Пол Андерсон. Бесконечная игра
Первый звук трубы разнесся далеко, ясно, он прозвенел холодной
бронзой, и епископ Рогард зашевелился, просыпаясь с этим звуком. Подняв
глаза, он взглянул сквозь неожиданно зашумевший, забормотавший строй
солдат, через широкую равнину Киновари, через границу на королевство
Боливию.
Там, далеко, за какой-то нереальной черно-белой степью он уловил
отблеск солнечного света и увидел буйное трепетание поднятых знамен.
"Значит, война, - подумал он. - Значит, мы должны сражаться снова".
"Снова"? Он заставил себя не думать о пугающей мрачности этого слова.
Разве они когда-нибудь сражались раньше?
Слева от него громко рассмеялся сэр Окер и с резким металлическим
стуком опустил забрало на свое веселое юное лицо. Забрало придало ему
странный нечеловеческий вид, он внезапно превратился в лишенную
характерных черт вещь, состоящую из блестящего металла и колышущихся
перьев плюмажа; и сталь прозвучала в его голосе:
- А, сражение! Слава богу, епископ, а то я начал побаиваться, что мне
придется ржаветь тут вечно.
Он так поднял на дыбы своего коня, что огромные металлические крылья
загрохотали.
Справа от Рогарда высокий в своей мантии и короне стоял король
Флэмбард. Одной рукой он прикрыл глаза от слепящего солнечного света.
- Первым они посылают Даймоса, королевского гвардейца, - пробормотал
он. - Хороший боец.
Спокойствие тона не вязалось с тем, как другая рука короля нервно
пощипывала бороду.
Рогард повернулся, взглянув через линии Киновари на границу. Даймос,
солдат белизского короля, бежал вперед. Длинное копье сверкало в его руке,
щит и шлем ослепительным блеском отражали безжалостный свет, и Рогарду
показалось, что он сумел расслышать лязг железа. Потом этот лязг потонул в
звуках труб, барабанов и пронзительных криках со стороны шеренг Киновари,
и ему оставалось только наблюдать.
Даймос перепрыгнул два квадрата и стал у границы. Здесь он
задержался, топчась и наталкиваясь на Барьер, который неожиданно остановил
его, и начал выкрикивать вызов. Среди закованных в панцири солдат Киновари
усилилось ворчание, и копья поднялись перед развевающимися штандартами.
Голос короля Флэмбарда был резок, когда он наклонился вперед и
дотронулся скипетром до своего личного гвардейца.
- Вперед, Карлон! Вперед - и останови его!
- Слушаюсь, сир! - приземистая фигура Карлона склонилась, потом он
повернулся и, подняв копье, побежал вперед, пока не достиг границы. Теперь
он и Даймос стояли лицом к лицу, огрызаясь друг на друга через Барьер, и
на какое-то неприятное мгновение поразился - что же такое сделали друг
другу эти два человека в те страшные и забытые годы, что между ними должна
была возникнуть такая ненависть?
- Позвольте мне, сир! - голос Окера прозвучал мрачно из-под забрала
шлема, разрезанного узкой щелью для глаз. Крылатый конь рыл копытами
жесткую белую почву, и длинная пика отбрасывала сияющую радугу.
- Нет, нет, сэр Окер, - это был женский голос. - Еще нет. Сегодня нам
с тобой предстоит сделать многое, но попозже.
Взглянув на Флэмбарда, епископ увидел королеву, Эвиану Прекрасную, и
что-то внутри у него оборвалось и вспыхнуло. Необыкновенно высокой и
красивой была сероглазая королева Киновари, когда стояла она в своих
доспехах и глядела на разгорающуюся битву. Ее загорелое юное лицо было
забрано в сталь, и только один непослушный локон выбился на ветру, но она
пригладила его рукой в латной перчатке, а другой взялась за меч,
вытаскивая его из ножен.
Рогард испытывал горькую зависть к Колумбарду, епископу королевы
Киновари.
Барабаны тяжело пророкотали в рядах белизцев, и еще один солдат
бросился вперед. Рогард со свистом втянул воздух, когда солдат подбежал и
встал справа от Даймоса. И лицо солдата заострилось и побледнело от
страха. Между ним и Карлоном не было никакого Барьера.
- На смерть, - пробормотал сквозь зубы Флэмбард. - Они послали этого
парня на смерть.
Карлон огрызнулся и кинулся на белизца. У него почти не было выбора -
если бы он промедлил, он сам был бы убит, и король приказал ему не
медлить. Он кинулся; его копье блеснуло, и белизский солдат рухнул и лег
неподвижно, раскинувшись на черном квадрате.
- Первая кровь! - крикнула Эвиана, подняв свой меч и отражая им
солнечные лучи. - Первая кровь в нашу пользу!
"Да, это так - мрачно думал Рогард. - Но король Майкиллейти имел
основания пожертвовать этим человеком. Может быть, нам следовало бы дать
Карлону погибнуть. Карлон - смельчак, Карлон - силач, Карлон - любитель
посмеяться. Может быть, лам следовало бы дать ему погибнуть".
И теперь не было Барьера перед Эсейтором, епископом белизским, и он,
высокий и спокойный, в сверкающей белой рясе, плавно прошел по белым
квадратам и остановился у границы. Рогарду показалось, что он сумел
поймать взгляд епископа, устремленный на королевство Киновари. Белизский
епископ изготовился, чтобы броситься вперед со своей тяжелой булавой, если
Флэмбард, стремясь избежать риска, попытается обменяться местами с графом
Ферриком, как это разрешал Закон.
Закон?
Но не было времени раздумывать, что это был за Закон, и почему ему
следовало повиноваться, и что происходило до того, как началась битва.
Королева Эвиана обернулась и крикнула солдату Рэддику, гвардейцу ее
собственного рыцаря сэра Капрэна:
- Вперед! Останови его!
Рэддик бросил на нее влюбленный взгляд и побежал вперед, к границе,
тяжеловесный в своей броне. Там стали они - он и Эсейтор, и не было между
ними Барьера, если кто-нибудь из двоих использует фланговый маневр.
Железо загрохотало, когда булава Эсейтора пробила шлем и череп и
сбила гвардейца Рэддика с ног.
Только раз вскрикнула Эвиана:
- И я послала его! Я послала его!
И она бросилась вперед.
По прямой, подобно летящему дротику, неслась вперед королева
Киновари. Поворачиваясь, весь подавшись за ней, Рогард видел ее прыжок
через границу и остановку у Барьера, отмечавшего левую границу
королевства, за которой лежал только туман, простиравшийся до ужасного
края этого мира. Там она повернулась лицом к охваченным ужасом шеренгам
белизцев, и ветер донес ее крик, подобный крику нападающего ястреба:
- Майкиллейти! Защищайся!
Король Майкиллейти поспешно сошел с той линии, по которой атаковала
королева, и отступил в цитадель епископа Эсейтора. "Теперь, - злорадно
подумал Рогард, - теперь этот одетый в белую мантию повелитель не сможет
найти убежище ни у одного из своих графов. Эвиана лишила его величайшей
защиты".
- О-ля, моя королева! - взорвавшись смехом, Окер вонзил шпоры в
своего коня.
Крылья бились, развевая ризу Рогарда, когда рыцарь перескакивал через
своего гвардейца, чтобы встать в двух квадратах от епископа. Рогард
сдержал свой гнев: именно он хотел быть тем, кто последует за Эвианой. Но
Окер был лучшим выбором.
О, значительно лучшим! Рогард дышал с трудом, пока его стремительный
взор обегал поле боя. На следующем скачке Окер сумеет поразить Даймоса, и
потом он и Эвиана смогут захватить Майкиллейти в ловушку!
Неожиданно замешательство овладело епископом. Почему люди должны
погибать, для того чтобы захватить какого-то чужого короля? В чем суть
Закона, который говорит, что король должен бороться за власть над миром
и...
- Защищайся, королева! - сэр Меркон, королевский рыцарь Белизии,
выскочил, подобно Океру.
Рогард хрипло передохнул и подумал, что, наверное, в ясных глазах
Эвианы стоят слезы. Потом медленно королева отошла по краю на два квадрата
и остановилась перед гвардейцем графа Феррика. Это было достаточно хорошее
место для начала атаки, но уже не такое удобное, как прежде.
Боон, гвардеец белизской королевы Долоры, вышел на квадрат вперед и
встал, надежно защищая Даймоса от угрозы Окера. Окер сердито заворчал и
прыгнул, встав перед Эвианой, между ней и границей, очищая для нее путь и
прикрывая Карлона.
Меркон тоже прыгнул, приземлился перед Окером, и между ними лежала
граница. Рогард стиснул булаву, и глаза его застлало: белизцы наступали на
Эвиану.
- Алфар! - крикнул королевский епископ. - Ты сумеешь ей помочь?
Отважный старый йомен, гвардеец епископа королевы, безмолвно кивнул и
двинулся на квадрат вперед. Его копье нацелилось на епископа Эсейтора, и
тот зарычал на гвардейца - между этими двумя теперь не было никакого
Барьера!
Меркон белизский совершил еще один парящий скачок и остановился в
трех квадратах перед Рогардом.
- Защищайся! - проревел его голос из-под безликого шлема. -
Защищайся, о королева!
Теперь у Алфара уже не было времени сразить Эсейтора. Большие глаза
Эвианы тревожно забегали; затем, приняв быстрое решение, она встала между
Мерконом и Окером.
Гвардеец белизского королевского рыцаря шагнул на два квадрата
вперед, направив свое копье на Окера. Надо было обладать смелостью, чтобы
встать перед самой Эвианой, но королева Киновари понимала, что если она
убьет его, то королева Белизии сможет нанести удар ей самой.
- Отойди, Окер! - крикнула она. - Отойди!
Окер выругался и выскочил из опасной зоны, остановившись перед
гвардейцем Рогарда.
Королевский епископ закусил губу и попытался унять дрожь. Как солнце
сверкало! Его свет иссушающим белым пламенем лился на бесплодные белые и
черные квадраты. Огромное солнце неподвижно висело в мутном небе, и люди
задыхались в своих доспехах. Грохот труб и железа, копыт, крыльев и
топающих ног звучал под легким ветерком, который веял над миром. Никогда
ничего не было, кроме этой бессмысленной войны, никогда ничего больше не
будет, и когда Рогард пытался думать о том, что было до того момента, как
началась битва, или о том, когда она кончится, то перед ним вставал только
хаос темноты.
Граф Рафеон белизский - огромная, готовая к битве фигура из железа -
тяжело шагнул к своему королю. Эвиана крикнула.
- Алфар! - крикнула она. - Алфар, твой час!
Гвардеец Колумбарда громко рассмеялся. Взмахнув копьем, он ступил на
квадрат, занятый Эсейтором. Одетый в белую рясу, епископ поднял ненужную и
слабую булаву и тут же рухнул в пыль под ноги Алфара. Воины Киновари
завыли и ударили мечами о щиты.
Рогард не участвовал в торжестве. "Эсейтор, - подумал он мрачно, -
так или иначе был обречен. У короля Майкиллейти что-то другое на уме".
Он был потрясен, когда увидел, что гвардеец графа Рафеона бросился
вперед на два квадрата и крикнул Эвиане, чтобы она защищалась. В ярости
королева Киновари отступила на квадрат в тыл. С болью понял Рогард, каким
беззащитным оказался теперь король Флэмбард, чьи солдаты рассеялись по
полю, в то время как белизцы выстраивались в ряды. "Но королева Долора, -
подумал он, хватаясь за соломинку надежды, - королева Долора, ее
невероятно холодная красота была как раз открыта для мощного удара".
Солдат, который заставил отступить Эвиану, перешел границу.
- Защищайся, о королева! - крикнул он опять.
Это был невысокий грубый неопрятный вояка в запыленном шлеме и латах.
Эвиана ответила крепким солдатским проклятием и двинулась на квадрат
вперед, чтобы поставить Барьер между ним и собой. Он дерзко ухмыльнулся в
бороду.
"Плохо нам, неудачный и несчастный день". Рогард еще раз попытался
вырваться из своего квадрата и кинулся на помощь Эвиане, но он не волен
был сделать это. Барьер держал, невидимый и непреодолимый, и Закон
сдерживал, жестокий и бессмысленный Закон, который гласил, что человек
должен стоять и смотреть, как будут убивать его леди, и он с горечью
выругался и бессильно замер в тяжком ожидании.
Трубы подняли свои бронзовые шеи, ударили барабаны, и королева
Белизии Долора гордо вступила в битву. Она прошла - высокая, одетая в
белое, холодно-прекрасная, с точеным и неподвижным в своей надменности
лицом под увенчанным короной шлемом - и встала в двух квадратах перед
своим супругом, возвышаясь над Карлоном.
Карлон киноварский плюнул под ноги Долоры, она взглянула на него
своими холодными голубыми глазами и отвернулась. Горячий сухой ветер не
растрепал ее длинные светлые волосы; она была похожа на стоящую и
ожидающую статую.
- Окер, - сказала Эвиана, - сойди с моей дороги.
- Я бы не хотел отступать, миледи, - неуверенно ответил он.
- Я бы тоже не хотела, - сказала Эвиана, - но у меня должен быть
свободный путь к спасению. Мы начнем биться сначала.
Медленно отъехал Окер назад, к своему дому, Эвиана усмехнулась, и
кривая улыбка исказила ее юное лицо.
Рогард следил за ней так пристально, что не заметил, что происходило
вокруг, пока грохот железа не оглушил его. Тогда он увидел епископа
Соркаса с окровавленной булавой в руке в квадрате Карлона, а Карлон лежал
мертвым у его ног.
"Карлон, твои руки бессильны, жизнь ушла из них, и есть только
бесконечная темнота, охватывающая тебя, тебя, который так любил этот мир!
Спокойной ночи, мой Карлон".
- Мадам... - епископ Соркас говорил тихо, слегка кланяясь, и улыбка
бродила на его хитром лице. - Я сожалею, мадам, что... э...
- Да. Я должна отойти от тебя. - Эвиана тряхнула головой, словно ее
ударили, и отступила на квадрат назад и в сторону. Затем, повернувшись,
она бросила орлиный взгляд на черный квадрат белизского графа Эрейклеса.
Он нервно оглянулся, будто хотел спрятаться за спинами трех солдат,
которые охраняли его. Эвиана вздохнула глубоко, со всхлипом.
Сэр Сиетас, рыцарь Долоры, выскочил из своей цитадели, встав между
Эвианой и графом. "Уж не собирается ли он убить солдата Алфара? - вяло
подумал Рогард. - Теперь он мог бы сделать это". Алфар взглянул на рыцаря,
который сидел пригнувшись, поднял свое копье и стал ждать решения судьбы.
- Рогард!
Епископ рванулся, и на секунду глаза его застлала тьма, прорезаемая
молниями.
- Рогард, ко мне! Ко мне, и помоги мне очистить от них этот мир!
Она стояла в своих покрытых вмятинами и рубцами доспехах, подняв меч,
и над этим разбитым полем она смеялась с возрождающейся надеждой. Рогард
не смог крикнуть в ответ. Не было слов. Но он поднял свою булаву и
бросился вперед.
Черные квадраты бежали под его ногами, грохотали шаги, стучали зубы,
с нарастающей силой напрягались мускулы, и весь этот мир пел. На границе
он остановился, зная, что такова была воля Эвианы, хотя он и не мог
сказать, откуда он узнал об этом. Перед ним реяли гордые знамена Белизии -
сейчас повергнем их в прах!
- Вперед, сэр! - прогрохотал Алфар, стоя справа от епископа и смело
глядя на белого рыцаря, который мог сразить его. - Гоните их к черту
отсюда!
Крылья ударили в небе, и Сиетас спланировал на землю слева от
Рогарда. В горячем воздухе голубой металл его доспехов был похож на
струящуюся воду. Его конь храпел, взмахивая крыльями; он легко осадил его,
покачивалась зажатая в руке пика, белый шлем повернулся к Флэмбарду.
- Берегись, королева! - надменный голос белизца глухо прогремел
из-под стального шлема.
- Конечно, сэр рыцарь, я поберегусь! - только смех звучал в голосе
Эвианы.
Затем она легко устремилась по ряду черных квадратов. Она
проскользнула мимо Рогарда, улыбнувшись ему на бегу, и он попытался
улыбнуться ей в ответ, но лицо его было жестким. Эвиана, Эвиана, она в
одиночестве летела во вражеский лагерь!
Железо зазвенело и загрохотало. Белый гвардеец, стоявший на ее пути,
опрокинулся и рухнул к ее ногам. Одна рука бессильно поднялась, и крик
умирающего послышался в пыли:
- Проклинаю тебя, проклинаю тебя, Майкиллейти, проклинаю тебя за твою
глупую ошибку, - оставил меня погибать... нет, нет, нет...
Эвиана встала над поверженным телом и вновь рассмеялась прямо в лицо
графу Эрейклесу. Тот съежился от страха, облизывая губы, - он не имел
права напасть на нее, а она могла уничтожить его следующим ударом. Рядом с
Рогардом гикал Алфар, и трубы Киновари завывали в тылу.
Итак, великое наступление началось! Рогард бросил быстрый взгляд на
епископа Соркаса. Тощая фигура в белой рясе двинулась вперед, одной рукой
легко размахивая булавой, и на его бледном лице была чуть сонная улыбка.
Никакого страха?.. Соркас остановился лицом к лицу с Рогардом и улыбнулся
несколько шире, безрадостно оскалив зубы.
- Ты можешь меня убить, если хочешь, - коротко сказал он. - Но хочешь
ли ты?
На секунду Рогард заколебался. Раздробить эту голову!..
- Рогард, Рогард, ко мне!
Крик Эвианы заставил королевского епископа обернуться. Он понял
теперь, каков был ее план, и это так поразило его, что он забыл обо всем.
"Белизия наша!"
Он быстро побежал. Даймос и Боон, бессильно тычась копьями в Барьеры,
завыли на него, когда он пробегал мимо. Он миновал королеву Долору, ее
прекрасное лицо казалось вылитым из стали, она следила за ним, когда он
проходил по полю Белизии. А потом не осталось времени для размышлений.
Граф Рафеон замаячил перед ним, и епископ перешел последнюю границу,
вступив на вражескую территорию.
Граф поднял топор. Закон приговорил его к смерти, Рогард отмахнулся
от слабого удара. Удар его собственной булавы потряс тело графа, челюсти
лязгнули. Рафеон согнулся, медленно падая, его доспехи загрохотали, когда
он рухнул на землю. Пальцы царапнули покрытую железом почву, и потом он
затих.
"Эвиана, Эвиана, королева-воительница, это твоя победа!"
Даймос белизский заорал и перешел границу. Тщетно, тщетно, он был
обречен на тьму. Гибкая фигура Эвианы двинулась к Эрейклесу, ее меч
блеснул, и граф упал к ее ногам. Ее голос был подобен разящему мечу:
- Защищайся, король!
Оглянувшись, Рогард увидел, что справа от него стоял сам Майкиллейти.
Между двумя мужчинами лежал Барьер, но Майкиллейти вынужден был отступить
перед Эвианой, и он шагнул наискось вперед. Вглядевшись в его лицо, Рогард
неожиданно почувствовал холод. В лице его он не увидел признаков
поражения, там было искусство и знание и несгибаемая железная воля - что
же замыслила Белизия?
Эвиана вскинула голову, ветер развевал локоны ее волос, как мятежное
знамя.
- Мы побеждаем их, Рогард! - воскликнула она.
Далекие и слабые из-за шума и неразберихи битвы трубы Киновари
донесли приказ короля. Вглядываясь в легкий туман, Рогард понял, что
королем овладело беспокойство. Сэр Сиетас все еще представлял опасность,
стоя близ Соркаса. Сэр Капрэн киноварский тяжело перескочил на квадрат
перед гвардейцем графа королевы, перекрыв дорогу, по которой Сиетас должен
был идти, чтобы напасть на Флэмбарда.
Мудро, но... Рогард вновь взглянул в спокойное бледное лицо
Майкиллейти, и словно дуновение холода прошло по нему. Неожиданно он
удивился: за что они сражаются? За победу, да, за господство над миром...
но когда битва будет выиграна - что же дальше?
Он не был в состоянии думать о том, что будет дальше. Его сознание
охватил ужас, которому он не мог отыскать названия. В это мгновение он
ясно понял, что это была не первая в мире война, что были и другие войны
до нее и снова будут войны. "Победа - это смерть".
Но Эвиана, чудесная Эвиана, она не могла погибнуть. Она должна
править всем миром и...
Сталь сверкнула в Киновари. Бросился вперед Меркон белизский и одним
тигриным прыжком сбил с ног личного гвардейца Окера. Солдат пронзительно
вскрикнул, упав под неистово топчущие его копыта, и его крик потерялся в
вопле белизского рыцаря:
- Защищайся, Флэмбард! Защищайся!
Рогард задохнулся. Это было подобно удару в живот. Только что король
торжествующе стоял над миром, и теперь все было разрушено одним ударом, и
все грозили ему нападением.
- Нет, нет, - взглянув вдоль длинного пустого ряда квадратов, Рогард
увидел, что Эвиана плакала. Он хотел бежать к ней, крепко прижать ее к
себе и защитить от этого рушащегося мира, но вокруг него были Барьеры. Он
не мог сойти со своего квадрата, он мог только наблюдать.
Мертвенно-бледный Флэмбард выругался и отступил к дому королевы. Его
люди издали вопль и загрохотали своим оружием - еще оставался какой-то
шанс на спасение!
"Нет, ничего не оставалось, пока Закон связывал людей, - думал
Рогард, - ничего не оставалось, пока держали Барьеры. Победа была смертью,
и победа, и поражение оборачивались одной и той же темнотой".
Стоявшая по другую сторону от своего худого улыбающегося супруга,
Долора двинулась вперед. Эвиана вскрикнула, когда эта высокая белая
женщина остановилась перед испуганным гвардейцем Рогарда, повернулась к
Флэмбарду, туда, где он укрылся, и бросила ему вызов:
- Защищайся, король!
- Нет, нет, ты, глупец! - Рогард бросился вперед, пытаясь разбить
Барьер и прорваться к Майкиллейти. - Разве ты не понимаешь, что никто из
нас не может победить, это же смерть для всех, если война кончится! Позови
ее обратно!
Майкиллейти не обратил на него внимания. Казалось, он ждал.
И Окер киноварский разразился громким хохотом. Его смех прозвучал над
равниной, разнося счастливую радость, и люди подняли усталые головы и
повернулись к юному рыцарю, который стоял в своей цитадели, ибо и юность,
и торжество, и слава были в этом смехе. Затем быстрый блеск стали, Окер
прыгнул, и его крылатый конь обрушился с неба на саму Долору. Она
повернулась, чтобы встретить его, подняв меч, но он выбил его из рук
Долоры и пронзил ее своей пикой. Слишком надменная для того, чтобы
кричать, белая королева медленно упала под копыта коня.
И Майкиллейти улыбнулся.
- Я понимаю, - кивнул гость. - Отдельные электронно-вычислительные
машины, и каждая из них контролирует свою собственную шахматную
фигуру-робота с помощью направленного луча, а все машины, действующие на
одной стороне, связаны своего рода общим сознанием, которое заставляет их
соблюдать правила шахматной игры и выбирать лучший из возможных ходов.
Блестяще. И совершенно великолепна ваша идея оформить роботов в виде
солдат средневековой армии.
Его взгляд следил за маленькими фигурками, которые передвигались по
увеличенной доске под ярким светом.
- О, это просто внешние украшения, - сказал ученый. - А вообще это
серьезный проект исследования на сложных самонастраивающихся
электронно-вычислительных машинах. Давая им возможность играть партию за
партией, я получаю некоторые ценные данные.
- Восхитительная вещь, - любуясь, сказал гость. - Вы поняли, что в
этом сражении обе стороны воспроизвели одну из знаменитых классических
партий?
- Нет, я не заметил. Неужели это так?
- Да. Это был матч между Андерссеном и Кизеритским, тому лет... Я
забыл год, но это было довольно давно. Книги по шахматам часто ссылаются
на эту игру как на Бессмертную Партию... [Здесь и в названии рассказа -
игра слов: immortal game может означать "вечную игру", "бессмертную
партию".] Значит, ваши электронные машины должны обладать многими
свойствами человеческого мозга.
- Да, правильно, это сложные устройства, - согласился ученый. - Еще
не все их характеристики ясны. Порой мои шахматисты удивляют даже меня.
- Гм-м, - гость остановился у доски. - Замечаете, как они мечутся
внутри своих клеток, размахивая руками, колотят друг друга своим оружием?
- Он помолчал, потом медленно пробормотал: - Интересно... интересно, может
быть, у ваших машин есть сознание. Может быть, они обладают... разумом.
- Не фантазируйте, - фыркнул ученый.
- А откуда вы знаете? - настаивал гость. - Ваша система обратной
связи аналогична нервной системе человека. Откуда вы знаете, что ваши
отдельные вычислительные машины, даже если они и сдерживаются групповой
связью, не имеют индивидуальных характеров? Откуда вы знаете, что их
электронные ощущения не рассматривают игру как... о!.. как взаимоотношение
свободной воли и необходимости; откуда вы знаете, что они не воспринимают
данные об этих ходах как их собственный эквивалент данных о крови, поте и
слезах?
Он помолчал немного.
- Нонсенс, - проворчал ученый. - Они просто роботы. Сейчас... Эй!
Посмотрите туда! Следите за этим ходом!
Епископ Соркас сделал шаг вперед, на черный квадрат, граничащий с
квадратом Флэмбарда. Он поклонился и улыбнулся.
- Война окончена, - сказал он.
Медленно, очень медленно Флэмбард взглянул на него. Соркас, Меркон,
Сиетас - все они пригнулись, чтобы броситься на него, куда бы он ни
повернулся; его собственные солдаты бессильно бушевали в Барьерах; не было
ни одного места, где бы он мог укрыться.
Он склонил голову.
- Я сдаюсь, - прошептал он.
Через черное и белое Рогард взглянул на Эвиану. Их взгляды
встретились, и они протянули друг другу руки.
- Шах и мат, - сказал ученый. - Партия окончена.
Он прошел по комнате к пульту управления и выключил
электронно-вычислительные машины.
Last-modified: Mon, 16 Apr 2001 07:26:05 GMT