Кеннеди уже не доверял своему чутью. В самом конце беседы Симус признался, что нанимал какого-то спившегося болвана, из тех, что все время ошиваются в баре, чтобы тот угрожал Этель. "Одно из двух: либо он просто безбожно глуп, либо очень умело ловчит," - решил Питер и мысленно обращаясь к Майлсу сообщил, что не от всех клиентов, которых посылает ему друг, он в восторге. Новость об аресте Гордона Стюбера подобно цунами захлестнула Центр Моды. Не переставая звонили телефоны: "Нет, это не из-за подпольных фабрик, все этим занимаются. Здесь пахнет наркотиками." И главный вопрос: "Зачем? Он и так крутит миллионами. Его накрыли с нелегальными фабриками, потом началось расследование в связи с неуплатой налогов. Несколько хороших адвокатов - и дело могло тянуться годами. Но наркотики!" Через час пошли шуточки в духе черного юмора: "Не раздражайте Нив Керни, а то вам придется сменить свои золотые часы на стальные браслеты." Энтони делла Сальва, окруженный льстивыми помощниками, работал над последними штрихами к показу моделей своей осенней коллекции, которая должна будет состояться на следующей неделе. Это была очень неплохая коллекция. Новый парень, которого он взял прямо со скамьи Технологического института Моды, был просто гениальным. "Ты второй делла Сальва," - приговаривал Сал Энтони Роджиту, сияя. Это была его наивысшая похвала. "Или будущий Мэйнбочер", - бормотал себе под нос Роджит, маленький, тонколицый, с гладко зачесанными прямыми волосами. Но тоже улыбался Салу в ответ. За эти два года он приобрел уверенность, что сможет открыть собственное дело. Он отчаянно боролся с Салом, чтобы включить в его новую коллекцию "Тихоокеанские" мотивы с их мерцающими полутонами и яркими красками, с затейливыми рисунками, заимствованными у заманчивого и загадочного подводного царства. По его замыслу они должны были украсить аксессуары одежды - шарфы, носовые платки, пояса. Сал категорически был против. "Это же самое прекрасное из всего, что вы создали. Это ваша марка." Когда работа была завершена, Сал вынужден был признать, что Роджит оказался прав. Сал узнал новости о Гордоне Стюбере в половине четвертого. В том числе и шутки по этому поводу. Он тут же позвонил Майлсу: "Ты слышал, что произошло?" "Нет, - Голос Майлса звучал раздраженно. - Мне не докладывают обо всем, что происходит на Уан Полис - плаза." Взволнованные интонации Сала всколыхнули предчувствие беды, которое преследовало его весь день. "А надо бы, - парировал Сал. - Послушая, Майлс, всем известно, что Стюбер был связан с преступным миром. То, что Нив разгласила о том, что он нанимает на работу людей без Грин-карт - это одно, но она невольно повлекла за этим и другое - арест за наркотики на сто миллионов долларов." "Сто миллионов! Я никогда не слышал ничего подобного." "Тогда включи радио. Моя секретарша только что слышала. Я вот что думаю, может, тебе стоит сейчас нанять охрану для Нив. Присмотри за ней! Конечно, она твоя дочь, но я тоже имею право волноваться." "Ты имеешь право. Я поговорю с ребятами из центра и подумаю над этим. Я как раз пытался ей дозвониться, она уже ушла с 7 Авеню. Сегодня закупочный день. Она зайдет к тебе?" "Она обычно забегает ко мне под конец. И она знает, что я хочу показать ей новые модели. Ей должно понравиться." "Как только увидишь ее, передай, чтобы она мне позвонила. Скажи, что я жду ее звонка." "Скажу." Майлс уже прощался, когда вдруг вспомнил: "Как твоя рука, Сал?" "Нормально, не надо быть таким неуклюжим. Гораздо важнее книга, которую я испортил, я чувствую себя свиньей." "Не переживай, она высыхает. У Нив теперь новый поклонник - издатель, он взялся ее подреставрировать." "Ни в коем случае. Это моя забота. Я пришлю кого-нибудь за ней." Майлс улыбнулся. "Сал, ты, несомненно, хороший дизайнер, но Джек Кэмпбелл, я уверен, тоже хорошо знает свое дело." "Майлс, я настаиваю." "Все, пока, Сал." В два часа Симус и Рут Лабстон вернулись в офис Питера Кеннеди, чтобы подвергнуться тестированию на детекторе лжи. Пит убедил их, объяснив что будет оговаривать с полицией следующее условие: когда дело дойдет до суда, показания четы Лабстон не будут использованы для возбуждения против них ни дела по применению физического насилия, ни дела по уничтожению улики." Эти два часа в ожидании тестирования Рут и Симус провели в маленьком кафе, не будучи в состоянии не то что пообедать, но даже проглотить несколько кусочков бутербродов, которые поставила перед ними официантка. Но оба заказали по второй чашке чаю. Симус нарушил молчание: "Как тебе этот адвокат?" "Мне кажется, он нам не верит," - Рут повернула голову и взглянула прямо в глаза мужу. - Но если ты говоришь правду, то мы поступаем правильно." Этот тест напомнил Рут, как ей в последний раз снимали электрокардиограмму. Разница была лишь в том, что все эти приборы фиксировали совсем другие импульсы. Специалист, проводящий процедуру, был равнодушно любезен. Он спросил ее возраст, расспрашивал о работе, о семье. Потом Рут рассказывала о девочках; она начала расслабляться, в голосе зазвучала нотка гордости. "Марси... Линда... Джинни..." Потом пошли вопросы о том, как она явилась в квартиру Этель, как забрала со стола нож для разрезания конвертов, как принесла его домой, мыла, чистила и в конце концов оставила в корзинке в индийском магазине на 6 Авеню. Когда все закончилось, Пит Кеннеди попросил подождать ее в приемной и впустил Симуса. Следующие сорок пять минут она просидела, изводя себя мрачными мыслями. "Как мы смогли докатиться до такого! - Думала она. - Люди подумают, что уж если мы ходим в суд, то нас непременно посадят." Приемная производила впечатление. Красивый кожаный диван, украшенный гвоздиками с золотыми шляпками, - "Стоит не меньше шести - семи тысяч." Такой же диванчик поменьше. Круглый стол красного дерева, заваленный новыми журналами. Прекрасные эстампы в стиле модерн на обшитых панелями стенах. Рут заметила, что секретарша бросает на нее любопытные взгляды. Как она выглядит в глазах этой молодой, аккуратно одетой женщины? Рут попыталась представить. Простая женщина, одетая без затей - дешевое платье из зеленой шерсти, практичные туфли; из не слишком аккуратной прически выбиваются пряди волос. "Она, наверное, сомневается, под силу ли нам оплатить здешние услуги. Правильно сомневается." Дверь из коридора, ведущего в кабинет Пита Кеннеди открылась и на пороге возник он сам, улыбающийся спокойно и поощрительно. "Будьте добры, зайдите ко мне, мисс Ламбстон. Все в порядке." Когда вышел сотрудник, который задавал вопросы, Кеннеди положил на стол перфокарты. "Вообще-то мне бы не хотелось сразу давать этому ход. Но вы волнуетесь за своих дочерей, поскольку пресса постоянно упоминает Симуса в качестве подозреваемого. Предлагаю вот что: я свяжусь с отделом, который занимается этим убийством и потребую немедленного проведения тестирования на детекторе, чтобы прекратить всяческие третирующие вас нападки. Предупреждаю, если они согласятся на немедленное проведение теста, то мы должны будем особо оговорить, что результаты теста будут приняты во внимание на суде. Я полагаю, они пойдут на это. Я также рассчитываю уговорить их закрыть глаза на некоторые мелкие правонарушения, которые вы совершили." Симус нервно сглотнул. Его лицо, влажное от пота, сияло. "Сделайте это," - сказал он. Кеннеди поднялся. "Сейчас три часа. Мы еще можем застать их сегодня. Подождите, пожалуйста, в приемной, пока я посмотрю, что можно сделать." Спустя полчаса он вышел. "Все в порядке. Пойдемте." x x x Считается, что понедельник - легкий день для всех магазинов, но как определила Нив: "Это не про нас". Едва в половине десятого открылась дверь, магазин наполнился людьми. Майлс пересказал опасения Сала в связи со всей этой шумихой вокруг смерти Этель, но проработав без передышки почти до двенадцати, Нив сухо заметила Юджинии: "Похоже, куча людей совершенно не связывают в сознании смерть и одежду из моего магазина." И потом добавила: "Позвони-ка, закажи кофе и сэндвичи." Когда заказ был доставлен в кабинет, она подняла глаза и удивленно вздернула брови: "О, я ожидала увидеть Денни. Надеюсь, он не уволился?" Жуликоватого вида посыльный лет девятнадцати плюхнул сумку на ее стол. "У него по понедельникам выходной." Когда за ним закрылась дверь, Нив насмешливо скривилась: "Ну и обслуживание!" Не без опаски она сняла крышку со стаканчика, из-под которой повалил пар. Через несколько минут позвонил Джек: "У тебя все в порядке?" Нив улыбнулась: "Конечно, даже не просто в порядке, а замечательно. Потрясающее утро." "Может, ты возьмешь меня на свое обеспечение? Я сейчас бегу на ланч, у меня встреча с агентом. Он уж точно не будет от в восторге от такой идеи. - Джек отставил шутливый тон. - Нив, запиши номер телефона. Если я тебе понадоблюсь, то следующие пару часов я пробуду в "Фо сизонс". "Я как раз собиралась наброситься на сэндвич с тунцом. Ты можешь принести мне все, что останется от твоего ланча." "Нив, я говорю серъезно." Нив перестала смеяться. "Джек, у меня в самом деле все хорошо. Ты только прибереги аппетит до обеда. Я позвоню тебе где-то в шесть - семь." Юджиния скептически наблюдала за Нив. "Как я понимаю, издатель?" - сказала она, когда Нив положила трубку. "Ага." Нив развернула сэндвич. Едва она успела надкусить, как телефон зазвонил снова. Это был детектив Гомес. "Мисс Керни, я исследовал фотографии Этель Ламбстон, сделанные после смерти, и должен сказать, что у вас хорошо развита интуиция. Действительно, она могла быть одета уже после того, как ее убили." "Да." Кусок сандвича застрял у Нив в горле, лицо похолодело. Она чувствовала, что Юджиния наблюдает за ней. "Я специально попросил, чтобы мне увеличили фотографии. Пока нет еще результатов всех исследований, и, как удалось установить, тело было перенесено, поэтому сейчас трудно сказать, были ли вы правы. Но я вас вот о чем хотел спросить: могло такое случиться, чтобы Этель Ламбстон вышла из дому в порванном чулке?" "Никогда." Нив сразу вспомнила, что в тот раз, когда ее пригласили идентифицировать одежду Этель, она обратила внимание на спущенную петлю на ее чулке. "Мне тоже так думается, - согласился Гомес. - При вскрытии и исследовании трупа ниточки нейлона были обнаружены под ногтем на ноге. Петля спустилась в то время, когда чулок натягивали. Если Этель Ламбстон одевалась сама, то это значит, что к дорогому костюму она одела столь непрезентабельного вида чулки. Мне бы хотелось с вами потолковать об этом в ближайшие пару дней. У вас найдется время?" Повесив трубку, Нив подумала, что как раз сегодня утром она говорила об этом Майлсу. Чем больше она узнавала Симуса Ламбстона, тем больше она убеждалась в том, что он с его полным отсутствием интереса к моде не мог одеть окровавленное тело своей бывшей супруги. Она вспомнила, что сказала Майлсу напоследок: Гордон Стюбер - вот кто автоматически мог выбрать ту блузку, которая изначально входила в ансамбль. В дверь негромко постучали и в кабинет быстро вошла секретарша. "Нив, - прошептала она, - миссис Пот уже здесь. А ты знала, Нив, что арестован Гордон Стюбер?" Всеми силами стараясь сохранять спокойствие и улыбаясь, Нив помогла своей богатой клиентке выбрать три вечерних платья от Адольфо, каждое из которых стоило от четырех до семи тысяч; два костюма от Донны Каран, один на полторы тысячи, другой на две с лишним; туфли-лодочки, ботинки и сумочку. Миссис Пот - убийственно элегантная дама, давно перешагнувшее свое шестядисятилетие, - громко заявила, что ювелирные украшения ее не интересуют. "Неплохо, но я предпочитаю свои собственные, настоящие." Под конец ей тем не менее пришлось признаться: "Эти смотрятся лучше" . И она купила все, что ей предложила Нив. Нив проводила миссис Пот до ее лимузина, припаркованного прямо у входа в магазин. Мэдисон Авеню была запружена любителями пошататься по магазинам и нищими. Создавалось впечатление, что все вышли насладиться солнышком, невзирая на необычно холодный для этого времени года воздух. Переведя взгляд, Нив заметила парня в сером спортивном костюме, который стоял у стены здания напротив. Что-то в нем показалось ей знакомым, но тут же забыв об этом, она быстро зашла обратно в магазин и поспешила к себе в кабинет. Подкрасив губы, она взяла портфель и попросила Юджинию: "Присмотри тут. Если я не вернусь, закрой, пожалуйста, сама." Слегка улыбаясь, останавливаясь, чтобы перекинуться приветствиями со знакомыми клиентами, она направилась к выходу. Секретарь уже вызвала такси. Залезая в машину, Нив не обратила внимания, что парень на другой стороне улицы в сером спортивном костюме и с дикой прической панка тоже останавливал такси. Снова и снова, так и эдак, Дуг отвечал на одни и те же вопросы. Во сколько он пришел к Этель; почему он решил к ней перебраться; что он может сказать о телефонном разговоре, когда Этель угрожали, если она не оставит в покое Симуса; как получилось, что живя в ее квартире, он целую неделю не отвечал на звонки, а потом передумал, и первый же звонок был с угрозами в адрес Этель? Дугу снова предложили позвонить и вызвать адвоката, предупредили, что он может не отвечать на вопросы. Но он, как и прежде лишь твердил, что ему нечего скрывать, и адвокат ему не нужен. Он объяснял, что не поднимал трубку, потому что ожидал звонка Этель и боялся, что она прикажет ему убираться. "Единственное, что я знал, это то, что она собиралась уехать на месяц, а мне негде было жить." Почему он снял деньги со счета, разменял на стодолларовые банкноты и порассовывал их по всей квартире? "О' кей. Да, я взял у Этель деньги, которые она припрятала, но потом я вернул их на место." Почему он утверждал, что ничего не знал о завещании Этель, когда на нем повсюду обнаружены отпечатки его пальцев? Дуг запаниковал. "Я просто начинал подумывать, может, что случилось, и просмотрел записную книжку Этель. Я увидел, что она отменила все свои встречи после той пятницы, когда мы должны были встретиться у нее. Это меня поначалу успокоило. Но соседка рассказала, что бывший муженек Этель, эта тряпка, подрался с ней, а потом заявился еще раз, когда я был на работе. Следом его жена буквально вломилась в квартиру и у меня на глазах порвала чек на алименты. Вот я и стал думать, не случилось ли чего." "И тогда, - в голосе детектива О' Брайена зазвучали нотки сарказма, - вы решили отвечать на телефонные звонки. И тут же услышали, как кто-то угрожал вашей тетушке? А следующий звонок был из окружной прокуратуры Роклэнда, и вас очень кстати известили о том, что обнаружено тело?" Дуг почувствовал, что у него взмокли подмышки. Он беспокойно заерзал, пытаясь поудобнее усесться на деревянном стуле с высокой прямой спинкой. По ту сторону стола оба детектива внимательно наблюдали за ним: О' Брайен - с грубо вылепленным мясистым лицом и Гомес, темноволосый, с подбородком, как у бурундука. Ирландишка и латинос. "Все, с меня хватит," - сказал Дуг. Лицо О' Брайена стало жестким. "Ну, тогда иди, прогуляйся, сынок. Только сначала будь любезен ответить еще на один вопрос. Ковер у стола твоей тети был заляпан кровью. Кто-то приложил немало усилий, чтобы ее отмыть. Дуг, перед тем, как перейти туда, где ты сейчас работаешь, ты, кажется, работал в "Сиэрс" в отделе чистящих средств для мебели и ковров, не так ли?" Дикий страх заставил Дуга подскочить. Он так оттолкнул стул, что тот перевернулся. "Да идите вы..!" Эти слова вырвались у Дуга, когда он уже выскакивал из кабинета. x x x Денни рисковал, останавливая такси сразу, как Нив Керни впрыгнула в свою машину. Поэтому зная, какие болтливые таксисты, он как бы запыхавшись, крикнул: "Какой-то подонок спер мой велосипед. Давай дуй за этим такси. Если я не отдам письмо той девке, с меня снимут голову." Шофер - вьетнамец равнодушно кивнул, круто развернулся на встречную полосу, ловко подрезал показавшийся автобус, проехал по Мэдисон Авеню и свернул налево на 58-ую улицу. Денни забился в угол и сидел, опустив голову так, чтобы его нельзя было разглядеть в зеркало заднего вида. Шофер обронил лишь единственную фразу: "Придурки. Сопрут все, что можно кому-то толкнуть." "У этого косоглазого классный английский," - вяло подумал Денни. На перекрестке 7 Авеню и 36-ой улицы впереди идущее такси проскочило вперед на светофоре и они потеряли его из виду. "Извиняюсь," - сказал шофер. Денни наверняка знал, что Нив выйдет на следующем квартале или где-нибудь рядом. А сейчас ее такси, должно быть, еле тащится в потоке других машин. "Ну, пусть увольняют. Я сделал все, что мог," - произнес он вслух, расплатился и не спеша вышел. Боковым зрением он проследил, как его такси снова двинулось вдоль 7 Авеню. В следующее мгновение Денни развернулся в обратную сторону и изо всех сил помчался к перекрестку. Район Гармента, как всегда, бурлил. Огромные машины в ожидании разгрузки закрывали всю проезжую часть, создавая пробки на дороге. Посыльные на роликах прокладывали себе дорогу в толпе. Рассыльные из магазинов, не обращая внимания ни на пешеходов, ни на автомобили, толкали перед собой громоздкие стойки с одеждой на вешалках. Торопливо шли одетые с иголочки мужчины и женщины, останавливались, возбужденно что-то обсуждали, невзирая на шум и сутолоку вокруг. "Лучшего места, чтобы затеряться и не придумаешь," - удовлетворенно подумал Денни. На середине квартала он увидел такси, припаркованное у обочины, и выходящую из него Нив Керни. Но до того, как Денни смог подойти к ней поближе, она скрылась в здании. Денни перешел улицу и занял наблюдательный пост, скрывшись за громадным грузовиком. "Тебе, Керни, впору саван заказывать, а не бегать за этими модными тряпками," - пробубнил он себе под нос. Тридцатилетний Джим Грин был назначен следователем недавно. Этому повышению по службе он был обязан своей удивительной, на уровне интуиции, способности правильно оценить ситуацию и найти единственно верное решение. Сейчас же в его обязанности входило дежурство в госпитале у кровати детектива Тони Витале. Это было скучно, это было не совсем то, чем хотелось бы заниматься Джиму, но это было исключительно важно. Если бы Тони лежал в отдельной палате, Джим бы нес свое дежурство у дверей. Но в отделении интенсивной терапии ему приходилось сидеть на медсестринском посту и восемь часов подряд - в течение своей смены - наблюдать, насколько хрупка человеческая жизнь. Об этом постоянно напоминали мониторы, которые вдруг начинали тревожно сигналить, и тогда все врачи и медсестры бросались к постели больного, чтобы еще кого-то отвоевать у смерти. Джим старался занимать как можно меньше места в маленькой тесной комнатке, что было не так уж сложно при его худощавости и невысоком росте. Через четыре дня медсестры перестали относится к нему, как к чему-то неодушевленному и не слишком желательному. Их объединяла особая забота о молодом крепыше-полицейском, отчаянно боровшемуся за свою жизнь. Джим прекрасно знал, что значит быть секретным агентом, сидеть за одним столом с хладнокровными убийцами, осознавать, что в любой момент тебя могут раскусить. Он понимал беспокойство по поводу Нив Керни, которая могла быть убита по заказу Никки Сепетти; он почувствовал облегчение, когда Тони, напрягая последние силы, пытался сказать им: "Никки... не приказывал убивать... Нив Керни...". Визит комиссара полиции с Майлсом Керни пришелся как раз на дежурство Джима, и у того была возможность пожать Керни руку. Легенда! Керни был достоин этого прозвища. Как он, должно быть, страдал, понимая, что Сепетти может не остановиться и добраться и до его дочери. Комиссару передали слова матери Тони о том, что тот пытается что-то рассказать. Всех медсестер предупредили, чтобы звали Джима в любое время, как только Тони заговорит. Это случилось в понедельник в четыре часа дня. Родители Витале только что ушли, их лица светились надеждой. Наперекор всему Тони был уже вне опасности. Медсестра вошла, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Через мгновение Джим, который наблюдал за ней сквозь стеклянную перегородку, увидел, как сестра махнула ему рукой. Джим тотчас вскочил. В вены на руке Тони капельками вливалась глюкоза; по трубочкам, вставленным в ноздри, поступал кислород. Его губы шевелились. Он что-то шептал. "Он назвал свое имя," - сказала Джиму сестра. Джим покачал головой. Склонившись, он почти приложил свое ухо к губам Тони и расслышал: "Керни. - И потом, уже еле-еле, - Ни..." Он коснулся руки Витале. "Тони, я из полиции. Ты сейчас сказал: "Нив Керни", так? Если да, сожми мою руку." Он ощутил едва уловимое пожатие. "Тони, - сказал он. - Когда ты попал сюда, ты пытался рассказать о заказе на убийство. Ты хочешь сейчас поговорить об этом?" "Вы беспокоите больного," - запротестовала сестра. Джим посмотрел на нее. "Он коп, хороший коп. Ему станет легче, если он сможет высказать то, что хочет." Джим еще раз повторил свой вопрос на ухо Витале. И снова почувствовал легкое движение его руки. "Хорошо. Ты хочешь что-то сказать о Нив Керни и о заказе." Джим повторил то, что удалось произнести Тони Витале, несмотря на протесты сестры. "Тони, ты сказал: "Никки не заказывал". Может быть, это только часть того, что ты хотел сказать." Внезапно Джима словно озарило: "Тони, когда ты пытался сказать, что Никки Сепетти не приказывал убить Нив Керни, может, ты хотел сказать, что это сделал кто-то другой?" Спустя мгновение его рука ощутила судорожное сжатие. "Тони, - взмолился Джим, - ну, попытайся. Я буду следить за твоими губами. Скажи мне, кто это, если знаешь." Как будто вопросы этого парня эхом откликнулись в гулком туннеле. Тони Витале испытал огромное облегчение от того, что может теперь предупредить о такой серъезной опасности. Сейчас в его памяти возникла ясная картина: Джо, рассказывающий Никки о том, что Стюбер заказал убийство. Тони не может заставить свой голос звучать, но он в состоянии медленно шевелить губами, складывая их, чтобы показать - стю, и растягивая - бер. Джим внимательно следил за ним. "Я думаю, он сказал что-то вроде "Трю...". Но тут вмешалась сестра: "А по-моему, это было "Стю - бер." Перед тем, как снова провалиться в глубокий целительный сон, тайный агент, детектив Энтони Витале сжал руку Джима и даже ухитрился кивнуть головой. После того, как возмущенный Дуглас Браун так спешно ретировался, следователи О' Брайен и Гомес принялись за обсуждение тех фактов, которые уже были известны. Они пришли к единому мнению, что Дуг Браун - дерьмо, а его история шита белыми нитками; что он подворовывал у своей тетушки; что все его россказни о том, почему он не брал трубку - чистейшей воды ложь, и что он насмерть перепугался, когда нашли труп Этель и поэтому наплел про угрозы по телефону. О' Брайен попытался принять позу "для размышления" - откинулся в кресле и положил ноги на стол. Но стол был слишком высок, и ему пришлось опустить ноги на пол, ворча при этом по поводу никуда не годной мебели. Потом он изрек: "Дивные личности окружали эту Этель Ламбстон. Бывший муж - тряпка, племянник - вор. Но я могу сказать, что из этих двух подонков Этель укокошил ее бывший." Гомес покосился на коллегу. У него имелось свое мнение на этот счет, но он не хотел выкладывать его сразу. Он сделал вид, будто идея только что пришла ему в голову, и принялся рассуждать: "Предположим, она была убита дома." О' Брайен пробормотал что-то в знак согласия. "Если ты и мисс Керни правы, - продолжал Гомес, - то кто-то переодел Этель, срезал все бирки с одежды и, наверное, выбросил ее чемоданы и сумку." О' Брайен изобразил согласие; он сидел, полуприкрыв глаза, размышляя. "Вот в этом все дело." Гомес решил, что сейчас самое время изложить свою теорию. "Зачем Симус спрятал тело? Это же чистая случайность, что оно было найдено так скоро. Ему бы надо было продолжать платить алименты. С другой стороны, разве прятал бы тело племянник, да еще уничтожив то, что помогло бы установить личность убитой? Если бы Этель не нашли, тело успело бы разложиться, и ему пришлось бы семь лет ждать ее денежек, а потом еще и немало потратиться на юристов. Если кто-то из них и сделал это, то он как раз хотел, чтобы тело было обнаружено, не так ли?" О' Брайен поднял руку. "Ты слишком высокого мнения об умственных способностях этих мерзавцев. Мы их еще потрясем хорошенько, чтобы понервничали. Рано или поздно один из них скажет: "Я не хотел этого делать". Увидишь, это будет муж. Спорим на пятерку, ты - за племянника?" Телефонный звонок избавил Гомеса от этого выбора. Обоих детективов немедленно вызывал к себе комиссар. Направляясь в центр города в полицейской машине, О' Брайен и Гомес прикидывали, как будут оценены их действия; комиссар был прекрасно осведомлен об этом деле. Но и они не теряли время зря. Было четверть пятого, когда следователи вошли в кабинет комиссара. Комиссару полиции Херберту Шварцу пришлось слушать уже продолжение спора. Следователь О' Брайен и слышать ничего не хотел в защиту Симуса Ламбстона. "Сэр, - почтительно обратился он к Хербу, - Я совершенно уверен, что это дело рук бывшего мужа. Дайте мне еще три дня и я докажу это." Херб был склонен пойти ему навстречу и разрешить, когда в кабинет вошла секретарша. Он извинился и торопливо проследовал в заднюю комнату. Спустя минут пять он вернулся и спокойно сказал: "Мне только что сообщили, что, возможно, по заказу Гордона Стюбера должна была быть убита Нив Керни. Мы допросим его немедленно. Это не лишено логики: Нив рассказала всем о его нелегальных цехах, а в ходе следствия открылись еще и его делишки с наркотиками. И Этель Ламбстон шла по следу. В свете таких событий совсем не исключено, что это он приложил руку к ее гибели. Так что я хочу сегодня же либо прижать, либо исключить муженька. Начните с того, что требует его адвокат. И пусть он сегодня пройдет тестирование на детекторе." "Но..." - начал было О Брайен, но взглянув на выражение лица комиссара, предпочел не продолжать. Через час в разных кабинетах проводили допрос Гордона Стюбера, который не внес еще десять миллионов в качестве залога, и Симуса Ламбстона. Адвокат Стюбера уселся рядом со своим клиентом, словно желая своим телом защитить того от вопросов О' Брайена. "Что вам известно о заказном убийстве Нив Керни?" Гордон Стюбер выглядел безукоризненно, несмотря на то, что несколько часов провел в камере предварительного заключения. Он как будто не осознавал всю серъезность своего положения и на вопрос следователя только прыснул от смеха: "Вы что, шутите? Хотя сама по себе мысль неплохая." В другой комнате Симус, выпущенный пока под расписку о невыезде, снова рассказывал свою историю, опутанный проводами детектора. Уже второй раз за этот день. Он все время уговаривал сам себя , что это то же самое. Но на самом деле, это было не совсем то же. Неприязненные, словно каменные лица следователей, крошечная комнатка, наводящая мысль о клаустрофобии, сознание того, что в его виновности почти уверены - все это заставляло его трепетать. Не помогали и подбадривающие комментарии адвоката Кеннеди. Симус понял, что сделал ошибку, согласившись на вторичный тест. Он едва был в состоянии ответить на первые простые вопросы. А когда добрались до последней встречи с Этель, ее насмешливое лицо снова встало у Симуса перед глазами. Он опять ощутил беспомощность своего положения и почувствовал, какое наслаждение ей доставляет унижать его. Все дальнейшие вопросы крутились вокруг этой сцены. "Вы ударили Этель Ламбстон." "Да." Он бъет в ее челюсть кулаком. Ее голова запрокидывается. "Она схватила нож для конвертов и бросилась на вас." Ее лицо, искаженное ненавистью. Нет - лишь презрением. Она знает, что он в ее руках. Она кричит: "Хам! Я упеку тебя за решетку!", дотягивается до ножа и кидается на Симуса. Тот перехватывает нож и в то время, как они борются за него, Симус режет ей лицо. А потом она видит его глаза. "Ладно, все, можешь не присылать деньги," - говорит она. Потом... "Вы убили свою бывшую жену Этель Ламбстон?" Симус закрыл глаза. "Нет, нет..." Питеру Кеннеди не нужно было подтверждения О' Брайена того, что он и так понял. Адвокат проиграл. Симус провалил этот тест. Второй раз за этот день Херб Шварц позвал следователей Гомеса и О' Брайена посовещаться. Сейчас он сидел и слушал с невозмутимым лицом, но глаза его глядели как-то затравленно. Вот уже час Херб мучительно размышлял, стоит ли рассказывать Майлсу о том, что Гордон Стюбер заказал убийство Нив. Он понимал, что этого может оказаться достаточно, чтобы спровоцировать второй инфаркт. Если Стюбер уже заказал, то не поздно ли остановить это? Прекрасно отдавая себе отчет в том, какой может быть ответ, у Херба все холодело внутри. Нет. Если даже делу дан ход, они используют пять - шесть человек из бандюг, прежде чем все будет организовано, потому что убийца не должен быть в курсе, чей заказ он выполняет. Вполне возможно, что они наймут кого-то иногороднего, и тот уберется сразу, как только дело будет сделано. "Нив Керни. Боже мой, - думал Херб, - Я не вправе это допустить." Ему было тридцать четыре и он служил помощником комиссара, когда убили Ренату. До самой смерти он будет помнить лицо Майлса Керни, когда тот опустился на колени у тела своей жены. А теперь дочь? Расследование развеяло уверенность в том, что Стюбер обязательно имеет отношение к смерти Этель Ламбстон. Симус Ламбстон не прошел тест на детекторе, и О' Брайен не скрывал, что по его мнению именно он перерезал горло своей первой жене. Херб попросил О' Брайена еще раз повторить свои аргументы. Какой тяжелый день! О' Брайен, раздраженный, передернул плечами, но встретив холодный взгляд комиссара, уважительно промолчал. Четко и логично, как будто он сам был тому свидетелем, следователь изложил свои доводы относительно этого чертова Симуса Лабстона. "Когда вернулся чек за обучение, жена устроила ему грандиозный скандал. Он надломлен, он доведен до отчаяния. И он отправляется к Этель. Соседка четырьмя этажами выше слышит их ругань. На выходные он даже не показывается в баре. Никто не видит его. Моррисон-парк он знает, как свой собственный дворик, вместе с девочками он проводил там выходные. Через пару дней он бросает в почтовый ящик Этель письмо, где благодарит ее за свое освобождение от уплаты алиментов, и вместе с ним случайно вкладывает в конверт чек, который не собирался посылать. Он возвращается, чтобы забрать его. В том, что он ударил и порезал Этель Ламбстон он признается. Должно быть, потом разоткровенничался с женой, потому что она выкрала орудие убийства и избавилась от него." "Вы его нашли?" - перебил следователя Шварц. "Сейчас наши ребята занимаются этим. И в конце концов, сэр, - он не прошел тест на детекторе." "Но прошел такой же тест в офисе у адвоката," - вставил Гомес. Не глядя на партнера, он решил, что пора высказать и свои соображения. "Сэр, я говорил с мисс Керни. Она уверена, что в том, как была одета Этель Ламбстон, что-то не так. Исследование трупа показало, что колготки были порваны в то время, как она одевала их. Когда она натянула колготки на правую ногу, носок зацепился и по всей длине впереди спустилась петля. Мисс Керни утверждает, что Этель Ламбстон не могла выйти на улицу в таком виде. Я тоже так считаю. Женщина, которая уделяет одежде столько внимания, не станет так ходить, тем более, что переодеть колготки - дело нескольких секунд." "У вас при себе результаты исследования трупа и фотографии из морга?" - спросил Херб. "Да, сэр." Взяв конверт, Херб принялся за изучение снимков, стараясь отбросить всякую предубежденность и быть объективным. На первом - рука, лежавшая на земле; далее - скрюченный окоченевший труп, извлеченный из пещерообразного углубления, он уже начал разлагаться. Укрупненным планом показана челюсть Этель, фиолетово-сине-черная, и кровавый шрам на щеке. Херб взял еще один снимок. Сфотографирован участок от подбородка до основания горла. Комиссар содрогнулся от вида жуткой раны. Независимо от того, что он уже далеко не первый год служит в полиции, подобные свидетельства человеческой жестокости все еще глубоко задевали его. Но дело было не только в этом. Херб нервно сжал фотографию. То, как перерезано горло. Этот длинный след от ножа вниз к основанию горла и потом к левому уху - характерный удар - он уже где-то видел однажды точно такой. Херб потянулся к телефону. Когда комисар Шварц давал запрос в архив, голос его оставался спокойным, несмотря на почти шоковое состояние. x x x Нив поняла, что ее мысли совсем далеки от спортивной одежды, которую она собиралась заказывать. Сначала она зашла в "Гарднер Сепарейтс". Шорты и футболки с контрастного цвета куртками смотрелись хорошо и неплохо были пошиты. Она уже представляла себе, как они будут выглядеть в начале лета в витрине, изображающей пляжную сцену. Выбор был сделан, и хотя оставались еще дела, она никак не могла сосредоточить свое внимание. Сославшись на занятость, Нив попросила ее принять в следующий понедельник и почти сбежала от чересчур усердного продавца, который во что бы то ни стало жаждал продемонстрировать ей новые купальники: "Они потрясающие! Вы будете без ума от них. " Выйдя на улицу, она растерялась. "Лучше всего было бы пойти сейчас домой. Мне надо побыть в тишине," - сказала она себе. У Нив начинала болеть голова, она чувствовала, как боль, словно обручем, стягивает ей лоб, и подумала, что никогда раньше не страдала мигренями. Она в нерешительности остановилась у входа в здание. Ей еще нельзя было идти домой. Перед тем, как сесть в машину, миссис Пот попросила присмотреть простое белое платье для небольшого домашнего свадебного торжества. "Только не слишком затейливое, - объяснила она. - Моя дочь разорвала уже две помолвки. Священник помечает теперь день ее венчания карандашом. Но на этот раз, похоже, свадьба все-таки состоится." Нив планировала поискать платье в нескольких местах. Сейчас она свернула направо, потом остановилась - нет, скорее всего она найдет то, что ей надо в другом месте. Поворачивая, Нив бросила взгляд через дорогу. Парень в сером спортивном костюме и огромных темных очках, с большим конвертом под мышкой и с дурацким панковским гребешком на голове спешил по направлению к ней, лавируя между машинами. На какое-то мгновение их глаза встретились, и у Нив внутри будто звоночек просигналил тревогу. Усилилась стягивающая боль во лбу. Проезжающий мимо грузовик закрыл от нее рассыльного, и, разозлившись вдруг на себя, Нив быстро пошла своей дорогой. Было половина пятого. Солнце бросало длинные косые тени. Нив поймала себя на том, что чуть ли не молилась, чтобы найти подходящее платье в первом же месте. "И на сегодня - все, - решила она. - Схожу к Салу." Она припомнила, как тщетно пыталась убедить тогда Майлса, что это очень важно, какая блуза была одета на Этель в день смерти. А вот Сал поймет ее. Прямо с ланча Джек Кемпбелл пошел на совет редакторов и пробыл там до половины пятого. Вернувшись к себе в кабинет, он попытался сосредоточиться на почте, отобранной для него Джинни. Письма горой лежали на столе, но Джеку не удалось заставить себя думать о них. Его охватило чувство, что что-то происходит не так, неправильно, что-то ускользает от него. Что? Вошла Джинни и остановилась в дверях, которые отделяли кабинет Джека от комнаты, где она работала. Женщина задумчиво изучала его. За тот месяц, что Джек принял на себя руководство "Живонс энд Маркс", она успела очень привязаться к новому шефу и восхищалась им. После двадцати лет работы с его предшественником Джинни боялась, что не сможет привыкнуть к перемене или что новый руководитель не захочет оставить прежних работников. Опасения оказались напрасны. Сейчас она смотрела на него, бессознательно отмечая про себя его со вкусом выбранный темно-серый костюм, и умилялась его по-мальчишечьи свободно завязанному галстуку под незастегнутой верхней пуговицей рубашки. Ей было ясно, что его что-то беспокоит. Он сидел, уставившись на стену, нахмурив лоб, сцепив руки под подбородком. Может, что-то неприятное случилось на собрании? Она знала, что были другие претенденты на этот высокий пост, и они до сих пор таили обиду, считая, что Джек перебежал им дорогу. Джинни постучала в открытую дверь. Джек поднял на нее глаза, он был где-то далеко. "Ты медитируешь? - спросила она весело. - Если так, то почта, конечно, подождет." Джек изобразил улыбку. "Нет, я все думаю о деле Этель Ламбстон. Что-то я забыл и теперь ломаю над этим голову, пытаюсь вспомнить, что именно." Джинни присела на краешек кресла напротив Джека. "Может, я смогу чем-то помочь. Вспомни тот день, когда она была здесь. Вы провели не больше пары минут, дверь осталась открыта, и мне все было слышно. Она болтала о скандале среди модельеров, ничего особенного. Еще она выспрашивала тебя о возможном гонораре, и ты назвал ей приблизительную цифру. Я не думаю, что ты что-то мог забыть." Джек вздохнул: "Будем надеяться. Знаешь что, дай-ка мне просмотреть те записи, которые ты отправила Тони. Может, я найду там что-нибудь." В половине шестого Джинни заглянула к Джеку, чтобы попрощаться. Он кивнул ей с рассеянным видом, углубленный в изучение объемистой папки. Этель собрала своеобразное досье на каждого дизайнера. К биографическим сведениям прилагались копии многочисленных статей из газет и журналов таких, как "Таймс", "Дабл Ю", "Вуменс Веар Дэйли", "Вог" и "Харперс Базаар". Она провела довольно глубокое расследование. Интервью с дизайнерами были помечены ее различными замечаниями: "Не то, что она говорила для "Вог", "Проверить эти цифры", "Никогда не завоевывала эту награду", "Попробовать порасспросить ее гувернантку, что за одежду она шила для своих кукол."... Далее шли черновики последней статьи Этель - не меньше дюжины, то тут, то там перечеркнутые и изобилующие вставками. Джек пролистывал материалы, пока не наткнулся на имя "Гордон Стюбер". Стюбер. Когда Этель нашли, она была одета в его костюм. Нив так горячо настаивала на том, что блузка, которая была на Этель, хоть и относилась к этому костюму, не могла быть надета самой хозяйкой. С минуту он внимательно читал материал о Гордоне Стюбере и был встревожен, увидев, как часто его имя упоминается в газетных вырезках, собранных за последние три месяца пока велось следствие. Этель изо всех сил расхваливала Нив за то, что та обратила общественное внимание на Стюбера. Окончательный вариант статьи Этель помимо разоблачений в махинациях с налогами и подпольными цехами, содержала еще такую фразу: "Стюбер взял старт еще в бизнесе своего отца, где он кроил подкладку для шуб. Ей-богу, никому за всю историю высокой моды не удавалось сделать столько денег на подкладке и швах, как это удалось нашему неотразимому мистеру Стюберу за последние несколько лет." Этель взяла это предложение в скобки и поставила пометку "оставить". Джинни рассказывала Джеку, что Стюбер был арестован за наркотики. Неужели Этель раскопала, что он прятал героин в подкладке и швах, когда ввозил свой товар? "Все сходится, - подумал Джек. - Все сходится с тем, что Нив говорила об одежде Этель в день смерти, и с "грандиозным скандалом", который сулила сама Этель. Джек размышлял, не позвонить ли Майлсу,