г - роман "Контрудар!". Это Ченселор. Питер Ченселор. - Слышал о нем. Чего он хочет? - Этого он не говорит, но утверждает, что дело срочное. - А каково ваше мнение? - Думаю, он просидит здесь всю ночь, пока кто-нибудь не примет его. Наверное, это придется сделать вам, Куин. - Хорошо. Проверьте, нет ли у него оружия, и пусть его проводят ко мне. Глава 23 Питер вошел в кабинет и кивком поблагодарил охранника. Тот закрыл дверь и удалился. За столом, у окна, сидел плотный человек с рыжеватой шевелюрой. Он встал и протянул Ченселору руку. Рукопожатие показалось Питеру странным: движения человека были порывистыми, а рука - холодной. - Я - старший агент О'Брайен. Уверен, что нет надобности, мистер Ченселор, напоминать вам, что ваш визит в столь позднее время не укладывается в общепринятые рамки. - Обстоятельства слишком необычны. - А вы убеждены, что не следует обратиться в полицию? Наши полномочия ограничены. - Мне нужны вы. - И нельзя подождать до утра? - уточнил О'Брайен. - Нет. - Понятно. Садитесь, пожалуйста. - Агент показал на один из свободных стульев. Питер заколебался: - Я бы предпочел постоять, по крайней мере - пока. Сказать правду, я очень взволнован. - Как хотите. Тогда хотя бы снимите пальто. Если вы, конечно, намерены задержаться надолго. - Возможно, на всю ночь, - заявил Ченселор, снимая пальто и вешая его на стул. - Это было бы нежелательно, - сказал О'Брайен, наблюдая за ним. - Вы решите это после моего рассказа, хорошо? - Предупреждаю, мистер Ченселор, я - адвокат и люблю во всем ясность... Питер взглянул на О'Брайена: - Адвокат? А мне показалось, что вы назвали себя агентом, старшим агентом. - Да, но большинство из нас юристы или финансовые работники. - Об этом я совсем забыл. - Вот я вам и напомнил. Впрочем, не представляю, какое это имеет отношение к нашей беседе. - Никакого, - ответил Ченселор, стараясь настроиться на деловой лад. - Я должен рассказать вам кое-что, мистер О'Брайен. Когда я кончу, то готов последовать за вами к любому человеку, которого, по вашему мнению, может заинтересовать мой рассказ, и изложить ему все снова. Начну сначала, иначе вы ничего не поймете. Но прежде я попрошу вас позвонить по телефону. - Минутку, - прервал его агент. - Вы явились сюда по собственной инициативе, отказались принять наш совет вернуться утром на официальный прием, и я не согласен ни па какие предварительные условия. Звонить я никуда не буду. - У меня есть веские основания просить вас об этом. - Если это предварительное условие, то меня ваше дело не интересует. Приходите утром. - Не могу по многим причинам. А главное, из Индианаполиса сюда летит самолетом человек, заявивший, что убьет меня. - Обратитесь в полицию. - Это все, что вы можете мне сказать? И еще "приходите утром"? Агент откинулся в кресле. В глазах у него мелькнул огонек растущего подозрения. - Это вы написали роман "Контрудар!"? - Да, но... - Теперь я припоминаю, - перебил его О'Брайен. - Он вышел в прошлом году. Многие считали, что все описанное там - правда. Других же ваша книга расстроила. В своем романе вы утверждали, что ЦРУ проводит операции и на территории США. - Мне кажется, так оно и есть. - Понятно, - продолжал агент скептически. - В прошлом году это было ЦРУ, а теперь ФБР? И вот среди ночи вы являетесь к нам и пытаетесь спровоцировать нас на какие-то действия, о которых вы смогли бы потом написать. Питер схватился за спинку стула: - Не отрицаю, все началось с книги. Вернее, с идеи написать ее. Но теперь дело зашло слишком далеко. Гибнут люди. Сегодня чуть не убили меня, чуть не убили человека, который был вместе со мной. Все это взаимосвязано. - Повторяю: обратитесь в полицию. - Мне хотелось, чтобы полицию вызвали вы. - Почему? - Это означало бы, что вы поверили мне. Ведь дело касается тех, кто служит в ФБР. И только вы можете прекратить все это. О'Брайен подался вперед и все еще скептически, но не без доли любопытства спросил: - Что прекратить? Ченселор помедлил с ответом. Ему нужно было доказать этому испытывающему подозрения человеку, что он рассуждает вполне разумно. Если бы агент решил, что перед ним сумасшедший или просто человек с отклонениями, то передал бы его в руки полиции. Питер был не против полиции, ведь она бы защитила его. Но полиция не решила бы проблемы в целом. Это могло сделать только ФБР. И он заговорил как можно спокойнее: - Прекратить убийства, во-первых. Воспрепятствовать тактике террора, вымогательств и шантажа, во-вторых. Ведь уничтожают людей. - Кто? - Те, кто считает, что они, эти люди, располагают информацией, способной нанести непоправимый ущерб ФБР. О'Брайен сидел не шевелясь. - Каков характер этого "непоправимого ущерба"? - В его основе мысль о том, что Гувер был убит. О'Брайен весь напрягся: - Понятно. А этот звонок в полицию, в чем тут дело? - Старинный дом на 35-й улице, у пересечения с Висконсин-авеню, за Думбартон-Окс... Он горел, когда я ушел оттуда. Я поджег его. Зрачки у агента расширились, а в голосе зазвучали требовательные нотки: - Это немаловажное признание. Как юрист, я должен предупредить вас... - Если полиция поищет, - продолжал Питер, не обращая внимания на слова О'Брайена, - то найдет стреляные гильзы на газоне перед домом, отверстия от пуль в стенах и деревянных панелях, а также в мебели. Верхняя часть кухонной двери разбита. Кроме того, перерезан телефонный кабель. Агент ФБР пристально посмотрел на Ченселора: - О чем вы, черт возьми, говорите? - Это была засада. - Велась стрельба в жилом квартале? - Они пользовались глушителями, и никто ничего не слышал. Иногда они делали паузы - очевидно, выжидали, пока проедут машины. Поэтому мне и пришла в голову мысль о пожаре - пламя кто-нибудь да заметил бы. - А потом вы скрылись? - Да, скрылся и теперь жалею об этом. - Почему же вы бежали? Питер задумался: - Очень растерялся и испугался... - А кто был с вами? - Из-за этого я и не дождался прибытия полиции... - Ченселор сделал паузу, заметив вопрос, застывший в глазах агента. По сотне причин он уже не мог умолчать о Филлис. И потом, она сама писала, что, каковы бы ни были ее проступки, они не столь тяжелы, чтобы платить за них жизнью. - Ее зовут Филлис, Филлис Максвелл. - Журналистка? - Она скрылась первой. Я попытался разыскать ее, но не смог. - Вы сказали, что все это произошло совсем недавно. Так где же она сейчас? Вы знаете? - Да. Она куда-то летит самолетом. - Питер сунул руку в карман, достал письмо Филлис и, понимая, что сделать это необходимо, нехотя протянул его О'Брайену. Пока агент читал письмо, Ченселор, наблюдая за ним, заметил, что произошло что-то неладное. На какое-то мгновение лицо О'Брайена побледнело, потом он оторвал взгляд от письма и уставился на Питера. То, что выражал этот взгляд, было хорошо знакомо Ченселору, непонятно было только одно: почему так реагировал на письмо этот человек? Ведь в его взгляде сквозил страх. Кончив читать, О'Брайен положил письмо текстом вниз, взял блокнот, лежавший на столе, открыл его и протянул руку к телефону. Нажав клавишу, он набрал нужный номер; - Говорят из ФБР, один из ночных дежурных, код "Воробей-75". В доме на 35й улице, у пересечения с Висконсин-авеню, произошел пожар. Кто-нибудь из ваших там есть? Можете соединить меня со старшим? Спасибо. - О'Брайен взглянул на Питера и отрывисто проговорил: - Садитесь! - И слово это прозвучало как приказ. Ченселор повиновался, смутно осознавая, что, несмотря на повелительный тон О'Брайена, тот странный страх, который он прежде уловил в его взгляде, теперь сквозил в голосе агента. - Сержант, говорят из ФБР. - О'Брайен переложил трубку в правую руку, и Питер с удивлением заметил, что левая ладонь у агента сильно вспотела. - О моих полномочиях вам известно. Мне бы хотелось задать вам пару вопросов. Можете ли вы сказать мне, как начался пожар? Обнаружены ли следы перестрелки? Патронные гильзы около дома и пулевые отверстия внутри? О'Брайен слушал, и взгляд его, устремленный на стол, казался и блуждающим, и сосредоточенным одновременно. Ченселор, как завороженный, наблюдал за ним. Вот на лбу агента выступили капельки пота. Вот он затаил дыхание, непроизвольно поднял левую руку и вытер пот. Когда же наконец он заговорил, его слова можно было различить с огромным трудом: - Спасибо, сержант. Нет, это не наше дело. Нам ничего не известно. Мы просто расследуем анонимный, сигнал. Нас это не касается. - О'Брайен повесил трубку. Он был глубоко взволнован, в глазах его появилась печаль. - Насколько мне удалось выяснить, - сказал он, - это был поджог. Найдены остатки ткани, смоченной керосином. На газоне обнаружены стреляные гильзы, оконные стекла разбиты пулями. Возможно, они застряли в стенах и в мебели, вернее, в том, что осталось от нее. Все будет направлено в лабораторию. Питер подвинулся поближе к столу. Что-то ему не нравилось. - Почему вы сказали сержанту, что вам ничего не известно? - Потому что сначала я хочу выслушать вас, - ответил после небольшой паузы О'Брайен. - Вы сказали, что дело касается ФБР, упомянули, что Гувер якобы был убит. Я профессионал, и для меня этого вполне достаточно. Теперь я хочу услышать ваш подробный рассказ. Поговорить же с полицейским я всегда успею. О'Брайен давал объяснения ровным, спокойным тоном, а Ченселор думал: "В его словах что-то кроется". Насколько он знал ФБР, оно всегда стремилось избежать конфуза, любой ценой защитить свою репутацию. Ченселор вспомнил слова Филлис Максвелл: "ФБР защитит его память... Наследники не позволят очернить своего идола. Они боятся цепной реакции, которая наверняка смела бы их. У них есть основания для таких опасений". "Да, - размышлял Ченселор, - О'Брайен действует в соответствии с этими словами Филлис. Ему будет тяжелее других, потому что он первым узнает невероятную новость. Что-то прогнило в бюро, и агенту О'Брайену предстоит сообщить об этом своим начальникам. Понять его можно: тех, кто сообщает о разразившейся катастрофе, часто и привлекают к ответственности. Считается, что именно они могут стать переносчиками заразы. Нет ничего удивительного в том, что его бросило в пот..." Однако то, что произошло потом, опрокинуло все предположения Питера. - Вернемся к началу, - заговорил он. - Четыре-пять месяцев назад я жил на Западном побережье, в Малибу. Как-то в полдень я обратил внимание на мужчину, который с пляжа рассматривал мой дом. Я вышел и спросил его, в чем дело. Оказалось, что его фамилия Лонгворт и он знает меня. О'Брайен резко подался вперед, глядя в глаза Питера. Его губы прошептали имя, но совсем тихо: - Лонгворт... - Да, Лонгворт. Значит, вам известно, кто это? - Продолжайте, - опять шепотом произнес агент. Питер понимал, почему от одного имени Лонгворта О'Брайен впал в шоковое состояние. Алан Лонгворт предал Гувера, ушел из ФБР. Об этом как-то узнали. Но Гувер умер, а предавший его человек находился далеко-далеко. О позорном пятне на время забыли. И вот теперь старшему агенту О'Брайену предстояло доложить своему начальству, что Лонгворт объявился. Ченселору почему-то стало жаль агента. - Лонгворт сказал, что ему хотелось бы поговорить со мной, поскольку он читал мои книги. Ему было что рассказать, к тому же он считал, что именно я на основе представленных им фактов должен написать книгу. Я возразил, что не ищу никакого фактического материала. Тогда он сделал сенсационное заявление о смерти Гувера, связав ее с какими-то пропавшими досье. Он сказал, что я могу проверить, кто он такой. У меня такая возможность действительно есть, и он знал об этом. Понимаю, что рискую показаться глупцом, но я попался на удочку. Бог свидетель, я не поверил услышанному. Гувер был старым человеком, к тому же давно страдал болезнью сердца. Однако идея уже завладела мной, а тот факт, что Лонгворт не пожалел усилий, чтобы... О'Брайен вскочил со стула и впился в Питера горящими глазами: - Лонгворт... Досье... Кто прислал вас ко мне? Кто вы? Что вам от меня нужно? - Не понимаю. - И вы рассчитываете, что я поверю вам? Вы, совершенно незнакомый мне человек, являетесь сюда и рассказываете такие вещи. Ради всего святого, что вы хотите? Что вам еще нужно от меня? - Не понимаю, о чем вы говорите, - удивленно произнес Ченселор. - Я никогда не видел вас раньше. - Сэлтер, Крепс... Ну, говорите же! Сэлтер и Крепс они там тоже были? - Кто такие Сэлтер и Крепе? И где они должны быть? О'Брайен отвернулся. Дышал он прерывисто: - Вы знаете, где они должны быть и чьи это псевдонимы. А Лонгворт был на Гавайях. - Он живет на Мауи, - согласился Питер. - Таким образом были оплачены его услуги. А два других имени мне не известны. О них он не упоминал. Они работали с Лонгвортом? О'Брайен стоял неподвижно. Потом он медленно повернулся к Ченселору, глаза его сузились. - Работали с Лонгвортом? - переспросил он почти шепотом. - Что вы имеете в виду? - Только то, что сказал. Лонгворт был переведен из центрального аппарата. По легенде, он выполнял задание госдепартамента, но это была ложь, прикрытие. Это мне удалось выяснить. Старший агент по-прежнему молча разглядывал Ченселора. Его зрачки расширились от страха. - Вы действительно ни при чем. - Что? - Вы пришли по собственной воле, и совесть ваша чиста. - Что вы хотите этим сказать? - Вас никто не подсылал, иначе вы не стали бы рассказывать мне всего этого. Тогда это было бы безумием. Такое прикрытие - и вдруг ложное. Я имею в виду госдепартамент... О боже! - О'Брайен был похож на человека, который сознает, что находится в трансе, но не способен стряхнуть с себя это состояние. Он схватился за стол и закрыл глаза. Питеру стало как-то не по себе. - Может, ни отведете меня к кому-нибудь другому? - Нет, подождите минутку, прошу вас. - С меня хватит. - Питер поднялся было со стула. - Вы же сказали, что это не ваше дело. Я хочу побеседовать с другим ночным дежурным. - Других нет. - Но по телефону вы говорили... - Я помню, что говорил. Однако и вы попытайтесь понять меня. Вы должны рассказать все, что знаете... во всех подробностях. "Никогда! - решил Питер. - Ни за что не упомяну Элисон: ее это не должно касаться". Он вообще не был уверен, что хочет разговаривать с человеком, которым по непонятным причинам овладело странное волнение. - Я хочу, чтобы меня выслушал кто-нибудь другой, - продолжал настаивать Ченселор. Стараясь вывести себя из состояния транса, О'Брайен несколько раз закрыл и открыл глаза. Потом он быстро прошел к полке, висевшей на противоположной стене кабинета, вытащил кассетный магнитофон и, возвратившись к столу, сел и подвинул ящик. В руках у него появилась небольшая пластмассовая коробочка с кассетой. - Коробочка запечатана, кассетой еще не пользовались. Если хотите, я ее прокручу. - Агент открыл коробочку, вынул кассету и поставил ее на магнитофон. - Даю вам слово, ваш рассказ услышат и другие. - С записью ничего не выйдет. - Вы должны верить мне, - сказал О'Брайен. - Каким бы странным ни показались вам мое поведение в последние несколько минут, верьте мне. Расскажите все, не называя себя. Упомяните только, что вы писатель, и все. Называйте имена тех, кто не связан с вами ни лично, ни в профессиональном плане. Если это окажется невозможным, если эти люди неотделимы от событий, поднимите руку. Тогда я выключу магнитофон и мы просто поговорим. Понятно? - Нет! - рявкнул Ченселор. - Теперь я прошу вас подождать минутку. Я не за тем сюда пришел. - Вы пришли сюда, чтобы положить конец убийствам, террору, шантажу. Так вы, во всяком случае, сказали. Я хочу того же. Вы не единственный человек, кого загнали в угол. И эта ваша Максвелл или кто-либо другой тоже не единственные! Боже, у меня же жена, дети... Питер вздрогнул, пораженный словами О'Брайена: - Как вы сказали? Агент понизил голос: - У меня есть семья, но это не суть важно. Забудьте об этом. - Мне это кажется очень важным. Я даже не знаю, смогу ли объяснить вам, насколько это сейчас важно. - Не надо ничего объяснять, - прервал его О'Брайен, опять обретя уверенность профессионала. - Говорить буду я. Помните, о чем я вас просил: не называйте себя, а из тех, кто приходил к вам, разговаривал с вами или к кому вас посылали, называйте людей, которых вы раньше совершенно не знали. Имена других сообщите мне позже, но в записи их быть не должно. Я не хочу, чтобы вас выследили. Говорите медленно, обдумывайте каждую фразу. Если возникнут сомнения, я пойму это по вашему взгляду. А теперь приступим. Только вначале я назову себя и обрисую обстановку. - Он нажал поочередно две кнопки на магнитофоне и заговорил уверенным голосом. - Эта запись сделана старшим агентом Куинленом О'Брайеном, номер 1712, восемнадцатого декабря, примерно в двадцать четыре часа. Человек, голос которого вы услышите, был приведен в кабинет ночного дежурного. Я приказал вычеркнуть его фамилию из журнала учета посетителей и докладывать мне всю информацию по этому делу со ссылкой на номер 1712. - О'Брайен сделал паузу и что-то занес в блокнот. - Считаю информацию, содержащуюся в этой записи, в высшей степени секретной и по соображениям сохранения тайны доверить ее кому-либо не могу. Полностью сознавая необычность используемого мной метода, я беру всю ответственность на себя. - Агент выключил магнитофон и взглянул на Питера: - Готовы? Начните с лета, со встречи с Лонгвортом в Малибу. О'Брайен нажал кнопку-запись началась. Преодолевая сомнения, Ченселор повел свой рассказ. Говорил он медленно, пытаясь следовать указаниям этого человека, который теперь казался ему хорошо знакомым. Более того, он был в некотором роде продуктом его, Ченселора, вымысла. Куинлен О'Брайен-Александр Мередит. Адвокат. ФБР. Жена, дети. Люди, охваченные страхом. По мере того как развивался рассказ Ченселора, становилось все более заметным удивление О'Брайена: он был потрясен теми эпизодами, которые рисовал Питер. При любом упоминании досье Гувера агент весь напрягался, руки его начинали дрожать. Когда Питер заговорил о шепоте по телефону, по словам Филлис, пронзительном и зловещем, О'Брайен не смог скрыть своей реакции. Он в изумлении открыл рот, как-то странно выгнул шею и закрыл глаза. Питер замолчал. Магнитофон продолжал работать. Агент открыл глаза, уставился в потолок, потом медленно повернулся к Ченселору: - Продолжайте. - Осталось совсем немного. Письмо вы уже читали. - Да-да, письмо я читал. Расскажите о том, что случилось. О выстрелах, о пожаре, о том, почему вы сбежали. Питер повиновался. И вот рассказ окончен. Он сообщил все. Или почти все. Не упомянул только об Элисон. О'Брайен выключил магнитофон, потом прокрутил ленту и прослушал окончание записи, чтобы убедиться в ее чистоте. Удовлетворенный, он снова выключил аппарат. - Хорошо. Вы рассказали все, что хотели. Теперь выкладывайте остальное. - Что? - Я просил вас верить мне, но вы кое-что утаили. Вы работали над романом в Пенсильвании. Потом вдруг приехали в Вашингтон. Зачем? Как вы сказали, исследовательская часть работы была завершена. Пять часов назад вы сбежали из горевшего дома на 35-й улице, а сюда пришли совсем недавно. Где же вы были в течение этого времени? С кем? Расскажите, Ченселор. Это важно. - Нет, это не входило в нашу с вами договоренность. - Какую договоренность? О защите? - О'Брайен со злым видом поднялся из-за стола: - Вы - глупец. Как я могу защитить вас, если не знаю, от кого защищать? Не обманывайте себя, защита и есть наша договоренность. Кроме того, мне или кому-то другому, с кем вы действительно хотели поговорить, потребуется примерно два часа, чтобы выяснить каждый ваш шаг после отъезда из Пенсильвании. В логике агенту отказать было нельзя. И Ченселор вдруг почувствовал себя ужасным дилетантом, сидящим рядом с опытным профессионалом. - Я не хочу вмешивать ее в это дело. Дайте мне слово... Она достаточно пережила. - И все мы тоже, - заметил О'Брайен. - Ей звонили? - Нет, но звонили вам, не так ли? - Вопросы задаю я. Расскажите мне о ней. Питер поведал печальную историю генерал-лейтенанта Брюса Макэндрю, его жены и дочери, которой пришлось так рано повзрослеть. Он описал их дом, спрятавшийся неподалеку от безлюдной проселочной дороги в штате Мэриленд. Упомянул и о кроваво-красной надписи; "Макнайф, убийца из Часона". Куин О'Брайен закрыл глаза и мягко произнес! - Хан Чоу. - Это в Корее? - Нет, это другая война. Но методы шантажа те же: военные документы, которые обещали изъять, но так и не изъяли. А теперь они в чьих-то других руках. Питер затаил дыхание; - Вы говорите о досье Гувера? Агент не ответил, а только пристально взглянул на Ченселора. Питера буквально трясло - он опять чувствовал себя безумным. - Их же изорвали в клочки, - прошептал он, не будучи уверен, что все еще в здравом уме. - Они были уничтожены. О чем вы говорите? Это же всего-навсего роман. Там ничего подлинного нет. Вам нужно думать о репутации вашего чертова бюро, а не о досье. О'Брайен встал и сделал успокаивающий жест, будто отец пытался утихомирить впавшего в истерику ребенка: - Не волнуйтесь. Я говорил не о досье Гувера. На вашу долю сегодня слишком много выпало. Не стоит делать неоправданных предположений. На какое-то мгновение и мне пришла в голову подобная мысль, но она неверна. Два не связанных между собой случая, касающиеся военных документов, не могут составить целую картину. Досье Гувера были уничтожены. Это мы знаем точно. - А как же Хан Чоу? - Это к делу не относится. - Минуту назад вы были другого мнения. - За эту минуту я успел о многом подумать, и теперь мне все ясно. Вы правы, кто-то использует вас. И меня. И дюжину других людей. Его цель - вызвать раскол в ФБР. Этот кто-то знает нас, знает, как мы работаем. Возможно, он из числа наших людей. Так уже бывало раньше. Питер внимательно разглядывал агента. После смерти Гувера пошли слухи, да и газеты писали, что внутри ФБР идет борьба между отдельными группировками. Разумность суждений О'Брайена и их искренность были очевидны. - Простите, - сказал Ченселор, - вы чертовски напугали меня. - У вас есть все основания пугаться. Больше, чем у меня. В меня ведь никто не стрелял. - Агент успокаивающе улыбнулся: - Но с этим будет покончено. Я найду людей, которые будут неотлучно охранять вас. Ченселор ответил слабой улыбкой: - Кого бы вы ни выбрали, надеюсь, это будут ваши лучшие люди. Не побоюсь сказать, что никогда в жизни не был так напуган. Улыбка исчезла с лица О'Брайена. - Во всяком случае, это будут люди не из ФБР. - Да? Почему? - Я не знаю, кому можно верить. - Тогда, вероятно, вам известно, кому нельзя верить? Кому же? - Таких много. У нас есть кучка экстремистов. Мы знаем их, хотя и не всех. Их часто называют группой Гувера. Когда Гувер умер, они хотели взять бразды правления в свои руки. Не получилось, и это вызвало у них злобу. Некоторые из них - такие же параноики, каким был сам Гувер. И снова Ченселора поразили слова О'Брайена. Они подтверждали первоначальные мысли Питера: все, что произошло в Малибу, в Роквилле, в старинном доме на 35-й улице, было результатом ожесточенной борьбы внутри ФБР. И снова объявился Лонгворт. - Итак, мы договорились, - сказал Ченселор. - Защита нужна мне и женщине, о которой я вам рассказал. - Она у вас будет. - И кто же нас защитит? Кто? - Вы упомянули о судье Сазерленде. Года два назад он действовал очень умело, восстанавливая контакты между ФБР и разведывательными ведомствами. Гувер прекратил передачу информации в ЦРУ и Совет национальной безопасности. - Это мне известно, - спокойно прервал его Ченселор. - Я ведь писал книгу о ЦРУ. - Вы имеете в виду "Контрудар!", не так ли? Наверное, мне нужно прочитать ваш роман. - Я пришлю вам экземпляр, а вы обеспечите нам защиту. Но кто же нас защитит? Кто? - Есть такой человек. Его зовут Варак. Это один из людей Сазерленда. Он мне многим обязан. О'Брайен тяжело опустился в кресло. Он откинул голову и дышал часто и прерывисто, будто не мог набрать в легкие достаточно воздуха. Закрыв лицо ладонями, он почувствовал, как у него дрожат пальцы. Он не был уверен, что выдержит все это. Не раз за последние два часа ему казалось, что его силы на исходе. Именно паника, которой был охвачен писатель, помогла О'Брайену. Вернее, сознание того, что действия Ченселора необходимо контролировать и ни в коем случае нельзя позволить ему докопаться до истины. Досье Гувера не были уничтожены, и О'Брайен знал это определенно. Но вот появился человек, которому об этом тоже известно. Сколько же их, таких людей? А скольким людям позвонили? Кого еще коснулся этот страшный, пронзительный шепот? Покойный генерал, убитый конгрессмен, скрывшаяся журналистка... Кто еще? Обстановка изменилась за последние два часа. Откровения Ченселора подсказывали, что нужно быстро кое-что предпринять, и О'Брайен вдруг с облегчением почувствовал себя способным действовать. Он поднял телефонную трубку и набрал номер Совета национальной безопасности. Но Стефана Варака на месте не оказалось, и никто не мог сказать, где он. Где же Варак? Какого рода задание он выполняет? О'Брайен и Варак были друзьями. Два года назад Куин ради Варака пошел на огромный риск - он передал ему сведения, распространение которых запрещал сам Гувер. Это могло стоить О'Брайену не только карьеры. И вот теперь ему был нужен Варак, лучший агент Совета национальной безопасности. Его компетентность и связи были исключительными. Это был человек, которому О'Брайен хотел в первую очередь дать послушать запись с рассказом Ченселора. Уж Варак наверняка бы подсказал, что следует предпринять. Пока же Питер получил временную защиту. Его имя было исключено из журнала учета посетителей, и все запросы, связанные с ним, направляли О'Брайену. В то время, когда действовал запрет Гувера, Куин представлял кое-какую информацию людям из ЦРУ. Но когда он сообщил им, что в защите нуждается автор романа "Контрудар!", они практически отказались помочь, хотя трезвомыслящие люди обязаны были помогать друг другу, иначе власть оказалась бы в руках безумцев и это привело бы к катастрофе. Может, так оно и случилось? Может, катастрофа уже разразилась? Глава 24 Агенты ФБР доставили Питера в вестибюль отеля "Хей-Адамс". Там, слегка кивнув им и бросив короткое вежливое "О'кэй! Спокойной ночи", Ченселора принял под свое покровительство человек из ЦРУ. В лифте Питер попытался заговорить с ним. - Меня зовут Ченселор, - представился он с глуповатым видом. - Знаю, - ответил незнакомец. - Я читал вашу книгу. Вы исписали о нас изрядное количество страниц. Вряд ли можно было считать эти слова комплиментом. - Я не хотел причинять вам неприятности. У меня у самого есть друзья в ЦРУ. - Ну как же, как же... И в этих словах не было ничего одобрительного. - Некто Бромли летит сюда самолетом из Индианаполиса. - Да-да, ему шестьдесят пять лет, это больной человек. При досмотре в аэропорту у него нашли оружие. Он имеет разрешение на его ношение, а это значит, что после посадки самолета оружие ему обязаны возвратить. Но его не вернут, оно окажется пропавшим. - Он может приобрести другое. - Мало вероятно. О'Брайен приставил к нему своего человека. Лифт достиг нужного им этажа. Двери открылись. Человек из ЦРУ придержал Питера и вышел первым, засунув правую руку в карман пальто. Потом он окинул взглядом коридор, повернулся и кивнул Ченселору. - А утром? - спросил Питер, выходя из лифта. - Бромли может зайти в любой магазин, где продается оружие. - С разрешением, выданным в Индианаполисе? Никто не продаст ему огнестрельное оружие. - Кто-нибудь продаст. Есть обходные пути. - Но помешать этому проще... Они подошли к дверям номера. Человек из ЦРУ вынул правую руку из кармана пальто - он держал в ней небольшой пистолет. Левой рукой он расстегнул две средние пуговицы пальто и спрятал оружие. Питер постучал в дверь. Послышались быстрые шаги Элисон. Она открыла дверь и хотела было обнять Питера, но остановилась, увидев незнакомого мужчину. - Элисон, это... Простите, я не знаю, как вас зовут. - На сегодня - никак, - ответил человек из ЦРУ и поклонился Элисон; - Добрый вечер, мисс Макэндрю. - Привет! - Элисон была удивлена. - Входите. - Нет, спасибо. - Агент взглянул на Ченселора: - Я буду здесь в коридоре. Меня сменят в восемь утра. Придется разбудить вас, чтобы познакомить со сменщиком. - Я уже не сплю в это время. - Отлично. Спокойной ночи. - Минутку. - Питеру пришла в голову идея. - Если Бромли появится и вы будете уверены, что он не вооружен, может быть, я поговорю с ним? Я его совсем не знаю, и мне неизвестно, почему он охотится за мной. - Это ваше дело. Посмотрим по ходу событий, - сказал агент, закрывая дверь. x x x - Как долго тебя не было! - Элисон обняла Питера и прижалась к нему лицом. - Я чуть с ума не сошла. - Теперь с этим покончено, - сказал он, нежно обнимая ее. - Уже никто не будет сходить с ума. Никто... - Ты им все рассказал? - Да, - он отстранился от Элисон, чтобы заглянуть ей в лицо, - все рассказал. Даже о твоем отце. Я вынужден был это сделать. Человек, с которым я разговаривал, догадался, что я пытаюсь кое о чем умолчать, и совершенно четко дал мне понять, что, если понадобится, они выяснят каждый наш шаг. Для этого им не придется идти слишком далеко. Стоит только перебраться на тот берег, в Пентагон... Она кивнула, взяла его за руку и повела от двери в гостиную: - Как ты себя чувствуешь? - Прекрасно. На душе стало легче. Выпьем? - Ты, наверное, устал. Я уж сама все приготовлю, - сказала она, направляясь к бару, заставленному бутылками. Питер опустился в кресло и вытянул ноги. - Я давно хотела тебя спросить, - продолжала Элисон, наливая виски и раскладывая лед по бокалам. - Ты всегда заказываешь бар, забитый до отказа? Я-то ведь столько никогда не выпью. - Несколько месяцев я ужасно пил, - засмеялся Ченселор и подумал: "Приятно сознавать, что все это уже в прошлом". - Тебе-то я могу рассказать, что эта прихоть появилась у меня после первого крупного аванса. В кинофильмах писатели, которые жили в отелях, всегда имели роскошные бары и носили домашние куртки. Куртки, правда, у меня до сих пор нет... Теперь рассмеялась Элисон. Она подала Питеру бокал с виски, села в кресло напротив и пообещала: - Куртку я куплю тебе к рождеству. - К следующему рождеству, - сказал он, заглядывая ей в глаза. - А на нынешнее подари мне лучше золотое кольцо. Буду носить его на безымянном пальце левой руки, как ты. Элисон сделала глоток из бокала и отвела взгляд в сторону: - То, о чем я говорила тебе раньше, остается в силе: я не требую никаких обязательств. Ченселор посмотрел на нее с тревогой. Потом поставил бокал с виски и, подойдя к ней, опустился на колени и погладил ее рукой по лицу: - Что мне сказать? "Спасибо, мисс Макэндрю. Это была неплохая интерлюдия"? - Но я этого не скажу. Мне и в голову не придет такое. Думаю, тебе тоже... Она остановила свой взгляд на Питере. Из глаз ее вот-вот готовы были брызнуть слезы. - Ты многого обо мне не знаешь. Питер улыбнулся: - Чего я не знаю? Ты что, дочь полка? Или батальонная проститутка? Ты, конечно, не девственница, но и не шлюха. Не тот характер, слишком независимый. - А ты слишком спешишь с выводами. - Ну и пусть. Впрочем, хорошо, что ты так думаешь. Как раз решительности мне долгое время не хватало. Пока я не встретил тебя. - Ты не успел поправиться после тяжелой болезни, а тут я со своими хлопотами... - Благодарю вас, мадам Фрейд. Но вы вскоре убедитесь, что я поправился и обрел решительность. Испытайте меня. Я понимаю, брак нынче не в моде, он все больше становится атрибутом буржуазии. - Питер подвинулся поближе к Элисон: Но все, о чем я Говорил раньше, остается в силе. Мне нужны обязательства. Я верю в брак и хочу прожить с тобой до конца дней своих. Ее глаза наполнились слезами. Она покачала головой и взяла в руки его лицо: - О, Питер, где ты был столько лет? - В другой жизни. - И я. Как это говорится в той глупой поэме? "Приди ко мне и будь моим любимым..." - Это Марлоу. И не так уж глупо. - Я приду к тебе, Питер, и буду твоей любимой. Так долго, пока это будет иметь смысл. Но замуж за тебя я не пойду. Он отодвинулся от нее, снова встревожившись - Мне нужно больше. - Больше я дать не могу, прости. - Это неправда, я чувствую, что неправда. Ты нужна мне так же, как... - Он вдруг замолчал. - Как кто? Как Кэти? - Да, о ней я забыть не могу. - А я и не требую, чтобы ты ее забывал. Может, наши отношения будут не менее возвышенными, но брак... невозможен. - Почему? Слезы потекли по щекам Элисон. - Потому что брак означает... Мне нельзя иметь детей, Питер. Ченселор понял, что Элисон намекала на что-то. Но на что? - Ты забегаешь вперед. Я и не думал насчет... - И вдруг ему все стало ясно. - Ты имеешь в виду свою мать? Вернее, ее болезнь? Элисон закрыла глаза, слезы текли по ее лицу ручьем. - Дорогой мой, попытайся понять... Питер заставил ее открыть глаза и взглянуть на него: - Послушай меня. Кое-что я еще понимаю. Ты никогда не верила тому, что говорил тебе отец. Будто мать заболела потому, что чуть было не утонула. Почему ты ему не верила? - И сейчас не верю... Это страшная, страшная история. - Почему ты не веришь? Почему думаешь, что отец лгал тебе? - Я слишком хорошо знала его, каждый звук его голоса, каждый жест. Он рассказывал мне эту историю раз пятьдесят и всегда требовал, чтобы я внимательно слушала его, будто от этого зависело, буду ли я любить мать так же, как он любил ее когда-то. Но всегда в его рассказе чувствовалась какая-то фальшь, какой-то пробел. Наконец я поняла. Она была обыкновенной сумасшедшей, заболела естественным путем. Понимаешь, естественным? А он не хотел, чтобы я знала об этом. Теперь тебе ясно? Он взял ее руку в свою: - Но он мог и скрыть от тебя кое-что, - Что?.. Зазвонил телефон. Питер взглянул на часы. Было половина четвертого утра. "Кому это, черт побери, вздумалось звонить в такое время? Неужели О'Брайену?" - подумал Ченселор и поднял трубку. - Вы думаете, что таким способом остановили меня? Глубоко ошибаетесь...Голос говорившего был скрипучим, дыхание тяжелым. - Бромли? - Вы - зверь, грязный подонок! - Теперь по голосу чувствовалось, что говорил пожилой человек. - Бромли, это вы? Что я вам сделал? Мы ведь никогда не встречались с вами. - В этом не было необходимости. Не обязательно лично знать человека, чтобы погубить его. Или ее, а лучше ее и ее детей. Он почему-то употреблял те же слова, что и Филлис Масквелл. А может, Бромли и имел в виду Филлис? Он о ней говорил? Но этого быть не могло. Да и детей у Филлис не было. - Клянусь вам, я не понимаю, о чем вы говорите. Кто-то обманул вас. Они и другим лгали... - Им не надо было лгать. Они прочли мне это. Вы откопали стенограмму суда, между прочим секретную стенограмму, и заключение психиатра и использовали это в своих гнусных целях. Использовали паши имена, наши адреса, ее адрес... - Все это ложь. Я не пользовался никакими стенограммами, никакими заключениями психиатра. Ничего подобного нет в моей рукописи, и я не имею ни малейшего представления о том, что все это значит. - Лживый подонок! - Злоба переполняла старика, и он подыскивал слова погрубее. - Вы считаете меня дураком? Думаете, они не представили мне доказательств? - Старик окончательно вышел из себя: - Мне дали номер телефона, и я позвонил по нему. Это была типография Бедфорда. Я разговаривал с хозяином. Он прочел мне то, что вы написали, то, что он набирал неделю назад. Питер был поражен. Действительно, его издатель пользовался типографией Бедфорда. - Это неправда. У Бедфорда нет моей рукописи. Она еще не закончена. На какое-то мгновение воцарилось молчание, и Ченселор начал было надеяться, что, может, ему удастся переубедить старика, но в следующую минуту понял, что это не так. - Зачем вы лжете? Дата издания - апрель. Вы всегда публикуетесь в апреле. - Но не в этом году... - Ваша книга напечатана. Однако теперь это не имеет значения. Вы не удовлетворились тем, что погубили меня. Вам нужна и она. Но я помешаю вам, Ченселор. Вы не скроетесь от меня. Я найду вас и убью. Мне уже все безразлично, жизнь моя кончена. Вдруг Питеру пришла в голову мысль: - Послушайте, то, что случилось с вами, происходило и с другими людьми. Позвольте спросить вас; они звонили вам по телефону? Зловещим, пронзительным шепотом? Связь прервалась. Ченселор посмотрел на аппарат и затем повернулся к Элисон. Ее лицо все еще было влажно от слез. - Он сошел с ума. - Сейчас это как раз кстати. - Не хочу больше слышать об этом, - сказал он, доставая из кармана листок, на котором был записан, номер телефона О'Брайена, и набирая нужный номер. - Говорит Ченселор. Мне звонил Бромли. Он в ярости. Убежден, что моя книга выйдет в апреле. Как и Филлис Масквелл, он считает, что в ней содержится какая-то компрометирующая его информация. - И он прав? - Нет, я никогда в жизни даже не слышал о нем. - Странно. Он служил чиновником в управлении общих служб, ревизовал документы министерства обороны по транспортным самолетам С-40. У него какие-то суммарные данные не балансировались. - Кажется, что-то припоминаю. - В памяти Ченселора действительно всплыло газетное сообщение. - Его дело слушалось в сенате. Если не ошибаюсь, Бромли никто тогда не поддержал. Ура-патриоты даже назвали его розовым, а потом загнали в угол. - Правильно. У нас он проходил под кличкой Гадюка. - Что же с ним случилось? - Его отстранили от ревизий, чреватых разоблачениями. Потом какой-то дурак в управлении общих служб попытался лишить его очередной прибавки к жалованью. Бромли возбудил гражданский иск. - Ну и что дальше? - А дальше никто не знает. Дело было прекращено, и Бромли исчез. - Но ведь мы-то знаем, не так ли? - уточнил Ченселор. - Ему позвонили зловещим шепотом и чем-то пригрозили. А потом был еще один звонок... Ему сообщили достаточное количество достоверной информации, чтобы убедить в том, что говорят правду... - Успокойтесь. Он не сможет добраться до вас. Что бы он ни думал о вашей роли в его судьбе... - Не в его, - прервал О'Брайена Питер, - а в ее. Он говорил о ней, о ее детях... О'Брайен молчал. И Ченселор догадался, над чем размышляет сейчас агент: у него тоже были жена и дети. Как у Александра Мередита. - Я попробую все выяснить, - сказал наконец агент. - Бромли остановился в отеле в деловой части города. Я приставил человека наблюдать за ним. - А ваш человек знает почему? Не может он... - Конечно нет, - прервал Ченселора Куин. - Ему назвали лишь кличку - Гадюка. В Индианаполисе при досмотре у Бромли было найдено оружие, и этого бол