяти метров от ворот, как у нее  отвалилось
колесо. Она накренилась, и Хару вместе с сеном вывалился на дорогу.
     Вскочив, он увидел, что во втором мире уже наступил  вечер. До  темноты
оставалось  полчаса,  не  больше. Потом он увидел  двух дэвов,  ржавших  над
извозчиком, который ошарашено сидел возле перевернувшейся телеги.
     Быстро повернувшись, Хару прикинул, что до ближайших домов, за которыми
можно укрыться, не менее ста шагов, и рванул к ним на максимальной скорости.
Счет  теперь шел  на  секунды.  Кару  хорошо  понимал  это, поскольку  успел
заметить,  что  хотя  один из дэвов  и  вооружен  всего  лишь  электрическим
хлыстовником,   который,   повернув   свою  изящную  головку,  с  удивлением
рассматривал происшествие  на дороге, зато  у другого на боку висело  гнездо
смертоносных пчел.
     Пробежав половину расстояния до домов, Хару оглянулся и увидел, что тот
дэв, у которого было гнездо, уже вытаскивает  из него затычку. Теперь только
бы угадать нужный момент...
     Ага,  вот он вытащил затычку. Сейчас же из отверстия  гнезда  вырвались
смертоносные  пчелы. Вот они уже полетели к  нему.  Самое главное  было  так
рассчитать свои действия, чтобы пчелы не успели изменить траекторию полета и
пронеслись мимо.
     Хару  вовремя упал  на  землю, откатился в  сторону и, снова вскакивая,
успел  заметить, как  стена  дома,  к  которому  он бежал,  вдруг  покрылась
десятками сквозных дыр и, дрогнув, рухнула.
     Впрочем, игра была еще не  сыграна.  Он находился как раз  на  середине
пути к спасительным  домам, и надо было суметь  угадать, когда  дэв выпустит
второй рой. Правда, был еще шанс достичь домов раньше, чем это случится.
     Хару отчаянно понесся к домам.
     Сзади ему что-то кричал возничий, но что  именно, Хару не слышал. И все
же дэв успел выпустить второй рой быстрее. Правда, Хару повезло и тут.
     До домов оставалось шагов десять, когда он запнулся о валявшийся на его
пути обломок доски и  со  всего маху покатился по земле, подняв тучу пыли. В
этот момент  у него над головой пронесся второй рой пчел, и другая стена все
того же дома, развалившись на куски, рухнула.
     Не  обратив  на  это  внимания, Хару  мгновенно вскочил и, метнувшись к
домам, до  которых  было  уже  рукой  подать,  с размаху влетел  в переулок.
Миновав его, он пробежал  через полуразрушенный дворец и только, выскочив из
него  через  широкий  пролом  в стене, сообразил,  что  все уже кончено.  Он
прорвался.
     Тогда, остановившись,  Хару прислонился к полуразрушенной  стене дворца
и, отдышавшись, стал  оглядываться,  вдруг осознав, что место, в  которое он
попал,  было  очень странное. Судя  по всему, тот кусок города, в котором он
оказался, был нежилой.
     Хотя...
     Неподалеку  треснула  под  чьей-то  ногой  доска.  Напружинившись, Хару
приготовился, судя по обстоятельствам, либо задать стрекача, либо вступить в
бой.
     Шаги  слышались все ближе... Что-то зашуршало, вроде бы битая черепица.
Потом  из-за угла  вышел  и  неторопливо направился  к Хару  самый настоящий
скелет в мушкетерской шляпе. Метрах в пяти от Хару он остановился и, лязгнув
нижней челюстью, крикнул:
     -- Добро пожаловать во второй мир, о чужеземец!
     Огни святого  Эльма  плясали  на верхушках  мачт  "Летучего голландца".
Сквозь дырявые  паруса  виднелись  кровавый  глаз кометы  и усеянное точками
звезд ночное  небо. Оркестр состоял из медведя  панды, игравшего на  гитаре,
горбатого  гномика,  прилежно   дувшего  в  флейту,  двух  балабошек,  вовсю
наяривавших  на  старом разбитом пианино, а также  большой морской черепахи,
без устали колотившей по панцирям других черепах, поменьше.
     Крысиный  король и Эрик стояли неподалеку от оркестра.  Крысиный король
потягивал коктейль зеленого цвета,  в который для  вкуса  была кинута  живая
пиявка, и меланхолично следил за тем, как нос корабля с сухим шелестом режет
дюны, взметая в небо целые тучи песка. Повернувшись к нему боком и покуривая
палочку флю,  Эрик следил за  двумя  легкими изящными  Эльфами, танцевавшими
какой-то старинный, до невозможности красивый танец.
     -- Слушай,  а ведь если  наш кораблик резко остановится, то его накроет
огромное  облако пыли,  которое сейчас  тянется  за  ним,  словно  шлейф  за
модницей, -- пробормотал крысиный король. Он был уже "хорош".
     -- Угу,  -- отозвался  Эрик. Под  действием  палочки дерева флю  на его
щеках  появился румянец, словно он был живой, даже глаза немного заблестели,
а движения, утратив угловатость и замедленность, стали быстрыми и точными.
     -- Может, попробуешь? -- крысиный король протянул ему свой бокал.
     -- А что?  -- усмехнулся Эрик. -- Могу и попробовать. Вот только выкурю
еще палочку, и почему бы мне не попробовать то, что пьешь ты...
     Какая-то девица с перерезанным горлом на секунду прижалась своим крутым
боком  к руке Эрика  и,  задорно  поводя плечами,  бросила на  него чарующий
взгляд.  Глаза  ее  неестественно ярко  блестели. Очевидно,  она  накурилась
палочками флю по самые уши.
     -- Ну что, красавчик, посеем рожь?
     -- А сожнешь?
     -- Сожну.
     --  Экая ты, право... -- ласково проведя ладонью по страшной ране у нее
на шее,  усмехнулся  Эрик.  --  Ну хорошо... я сейчас, вот только еще десять
минут, и буду готов, как мартовский кот. Вот только десять минут, не больше.
Ты не уходи далеко...
     Чувствуя,  что   у   него  слегка  закружилась  голова,  Эрик   выкинул
недокуренную  палочку и, быстро достав  из кармана новую,  зажег спичку. Его
несло. Ему сейчас все было нипочем. Лишь бы  выкурить достаточное количество
палочек, чтобы пусть на час, на пару часов снова поверить, что он живой, что
стоит ему захотеть, и в груди у него забьется сердце, и он  сможет любить...
Да, любить, это самое главное... Именно для этого...
     -- Я  жду  тебя, мужчинка, -- ласково улыбнулась девица и, похлопав его
по щеке, пошла  прочь. А Эрик выкинул спичку, от которой прикуривал палочку,
и, затянувшись как можно глубже, проводил ее красное платье долгим взглядом.
Толкнув крысиного  короля в  бок,  он глазами  показал  вслед  девушке.  Тот
невозмутимо отхлебнул из своего бокала и мечтательно сказал:
     -- Да, у меня тоже  была одна крыска,  такая, понимаешь,  серенькая,  а
хвостик у нее был длинный-длинный, начинался аж от самых ушей, наверное. Ах,
какой же у нее был ровный, длинный хвостик...
     Эрик его не слышал.  Он вдыхал и выдыхал дым палочки флю и весь отдался
этому занятию, поскольку при этом у него создавалась иллюзия, что  он дышит,
по-настоящему дышит... Что вот сейчас все свершится,  и он проснется завтра,
чувствуя, как под кожей струится самая настоящая, взаправдашняя кровь.
     -- А вообще, это проходит, -- продолжал крысиный король.  -- Женщины не
стоят  того, чтобы на них  тратить много  времени.  Махни на  нее хвостом. В
конце концов все, что у  нас с ними  происходит  -- неоправданно и глупо.  А
потом приходит протрезвление и становится гадко.
     -- Ты старый циник,  -- блаженно улыбнулся  Эрик и неожиданно  даже для
самого  себя взъярился.  -- Глупо, говоришь?  А что не  глупо?  Нет,  ты мне
скажи, что, по-твоему,  не глупо? Шататься по этому выжженному дотла городу?
Пытаться  понять, кто  ты есть  такой, что с тобой случилось  и как ты здесь
оказался? Спрашивать у себя,  та  ли это загробная жизнь,  о которой все так
мечтали, все, кто верил в бога? Ну хорошо, я не знаю, верил ли  я в бога, но
ведь есть же  масса  других, которые верили, но все же, независимо от этого,
попали сюда! И даже если  это именно та загробная, будь ты трижды проклятая,
жизнь, то что нам с ней делать?  И к чему мне такое счастье? И кто я теперь?
Зомби?  Человек? Не знаю. Я живу,  если это только можно  назвать  жизнью, я
мыслю, но вот человек ли я?
     -- Брось,  --  сказал крысиный король.  -- Человек ты, конечно.  Только
человек  может   задавать  такие  глупые   вопросы.   И  злишься   ты  чисто
по-человечески. Стоило красивой бабенке состроить тебе глазки, как сейчас же
ты,  как истинный человек, захотел показать, насколько умен, или несчастлив,
или глуп. Брось, не стоит все выеденного яйца.
     -- Может, ты и прав,  -- сказал Эрик и,  попыхивая палочкой флю, побрел
на норму. По дороге  он то и дело перешагивал через  ползущие  из трюма, для
того  чтобы  погреться  в  свете  звезд,  обрубки  рук,  похожие  на больших
пятиногих пауков.  За ним полетел какой-то  балабошка, то сжимаясь в  лицо с
бородавкой  на  носу  и  щеточкой  рыжих  усов  под ним,  то  расплываясь  в
бесформенное облако. Он  летел за  Эриком и канючил, что ничуть не хуже его,
что всю жизнь работал и много сделал, а оставил после себя такую память, что
в  этом мире может  быть только  балабошкой и  не больше. И не мог бы  Эрик,
поскольку  он  материален,  отправиться к  самому Ангро-майнью  и  попросить
сделать так,  чтобы  его имя занесли там, в жизни,  в какой-нибудь документ.
Тогда он, балабошка, станет таким же  зомби,  не хуже других, и отблагодарит
так... будет ему пятки лизать... станет его рабом и прочее... прочее.
     Эрик  от него отмахнулся, и  обиженный балабошка взлетел вверх, к самым
мачтам, да так неудачно, что коснулся огонька  святого Эльма, который прожег
в его  боку дыру.  С протяжным стоном балабошка взлетел еще выше  и  исчез в
ночном небе. А Эрик продолжал брести  к корме, то  и  дело  натыкаясь  то на
парочку брауни, уныло попивавших шотландское виски и судачивших о вересковых
пустошах  и искусстве  игры  на  волынке,  то  на  безмятежно  попыхивавшего
палочкой  флю  такого же, как и  он,  зомби,  то  на  нескольких  ведьмочек,
сосредоточенно  рассуждавших  о  пи-цепях  сцепления  и  недостаточной  тяге
подъема.
     Потом  Эрик  чуть не провалился в трюм через  огромную дыру, но все  же
умудрился зацепиться за ее край и выползти обратно на палубу. Кстати, сделал
он это вовремя. Через секунду из дыры  появилось тяжелое щупальце,  пошарило
по сторонам и уползло обратно в трюм, из которого послышалось разочарованное
уханье.
     Все же он достиг кормы. Звуки  оркестра едва долетали сюда, да и народу
было значительно  меньше, поскольку здесь  уже чувствовалось  следовавшее за
"Летучим голландцем" пылевое облако. Впрочем, Эрику  на это было  наплевать.
Правда, ко вкусу палочки  флю теперь  стал примешиваться вкус песка, который
заскрипел у него на зубах, но Эрик решил не обращать на него внимания.
     Теперь  ему было уже легко, хорошо и весело. Ему хотелось поразвлечься.
Он спрятался за  стоявшую  на корме  телефонную будку и стал поджидать того,
кто мимо  нее пройдет. И,  конечно же, это оказался  карликовый грифон. Эрик
выпрыгнул из-за будки и, преградив ему дорогу, грозно спросил:
     -- Ты кто?
     -- Дед Пихто, -- сказал грифон.
     -- Очень приятно познакомиться. А я старый идиот.
     --  Рад, -- грифон протянул лапу и с уважением  пожал Эрику руку. Потом
он слегка поклонился и, протопав мимо него к самому борту, расправил большие
кожистые крылья. Немного помахав ими в воздухе, словно пытаясь взлететь,  он
сложил их и, сконфужено пробормотав: "Я тут одну штуку забыл..." -- поспешно
побежал на нос  корабля. Эрик посмотрел ему вслед и уныло подумал, что шутка
не  удалась. И  вообще, она  была не  самая  лучшая. Но  попробовать еще раз
стоит.
     Он снова спрятался за будку и через минуту, выскочив из-за нее, спросил
у разыскивающего его крысиного короля:
     -- Ты кто?
     -- Хана твоя, вот кто я, -- угрюмо сказал крысиный король. -- Кончай ты
это...  вечер такой грустный, пить  больше не  хочется,  а  ты  с  дурацкими
шутками.
     Он отхлебнул из своего  бокала, уселся на палубу  и привалился спиной к
телефонной  будке. Эрик последовал его  примеру,  и минут  десять  они молча
смотрели на исчезающие за кормой барханы, полузасыпанные песком, заброшенные
города  и  почти  уничтоженные  временем  могильники  пеликанских  королей и
героев.
     А потом зазвонил телефон в будке. Эрик, не глядя, протянул руку и, сняв
трубку, приложил ее к ужу. Из трубки высунулась крабья клешня и ущипнула его
за мочку.
     Боли  он не  почувствовал, поэтому, продолжая прижимать  трубку  к уху,
сказал в нее:
     -- Алле, я слушаю.
     -- Слушаешь? -- спросил из трубки старческий голос.
     -- Еще как.
     -- Ну тогда скажи мне... Тебе никогда не приходило в голову, что каждый
человек -- это два разумных существа  в  одном теле? Причем если представить
жизнь  как  длинную  железнодорожную колею,  сознание каждого из  них словно
поезд. И эти поезда идут навстречу друг  другу. Только  для  одного сознания
все идет в  нормальном  времени, а  для другого --  в  обратном. То есть для
того, который движется от  конца жизни к началу,  все происходит наоборот, и
это вполне логично.
     -- А если они встретятся? -- заинтересовался Эрик.
     -- Вот в том-то и  суть. Это будет момент  встречи, когда  на несколько
секунд человек получает сверхспособности, потому  что  в нем соединяются два
интеллекта. И такой момент бывает у каждого... Вот у тебя такой момент был?
     -- Не помню,  -- сказал Эрик. -- Я вообще ничего из своей прежней жизни
не помню, за исключением... ну вообще, это неважно.
     -- А жаль!  Если такой момент  подловить,  то можно  высчитать, сколько
человеку осталось жить,  поскольку эти  два  сознания  встречаются  точно на
середине между рождением и смертью. А отсюда...
     -- Надоел ты мне, -- сказал Эрик и, положив  трубку на рычаг, спросил у
крысиного короля:
     -- Может, подадимся отсюда?
     -- Еще  рано, -- ответил тот. -- Если  нас засекли и теперь прочесывают
город, то тут самое безопасное место. Сюда до утра ни один дэв не сунется.
     -- Твоя правда, -- согласился с ним Эрик и, сняв трубку, снова приложил
ее  к  уху.  Из трубки плюнули.  Это не понравилось  Эрику,  но он вытер ухо
рукавом плаща и снова приложил к нему трубку.
     -- Мало? -- спросил из нее все тот же старческий голос.
     --  Нет,  вполне достаточно, -- ответил Эрик и попросил: -- Бросьте  вы
эти штуки, а?
     -- Какие?
     -- Ну, с плевками.
     --  Молодой  человек, да за кого вы меня  принимаете? Я не способен  на
такие пошлые вещи... Ну, там вылить в ухо порцию кипящей смолы или, на худой
конец,  серной  кислоты,  но  плевать...  Б-р-р-р-р...  Не  за  того вы меня
принимаете.
     -- Ах, извините, -- устало сказал Эрик и повесил трубку.
     К этому времени крысиный король уже допил свой коктейль и швырнул бокал
за  борт.  Через  мгновение  над бортом  показалась голова одного  из  духов
пустыни. Обругав  крысиного  короля,  он  покрутил  пальцем  у виска,  давая
понять, что считает его чокнутым, и исчез.
     -- А не подходи близко! --  крикнул ежу  вслед крысиный король. -- Нет,
удивительно, какие недотепы встречаются среди духов. Ну просто удивительно!
     Эрик рассеянно ему поддакнул и, прикинув,  что надо бы сходить на нос и
там подкупить еще палочек флю, вытащил очередную. Сделав первую  затяжку, он
ощутил, как в  его голове  становится все  яснее и яснее. Это, конечно, была
определенная стадия, которую следовало преодолеть стойко.
     Кстати,  что   там  крысиный   король  говорил   насчет  их  маленького
приключения? Приключения...
     Эрик вытащил  из кармана шарик, который получил от  "кузнечика", и стал
его рассматривать в неверном свете кометы.
     -- Что это у тебя? -- спросил крысиный король.
     Эрик объяснил, откуда взялся шарик, и тот заметно встревожился.
     -- Ну-ка, дай эту штуку поглядеть поближе.
     Он забрал шарик у Эрика.
     --  Как  ты думаешь,  что  у  него внутри?  -- спросил крысиный король,
вдоволь насмотревшись.
     -- Да какое это имеет значение?
     -- А все же?
     -- По-моему, это что-то похожее на дерево.
     --  Дерево,  говоришь? Гм,  действительно  похоже.  Что-то я  про такие
деревья не слышал. Хотя, вру, где-то  слышал, но так давно, очень давно. Дай
Бог вспомнить...
     -- Да какая разница?  Все равно эта штука не наша, и надо бы ее вернуть
владельцу.
     -- Как?  --  спросил крысиный  король и,  оскалив  клыки, еще раз  стал
внимательно рассматривать шарик. -- Найди его теперь в этом третьем мире...
     -- Не знаю, ничего  не знаю, -- раздраженно  сказал  Эрик.  -- Но  надо
вернуть и... может быть, слетаем в этот третий мир?
     -- Шутишь!  Нас там только и ждут. Я уверен, что сейчас весь третий мир
уже поставили на уши и планомерно перетряхивают. Кстати, точно так же, как и
наш второй. А заодно, может быть, и четвертый.
     -- Почему?
     -- Какой ты глупый!  Да  потому! Первое,  что  они сделали,  как только
поднялась тревога, это сейчас же перекрыли  ворота. И поскольку через них мы
ускользнуть  не  могли, а в  третьем  мире  нас не обнаружили,  то  они  уже
предположили, что нам удалось проскочить в один из соседних миров. Они могут
даже  догадываться,  что у нас  есть транспортный амулет. Понимаешь,  они не
могут допустить,  чтобы кто-то, кроме дэвов, обладал такой штукой. Можешь не
сомневаться, стоит нам использовать амулет, как нас махом засекут.
     -- И что нам  остается? -- рассеянно спросил Эрик. Сделал он это только
для того, чтобы что-то сказать,  так как  чувствовал, как  холод снова  стал
расползаться по телу.
     -- Не знаю... хотя, знаю... Нам надо утром, когда дэвы  устанут искать,
попытаться прыгнуть,  например, в первый мир и там отсидеться, пока вся буза
не кончится. Может, утром нас не засекут, хотя риск,  конечно,  большой.  Но
что делать?
     Чувствуя, как деревенеют пальцы, Эрик поднял руку и стряхнул с  затылка
иней, успев мимоходом подумать о том, что  подобных приступов ни у одного из
его знакомых зомби не  бывает.  Может  быть, это как-то связано с тем, что у
него прострелен затылок?
     Чтобы отвлечься, он снял с рычага трубку и спросил у крысиного короля:
     -- А как ты достал амулет?
     -- Как? -- усмехнулся тот. -- Стибрил давным-давно,  понятное дело. Они
тогда его долго искали, очень долго. Но то, что  попало к крысам, -- вернуть
невозможно. В  принципе,  я бы  сейчас мог спрятаться под землей, но  там ты
просто  не  поместишься.  Там  есть  такие  узкие  щели,   в   которые  могу
проскользнуть только я.
     --  Ладно, в первый мир, так в первый  мир. Хоть  на знаменитую  черную
стену поглядим, -- сказал Эрик и приложил  телефонную трубку к уху. А из нее
все тот же старческий голос вещал:
     -- А  теперь  представьте  себе  мир,  в который попадают люди, умершие
только  насильственным  образом.  Это  объясняется,  например,  тем,  что  у
погибших   насильственным  образом   происходят   определенные  изменения  в
организме.  Может   быть,  в   момент  смерти  организм  того,  кто  умирает
насильственно, вырабатывает определенное вещество или  какие-то волны. Этого
достаточно, чтобы  попасть  в тот мир,  где сложились данные  условия. Более
того, попав в этот мир,  люди  сохраняют  свое  тело,  способное двигаться и
мыслить, но  не являются живыми. Как они  воспринимают  тот  мир, в  который
попали?  Может, им  он кажется адом, раем? Скорее всего, преддверием ада, из
которого можно за определенные заслуги попасть в рай.
     Кстати, одним из  обязательных условий  превращения в зомби  служит то,
что им  оказывается  только  тот, после кого за Земле осталась  определенная
память,  хоть  в  виде нескольких строчек на квитанции, в  газете,  архивном
деле,  справке. А  тех, после кого этой памяти по  тем или иным причинам  не
осталось, ждет другая форма жизни, полуматериальная. Они получают лишь самую
малость  энергии,  которую  должны  восстанавливать  за  счет  других  живых
существ.  На языке того  мира, в который  они  попали, такие  создания могут
называться,    например,    балабошками.     Вопрос:     какие     выражения
трансцендентности...
     -- Чтоб ты сдох, -- сказал Эрик в трубку и повесил ее на место.
     Он немного  поерзал  по  палубе,  стараясь устроиться поудобнее.  Холод
стремительно захватывал его тело. Вот он уже почувствовал, что может двигать
лишь  руками.  Капельки  воды  побежали  с  его  тела  на  палубу.  Это таял
выступивший  на  затылке   иней.  Чувствуя,  как  мысли,  словно   замерзая,
становятся медленными  и неповоротливыми,  Эрик подумал о  том,  что  с ним,
наверное, неладно. Может быть, при его переносе в этот мир  что-то сработало
не так?
     А  мысли  становились  все  медленнее.  Естественно,  движения того  же
крысиного  короля все убыстрялись. На  мгновение  Эрику  показалось, что  он
видит   старинное   кино.   То,   что   говорил   крысиный   король,   стало
трудноразличимым,  едва слышным  визгом где-то на  грани ультразвука, и  тут
раздался звонок телефона.
     Никак на него не прореагировав, Эрик  попробовал  вспомнить хоть что-то
из своей прошлой, настоящей жизни, но ничего путного из этого не получилось.
В памяти мелькали лишь  трудноразличимые обрывки. То залитое кровью лицо, то
приземистая  машина  с  черным  кузовом,   неторопливо  едущая  по  булыжной
мостовой,  то  черная  ворона,  которая с криком  кружила в небе, постепенно
снижаясь, словно огромный сгоревший бумажный лист. Он вдруг снова вернулся в
свой теперешний  мир и  увидел собственную руку,  которая независимо  от его
желания тянулась  к  трубке  телефона, и даже успел вяло этому удивиться.  И
длилось это целое  столетие, за которое вид  тянувшейся к телефонной  трубке
руки показался ему опять чем-то знакомым. Он даже умудрился каким-то образом
за это рассердиться на себя. А потом рука все так же медленно поползла назад
и потащила за собой трубку. Вот она прижала ее к уху. Словно в кошмаре. Хотя
какие уж тут кошмары? Не положено ему, как мертвецу,  видеть сны. Он даже на
секунду забыл о трубке в руке, так его  заинтересовала эта мысль. Он стал ее
обдумывать, и она ворочалась в его голове, словно огромная ледяная глыба.  А
потом  из трубки послышались длинные гудки, и он забыл про все,  лишь  успев
подумать, сознавая все безумие своей мысли, что для того, чтобы услышать эти
гудки, очевидно, надо было снять трубку именно во время приступа.
     Тут гудки  прекратились,  сухо  щелкнуло, и женский голос сказал ему  в
самое ухо:
     -- Алло.
     Словно электрический ток пробежал по телу Эрика.
     -- Алло, кто там? -- второй раз спросил все тот же голос, и Эрик  глухо
застонал.  Это был  ее голос.  И  теперь,  вслушиваясь  в него,  он  млел от
странного, подступающего  к горлу  восторга, не в силах что-либо сделать или
хотя бы сообразить, что можно сделать. А женский голос нетерпеливо сказал:
     -- Да алло же!
     Эрик  сумел  выдавить  из  своего  горла  что-то  вроде хрипа,  который
мгновенно смолк, потому что он тут же сообразил, что не может ничего сказать
в эту трубку, поскольку та, на другом конце провода -- живая, а он -- нет. И
она  всерьез считает  его  мертвым,  даже  не  подозревая,  что  со  смертью
кончается не все. И как же можно... да и не поверит она... кстати, так легко
и напугать, а этого он совершенно не хотел. И поэтому,  слыша такой теплый и
родной голос, Эрик лишь млел, моля  бога, если он есть, чтобы она не бросала
трубку как можно  дольше, не  обрывала  контакт  и, может  быть, догадавшись
женским чутьем, кто именно ей звонит, сказала  хоть что-то про себя, как она
там, и самое главное -- помнит ли его... Но нет, это попросту невозможно...
     А потом та, которую он все еще любил, сказала:
     -- Ну, это уже надоело. Что за глупые шутки. Стыдно!
     И положила трубку, а он, словно умирающий с голоду, у которого отобрали
последний  кусок  хлеба,  вслушивался  в бесконечно  длинный гудок,  который
постепенно, в соответствии с  тем, как холод выходил из тела, становился все
тише. Немного погодя сквозь гудок прорезался старческий голос:
     --  ...а  также, когда  в этом  мире  наступает  время прилива  и волны
гравитации  захлестывают  даже антимагнитные  утесы,  наблюдаются любопытные
феномены, типа возникновения кораблей, которые могут,  не  используя никаких
механических  движителей, передвигаться по любой  поверхности, необязательно
водной...
     Чувствуя, как то, что минуту назад делало его живым по-настоящему и без
помощи палочек флю, умерло, Эрик повесил трубку и встал.
     -- Что-то ты на этот раз быстро, -- сказал  крысиный король. -- Но  все
равно я рад. Значит, будем веселиться.  Если бы ты знал,  как скучно  сидеть
здесь.
     -- Скучно сидеть, -- как эхо повторил за ним Эрик и посмотрел на быстро
высыхающую лужицу  воды,  набежавшую с  его  тела, а уж потом  на  крысиного
короля  спокойным,  задумчивым  взглядом, да  так,  что  тот  аж  поежился и
пробормотал:
     -- Экие вы, право, -- люди.
     Наклонившись, Эрик  взял из его лап шарик "кузнечика" и посмотрел туда,
где на носу кружились легкие пары. Мгновенно овладев собой,  крысиный король
хихикнул и ткнул его лапой в живот.
     --  Ну  что,  пойдем?  Вон  посмотри,  как  та  блондинка-троллиха  мне
улыбается. Пошли, потанцуем!
     --  Сейчас, -- задумчиво сказал Эрик  и, снова усевшись на палубу, стал
внимательно рассматривать  шарик. --  Сейчас,  я  только  еще раз  попытаюсь
догадаться, что в нем находится.
     Ангро-майнью  взял с  подноса подхалима  второй степени высокий  бокал,
отпил из него глоток  и, откинувшись на спинку кресла, стал в который уж раз
смотреть на  магический  кубик, в  котором проецировались воспоминания дэва,
участвовавшего в заварушке в кафе.
     Нет, тот, с кем они столкнулись, был, несомненно, стерх и никто другой.
Причем совершенно ясно, что засветился он случайно. Подумать только, если бы
не это, то через несколько часов стерх был бы уже в первом  мире, а  там ему
оставалось только  добраться  до  черной  стены  и...  У  Ангро-майнью вновь
задрожали руки, когда  он прикинул, что могло  произойти. Он представил, как
стерх  прижимает зерно  священного  дерева  к  черной стене,  оно  исчезает,
растворяется в ней, а  через несколько минут чудовищная  вспышка -- и  стена
разваливается. А потом хаос ринется в первый мир,  вслед за ним -- во второй
и  третий...  И  остановить его  не сможет  никто,  пока  хаос не  достигнет
священного  дерева, которое само  станет черной стеной. Вот только все миры,
которые   хаос  захватит   по  дороге   к   священному   дереву,  перестанут
существовать, а где-то  там,  впереди, миров через семьдесят, появится новое
священное  дерево. И опять из него,  когда придет время, выйдут стерхи.  Они
размножатся, и кто-то понесет к черной стене священное зерно. Интересно, что
это  такое: черная  стена и священное  дерево?  Может, так и  должно быть, и
вслед за порядком всегда  приходит хаос,  чтобы  потом смениться порядком? А
может, эта черная стена -- какая-то странная  болезнь  пространства, которая
не  успокоится  до  тех  пор,  пока  не  пожрет  всю  мировую  цепь?  Тогда,
получается, они обречены все равно. Ну хорошо, поймает  он стерха сейчас, но
ведь через некоторое время в путь отправится новый, и рано или поздно черная
стена двинется вперед. Впрочем, гадать можно до бесконечности. А сейчас надо
действовать. Только прежде чем действовать, нужно все тщательно обдумать.
     Ангро-майнью задел локтем бокал,  и тот, упав на  пол, с  легким звоном
разбился.  Солнце,  отразившись в одной из зеркальных стен,  заставило кучку
осколков засверкать так, как будто они были грудой бриллиантов.
     -- Ничего, -- пробормотал сквозь зубы Ангро-майнью и хрустнул пальцами.
--  Ничего,  все  уладится, все  очень  скоро  уладится.  Мы  не должны  его
упустить.
     Он сделал знак рукой, и  услужливый подхалим второго  класса сейчас  же
возник возле него с подносом, на котором стоял другой бокал.
     Но  Ангро-майнью  уже  забыл о нем,  поскольку в  этот  момент еще  раз
просматривал воспоминания дэва. Что-то в них ускользнуло от его внимания, он
был в этом уверен. Что? Ну конечно же, те двое, которые сидели за столиком с
дэвом. Крысиный король и человек. Человек?
     Ангро-майнью заинтересованно хмыкнул.
     Что касается крысиного короля, то с ним все просто.  Он мог быть в этом
мире, поскольку  крысы живут везде. Но вот человек? Что-то в нем было не то.
И тут Ангро-майнью понял, что его так настораживало в этом человеке. Да ведь
это был зомби! Ну конечно же!  Стоп, но каким образом зомби из  второго мира
оказался в третьем?
     -- Черт те что,  -- пробормотал Ангро-майнью. -- Стерх почти подобрался
к  черной  стене,  зомби разгуливают  по мирам  как по собственному  дому...
черт-те что...
     Будь  все  проклято!  И он управлял этими двадцатью  пятью  мирами  уже
тысячу  лет, наводил  здесь  порядок,  заботился  о  том, чтобы  везде  было
спокойно!  Нет, как  только  он покончит со  стерхом, то  наведет  настоящий
порядок и начнет, пожалуй, с дэвов, это уж как пить дать.
     Интересно, появление этих двоих -- совпадение или закономерность? Может
быть,  они  --  сообщники  стерха?  Может,  именно  благодаря  им  он  сумел
пробраться так далеко?  Конечно, чтобы стерх имел сообщников -- не случалось
еще ни разу, но чем не шутит черт, когда бог спит?
     Вызвав к  себе  главнокомандующего дэвами,  Ангро-майнью  приказал  ему
немедленно найти  крысиного короля и  зомби, которые были  в  кафе во  время
схватки  стерха  с дэвами. Тот  сказал,  что приказ будет  исполнить  легко,
поскольку  как только подняли  тревогу,  ворота во второй  и  четвертый  мир
закрыли. Эти  двое никак не могли ускользнуть, а значит, находятся в третьем
мире.
     Отпустив  главнокомандующего  дэвами,  Ангро-майнью  снова задел локтем
бокал, который точно так же, как и первый, разбился вдребезги.
     Ангро-майнью снова этого не  заметил. Он  сидел неподвижно, откинувшись
на спинку  кресла и чувствовал, как покой и тишина этого дня входят в  него.
На секунду ему опять, как часто было в последнее время, захотелось наплевать
на все и уйти, спрятаться в каком-нибудь мире.
     Если бы не стерх!
     Ангро-майнью тряхнул головой.
     "Что-то нервы у меня  стали ни к  черту", --  подумал он  и  решил, что
теперь необходимо  развлечься,  поскольку  все меры он  уже  принял.  Вскоре
стерха уничтожат, а этих двоих, крысиного короля и зомби, доставят к нему на
суд. На это, конечно, потребуется время. А  пока неплохо бы  скинуть нервное
напряжение.
     Он приказал  приготовить  своего верхового дракона,  и  уже через  пять
минут,  услышав возле  балкона  шум огромных  крыльев, стал  переодеваться с
помощью двух подхалимов в костюм для верховой езды.
     Минут  через десять,  выйдя  на балкон, он  увидел  парящего возле него
дракона, осторожно  махавшего  крыльями,  чтобы  не  причинить  вреда лепным
украшениям дворца. Уже успокаиваясь, Ангро-майнью прихватил  с собой мешок с
мясом, для того чтобы подкармливать дракона в полете, и ступил на его спину.
В том месте, где начиналась шея, он шлепнул дракона по чешуе и приказал:
     -- Вперед!
     Издав  радостный  писк,  дракон   взмыл  в  ярко-зеленое,  темнеющее  к
горизонту небо...
     Вернулся  Ангро-майнью   часа  через   три,   заметно   посвежевший   и
успокоенный. Полет на драконе произвел свое обычное действие.
     "В конце концов, о чем беспокоиться? Ну,  поймаю я этого стерха. Никуда
он  из третьего мира  не денется. Правда,  чтобы его  поймать,  потребуется,
конечно, много времени, поскольку третий мир немаленький, но все же рано или
поздно  дэвы его  выловят", -- думал  Ангро-майнью,  спрыгнув  с  дракона на
балкон  и  взяв с  подноса, который  держал подхалим, бокал со своим любимым
напитком из смородины.
     Через  пять  минут главнокомандующий  дэвами доложил  ему,  что  стерху
удалось прорваться из третьего мира во второй.
     Кто-то сзади положил  ему на  плечо ладонь, на которой  вместо  пальцев
были обрубки, и просипел в самое ухо:
     -- Все  очень просто. Командир  выезжает на белом коне и кричит: "Шашки
наголо!" Тогда  мы пришпориваем.  Эскадрон  скачет на пулеметы.  Тут уж  кто
выжил -- тому слава  и водка, кто нет -- тот добро пожаловать именно сюда. А
пулеметы так  и  хлещут. Дай  Бог, если половина  эскадрона выживет, а  ведь
запросто могут  и всех покосить.  И  вот  ты, награжденный тремя  Георгиями,
оказываешься здесь,  в этом  месте,  больше всего смахивающем  на  ад,  и не
знаешь,  что тебе  делать, потому что воевать не с кем. Да и к чему? Кому ты
нужен, умеющий  только  шашкой махать? И тебе  надо срочно  устраиваться. Ты
цепляешь  свои  Георгии  на  пропитанный  кровью  китель   и  идешь  просить
милостыню. Самое главное -- это осознание, что происходящее -- на веки веков
и никогда не кончится. Там ты мог умереть. А здесь? Как можно умереть в этом
мире, если ты и так уже мертв?
     Дернув плечом, Хару скинул с него руку зомби  и быстро пошел прочь. Ему
уже давно было положено забраться в  какую-нибудь  щель и отдохнуть,  но  он
знал,  что дэвы сейчас  шерстят  этот город,  из  которого ему  уходить было
попросту  нельзя. Хотя  бы потому, что тут находились ворота в  первый  мир,
через которые он должен будет  завтра проскочить. Только удастся ли ему это?
Вот вопрос. Наверное, нет. Значит, нужно что-то придумать.
     Вообще,  время работало против него.  Чем дольше  он останется  в  этом
мире,  тем больше шансов, что его схватят. Схватят? Пусть!  Пусть попробуют!
Его  преимущество  заключалось  в том, что  он безошибочно  знал, когда  его
преследователи оказывались поблизости, и мог избежать  с  ними встречи.  Да,
именно так. Спасение  его было в постоянном маневрировании. Стоит ему где-то
остановиться, как шансы, что его рано или поздно обнаружат, резко повысятся.
Хотя, если бы ему удалось укрыться в одном из домов местных жителей...
     Что-то  расплывчатое   и  слегка  светящееся,  похожее  очертаниями  на
человека, выплыло из стены  соседнего  полуразрушенного  дома и,  вполголоса
напевая "Бывали дни  веселые...", сделало  над  его  головой круг. Потом оно
пристроилось к Хару сзади и  медленно полетело вслед за ним.  Хару уже видел
этой ночью подобные создания, поэтому не обратил на него никакого внимания.
     --  Это балабошка, --  объяснил,  одернув свою  короткую  кавалерийскую
шинель, беспалый зомби, который, оказывается, тоже следовал за ним.
     Ничего ему не ответив, Хару лишь кивнул.
     Не желал он знать, как эта тварь  называется. Сейчас он настраивался на
зерно священного дерева. Оно было здесь, в этом мире. Правда, судя по всему,
за  пределами города. Собственно говоря, это  не  так и  плохо. Насколько он
понимал, у тех, кто им  завладел, имелся транспортный амулет, и они  могли в
любой момент исчезнуть из этого мира. Вряд ли они так сделают. Сейчас, когда
второй  мир  прочесывают  отряды  дэвов,  пользоваться  в  нем  транспортным
амулетом было  рискованно.  Его  вполне  могли засечь.  Да  и вообще, как он
узнал,  эти  двое  были  на  каком-то  транспортном  средстве,  называвшемся
"Летучий голландец". Там они должны были чувствовать себя в безопасности, по
крайней мере до утра, поскольку, как ему объяснили, этот "Летучий голландец"
возвращался в город только утром. Оставалось лишь сделать засаду.
     Забавно, может, эти  двое и не подозревают, что  у них в  руках?  Ну уж
нет, этого просто не могло быть. Зачем же они так быстро исчезли из третьего
мира? Да, но с  другой  стороны, самым логичным  для них, если бы они знали,
что  завладели священным зерном, было  отдать  его здешнему правителю миров,
этому  Ангро-майнью. Впрочем, сейчас бесполезно гадать. Все выяснится утром.
Надо только умудриться не встретиться с дэвами.
     Оглянувшись, он увидел, что за ним летят  уже три балабошки, и это Хару
не понравилось. Им явно было что-то от него нужно. Что?
     На минуту выдвинув усики и  определив, что навстречу ему движется отряд
дэвов,  Хару прикинул  расстановку  других  отрядов  его  преследователей  и
свернул  влево, в узкий переулок.  Зомби и тут не отстал, а  балабошек стало
уже штук шесть.
     Хару насторожился.
     Он, что, теперь всегда будет ходить с таким эскортом?
     Остановившись, он повернулся к тем, кто следовал за ним, и спросил:
     -- Вам чего?
     -- Это балабошки -- вампиры. Кушать им хочется, -- меланхолично сообщил
зомби.
     Теперь,  при свете пылавшей на небе  кометы,  Хару обратил  внимание на
лезвие большого  ножа,  которое торчало из груди  зомби. Очевидно,  нож  был
такой длины, что пробил кавалериста насквозь.
     -- Счас они за тебя возьмутся, -- между тем невозмутимо объяснял зомби.
-- Так что можно сказать, тебе повезло.
     Он  замолчал  и стал рассеянно  водить одним  из  целых  пальцев вокруг
торчащего из груди лезвия.
     А балабошек становилось все больше. Словно светящиеся медузы, выплывали
они из стен заброшенных домов. Прислушавшись, Хару  уловил, как отряд дэвов,
из-за которого он и свернул  в этот переулок, протопал мимо. Другой  был еще
далеко. Можно, собственно, и действовать.
     Понимая,  что время работает против него, Лару  метнулся  к  ближайшему
балабошке и, выдвинув  из лапы лезвие, рубанул им по слабо светящемуся телу.
Оно прошло сквозь балабошку, не причинив тому ни малейшего вреда.
     В  этот момент другой балабошка, мгновенно  сжавшись в шарик размером с
кулак, резко ударил его в плечо. Отпрыгнув к стене ближайшего  дома и ощутив
боль,  Хару  приложил  лапу  к  тому  месту, куда его  ударил  балабошка,  и
почувствовал  что-то  теплое.  Мельком взглянув на лапу, он увидел,  что она
замазана зеленым. Это была его кровь.
     Словно пелена упала с его глаз, и стерх вдруг  понял, что попал в очень
скверное положение.  Оглянувшись, он установил, что помощи  ждать  неоткуда.
Ближайшие  дома выглядели  нежилыми,  и  только в  одном  окне  горел  свет.
Очевидно, там  кто-то все  еще не спал.  Поперек окна, в котором горел свет,
белой краской был нарисован крест и написаны странные иероглифы, может быть,
магические. Кричать  не  имело смысла. От  дэвов  он  уже не  вырвется, а  с
балабошками можно еще и потягаться.
     Значит, пора им показать одну из своих штучек.
     -- Счас  их станет еще  больше,  и  тогда они  накинутся.  Если  хочешь
умереть  без   мучений,  просто   ложись   на   мостовую  и  постарайся   не
сопротивляться.  Они, вообще-то, не злые. Уверен, что сначала перекусят тебе
сонную артерию, чтобы не мучился, -- сказал зомби и снова осторожно потрогал
торчащее из груди острие ножа.
     -- А ты что, предупредить не мог? -- упрекнул его Хару.
     -- Зачем? -- удивился зомби.
     К этому времени  балабошки,  тихо завывая, уж  взяли  стерха в  кольцо,
которое постепенно сужалось.
     Пожалуй, пора!
     Мгновенно втянув лезвия и выпустив когти, Хару уцепился  ими  за  стену
соседнего  дома  и,  быстро  передвигая лапами,  взбежал  по  ней на  крышу.
Балабошки метнулись вслед за ним, но  несколько запоздало. Очевидно, они  не
ожидали, что их жертва окажется настолько прыткой.
     Двое гревшихся в свете кометы возле печной трубы домовых, увидев бешено
несущегося  по  крыше  Хару,   с  визгом  метнулись  прочь.   Тот  мгновенно
перепрыгнул  на  другую  крышу,  а там  еще  на другую... Он несся  с  такой
скоростью, что  даже  в одном месте, не  рассчитав  прыжка, чуть не сорвался
вниз и, только чудом зацепившись за самый край крыши, спасся. Стая балабошек
не отставала. Двое даже изловчились его на ходу куснуть, но Хару не замедлил
бега.
     Перескочив на  десятую крышу, он понял, что таким образом от  погони не
отделаться.
     Значит, нужно попетлять!
     Ринувшись вниз  по  стене, он через  несколько  секунд  уже оказался на
мостовой и  там бросился прочь, петляя по переулкам. Летевшие за ним  тесной
кучкой балабошки рассеялись, и это уже было неплохо.
     Ну и карусель он им устроил! Он прыгал с  крыши на крышу, как безумный,
выписывал по стенам невообразимые кренделя, петлял проходными дворами. И все
это стараясь не  попасться на  глаза искавшим  его дэвам. Вот где был высший
пилотаж!
     Через  полчаса  балабошки   отстали,  и,   убедившись   в  этом,   Хару
остановился. Некоторое  время он отдыхал, восстанавливая дыхание и поминутно
оглядываясь.
     Он хорошо понимал, что оторвался от балабошек только на время, и  хотел
использовать  полученную передышку  с максимальной пользой. Нет, если  он не
найдет  укрытие,  то до утра не доживет. Балабошки  просто загонят его,  как
загоняет  зимой лося стая волков.  Да, но если он где-нибудь остановится, то
возрастет опасность, что на  его убежище рано или поздно наткнутся дэвы. Вот
только балабошки, похоже, не менее опасны.
     Осмотревшись,  Хару вдруг понял, что находится именно  в том месте, где
его первый раз атаковали эти летающие вампиры. Окно с крестом  и иероглифами
все еще было освещено.
     "А почему бы и нет", -- подумал Хару. -- Почему бы и не рискнуть?"
     В конце концов, выхода у него не было.
     Еще раз оглядевшись, Хару оторвался от стены  и, серой тенью метнувшись
к окну, постучал в него когтем. Почти тотчас же  свет  лампы в окне замигал,
потом к  стеклу  придвинулось  чье-то  лицо. Внимательно осмотрев Хару,  оно
исчезло,  и  вскоре  скрипнула  дверь. Стерх  уже  стоял  перед ней.  Хорошо
понимая,  что   ни  в   коем   случае  нельзя  напугать   хозяина  дома,  он
заблаговременно втянул когти.
     За дверью,  сжимая в одной руке зажженную керосиновую лампу, а в другой
-- массивное  распятие,  стоял крепенький старичок  с седенькой бородкой,  в
тяжелом парчовом халате,  со  странным приспособлением на носу, которое Хару
знал, поскольку уже встречался в людьми. Оно называлось "пенсне".
     -- Откуда ты, прелестное создание? -- удивленно спросил старичок.
     -- Да вот, -- сказал Хару и нерешительно переступил с лапы на лапу.
     -- И чем обязан?
     -- Спрячь меня.
     -- Кто за вами гонится?
     Сжавшись и стараясь казаться ниже ростом, Хару сказал:
     -- Такие расплывчатые...
     -- Слегка светящиеся?
     -- Да.
     --  Пожалуй,  --  покровительственно  улыбнулся старичок. -- Это веская
причина. Проходите. Сюда они не сунутся.
     Пропустив  Хару  в  дом,  он тщательно  запер  за ним  дверь и  повесил
распятие на вбитый в стену гвоздик...
     ...За окном занимался рассвет. Хару сидел на мягком диване, прихлебывая
уже остывший  чай,  и делал вид,  что слушает старичка,  который,  покуривая
папиросу с длинным мундштуком, говорил:
     -- Ну хорошо, все, что вы говорили, -- верно, но все-таки, учитывая мое
везение и то, что я много путешествовал по цепи... Надо сказать, я добирался
даже  до сотого мира... Кстати, я был в вашем, хорошо его знаю, но  все-таки
этот  второй  мир -- самый  странный из  всех,  в которых  я побывал. Именно
поэтому я здесь и поселился...
     -- Чем же он странен? -- спросил Хару и поставил пустую чашку на столик
с тонкими изогнутыми ножками.
     --  Ну, представьте, что это единственный мир на изрядном куске цепи, в
который вдруг проваливаются люди, до этого жившие  в другом мире. Причем мне
могут возразить, что это  ничего не доказывает, но сколько я ни расспрашивал
новоприбывших, все они как один утверждают, что их мир не является звеном  в
цепи  других. Он сам по  себе. Это означает,  что, кроме миров цепи, есть  и
миры, так сказать, несоединенные. Впрочем, всегда есть вероятность, что мир,
из которого появляются зомби, когда-то  оторвался от вселенской цепи. Но как
это произошло? Впрочем, я отвлекся. Главная мысль того, что я хотел сказать,
звучит так: если есть один несоединенный мир, то почему не быть множеству?
     -- Ну и что?
     --  Как  что? Но ведь  тогда  получается, что могут  существовать  и не
только такие, как наш плоский мир. А круглые, как мир, из  которого приходят
зомби, треугольные, квадратные. Может быть, форма  влияет  на принадлежность
мира  к  цепи?  Таким  образом, теория о  бесконечной вселенской цепи терпит
крах!
     Но пойдем дальше. Я заметил,  что все, кто появляются в  нашем  мире из
этого  самого  круглого единичного  мира, имеют какие-либо повреждения тела,
из-за которых умерли. Поначалу я предположил, что там умирают так все,  но в
результате опросов выяснил, что есть и другие, которые умирают естественным,
так сказать, путем. Например, от старости. Куда же попадают они?
     -- Понятно, -- сказал Хару.
     Он практически и не слушал старичка, потому что в этот момент проверял,
находится ли  все еще в этом мире  зерно священного  дерева. Нет, с этим все
было  в порядке.  Оно теперь  приближалось к городу.  Очевидно,  корабль, на
котором находились те, в чьих руках оно было, возвращался.  Через пару часов
отсюда можно будет уйти и устроить на пристани засаду. Пусть только эти типы
попробуют не отдать зерно!
     А старичок вещал:
     -- ...становится совершенно ясно, что умирающие  насильственной смертью
попадают, может быть, в один из других миров, в тот, где для этого сложились
условия.  Кстати, для того  чтобы  такой  мир возник,  нужно,  чтобы совпало
множество  факторов, а это еще раз подтверждает  мою теорию  о невообразимом
множестве разумных миров...
     Хару  налил себе новую чашку чая и стал не спеша его попивать, мысленно
вернувшись  в  свой  родной мир. Он вновь почувствовал  соленый запах  моря,
вновь  пройдя по песку, увидел,  как  волны  выбрасывают  на берег  алмазных
медуз,  которые,  полежав  с  полчаса на воздухе,  превращались в  настоящие
алмазы.  Из них  потом можно было  строить прекрасные изгороди для скота. Он
снова увидел вечера,  когда фиолетовое солнце, казалось, тонет в воде. Тогда
старый  фонарщик  зажигает  на  берегу  магические  фонари,  которые  должны
отпугнуть  всплывавшие из глубин кошмары.  Они  похожи на туманные шары. Они
отправляются на поиски объектов, к которым  можно будет присосаться на ночь,
чтобы  к утру  снова погрузиться в  море. Там  они  отлежатся на самом дне в
тишине и  безмолвии, переваривая  людские мысли и предвкушая следующую ночь.
Хару вспомнил ежегодный праздник, когда  на зов стручков великого священного
дерева со всех островов съезжаются  стерхи. Раскрывшись, стручки  трубят что
есть мочи, возвещая, что следующая ночь принадлежит празднику и все желающие
могут приплыть  на  остров  дерева, чтобы увидеть  его уже  почти  созревшее
зерно.  Также  они  могут  увидеть  Хару,  великого  гонца,  который  должен
доставить зерно к  черной стене, чтобы она рухнула и пришел последний  день,
когда мир, в котором они живут, будет уничтожен, потому что слишком уж много
накопилось в  нем грехов, чтобы он был праведным. В  этот день все сметающая
волна хаоса  пронесется также и по другим мирам, разделявшим священное зерно
и  черную стену, а черная стена возникнет снова, но только они  уже будут за
ней,  в  царстве  добра  и  справедливости.  И  восстанут  из  праха  только
праведники, в первых  рядах которых пойдут  гонцы, а  также  он, Хару.  Ради
этого  дня его выбрали среди  многих и  многих  и всю его  не слишком долгую
жизнь готовили к тому,  чтобы дойти до черной  стены.  Нет,  он должен снова
завладеть своим  зерном  и  донести  его куда  нужно, хотя  бы  потому,  что
следующее созреет через  сто лет. И еще сто лет над  миром будет царствовать
грех, а все потому, что он,  немного не дойдя  до своей  цели, испугался. И,
как оказалось, напрасно.
     Нет, он дойдет во что бы то ни стало. Подумать только, ведь ему остался
лишь один  мир. Надо просто вернуть себе зерно, вернуть его, чего  бы это ни
стоило.
     Да, он должен это сделать.
     -- ...Таким  образом,  совершенно просто напрашивается  вопрос: а  куда
исчезают  те,  кто  умирает  во  втором  мире?  Может  быть, где-то  там,  в
бесконечной вселенной,  существует  такая  цепь миров,  где  есть и  для них
место? Вообще,  меня всегда мучил  другой -- более глупый вопрос: а кому это
нужно? Ну ведь должен же быть кто-то, кому это нужно?
     Хару вздрогнул. Недопитый  чай  выплеснулся из  его чашки на  ковер, но
старичок этого даже не заметил. Он размышлял вслух.
     А  стерх  в этот момент просто оцепенел от ужаса. Произошло это потому,
что он почувствовал,  как зерно священного  дерева  исчезло из этого мира  и
появилось в первом. Это  значило, что те, у  кого оно было,  воспользовались
транспортным амулетом.
     Черт побери, он не успел!
     Впрочем, то, что зерно оказалось в первом мире, было не так уж и плохо.
Только бы те два идиота, у которых оно находится, не стали прыгать по мирам,
как оглашенные. Хотя бы амулет их сломался, что ли?
     Стоп,  а ведь  теперь ему тоже придется  обзавестись  подобной  штукой.
Плохо было то, что за транспортным амулетом дэвы могли и проследить. Кстати,
они  наверняка  тех, у кого зерно,  засекли и вот-вот схватят. Это означает,
что он  должен опередить дэвов. И чего  бояться? Ведь  ему надо использовать
его  только один  раз...  Да, но где  он возьмет  амулет? Только у дэва.  Он
посмотрел в сторону окна. Уже светало. Ночью эту операцию провернуть было бы
проще.  Но  деваться  некуда,  он должен  действовать,  и немедленно,  иначе
проиграет. Черт, это ставило его планы с ног на голову.
     Выдвинув усики, Кару прозондировал окружающее пространство и обнаружил,
что одна из  групп дэвов развернулась  и  если будет и дальше идти в том  же
направлении, то окажется у  дверей старичка через полчаса. Причем эта группа
даже  обыскивала  все дома,  мимо которых проходила, и опрашивала их хозяев.
Значит,  через  полчаса  они начнут задавать  вопросы  этому словоохотливому
старичку. К этому времени Хару должен отсюда уйти.  Вот интересно, расскажет
ли  дэвам старичок про своего  недавнего  визитера? Конечно,  расскажет.  По
крайней мере, Хару  не может  ничего сделать, чтобы заткнуть  ему рот. Хотя,
может...
     Хару уронил чашку, и она разбилась.
     -- Ох, извините, -- виновато сказал он, показывая на черепки.
     -- ...и тогда становится совершенно ясно, что  те, кто  умирает в нашем
мире, -- сказал старичок и вдруг замолчал, глядя на осколки чашки. -- О, это
ничего! Я  потом  уберу, когда кончу вам объяснять.  Вы не находите, что мои
рассуждения поразительны?
     --  Это не то слово. Они гениальны, --  сказал Хару и, встав  с кресла,
убрал усики. -- Но только я хотел бы еще чаю.
     --  Это сейчас, -- засуетился старичок. -- Сейчас будет вам  новый чай,
обязательно будет.
     Он  выскочил  на  кухню, а  Хару,  шагнув  к  окну и посмотрев  в него,
убедился,  что  на улице не видно еще никого:  ни зомби, ни этих, черт бы их
взял, балабошек.  Хотя дэвы должны были  вот-вот появиться, а стало  быть, у
него мало времени.
     Старичок вернулся очень  быстро, поставил пустую чашку на стол и снова,
усевшись в кресло, стал что-то  объяснять. Однако  теперь  он сидел спиной к
стерху и беспокойно зашевелился, стараясь повернуться лицом к собеседнику.
     -- Ничего,  ничего, -- сказал Хару.  -- Сидите, я сейчас сяду на диван,
только посмотрю еще немного в окно.
     -- ...и  таким образом,  закрадывается дерзкая мысль: а не имеем  ли мы
дело с неким круговоротом мыслящих существ во Вселенной, -- многозначительно
подняв палец, сказал старичок.
     В  этот момент  Хару, повернувшись,  увидел его видневшийся над спинкой
кресла затылок и понял, что  пришла пора  действовать. Времени уже почти  не
было.
     Эх,  двигайся отряд дэвов в  другую сторону  и будь у него уверенность,
что на худой конец в ближайший час старику не зададут про него вопросов...
     Да, иначе он поступить  не может. Ему  нужен этот час,  чтобы спокойно,
без спешки, обзавестись транспортным амулетом. А если дэвы  убедятся, что он
где-то поблизости, в чем они, кстати, пока совершенно не уверены,  раздобыть
амулет будет значительно труднее.
     Подумав это,  Хару шагнул от окна к  креслу старичка и выдвинул из лапы
лезвие...
     Один  за  другим,  с  интервалом  в  несколько  секунд,  бродячие  маги
возникали возле его дворца.
     На этот  раз  аж  шестеро! Прикинув  их  объединенную магическую  силу,
Ангро-майнью тяжко вздохнул.
     Она,  конечно,  была  меньше его  собственной, но ненамного.  Произнося
заклинания  и  ставя  вокруг  дворца защитный  барьер,  он  даже на  секунду
засомневался, прикидывая, не лучше  ли махнуть в  один из отдаленных миров и
отсидеться  там  хотя бы пару дней.  Конечно,  эти шесть идиотов  решат, что
прогнали его навеки, и сейчас же станут делить добычу. Вернувшись через пару
дней, Ангро-майнью  обнаружит шесть воюющих друг с другом не на  жизнь, а на
смерть болванов и шутя справится с каждым из них поодиночке.
     Собственно  говоря, в  другое время он бы так и поступил, но  только не
сейчас. Стерх  уже во втором  мире. И  хотя ворота  в  первый  закрыли  и их
охранял  мощный  отряд дэвов,  Ангро-майнью  понимал, что  со  стерхом нужно
покончить как можно скорее. А значит, нападение бродячих магов  нужно отбить
очень   быстро.  Дэвы,   конечно,  со   своими  повседневными  обязанностями
справляются  неплохо,  но  стерх для них,  право слово, слишком  уж  прыткое
создание.
     Нет,   очевидно,  стерха   сможет  выловить  только  он.  И  для  этого
потребуется магия. Но сейчас он может потратить ее всю -- и тогда...  Выбора
у него действительно нет...
     Надежно  прикрыв  дворец защитным  куполом,  Ангро-майнью примерился  и
швырнул в непрошеных визитеров для начала несколько  молний. Они увернулись,
правда, довольно неуклюже.
     Вздохнув,  Ангро-майнью подумал,  что все эти бродячие маги --  дураки.
Если кто-то правит двадцатью пятью мирами  тысячу лет, то свалить его не так
уж  и  просто.  Впрочем, не  проходило  и  года, чтобы  возле его  дворца не
появлялось двое-трое претендентов с намереньем потягаться силой.
     "Давайте, давайте, голубчики, -- холодно думал Ангро-майнью. -- Жаль, у
меня нет времени, а то можно было бы неплохо повеселиться".
     Между тем бродячие  маги,  действуя,  очевидно, по ранее разработанному
плану,  разделились.  Трое  стали,  кстати,  довольно  энергично,  подбирать
заклинания для  того, чтобы нейтрализовать  защитный  купол,  а  трое других
занялись  созданием  из песка  какого-то существа,  похожего  на  чудовищных
размеров краба.
     Прикинув, что они не иначе  как  захотели пробраться в его дворец через
подземный ход, который выкопает эта тварь, Ангро-майнью ехидно усмехнулся.
     "Ну-ну, давайте, субчики! Можно подумать, что вы первые".
     С трудом поборов искушение наслать  на  них парочку драконов, поскольку
эти увальни могли повредить у  одного из них, например,  крыло, он  приказал
отправить в подвал ящеропса, которого специально  для  борьбы  с непрошеными
гостями вывез из двадцать  второго  мира. А шесть авантюристов не унимались.
Трое все так  же  тупо  пытались  разрушить  защитный  экран,  который, надо
сказать,   ему  время   от  времени  даже  приходилось   укреплять   свежими
заклинаниями. Между тем краб зашевелился и моментально зарылся в землю. Куда
он метил, догадаться было нетрудно.
     Через   некоторое  время  после  того  как  командовавшие  крабом  маги
последовали  за  своим  созданием,  Ангро-майнью  хотел  было  устроить   им
небольшой подземный обвал, но вдруг передумал,  вспомнив,  что  ящеропес уже
давно  не  был  в  деле и ему  нужно  подразмяться.  Решив так, Ангро-майнью
переключился на тех  троих,  которые  все более и более вдохновенно  творили
заклинание за заклинанием, пытаясь разрушить защитный экран вокруг дворца.
     Быстро сняв со стены висевший на нем ручной пулемет, Ангро-майнью вышел
на балкон.
     Увидев его, три мага  обрадовались,  очевидно, вообразив, что он сейчас
будет  сдаваться, поскольку они, дескать,  такие крутые волшебники. Они даже
не обратили внимания на пулемет, вероятно, не зная, что это такое. Прекратив
бормотать заклинания, на что,  собственно, Ангро-майнью  и рассчитывал,  они
стали ждать, что будет дальше.
     Кретины!
     Прицелившись, он срезал  всех троих одной очередью и приказал подхалиму
второго  класса  выпустить  драконов,  чтобы  те  поживились  свежим  мясом.
Полюбовавшись на взлетавших по  направлению  к дворцу рептилий, Ангро-майнью
вернулся  в  комнату. Там он  повесил пулемет  на прежнее  место,  выпил, не
торопясь,  стаканчик морса и, придвинув кресло поближе  к  балкону, уселся в
него.  Рассеянно  прикинув,  какой  будет  в этом  году  урожай  апельсинов,
Ангро-майнью стал смотреть на подлетавших ко дворцу драконов.
     Потом  мысли  его  перескочили  на  стерха,  и  Ангро-майнью  настолько
задумался,  что,  увидев выбегавших  из подкопа,  будто  за  ними гнался сам
дьявол, бродячих магов, не сразу вспомнил, кто они такие. Вслед за магами на
поверхность вывалился  гигантский краб, у которого не хватало одной клешни и
половины ножек, истекающий льющейся из множества ран беловатой жидкостью.
     С ящеропсом шутить не рекомендуется!
     Понаблюдав  еще  пять  минут,   как  ящеропес  гоняется  за  магами,  и
удостоверившись, что он не собирается  вернуться во дворец,  пока  с ними не
расправится, Ангро-майнью  отправился во второй мир, предварительно приказав
верховному  лизоблюду,  чтобы  когда  с  магами  будет  покончено,  ящеропса
немедленно загнали в клетку, потому что  он может сцепиться с драконами, что
было бы нежелательно.
     Подлетая ко второму миру,  слегка прикрыв глаза, поскольку в них рябило
от мельканья проносившейся под  ним суши,  морей, джунглей,  гор и перемычек
между  мирами,  Ангро-майнью вдруг уловил едва заметный сигнал транспортного
амулета.  Сориентировавшись,  он определил,  что амулет один  и других возле
него нет. Что может делать в этом мире одинокий дэв? Ведь он строго-настрого
наказал им передвигаться только группами.
     Заинтересовавшись,  Ангро-майнью  определил направление  и  моментально
спикировал. Песок второго мира рванулся  ему  навстречу. Потом  Ангро-майнью
увидел  корабль  с кривой надписью  на  борту  "Летучий  голландец".  Сигнал
транспортного амулета шел как раз с него.
     Приземлившись на носу "Летучего голландца", Ангро-майнью подумал о том,
что когда-то  он на этой  посудине уже был,  и с тех  пор  ничего  на ней не
изменилось.  Сигнал транспортного  амулета  доносился с  кормы. Он осторожно
пошел туда.
     Веселившиеся вокруг  и попыхивавшие палочками дерева  флю зомби и альфы
его пока не узнали, и это было ему на руку. Пробираясь к корме, Ангро-майнью
столкнулся с пьяной дриадой.  Небрежно ее отстранив, он пошел дальше. Дриада
обиделась и хотела было наслать на него проклятье, но оно, понятное дело, не
подействовало. Даже не обратив на нее внимания, Ангро-майнью крался к корме.
Вот он увидел стоявшую на ней телефонную будку и подивился тому, что она все
еще цела. А ведь столько времени прошло!
     Возле будки сидели  двое. Один -- зомби,  а вот второй был, несомненно,
крысиный король.
     Ага,  те двое, что  были  в  кафе  во время схватки дэвов  со  стерхом!
Чудненько!
     На секунду остановившись, Ангро-майнью стал прикидывать, что ему делать
дальше. Магию использовать он не хотел, поскольку ее  у него осталось мало и
не было времени на восстановление, а для того, чтобы поймать стерха, она еще
понадобится.
     Заметив, как что-то блеснуло в руке  зомби, он  подумал, что этих двоих
придется  брать практически голыми  руками. Это  займет много  времени, да к
тому же  чревато... поскольку  крысиного короля схватить  будет  трудно.  Уж
больно увертлив, подлец.
     Но  все же именно на  его шее поблескивал транспортный амулет, и с этим
нельзя было  примириться. Нет, если каждый будет  шастать по его мирам  куда
захочет, какой же это порядок?
     Досадуя на себя за то, что тратит время на что-то другое, кроме поисков
стерха, Ангро-майнью сделал  шаг  вперед, на ходу  выдергивая  из ножен меч.
Впрочем, в ту же секунду крысиный король повернулся и посмотрел на него.
     Черт, как не повезло!
     Немедленно,  положив  лапу  на  транспортный  амулет,  крысиный  король
схватил своего товарища за руку и был таков.
     Разочарованно выругавшись, Ангро-майнью сунул меч в ножны.
     Ничего,  он до  них  доберется потом, когда покончит со стерхом.  Ох уж
этот стерх!  Сколько  из-за него он сделал сегодня  не так,  как нужно? Хотя
хватит об этом, надо прикинуть, с чего начать поиски.
     Он прошелся по палубе,  едва не провалившись в пролом, из которого было
взметнулось щупальце,  но тут же испуганно  спряталось. К этому  времени его
уже кое-кто узнал. Музыка стихла. Музыканты растерянно поглядывали на  него,
ожидая, что будет дальше.
     Рассеянно махнув им  рукой, чтобы продолжали, Ангро-майнью подумал, что
ему  сейчас  надо бы быть в городе,  принять рапорт  от дэвов и организовать
поиски  стерха, но  даже  не двинулся  с  места.  Что-то удерживало  его  на
корабле.  Может  быть,  те двое,  которые  только  что исчезли,  использовав
транспортный амулет? Но они-то тут при  чем?  Рассеянно вернувшись на корму,
Ангро-майнью подошел к телефонной будке и, небрежно сняв трубку, приложил ее
к уху.
     Сквозь шорох пробился старческий голос:
     --  ...и  таким образом, становится совершенно  ясно, что при некотором
опыте и в случае правильно истолкованного научного чутья, можно рассчитывать
на благоприятный результат,  каковым  и  должно  быть осознанное путешествие
между мирами...
     Старческий  голос   вдруг  оборвался   хрипом  и   смолк.  Ангро-майнью
почувствовал, как что-то теплое  капнуло ему в ухо.  Быстро опустив руку, он
взглянул на трубку и вздрогнул. Из нее тонкой струйкой сочилась кровь.
     -- Черт те что, -- пробормотал Ангро-майнью и вытер кровь с руки о полу
своего  роскошного,  шитого золотом  кафтана.  Осторожно  повесив трубку  на
место, он  прошел на нос, где уже играла флейта. Но вот к ней присоединилась
гитара,   черепаха   ударила  в   панцири.  Закружились  танцующие  пары.  А
Ангро-майнью стоял у борта, смотрел на  барханы и пытался понять,  что же  с
ним случилось.
     Собственно  говоря, им  овладело  странное ощущение,  непонятно  откуда
появившееся,  но все же четкое и непреодолимое, что он не может уйти с этого
корабля, пока не вспомнит что-то очень важное.
     Молоденькая  ведьмочка остановилась перед  ним и нахально пригласила на
танец. Даже не взглянув на нее, Ангро-майнью отрицательно покачал головой, а
сам все пытался вспомнить, что же он такое важное упустил.
     Нет, ничего у него не выходило.
     И тогда  Ангро-майнью, неожиданно для самого  себя, шагнул к ведьмочке.
Его  сильные руки обхватили ее стан. Оркестр ударил с новой силой. Он играл,
играл как  никогда,  этот странный  оркестр  второго мира,  а  Ангро-майнью,
могущественный правитель,  которому  в  этот момент  надо было  спасать свои
миры,  впервые  за  многие столетия  танцевал, сжав  в  объятьях  бесстыжую,
одуряюще красивую  ведьмочку, и забыл обо  всем. Да  и как не  забыть:  ведь
девчонка была хороша, а музыка наигрывала так  весело! Потом кончился танец,
вслед за ним последовал второй, а там и третий.
     Небо уже посветлело. Вставало солнце, и в  его свете огромная комета на
небе  потускнела, но по-прежнему была еще  заметна. Вдали показались шпили и
башни города,  а Ангро-майнью все кружился, не в силах остановиться. И вдруг
замер,  с силой  прижав  к себе плутовку-ведьмочку,  совершенно о ней забыв,
как, впрочем, и об окружающем мире. Он вдруг почувствовал, как второй раз за
эти  сутки  холодок  страха  пробежал  по  его спине,  поскольку понял,  что
блеснуло в руке зомби, прежде чем он исчез увлекаемый своим  другом крысиным
королем.
     Зерно священного дерева!
     Черт побери, куда же они теперь направились? Неужели в первый мир?
     Чувствуя, как его все сильнее охватывает ужас, Ангро-майнью  понял, что
мог  уже и  опоздать. Отшвырнув  ведьмочку,  он  взлетел  с палубы "Летучего
голландца", который как  раз  в  это  время стал швартоваться  к  источенной
жучками-древоточцами покосившейся пристани, и метнулся в первый мир.
     Ровно через полчаса  после  этого отряд дэвов наткнулся  на  одного  из
своих  товарищей, который  лежал  в узком  переулке  с  перерезанным горлом.
Транспортного амулета при нем не было.
     -- Ну все, теперь мы влипли, --  уныло сказал  крысиный король и провел
лапкой  по  своим длинным белым  усам. Потом уселся  так, как обычно садятся
собаки. Его длинный голый хвост задел ногу Эрика.
     Они  находились  на  вершине небольшого  поросшего  лесом  холма. Слева
виднелось  бесконечное море  таких  же, как и  тот, на  котором они  сидели,
холмов, справа,  совсем неподалеку,  оно обрывалось.  Тут  был  край первого
мира.
     -- А я шляпу на корабле забыл, -- рассеянно сказал Эрик.
     Мысленно он все еще был на "Летучем голландце".
     --  И вообще, почему  мы  прыгнули сюда? Надо было  еще  потанцевать, в
конце концов, это было бы славно.
     -- Славно? -- удивленно посмотрел на него крысиный  король.  -- Ты что,
ничего не видел?
     -- Нет, а что?
     -- И Ангро-майнью?
     -- Это  того,  в  роскошной одежде  и  с  мечом  в  руке? Так  это  был
Ангро-майнью? Тот самый?
     -- Господи, ну конечно. И он нас заметил. Хорошо, что я вовремя прыгнул
сюда, а то с нами было бы уже покончено.
     -- Ну подумай, что он  с нами может сделать? Тебя трогать он не станет.
Кому охота ссориться с крысами? А что до меня, так ведь мертвого еще мертвее
не сделаешь. Нет, ничего он бы с нами не сделал.
     -- Да  все что угодно, -- сообщил крысиный король и хлопнул Эрика лапой
по карману, в котором лежал полученный им от "кузнечика"  шарик. -- Я теперь
вспомнил, что  это такое. Зерно священного дерева. Собственно, сам я  его до
сих пор не видел, но как оно выглядит, мне рассказывали. Уж будь уверен, это
именно оно. Да тут еще и Ангро-майнью. Он шел именно к нам, я знаю.
     -- А что такое это зерно священного дерева? -- спросил Эрик.
     -- Ну да, откуда тебе знать? Понимаешь, это такая штука, которую  можно
прижать к  черной стене,  и та разрушится. Тогда в  первый мир  хлынет хаос,
затопит  его   и  двинется  к  другим  мирам,  по  цепи.  Вот  такая  штука.
Ангро-майнью сейчас сделает все что угодно,  чтобы ею завладеть. По идее, он
должен был появиться  почти сразу же вслед за  нами, используя  как ориентир
мой транспортный амулет. И тогда он просто должен был стереть нас в порошок,
хотя бы за то, что эта  штука у  нас некоторое время была.  Почему же он  за
нами не прыгнул сразу? Кстати, это надо использовать...
     Сняв  с шеи транспортный амулет, крысиный король  повесил  его на ветку
ближайшего  дерева и, махнув лапой Эрику, бросился прочь.  Тот последовал за
ним.
     На бегу крысиный король объяснял:
     -- Нам нужно  как можно скорее добраться до черной стены.  То,  что  мы
прыгнули к ней так близко, не случайно.  Наверное, это наш единственный шанс
на  спасение.  Черт,  вот ведь  не  повезло.  Вляпались  в такое,  что  если
подобру-поздорову унесем ноги, я поставлю Богу свечку.
     --  А почему  не  подождать Ангро-майнью и  не отдать ему это зерно,  а
также объяснить, как оно к нам попало?
     -- Ты думаешь, он нам поверит? А если  и поверит, то  все равно  за то,
что мы без разрешения были в третьем мире, он должен нас наказать. А тут еще
и  зерно. Нет, единственное спасение для нас в том, чтобы  достигнуть черной
стены раньше Ангро-майнью.
     -- А других способов нет?
     -- Ни одного. Правда, мы, конечно, могли попрыгать по мирам,  но поверь
мне, это было бы глупо. Нет, единственный  шанс выпутаться из этого дела  --
добраться до черной стены  раньше Ангро-майнью.  Ну  и  в историю мы влипли,
надо сказать!
     -- Ты что, хочешь разрушить черную стену?
     -- Нет,  конечно,  -- отдуваясь на бегу, возмутился крысиный король. --
Надо быть сумасшедшим, чтобы решиться  на такое. Но немного  поблефовать нам
все  же  придется. Мы  скажем,  что  если  нас  не отпустят  с миром,  то мы
уничтожим черную стену.  Тогда Ангро-майнью  вынужден будет  исполнить  наши
требования. Причем любые!
     -- А что если мы просто выкинем это зерно?
     --  Даже если мы это  и  сделаем, нас  все  равно не оставят  в  покое,
поскольку мы знаем слишком много.  И,  кроме  того,  тот "кузнечик" -- стерх
тоже гоняется за этим зерном, как  сумасшедший.  Я уверен, он идет по  нашим
следам. Какое  счастье, что мы сразу ушли на  "Летучий  голландец", а то  бы
стерх уже  давно  перерезал  нам  горло.  Если мы выкинем  зерно  священного
дерева,  то он может  добраться до него раньше Ангро-майнью и тогда разрушит
черную стену, не моргнув глазом. Собственно, для этого он его и нес.
     -- Он что, дурак?
     -- Нет, религия  у  него  такая. Для  него гибель всех миров --  благо.
Впрочем, неважно. Самое главное -- добежать. Так что давай прибавь ходу.
     -- Это  ты прибавь ходу, -- усмехнулся Эрик, глядя на пыхтящего рядом с
ним крысиного короля.
     Тут  они  с треском и  шумом продрались через  малинник.  Петляя  между
деревьями, они пронеслись  мимо человека в одежде  из шкур, который проводил
их удивленным  взглядом.  На  бегу Эрик успел  заметить,  что  этот  человек
привязывал к странной удочке большой острый крючок, похоже, из серебра.
     Через час крысиный  король взмолился и они устроили  пятнадцатиминутный
привал,  чтобы он мог отдышаться. Во время  привала Эрик  стоял, опершись на
березку, и рассеянно  думал о том, что, собственно говоря,  не стоит  никуда
бежать.  Что  хорошего в  той странной псевдожизни, которой живет  он? Может
быть,  ее и  не надо?  Может, не надо вообще ничего? Ведь есть  же  какой-то
смысл во фразе "спи с миром"? И  ни  к чему воскрешать тех, кто умер. А если
то, что  с ним и  с другими  происходит, не чей-то  злой  умысел, а  простое
стечение обстоятельств,  то, может  быть, лучше их уничтожить? И дел-то, что
пробежать еще немного  и кинуть шарик в  черную стену.  А потом не будет уже
ничего.   И  этого  мира  не  будет,  и  страшного   холода,  который  опять
подкрадывается к  нему с  затылка, принося с собой  забытые  звуки и видения
забавных, вроде бы чужих лиц, незнакомые города и чего-то мелкого, падающего
с  неба. Кажется, оно называется снег? Хотя, откуда он  может  быть  в  этом
уверен?
     -- Пошли, -- крысиный король вскочил, -- осталось не так уж и много.
     -- Пошли, -- равнодушно пожал плечами Эрик.
     И в  этот  момент метрах в десяти от них появился стерх. На  шее у него
поблескивал транспортный амулет.
     -- Беги! -- крикнул Эрику крысиный король и  встал между ним и стерхом,
угрожающе оскалив свои длинные кривые зубы.
     Мгновенно оценив  обстановку,  стерх  выпустил  из лап  лезвия  и стал,
крадучись, приближаться.
     -- Беги! -- еще раз крикнул крысиный король. -- Тебе  надо добраться до
черной стены. Там ты  придумаешь, что надо сделать. И  помни, если к  черной
стене  первым  придет  Ангро-майнью   --  блефуй  из  последних  сил.  Пусть
обязательно даст слово... Теперь тебе нужно добраться до черной стены во что
бы то ни стало. А я этого гада поучу уму-разуму! Не стой, беги!
     Эрик  рванул  в  том  направлении,  в  котором  они  до  этого  бежали.
Оглянувшись, он увидел, как крысиный король и стерх яростно кинулись друг на
друга.
     Эрик сидел на краю  перемычки. Справа от него, на расстоянии полуметра,
была черная стена, слева -- край перемычки, за которым -- бездна. Стоило ему
протянуть  правую  руку  --  и  он  мог коснуться черной стены.  Стоило  ему
наклониться влево -- и он мог швырнуть зерно за край мира, откуда его уже не
сможет достать никто.  Зерно лежало у  него на коленях. Черная  стена слегка
шевелилась, словно пытаясь подвинуться к нему ближе, но Эрик был начеку.
     Он сидел и пытался  угадать, кто же победит: крысиный король или стерх?
Мимоходом он думал о том,  что миры цепи,  оказывается, плоские.  Интересно,
что у них находится с другой стороны?
     Впрочем, теперь ему осталось только сидеть  и ждать дальнейших событий.
А еще его  беспокоила судьба крысиного короля. Вдруг стерх окажется сильнее?
Хотя, нет такой ситуации, из которой крысиный король не смог бы выпутаться.
     Еще  раз осмотрев  свою  позицию,  он убедился, что  она  действительно
идеальная. Никто к нему незамеченным не  подберется, потому что пространство
от того места, где он сидел, до находящихся от него шагах в пятидесяти ворот
с выломанными створками было абсолютно  голое. Да уж, тут можно вить веревки
из кого угодно. Стерха он  будет пугать тем, что швырнет зерно за край мира,
а Ангро-майнью -- что ударит его о черную стену. Красота!
     Вот только как  там закончилось у  крысиного  короля? И еще, неплохо бы
для удовольствия выкурить палочку флю.
     А почему  нет? Он вдруг  нащупал в кармане целую палочку  и закурил ее.
Сразу холод, который скапливался  в затылке, стал отступать. Эрику сделалось
совсем хорошо, насколько это было возможно в его положении зомби.
     Эх, только ничего бы не случилось с крысиным королем!
     "А вдруг вообще никто не придет? Вдруг стерх и Ангро-майнью поняли, что
я собираюсь их шантажировать? Ведь  тогда мне  придется сидеть на этом месте
вечно. Хотя это  не страшно, я могу сидеть действительно сколько  угодно, --
вяло подумал Эрик и сделал затяжку. --  В  конце  концов,  наверное, поэтому
крысиный король и хотел, чтобы  до черной стены добежал именно я. Потому что
я могу сидеть здесь хоть сто лет. Мне ни  жажда,  ни голод нипочем. Пожалуй,
только отсутствие  палочек  флю...  но  без  них,  в  конце концов,  можно и
прожить".
     Зеленый  дымок уплывал  вверх,  а Эрик  все  сидел  и  сидел, глядя  на
полусгнившие ворота, которыми оканчивалась перемычка, на видневшиеся за ними
деревья, по веткам которых скакали белки.
     Он  посмотрел за край  мира, и у него закружилась голова. Ничего толком
там  рассмотреть было нельзя,  кроме обрывавшихся  в  неизвестность каменных
стен да сгущавшегося чем дальше, тем больше мрака.
     Интересно, что же все-таки находится с другой стороны этого мира? Может
быть, там  такой же мир, точь-в-точь, и сейчас  такой же Эрик вглядывается в
то, что кажется ему бездной?
     Какой-то  зверек   бежал  к  нему.  Выпрямившись,  Эрик  попытался  его
рассмотреть. Он походил  на крысу.  Да  это и на самом деле была крыса!  Тут
Эрик  по-настоящему  испугался  за крысиного короля.  Может  быть,  это  его
посланник? Тогда с ним что-то случилось.
     А крыса между  тем опрометью кинулась  к Эрику и, вскарабкавшись к нему
на колено, оглянулась. Потом она свистнула. Тотчас же из-за ворот  потянулся
ручеек крыс. Их было много, наверное, штук сто, не меньше.
     Эрик с  интересом смотрел, как они неподалеку  сбились  в кучу. Та, что
сидела у него на колене,  спрыгнула и присоединилась к своим товаркам. Потом
в  воздухе запахло озоном,  на  секунду Эрик увидел, как  какая-то неведомая
сила  сдавливает  всех  крыс,  сминает их в  упругий  шар,  словно они  были
намагничены. Полыхнуло светом, и вот уже перед Эриком сидел вполне довольный
собой крысиный король.
     -- А! -- сказал Эрик. -- Как тебе это удается?
     -- Пустяки, -- ответил крысиный король.  -- Со стерхом  схватиться было
гораздо труднее. Вот, надо сказать, -- фрукт. Понятно теперь, почему он этих
дэвов водил вокруг пальца, как детей. Ну и силен.
     -- Так ты его победил?
     -- Ага,  победишь  его.  Еле  ноги унес.  Он теперь где-то в  ближайших
кустах затаился. Но сюда, подлец, выходить не хочет. Умный! Знает, что у нас
тут идеальная позиция, чтобы сделать из него козью морду.
     Осмотревшись, крысиный король удовлетворенно фыркнул  и стал зализывать
неглубокую рану на боку.
     -- А  вдруг  он все же решится?  --  спросил Эрик  и, взяв  зерно левой
рукой,  помахал  им  над  краем  бездны.  Почувствовав,  что  зерно  от  нее
отдалилось, черная стена чуть слышно зарычала.
     -- Вряд  ли, --  сказал крысиный  король, с интересом  прислушиваясь  к
этому рыку.
     Тут  из-за деревьев  вышел Ангро-майнью и направился к ним. Он  шел  не
спеша, с важным лицом, словно присутствовал на дворцовом приеме.
     Увидев его,  Эрик мгновенно  переложил  зерно из  левой  руки в правую.
Теперь,  чтобы прикоснуться им к стене,  нужно  было лишь чуть-чуть  двинуть
рукой. Черная стена довольно заурчала.
     -- Понятно, --  сказал Ангро-майнью, останавливаясь  в десяти шагах  от
них. -- Я думаю, стоит мне сделать еще шаг -- и...
     -- Безусловно, -- подтвердил Эрик.
     -- А что тебе это даст? -- спросил Ангро-майнью.
     -- Даст ист вас, -- вдруг встрял крысиный король.
     -- Ты что? -- потихоньку спросил его Эрик.
     -- Чем  непонятнее, тем тебя больше уважают, -- внушительно  встопорщив
усы, объяснил крысиный король.
     -- А  все же, -- невозмутимо сказал  Ангро-майнью. -- Ну, уничтожишь ты
стену, а дальше? Ведь вместе с ней и погибнешь.
     -- Гусарам наплевать, -- гордо  выпрямившись, сообщил крысиный король и
даже важно сложил передние лапы на груди.
     --  Прекрати, -- шепнул ему Эрик и громко сказал Ангро-майнью: -- А нам
нечего терять. Все равно -- это не жизнь.
     --  Конечно, не жизнь, --  усмехнулся Ангро-майнью. -- Какая это жизнь,
если ты на самом деле не живешь.
     -- Но-но,  --  взъерепенился  крысиный  король. -- Ты  моего  друга  не
трогай, а то будешь иметь дело лично со мной.
     Бросив на него пренебрежительный взгляд, Ангро-майнью сказал, обращаясь
к Эрику:
     -- Так что же ты в самом деле хочешь, мертвый человек?
     --  Мы,  вдвоем с  крысиным  королем,  --  поправил  его Эрик,  который
обиделся за своего друга. -- О, у нас очень большие требования.
     -- А если я их не выполню?
     -- Тогда мы отдадим зерно черной стене.
     -- Отдайте. Я уверен, что вы блефуете.
     -- Мы! Блефуем!  -- вскричал тонким голосом крысиный король. --  Ну так
смотри же!
     Он вырвал из руки Эрика  зерно священного  дерева и,  замахнувшись, уже
хотел ударить им о черную стену, но тут Ангро-майнью быстро-быстро сказал:
     -- Хватит, я вам верю.
     Он  был  бледен.  Теперь  уже  перед ними стоял  не  грозный властитель
двадцати пяти миров, а усталый, стареющий, испуганный человек.
     -- Ладно, -- произнес  Ангро-майнью и вытер пот  со лба. -- Ваша взяла.
Слушаю условия.
     -- Вот то-то же, --  победно ухмыльнулся крысиный король и сунул  зерно
Эрику обратно в руки. -- Нам нужно много... много...
     -- А именно?
     -- Много...
     --  Прежде  всего  нужны  гарантии,  что   все  обещанное  тобой  будет
исполнено, -- совершенно неожиданно для себя сказал Эрик.
     Крысиный  король  посмотрел  на  него  с  уважением и,  повернувшись  к
Ангро-майнью, энергично закивал:
     -- Да, нам нужны гарантии.  И не смей  даже  попробовать прочитать хоть
одно, пусть самое короткое заклинание.
     -- Да я бы уже давно пустил в ход магию, но, к несчастью, именно в этом
месте она не  действует. Возле черной стены магия бесполезна. Даже для того,
чтобы прыгнуть в другой мир, мне нужно отойти от нее метров на пятьсот.
     -- Но все равно, даже и не пытайся, -- грозно сказал крысиный король.
     -- Хорошо, не буду, -- покорно согласился Ангро-майнью и, наклонившись,
сорвал травинку. Хмыкнув, он сунул ее  в рот  и стал жевать. -- Так, что вам
надо?
     -- Мы должны подумать, -- сообщил Эрик.
     -- Думайте, -- разрешил Ангро-майнью.
     Наступила тишина. Заметив, как возле ворот мелькнуло что-то серое, Эрик
посмотрел  в ту  сторону.  Он  лихорадочно  пытался сообразить,  что  же  им
потребовать.
     Подумать  только,  они  сумели  взять  за  горло  самого  Ангро-майнью.
Невероятно!  Но это  теперь не  так  и  важно.  Главное --  что  же  с  него
потребовать?
     Удивительно, но Эрик понял, что ему  на  самом  деле ничего и не нужно.
Разве  что обещание,  что  их  не  будут наказывать за путешествия,  зерно и
шантаж?
     Он  открыл было рот, чтобы сказать об этом, но  вдруг замер, сообразив,
что ему нужно просить, и  даже мысленно ахнул, насколько это было невероятно
и невыполнимо, но все же...
     --  Попроси его, чтобы он приказал оставить нас в покое, а также  пусть
нам выдадут по  транспортному амулету и разрешат путешествовать куда угодно,
-- подсказал крысиный король.
     -- И это все?
     -- Все, -- сообщил крысиный король. -- Мне больше ничего не  надо.  Как
ты  не понимаешь,  что  все  остальное мы тогда получим  запросто.  Все, что
пожелаем.
     --  Хорошо,  -- сказал  ему Эрик  и  кашлянул,  чтобы привлечь внимание
Ангро-майнью,  который  в   этот   момент   стоял  к  ним  спиной   и  чутко
прислушивался.
     -- Показалось,  -- пробормотал тот  и повернулся  к  Эрику.  --  Я  вас
слушаю, дерзкий мертвый человек.
     -- Хорошо,  вот наши  условия. --  Эрик  постарался говорить  как можно
спокойнее. -- Я хочу, чтобы крысиный король был доставлен в свой третий мир,
чтобы ему вручили транспортный амулет  и разрешили летать куда угодно, чтобы
его никто не преследовал.
     -- Принято,  -- кивнул Ангро-майнью. -- Для меня это просто.  Но как же
быть в отношении вас, мой юный друг?
     -- А  я... -- Эрик  замялся, но потом, собравшись с духом,  выпалил: --
Кроме того, я хочу, чтобы то же самое сделали для меня и еще... и еще я хочу
снова стать живым.
     Сказав  это,   он   замер,  пытаясь  предугадать,   как  на  его  слова
прореагирует Ангро-майнью. Крысиный король смотрел на Эрика, открыв рот.
     Ангро-майнью усмехнулся.
     -- Нет, это невозможно. В этом мире живым человеком  ты быть не можешь.
В этом мире ты можешь быть только зомби.
     -- Понятно, -- опустил  голову Эрик. --  Значит, я  обречен  быть вечно
таким, какой есть?
     -- Да, -- сказал Ангро-майнью и развел руками. -- Увы!
     --  Не огорчайся, -- хлопнул Эрика  по плечу крысиный  король.  -- Имея
транспортные амулеты,  мы сможем исколесить  всю цепь вдоль  и поперек.  Все
хорошо.
     -- Да,  все  хорошо,  --  машинально  повторил  за  ним  Эрик  и  вдруг
встрепенулся. -- Вы сказали -- в этом мире?
     Ангро-майнью кивнул.
     -- Значит, в моем мире вы можете сделать меня живым?
     -- Ну конечно, --  сказал  Ангро-майнью. -- Твой  родной мир...  Я могу
тебя вернуть в него  и даже  в тот  год, в котором ты умер.  Там ты  станешь
живым.
     -- Что?! -- спросил Эрик.
     Ему показалось, его сердце один раз стукнуло.
     -- Однако должен  тебя предупредить, что мир, в  который ты  вернешься,
жесток и там ты снова можешь погибнуть.
     --  Ты  что, старик?  -- удивленно  спросил крысиный король.  -- Хочешь
променять всю цепь, все эти миры на тот, из которого явился?  Разговаривал я
с другими зомби, послушай, так ведь он -- настоящая дыра.
     -- Да, но мне туда нужно.
     -- А, так ты имеешь в виду эту женщину,  -- надулся крысиный король. --
Хочешь променять настоящего друга на какую-то самку?
     -- Извини,  -- тихо сказал Эрик. -- Я должен уйти.  Потому что она меня
ждет.
     -- Вот таковы они всегда, эти люди! -- горестно воскликнул его товарищ.
-- Стоит соблазнительной самке поманить их, как они...
     Он осекся, посмотрев на лицо Эрика, и коснулся лапкой его руки.
     -- Ладно, я понимаю, что тебе нужно. Только если когда-нибудь надумаешь
умирать, сделай  так,  чтобы  погибнуть  насильственным образом.  Помни,  во
втором  мире  у  тебя  есть  друг. Впрочем,  чего  это  я... ты  обязательно
вернешься...
     -- Почему?
     -- Знаю я тебя. Такой, как ты, естественной смертью не умрет.
     --   Может,  мы  все-таки  решим  наши  дела?  --   нетерпеливо  сказал
Ангро-майнью. -- Мне за  драконами надо присматривать. У них  скоро начнется
период линьки. И нам еще надо пройти до  места, где будет действовать магия.
Это недалеко, пошли.
     -- Пошли, -- сунув зерно в карман, вскочил с земли Эрик.
     -- Стоп! -- крикнул крысиный король. -- А ваше слово? Где гарантии, что
обещания будут выполнены?
     -- Ах, слово, -- хитро улыбнулся Ангро-майнью. -- Хорошо, я даю  слово.
Понимаете, стар я стал, совсем память  пропадает. Даже про  слово забыл. Ну,
теперь вы удовлетворены?
     -- Вполне,  -- сурово сказал крысиный  король. -- Только признайся, что
про слово ты не забыл, а хотел нас обмануть.
     --  Ах,  если  бы вы поуправляли  за  меня  двадцатью  пятью  мирами...
Впрочем, хватит об этом. Пошли!
     Ангро-майнью  шел  за этими  двумя  такими  непохожими  друг  на  друга
созданиями и завидовал.
     "Боже мой, ведь их  двое, и они могут дружить! А у зомби так и вообще в
его дурацком мире есть кто-то, кого  он любит. А у него? Драконы? Но  это не
то. Друг должен быть, настоящий друг.  Зато они не так богаты.  Только зачем
им это? Нет, что-то  тут  не  то. Надо  этим  заняться."  Пожалуй,  он так и
сделает,  когда вернется в свой дворец. Он отправится на  поиски друга. Нет,
даже  не  так. Он учредит у себя  при дворце должность  друга,  и пусть  ему
подыщут самого настоящего, самого преданного,  самого-самого дружественного,
а уже за деньгами он не постоит.
     Прошлогодние листья шуршали под  ногами. Маленький лесовичок,  тащивший
на спине котомку яблок, увидев  их, нырнул в ближайшее  дупло --  испугался.
Ветер швырял  за  шиворот роскошного  кафтана Ангро-майнью обломки  веточек.
Паутина то и дело липла к лицу и с едва слышным треском рвалась.
     Те двое шли впереди, и зомби сжимал в руке зерно.
     Они, эти двое, даже и не разговаривали, а просто шли.
     Ангро-майнью чувствовал, как им грустно расставаться.
     "Основным экзаменом, по  которому будет отбираться друг,  станет грусть
при расставании", -- решил про себя Ангро-майнью и, совершенно успокоившись,
стал мысленно измерять волшебное поле вокруг,  стараясь  определить, не пора
ли ему заняться выполнением своих обещаний.
     "Черт, а ведь если  бы они не вспомнили о слове... Нет, все-таки они не
дураки, вспомнили.  А  то он  был  бы  вынужден с ними расправиться. Но, дав
слово... может быть, это и к лучшему".
     Шагов  через  сто  он,  почувствовав,  что  магия  тут  уже   действует
полностью, остановился.  Те двое тоже. Зомби подошел к нему и протянул зерно
священного дерева.  Чувствуя,  как  радостно  забилось  сердце, Ангро-майнью
опустил его в карман.
     "Все, теперь надо быстрее закончить с этим делом и возвращаться".
     Ему не  терпелось  издать поскорее  указ насчет друга. А может, завести
двух или трех друзей? И присвоить им разряды, как подхалимам?
     Думая об этом, Ангро-майнью завистливо смотрел, как зомби протянул руку
крысиному королю. Они даже не сказали друг другу ни слова, просто на секунду
рука  неживого  человека  и  лапа  крысиного короля сомкнулись. Потом  зомби
повернулся  к  Ангро-майнью,  который  в  это  время  уже   начал  бормотать
заклинание.
     Оно было длинным, но Ангро-майнью добросовестно дочитал до конца, потом
сделал заключительный пасс, и зомби исчез, отправившись в свой родной мир.
     Так, теперь надо бы заняться крысиным королем.
     Прочитав заклинание, Ангро-майнью создал транспортный амулет и, отдавая
его крысиному королю, сказал:
     -- Вот, носи. Я думаю, что теперь для того, чтобы вернуться в свой мир,
не нужно мое колдовство?
     -- Нет,  не нужно, --  обнажил тот в  улыбке длинные зубы.  -- Я ухожу.
Прощай. Помни про обещание.
     -- Слушай, а ты не хочешь занять  у меня при дворе одну должность... --
начал было Ангро-майнью  и  тут  же  замолчал,  поскольку,  не дослушав его,
крысиный король исчез.  -- Нет, пожалуй,  этот не  согласится.  Ладно, когда
вернусь во дворец, то все обдумаю и найду выход.
     Прислонившись к  ближайшему дереву, Ангро-майнью сорвал  листик и  стал
его задумчиво жевать.
     Собственно говоря, ему  надо было возвращаться. Вот только беда была  в
том,  что на  отправку зомби в его  мир он потратил слишком много магической
силы. Можно сказать, почти всю. И остаток угрохал на этого крысиного короля.
Вообще,  он сегодня  ее много тратил. Так  что теперь даже  для того,  чтобы
вернуться, ему придется ее накапливать с полчасика, не меньше.
     Он вытащил из кармана зерно священного дерева и стал его рассматривать,
пытаясь определить, что же все-таки у  него внутри.  Дерево -- не дерево, но
что-то такое похожее.
     Нет,   надо  будет  за  дэвов   взяться.  Подобный  случай   не  должен
повториться. Подумать  только, судьба семидесяти миров держалась на волоске.
Стоило стерху прорваться  и -- все.  Кстати, надо  поставить патруль дэвов у
черной стены.
     -- Любуетесь? -- раздался за его спиной вкрадчивый голос.
     Резко  повернувшись, Ангро-майнью сунул  зерно в карман и схватился  за
рукоять меча.
     Это был стерх.
     -- Только давайте договоримся,  что без всяких там колдовских штучек. В
конце концов, я ведь мог запросто перерезать вам горло, -- сказал стерх.
     -- Хорошо,  никаких  колдовских  штучек  в награду  за  то, что  ты  не
перерезал мне горло, -- едва заметно улыбнулся Ангро-майнью.
     -- Вот и отлично, -- стерх выдвинул из лапы лезвия. -- Теперь, я думаю,
мы немедленно решим в честном  бою,  кому из нас принадлежит  одна маленькая
штучка.
     -- Согласен.
     Ангро-майнью вытащил  из ножен меч, мимоходом подумав, что день сегодня
все-таки интересный. Столько приключений!
     На мгновение, прежде чем сойтись, они замерли, и в  эту самую последнюю
секунду, прежде  чем схватиться  со  стерхом, Ангро-майнью  понял,  что это,
наверное, его самый важный бой в жизни, проиграть который он просто не имеет
права,  поскольку  обязан  как  властитель  двадцати   пяти  миров  быть  их
защитником. Странная, все захлестывающая  ярость боя овладела  им полностью,
изгнав из головы все мысли, кроме желания убить стерха.
     Хару  прыгнул  к  нему,  но,  увернувшись  от его  вооруженной  длинным
серпообразным  лезвием  лапы,  Ангро-майнью  нанес  удар, от которого стерх,
впрочем, благополучно увернулся, чтобы полоснуть лапой воздух  в  том месте,
где только что  был Ангро-майнью. А тот, сделав шаг в сторону, уже готовился
нанести еще один удар...
     Какой-то зомби, голый по  пояс, так что можно  было  хорошо рассмотреть
его ужасные  раны  (похоже,  его расстреливали  в упор  из крупнокалиберного
пулемета), играл на губной гармонике. Маленький грустный балабошка висел над
его головой и вполголоса тянул заунывную песню.
     Увидев возникшего из пустоты  крысиного короля, зомби протянул  к  нему
обрубок руки и заканючил:
     -- Подайте  пострадавшему на полях  сражений  хоть одну  палочку дерева
флю.  О,  бесконечно  щедрый господин  волшебник, я знаю,  что  для вас  это
совершеннейший пустяк.
     -- Пошел вон,  --  грубо  сказал ему крысиный король. -- Думаешь, я  не
отличу пулевые ранения от тех, которые ты сам себе сделал стамеской?
     Не отвечая на ругательства,  которыми его осыпал нищий, крысиный король
зашагал  прочь.  Он   хорошо  знал  этот  район  города.  Миновав  несколько
кварталов,  крысиный  король  свернул  в проходной двор и  остановился возле
неприметной норы рядом со свалкой. Он свистнул.
     Из норы сейчас же выглянула заспанная Мунька.
     -- Держи и храни как  зеницу ока.  Он  мне скоро понадобится, -- сказал
крысиный король и, сняв с шеи транспортный  амулет, положил его перед крысой
на землю.
     Мунька что-то пискнула и, схватив амулет, утащила его в норку.
     -- Вот так, -- удовлетворенно сказал крысиный король. -- Теперь можно и
погулять.
     Солнце  жарило   вовсю.   Выйдя  из  проходного  двора   на  улицу,  он
остановился, пытаясь  прикинуть, чем бы заняться. Можно было, конечно, пойти
на  базар  и немного поворовать. Можно было  дождаться  вечера и отправиться
опять  на  "Летучем  голландце"  в  плаванье. Можно было  еще много.  Но  не
хотелось. А хотелось просто пройтись по городу.
     Неизвестно почему,  но крысиному королю казалось, что город, который он
покинул  всего несколько  часов  назад,  изменился,  стал другим.  Он  и  не
догадывался, что на самом деле изменился сам, вдруг почувствовав после того,
как  расстался  с Эриком, что у них  была  самая  настоящая  дружба, которая
случается  очень редко.  У него, крысиного короля, она, например, была всего
один раз. За всю жизнь. Осознав это,  он  подумал, что теперь у него  дружбы
уже нет, и ему стало грустно.
     Крысиный король  попробовал прикинуть, что будет, если он заведет такую
же дружбу с другим зомби, и понял, что  ничего  из этого не выйдет.  Правда,
минут через пять он успокоился, сообразив, что ничего изменить уже  не может
и теперь остается только ждать и надеяться, что кто-то там, в том мире, куда
вернулся Эрик, во второй раз выстрелит ему в затылок.
     Собственно говоря,  почему  бы и нет? Судя по  всему, такие вещи бывают
там сплошь и рядом. Остается только подождать, может быть, совсем недолго.
     Подумав  это, крысиный король довольно хмыкнул и пригладил свои длинные
белые усы. Весело что-то насвистывая, он пошел к базару, на ходу прикидывая,
сколько ему придется ждать возвращения Эрика.  В конце  концов, может  быть,
год. А вдруг пять лет? Или больше? Значительно больше...
     --  Черт побери, эти люди такие живучие, -- пробормотал крысиный король
и вдруг подумал, что может и не увидеть Эрика вообще никогда.
     Да, он может прожить еще лет двадцать или тридцать в своем мире и  тихо
скончаться от старости. Это было бы очень плохо.
     Чувствуя, что ему становится опять грустно,  крысиный король поплелся к
базару и даже не попытался стянуть кошелек у зазевавшегося прохожего.
     Эрик шел сквозь метель, которая лупила ему в лицо мокрым снегом. Сквозь
завывание ветра послышался и тотчас же смолк  шум автомобильного  мотора.  А
Эрик все шел и шел, пока не наткнулся на какой-то дом.
     В затылке у него стало горячо, будто  туда плеснули кипятком. Потом это
ощущение  прошло, и,  пощупав, Эрик  убедился, что затылок у  него  целый --
никаких следов от пули больше нет. Не осталось даже шрама.
     Какой-то человек едва не натолкнулся на него и, вполголоса  ругнувшись,
потопал  дальше. И тут Эрик обнаружил, что одежда  на нем совсем другая.  На
нем была теплая шинель, на ногах сапоги, и  только на голове не было ничего.
Впрочем,  для него это  сейчас не имело значения... Хотя  бы потому, что  он
вдруг почувствовал, как поначалу с перебоями, а потом совершенно ровно стало
биться его сердце.  Ощутив  это, он  усиленно  задышал,  и  сейчас  же ветер
залепил  ему  снегом  рот.  Отплевываясь, Эрик вдруг  почувствовал от  этого
процесса небывалое наслаждение.
     Он пер через пургу, толком даже  не представляя, куда идет, да  это для
него, собственно,  не имело значения. Гораздо важнее было,  например,  что у
него мерзли  руки,  и это происходило  оттого, что он был живой, а под кожей
струилась  кровь. И  это  было здорово!  Еще  у него  мерзли уши. Неожиданно
вспомнив, что нужно делать в этом случае, он стал их тереть и засмеялся.
     -- Идиот, -- сказал ему какой-то  человек,  вынырнувший  возле него  из
пурги и почти тотчас же сгинувший в ней без следа.
     Но Эрик не мог остановиться. Он смеялся.
     Он  еще  не помнил, кто он  и даже  сколько  ему  лет,  но знал, что со
временем  вспомнит и  это,  скоро вспомнит. Потому  что все эти сведения уже
были  у него в мозгу,  только  еще не проявились. И никуда знания от него не
денутся.  Может быть, через минуту, может, через пять  он  вспомнит,  кто он
такой, как его зовут,  сколько ему лет, чем, собственно, он занимался в этой
жизни, и самое главное -- кто та женщина, о которой он мечтал там, во втором
мире? Кто она ему? Где живет? И как ее найти?
     Это было самое главное, и он верил, что вот-вот все вспомнит.
     Он  попытался рассмотреть надпись,  которую  зачем-то нанесли  на стену
дома,   возле   которого  оказался.   Надпись  гласила:   "Улица   диктатуры
пролетариата".  Прочитав  ее,  он  несколько минут  пытался понять,  что она
означает,  но тут  же  о  ней забыл,  поскольку  неожиданно понял, что через
секунду вспомнит все...

     Библиотека "Артефакт" -- http://andrey.tsx.org/

Last-modified: Tue, 27 Apr 2004 05:43:37 GMT

Оцените этот текст: