колько розовых подушек, которые скрывали
от него собеседников. Хотелось, конечно, пошевелиться, но вряд ли это будет
умно. Он проверил путы: они держали прочно.
Снова заговорил Лемпариус:
-- Вспомни, как у нас с тобой было раньше, бесценная моя!
-- Ты отлично знаешь, что все кончено навсегда. Я больше не... дружу с
мужчинами из племени людей.
-- Но я изменил себя, Дювула! Теперь я сильнее, чем прежде.
Женщина засмеялась.
-- Не считаешь ли ты мои способности настолько ограниченными, что
надеешься открыть для меня что-то новенькое?
-- Любовь моя, я ни в коем случае не хотел унизить твою божественную
силу. Я только хотел объяснить, что добился новой мужской энергии, используя
определенную... животную силу, которой прежде у меня не было.
Дювула опять засмеялась.
-- Я уверена, что тебе далеко до моего Принца. Бьюсь об заклад.
-- Возможно! Возможно! -- Лемпариус понизил голос. -- Я действительно
смог бы удовлетворить тебя, любовь моя, Я это докажу, если ты только дашь
мне такую возможность.
-- Я знаю мужчин, таких, как ты, Лемпариус, и подозреваю, что ты
обещаешь куда больше, чем можешь дать.
-- Но один шанс, Дювула! Ты ничего не потеряешь, если позволишь мне
доказать... мои способности. Если я обману твои ожидания, у тебя останется
этот мешок мышц для твоего Принца. И если... нет, никаких "если". После
того, как я докажу тебе, тебе уже не потребуется никакой Принц.
И снова повисло молчание. На этот раз более продолжительное. Конан
попытался немного поменять положение, чтобы ему было лучше видно, но розовая
подушка размером с кобылу намертво загораживала от него комнату.
-- То, что ты говоришь, не совсем лишено смысла, Лемпариус, -- сказала
Дювула и после краткой паузы завершила: -- Ну, хорошо! Давай, демонстрируй
свои выдающиеся таланты!
-- Здесь? Сейчас?
-- Почему бы и нет? Твои люди так отделали этого варвара, что он будет
спать еще целый день. А если он проснется, пусть поглядит, мне это не
помешает. А что, у тебя это вызовет затруднения?
Лемпариус рассмеялся, но смех его прозвучал натянуто. ;
-- Никаких, -- сказал он. -- Приступим!
До острого слуха Конана донеслось шуршание одежды. Он тут же
использовал подвернувшуюся возможность и еще немного подвинулся: теперь он
видел деревянную колонну и кусок балдахина, который, несомненно, относился к
роскошной постели, на которой и лежал пленник. Спасибо хоть руки они связали
ему так, что он мог дотянуться до веревок зубами. Медленно и осторожно
поднес он руки к лицу, пока шелковый шнур не коснулся его губ. Он принялся
жевать шелк. Ему стало ясно, что жевать придется еще долго.
-- Чтоб Сэт унес этого проклятого варвара! -- громко произнес
Лемпариус.
-- Что, Лемпариус, проблемы? -- Голос Дювулы был сладок, как березовый
сок по весне.
-- Да ты же видишь! Я ранен! Этот подонок пнул меня ногой! Я... у меня
адские боли в... если я попытаюсь...
-- Какая досада! -- перебила его Дювула. -- Вот и ответ на все твои
поползновения, а заодно и характеристика твоей "животной силы".
-- Это не может считаться настоящим испытанием, Дювула!' Ты должна дать
мне время оправиться от ран!
-- Я должна? -- Женщина рассмеялась. -- Ну, положим, пару дней я могу
еще подождать, пока мой Принц Копья не проснется к жизни. Я даю тебе три
вечера, Лемпариус. Возможно, до тех пор мои капризы удовлетворит варвар.
-- Ты издеваешься!
-- О нет, Лемпариус, никогда. Просто у меня хорошее настроение. А
варвар и в самом деле храбрый мужчина. Его сердце будет биться для меня в
груди моего Принца. А до того я великодушно дарю тебе и ему три дня.
Конан услышал достаточно. Итак, он будет принесен в жертву какому-то
гнусному магическому ритуалу! Он резко сел. Рядом с ним в постели покоился
мертвый (или бесчувственный) черный человек героических пропорций.
Лемпариус и Дювула лежали на подушках неподалеку от кровати. Оба были
раздеты. Они уставились на Конана.
Конан держал руки у лица. Потом набрал в грудь воздуха и коротко,
гортанно вскрикнул. В тот же миг молодой воин натянул изрядно пожеванные
шнуры, связывающие его запястья. Мышцы плеч и спины зашевелились, суставы
затрещали. Неожиданно ткань подалась. Глухой треск -- и руки свободны.
Конан схватил ближайшую к нему шелковую подушку и швырнул ее в
Лемпариуса. Подушка была мягкой, но увесистой. Она угодила в нож, который
выхватил Лемпариус, и вместе с оружием упала на пол. Лемпариус зашатался и
рухнул на голую спину.
Не теряя времени, Конан нагнулся и рванул веревки на ногах. Едва он
успел освободить ноги и поднять глаза, как увидел, что Лемпариус уже
вскочил.
Конан прыгнул ему навстречу. Сенатор, конечно, человек с быстрой
реакцией, но и киммериец ведь не увалень. Прошла всего доля секунды, и Конан
схватил сенатора мощными руками за кисти рук. Когда тот сделал попытку резко
ударить его по колену, Конан зажал его ногу. Сенатор ощутил новое
неделикатное прикосновение к поврежденной благородной части тела. Оба
противника сцепились и рухнули на пол. Конан был сильнее, это он знал, но
прежде чем он победит, все равно должно пройти какое-то время.
Тонкие волоски на запястьях Лемпариуса начали густеть прямо под
ладонями Конана. Странная игра света делала лицо сенатора неподвижным, как
маска, и слегка вытянутым...
Кром! Он не был больше человеком! Он начал превращаться в крупного
хищника! Во рту выросли клыки, на пальцах когти, и то, что было сенатором
Лемпариусом, рычало и пыталось отгрызть Конану голову!
Выругавшись, он изо всех сил отшвырнул в сторону это существо,
наполовину человека, наполовину хищную кошку, так что чудовище грохнуло о
стену.
Пантера-оборотень! Конан знал о вервольфах, о людях, которые умели
превращаться в волков, но никогда еще ему не доводилось слышать о
превращении в кошку. Драться голыми руками с такой противоестественной
тварью ему было вовсе не по душе. К тому же, говорят, обыкновенное оружие не
может повредить оборотню. Так что ему не помог бы сейчас и его широкий меч.
Пантера оттолкнулась от стены и приземлилась на мягкие подушечки лап.
Она повернулась, зарычала и зафыркала угрожающе. Медленно-медленно
приближался зверь к киммерийцу. Он мог бы поклясться, что пантера улыбалась!
Оружие! Ему нужно оружие! Конан озирался по сторонам, но здесь ничего
не было. Нет, стоп! Кривой нож Лемпариуса лежал возле самых босых ног
киммерийца. Он быстро поднял стальной зуб. С ножом в руке он почувствовал
себя лучше.
-- Не смей убивать его! -- взвизгнула Дювула.
Конан бросил взгляд на женщину: она вступилась за него, а не за
пантеру. Хищник не обратил на просьбу никакого внимания. Но когда Конан
выставил кривой нож, оборотень остановился и зашипел.
Конан метнул взгляд на нож. Поскольку оружие принадлежит Лемпариусу,
оно обладает, вероятно, какими-то особенными свойствами, которых Конан не
знал. Может быть, оно-то и способно уничтожить оборотня?
Для Конана мысль и поступок часто сливались воедино. Он подскочил к
пантере с изогнутым ножом в руке. Зверь хотел ударить его лапой, но тут же
предусмотрительно отдернул ее, когда Конан увернулся. Киммериец увидел, что
лишь несколько шагов отделяют его от двери спального покоя. Ну что ж, пришло
время прощаться! Он начал яростно размахивать перед собой ножом, чтобы
отгонять пантеру и без помех отойти к выходу, двигаясь спиной вперед. Зверь
рычал, но слишком близко не подходил.
Конан добрался до двери, пнул ее и выскочил наружу. Кошка решилась на
отчаянный прыжок и лапой задела ногу Конана. Киммериец ответил ударом своего
оружия, похожего на клык. Жуткая тварь взревела от боли и поспешно отдернула
лапу. В солнечно-желтом мехе стала видна карминно-красная резаная рана.
Пантера отступала, угрожающе рыча. В этот момент Конан захлопнул обитую
медными пластинами тяжелую дверь. Так как в коридоре он не обнаружил ничего,
что было бы в силах его задержать, он бросился бежать. Киммериец мчался так,
словно за ним гнались демоны.
Не оборачиваясь...
Глава тринадцатая
Сенатор отбыл домой. Ему нужно было срочно созвать своих ищеек. Дювула
сидела одна в своем будуаре и задумчиво изучала безжизненную фигуру Принца.
Сказать, что она была зла, было бы самым крупным преуменьшением, какое знал
тогдашний мир. Она осатанела. Лемпариус выглядел в ее глазах законченным
идиотом. Вообразить, что этот маскарад с пантерой изменит его анатомию или
сделает его неотразимым в постели! Но еще более скверным было то, что
превосходный экземпляр сильного мужика сумел улизнуть. За это сенатор еще
заплатит!
И кроме того, имелся Логанаро, посредник. Предатель! Варвар, которого
он собирался продать, и Конан -- один и тот же человек. И эта жирная жаба
предлагает его претенденту на ее постель! Подобную ошибку этот слабоумный
будет искупать долго, очень-очень долго и мучительно! А между тем человек,
отрубивший руку ее брату-демону, был уже вне пределов досягаемости. Дювуле
срочно требовалось сорвать на ком-нибудь свою злость.
Пурпурно-красный дым, пронизанный желтыми вспышками, заполнил ее
будуар. Посмотрим, посмотрим! Кого же это принесло? Кто выбрал столь удачный
момент для визита?
Пригнув голову, чтобы не стукнуться о потолок, перед ведьмой стоял
Дивул.
-- Сестрица, -- проскрежетал он, -- я чую, что ты изловила мою дичь.
Дювула пронзительно захохотала.
-- Лучше поздно, чем никогда, верно, братишка?
-- Не говори со мной загадками, женщина!
-- Удрал он, удрал твой Варвар-Отсекатель-Рук! Благодари за это
безмозглого сенатора, который вообразил себя бесподобным Копьеносцем.
-- Я сделаю из его пустого черепа суповую миску!
-- Ну нет, братец! Он -- мой! Мне не составит большого труда выследить
нашего общего друга, потому что у меня остались его одежда и меч. Я наговорю
тебе специальные заклинания, чтобы ты мог вычислить его с математической
точностью. Но прежде, чем вымещать на нем свою злобу, доставь его мне.
-- Не обманешь, сеструха?
-- Нет. Но скажу тебе еще раз: ты можешь делать с этим человеком все,
что захочешь, но только после того, как я выну сердце из его живого тела.
Дивул хмыкнул.
-- Ты все еще возишься со своей новой игрушкой? -- Демон мотнул головой
в сторону постели Дювулы. -- Я могу достать для тебя в преисподней и
получше, сестренка. Да и сам я с удовольствием отдам себя и свои достоинства
в твое распоряжение...
-- Нет уж, спасибо! -- прервала его Дювула. -- Я еще не сошла с ума,
чтобы улечься под демона, независимо от того, насколько он хорош и опытен.
Цена слишком велика.
Дивул засмеялся.
-- Ладно, будь я на твоем месте, я, наверное, тоже отказался бы. Но
ведь предложить-то не грех, верно?
-- От тебя я ничего другого и не ждала, братец. А теперь извини. Мне
еще нужно приготовить заклятия.
Витариус, пораженный, вскинул глаза на Конана, вломившегося в комнату.
-- Где вы пропадали? -- спросил старый волшебник. -- Мы ждали вас
сегодня утром...
-- Ладно, я потом объясню. Вы достали припасы? Можно ехать?
-- Да. Элдия и ее сестра сейчас у торговца. Я решил, что лучше дождусь
вас здесь, потому что"
-- Тогда идем, Витариус!
-- Вы достали деньги?
-- Нам нужно спешить, старик. Не будем терять времени. Возникли
некоторые трудности, пока я улаживал это дело. Чем скорее городские ворота
останутся у нас за спиной, тем лучше.
Конан торопливо свернул в кривой переулок и увидел, наконец, Элдию и
Кинну, которые стояли возле четырех лошадей. Старшая из сестер присмотрела
себе толстый, обитый медью шест. Увидев киммерийца и Белого Мага, Кинна
тотчас заговорила:
-- Конан! А где твоя одежда?
-- Было жарко. -- ответил он.
Молодая женщина хотела спросить еще что-то, но было очевидно, что для
пользы дела лучше держать рот закрытым, поэтому она замолчала. Конан прошел
мимо нее к магазину.
Хозяин лавки оказался тщедушным человечком с темной кожей. В свете
полуденного солнца, ломившегося в широкие окна, отчетливо сверкал его
золотой зуб. Он без особой охоты выставил сей предмет роскоши, когда к нему
подошел молодой великан.
-- Мне нужен меч, -- сказал Конан. -- Длинный и тяжелый. И плащ.
-- И то я другое в большом выборе имеется на складе, -- отозвался
человек с золотым зубом. -- А также штаны, туники, сапоги.
-- Сапоги -- это вещь.
Хозяин магазина повел Конана на свой склад. Конан начал примерять
сапоги, но все они были ему малы. Он взял сандалии на толстой подошве и с
ременным переплетом. Сойдут и такие, он ведь поедет верхом, а не поплетется
своим ходом.
Хозяин набросил ему на плечи шерстяной плащ цвета индиго. Конан кивнул.
Недурно. Наконец он принялся искать меч. Он нашел один с обоюдоострым
клинком, который укладывался в расстояние от середины груди до кончиков
пальцев вытянутой руки. Рукоять и чашка были украшены более вычурно, чем
хотелось бы киммерийцу, но сталь на вид казалась неплохой, и острие было
заточено так, что можно было сбривать волоски на тыльной стороне ладони.
Лучше всего было бы получить назад его старый меч, но и этот выглядел вполне
подходящим.
-- Умный выбор, -- сказал Золотой Зуб. -- Выкован из полос крепкой и
надежной стали. Это было далеко отсюда, в Туране, и...
-- Ты разбираешься в драгоценных камнях? -- перебил его Конан.
-- Само собой, само собой. Я-.
-- Тогда посмотри на эту игрушку!
Конан вынул из кошелька изумруд, единственный свой трофей, оставшийся
после набега на дом Лемпариуса. Он подбросил камень вверх.
Золотой Зуб ловко подхватил его на лету. Он поднес камень к свету и
впился в него взглядом. Затем выудил из кармана куртки увеличительное стекло
и с помощью этого инструмента принялся исследовать камень. Конан смотрел,
как глаза у Золотого Зуба лезут на лоб.
-- Ну?
-- Он... э... не очень ценный, -- сказал Золотой Зуб. Судя по тому, как
говорил торговец, можно было решить, что во рту у него пересохло.
-- Этого достаточно, чтобы заплатить за наше снаряжение?
Торговец хотел было улыбнуться, но замер, и лицо у него перекосилось.
-- Ну... э". он мог бы покрыть стоимости. э-э.- ну, скажем, половины...
Где-то так.
Конан довольно часто имел дело с людьми вроде этого Золотого Зуба. Они
без длительных раздумий надуют собственную мамашу, прежде всего, конечно, в
тех случаях, когда речь заходит о деньгах.
-- В Заморе, -- заявил Конан, -- за камень такой же ценности давали
дюжину лошадей и припасов в пять раз больше, чем продал нам ты.
Глаза Золотого Зуба сузились, но голос звучал равнодушно:
-- Все может быть, да мы-то не в Заморе! Наверное, я смогу засчитать
этот... э... камешек- в уплату трех четвертей той суммы, что вы мне должны.
Конан покачал головой. Его синие глаза прямо-таки сверлили торговца.
-- У меня слишком мало времени, чтобы транжирить его на твой убогий
блеф Ты можешь взять камень в качестве платы за наше снаряжение. Это
последнее слово.
-- Ах, так? А мне показалось, что и я могу вставить в разговор
словечко, чужестранец. Я ведь могу и не покупать.
Однако, явно противореча собственному высказыванию, он сжал изумруд в
кулаке. На хитрой роже торговца была прочно оттиснута алчность.
Конан извлек новый меч из еще жестких кожаных ножен и приставил острие
к горлу торговца.
-- Прекрати свое елейное нытье, торгаш! Покупай, продавай и живи! Не
подвергай себя излишним опасностям!
-- Я." э... могу... э... позвать моих людей.- -- Голос Золотого Зуба
дрожал.
-- Ну так зови! -- потребовал Конан. -- Это доставит мне несказанное
удовольствие. Обильные пятна крови на твоем барахле будут, несомненно, иметь
большой успех у покупателей. Давай, зови!
Золотой Зуб глотнул и снова облизал губы.
-- Я нахожу- э-э... я готов нести убытки... и согласиться на ваш
обмен... э-э... в интересах дальнейших... э... деловых контактов.
Конан ухмыльнулся.
-- Я так и думал, что ты не совсем осел.
Он повернулся и в развевающемся плаще вышел на улицу, где его ждали
Витариус и сестры.
-- На коней! -- приказал Конан. -- Пора расстаться с этой кроличьей
обителью.
Лемпариус поднял левую руку и яростно взревел:
-- Пятьдесят золотых тому, кто доставит мне варвара! И медленные пытки
тому, по чьей вине варвар умрет прежде, чем я увижу его.
Сто человек посмотрели на сенатора и согласно кивнули. Никто не
произнес ни слова.
-- Вперед! Я не допущу, чтобы он ускользнул! Вооруженные люди быстрым
шагом вышли со двора. Сенатор сжал в кулак левую руку. Правая была туго
забинтована и покоилась на повязке, -- Лемпариус берег рану, проникшую до
кости. Конан распорол сенатору руку от локтя до запястья. Если бы рана была
нанесена обыкновенным оружием, от нее бы уже не осталось и следа. Но
поскольку речь шла о его собственном ноже, повторяющем по форме клык
саблезубого тигра и скрывающем в себе заклятье Кошки, лечение затянулось, и
рана заживала так же медленно, как у любого простого смертного.
Проклятый варвар! Он еще успеет изучить науку боли, как только его
доставят сюда. Дювуле больше не понадобится его сердце, в этом Лемпариус был
уверен, потому что он сам сможет утихомирить ее бешеный темперамент. А Конан
сильно задолжал ему -- за рану и за позор.
Логанаро был близок к панике. Конан и его спутники навострились бежать.
Это было ясно и идиоту. Как задержать их? Мысль о том, чтобы пойти наперекор
Лемпариусу, заставляла толстяка дрожать мелкой дрожью. Но перспектива
сцепиться с могучим и диким варваром была еще менее вдохновляющей.
Прямо на глазах у Логанаро эти четверо сели на лошадей. Великий Яма! Он
не может дать им просто уйти. Как угодно, но он обязан любыми байками, любым
враньем задержать варвара в Морнстадиносе, пока не подоспеет помощь.
С этой мыслью Логанаро побежал вперед. Его мозги работали изо всех сил.
-- Господин! Господин! -- воззвал он. -- Постойте, одно мгновение! Ведь
вы вспомнили меня, правда? Я Логанаро. Мы встречались с вами в той
деревне...
Он остановился и уставился на Конана. Две вещи мгновенно бросились ему
в глаза. Во-первых, варвар угрожающе тронул меч -- новый, судя по внешнему
виду, -- а во-вторых, и это было ужасно, за пояс его был заткнут кривой нож
Лемпариуса!
Конан смерил толстяка мрачным взглядом. Охотнее всего киммериец
раскроил бы ему голову, но для этого здесь было слишком людно. Кто-нибудь
наверняка начнет призывать блюстителей порядка, вмешиваться, все испортит. А
у него и без того немало неприятностей. Потом Конан набрел на удачную мысль
и припомнил тот разговор, который подслушал в спальне ведьмы, пока
притворялся спящим.
-- Нет, Жирное Брюхо, -- сказал он. -- Не стану я марать мой новый меч
о твой труп. Много чести.
-- Молодой господин, что вы имеете в виду? Я еще ничего вам не сделал.
-- Однако нельзя сказать, что ты не пытался! Ты узнаешь этот нож,
верно?
-- Н-нет. Я никогда его не видел.
-- Прежний его владелец -- твой господин, подлец! Я говорю о
Лемпариусе, сенаторе, пантере-оборотне!
-- Пантера-оборотень?
-- Ах, ты этого тоже не знал? Ну, плевать. Для тебя это уже неважно,
потому что ты почитай уже покойник. Имеется также одна женщина -- ведьма...
-- Дювула! Конан улыбнулся.
-- Так, ее ты тоже знаешь? Очень хорошо для тебя, потому что как раз
она собирается сварить суп из твоих потрохов.
-- Но... почему, почему?
-- Твой прежний повелитель выдал тебя ей, дворняга. Кажется, дама не
осталась равнодушной к твоим привычкам менять хозяев, как перчатки.
Поскольку ты хочешь служить двум господам одновременно, то оба они решили
прикончить тебя, так сказать, совместными усилиями
-- Нет!!!
Конан рассмеялся.
-- Будь я на твоем месте, Жирное Брюхо, я перенес бы свой бизнес в
какой-нибудь другой город. Или даже в другую страну. Причем быстро.
Логанаро помчался прочь, ругаясь во весь голос. Конану редко выпадало
видеть что-либо настолько смешное. Он хохотал так, что едва не рухнул с
лошади.
Витариус сказал:
-- Я и не знал, что вы знакомы с таким отъявленным плутом, как
Логанаро.
-- Очень поверхностно, -- ответил Конан.
Витариус повел их по узким переулкам к западным воротам Морнстадиноса.
Элдия и Кинна следовали за ним, а Конан замыкал процессию и зорко следил за
тем, нет ли погони или слежки. Один раз он видел отделение солдат сената, но
они только перешли дорогу и двинулись дальше. Вот и хорошо.
Западные ворота охранялись только одним стражником. Он оперся на свою
пику и погрузился в оживленную беседу со смуглой, стриженой, обильно
накрашенной девкой. Когда Конан проезжал мимо, тот как раз врал насчет денег
и вообще никого не замечал.
Солнце уже перевалило за полдень, когда все четверо беспрепятственно
покинули Морнстадинос. Конан не мог припомнить места, которое он покидал бы
столь охотно. По сравнению с интригами и двоедушием граждан Морнстадиноса,
нападение на чародея в его защищенной колдовством цитадели казалось ему
детской забавой.
Глава четырнадцатая
Немало часов прошло после того, как четверо путников выехали из
западных ворот города, и только тогда они сделали первую остановку, чтобы
дать лошадям отдохнуть. Конан не обнаружил на дороге других путников.
Коринфский тракт был пуст.
Витариус пил из меха. Вино стекало ему в рот тонкой струйкой и капало с
подбородка. Потом он передал мех Конану, который пил много и шумно.
Элдия и Кинна направились к густому кустарнику.
-- Будьте осторожны! -- крикнул Конан им вслед. Кинна показала на свой
шест.
-- Не беспокойся. Этой штукой я убиваю кроликов и тушканчиков. Витариус
заметил:
-- Вы хотели что-то рассказать, Конан.
-- Верно.
Конан поведал о своих последних приключениях. Вскоре после того, как он
начал говорить, сестры вернулись назад. Когда он закончил рассказ, Кинна
покачала головой.
-- Мне кажется, Конан, твою жизнь охраняют боги.
-- Может быть, и так. Но я не рассчитываю на их помощь. -- Он погладил
жесткой ладонью свой меч.-- Сталь куда надежней. Хороший меч делает все, что
потребует от него человек. И сам он -- как верный друг. Боги действуют по
своему усмотрению, и полагаться только на них в минуту опасности нельзя.
-- Ты думаешь, что сенатор отрядил за нами погоню? -- спросила Элдия.
Киммериец пожал плечами.
-- Возможно. Он не слишком-то меня жалует. Если' любитель потаскушек,
который нес вахту у ворот, вспомнит, как мы проезжали мимо, Лемпариус
наверняка спустит на нас своих собак. Я смотрел назад с холма, но не видел
на дороге никаких облаков пыли. Если нас и преследуют, то у нас, по крайней
мере, в запасе несколько часов.
-- Это наименьшая из наших забот, -- сказал Витариус. -- У Совартуса
есть некие... дозорные на дороге, ведущей из Морнстадиноса. Мы находимся еще
в пяти днях езды до равнины Додлигия, где стоит его отвратительный замок.
Прежде чем мы доберемся до нее, нам придется пройти мимо всех его стражей...
Я уж молчу о Блоддольковом Лесе.
-- Блоддольков Лес? -- переспросил молодой киммериец.
-- Да. Место, где бродят странные существа и растут еще более странные
деревья. Он расположен на севере, немного в стороне от коринфийской дороги.
Нам придется идти через него, чтобы добраться до владений Совартуса. Редкий
путник выбирает эту дорогу. А из тех, кто отважился на такое, лишь немногие
возвратились назад.
Конан пожал плечами. Лес этот был где-то в будущем, и не стоило ломать
из-за него голову сейчас.
-- Поехали дальше, -- сказал он. -- Если за нами все-таки гонятся, то к
нам подходят ближе, пока мы рассиживаемся.
Все четверо сели на лошадей и двинулись в путь.
Дювула металась по комнате. Ее обнаженное тело блестело от пота. Она
стонала и прижимала к себе одежду, которую тискала в руках. Одежду Конана.
Дивул глазел на нее с любопытством. Вид обнаженного женского тела не
пробуждал в нем никаких инстинктов. Единственное, что его занимало, была
поимка варвара, который посмел поднять на него руку.
Дювула опустилась на пол. Потом поднялась с тяжелым вздохом, швырнула
одежду и сказала, обращаясь к своему родственнику из преисподней:
-- Он скачет по коринфийской дороге, вместе с девчонкой и двумя
остальными. Они уже полдня как в пути.
Дивул кивнул:
-- Отлично. Тогда я пошел.
-- Будь осторожен, брат! Со времени вашей последней встречи он не стал
слабее.
Дивул поднял поврежденную руку. Из обрубка уже начали вырастать новые
пальцы.
-- Я научился быть осмотрительным, когда встречаю Огненное Дитя. Для
нападения я выберу правильный момент.
-- Очень советую. И помни вот о чем: я хочу иметь живое сердце варвара
-- а как будет выглядеть все остальное, мне безразлично.
Дивул усмехнулся. С его пальцев капала слизь.
-- Получишь, сестричка. Ему оно больше не понадобится, если я наконец
доберусь до него. Испуская зловещее сияние, Дивул исчез.
Три дня спустя после того, как Конан сбежал из ее будуара, к Дювуле
явился посетитель. Собственно говоря, гостей было двое: Лемпариус и с ним
Логанаро.
Подталкивая толстяка перед собой, сенатор приволок его в комнату. Руки
Логанаро были связаны, жирное лицо покрыто потом и искажено страхом.
-- А вот и подарок для тебя, дорогая, -- провозгласил Лемпариус.
Дювула улыбнулась, сверкнув ровными белыми зубами.
-- Нет, ну как это мило с твоей стороны, Лемпариус! Это как раз то,
чего я так хотела!
-- Хорошо. Я так и думал. И еще одно, любовь моя. Я тоже кое-чего
хотел.
Улыбка Дювулы стала еще сердечнее.
-- Понятно. А как твое... ранение?
-- Первое... первое зажило. Резаная рана тоже вот-вот заживет. Я велел
зашить ее волосами из гривы саблезубой кошки.
-- Тогда вперед! Идем в мою спальню, Лемпариус. А Логанаро с
удовольствием подождет нас тут, -- правда, Логанаро?
Логанаро был чересчур перепуган, чтобы говорить. Он только тупо кивнул.
Дювула взяла Лемпариуса под руку и прошествовала с ним к постели.
Прошло очень много времени. Во всяком случае, так показалось Логанаро.
Время от времени из спальни, доносились короткие выкрики, но посредник знал,
что кричат не от боли.
Ему чудилось, что он ждет уже годы -- хотя прошел всего час, -- прежде
чем снова открылась дверь и в комнату ввалился Лемпариус. Он выглядел так,
словно возвращался с поля боя. Лицо его пылало, обнаженное тело лоснилось
потом. Он двигался неверным шагом человека, вдвое старшего, чем он был.
Вскоре следом за сенатором в приемную вышла и Дювула. Она тоже была голая.
-- Ну что ты, Лемпариус! Идем! -- сказала она. -- Мы же только начали.
Лемпариус затряс головой.
-- Нет, женщина! Я полностью выдохся. Ты выпила из меня все соки. Не
могу я больше.
-- А как же твоя телесная мощь? -- Голое ведьмы звучал сладко и нежно,
как у девственной послушницы.
Лемпариус глотнул. Он бы лучше прилег сейчас прямо на пол.
-- Не издевайся, баба! Ни один мужчина не мог бы сделать больше.
-- Ну, здесь ты себя переоцениваешь. Еще как смог -- и, кстати, не
один! -- сказала Дювула. Голос ее стал немного жестче. Она сжала руку в
кулак и уперла его в обнаженное бедро.
Лемпариус зарычал. Этот звериный рык нагнал нового ужаса на несчастного
посредника.
-- Факт остается фактом, -- продолжала Дювула. -- Евнух с легкостью
повторил бы все твои "подвиги". Во всяком случае, я так предполагаю.
Сенатор оборвал ее:
-- Ведьма! Ты еще раскаешься!
Полный страха, Логанаро увидел, как человек, которого он знал, начал
меняться, постепенно превращаясь в золотистую кошку, яростно хлеставшую себя
хвостом по бокам. Хищник зарычал, пристально глядя на женщину.
Логанаро медленно передвинулся к выходу. Сердце его стучало, как
взбесившийся барабан.
-- Так, -- произнесла Дювула, -- ты хочешь повесить мне на шею еще и
это животное?
Пантера сделала шаг вперед.
Логанаро плотнее прижался к двери. Ему показалось, что оба противника
не обратили на это внимания. Во имя Митры, Ямы и Сэта! Если он выберется
отсюда невредимым, он лучше станет монахом и никогда-никогда-никогда, покуда
жив, не совершит больше нечестного поступка!
Дювула поднесла к лицу сжатый кулак.
-- Ты не умеешь проигрывать, сенатор. Превращайся назад в человека и
проваливай отсюда! Тогда я, может быть, прощу тебе твое плохое поведение...
Хищная кошка приблизилась еще на шаг. Хвост яростно хлестал по ребрам.
Она присела и приготовилась к прыжку.
Логанаро уже добрался до двери. Связанными руками он поднял засов.
Дювула резко выбросила вперед кулак, сунув его пантере под нос, и
разжала пальцы. Тонкая белая пыль полетела зверю в морду. У
Кошка чихнула -- один, два, три раза. Потом отвернулась и принялась
тереть лапой нос.
-- Я заколдовала тебя, киска, бывший сенатор! -- сказала Дювула с
насмешливой улыбкой. -- С этого часа ты не сможешь больше никогда сделать
три вещи: ты не сможешь напасть на меня, ты не сможешь изменить свой
теперешний облик и стать прежним, и ты никогда не сможешь овладеть
пантерой-самкой, если таковую найдешь.
Ведьма засмеялась низким горловым смехом, развеселившись до глубины
души.
Пантера фыркнула и подскочила к женщине. Но в двух шагах от ведьмы она
наткнулась на невидимую стену. Кошка отскочила и прыгнула снова. И снова
невидимая стена отшвырнула зверя назад.
Дювула приложила ко рту руку, издевательски хихикая.
Логанаро больше не медлил. Он рванул дверь и пустился наутек. Кто бы
мог подумать, что этот шарообразный пройдоха в состоянии развивать такую
скорость! Он остановился только тогда, когда проделал половину пути до
западных ворот. Торопливо отдышавшись, он стремительно полетел дальше.
-- Здесь мы встанем на ночь, -- заявил Конан. Впереди был виден уже
край леса, которого так боялся Витариус. Несмотря на свою внешнюю
беззаботность, киммерийцу вовсе не улыбалось разбивать лагерь в подобном
месте.
Спустились сумерки. Конан собрал дров для костра. Ему постоянно
казалось, что за ним наблюдают. Несколько раз он стремительно оборачивался,
но никого здесь не обнаружил. Однако он научился доверять своему инстинкту,
поэтому решил держать ухо востро.
Когда он рассказал об этом Витариусу, старик кивнул.
-- Я тоже чувствую взгляды невидимых глаз, которые направлены на меня.
Может быть, это всего лишь дикие звери, но не надо забывать, что мы уже
недалеко oi Леса. Поэтому я и счел необходимым принять меры
предосторожности. Я применил одно небольшое колдовство Волшебное кольцо,
которое окружает наш лагерь. Если что-нибудь крупнее мыши приблизится к нам,
мы это тотчас услышим.
Конан нехотя кивнул. Если бы спросили о его мнении, он бы ответил, что
с удовольствием отказался бы от любых видов чародейства. Но если кто-то --
или что-то -- наблюдает за ним, причем так, что ускользает даже от острых
глаз варвара, то это, скорее всего, существо наподобие ламии. Конану и
одной-то ведьмы хватило по горло. Витариус может спокойно накладывать свои
заклятия -- Конан будет спать, не снимая руки с меча. И не слишком крепко.
Когда запылал костер, киммериец почувствовал себя лучше. Ни один зверь
не осмелится подойти к огню близко.
После холодного ужина -- сушеной свинины и овощей -- Витариус
завернулся в свое одеяло и тотчас уснул. Элдия вскоре последовала его
примеру. Она улеглась поближе к огню. Когда тени пробегали по ее лицу, она
казалась совсем малышкой.
Кинна подсела к Конану. Некоторое время оба безмолвно смотрели в
костер. Киммериец чувствовал близость молодой женщины и жар ее тела --
совсем иное тепло, чем то, которое дает огонь.
Наконец Кинна нарушила молчание.
-- Для меня это все так непривычно. Ты много бродил по свету и пережил
немало приключений. А я, наоборот, провела всю свою жизнь дома, ведь я дочь
крестьянина и никогда еще так далеко не отлучалась. До сих пор.
Конан посмотрел на молодую женщину, но промолчал.
-- Я никогда еще не встречала человека, который был бы таким смелым и
таким сильным, как ты, Конан. Ты играешь своей жизнью ради того, что не
имеет к тебе никакого отношения.
-- Совартус задолжал мне за лошадь, -- сказал он. -- И вообще, он
доставил мне целую кучу неприятностей. Из-за него на меня кидаются всякие
ведьмы и прочие гнусные бестии. Мужчина приходит за своим долгом.
Кинна ласково положила руку на его сильное плечо.
-- Та ночь в харчевне, когда бушевал ураган... Ты помнишь, как мы
хотели проверить, плотно ли закрыто окно В твоей комнате -- еще до того, как
нам помешали?
Конан улыбнулся.
-- Ну конечно, разве такое забудешь?
Она провела рукой по его голой спине под плащом.
-- Может быть, мы могли бы сейчас...
Конан протянул руку и сгреб Кинну к себе под плащ. Потом заглянул ей в
лицо и проговорил:
-- Ну вот! Я уверен, что для нашей инспекции все готово.
В двадцати шагах от кольца оранжевого света тихо заворчал Дивул,
который без всякого удовольствия глазел на варвара и женщину. Внешняя
граница заградительного круга -- творения Белой Магии -- поблескивала едва
заметно на расстоянии вытянутой руки от демона. Любое прикосновение к полосе
заколдованного воздуха вызовет такой шум и озарит лагерь таким светом, что
все местные покойники повыскакивают из могил. Злобно наблюдая за парочкой,
Дивул скрежетал своими похожими на кинжалы клыками.
-- Ты еще поглядишь, как я ее истерзаю, прежде чем сам подохнешь,
человечишка. Ты еще повизжишь, умоляя, чтоб я добил тебя. Придет, придет
твое время. Полуночная луна висела над двумя сонными часовыми у западных
ворот Морнстадиноса. На ясном небе горели звезды. Их свет смешивался со
светом коптящих факелов на стенах. И тут люди совершенно отчетливо увидели
на улице золотистую пантеру, которая двигалась прямо на них. Зверь бежал
настолько стремительно, что у стражников не осталось времени даже на то,
чтобы спрятаться, и кошка пролетела мимо и пропала в темноте за аркой ворот.
Позднее оба охранника клялись, что они не были пьяны и не накурились
конопли, и что пантера не привиделась им в мутных грезах. Такое животное
было для этой местности редким, но не невозможным явлением. Никто не мог
бросить стражникам упрека в том, что они не изловили хищника, потому что
зверь появился неожиданно. Однако оба они в своем докладе промолчали о том,
что на передней лапе зверя была глубокая резаная рана, которая выглядела
почти полностью залеченной... и зашитой. После долгих размышлений стражники
нашли, что этой части их истории лучше оставаться за сценой.
Под бледной луной коринфийской ночи двигалась пантера, которая прежде
была человеком; скорее кровопийца, чем хищный зверь, У этой пантеры была
цель, и она бежала сквозь тьму, свою родную стихию, с одной-единственной
мыслью, засевшей в получеловеческом мозгу; с мыслью о смертельной мести
Конану - киммерийцу.
Глава пятнадцатая
Открыв глаза, Конан увидел Витариуса, который с улыбкой глядел на него
сверху вниз. Вернее сказать, на них, потому что Кинна спала рядом,
завернувшись в плащ киммерийца.
-- Доброе утро, -- произнес старый волшебник. -- Нам нужно пораньше
встать, чтобы проехать Лес до того, как наступит ночь. А это при самых
благоприятных обстоятельствах целый день быстрого марша.
Конан толкнул Кинну. Она улыбнулась во сне.
-- Потом, -- пробормотала она. -- Я устала. Элдия высунулась из-за
спины Витариуса и засмеялась.
Почему-то Конан почувствовал себя не вполне уютно, когда девочка
посмотрела на свою спящую сестру. Не то что ему и в самом деле стало стыдно,
но почти.
-- Просыпайся, Кинна! -- резко крикнул он. Кинна продрала глаза и
улыбнулась Конану. Потом она увидела волшебника и девочку. Она зажмурилась и
наконец с трудом покинула страну сновидений.
-- Что уставились? -- спросила она. -- Вы достаточно взрослый человек,
Витариус, чтобы уже повидать на своем веку, как мужчина и женщина спят
вместе. А тебе, сестра, не нужно ничего объяснять, ведь ты выросла на
крестьянском дворе, верно?
-- Да, -- ответила Элдия и хихикнула. -- Конечно, Кинна.
-- Тогда уйдите, чтобы я могла одеться. Конан услышал, как Элдия
хихикнула, однако девочка ушла к своей лошади, не возражая. Витариус скатал
одеяло.
Кинна и киммериец поглядели друг на друга и прыснули.
В лесу их окутал неприятный затхлый воздух. Пахло плесенью и
перегнившими за тысячелетия растениями. Высокие ели стояли стеной. Мощная
кора напоминала серую черепицу. Толстые ковры осыпавшихся коричневых игл
лежали на земле и скрывали под собой корни. В солнечных местах встречались
заросли ежевики. Но света здесь было мало. Зеленая листва, как ни странно,
не давала свежести. На путников давил тошнотворный тяжелый дух. Не пела ни
одна птица, не жужжало ни одно насекомое, не прошуршал ни один зверек. Конан
теперь хорошо понимал, откуда у Витариуса такое отвращение к этой местности.
Он высказал свои мысли вслух.
-- И это только край леса, -- заявил Витариус, -- глубже, в чащобе,
вообще появляется чувство, что все вокруг отравлено.
Конан содрогнулся. В последнее время он почему-то все время связывается
с разнообразными сверхъестественными штуками. Это ему совершенно не
нравилось.
Был слышен только стук копыт по дороге, хотя густая растительность,
казалось, проглатывала все звуки. Деревья придвигались все ближе. Свет стал
совсем тусклым.
Конану показалось, что он видит, как что-то красное мелькнуло между
деревьев и спряталось за могучим стволом примерно в тридцати шагах от них.
Внимательно посмотрел туда, но ничего не увидел. Почудилось? Он хотел было
подъехать и поискать, но оставил эту затею. Лучше поскорей добраться до
другого края Леса, пока не наступила ночь.
Около полудня они остановились, чтобы дать лошадям роздых, перекусить и
размяться после долгой езды верхом. Густые кроны деревьев загораживали
солнечный свет. Довольно неприятно было сознавать, что солнце стоит в
зените, яркое и светлое, но его лучи почти не проникают сквозь темный колпак
леса.
Чувство, что за ним наблюдают, не оставляло Конана.
-- Не расходитесь! -- сказал он остальным.
-- Если я не ошибаюсь, -- сказал Витариус, -- тут неподалеку течет
река. Нам придется переправляться через нее, она пересекает дорогу. Но в
такое время года сделать это нетрудно. А вот весной она превращается в
ревущий поток.
Конан молчал. Он снова заметил красноватое мерцание между деревьев. Ну,
хватит, подумал он и вытащил меч.
-- Что ты хочешь делать? -- спросила Кинна, почесывая свою лошадь за
ухом.
-- Кто-то шляется вокруг нас, -- ответил киммериец. -- Теперь он
спрятался в лесу. Хотел бы я знать, кто он и что ему от нас нужно.
Витариус поднял костлявую руку.
-- Уберите ваш клинок, Конан! В подобных лесах постоянно видишь, как
вокруг выплясывают разнообразные странные создания. Как правило, жители леса
безобидны, самое большое -- любопытны. Лучше не делать их своими врагами.
Конан опустил меч. Наверное, старик прав. Пусть эти жители Леса глазеют
на него, лишь бы держались подальше. А вечером они уже доберутся до равнины.
Через час они вышли к реке, о которой упоминал Витариус. Но как им
перебраться на другой берег? Огромное дерево упало на тропу, ведущую к
броду, и лежало прямо у кромки воды. Человек еще может вскарабкаться на
толстый ствол, но лошадь -- вряд ли. Они, конечно, могли бы объехать упавшее
дерево, но тогда возникали другие сложности.
-- Здесь единственное мелкое место на милю в обе стороны, -- объяснил
Витариус. -- На повороте река намыла песок. По обе стороны от брода глубина
достигает двенадцати шагов. Если мы поедем в обход, мы потеряем слишком
много времени.
-- Мы не можем пережечь ствол? -- спросила Элдия.
Конан посмотрел на девочку, потом перевел взгляд на старика. Волшебник
покачал головой:
-- Нет. Естественному огню на это по