Джеймс Эллрой. Город греха --------------------------------------------------------------- Пер. с англ. В. Симакова. -- James Ellroy "The Big Nowhere" Екатеринбург: У-Фактория, 2005. - 688 с. (Серия "Нуар"). ISBN 5-9709-0189-Х OCR by Calmar --------------------------------------------------------------- 0x08 graphic ГЛАВА ПЕРВАЯ За несколько минут до двенадцати разразилась гроза: проливной дождь заткнул автомобильные клаксоны, смыл с улиц дудки и пищалки, рев которых обычно возвещает па Стрипе наступление Нового года, а в полицейском участке Западного Голливуда Новый 1950 год начался с волны звонков, вслед за которыми на места происшествий, завывая, помчались кареты скорой помощи. 00:03. ДТП на перекрестке Сансет и Ла Синега. Разбиты четыре машины, пострадали полдюжины человек. Прибывшие на место происшествия полицейские опросили очевидцев и установили виновность "чайника" на коричневом "Де сото" и армейского майора из казарм Кука, который ехал на служебной машине, бросив руль и держа на коленях собачек в бумажных карнавальных шляпках. Оба задержаны. Звонок в приют для животных на Вердуго-стрит. 00:14. Обвалился пустующий дряхлый сборный домишка на Свитцер-стрит. Под тяжелыми от сырости панелями погибла целовавшаяся там юная парочка; тела отправлены в окружной морг. 00:29. Короткое замыкание в неоновом панно, изображавшем Санта-Клауса и его свиту, вызвало возгорание проводов, которое перекинулось на питание огней рождественской елки, от чего вспыхнула сама елка, окруженная рождественскими фигурками. Сильные ожоги получили трое детей, укладывавшие завернутые в папиросную бумагу подарки возле сияющей в темноте фигуры младенца Христа. На место выехали пожарный расчет, скорая помощь и три патрульные машины управления шерифа. Тут произошла небольшая административная накладка: на пожар прибыл также патруль полиции Лос-Анджелеса. Его по ошибке прислал новичок-дежурный, посчитавший, что аллея Сьерра-Бонита в секторе округа относится к городу. Потом - пять пьяных водителей; затем - толпы подвыпивших и многочисленные нарушения общественного порядка, когда стали расходиться посетители клубов па Стрипе. Вооруженное ограбление перед входом в "Голубую комнату Дэйва". Жертвы ограбления - два деревенских олуха, приехавшие в город на матч "Розовой чаши". Грабители, два негра, скрылись па пурпурном "меркури" 47-го года. Лить па улице перестало только после трех ночи, и дежурный по участку, помощник шерифа детектив Дэнни Апшо предположил: наступившее десятилетие обещает быть паршивым. Если не считать запертых в обезьяннике пьяных и трезвых правонарушителей, в помещении полицейского участка он был один. Все патрульные и оперативные машины - на ночном дежурстве; никаких начальников, нет секретарши, ни одного оперативника в штатском. Не мозолят глаза одетые в хаки патрульные, весь вечер бродившие с довольной ухмылкой от предвкушения служебных лакомств, какими тут считаются дежурство на Стрипе, шикарные женщины и рождественские корзинки от Микки Коэна, - извечный повод для грызни с городскими полицейскими. Некому коситься на него, когда он разложит на столе свои учебники по криминалистике: Воллмера, Торвальда и Маслика - по методике осмотра места преступления, по изучению следов крови и как всего за час обыска найти веские улики в комнате размером 18 на 24 фута. Переключив переговорное устройство на минимальную громкость и задрав ноги на письменный стол, Дэнни взялся за книги. Тема Ганса Маслика - предосторожности при снятии отпечатков пальцев с сильно обожженных рук и оптимальная концентрация химических препаратов, позволяющая удалить поврежденную ткань, не задевая слоя кожи, непосредственно несущего линии узора. Маслик усовершенствовал свою методику на жертвах страшного пожара 1931 года в тюрьме Дюссельдорфа. В его распоряжении оказалось множество трупов и образцов протокольных отпечатков, а поблизости было химическое предприятие, где работал честолюбивый молодой лаборант, ставший его добровольным помощником. Они с мэтром работали на перегонки: если раствор каустика вызывал глубокий ожог, тут же подбирались препараты, не проходящие сквозь зарубцевавшуюся ткань. По ходу чтения Дэнни заносит в блокнот химические формулы. Он воображает себя ассистентом Маслика, работающим рука об руку с великим криминалистом, который по-отечески обнимает его, когда Дэнни делает удачный логический вывод. Прочитанное он мысленно примеряет к обожженным у елки с рождественскими фигурками детишкам и представляет, как он самостоятельно снимает отпечатки с крошечных пальчиков, сверяя их с официальными записями о рождении - необходимая мера предосторожности в больницах на тот случай, если малышей вдруг случайно перепутают... - Шеф, у нас убийство. Дэнни поднял от книги голову. В дверях стоял помощник шерифа Хосфорд, дежуривший на северо-восточном участке. - Что? Почему не доложили с места? - Я докладывал. Вы, должно быть, не... Дэнни отодвинул подальше книгу и блокнот: - Что там? - Труп мужчины. Я обнаружил его на Аллегро, в полумиле от Стрипа. Просто жуть, ничего подобного не... - Оставайтесь за меня - я поехал. Аллегро-стрит - узкая улочка, по одной стороне которой стоят бунгало в испанском стиле, а по другой - строительные площадки с рекламными щитами, сулящими элитное жилье на выбор в стиле "Тюдор", французской провинции или современного модерна. Дэнни притормозил при виде полицейского заграждения на козлах с красными сигнальными маячками. Тут же стояли три полицейские машины с включенными фарами, направленными в заросший сорной травой пустырь. Дэнни остановил "шевроле" на обочине и вышел из машины. Кучка полицейских в дождевиках светят фонариками на землю. В колеблющемся свете уличного фонаря маячит рекламный щит элитного поселка Аллегро, обещающий возможность покупки и заселения к весне 1951 года. Патрульные машины располосовали пустырь лучами своих фар, высвечивая пустые бутылки, отсыревшие доски и клочки бумаги. Дэнни кашлянул; один из полицейских обернулся и нервно выхватил из кобуры револьвер. - Спокойно, Гиббз, - сказал Дэнни. - Это я, Апшо. Гиббз сунул револьвер на место, остальные копы расступились. От вида трупа ноги Дэнни стали подгибаться и его сразу замутило. Настоящему криминалисту такого позволять себе не полагается. Он собрался и взял себя в руки: - Деффри, Хендерсон, светите на тело. Гиббз, записывайте дословно: "Труп мужчины европейской внешности, обнажен. Примерный возраст тридцать два - тридцать пять лет. Лежит на спине, руки и ноги раскинуты в стороны. На шее следы удушения, глаза извлечены, пустые глазницы заполняет желеобразное вещество". Дэнни присел на корточки над трупом, Деффри и Хендерсон посветили фонариками. "Гениталии опухшие и в синяках, на головке пениса следы укусов". Подсунул руку под спину мертвеца и ощутил сырую землю. Пощупал грудь в области сердца: кожа была сухой и еще хранила остатки тепла. "Следов сырости на теле нет, и, поскольку от полуночи и до трех часов лил дождь, можно предположить, что жертва оказалась на этом месте не более часа назад". Издалека послышался вой приближавшейся сирены. Дэнни взял у Деффри фонарик и склонился вплотную над трупом, чтобы рассмотреть самые сильные повреждения. "На теле между пупком и грудной клеткой шесть овальных, неправильной формы ран. По их периметру фрагменты внутренностей со следами свернувшейся крови. Кожа вокруг ран воспалена, что прямо указывает на их рваный характер и..." - Да засосы это, как пить дать, - сказал Хен-дерсон. - Что? - Ну, знаете, - пояснил Хендерсон, - любовные укусы. Это когда женщина сосет тебя в шею. Гиббзи, покажи, какое Рождество устроила тебе девчонка-гардеробщица из "Голубой комнаты". Гиббз хмыкнул и продолжал писать. Дэнни поднялся, покровительственный тон простого служаки его задел. От повисшего молчания его опять замутило: ноги перестали слушаться, к горлу подкатила тошнота. Мощным фонариком Дэнни осветил землю вокруг тела и увидел, что все было затоптано полицейскими башмаками, а патрульные машины, видимо, стерли все следы других шин. Гиббз проговорил: - Не знаю, без ошибок тут записал или нет. Дэнни снова обрел уверенность и заговорил, как должен говорить помощник шерифа при исполнении: - Неважно. Держите запись при себе, а утром передайте капитану Дитриху. - Мне сменяться в восемь. Капитан раньше десяти не придет, а у меня билеты на футбол. "Розовая чаша"... - Сожалею, но вам придется остаться здесь, пока не придет утренняя смена или не приедут из лаборатории. - Окружная лаборатория в праздники не работает. А у меня билеты... К ограждению подъехал фургон коронера и выключил сирену. Дэнни повернулся к Хендерсону: - Ленточное ограждение, никаких репортеров и зевак. Гиббз остается здесь дежурить. Вы и Деффри начинайте трясти всех в округе. Инструкции вам известны: возможные свидетели, подозрительные личности, машины. - Апшо, да ведь только четыре двадцать утра! - Вот и хорошо. Начинайте сейчас же, к обеду, возможно, закончите. Копию рапорта представьте Дитриху. Запишите все адреса, кого не было дома. Их опросите позже. Хендерсон зло идет к своей машине. Дэнни смотрит, как санитары укладывают труп на носилки, накрывают его одеялом. Гиббз без умолку им что-то тараторит о предстоящем футбольном матче и несет какой-то вздор насчет остающегося нераскрытым дела Черной Орхидеи , которое еще продолжает будоражить умы. Огни уличного освещения, лучи полицейских ручных фонарей и автомобильных фар смешались на пустыре, в их свете контрастно выделяются отдельные предметы и пятна. В лужах отражается луна, тени, дымчатые блики неоновых огней Голливуда. Дэнни думает о первых шести месяцах своей работы детективом, о двух раскрытых им простеньких убийствах на семейной почве. Санитары труповозки загрузили тело в машину, она развернулась и быстро, бесшумно уехала. Как нельзя к месту всплыла в памяти Дэнни формулировка Воллмера: "Если убийство совершено с особой жестокостью, убийца обязательно выдает свою патологию. Когда следователь способен объективно оценить материальные свидетельства, а потом субъективно осмыслить происшествие с позиции убийцы, он сможет раскрывать преступления, кажущиеся непостижимыми в своей загадочности". Глаза выколоты. Половые органы изуродованы. Кожный покров прогрызен до мяса. Дэнни помчался вслед за труповозкой в центр, жалея, что у него нет полицейской мигалки. Ему хотелось поскорее попасть в морг. Городской морг и окружной морг Лос-Анджелеса занимают нижний этаж Аламедских складов неподалеку от Чайнатауна. Их разделяет деревянная перегородка. Отдельные столы обследования, холодильники и столы вскрытия предназначаются для покойников, обнаруженных на улицах собственно города; свое оборудование имеется для трупов со смежной территории, подведомственной управлению шерифа. В былые времена взаимоотношения города и округа были самыми тесными: патологоанатомы, их ассистенты пользовались одними и теми же синтетическими простынями, ампутационными пилами и фиксирующими растворами. Теперь же, после грандиозного скандала, устроенного Микки Коэном городскому управлению полиции и мэрии Лос-Анджелеса, в связи с разоблачениями Бренды Аллеи о получении высшими чинами полиции взяток от самых известных шлюх Лос-Анджелеса, все круто изменилось. Раз полиция округа позволяет Микки Коэну полностью хозяйничать на Стрипе, в полицейском ведомстве разразилась война. Из управления кадров городского совета поступило указание: никакой помощи медицинским оборудованием персоналу округа; никакого братания с ними в служебное время и никаких ночных посиделок "у газовой горелки", результатом которых случалась подмена покойницких бирок и растаскивание частей тела мертвецов на сувениры, что только усугубило скандальные последствия эпопеи Бренды Аллен. Дэнни Апшо проследовал за носилками с останками безымянного человека No 01- 01.01.50 - до приемной, понимая, что шансы заполучить на вскрытие лучшего городского патологоанатома практически равны нулю. У подъезда окружного морга царила суматоха: на металлических каталках выстроились в очередь жертвы дорожных катастроф. Служители морга привязывали им на большие пальцы ног бирки, полицейские в униформе заполняли бумаги; ребята коронера безостановочно курили, чтобы отбить запах крови, формалина и затхлых остатков еды из китайской забегаловки. Дэнни незаметно пробрался к запасному выходу и оказался на территории городского морга, помешав тройке копов, распевавших "Доброе старое время". Тут творилось то же самое, что и на стороне округа, с той лишь разницей, что вместо зеленовато-коричневой формы здесь были одни темно-синие мундиры и фуражки. Дэнни прямиком направился к кабинету заместителя главного патологоанатома Лос-Анджелеса Нортона Леймана, автора книги "Наука против преступности", курс которого "Введение в судебную па-тологоанатомию" он прослушал в полицейской академии. На дверях кабинета была прикноплена записка: "Буду с 1 января. Дай бог, чтобы в грядущие десятилетия у нас работы было поменьше, чем в первой половине этого кровавого столетия. Н. Л.". Выругавшись от досады, Дэнни достал авторучку с блокнотом и написал: "Док, я догадываюсь, сколь хлопотной могла оказаться у вас минувшая ночь. На территории округа есть интересный 187-й, изувеченный сексуальным маньяком. Прекрасный материал для новой книги, а поскольку я был на месте первым, уверен, что дело отдадут мне. Не сможете ли сделать вскрытие? Капитан Дитрих говорит, что судебный врач у нас мухлюет и падок на взятки. Такие дела. Д. Апшо". Он сунул записку под бронзовый череп на столе Леймана и вернулся на территорию округа. Суматоха улеглась. На площадке приемной развиднелось. "Ночной улов" - партия трупов - уложена на столы осмотра. Дэнни огляделся - ни одной живой души, кроме санитара, устроившегося на стуле возле диспетчерской и ковыряющего пальцем поочередно то в зубах, то в носу. Дэнни подошел к нему. Старик, зловонно дыхнув на него перегаром, спросил: - Ты кто такой? - Помощник шерифа Апшо. Отделение Западного Голливуда. Кто дежурит? - Хорошая работенка. А ты не слишком молод для такой наваристой должности? - Я - трудоголик. Кто дежурит? Старик отер о стенку палец, которым ковырял в носу: - Ну, поговорить ты не мастак, как я вижу. Док Кац тут фигурировал, да перебрал немного за ночь. Сейчас пошел всхрапнуть в свой жидовский каяк. Как это выходит, что все евреи ездят на "Кадиллаках"? Вот ты сыщик, можешь мне ответить на это? Дэнни сжал в карманах кулаки и стиснул зубы. Спокойно, спокойно... - Без понятия. Как тебя звать? - Ральф Карти, вот... - Тебе приходилось готовить трупы к вскрытию? - Сынок, - рассмеялся Карти, - я тем только и занимаюсь. Я готовил Руди Валентине - член у него был с горошину! Готовил Лупе Велез и Кэрол Лэндис и сделал снимки их обеих. Лупе брила свою шахну. Ежели вообразить, что они живые, можно поразвлечься! Ну, что скажешь? Хочешь, пять баксов штука. Дэнни вынул из бумажника две десятки; Карти полез во внутренний карман пиджака и вынул пачку фотоснимков. - Не надо. Мне нужен вон тот парень. - Чего? - Я сам подготовлю его к вскрытию. Прямо сейчас. - Милок, ты же не сотрудник морга, нельзя это. Дэнни добавил к своим двум десяткам еще пятерку и сунул их Карти. Старик поцеловал потускневшую фотографию мертвой кинозвезды: - Вот теперь можно. Дэнни взял из машины свой служебный набор детектива и приступил к работе, а Карти стал на стреме, чтобы не вошел и не поднял шум дежурный судмедэксперт. Дэнни снял простыню с трупа и увидел, что конечности обрели синюшность. Он поочередно поднял его руки и ноги, отпустил - они падали с задержкой: верный признак, что труп коченеет. Записал в блокнот: "Смерть, предположительно, наступила около часа ночи". Затем смочил подушечки пальцев трупа чернилами, накатал их отпечатки на плотную картонку и остался доволен результатом: впервые ему удалось это хорошо. Потом перешел к осмотру шеи и головы. Измерил штангелем следы удушающей повязки и записал результат. Следы прослеживались вокруг всей шеи и были значительно шире одинарного, даже двойного захлеста. Приглядевшись, заметил на подбородке нитку. Осторожно снял ее пинцетом, увидел, что это нить махровой ткани, поместил ее в пробирку. Ухватился за подбородок, с силой раздвинул челюсти полуоткрытого рта и осветил фонариком внутреннюю полость. Там на языке, небе и деснах были такие же нитки. Записал: "Удавлен и задушен белым махровым полотенцем". Глубоко вздохнул и стал осматривать глазницы. В тонком луче фонарика явственно различалась поврежденная мембрана, залитая желеобразным веществом, на которое обратил внимание еще на пустыре. Дэнни взял по три мазка вещества из каждой полости на предметные стекла. Клейкое вещество издавало легкий, отдающий мятой, лекарственный запах. Дэнни исследовал каждый дюйм мертвого тела. При осмотре изгиба локтевых суставов он сделал открытие: как на правом, так и на левом - старые, но четко различимые следы от иглы. Убитый был наркоман, возможно - вылечившийся: свежих следов от шприца не было. Дэнни все это записал, взял штангель и перешел к ранам на теле. Шесть ран имели одинаковые овальные очертания с разницей в пределах трех сантиметров. На всех заметны следы зубов, но слишком бесформенные, чтобы сделать с них слепок, и все были слишком велики. Это не были укусы человека. С кишок Дэнни сделал соскоб свернувшейся крови и нанес образцы на предметные стекла. Тут он сделал гипотетическое предположение, за которое доктор Лейман, наверное, поднял бы его на смех: убийца использовал животное или животных для нанесения увечий, когда жертва уже была мертва. На пенисе Дэнни разглядел четкие следы человеческих зубов, что Лейман на лекциях называл "маниакальная аффекция", вызывая оживление среди набившихся в аудиторию свободных от службы и повышающих свою квалификацию копов. Еще оставалось осмотреть пах и мошонку, когда он заметил, что Ральф Карти наблюдает за ним. Дэнни провел осмотр, стараясь ничего не повредить. Тут Карти хмыкнул: - Ишь ты, ни дать ни взять, кешыо. - Да заткнись ты. Карти пожал плечами и вернулся к своему журналу "Мир экрана". Дэнни перевернул труп на живот и ахнул: плечи и спина во всех направления были иссечены десятками порезов бритвой, узкие полоски запекшейся крови усеяны крошками древесной щепы. Дэнни с изумлением смотрел на все это, сопоставляя увечья спереди и на спине и пытаясь понять их связь. Манжеты его рубашки стали липкими от холодного пота, руки плохо слушались. Тут он услышал хриплый возглас: - Карти, кто этот тип? Что он тут делает? Дэнни обернулся, изобразив на лице миролюбивую улыбку. Он увидел толстого человека в грязном белом халате и в карнавальной шляпе с цифрой 1950, вышитой зеленым стеклярусом. - Помощник шерифа Апшо. Вы доктор Кац? Толстяк стал было протягивать руку, потом опустил ее: - Что вы делаете с трупом? И по какому праву вы явились сюда и вмешиваетесь в мою работу? Карти втянул голову в плечи, забился в угол и умоляюще смотрел на шефа. - Я расследую это дело, - сказал Дэнни, - и решил сам приготовить тело к вскрытию. Я этому обучен. Я сказал Ральфи, будто вы дали добро. - Апшо, убирайтесь отсюда! - С Новым годом, - сказал Дэнни. - Эт-то п-правда, док, - бормотал Карти. - Чтоб мне сгинуть, если я вру! Дэнни упаковал свой чемоданчик, думая, что делать дальше: заняться обходом Аллегро-стрит или отправиться домой и завалиться спать. Перед сном он будет думать о Кэти Хадженс, Бадди Джастроу, о доме на проселочной дороге в округе Керн... Уже на выходе он обернулся. Ральф Карти делился взяткой с доктором в карнавальной шляпе, украшенной фальшивыми самоцветами. 5 Рудольфе "Руди" Валентино (1895--192G) - знаменитый актер и сердцеед, первый секс-символ 1920-х. Умер от перитонита. Лупе Велез (1908--1944) --американская актриса мексиканского происхождения. Была замужем за Джонни Вайсмюллером, знаменитым исполнителем роли Тарзана. Покончила жизнь самоубийством. Кэрол Лэнднс (1919--1948) - американская актриса. Покончила с собой, приняв смертельную дозу секонала. ГЛАВА ВТОРАЯ Лейтенант Мал Консидайн сидел в своем маленьком кабинете следователя уголовного отдела окружной прокуратуры и смотрел на фото своих сына и жены, стараясь не думать о Бухенвальде. Было начало девятого. Он стряхнул тяжелый беспокойный сон, в который его погрузило чрезмерное возлияние виски. К брюкам пристали цветные кружки конфетти, а на табличке "Заместитель начальника" на дверях остались следы губной помады "Пурпурный декаданс" производства Макса Фактора. Это постаралась стенографистка. Шестой этаж городского совета выглядел как плац после парада. Разбудил Мала звонок Эллиса Лоу: он и "еще кое-кто" ждут его через полчаса в ресторане "Тихий океан". А у него Селеста со Стефаном оставались дома одни. Мал понимал, надо бы им позвонить поздравить с Новым годом, хотя он знал, что жена превратит разговор в перепалку. Мал снял трубку и набрал номер домашнего телефона. Селеста ответила после третьего гудка: - Да? Кто это, который звонит? - По этой корявой фразе становилось ясно, что она только что разговаривала со Стефаном по-чешски. - Это я. Хотел предупредить, что задержусь еще на несколько часов, - Что, блондинка выдвигает требования, герр лейтенант? - Какая еще блондинка, Селеста! Ты же знаешь, что никакой блондинки тут нет и что я в Новый год ночую в управлении... - Как сказать по-английски "роткопф"? Рыжая? Кляйне роткопф шайсер штуппер... - Говори по-английски, черт тебя побери! Брось ты эти штучки! Селеста рассмеялась. Этот наигранно веселый смешок, перебивающий ее болтовню на чужом языке, он терпеть не мог. - Дашь ты мне поговорить с сыном или нет! Молчание, потом обычная привычная декларация Селесты Гейштке Консидайн: - Это не твой сын, Малкольм. Его отцом был Ян Гейштке, и Стефан знает это. Ты мой благодетель и муж, а мальчику одиннадцать лет, и он должен знать, что его родное - это не американише полицейский тон, не бейсбол, не... - Дай мне сына, черт тебя дери! Селеста тихо засмеялась. Один - ноль в ее пользу: он снова сорвался на приказной, "полицейский" тон. В трубке было слышно, как Селеста воркующим голоском ласково подзывает Стефана по-чешски. И вот он мальчик - как раз посреди между ними, и не его, и не ее: - Папа, Малкольм? - А га. С Новым годом! - Мы смотрели салют. Поднялись на крышу ~ и были под зон... зонн... - Вы держали зонтики? - Да. Мы видели, как мэрия вдруг вся осветился, а потом салют, а потом они... залопались? - Затрещали, Стефан, - поправил мальчика Мал. - За-тре-ща-ли. Лопнуть - это другое, это когда надутый шар проткнешь. - За-тре-ска-ли? - Стефан пытался произнести новое для него слово - Ща-ща, затрещали. Мы займемся с тобой языком, когда я приду, и потом, может быть, съездим в парк Уэстлейк, будем уток кормить. - А ты салют смотрел? Выглядывал в окно, чтобы посмотреть? Во время салюта Мал отбивался от назойливой Пенни Дискант, предлагавшей перепихнуться в раздевалке; она терлась об него грудью и ногами, и он теперь жалел, что не воспользовался этим шансом. - Да, было красиво. Сынок, мне надо идти. Работа. А ты иди еще поспи, чтобы не дремать у меня на уроке. - Хорошо. Хочешь поговорить с мутти? - Нет. До свидания, Стефан. - До свидания, па-ап. Мал положил трубку. Руки у него дрожали, на глазах выступили слезы. Деловой центр Лос-Анджелеса пребывает в оцепенении, словно в пьяном сне. Одни лишь алкаши шевелятся в очереди у миссии Союза спасения в ожидании бесплатных пончиков и кофе. Перед дешевыми гостиницами на Главной Южной в беспорядке припаркованы машины: некоторые уткнулись передком в помятые бамперы других. Из окон свисают мокрые ленты серпантина и устилают тротуар, а проглядывающее на востоке солнце навевает ощущения жара, пота и тяжелого похмелья. Ведя машину к ресторану "Тихий океан", Мал мечтал о том, как бы поскорее кончился это первый день нового десятилетия. Ресторан был забит увешанными фотоаппаратами туристами. Они с жадностью уплетали фирменный завтрак "Розовая чаша" - омлет с устрицами, овсяные блинчики, коктейль "Кровавую Мэри" и кофе. Метрдотель сообщил Малу, что мистер Лоу и еще один джентльмен ожидают его в "Золотой лихорадке" - зале, охотно посещаемом представителями городской элиты. Мал прошел вглубь и постучал в закрытую дверь. Через мгновение она приоткрылась, и в проеме показался улыбающийся "другой джентльмен": - Тук-тук, кого там несет? Красные берегись - Дадли Смит идет! Прошу, лейтенант! Сегодня здесь собрались лучшие умы полиции, и сие событие заслуживает того, чтобы быть достойно отмеченным. Мал пожал ему руку. Эта манера и часто напускной ирландский акцент ему были знакомы - лейтенант убойного отдела полицейского управления Лос-Анджелеса Дадли Смит. Высокий, здоровенный и красномордый детина, Дадли родился в Дублине, вырос в Лос-Анджелесе, обучался в иезуитском колледже. Доверенный исполнитель грязной работы при всех начальниках полиции Лос-Анджелеса, начиная с Громилы Дика Стекела. В порядке исполнения служебных обязанностей убил семерых, носит сделанные на заказ галстуки с вышитым кругами узором из семерок, наручников и эмблем полицейского управления. Поговаривают, что при нем всегда армейский револьвер 45-го калибра, заряженный разрывными пулями дум-дум, смазанными чесноком, и кастет с пружинным ножом. - Рад вас видеть, лейтенант. - Зовите меня просто Дадли. Мы в одном чине. Я старше, зато внешность у вас - мне до такой далеко. Уверен, мы отлично сработаемся. Как думаете, Эллис? Глава уголовного отдела окружной прокуратуры Эллис Лоу сидел на кожаном стуле с высокой спинкой как на троне и вылавливал из омлета устриц и кусочки бекона: - Разумеется. Садитесь, Мал. Позавтракаете с нами? Мал сел напротив Лоу, Дадли Смит - между ними. На обоих - твидовые тройки: на Лоу - серая, на Смите - коричневая. Оба щеголяют клубными регалиями: лацкан пиджака юриста украшает выполненный в виде ключа значок "фи-бетника", лацкан копа - значки масонских лож. Мал поправил складку на своих мятых фланелевых брюках и подумал, что Смит и Лоу выглядят как два злобных щенка из одного помета: - Нет, благодарю. - Кофе? - указал Лоу на серебряный кофейник. - Нет, спасибо. Смит засмеялся и хлопнул себя по колену: - Догадываетесь о причинах столь раннего вторжения в вашу мирную семейную жизнь? - Попробую угадать, - сказал Мал. - Эллис хочет стать окружным прокурором, я - главным следователем прокуратуры, а вы - занять место руководителя убойного отдела, когда через месяц уйдет в отставку Джек Тирни. У пас деловая встреча по поводу некоего мокрого дела, о котором я еще не слышал. Двое из нас следователи, Эллис - прокурор. Речь идет о карьерном повышении. Попал в точку? Дадли расхохотался во всю глотку, а Лоу сказал: - Хорошо, что вы не дипломированный юрист, Малкольм. Не хотелось бы мне столкнуться с вами в суде. - Значит, угадал? Лоу подцепил на вилку устрицу, обмакнул ее в яичный соус: - Нет. Попросту говоря, билеты на упомянутые вами места у нас уже в кармане. Дадли по доброй воле вызвался... - Я вызвался из чувства патриотизма, - прервал его Смит. - Для меня красная мразь страшнее сатаны. Мал наблюдает, как Лоу прожевал устрицу, потом кусочек бекона, потом яичницу. Дадли курит и смотрит на Лоу. Мал замечает кастет под пиджаком на поясе Дадли: - Значит, большое жюри. Так? Лоу откинулся назад и потянулся: - Вы все схватываете на лету, - отметил он. - Вы следите за местной прессой? - В общем-то нет. - Так вот: сейчас разгорелся серьезный трудовой конфликт и, в частности, в студиях Голливуда. Профсоюз водителей грузовиков выступает против УАЕС - Объединенного профсоюза актеров, статистов и рабочих сцены. У тех долгосрочный контракт с РКО и мелкими студиями на Гоуэр. Они проводят пикетирование с требованием увеличения зарплаты и участия в прибылях, но забастовку не объявляют и... Дадли Смит обеими руками хлопнул по столу: - Все они подрывные элементы, красные ублюдки, все как один! На лице Лоу появляется раздраженное выражение. Мал смотрит на лапищи ирландца и представляет, как они хватают за горло, выкручивают уши, выколачивают признание. Ага, да Эллис просто боится Смита, который принципиально не переносит этого "жидовского сукина сына, адвокатишку-прощелыгу": - Эллис, это что, политическое дело? Лоу потеребил ключик "фи-бетника" на лацкане: - Речь идет о полномасштабном расследовании большим жюри коммунистического влияния в Голливуде. Вы с Дадли - мои главные следователи. Расследование сосредоточено на УАЕС. Этот профсоюз кишит подрывными элементами, и у них есть так называемый мозговой трест, который всем заправляет, - одна женщина и полдюжины мужчин. Все они тесно связаны с "попутчиками" --теми, кто, ссылаясь на Пятую поправку, отказывался давать показания перед Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности в 47-м и был отправлен за решетку. Члены УАЕС совместно работали на постановке ряда фильмов, пропагандирующих коммунистические идеи, к тому же они связаны с другими очагами подрывной деятельности. Коммунизм напоминает паутину. Одна паутинка лепится к другой, а та - к общему гнезду. Паутинки - это имена, имена дают показания и называют другие имена. Вы с Дадли узнаете для меня эти имена. Перед глазами Мала замаячили серебряные капитанские лычки; он внимательно посмотрел на Лоу. И тут черт дернул его возражать во вред самому себе: - Почему же я, а не капитан Бледсо? Он - главный следователь прокуратуры, председательствует на всех банкетах в городе, всеобщий любимец - а это то, что надо, если ведешь большую игру. Я собираю улики в делах по убийствам. Дадли - ловит самих убийц. Почему мы? И почему все это сейчас - в девять утра Нового года? Лоу стал перечислять доводы за, загибая пальцы с наманикюренными, блестящими ногтями: - Во-первых, минувший вечер я провел с окружным прокурором. Завтра на утверждение городскому совету представляется окончательный бюджет нашего отдела на 1950 год, и я убедил его, что сорок две тысячи долларов, оставшиеся у нас не израсходованными, должны быть направлены на борьбу с красной угрозой. Во-вторых, я договорился с заместителем прокурора и заведующим отделом большого жюри Гиффордом поменяться нашими функциями. Он хочет обрести опыт судебного преследования по уголовным делам, а что хочу я - вам известно. В-третьих, капитан Бледсо в преклонном возрасте. Два дня назад, выступая на общем собрании членов клуба Кивани, он позволил себе целый ряд непристойностей. Он заявил о намерении "оттарабанить" Риту Хейворт и "надрать ей задницу до кровавых пузырей", что вызвало настоящее замешательство. Прокурор посмотрел медицинскую карту Бледсо, и выяснилось, что наш милый капитан перенес несколько микроинсультов и скрыл это. Пятого апреля исполняется двадцать пять лет его службы в нашем управлении, и он уходит в отставку, а до того момента остается чисто номинальным руководителем отдела. В-четвертых, вы и Дадли отличные и чертовски толковые сыщики, прекрасно дополняющие друг друга в методах работы. В-пятых... Мал хлопнул рукой по столу - совсем как Дадли Смит: - В-пятых, мы оба хорошо знаем, что в кресло главного следователя прокурор хочет посадить человека со стороны. Он скорее пойдет к федералам или поищет человека в здешней полиции, чем даст это место мне. Эллис Лоу подался вперед: - Мал, он согласен назначить вас главным следователем и произвести в капитаны. Вам тридцать восемь? - Тридцать девять. - Мальчишка. Засучите рукава, и годков через пять вы палкой будете отбиваться от предложений полицейского начальства. Я буду окружным прокурором, а Макферсон станет вице-губернатором. Ну что, с нами? Правая рука Эллиса Лоу ладонью вниз лежала на столе; Дадли Смит с масляной улыбкой накрыл ее своей. Мал прокрутил в памяти его послужной список: труп проститутки в Чайнатауне, нераскрытое убийство двух черномазых в Уоттсе, вооруженное ограбление и торговля наркотой в негритянском бардаке, посещаемом полицейским начальством... А - была не была! Мал положил свою руку сверху и сказал: - С вами. Дадли Смит подмигнул Малу: - Серьезные партнеры в большом крестовом походе. Эллис зашел за спинку своего стула: - Сначала я скажу, что у нас есть, а потом - что нам нужно. - У нас имеются письменные под присягой показания членов профсоюза шоферов-тимстеров о проникновении красных в УАЕС - профсоюз актеров, статистов и рабочих сцены. Мы сопоставили список активистов комми со списком членов УАЕС, в обоих списках масса одних и тех же фамилий. Мы сделали копии с просоветских фильмов, выпущенных во время войны, - чистой воды красная пропаганда, и это дело рук членов УАЕС. У нас есть "тяжелая артиллерия", о чем я скажу минутой позже. Я уже сделал запрос ФБР и в ближайшее время надеюсь получить оттуда сделанные скрытой камерой снимки красных: на них заправилы УАЕС в тесном кругу с видными членам компартии и теми, кого допрашивали в Конгрессе в связи с делом Сонной Лагуны еще в 43-м и 44-м. Отличный убойный материал, серьезная зацепка. - Дело Сонной Лагуны может обернуться против нас, - сказал Мал. - Осужденные ребята оказались невиновными, настоящего убийцу так и не нашли, и это дело получило широкую огласку. Республиканцы заявили протест. Тут нужен другой подход. Дадли Смит затушил сигарету в чашке с недопитым кофе: - Нет, сынок, они были виновны. Все семнадцать. Я знаю это дело. Они забили Хосе Диаса до полусмерти, приволокли к лагуне и раздавили колесами старого драндулета. Обычные разборки на почве страсти - за пачукос это водится. Диас ухлестывал за сестрой дальней родни одного из компании. Знаете, как эти латиносы устраивают браки со своей же родней и плодят детей. Потому они все и вырожденцы. - Это было состряпанное дело, лейтенант, -вздохнул Мал, - как раз накануне заварухи из-за восстания зутеров , тогда все помешались на этих мексиканцах. И помиловал ребят тогда губернатор от республиканцев, а никакие не комми. Смит глянул на Лоу: - Наш друг предпочитает мнению товарищей-офицеров журналистские сплетни. А потом мы услышим, что в избиении несчастных латинов во время заварухи виновен наш департамент. Должен добавить, что все это - надоевший треп краснозадых. Мал протянул руку к тарелке с булочками и стал говорить твердо, чтобы этот ирландский детина понял, что его никто не боится: - Нет, это надоевший треп полиции. Я тогда работал в управлении, и там мне коллеги, проще говоря, прямо назвали это дело дерьмом. Кроме того... - Джентльмены, прошу вас, - громко оборвал их Лоу и вовремя: Мал почувствовал, что голос его теряет твердость. Он успел перевести дух и теперь холодно смотрел на Дадли Смита. Тот вежливо улыбнулся: - Не будем спорить из-за дохлого мекса, - сказал Дадли Смит и протянул руку. Мал пожал ее, а Смит подмигнул. - Так-то лучше, - сказал Эллис Лоу. - Кто там был виновен, к делу это теперь не относится. Суть в том, что подрывные элементы все время муссируют тему Сонной Лагуны в своих целях. Вот на что нам следует обратить внимание. Догадываюсь, что вам не терпится отправиться домой к семьям, а потому на этом хочу закруглиться. Ваша задача - обеспечить то, что федеральные власти называют "свидетелями в пользу выставившей стороны" - тех членов УАЕС и прочих леваков, кто желает очиститься от былых связей с комми и может назвать нужные нам имена. Вам следует исходить из того, что прокоммунистические фильмы, снятые этими профсоюзниками, были продуманным заговором, сознательной пропагандой в целях внедрения коммунистической идеологии. Вам нужно получить доказательства территориальной подсудности - то есть что эта подрывная деятельность проводилась в самом Лос-Анджелесе. При этом могут быть затронуты интересы некоторых влиятельных людей - этого не избежать. Что многие кинозвезды Голливуда - попутчики красных - общеизвестно. Это обстоятельство может стать... Лоу замолчал. - Источником средств? - подсказал Мал. - Да. Именно так, хоть и звучит цинично. Вижу, что вам нелегко открыто выразить свои патриотические чувства, Малкольм. В данном деле вам не мешало бы проявить больший пыл. Мал вспомнил, как ему рассказывали, что Микки Коэн перекупил руководство восточного отделения тимстеров Лос-Анджелеса у одного бывшего гангстера, которому требовались деньги для игорного бизнеса в Гаване. - Микки К. может подкинуть баксов, если городские власти не раскошелятся, - начал Мал. - Точно знаю, он будет рад вытурить уаесешников и толкнуть туда своих ребят. В Голливуде можно неплохо заработать. На лице Лоу вспыхнул румянец. Дадли Смит побарабанил по столу костяшками своего кулачища: - А наш друг Малкольм быстро соображает. Верно, сынок. Естественно, Микки хотел бы устроить на студиях своих ребят, а студии ждут не дождутся, чтобы избавиться от профсоюзников. Это не меняет дела: в УА.ЕС красных пруд пруди... А знаешь, сынок, однажды мы с тобой едва не стали коллегами? Мал вспомнил: в 41-м, когда он получил сержанта, Тад Грин предложил ему перевод в оперативники. Мал отказался. Его не привлекала перспектива гоняться за вооруженными грабителями, вламываться в дома с пистолетом наготове, поджидать автобус с уголовниками из Сен-Квентина и рукоятками пистолетов "обламывать" крутых ребят, приводя их к покорности, - этакая полицейская "дипломатия канонерок". На этой работе Дадли Смит угробил четверых. - Мне хотелось остаться в отделе нравов. - Я тебя понимаю, сынок. Меньше риска, больше шансов на продвижение. Об этом давно поговаривают: Мал Консидайн, сначала патрульный, потом сержант, лейтенант, сотрудник управления полиции и следственного отдела прокуратуры, не хочет пачкать руки. Когда его, еще новобранца, направили в участок Семьдесят седьмой улицы - в гнездо негритянской мафии "Конго", - он испугался и сбежал оттуда. Малу стал интересно: знает ли Дадли Смит историю газовой камеры Бухенвальда: - Верно. Мне казалось, что там я ничего не выиграю. - Про наш отряд болтают разное, но там, сынок, ты был бы на месте. Кое-кто думал иначе, но ты сумел бы их переубедить. "Намекает на старую сплетню", - подумал Мал. Глянул на Лоу и сказал: - Давайте ближе к делу. О какой тяжелой артиллерии вы говорили? Лоу переводит взгляд с Мала на Смита и обратно: - У нас есть два хороших помощника. Один - бывший фэбээровец Эдмунд Дж. Саттерли. Он возглавляет группу "Против красной угрозы". Группа на договорных основах обслуживает корпорации и выявляет, если можно так выразиться, "остро мыслящих" работников в развлекательной индустрии. Она проверяет наличие у нанимаемых на работу коммунистических связей и помогает отсеивать подрывные элементы, котор