там самолет в Европу реет и красавицу везет. Она: лечу я к женихам. Пилот: машина поломалась. Она кричит пилоту: хам! Нашина тут же опускалась Она кричит: отец, отец, я тут жила. Я тут родилась. Но тут приходит ей конец. Она в подсвечник превратилась. Мадлэн ты стала холодна лежать под кустиком луна склонился юноша к тебе лицом горячим как Тибет. Пилот состарился в пути. Руками машет -- не летит. Ногами движет -- не идет. Махнет разок -- и упадет потом года лежит не тлен. Тоскует бедная Мадлэн плетёт косичку у огня мечты случайные гоня. Всё. январь 1927 -------- А. И. Введенскому В смешную ванну падал друг Стена кружилася вокруг Корова чудная плыла Над домом улица была И друг мелькая на песке Ходил по комнатам в носке Вертя как фокусник рукой То левой, а потом другой Потом кидался на постель Когда в болотах коростель Чирикал шапочкой и выл Уже мой друг не в ванне был. 5 марта 1927 -------- * * * Купался грозный Петр Палыч закрыв глаза нырял к окну на берегу стояла сволочь бросая в воздух мать одну но лишь утопленника чистый мелькал затылок над водой народ откуда-то плечистый бежал на мостик подкидной здесь Петр Палыч тонет даже акулы верно ходят там нет ничего на свете гаже чем тело вымыть пополам. апрель 1927 -------- Н. А. Заболоцкому Смотрю пропала жизни веха, я сам изрядно и зело из Ленинграда прочь уехал уехал в Детское село. Пиши мой друг ко мне посланье пока ухватка горяча твоя строка промчится ланью передо мною как свеча. Детское Село, вокзал, 10 июля 1927 -------- Жизнь человека на ветру посвящаю Эрике В лесу меж сосен ехал всадник, Храня улыбку вдоль щеки. Тряслась нога, звенели складки, Волос кружились червяки. Конь прыгнул, поднимая тело Над быстрой скважиной в лесу. Сквозь хладный воздух брань летела Седок шептал: "Тебя, голубчик, я снесу. Хватит мне. Ах, эти муки, Да этот щит, да эти руки, Да этот панцирь пудов на пять, Да этот меч одервенелый Прощай, приятель полковой, Грызи траву. Мелькни венерой Над этой круглой головой." А конь ругался: "Ну и ветер! Меня подъемлет к облакам. Всех уложил проклятый ветер Прочь на съедение к волкам. С тебя шкуру снять долой Сжечь, притворив засовом печку И штукой спрятать под полой Снести и кинуть в речку. Потом ищи свою подругу, Рыб встречных тормоши, Плыви, любезный мой, в Калугу, В Калуге девки хороши." Пел конь, раздув мехи Седок молчал в платочек Конь устремил глаза в верхи Седок собрался в маленький комочек. "Вот жизнь, -- ворчал седок -- Сам над собой не властен -- Путь долог и высок, Не видать харчевни где б остановиться, Живешь, как дерева кусок, Иные могут подивиться. Что я: сознательный предмет, Живой наездник или нет?" Конь, повернув к нему лицо: "Твоя конусообразная голова, Твой затылок, твое лицо, Твои разумные слова. Но ухо конское не терпит лжи Ты лучше песнь придержи". "Как, -- закричал седок летучий, -- Ты мне препятствуешь? Тварь! Смотри я сброшу тебя с тучи, Хребет сломаю о фонарь." Но тут пронесся дикой птицей Орел двукрылый, как воробей. И всадник хитрою лисицей Себя подбадривал: "Ну, дядя, не робей!" А конь смеялся: "Вот так фунт! Скажи на милость, вот так фунт." "Молчи, - сказал седок прелестный, -- Мы под скалой летим отвесной, Тут не до шуток, Тем более конских, Наставит шишек этот пень Ты лучше морду трубочкой сверни." Но конь ответил: "Мне это лень." И трах! Губой со всего размаха, У всадника летит папаха, Кушак, болотные сапоги! Кричит бедняжка: помоги! Хромым плечом стучит в глину, Изображая смехотворную картину. А конь пустился в пляску, Спешит на перевязку, И тащит легкую коляску. В коляске той сидит детина, Под мышкой держит рысака Глаза спокойные, как тина, Стреляют в землю свысока, Он едет в кузницу направо Храня улыбку вдоль щеки Ресниц колышется грива, Волос кружатся червяки. Он поет: "Моё ли тело Вчера по воздуху летело? Моя ли сломанная нога Подошвой била облака? Не сам ли я вчера ругался О том, что от почвы оторвался? Живёшь, и сам не знаешь: почему? Жизнь уподоблю я мечу." Пропев такое предложенье Детина выскочил из брички (Он ростом в полторы сажени) Рукой поправил брючки. Сказал: "Какие закавычки Сей день готовит для меня?" И топнул в сторону коня. "Ну ты, не больно топочи! -- Заметил конь через очки. -- Мне такие глупачи То же самое, что дурачки." Но тут детина, освирепев, В коня пустил бутылкой. "Я зол как лев -- Сказал детина пылкий.-- Вот тебе за твое замечание." Но конское копыто Пришло в бесконечное качание. Посыпались как из корыта Удары, полные вражды. Детина падал с каждым разом И вновь юлил, как жертва скуки и нужды: "Оставь мне жизни хоть на грош, Отныне буду я хорош Я над тобой построю катакомбу Чтоб ветер не унес тебя." А сам тихонько вынул бомбу. Конь быстро согласился взмахом головы И покатился вдоль травы. Детина рыжим кулаком Бил мух под самым потолком. В каждом ударе чувствовалась сила Огонь зажигался в волосах И радость глупая сквозила В его опущенных глазах. Он как орел махал крылами Улыбкой вилась часть щеки Усы взлетали вверх орлами Волос кружились червяки. А конь валялся под горой, Раздув живот до самых пят. Над ним два сокола порой В холодном воздухе парят. ВСЕ 14-18 ноября 1927 -------- В гостях у Заболоцкого И вот я к дому подошел, который по полю стоял, который двери растворял. И на ступеньку прыг! бегу. Потом в четвертый раз. А дом стоит на берегу, у берега как раз. И вот я в дверь стучу кулак: открой меня туды! А дверь дубовая молчит хозяину в живот. Хозяин в комнате лежит и в комнате живет. Я в эту комнату гляжу, потом я в комнату вхожу, в которой дым от папирос хватает за плечо, да Заболоцкого рука по комнате бежит, берет крылатую трубу дудит ее кругом. Музыка пляшет. Я вхожу в цилиндре дорогом. Сажусь направо от себя, хозяину смеюсь, читаю, глядя на него, коварные стихи. А дом который на реке, который на лугах, стоит (который вдалеке) похожий на горох. всё. 14 декабря 1927 -------- Плачь мясорубка вскачь январь 1928 -------- * * * От разных бед хранит ли Бог? Ответ: Хранит и даже в его руках вся жизнь глаже. (февраль? 1928) -------- * * * Шел мужчина в согнутых штанах в руках держал махровый цветочек то нюхал он цветочек, то не нюхал то думал он в платочек, то не думал и много франтов перед ним казались вымыслом одним. Француза встретил наш герои и рот открыл - обдумать как приветить "Vous aitez enfen" - что значит: "Вы герой" сказал мужчина в согнутых перчатках и в шляпе наклоненной к сапогам в тяжелом драпе до колена с одною пуговкой на пиджаке. француз покрылся фиолетом и вынув руку из кармана ответил пистолетом. Ба-бах! ответил он мужчине прямо в сердце ба-бах! ответил он мужчине прямо в грудь мужчина выпустив цветочек подумал в шелковый платочек: неужто смерть в моем саду? неужто смерть в моем саду? НЕ-УЖ-ТО СМЕРТЬ В МОЕМ САДУ? июль 1928 -------- Мама Няма аманя Гахи глели на меня сынды плавали во мне где ты мама, мама Няма мама дома мамамед! Во болото во овраг во летает тетервак тертый тетер на току твердый пламень едоку. Твердый пламень едока ложки вилки. Рот развей. Стяга строже. Но пока звитень зветен соловей сао соо сио се коги доги до ноги некел тыкал мыкал выкал мама Няма помоги! Ибо сынды мне внутри колят пики не понять ибо гахи раз два три хотят девочку отнять. все. 4 августа 1928 -------- * * * Я спросил одну старушку: что мне делать в 28 лет? -- Расти свою макушку!-- был ее ответ. сентябрь или октябрь 1928 -------- * * * Чтоб шар уселся у Кремля поляна круглая готова до самых пят она кругла вокруг темно. О ночь китова! 31 октября или 1 ноября 1928 -------- Полёт в небеса Мать: На одной ноге скакала и плясала я кругом бессердечного ракала но в объятиях с врагом Вася в даче на народе шевелил метлой ковры я качалась в огороде без движенья головы но лежал дремучий порох под ударом светлых шпор Вася! Вася! Этот ворох умету его во двор. Вася взвыл беря метелку и садясь в нее верхом он забыл мою светелку улетел и слеп и хром. Вася: Оторвался океан темен, лих и окаян. Затопил собою мир высох беден скуп и сир в этих бурях плавал дух развлекаясь нем и глух на земной взирая шар полон хлама, слаб и стар. Вася крыл над пастухом на метле несясь верхом над пшеницей восходя молоток его ладья он бубенчиком звенел быстр, ловок, юн и смел озираясь -- это дрянь. Все хором: Вася, в небе не застрянь. Пастух, вылезая из воды: Боже крепкий -- ого-го! Кто несется высоко? Дай взгляну через кулак сквозь лепешку и вот так брошу глазом из бровей под комету и правей тяну в тучу из воды не закапав бороды. Вася сверху: Сколько верст ушло в затылок, скоро в солнце стукнусь я разобьюсь горяч и пылок и погибнет жизнь моя пастуха приятный глас долетел и уколол слышу я в последний раз человеческий глагол. Мать, выбегая из огорода: Где мой Вася отрочат, мой потомок и костыль. звери ходят и молчат в небо взвился уж не ты ль? Уж не ты ль покинул дом, поле сад и огород? Не в тебя ль ударил гром из небесных из ворот? Мне остался лишь ракал враг и трепет головы ты на воздух ускакал оторвавшись от травы. Наша кузница сдана В отходную кабалу. Это порох-сатана разорвался на полу. Что мне делать? Боже мой, видишь слезы на глазах? Где мой Вася дорогой? Все хором: Он застрял на небесах. Все 22 января 1929 г. -------- * * * Пристала к пуделю рука торчит из бока кулаком шумят у пуделя бока несется пудель молоком старуха в том селе жила имела дойную козу и вдруг увидела собаку в своем собственном глазу тут она деревню кличет на скамью сама встает помахав зубами причет херувимскую поет. март? 1929 -------- * * * До того ли что в раю Бог на дереве сидит я же вам и говорю ты повторяешь он твердит она поет ему лежит ее пошел на нем бежит в ушах банан в дверях пузырь в лесу кабан в болоте пыль в болоте смех в болоте шарабан скачет мавр сзади всех за ним еще бежит кабан и сзади пыль а дальше смех а там несется шарабан скачет конь а сзади всех несется по лесу кабан. 18 апреля 1929 -------- Папа и его наблюдатели Папа: Кто видал как я танцую? Гувернёры: Мы смотрели полчаса ты крючком летал в стакане руки в бантик завернул. Папа: Дети, дети в наше время не плясали как теперь гувернёры в наше время не смотрели через дверь. Гувернёры: Мы смотрели сквозь гребенку многих правил не блюли мы показывали ребенку твои жесты -- ой лю-ли! Папа: Грех показывать ребенку жесты праведных людей опрокидывать девчонку мучить маленьких детей. Кто видал как я купаюсь? Гувернёры: Мы смотрели из ведра ты стоял на крыше аист долго в бурю до утра. Папа: Верю верю точно флюгер я купался пеликан вы смотрели. Точно Крюгер поднимался великан. Кто видал как я летаю? Гувернёры: Мы смотрели через дом но лишь звездочка золотая небеса вела кругом. всё 6 июня 1929 -------- Приказ от римского владыки -- рыцарям Лохании Всем рабам и купчихам и другому подчиненному люду собраться в село Кандуру май 1927 -------- * * * Гражданка, вы куда пришли? Что вы держите в руке? Мы вчера с тобой катались по всклокоченной реке. Ты глядела рыб жестяных играла волосом черным черно' говорила: без тебя мне младенчество вручено а теперь пришла ты кукла просишь карточку и брак год прошел и ты привыкла заболев легла в барак сторож длинными руками положил тебя на кровать ты в лицо ему смотрела взор не в силах оторвать. май 1927 -------- Тихо падала сосна в бесконечную поляну выла бочка над горой без движенья и без боли и прикинувшись шакалом михаил бежал по шпалам опускаясь на поленьи длинный вечер коротая говорили в отдоленьи: умер дядя. Я стродаю. (конец мая 1927) -------- Во фраке во мраке варьянты делали во мраке. (сентябрь? 1927) -------- * * * Сидел в корзине зверь по имени Степан ты этому не верь жила была дитя у ней в груди камыш студеная волна а вместо носа кран а вместо глаза дырка и плачет и кричит и стонет животом. (после 23 декабря 1928) -------- * * * Ну давай бревно писать давай буквы составлять (22 -- 31 мая 1929) -------- Ванна Архимеда Эй Махмет, гони мочало, мыло дай сюда Махмет,-- крикнул тря свои чресала в ванне сидя Архимед. Вот извольте Архимед вам суворовскую мазь. Ладно, молвил Архимед, сам ко мне ты в ванну влазь. Влез Махмет на подоконник, расчесал волос пучки, Архимед же греховодник осторожно снял очки. Тут Махмет подпрыгнул. Мама!-- крикнул мокрый Архимед. С высоты огромной прямо в ванну шлепнулся Махмет. В наше время нет вопросов, каждый сам себе вопрос, говорил мудрец курносый, в ванне сидя как барбос. Я к примеру наблюдаю все научные статьи, в размышлениях витаю по три дня и по пяти, целый год не слышу крика,-- веско молвил Архимед, но, прибавил он, потри-ка мой затылок и хребет. Впрочем да, сказал потом он, и в искусстве впрочем да, я туда в искусстве оном погружаюсь иногда. Как-то я среди обеда прочитал в календаре -- выйдет "Ванна Архимеда" в декабре иль в январе,-- Архимед сказал угрюмо и бородку в косу вил, Да Махмет, не фунт изюму, вдруг он при со во купил. Да Махмет, не фунт гороху в посрамленьи умереть, я в науке сделал кроху а теперь загажен ведь. Я загажен именами знаменитейших особ, и скажу тебе меж нами формалистами в особь. Но и проза подкачала, да Махмет, Махмет, Махмет. Эй Махмет, гони мочало! басом крикнул Архимед. Вот оно, сказал Махмет. Вымыть вас? -- промолвил он. Нет, ответил Архимед и прибавил: вылазь вон. всё 1 октября 1929 -------- * * * Нева течет вдоль Академии, днем светлая, немая после обеда. К шести часам Нева -- лопата на карте города лежит как на тарелке. Святые рыбы туземцы водяного бреда плывут как стрелки огибая остров, уходят в море под парами, плывут вдоль берега крутого уже фарфоровыми горами. Их не догонишь холодных беглянок, они плывут у Гельголанда где финские воды бегут меж полянок, озер голубая гирлянда, где бедные птицы кривыми ножами сидят положив море в яму чтобы создать по краям подобие берегов. Как в чашке цветок сидит сбоку где рыба в центре пирогов жиром тушит вкус каши. Обратный путь в море на лодке с веслом плыть храбро в Неву, где родители наши. Где для вас, для нас, для них наши воды лезут в трубы, через кран бегут в кувшин, мы подходим точно рыбы, точно саблю воды глотаем, точно камни сторожим, точно воздух в печке таем, точно дети в дом бежим. Вы подносите нам карту наших славных чудных мест, мы кладем ее на парту моря Финского окрест. (октябрь 1929) -------- Землю, говорят, изобрели конюхи Посвящаю тем, кто живет на Конюшенной вступ вертону' финики'ю, зерном шельдону' бисире'ла у зака'та криволи'ким типуно'м полумёна зырыня' калиту'шу шельдону'. приоткрыла портсигары начало От шумовок заслоня и валяша как репейник съел малиновый пирог чуть услыша между кресел пероченье ранда'ша разгогулину повесил варинцами на ушах Пра маленькая кукла хочет ка'кать за моря под рубашку возле пупа и у снега фонаря а голубушка и пряник тянет крышу на шушу живота островитяне финикийские пишу Зелено' твое ры'ло и труба' и корыто зипунами барабан полетели ванталоны бахромой чудотворная ик она и духи голубятина не надо ueberall подарила выключатель и узду а куха'ми нижет а'лы -- е торапи' покое был даже пальму строить надо для руины кабалы на цыганах уводи'ла али жмыхи половя' за конюшни и уди'ла фароонами зовя Финикия на готове переходы положу Магомета из конюхини чепраками вывожу валоамова ослица пародила окунят везело'нами больница шераму'ра окиня' и ковшами гычут ла'до землю пахаря былин даже пальму строить надо для руины кабалы Сы'на Авроа'мова о'ндрия гунты' по'том зашело'мила бухнула гурты ма'монта забу'ля лёда карабин от'арью капи'лища отрок на русси бусами мала'нится пе'нистая мовь шлёпая в предбаннице лысто о порог (Рефрен "Тоже сапоги" звучит одним тоном) ны'не португалия то'же сапоги рыжими калёсами тоже сапоги уранила вырицу тоже сапоги калабала девочка то'же говорит (Прочеркнутое место -- речитатив) I а лен -- ты I дан -- ты I бур забор I лови' I хоро - ший I пе -- рехо'д I твоя' колода (Верх дуги) I пе' -- региб I а па' -- рахода I са' -- поги надо ки'кать лукомо'рье для конюшенной езды из за острова Амо'нья винограда и узды и рукой ее вертели и руина кабала и заказаны мете'ли золотые купола и чего-то разбеля'нет кацавейкою вдали а на небе кораблями пробегали корабли надо ки'кать земнозёмом а наки'кавшись в трубу кумачёвую алёну и руи'ну кабалу не смотри на печене'гу не увидешь кочерги... .....а в залетах други'ми спа'ржами телегра'ммою на версты' алекса'н -- дру так и кажется кто-то ки'кает за кусты' .....целый день до заката ве'чера от парчи до палёвок князевых встанут че'ляди изувечено тьмами синеми полуазии .....александра лозя'т ара'бы целый остров ему бове'кой александр лози'т корабль минотав'ра и челове'ка .....и апостола зыд'а ма'слом че'рез шею опраки'нул в море остров в море Па'тмос в море ша'пка Финики'и. ВСЕ <1925> -------- * * * Дремлет стол, скамья и стул Дремлет шкап, сундук и печь И Петров свечу задул И глядит куда бы лечь. Ай Петров Петров Петров Лучше стой всю ночь стоймя Если шуба твой покров, То постель тебе скамья. первая половина 1930-х -------- Овца I Гуляла белая овца блуждала белая овца кричала в поле над рекой звала ягнят и мелких птиц махала белою рукой передо мной лежала ниц звала меня ступать в траву а там в траве маша рукой гуляла белая овца блуждала белая овца. II Ты знаешь белая овца ты веришь белая овца стоит в коронах у плиты совсем такая же как ты. Как будто я с тобой дружу короны светлые держу над нами ты а сверху я а выше дом на трех столбах а дальше белая овца гуляет белая овца. III Гуляет белая овца за нею ходит Козерог с большим лицом в кругу святых в лохматой сумке как земля стоит на пастбище, как дом внизу земля, а сверху гром а сбоку мы, кругом земля над нами Бог в кругу святых а выше белая овца гуляет белая овца. 22 мая 1929 -------- Столкновение дуба с мудрецом Ну-ка, вот что я вам расскажу: один человек хотел стать дубом, ногами в землю погрузиться, руками по воздуху размахивать и в общем быть растением. Вот он для этого собрал различные чемоданы и так раздумывал кедровой головой: "Уложу пожитки в баню, сниму штаны, сорву жилет и буду радости дитя, небесных маковок жилец,-- чемоданом вверх летя, буду красный жеребец, буду бегать в дверь, хотя вместо дырок ныне жесть. Так что в дверь нельзя проехать, прыгнуть, хлопнуть, плавать, сесть. Легче в стул войти ребенку, легче в косы ткнуть гребенку, вынуть руку из пищевода, легче сделать вообще чего-то. Но над нашим взлететь миром с чемоданом, как поноской, прыгать в небо слабым тигром,-- тут, наверно, ты будешь соской". Окончив речь и взяв пожитки, он метнулся в потолок, перетерпев тяготенья пытки, он реял над крышей, как молоток. "Только б корни книзу бросить, да с камнями перевить, вот и стал бы я, как дуб. Ах! пастись один среди осин, среди древесин, стоял бы, как клавесин. Я бы начал дубом жить". Хором люди отвечали: "Мы доселева молчали, нам казалося вначале, ты задумал о причале. Но теперь мы увидали: ты умом летишь подале, над землей летаешь, сокол, хочешь дубом в землю сесть. Мы категорически возражаем. Если сядешь, то узнаешь, то поймешь, то почуешь, какая такая наша месть. Наша месть: Наша месть: гибель уха -- глухота, гибель носа -- носота, гибель нёба -- немота, гибель слёпа -- слепота". Все это человек выслушал и все же при своем остался. Поплакал чуть. Слезинку высушил и молотком вверху болтался. В него кинули яму помойную, а он сказал: "Все будет по-моему". В него кинули усадьбу и имение, а он сказал: "Я остаюсь при своем мнении". Тут вышел мудрец с четырьмя носами, влез на печь, как на ложе трона, и начал речь: "Во время оно жил некий, именем не славен, короче попросту Иван Буславин. Так вот обладатель сего поразительного имени приехал в город Ленинград, остановился на Васильевском острове, четвертой линии, и был он этому чрезвычайно рад. Он пытался многократно записаться на биржу труда, но, к несчастью, аккуратно путь закрыт был ему туда. Он ходил тогда печальный и стучался в Исполком, но оттуда по голове его печальной ударяли молотком. Он бежал тогда в трактиры, там он клянчил клебный мякиш, но трактирные сатиры подносили к носу кукиш. Он скакал тогда домой, развеваясь бородой, и, на жизнь хмур и зол, залезал к себе под стол. Хором люди отвечали: "Мы доселева молчали, нам казалося вначале, ты задумал о причале. Но теперь мы видим, старче, ты -- мудрец. Ты дубов зеленых крепче, ты крепец. То есть не крепец, а кирпич. А за это слушай спич". Спич: Спич мудрецу. Два килограмма сахара, кило сливочного масла, добавочную заборную книжку на имя неизвестного гражданина Ивана Буславина. И триста знойных поцелуев от в красных шапочках девиц. Туш: До, ми, соль, до -- бе -- ла, добела выстирать, выстирать в бане му- дре- ца. все 28 сентября 1929 -------- Зарождение нового дня Старик умелою рукою Пихает в трубочку табак. Кричит кукушка над рекою, В деревне слышен лай собак. и в гору медленно вползая Скрипит телега колесом, Возница воздух рассекая Махает сломанным кнутом И в тучах светлая Аврора Сгоняет в дол ночную тень. Должно быть очень очень скоро Наступит новый, светлый день. 16 января 1935 -------- * * * "Ревекка, Валентина и Тамара Раз два три четыре пять шесть семь Совсем совсем три грации совсем Прекрасны и ленивы Раз два три четыре пять шесть семь Совсем совсем три грации совсем Тодстушка, Коротышка и Худышка Раз два три четыре пять шесть семь Совсем совсем три грации совсем! Ах если б обнялись они, то было б Раз два три четыре пять шесть семь Совсем совсем три грации совсем Но если б и не обнялись бы они то даже так Раз два три четыре пять шесть семь Совсем совсем три грации совсем." <ноябрь 1930> -------- * * * Уже бледнеет и светает Над Петропавловской иглой, И снизу в окна шум влетает Шуршанье дворника метлой. Люблю домой, мечтаний полным и сонным телом чуя хлад, спешить по улицам безмолвным еще сквозь мертвый Ленинград. -------- Наброски к поэме "Михаилы" I Михаил. крючником в окошко ска'ндит ска'ндит рубль тоже ма'ху кинь улитала кенорем за папаху серую улитали пальцами ка'-за'-ки' ле'зет у'тером всякая утка шамать при'сну бла'-гослови о-ко -я'нные через пояс по'яс у'ткан по'яс у'бран до' заре'зу до' Софи'и. ду'ет ка'пень симферо'поля ши'ре бо'рова русси' из за мо'ря ва'ром на' поле важно фы'лят па'-ру'-са' и текло' текло' текля'но по немазаным усам разве мало или водка то посея -- то пошла, а' се' го' дня' на' до' во'т ка'к до' по'с ле' дня' го' ко'в ша' II Михаил. ста'нет би'ться по гуля'не пред ико'ною ами'нь руковицей на коле'ни заболел'и мужики. вытерали бородою блюца было боезно порою оглянуться над ерёмой становился камень я'фер от кабылку сюртука'ми забоя'ферт -- И куда твою деревню покатило по гурта'м за ело'вые дере'вья задевая тут и там. Я держу тебя и холю не зарежешь так прикинь чтобы правила косою возле моста и реки а когда мостами речка заколо'дила тупы'ш иесусовый предте'ча окунается тудыж. Ты мужик -- тебе похаба только плюнуть на него и с ухаба на ухабы от иконы в хоровод под плясу'лю ты оборван ты ерёма и святый заломи в четыре горла -- дребеждящую бутыль -- -- разве мало! разве водка! то посея -- то пошла! а сегодня надо во'т как! до последняго ковша. III Михаил. па'жен хо'лка мамина була'вка че'-рез го'-ловы после завтра если на вера'н-ду о'зера ману'ли ви'дел ра'но ста'-ни'-сла'в ву'лды а'лые о'-па'-саясь за' дра' жа'ли на' ки' та'й се'рый выган пе' ту' ха' ми' станисла'ву ша'р ку' ну' бин то ва'ла ты' моя карбо'лка ты мой па'рус ко' ра' лёк залету'ля за ру ба'шку ма ка ро'ны бо' си' ко'м зуб аку'лий непокажет не пока'жет и сте-кло' ляд'а па'хнет пержимо'лью альмана'хами нога' чтобы пел'и в комсамо'ле парашу'ты и ноган чтобы лы'ко станисла'ву возноси'ло балабу' за московскую заста'ву -- пар ра шу' ты и но га'н из пеще'ры в го'ру камень буд-то в титю мо ло ко тя'нет го'лы-ми рука'ми по'сле за'втра на'-ба'л-ко'н у' ко'-го' те' пе'рь не вста'нет возле пу'па го'-ло'-ва' ра'зве ма'-ло и'ли во'д-ка то посе'я то пошла' а' се' го'дня' на' до' во'т ка'к до' по'с ле'д ня' го' ко'в ша'. всё Примечания к "Михаилам" Позма (1 Михаил) читается скандовочно - и нараспев. Второй Михаил выкрикивается. Третий Михаил сильно распадается на слоги, но напева меньше чем в первом. Четвертый Михаил -- глупый. Вышел в комнату пошаркивая ногами и раскачиваясь: "выплывают расписные", говорит и слушает боком и таращит мускулы вокруг глаз. В молчаливых моментах долго думает и затем обращается к кому-нибудь с официальным вопросом -- ему не нужным. Разговаривает с человеком, у которого умирает мать под щелк пишущей машинки. -------- Тюльпанов среди хореев Так сказал Тюльпанов камню камень дуло курам кум имя камня я не помню дутый камень девы дум в клетку плещет воздух лютень глупо длится долгий плен выход в поле виден мутен розы вьются в дурь колен лампа громко свет бросала в пол опутан свет летел там доска с гвоздем плясала доску вальсом гвоздь вертел доску вальсом гвоздь вертел а в стену бил рукой Тюльпанов звал напрасно центр сил рос над камнем сад тюльпанов дождик светлый моросил. Дождик: Сухо в пепле в ухе сера дуло в землю пробралось там в горе проскачет серна там на валу проходит лось дубравы трав корчует рогом рек сдвигает брег зелён орлиный бег на лбу упругом несет обратно грозный клён но я дождем сверкаю шашка близко кокнет бричка вешка птичка хлопнет в лодку камнем: вспомним птичке о недавнем! Помним сад в саду скамейка на скамейке с пирогом в том саду сидел Тюльпанов птички плавали кругом птички плавали кругом. Помним дом на крыше пламя в окнах красная заря из дверей выходит няня сказка длинная моя сказка длинная моя. Няня в сад идет и плачет и Тюльпанова манит а Тюльпанов как цветочек незабудкою звенит а Тюльпанов как цветочек незабудкою звенит. Подними глаза Тюльпанов няню глазками окинь но Тюльпанов сдвинул брови и задумался. Аминь. Но Тюльпанов сдвинул брови и задумался. Аминь. Тут поднялся камень в битву двинул войско в дуб сырой в грудь врагам врезал он бритву гнулся жаром стыл порой снова кругла сила чрева к небу прет земля пружин в белый воздух мчится дева лишь Тюльпанов недвижим сад к нему склонил вершины няню тихую привел сверху дождь летел в кувшины снизу вверх цветочек цвел. Так сказал Тюльпанов няне: видишь няня я силён дождь пройдет цветок завянет только я пройду как сон. Только я пройду как сон. Только ты пройдешь как лодка возле сада вдоль пруда убежишь моя красотка няня глупая вода няня глупая вода. И лишь птички ветров дети не кружатся вкруг небес не стрекочат в небе дудкой не летят в дремучий лес не стрекочат в небе дудкой не летят в дремучий лес. Только я сижу Тюльпанов только я сижу да ты как дитя среди тюльпанов между птичек ходишь ты как дитя среди тюльпанов между птичек ходишь ты. Няня: Успокойся мой цветочек на скамейке пирожок по воде плывет кружочек за холмом дудит рожок успокойся мой цветочек успокойся пирожок хочешь я побегу за тобою по траве по мху по кочкам буду страшною трубою бегать следом за цветочком содрогая бабу медь или хочешь буду петь на траве плясать и хлопать я в тарелочки ладош или в малину спрятав локоть буду в землю тыкать нож или прыгать над огнем или прятаться вдвоем или пальчиками щелкать буду в домике твоем. Цветочек: Одинокою тычинкой в поле воин я стою временами непогоды дуют в голову мою. Птички там под облаками ищут маленьких подруг звери длинными шагами ходят по полю вокруг. Я стою на пьедестале в поле воин одинок ветры хлопают листами травы стелятся у ног. Скучно мне. Глаза открою все несутся кто куда. Только няня ты со мною! няня глупая вода. Няня глупая вода. 23-24 октября 1929 -------- Разрушение Неделя -- вкратце духа путь. Неделя -- вешка, знак семи. Неделя -- великана дуля. Неделя -- в буквах неделима. Так неделимая неделя для дела дни на доли делит, в буднях дела дикой воли наше тело в ложе тянет. Нам неделя длится долго, мы уходим в понедельник, мы трудимся до субботы, совершая дело в будни. Но неделю сокращая, увеличим свой покой: через равный промежуток сундучок в четыре дня.-- Видишь, день свободных шуток годом дело догоня, видишь, новая неделя стала разумом делима, как ладонь из пяти пальцев -- стало время течь неумолино. Так мы строим время счет по закону наших тел. Время заново течет для удобства наших дел. Неделя -- стала нами делима. Неделя -- дней значёк пяти. Неделя -- великана дуля. Неделя -- в путь летит как пуля. Ура, короткая неделя, ты все утратила! И теперь можно приступать к следующему разрушению. всё 6 -- 21 ноября 1929 -------- * * * Я сидел на одной ноге, держал в руках семейный суп, рассказ о глупом сундуке в котором прятал деньги старик -- он скуп. Направо от меня шумел тоскливый слон, тоскливый слон. Зачем шумишь? Зачем шумишь? -- его спросил я протрезвясь -- я враг тебе, я суп, я князь. Умолкнул долгий шум слона, остыл в руках семейный суп. От голода у меня текла слюна. Потратить деньги на обед я слишком скуп. Уж лучше купить пару замшевых перчаток, лучше денег накопить на поездку с Галей С. за ограду града в лес. всё 28 декабря 1929 -------- * * * Галя С, галина Ко Николая галя ман Лико лема ля га со Коло гали Николан Коло гали Даниил Николана коло нет Леман Сокол от падут ни до лага приберёг ты Галина по пе рёк. 28 декабря 1929 -------- Приход Нового Года мы ждем с нетерпением, мы запасли вино и пикули и свежие котлеты. Садитесь к столу. Без четверти двенадцать поднимем тост и выпьем братцы за старый год. И рухнет мост, и к прошлым девам нам путь отрезан. И светлых бездн наш перёд. Зритель: Смотрите он весло берёт и люлькой в комнате летает, предметы вкруг следят полёт от быстрых точек рассветает, в Неве тоскливый тает лёд, в ладоши бьёт земля и люди, и в небо смотрит мудрый скот. Но тут наступает 0 часов и начинается Новый Год. 31 декабря 1929, 23 часа 45 минут. -------- Случай на железной дороге Как-то бабушка махнула и тотчас же паровоз детям подал и сказал: пейте кашу и сундук. Утром дети шли назад сели дети на забор и сказали: вороной поработай, я не буду, Маша тоже не такая -- как хотите может быть мы залижем и песочек то что небо выразило вылезайте на вокзале здравствуй здравствуй Грузия как нам выйти из нее мимо этого большого на заборе -- ах вы дети -- вырастала палеандра и влетая на вагоны перемыла не того кто налима с перепугу оградил семью волами вынул деньги из кармана деньги серые в лице. Ну так вот, а дальше прели все супа -- сказала тетя все чижи -- сказал покойник даже тело опустилось и чирикало любезно, но зато немного скучно и как будто бы назад. Дети слушали обедню надевая на плечо мышка бегала в передник раздирая два плеча, а грузинка на пороге все твердила. А грузин перегнувшись под горою шарил пальцами в грязи. 1926 -------- Конец героя Живи хвостом сухих корений за миром брошенных творений, бросая камни в небо, в воду ль, держась пустынником поодаль. В красе бушующих румян хлещи отравленным ура. Призыва нежный алатырь и Бога чёрный монастырь. Шумит ребячая проказа до девки сто седьмого раза и латы воина шумят при пухлом шёпоте шулят. Сады плодов и винограда вокруг широкая ограда. Мелькает девушка в окне, Софокл вдруг подходит к ней: Не мучь передника рукою и цвет волос своих не мучь твоя рука жару прогонит и дядька вынырнет из туч. И вмиг разбившись на матрасе, восстанет, молод и прекрасен истоком бережным имян как водолей, пронзит меня. Сухое дерево ломалось, она в окне своём пугалась, бросала стражу и дозор и щёки красила в позор. Уж день вертелся в двери эти, шуты плясали в оперетте и ловкий крик блестящих дам кричал: я честь свою отдам! Под стук и лепет колотушек дитя свечу свою потушит потом идёт в леса укропа куриный дом и бабий ропот. Крутя усы, бежит полковник минутной храбростью кичась -- Сударыня, я ваш поклонник, скажите мне, который час? Она же, взяв часы тугие и не взирая на него, не слышит жалобы другие, повелевает выйти вон. А я под знаменем в бою плюю в колодец и пою: пусть ветер палубу колышет, но ветра стык моряк не слышит. Пусть дева плачет о зиме и молоко даёт змее. Я, опростясь сухим приветом, стелю кровать себе при этом, бросая в небо дерзкий глас и проходя четвёртый класс. Из леса выпрыгнет метёлка умрёт в углу моя светёлка восстанет мёртвый на помост с блином во рту промчится пост. Как жнец над пряхою не дышит, как пряха нож вздымает выше -- не слышу я и не гляжу, как пёс под знаменем лежу. Но виден мне конец героя глаза распухшие от крови могилу с именем попа и звон копающих лопат. И виден мне келейник ровный, упряжка скучная и дровни, ковёр раскинутых саней, лихая скачка: поскорей! Конец не так, моя Розалья, пройдя всего лишь жизни треть, его схватили и связали а дальше я не стал смотреть. И запотев в могучем росте всегда ликующий такой -- никто не скажет и не спросит и не помянет за упокой. в с ё 1926 -------- * * * Жил мельник. Дочь его Агнесса в кругу зверей шутила днями, пугала скот, из недр леса её зрачки блестят огнями. Но мельник был свиреп и зол. Агнессу бил кнутом, возил ячмень из дальних сёл и ночью спал потом. Агнесса мельнику в кадык сажает утром боб. Рычит Агнесса. Мельник прыг, но в двери входит поп. Агнесса длинная садится, попа сажает рядом в стул крылатый мельник. Он стыдится. Ах, если б ветер вдруг подул и крылья мельницы вертелись, то поп, Агнесса и болтун на крыше мельника слетелись и мельник счастлив. Он колдун. 13 января 1930 -------- Пророк с Аничкова моста Где скакуны поводья рвут, согнув хребты мостами,