имых направлениях. На лицах каждого из присутствующих в помещении появилось сначала удивление, затем удивление сменилось тревогой, и, наконец, на смену тревоге пришел страх. -- Какое сильное землетрясение, -- нервно заметил Цубои. -- Таких сильных толчков мы еще ни разу не ощущали, -- бормотал Куродзима, прислонившись спиной к стене и вцепившись в нее широко раскинутыми руками. Есису стоял совершенно неподвижно, словно рассерженный происходящим. -- Вы должны забрать меня отсюда, -- потребовал он. -- Здесь мы в большей безопасности, чем в туннеле! -- прокричал Кояма, пытаясь перекрыть все нарастающий грохот. Всех, кто не успел схватиться за что-нибудь закрепленное, швырнуло на пол, когда сейсмические волны растрясли рыхлый слой осадочных пород под скальным массивом. Командный центр трясло и болтало теперь еще сильнее, чем прежде, когда остров начал ерзать взад-вперед, опускаясь в ставшую жидкой глину. Все оборудование, которое не было привинчено к столам или стенам, стало падать на пол и опрокидываться. Цубои зажался в угол и оцепеневшими от ужаса глазами смотрел на Куродзиму. -- Кажется, мы падаем вниз! -- Должно быть. остров опускается! -- в страхе прокричал в ответ Куродзима. Никто из перепутанных людей, находившихся внутри подземного комплекса, еще не знал, не мог знать, что титаническая водяная гора цунами мчалась на них, отстав от ударных волн всего на две минуты. Питт вцепился в рычаги ручного управления. "Большой Бен" с черепашьей скоростью полз сквозь вязкую глину, все время соскальзывая вниз, в направлении дна желоба. Гусеницы то и дело теряли сцепление с грунтом, а вездеход боком сползал вниз по склону, пока нижние края гусениц не нагребали достаточно ила, чтобы зарыться в него, скольжение замедлялось, и сцепление с грунтом снова восстанавливалось. Питт чувствовал себя как слепой, который едет на тракторе в ослепшем мире. Только несколько циферблатов и индикаторов, а также экран с несколькими горевшими на нем цветными словами давали ему какое-то представление о происходящем. Он оценил свои шансы исходя из той картины, которую рисовал сонарно-лазерный сканнер, и пришел к выводу, что до тех пор, пока он остается завязшим в иле и глине, спасти его может разве что чудо. Если расчеты геофизиков верны, то он еще и близко не продвинулся к границе безопасной зоны, где он был бы вне досягаемости надвигающегося обвала. Теперь все зависело от того, удастся ли ему найти твердую почву или скальный грунт, которые были бы устойчивы и могли выдержать удар оползня, не. сорваться вниз вместе с вездеходом. Но и в этом случае главным препятствием оставался сам желоб. Он находился не на той стороне, где нужно. Чтобы достичь безопасности на японском побережье, ему нужно было провести огромный вездеход вниз по склону до дна желоба и снова подняться по противоположному склону. Он не видел, и его сканнер не мог сообщить ему о том, что ни твердой почвы, ни пологих склонов, по которым вездеход мог бы выбраться на плоское дно, не существовало. Напротив, огромный разлом морского дна только углублялся и изгибался к юго-востоку, не предоставляя никаких шансов покинуть его на протяжении свыше восьмисот километров. И слишком поздно сканнер показал, что мощный сейсмический оползень начался на восточном склоне желоба, подобно тому, как осыпается кучка песка в песочных часах, и, все распространяясь по фронту, с невероятной скоростью приближается к нему. "Большой Бен" все еще пробивался через мягкий ил, когда обвал настиг его. Питт почувствовал, что грунт под гусеницами вездехода заскользил вниз, и понял, что проиграл гонку. Звук обвала донесся до него, как рев водопада. Он увидел, как смерть протянула палец и коснулась его. Он едва успел напрячь мускулы. Прежде чем огромный вал жидкой грязи охватил вездеход со всех сторон и, крутя и переворачивая его, как щепку, увлек в черную бездну далеко внизу, где и покрыл его погребальным саваном бесформенного ила. Море выглядело так, будто оно сошло с ума, когда могучая водяная гора цунами вздыбилась в ночи, заряженная яростным бешенством разрушения. Она устремилась во мрак, вырастая все выше и выше. Когда она вышла на отмель, окружающую остров, истинные масштабы ее сокрушительной мощи превосходили все, во что способен поверить человек. Когда передний фронт волны затормозился трением о поднимающееся дно, водные массы на ее заднем склоне стали громоздиться друг на друга, с фантастической скоростью вздымаясь вверх на высоту восьмиэтажного здания. Чернее, чем сама ночь, с гребнем, вспыхивающим огнями фосфоресценции, грохоча, как реактивный самолет, преодолевающий звуковой барьер, кошмарное чудище взметнулось ввысь и ринулось на уже затопленные утесы беззащитного острова. Колоссальная стена смерти и разрушения обрушилась и смела прочь каждое дерево, каждую былинку и все здания курорта на острове. Ничто созданное человеком или природой не могло противиться катастрофической силе удара дольше одного мгновения. Триллионы литров воды сметали все на своем пути. Остров был вдавлен в подстилающую его глину как будто ударом гигантского кулака. Большая часть астрономической мощи цунами была поглощена ударом о скальный массив. Возникшее повышение уровня моря создало противотечение, которое, словно упругая преграда, отбросило большую часть энергии волны обратно в океанские просторы. Та часть энергии, которая осталась от направленного на запад потока импульса, прошла дальше и ударила о берег главного японского острова Хонсю, причем высота волны уменьшилась до одного метра при выходе на берег; этот прилив повредил несколько рыбацких причалов, но никто не погиб. Цунами, порожденное "Дыханием матери", отправило остров Сосеки и размещенный внутри него центр "Дракон" на дно кипящего моря. Где-то глубоко под островом все еще продолжались сейсмические толчки. Они были слышны как раскаты стрельбы из тяжелых орудий. И в этот момент неисчислимые тонны черной воды хлынули через вентиляционные воздуховоды и шахту лифта, загоняемые внутрь давлением сверху. Реки брызнули из трещин, образовавшихся в бетонных сводах, и потекли по расширяющимся расщелинам в скальном монолите, расколотом напряжениями, возникшими из-за неравномерной осадки острова. Весь центр "Дракон" внезапно заполнился шумом воды, водопадами хлеставшей сверху. И на фоне этого шума слышались более сильные, низкие громовые удары воды, врывающейся в помещения и коридоры более высоких ярусов. Проталкиваемый фантастическим давлением, поток устремился в самое сердце комплекса, гоня перед собой волну сжатого воздуха. Все было теперь охвачено смятением и паникой. Сотни работников комплекса внезапно поняли с неумолимой ясностью, что их всех ждет верная смерть. Ничто не могло спасти их, им некуда было бежать от потопа. Туннель был срезан, когда остров начал опускаться, и морская вода устремилась по нему в сторону Эдо-Сити. От повышенного давления воздуха у Цубои звенело в ушах. Снаружи донесся сильный грохот, и он понял, что это стена воды, как таран, приближается к помещению командного пункта. Времени среагировать у него не было. В тот же миг ревущий поток ворвался в помещение. Не было времени ни бежать, ни даже крикнуть. В свою последнюю минуту он увидел, как его наставника, престарелого главаря преступного мира │сису, смыло с колонны, за которую тот уцепился, как муху смывает струей из садового шланга. Слабо вскрикнув, тот исчез в кипящей водоворотами воде. Цубои не боялся ни боли, ни смерти, он чувствовал только ярость против стихий, лишающих его законного права возглавлять новую империю. Теперь, когда ни Сумы, ни │сису больше не было, она вся должна была принадлежать ему. Но это были лишь последние галлюцинации умирающего. Цубои понял, что его засасывает поток бунтующей воды и выносит в коридор. Из-за повышения давления в ушах нарастала невыносимая боль. Легкие сдавило так. что они вот-вот были готовы лопнуть. И тут его швырнуло об стену и расплющило. Лишь восемь минут прошло с того мгновения, как бомба "Дыхание матери" взорвалась. Разрушение центра "Дракон" было ужасающим. Проекта "Кайтен" отныне не существовало, а остров, который был известен в старину как остров Адзима, был лишь невысоким холмом на дне морском. Глава 73 Что же касается президента и испытавших огромное облегчение советников его Совета национальной безопасности, то они встретили новость о полном уничтожении центра "Дракон" усталыми улыбками и тихими аплодисментами. Все они были слишком измотаны для каких-либо проявлений ликования. Чартин Броган, глава ЦРУ, сравнил то, что они испытали за последние часы, с ожиданием ночь напролет в клинике, когда его жена рожала первого ребенка. Президент спустился в кризисный штаб, чтобы лично поздравить Дональда Керна и Рея Джордана. Он был счастлив, как именинник, и сиял, как маяк аэропорта. -- Ваши люди проделали прями-таки адскую работу, -- сказал президент, пожимая руку Джордану. -- Страна в долгу перед вами. -- Группа МОГ -- вот кто заслуживает почестей, -- сказал Керн. -- Они действительно совершили невозможное. -- Но не без жертв, -- тихо проговорил Джордан. -- Джим Ханамура, Марк Шоуалтер и Дирк Питт; эта операция обошлась нам недешево. -- О Питте никаких известий? -- спросил президент. Керн покачал головой. -- Похоже, вряд ли можно сомневаться, что он вместе со своим вездеходом попал под обвал и был погребен под ним. -- А со спутника "Пирамидер" нельзя обнаружить каких-либо признаков его вездехода? -- Во время первого пролета спутника над этим районом после взрыва вода была настолько неспокойной, что нашим камерам не удалось обнаружить изображения вездехода. -- Может быть, вы сможете найти его во время следующего пролета, -- с надеждой сказал президент. -- Если есть хоть малейший шанс, что он жив, я хочу, чтобы была организована полномасштабная поисковая операция для его спасения. Мы обязаны ему тем, что спасли свои задницы, и я не собираюсь отворачиваться от него. -- Мы проследим за этим, -- пообещал Джордан, но его мысли уже сосредоточились на других проблемах. -- Что слышно об адмирале Сэндекере? -- Егo разведовательный самолет был подбит ракетами, запущенными из центра "Дракон". Пилот ухитрился совершить вынужденную посадку на брюхо на аэродроме Наха на Окинаве. Согласно предварительным сообщениям, самолет был сильно поврежден и полностью потерял связь с базой. -- Жертвы есть? -- Ни одной, -- ответил Керн. -- Это просто чудо, что все они спаслись, отделавшись несколькими порезами и ушибами, Президент задумчиво кивнул. -- Теперь мы знаем, наконец, почему они не отвечали. Государственный секретарь Дуглас Оатс вышел вперед. -- Еще одна хорошая новость, господин президент, -- сказал он с улыбкой. -- Объединенные советско-европейские поисковые группы обнаружили почти все заминированные автомобили, спрятанные на их территориях. -- Мы должны поблагодарить группу МОГ за то, что она выкрала документы о местонахождении этих автомобилей. -- К сожалению, это не помогло найти автомобили, спрятанные на нашей территории, -- сказал Джордан. Керн кивнул. -- Соединенные Штаты представляли главную угрозу для Проекта "Кайтен", а не Европейский альянс или страны Восточного блока. Президент взглянул на Джордана. -- Обнаружены ли новые заминированные машины на нашей территории? -- Шесть штук. -- Директор ЦРУ слегка улыбался. -- Теперь, когда над нами больше не висит эта угроза, мы сможем выследить остальные, не подвергая дополнительному риску нашу национальную безопасность. -- Что с Цубои и │сису? -- Мы уверены, что они утонули. Президент выглядел довольным, и он действительно был доволен. Он повернулся и обратился лицом ко всем находящимся в помещении штаба. -- Джентльмены, -- объявил он, -- от имени благодарного американского народа, который никогда не узнает, как близко он был от катастрофы, которую вы предотвратили, я благодарю вас всех. Кризис был позади, но уже через несколько часов разразился следующий. В тот же день после полудня начались бои вдоль границы Ирана и Турции, и поступили первые сообщения о том, что кубинский истребитель "Миг-25" сбил американский пассажирский самолет, полный туристов, возвращавшихся с Ямайки. Поиск одного человека быстро был позабыт в поднявшейся суматохе. Мощная техника получения изображений на борту спутника "Пирамидер" была занята отслеживанием более важных событий. Почти четыре недели прошли, прежде чем всевидящее око спутника снова обратилось на морское дно близ побережья Японии. Но никаких следов "Большого Бена" обнаружено не было. Часть V некролог 19 ноября 1993 г. "Вашингтон Пост" Глава 74 Сегодня было объявлено, что Дирк Питт, директор специальных проектов Национального агентства подводных и морских исследований, пропал без вести и считается погибшим в результате несчастного случая, произошедшего в море неподалеку от побережья Японии. Прославленный своими исследованиями на суше и на морском дне, которые включают открытие обломков кораблекрушения доколумбовского византийского судна "Серапис" неподалеку от Гренландии; сенсационную находку рукописей из Александрийской библиотеки; сокровищницы "Ла-Дорада" на Кубе и многими другими, Питт, кроме того, руководил работами по подъему "Титаника". Сын сенатора Джорджа Питта от штата Калифорния и его жены Сюзанны, Питт родился и вырос в Ньюпорт-Бич, Калифорния. Он был слушателем Академии ВВС, где играл в качестве защитника за футбольную команду "Сокол", и окончил Академию двенадцатым в своем классе. Став пилотом, Питт в течение десяти лет находился на действительной службе, получив звание майора. Затем он был постоянно прикомандирован к НУМА по запросу адмирала Джеймса Сэндекера. Адмирал вкратце заметил позавчера, что Питт был исключительно находчивым и отважным человеком. На протяжении своей служебной деятельности он спас множество жизней, включая жизни самого Сэндекера и президента во время инцидента в Мексиканском заливе. Питта всегда отличала изобретательность и творческое воображение. Для него ни один проект не был настолько трудным, чтобы он не мог с ним успешно справиться. Он принадлежал к тем людям, о которых невозможно забыть. Сэндекер сидел на подножке "Сгуца" в гараже Питта и печально смотрел на напечатанный в газете некролог. -- Он совершил так много, что это кажется просто несправедливым по отношению к нему -- подвести итог его жизни в столь немногих словах. Джиордино с ничего не выражавшим лицом прохаживался вокруг реактивного истребителя Люфтваффе "Ме-262А-1а". Верный своему слову, Герт Хальдер смотрел в другую сторону, пока Питт и Джиордино вытащили самолет из бункера, погрузили его на грузовик под брезент и организовали его отправку на борту датского грузового судна в Соединенные Штаты. Всею два дня назад это судно прибыло в Балтимор, где его уже ждал Джиордино, чтобы переправить самолет в ангар Питта в Вашингтоне. И вот он стоял на своем трехколесном шасси среди других классических транспортных средств из коллекции Питта. -- Дирку следовало бы быть тут, чтобы он мог увидеть это, -- со вздохом сказал Джиордино. Он провел ладонью по заостренному носу фюзеляжа, окрашенного сверху в дымчато-зеленый, а снизу в светло-серый цвет, и посмотрел на стволы четырех тридцатимиллиметровых пушек, торчавших из переднего обтекателя. -- Он был бы рад приложить к. нему руки. Это была такая минута, которую ни один из них не предвидел, не мог даже вообразить. Сэндекер чувствовал себя так, будто он потерял сына, а Джиордино -- брата. Джиордино остановился и взглянул вверх на квартиру, расположенную над классическими автомобилями и самолетом. -- Я должен был быть рядом с ним в вездеходе. Сэндекер посмотоел на него. -- Тогда бы ты тоже пропал без вести, и, возможно, был бы мертв. -- Я всегда буду сожалеть о том, что не был вместе с ним, -- рассеянно сказал Джиордино. -- Дирк умер в море. Именно так он и хотел умереть. --{/i} Он мог бы стоять здесь сейчас, если бы один из манипуляторов "Большого Бена" был оборудован ковшом вместо инструмента для резки металла, -- настаивал Джиордино. Сэндекер устало покачал головой. -- Ты не вернешь его тем, что позволишь своему воображению сорваться с цепи. Джиордино непроизвольно поднял голову и посмотрел на жилую квартиру Питта. -- Я все время ловлю себя на мысли, что стоит мне только позвать его, и он спустится вниз по этой лестнице. -- Мне это тоже приходило в голову, -- сознался Сэндекер, Вдруг дверь квартиры открылась, и они на миг оцепенели и затем расслабились, когда оттуда появилась Тоси, неся поднос с чашками и чайником. С невероятной ловкостью и изяществом она сошла вниз по железной винтовой лестнице и поплыла в сторону Сэндекера и Джиордино. Сэндекер удивленно поднял брови. -- Для меня полная загадка, как ты ухитрился уговорить Джордана отдать ее тебе под домашний арест. -- Никакой загадки, -- улыбнулся Джиордино. -- Просто сделка. Он преподнес ее мне в подарок за то, что я буду держать язык за зубами насчет Проекта "Кайтен". -- Тебе повезло, что он не замуровал твои ноги в бетон и не бросил тебя в Потомак. -- Я блефовал. -- Рей Джордан не дурак, -- сухо сказал Сэндекер. -- Он это сразу понял. -- Ну, тогда, значит, она была подарком за оказанные услуги. Тоси поставила поднос на подножку "Стутца" рядом с адмиралом. -- Чаю, джентльмены? -- Да, благодарю вас, -- сказал Сэндекер, поднявшись на ноги. Тоси легко опустилась на колени и проделала краткую чайную церемонию, прежде чем протянуть им чашки, от которых шел пар. Затем она встала и с восхищением посмотрела на "Мессершмитт". -- Какой прекрасный самолет, -- проговорила она, не замечая ни въевшейся грязи, ни спущенных шин, ни поблекшей краски. -- Я собираюсь его отремонтировать, -- тихо сказал Джиордино. -- Я хочу сделать это для Дирка, -- Ты так говоришь, словно он собирается воскреснуть, -- придирчиво сказал Сэндекер. -- Он не умер, -- просто сказал Джиордино. Хотя он держался крепко, на глаза ему навернулись слезы. -- Можно, я помогу? Джиордино, не желая выглядеть жалким, вытер глаза и с удивлением посмотрел на нее. -- Извините, милая леди, в чем вы хотите мне помочь? -- Отремонтировать самолет. Джиордино и Сэндекер изумленно переглянулись. -- Вы механик? -- спросил Джиордино. -- Я помогала своему отцу строить и поддерживать в хорошем состоянии его рыболовный катер. Он был очень горд, когда я наладила забарахливший двигатель. Джиордино просиял. -- Союз, заключенный на небесах. -- Он помолчал и посмотрел на невзрачное платье, в котором Тоси была выпущена из-под ареста людьми Джордана. -- Прежде чем мы с тобой начнем рвать эту летаюшую крошку на части, я собираюсь повести тебя в лучшие модные магазины Вашингтона и купить тебе новую одежду. Глаза Тоси округлились. -- У тебя много-много денег, как у господина Сумы? -- Нет, -- печально простонал Джиордино, -- только много кредитных карточек. Был час ленча, и в отделанном светлым деревом и мрамором обеденном зале шикарного вашингтонского ресторана на Федеральной авеню собралось много народу. Лорен улыбнулась и помахала рукой Стаси, в сопровождении метрдотеля пробиравшейся к ее столику. Волосы Стаси были убраны назад и повязаны широким платком, оделась она просто: кашемировая водолазка цвета овсяной муки, серый шерстяной джемпер и серые, того же тона, брюки. На Лорен был приталенный клетчатый жакет, блузка табачного цвета и темно-серая фланелевая юбка. В отличие от большинства женщин, которые остались бы сидеть, она поднялась и протянула Стаси руку. -- Мне очень приятно, что вы смогли прийти. -- Стаси тепло улыбнулась и пожала руку Лорен. -- Мне всегда хотелось побывать здесь. Я очень признательна вам за эту возможность. -- Выпьете со мной? -- На улице сегодня так холодно, ветер пробирает прямо до костей. Хорошо бы прямо сейчас заказать "манхэттен", чтоб согреться. -- Боюсь, я не смогу дождаться. Я уже заказала мартини. -- Тогда закажите еще один коктейль, чтобы выпить на дорогу, прежде чем мы отсюда уедем. -- Стаси обрадованно засмеялась. Официант принял заказ и отошел к элегантному бару. Лорен положила салфетку к себе на колени. -- Мне не представился подходящий случай поблагодарить вас на острове Уэйк; нас так ужасно торопили. -- Дирк -- вот кому мы обязаны всем. Лорен отвернулась. Она думала, что уже выплакалась после того, как получила известие о смерти Питта, но почувствовала, что слезы вновь подступают к глазам. Улыбка Стаси погасла, и она посмотрела на Лорен с сочувствием. -- Я ужасно огорчена насчет Дирка. Я знаю, что вы с ним были очень близки. -- За эти годы у нас бывало по-всякому, но мы никогда не могли всерьез отдалиться друг от друга. -- Возможность брака когда-нибудь обсуждалась? Лорен отрывисто покачала головой. -- Мы никогда об этом не заговаривали. Дирк был не из тех людей, которых можно сделать своей собственностью. Его любовницей было море, а у меня была моя карьера в Конгрессе. -- Вам повезло, что вы знали его так близко. Его улыбка была просто опустошающей, а эти зеленые глаза -- Боже, любая женщина таяла, как воск, от одного его взгляда. Лорен вдруг занервничала. -- Вы должны простить меня, я не знаю, что на меня нашло, но мне нужно знать. -- Она нерешительно умолкла, словно боялась продолжать, и начала вертеть в пальцах ложку. Стаси спокойно встретила взгляд Лорен. -- Конечно, нет, -- солгала она. -- Однажды поздно вечером я пришла к: нему домой, но я сделала это по приказу Рея Джордана. чтобы передать Дирку инструкции. Между нами ничего не было. Я ушла через двадцать минут. С этого момента до тех пор. пока мы не расстались на острове Уэйк, у нас были сугубо деловые отношения. -- Я понимаю, что это, должно быть, выглядит глупо. Дирк и я часто поступали каждый по-своему, когда речь шла о том, чтобы встречаться с другими мужчинами и женщинами, но мне хочется быть уверенной, что я была единственной, кто был близок с ним перед концом. -- Вы любили ею сильнее, чем вам казалось, не правда ли? Лорен чуть кивнула. -- Да, я поняла это слишком поздно. -- У вас будут другие мужчины, -- сказала Стаси, пытаясь быть любезной. -- Но никто не сможет занять его место. Тут к ним подошел официант, неся заказанные ими коктейли. Стаси подняла свой стакан. -- За Дирка Питта, чертовски хорошего человека. Они сдвинули стаканы. -- Чертовски хороший человек, -- повторила Лорен, и слезы, наконец, потекли из ее глаз. -- Да, именно таким он и был. Глава 75 В столовой тщательно охраняемого дома где-то в штате Мэриленд, в сельской глуши, Джордан сидел за завтраком с Хидеки Сумой. -- Могу ли я сделать что-нибудь, чтобы скрасить ваше пребывание здесь? -- спросил Джордан. Сума помолчал, смакуя нежный аромат утиного супа с лапшой, зеленым луком, редисом и золотистой икрой. Он заговорил, не поднимая глаз. -- Вы могли бы сделать мне одну любезность. -- Да? Сума кивком указал на агента службы безопасности. стоявшего у двери, и его напарника, подававшего еду. -- Ваши друзья не позволяют мне повидать повара. Он очень хорош. Мне хотелось бы передать ему мои комплименты. -- Она стажируется в одном из лучших японских ресторанов Нью-Йорка. Ее зовут Натали, и в настоящее время она выполняет специальные заказы правительства. Сожалею, но вы не можете быть представлены ей. Джордан внимательно изучал лицо Сумы. На нем не было видно ни враждебности, ни чувства разочарования или безысходности от того, что его изолировании и подвергли заточению в тщательно охраняемом помещении, -- ничего, кроме крайнего самодовольства. По его виду трудно было поверять, что его систематически обрабатывали наркотиками и затем заставляли долгие часы отвечать на вопросы в течение более чем четырех недель. Его глаза по-прежнему смотрели твердо, как оникс, из-под челки седеющих волос. Но так оно и должно было быть. Благодаря постгипнотическому внушению, которому его подвергали подчиненные Джордану специалисты по допросам, Сума не помнил и не понимал, что он ежедневно поставляет группе весьма заинтригованных ученых и инженеров массу технических данных. Его память изучалась и тщательно обшаривалась, так осторожно и тонко, словно этим занимались профессиональные воры, которые, обыскав дом, оставляют все вещи точно там, где они их нашли. Должно быть, подумал Джордан, это один из тех немногих случаев, когда американская разведка действительно получала иностранные промышленные секреты, которые могли оказаться полезными. -- Какая жалость. -- Сума пожал плечами. -- Мне бы хотелось нанять ее, когда я уеду отсюда. -- Это невозможно, -- честно сказал Джордан. Сума покончил с супом и отставил чашку в сторону. -- Вы не можете продолжать, задерживать меня.. как обычного преступника. Я не какой-то крестьянин, которого вы арестовали, вытащив из сточной канавы. Я полагаю, что вы будете достаточно благоразумны, чтобы освободить меня без дальнейших проволочек. Никаких жестких требований, всего лишь завуалированная угроза от человека, которому не сообщили, что вся его невероятная власть полностью исчезла после того, как по всей Японии было объявлено о его смерти. Были совершены соответствующие церемонии, и его дух уже был причислен к сонму героев, которым поклонялись у храма Ясукуни. Сума не имел ни малейшего представления, что для внешнего мира он уже не существовал. Ему также ничего не сообщили о смерти Цубои и │сису и уничтожении центра "Дракон". Как он считал, заминированные автомобили Проекта "Кайтен" все еще были надежно спрятаны. -- После всего, что вы пытались совершить, -- холодно ответил Джордан, -- вам еще повезло, что вы не предстали перед международным трибуналом по обвинению в преступлениях против человечества. -- У меня есть божественное право защищать Японию. -- Тихий, повелительный голос донесся до Джордана, словно Сума вещал с церковной кафедры. У Джордана от раздражения выступили розовые пятна на висках. -- Кроме того, что ваше общество самое замкнутое и изолированное на свете, главная проблема, которая осложняет отношения Японии с остальным миром, что у лидеров вашего делового мира нет никакой этики, никаких принципов честной игры, как их понимают на Западе. Вы и ваши высокопоставленные администраторы верят, что они вправе поступать в отношении других стран так, как они никому бы не позволили действовать в отношении Японии. Сума взял чашку чая и выпил ее. -- Честь высоко ценится в японском обществе. Наши чувства долга и преданности имеют очень глубокие корни. -- Да, конечно, преданности самим себе, за счет остальных, скажем, иностранцев. -- Мы не видим каких-либо принципиальных отличий между экономической войной и настоящими боевыми операциями, -- вежливо ответил Сума. -- Мы рассматриваем индустриальные страны как наших противников на огромном поле боя, где нет никаких правил поведения, никаких торговых соглашений, которым можно было бы доверять. Безумие, звучавшее в этих словах, вместе с холодной реальностью ситуации, вдруг показалось Джордану удивительно нелепым. Он понял, что было бы бесполезно пытаться сбить с Сумы спесь. Возможно, этот сумасшедший был в чем-то прав. Америка в конце концов действительно может распасться на отдельные страны, в каждой из которых будет править та или иная раса. Он выбросил из головы эту неприятную мысль и встал из-за стола. -- Мне нужно идти, -- сухо сказал он. Сума смотрел на него. -- Когда я смогу вернуться в Эдо-Сити? Джордан с минуту задумчиво смотрел на него. -- Завтра. -- Я буду рад этому, -- сказал Сума. -- Проследите, пожалуйста, чтобы один из моих частных самолетов ждал меня в аэропорту имени Даллеса. Какой наглец, подумал Джордан. -- Я свяжусь с нашим посольством, чтобы они обеспечили самолет. -- Удачного дня, мистер Джордан. -- Удачного дня, мистер Сума. Я надеюсь, вы простите меня за все причиненные неудобства. Губы Сумы искривились в тонкую зловещую линию, и он взглянул на Джордана из-под прищуренных век. -- Нет, мистер Джордан, я не прощу вас. Не сомневайтесь, вы заплатите жестокую цену за мое похищение. -- Затем Сума, казалось, вообще забыл о существовании Джордана и налил себе вторую чашку чая. Керн ждал, пока Джордан пройдет через бронированные двери, отделявшие прихожую от жилой комнаты. -- Приятно позавтракали? -- Еда была неплоха, вот только компания паршивая. А вы? -- Я слушал вашу беседу, пока перекусил на кухне. Натали сделала мне гамбургер. -- Вам повезло. -- Как насчет нашего приятеля? -- Я сказал ему, что его выпустят завтра. -- Я слышал. Он не забудет собрать вещи? Джордан улыбнулся. -- Эта мысль будет стерта во время сеанса допроса сегодня вечером. Керн медленно кивнул. -- Как долго, вы полагаете, мы сможем держать его в таком состоянии? -- Пока мы не будем знать все, что знает он, пока мы не откроем каждый секрет, каждое воспоминание, хранящееся в его мозгу. -- На это может уйти год или два. -- Ну и что? -- А после того, как мы высосем его досуха, тогда что? -- Что вы имеете в виду? -- Мы не можем вечно держать его спрятанным ото всего мира. И мы просто перережем собственные глотки. если выпустим его на свободу и позволим ему вернуться в Японию. Джордан посмотрел на Керна, и в его лице не дрогнул ни один мускул. -- Когда у Сумы не останется ничего, что бы он мог нам еще поведать, Натали просто добавит чего-нибудь сверх обычного в его лапшу. Я сожалею, господин президент, но, как принято говорить у вас на Западе, мои руки связаны. Президент посмотрел через стол переговоров в своем кабинете на улыбающегося маленького человека с коротко остриженными седыми волосами и вызывающими карими глазами. Он был больше похож на командира крутого пехотного батальона, чем на политического лидера Японии. Премьер-министр Дзюнсиро, прибывший в Вашингтон с официальным государственным визитом, сидел, окруженный с обеих сторон двумя министрами его кабинета и пятеркой штатных помощников. Президент сидел напротив один, если не считать переводчика. -- Я тоже сожалею, господин премьер-министр, но если вы надеетесь, что вам удастся просто проигнорировать трагедии последних нескольких недель, то вы глубоко ошибаетесь. -- Мое правительство не несет ответственности за те действия, в которых вы обвиняете Хидеки Суму, Ичиро Цубои и Корори │сису. Если. как вы утверждаете, они и в самом деле имели какое-то отношение к ядерным бомбам, взорвавшимся в вашем штате Вайоминг и далеко в море, то они действовали в своих собственных целях втайне от нашего правительства. Эта встреча на высшем уровне не обещала быть приятной. Дзюнсиро и его правительство заблокировали все предложения о расследовании инцидентов и реагировали с возмущением, будто сами западные разведки сфабриковали всю эту трагедию . Президент суровым взором окинул противоположную сторону стола. Японцы никогда не ведут переговоры без целой комиссии советников. -- Если вы будете так добры попросить ваших министров и помощников, за исключением переводчика. покинуть кабинет, я буду вам признателен. Учитывая деликатный характер наших переговоров, я полагаю, что они будут более успешными, если мы проведем их с глазу на глаз. Дзюнсиро помрачнел, когда ему перевели слова президента. Это предложение ему явно не понравилось. Хотя президент улыбался, в его глазах не было ни капли юмора. -- Я должен попросить вас передумать. Я уверен, что мы сможем добиться большего в присутствии моих советников. -- Как вы можете убедиться, -- ответил президент, показывая жестом вокруг изогнутого овального стола из красного дерева, -- у меня нет советников. Премьер-министр растерялся, как и ожидал президент. Он стал совещаться по-японски с окружившими его советниками, в бешеном темпе выкрикивающими свои возражения. Президентский переводчик едва заметно улыбался. -- Им это не понравилось, -- зашептал он. -- Это не их способ делать дела. Они считают, что вы поступаете неразумно и очень недипломатично. -- А как насчет по-варварски? -- Лишь в их интонациях, господин президент, лишь в их интонациях. Наконец Дзюнсиро снова повернулся лицом к президенту. -- Я должен заявить протест против этого необычного протокола, господин президент. Когда ему перевели эти слова, президент холодно ответил: -- Мне надоело играть в эти игры, господин премьер-министр, Либо ваши люди уйдут, либо уйду я. Немного подумав, Дзюнсиро кивнул. -- Как вам будет угодно. -- Затем жестом указал своим советникам на дверь. Когда дверь закрылась, президент посмотрел на своего переводчика и сказал: -- Переводите в точности так, как я буду говорить, без всяких прикрас, без всякого сиропа вокруг резких выражений. -- Понятно, сэр. Президент сурово посмотрел Дзюнсиро прямо в лицо. -- Итак, господин премьер-министр, факты состоят в том, что вы и члены вашего кабинета были полностью осведомлены о намерениях корпорации "Сума индастриз" создать ядерный арсенал и неофициально поддерживали этот проект, частично финансируемый преступной организацией "Золотые драконы". Эта программа, в свою очередь, привела к разработке и осуществлению Проекта "Кайтен", ужасного плана международного шантажа, задуманного втайне и ныне прикрываемого ложью и фальшивыми отрицаниями. Вы знали с самого начала, и все же вы потворствовали молчанием и невмешательством. Как только Дзюнсиро услышал перевод, он забарабанил по столу с оскорбленным видом: -- Это неправда, тут нет ни капли правды. Не существует никаких оснований для этих абсурдных обвинений. -- Информация из разных агентурных источников не оставляет и тени сомнения в вашей причастности к этому преступному заговору. Вы тайно аплодировали, зная о том, что главари гангстеров строят то, что они называли "новой империей". Империю, основанную на экономическом и ядерном шантаже. Дзюнсиро побледнел и ничего не сказал. Он увидел огненные письмена на стене, и они предрекали политический крах и огромную потерю лица. Президент продолжал пристально смотреть ему в лицо. -- Что нам здесь совершенно ни к чему, так это всякий лицемерный вздор. Всегда будут существовать фундаментальные противоречия между интересами Японии и Соединенных Штатов, но мы не можем обойтись друг без друга. Дзюнсиро понял, что президент бросил ему спасательный круг, и он ухватился за него. -- Что вы предлагаете? -- Чтобы спасти вашу страну и ваш народ от потрясения и позора, к которым приведет международный скандал, вы подаете в отставку. Доверие между возглавляемым вами правительством и мной разбито вдребезги. Этот ущерб неисправим. Лишь новый премьер-министр и кабинет, состоящий из честных, порядочных людей, не связанных с преступным миром, может воссоздать новое состояние взаимного сотрудничества между нашими странами. Будем надеяться, что тогда мы сможем работать, как близкие партнеры, чтобы разрешить наши экономические и культурные разногласия. -- Этот инцидент останется в тайне? -- Я обещаю, что все данные о центре "Дракон" и Проекте "Кайтен" с нашей стороны будут засекречены. -- А если я не подам в отставку? Президент откинулся на спинку стула и развел руками. -- Тогда я должен предсказать, что японским бизнесменам придется приготовиться к экономическому спаду. Дзюнсиро вскочил на ноги. -- Должен ли я понимать это так, господин президент, что вы угрожаете закрыть американский рынок для всех японских товаров? -- Мне вовсе не нужно этого делать, -- ответил президент. С его лицом произошла удивительная перемена. В его голубых глазах угас огонек гнева, и они приняли меланхолическое выражение. -- Потому что стоит просочиться хоть слову о том, что японская атомная бомба была тайно провезена в Соединенные Штаты и взорвана там, где резвились олень и лань... -- он сделал паузу, чтобы произвести больший эффект, -- я серьезно сомневаюсь, чтобы американский потребитель когда-либо вновь захотел покупать ваши товары. Глава 76 21 ноября 1993 года Остров Маркус Вдали от проторенных туристских маршрутов, в 1125 километрах к юго-востоку от Японии, не затронутый ни военными, ни коммерсантами, лежит остров Маркус. Он представляет собой коралловый атолл, затерянный в океанских просторах, рядом нет никаких других островов, и его побережье по форме приближается к равностороннему треугольнику со сторонами в полтора километра длиной. Если не считать короткого эпизода времен второй мировой войны, когда он был обстрелян американскими кораблями, немногие когда-либо слышали о нем, пока один японский бизнесмен случайно не натолкнулся на его пустынные пляжи. Он сумел оценить его возможности как места отдыха для обеспеченных японцев, уставших от зимней непогоды, и быстро построил там фешенебельный курорт. Спроектированный в современном полинезийском стиле, курорт воссоздавал атмосферу уединенной деревушки в тропиках и включал площадку для гольфа, казино, три ресторана с коктейль-барами и дансингами. театр, огромный плавательный бассейн в форме лотоса и шесть теннисных кортов. Широко растянувшийся вдоль прибрежной полосы, вместе с площадкой для гольфа и аэродромом, этот туристский комплекс занял всю территорию острова. Когда строительство было завершено и штат полностью укомплектован, этот бизнесмен доставил на остров самолетом целую армию писателей и журналистов, пишущих о путешествиях, которые, насладившись бесплатным отдыхом со всеми удобствами, возвратились, чтобы поведать читателям о своих впечатлениях. Курорт этот сразу стал популярным среди туристов, ищущих новые впечатления и коллекционирующих экзотические и удаленные места. Но вместо потока отдыхающих из Япония на остров устремились туристы из других стран тихоокеанского бассейна, и вскоре белые, как молоко, песчаные пляжи усеяли австралийцы, новозеландцы, тайваньцы и корейцы. Остров-курорт быстро превратился в излюбленную сценическую площадку для искателей и искательниц любовных приключений и мекку молодоженов, предававшихся здесь разнообразным спортивным развлечениям. или просто бродивших по пляжам, или занимающихся: любовью в своих деревенских бегало, разбросанных среди кокосовых пальм. Брайан Фостер из Брисбена вылез из ледяной голубой воды, плещущейся внутри кольца внешнего рифа, и прошел по пляжу к своей жене Шелли, дремавшей в шезлонге. Мелкий песок обжигал его босые ноги, и послеполуденное солнце сверкало в каплях воды, стекавшей по его загорелой коже. Обсушившись полотенцем, он взглянул назад на воду. Корейская парочка. Ким и Ли Санг, остановившиеся в соседнем бунгало, брали уроки виндсерфинга у одного из инструкторов курорта. За ними Эдвард Кейн из Веллингтона с трубкой и маской нырял в коралловых зарослях рифа, а его молодая жена Мойра плавала за ним на надувном матрасе. Фостер нежно поцеловал свою дремлющую жену и погладил покрывало, которым она прикрылась. Затем он опустился на песок рядом с ее шезлонгом, надел солнечные очки и стал наблюдать за купающимися. Пара Сангов с трудом овладевала техникой управлен