Дин Маклафлин. Ястреб среди воробьев
----------------------------------------------------------------------------
Перевел с английского Сергей Коноплев
"Если", 4, 1992
OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------
На радарном экране, расположенном слева на приборной доске перехватчика
"Пика-Дон", не было видно ни одного аэродрома. А Ховарду Фармену аэродром
был нужен позарез. Он снова бросил взгляд на стрелку расходомера. Никаких
шансов дотянуть до границы Западной Германии, не говоря уже о
Франкфурте-на-Майне. Далеко внизу, насколько хватало глаз, тянулся плотный
слой облаков.
Откуда эта внезапная облачность? Четыре часа назад, перед взлетом с
палубы "Орла", Фармен изучил последние фотографии погоды, переданные со
спутника по телеканалу. Небо над южной Францией было практически чистым -
лишь кое-где угадывались пятнышки облаков. Так что плотная облачность просто
не могла появиться за столь короткое время. В десятый раз он пробежал
глазами данные метеосводок. Нет, ничто не могло вызвать подобное изменение
погоды.
Но самое странное даже не в этом. Он поднялся в воздух утром. Взрыв
французской бомбы, за которой он наблюдал, ослепил его на какое-то время, и
"Пика-Дон" потерял управление. Сработала защитная система, управление
восстановилось. Когда же зрение вновь вернулось к Фармену, солнце оказалось
уже на западе.
Это было просто невозможно, у "Пика-Дона" не хватило бы горючего для
столь длительного полета.
И все-таки самолет находился в воздухе, а баки были наполовину полными.
Не обнаружив "Орла" возле Гибралтара, Фармен решил лететь на американскую
авиабазу во Франкфурте. Но куда подевался "Орел"? Что случилось с его
радиомаяком? Может, от взрыва французской бомбы вышло из строя приемное
устройство "Пика-Дона"? Допустим, но ведь и визуально авианосец не
просматривался. Не мог же он просто раствориться?
На радарном экране под мигающей точкой, обозначающей положение
самолета, появилась долина Роны, которая уходила в южном направлении. До
Франкфурта оставалось более четырехсот миль. Горючего хватит только на
половину пути.
Надо искать аэродром. Фармен выдвинул закрылки, и самолет устремился
вниз. Ближе к земле расход топлива значительно увеличивался, но со скоростью
в 1,5 числа М {Число М - скорость распространения звука в воздушной среде.
(Прим. пер.)} он успеет осмотри местность, прежде чем баки опустеют.
Не в том дело, что ему непременно нужен аэродром - "Пика-Дон", если
требуется, способен приземлиться где угодно. Но на аэродроме легче у
правиться горючим. К тому же, гораздо меньше проблем с выяснением отношений,
почему он оказался на территории чужой страны (хотя она и считается
союзником США).
Снижение было долгим. Фармен следил, как стремительно бежит по кругу
стрелка показать высоты, как индикатор температуры поверхности самолета
указывает на перегрев. На высоте двенадцать тысяч футов самолет вошел в
облака, и его поглотила мутная пелена. Фармен напряжет считывал показания
радара. Облака могли тянуться до самой земли, и если он врежется в нее со
скоростью, в полтора раза превышающей скорость звука, то от него не
останется даже воспоминаний.
На высоте четыре тысячи футов облака исчезли. Справа лежал небольшой
городок. Он повернул в его сторону. Бофор, так он значился на карте. И рядом
должен находиться маленький аэродром. Он снова выдвинул закрылки. Скорость
упала до 1,3 числа М.
Фармен пролетел над городком, осматривая местность. Никаких признаков
аэродрома. Сделал разворот, еще раз облетел городок, стараясь держаться
подальше от центра. То, что американский самолет с ядерным оружием находился
в небе Франции, и так вызовет немало проблем. К тому же половина жителей
городка начнет вопить, что у них повылетали стекла, потрескалась штукатурка,
а куры перестали нестись. У американского посла Париже наконец-то появится
возможность отработать свою зарплату.
И снова никакого аэродрома. Он сделал еще один круг. Внизу проплывали
деревушки. Схватив план полета, приказы, данные метеосводок, Фармен изорвал
их в клочки. Не хватало только, чтобы французы все это увидели... У него
имелся запасной план полета, выданный на случай, если возникнет
необходимость сажать самолет во Франции или дружественной Франции стране.
Пошел уже третий круг, уже стрелка расходомера приблизилась к красной
отметке, когда Фармен наконец заметил аэродром. Совсем крохотный - несколько
старых самолетов, три ветхих домика, над одним из которых болтался ветровой
конус. Приблизившись, Фармен приготовился к вертикальной посадке. Скорость
резко упала, и он завис в воздухе в четырех милях от аэродрома. При помощи
дефлекторов он преодолел это расстояние, теряя высоту по мере приближения.
Приземлившись возле ангаров, он развернул "Пика-Дон" по ветру и остановился.
Двигатели заглохли, израсходовав все топливо еще до того, как он
выключил их.
Прошло немало времени, прежде чем он освободился от летного костюма.
Наконец он поднял фонарь, вылез из кабины и спрыгнул на землю, где его уже
поджидали два солдата. В руках они держали винтовки.
Тот, что был ростом повыше и с пышным усами, произнес что-то с угрозой
в голосе. Фармен не знал французского языка, но жесты и направленные на него
винтовки были красноречивее любых слов. Он поднял руки вверх.
- Я американец, - сказал он. - У меня закончилось горючее.
Французы переглянулись.
- Americain? - спросил тот, что пониже ростом. В его голосе
враждебности было меньше.
Фармен энергично закивал.
- Да-да! Американец.
Он потыкал пальцем в звездно-полосатый флаг на рукаве комбинезона.
Французы заулыбались и наконец опустили винтовки. Невысокий солдат, чем-то
напоминавший Фармену терьера, указал на строение за ангарами и двинулся в
его сторону.
Фармен пошел следом. Поле перед ангарами было заасфальтировано, но
довольно неровно. Здесь стояло с полдюжины допотопных самолетов. Асфальт
кончился, и началась грязь. Фармен шел осторожно, выискивая сухие места;
утром он до блеска надраил летные ботинки. Солдатам же было все равно: они
весело шлепали по лужам, изредка останавливаясь и вытирая башмаки о траву.
Все самолеты были одного типа - бипланы с открытой кабиной, двухлопастными
деревянными пропеллерами и поршневыми двигателями радиального типа, причем,
судя по всему, находились в рабочем состоянии. На двигателях были заметны
масляные пятна, в воздухе чувствовался запах бензина, на обшивке фюзеляжа и
крыльев виднелись свежие заплатки. Сельскохозяйственная авиация? Но даже для
нее эти самолеты казались ископаемыми.
Внезапно он понял, что приспособления, крепившиеся возле кабины, были
пулеметами. Пулеметами с воздушным охлаждением. И это хвостовое оперение
странной овальной формы. Музей, что ли?
- Странный у тебя аэроплан, - сказал усатый солдат. У него был ужасный
акцент. - Никогда таких не видел.
Фармен и не подозревал, что кто-то из них говорит по-английски.
- Мне надо позвонить, - сказал он, думая о том, как связаться с послом
в Париже.
Они прошли мимо самолета, с которым возился техник. Стоя на деревянном
ящике, он копался в двигателе.
Кино тут, что ли, снимают? Но где же тогда камеры?
Подрулил еще один биплан, такой же, как и остальные. Его двигатель
трещал, как сенокосилка. Самолет катился, подпрыгивая на кочках. Выехав на
асфальт, он остановился, а его пропеллер спазматически дернулся. Кстати,
вращался не только пропеллер, но и двигатель. Что за идиот придумал подобную
конструкцию?
Пилот вылез из кабины и спрыгнул на землю.
- Опять пулемет заело! - неистово заорал он и швырнул на землю молоток.
Из ангара вышло несколько человек, они несли деревянные ящики.
Остановившись около самолета, они взобрались на ящики и принялись
осматривать вооружение. Пилот снял шарф и бросил его в кабину. Повернувшись
к механикам, он что-то сказал им по-французски. И пошел прочь.
- Мсье Блэйк! - окликнул его один из солдат. - Мсье Блэйк! Ваш земляк.
- Француз, стоявший рядом с Фарменом, указал на нашивку с американским
флагом.
Блэйк направился к нему, засовывая шлем с очками в карман шинели и
протягивая руку для пожатия.
- Он учит меня английскому, - сказал высокий солдат, улыбаясь. -
Хороший, да?
Но Фармен не слышал. Все его внимание было приковано к американцу.
- Гарри Блэйк, - представился тот. - Боюсь, что некоторое время я буду
вас плохо слышать. - Он кивнул в сторону самолета и поднес руки к ушам,
показывая, что оглох. Летчик был молод - года двадцать два - но держался с
уверенностью зрелого мужчины.
- Я летаю на этой штуковине. Называется "Ньюпор". Прибыл из
Спрингфилда, штат Иллинойс. А вы?
Фармен вяло пожал протянутую руку. Он начинал понимать, что произошло.
Нет, это невозможно! Бред чистейшей воды!
- Э, да ты неважно выглядишь, - сказал Блэйк, крепко схватив его за
руку.
- Все нормально, - ответил Фармен, далеко не уверенный в этом.
- Пошли, - сказал Блэйк. Он повел Фармена между двумя ангарами. - У нас
есть как раз то, что тебе сейчас необходимо.
Солдаты плелись за ними.
- Мсье Блэйк, этот человек только что прибыл. И пока никому не
доложился...
Блэйк только отмахнулся.
- Я тоже. Потом доложим. Разве не видите: он надышался касторкой!
Солдаты, потоптавшись в нерешительности, оставили их. Блэйк повел
Фармена вперед. Под ногами Блэйка хлюпала грязь.
За ангарами дорожка раздваивалась. Одна вела к туалету, дверь которого
раскачивалась на ветру. Вторая - к приземистому строению, притулившемуся к
задней стенке ангара. Трудно было сказать, по какой дорожке ступали чаще.
Блэйк остановился на распутье.
- Выдержишь?
- Все в порядке, - неуверенно сказал Фармен. Он уже успел сделать
несколько глубоких вдохов и потереть глаза кулаками - но этого оказалось
недостаточно, чтобы перепрыгнуть через семьдесят лет. В детстве он читал
книги о воздушных битвах двух мировых войн, увлекался Азимовым и Хайнлайном.
Если бы не книги, он бы совершенно растерялся. Это было как удар в солнечное
сплетение.
- Ладно, как-нибудь выкарабкаюсь, - пробормотал он.
- Думаешь? Дышать касторкой по несколько часов в день - занятие не из
приятных. Право, не стоит бодриться.
Фармен вспомнил шутки о касторовом масле, но только теперь понял, что
имелось в виду. Конечно, раньше масло использовали в самолетных двигателях.
Должно быть, страшная гадость...
Блэйк распахнул дверь бара и с порога возгласил:
- Энри! Два двойных бренди!
Кругленький лысоватый француз мигом налил им два бокала какой-то темной
жидкости. Блэйк взял по бокалу в каждую руку.
- Тебе сколько?
Жидкость выглядела сомнительно.
- Один, - сказал Фармен. - Для начала.
Блэйк подошел к угловому столику возле окна. Фармен взял свой бокал,
уселся на стул и одним махом опрокинул в себя содержимое бокала. Ему обожгло
горло.
- Что это, змеиный яд?
- Ежевичное бренди, - усмехнувшись, ответил Блэйк. - Единственное
лекарство, которое у нас есть. Здорово помогает от касторки.
Фармен осторожно отодвинул свой бокал в сторону.
- На моем самолете касторка не применяется.
Блэйк тут же заинтересовался.
- Что-то новенькое? Я слышал, что эти парни испробовали все, что только
можно.
- У меня совсем другой тип двигателя, - обреченно сказал Фармен.
- Давно летаешь? - спросил Блэйк.
- Двенадцать лет.
Блэйк как раз собирался допить свой бокал, но теперь поставил его на
стол и посмотрел прямо в глаза Фармену. На его лице расплылась улыбка.
- Ладно. Шутку понял. Будешь летать с нами?
- Не знаю. Может быть, - ответил Фармен. Он чувствовал, как внутри его
метался загнанный в ловушку человек: "Что со мной произошло? Что случилось?"
Задание было сложным, но сколько подобных заданий он выполнил за свою
жизнь! По официальной версии, он совершал испытательный полет над
северо-западным побережьем Африки. На самом деле он должен был следить за
испытаниями французской ядерной баллистической ракеты.
Французы полагали, что испытания пройдут незамеченными. Ракета должна
была взорваться в верхних слоях атмосферы, в радиационном поясе, стартовав с
небольшой базы Регган в Сахаре. Идея состояла в том, что момент старта
совпадал с началом протонового шторма с Солнца, и в этом случае ядерные
частицы шторма смешаются с продуктами распада бомбы, так что стороннему
наблюдателю оценить результаты испытаний будет невозможно.
Фармена не интересовало, зачем Пентагону потребовалось совать свой нос
в военные секреты Франции, которая оставалась союзницей США, несмотря на
трения между Парижем и Вашингтоном. Фармен не любил задавать лишние вопросы:
его дело - управлять самолетом.
Но запуск ядерной ракеты в атмосферу за завесой протонового шторма -
это он мог понять. И когда огненный шар мощностью в несколько мегатонн,
взорвавшись в сотне миль, вдруг оказался совсем рядом, вспыхнув ярче солнца,
- это он тоже мог понять. И когда он летел со скоростью в 2 числа М,
наблюдая за приборами и держа палец на кнопке запуска ракет "Ланс", - это он
тоже мог понять. Это была его работа.
Сама по себе задача казалась несложной. Все, что от него требовалось,
это барражировать в небе в районе Реггана, когда запустят ракету с
французской атомной бомбой. Остальное сделает "Пика-Дон", записав параметры
испытаний.
Все было предусмотрено. Если "Пика-Дон" будет вынужден приземлиться на
территории Франции или дружественной ей страны, то и в этом случае Фармен
ничем не рисковал. На борту "Пика-Дона" стояло стандартное оборудование,
хорошо известное французам. И как бы они ни старались доказать, что пилот
следил за испытанием атомной бомбы, ничего бы не вышло. К тому же по горячей
линии Вашингтон тут же начнет объяснять Парижу, почему американский самолет
оказался в воздушном пространстве, контролируемом Францией. В любом случае
Фармена выводили из-под удара.
Фармен следил за приборами и показаниями радара. Самолет достиг высоты
сто тридцать футов. На радарном экране появился Регган. Ожидаемая траектория
ракеты высвечивалась красным пунктиром на соседнем экране.
Недалеко от Реггана появилась вспышка и, пульсируя, стала подниматься
все выше и выше, сверкая на экране радара, как драгоценный камень.
Французская ракета. Фармен затаил дыхание: началось! Испытание началось.
Ракета достигла его уровня и продолжала подниматься выше. Внезапно она
исчезла с экрана локатора, а кабина озарилась резким белым светом. Небо
вспыхнуло так ярко, что Фармен ослеп. "Пика-Дон" завертелся, как волчок,
самолет то попадал в кромешную тьму, то снова его заливал ослепительно белый
свет, и это чередование дня и ночи едва не свело Фармена с ума.
Когда мельтешение прекратилось и Фармен пришел в себя, он обнаружил,
что "Орла" нигде нет и можно полагаться только на собственные силы.
- Послушай, - сказал Блэйк. - Либо у тебя есть приказ присоединиться к
нам, либо у тебя его нет. Кому вообще ты подчиняешься?
"За разглашение сведений..." Но Фармену было уже все равно.
- Думаю, ЦРУ.
- Что-то новое, да?.. Ну, хорошо, где твоя база? - спросил Блэйк.
Фармен взял еще бренди. В этот раз напиток показался не таким уж
плохим... Блэйку надо как-то объяснить, что произошло.
- Ты когда-нибудь читал "Машину времени"? - спросил Фармен.
- Это еще что?
- Роман. Автор - Герберт Уэллс, не знаешь?
- Герберт Уэллс? Что-то не припоминаю... Не стоило пускаться в
подробные объяснения.
- Это книга о человеке, который построил машину, способную перемещаться
во времени... Ну, как самолет в воздухе.
- Что ж, неплохая шутка, только к чему ты это? - недоуменно спросил
Блэйк.
Фармен попытался объяснить иначе:
- Представь себе небоскреб с лифтами. Допустим, ты живешь на первом
этаже, а я на двадцатом.
- Многовато этажей, - заметил Блэйк.
- Но ты понял мою мысль?
- Пока нет.
- Ладно. Представь, что первый этаж - это настоящее время. Сегодня. А
подвал - это вчерашний день. Второй этаж - это завтра, третий - послезавтра,
и так далее.
- Опять шутка? - сказал Блэйк.
- Послушай дальше. Представь, что ты на первом этаже, а кто-то
спустился с двадцатого.
- То есть из будущей недели, - догадался Блэйк.
- Именно, - обрадовался Фармен. - Так вот: представь, что я только что
свалился с этажа, который на семьдесят лет выше твоего первого.
Блэйк принялся за второй бокал бренди. Затем усмехнулся и прищелкнул
языком.
- Я бы сказал, что только сумасшедшие могут быть летчиками на этой
войне, но если ты хочешь сражаться с фрицами, то попал именно туда, куда
надо.
Блейк не поверил. Впрочем, этого следовало ожидать.
- Я родился в 1956 году, - в отчаянии сказал Фармен. - Мне тридцать два
года. Мой отец родился в 1930.
- А сейчас, как ты знаешь, восемнадцатый, - сообщил Блэйк. - Десятое
июня. Ты лучше выпей.
Фармен обнаружил, что его бокал пуст. Пошатываясь, он поднялся.
- Мне необходимо поговорить с твоим командиром.
Блэйк жестом указал ему на стул.
- Спешить некуда: он еще не прилетел. У меня заклинило пулемет, и я
возвратился первый. Он вернется, когда у него кончится топливо или
боеприпасы.
Фармен снова сел. Услышав, как хлопнула дверь, он обвернулся. Невысокий
человек с ниточкой усов бросил свою шинель на стул и взял из рук бармена
бокал с бренди, которое тот налил, не дожидаясь, когда его попросят.
- Сегодня, мсье Блэйк, нам обоим не повезло. - Он говорил по-английски
с акцентом. - Я вернулся с одним патроном в обойме.
- Охота была не очень успешной?
Француз слегка пожал плечами.
- У этого человека живучесть, как у кошки, шкура, как у слона, и
ловкость, как у фокусника.
- Кейсерлинг? - спросил Блэйк.
Француз сел за стол.
- А кто же еще? Я держал его на мушке. Расстрелял всю обойму, но он
ушел. Что говорить, это ас, но с каким удовольствием я бы с ним разделался!
- Улыбнувшись, он отпил бренди.
- Это наш командир, - представил Блэйк. - Филипп Деверо. Тридцать три
сбитых самолета. Единственный, у кого счет больше, - Кейсерлинг. - Он
повернулся к Фармену. - Извини: не расслышал твое имя.
Фармен представился.
- Он только что из Штатов, - пояснил Блэйк. - Рассказывал тут мне
забавные истории.
- Кейсерлинг, - сказал Фармен. - Что-то знакомое... Бруно... да, Бруно
Кейсерлинг?
В книгах по истории авиации он встречал это имя. Наряду с Рихтофеном,
Бруно Кейсерлинг был самым ненавистным и уважаемым асом немецкой школы
воздушного боя.
- Слышали, да? - сказал Блэйк. - Сбить его - самое страстное желание
каждого из нас. - Он стукнул пустым стаканом по столу. - Но боюсь, что это
невозможно. Он летает лучше нас. Рано или поздно он всех нас перестреляет.
Деверо потягивал бренди.
- Мы поговорим об этом позже, мсье Блэйк, - заметил он. - Вы ждали
меня? - обратился он к Фармену.
- Да, я... - Фармен не знал, что сказать.
- Только не рассказывай ему своих историй, - шепнул Блэйк.
- Вы пилот, мсье Фармен? - спросил Деверо. Фармен кивнул.
- И мой самолет летает выше и быстрее ваших. Я собью этого вашего
черного демона - Кейсерлинга.
- Каждый из нас желает этого. Но хочу предупредить вас, мсье... Фармен,
вы сказали?
- Ховард Фармен.
- Хочу предупредить вас, что этот человек - гений. Аэроплан в его руках
творит невозможное. Этот немец сбил сорок шесть, а, может, и больше
самолетов. Однажды он уничтожил три самолета за день. Говорят, что никто не
знает, откуда он появился, словно один из богов Нибелунгов. Он...
- Будем считать, что я тоже появился ниоткуда, - заявил Фармен. -
Вместе с моим самолетом.
Когда Деверо допил бренди, а Блэйк прикончил четвертый бокал, они
отправились к ангарам. Выпив, Фармен решился показать им "Пика-Дон".
Блэйк и Деверо изучали самолет, обходя его и шлепая башмаками по грязи.
- Только ничего не трогайте, - предупредил их Фармен. - Даже царапина
может ему повредить. - Он не стал говорить, что ракеты, подвешенные под
самолетом, могут превратить в пар все живое и неживое в радиусе сотни ярдов.
"Пика-Дон" должен был произвести впечатление. Длина 89 футов. Размах
острых, как акульи плавники, крыльев - 25 футов. Самолет напоминал стрелу.
Фюзеляж был изогнут наподобие капюшона кобры.
Блэйк присел на корточки, чтобы рассмотреть шасси. Он заметил сопла
вертикального взлета и лег на землю, чтобы лучше рассмотреть их. Деверо чуть
ли не засунул голову в хвостовое сопло. Блэйк вылез из-под самолета и
поднялся, отряхиваясь.
- Ну что, поверили? - спросил Фармен.
- Приятель, - сказал Блэйк, глядя ему прямо в глаза. - Я не знаю, что
это за штука и как ты ее сюда притащил. Но только не надо говорить, что она
летает.
- А как же она здесь оказалась? - спросил Фармен. - Я докажу! Я... -
Внезапно он замолк, вспомнив, что горючее кончилось. - Спросите у механиков.
Они видели, как я приземлился.
Уперев руки в бока, Блэйк покачал головой.
- Уж я-то разбираюсь в аэропланах. Эта штука летать просто не способна.
К ним подошел Деверо.
- Впервые вижу дирижабль такой странной конструкции, мсье Фармен. Но
этот цеппелин, судя по всему, очень тяжелый. Вряд ли он нам поможет...
- Я вам говорю, что это самолет! И он летает быстрее всех ваших.
- Но у него же слишком маленькие крылья, мсье. И нет пропеллера. Как же
он поднимается в воздух?
От отчаяния Фармен потерял дар речи.
- И почему от него несет парафиновым маслом? - спросил Деверо.
Над ангарами прожужжал "Ньюпор". Развернувшись, он приземлился на поле
и покатился к ним.
- Это Мермье, - сказал Блэйк. - Я видел: он сбил одного немца.
Появились еще два аэроплана. Подпрыгивая на кочках, они катились к
ангарам. У одного из них не было верхней части крыла, и куски ткани
развевались по ветру.
Блэйк и Деверо все еще смотрели в небо над ангарами, но самолетов
больше не было. Блэйк положил руку на плечо Деверо.
- Наверное, они приземлились в другом месте.
Деверо сник.
- Скорее всего, их уже нет в живых.
Они пошли на другой конец поля, где аэропланы строились в линию. Мермье
и два других летчика вылезли из кабин. Деверо поспешно подошел к ним. Они
быстро заговорили по-французски, отчаянно жестикулируя. Некоторые жесты
Фармену были знакомы - они обозначали фигуры воздушного боя. Внезапно Деверо
повернулся, на его лице застыла гримаса боли.
- Они не вернутся, - тихо сказал Фармену Блэйк.
- Летчики видели, как их подбили. - Блэйк ударил кулаком по стене
ангара. - Кейсерлинг сбил Мишо. Мишо - лучший из нас, только он мог свалить
этого проклятого немца. К ним подошел Деверо.
- Мсье Фармен, - сказал он. - Я вынужден просить, чтобы вы показали, на
что способна ваша машина.
- Мне нужно пятьсот галлонов керосина, - сказал Фармен.
Этого хватит для взлета, преодоления звукового барьера и посадки.
Десять минут в воздухе при скорости в 1,4 числа М. Вполне достаточно, чтобы
продемонстрировать возможности "Пика-Дона".
Деверо нахмурился и подергал себя за ус.
- Как вы говорите?.. Керосин?
- Парафиновое масло, - уточнил Блэйк. - Масло для ламп. - Он повернулся
к Фармену. - Здесь керосин называют парафиновым маслом. Но пятьсот галлонов
- ты с ума сошел, приятель. Зачем аэроплану столько смазки? Да вся
эскадрилья не истратит этого за неделю! К тому же, как смазка он никуда не
годится. Поверь.
- Это не смазка, - пояснил Фармен. - Это топливо. Мой самолет летает на
керосине.
- Но... Пятьсот галлонов!
- Да, причем только для показательного полета.
- Посмотрев в недоверчивые глаза Блэйка, он решил не сообщать, что для
полной заправки "Пика-Дона" требуется пятьдесят тысяч галлонов.
Деверо пригладил усы.
- Сколько это будет в литрах?
- Вы что, собираетесь позволить ему?..
- Мсье Блэйк, вы не доверяете этому человеку?
Блэйк принял вызов:
- Я думаю, он нас просто разыгрывает. Сначала он заявил, что прилетел
на аэроплане, а показал эту штуковину. Мы просим продемонстрировать ее
взлетные качества - оказывается, что нет горючего. И вдобавок ко всему
требуется керосин. Керосин! Причем столько, что в нем можно утонуть. Даже
если это горючее, ни одному аэроплану не нужно такое количество. Вообще,
слышал ли кто-нибудь, чтобы аэропланы летали на ламповом масле?
Схватив Блэйка за руку, Фармен развернул его к себе.
- Я понимаю, - сказал он, - в это трудно поверить. Будь я на твоем
месте, тоже бы решил, что мне морочат голову. Ладно. Дай мне возможность
показать самолет в действии. Я так же, как и ты, хочу сражаться с немцами. -
Он уже представлял себе, как одной ракетой уничтожит целую эскадрилью
"Альбатросов". Те даже не успеют увидеть его!
- Приятель, - сказал Блэйк. - Не знаю, для чего тебе нужен керосин, но,
уверен, только не для того, чтобы летать. К тому же, я могу спорить, что эта
штука в принципе не способна подняться в воздух.
- Мсье Блэйк, - сказал Деверо, вклинившись между ними. - Этот человек
может ошибаться, но я вижу: он не лжец. Он отвечает за свои слова. Нам нужны
такие люди. Если парафиновое масло не поднимет эту штуку, мы отдадим его на
кухню. Мы ничего не теряем. Но нужно дать ему шанс. Если хотя бы часть того,
о чем он говорит, окажется правдой, возможно, именно он сумеет покончить с
Бруно Кейсерлингом.
Блэйк недовольно отошел в сторону, буркнув:
- Но если ты все-таки решил подшутить над нами, я тебе не завидую...
- Ты сам все увидишь, - сказал ему Фармен и, повернувшись к Деверо,
добавил: - Керосин должен быть самого высокого качества. Самый лучший, какой
можно достать. - Двигатели самолета, вероятно, смогут работать на керосине,
подумал он, но керосин в качестве горючего, это все равно что древесный
спирт вместо мартини. - И нам придется отфильтровать его.
- Мсье, - сказал Деверо. - Есть только один сорт парафинового масла.
Либо это керосин, либо нет.
Два дня спустя, когда они еще ждали, когда привезут керосин, Блэйк
провез его на двухместном самолете, чтобы показать диспозицию. Видимость
была хорошая, лишь возле линии фронта оказалась небольшая дымка. Фармену
этот полет был не очень-то нужен: на экране "Пика-Дона" он увидит все
гораздо отчетливей. Но, правда, на экране не заметишь вырытых окопов и
немецких аэродромов. Так что полезно посмотреть на них с воздуха. Фармену
одолжили летную форму, и они с Блэйком сели в аэроплан.
Самолет был похож на неуклюжего деревянного змея. Два тарахтящих мотора
были установлены между верхними и нижними крыльями по обе стороны гондолы.
Хвостовое оперение крепилось при помощи деревянного каркаса. Самолет
выглядел довольно хрупкой конструкцией, однако, к удивлению Фармена, все это
как-то держалось и не рассыпалось даже тогда, когда аэроплан понесся по
полю, как детская коляска, пущенная с горки. После нескончаемых прыжков по
земле он, наконец, взлетел, хотя трудно было поверить, что такой скорости
оказалось достаточно, чтобы оторваться от земли. Порыв ветра ударил Фармену
в лицо. Он поспешно нацепил очки. Понадобилась целая вечность, чтобы
подняться на высоту шесть тысяч футов. Набрав высоту, Блэйк вышел из спирали
и направил аэроплан на восток. Воздух, казалось, был полон горок и ухабов,
на которых подскакивал аэроплан, то и дело срываясь в воздушные ямы.
Фармена затошнило. Что за бред: этого просто не могло быть! Все что
угодно, только не это! Он опытный летчик, налетал более десяти тысяч часов!
Фармен сглотнул слюну и вцепился руками в сидение.
Блэйк, сидевший впереди, что-то кричал ему, указывая рукой вниз. Фармен
попытался наклониться. Поток воздуха чуть не сорвал с него очки. Внизу
змеилась неровная линия окопов. Земля по обе стороны от них была усеяна
воронками, напоминая лунный ландшафт.
Аэроплан летел вдоль реки. Окопы тянулись с холмов на юге, у реки
обрывались и продолжались на другой стороне до самых гор. Над немецкими
окопами появились черные дымки: спазматически закашляла противовоздушная
артиллерия. Блэйк развернул самолет на юг, что-то крича через плечо про
швейцарскую границу. Немцы прекратили стрельбу.
Фармен решил, что линию фронта найдет без труда. Он попытался сообщить
об этом Блэйку, но ветер уносил слова. Фармен подался вперед, чтобы
похлопать Блэйка по плечу, и в этот момент что-то с силой ударило по рукаву.
В плотном материале зияла дыра. Что это, откуда?.. Внезапно Блэйк начал
пикировать. Горизонт опрокинулся.
- Стреляй! - заорал Блэйк.
Позади Фармена был укреплен пулемет, но Фармен никак не мог сообразить,
чего от него хочет Блэйк. Над ним скользнула тень самолета. Фармен
инстинктивно втянул голову в плечи и затравленно глянул вверх. На них
пикировал немецкий летчик: глаза скрыты очками, губы плотно сжаты. Блэйк
резко развернул аэроплан, и Фармена вдавило в сидение. На секунду он потерял
из виду немецкий самолет, но тут же снова увидел его - аэроплан шел прямо на
них.
Самолет был покрашен в фиолетовый цвет, на крыльях и хвостовом оперении
проведены белые полосы. На носу самолета вспыхнули огоньки, и по крылу их
аэроплана забарабанили капли дождя.
- Стреляй! - снова крикнул Блэйк и направил аэроплан вверх. Немецкий
самолет, словно привязанный, повторил маневр.
Черт, его чуть не убили! Нет, действительно, по нему стреляли! Кажется,
это всерьез. Фармен лихорадочно схватился за рукоятки. Что за дурацкая
конструкция! Где тут спусковой крючок?.. Ага, кажется, вот это... Пулемет
рявкнул и тут же вырвался из рук. Фармен поискал в небе фиолетовый
аэроплан. Его нигде не было видно. Блэйк совершил еще один
головокружительный маневр, и Фармен увидел уже три аэроплана, преследующие
их. Самолет с белыми полосами оказался впереди, отрезая путь к отступлению.
Фармен развернул пулемет, пытаясь навести его на первый самолет, и
судорожно нажал на гашетку. Трассирующая очередь ушла далеко вниз от
немецкого самолета.
Да можно ли вообще попасть в прыгающую мишень, когда сам скачешь, как
мяч! В сражении должны участвовать системы наведения, компьютеры, ракеты с
головками самонаведения! Он поднял ствол выше и дал еще одну очередь. Все
равно слишком низко. Немец приближался. У пулемета не было никакого прицела,
не говоря уже о системе захвата цели. Фармен боролся с вырывавшимся оружием,
стараясь взять немецкий самолет на мушку. Ничего не получалось. Фармен
израсходовал все патроны, так ни разу и не задев вражеский аэроплан. Ему
понадобилась целая вечность, чтобы установить новую ленту. Блэйк выписывал
невероятные акробатические фигуры, стараясь уйти от огня противника.
Пулей оторвало кусок обшивки прямо под локтем Фармена. Пулемет снова
был готов к стрельбе, и Фармен выпустил очередь по немцу, когда тот пролетал
над правым рулем их аэроплана. Руль разлетелся в щепки. Немец ушел вправо,
набрал несколько футов высоты, развернулся и спикировал на них сверху. Его
пулемет строчил не переставая. Блэйк бросил аэроплан вниз и резко взял
вправо; Фармен чуть не вылетел из кабины от такого маневра. Оглядевшись, он
увидел, что немец исчез.
- Где? - закричал он. Он хотел спросить, где находится немец, но на
такой сложный вопрос не хватило дыхания.
- Смылся, - заорал в ответ Блэйк. - Смотри: друзья!
Фармен глянул в том направлении, куда указывал рукой Блэйк. В пятистах
футах над ними ровным строем шли пять "Ньюпоров". Ведущий помахал крыльями,
и самолеты повернули на восток.
- Ты в порядке? - спросил Блэйк.
- Вполне, - ответил Фармен. Но когда их аэроплан подхватил нисходящий
поток воздуха, ему стало совсем худо. Фармен едва успел перегнуться через
борт, и его вырвало.
Блэйк вернулся из столовой, захватив кусок черного хлеба и открытую
консервную банку с паштетом. Они пошли в домик за ангаром. Энри дал Блэйку
бутылку домашнего вина и два стакана. Поставив все это на стол, они
принялись делать бутерброды.
- Он хотел убить меня, - сказал Фармен. Эта мысль не давала ему покоя.
- Он хотел нас убить. Блэйк отрезал себе еще кусок хлеба.
- Конечно. Я бы тоже его убил, если б смог. Такая работа - его и
наша... Но я не ждал его сегодня в этом районе. Хотя... - Лицо Блэйка
исказила гримаса. - Его трудно вычислить.
- Его?
Блэйк перестал жевать и нахмурился.
- Ты же знаешь, кто это был, не так ли?
Фармен шевельнул губами, но не смог произнести ни слова.
- Только у Кейсерлинга аэроплан фиолетового цвета, - сказал Блэйк.
- Я доберусь до него, - прошептал Фармен.
- Легко сказать, - ответил Блейк. На его лице появилась кривая усмешка.
- К тому же, тебе не мешало бы потренироваться в стрельбе из пулемета.
- Я доберусь до него, - повторил Фармен, сжав кулаки так, что побелели
костяшки пальцев.
На следующий день пошел дождь. Огромные темные облака висели низко над
землей, обрушивая на нее потоки воды. Все полеты были Отменены, и летчики
сидели в домике за ангаром, попивая вино и слушая, как капли дождя барабанят
по крыше. Проснувшись утром и услышав Шум дождя, Фармен надел плащ и пошел
проверить "Пика-Дон". Самолет, укрытый брезентом, уныло стоял под дождем.
После скудного обеда Блэйк отвел его в один из ангаров, где хранились
деревянные ящики с патронами и пулеметными лентами. Блэйк научил Фармена,
как заряжать ленты и осматривать патроны. Он вручил Фармену стандартный
патроноприемник, в который мог войти только патрон без брака, и следующие
несколько часов они занимались тем, что набивали пулеметные ленты. Работа
была скучной и монотонной. Все патроны были похожи друг на друга.
Бракованные встречались очень редко.
- Ты всегда делаешь это сам? - спросил Фармен, осматривая свои черные
от работы руки. Он не привык к такого рода занятиям.
- Если хватает времени, - ответил Блэйк. - Пулемет и так часто заедает.
Когда Кейсерлинг выписывает над тобой круги, ты можешь рассчитывать только
на пулемет, мотор и крылья. И если что-нибудь из этого откажет - пиши
пропало.
Фармен промолчал. Дождь стучал по крыше. В другом конце ангара работали
механики.
- Как ты попал сюда? - наконец спросил он. - Зачем это тебе?
Блэйк отложил пулеметную ленту и с недоумением посмотрел на Фармена.
- Повтори еще раз. Только помедленнее.
- Это французская эскадрилья. А ты американец. Что ты здесь делаешь?
Блэйк хмыкнул.
- Как - что? Сражаюсь с немцами.
- Это понятно. Но почему вместе с французами? Блэйк снова принялся
набивать ленту.
- Когда здесь появилась американская эскадрилья, я мог, конечно, пойти
к ним, но отказался. Им давали самолеты, на которых не хотели летать ни
французы, ни англичане. А я уже привык к своему самолету.
- Я не это имел в виду, - сказал Фармен. - Ты приехал сюда еще до того,
как Америка вступила в войну, так?
- Да, в шестнадцатом году.
- Это я и хотел выяснить. Почему ты помогаешь Франции? Тебя ведь это не
касается. Зачем ты здесь?
Блэйк продолжал проверять патроны.
- Мне кажется, что меня это касается. Как и всех остальных. Эту войну
затеяли немцы. Если мы покажем им, что против войны выступает весь мир, то
больше войн никогда не будет. Я хочу, чтобы это была последняя война.
И Блэйк снова принялся проверять патроны.
- Не очень-то надейся на это, - вздохнул Фармен.
Дождь продолжал барабанить по крыше, как будто играл военный марш.
Двумя днями позже к ангарам с шумом подъехали три грузовика. Они
привезли горючее для эскадрильи и двадцать столитровых бочек с керосином,
выгрузив их возле кухни.
Фармен соорудил примитивный фильтр, сложив в несколько раз кусок
парашютного шелка и заставив механиков выскоблить пустые бочки из-под
бензина. Процедура очистки продолжалась мучительно долго, и отфильтрованный
керосин ни по виду, ни по запаху не отличался от исходного продукта. Залив
пробную партию в бак, он запустил двигатель, и тот заработал на малых
оборотах. Как он потом выяснил, ни один инжектор не засорился.
Два дня он фильтровал керосин. В помощники дали механика, но Фармен не
слишком доверял ему, потому что тот никак не мог понять, что работа
двигателей напрямую зависит от качества топлива. Один раз пришел Деверо,
поглядел на них и удалился, не сказав ни слова.
В перерывах между полетами приходил Блэйк. Фармен показал ему, сколько
грязи оставалось на фильтре. Блэйк хмыкнул.
- Все равно это всего лишь керосин, - сказал он. - На нем не летают. С
тем же успехом можно засыпать в баки зерно для птиц. Не знаю, для чего он
тебе нужен, но я в жизни не поверю, что керосин способен служить горючим.
Фармен пожал плечами.
- Завтра я подниму "Пика-Дон" в воздух. Завтра ты и скажешь, что
думаешь об этом. Справедливо?
Блэйк махнул рукой:
- Но кое-что я готов сообщить сейчас. Если ты собираешься подшутить, то
у тебя железные нервы.
С утра на небе появились облака. Но они были высоко и не могли помешать
показательному полету. Фармен подождал, пока Блэйк поднимется в воздух на
своем аэроплане. Теперь он кружил над полем на высоте десяти тысяч футов.
- Я полагаю, что все готово, - сказал Деверо, приглаживая усы. Фармен
подошел к самолету.
- Лучше будет, если люди отойдут подальше, - сказал он. - Вой турбин
оглушит их. - Он встал на деревянный ящик и, подтянувшись, залез в кабину
"Пика-Дона". Зрители отошли от самолета футов на двадцать. Посмотреть на
полет пришло немало народу. Фармен усмехнулся. Когда он включит двигатели,
они отбегут гораздо дальше.
Он опустил фонарь кабины. Проверил замки - все в порядке. Дальше -
предполетная проверка. Приборы ожили. Двигатель номер один запустился
нормально.
Стрелка тахометра завертелась на циферблате. Второй двигатель,
третий... Все в порядке!
Он не хотел зря тратить горючее и провел предполетную проверку по
самому минимуму, затем установил ручку управления двигателем на режим
вертикального взлета. "Пика-Дон" поднялся в воздух. На несколько секунд
зависнув над землей, самолет стрелой взметнулся в небо. Фармен представил,
что творится со зрителями, и ухмыльнулся. Посмотреть бы на их выпученные
глаза и отвисшие челюсти...
Он поднял "Пика-Дон" на высоту десять тысяч футов. Прищурив глаза, он
попытался отыскать "Ньюпор" Блэйка на экране радара. Но экран был пуст.
Фармен испугался, не случилось ли что-нибудь с Блэйком, но увидел его
самолет справа от себя. Экран же по-прежнему оставался пустым.
Фармен выругался: неужели чертов радар сломался?
Но искать причину неисправности было некогда, "Пика-Дон" поглощал
керосин с невероятной быстротой. Фармен передвинул вперед рукоятки
управления, и его вжало в кресло. На какую-то секунду перед ним мелькнул
аэроплан Блэйка (черт, он же предупреждал его не заходить в переднюю
полусферу!), и тут "Пика-Дон" начал резко терять высоту. На скорости в 0,5
числа М самолет скользил, как шар из кегельбана. Стрелка высотомера
вращалась в обратную сторону. На экране появился горизонт, но самолет уже
начал набирать скорость. Фармен чувствовал, как мощно ревут двигатели. Он
устремил "Пика-Дон" вверх и преодолел звуковой барьер под углом в сорок пять
градусов. "Ньюпор" Блэйка пропал из поля зрения.
На сорока тысячах он уменьшил тягу, выровнял самолет и начал снижение.
Ему пришлось потрудиться, прежде чем он отыскал аэродром - зеленое поле в
стране зеленых полей. На высоте в пять тысяч он перешел на вертикальное
снижение. Расходомер опасно мигал красной точкой: топлива осталось на
тридцать секунд полета. Зависнув на высоте двухсот футов, он выбрал место
для посадки.
Фармен спрыгнул из кабины на землю, не дожидаясь, когда принесут
деревянный ящик, и недоуменно оглянулся. На аэродроме - ни одного пилота,
как, впрочем, и самолетов. Наконец, он заметил на востоке маленькие точки в
небе. Ничего не понимая, он бросился к ангарам. Неужели на них так
подействовал его взлет? Он нашел механика и схватил его за руку:
- Что случилось?
Механик улыбался и жестикулировал, пытаясь что-то сообщить. Встряхнув
его, Фармен снова повторил свой вопрос на ломаном французском. Но ответа не
понял, лишь проследил за взмахом руки в сторону линии фронта.
- Я вижу, что они улетели туда, - пробурчал Фармен и отпустил механика.
Он прошел в домик за ангарами и попросил у Энри виски. Через пять минут
заказал еще. Когда летчики вернулись, он допивал четвертую порцию.
Они с шумом ввалились в помещение, и Энри выставил на стойке батарею
бутылок. Блэйк подошел к столику Фармена, держа в руках стакан, наполненный
до краев.
- Ховард, - сказал он, - не знаю, как работает твоя штука и можно ли
вообще назвать ее аэропланом. Но вынужден признать, что движется она быстрее
пули. Если ты мне объяснишь...
- Все, что ты захочешь, - самодовольно сказал Фармен.
- Как ты можешь летать, если не чувствуешь ветер на лице?
Фармен хотел было рассмеяться, но у Блэйка не было и тени улыбки.
- Мне не нужен ветер, - сказал Фармен. - Наоборот, если стекло
разобьется, я погибну. Все, что мне нужно знать, сообщают приборы.
На лице Блэйка появилось недоверчивое выражение. Фармен поднялся,
слегка качаясь от выпитого.
- Пойдем, я покажу тебе пульт управления.
Блэйк жестом указал ему на стул.
- Да видел я это. У тебя там столько всего, что в полете времени не
хватит разобраться... Да и вообще, можно ли назвать это полетом. С тем же
успехом ты мог бы сидеть за письменным столом.
Фармену и самому иногда приходили в голову подобные мысли. Но все эти
приборы были необходимы, чтобы управлять "Пика-Доном".
- Ну, хочешь, назови его подводной лодкой, - сказал он даже без особого
сарказма. - Ты ответь: летал я или нет?
Блэйк пожал плечами.
- Сначала ты завис, как воздушный шар. Если бы я не видел это
собственными глазами, я бы никогда не поверил. Потом рванулся ко мне, как из
пушки. Признаться, я даже несколько струхнул. Никогда бы не подумал, что
можно двигаться с такой скоростью... Не успел я развернуться, как тебя и
след простыл. Если бы мы вели с тобой воздушный бой, ты мог бы прошить меня
очередью, а я не успел бы сделать и выстрела.
На стол упала тень. Они подняли головы.
- Действительно, мсье, - сказал Деверо, - ваша машина может без риска
атаковать любую цель. Мне трудно понять, как она летает с такими маленькими
крыльями или как она поднимается вертикально в воздух, но я видел все это
своими глазами. И этого достаточно. Я хочу извиниться, что нас не было здесь
в момент приземления.
Итак, он все-таки произвел впечатление.
- А куда вы все улетели? Я думал, что патрулирование начнется только во
второй половине дня.
Подвинув стул, Деверо сел рядом с Блэйком. Он осторожно поставил стакан
с вином на стол.
- Все так, мсье. Но со стороны фронта донеслась канонада. В таких
случаях мы не ждем приказа, а сразу же поднимаемся в воздух.
- А я не слышал никакой стрельбы, - сказал Фармен.
- Самое странное, - сказал Деверо, - что когда мы подлетели к фронту,
пушки уже смолкли, а в небе не было ни одного самолета, кроме наших. Мы
пролетели километров пятьдесят вдоль линии фронта - никаких признаков боевых
действий. Когда мы вернулись, я связался с командованием: никакой информации
о перестрелке.
Он произнес все это с наивным непониманием маленького мальчика, еще не
познавшего тайны природы. Фармен внезапно рассмеялся, и Деверо заморгал от
удивления.
- Извините, - сказал Фармен. - До меня только что дошло. Это были не
пушки, а мой самолет!
- Ваш самолет, мсье? Не понял шутки.
- Я не шучу. Вы слышали мой самолет. Когда он преодолевает звуковой
барьер, то раздается нечто наподобие взрыва. - Он взглянул на их лица. - Вы
мне не верите?
Стакан Деверо был пуст. Блэйк встал, взял со стола пустой стакан и
поплелся к стойке.
- Я, наверное, так и не смогу понять принцип действия вашего самолета,
- сказал Деверо. - Но вы показали, на что он способен...
- Это всего лишь небольшая часть, - ответил Фармен.
- То, что мы увидели, вполне достаточно, чтобы покончить с Бруно
Кейсерлингом.
- Я сделаю это, - сказал Фармен.
- Будем надеяться, - сказал Деверо, позволив себе намек на улыбку. - В
любом случае, надо попробовать. Если вы скажете, куда необходимо прикрепить
пулеметы...
- Мне не нужны пулеметы, - заявил Фармен.
- Но, мсье, на аэроплане должно быть оружие. Аэроплан без пулемета -
все равно что тигр без зубов и когтей.
От мысли, что на носу "Пика-Дона" будет торчать пулемет, ему стало не
по себе.
- У меня есть свое вооружение, - как можно убедительнее сказал Фармен.
Вернулся Блэйк и поставил свой стакан на стол, слегка расплескав бренди. - А
пулеметы снизят аэродинамические качества самолета.
- Аэро... что? - спросил Блэйк. - О чем это ты говоришь?
Фармен наклонился вперед.
- Послушайте. Вы видели мой самолет, так? Видели там внизу, возле
шасси, направляющие... ну, балки?
- Я видел, - сказал Деверо.
- На них крепятся ракеты, понимаете? Достаточно одной, чтобы уничтожить
целую эскадрилью.
- Да? И сколько у вас таких ракет?
- Шесть, - ответил Фармен. - А сколько эскадрилий у немцев в этом
секторе?
- Две, - сказал Деверо. - Но, мсье, люди, которые оснащали ваш самолет,
вряд ли разбирались в технике воздушного боя. Надо обладать невероятной
меткостью, чтобы даже шестью ракетами сбить один самолет. Ведь аэропланы
летают, а не висят неподвижно, как воздушные шары. Мы нередко тратим сотни
патронов и не можем накрыть противника. Вступать в бой, имея возможность
выстрелить всего шесть раз? Это безумие, мсье.
- Но я не буду целиться, - ответил Фармен, силясь объяснить им
ситуацию. - Мой самолет настолько скоростной, что полагаться на человеческие
чувства во время боя невозможно. Мои ракеты сами находят цель. Они...
По их лицам он понял, что ему не верят.
- Послушайте, - сказал он. - Вы видели мой самолет в работе. Дайте мне
достаточно топлива, чтобы вступить в бой с Кейсерлингом, и я покажу, на что
способны мои ракеты. Они сотрут его в порошок в мгновение ока.
- Бруно Кейсерлинг опытный пилот, - сказал Деверо. - Это человек,
которого невозможно убить. Мы пытались это сделать. Все пытались. Сколько он
сбил наших пилотов и сколько еще собьет, пока не окончится война! Так что
особенно не рассчитывайте на свое оружие.
- Дайте мне керосин на один полет, - сказал Фармен. - Только на один
полет. Остальное - мое дело.
Он знал, о чем говорил. Воздушный бой между аэропланом времен первой
мировой войны и машиной из 1988 года - это схватка вооруженного человека и
гориллы.
- Но, мсье, у вас же есть керосин, - удивился Деверо. - Мы вам дали
почти две тысячи литров!
Фармен покачал головой.
- Я его сжег. Керосина, который остался в баках, едва хватит на то,
чтобы наполнить ваш стакан.
Деверо посмотрел на свой пустой стакан.
- Мсье, вы шутите.
- Это не шутка, - сказал Фармен. - "Пика-Дон" летает очень быстро, но
ведь ничего не бывает даром. Это просто ненасытная машина.
Воцарилась тишина. Молчали не только за их столиком - за остальными
тоже притихли. Фармен подумал, что летчики, возможно, понимают по-английски
лучше, чем ему казалось. Блэйк отпил изрядный глоток бренди.
- И сколько тебе нужно керосина?
- Десять тысяч галлонов на час-полтора.
И снова повисла тишина.
- Мсье, - наконец сказал Деверо. - И простое топливо достать не так уж
просто. Сейчас я пытаюсь взвесить возможное уничтожение Бруно Кейсерлинга -
что является нашим всеобщим желанием - и объяснение, для чего мне
понадобилась такая прорва парафинового масла для кухни. К тому же, у меня
остаются сомнения в успехе вашей миссии. Мне придется взять с вас слово, что
для полета вам необходимо именно такое количество керосина.
- Могу поклясться на стопке Библий.
- Ладно, - криво улыбнулся Блэйк. - Но, Деверо, как вы обоснуете заявку
на сорок тысяч литров керосина?
Деверо склонил голову, как бы прислушиваясь к голосу, который
нашептывал ему что-то на ухо.
- Думаю, придется сказать часть правды: мы испытываем оружие, для
которого требуется парафиновое масло.
- Да? И что же это за оружие? - спросил Блэйк.
- Если им понадобятся детали, - наклонился вперед Фармен, - скажите,
что вы наливаете керосин в старые бутылки из-под вина и засовываете внутрь
тряпку. Затем вы поджигаете конец тряпки и швыряете бутылку с самолета
прямиком в немецкие окопы. Бутылка разбивается, поливая все вокруг горящим
керосином.
Блэйк и Деверо переглянулись. На их лицах расцвели улыбки.
- Думаю, это пойдет, - сказал Блэйк, потирая рукой подбородок. - А ведь
этим предложением на самом деле можно воспользоваться!
Впервые он воспринял что-то с энтузиазмом. По крайней мере, это было
оружие, в котором он разбирался.
- Бутылки лучше заправлять бензином, - сказал Фармен. - Это называется
"Коктейль Молотова".
- Мсье Фармен, - сказал Деверо, - мы обязательно испробуем это. - Он
встал, держа в руке пустой стакан. - Энри! Еще вина.
Через два дня стали подвозить керосин. Партии поступали нерегулярно -
то привозили несколько бочек, то несколько грузовиков. Керосин не относился
к стратегическим боезапасам, и его нельзя было заказать на ближайшем складе,
как в эпоху сверхзвуковой авиации.
Пошел следующий месяц. Пригревало июльское солнце. День за днем Фармен
фильтровал керосин, чувствуя, что сходит с ума от постоянного резкого
запаха. Иногда его тошнило до такой степени, что он переставал есть.
Один день сменял другой. Свободного времени у Фармена почти не было.
Изредка он поднимал голову, когда слышал шум возвращающихся аэропланов. Он
видел самолеты, крылья которых были изорваны в клочья. Он видел, как
однажды, не долетев до земли, самолет развалился в воздухе и пилот погиб. Он
видел, как другой пилот посадил свой самолет, вырулил на стоянку и умер от
потери крови, а пропеллер все еще крутился. И много раз он смотрел в небо в
поисках самолетов, которые уже никогда не вернутся.
Несколько дней керосин не привозили. Он использовал это время, чтобы
узнать тактику немцев, возможности их техники. Хотя по сравнению с
"Пика-Доном" немецкие самолеты были почти что неподвижными целями, но, имея
в баках всего десять тысяч галлонов керосина, он должен точно знать, где
следует искать самолеты и когда. У него хватит времени только на то, чтобы
подняться в воздух, найти цель, выпустить ракеты и вернуться на базу. Счет
будет идти на минуты.
- Когда я поднимусь, - сообщил он Деверо, - в воздухе не должно быть ни
одного нашего аэроплана. Я должен быть уверен, что любой самолет - это враг.
У меня не будет времени разглядывать его.
- Это просто невозможно. Более того, неразумно, - сказал Деверо. Его
шарф развевался по ветру. - Наши самолеты ведут патрулирование линии фронта.
Мы не можем оставить воздушное пространство открытым.
- Вы патрулируете фронт между швейцарской границей и Вогезами, так? -
спросил Фармен.
- Этим занимается несколько эскадрилий.
- Ясно. Значит, их тоже надо предупредить. Сколько миль занимает линия
фронта?
- Пятьдесят километров, - ответил Деверо.
- Отлично. Я буду летать со скоростью в 2 числа М. Таким образом, я
преодолею это расстояние за три минуты. Только на разворот мне требуется
двадцать миль. Я сам буду, патрулировать весь фронт.
- Так быстро? Вы не преувеличиваете, мсье?
- На высоте в шестьдесят тысяч футов я могу летать еще быстрее. Но я
буду на высоте в сорок тысяч. Плотность воздуха там гораздо больше.
- Понятно, мсье.
Фармен не был уверен, что француз поверил.
- Боюсь, мсье, вы все же не учли всех факторов. Допустим, вы беретесь
патрулировать весь фронт. Но вот появляется немецкий самолет. Вы атакуете
его, и завязывается воздушный бой. А немцы, заметьте, по одному не летают.
- Я уничтожу всех, кто будет в тот момент находиться в небе, - твердо
сказал Фармен. - Мне понадобится не более пяти минут с момента обнаружения
самолетов противника до пуска ракет. Затем я возобновлю патрулирование.
Послышался шум приближающихся аэропланов. Деверо пристально вглядывался
в небо.
- Вы полагаете, мсье, что немцы будут спокойно следить за тем, как вы
стреляете по их самолетам своими ракетами? Все они опытные мастера
воздушного боя. И даже если каждая ракета попадет в цель, то вы собьете
только шесть аэропланов.
- Они и не заметят меня, - сказал Фармен. - Они не успеют даже
удивиться. К тому же одной ракеты хватит... - Он сделал красноречивый жест
рукой. - Единственное, о чем я вас прошу: уберите на пару часов все свои
самолеты. С десятью тысячами галлонов я все равно не продержусь в воздухе
дольше. Разве я прошу так много? Всего два часа.
Аэропланы снижались: один впереди, два за ним. Фармен не знал, сколько
самолетов ушли на патрулирование в этот раз, но обычно на задание вылетало
не меньше четырех самолетов. Опять сегодня в столовой будут пустовать
стулья.
Первый самолет пошел на посадку. Его нижнее крыло было изорвано в
клочья, трепыхавшиеся по ветру, как флаги. Переднее колесо вихлялось из
стороны в сторону. Когда аэроплан сел, шасси оторвалось. Крыло чиркнуло по
земле, и через секунду аэроплан превратился в бесформенную груду обломков,
из которой торчало хвостовое оперение. Люди бежали по полю. Фармен увидел
пилота, который пытался выбраться из-под обломков. К небу стал подниматься
столб густого черного дыма. Через мгновение самолет превратился в горящий
ад.
Два других аэроплана приземлились невредимыми.
Деверо посмотрел на Фармена.
- Нет, мсье, - сказал он. - Вы просите совсем немного. Это мы слишком
много требуем от людей.
Заря только занималась, когда Фармен поднял "Пика-Дон" с аэродрома.
Двигатели надсадно ревели. Что ж, та бурда, которой он поил самолет,
отличалась от обычного меню истребителя. Фармен набрал высоту 8 000 футов и
перешел в горизонтальный полет. Вскоре он преодолел звуковой барьер.
Указатель числа М показывал 1.25.
Солнце взошло, когда "Пика-Дон" летел на высоте 20 000 футов. Воздух
был кристально чист. Где-то внизу две армии стояли друг против друга. Это
длилось более четырех лет. Фармен поднял самолет до 40 000 футов и начал
патрулирование, делая "восьмерки" от швейцарской границы до вершин Вогезов.
Он пристально следил за экраном кругового обзора, ожидая, когда же появятся
немецкие самолеты.
Для полета день был идеальный, так что Кейсерлинг наверняка не усидит
на земле.
Когда немецкие аэропланы взлетят, их немедленно обнаружат радары
"Пика-Дона". Глядя на экран, он продолжал выписывать "восьмерки", надеясь
увидеть на экране метку, свидетельствующую о появлении цели. Он уже дважды
пролетел всю линию фронта, но самолетов противника не обнаружил. На экране
вообще не было никаких самолетов, хотя вся французская эскадрилья, несмотря
на все уговоры, вылетела раньше его, чтобы наблюдать за обещанным боем.
Горючего оставалось всего на шесть или семь "восьмерок", а затем он будет
вынужден вернуться на свой аэродром.
И опять неделями фильтровать керосин? Еще два раза он пролетел вдоль
линии фронта. Ничего. Что ж, он сам их найдет. Фармен решил атаковать
немецкий аэродром. У него шесть ракет. Достаточно будет одной, чтобы
полностью разрушить взлетную полосу.
Он спустился с высоты 20 000 футов, когда заметил немецкие аэропланы.
Самолеты ровным строем летели на север. Фармен бросил взгляд на радарный
экран - никаких отметок.
Ладно, потом разберемся. И к черту взлетную полосу! Теперь у него есть
противник. Фармен круто развернулся, чтобы оказаться позади строя немецких
аэропланов, и потерял их из вида. А на экране радара было по-прежнему пусто.
Фармен попытался обнаружить самолеты при помощи радара захвата цели. Опять
ничего. Он оторвался от экранов и стал искать цель глазами, совершая
маневры. Наконец прямо перед собой он увидел стайку черных мух. Только мухи
не летают строем. Стоит рядом с ними взорваться одной ракете...
Но на экране радара захвата цели по-прежнему пусто. Придется стрелять
на глазок. Фармен подал питание к взрывателям ракет под номерами один и
шесть. Немецкие аэропланы, казалось, неподвижно висели в воздухе.
Он произвел пуск примерно с четырех миль. Самолеты казались точками, но
все это неважно. Ракеты с тепловыми головками могли найти цель на расстоянии
и в десять раз большем. Фармен почувствовал, как тряхнуло самолет, когда
ракеты сошли с направляющих. Он резко развернулся, стрелой пошел вверх и
через несколько секунд был уже на высоте 45 000 футов. Ракеты прочертили
свой путь на экране и ушли за край.
Это означало, что они ушли далеко за Вогезские горы. Фармен ничего не
мог понять. Он направил ракеты прямо на строй, взрыватели были включены,
боеголовки взведены. Ракеты должны были разнести в щепки все немецкие
аэропланы. Что, черт возьми, происходит?
Фармен развернул самолет. У него оставались четыре ракеты. Первые две
самоликвидировались, когда у них вышло топливо. Фармен направил истребитель
вниз. Он взвел боеголовки, подал питание на взрыватели. Уж на этот раз он не
промахнется.
Немецкие аэропланы были в десяти милях. Фармен вдвое сократил
расстояние и запустил ракеты два и пять. Через две секунды он пустил ракеты
три и четыре. Взяв на себя, он резко ушел вверх. Противоперегрузочный костюм
стальными пальцами сжал его тело и отпустил, когда Фармен выровнял самолет.
Он посмотрел на экран, чтобы сориентироваться. На экране были видны четыре
ярких следа от ракет.
"Взрывайтесь! - страстно приказал он. - Взрывайтесь!"
Но этого не произошло. Ракеты снова ушли за горы, где механизм
самоликвидации взорвал их в установленное время. А немецкий патруль, как ни
в чем не бывало, продолжал свой полет. Экран радара по-прежнему был пуст. От
отчаяния Фармен выругался. Как же он раньше об этом не подумал! Для радара
эти аэропланы были невидимыми. Металла в них не хватило бы на одну
консервную банку, вот почему радар не желал их замечать. По этой же причине
не сработали тепловые головки. Ракеты могли пройти сквозь строй - так оно,
скорее всего, и было - а взрыватели не реагировали на аэропланы. Для ракет
они ничем не отличались от облаков. С таким же успехом он мог стрелять по
луне.
Фармен повернул на запад, возвращаясь на базу. На экране увидел
аэродром и начал снижение. В баках оставалось еще достаточно горючего. В
голову ему пришла мысль о динозаврах - их тела превосходно служили в свою
эпоху, но настали новые времена, и гиганты не смогли приспособиться к
изменившейся обстановке.
"Пика-Дон" был летающим тиранозавром в мире, где мог питаться только
мухами.
- Да, мы все видели, - сказал Блэйк. Он сидел, прислонившись к стене
ангара, и держал в руках бутылку с вином.
Эскадрилья вернулась через полчаса после Фармена. Нехотя Фармен подошел
к Деверо.
Француз повел себя тактично.
- Видите, мсье, ваши ракеты оказались неподходящим оружием для
воздушного боя. Но если вы покажете нашим механикам, где установить
пулеметы, то...
- "Пика-Дон" летает быстрее пули, - устало сказал Фармен. - Я слышал
историю про одного парня, который подстрелил себя своими собственными
пулями. А его самолет был не такой быстрый, как мой. - Он покачал головой,
глядя на свой истребитель. Хотя "Пика-Дон" и выглядел угрожающе, он был
абсолютно беспомощным.
Часов в одиннадцать Блэйк принес бутылку вина от Энри. Это было простое
крестьянское вино, но оказалось весьма кстати. Сидя в тени, они пили,
передавая бутылку друг другу.
- Тебе надо было подойти к ним поближе, прежде чем открывать стрельбу,
- сказал Блэйк. - Не знаю, кто тебя учил воздушному бою, но видно, что учил
неважно. Стреляя с расстояния в несколько миль, ты никогда не попадешь в
противника.
- Я думал, что попаду, - ответил Фармен. - Мои ракеты... в общем, лучше
находиться за пару миль от того места, где они взорвутся.
- Опять шутишь? - Блэйк выпрямился и посмотрел Фармену в глаза. -
Шрапнель не разлетается так далеко.
Фармен отпил вина из бутылки. Бесполезно пытаться объяснить ему принцип
действия ракет. К тому же, они не сработали. Они могли обнаружить тепловое
излучение от реактивных двигателей. А все немецкие аэропланы были оснащены
поршневыми моторами. Того мизерного количества тепла, которое от них
исходило, было недостаточно для ракет. Если он хочет как-то помочь этим
ребятам, ему следует забыть о "Пика-Доне".
- Гарри, я хочу, чтобы ты научил меня летать на твоем самолете.
- Что?
- Мой самолет теперь бесполезен. У него не осталось зубов. Так что
участвовать в боях я могу только на "Ньюпоре". Я, конечно, налетал больше,
чем все вы вместе взятые, но я не знаю приборов, установленных на твоем... -
Он чуть не сказал "воздушном змее". - Покажи мне, как на нем летать.
Блэйк пожал плечами.
- В принципе, все самолеты одинаковы. Но надо приспособиться. На
"Ньюпорах" нельзя резко пикировать - с крыльев тут же срывает брезент. А,
вообще, ты можешь научиться управлять им, только когда сам полетишь.
Они подошли к "Ньюпору" Блэйка. Фармен никак не мог залезть в кабину,
пока Блэйк не показал ему, за что надо хвататься. Он плюхнулся на жесткое
сиденье. Встав на деревянный ящик, Блэйк перегнулся через край.
Фармен взял ручку управления, простую палку, торчащую из пола. Он
попытался пошевелить ей и почувствовал себя так, словно орудует ложкой в за-
стывшем желе.
- Это что - всегда так? - спросил он.
- Со временем привыкнешь, - ответил Блэйк. - И в полете она двигается
более плавно.
Фармен посмотрел на приборы. Перед ним располагалось несколько
циферблатов. В центре - самый крупный. Надписи на приборах были на
французском.
- Это датчик давления масла, - сказал Блэйк, постучав по центральному
прибору. - Это - обороты, а вот это - топливная смесь.
Фармен не стал спрашивать, на какой смеси работал мотор, да это было и
неважно.
- А это твой компас, - продолжал Блэйк. - Хотя не стоит слишком
доверять ему... А это - высотомер.
Эти приборы, по крайней мере, были Фармену знакомы.
- А выше ты летать не можешь? - нахмурился Фармен, посмотрев на
максимальное показание высотомера.
- Это не футы, а метры, - объяснил Блэйк. - Я могу забираться на любую
высоту, было бы чем дышать. Шестнадцать... даже восемнадцать тысяч футов. -
Он снова указал на приборную доску. - Вот зажигание, вот регулятор топливной
смеси.
Фармен потрогал ручки, стараясь привыкнуть к ним. Его рука наткнулась
на маленькую свинцовую болванку, висящую на шнурке.
- Странный у тебя амулет.
- Да уж, - рассмеялся Блэйк. - Без него я не знал бы, лечу ли я
нормально или вверх ногами.
- А... - сказал Фармен, чувствуя себя идиотом.
- Этим рычагом, - продолжал объяснять Блэйк, - управляешь тягами.
Натягиваешь или ослабляешь проволоку в зависимости от того, летишь ты или
идешь на посадку.
- Зачем это нужно?
- Чтобы не развалиться на куски в совершенно неподходящий момент.
- А... - Летать на "Ньюпоре" оказалось не таким простым делом, как ему
думалось. Все равно что сесть на лошадь после того, как всю жизнь ездил на
машине. - В моем самолете таких проволок нет.
- А чем тогда он крепится? - спросил Блэйк.
Фармен не стал отвечать. Он вспомнил, что может водить машину, и
уверенность вновь вернулась к нему. Этот "Ньюпор" был совершенно не похож на
"Пика-Дон", но его двигатель почти не отличался от мотора его "шевроле" 1984
года. Примитивнее, конечно, но принцип тот же. Так что с бензиновым мотором
он справится.
- Как запускать эту штуку? - спросил он.
Через полминуты он уже смотрел на вращающийся пропеллер. Струя воздуха
ударила в лицо, а от выхлопа его чуть не стошнило. Стрелка на указателе
давления масла дрогнула. Фармену вдруг пришло в голову, что его "шевроле"
раза в три мощнее этого аэроплана.
Блэйк протянул ему шлем и очки.
- Рули, пока не почувствуешь момент, - прокричал он. Фармен кивнул, и
Блэйк выбил колодки изпод колес. Не успел Фармен опомниться, как "Ньюпор"
понесся вперед.
У аэроплана не было тормозов, и когда Фармен прибавил газу, самолет с
бешеной скоростью запрыгал на ухабах. Стрелка спидометра резко пошла вправо.
Если не принимать во внимание тряску и отвратительный запах, это
действительно напоминало вождение машины.
Хвост пошел вверх. Это испугало Фармена, и он инстинктивно потянул на
себя ручку управления. Тряска прекратилась, и самолет оказался в воздухе. Он
прибавил газу и попытался выровнять аэроплан. Фармен не мог поверить, что
все-таки полетел. На своем "шевроле" он разгонялся гораздо быстрее.
Поле закончилось, впереди появился холм. Фармен хотел свернуть, но
"Ньюпор" сопротивлялся. Тогда он попытался набрать высоту и пролетел над
холмом, едва не зацепив его колесами. Но скорость упала. Стрелка спидометра
двигалась к нулю. Фармен попытался выровнять самолет, но без индикатора
авиагоризонта сделать это оказалось крайне сложно. Настоящий горизонт плясал
у него перед глазами. Фармен двинул ручку в сторону. Аэроплан сразу же
подчинился команде, но одновременно резко пошел вниз. Обливаясь потом,
Фармен рывком вернул ручку на место. Трудно было понять, как человек мог
управляться с этим чудовищем.
Земля неслась ему навстречу. Шум мотора изменился. Пропеллер замедлил
вращение.
Фармен лихорадочно пытался выбрать место для посадки, но видел одни
лишь верхушки деревьев. Его выворачивало наизнанку, в нос била вонь от
выхлопных газов. Долгое время - хотя на самом деле это заняло несколько
секунд - единственное, что он слышал, это свист ветра в ушах. Затем "Ньюпор"
рухнул на деревья. Затрещали ветки и крылья. Аэроплан повис на кронах, не
долетев до земли. Ветер раскачивал деревья, и "Ньюпорт" качался вместе с
ними. Фармен выключил зажигание, чтобы избежать пожара, и стал думать, как
спуститься вниз.
Он уже добрался до земли, когда появился Блэйк, а с ним еще человек
шесть. Обойдя дерево, на котором висел "Ньюпор", Блэйк зло выругался и пошел
прочь.
Хрустнула ветка, и аэроплан еще на метр приблизился к земле. Бросив
последний взгляд на изуродованный самолет, Фармен поплелся за Блэйком. Путь
домой показался ему необычайно долгим.
Блэйку дали другой "Ньюпор". В эскадрилье было несколько запасных
аэропланов. Их прислали из другой эскадрильи, которая теперь летала на
"Спэйдах". Два дня Фармен слонялся вокруг "Пика-Дона", пытаясь найти способ,
чтобы тот принес хоть какую-нибудь пользу, но так ничего и не придумал.
"Пика-Дон" был бесполезен. Придется проглотить гордость и просить Деверо
зачислить его в летную школу. Если он хочет сбить Бруно Кейсерлинга, ему
надо как следует научиться летать на "Ньюпорах".
Когда эскадрилья вернулась с патрулирования, Фармен отправился
поговорить с Деверо. Француз шел ему навстречу.
- Я очень сожалею, мсье, - глухо сказал он. Деверо положил руку на
плечо Фармену. - Ваш друг... Ваш земляк...
Французский патруль встретился с немецкими "Альбатросами", которых вел
Бруно Кейсерлинг. Никто не видел, как упал самолет Блэйка, но когда
воздушный бой закончился, в воздухе Блэйка не было.
Фармен окаменел. Только сейчас он понял, насколько привязался к этому
парню.
- Подождите, может быть, он спустился на парашюте!
- Мсье, - сказал Деверо, - мы не пользуемся парашютами. Они задевают за
проволоку. Для тех, кто летает на воздушных шарах, они, вероятно, полезны.
Но если сбивают аэроплан, летчик погибает.
- Зачем тогда использовать так много проволоки?
Француз пожал плечами.
- Иначе аэроплан развалится в воздухе.
- Немецкие аэропланы имеют такую же конструкцию? - внезапно спросил
Фармен.
- Конечно, мсье.
- Достаньте мне еще керосина.
- Парафинового масла. Хорошо, мсье. И если вы покажете механикам, где
укрепить пулемет...
- Мне он не понадобится. Мне нужен только керосин. Все остальное я
сделаю сам. Я покончу с ним!
- Конечно, мсье, - без всякой иронии сказал Деверо.
Фармену было наплевать, верит ему француз или нет. Он наконец понял,
что нужно делать.
К середине августа баки "Пика-Дона" были заправлены. Стоял ясный день,
когда истребитель поднялся в небо. Разведывательные самолеты вылетят
обязательно, а значит, появятся и немецкие аэропланы. Славный бой будет
сегодня, ожесточенно подумал Фармен.
В этот раз он не стал подниматься высоко. На малой высоте расход
горючего больше, но Фармен не думал, что для выполнения задачи ему
понадобится много времени. Немецкий аэродром лежал в тридцати милях. Найдя
его на экране, он направился туда, переведя двигатель на максимальный режим.
Через несколько секунд он преодолел звуковой барьер.
Расчет был точным. Увидев перед собой летное поле, Фармен начал
снижение и пронесся над ним, едва не задевая верхушки деревьев. Он посмотрел
на приборную панель. Индикатор скорости показывал 2,5 М. Развернув
"Пика-Дон", он еще раз пролетел над аэродромом, прямо над ангарами. И снова
развернулся, но в этот раз поднялся вверх. Он смотрел на аэродром с
торжеством мальчишки, разрушившего муравейник. Аэродром был завален
обломками самолетов. Ему не надо было использовать оружие. Достаточно было
одного "Пика-Дона".
Взяв курс на юг, он полетел к швейцарской границе. На аэродроме он
видел только несколько аэропланов, значит, все остальные были в воздухе. Он
без труда нашел линию фронта, тянувшуюся по земле бескровной раной. Фармен
летел над немецкой территорией, внимательно вглядываясь в небо.
Скорость пришлось снизить до минимума. Тут уж ничего не поделаешь.
Ведь, полагаясь только на свои глаза, он мог пролететь в миле от немецкого
аэроплана, не заметив его. На малой скорости его шансы увеличивались.
Возле гор он развернулся и увидел немецкие аэропланы. Они висели в
воздухе, и если бы не форма строя, фармен не смог бы определить, в какую
сторону они направляются. Они летели на юг, патрулируя линию фронта.
Самолеты были близко, слишком близко. Если он полетит в их сторону, то
пересечет их путь, предупредив об опасности. Мысленно запечатлев
местонахождение самолетов на пустом экране, Фармен резко отвернул в сторону.
Поднявшись до 30 000 футов, он выбрал угол атаки и направил "Пика-Дон"
вниз, выжимая из двигателя все. Указатель числа М показал 2,0, затем 2,5.
Скоро дрожащая стрелка подошла к отметке 3,0. Двигатели наверняка
перегрелись, но Фармен знал, что ему понадобится мало времени. Истребитель
стрелой несся на аэропланы, которые увеличивались в размерах.
В последний момент он слегка отклонил ручку управления, чтобы избежать
прямого столкновения. Он прошел так близко, что увидел фигурки пилотов.
Ведущий самолет был фиолетового цвета.
Фармен уменьшил скорость и плавно пошел вверх. Развернувшись, он
возвратился на прежнее место.
Ему показалось, что кто-то опорожнил ведро с мусором. По небу летали
куски самолетов. Фармен заметил обломок фюзеляжа, выкрашенного в фиолетовый
цвет. Он-таки сбил Кейсерлинга!
В небе не осталось ни одного целого самолета. Они не могли выдержать
ударную волну такой силы. Не сумели выдержать ее и ангары, которые
разлетелись на куски, когда он прошелся над ними.
Фармен развернулся. Почувствовав вкус крови, он рвался в новый бой, с
новым противником. Внезапно самолет тряхнуло. Замигал сигнал опасности -
что-то попало в турбину. Что? Кусок аэроплана? Огоньки мигали, как на
рождественской елке. Горизонт наклонился. Самолет потерял управление.
Надо было немедленно покидать самолет: при такой скорости он врежется в
землю через тридцать секунд. Фармен ткнул в кнопку катапульты, и его
швырнуло в воздух. С резким хлопком раскрылся купол парашюта. Он огляделся,
пытаясь увидеть "Пика-Дон", но самолета не было видно.
Управляя стропами парашюта, Фармен летел в сторону французских позиций.
Ветер помогал ему. Внезапно он увидел несколько аэропланов. Они показались
ему стаей акул, устремившейся к беззащитной жертве. И тут он заметил на
крыльях французские опознавательные знаки. Это были "Ньюпоры". Летящий
впереди аэроплан покачал крыльями. Развернувшись, аэропланы сопровождали его
до самой земли.
Приземлившись, он упал на колени, борясь с парашютом. Рядом просвистела
немецкая пуля. Прижимаясь к земле, он освободился от строп и ползком
направился к французским окопам.
Все обнимали его. Каждому хотелось поздравить человека, сбившего Бруно
Кейсерлинга. Кто-то дал ему кружку с вином, и Фармен выпил с благодарностью.
Потом он уселся на дно окопа, глядя на земляную стену перед глазами.
Сжимая пустую кружку, он понял, что "Пика-Дон" пропал навсегда. Теперь
Фармен такой же, как и все. И даже не может летать.
Внезапно на его лице появилась улыбка. Он встал. Нет, все же он не
такой, как все.
Война закончится через несколько месяцев. Возможно, он не знает пока,
чем займется, но...
Солдат, который угостил его вином, сидел неподалеку. Фармен подумал,
что тот вряд ли понимает по-английски.
- Как мне попасть в Америку? - спросил он, ухмыльнувшись, когда тот
непонимающе посмотрел на него.
Должен же человек из будущего иметь хоть какое-нибудь преимущество?
Last-modified: Fri, 29 Mar 2002 21:12:07 GMT