но цокало по полу крабоподобными клешнями. На уродливой морде выделялся губастый рот с множеством зубов и горящие глаза, о которых рассказывал Джек Доусон. Глаза с серебристо-белым огнем в них. Откуда-то взялись у него силы двигаться, и он стал отползать назад, борясь с дикой болью и оставляя на полу за собой кровавый след. Практически сразу он уперся спиной в стену, а ведь поначалу ему казалось, что комната большая. С пронзительным и громким визгом червеподобное существо через сводчатый проход поползло прямо к Хэмптону. Спрыгнув с крыши веранды, Лавелль не устоял на ногах, поскользнулся на снегу и упал прямо на раненую руку. Всплеск боли был настолько силен, что на несколько мгновений он потерял сознание. Почему все так вдруг разладилось? Он был испуган и зол, ощущал себя голым, беспомощным, выставленным на всеобщее посмешище. Это новое чувство, доселе неизведанное, решительно ему не нравилось. Лавелль прополз по снегу несколько метров, прежде чем смог подняться. А встав на ноги, услышал, как с крыши веранды его окликает Доусон. Он не остановился и не стал дожидаться, пока его поймают, -- ведь он был Баба Лавеллем, великим Бокором, а заковылял по задней лужайке к сараю. Источник его сил был там, в яме, у богов тьмы. Он будет настаивать, чтобы они сказали ему, что происходит. Он будет требовать помощи. Доусон выстрелил, но это, видимо, был предупреждающий выстрел, потому что пуля прошла далеко от Лавелля. Ветер сбивал Лавелля с ног, швырял снег ему в лицо. Кровоточащая рана мешала бороться с ураганом, но в конце концов он добрался до сарая. Распахнув дверь, Лавелль вскрикнул от ужаса -- без него яма чудовищно увеличилась в диаметре. Теперь она занимала почти все маленькое строение, от одной стены до другой, а свет из ямы был уже не оранжевым, как раньше, а кроваво-красным и таким ярким, что хотелось закрыть глаза. Теперь он понял, почему высокие покровители отвернулись от него, допустили его поражение. Они позволяли использовать себя до тех пор, пока он был им нужен. Он был их проводником в этот мир, инструментом их проникновения на землю. Но теперь у них был способ более совершенный, чем проводник, -- теперь для них была открыта вся дверь в живой мир. Реальную возможность навсегда покинуть Подземелье они получили благодаря его стараниям. Он приоткрыл Ворота лишь чуть-чуть, уверенный в том, что сможет держать их в таком состоянии. Но, оказывается, незаметно для себя он потерял контроль, и теперь Ворота растворялись все шире. Сюда направлялись Древние боги. Они уже были в пути, почти рядом. Когда появятся здесь, ад переместится сюда, на землю. Яма у его ног все увеличивалась и увеличивалась. Быстрее, еще быстрее. Лавелль в ужасе смотрел на пульсирующий там огонь ненависти. В глубине этого ярко-красного сияния появилось нечто темное. Оно шевелилось, оно было огромным. И оно поднималось прямо к нему. Джек спрыгнул с крыши веранды в снег, удачно приземлился и пустился вслед за Лавеллем. На середине лужайки он увидел, как Лавелль открыл дверь в железный сарай. Яркий алый свет, вырывавшийся наружу, мгновенно остановил Джека. Там, конечно, была яма, которую описывал Хэмптон. Но, очевидно, совсем не такая маленькая, как он говорил, и свет из нее не был мягким и оранжевым. Похоже, сбывались худшие предчувствия Карвера Хэмптона: Ворота Ада раскрывались все шире. Как только эта сумасшедшая мысль пришла ему в голову, яма резко увеличилась и стала шире сарая. Металлическая конструкция исчезла в раскаленном горниле. Теперь в земле была просто дыра. Огонь, словно огромный прожектор, поднимался в черное бушующее небо. Лавелль только отступил на несколько шагов, он был слишком напуган, чтобы повернуться и бежать. Земля задрожала. Из ямы раздалось громоподобное рычание, рык, который потряс ночь. В воздухе сильно запахло серой. Что-то, извиваясь, вылезало из ямы, что-то похожее на огромное щупальце осьминога, но не совсем щупальце, а скорее, на ногу насекомого с несколькими сочленениями. А еще точнее, это напоминало змею. "Оно" поднялось на высоту около пяти метров. В верхней его части, окруженный множеством червеобразных отростков, шевелился рот, способный проглотить человека. И это было лишь начало огромной твари, лезущей из Подземелья. Гигантский подземный левиафан просунул в открывающиеся Ворота лишь один свой палец. Огромная конечность потянулась к Лавеллю, отростки на ее конце устремились вперед, захватили его и потащили в кроваво-красный прожектор. Лавелль орал и отбивался, но отростки легко поднесли его к огромному беззубому рту. И Бокор исчез в нем. В соборе последние ряды гоблинов выстроились перед алтарем. Сто тварей вперили свои огненные глаза в Ребекку, Пенни, Дэйви и отца Валоцкого. Шипение их становилось громче, постепенно переходя в устрашающее рычание. Неожиданно четырехглазый и четырехрукий человекоподобный демон спрыгнул с ограды в алтарный придел, сделал несколько неуверенных шагов и завертел безобразной головой из стороны в сторону. Его движения были осторожны, но вот тварь подняла свое крошечное копье и завизжала, потрясая им. В тот же миг завизжали остальные гоблины. Еще один из них осмелился войти в алтарь. За ним третий, четвертый... Ребекка посмотрела на дверь, ведущую в ризницу. Бежать туда? Нет никакого смысла. Гоблины просто последуют за ними. Это их конец. Червеобразное существо подползло к тому месту, где сидел Карвер Хэмптон, и приподняло половину своего омерзительного туловища. Совсем как кобра. Карвер заглянул в бездонные горящие глаза и понял, что как Хунгон он бессилен против этого исчадия ада. Он не сможет защитить себя. Неожиданно рядом с домом явственно послышался громоподобный, ужасающий рев. Земля заходила ходуном, дом затрясся, а червеподобное существо вдруг потеряло всякий интерес к Карверу. Отвернувшись от него и раскачивая головой из стороны в сторону, оно задвигалось в такт неслышной для Хэмптона музыке. С упавшим сердцем он понял, что именно отвлекло внимание адского существа: голос всех адских душ, устремившихся к долгожданной свободе. Победный клич Древних богов, рвущих наконец свои оковы. Это его конец. Джек подошел к яме. Земля с ее краев сыпалась вниз, и дыра росла на глазах. Джек старался не подходить близко к краю ямы. Нестерпимый ярко-красный свет превращал кружившиеся в воздухе снежинки в раскаленные угольки. Теперь к красному свету примешивался ярко-белый, такого же серебристого оттенка, как и глаза гоблинов. Джек понял: Адские Ворота раскрыты уже достаточно широко. Чудовищное щупальце угрожающе раскачивалось над Джеком, но он знал, что оно не посмеет тронуть его. По крайней мере, пока не посмеет. По крайней мере, до тех пор, пока Ворота не раскроются полностью. Добрые боги Рады еще защищали Джека. Он вынул из кармана кувшинчик со святой водой и пожалел, что второй такой остался у Карвера. Уж очень велика дыра. Потом вынул пробку и отбросил ее в сторону. Из необъятных глубин поднималось нечто неописуемо ужасное. Пока виднелись лишь смутные очертания, расплывающиеся в ослепительном свете. Это нечто скулило, как тысяча собак. Он уже не сомневался в способностях Хэмптона и Лавелля, но теперь вдруг почувствовал, что сам преисполнен неведомой силой, едва ли не большей, чем у Хэмптона и Лавелля, вместе взятых. Он заглянул в яму -- там был ад. Это не вымысел. Ад и рай столь же реальны, как и сама земля. Просто там -- другие измерения, другие плоскости физического существования. В обычной жизни люди не могут переходить из одного измерения, из одного существования в другое. Но у них есть религия. Именно она представляет то знание, которое теоретически определяет пути соприкосновения этих миров. Религия -- знание, а магия -- тот инструмент, благодаря которому такие соприкосновения и осуществляются. Если понять и принять эту истину, то в колдовство поверить будет так же легко, как в христианство или в существование атомов. Он бросил кувшинчик со святой водой в яму. Гоблины подступали к алтарному возвышению. Осталось всего несколько ступенек. Дети отчаянно закричали, а отец Валоцкий вытянул перед собой четки, будто они могли защитить его от гибели. Ребекка достала свое оружие -- пистолет. Сознавая всю его бесполезность, она тщательно прицелилась в первого гоблина. Внезапно все твари обернулись комками земли и покатились по ступенькам алтаря. Святая вода исчезла в яме. Победоносный визг, рев ненависти, торжествующие вопли прервались так резко, словно кто-то нажал на магнитофоне кнопку "стоп". Тишина длилась несколько мгновений, ее сменили крики гнева, отчаяния и разочарования. Они раздирали на куски ночной воздух. Земля задрожала сильнее прежнего. Джек упал, но назад, в сторону от ямы. Падая, он увидел, что земля уже не осыпается, яма остается такой же. Ужасный отросток, нависший над Джеком, как огромный дракон, онемел, остановился и уже не угрожал ему. А затем это существо с распахнутым, как у рыбы, беззубым губастым ртом вообще исчезло в яме. Джек встал и отряхнулся. Плащ у него был весь в снегу. Земля все еще ходила ходуном. Было такое чувство, что Джек стоит на огромном яйце, из которого в любую минуту может вылупиться что-то ужасное. В разные стороны от ямы расходились трещины. Их было уже около десятка: шириной до двадцати сантиметров, а .длиной в три-четыре метра. Джек оказался между двумя самыми большими трещинами, на маленьком островке колеблющейся земли. Попадая в трещины, снег сразу таял. Из них исходили свет и жар, как из раскрытых дверок печи, и на мгновение Джеку показалось, что весь мир готов сейчас рухнуть вниз. Но тут трещины вдруг затянулись, будто их никогда и не было. Свет внутри ямы стал медленно угасать, становясь из ярко-красного оранжевым. Адские голоса тоже постепенно затухали. Ворота закрывались. Торжествующий Джек подошел ближе к краю ямы и стал искать глазами ужасных тварей, исчезающих в глубинах ада. Свет вдруг опять запульсировал, стал ярче. Крики и рев тоже усилились. Джек отступил назад. Свет потускнел, потом снова разгорелся. Снова потускнел. И снова усилился. Бессмертные призраки лезли из кожи вон, чтобы задержать Ворота, не дать им захлопнуться. Края ямы снова пришли в движение, куски земли снова посыпались в ее нутро. И вдруг -- тишина и спокойствие. А затем все пошло по новой. Рывок, еще рывок -- и яма подросла. Сердце Джека билось в унисон с этими колебаниями. Каждый раз, когда земля начинала осыпаться, сердце у него замирало, а когда края ямы выравнивались, начинало биться снова. Может быть, Карвер Хэмптон ошибался? Может быть, святой воды и благих намерений праведника недостаточно, чтобы остановить эту вакханалию? Может быть, силы ада зашли так далеко, что ничто уже не остановит пришествие Армагеддона? Два черных сегментированных отростка, каждый сантиметра три в диаметре, вынырнули внезапно из ямы и обхватили Джека. Один обвил его левую ногу от лодыжки до бедра, другой обхватил его поперек груди и сжал левую руку. Секунда -- и Джек свалился: из-под него выдернули левую ногу. Лежа на земле, он яростно отбивался от противника. Но у отростков была железная хватка! Джек не мог освободиться из сковавших его адских объятий. Тварь, которой принадлежали эти конечности, была глубоко внизу, в яме, и теперь она тянула Джека к краю пропасти, как рыбак подтягивает добычу к лодке. По всей длине отростков проходили острые бугорки, и там, где они касались кожи, оставались глубокие и болезненные раны. Никогда еще не было ему так больно... Джек вдруг испугался, что никогда больше не увидит Пенни, Дэйви и Ребекку. И он закричал. В соборе святого Патрика Ребекка сделала два шага в сторону комков земли, которые всего секунду назад были реальными существами, но резко остановилась, когда эта грязь вдруг зашевелилась. Судя по всему, комки не были абсолютно безжизненными. Казалось, они впитывают из воздуха влагу, на глазах набухая. Отдельные комки поползли друг к другу, собираясь в кучки. Адская земля явно пыталась вновь обрести формы гоблинов. Один маленький комок, лежавший в стороне от других, начал превращаться в миниатюрную лапу с острыми когтями. Ребекка в отчаянии закричала: - Умрите же вы! Умрите наконец! Поверженный, распластанный на краю ямы, Джек был уверен, что сейчас его затащат вниз. Его ужасала мысль об адской пропасти. Израненная рука болела нестерпимо. И он закричал... В тот же момент щупальце у него на груди и на руке ослабило свою мертвую хватку. Второй дьявольский отросток отпустил его секундой позже. Свет, исходящий из ямы, начал тускнеть. Теперь уже ревело от боли и ужаса исчезнувшее существо в яме: его щупальца бились в конвульсиях у края ямы. Очевидно, в момент наивысшей опасности Джек получил от Рады озарение, бессознательно поняв, что его защитила собственная кровь. Она заставила исчадие ада разжать щупальца. Видимо, в борьбе со злом кровь добродетельного человека, как и святая вода, обладала магическими свойствами. Кровь Джека должна была помочь святой воде. Диаметр ямы снова увеличивался. Ворота опять раскрывались. Свет над ямой из оранжевого снова стал ярко-красным, кровавым. Джек поднялся с земли, встал на колени рядом с краем ямы, чувствуя, как ходит она ходуном у него под ногами. Из раны на руке капала кровь, стекая со всех пальцев. Джек подался вперед, вытянул руку и потряс ею над ямой, стряхивая капельки крови прямо в адский свет. Визг и вой внизу стали громче, чем в тот раз, когда он бросил туда сосуд со святой водой. Свет в дьявольской топке стал быстро тускнеть, края ямы успокоились. Он стряхнул в яму еще немного крови, и яростные крики чуть утихли. Джек напряг зрение и стал всматриваться в пульсирующее, зыбкое дно ямы. Он подался вперед, чтобы лучше его рассмотреть... ...и тут с порывом горячего воздуха прямо из огненного света выросло и встало перед Джеком огромное лицо размером с большой грузовик. Это было лицо зла, все из слизи, плесени и гнили, толстое, бородавчатое и оспенное, покрытое прыщами. Из уродливых ноздрей текла коричневая жидкость. В глазах копошились черви, но глаза эти видели, так как Джек испытывал на себе их страшную ненавидящую тяжесть. Открылся злой, огромный рот, способный заглотить человека. Из него полилась какая-то противная зеленая жидкость. Длинный черный язык был утыкан острыми шипами, которые рвали ему губы, когда оно облизывало их. Одурманенный и почти отравленный ужасным запахом смерти, шедшим изо рта чудовища, Джек тряхнул над ним своей раненой рукой. Вниз полетел дождь крови. -- Уходи! Сейчас же! Исчезни! -- закричал Джек, задыхаясь от могильного смрада. Как только кровь коснулась его, лицо исчезло. Джек услышал нервные рыдания и не сразу понял, что это плачет он сам. Обливаясь потом, задыхаясь от ужаса, Джек хотел одного -- бежать прочь от ямы, под защиту города. Но он понимал, что еще рано. Если не остановить зло сейчас, яма будет разрастаться, пока не овладеет им, где бы он от нее ни прятался. А пока яма жила -- светилась, говорила на разные голоса, осыпалась, заглатывая все больше земли. Здоровой правой рукой Джек дотянулся до левой и сильно нажал на раны. Вниз хлынул поток крови. Он больше не чувствовал боли. Как священнослужитель, одаряющий святой водой прихожан, он орошал своей кровью разверстую пасть Ада. Свечение заметно ослабло, но еще пульсировало. Джек молился всем богам, чтобы свет погас. Он знал, что в ином случае останется только одно: ему придется пожертвовать собой. Если же он сойдет в яму, то это безвозвратно. Драма на ступеньках, ведущих к алтарю, подходила к концу. Адские комья земли теряли последние капли своей энергии. Они хранили неподвижность уже больше минуты. Глядя на них, не верилось, что эта мертвая масса только что была живыми существами. И какими живыми! Отец Валоцкий осмелился поднять с полу один такой кусок и растер его пальцами. Пенни и Дэйви следили за его руками как зачарованные. Девочка обернулась к Ребекке и спросила: -- Что произошло? -- Точно не знаю, но думаю, что ваш отец сделал то, что должен был сделать. Очевидно, Лавелль уже мертв. Она посмотрела через весь собор, будто встречая взглядом Джека в конце вестибюля, и нежно проговорила: -- Я люблю тебя, Джек. Свет перешел из оранжевого в желтый, затем стал голубым. Джек боялся верить себе -- похоже, кошмару приходил конец. Далеко из-под земли послышался скрипящий звук -- так, закрываясь, скрипят обычно огромные ворота на ржавых петлях. Отдаленные гневные крики, доносившиеся из нутра ямы, стали теперь хрипами отчаяния. Свет разом погас. Скрип прекратился. Исчез запах серы. Яма безмолвствовала. Она уже не была проходом из одного мира в другой. Теперь это была просто яма. Ночь еще держала холод, но ураган проходил. Раненой рукой Джек ухватил горсть снега и сжал его, чтобы унять кровь. Больше она не была нужна. Ветер почти стих, но, к удивлению Джека, донес до него чей-то голос. Ребекки? Точно, ее голос. И слова, которые он так хотел слышать: -- Я люблю тебя, Джек. Пораженный, он обернулся. Ее не было, а слова прозвучали совсем рядом. Он ответил: -- Я тоже люблю тебя. Где бы она ни была, она услышит его голос так же ясно, как он -- ее. Снегопад терял силу. Снежинки из маленьких и колючих стали большими и легкими и лениво падали на землю, кружась в замысловатом танце. Джек пошел в дом, чтобы вызвать "скорую помощь" для Карвера Хэмптона. x x x Еще мы можем подарить любовь. Еще не поздно. Зачем же в душах наших зреют гнева гроздья? Зачем мы верим в ад? Ведь, без сомненья, Он -- лишь ночных кошмаров порожденье. Мы сами ад впускаем в мир, его вздымая пламя. И нашу веру в том огне сжигаем сами. Но рай ведь тоже наших дум творенье, И, значит, сами держим мы в руках свое спасенье. Так пусть в миг тяжкий нас спасет воображенье. Книга Печалей