Ибо поиски иголки-флотилии в стоге сена - Атлантике были не так сложны, как может показаться с первого взгляда. Во-первых, по неизменным испанским законам флотилия должна доставить свой груз в Кадис, и никуда больше, во-вторых, по направлению ветра легко можно было определить, откуда она появится. А в-третьих, испанские капитаны после долгого плаванья наверняка будут сомневаться в своей долготе, широту же по секстану будут знать более или менее точно, и, скорее всего, постараются пройти заключительный отрезок пути на широте Кадиса - 36╟30', чтоб миновать с одной стороны португальское побережье, с другой - африканское. Так что в самой середине британской колонны, на широте 36╟30' находился коммодор на "Неустанном", а остальные четыре корабля располагались к югу и к северу от него. Флажки днем и ракета ночью должны оповестить все корабли эскадры, что флотилия приближается. Им нетрудно будет быстро подойти к судну, которое подало сигнал, а в ста пятидесяти милях от Кадиса им хватит времени и места, чтоб настоять на своем. За час до рассвета Хорнблауэр вышел на палубу (он уже дважды выходил этой ночью, как и в каждую предшествующую). Ночью было ясно; сейчас тоже. - Ветер норд-ост-тень-норд, сэр, - доложил Провс.- Сан-Висенти примерно в пяти лигах к северу. Ветер умеренный; можно было бы поставить все паруса вплоть до бом-брамселей, но "Отчаянный" шел в бейдевинд на левом галсе под марселями. Хорнблауэр направил подзорную трубу на юг, туда, где должна была находиться "Медуза". "Отчаянный" как наименее значительное судно занимал позицию дальше всех к северу, там, где вероятность встретить флотилию наименьшая. Было еще слишком темно, чтоб различить "Медузу". - Мистер Форман, пожалуйста, поднимитесь на мачту с сигнальной книгой. Конечно, все офицеры и матросы ломают себе голову, для чего изо дня в день эскадра сторожит один и тот же кусочек морского пространства. Самые сообразительные, наверно, даже угадали истинную причину. Тут ничего не попишешь. - Вот она, сэр! - сказал Провс. -Азимут зюйд-тень-вест. Мы немного впереди от позиции. - Обстените крюйсель, пожалуйста. Они мили на две впереди позиции - не так и плохо после долгой ночи. Несложно будет занять свою позицию, точно к северу от "Медузы". - Эй, на палубе! - закричал Форман с грот-марса. - "Медуза" сигналит. "Коммодор, всем кораблям". Медуза повторяла сигналы "Неустанного". - "Поворот через фордевинд" - кричал Форман. - "Курс вест. Марсели". - Мистер Чизмен, будьте добры подтвердить. Чизмен был вторым сигнальным офицером и учился заменять Формана. - Поставьте матросов к брасам, мистер Провс. Мур должен получать большое удовлетворение, управляя маневрами шестидесятимильной колонны с помощью флажков. - Эй, на палубе! - закричал вдруг Форман совсем другим голосом. - Вижу судно на левом траверзе, почти на ветре, сэр. Идет на фордевинд, быстро. "Отчаянный" все еще ждал, когда "Медуза" спустит сигнал - сразу после этого он должен был повернуться. - Что вы видите, мистер Форман? - Военный корабль, сэр. Фрегат. Похож на французский, сэр. Это может быть "Фелиситэ", сэр. Очень даже может быть, что это "Фелиситэ", идущая из Кадиса. К этому времени до испанцев могли дойти слухи о британском кордоне в море. Если "Фелиситэ" обогнет британскую колонну, она успеет предупредить флотилию. Или подождет в отдалении и вмешается, когда появятся испанцы. Бонапарт сможет раздуть в "Мониторе" целую историю из того, как доблестный французский флот бросился на выручку подвергшимся нападению нейтральным кораблям. А если дело дойдет до боя, присутствие "Фелиситэ" может оказаться решающим - большой французский фрегат и четыре больших испанских против большого британского, трех малых и шлюпа. - Я поднимусь на мачту и посмотрю сам, сэр. - Буш, как всегда, оказался в нужном месте и в нужное время. С ловкостью опытного моряка он побежал по вантам. - Сигнал спущен, сэр! - закричал Форман. В этот момент "Отчаянный" должен был положить руль под ветер, чтоб все пять кораблей повернулись одновременно. - Нет, мистер Провс. Мы подождем. На горизонте "Медуза" повернулась. Теперь она шла на фордевинд, и расстояние между ней и идущим в противоположную сторону шлюпом быстро увеличивалось. - Это "Фелиситэ", сэр! - крикнул Буш. - Спасибо, мистер Буш! Я попрошу вас немедленно спуститься! Барабанщик. Сигнальте всем по местам. Корабль к бою. Мистер Чизмен, поднимите такой сигнал: "Вижу французский фрегат с наветренной стороны". - Есть, сэр. "Медуза" быстро удаляется. - Все равно поднимите. Буш с быстротой молнии спустился вниз и прежде, чем занялся подготовкой к бою, успел обменяться с Хорнблауэром взглядами. В глазах у него читался вопрос. Буш единственный кроме Хорнблауэра знал, какую цель преследует британская эскадра. Если "Отчаянный" разойдется с фрегатами в то время, когда появится флотилия, он потеряет свою долю призовых денег. Но призовые деньги - всего лишь один фактор, главная же цель - флотилия. И потому "Отчаянный" не послушает сигнала с "Медузы" и повернет в сторону себе на беду - и на беду своему капитану. И Буш знал, как неравны силы "Отчаянного" и "Фелиситэ". Если дело дойдет до бортовых залпов, все кончится тем, что половина их команды будет перебита, а половина - в плену. - "Медуза" вне пределов видимости, сэр. Она не подтвердила наш сигнал. - Это кричал Форман, все еще с мачты. - Очень хорошо, мистер Форман. Можете спускаться. - Ее видно с палубы, сэр, - сказал Провс. - Да. - Прямо на горизонте видны были марсели и брамсели французского корабля. Хорнблауэру трудно было удержать их в поле зрения подзорной трубы - он дрожал от возбуждения. Оставалось только надеяться, что тревога не написана у него на лице. - Корабль к бою готов, сэр, - доложил Буш. Пушки выдвинуты, взволнованная орудийная прислуга заняла своим места. - Она привелась к ветру? - воскликнул Провс. - Ага! "Фелиситэ" легла на левый галс, направляясь в сторону. Она уклонялась от боя. - Они что, драться не хотят? - воскликнул Буш. Напряжение Хорнблауэра немного спало, когда он увидел, что его выкладки подтверждаются. Он двинулся к "Фелиситэ" с намерением ввязаться в долгий поединок с большого расстояния. Он надеялся повредить рангоут "Фелиситэ", чтоб она не смогла предупредить испанцев. Француз, видимо, угадал его намерения. Он не хотел рисковать, пока не выполнит своего поручения. - Поворот оверштаг, пожалуйста, мистер Провс. "Отчаянный" с точностью механизма лег на другой курс. - Круто к ветру! Теперь они шли наперерез. Француз, уклоняясь от боя, намеревался обогнуть британскую колонну и присоединиться к испанцам, а Хорнблауэр перекрыл ему этот путь. Марсели "Фелиситэ" повернулись. - Он повернул прочь! Это ему не поможет. Далеко-далеко за марселями "Фелиситэ" голубел на горизонте берег Южной Португалии. - На этом курсе он не пройдет Сан-Висенти, - сказал Провс. Лагуш, Сан-Висенти, Сагриш - прославленные в морской истории имена. Эти далеко выступающие мысы не дадут "Фелиситэ" уклониться от боя. Скоро ей придется вступить в поединок. Хорнблауэр как раз продумывал, каким этот поединок будет. - Мистер Буш! - Сэр! - Я хочу, чтоб две пушки стреляли прямо с кормы. Вам придется удалить транцы. Займитесь этим немедленно. - Есть, сэр. - Спасибо, мистер Буш. Парусные суда практически не могут стрелять прямо назад или вперед; удовлетворительно разрешить эту проблему не удавалось еще никому. Обычно удобнее всего стрелять бортовыми залпами, поэтому на носу и на корме пушки как правило не ставили, и это учитывалось при строительстве кораблей. Сейчас Хорнблауэр собирался отбросить все преимущества, которые извлекали из этого обстоятельства кораблестроители всех времен и народов. Он собирался ослабить "Отчаянного" и получить взамен кратковременную выгоду в редкой ситуации. Хорнблауэр услышал треск древесины, и палуба у него под ногами мелко задрожала - это заработали пилы. - Пошлите на корму артиллериста. Прежде чем начнут двигать пушки, ему придется основать тали и брюки. Голубая полоска берега стала отчетливей. Ясно видна была громада мыса Сан-Висенти. Целиком видна была "Фелиситэ" и длинный-предлинный ряд ее выдвинутых пушек. Грот-марсель заполоскал: она поворачивалась через форде-винд. Теперь она готова была драться. - Руль на ветер, мистер Провс. Обстените грот-марсель. Важно было выиграть время. "Отчаянный" тоже повернулся через фордевинд. Хорнблауэр не собирался вести безнадежный бой; если француз не торопится, он тоже торопиться не будет. При легком ветре и умеренном волнении "Отчаянный" имел значительные преимущества перед большим фрегатом и Хорнблауэр не собирался от них отказываться. "Отчаянный" и "Фелиситэ" приглядывались друг к другу, как два кулачных бойца, только что вышедшие на ринг. День был чудесный - под голубым небом расстилалось синее море. Мир, который Хорнблауэр, может быть, скоро покинет - прекрасен. Скрип пушечных катков говорил, что по крайней мере одно орудие начали перетаскивать. И в ту же секунду Хорнблауэр подумал о Марии и о маленьком Горацио - безумие, и он немедленно выкинул эти мысли из головы. Секунда проходила за секундой. Быть может, французский капитан держал на шканцах военный совет, может, просто колебался, не зная, что же решить в такой момент, когда на весах лежит судьба целых народов. - Мистер Буш передает, сэр. Одна пушка готова к бою. Вторая будет готова через несколько минут. - Спасибо, мистер Оррок. Скажите мистеру Бушу, пусть поставит к ним двух лучших наводчиков. Грот-марсель "Фелиситэ" снова наполнился. - К брасам! "Отчаянный" взял курс на противника. Хорнблауэр не хотел без необходимости приближаться к берегу и на дюйм. - Руль на ветер! "Отчаянный" повернулся через фордевинд. Теперь два судна были на расстоянии дальнего пушечного выстрела. Нос "Фелиситэ" указывал прямо на шлюп, корма "Отчаянного" - прямо на "Фелиситэ". - Скажите мистеру Бушу, чтоб открывал огонь! Буш начал стрелять раньше, чем ему могли передать приказ. Громыхнули пушки, дым клубами повалил из-под кормового подзора и окутал шканцы. Как Хорнблауэр ни напрягал зрение, он ничего не мог разглядеть, только прекрасные обводы носа "Фелиситэ", ее круто поднятый бушприт, блещущие белизной паруса. Под ногами загрохотали катки - это снова выдвигали пушки. Ба-бах! Теперь Хорнблауэр увидел. Стоя прямо над пушками, глядя по направлению выстрела, он различил как бы небрежно нарисованную карандашом на белизне парусов и синеве неба черточку. Она пошла вверх, потом повернула вниз, потом все окутал дым. Наверняка попали. Дым помешал ему увидеть второй выстрел. Длинные британские девятифунтовки - лучшие пушки на флоте, когда дело касается точности наведения; они значительно превосходят в этом отношении любые другие орудия. И даже девятифунтовое ядро способно нанести значительный ущерб, когда летит со скоростью тысяча футов в секунду. Ба-бах. Несчастные французы вынуждены сносить обстрел, не имея возможности ответить тем же. - Смотрите! - сказал Провс. Фока-стаксель "Фелиситэ" трепался по ветру. С первого взгляда трудно было понять, что произошло. - Лопнул фока-штаг, сэр, - решил наконец Провс. Что он прав, стало видно через минуту, как только на "Фелиситэ" убрали фока-стаксель. Сама по себе утрата паруса значения не имела, но фока-штаг играет главную роль в сложной уравновешенной системе (какой была и французская конституция, пока власть не захватил Бонапарт), удерживающей мачты. - Мистер Оррок, бегите вниз и скажите мистеру Бушу: "Молодец". Ба-бах. Когда дым рассеялся, Хорнблауэр увидел, что "Фелиситэ" повернулась, увидел, как выстрелили ее пушки, и тут же облако дыма скрыло ее. С жутким воем где-то близко пронеслись ядра, и с обеих сторон от "Отчаянного" поднялось по фонтану брызг. Других результатов у этого бортового залпа не было. Взволнованная команда, стреляющая во время поворота, вряд ли могла добиться большего, даже имея двадцать две пушки. На "Отчаянном" нестройно закричали "ура!": Хорнблауэр, обернувшись, увидел, что все незанятые матросы, высунув головы в пушечные порты, смотрят на французов. Против этого он ничего возразить не мог, но тут он снова взглянул на "Фелиситэ" и увидел нечто, побудившее его отдать приказ, по которому для каждого сразу нашлась работа. Француз отклонился от курса не просто, чтоб дать бортовой залп. Он лег в дрейф под обстененным крюйселем, чтоб сплеснить фока-штаг. В этом положении его пушки стрелять не смогут. Однако время не ждет - "Отчаянный" шел на фордевинд, и расстояние между кораблями быстро увеличивалось. - Приготовиться у пушек левого борта. К брасам! Руль право на борт! "Отчаянный" плавно лег на левый галс. Сейчас он был напротив левой раковины "Фелиситэ", под таким углом ни у одного француза пушки стрелять не будут. Буш перебежал с кормы, чтоб лично руководить орудиями левого борта. Он шагал от пушки к пушке, убеждаясь в точности наводки. "Отчаянный" палил по беспомощному врагу. Расстояние очень большое, но некоторые выстрелы должны наносить ущерб. Хорнблауэр смотрел, как меняются очертания "Фелиситэ" по мере того, как "Отчаянный" заходит ей в корму - Приготовиться к повороту оверштаг после следующего бортового залпа! Девять пушек выстрелили, и дым еще клубился на шкафуте, когда "Отчаянный" снова лег на другой галс. - Пушки правого борта, огонь! Возбужденные матросы перебежали с левого борта на правый, но в этот момент крюйсель "Фелиситэ" повернулся. - Руль на ветер! К тому времени, как задерганные французы повернули судно носом к ветру, "Отчаянный" уже обратил к ним корму, и Буш снова бежал к ретирадным орудиям. Это была расплата за давний поединок с "Луарой". При умеренном ветре и слабом волнении маневренный шлюп имел все преимущества перед большим фрегатом. То что было - лишь образец того, что будут повторять весь этот утомительный день голодные люди под золотым солнцем, над синим морем, в едком пороховом дыму. Наибольшее преимущество давало подветренное положение "Отчаянного". Дальше под ветром за горизонтом располагалась британская эскадра - француз не решится далеко преследовать их в этом направлении из опасения самому оказаться в ловушке. Более того, француз стремится выполнить свое поручение, то есть найти и предупредить испанскую эскадру, и значит, ему надо отойти подальше от берега, обогнуть Сан-Висенти и стряхнуть с себя назойливого маленького врага, который вцепился мертвой хваткой, палит ему по корме, дырявит паруса, рвет бегучий такелаж. В продолжении этого долгого дня "Фелиситэ" много раз стреляла бортовыми залпами. Метили французы в основном плохо. И весь день напролет Хорнблауэр стоял на шканцах, следил за изменениями ветра, выкрикивал приказы и управлял своим суденышком с неослабевающим вниманием и неистощимой изобретательностью. Иногда ядро с "Фелиситэ" попадало в цель: прямо на глазах у Хорнблауэра одиннадцатифунтовое ядро пролетело в открытый пушечный порт и превратило пять человек в колышущуюся кровавую массу. И все же почти до вечера серьезного ущерба "Отчаянный" избегал. Тем временем ветер задул с юга, а солнце медленно поползло к западу. Когда ветер переменился, положение стало более опасным, а к вечеру внимание Хорнблауэра от усталости притупилось. С расстояния в три четверти мили французам удалось-таки сделать удачный выстрел, один из бортового залпа, произведенного в то время, когда они сильно отклонились от курса. Наверху послышался треск, и Хорнблауэр увидел, как грота-рей разломился пополам - ядро ударило в самую его середину. Половинки рея повисли под немыслимым углом, грозя, словно стрелы, обрушиться на палубу. Встала новая и насущная задача - изучить грозно раскачивающиеся обломки, и приказать так повернуть руль, чтоб паруса заполоскали и нагрузка снизилась. - Мистер Вайз! Возьмите сколько нужно матросов и закрепите обломки. После этого Хорнблауэр смог поднести к ноющему от усталости глазу подзорную трубу и посмотреть, что же теперь намерена делать "Фелиситэ". Пользуясь полученным преимуществом, она могла бы навязать им ближний бой. Хорнблауэру придется сражаться до последнего вдоха. Но он увидел нечто совсем иное, и ему пришло взглянуть дважды, прежде чем он поверил утомленным глазам. "Фелиситэ", подняв все паруса, уходила на закат. Поджав хвост, удирала она за горизонт от назойливого врага, вымотавшего ее за девять часов непрерывного боя. Матросы видели это. Кто-то крикнул "ура!", остальные нестройно подхватили. Они улыбались, скаля зубы, неестественно белые на фоне почерневших от пороха лиц. Подошел Буш, такой же черный, как и все остальные. - Сэр! - сказал он. - Не знаю, как вас и поздравлять. - Спасибо, мистер Буш. Проследите за мистером Вайзом. У нас есть два запасных лисель-спирта - из них можно сделать шкалы на грота-рей. - Есть, сэр. Несмотря на почерневшее лицо, несмотря на усталость, которую даже ему не по силам было скрывать, Буш все так же странно смотрел на своего капитана. В этом взгляде были смешаны восхищение и удивление. Буша распирало желание поговорить. Ему потребовалось заметное усилие воли, чтобы повернуться без единого слова, и Хорнблауэр выпустил прощальный заряд в его удаляющуюся спину: - Я хочу, чтоб корабль до заката был готов к действиям, мистер Буш. Докладывал Гэрни-артиллерист: - Мы израсходовали верхний ярус пороха и начали второй, сэр. Это полторы тонны пороха. Пять тонн ядер, сэр. Мы использовали все картузы, сэр. Мои помощники сейчас шьют новые. Потом плотник, потом баталер и врач. Надо накормить живых и похоронить мертвых. Мертвых, которых Хорнблауэр так хорошо знал. Когда Уоллес читал список, он испытал горячее сожаление и глубокое чувство личной утраты. Среди них были хорошие моряки и плохие моряки. Утром они были живы, а сейчас мертвы, потому что он выполнил свой долг. Нельзя так думать. Он служит трудному делу, безжалостному, как сталь как летящее пушечное ядро. В девять часов вечера Хорнблауэр сел поесть - впервые со вчерашнего дня - и, отдавшись неумелым заботам Бэйли опять подумал о Доути, а от Доути - шаг вполне естественный - мысли его перешли на восемь миллионов испанских долларов. Его усталый ум очистился от сознания греха. Ему не придется причислять себя к тем мошенникам и казнокрадам, которые встречаются иногда среди капитанов. Он отпустил себе грех; нехотя, но отпустил. 23 С залатанными бортами, со шкалами на грота-рее, "Отчаянный" лавировал к месту, назначенному для встречи в случае разделения. Даже на широте Южной Европы сказывалось дыхание зимы. Ночи были холодные, дул пронизывающий штормовой ветер, и "Отчаянному" приходилось бороться с ним по двадцать четыре часа в сутки. Место встречи располагалось в пятнадцати лигах к северу от мыса Сан-Висенти, но фрегатов там не оказалось. Хорнблауэр расхаживал по палубе, пытаясь принять решение. Он просчитывал, как далеко могло снести "Неустанного" и его товарищей, и спорил с собой, пытаясь определиться, что же делать дальше. Буш поглядывал на него издалека. Буш был посвящен в тайну каравана, но знал, что ему лучше не вмешиваться. Наконец с марса раздался крик: - Вижу парус! Вижу парус на ветре! Эй, на палубе! Вот еще один! Похоже на флот, сэр! Теперь Буш мог подойти к Хорнблауэру. - Я думаю, это фрегаты, сэр. - Может быть. - Хорнблауэр крикнул впередсмотрящему: - Сколько парусов вы видите сейчас? - Восемь, сэр. Похожи на линейные корабли, некоторые из них, сэр. Да, сэр, один трехпалубный и некоторые двухпалубные. Эскадра линейных кораблей, направляющаяся к Кадису. Вполне возможно, что это французы, каким-то образом прорвавшие блокаду. В таком случае долг Хорнблауэра - разузнать о них все, что можно, даже рискуя попасть в плен. Скорее же всего это британцы. В голове у Хорнблауэра щевелились дурные опасения. Он понимал, что означает появление здесь британцев. - Мы двинемся к ним навстречу, мистер Буш. Мистер Форман. Поднимите кодовые сигналы. Теперь видны стали марсели. Шесть линейных кораблей кильватерной колонной, два фрегата с флангов. - Первый корабль ответил 264. Это кодовый сигнал на эту неделю. - Очень хорошо. Поднимите наши позывные. Море и небо были серые, как и накатившая на Хорнблауэра тоска. - "Неустрашимый", сэр. Адмирал Паркер. Значит, Паркер откомандирован сюда из Ла-Маншского флота: Хорнблауэр все больше укреплялся в своей неприятной догадке. - Флагман "Отчаянному", сэр. "Капитану явиться на борт". - Спасибо, мистер Форман. Мистер Буш, прикажите изготовить шлюпку. Паркер, которого Хорнблауэр увидел сразу, как его провели на шканцы "Неустрашимого", тоже был какой-то серый. Серыми были его глаза, волосы и даже лицо. Но одет он был превосходно, и Хорнблауэр рядом с ним почувствовал себя оборванцем. Он пожалел, что недостаточно тщательно выбрился сегодня утром. - Что вы тут делаете, капитан Хорнблауэр? - Нахожусь на месте встречи, назначенном капитаном Муром, сэр. - Капитан Мур в Англии. Новость Хорнблауэра не потрясла - этого он и ожидал. Но надо было что-то ответить. - Да, сэр? - Вы не слышали новостей? - Я ничего не слышал уже неделю, сэр. - Мур захватил испанский караван с сокровищами. А где были вы? - У меня произошла стычка с французским фрегатом, сэр. Со шканцев "Неустрашимого" были ясно видны и шкалы на грота-реи и свежие заплаты на бортах. - Вы упустили состояние. - Я думаю, сэр. - Шесть миллионов долларов. Испанцы сражались, и, прежде чем они сдались, один из их фрегатов взлетел на воздух со всей командой. Во время боя на корабле следует соблюдать железную дисциплину. Малейшая оплошность со стороны подносчика пороха или заряжающего может привести к взрыву. Хорнблауэр, задумавшись об этом, ничего не ответил Паркеру, и тот продолжал, не дожидаясь ответа. - Так что теперь мы воюем с Испанией. Доны объявят войну, как только узнают новости - наверно, уже объявили. Эта эскадра откомандирована из Ла-Маншского флота для блокады Кадиса. - Да, сэр. - Вам лучше вернуться на север. Присоединитесь к Ла-Маншскому флоту возле Уэссана для получения дальнейших распоряжений. - Есть, сэр. Никаких человеческих чувств не промелькнуло в холодных серых глазах. Крестьянин с большим интересом глядит на корову, чем этот адмирал смотрел на капитан-лейтенанта. - Счастливого пути, капитан. - Спасибо, сэр. Ветер дул с северо-запада. "Отчаянному" придется отойти дальше в море, чтоб пройти на ветре Уэссан и еще дальше, чтоб обогнуть мыс Рока. Для Паркера и его эскадры ветер был попутный, и, хотя Хорнблауэр отдал приказ едва ступив на палубу, к тому времени, как подняли шлюпку и "Отчаянный" лег на левый галс, эскадра уже скрылась за горизонтом. Шлюп двинулся к Уэссану. Когда он разрезал волны, набегавшие на его правый борт, можно было услышать и почувствовать нечто необычное. Когда гребень волны добегал до судна, оно медленно опускало нос, при этом раздавался глухой звук, и корабль вздрагивал. То же повторялось, когда нос начинал подниматься снова. Это повторялось дважды на каждой волне. Причиной был грот-марсель, на который, как лубки, были наложены шкалы - два запасных лисель-спирта. Как ни плотно были они привязаны, оставался небольшой зазор, и тяжелые половинки рея дважды на каждой волне с утомительным грохотом качались взад и вперед. На второй день путешествия по Атлантике Бэйли ненадолго отвлек мысли Хорнблауэра. - Это лежало в кармане вашей ночной рубашки, сэр. Я нашел, когда собрался ее постирать. Это была сложенная записка, написанная в тот вечер, когда "Отчаянный" стоял в Кадисском заливе - Бэйли явно не считал, что ночные рубашки надо стирать слишком часто. Сэр, В капитанских запасах не хватает каперсов и кайенского перца. Спасибо, сэр. Спасибо, сэр. Ваш нижайший покорный слуга Дж.Доути Хорнблауэр скомкал записку. Напоминание было мучительно. Надо думать, последнее. - Вы прочли это, Бэйли? - Нет, сэр. Я не учен. Стандартный ответ неграмотного в Королевском Флоте, но Хорнблауэр не успокоился, пока не заглянул в судовую роль и не увидел крестик напротив фамилии Бэйли. Многие шотландцы умеют читать и писать. К счастью, Бэйли оказался исключением. Так "Отчаянный" шел в бейдевинд, сначала на правом галсе, потом на левом, осторожно неся парус на раненном грота-рее. Он шел на север по серой Атлантике, пока не обогнул Финистерре, а потом в бакштаг двинулся к Уэссану по гипотенузе Бискайского залива. В Новогодний Сочельник шел снег, как и в прошлом году, когда они сорвали попытку Бонапарта вторгнуться в Ирландию. Когда "Отчаянный" достиг широты Уэссана, шел дождь, и густой туман ограничивал видимость. Они медленно двинулись на поиски Ла-Маншского флота. В темноте возник и прошел мимо "Громовержец", за ним "Величественный", и наконец на окрик Буша раздалось в ответ долгожданное: "Ирландия". Прошло несколько минут, пока адмиралу доложили о появлении "Отчаянного", потом послышался новый окрик - это был голос Коллинза, хорошо узнаваемый даже в рупор. - Капитан Хорнблауэр? - Да, сэр. - Не будете ли вы так любезны явиться на борт? В этот раз Хорнблауэр был готов, до блеска выбрит, одет в лучший сюртук. В кармане у него лежали два экземпляра рапорта. Корнваллис был у себя в каюте. Он сидел в кресле, съежившись. Его бил озноб. Плечи укутывала толстая шаль, Другая лежала на коленях. Очень возможно, что в ногах у него была грелка. В парике и шалях он был похож на старуху, пока не поднял на Хорнблауэра ясные голубые глаза. - Где вас черти носили все это время, Хорнблауэр? - Вот мой рапорт, сэр. - Отдайте его Коллинзу. Теперь расскажите мне. Хорнблауэр как можно короче пересказал факты. - Мур был в бешенстве, что вы его бросили, но думаю когда он узнает, он вас простит. "Медуза" не подтвердила ваш сигнал? - Нет, сэр. - Вы были совершенно правы, что стали преследовать "Фелиситэ". Я зафиксирую это на вашем рапорте. Мур должен радоваться, что ему не придется делиться с вами призовыми деньгами. - Я уверен, его это не огорчит, сэр. - Полагаю, что так. Но вы, Хорнблауэр. Вы могли сделать вид, будто не видите "Фелиситэ" - такие случаи на флоте были. Тогда вы могли бы остаться с Муром и разделить призовые деньги. - Если б "Фелиситэ" обошла Сан-Висенти, никаких призовых денег могло бы не быть, сэр. - Я все понимаю. - Голубой глаз сощурился. - Я направил вас на путь богатства и вы им пренебрегли. - Едва ли так, сэр. Хорнблауэр вдруг осознал, что Корнваллис сознательно выбрал его в спутники Муру, чтоб он мог разделить призовые деньги. Каждый мечтал бы о таком поручении: видимо, это была награда за долгие месяцы дозора в Гуле. Коллинз присоединился к разговору. - Как ваши припасы? - Достаточно, сэр. Провианта и воды на шестьдесят дней на полном рационе. - Как насчет пороха и ядер? - Коллинз постучал пальцами по рапорту, который только что закончил читать. - Хватит еще на одну стычку. - А ваше судно? - Мы заделали дыры в бортах, сэр. Пока ветер не слишком сильный, мы можем нести парус на грота-рее. Снова заговорил Корнваллис. - Разобьется ли ваше сердце, если вам придется вернуться в Плимут? - Конечно нет, сэр. - Это хорошо, потому что я отправляю вас на починку. - Есть, сэр. Когда мне отплывать? - Вы так торопитесь, что не останетесь даже обедать? - Нет, не тороплюсь. Корнваллис рассмеялся. - Не буду вас испытывать. Он взглянул на указатель флюгера под палубным бимсом. Люди, всю жизнь сражавшиеся с причудами ветров, смотрели на дело одинаково - когда дует попутный ветер, чистое безумие тратить время на развлечения. - Лучше вам отплыть прямо сейчас, - продолжал Корнваллис. - Вы знаете, что у меня новый заместитель? - Нет, сэр. - Лорд Гарднер. Теперь, когда кроме Бони я должен воевать еще и с донами, мне понадобился вице-адмирал. - Это не удивительно, сэр. - Если вы отплывете в таком тумане, вам не придется ему салютовать. Это сохранит королю немного пороха, который вы с таким рвением жжете. Коллинз, вручите капитану Хорнблауэру его приказы. Итак, он возвращается в Плимут. Он снова возвращается к Марии. 24 - Это было впечатляющее зрелище, - сказала Мария. "Военно-Морские Хроники", которые Хорнблауэр проглядывал, разговаривая с женой, употребили то же сочетание слов: "впечатляющее зрелище". - Я уверен, так оно и было, дорогая. Хорнблауэр читал, как выгружали испанские сокровища с захваченных Муром фрегатов. Конечно, когда миллионы в золоте и серебре перегружают в фургоны и тащат по улицам к крепости, без войск не обойтись, но фанфары тут явно ни при чем. Верховой эскорт составил Второй Драгунский Гвардейский батальон, Семьдесят первый Пехотный шагал рядом с фургонами, местное ополчение выстроилось на улицах, и все военные оркестры на мили кругом играли патриотическую музыку. А когда сокровища повезли в Лондон, войска двинулись с ними, с войсками двинулись оркестры, и каждый город, который они проходили, мог лицезреть все то же впечатляющее зрелище. Хорнблауэр подозревал, что правительство не прочь было продемонстрировать народу солидную прибавку к национальной казне в тот самый момент, когда Испания прибавилась к списку враждебных Англии государств. - Говорят, капитаны получат сотни и тысячи фунтов каждый, - сказала Мария. - Я думаю, нам никогда так не повезет, дорогой? - Это всегда возможно, - ответил Хорнблауэр. Поразительно, но очень кстати, что Мария не догадывается о связи между недавними приключениями "Отчаянного" и захватом каравана. Мария проницательна, но все служебные подробности оставляет мужу, и ей не пришло в голиву расспрашивать, как "Отчаянный", входящий в состав Ла-Маншского флота, оказался у мыса Сан-Висенти. Миссис Мэйсон могла бы проявить большее любопытство, но она слава Богу, вернулась в Саутси. - А что с Доути? - спросила Мария. - Он дезертировал, - ответил Хорнблауэр. Опять-таки к счастью, Марию не интересовало, как дезертируют, и она не стала расспрашивать. - Мне не жалко, дорогой, - сказала она. - Мне он никогда не нравился. Но боюсь, тебе будет его не хватать. - Я и без него неплохо обойдусь, - ответил Хорнблауэр. Бессмысленно покупать каперсы и кайенский перец - Бэйли не будет знать, что с ними делать. - Может быть, в эти дни я смогу позаботиться о тебе вместо этих слуг, - сказала Мария. В голосе ее звучала нежность. Она придвинулась ближе. - Никто не может сделать это лучше тебя, милая - ответил Хорнблауэр. Он должен был это сказать. Он не может ее обидеть. Он женился на ней по доброй воле. Он должен и дальше играть эту роль. Он обнял ее за талию. - Ты самый добрый муж на свете, милый, - сказала Мария. - Я так с тобой счастлива. - А я еще счастливей, когда ты так говоришь, - ответил Хорнблауэр. Это произнес скрытый в нем интриган, тот самый коварный негодяй, который позволил Доути избежать суда. Нет. Он должен помнить, совесть его в этом отношении чиста. Потворство своим слабостям он смыл кровью, обагрившей палубы "Фелиситэ". - Я часто удивляюсь, почему... - продолжала Мария, и в голосе ее появились новые нотки. - Удивляюсь, почему ты так добр ко мне, когда сравниваю себя с тобой. - Чепуха, - сказал Хорнблауэр так лицемерно, как только мог. - Ты должна верить моим чувствам к тебе, дорогая. Никогда не сомневайся во мне. - Милый мой, - сказала Мария. Ее голос снова изменился, вопросительные нотки исчезли, осталась одна нежность. Она таяла в его объятиях. - Я так счастлива, что в этот раз ты надолго сможешь остаться в Плимуте. - И я тоже счастлив, дорогая. Заменить транцы, которые Буш безжалостно спилил для боя с "Фелиситэ", оказалось делом непростым - корму "Отчаянного" пришлось практически отстраивать заново. - А малыш весь вечер спит, как ангел, -продолжала Мария. Хорнблауэру оставалось только надеяться, что он не будет из-за этого орать всю ночь. В дверь постучали, и Мария поспешно высвободилась из его объятий. - К вам джентльмен, объявил голос квартирной хозяйки. Это был Буш, в бушлате и шарфе. Он в нерешительности стоял на пороге. - Добрый вечер, сэр. Ваш слуга, мэм. Надеюсь, я не помешал. - Конечно нет, - сказал Хорнблауэр, дивясь, какой ветер или политические новости занесли сюда Буша. Он видел, что Буш ведет себя как-то странно. - Заходите же, заходите. Позвольте мне взять ваш бушлат - или новости такие спешные? - Отнюдь, - многозначительно произнес Буш, и, смущаясь, позволил забрать у себя бушлат. - Но я чувствую, вас они порадуют. Он стоял, глядя на Хорнблауэра и Марию, глаза у него были не в фокусе, однако он видел, что Мария молчит и, может быть, ему не рада. Но Мария тут же исправилась. - Садитесь сюда, пожалуйста, мистер Буш. - Спасибо, мэм. Он сел, продолжая смотреть то на Хорнблауэра, то на его жену. Сейчас Хорнблауэру стало ясно, что Буш немного пьян. - Ну, в чем же дело? - спросил он. Лицо Буша расплылось в восторженной улыбке. - Права Адмиралтейства, сэр, - сказал он. - Что вы хотите этим сказать? - Мур и его фрегаты - то есть капитан Мур, конечно, прошу прощения, сэр. - Что с ними? - Я был в кофейной комнате "Лорда Хаука", сэр - я часто захожу туда по вечерам - когда из Лондона пришли газеты за среду. Там это и напечатано, сэр. Права Адмиралтейства. Останки судов, выброшенные на берег киты, обломки кораблекрушений - Права Адмиралтейства касались такого рода вещей, относя их к собственности Короны и, помимо названия, никакого отношения к Лордам Адмиралтейства не имели. - Поделом им, верно сэр? - сказал Буш. - Вам придется объясниться подробнее. - Все сокровища, захваченные у испанцев, сэр: вовсе это не призовые деньги. Они переходят к правительству по Правам Адмиралтейства. Видите ли, сэр, это было в мирное время. Теперь Хорнблауэр понял. Когда начинается война с другим государством, корабли этого государства, находящиеся в английских портах, отходят к правительству по Правам Адмиралтейства. Призовые деньги идут по другой статье: призы, захваченные в море во время войны, относятся к Правам Короны и передаются в собственность захвативших их команд по специальной декларации. Правительство действовало на вполне законных основаниях. Как бы ни бесились команды фрегатов, весь флот будет смеяться в открытую, как смеется сейчас Буш. - Так что мы не потеряли ничего из-за ваших благородных действий, сэр, - продолжал Буш. - Благородных - я всегда хотел сказать вам, что это было благородно, сэр. - Но как вы могли что-нибудь потерять? - удивилась Мария. - А вы не знаете, мэм? - спросил Буш, поворачиваясь к ней. Пьяный или нет, но Буш сразу понял, что Марию оставили в неведении относительно упущенной возможности, и он был достаточно трезв, чтоб не пуститься в объяснения. - Что капитан Хорнблауэр сделал такого благородного? - настаивала Мария. - Слово серебро, а молчание золото, мэм, - объявил Буш. Он запустил руку в боковой карман и с усилием выудил оттуда маленькую бутылочку. - Я взял на себя смелость принести это с собой, мэм, чтоб мы смогли выпить за здоровье капитана Мура, "Неустанного" и Прав Адмиралтейства. Это ром, мэм. Если в него добавить горячей воды, сахара и лимон, мэм, получится вполне подходящий напиток для этого времени суток. Хорнблауэр поймал взгляд Марии. - Слишком поздно сегодня, мистер Буш, - сказал Хорнблауэр. - Мы выпьем за это завтра. Я подам вам ваш бушлат. После того, как Буш ушел (смутившись почти до немоты оттого, что капитан подал ему бушлат), Хорнблауэр повернулся к Марии. - До корабля он доберется, - сказал он. - Так значит, ты сделал что-то благородное, милый, - прошептала Мария. - Буш пьян, - ответил Хорнблауэр. - Он молол чушь. Мария подошла к нему, положила руки ему на плечи и придвинулась ближе, чтоб он смог возобновить прерванные объятия. - Конечно, у тебя должны быть от меня секреты, - сказала она. - Я понимаю. Ты не только мой любимый муж, ты еще и королевский офицер. Он обнял ее, и она запрокинула голову, чтоб взглянуть ему в лицо. - Но не секрет, - продолжала она, - что я люблю тебя, мой дорогой, мой благородный. Люблю больше жизни... Хорнблауэр знал, что это правда. Он чувствовал, как от нее исходит нежность. Но она продолжала. - И еще кое-что не секрет. Может быть, ты уже догадался. Думаю, что догадался. - Догадался, - сказал Хорнблауэр. - Ты даришь мне столько счастья, моя дорогая жена. Мария улыбалась, лицо ее преобразилось. - Может быть, на этот раз будет девочка. Маленькая прелестная дочурка. Хорнблауэр действительно это подозревал. Он сказал, что рад, хотя и не знал, радует это его или нет. Всего через день или два он вновь поведет "Отчаянный" в море, к Бресту, к утомительным опасностям Гуля. 25 "Отчаянный" лежал в дрейфе в Ируазе, рядом тоже в дрейфе лежало провиантское судно. Предстоит утомительный труд по перегрузке припасов. После шестидесяти дней блокады дел было по горло, хотя ясный солнечный день и облегчал задачу. Кранцы подвесили за бортом, и первая шлюпка с провиантского судна уже подошла. На ней прибыл офицер с накладными. - Вот почта, сэр, - сказал офицер, вручая Хорнблауэру пачку писем, предназначенных для команды. - А вот письмо от главнокомандующего. Его передали мне с "Ирландии", когда я проходил Внешнюю эскадру. - Спасибо, - сказал Хорнблауэр. Он передал почту Бушу, чтоб тот ее разобрал. Здесь должны быть письма от Марии, но письмо от главнокомандующего идет первым. На письме было написано официально: Горацио Хорнблауэру, эск. Капитан-лейтенанту Е. В. шлюпа "Отчаянный" Письмо было запечатано неофициальной облаткой. Мой дорогой капитан Хорнблауэр, Надеюсь, Вы сможете посетить меня на "Ирландии", ибо у меня для Вас новости, которые я предпочел бы сообщить в личной беседе. Чтоб "Отчаянному" не удаляться с позиции, а Вам - избежать утомительного путешествия в шлюпке, Вы можете отправиться с провиантским судном, которое доставит Вам это письмо. Уполномочиваю Вас оставить корабль на первого лейтенанта, а когда дело будет закончено, найду способ переправить Вас обратно. С радостью жду встречи с Вами Ваш покорный слуга У.Корнваллис Секунды две Хорнблауэр стоял в изумлении, потом его охватило страшное подозрение. Он вырвал у Буша остальные письма и поспешно выбрал из них те, что были от Марии. "Предпочел бы сообщить в личной беседе" - Хорнблауэр испугался, что с Марией случилась беда, и Корнваллис взял на себя ответственность сообщить ему новость. Но вот письмо от Марии, написанное всего восемь дней назад - тогда все было в порядке и с ней, и с маленьким Горацио, и с будущим ребенком. Корнваллис не мог получить более свежих новостей. Хорнблауэр перечитывал письмо, взвешивая каждое слово, как пылкий юноша, получивший первое в своей жизни любовное послание. В целом оно было написано очень сердечно, но Хорнблауэр вынужден был признать, что если б его вызывали на ковер, слова были бы в точности те же. Кроме первого слова "мой" - это было отступление от официальной практики, но это вполне могла быть описка. И в письме говорится о каких-то новостях. Хорнблауэр прошелся по палубе и принужденн