- Это был Торрингтон? -- быстро спросил он.
     -- Я думаю, что это был он. Имя не называлось, но все газеты  сообщили,
что  каторжник,  который спас детей,  был хромым,  а  некоторые газеты  даже
упомянули о том, что предполагалось хлопотать о его освобождении.
     Маршалт начал понимать.
     --  Полтора года тому назад, -- медленно сказал он. --  Скотина! Почему
вы не сказали мне раньше?
     -- Что я мог вам сказать? -- пробурчал  оскорбленный  Тонгер. -- Имя не
было упомянуто,  и я не  был уверен. Кроме того, надзиратель сообщил бы вам,
если бы его освободили: вы же платите ему за это.
     Маршалт не ответил.
     -- Если только, -- задумчиво начал Тонгер, -- если...
     -- Если что?..
     --  Если  только  надзиратель не  вышел  в  отставку и  не  поселился в
Маджестфонтейне.  В этом  случае  он не  мог  знать  всего  происходящего  в
Брекуотере  и  продолжал  бы  посылать вам свои донесения,  не  желая терять
верный, постоянный доход.
     Маршалт вскочил на ноги и ударил кулаком по письменному столу.
     -- Да, это так! -- проворчал  он сквозь зубы. -- Торрингтон освобожден!
Я понимаю теперь, что  произошло: там не  хотели  поднимать шума и, конечно,
его адвокаты не оповестили о его освобождении.
     Маршалт  ходил  по  комнате,  заложив   руки  за   спину.  Внезапно  он
остановился перед своим слугой.
     -- В последний раз вы обманываете меня, негодяй! Вы знали это!
     --  Я  ничего  не  знал,  --  повторил  обиженный  Тонгер.  -- Я только
предполагал и подозревал. Если бы его освободили, он приехал бы сюда, не так
ли?  Не надеетесь же  вы, что Дэн Торрингтон оставит вас  в покое,  если  он
находится на свободе!
     Эта мысль уже шевелилась в мозгу миллионера.
     -- Кроме того, не мое дело тревожить вас всякими страхами и слухами. Вы
были мне  хорошим другом, Лэси. Я даже готов признать,  что иногда  надоедаю
вам, и что я вам многим обязан.  Вы помогли  мне в  самое  худшее время моей
жизни, и  я этого не  забыл. Вы  говорите, что я предал вас. Если бы я хотел
предать вас,  то нашлось бы  много  фактов здесь, --  он постучал пальцем по
лбу, --  которые выдали бы вас с  головой.  Нр я не  такой. Я знаю все  ваши
достоинства и  недостатки.  И  разве  не  сыграл  со  мной  Торрингтон самую
скверную  шутку, которую мог сыграть  лишь мой злейший враг? Не хотел ли  он
удрать с моей маленькой Эльзи в тот самый день, когда вы  стреляли в него? Я
не  забыл  этого.  Вот  посмотрите!  --  Он сунул  руку  в карман  и  достал
поношенный бумажник,  откуда вынул письмо, которое, очевидно,  он читал  так
часто, что оно почти распадалось на части. -- Когда я вспоминал Торрингтона,
я всегда читал  это  письмо, первое,  которое она прислала мне из Нью-Йорка.
Слушайте:
     "Дорогой папочка! Не  думай, что я  несчастна. Я узнала, что Торрингтон
арестован, но все же я отчасти рада, что послушалась его и приехала сюда, не
дожидаясь  его.  Папочка, простишь ли  ты меня  и  поверишь  ли мне,  что  я
счастлива?  Я  нашла  новых  друзей  в Нью-Йорке  и  на  деньги,  данные мне
Торрингтоном, открыла  маленькое дело, которое теперь процветает. В будущем,
когда все это отойдет в область печальных воспоминаний, я вернусь  к тебе, и
мы постараемся навсегда забыть тяжелое прошлое".
     Он сложил письмо, бережно вложил его в бумажник и спрятал в карман.
     -- Нет,  у  меня нет оснований любить Торрингтона, -- твердо сказал он.
-- Я не желаю ему добра.
     Лэси Маршалт не отводил пристального взгляда от одной и той же точки на
полу.
     -- "Ненависть -- это  страх", -- медленно сказал он. -- Вы тоже боитесь
его?
     Тонгер рассмеялся:
     -- Нет, я не ненавижу и не боюсь его.  Может быть, все было  к лучшему.
Ведь  моя девочка  преуспевает в  Америке. У нее там шляпный  магазин, и она
предлагает прислать мне денег, если я захочу.
     Лэси медленно подошел к своему письменному столу и сел, спрятав руки  в
карманы и рассеянным взглядом глядя перед собой.
     -- Миссис Элтон говорила, что видела хромого, -- начал он.
     -- Мало ли что  говорила миссис Элтон, -- прервал его слуга. -- Нервные
женщины часто видят невероятные вещи. Лэси, как вы  думаете, должен ли  я, в
самом деле, так ненавидеть Торрингтона, чтобы убить? Как поступили бы вы  на
моем  месте,  если  бы у  вас  была  дочь,  которая  полюбила  кого-нибудь и
собралась удрать с ним? Вы бы убили его?
     -- Не знаю, -- угрюмо ответил Лэси. -- Она ведь хорошо устроилась?
     --  Да,  но этого  могло и  не  быть. Она  могла попасть  после этого в
настоящий ад, что тогда? В таком  случае, -- продолжал он, -- ей лучше  было
бы вовсе не удирать. Что это?
     Он обернулся,  а  Лэси вскочил на  ноги  и уставился на  стену комнаты.
Глухо, но совершенно явственно оттуда раздались три медленных удара.
     -- Это тот старый дьявол в своем доме, -- сказал Тонгер.
     Но.  задыхающееся восклицание хозяина заставило  его  повернуть голову.
Лицо  Лэси Маршалта стало  пепельно-серым. Из его  открытого рта  вырывались
какие-то нечленораздельные звуки.  Его глаза  поразили Тонгера: такой  в них
отражался безмерный ужас.
        <i>XXV. Поездка в Париж</i>
     -- Что... что это?.. -- пробормотал Лэси Маршалт.
     У  него  дрожали руки. Тонгер  неуверенно  посмотрел  на стену,  словно
ожидая, что она разверзнется и за ней обнаружится таинственный незнакомец.
     -- Не  знаю. Кто-то стучит.  Я уже  слышал  такой  стук несколько  дней
назад.
     Стук не повторился, но Лэси  все  еще стоял перед стеной, нагнув голову
вперед и прислушиваясь.
     -- Вы уже слышали стук? Слышали, как кто-то стучал?
     -- Да, один или два  раза, -- ответил  Тонгер. -- Я  слышал это также и
прошлой ночью. Как вы думаете, что делает ваш сосед? Вешает картины?
     Лэси провел языком по пересохшим губам и повел плечами, словно стараясь
освободиться от ужаса, вызванного в нем этим стуком. Он нерешительно подошел
к своему письменному столу.
     -- Ладно, -- сказал он, отпуская Тонгера.
     Тот был  уже у дверей, когда Лэси поднял  голову  и  внезапно остановил
его:
     -- Я хочу, чтобы вы поехали сегодня же по одному делу в Париж.
     -- В Париж? -- брови слуги удивленно поднялись.  -- Зачем вы  посылаете
меня в  Париж? Я не  говорю по-французски  и ненавижу море. Не можете  ли вы
послать кого-нибудь другого?  Отправьте нарочного, который выполнит все ваши
поручения.
     --  Мне  нужен  человек,  которому  я могу довериться,  --  прервал его
хозяин. -- Я позвоню  в  Крейден, чтобы  для  вас  приготовили  аэроплан. Вы
вернетесь до ночи.
     Тонгер остановился в сомнении. Очевидно, это задание  не нравилось ему,
так как его тон изменился:
     -- Я не люблю летать на аэропланах, но согласен разок предпринять такую
поездку. В котором часу я вернусь, если вернусь вообще?
     -- Вы  уедете  в  двенадцать часов,  будете в  Париже в  дв~а, отдадите
письмо и вылетите обратно в три, так что в Лондоне будете в пять часов.
     Тонгер  все еще колебался. Подойдя  к окну,  он  боязливо  посмотрел на
небо:
     -- Плохой день для путешествия на аэроплане, Лэси! -- проворчал он.  --
Облачно и сильный ветер... Хорошо, я поеду! Вы приготовили письмо?
     -- Я напишу его через час, -- ответил Маршалт.
     Когда Тонгер удалился, он подошел к двери, запер ее на ключ, вернулся к
столу и, взяв телефонную  трубку,  попросил соединить  его  с Парижем. Когда
заказ был принят, он назвал еще один номер.
     --  Сыскное  агентство  Стормера?..  Я хочу  сейчас  же  переговорить с
мистером Виллитом! Говорит мистер Лэси Маршалт. Мистер Виллит в конторе?
     По-видимому, мистер Виллит находился поблизости, так как вслед  за этим
раздался его голос. Он поздоровался с миллионером.
     -- Приезжайте  ко мне, я хочу вас видеть немедленно, --  сказал Маршалт
и, повесив трубку, начал писать.
     Момент был критический. Где-то поблизости  находился человек,  которому
он  сделал  неизмеримо  много зла, который  не  задумался бы отомстить  ему,
человек  ловкий и  смелый,  жаждущий  мести  и  кровавой  расплаты. Инстинкт
говорил  Лэси Маршалту, что беда не за горами.  Он  закончил письмо, написал
адрес на  конверте и запечатал его  сургучом. Затем отпер  двери,  и как раз
вовремя, потому  что  явился Тонгер в  сопровождении частного сыщика, уже  и
прежде доставлявшего сведения, нужные Лэси Маршалту.
     --  Я  забыл  спросить  вас  об  этом  раньше, но  вы,  кажется,  глава
агентства?
     Виллит отрицательно покачал головой:
     -- Не совсем, -- ответил он. -- Но мистер Стормер большую часть времени
проводит  в нью-йоркском отделении агентства.  В Америке мы  занимаем лучшее
положение: Стормер  исполняет поручения правительства,  оберегает  некоторых
людей, играющих видную роль в обществе. Здесь же...
     --  Вот какое поручение я вам  дам, -- сухо сказал Лэси, -- вы  слышали
когда-нибудь о Малпасе?
     -- Это старик, который живет в соседнем доме? Да,  я слышал о нем.  Нам
поручили узнать, кто он такой, -- наши клиенты хотят иметь его фотографию.
     -- Кто они? -- быстро спросил Лэси. Мистер Виллит улыбнулся.
     -- Боюсь, что  не смогу  сказать вам,  -- ответил он. -- Одна  из наших
обязанностей -- сохранять секреты наших клиентов.
     Лэси достал  из  кармана всегда  лежавшую там пачку  денег, отделил две
бумажки  и,  положив  их  на  стол,  пододвинул  сыщику,  который,  смущенно
улыбаясь, взял их.
     -- Я думаю, что нет особой  нужды держать  в секрете такое дело. Это по
поводу некоего Лекера, который исчез некоторое время тому назад.
     -- Лекер? Это имя мне незнакомо! Так вы могли бы разузнать что-нибудь о
старике?
     Виллит покачал головой:
     -- Нет, сэр,  он недосягаем, как  устрица в своей скорлупе.  Лэси долго
раздумывал, прежде чем заговорил снова:
     --  Я  хочу, чтобы  вы назначили  смены  сыщиков,  которые  беспрерывно
следили бы за Малпасом. Я  хочу,  чтобы и днем и ночью велось наблюдение  за
всеми входами его дома, а также, чтобы вы  послали одного из людей на  крышу
моего дома.
     -- Для этого нужно, в общей сложности, шесть человек, -- сказал Виллит,
делая заметку в своей записной книжке. -- Что вы еще желаете?
     -- Вы должны следить за  ним,  опознать его  и дать мне знать, кто  он.
Если возможно, достаньте фотографию. Виллит записал и эти распоряжения.
     -- Теперь, надо полагать, нам будет легче, -- сказал он. -- До сих  пор
это дело  не требовало  стольких людей и все  расследование вел один  сыщик.
Когда мы приступим?
     -- Сейчас же, -- энергично заявил Лэси!  -- Я отдам распоряжение, чтобы
назначенного вами человека пропустили  на крышу. Тонгер позаботится  о  том,
чтобы создать ему удобства.
     Он отпустил  сыщика, и  сейчас же  вслед  за этим  раздался  телефонный
звонок  из  Парижа. Больше  десяти минут Лэси Маршалт  отдавал  по  телефону
приказания на прекрасном французском языке.
        <i>XXVI. Женщина в парке</i>
     Бывали  моменты, когда Одри с  некоторым сожалением вспоминала  о днях,
проведенных  ею  на  птицеферме  в  обществе  надоедливой   миссис  Граффит.
Птицеводство имело  свои  недостатки, но  все же разведение кур, несмотря на
все  трудности,  связанные с этим  делом, было более приятным  занятием, чем
служба у отталкивающего старика, жившего в доме на  Портмен-сквер. Последние
два дня она  не видела Дика Шеннона и за это дулась на него, хотя он сообщил
ей номер своего телефона и явился бы к  ней по первому  ее зову. Раз или два
она  подходила к  телефону,  брала  трубку и  снова  вешала  ее. Наконец она
приняла  бесповоротное решение. Сегодня вечером  должно было  состояться  ее
второе свидание с мистером Малпасом,  и она  решила прекратить с  ним всякие
отношения.   Каждое  утро   она   получала  его   корреспонденцию,   которую
переписывала  и возвращала ему.  Однажды  она  даже  сама отнесла  письма на
Портмен-сквер, надеясь  увидеть Малпаса до назначенного срока. Но, хотя  она
стучала несколько раз, ответа не последовало, и ей пришлось бросить письма в
узкую щель ящика для писем, куда они упали с глухим стуком.
     В тот день, когда Тонгер нехотя  отправился в путешествие в Париж,  она
предприняла свою любимую прогулку.
     Грин-парк  был  совершенно  пуст в это холодное  январское  утро. Пруды
замерзли,  и  только  по краям сторожа  разбили лед для птиц,  обитающих  на
маленьких островках в густых зарослях  кустарника. Ветки деревьев были голы,
и только  лавровые  и миртовые  кусты  сохранили  свою  вечнозеленую листву,
оправдывая этим название парка.
     Одри  направилась  по ведущей вокруг сквера аллее и подошла к  мостику,
перекинутому  через него. Дул холодный северный  ветер, По небу стремительно
неслись белые облака, предвещавшие снег. Одри чувствовала его в воздухе. Она
успела  дойти до середины  моста,  когда сильный  порыв  ветра  заставил  ее
повернуть обратно; она решила, что погода сегодня не подходит для прогулки.
     Ветер раздувал полы пальто и срывал шляпу. Она придерживала ее руками и
шла обратно той же дорогой. Впереди себя  она увидела гуляющего приземистого
человечка,  который  шел,  размахивая палкой. Еще издали, до того,  как  она
нагнала  его, она почувствовала  запах его сигары. Размахивая своей тростью,
он чуть  не задел ее.  Оглянувшись  в  испуге, он остановился, и от смущения
сигара чуть не выпала из его рта.
     -- Простите, сударыня! -- сказал он.
     Одри улыбнулась и, произнеся несколько слов, поспешила вперед. На одной
из  скамеек  у  пруда  она  заметила  женщину,  и  ее  поза,  даже на  таком
расстоянии, показалась  ей странной. Женщина откинулась назад, подняв лицо к
небу; ее  широко раскинутые руки ухватились за  скамейку. Девушкой  невольно
овладел страх. Поза женщины была  такая неестественная, такая  странная, что
Одри  замедлила  шаг,  боясь  пройти  мимо неподвижной  фигуры,  и  гуляющий
незнакомец быстро нагнал ее.
     -- Как странно! -- сказал он. Одри обрадовалась его обществу.
     -- Что случилось с этой женщиной? Хотелось бы это выяснить, --  сказала
она.
     Он  ускорил  шаги,  и  она  последовала  за  ним, боясь остаться  одна.
Женщине,  сидевшей  на  скамье,  было  лет  тридцать-сорок.  Ее  глаза  были
наполовину  закрыты,  лицо  и руки  посинели  от холода. Рядом с  ней  лежал
маленький серебряный флакон без  пробки и его содержимое вылилось на скамью.
Одри  смотрела  с  содроганием.  Это  ужасное  лицо  показалось  ей  странно
знакомым, и  она  напрягла  память,  чтобы  вспомнить,  где  она видела  эту
женщину. Она  видела ее где-то,  может  быть, проходя  по  улицам.  Нет, она
видела ее где-то совсем близко.
     Толстяк бросил свою сигару и бережно поднял голову женщины.
     --  Вы не могли бы  пройти вперед и позвать полисмена, -- мягко  сказал
он,  но  в  этот  момент  невдалеке  показался полисмен,  и его  предложение
оказалось излишним.
     -- Она больна? -- спросил полисмен, нагибаясь над женщиной.
     --  По-видимому,  тяжело  больна,  --  спокойно  сказал  толстяк.  Мисс
Бедфорд, вам лучше уйти.
     Одри  вздрогнула,   услышав  свое  имя,  произнесенное   незнакомым  ей
человеком. Она  внимательно  посмотрела на него, но, насколько  она помнила,
она  никогда  не видела его. Его  взгляд, указывавший на  дорогу, был  яснее
слов: он просил ее уйти.
     --  На  другом  конце  аллеи вы  увидите  констебля,  мисс,  --  сказал
полисмен. --  Не будете  ли вы так  добры прислать его ко мне и сказать ему,
чтобы он вызвал санитарную машину?
     Чувствуя  облегчение оттого, что она может уйти от  этого зрелища, Одри
удалилась  так  быстро,  что  полисмен не  успел  выполнить  все необходимые
полицейские формальности.
     -- Я забыл спросить ее имя. Но вы, кажется, знаете ее? Мисс...
     -- Да, это мисс Брэдфилд. Я немного  знаю  ее: мы когда-то  работали  в
одной конторе, -- быстро проговорил Слик Смит.
     Он поднял серебряный флакон, старательно заткнул  его пробкой и передал
полисмену.
     -- Вам, может быть, нужно будет  узнать содержимое бутылочки, -- сказал
он  и затем  добавил тоном предостережения: -- Никому  не позволяйте сделать
хоть один глоток из этой бутылочки, пока вы не узнаете, что в ней!
     -- Почему? -- спросил пораженный полисмен. -- Вы думаете, что это яд?
     Смит не сразу ответил:
     -- Разве вы не чувствуете запаха? --  Он нагнулся над лицом  женщины  и
понюхал ее губы: -- Запах миндаля! Полисмен нахмурился и сказал:
     -- Вы думаете, что она мертва?
     -- Да, -- спокойно ответил Слик.
     -- Самоубийство? -- спросил констебль.
     -- Не знаю.  Запишите  лучше  мое  имя: Ричард  Джеймс Смит,  известный
полиции как Слик Смит. Меня знают в Скотланд-Ярде. Я у них на примете.
     Человек в форме подозрительно посмотрел на него.
     --  Что  вы  тут  делаете?  -- спросил  он.  Полисмен  был  не  слишком
сообразителен и задавал вопросы почти машинально.
     -- Помогаю вам, -- лаконично ответил Слик.
     Появился  второй  полисмен, и  вскоре громко прозвучал гудок санитарной
машины,  вокруг  которой   понемногу  начала  собираться  толпа  любопытных.
Приехавший врач скоро окончил осмотр.
     -- Да, она мертва. Яд -- цианистый калий!
     Врач  был  молодой  человек,  недавно  окончивший университет  и  очень
самоуверенный. Но  в  данном  случае  его быстрый  диагноз  был  подтвержден
дальнейшим расследованием.
     Дик Шеннон узнал  эту новость случайно и кроме интереса, который всегда
возбуждало  в нем имя Слика Смита,  не нашел в этом  деле ничего необычного,
требовавшего его личного вмешательства. К нему явился полицейский  чиновник,
которому поручено  было  расследование, и начал  расспрашивать  его о  Слике
Смите.
     -- Да, я знаю его, -- отвечал Шеннон. -- Это ловкий  вор из Америки, но
здесь он ни  в чем не  замешан и в Англии за ним не числится  никаких дел. А
кто была эта женщина?
     -- Неизвестно, нам не удалось ничего узнать.
     -- Ничего не  было на  ней,  в  ее  платье, в  сумочке, что  помогло бы
опознать ее?
     --  Ничего.  Это,   вероятно,  самоубийство,  уже  второе  по  счету  в
Грин-парке за последнее время.
     В  этот  вечер  Одри  Бедфорд,  просматривая  вечернюю  газету,  прочла
короткое сообщение: "Сегодня  в Грин-парке найден труп неизвестной  женщины.
Предполагается, что она покончила с собой, приняв яд".
     Она была мертва!  Одри вздрогнула при этом известии, подтверждавшем  ее
собственное опасение. Какой ужас! Смерть  была почти  мгновенной, потому что
женщины не было на скамье, когда  она проходила по дороге за минуту  или две
до этого. Кто  она?  Одри  была  уверена,  что  где-то видела ее.  Потом она
вспомнила, и у нее забилось сердце. Это была  та женщина, которую она видела
неделю  тому  назад  пьяной,  стучавшейся в двери  дома  Маршалта.  Одри  не
закончила свой обед и подошла к телефону. Теперь, по крайней мере, у нее был
предлог поговорить  с Диком  Шенноном. Радость, послышавшаяся  в его голосе,
когда он ответил ей, согрела и ее.
     -- Где это вы пропадали? Я  все ждал, что вы вызовете меня по телефону.
Не случилось ли чего-нибудь?
     Последние слова были произнесены с тревогой.
     -- Нет, ничего. Я узнала из вечерних газет, что в парке найдена мертвая
женщина. Я видела ее, капитан Шеннон, я хочу  сказать, что я была там, когда
ее нашли, и уверена, что знаю ее.
     Последовала пауза.
     -- Я  сейчас буду у вас, -- сказал Дик. Вскоре он, действительно, был у
нее, и она рассказала ему все, что знала.
     --  Да,  я  знал,  что  там  был  Слик Смит;  мне  также  сообщили, что
присутствовала при этом  еще какая-то барышня, мисс  Брэдфилд. Это, конечно,
были вы? Вы говорите, что знаете ее?
     Она кивнула головой.
     --  Вы помните, я  рассказывала вам о женщине, стучавшейся в двери дома
мистера Лэси Маршалта?
     -- Скандалистка? -- Он свистнул. -- Она была нанята Малпасом.
     -- Но зачем?
     -- По  какой-то таинственной  причине,  мне  совершенно непонятной,  он
нанимал Людей,  которые должны были беспокоить  Маршалта.  Я думаю,  что эта
несчастная тоже  была нанята  им. Я наводил  о ней  справки,  когда  был  на
Портмен-сквер.  По-видимому,  Тонгер  вытолкал  ее,  и  это все,  что  о ней
известно. --  Он задумчиво посмотрел на девушку. --Я  не хочу, чтобы вы были
замешаны  в  этом  деле  ни  как  свидетельница,  ни  как-либо иначе.  Лучше
оставайтесь  "неизвестной свидетельницей", пока не окончится  расследование.
Смит даст все  нужные  показания, а я вечером повидаю Тонгера. Между прочим,
когда вы собираетесь к мистеру Малпасу?
     У нее чуть не сорвалось с языка, что она сейчас же отправляется наверх,
чтобы переодеться для предстоящего неприятного свидания. Но вместо этого она
сказала:
     -- Завтра.
     Он пристально посмотрел на нее.
     -- Вы говорите неправду, моя дорогая, -- сказал он. -- Вы  идете к нему
сегодня.

     Она рассмеялась.
     -- Да,  это  верно,  --  созналась  она.  --  Я  только боялась  вашего
вмешательства.
     -- Конечно, я должен вмешаться. В котором часу назначено ваше свидание?
     -- В восемь.
     Он посмотрел на часы:
     -- Я сделаю сразу  два дела: отправлюсь теперь к Маршалту и буду  ждать
вас на северной стороне Портмен-сквер без трех минут восемь.
     --  Послушайте,   нет  ни  малейшего  основания,  чтобы   вы,   капитан
Шеннон...-- начала она, но он прервал ее.
     -- Я думаю, что у меня есть все основания, -- сказал он,-- и сегодня вы
должны меня слушаться! Она колебалась.
     -- Вы обещаете  мне, что  не войдете в дом,  пока  не  увидите меня? --
настаивал он.
     Вначале  она не собиралась слушаться, но серьезность его тона заставила
ее сделать это.
     -- Я обещаю, -- сказала она, испытывая большое облегчение от мысли, что
он будет поблизости во время предстоявшего ей разговора.
        <i>XXVII. Предательство</i>
     Мартин Элтон поднял глаза от газеты, которую читал, и в который раз его
мрачный  взгляд  остановился на  жене. Дора придвинула свое  кресло  к  огню
камина и сидела,  задумчиво глядя на красное пламя. Наконец она вздрогнула и
обернулась, почувствовав его пристальный взгляд.
     -- Я думала, что ты куда-то уходишь, -- сказала она.
     -- Ухожу.
     Он отложил газету  и отодвинул ее  от себя.  Стрелка часов над  камином
показывала двадцать минут восьмого.
     -- Что с тобой, Дора? Ты ничего не ела за обедом.
     -- Я чувствую  себя  плохо,  --  сказала она,  покачав головой, и снова
обернулась к огню. -- В котором часу ты вернешься?
     -- Не знаю. Около полуночи, вероятно.
     -- Ты идешь к Стэнфорду?
     -- Я уже  видел сегодня Стэнфорда,  он мне больше не нужен. Последовало
долгое молчание.
     -- Он принес сюда деньги? -- спросила она, не глядя на него.
     -- Нет, -- сказал Мартин Элтон.
     Она слишком хорошо знала его, чтобы поверить.
     -- Он принес что-то в чемоданчике. Это были деньги?
     Теперь Мартин сказал правду:
     --  Да,  он  принес  около  трех  миллионов  франков.  Дело  хорошее  и
безопасное. Клейн легко избавится от них и получится отличная прибыль.
     Она едва заметно пожала плечами:
     -- Это будет твой конец, Мартин! Если тебе пришла охота рисковать, то я
тут ни при чем. Мне все надоело.
     --  Тут  нет никакого риска,  -- сказал  Мартин, снова взяв газету.  --
Итальянец  --  гений, а для  меня  это лишь случайное  дело,  -- он  говорил
извиняющимся тоном.  --  Я  не собираюсь  сделать  распространение фальшивых
денег своим постоянным занятием.
     -- Где они? Я хочу знать!
     Ее голос против обыкновения звучал властно. Целый день она  нервничала,
и Мартин постарался успокоить ее.
     -- В матраце моей кровати, -- сказал  он. -- Но  пусть это не беспокоит
тебя, Дора! Завтра я велю взять их.
     Он вышел из комнаты и тотчас вернулся уже в пальто и перчатках.
     -- Ты не выйдешь из дому? -- спросил он.
     -- Не знаю, может быть, -- ответила она, не оглядываясь.
     Она услышала звук запираемой входной двери  и снова погрузилась в  свои
безрадостные мысли. Она  боялась  Мартина, боялась не из-за  себя,  а  из-за
человека, которого любила. Мартин  стал  для нее невыносимой обузой. Он  все
время следил за ней и подозревал ее. В последние  дни она  начала ненавидеть
его  с  такой силой, что сама боялась  своего чувства. Это  он  толкал ее на
преступления, это он заставлял ее знакомиться с преступным миром.  Он сделал
ее подобной себе.  Так  думала она,  забывая все,  что он в действительности
сделал  для  нее,  забывая жизнь, от  которой он ее спас,  забывая  все  его
внимание к ней, всю любовь и великодушие.
     Только бы избавиться от  Мартина!.. Она вздохнула при этой мысли, и все
ее помыслы, еще неясно осознанные ею, были направлены к одному, вели к одной
цели. Через  некоторое время она  начала спокойно  и хладнокровно обдумывать
план, в котором  до  сих  пор боялась сознаться  себе  самой. Он убьет  Лэси
Маршалта!  Она  кивнула головой, думая об этом  как о чем-то неизбежном.  Он
угрожал и ей, и она ненавидела  его еще больше за его угрозы. Как избавиться
от Мартина, как стряхнуть с  себя цепи, в  которые он  заковал ее?  Был лишь
один  выход.  Весь  день  накануне и всю  ночь  она  старалась  примириться,
привыкнуть к предстоявшему ей позорному поступку.
     Через четверть часа после ухода Мартина она направилась в свою комнату,
надела пальто и шляпу и быстро сбежала по лестнице.
     Сержант,  дежуривший в полицейском участке на Уайн-стрит,  разговаривал
со  старшим  сыщиком Гавоном, когда бледная молодая  женщина быстро вошла  в
скудно меблированную комнату. Гавон знал ее и любезно поздоровался с ней:
     -- Добрый вечер, миссис Элтон! Вы ко  мне? Она  ответила кивком головы.
Ее губы пересохли, язык, казалось, не повиновался ей.
     -- Да, -- проговорила она наконец. -- Есть один человек в Италии, -- ее
голос звучал резко и нервно, --  который  подделывает французские деньги. Их
уже очень много в обращении.
     Сыщик кивнул головой:
     -- Да, это верно. Вы разве знаете кого-нибудь, имеющего такие деньги?
     Она с трудом проглотила слюну.
     -- Этих  денег много у меня в  доме, --  сказала  она. -- Их принес мой
муж.  Они под матрацем его кровати. В изголовье кровати есть небольшой ящик,
который закрыт матрацем. Там вы их и найдете.
     Гавон был поражен.
     -- Ваш  муж?  -- недоверчиво  воскликнул  он.  --  Это его деньги?  Она
кивнула головой.
     -- К чему его присудят? -- Она схватила сыщика за руку. -- Ему дадут за
это семь лет, Гавон, да?
     Гавону были знакомы  случаи предательства ревнивых женщин. И все  же он
был возмущен. Ему и присниться не могло,  что имя  Доры Элтон будет занесено
на Уайн-стрит в. секретную книгу доносов. -
     -- Вы уверены? Подождите здесь.
     -- Нет, нет, я должна идти, -- задыхаясь, сказала она, -- я должна идти
куда-нибудь...куда-нибудь!.. Прислуга впустит вас в дом. Я разрешила...
     Через  минуту  Дора уже  бежала по  улице.  И  несмотря на  то что  она
торопилась, кто-то шел за ней еще быстрее и,  завернув вслед за ней за угол,
нагнал ее. Она услышала шаги и, обернувшись, вскрикнула:
     -- Мартин!
     Он  взглянул  на  нее горящими глазами, и она отпрянула,  подняв  руки,
словно защищаясь от удара.
     -- Ты была на Уайн-стрит? Зачем? -- шепотом спросил он.
     --  Я... я...  мне нужно  было  пойти, -- пробормотала она, бледная как
смерть.
     -- Ты ходила доносить  на меня?.. Ты сказала о деньгах? Она смотрела на
него, словно завороженная.
     -- Ты следил за мной? Он кивнул головой.
     -- Я был на другой стороне улицы. Я видел, как ты вошла, и догадался. Я
боялся, что  ты это сделаешь, но все же  не мог этому  поверить.  Ты  можешь
избавить полицию от лишних хлопот. Вернись
     туда и скажи,  что они  ничего не  найдут: денег там  нет. Ты  напрасно
старалась: меня не продержат и неделю.
     -- Мартин! -- простонала она.
     --  Ты  хотела избавиться  от меня, --  безжалостно  продолжал  он,  --
устранить все  препятствия к твоему роману с  Маршалтом.  Ты думала, что это
так легко, но ты ошибаешься, моя  милая! Я сегодня  же рассчитаюсь  с  Лэси.
Сообщи и об этом твоим друзьям полицейским.
     -- Куда  ты? -- Она старалась удержать его, но он оттолкнул ее и быстро
пошел по улице, оставив обезумевшую женщину, которая  бросилась  к ближайшей
телефонной будке и стала безуспешно набирать номер Лэси Маршалта.
        <i>XXVIII. Дом смерти</i>
     Через  пять минут  после свидания  Дика Шеннона  с Одри его  автомобиль
остановился перед импозантным  подъездом  дома Лэси Маршалта.  Тонгер открыл
ему двери.  Обычно  он  носил  что-то  вроде  ливреи  --  короткий сюртук  и
полосатый  жилет, теперь же он был в обыкновенном костюме и теплом пальто, и
у него был такой вид, как будто он только что вернулся из путешествия.
     -- Маршалта нет дома, -- резко сказал он.
     -- Вы как  будто больны. Что с вами? -- спросил Дик. Он вошел в дом, не
ожидая  приглашения,  и  закрыл за собой дверь. Тонгера  его  слова, видимо,
позабавили.
     -- Вы правы. Вы летали когда-нибудь на аэроплане?.. Дик рассмеялся.
     --  Так вот где  вы  были! Я вам  сочувствую, если вы  плохо переносите
море,  а это --  новое,  но удивительно  неприятное переживание..,  Я  хотел
видеть  вас,  а не Маршалта. Вы помните женщину,  бывшую  здесь неделю  тому
назад" женщину, которую вы выгнали?
     -- Да, -- кивнул Тонгер. -- Пожалуйте в гостиную, капитан, -- сказал он
вдруг и, открыв дверь, зажег свет. -- Я только что вернулся.  Вы вошли вслед
за мной? Ну, что же с этой особой?
     --  Сегодня,  -- начал  Дик, -- в парке была найдена мертвая женщина. У
меня  есть  основание  думать,  что это та  самая,  которая  устроила  здесь
скандал.
     Тонгер уставился на него, разинув рот.
     -- Сомневаюсь в этом, -- сказал он. -- Вы говорите -- в парке? Конечно,
это может быть и так, но я ничего не знаю о ней -- где она и что с ней.
     -- Вы  говорили, что  это -- миссис... как  ее  имя... с  "Четырнадцати
потоков"?
     -- Да, это имя,  которое  она  назвала.  Я видел  ее тогда  впервые. Вы
хотите, чтобы я опознал ее?
     Дик   размышлял.  Старик,  очевидно,  страдал  от  последствий   своего
путешествия  и было  бы  нехорошо подвергать  его  в  этот вечер еще  одному
испытанию.
     -- Можно завтра, -- сказал он.
     Он не хотел задерживаться здесь, боясь опоздать к назначенной встрече с
девушкой. Тонгер проводил его до дверей.
     -- Плохо на корабле, -- сказал он, -- еще хуже в лодке, но аэропланы...
Бог мой! Это  сущий ад,  капитан! В следующий раз, когда  Лэси пошлет меня в
Париж, я поеду пароходом, хоть  всю дорогу, если это  возможно... Отчего она
умерла? -- внезапно спросил он.
     -- Предполагают,  что  она  отравилась. Около нее был найден серебряный
флакон.
     Дик  стоял  еще на пороге  и  не успел  договорить, когда  дверь за ним
бесшумно закрылась.  Очевидно,  мистер Тонгер только  из  вежливости проявил
интерес к происшествию, но был всецело поглощен своим самочувствием.
     -- Ваши  манеры, мой  друг,  оставляют желать  лучшего, --  сказал  Дик
полушутя, сходя со ступеней подъезда.
     По улице мимо него прошла какая-то женщина. В неясном свете отдаленного
фонаря он увидел очертания  ее  фигуры.  Когда она очутилась в полосе света,
что-то в ее походке показалось ему знакомым. Она была в черном, широкие поля
шляпы скрывали ее лицо. Но Шеннон все же узнал ее и окликнул по имени:
     -- Миссис Элгон!
     Она остановилась, словно от удара, и обернулась к нему. --  Кто это? --
дрожащим голосом спросила она. --  Ах, это вы! -- Затем быстро добавила:  --
Вы видели Маршалта?
     -- Нет, не видел.
     -- Я хотела войти  в дом, но Маршалт.  по-видимому,  переменил замок  у
черного хода. Боже мой, капитан Шеннон, что со мной будет?
     -- А что случилось? -- спросил он, пораженный ее взволнованным голосом.
     -- Мартина нет здесь?.. Как я была глупа!-- Нет, здесь никого нет, даже
Маршалта.
     Она  остановилась,  раздумывая  и прижав руку  к  губам,  с  бледным  и
растерянным лицом. Потом без всякого перехода проговорила:
     --  Я  ненавижу ее, ненавижу!  --  Она  говорила задыхаясь,  и ее голос
дрожал  от  страстной  злобы.  --  Вы  не поверите,  но она  отвратительная,
лицемерная  девчонка!  Я думаю, что он  отправился  на свидание с  ней.  Мне
безразлично, что сделает  Мартин, и безразлично, что он все  знает.  Но если
Лэси обманывает меня... Он переменил замок: это -- доказательство...
     Ее слова перешли в рыдание.
     -- О чем вы говорите? -- удивленно спросил Дик.
     Женщина была близка к истерике, он видел, как она дрожит от  бессильной
злобы.
     -- Я говорю о Лэси и Одри, -- воскликнула она и, не прибавив  ни слова,
повернулась и убежала в том направлении, откуда пришла.
     Дик,  пораженный,  смотрел ей вслед. Дойдя до  Портмен-сквер, он увидел
ожидавшую его Одри.
     -- С кем вы разговаривали? -- спросила она, идя рядом с ним к дому 551.
     --  Ни с кем... по  крайней  мере, вы ее не знаете, -- сказал  он. Одри
хотела расстаться с ним за несколько шагов от дома.
     -- Пожалуйста, не ходите дальше, -- попросила она.
     --  Я войду в  дом вместе с вами,  -- настаивал он, -- или вы совсем не
войдете туда. Ни в коем случае я не разрешу вам идти одной!
     Она задумчиво посмотрела на него.
     -- Может быть, так будет лучше, но мне кажется, что я напрасно разрешаю
вам идти со мной. Малпас ужасен, но все же я многим обязана ему!
     - Кстати, деньги при вас?
     --  Да, со мной  все, что  у  меня  осталось, -- ответила  она с легкой
улыбкой.-- Я была очень бережлива. В гостинице я заплатила за неделю вперед.
Вы  понимаете, что с понедельника мне надо  непременно  искать новую службу.
Что касается мистера Малпаса, то он, вероятно, пошлет за полицией, если я не
отдам ему тех денег, которые я истратила.
     -- Пусть он пошлет за мной! -- предложил Дик.
     Они подошли к дверям  дома, и после короткого раздумья  Одри постучала.
Ответа  не последовало,  и она постучала опять.  Внезапно за дверью раздался
резкий голос:
     -- Кто там?
     -- Это мисс Бедфорд!
     -- Вы одни?
     Она медлила с ответом, но Дик яростно закивал, подавая ей знак.
     -- Да, -- сказала она.
     Не успела она произнести это  слово, как дверь  медленно  раскрылась, и
она вошла в сопровождении сыщика. В вестибюле горел тусклый свет.
     --  Подождите  здесь,  --  прошептала  девушка,  когда  дверь  бесшумно
закрылась за ними.
     Дик молча согласился, но решил держаться как можно ближе к ней, чтобы в
случае необходимости услышать ее  зов. Пока Одри поднималась по лестнице, он
двигался следом неслышными шагами, так  как резиновые подошвы его ботинок не
производили ни малейшего шума. На площадке он поднял руку, чтобы постучать в
дверь, но она предупредила его движение, постучав сама два раза. Она  хотела
уже постучать в третий раз, как вдруг за дверью раздались один за другим два
выстрела.  В тот же  миг Шеннон  очутился  около  нее  и оттолкнул девушку в
сторону.
     Капитан  со всей  силой  навалился на дверь, и она внезапно  открылась.
Молодые  люди очутились в ярко освещенной  передней  и увидели  перед  собой
открытую дверь в следующую комнату. Там царил непроглядный мрак.
     --  Есть  здесь кто-нибудь?  --  резко  спросил  Дик,  уловив  какое-то
крадущееся движение.
     -- Что это? -- спросила девушка испуганным голосом.
     -- Не знаю.
     В  этой темной  комнате,  казалось, действовала  какая-то  таинственная
сила. Дик почувствовал, как шевелятся волосы на его голове, и холодная дрожь
пробежала по его телу.
     -- Кто здесь? -- спросил он опять.
     И  вдруг совершенно неожиданно  зажглись две лампы, одна  на письменном
столе, другая с большим  абажуром  над маленьким  столиком,  около  которого
стоял  стул. В  первую  минуту Дик  не  заметил ничего  необычного, но затем
увидел на ковре посреди комнаты  неподвижную фигуру, лежавшую вниз лицом. Он
бросился к ней, но  наткнулся на проволоку на высоте  груди, затем на другую
над  самым  полом и  чуть не  упал.  При свете своего карманного  фонаря  он
вовремя увидел третью проволоку  и разорвал ее ударом ноги.  В следующий миг
он  очутился около лежащего на полу  человека и перевернул его на спину. Это
был Лэси Маршалт, на его манишке в области сердца чернела обгоревшая дыра от
выстрела в упор. Раскинутые руки были  сжаты в агонии,  остекленевший взгляд
полузакрытых  глаз  был  устремлен  в   потолок,   и  тонкая  струйка  крови
расползлась по белоснежной рубашке.
     -- Убит! -- проговорил Дик.
     -- Что случилось, что случилось? -- прошептала с ужасом девушка.
     -- Оставайтесь на месте! -- приказал Дик. -- Не выходите из комнаты.
     Он  боялся  потерять  ее из  виду  в  этом  таинственном  доме  смерти.
Пробравшись  к слабоосвещенному письменному столу, он нашел,  как и  ожидал,
маленькую распределительную доску с выключателями, отпиравшими и запиравшими
двери в доме. Он повернул их один за другим и вернулся к девушке.
     --  Теперь все двери, наверное, открыты, --  сказал  он и, взяв ее  под
руку, поспешил с ней вниз по лестнице.
     -- Что здесь случилось? -- спросила она опять. -- Кто это был?
     -- Я скажу вам позже.
     Входная  дверь была открыта настежь, и  они выбежали на улицу.  Тусклые
фары  такси  показались вдали  на площади, и Дик  громким  свистком подозвал
машину.
     --  Вернитесь в отель,  --  сказал он Одри,  --  ждите меня, пока  я не
приду.
     --  Не  возвращайтесь больше в этот  дом,  --  со страхом сказала  она,
схватив его за руку. -- Прошу вас, не делайте этого. Еще что-нибудь случится
с вами. Я боюсь за вас!
     Он мягко высвободился.
     -- Вам  незачем беспокоиться, -- сказал  он,  --  сейчас я  вызову сюда
целый отряд полисменов и тогда...
     Он не договорил, как сзади раздался стук захлопнувшейся входной двери.
     --  Кто-то остался в  доме, -- прошептала Одри. -- Ради Бога, не ходите
туда. Капитан Шеннон, Дик, не ходите туда!
     Дик  взбежал  по  ступенькам и  налег  плечом на дверь,  но она даже не
дрогнула.
     --  Там,  кажется,  уже  решили  вопрос  за  меня,  --  сказал  он.  --
Пожалуйста, поезжайте в отель!
     Как только автомобиль отъехал, он снова начал  стучать в дверь. Капитан
знал, что  ответа  не будет, и похолодел от ужаса, когда вдруг услышал почти
над самым ухом взрыв громкого, безумного смеха.
     --  Попался мне,  попался!  -- дико  прокричал  чей-то  голос,  и затем
наступило молчание.
     -- Откройте  дверь, -- охрипшим голосом крикнул Дик, -- откройте дверь!
Я хочу поговорить с вами.
     Но  ответа  не  было.  На  его  громкий  стук  из  темноты  со  стороны
Бейкер-стрит  показался полисмен, к которому  вскоре,  присоединился  второй
человек, в котором Дик тотчас узнал частного сыщика Виллита.
     -- Что случилось, капитан Шеннон? -- спросил он.
     -- Что вы здесь делаете? -- в свою очередь поинтересовался Шеннон.
     --  Слежу  за  этим  домом  по  поручению  мистера  Маршалта. Это  была
поразительная новость.
     -- Маршалт поручил вам следить  за этим домом? -- быстро спросил Дик, и
когда  Виллит  ответил  утвердительно,  продолжал: --  А  с  другой  стороны
кто-нибудь смотрит за домом?
     --  Конечно,  капитан Шеннон, и  еще  третий человек находится на крыше
дома мистера Маршалта. Дик быстро принял решение.
     -- Пойдите к вашему товарищу, находящемуся за домом, и оставайтесь там.
У вас есть какое-нибудь оружие? Виллит, казалось, был в замешательстве.
     -- Это значит, что у вас есть револьвер без необходимого разрешения. Но
я не  буду настаивать на своем вопросе. Обойдите дом  и не забудьте,  что вы
имеете  дело с  опасным и вооруженным убийцей.  Он  не задумается застрелить
вас, как застрелил мистера Маршалта.
     -- Маршалта? -- Сыщик остолбенел от изумления. -- Он убит?
     -- Да, он убит, -- подтвердил Дик.
     Он послал констебля за подкреплением  и полицейской санитарной машиной,
а  затем быстро  осмотрел  фасад дома. Широкая железная  ограда  отделяла от
улицы  два окна, до которых можно было добраться при помощи  доски. Но, даже
если  забраться в  комнату, дверь  на лестницу (он помнил  эту дверь)  могла
составить  такое же  препятствие, как и входная,  Дик  раздумывал  некоторое
время над  тем,  удастся ли им войти в дом  таким  образом, а  затем  обошел
вокруг   дома  и  присоединился  к  стоявшим   там  двум  сыщикам,   оставив
вернувшегося  полисмена у главного  входа. В узком проходе позади  дома была
высокая  стена  с  маленькой  калиткой  --  вход,  которым,  очевидно, часто
пользовались, потому что  тут не было  ни  мусора,  ни  грязи,  скопляющихся
обычно  у  порога   наглухо  закрытых  дверей.  Виллит  помог  Дику  Шеннону
взобраться  на стену. При  свете карманного  фонаря капитан увидел маленький
дворик и  вторую  дверь. Он  не  сомневался в том, что  и  она  заперта, как
остальные.  Когда он  снова вернулся  на улицу, к  дому подъехал автомобиль,
переполненный сыщиками  и полицейскими в форме. Первым спрыгнул с автомобиля
сержант Стил. Один из полицейских нес тяжелый  топор, но при первом же ударе
Дик убедился в бесполезности такого орудия.
     -- Дверь обита сталью: нам придется взорвать ее, -- сказал он.
     Но взорвать дверь было не  так  легко. Замочная  скважина оказалась так
мала,  что  невозможно  было  ввести в  нее динамит  и,  таким образом,  это
становилось  сложным  и  даже  опасным  предприятием.  Но  вдруг,  когда  он
советовался с инспекторо