Оцените этот текст:


--------------------
Кэролайн Дж.Черри. Огни Азерота
("Моргейн" #3). Пер. - О.Колесников.
C.J.Cherryh. Fires of Azeroth (1979)
("Morgaine" #3).
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5
--------------------







     Первые Врата были найдены расой кел на безжизненной планете их родной
солнечной системы. Кто создал их, какая судьба постигла  творцов  -  этого
кел так и не узнали. И не пытались узнать. Им достаточно было тех  великих
перспектив, которые открывали  перед  ними  Врата,  путей  к  безграничной
власти и свободе, возможности кратчайшим  путем  пересекать  пространство,
совершать прыжки  с  планеты  на  планету,  со  звезды  на  звезду,  чтобы
переносить во все достижимые места технологию Врат и устанавливать  связь.
Врата были построены на каждой планете кел, и возникла транспортная  сеть,
действующая в мгновение ока и связывающая воедино  бескрайнюю  космическую
империю.
     Это и стало причиной их гибели. Ибо Врата открывали пути не только  в
Пространстве, но и во Времени, как вперед, так и назад по  путям  развития
миров и звезд.
     Новообретенная расой кел власть выходила за пределы  их  воображения;
они стали свободны от времени. Их  планеты  изобиловали  трофеями  дальних
путешествий - зверями и растениями, и даже подобными кел  существами.  Они
творили красоту и чудеса и уносились вперед во времени, чтобы  посмотреть,
как развиваются цивилизации, основанные ими - в то время, как их подданные
жили в реальном времени и умирали через положенный срок, не допускаемые  к
той свободе, которую могли бы дать им Врата.
     Реальное время стало для кел  слишком  скучным.  Знакомое  настоящее,
нудный быт и повседневная текучка стали казаться  тюрьмой,  в  которой  ни
один кел не мог долго просидеть, а  будущее...  оно  обещало  спасение  от
этого.  Хотя  совершившим  путешествие  в  будущее  не  было  пути  назад.
Возвращение  было  слишком  опасным,   чреватым   многими   нежелательными
последствиями. Существовал  огромный  риск  необратимого  изменения  самой
реальности. Лишь будущее всегда оставалось открытым... и все кел ушли.
     Первые смельчаки поначалу  были  довольны,  изучали  те  столетия,  в
которых поселялись, и уставали от них,  и  безудержно  шли  все  дальше  и
дальше,  догоняя  детей  своих  детей,  опровергая  все  возможные  законы
развития природы. Все больше и больше кел убегали  из-за  подобной  тоски,
вечно неугомонные, ищущие удовольствие и нигде подолгу не  задерживающиеся
- до тех пор, пока постепенно все они не оказались  в  будущем,  где  само
время стало уже странным и нестабильным.
     Некоторые пошли еще дальше, понадеявшись на Врата, которые  на  самом
деле могли уже и не находиться там, где  им  полагалось  быть.  Другие  же
полностью лишились смелости и изверились в дальнейшем будущем,  не  потому
уже не торопились покидать обжитое  место,  пока  их  не  охватывал  ужас,
беспокойство за судьбу настоящего, куда прибывали все новые и новые  толпы
из далекого прошлого. Вся реальность была охвачена чем-то вроде лихорадки.
     Возможно, некоторые смельчаки отважились вернуться в прошлое, а может
быть, запутанность переполненного будущего стала чрезмерно велика. Прошлое
и  возможное  будущее  перемешались.  Кел  сходили  с  ума,  не  верили  в
очевидное, вспоминали то, что никогда не случалось.
     Время  вырвалось  на  свободу.   Лихорадка   сменилась   грандиозными
нарушениями, структура пространства-времени не выдерживала перенапряжения,
сотрясалась, разрывалась, и действительность  оказалась  раздробленной  на
куски.
     И тогда всем мирам кел  пришел  конец.  Остались  только  обломки  их
славного прошлого - камни, разбросанные  по  планете...  камни,  почему-то
неподвластные  самому  времени...  земли,   где   ухитрилась   возродиться
цивилизация, и другие земли, где жизнь полностью исчезла и остались только
руины.
     Остались Врата,  ведь  они  находятся  за  пределами  пространства  и
времени... да, они устояли. Уцелели немногие кел, вспоминающие прошлое или
возможное прошлое.
     И наконец, пришли  в  этот  мир  люди,  осваивающие  огромную  темную
пустыню бывших миров кел. И нашли Врата.


     Люди были здесь и раньше, слуги кел, обреченные  на  вымирание.  Люди
заглядывали во Врата  и  страшились  того,  что  видели,  ибо  видели  они
могущество и запустение. Сотни их вошли в  те  Врата,  и  были  среди  них
мужчины и женщины, и пришлось им забыть  о  возвращении.  Они  могли  идти
только вперед, и они навсегда закрыли за собой Врата, уничтожая их одно за
другим, расплетая смертоносную  паутину,  сотворенную  кел...  они  шли  к
Последним Вратам на краю времени.
     Они закрывали мир за миром... но уменьшились при этом числом, и жизнь
их становилась необычайной, растягиваясь на тысячелетия реального времени.
Некоторые из них пережили второе и третье поколение, а некоторые  сошли  с
ума.
     Затем они начали проникаться отчаянием, полагая, что  вся  их  борьба
безнадежна, ибо если оставить хотя  бы  одни  Врата,  все  может  начаться
сначала; всего лишь одни незакрытые Врата могут перечеркнуть плоды  усилий
всех их жизней.
     Под воздействием  этого  страха  они  создали  оружие,  неподвластное
Вратам, которое питалось их силой; оружие для  своей  защиты  и  хранилище
знаний о Вратах - все, что было им о них известно. Роковая  парадоксальная
сила  против  парадоксальных  Последних   Врат,   за   которыми   никакого
дальнейшего пути не было - или же скрывалось нечто гораздо худшее.
     Их оставалось всего пятеро, когда они создали это оружие.
     Но лишь один уцелел и смог обладать им.


     Бессмысленна эта летопись. Какой в ней толк, если  мы  последние,  но
ведь  хоть  что-то  раса  должна  оставить  после   себя.   Мир   угасает,
приближается наш конец...  не  для  нас  самих,  быть  может,  но  все  же
приближается. А мы всегда любили оставлять о себе память.
     Знайте же, что повергла нас в руины Моргейн,  принятая  в  род  Кайя,
Моргин-Анхаран, называемая Белой Королевой, носящая перо чайки, - она была
самой смертью, сошедшей на нас. Это Моргейн погасила на  севере  последний
очаг, разрушила Охтидж-ин и опустошила эти земли.
     Задолго до нынешнего века она уже была проклятьем  нашей  земли,  ибо
она ездит в сопровождении людей тьмы, живших здесь за тысячи лет  до  нас.
Ибо тот, кто едет перед ней, и тот, кто едет за ней, ликом и  прочим  всем
неотличимы - и точно так же неотличимы они от нее.
     Теперь мы видим наше величие только во сне, я и моя королева,  а  все
остальное унесла с собой Моргейн.
                           Надпись на камне на бесплодном острове Шиюн





     Равнина  уступила  лесу,  и  лес  сомкнулся  над  ними,  но  они   не
останавливались для привала до тех пор, пока не опустились зеленые тени  и
не наступили зеленые сумерки.
     Вейни остановился, чтобы глянуть назад, и  облегченно  вздохнул.  Они
ехали дальше, пока не стало  совсем  темно,  и  наконец  Моргейн  натянула
поводья серого Сиптаха, заметив небольшую поляну возле  ручья,  под  сенью
старых деревьев. Это было тихое, красивое  место,  хотя  и  здесь  с  ними
оставался тот страх, что не покидал их все эти дни.
     - Лучше этого места нам не найти, - сказал Вейни, и Моргейн  кивнула,
устало спрыгивая с коня.
     - Я стреножу Сиптаха, - сказала она, когда ее спутник  спешился.  Это
было его обязанностью -  стреножить  лошадей,  разводить  огонь,  всячески
заботится об удобствах для Моргейн. Таков был долг илина, для того  только
и существующего, чтобы служить своей госпоже. Но они скакали очень  долго,
больше дня, у него болели раны и потому он рад был ее помощи.  Он  распряг
свою кобылу, вычистил ее скребницей, расчесал ей гриву - в  последние  дни
ей тоже было нелегко, она нуждалось  в  хорошем  отдыхе.  Кобыла  была  не
лучшей парой для серого жеребца Моргейн, но она была вынослива и имела еще
и другие достоинства. К тому же, она была подарком. Подарком  девушки.  Он
не смог бы забыть об этом, даже если бы захотел. Потому-то он и  заботился
о маленькой шиюнской кобыле с такой тщательностью.  А  также  потому,  что
родом он был из Карша, страны, где дети привыкают сидеть в  седле  раньше,
чем ходить по земле. Плохое обращение с лошадьми  всегда  вызывало  в  его
душе боль.
     Он забрался в гущу леса, набрал охапку хвороста, что оказалось  вовсе
нетрудно, и принес этот  хворост  Моргейн,  -  та  уже  развела  небольшой
костерок. Для нее это было тоже вовсе несложно, ибо для этого у  нее  были
такие средства, о  которых  он  предпочитал  не  думать.  Они  были  очень
непохожими друг на друга, он и она, вооруженные одинаково, как  все  воины
Эндара-Карша, одетые в кожу и металл, на нем коричневая  кожа,  на  ней  -
черная; ее кольчуга из продолговатых звеньев, серебристая, не  похожая  ни
на одну из кольчуг, его - самая простая, из обычных широких колец. Но  он,
в отличие от Моргейн, принадлежал к человеческой породе.  Волосы  и  глаза
его были бурыми, как земля Эндара-Карша, у нее глаза были бледно-серые,  а
волосы как утренний иней - волосы кел,  древнего  прекрасного  врага  рода
человеческого, за которым по пятам всегда следовало зло. Она отрицала, что
принадлежала к их роду, однако у него было другое мнение: он  считал,  что
она просто не хранит верности своим сородичам.
     Он внимательно смотрел на разведенный ею костер и прислушивался,  все
время прислушивался. Где-то неподалеку были враги, он не верил этой земле,
оба они были здесь чужими. Но огонек был невелик, и  лес  надежно  скрывал
их. Они уже столько  дней  были  лишены  тепла,  и  отдых  был  им  просто
необходим.
     При свете костра они разделили друг с другом скудные оставшиеся у них
припасы. О том, что запасы иссякают, они не беспокоились - судя по  всему,
в  окрестностях  водилась  дичь.  Они  оставили  до  завтра  лишь  немного
черствого хлеба, а затем Вейни, которому приходилось в дороге спать лишь в
седле, с радостью согласился отдыхать первым. Моргейн осталась нести вахту
около костра.
     Но Моргейн взялась за рукоять меча, зачем-то вытащила его из ножен...
и сон с него как рукой сняло.
     Меч этот назывался Подменыш - злое  имя  подлой  вещи.  Он  не  любил
находиться рядом с ним, был  ли  меч  обнажен  или  в  ножнах,  однако  он
принадлежал ей, и потому выбора у него не было.  На  вид  это  был  меч  с
рукоятью в виде дракона работы мастеров Кориса в Эндаре, умерших за  сотни
лет до его рождения, лезвие  которого,  однако,  оканчивалось  кристаллом.
Прекрасные руны, искусно вырезанные на нем, поигрывали опаловыми красками.
Но не стоило смотреть на эти краски, они отупляли чувства, хотя можно было
без опаски прикоснуться к мечу, когда сила его находилась в  сокрытии  под
ножнами. Он не знал этого  наверняка  и  никогда  не  пытался  узнать,  но
Моргейн ни разу не подавала виду,  что  боится  меча,  как  не  боялась  и
сейчас. Она встала, а затем вытащила его из ножен.
     Вспыхнули опаловые краски, освещая все вокруг странным светом.  Стало
светло как днем. Тьма превратилась в колодец вокруг острия меча, и  вид  у
него от этого стал еще более жутким. Завыл ветер. Подменыш  брал  силу  из
Врат и сам был Вратами, хотя никто не рискнул бы пройти через них.
     Он всегда был связан с источником своей силы и светился  более  ярко,
когда острие его было направлено на  Врата.  Моргейн  стала  искать,  ведя
острием по кругу. Деревья вздыхали, выл ветер, и  руки  ее,  лицо,  волосы
купались в сиянии. В этом сиянии  погибло  какое-то  насекомое,  несколько
листьев, сорванных с деревьев, оказались в  бездонном  колодце  и  тут  же
исчезли. Клинок мерцал, будучи обращен к западу и востоку, но более  всего
он светился, когда острие указывало на юг. Яркое свечение  слепило  глаза.
Моргейн держала его в вытянутой руке.
     -  Ничто  не  изменилось,  -  огорченно  сказала  она,  -  ничто   не
изменилось.
     - Прошу вас, лио, уберите его! Он нам не даст более хорошего ответа и
добра нам не принесет.
     Она уступила. Ветер утих, огненный шар на  конце  клинка  погас,  она
села, держа в руках меч в ножнах. Лицо ее ничего не выражало.
     - Ответ - юг. По-видимому, именно так.
     - Спите, - настаивал он, видя ее усталые глаза. - Лио, у  меня  болят
кости, но я не усну, пока  вы  не  выспитесь.  Если  вам  не  жалко  себя,
пожалейте хотя бы меня. Спите.
     Она провела дрожащей рукой по глазам, кивнула и легла прямо там,  где
сидела, даже не устроив для себя ложе. Но он тихо поднялся, достал одеяла,
расстелил одно из них подле нее и перекатил ее на одеяло, а  потом  накрыл
другим. Она прошептала слова благодарности и еще  раз  приподняла  голову,
когда он подкладывал под нее ее сложенную одежду.  Затем  заснула  мертвым
сном, и Подменыш лежал на ней, как любовник. Она не отпускала его даже  во
сне, эту злую вещь, которой служила.


     Он считал, что они уже основательно заблудились. Прошло четыре дня  с
тех пор, как они прошли через пустоту,  которой  не  мог  осознать  разум,
прошли через Врата. Путь назад был невозможен. Они покинули те места и  не
знали, куда попали, что за люди здесь живут - они знали только,  что  сюда
вели Врата,  и  что  те  Врата,  через  которые  они  прошли,  теперь  уже
уничтожены, закрыты.
     Было это результатом войны, которую они вели - войны против  древнего
волшебства, против могущества, созданного  кел.  Такова  была  одержимость
Моргейн и таков был долг его, ее слуги... и не ему было судить, почему она
выбрала именно этот, а не другой путь. Сам он шел за  нею  потому,  что  в
Эндаре дал ей клятву. Она искала главные Врата этого мира, Врата,  которые
ей надлежало закрыть. И она нашла их, потому что Подменыш никогда не лгал.
Это были те самые Врата, через которые они попали в эту  страну,  и  через
которые следом за ними ворвались их враги.
     Они бежали,  спасая  свою  жизнь,  но,  как  назло,  эта  страна  уже
оказалась во власти их врагов.
     - Это на нас все еще воздействуют те Врата,  которые  мы  только  что
покинули, - сказала Моргейн, когда они начинали путешествие к северу и меч
в первый раз предупредил их. Но по мере того, как они удалялись от Врат, а
меч давал все тот  же  обескураживающий  ответ,  Моргейн  начинала  что-то
невнятно объяснять о горизонте и кривизне земной поверхности  и  о  других
вещах, которые Вейни понять не мог.  Но  затем  в  конце  концов  покачала
головой, и на лице ее был страх. Он пытался убедить ее, что они все  равно
ничего сделать с этим не могут, что им остается только бежать,  что  враги
рано или поздно настигнут их. Но утешить ее этим он не мог.
     -  Я  буду  точно  знать,  -  сказала  она,  -  если  этот  сигнал  к
сегодняшнему вечеру не ослабеет, то меч  может  найти  Врата,  меньшие  по
размерам, но все же возможно, что мы на другой стороне  мира  или  слишком
далеки от Врат. Малые Врата сияют не так  ярко.  Если  сегодня  меч  будет
светить так же, как и прежде... тогда мы будем знать  наверняка,  чего  мы
добились.
     Теперь они это знали.
     Вейни снял с себя часть доспехов. Не было у него такой кости, которая
бы не болела, но сегодня у него был плащ и огонь, и он был скрыт  от  глаз
врагов, и это было лучше, чем то, что он имел прежде. Он укутался в плащ и
прислонился спиной к старому дереву. Меч свой  он  положил  обнаженным  на
колени. Шлем с головы он снял в последнюю очередь и отложил в  сторону,  с
наслаждением чувствуя, как волосы щекочет ветерок. На шлеме его была белая
повязка илина. Ручей журчал в камнях, вздыхали деревья,  тихо  переступали
лошади, пощипывая на прогалине чахлую траву.  Шиюнская  кобыла  выросла  в
стойле,  она  не  умела  чувствовать  врага,  но  на  Сиптаха  можно  было
положиться как на человека: тот был обучен, как надо вести себя в  бою,  и
не доверял чужакам, и потому Вейни верил  серому  коню  как  себе  самому.
Полный желудок, тепло, ручей, из которого можно  утолить  жажду,  изобилие
дичи, достойной охоты.
     Поднялась луна - маленькая, непуганная; увидеть что-нибудь  подобное,
когда не знаешь пути домой, бывает полезно. Луна была похожа  на  ту,  что
всходила над лесами  Эндара-Карша.  Он  мог  бы  даже  почувствовать  себя
спокойным - если бы Подменыш показывал какой-нибудь другой путь.
     Заря поднялась тихо и незаметно, с пением птиц и  фырканьем  лошадей.
Вейни по-прежнему сидел, поддерживая голову руками и с трудом удерживаясь,
чтобы не закрыть смыкающихся век. Моргейн пошевелилась, протянула  руку  к
оружию, изумленно заморгала, увидев его, опершись на локоть.
     - Что случилось? Ты спал на посту?
     Он вздрогнул в предчувствии ее гнева и потряс головой.
     - Я решил не будить вас. Вы выглядели очень усталой.
     - Что ж, по-твоему, будет лучше, если ты сегодня будешь  вываливаться
из седла?
     Он улыбнулся и опять покачал головой, все же задетый ее тоном. Она не
любила, когда о ней слишком пеклись, и потому очень часто заставляла  себя
ехать, когда больше всего ей хотелось остановиться и отдохнуть.  Это  было
непременной частью отношений межу ними,  между  илином  и  лио,  слугой  и
госпожой. И она никак не могла научиться  полагаться  на  кого-то  и  хоть
кому-то доверять.
     "Предполагается, что я умру, - подумал он и почувствовал боль в душе.
- - Как и все, кто служил ей раньше".
     - Седлать ли мне лошадей, лио?
     Она встала, окутав плечи  одеялом  -  утро  стояло  прохладное  -  и,
уставившись в землю, прижала ладони к вискам.
     - Мне надо подумать. Получается так, что нам  надо  бы  возвращаться.
Мне надо подумать.
     - Думать лучше на свежую голову.
     Глаза ее сверкнули, и он тут же пожалел о своих словах  -  для  него,
прекрасно знающего все ее привычки,  было  недопустимо  говорить  так.  Он
знал, что сейчас она вспылит, поставит его на место,  приготовился  снести
это, как случалось уже сотни раз, случайно или не случайно, и просто  стал
ждать, когда это пройдет.
     - Пожалуй, так, - сказала она, и он был  удивлен.  -  Что  ж,  седлай
лошадей.
     Он поднялся и оседлал лошадей, чувствуя в  сердце  тревогу.  Движения
давались ему с болью, он прихрамывал, что-то покалывало в боку. "Сломанное
ребро, наверное, - подумал он. -  Несомненно,  ей  тоже  тяжко,  хотя  сон
восстанавливает  силы..."  Но  более  всего  его  тревожила  ее  внезапная
уравновешенность: за его выходкой  последовала  ее  уступка.  Они  слишком
долго путешествовали вместе  и  путь  утомил  их  до  крайности.  Никакого
отдыха, никогда не отдыхая, из одного мира в другой, затем в следующий,  и
снова в другой мир. Они умели терпеть боль, но ведь помимо тела у человека
есть еще и душа, смертельно уставшая от смертей, и войн, и ужаса,  который
не покидал их, гнался  за  ними  и  которому  им  теперь  предстояло  идти
навстречу. Если бы она ответила ему гневной отповедью, он  бы  вполне  это
понял.
     - Лио,  -  сказал  Вейни,  когда  закончил  запрягать  коней,  а  она
опустилась на одно колено, чтобы погасить огонь, уничтожить все  следы  их
пребывания здесь. Он опустился на колени и припал к  земле,  как  подобало
обращаться илину. -  Лио,  мне  пришло  в  голову,  что  если  наши  враги
находятся там, куда мы собираемся вернуться, то нам нужна передышка.  Они,
конечно же, вымотались от этого перехода не меньше, чем мы. А что касается
нас - лио, поймите, что я пойду с вами куда прикажете и  буду  с  вами  до
самого конца, и сделаю все, что  вы  потребуете  -  но  я  устал,  у  меня
незажившие раны, и мне кажется, что нужен  небольшой  отдых  на  несколько
дней, чтобы кони набрались сил, и совсем  не  лишним  было  бы  настрелять
дичи.
     Он просил так, будто нужно это было только  лично  ему.  Если  бы  он
говорил за них обоих, она тут же заупрямилась бы и ни за что не  уступила.
Даже сейчас он ожидал скорее вспышки гнева,  чем  согласия.  Но  она  лишь
устало кивнула головой, и,  более  того,  положила  ладонь  на  его  руку.
Краткое прикосновение - весьма редкий для нее жест, ни в  коем  случае  не
интимный.
     - Мы проедем сегодня вдоль леса, - сказала она, -  посмотрим,  может,
удастся настрелять дичи. Ты прав, лошадей переутомлять нам тоже ни к чему.
Они заслужили отдых, у них уже торчат ребра. Да и ты,  я  вижу,  хромаешь,
рука у тебя плохо действует, и все же пытаешься взять на себя  часть  моей
работы. Ты имеешь право говорить все, что считаешь правильным.
     - Значит ли это, что вы согласны?
     - Я много раз поступала с тобой неблагодарно. Я сожалею об этом.
     Он хотел засмеяться, но не смог. Этот приступ меланхолии нравился ему
все меньше. Люди прокляли Моргейн в Эндаре и Карше, в Шиюне  и  Хиюдже,  а
также во всех странах, лежащих между  ними.  Друзей  у  нее  было  гораздо
меньше, чем врагов. Даже его она  однажды  случайно  чуть  не  принесла  в
жертву, и если говорить честно, то при необходимости поступила бы так даже
не задумываясь.
     - Лио, - сказал он, - я понимаю вас лучше,  чем  вам  кажется.  Я  не
всегда знаю, зачем вы что-то делаете, но всегда знаю, что движет  вами.  Я
всего лишь послушный вам илин, но илин имеет право спорить с тем, кому  он
служит. Однако сами вы служите совсем уж безжалостной вещи.  Я  это  точно
знаю. Вы безумны, если полагаете, что меня удерживает с  вами  только  моя
клятва.
     Он сказал, что хотел. И тут же пожалел об этом. Он  встал  и  занялся
делами - стал приводить в порядок упряжь, делать что-нибудь,  лишь  бы  не
глядеть ей в глаза.
     Когда она наконец подошла к Сиптаху и взяла поводья, лицо у нее снова
было хмурым, но скорее от замешательства, чем от гнева.


     Моргейн ехала молча,  неторопливо,  опустив  поводья.  А  его  вскоре
одолела усталость. Он согнулся в седле и сунул руки под  мышки,  заснув  в
седле - так часто делали люди Карша, когда  уставали  в  пути.  Она  ехала
впереди и отгибала ветви, чтобы они не хлестали его. Солнце было теплым, а
листья тихо шелестели, словно пели песню. Как в лесах Эндара - будто  само
время повернулось вспять и они ехали по  тропе,  по  которой  следовали  в
самом начале своих странствий.
     Что-то хрустнуло в кустах. Лошади встрепенулись, он тут же  проснулся
и схватился за меч.
     - Олень. - Она показала в заросли, где недвижно лежало животное.
     Оленем это не было, но  очень  похоже  на  оленя,  все  в  золотистых
пятнах. Он спешился  с  мечом  в  руке,  опасаясь  острых  рогов,  но  они
оказались каменно-неподвижны.  У  Моргейн  было  и  другое  оружие  помимо
Подменыша, подобное тем, что было  у  кел.  Оно  убивало  безмолвно  и  на
расстоянии, не оставляя видимых ран. Она развернулась в седле, дала  Вейни
нож для свежевания, и он принялся, смутно припоминая иные времена, снимать
шкуру с животного, как будто это был олень, убитый им в  побеленных  зимой
горах его родины.
     Он выбросил это сравнение из головы.
     - Будь у меня лук, - сказал он, - я бы тоже смог добыть оленя, лио.
     Она пожала плечами. Она чувствовала,  что  гордость  его  уязвлена  -
мужскую работу выполняла женщина. Тем не менее  обеспечивать  пищей  илина
полагалось госпоже. Иногда он замечал, что она явно  мучается  при  мысли,
что не может предоставить ему иного  очага,  кроме  лагерного  огня,  иной
крыши кроме покрова ветвей, и только скудную еду. Из всех лордов,  которым
мог служить илин, Моргейн была самой могущественной, но в то  же  время  и
самой бедной. Оружие, которое она дала ему, было старым, конь -  краденым,
а пища - тоже чем-то вроде этого. Они все время жили как какие-то бандиты.
Но по крайней мере сегодня и в ближайшие дни голод им не грозил, а  потому
он умерил тщеславие и поблагодарил госпожу за этот дар.
     Долго в этом месте  находиться  не  следовало.  Птицы  встревожились,
какие-то твари порхали с места на место - весть о смерти распространялась.
Он взял лучшие куски мяса, отрезав их быстрыми ударами  острого  лезвия  -
этому искусству он научился в Карше, когда  находился  вне  закона  и  ему
приходилось охотиться на волков на  территории  враждебных  кланов.  Тогда
надо было хватать и бежать, заметая следы. Так он  поступал  до  тех  пор,
пока не встретился с Моргейн, принятой в род  Кайя,  и  не  променял  свою
свободу на право сопровождать ее.
     Он отмыл руки от крови и привязал шкуру с мясом к седлу, в то  время,
как Моргейн прятала останки  оленя  в  чаще.  Вскоре  о  них  должны  были
позаботиться хищники, но он внимательно осмотрелся, уверясь, что нигде  не
осталось лишних следов. Не все их противники были слабыми знатоками  леса.
Кто-нибудь из них мог бы различить даже очень слабый след. Одного из таких
врагов он боялся больше всего.  Этот  недруг  принадлежал  к  клану  Кайя,
лесным обитателям Кориса в  Эндаре,  родному  его  племени...  родному  по
матери. Этот недруг был ему близким родственником по материнской линии.
     На этот раз они рано  разбили  бивак  и  наелись  досыта.  Они  стали
готовить мясо, которое собирались взять с собой - вялили  его  на  костре,
стараясь прокоптить как  можно  лучше,  чтобы  оно  как  можно  дольше  не
испортилось. Моргейн сказала, что будет дежурить первой, и Вейни лег спать
рано и проснулся, разбуженный своим чувством времени. Он  заподозрил,  что
она не стала бы будить его, памятуя о  том,  как  это  сделал  он  прошлой
ночью, но свое место она  уступила  ему  без  возражений.  Она  не  любила
излишних споров.
     Он сидел и подбрасывал в  костер  тонкие  ветки,  чтобы  мясо  ни  на
секунду не переставало коптиться. Куски  мяса  стали  жестче,  он  отрезал
полоску и принялся  лениво  жевать.  О  том,  что  это  можно  делать  так
неспешно, он почти забыл; что можно отдохнуть целых два дня, ему уже  и  в
голову не приходило.
     В темноте зафыркали и зашевелились лошади. Сиптах  проявил  некоторый
интерес к кобыле,  но  маленькая  шиюнская  лошадь,  похоже,  не  отвечала
взаимностью. Никаких  поводов  для  беспокойства.  Звуки  были  привычные,
знакомые.
     Внезапное  фырканье,  шевеление  ветвей...  у  него  напрягся  каждый
мускул, сердцебиение участилось. Затрещали кусты. Это были кони.
     Он поднялся, стараясь не производить шума. Протянул меч и коснулся им
Моргейн.
     Глаза ее открылись. Она сразу все поняла, встретилась с ним взглядом,
и  он  посмотрел  туда,  откуда  послышался   слабый   звук.   Он   скорее
почувствовал, чем услышал его. Кони по-прежнему беспокоились.
     Она поднялась, не сказав ни слова, как и он. Ее  белая  фигура  среди
черных теней представляла собой слишком хорошую мишень. Рука  ее  была  не
пустой:  маленькое  черное  оружие,  убившее   оленя,   нацелено   в   том
направлении, откуда донесся звук,  но  она  не  пустила  его  в  ход.  Она
схватила Подменыш,  более  надежное  оружие,  и  стиснула  рукоять,  затем
скользнула во тьму и исчезла.
     Кусты шевелились.  Обезумевшие  кони  рвались  с  привязи,  испуганно
ржали. Он двинулся между молодыми деревцами и вдруг... то, что  он  принял
за лишайник, зашевелилось - черная паучья тень, внезапно ожившая. Он пошел
дальше,  пытаясь  следовать  его  движениям,  не   слишком   осторожничая,
поскольку Моргейн охотилась на того же, на кого и он.
     Вторая тень, на этот раз Моргейн - он стояла  спокойно,  не  забывая,
что у нее есть оружие, очень опасное и убивающее издали. Впрочем, она была
не из тех, кто стреляет вслепую из  страха.  Они  встретились  и  постояли
недолго рядом. В темноте не слышалось ни звука, кроме храпа  потревоженных
лошадей.
     Зверь больше не показался. Вейни сделал жест - повернул вверх ладонь,
-  предлагая  вернуться  к  тому  месту,  где  горел  костер.  Они  быстро
вернулись, и, пока Моргейн собирала еду, он погасил костер.  Рот  его  был
закрыт на замок  страхом,  ощущением  возможной  засады  и  необходимостью
срочно убегать. Они скатали одеяла,  оседлали  лошадей,  уничтожили  следы
лагеря, все это сделав молча и быстро. Вскоре они вновь  ехали  во  мраке,
уже другим путем, стараясь следовать в безлунной тьме не в ту же  сторону,
куда отправился шпион, чтобы не встретить его друзей.
     Вспоминая фигуру, испугавшую его,  неестественные  движения,  которые
сразу бросались в глаза, он сказал:
     - У него была странная походка.
     Что подумала Моргейн - для него осталось тайной.
     - Там, куда ведут Врата, много странных обитателей.
     Но никто больше не встречался им во тьме. День застал их уже вдали от
места ночлега, и маршрут их, видимо, отличался  от  выбранного  прежде,  а
может, и нет. Зеленые ветви окружали их со всех сторон, не  давая  увидеть
направление пути.
     Позже  они  наткнулись  на  дерево  со  стволом,   обвязанным   белой
веревочкой. Дерево было приметное, старое, обожженное молнией.
     Вейни остановился. Это было свидетельство  того,  что  здесь  побывал
человек. Но Моргейн ударила пятками Сиптаха, и они поехали  дальше,  туда,
где следы пересекали их путь.
     Колеса оставили в грязи колею.
     К его разочарованию, Моргейн свернула на дорогу. Не в обычае  Моргейн
было искать встречи с местными людьми, о которых она ничего не знала.
     - Кем бы они ни оказались, - произнесла она, - если это добрые  люди,
мы предупредим  их  о  том,  кого  привели  за  собой.  Если  понадобится,
постараемся защитить их и сразимся с нашими врагами.
     Он ничего на это не ответил. Это выглядело настолько нелогичным, как,
впрочем, и любые другие действия людей,  которые  собирались  повернуть  и
противостоять  многочисленной  орде,  прекрасно   вооруженной,   способной
превратить в пустыню мир, по которому она шла.
     Вывод: Моргейн сказала ему не всю правду. Суть же заключалась в мече,
висевшем на седле у ее колена. Сама Моргейн тоже  обладала  частицей  этой
силы, и следовательно, не безумие вело ее этим путем, а просто бесстрашие.
     Он поехал за ней, поскольку таков был его долг.





     Вдоль дороги встречались всевозможные признаки человека: то  колесная
колея, то следы раздвоенных копыт  скота,  то  сломанные  ветки  и  клочья
шерсти на придорожных деревьях. Вейни решил, что  это  тропа,  по  которой
местные  пастухи  гонят  стада  на  водопой.  Где-то   неподалеку   должно
находиться пастбище.
     День уже клонился к закату, когда они оказались в центре всего этого.
     Здесь была деревня, в которой могли бы  обитать  какие-нибудь  лесные
жители Эндара. Правда, крыши здесь были другой формы, с выгнутыми скатами.
Они купались в солнечном сиянии,  на  них  падали  тени  старых  деревьев,
зеленовато-золотистая  дымка  окутывала  старые  срубы  и  крыши,   крытые
соломой. Деревня представляла собой как бы единое целое с лесом,  если  не
считать того,  что  бревна  срубов  были  крашенными,  хотя  краски  давно
выцвели. Изб было около тридцати, и  они  не  были  ограждены  стеной  для
защиты. Загоны для скота, одна-две телеги, пыльные амбары. И одно огромное
здание из бревен с  резными  карнизами  и  соломенной  крышей.  Не  дворец
какого-нибудь  лорда,  а  просто  громоздкое  покосившееся   строение   со
множеством окон.
     Моргейн остановила коня и, оказавшись  рядом  с  ней,  Вейни  натянул
поводья. Он почувствовал слабость в груди.
     - У такой деревни, - сказал он, - не может быть врагов.
     - Будут, - ответила Моргейн и пришпорила Сиптаха.
     Их появление вызвало в деревне небольшую суматоху. Дети, возившиеся в
пыли, оторвались от игр и уставились на них. Женщины выглядывали в окна  и
тут же выскакивали из дверей, вытирая руки о подолы. Два старика вышли  из
большого дома и стали дожидаться,  когда  они  приблизятся.  К  этим  двум
подошли люди помоложе, а также старухи и парнишка лет  пятнадцати,  и  еще
работник в кожаном фартуке. Подошли и другие старики.  Они  хмуро  стояли,
обычные люди, смуглые, невысокие.
     Вейни нервно вглядывался в простенки между домами  и  просветы  между
деревьями, окружавшими их и небольшие  поля,  лежавшие  за  деревьями.  Он
вглядывался в открытые  окна  и  двери,  в  загоны  и  на  телеги,  ожидая
нападения. Его не было. Он сжимал пальцы на  рукояти  меча,  висевшего  на
боку коня, но  Моргейн  держала  руки  на  виду  -  она  казалась  мирной,
грациозной.  Ему  стало  стыдно,  что   он   оглядывается   на   все   так
подозрительно.
     Моргейн натянула поводья возле небольшой кучки народа, собравшейся на
ступенях  большого  дома.  Люди  поклонились  все  вместе,   грациозно   и
торжественно, как лорды, и когда они  вновь  подняли  лица,  на  них  было
выражение почтительности, но ни в коем случае не страха.
     "Не верьте нам, - подумал Вейни. Вы еще  не  знаете,  кто  придет  за
нами". Но на лицах не было ничего, кроме уважительности, и самый старый из
людей поклонился и приветствовал их.
     И тут сердце Вейни замерло. Эти люди говорили на языке кел.
     Арртейн - так они обращались к Моргейн, что означало  "миледи".  Пока
они странствовали, Моргейн мало-помалу обучала его этому языку. Он  вполне
понимал слова вежливого обращения, угрозы и  прочее  самое  основное.  Эти
маленькие смуглые люди не  были  кел.  Но  старики,  совершенно  очевидно,
почитали их, и потому приветствовали Моргейн, приняв ее за кел, на которых
она была похожа.
     Он взял себя в руки. Поначалу душа его содрогнулась, когда он услышал
этот язык из человеческих уст. Но он быстро смирился с этим. Повсюду,  где
бы ни побывали кел, их речь оставила свои следы, и  даже  язык  Вейни,  по
словам Моргейн, содержал много оставленных ими понятий.  Это  было  трудно
понять, но это было так. Однако больше всего его удивило то, что люди  эти
говорили на почти не искаженном языке кел. Кемейс - так они  обращались  к
нему, что означало  "спутник"  и  звучало  почти  как  кемен.  Здесь,  где
почитали кел, он не мог быть "милордом".
     - Мир всем, - приветствовал он их тихим  голосом,  как  было  принято
почти везде, и услышал:
     - Какую радость мы можем доставить тебе и твоей леди?
     Но он не мог ответить, хотя и понял вопрос.
     С ними заговорила Моргейн, а они - с нею. Спустя мгновение она искоса
глянула на него.
     - Слезай, - сказала она на языке кел. Сказано это было  исключительно
для того, чтобы заверить  жителей  деревни  в  их  мирных  намерениях.  Он
спешился, но ни на миг не утратил бдительности и не отошел от  нее  ни  на
шаг, лишь стоял, сложив руки на груди,  чуть  в  стороне,  откуда  он  мог
видеть и ее, и тех, с кем она говорила,  и  тех,  кто  подходил  с  разных
сторон. Слишком много людей, слишком  тесная  группа.  Это  ему  не  очень
нравилось, хотя ни один из них не проявил недружелюбных намерений.
     Кое-что из того, что говорилось,  он  понимал.  Уроков  Моргейн  было
достаточно, чтобы он понял, что им обещают  приют  и  еду.  Акцент  слегка
отличался от того, с которым говорила Моргейн, но не резал  слух,  как  ее
слова, когда она говорила на его родном языке.
     - Нам предлагают приют, - сказала Моргейн, - и я  решила  согласиться
остановиться здесь, по крайней мере, на ночь. Пока нам здесь, как я  вижу,
ничего не грозит.
     - Как пожелаете, лио.
     Она показала на красивого мальчика лет десяти.
     - Это Син, старший из внучатых племянников Битейн. Он  присмотрит  за
лошадьми, но я бы предпочла, чтобы этим занимался ты - с его помощью.
     Это означало, что она решила остаться с ними  одна.  Это  не  слишком
обрадовало его.
     - Прошу сюда, кемейс, -  сказал  мальчик.  Моргейн  удалилась  в  дом
вместе со стариками, а  мальчишка  повел  Вейни  в  хлев,  пытаясь  скрыть
неловкость, как любой деревенский мальчишка,  не  привыкший  к  чужакам  и
оружию. Пожалуй, он дивился его росту, благодаря  которому  Вейни  в  этой
деревне выглядел весьма внушительно. Ни один мужчина в деревне не доставал
ему до плеча. Возможно, думал он, его считают  здесь  полукровкой  кел,  и
гордиться этим он не мог. Но спорить с ними не имело смысла.
     Син о чем-то болтал, пока они не пришли в хлев и не начали распрягать
лошадей. Он что-то пытался  отвечать,  пока  ему  это  не  надоело,  и  на
очередной вопрос Сина ответил:
     - Прости, я не понимаю.
     Мальчишка удивленно уставился на него, поглаживая кобыле холку.
     - Кемейс? - спросил мальчишка.
     Он не мог объяснить.  Он  мог  сказать:  я  здесь  чужой,  или  я  из
Эндара-Карша, или что-нибудь другое,  но  стоило  ли?  Не  лучше  ли  было
предоставить все подобные разговоры Моргейн, которая понимает этих людей и
сама способна выбрать, что можно сказать, а что нужно скрыть?
     - Друг, - сказал он,  потому  что  умел  сказать  это,  и  лицо  Сина
просветлело.
     - Да, - сказал Син и стал чистить кобылу скребницей. Син  с  радостью
делал  все,  что  показывал  ему  Вейни,  и  узкое  лицо  его  засияло  от
удовольствия, когда Вейни улыбнулся и  попытался  выразить  удовлетворение
его работой. Хорошие люди, люди с  открытыми  сердцами,  подумал  Вейни  и
почувствовал себя в безопасности.
     - Син, - сказал он,  тщательно  выговаривая  слова,  -  ты  займешься
лошадьми. Согласен?
     - Я буду спать здесь, - сказал Син,  в  его  темных  глазах  вспыхнул
восторг. - Я буду заботиться о лошадях, о вас и о вашей леди.
     - Пошли со мной, - сказал Вейни,  поднимая  на  плечо  их  имущество:
седельные сумки с тем, что было им необходимо на ночь,  с  пищей,  которая
могла привлечь зверей, и с сумкой Моргейн, в которой не оставалось ничего,
что могло бы потешить чье-либо любопытство. Общество  мальчика  доставляло
ему удовольствие - тот, разговаривая с ним,  ни  на  минуту  не  утрачивал
спокойствия, и счастливое выражение не сходило  с  его  лица.  Он  положил
ладонь на плечо Сина, и мальчик просто надулся от  важности  на  глазах  у
мальчишек, глядевших на него издали. Они добрались до  большого  здания  и
поднялись по деревянным ступенькам.
     Они вошли в большое помещение с  высоким  потолком.  В  центре  стоял
длинный ряд столов и скамей - место для трапезы. Здесь был огромный  очаг,
возле него сидела Моргейн, немного бледная, вся в  черном,  с  серебристой
кольчугой, сверкающей в  тусклом  свете,  окруженная  жителями  деревни  -
мужчинами и женщинами, молодыми и старыми, одни сидели на скамье, другие -
у ее ног. На краю этого человеческого круга матери  баюкали  младенцев,  а
остальные внимательно прислушивались.
     Ему дали пройти. Предложили сесть на скамью, и хотя ему положено было
сидеть на полу, он не стал отказываться. Син  свернулся  калачиком  у  его
ног.
     Моргейн посмотрела на него и произнесла:
     - Нам предлагают приют и все, что потребуется, экипировку и еду.  Ты,
похоже, их очень удивил - они не могут понять, кто ты такой, почему ты так
высок и так отличаешься от них, и они несколько встревожены, потому что мы
пришли к ним вооруженные до зубов... Но я объяснила им, что ты поступил ко
мне на службу в далекой стране.
     - Здесь наверняка есть кел.
     - Я тоже так полагаю. Но даже если и так, они не враги этому  народу.
- Она старалась говорить как можно спокойнее, затем снова перешла на  язык
кел. - Вейни, это старейшины деревни - Серсейн и ее муж Серсейз, Битейн  и
Битейз,  Мельзейн  и  Мельзейс.  Они  говорят,  что  мы  можем   на   ночь
остановиться у них.
     Он склонил  голову,  выражая  благодарность  и  уважение  к  хозяевам
деревни.
     - Отныне, - сказала она ему, вновь на эндарском, -  вопросы  им  буду
задавать только я. И вообще разговаривать с ними.
     - Я ничего не скажу.
     Она кивнула и заговорила со старейшинами на языке кел, и  понять  его
он уже не смог.


     Трапеза в ту ночь выглядела  странной.  Холл  сиял  огнями,  в  очаге
горело пламя, столы ломились от еды, на скамьях теснились молодые и старые
жители деревни. Моргейн объяснила, что таков их  обычай  -  собираться  на
вечернюю трапезу в холле всей деревней, как это принято в  Ра-Корисе  и  в
Эндаре, но сюда допускаются даже дети,  родители  позволяют  им  играть  и
сносят их болтовню, чего не позволяют в Карше  даже  детям  лордов.  Дети,
наевшись до отвала, сползали под столы и там шумно играли, крича и  смеясь
так громко, что не давали взрослым спокойно поговорить.
     В этом холле они не боялись яда или кинжала. Вейни  сидел  справа  от
Моргейн, тогда как илину полагалось стоять сзади и пробовать пищу, которую
предлагали его госпоже. Но это сама Моргейн распорядилась иначе. В  загоне
коням дали свежего сена, а их хозяева сидели в теплом холле  среди  людей,
которые  скорее  согласились  бы  позволить  убить  себя,  чем   причинять
кому-либо зло. Когда, наконец, никто уже не  мог  есть,  детишек,  которые
никак не хотели угомониться, увели по домам, самый старший из их  компании
вел остальных и никто не боялся, что  детей,  вышедших  в  темноту,  будет
подстерегать опасность. В холле  девушка  заиграла  на  длинной,  необычно
настроенной арфе и запела прекрасно  поставленным  голосом.  Вторую  песню
пели уже все, кроме них, и  тоже  под  звуки  арфы.  Затем  им  предложили
сыграть, но Вейни давно забыл уже это искусство. Руки его загрубели и вряд
ли смогли бы извлечь из струн что-нибудь путное. Моргейн тоже отказалась -
он вообще сомневался, что ей когда-либо приходилось заниматься музыкой.
     Вместо этого Моргейн пустилась в разговор, и то,  что  она  говорила,
похоже, было селянам по душе.  Они  немного  поспорили,  о  чем  -  он  не
разобрал, а после девушка спела напоследок еще одну песню.
     Ужин закончился, жители деревни разбрелись по  домам.  Дети  постарше
принялись стелить гостям ложе у очага. Две кровати и ширма, и чан с теплой
водой для мытья.
     Наконец последние из детей спустились  по  деревянным  ступенькам,  и
Вейни  сделал  глубокий  вдох,  радуясь  уединению.  Моргейн   расстегнула
доспехи, сняла с себя их тяжесть, чего не могла сделать в  пути,  опасаясь
внезапного  нападения.  Если  она  так  поступила,  подумал  он,  то   это
позволительно и ему, и с наслаждением разоблачился до  рубашки  и  штанов,
затем за ширмой вымылся, а потом снова  надел  все  на  себя,  потому  что
все-таки не до конца доверял этой деревне. Моргейн поступила так же, и они
приготовились ко сну, положив оружие возле себя.
     Он дежурил первым и  внимательно  прислушивался,  нет  ли  в  деревне
какого-нибудь движения, подходил к окнам и разглядывал темные дома, лес  и
освещенные лунным светом поля, но снаружи не было никого. Он вновь  уселся
в тепле очага и в конце концов начал верить, что этот  небывалый  покой  и
гостеприимство - настоящие. Впервые за долгие годы пути  их  встречали  не
проклятиями, не обнаженной сталью, а одной лишь добротой.
     В этой земле еще не знали, кто такая Моргейн.


     Утро принесло запах свежевыпеченного хлеба. Вокруг холла ходили люди,
носились дети, на которых цыкали взрослые, чтобы те не шумели.
     - Пожалуй, было бы неплохо, если бы  нам  прислали  кусочек  горячего
хлеба, - пробормотал Вейни, почувствовав аромат выпечки. - В дороге он был
бы нам вовсе не лишним.
     - Мы не уходим, - ответила Моргейн. И он  в  изумлении  уставился  на
нее, не в силах понять, добрую  новость  он  услышал  или  нет.  -  Я  тут
пораздумала и решила, что ты прав: здесь мы  можем  сделать  передышку,  а
если мы не отдохнем, то в конце концов загоним коней и  сами  выбьемся  из
сил. За любыми из Врат нам не найти приюта. Так стоило ли  отправляться  в
новый дальний переход, если мы ничего не выиграем? Пожалуй, три дня отдыха
мы можем себе позволить. Думаю, твой совет был разумен.
     - Теперь я уже сам в этом сомневаюсь. Вы никогда меня не  слушали,  а
мы тем не менее живы.
     Она рассмеялась.
     - Это верно, но иногда мои планы из-за этого шли прахом. Раньше я  не
обращала внимания на твои советы и ничего путного из этого не выходило. Но
теперь я согласна с тобой.
     Они замолчали - пришли дети с серьезными выражениями  на  лицах.  Они
принесли им горячий хлеб, свежее молоко и сладкое масло. Моргейн  и  Вейни
ели так, будто вечером их не накормили  вдоволь,  потому  что  для  людей,
находящихся в бегах, такой завтрак был просто роскошью.


     Три дня пролетели быстро, но мягкость и доброта селян сделали многое,
и это не осталось незамеченным Вейни. Из глаз Моргейн исчезла боль, иногда
она улыбалась и даже смеялась.
     Лошади тоже отдохнули. Дети приносили  им  пригоршни  зеленой  травы,
холили их, расчесывали гривы и хвосты, чистили шкуры, и  под  конец  Вейни
осталось только подковать их - при том, что деревенский кузнец с  радостью
вызвался ему помочь.
     Когда бы он ни появлялся в хлеву, дети, особенно  Син,  хватались  за
поводья и пытались задавать ему вопросы о животных,  о  Моргейн  и  о  нем
самом. Но он мало что мог понять в их речи.
     - Пожалуйста,  кемейс  Вейни,  -  говорил  Син,  когда  он  опускался
отдохнуть на корыто с водой. - Можно нам посмотреть оружие?
     Он вспомнил, как, когда был мальчишкой, сам он с благоговением взирал
на дай юинов, благородных представителей высшего  клана,  вооруженных,  на
конях,  в  доспехах...  и   тут   же   вспомнилась   горечь   -   он   был
незаконнорожденным, побочным сыном Лорда. Сейчас перед  ним  были  простые
деревенские мальчишки, которым не нужно было готовиться к будущим  распрям
и войнам, с таким же  любопытством  они  могли,  например,  интересоваться
звездами и луной...
     - Хорошо, - сказал он на своем языке, благословив их в душе, и,  сняв
крепежное кольцо с эфеса,  вытащил  меч.  Он  позволил  грязным  пальчикам
коснуться клинка и разрешил Сину - отчего сердечко у  ребенка  восторженно
забилось - взять меч за рукоять и подержать на весу. Затем он забрал  его,
потому что ему не нравилось видеть в руках у ребенка столь  грозную  вещь,
пролившую так много крови.
     Затем они стали просить, чтобы он показал другой клинок,  который  он
носил, но он нахмурился  и  покачал  головой,  положив  ладонь  на  кривую
рукоять у пояса. Они настаивали, но он отказался, потому что Клинок  Чести
был не для их рук. Он был предназначен только для  самоубийства,  и  Вейни
дал клятву, что не воспользуется им для другой цели.
     - Это эларх! - заключили они благоговейно, и он не имел ни  малейшего
представления, что они при этом имеют в виду. Но  они  перестали  задавать
вопросы и не проявили больше желания прикоснуться к клинку.
     - Син, - сказал он, решив кое-что выведать у детей, - приходили  сюда
когда-нибудь люди с оружием?
     На лице у Сина, да и у остальных, возникло недоумение.
     - Ты не из нашего леса, - сказал Син.
     Вейни пожал плечами, выругав себя за опрометчивость,  которая  выдала
его даже этим детям. Они знали свою землю и вполне смогли опознать  в  нем
чужака.
     - Откуда ты? - спросила маленькая девочка, широко  раскрыв  глаза,  в
которых были страх и восхищение. - Ты не сиррин?
     Остальные возмущенно закричали, и Вейни, чувствуя свою  беззащитность
перед их маленькими руками, отвернулся и стал сосредоточенно укреплять меч
к поясу. Он натянул перевязь, передвинул меч за плечо. Затем сказал:  -  У
меня дела, - и ушел.
     Син помчался следом.
     - Пожалуйста, не ходи за мной, - сказал он, и Син отстал. Выглядел он
встревоженным и задумчивым, что не слишком обрадовало Вейни.
     Он  вернулся  в  холл  и  там  застал  Моргейн,  сидевшую  вместе  со
старейшинами клана и несколькими молодыми людьми, мужчинами  и  женщинами,
которые пришли сюда, оставив дома свою работу. Он медленно приблизился,  и
ему, как и  раньше,  уступили  место.  Он  долго  сидел,  прислушиваясь  к
разговору, иногда  кое-что  улавливая  или  предполагая,  что  улавливает.
Моргейн иногда замолкала, чтобы позволить объяснить ей что-либо  -  и  это
было странно для нее, потому что люди говорили в основном о сборе  урожая,
о своем быте и развлечениях или о делах своей деревни.
     "Словно селяне, обсуждающие со своим лордом дела деревни", -  подумал
он. Тем не менее, она внимательно слушала и мало говорила - такова была ее
привычка.
     Наконец деревенские жители разбрелись, Моргейн уселась поближе к огню
и расслабилась. Подойдя, он опустился перед ней на колени и спросил, какое
наказание постигнет его за то, что он выдал их детям.
     Она улыбнулась, выслушав его.
     - Я думаю, нам это не опасно. Я не  смогла  толком  разобраться,  как
повлияли кел на жизнь этой страны, но все это настолько странно, что я  не
думаю, что нам удалось бы сойти здесь за своих.
     - Что означает слово "эларх"?
     - Оно происходит от слова "аррх", что значит "благородный", или "ар",
что означает "могущество". В зависимости от ситуации. А может, и  того,  и
другого. Некогда к лорду Кел обращались "арртейс", что  означало  как  его
положение среди кел, так и могущество, которым он обладал. В  те  дни  для
людей слово кел было синонимом  слова  "милорд",  и  суть  этого  была  во
Вратах, подвластных кел, но ни в коем случае людям. "Эларх" относится либо
к могуществу, либо к лордам. Вещь либо опасная, либо могущественная. Вещь,
до которой нельзя дотрагиваться людям.
     Чем больше он понимал язык кел, тем  больше  его  тревожили  мысли  о
самих кел. Эта ненавистная надменность... и многое другое, о чем  говорила
ему Моргейн, хотя бы то, как кел использовали в своих целях людей, или то,
что лежало в основании его собственного мира. Он подозревал, что  очень  о
многом она не решалась ему рассказать.
     - Что вы скажете этим людям, - спросил он, - когда  в  эти  земли  по
нашим следам придет беда? Лио, как они будут к нам относиться после  этого
и за кого они нас примут?
     Она нахмурилась, наклонилась вперед, положив руки на колени.
     - Я  думаю,  нас  обоих  они  считают  кел  -   тебя,   быть   может,
полукровкой... Но задавать вопросы напрямик я не решилась. Что нам делать?
Предупредить их? Хотелось бы. Но мне хотелось бы также знать, что мы в них
разбудим, сделав это. Они мягкосердечны - это подтверждается всем,  что  я
здесь видела и слышала. Но то, что их  защищает...  может  быть  несколько
иным.
     Я согласна с  их  точкой  зрения,  что  они  живут  в  глуши,  и  это
безопасная жизнь, но в полном забвении, и потому им следует  просто  плыть
по течению.
     Будь осторожней в своих словах, - посоветовала она. - Когда  говоришь
на языке обитателей Карша, остерегайся упоминать имена, которые могут быть
им известны. Для этого нам придется стараться  говорить  на  их  языке.  Я
сделала для  этого  все  возможное,  и  ты  тоже;  в  этом  ключ  к  нашей
безопасности, Вейни.
     - Я пытаюсь, - сказал он.
     Он одобрительно кивнула, и остаток дня они провели,  прогуливаясь  по
деревне и по окраинам полей,  разговаривая  друг  с  другом.  Он  старался
запоминать каждое слово, которое могло ему здесь пригодиться.
     Он ожидал, что Моргейн назначит отъезд на следующее утро.  Она  этого
не сделала. Когда пришла ночь и он спросил,  выедут  ли  они  вообще,  она
пожала плечами и не ответила. На следующий день он не стал более  задавать
вопросов и занялся обычными делами, как и Моргейн.
     Тишина действовала на него целебно; долгий кошмарный сон,  оставшийся
за их спинами, казался иллюзией, а  это  солнечное  место  было  реальным.
Моргейн ни слова не говорила об отъезде, словно боялась сглазить,  навести
лишним словом беду на них самих и на людей, давших им приют.
     Но подсознательная тревога не проходила, ибо дни проходили за  днями,
а они все не отправлялись в путь. Однажды он спал бок о бок с  нею  -  они
спали теперь одновременно, не неся по очереди дежурства, - и  проснулся  в
холодном поту, с испуганным вскриком, который заставил Моргейн  потянуться
к оружию.
     - Дурные сны в такой спокойной деревне? - спросила она.  -  На  свете
есть много мест, где они гораздо уместнее.
     Но в ту ночь она тоже была беспокойна и  долго  после  этого  лежала,
неподвижно глядя в пламя очага. Он не помнил, что именно  ему  приснилось,
просто что-то зловещее и ползучее, словно клубок змей, и он ничего не  мог
с собой поделать.
     "Это обитатели деревни не дают мне покоя", - думал он. Оба  они  были
здесь не к месту и оба знали об этом. И все же  они  тянули  время,  думая
больше о себе, чем о других, наслаждаясь покоем... который крали у  людей,
давших им приют. Он думал: испытывает ли Моргейн то же самое чувство вины?
Или ей все равно, а важна только забота о собственном благополучии?
     Он почти готов был задать ей эти вопросы, но она впала в  меланхолию,
и он понял по какой причине. Когда он встретился с  ней  следующим  утром,
вокруг были люди, а позже он тоже  не  решился  -  то,  что  ждало  их  за
пределами этой деревни, не особенно побуждало к спешке. Моргейн собиралась
с силами и была еще  не  готова,  не  следовало  ее  беспокоить  ненужными
расспросами...
     Он смирился и занялся изготовлением стрел для лука, который  приобрел
у одного из жителей деревни, отличного лучника. Тот предлагал подарить ему
оружие, но Моргейн настояла, чтобы он принял ответный дар - золотое кольцо
неизвестно чьей работы, долгое время лежавшее в ее седельной сумке.  Вейни
расстроился,  полагая,  что  кольцо  что-то  значило  для  нее,   но   она
рассмеялась и заявила, что все, с чем было связано кольцо, осталось теперь
в прошлом.
     Так ему достался лук, а лучнику - кольцо,  вызвавшее  зависть  у  его
друзей. Вейни стал тренироваться в стрельбе в компании подростков и  Сина,
который повсюду таскался за ним, как собачонка, и с  радостью  делал  все,
что бы он ни просил.
     Лошади нагуляли в загоне и на выпасе жирок,  обленились,  и  Моргейн,
которая прежде не  могла  и  часа  провести  праздно,  подолгу  сидела  на
солнышке и разговаривала со старейшинами и молодыми пастушками,  рисуя  на
куске козлиной шкуры на удивление всем  окружающим  -  селяне  никогда  не
видели карты. Хотя жители деревни знали, что мир их просторен, они никогда
не видели его в такой перспективе.
     Деревня называлась Мирринд, равнина за лесом - Азерот, лес - Шатан. В
центре большой окружности,  которую  представляла  собой  Азерот,  Моргейн
нарисовала паутинку рек, которые питали большую реку под  названием  Нарн.
Посреди этого круга она написала также "афатин", что на языке кел означало
"Огни", или, в просторечии, "Врата Мира".
     Мирные жители деревни Мирринд знали об этих Вратах и с  благоговением
называли их "Азерот Афатин". Следовательно, до  этих  пределов  их  знание
мира простиралось. Но Моргейн не выспрашивала подробностей. Она  составила
карту и написала все названия рунами кел.
     Вейни  знал,  что  означают  эти  руны,  как  знал  и  значение  слов
выученного им языка. Он сидел на ступеньках холла и выводил эти символы  в
пыли, записывая с их помощью все те новые  слова,  которые  узнавал.  Дети
Мирринда, толпой  бродившие  за  ним  от  холла  к  стойлам,  от  стойл  к
стрельбищу, быстро заметили, что он занимается чем-то  новым  и  собрались
вокруг.
     - Эларх! - заявили они и это означало: Вейни делает то, что  выше  их
понимания. Они восприняли это благоговейно, без  насмешек  и  все  отошли,
кроме Сина, который  сидел  в  пыли  на  корточках  и  пытался  копировать
символы.
     Вейни посмотрел на  паренька,  работавшего  так  сосредоточенно,  что
позабыл обо всем на свете и почувствовал жалость к себе самому,  лишенному
того, что принадлежало его законным братьям.
     Вот перед ним среди детей  Мирринда  сидел  один,  которому  хотелось
большего, чем остальным, который схватывал больше и  который  -  после  их
отъезда - должен будет пострадать больше  всех,  обретя  желания,  которые
Мирринд удовлетворить не мог. Родителей у мальчика  не  было  -  обоих  их
сгубила какая-то давняя пагуба. Он не расспрашивал. Мальчик считался сыном
всей деревни и ничьим конкретно.
     "Остальные вполне заурядны, - подумал Вейни,  -  но  этот?"  Вспомнив
свой меч в маленькой ладошке  Сина,  он  почувствовал,  что  его  пробрала
дрожь, и выругал себя.
     - Что ты делаешь, кемейс? - спросил Син.
     - Желаю тебе добра, - он стер ладонью руны и  поднялся,  чувствуя  на
душе тяжесть.
     Син как-то странно посмотрел на него; Вейни  поднялся  по  ступенькам
холла.  Где-то  вдали,   на   единственной   улочке   Мирринда,   раздался
пронзительный крик - не крик играющего ребенка, что  было  здесь  довольно
обычным, а крик женщины.  Внезапно  его  как  обухом  по  голове  ударило;
повернувшись, он услышал, как вдали кричали уже мужчины - в ярости и горе.
     Он  застыл.  Пульс,  который,   казалось,   давно   уже   успокоился,
превратился вдруг в знакомое паническое биение. Он не мог  заставить  себя
идти ни туда, ни к Моргейн, не в силах  был  пошевелиться.  Затем  долг  и
привычка заставили его броситься вверх по ступенькам в сумрачный холл, где
Моргейн разговаривала с двумя старейшинами.
     Объяснять ничего не потребовалось - в ее руке был Подменыш и она  уже
стояла на ногах, готовая бежать.
     Син последовал за ними, когда они пошли по улице к толпе  селян.  Они
услышали чей-то плач, и когда Моргейн подошла,  ей  уступили  дорогу  все,
кроме немногих  -  старейшины  Мельзейн  и  Мельзейс  стояли,  не  пытаясь
сдерживать слез, и молодая жена и две женщины постарше стояли на  коленях,
прижав ладони к лицам. Они покачивались взад-вперед, всхлипывали и  трясли
головами.
     -  Эт,  -  сказала  Моргейн  шепотом,  глядя  на  парня,  одного   из
красивейших и умнейших в этой деревне - Эта из клана Мельзейн,  удачливого
в охоте и стрельбе из лука, счастливого человека, пастуха, который  всегда
был весел, любил молодую  жену  и  не  имел  врагов.  Горло  у  него  было
перерезано, а на обнаженном теле были и  другие  раны,  которые  не  могли
послужить причиной смерти, но явно вызывали мучительную боль,  прежде  чем
он погиб.
     "Они бы все равно бы его убили, - мрачно подумал Вейни. - Он  мог  бы
сказать им сразу все, что они выпытывали - это  ничего  бы  не  изменило".
Затем он вспомнил, что предвидел такое - и содрогнулся. Он знал  об  этом.
Он почувствовал головокружение и тошноту, будто никогда  прежде  не  видел
мертвецов.
     Нескольких детей рвало, они с плачем жались к родителям. Рядом с  ним
оказался Син, и он положил ладонь мальчику на плечо, отвел  к  старейшинам
клана. Битейз взяла Сина на руки.
     - Надо ли на это смотреть детям? - спросила Моргейн и, не  дождавшись
ответа, заговорила. - Всем вам грозит опасность. Вышлите вооруженных людей
на дорогу, окружите постами деревню. Где его нашли? Кто его принес?
     Вперед вышел  один  из  юношей  -  Тал,  чьи  ладони  и  одежда  были
окровавлены.
     - Я, леди. Через брод. - По щеке его текли слезы. - Кто  сделал  это,
леди? Зачем?
     Совет собрался в холле. Мельзейны тем временем готовили  тело  своего
сына к погребению. В воздухе витала невыносимая тяжесть. Битейн  и  Битейз
тихо плакали, но клан Серсейн помимо печали  испытывал  еще  и  гнев,  его
членам непросто было взять себя в руки, чтобы говорить спокойно. Когда все
наконец утихли, поднялся старик и стал расхаживать взад и вперед.
     - Мы не понимаем! - вскричал он  вдруг,  взметнув  дрожащие  руки.  -
Леди, разве вы не ответите мне? Вы не наша госпожа, но разве мы не приняли
вас, как подобает такой высокой гостье и ее кемейсу? В деревне нет ничего,
чего мы не предложили бы вам. Но теперь получается так, что вы требуете  в
придачу еще и наши жизни?
     - Серсейз! - дрожащим голосом произнес Битейз, положив  руку  на  его
плечо.
     - Нет, я слушаю, - сказала Моргейн.
     - Леди, - сказал Серсейз. - Эт пошел туда, куда его отправили вы. Так
говорит вся наша молодежь. Вы просили его не рассказывать  старейшинам,  и
он вас послушался. Куда вы его посылали? Он  не  был  кемейсом  -  он  был
просто сыном своих родителей. Он вовсе не должен был слушать вас. Разве вы
не почувствовали, какая страсть овладела им? Гордость его не позволила ему
отказать вам. На что вы его послали? Можем мы узнать это или  нет?  И  кто
погубил его такой страшной смертью?
     - Чужие, - ответила Моргейн. Вейни  не  знал  всех  слов,  но  многое
понимал, а остальное был  способен  домыслить.  Он  испытывал  все  те  же
чувства, что и Моргейн, стоя в  сумраке  холла.  "Мне  седлать  коней?"  -
спросил он ее на  своем  языке,  прежде,  чем  собрался  совет.  "Нет",  -
ответила она, и в глазах ее была пустота, словно она хотела  принять  кару
за свой поступок. Он все понимал и пот тек у него по коже под доспехами. -
Мы надеялись, что они сюда не придут, - добавила она.
     - Откуда? - спросила Серсейн. Старуха положила ладонь на составленную
Моргейн карту, лежащую на столе. - Ты расспрашивала о нашей земле,  словно
искала что-то. Ты не наша леди. Твой кемейс не из наших сел,  он  даже  не
нашей крови. Ты пришла откуда-то издалека.  Может  быть,  там,  откуда  вы
явились, такие вещи вполне обычны? Не ожидала ли  ты,  что  это  случится,
когда посылала Эта? Может быть,  твои  помыслы  слишком  высоки  для  нас,
недостойных, но ведь ради  них  дети  наши  жертвуют  собой.  Кроме  того,
неужели ты не могла нам сказать открыто? И почему даже  сейчас  ничего  не
говоришь нам? Объясни.
     Несколько мгновений стояла  полная  тишина,  слышалось  потрескивание
головешек в очаге. Где-то за стеной блеял козел,  где-то  плакал  ребенок.
Потрясенные лица старейшин казались застывшими в холодном свете,  льющемся
из множества окон.
     - У нас есть враги,  -  сказала  наконец  Моргейн.  -  Они  вышли  из
Азерота. Мы набирались здесь сил и были настороже. Посылая ваших людей,  я
заботилась о вашей же безопасности. Я сделала это только потому, что  ваши
юноши знают эти леса гораздо лучше, чем мы. Да, мы здесь чужие, но мы и не
из их рода. Мы хотели предупредить вас - но не так, как это случилось.  Вы
же сами сказали мне, что Эт зашел слишком далеко, подвергшись  наибольшему
риску.  Я  предполагала   это.   Я   предупреждала   его.   Очень   хорошо
предупреждала.
     Вейни прикусил губу, сердце у него  защемило.  Ничего  подобного  ему
Моргейн не говорила... Ведь он мог пойти сам, пойти  и  вернуться,  но  не
так, как вернулся Эт. Вместо него она послала ни в чем не повинных юношей,
не знающих, какой опасности они подвергаются.
     Но старейшины сидели тихо, скорей  испуганные,  чем  разгневанные,  и
держались за ее слова как утопающие за соломинку.
     - Раньше никто не проходил через Азерот? - спросила Моргейн.
     - Тебе лучше знать, - прошептала Битейн.
     - Ну, что ж, итак, это случилось, -  сказала  Моргейн.  -  Вы  живете
рядом с равниной, а там  сейчас  множество  людей,  чужих,  вооруженных  и
намеренных захватить всю равнину Азерот и прилегающие  к  ней  земли.  Они
могли бы пойти в любую сторону, но избрали это направление. Их тысячи.  Мы
с Вейни не можем их остановить. Эт наткнулся на один из их разъездов.  Они
искали добычу, теперь они нашли ее. Я могу дать вам  только  один  горький
совет: забирайте всех своих людей и уходите из Мирринда. Уйдите подальше в
лес и спрячьтесь там. Если враги опять подойдут  близко  -  бегите.  Лучше
лишиться жилья, чем жизни. Лучше жить в бегах, чем служить людям,  которые
так поступили с Этом. Вы  не  можете  драться,  следовательно,  вы  должны
бежать.
     - Ты поведешь нас? - спросила Битейн.
     Так просто, так быстро поверили. Сердце в груди Вейни  перевернулось,
а Моргейн грустно покачала головой.
     - Нет. Мы должны идти своим путем, и лучше будет для нас и  для  вас,
если вы забудете, что мы вообще были среди вас.
     Они наклонили головы, одна за другой. Казалось, они считают,  что  их
миру пришел конец... впрочем, так оно и было.
     - Нам предстоит оплакивать не только Эта, - сказал Серсейз.
     - Пожалуйста, останьтесь на эту ночь с нами, - сказала Серсейн.
     - Мы не должны...
     - Пожалуйста. Только на эту ночь. Если вы останетесь, мы не будем так
бояться.
     Серсейн даже не предполагала, что Моргейн обладала  силой,  способной
их защитить. К удивлению Вейни, Моргейн наклонила голову и согласилась.
     Вскоре плач в  Мирринде  возобновился,  когда  старейшины  рассказали
людям, что узнали и какой получили совет.


     - Это наивный и простодушный народ, - сказал тяжело Вейни. -  Лио,  я
боюсь, с ними произойдет нечто ужасное.
     - Если они достаточно простодушны, чтобы во всем мне  поверить,  они,
быть может, выживут. - Она замолчала, потому что в дверь вошли  женщины  и
дети, чтобы начать приготовления к вечерней трапезе.
     Вейни отправился к лошадям и убедился, что  все  уже  приготовлено  к
утреннему отъезду. Он был один, когда вышел из хлева, но когда  подошел  к
воротам, то услышал позади топот ног. Это был Син.
     - Позволь мне идти с тобой, - попросил его Син. - Пожалуйста.
     - Нет. У тебя есть родственники, которым ты нужен. Подумай  о  них  и
будь счастлив, что они у тебя есть. Если ты пойдешь  с  нами,  ты  никогда
больше их не увидишь.
     - Ты разве никогда не вернешься к нам?
     - Нет. Скорее всего, нет.
     Это было сказано прямо и жестоко, но необходимо. Он не  хотел,  чтобы
мальчик тосковал по нему и ждал его возвращения. Он и так  слишком  сильно
разбередил его мечты. Вейни нахмурился и принялся за работу, надеясь,  что
мальчик обидится и уйдет.
     Но Син взялся помогать ему, как обычно, и Вейни решил, что быть с ним
строгим невозможно. В конце концов он посадил Сина на спину Мэй, о чем Син
мечтал постоянно; Син стал гладить кобыле холку и вдруг залился слезами.
     Вейни ждал, пока мальчик не перестанет плакать, помог ему  слезть,  и
они вместе вернулись в холл.
     Обед  прошел  в  печали.  Песни  не  звучали,   потому   что   людям,
похоронившем  на  заре   Эта,   петь   не   хотелось.   Слышались   только
перешептывания, а некоторые не стали даже есть, но никто не жаловался,  не
высказывал обид, даже близкие родственники Эта.
     Во время трапезы Моргейн обратилась к людям. Никто  ее  не  прерывал,
даже дети не плакали. Они спали на руках у родителей, утомленные  дневными
событиями.
     - Еще раз я советую  вам  уходить,  -  сказала  Моргейн.  -  Хотя  бы
поскорее выставьте стражу, а когда уйдете, постарайтесь  как  можно  лучше
замести за собой следы. Я и Вейни сделаем все, что сможем,  чтобы  отвести
от вас зло. Но их тысячи, у них кони, оружие, и среди них люди и кел.
     Люди были в смятении, старейшины были просто поражены. Битейн встала,
опершись на клюку.
     - Как могут кел желать нам зла?
     - Эти - могут, поверьте мне. Эти кел здесь чужие, они  жестоки,  даже
более жестоки, чем люди. Не пытайтесь бороться с ними, бегите от  них.  Их
слишком много. Они  прошли  сюда  через  Огни  на  их  собственной  земле,
разрушенной и погубленной, и пришли сюда, чтобы покорить вас.
     Битейн громко застонала и села на  место.  Похоже,  ей  стало  плохо.
Битейз принялся ее успокаивать. Вейни выпрямился на стуле,  беспокоясь  за
старейшину.
     - Мы никогда не видели такого зла, - сказала  Битейн,  когда  наконец
пришла в себя. - Леди,  мы  понимаем  теперь,  почему  вы  не  хотели  нам
говорить. Кел! Ох, леди, что же здесь происходит?
     Вейни наполнил кубок пивом и осушил его, пытаясь смыть ком  в  горле,
ибо он не мог бы описать, кто гонится за ним и теперь  угрожает  Мирринду,
но был уже очень давно впутан в это дело и не мог позволить себе  свернуть
с пути.
     Но одно он должен был сделать определенно, это  относилось  к  Клинку
Чести, который он, убийца родственника, испытывающий чувство  вины,  носил
при себе. Он не мог убить себя от жалости к себе, от  нерешительности,  не
мог даже убить, спасая жизнь.
     И Моргейн - она знала, кто преследует  их,  знала,  быть  может,  еще
тысячу лет назад, с тех пор, как люди покорили время. Люди, которые прошли
через Врата. За ней следовала армия - дети детей тех людей.
     Он многое хотел утопить  во  хмелю  этой  ночью.  Он  хотел  напиться
допьяна, но был слишком осторожен, да и время было слишком грозное,  чтобы
искать себе утешение. Он выбросил грустные мысли из головы и, как  всегда,
решил наесться впрок - за ними гнались волки, а человек  должен  стараться
наедаться, если не уверен, что грядущий день может дать ему передышку  для
еды.
     Моргейн тоже ела все, что ставили перед нею, и  это,  подозревал  он,
был не аппетит, а то же чувство, что и у него. Она обладала способностью к
выживанию - это был ее талант.
     Когда холл опустел, они  собрали  припасы,  которые  могли  унести  с
собой, уложили их в два  тюка  -  не  просто  для  того,  чтобы  разделить
тяжесть. Существовала постоянная опасность, что они  разлучатся  или  один
погибнет, а другому придется продолжать путь. Каждый вез на своем коне все
необходимое для жизни.
     - Спи, - велела она, когда он собрался нести караул.
     - Довериться им?
     - Спи спокойно.
     Он положил рядом меч, она улеглась  с  Подменышем  под  рукой  -  без
доспехов, как в первую ночь, когда они появились в Мирринде.





     Снаружи что-то двигалось. Вейни слышал это, но  это  было  похоже  на
ветер, качающий деревья, и  больше  не  повторилось.  Он  опустил  голову,
закрыл глаза и вновь погрузился в сон.
     Затем послышался другой звук, скрип половиц, и Моргейн  зашевелилась.
Он вскочил с мечом в руке еще до того, как полностью открыл глаза. Моргейн
стояла рядом, уже вооруженная. Перед ними стояли трое.
     Это были не люди. Кел.
     Они были высокие и худые, их белые волосы спадали на  плечи,  чертами
они походили на Моргейн - такие  же  утонченные  и  прекрасные.  Они  были
безоружны, выглядели не угрожающе. Они были явно не из той орды,  что  шла
через Азерот.
     Моргейн слегка успокоилась. Подменыш находился в ее руке, но  она  не
вынула его из ножен. Вейни стоял во весь рост и держал перед собой меч.
     - Мы не знаем вас, - сказал один из кел. -  Мирриндяне  сказали,  что
имя твое Моргейн, а твоего кемейса зовут Вейни. Эти имена для  нас  звучат
непривычно. Они сказали, что вы послали юношей в лес выслеживать  чужих  и
один из них погиб. Как нам следует это понимать?
     - Вы друзья мирриндян? - спросила Моргейн.
     - Да. А кто ты?
     - Это рассказывать долго. Но здешние люди приняли нас гостеприимно, и
мы не причиним им зла. Вы собираетесь защитить их?
     - Да.
     - Тогда уведите их из этих мест. Здесь для них уже небезопасно.
     Последовала минутная пауза.
     - Кто эти чужие? И кто все-таки вы?
     - Я не знаю, с кем  говорю,  милорд  кел.  Очевидно,  вы  миролюбивы,
потому что пришли с пустыми руками. Очевидно, вы друзья мирриндян,  потому
что они пропустили вас без шума. Следовательно, я могу довериться вам.  Но
вам все равно придется собрать старейшин, чтобы  они  подтвердили,  что  я
могу вам доверять, и лишь тогда, быть может, я дам ответ на  некоторые  из
ваших вопросов.
     - Меня зовут Лир, - сказал кел и слегка поклонился. - И, в отличие от
вас, мы здесь у себя дома. Вы не имели права делать  то,  что  сделали,  а
также требовать от мирриндян,  чтобы  они  покинули  свои  дома.  Если  вы
предполагаете и дальше идти через Шатан, мы должны убедиться,  что  вы  не
собираетесь творить зло, или  мы  уверимся  в  том,  что  подозреваем:  вы
относитесь  к  той  злой  силе,  которая   вторглась   сюда.   Тогда   вам
несдобровать.
     Это было прямой угрозой, Вейни стиснул рукоять  меча  и  приготовился
противостоять не только этим трем, которые стояли перед ними в холле, но и
тем, кто прятался за незащищенными окнами. В свете очага он и Моргейн были
прекрасными мишенями для лучников.
     - Вы достаточно хорошо осведомлены, - сказала Моргейн.  -  Вы  успели
поговорить с мирриндянами? Думаю, нет, иначе вы не стали  бы  считать  нас
возможными врагами.
     - Мы встретили в лесу чужаков и справились с  ними.  И  мы  пришли  в
Мирринд и спросили, и нам рассказали о вас. О вас  отзывались  хорошо,  но
разве они вас знают?
     - Я скажу вам то, что сказала им: в вашу страну вторглись  чужеземцы.
Люди и кел прошли через Огни Азерота. Это голодная  и  опасная  орда,  они
пришли из страны, в которой давно исчезли закон и порядок.  Мы  бежали  от
них, Вейни и я, но мы не хотели привести их сюда. Они рыщут, как  волки  в
поисках добычи, и рано или поздно они найдут Мирринд. Я надеюсь, что никто
из тех, с кем вы повстречались, не убежал к своим. Иначе они  будут  здесь
очень скоро.
     Кел, похоже, встревожился и обменялся взглядом со своими спутниками.
     - У вас есть оружие, которым вы смогли бы  защитить  эту  деревню?  -
спросила Моргейн.
     - Этого мы тебе не скажем.
     - Скажите хотя бы, будете ли вы защищать деревню?
     - Это наша обязанность.
     - Так, значит... они заботились о нас потому, что приняли за кел?
     - Да, именно потому.
     Моргейн наклонила голову.
     - Что ж, теперь я понимаю многое из того,  что  меня  удивляло.  Если
Мирринд находится под вашей опекой, это хорошо  говорит  о  вас.  В  таком
случае я скажу вам: мы  с  Вейни  собираемся  вернуться  в  Азерот,  чтобы
сражаться с той ордой, о которой я говорила. И мы пойдем  туда  независимо
от того, согласны вы или нет.
     - Ты ведешь себя дерзко.
     - А ты нет, милорд кел? У тебя есть  какие-то  права,  но  не  больше
прав, чем у нас.
     - Такая дерзость - свидетельство силы.
     Моргейн пожала плечами.
     - Ты разве спрашиваешь разрешения, когда идешь по  Шатану?  И  мы  не
будем.
     - Если вы хотите уйти отсюда, вам все же придется просить разрешения.
Но я вам его дать не могу. Куда бы вы ни пошли, вы  будете  постоянно  под
нашим наблюдением, миледи, чья речь нам незнакома,  чьи  манеры  нам  тоже
непривычны. Я не могу сказать вам ни да ни нет. Дело в том,  что  вы  меня
очень тревожите, а кроме того, вы не из наших краев.
     - Верно, - согласилась Моргейн. - Когда мы начинали  свой  путь,  это
было не в Азероте. Есть наша вина в том, что шиюнская орда выбрала  именно
это направление, но мы этого не хотели. Их ведет  человек  по  имени  кайя
Рох, предводитель Кайя, а также кел по имени Хитару, но они оба не в силах
справиться со своей  ордой.  Им  неведома  жалость.  Если  вы  попытаетесь
драться с ними лицом к лицу, то вас будет ожидать  такая  же  смерть,  как
Эта. Я знаю, что они уже показали вам свою  натуру,  и  надеюсь,  что  они
пришли сюда все-таки ради меня, а не ради Эта.
     Трое переглянулись, и тот, что стоял впереди, наклонил голову.
     - Двигайтесь к северу вдоль реки, если хотите остаться в  живых.  Там
наши повелители решат, стоит ли оставлять вас в живых. Это недалеко.  Если
вы не послушаетесь нас, мы будем считать вас врагами.  Друзья  приходят  к
нам в открытую и ничего не скрывают.
     Не сказав больше ни слова, он  повернулся  и  вышел  вместе  с  двумя
своими спутниками. Один  из  них  оказалась  женщиной.  Они  ушли  так  же
бесшумно, как и пришли.
     Моргейн тихо и гневно выругалась.
     - Мы пойдем туда? - спросил Вейни. Он не испытывал к тому желания, но
и не хотел наживать больше врагов, чем они уже имели к этому времени.
     - Если мы начнем драться, то можем наделать столько бед, что этот  ни
чем ни повинный народ может остаться без защиты перед шиюнской ордой. Мы и
сами, к тому же, можем погибнуть в этой бессмысленной  драке.  У  нас  нет
выбора, и они это знают. Я не думаю, что они пришли сюда незваными.
     - Мирриндяне? Трудно поверить.
     - Мы не из этих краев. Серсейн же  прямо  так  и  говорила.  Сегодня,
когда убили Эта, они усомнились в нас, а может, они хотят получить от  нас
помощь. Они очень настаивали, чтобы мы остались у них на ночь. Может быть,
хотели спасти нам жизнь. А  может,  я  просто  слишком  подозрительна.  Мы
сделаем так, как просят кел. Их присутствие не очень меня  удивляет:  я  с
самого начала чувствовала их влияние на это место, слишком уж мирное и  не
такое забытое Богом.
     - Эти кел мягче, чем те, которых я встречал, -  сказал  он  и  тяжело
вздохнул. -  Лио,  говорят,  что  в  некоторых  лесах  Эндара,  называемых
призрачными, животные ведут себя очень смело, не боятся никого... будто на
них никогда не охотились.
     - Здесь не совсем так. - Моргейн повернулась к  очагу.  Она  постояла
возле него некоторое время, потом положила Подменыш и взяла доспехи.
     - Уходим?
     - Я думаю, нам нет смысла здесь  оставаться,  -  сказала  она.  Затем
оглянулась. - Вейни, они, быть может, и мягкие, и, может, нами движут одни
и те же побуждения, но есть тут кое-что... В общем, ты знаешь. Я никому не
доверяю.
     - Верно, - согласился он и  сам  облачился  в  доспехи,  водрузил  на
голову побитый  шлем,  который  не  надевал  со  времени  их  появления  в
Мирринде.
     Затем они отправились к загону, где стояли кони.
     Когда они открыли ворота, в загоне зашевелилась маленькая тень. Возле
лошадей спал Син. Мальчик шагнул вперед и не издал ни звука, не  попытался
разбудить деревню... Он заливался  слезами  и  все  же  протягивал  вперед
маленькие ладошки, помогая им седлать коней и привязывать переметные сумы.
Вейни протянул ему руку, но тот с  неожиданной  силой  обнял  его.  Затем,
подавив свою боль, Вейни повернулся и забрался в седло. Моргейн уселась на
коня, а Син под уздцы вывел лошадей.
     Они тихо проехали по деревне, но в каждом доме при  этом  открывались
двери. Выходили сонные жители в ночном  белье  и  молча  стояли  в  лунном
свете,  провожая  их  печальными  глазами.  Кое-кто  помахал   им   вслед.
Старейшины вышли на дорогу, преградив им путь. Моргейн остановила  коня  и
поклонилась в седле.
     - В нас нет больше нужды, - сказала она. - Если лорд кел  Лир  -  ваш
друг, он позаботится о вас.
     - Ты не из них, - тихо сказала Битейн.
     - Разве ты это не подозревала?
     - Да, леди. Но ты нам не враг. Возвращайся, мы будем тебе рады.
     - Благодарю тебя. Но у нас есть еще дела. Вы доверяете им?
     - Они всегда заботились о нас.
     - В таком случае, они и сейчас о вас позаботятся.
     - Мы запомнили твои предупреждения.  Мы  выставим  посты.  Но  вы  не
сможете проехать через Шатан без их позволения.  Счастливого  пути,  леди.
Счастливого пути, кемейс.
     - Желаю вам удачи, - сказала Моргейн. Они проехали сквозь толпу, не в
спешке, не как беглецы, но в печали.
     Затем за ними  сомкнулась  тьма  леса,  они  проехали  мимо  часовых,
которые  с  грустью  помахали  им  и  пожелали  успешного  путешествия,  и
двинулись вниз по ручью, которому предстояло вести их.


     Кругом не было ни признака присутствия врагов. Кони медленно  шли  во
тьме. Оказавшись уже далеко от Мирринда, они спешились и  провели  остаток
ночи закутавшись в одеяла и по очереди неся охрану.
     Утро застало их в пути, они шли  вдоль  речушки  по  едва  различимой
тропе, пробираясь сквозь негустую  листву,  носившую  неуловимые  признаки
того, что раньше здесь ходили.
     Время от времени они слышали в кустах шорохи  и  испытывали  чувство,
что за ними наблюдают. Оба хорошо знали, что нельзя во всем полагаться  на
ощущения,  к  тому  же  никто  из  них  даже  мельком  не  смог   заметить
наблюдателей.
     - Это не враги, - сказала Моргейн,  когда  чувство  слежки  ненадолго
покинуло их. - Враги не настолько искусны в продвижении по лесу. Среди них
лишь один - кайя.
     - Рох вряд ли может оказаться здесь, - сказал Вейни.
     - Я тоже сомневаюсь в этом. Наверное, это  местные  кел  сопровождают
нас.
     Ей это не нравилось. Он чувствовал ее настроение  и  был  согласен  с
нею.
     Кустарник тянулся вдоль  всего  их  пути.  Кони  не  могли  двигаться
бесшумно, не ломая ветвей и не шурша листьями,  и  все  же  они  постоянно
слышали посторонние  звуки,  не  шелест  ветра.  Он  слышал  эти  звуки  и
постоянно оглядывался. На какое-то время звуки исчезли. Их путь  очередной
раз повернулся. Тропа  поворачивала  на  изгибе  ручья  и  здесь  не  была
рассчитана на седоков - им приходилось сильно нагибаться,  чтобы  проехать
под свисающими ветками. Это были гораздо более дикие и старые заросли, чем
там, где они вступили в лес.
     Вновь послышался посторонний звук.
     - Сзади, - сказал Вейни, встревоженный.
     - Покажутся ли они наконец или нет? - сказала она на языке кел.
     Когда они, преодолевая трудности, сделали следующий поворот, на тропе
перед ними предстал  призрак  -  юноша,  одетый  в  пестро-зеленый  наряд,
высокий и светловолосый, с пустыми руками.
     Кони зафыркали. Моргейн, ехавшая впереди, придержала Сиптаха, и Вейни
подъехал к ней настолько близко, насколько позволяла узкая тропа.
     Юноша поклонился, затем улыбнулся, будто их удивление позабавило его.
Здесь рядом был по меньшей мере еще один человек  -  Вейни  услышал  шорох
позади, и плечи его напряглись.
     - Ты - один из друзей Лира? - спросила Моргейн.
     - Я его друг, - сказал юноша и замер, положив руки на пояс,  наклонив
голову и улыбаясь. - А вам хотелось моего общества, и потому я здесь.
     - Я предпочитаю видеть  тех,  кто  разделяет  со  мной  путь.  Я  так
понимаю, ты тоже поедешь на север?
     Юноша ухмыльнулся.
     - Я ваш страж и проводник. - Он сделал  тщательный  поклон.  -  Зовут
меня Леллин Эрирен. А вас приглашают провести ночь в лагере милорда Мерира
Мленнира, вас и вашего кемейса.
     Мгновение Моргейн сидела молча, а Сиптах гарцевал под нею,  привычный
к резким стартам, которые обычно следовали за такими внезапными встречами.
     - А как зовут того, кто наблюдает за нами?
     К Леллину вышел еще один маленький смуглый человек, вооруженный мечом
и луком.
     - Мой кемейс, - сказал Леллин. - Сизар.
     Сизар поклонился с грацией лорда  кел,  и  когда  Леллин  повернулся,
чтобы возглавить группу путешественников, предложив им следовать за  ними,
Сизар пошел пешком.
     Вейни сквозь ветви следил за ними, чувствуя некоторое облегчение, ибо
Сизар был человеком, как жители деревни, и  был  вооружен,  в  отличие  от
своего лорда. Либо их здесь все очень любят, либо  они  надежно  защищены,
подумал он, а также подумал, сколько их может оказаться поблизости?
     Леллин оглянулся и ухмыльнулся, подождал, когда  они  приблизятся,  и
повел их другой тропой, в сторону от ручья.
     - Так будет быстрее, - сказал он.
     - Леллин, - сказала Моргейн,  -  нам  посоветовали  двигаться  только
вдоль ручья.
     - Не беспокойтесь. Лир указал вам правильную дорогу, но по ней вы  не
придете и до утра. Следуйте за мной спокойно. Со мной не заблудитесь.
     Моргейн пожала плечами, и они продолжили путь.
     В полдень проводники объявили привал, и все немного отдохнули. Леллин
и Сизар взяли предложенную им пищу, но тут же исчезли без единого слова  и
не появлялись очень долго, пока их не устали ждать и не стали собираться в
путь.
     Вокруг пели какие-то птицы, Леллин и Сизар то и  дело  сворачивали  с
тропы, чтобы появиться на следующем повороте. Похоже,  здесь  существовали
более короткие пути, по которым не мог проехать всадник.
     Затем, уже под конец дня, они  почувствовали  слабый  запах  дыма,  и
Леллин, вынырнув из чащи после одного  из  своих  исчезновений,  загородил
тропу. Он снова поклонился, руки в боки.
     - Мы уже близко. Прошу следовать за мной, не отставая и не перегоняя.
Сизар пошел вперед, предупредить, что мы подходим. Со мной вам  ничего  не
грозит, я отвечаю за вашу безопасность. Сюда, прошу вас.
     Леллин повернулся и  повел  их  по  тропе,  столь  заросшей,  что  им
пришлось спешиться и вести коней в  поводу.  Моргейн  замешкалась,  снимая
Подменыш с седла и перевешивая его за плечи, а  Вейни  снял  с  лошади  не
только меч, но и лук с колчаном, и пошел последним, поглядывая через плечо
и вокруг. Но ничего опасного он не замечал.
     Это была не совсем поляна, не такая, как то место, на котором  стояла
деревня Мирринд. Среди деревьев с широкими кронами располагались шатры,  а
одно дерево было самым раскидистым - только его ствол шел  на  девять  или
десять человеческих ростов вверх, и лишь потом начиналась крона. Остальные
деревья стояли вокруг него кольцом, раскинув длинные  ветви,  прикрывавшие
тенью все шатры.
     Никто им вроде бы не угрожал.  Среди  местных  жителей  были  высокие
беловолосые кел - и мужчины, и женщины, - и маленькие смуглые люди.  Здесь
были несколько стариков обеих рас, в мантиях - старые люди и старые кел, и
у тех и у других волосы были посеребрены, что делало их похожими  друг  на
друга, хотя некоторые люди носили бороды, а кел - нет, люди лысели, а кел,
похоже, нет. Молодые, в зависимости от пола, носили бриджи или  туники,  а
некоторые были вооружены. На вид они  были  добродушны,  поступь  их  была
свободной и уверенной, когда они сопровождали иноземцев,  пришедших  в  их
лагерь.
     Но прежде, чем они  успели  войти  в  лагерь,  Леллин  остановился  и
поклонился.
     - Леди, прошу вас, оставьте кемейсу ваше оружие и пройдите со мной.
     - Как вы уже заметили,  -  сказала  вежливо  Моргейн,  -  мы  с  вами
придерживаемся разных обычаев. Сейчас я  не  буду  противиться  и  оставлю
оружие кемейсу, но что еще от меня вы намерены потребовать?
     - Лио, - хрипло произнес Вейни, - не соглашайтесь, прошу вас!
     - Спросите вашего лорда, - сказала Моргейн Леллину,  -  действительно
ли он настаивает на этом. Что касается меня, мне не хочется соглашаться, я
бы предпочла уехать отсюда... И я могу это сделать, Леллин.
     Леллин помедлил, нахмурясь, затем отошел к самому большому из шатров.
Сизар остался ждать, сложив руки на груди. Они тоже ждали, держа  в  руках
поводья лошадей.
     - Они выглядят миролюбиво, -  сказал  на  своем  языке  Вейни.  -  Но
сначала они разлучат нас с конями, вас - с оружием, меня - с вами. Если вы
согласитесь, нас могут порубить на кусочки, лио.
     Она коротко рассмеялась, а глаза Сизара блеснули. Он был удивлен.
     - Не думай, что я этого не понимаю, - сказала  она.  -  Но  не  стоит
тревожиться раньше времени, пока мы точно не узнаем, что  у  них  на  уме.
Кроме того, нам не нужны лишние враги.
     Ожидание было долгим, и все это время на них глазели  стоящие  вокруг
обитатели этого лагеря. Никто не обнажил оружия,  не  натянул  тетивы,  не
оскорбил их. Дети стояли рядом с родителями, старики стояли в первых рядах
собравшихся. Они  не  производили  впечатление  людей,  готовых  совершить
насилие.
     Наконец Леллин вернулся, по-прежнему хмурясь, и поклонился.
     - Идите так, как хотите. Мерир не  настаивает,  только  я  прошу  вас
оставить лошадей. Сизар позаботится о  том,  чтобы  они  были  накормлены.
Идите со мной и постарайтесь не пугать Мерира и выглядеть мирно, иначе нам
придется показать вам совсем другое свое лицо, чужеземцы.
     Вейни повернулся, снял с седла Сиптаха сумку Моргейн и повесил ее  на
плечо. Сизар взял поводья обоих коней и увел их,  в  то  время  как  Вейни
сопровождал Моргейн. Они вошли в зеленый шатер, самый большой в лагере.
     Здесь не было никаких признаков засады.  В  шатре  сидели  старики  в
мантиях, безоружные, кел и люди, которые выглядели слишком дряхлыми, чтобы
владеть кинжалом. Среди них сидел старый-престарый кел, чьи  белые  волосы
густо лежали на плечах, с золотистой  ленточкой  вокруг  головы  на  манер
короны. Его одежда была зеленой, как весенняя листва, на плечах - воротник
из серых  перьев,  гладких  и  с  темными  кончиками,  обработанных  очень
искусно.
     - Мерир, - тихо сказал Леллин, - лорд Шатана.
     - Приветствую вас, - вежливо  сказал  Мерир  низким  голосом,  и  для
Моргейн тут же поставили кресло.
     Она села, Вейни остался стоять за ее спиной.
     - Ваше имя - Моргейн, ваш спутник -  Вейни,  -  сказал  Мерир.  -  Вы
гостили в Мирринде, пока не взяли на себя смелость послать юношей в  Шатан
и не потеряли одного из них.  Теперь  вы  говорите,  что  направляетесь  в
Азерот и предупреждаете о вторжении через Огни. И оба  вы  не  из  Шатана.
Верно ли все это?
     - Да. Не думайте, милорд Мерир, что мы  не  понимаем  большинства  из
того, что происходит на вашей земле. Но мы не враги  вам,  мы  враги  лишь
тем, кто занял равнину. Мы собираемся  сражаться  с  ними  по-своему,  как
умеем сами, и если для этого нам нужно ваше позволение, мы просим его.
     Мерир долго смотрел на нее, щурясь, а она смотрела на  него.  Наконец
Мерир повернулся и обратился к одному из старейшин.
     - Вы далеко заехали, - сказал он затем ей. - Пока вы  у  нас,  можете
пользоваться нашим гостеприимством. Вы выглядите  встревоженной.  Если  вы
считаете, что нам грозит немедленное нападение, скажите, и я заверяю  вас,
мы будем действовать. Но если есть  время,  то,  возможно,  вы  не  будете
против того, чтобы переговорить с нами.
     Моргейн ничего не ответила и сидела на своем кресле, пока старый лорд
отдавал распоряжения приготовить для них шатер. Вейни стоял, положив  руку
на спинку кресла Моргейн, следя за движениями  и  прислушиваясь  к  шепоту
окружающих, ибо они оба знали, что такое Врата, и знали их силу, а  знание
это кое-кем из кел было утеряно, и некоторые кел готовы были убивать, лишь
бы вернуть его. Как бы ни миролюбив  был  этот  народ,  всегда  надо  быть
начеку.
     Принесли питье и предложили им обоим, но  Вейни  взял  кубок  из  рук
Моргейн, отпил первый и вернул ей, прежде чем отпить из своего кубка.  Она
держала кубок в руке, в то время как Мерир пил из своего.
     - Таков ваш обычай? - спросил Мерир.
     - Нет, - сказал Вейни, - но у нас слишком много врагов.
     Остальные  кел  посмотрели  на  старого  лорда,   выражая   взглядами
сомнение.
     - Нет, - сказал им Мерир, - пусть будет так. Я поговорю  с  ними.  Мы
будем говорить, - добавил он, - о том,  что  надлежит  обсуждать  лишь  на
советах старейшин. Хотя вы настаиваете, чтобы ваш кемейс оставался с вами,
не могли бы вы все же отослать его за пределы шатра?
     - Нет, - сказала Моргейн.  Никто  из  кел  тоже  не  вышел.  Те,  что
находились в шатре, остались сидеть. -  Садись,  -  велела  она,  повернув
голову в его сторону. Вейни уселся у ее ног, скрестив ноги и положив рядом
меч и лук. Это было уже скорее формальностью, но он еще раз поднял кубок и
отпил во второй раз, потому что  не  почувствовал  дурноты  после  первого
глотка. Моргейн попробовала напиток, вытянула  ноги,  скрестив  лодыжки  в
сапогах, словно ее не заботило, нравится это кел или нет. Она явно сделала
это намеренно. Вейни хорошо понимал это и чувствовал ее напряженность. Она
пыталась определить границы их терпения, и пока ей это не удавалось.
     - Я не привыкла, чтобы мне приказывали, - сказала она, - но это  ваша
страна, лорд Мерир, и мне следует соблюдать приличия и порядок.
     - Вы здесь потому, что это было целесообразно... для  нас  обоих.  Вы
правильно сказали: это моя страна, и необходимо  соблюдать  вежливость  по
отношению к нам. Расскажите нам побольше, чем только то, что вы рассказали
мирриндянам. Кто эти люди, из-за которых вы здесь очутились?
     - Милорд, по ту сторону Огней лежит страна под  названием  Шиюн...  Я
думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Это было несчастное  место.  Народ
там голодал. Сначала люди, а затем и кел. Вначале кел были богаты, а  люди
жили в достатке. Но великое наводнение лишило их почти всего. Затем пришел
человек по имени кайя Рох, знавший секреты Врат, которые  кел  той  страны
уже давно забыли. Сам он был не из Шиюна, этот самый Рох,  а  пришел  туда
из-за Врат Шиюна. Из Эндара-Карша, откуда и мы оба. Вот как мы появились в
Шиюне - мы шли следом за Рохом.
     - Кто обучил этим знаниям человека? - спросил один  из  старейшин.  -
Как случилось в земле под названием Эндар-Карш, что человек приобрел такое
могущество?
     Моргейн помедлила.
     - Милорд, похоже... похоже, что человек может  менять  свое  тело  на
тело другого человека с помощью могущества Врат. Вы знаете об этом?
     В шатре наступила полная тишина. На лицах  присутствующих  отразилось
смятение, но лицо Мерира осталось неподвижной маской.
     - Это запрещено, - ответил Мерир. - Мы знаем об этом, но не выпускаем
это знание за пределы Совета.
     - Мне отрадно видеть, что ваши правители - старики.  Очевидно,  здесь
почитают старость. Возможно, я действительно оказалась среди людей  добрых
намерений.
     - Эта смена тел - плохое дело.
     - Но кое-кому в Эндаре-Карше оно было известно. Кайя  Рох...  некогда
он был великим мастером и знал многие тайны. Он - кел, во  всяком  случае,
изначально, хотя у меня нет  на  то  доказательств.  Потому  что  тела  он
использовал человеческие. Он убивал людей, одного за  другим,  забирал  их
тела, и жизнь его длилась много поколений людей и кел. Он был кайя Зри, он
был кайя Лилл, и наконец он завладел телом кайя Роха,  предводителя  Кайя,
правителя той земли - кузена Вейни. Потому-то  Вейни  и  знает  кое-что  о
Вратах, но это горькие знания.
     После этого он бросился бежать от нас, потому что знал, что жизнь его
в опасности... Жизнь? Я даже не представляю, сколько жизней он прожил, был
ли он вначале мужчиной или женщиной, родился  ли  он  в  Эндаре-Карше  или
прибыл из других  мест.  Он  стар  и  очень  опасен,  и  обладает  знанием
могущества Врат. По этой причине мы гнались за ним до Шиюна, и он оказался
в ловушке на умирающей земле - что наводило ужас  на  живущих  там  людей,
которым до вымирания оставалось, наверное, всего несколько  поколений.  Но
для того, кто привык жить вечно, такая смерть казалась чрезмерно быстрой.
     Он пришел к кел той земли и к людям и заявил,  что  обладает  властью
над Вратами, давно утраченными ими знаниями,  и  способен  вывести  их  на
новые земли, которые они смогут захватить... Итак, он обрел армию и открыл
себе дорогу.
     Нам с Вейни не удалось остановить его. Все, что мы  могли  сделать  -
это пройти через Врата. Мы были измотаны и бежали, пока не попали в лес, а
затем и в Мирринд. Мы остановились  там  на  отдых,  а  заодно  попытались
выяснить, что это за страна и где можно найти силы,  способные  остановить
орду. Мы не хотели втягивать в эту войну мирриндян  -  они  не  воины,  мы
видели это. Мы сказали им выставить посты, чтобы враг  не  застал  деревню
врасплох. Теперь  вы  видите,  что  времени  осталось  мало  и  нам  нужно
возвращаться в Азерот, чтобы попробовать там хоть что-то сделать. Этого от
нас требуют обстоятельства, милорд.
     Присутствующие зашептались, зашевелились,  бросая  на  Мерира  полные
тревоги взгляды. Старый кел сидел, сжав пересохшие губы. Наконец его  лицо
перестало быть маской.
     - Это страшная история, леди.
     - Видеть это было еще страшнее, чем слышать. Сможем  ли  мы  с  Вейни
что-нибудь сделать - не знаю. Время покажет. Есть слабая надежда, что орда
не станет разыскивать Мирринд. Но все равно, рано или поздно они  появятся
здесь... По вполне понятным причинам я  не  стала  предлагать  мирриндянам
выйти им навстречу.  Мне  никак  не  удавалось  понять  следующее:  почему
мирриндяне боялись их не больше,  чем  нас?  Я  их  предупредила.  Но  мне
кажется, Эт попался им потому, что боялся их не больше, чем меня. Это меня
и печалит больше всего.
     - Вы не имели права, - сказал кто-то, - посылать  человека  в  Шатан.
Они думали, что выполняют поручение кого-то из нас, и рады были  послужить
вам. Таким образом, вы просто отправили Эта на смерть.
     Глаза Вейни яростно сверкнули.
     - Спокойно! - сказал Мерир. -  Нхи,  скажи,  мог  бы  кто-то  из  нас
поступить лучше, если бы он  был  один  и  должен  защищать  деревню?  Нам
гордиться тоже нечем, потому что эти двое просочились в Мирринд так  ловко
и устроились так мирно, что мы никогда не узнали бы о них, не случись  это
несчастье. Но могло быть и хуже... ибо и то зло тоже  могло  проникнуть  в
Мирринд совершенно незамеченным и никто не защитил бы деревню. Эти двое  и
другие малыми группами проходили мимо наших постов, и в этом  есть  и  моя
вина.
     - Скорее всего, Эта допросили, - сказала  Моргейн.  -  Если  так,  то
сделать это мог только кел, ибо никто, кроме кел, не мог бы  разговаривать
с Этом. Люди в Шиюне не говорят на вашем языке. Ваши  люди  говорили,  что
они убили этих пришельцев - но можете себе представить,  как  настроена  к
вам орда, если среди разъезда были кел и если  этим  кел  удалось  бежать?
Сообщение от убийц Эта, весть от уцелевших из этого разъезда,  обязательно
приведет сюда орду. Они не из тех,  кто  отступает  перед  опасностью.  Вы
должны спросить об этом Лира.  И  я  так  поняла,  что  вы  не  позволяете
мирриндянам покинуть деревню. Если вы намерены защищать их, то, я надеюсь,
вы сознаете свою  ответственность,  милорд.  Я  весьма  неспокойна  за  их
будущее.
     - Милорд! - Это был Леллин, вошедший незамеченным, и все взгляды  тут
же обратились к нему. - С вашего позволения.
     - Да! - сказал Мерир. - Иди скажи Нхирасу, пусть он  возьмет  это  на
себя. - Старый кел вновь уселся на свое место. -  Увести  куда-то  жителей
деревни - дело нелегкое, но то, о чем вы рассказали,  требует  решительных
действий. Скажите мне вот что. Как вы вдвоем рассчитываете  справиться  со
своими врагами?
     - Рох, -  сказала  Моргейн,  помедлив.  -  Кайя  Рох  -  это  главная
опасность,  а  за  ним  стоит  Хитару  из  Охтидж-ина,  в  Шиюне,  который
возглавляет кел. Прежде всего нам следует избавиться от Роха, а потом - от
Хитару. Без вождей орда распадется. Чтобы захватить  власть,  Хитару  убил
своего отца и погубил других лордов. Народ его боится,  но  не  любит.  Их
руководители тут же разделятся на фракции и передерутся друг с другом  или
с людьми, что более вероятно. Люди в орде, как и кел, тут  же  разделятся,
по меньшей мере, на три группы. Хию, болотный народ и люди  Шиюна.  Вместе
их удерживает Рох, и это ему  дается  далеко  не  просто.  Эти  два  вождя
окружены тысячами охранников и держатся для безопасности у  Врат  Азерота.
Это же Главные Врата, не так ли, милорд Мерир?
     Мерир медленно кивнул.
     - Да. Но откуда вы это узнали?
     - Узнала. И есть место, откуда они управляются... или нет?
     Вновь слабое шевеление среди присутствующих.
     - Кто ты, - спросил один из них, - чтобы задавать такие вопросы?
     - Выходит, вы об этом тоже знаете. Вы должны поверить  мне,  милорды,
или можете пойти  к  Роху  и  просить  его  рассказать  свою  версию  этой
истории... Хотя я не советую  вам  этого  делать.  Он  умеет  использовать
подобное место. Он имеет войска, чтобы удерживать его... сколько  захочет.
Но что касается меня, то я должна все же спросить: где оно, лорды?
     - Не будем спешить, - сказал Мерир, - по тому,  что  вы  сделали,  мы
вроде бы можем вам поверить... да, леди, я вижу, вы хорошо  представляете,
о чем говорите. Но вот что  касается  нас...  мы  лелеем  наш  мир,  леди.
Давным-давно мы поселились в этом лесу. Возможно, вы меня  понимаете,  ибо
ваши знания древних искусств, должно  быть,  значительны,  раз  вы  смогли
пройти такой путь и с такой легкостью задавать подобные вопросы, и прошлое
вы знаете неплохо. Здесь жили люди и мы, и люди  нас  одолели.  Это  могло
означать для нас конец. Но, как вы видите, мы живем мирно. Мы не допускали
кровопролития между собой и не  ссорились  с  соседями.  Возможно,  вы  не
понимаете, как мучительна для нас та вещь, о которой вы  спрашиваете,  как
мучительно для нас то, что от нас  требуется  разрешить  вам  преследовать
ваших врагов.  Мы  с  огромным  трудом  добились  мира,  и  при  этом  нам
приходится применять власть, чтобы на нашей земле царил порядок. А  теперь
вы требуете, что бы мы отпустили вас и позволили убивать всякого, кого вам
заблагорассудится? Ведь мы же несем ответственность за  свой  народ.  Что,
если после вас выйдет еще кто-то и потребует для себя таких же прав?
     - Во-первых, милорд, ни мы, ни наши враги не относятся к этой  земле.
Эта распря началась по отношению к вам вовне, и вы будете чувствовать себя
в безопасности, если она не выйдет за пределы Азерота и  в  нее  не  будет
вовлечен ваш народ. Во-вторых, милорд, если вы считаете, что в ваших силах
покончить с этой угрозой, то молю вас - сделайте это. Мне не по душе,  что
нам вдвоем придется противостоять  тысячам,  и  если  есть  другой  выход,
поверьте, я с радостью соглашусь.
     - Что же вы предлагаете?
     - Ничего. Я намерена отвести беду от этой страны и от  ее  народа,  и
мне не нужны союзники. Вейни и я внесли сюда некоторый  беспорядок.  Я  не
хочу вам зла, и потому не хочу здесь задерживаться.
     Подобные слова должны были прийтись им не по нраву, и Вейни напрягся,
стараясь не выдавать этого.  Лорд  Мерир  подумал,  затем  пригладил  свою
мантию и кивнул.
     - Леди Моргейн, будьте нашей гостьей в этом лагере сегодняшней  ночью
и завтра днем. Дайте нам время обо всем подумать. Возможно, я позволю  вам
то, о чем вы просите: дам разрешение проехать через Шатан.  Возможно,  нам
удастся заключить более далеко идущее соглашение. Можете не бояться нас. В
этом лагере вам ничто не грозит.
     - Милорд, вы много спрашивали у меня, а сами  ничего  не  рассказали.
Знаете ли вы, что сейчас происходит в  Азероте?  Имеете  ли  вы  сведения,
которыми мы не располагаем?
     - Я знаю, что там сейчас огромное войско, как вы и сказали. Была  так
же попытка вытянуть энергию Врат.
     - Попытка - следовательно, неудачная. Значит, вы по-прежнему  держите
центр энергии, удаленный от Азерота.
     Серые глаза Мерира, водянистые от старости,  уставились  на  нее.  Он
нахмурился.
     - Мы обладаем энергией, возможно,  достаточной,  чтобы  справиться  с
вами. Но не пытаемся. Довольствуйтесь этим, леди Моргейн. Прошу вас.
     Она встала и наклонила голову, и Вейни тоже поднялся на ноги.
     - Если вы  уверяете,  что  непосредственной  опасности  пока  нет,  я
соглашаюсь быть вашей гостьей, - сказала она.  -  Но  уверяю  вас,  что  в
ближайшее время они предпримут очень решительные  попытки.  Я  убедительно
прошу вас защитить мирриндян.
     - Они охотятся за вами, эти пришельцы, разве не так? Вы говорите, что
Эт наверняка рассказал о вашем присутствии и, следовательно, вы опасаетесь
за мирриндян.
     - Враг хочет остановить меня. Они боятся, что я всех предупрежу об их
приходе.
     Глаза Мерира сузились.
     - А может, еще чего-нибудь? Об этом вы  могли  предупредить  их  и  в
самом начале, и все  же  не  сделали  этого,  пока  не  погиб  человек  из
Мирринда.
     - Я больше не совершу такой ошибки. Признаю, я  боялась  сказать  им,
потому что многое в Мирринде казалось мне непонятным... их  беззаботность,
например. Я не верю никому, чьих помыслов не понимаю... даже вам, милорд.
     Это не понравилось собравшимся, но  Мерир  поднял  руку  и  велел  им
замолчать.
     - Ты принесла с собой нечто новое и нежелательное, леди Моргейн.  Это
свойственно тебе, ты вся пронизана этим. Эта  кровь,  эта  война...  Ты  -
хлопотный гость.
     - Я всегда хлопотный гость. Но я не нарушу мир  вашего  лагеря,  пока
длится ваше гостеприимство.
     - Леллин позаботится, чтобы вы ни в  чем  не  нуждались.  Не  бойтесь
ничего - ни ваши враги, ни мы здесь вам не страшны. Никто не  придет  сюда
без нашего позволения, а сами мы блюдем собственные законы.


     - Я им не полностью верю, - сказал Вейни, когда они вошли в маленький
шатер. - Я их боюсь. Может быть, потому,  что  я  не  могу  поверить,  что
интересы кел... - Он остановился, чтобы  перевести  дух,  пойманный  серым
нечеловеческим взглядом Моргейн, и продолжил, пытаясь побороть подозрение,
которое росло в нем с начала похода, - что интересы кел могут иметь что-то
общее с  нашими...  возможно,  потому,  что  я  научился  не  доверять  их
намерениям. Они кажутся мирными, но это-то меня и тревожит...
     - Тогда скажу тебе, Вейни, что если они лгут нам, то никогда еще  нам
не грозила такая опасность, как сейчас. Но лес Шатан -  их  владение,  они
его знают, а мы нет. Поэтому нет особенной разницы, будем мы спать в  этом
шатре или в лесу.
     - Если мы покинем этот лес, то укрытия нам придется искать только  на
равнине, а там не скроешься от наших врагов.
     Они говорили на языке Эндара-Карша и надеялись, что  никто  здесь  не
сможет понять их. Вряд ли жители Шатана имели связи с миром по ту  сторону
Огней, но  в  этом  нельзя  было  быть  полностью  уверенными...  Не  было
гарантии, что никто из этих высоких, улыбчивых кел  не  был  их  врагом  с
равнины Азерот. Враги их были всего лишь полукровками, но в  некоторых  из
них  крови  кел  было  достаточно,  чтобы  они  выглядели  неотличимо   от
настоящих.
     - Я пойду проведаю лошадей, - сказал он, не в  силах  расслабиться  в
маленьком шатре, - и проверю, насколько широки границы нашей свободы.
     - Вейни, - сказала она. Он  оглянулся,  пригибаясь  возле  выхода.  -
Вейни,  в  этой  паутине  надо  двигаться  очень  осторожно.  Если   здесь
поднимется тревога, нам может не поздоровиться.
     - Я не подниму тревоги, лио.
     Он постоял снаружи, оглядывая лагерь. Прошел между островами  шатров,
стоящих среди деревьев, пытаясь определить направление,  в  котором  увели
коней. Быстро  темнело,  сумерки  здесь  были  ранними,  и  жители  лагеря
двигались как тени. Он  осторожно  шел,  пока  не  увидел  среди  деревьев
бледную фигуру Сиптаха, и пошел в том направлении. Никто не преградил  ему
путь. Некоторые люди с интересом смотрели на  него  и,  к  его  удивлению,
детям не препятствовали идти за ним следом, хотя они следовали в некотором
удалении. Дети кел наравне с детьми людей. Они не приближались к нему,  не
проявляли непочтительности. Они просто смотрели.
     Он увидел, что о конях хорошо позаботились, что упряжь  подвешена  на
достаточной высоте от влажной травы, кони вычищены и накормлены,  а  перед
каждым из них стоит бадья с водой и  остатки  меры  зерна.  Зерно  продано
обитателями деревни, подумал он, а может быть, это дань.  Лесная  тень  не
позволяет расти злакам, а с виду этот народ не похож на фермеров.
     Он  похлопал  Сиптаха  по  лопатке,  отдернул  руку,  когда   жеребец
попытался ущипнуть его. Это было не  игрой  -  лошади  нервничали,  им  не
хотелось отправляться в путь на ночь глядя. Он  погладил  малютку  Мэй  по
гнедой шее, смерил взглядом длину привязи и пут, которыми были  стреножены
кони, и понял, что здесь все в порядке. Пожалуй, они знают, как заботиться
о лошадях, подумал он.
     Позади зашелестела трава. Он обернулся и увидел Леллина.
     - Сторожишь нас? - спросил Вейни.
     Леллин поклонился.
     - Вы - наши гости, - сказал он, словно бы сдерживая  свои  эмоции.  -
Кемейс, на совете  было  рассказано...  рассказано  о  том,  какая  участь
постигла твоего родственника. О таких вещах  мы  не  говорим  открыто.  Мы
знаем, что такое возможно, но стараемся  скрывать  это  знание,  чтобы  не
случилось подобного зла. Но я тоже вхожу в совет, и я знаю. Это ужасно. Мы
выражаем глубокое соболезнование.
     Вейни уставился на него, заподозрив поначалу насмешку.  Затем  понял,
что Леллин сказал это всерьез. Он наклонил голову в знак благодарности.
     - Кайя Рох был хорошим человеком, - сказал он печально. -  Но  теперь
он и не человек вовсе. Он худший из наших врагов. Я не могу думать о  нем,
как о человеке.
     - Однако для кел это представляет ловушку - при каждой перемене  тела
он теряет все больше и больше от своей  исходной  личности.  Вряд  ли  это
стоит того. Только лишь зло может искать подобной долгой жизни.
     Когда он услышал это, сердце его заледенело. Рука упала с холки  Мэй.
Он отчаянно пытался найти слова, чтобы спросить о том, о чем он легко  мог
бы спросить на своем языке.
     - Если он выбирал для своей цели злого человека,  то  часть  личности
этого человека должна жить в нем, править его телом?
     - Да, пока он не поменяет тело на другое. Так говорят  наши  старики.
Но ты сказал, что твой кузен - добрый человек. Возможно,  он  недостаточно
силен, но, может быть, и нет. Тебе это лучше знать.
     Его пробрала дрожь, и в серых глазах Леллина отразилась тревога.
     - Может быть, есть  еще  надежда,  -  сказал  Леллин.  -  Если  часть
личности твоего кузена способна оказывать влияние, а это вполне  возможно,
то он может бороться  с  тем  человеком,  который  его  убил.  Это  слабая
надежда, но, может быть, ее стоит принять во внимание.
     - Спасибо, - сказал Вейни шепотом и отошел от коней.
     - Я тебя опечалил?
     Вейни беспомощно покачал головой.
     - Я плохо говорю на твоем языке. Но  я  понял.  Я  понял,  о  чем  ты
говорил. Спасибо, Леллин. Хотел бы я, чтобы это было так, но...
     - У тебя есть причины думать иначе?
     - Не знаю. - Он помялся и направился  обратно  в  шатер,  потому  что
понимал: Леллин все равно пойдет за  ним  по  пятам.  По  дороге  он  чуть
задержался и дал Леллину шанс идти рядом с ним. Они шли  молча.  Вейни  не
хотел ничего обсуждать и даже не имел для этого слов.
     - Если я причинил тебе боль, прости, - сказал наконец Леллин.
     - Я любил моего кузена. - Это был единственный ответ, который он смог
произнести, хотя все было гораздо сложнее.  Леллин  ничего  не  ответил  и
отошел, когда они приблизились к шатру. Вейни вдруг почувствовал, что рука
его  сжала  клинок  Чести.  У  доблестного  Роха  не   было   даже   шанса
сопротивляться, ему пришлось против воли стать вместилищем для  Зри-Лилла.
И Вейни дал клятву убить это  существо.  Надежда,  о  которой  сказал  ему
Леллин, потрясла его. Неужели его родственник еще жив? Возможно, он живет,
заключенный в одном теле с врагом, убившим его.
     Он вошел в шатер, тихо уселся в углу, снял часть доспехов  и  стал  в
темноте возиться со шнурками. Моргейн лежала, глядя вверх, на мечущиеся по
верху  шатра  тени.  Она   бросила   на   него   взгляд,   словно   хотела
удостовериться, что с ним ничего не случилось, но не стала  отрываться  от
своих раздумий, чтобы поговорить с ним. Она часто погружалась  в  подобную
молчаливость, когда думала о чем-то, что касалось только ее.
     Он понимал, что слишком открыто разговаривал с кел, выдавая мелочи, о
которых этому народу знать не следовало бы. Он был готов поделиться своими
мыслями с Моргейн, признаться в том, что он сделал, как однажды в Шиюне он
был с Рохом наедине и при этом видел в нем  не  врага,  а  лишь  человека,
которого считал своим родственником. В тот раз рука  его  дрогнула,  и  он
подвел ее...
     Ему захотелось непременно узнать точку  зрения  Моргейн  на  то,  что
сказал ему Леллин. Но в глубине души у  него  оставалось  подозрение,  что
Моргейн давно уже знала о  двойной  сущности  Роха.  Она  наверняка  знала
больше, чем сказала ему. Однако он не мог упрекнуть ее в этом, потому  что
это могло бы повлиять на  взаимное  доверие  между  ними.  Она,  возможно,
перестала бы доверять ему, если бы подумала,  что  его  верность  ей  дала
трещину, если бы заподозрила, что он не хочет смерти Роха, и ему казалось,
что так и в самом деле могло получиться.  И  еще  он  знал:  если  он  сам
убедится, что она  способна  на  такое,  в  его  отношении  к  ней  что-то
изменится. Ведь для него самого сущность Роха уже не могла оказать влияния
на его действия: Моргейн желала смерти Роха по своим причинам,  которые  с
местью ничего общего не имели. В любом случае,  он  связан  клятвой  и  не
может отказаться выполнять приказ, даже если придется при  этом  выступить
против друга или родственника. Возможно, она хотела скрыть от него правду.
Обман с благой целью. Однако он  был  уверен,  что  этот  ее  обман  -  не
единственный.
     Он убеждал себя, что нет смысла продолжать  терзаться.  Между  ним  и
Рохом война. Люди умирают на войне, и иначе быть не может - он был по одну
сторону, а Рох по другую, и ничего изменить было нельзя.





     Ночью в лагере безбоязненно жгли огни,  а  на  открытом  месте  пылал
большой костер. Вокруг него под звуки арф пелись песни. Эти песни в чем-то
напоминали те, которые звучали в  Карше.  Слова  были  на  языке  кел,  но
исполняли их люди. Некоторые мелодии казались  простыми,  благозвучными  и
привычными, как сама земля. Вейни вышел из шатра и стал слушать. Шатер  их
располагался неподалеку от костра, крайние из сидевших расположились прямо
возле их полога. Моргейн присоединилась к  нему,  и  он  принес  из  шатра
одеяло, так что они могли сидеть вместе со всеми и  слушать.  Им  поднесли
еду и питье. Ужин здесь готовили на всех, как и в Мирринде,  и  ели  прямо
под звездами. Они с благодарностью приняли пищу, не  опасаясь  ни  сонного
зелья, ни отравы.
     Затем арфа перешла к певцам-кел, и музыка изменилась.  Она  была  как
ветер, и гармония ее была непривычной. Пел Леллин,  а  его  юная  жена-кел
подыгрывала ему, и звучало это  так  непривычно,  что  по  спине  у  Вейни
побежали мурашки.
     - Это прекрасно, - прошептал наконец Вейни на ухо Моргейн. -  Но  это
совершенно нечеловеческая музыка.
     - Бывает так, что и  людская  красота  не  имеет  для  людей  никакой
ценности.
     Она была права, и эти слова добавили тяжести на  его  плечи.  Моргейн
понимала красоту того, что собиралась уничтожить.
     "Это исчезнет, - думал он, оглядывая лагерь. Это исчезнет,  когда  мы
сделаем то, что хотим сделать, и уничтожим могущество их Врат. Я  не  могу
ни помочь им, ни изменить их судьбу. Мы уничтожим все это, а  также  убьем
Роха". Это его опечалило, и подобную же печаль он  часто  видел  в  глазах
Моргейн, но никогда не понимал ее до сегодняшнего вечера.
     За спиной послышалось шевеление. Моргейн повернулась,  он  тоже.  Там
стояла молодая женщина. Она поклонилась и произнесла:
     - Лорд Мерир зовет вас. - Она говорила шепотом,  чтобы  не  отвлекать
слушателей, сидевших рядом. - Прошу вас.
     Они поднялись и пошли следом за ней, немного задержавшись только  для
того, чтобы убрать одеяло. Моргейн  прихватила  свое  оружие,  он  -  нет.
Женщина отвела их в шатер Мерира. Мерир сидел там с  одним  юным  кел  при
свете единственного факела.
     Они остались с ним наедине. Моргейн и Вейни вежливо поклонились.
     - Садитесь, - предложил Мерир. Он был закутан  в  мантию  коричневого
цвета, у ног его тлели угли из очага. Для них были заготовлены два кресла,
но Вейни предпочел усесться на полу: илину не  подобает  сидеть  на  одном
уровне с лордом.
     - Если желаете, можете  подкрепиться,  -  сказал  Мерир,  но  Моргейн
отклонила его  предложение  и,  следовательно,  Вейни  тоже  вынужден  был
отказаться. Место его было достаточно удобным, он сидел на  циновке  возле
очага.
     - Вы очень гостеприимны, - сказала Моргейн. - Нам предоставили все, в
чем мы только могли нуждаться, ваша вежливость заставляет почти забыть  об
опасности.
     - Не могу  сказать,  что  вы  желанные  гости.  Вы  принесли  слишком
печальные новости. Но при этом вы очень мирно  пробрались  через  лес,  не
сломали  ни  одной  ветки  и  не  причинили  вреда   нашим   людям...   и,
следовательно, для вас здесь есть место. И потому я склонен верить, что вы
действительно противостоите захватчикам. Возможно, в  качестве  врагов  вы
очень опасны.
     - В качестве друзей мы тоже опасны. Я по-прежнему  прошу  всего  лишь
разрешить нам идти своей дорогой.
     - Таясь от нас? Но это же наш лес.
     - Милорд, мы сбиваем друг друга с толку. Вы смотрите на мое дело, я -
на ваше. Вы создаете красоту, и я чту вас за это. Но не все то золото, что
блестит. Простите меня, но я  не  собираюсь  разбалтывать  то,  что  знаю,
каждому встречному. Откуда мне знать, насколько велика ваша сила?  Чем  вы
можете мне помочь? И эти люди - они  поддерживают  вас  из  любви  или  из
страха? Возможно ли убедить их повернуть против вас? Я в этом  сомневаюсь,
но мои враги в этом очень настойчивы, и некоторые из них - люди. Насколько
искусно ваши кемай владеют оружием? Ход событий здесь выглядит  мирным,  и
потому, быть может, они просто разбегутся в страхе после первой же стычки.
Или если они умеют воевать, но станут вдруг вашими врагами, и я паду от их
рук? Каковы порядки в вашей  общине  и  кто  правит  вами?  Имеете  ли  вы
полномочия что-то обещать и держите ли свое слово? Даже если ответы на все
эти вопросы меня удовлетворят, я все равно не стану  торопиться  посвящать
кого-либо в свои дела, потому что не верю, что другие могут вести этот бой
так долго и так упорно, как я.
     - Ваши вопросы прямы и вполне разумны. По этим вопросам я могу понять
многое из вашей натуры, и не скажу, что мне  это  по  душе.  Миледи,  меня
весьма пугает само то, что вы совершили переход через Врата Азерота. Мы не
считаем, что совершать такое - доброе дело.
     - Это свидетельствует о вашей мудрости.
     - И все же вы это сделали.
     - Наши враги в подобных делах сомнений не знают. И  они  должны  быть
остановлены. Вы знаете о существовании других миров. Вам  известно  также,
что никому не может быть ведомо, куда приведут Врата. Поэтому  вы  поймете
меня, если я скажу, что ни одному другому миру не грозит такая  опасность,
как вашему. Этот человек станет расходовать энергию  Врат  не  иначе,  как
только  на  полную  мощность.  Сколько  еще  я  должна  сказать  человеку,
способному это понимать?
     В глаза Мерира прокрался ужас.
     - Я знаю, насколько губительны могут быть переходы через  эти  Врата.
Одно подобное бедствие уже сваливалось на нас, и мы отказались  от  знания
Врат, установили мир с людьми и побороли все искушения, толкавшие  нас  ко
злу... Мы жили в  мире.  Никто  из  тех,  кому  мы  покровительствуем,  не
остается голодным, никому не причиняется вред.  Здесь  нет  ни  воров,  ни
убийц, ни человеконенавистников. Мы живем, тщательно обдумывая каждый свой
шаг, не делая многого из того, что могли бы сделать. Это основа всех наших
законов.
     - Меня в первую очередь удивило, - сказала Моргейн, - что люди и  кел
живут здесь в мире. В других местах - по-другому.
     - Это плоды здравого рассудка, не больше, леди Моргейн. Разве это  не
естественно? Люди размножаются гораздо быстрее, чем кел. Срок жизни у  них
короче, но их больше. И разве мы не должны относиться с уважением к  такой
жизнеспособности? Разве это не сила, такая же, как  мудрость  или  отвага?
Хоть они и слабее, но способны одолеть нас.  Войну  с  ними  мы  рано  или
поздно проиграем. - Он наклонился к Вейни и положил руку ему на плечо. Это
было мягкое прикосновение, и в глазах его  была  доброта.  -  Человек,  ты
всегда сильнее нас. Мы оказались достаточно разумны, чтобы жить с тобой  в
мире, и хотя ты не шел по пути знаний с самого начала, вполне возможно,  к
концу времен ты дойдешь уже без нас... Мы  сделали  вас  своими  приемными
сыновьями. Как же получилось, что ты отправился в  путь  с  леди  Моргейн?
Чтобы отомстить за своего родственника?
     К лицу его прилила кровь. Он смутился и уныло ответил:
     - Я дал ей клятву. - Всего лишь половина правды.
     - Очень давно вы, люди, все были именно такими. Вы были  безрассудны,
потому что распоряжались жизнью во всей ее полноте. Но мы взяли себе кемай
и жили в согласии с этими людьми, а остальные остались  жить  в  деревнях.
Посредством  кемай  мы  устанавливали  порядок  и  делали  неприятные,  но
необходимые вещи, а иногда кемай  совершали  подвиги,  рискуя  собой  ради
других. Людям свойственно безрассудство. Но когда молодым умирает кел,  он
зачастую не оставляет после себя никого, и в смутные  времена  число  наше
быстро сокращается. Наши женщины способны беременеть раз-два в жизни, да и
то с перерывом в несколько лет. В  наших  интересах  сохранять  мир  и  по
совести обходиться с  теми,  кто  имеет  перед  нами  такое  преимущество.
Понятно ли тебе это?
     Мысль эта поразила Вейни. И он осознал, как редко встречал  он  детей
кел, даже среди полукровок.
     Мерир убрал руку с его плеча и взглянул на Моргейн.
     - Я дам вам помощь, миледи, независимо от того,  просите  вы  ее  или
нет. Зло пришло, и мы не можем  позволить,  чтобы  оно  коснулось  Шатана.
Возьмите с собой Леллина и его кемейса. Я посылаю с вами свое  сердце.  Он
мой внук, сын моей дочери, последний из увядающей линии. Он будет с  вами,
куда бы вы ни пошли.
     - А сам он согласен на это? Я бы не хотела брать с собой того, кто не
понимает опасности.
     - Он сам вызвался.
     Она с сожалением кивнула.
     - Возможно, ему удастся вернуться к вам, милорд. Я постараюсь,  чтобы
он остался жив.
     - Даже это от вас - достаточно много, не правда ли?
     Моргейн не ответила на вопрос, на миг в шатре повисла тишина.
     - Милорд, я еще раз вас прошу вас помочь нам добраться до того места,
откуда управляются Врата.
     - Это место называется Нихмин, и оно хорошо защищено. Даже сам  я  не
могу попасть туда по первому же своему желанию. То, о чем вы просите  меня
- более чем трудно.
     - Мне отрадно слышать это. Но союзники Роха не ведают жалости к своим
слугам и будут ломиться туда до тех пор, пока не пробьют брешь в  обороне.
Я должна получить туда доступ.
     - Ты просишь власти над нами.
     - Нет.
     - Да, это именно так... ибо, когда ты окажешься там, пред тобой будет
слишком большой выбор, и ты, возможно, забудешь даже о своих врагах. И  не
будешь ли ты там для нас столь же опасна, как и они?
     Моргейн не ответила, и Вейни напрягся, с ужасом  подумав,  что  Мерир
все понял. Если не всю правду, то какую-то ее часть. Но старый кел  тяжело
вздохнул.
     - Леллин отведет вас. И я пошлю с вами еще помощников.
     - А вы сами, милорд? Вы, конечно, не станете сидеть сложа руки...  Но
могу ли я узнать, где вы будете находиться? Я не хочу причинить вам  вред,
приняв по ошибке за врага.
     - Доверьтесь Леллину. А мы пойдем своей дорогой.  -  Он  поднялся.  -
Мирриндяне были изумлены, увидев, как вы  делаете  карту.  Принеси  лампу,
юный Вейни, и я покажу вам нечто, что может оказаться полезным.
     Вейни снял с подставки светильник и последовал за старым кел к стенке
шатра. Там висела выцветшая от времени  карта;  Моргейн  подошла  и  стала
смотреть на нее.
     - Это Азерот, - сказал Мерир, указывая рукой на большой круг в центре
карты. - Шатан - это лес вокруг, а Нарн и  его  притоки  снабжают  деревни
водой. Видите? Каждая из них расположена около воды. Вот  здесь  находится
Мирринд.
     - Такие круги не могут быть естественного происхождения.
     - Правильно. Кое-где деревья не  росли,  хотя  там  была  вода.  Люди
расширили эти места, подрубив лес, а там, где  он  начинал  расти  слишком
густо, поставили изгороди, чтобы за ними жили, не выходя за пределы  леса,
дикие звери. Все круги сделаны намеренно,  и  границы  между  территориями
деревень тоже четко различимы. Это дает нам возможность скрытно ходить  от
деревни к деревне. Мы не любим открытых  пространств,  в  отличие  от  тех
людей, которые занимаются возделыванием земли или пасут скот. Кроме  того,
- добавил он, положив руку на плечо Вейни, - это помогает нам не допускать
войны. Некогда  люди  разъезжали  огромными  ордами,  и  между  нами  были
постоянные распри. Они угрожали нам... но жизнеспособность  у  Шатана  еще
больше, чем у людей. Они воевали с нами огнем, и это  было  самое  худшее,
потому что для этого оружия мы наиболее уязвимы... но лес вырастал заново,
а те люди, что были на нашей  стороне,  восстанавливали  изгороди.  Мы  не
единственные, кто живет в лесах в этом мире, но мы старше всех. Есть такие
места, где сами люди управляют своим обществом, ведут войны и разрушают, а
кое-где и создают красоту - за таких мы рады, но не можем  жить  так,  как
живут наши соседи. Мы слишком слабы. Тех людей,  что  живут  за  пределами
нашей страны,  мы  зовем  сирриндимами.  Они  большей  частью  всадники  и
избегают  наших  лесов.  Вы  понимаете,  леди  Моргейн,  как  велико   мое
беспокойство, что сирриндимы могут вдруг стать лагерем около Азерота.
     - Их наверняка весьма интересует Нихмин,  который,  должно  быть,  не
очень далек от Азерота, хотя я не вижу его на вашей карте. И  еще  Нарн...
он может стать для вас опасным. Это дорога, которая проведет их через вашу
страну.
     -  Да,  это  действительно  так.  Нарн  выведет  их  прямо  к  землям
сирриндимов. Это довольно серьезная угроза, и  мы  это  понимаем.  Начнись
сейчас война, нам несдобровать. Захватчиков надо удержать в Азероте и ни в
коем случае не пропустить в северные  равнины.  Из  всех  направлений,  по
которым они могут двинуться, это для нас будет наихудшим... и я думаю, что
именно это направление они и выберут, потому что вы  находитесь  здесь,  и
они об этом рано или поздно непременно узнают.
     - Я вас поняла, - сказала она.
     - Мы их удержим. - В  глазах  старика  была  печаль.  -  Мы  потеряем
многих, но удержим их. Выбора у нас просто нет. Отправляйтесь в  путь.  Но
сначала выспитесь. Утром к вам присоединятся Леллин и Сизар,  и  мы  будем
надеяться, что вас ждет удача, леди Моргейн. Мы верим вам. Я  надеюсь,  вы
не причините нам вреда.
     Она наклонила голову, выражая уважение старому кел.
     - Доброй ночи, милорд, - сказала  она,  повернулась  и  вышла.  Вейни
аккуратно поставил лампу на место и, когда старый  кел  уселся  в  кресло,
поклонился, как это делали люди его народа - коснулся лбом земли.
     - Человек, - тихо сказал Мерир, - лишь благодаря тебе я поверил твоей
леди.
     - Почему, лорд? - спросил он, ибо его удивили слова старика.
     - Твоя преданность ей - вот что больше всего меня убедило.  Самолюбие
обычно приводит к тому, что человек и кел не доверяют друг  другу.  Но  ни
ты, ни твоя госпожа не подвержены этой  болезни.  Ты  служишь  ей,  но  не
потому, что боишься. Ты презираешь слуг, но ты для нее больше, чем  просто
слуга. Ты воин, как сирриндим, но все же не похож на кемай. Ты с уважением
относишься к старости, даже если имеешь дело со стариком не  твоей  крови.
Такие мелочи говорят больше, чем слова. И потому я склонен доверять  твоей
леди.
     Вейни был потрясен  этим,  понимая,  что  они  не  оправдают  доверие
старика, и испытал страх. Он почувствовал себя совершенно прозрачным и при
этом нечистым.
     - Постарайся сохранить Леллина, - попросил его старик.
     -  Да,  лорд,  -  прошептал  он,  понимая,  что  действительно  будет
выполнять это обещание. Слезы застлали его глаза, он заговорил  с  трудом,
снова усевшись на циновку. - Благодарю вас за заботу о моей леди,  которая
очень устала, мы оба устали от сражений и странствий. Спасибо за  то,  что
вы дали нам передышку, и за то, что поможете пройти через ваши земли. Могу
ли я идти, милорд?
     Старый кел попрощался с ним, он поднялся с циновки и вышел из  шатра.
Моргейн он нашел на прежнем месте, среди слушающих в темноте пение кел.


     - Нам надо выспаться, - сказала Моргейн. - К тому же,  доспехи  здесь
бесполезны. Спи спокойно. Боюсь, в следующий раз это нам  удастся  сделать
не скоро.
     Он согласился с ней, повесил между ними в качестве занавеса  одно  из
одеял, с наслаждением освободился  от  доспехов  и  одежды,  завернулся  в
одеяло и лег. Моргейн  поступила  так  же  и  улеглась  на  мягкие  шкуры,
служившие им постелью. Самодельный занавес не доставал до пола, а  снаружи
проникал слабый свет от костра. Он видел, что она смотрит на него,  оперев
голову на руку.
     - Что задержало тебя у Мерира?
     - Мой ответ может показаться странным.
     - Я задала вопрос.
     - Он сказал, что верит вам только из-за  меня...  что  будь  в  наших
душах зло, оно  не  осталось  бы  от  него  сокрытым...  Они,  несомненно,
принимают вас за одну из своих.
     Она горько рассмеялась.
     - Лио, мы принесем этим людям несчастье.
     - Успокойся. Даже в Эндарине я не говорила  о  таких  вещах.  Эндарин
связан с кел тесными связями, и там  было  небезопасно.  Кроме  того,  кто
знает, на каком языке говорят эти сирриндимы? И как много кел  знают  этот
язык? Ведь не напрасно же с нами отправляется Леллин. Не забывай,  что  мы
все время будем не одни.
     - Я не забуду.
     - И все же ты знаешь, Вейни, что у меня нет выбора.
     - Я знаю. Я понимаю.
     На ее мрачном лице проступила печаль.
     - Спи, - сказала она и закрыла глаза. Это  был  самый  лучший  совет,
какой она могла ему дать.





     Они уезжали, не пытаясь сохранить свой отъезд в тайне. К шатру Мерира
подвели коней, и там Леллин попрощался со своим дедом,  отцом,  матерью  и
дядей - это были серьезные, доброглазые кел  вроде  Мерира.  Родители  его
выглядели слишком старыми для такого молодого сына и отъезд его восприняли
тяжело. Сизар тоже трогательно попрощался с  ними,  поцеловал  им  руки  и
пожелал им всего доброго. Похоже, кемейс  не  имел  родственников  в  этом
лагере.
     Им предложили еды на дорогу, и они не стали отказываться. Затем Мерир
вышел вперед и протянул Моргейн  золотой  медальон  изящной  и  прекрасной
работы.
     -  Я  даю  это  вам,  -  сказал  он,  -  чтобы  вы  могли   безопасно
путешествовать. - Другой медальон, серебряный, он повесил на шею Вейни.
     - Эти вещи дают вам право просить все что угодно у  любого  из  наших
людей, кроме тех эрхе, которые мне не повинуются. Но даже они отнесутся  к
ним с уважением. В Шатане это - лучшее средство защиты, чем любое оружие.
     Моргейн в знак уважения поклонилась ему,  а  Вейни  склонился  к  его
ногам, ибо без помощи старого лорда путешествие грозило  стать  трудным  и
опасным.
     Они подошли к коням. Шкуры Сиптаха и Мэй блестели после мытья,  и  по
самим ним было заметно, что о них хорошо заботились. Кто-то украсил упряжь
Сиптаха звездчатыми синими цветами, а  упряжь  Мэй  -  белыми...  Странное
украшение, даже для коня жителя Карша, подумал Вейни. Но это был дружеский
жест, как и все жесты этого доброго народа, и он тронул его.
     Для Леллина и Сизара лошадей не было.
     - Мы получим их позже, - объяснил Леллин.
     - Ты знаешь, куда мы направляемся? - спросила Моргейн.
     - Мы отправимся туда, куда вы желаете. Когда понадобятся лошади,  они
у нас будут.
     Таким образом, сразу стало ясно, что в пути за ними будут следить  не
только глаза Леллина.
     Когда они выезжали из лагеря,  люди  и  кел  провожали  их  глубокими
поклонами - словно бы трава гнулась  под  сильным  ветром.  Они  будто  бы
провожали старых друзей. Это продолжалось почти до края леса.
     Там Вейни повернулся и глянул назад, чтобы убедиться, что  это  место
существует на самом деле. Они уже находились в тени леса,  но  лагерь  был
залит золотистым светом -  городок  из  шатров,  готовый  в  любую  минуту
сняться с места и быстро исчезнуть, раствориться в лесу.
     Они въехали в лес, и сразу стало прохладней. На этот раз они  поехали
по другой тропе, не по той, по которой приехали сюда,  и  Леллин  пояснил,
что они будут придерживаться ее до полудня. Леллин шел перед  Сиптахом,  в
то время как Сизар тенью скользил в кустах. Время  от  времени  кел  тонко
посвистывал, и впереди тогда отзывалось эхо, а иногда, на радость Леллину,
звуки эти были мелодиями кел, дикими, странными.
     - Не надо слишком рисковать, - сказала ему  Моргейн  после  одной  из
таких перекличек. - Среди наших врагов есть такие, которые знают лес.
     Леллин  повернулся  и  ответил  легким  поклоном.  Прогулка,  похоже,
доставляла ему удовольствие, на лице его появилась улыбка.  -  Здесь  пока
повсюду наши люди, - сказал он. - Но я не  забуду  вашего  предупреждения,
миледи.
     Он казался хрупким, этот  Леллин  Эрирен,  но  сегодня,  как  это  ни
выглядело странным для его народа, он шел вооруженным - с маленьким  луком
и колчаном со стрелами с коричневым оперением.  Вейни  отметил,  что  этот
высокий худощавый кел, скорее всего, может пользоваться  своим  оружием  с
таким же искусством, с каким его кемейс умеет бесшумно  ходить  в  кустах.
Несомненно, они с Моргейн производили такой шум, что их проводникам  могло
казаться, что они шумят нарочно. С таким же успехом  они  могли  ехать  по
лесу, распевая во все горло песни.


     Днем они отдохнули, Леллин подозвал Сизара и велел ему  сесть  рядом,
возле  ручья.  Кони  напились,  а  путники  перекусили.  Они  привыкли  за
последние дни питаться хорошо, привыкли к регулярным трапезам,  тогда  как
прежнее путешествие измотало их так, что доспехи  висели  на  них  как  на
вешалке. Теперь они снова были в пути и остановились на  привал  погреться
на теплом солнышке. Глаза Моргейн были  полуприкрыты,  но  сама  она  была
настороже и смотрела на двух своих проводников так, будто те что-то против
нее замышляли.
     - Нам следует двигаться дальше, - сказала она гораздо раньше, чем  им
хотелось, и встала. Они поднялись, Вейни взял с земли седельные сумки.
     - Миледи Моргейн говорит, что наши враги знают леса, - сказал  Леллин
Сизару. - Будь очень внимателен.
     Человек прижал руки к поясу и коротко кивнул.
     - Пока все тихо, никаких признаков опасности.
     - Опасностей на нашем пути будет сколько угодно, - сказала Моргейн. -
- И сейчас мы уже  отъехали  на  заметное  расстояние  от  вашего  лагеря.
Сколько еще времени вы будете нас сопровождать?
     Оба посмотрели на нее с явным удивлением, но Леллин опомнился  первым
и церемонно поклонился.
     - Я назначен вашим проводником и буду сопровождать вас, куда бы вы ни
пошли. Если на вас нападут, мы будем вас защищать.  Если  вы  нападете  на
других, мы будем в стороне. Если вам понадобится уйти  на  равнину,  мы  с
вами не поедем. Если наши враги проникнут в Шатан, мы будем иметь  с  ними
дело, и до вас они не доберутся.
     - А если я попрошу вас проводить меня в Нихмин?
     Леллин  посмотрел  ей  прямо  в  лицо,  словно  бы  пытаясь  ответить
взглядом.
     - Меня  предупреждали,  что  вы  хотите  попасть  туда,  и  теперь  я
предупреждаю вас, миледи: это опасное место, и не только для ваших врагов.
У него есть свои собственные защитники, те эрхе, о которых говорил вам мой
дед. Для вас безопаснее туда не ходить.
     - Но я все равно туда поеду.
     - Значит, и я тоже, миледи. Но если вы намерены напасть на это место,
предупреждаю: лучше вам этого не делать.
     - Если на него нападут мои враги, оно  может  не  устоять.  Если  оно
падет, то погибнет Шатан. Я  говорила  об  этом  с  милордом  Мериром.  Он
предупреждал меня о том же, о чем и ты, но сказал, что я могу поступать по
своему усмотрению. И послал тебя охранять меня, разве не так?
     - Да, - сказал Леллин и с лица его исчезла вся радость и спокойствие.
- Если вы решили обмануть нас, то, естественно, ни я, ни  Сизар  не  можем
вам этого позволить. Хотя вы, возможно, сумеете  ускользнуть  от  нас  или
сделать что-нибудь еще. И еще мне хочется верить, что  такого  все  же  не
случится.
     - Можешь мне поверить. Я обещала лорду Мериру, что ты вернешься домой
в целости и сохранности, и я постараюсь выполнить свое обещание.
     - В таком случае, я отведу вас туда, куда вы просите.
     - Леллин, - сказал Сизар, - мне это не нравится.
     - Я ничего не могу поделать, - сказал Леллин. - Если бы  дед  сказал,
что мы не должны идти в Нихмин, мы бы не пошли, но он ничего подобного  не
говорил.
     - Как ска... - произнес Сизар и умолк. Все застыли,  затаив  дыхание.
Приглушенный топот копыт, птичьи крики. И вновь  то  же  самое,  но  почти
рядом.
     - Мы уже не в безопасности, - сказал Леллин.
     - Почему ты так решил? - спросил Вейни. Его  интересовало,  по  каким
признакам Леллин судит о таких вещах. Тот прикусил губу и пожал плечами.
     - Поведение обитателей леса. Чем сильнее  угроза,  тем  пронзительнее
кричат птицы, тем быстрее движутся звери. У  них  есть  разные  песни  для
разных целей, а это была песня предупреждения.
     - Надо двигаться, - сказал Сизар. -  Если  мы  не  хотим,  чтобы  нас
настигла опасность.
     Моргейн нахмурилась, кивнула, и они поехали дальше.
     Они не раз еще слышали такие предупреждения  и  весь  день  ехали  по
лесу, огибая по дуге Азерот. И хотя они ехали неизвестным им путем,  места
эти казались знакомыми.
     - Мы возле Мирринда, - наконец решила Моргейн, и  Вейни  почувствовал
то же самое, хотя его и удивляло, зачем пришлось давать такой крюк.
     - Вы правы, - сказал  Леллин,  -  мы  к  северу  от  нее.  Нам  лучше
держаться как можно дальше от края Азерота.
     К вечеру  они  проехали  мимо  Мирринда  и  пересекли  две  маленькие
речушки, едва замочившие копыта коней.  Затем  они  въехали  в  рощу,  где
большинство деревьев были обвязаны белыми веревочками.
     - Что это? - спросил Вейни, видевший такие метки близ Мирринда. В тот
раз он не спрашивал об этом, потому что в Шиюне такие вещи имели  зловещий
смысл. Леллин улыбнулся и пожал плечами.
     - Мы близ деревни Кархенд, а веревками мы помечаем  деревья,  которые
им позволено срубить. Чтобы они не рубили на дрова хорошие деревья. Так мы
делаем во всем Шатане, для их и для нашей пользы.
     - Как садовники, - заключил Вейни. Эта мысль его  позабавила,  потому
что в Эндаре, тоже лесном мире, люди рубили деревья  где  хотели  и  какие
хотели, и деревьев все равно оставалось много.
     - Да, - сказал Леллин. Эта идея, похоже, пришлась  ему  по  душе.  Он
постучал по темному стволу старого дерева, мимо которого они  проходили  в
наступающих сумерках. - Я изучил эти деревья больше,  чем  кто  другой,  и
осмелюсь сказать, знаю их не хуже, чем деревенские знают  своих  коз.  Еще
когда я был мальчишкой, я ходил  с  одним  стариком,  и  он  меня  многому
научил. Действительно, мы вроде как садовники. Мы ухаживаем за этим лесом,
как за цветником.
     - Пора  уже  делать  привал,  -  сказала  Моргейн.  -  Ты  присмотрел
какое-нибудь место заранее, Леллин?
     - Кархенд. Там нас пустят в холл.
     - И в опасности окажется еще одна деревня? Я предпочла бы лес.
     Леллин отвесил поклон и отошел на шаг.
     - Я понимаю ваше беспокойство, миледи,  но  нет  нужды  оставаться  в
лесу. Утром у нас будут кони, и здесь нам ничего не грозит.  Вы  встретите
там знакомых. Кое-кто из мирриндян  решил  на  всякий  случай  укрыться  в
Кархенде.
     Моргейн посмотрела Вейни в глаза. Когда  она  дала  согласие,  он  не
сказал ни слова, но был рад. Больше двух лет он провел под открытым небом,
но  Мирринд  напомнил  ему  об  удобствах,  которые,  казалось,  он  забыл
навсегда. Он твердо помнил, как просыпался в Мирринде  по  утрам,  как  ел
горячий хлеб и масло - их вкус ему никогда уже не забыть. Он подумал,  что
выносливость его начала покрываться  ржавчиной.  Путешествие  через  Шатан
выглядело слишком легким,  хотя  они  проехали  за  день  большой  путь  и
избежали каких-то опасностей...
     Сизар вернулся на тропу и пошел рядом с ними в  сгущающейся  темноте.
Вскоре они увидели, что лес кончается и начинается открытое  пространство,
поросшее травой. В последних лучах заката они выбрались к Кархенду.
     Вся деревня высыпала встречать их. - Сизар! Сизар! - кричали  бегущие
навстречу дети. Они окружили кемейса и вцепились в него ручонками.
     - Это деревня Сизара, - сказал Леллин. - Здесь  живут  его  родители,
братья и сестры, так что вам не удастся избежать их гостеприимства.  Да  и
меня не забудут.
     Здесь жили три клана: Селен, Эрен и Тезен.  Сизар,  принадлежавший  к
клану Тезен, расцеловал сначала старейшин, затем родителей, затем  братьев
и сестер. Приход его не вызвал особого удивления, похоже, это было  вполне
обычным делом,  но  Вейни  недоумевал,  почему  молодой  кемейс,  которому
предстояло сопровождать их в опасном путешествии к Нихмину,  привел  их  в
свою деревню, подвергнув ее, таким образом, немалой опасности.
     Леллина тоже встретил самый теплый прием.  Ни  старый,  ни  малый  не
проявляли особого благоговения перед  ним.  Он  пожал  руки  родственникам
Сизара, поцеловал в щеку его мать.
     Затем они внезапно  увидели  мирриндян,  спускающихся  по  ступенькам
холла, будто бы те ожидали,  пока  хозяева  деревни  поприветствуют  своих
гостей. Они спускались - Битейн и Битейз, старейшины Серсейна и Мельзейна,
и молодые женщины... некоторые из них бежали, спеша выразить свою радость.
     Среди прочих детей здесь был и Син. Вейни подхватил его за  талию,  и
мальчишка оказался на спине Мэй.  Син  выглядел  даже  немного  опешившим,
когда Вейни дал ему  в  руки  уздечку...  но  Мэй  слишком  устала,  чтобы
доставить ему беспокойство, она даже не отошла от Сиптаха.
     Моргейн  поздоровалась  со  старейшинами  Мирринда,  обняла   Битейн,
которая успела стать ее подругой, а затем последовал хор приглашений войти
в холл, подкрепиться с дороги.
     - Посмотри за лошадьми,  -  велела  Моргейн,  и  Вейни  взял  поводья
Сиптаха, а следом на Мэй двинулся Син, самый гордый мальчишка в Кархенде.
     Сизар шел впереди, показывая дорогу, а позади тянулась стая мальчишек
и девчонок из Мирринда и Кархенда. Они хватали лошадей за  хвосты,  но  не
было недостатка и в ручонках, протягивающих им траву и лакомства.
     - Поосторожнее с серым, - сказал им Син, великий  знаток  лошадей.  -
Лягается!
     Совет был правильным, потому что  дети  подошли  слишком  близко,  не
обращая внимания на железные подковы лошадей. Но Сиптах, как  и  Мэй,  вел
себя на удивление спокойно, словно ему было прекрасно известно, как  вести
себя с детьми. Вейни увидел, что кони находятся в добрых руках, и похлопал
Сина по плечу.
     - Я позабочусь о них, как всегда, - сказал Син. Вейни не  сомневался,
что так оно и будет.
     - Увидимся в холле за ужином. Садись там  рядом  со  мной,  -  сказал
Вейни, и Син засиял.
     Он взглянул в сторону холла; Сизар ждал его в  воротах,  опершись  на
изгородь.
     - Напрасно ты ему это позволил. Ты, наверное,  сам  не  ведаешь,  что
делаешь, - сказал он.
     Вейни резко глянул на него.
     - Не надо баловать мальчишку, - сказал Сизар. - Можешь навредить ему,
сам того не понимая.
     -  А  если  он  хочет  уехать  отсюда?  -  Его  охватил  гнев,  но  в
Эндаре-Карше тоже был такой закон, что каждого человека ждала своя судьба.
     Сизар оглянулся, в глазах его было раздумье.
     - Пошли, - сказал он, и они пошли к холлу. Следом за ними  потянулась
стая ребятишек, пытающихся подражать мягкому шагу кемейсов. -  Оглянись  и
пойми меня правильно, - продолжал Сизар. - Сейчас мы для них -  мечта.  Но
когда они достигнут определенного возраста... - Сизар тихо  рассмеялся,  -
они будут думать по-другому, кроме очень немногих.  И  когда  они  услышат
зов, они пойдут, но это будет только так, и никак иначе.  А  что  касается
этого мальчика: от него это не уйдет, но не искушай его так рано. Он может
попробовать раньше, чем настанет его время, и пожалеет об этом.
     - Ты хочешь сказать, что он уйдет в лес, к кел?
     - Такое никогда не говорится, никогда не предполагается, и думать  об
этом нежелательно. Но те, кто уходят - они уходят тогда, когда вырастают и
становятся отчаянными, и им это не запрещается, если только раньше они  не
погибают в лесах.  Это  никогда  не  говорится...  но  среди  детей  ходит
легенда, что когда им исполняется двенадцать, они  могут  уйти.  Или  чуть
позднее... Но опаздывать нельзя. Они сами выбирают, уходить или  остаться.
Мы их не удерживаем... Никто из детей не погибает  в  пути,  поскольку  мы
можем помочь. Но мы и не балуем их. У деревень своя жизнь, у нас  -  своя.
Ты должен понять это. Мы для тебя удивительны?
     - Иногда.
     - Ты не такой, как обычные кемейсы.
     Он опустил глаза.
     - Я - илин. Это нечто другое.
     Они в молчании подошли к холлу.
     - В тебе есть какая-то странность, - сказал Сизар, и это  встревожило
его. Он поглядел в глаза Сизара, в которых была жалость. -  Я  думаю,  это
печаль по поводу твоего родственника. В обоих вас есть  что-то  необычное,
причем у каждого - свое. Твоя леди...
     Что бы ни говорил Сизар, казалось, что он не  договаривает,  и  Вейни
испытующе посмотрел на него.
     - Леллин и я...  -  Сизар  сделал  безнадежный  жест.  -  Кемейс,  мы
подозреваем в тебе то, о чем нам не было сказано,  что  ты...  Ну,  что-то
давит на вас обоих. И мы оба предложили бы помощь, если бы  знали,  в  чем
именно она должна заключаться.
     "Выпытывает информацию?", - подумал Вейни и пристально  посмотрел  на
собеседника.  Слова  Сизара  несколько  встревожили  его.   Он   попытался
улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и неубедительной.
     - Я постараюсь исправить свои манеры, - сказал он. - Я не думал,  что
я такой неприятный спутник.
     Он повернулся и поднялся по деревянным ступеням в холл, где  уже  был
приготовлен ужин, и слышал при этом, как Сизар поднимается следом.


     Ужин в деревне начали готовить до их прихода, но  еды  хватило  и  на
гостей. Как и Мирринд, Кархенд выглядел живущей  в  достатке  деревней,  и
шуток за столом было не меньше, чем еды. Звучал смех,  улыбались  старики,
беседуя возле очага, весело играли дети. Никто никого не обижал:  судя  по
всему, законы кел пользовались здесь всеобщим уважением.
     - Нам пришлось многое оставить, - сказала Серсейз. - Мы  тоскуем  без
Мирринда, но  здесь  чувствуем  себя  в  большей  безопасности.  -  Другие
согласились, хотя клан Мельзейн все еще оплакивал Эта,  и  их  здесь  было
очень мало. Большинство молодежи Мельзейна, мужчины и  женщины,  предпочли
остаться в Мирринде. - Если кто-нибудь из этих чужаков  войдет  в  лес,  -
сказала Мельзейн, - обратно они уже не вернутся.
     - Возможно, это вообще  не  случится,  -  сказала  Моргейн.  Мельзейн
кивнула.
     - Прошу к столу, - сказала Саллейс из Кархенда, пытаясь бодрым  тоном
развеять унылое настроение. Все потянулись к столам и уселись на скамьи.
     Син вбежал в холл и уселся на обещанное ему место.  За  едой  они  не
разговаривали, ограничиваясь быстрыми взглядами. Он был здесь, и для  Сина
этого было достаточно. Но Сизар, поймав его взгляд,  быстро  посмотрел  на
мальчика, словно хотел сказать о чем-то, что было и так очевидно.
     - Это все равно случится, - сказал  он,  и  Вейни  понял  его  мысль,
которую никто другой понять не мог. С души его свалился груз. Он посмотрел
на Моргейн и увидел удивление на ее лице, и  подумал,  что  существует  по
крайней мере одна его мысль, о которой  она  не  знает  и  которой  он  не
считает нужным с ней поделиться.
     Затем он ощутил озноб. Он вспомнил, где находится, и вспомнил, что  в
пути лучше не заводить дружбы.  Большинство  тех,  с  кем  он  был  хорошо
знаком, уже погибли.
     - Вейни, - сказала Моргейн и схватила его за запястье. Звук ее голоса
словно бы разбудил его. - Вейни?
     - Нет, ничего, лио.
     Он успокоился, постарался не думать об этом и решил не позволять себе
быть мрачным с мальчишкой, который  даже  не  представлял,  что  за  страх
угнетал его. Он некоторое время ел с трудом,  затем  аппетит  вернулся  и,
наконец, он полностью выбросил унылые мысли из головы.
     Арфа заставила людей замолчать, заявляя тем самым, что  пришло  время
для обычного вечернего песнопения. Запела девушка  по  имени  Сирн,  пение
которой они уже слышали в Мирринде. Затем мальчик из Кархенда  спел  песню
для Леллина,  который  был  кел  их  селения  и  пользовался  любовью  его
обитателей.
     - Теперь моя очередь, - сказал затем Леллин,  взял  арфу  и  спел  им
песню людей.
     Затем, не выпуская из рук арфу, он дернул струну,  заставив  их  всех
умолкнуть, и со странным выражением на  побледневшем  лице  осмотрел  лица
людей, собравшихся в тускло освещенном холле.
     - Будьте осторожны,  -  сказал  он.  -  Всем  сердцем  прошу,  будьте
осторожны, кархендцы. Мирриндяне не могли рассказать вам всего о том,  что
вам грозит. Вас охраняют, но ваши стражи малочисленны, а Шатан велик. - Он
нервно коснулся струн, и те тревожно отозвались. -  "Войны  Архинда"...  я
могу спеть вам о них, но  вы  и  так  слышали  много  раз...  как  воевали
сирриндимы и кел, пока мы не изгнали сирриндимов из леса. В  те  дни  люди
сражались против людей, и сражались они с помощью огня  и  топора.  Будьте
бдительны. Сейчас такие же  сирриндимы  появились  в  Азероте,  а  с  ними
предатели-кел. Опять возродилась былая вражда.
     В зале послышался испуганный шепот.
     - Это плохие вести, - сказал Леллин. - Мне больно говорить  об  этом.
Но  будьте  осторожны,  будьте  готовы  даже  уйти   из   Кархенда,   если
понадобится. Имущество - это ничто. Для вас драгоценны только  ваши  дети.
Эрхендимы помогут вам отстроить дома из камня и дерева, и у вас к тому  же
есть собственные руки, так что надо  быть  готовыми  помочь  любой  другой
деревне, которая окажется  в  беде.  Доверьтесь  нам:  эрхендимы  зачастую
невидимы, но они сделают все, что от них зависит.  Мы  будем  делать,  что
сможем, по-своему. Возможно, этого  окажется  достаточно.  Если  нет,  нам
понадобятся ваши стрелы. - Струны медленно запели мелодию кел, люди сидели
тихо и внимательно слушали. - Идите  по  домам,  кархендцы  и  мирриндяне,
идите под их кров. Мы, четверо ваших гостей, сегодня ляжем спать рано.  Не
вставайте поутру, чтобы проводить нас.
     - Лорд, - сказал один из молодых кархендцев,  -  мы  будем  сражаться
вместе с вами, если это может помочь.
     - Ваша помощь должна заключаться в защите Кархенда  и  Мирринда.  Она
нам может очень пригодиться.
     Юноша поклонился и вышел со своими друзьями. Остальные кархендцы тоже
покинули холл, при этом каждый поклонился гостям. Но мирриндяне  остались,
ибо кров им тоже был предоставлен в холле. Вышел лишь Син.
     - Я пригляжу за лошадьми, - сказал он, и никто его не остановил.
     - Леллин? - сказал Сизар,  и  Леллин  кивнул.  Сизар,  видимо,  хотел
провести ночь со своими родственниками. Он вышел.


     В  холле   долго   не   устанавливалось   спокойствие.   Здесь   были
разгулявшиеся дети и неугомонная молодежь. На веревках над оконными рамами
висели одеяла, создавая подобие занавесей, а  для  гостей  было  оставлено
место у очага.
     Наконец все утихли, и они уселись поудобнее, без доспехов, отпили  по
несколько глотков из фляги Леллина, которую дал ему в дорогу Мерир.
     - Здесь, похоже, все хорошо,  -  сказала  Моргейн  шепотом,  которого
требовал поздний час и спящие дети. - Ваш народ очень разумно  организован
для долгой мирной жизни.
     Глаза кел замерцали, и он сбросил внешнюю серьезность, которую  носил
словно плащ.
     - Действительно, у нас было пятнадцать столетий, чтобы учесть ошибки,
допущенные нами в войнах. Мы давно  уже  начали  думать  о  том,  что  нам
делать, когда придет  такое  время.  И  вот  время  пришло,  и  теперь  мы
действуем.
     - Неужели последняя война была так давно? - спросил Вейни.
     - Да, - ответил Леллин, и Вейни это удивило -  в  Эндаре-Карше  войны
были достаточно частым явлением. - И мы надеемся, что нам все  же  удастся
ее избежать.
     Вейни долго думал об этом после того, как они улеглись на одеяла. Кел
лег рядом с ним.
     Пятнадцать столетий мира. Ему, привыкшему к войнам,  эта  мысль  была
непривычной.  Он  не  мог  понять,  как  можно  жить,  избегая  распрей  и
кровопролитий, в тени зеленого леса. И все  же  красота  деревень,  мир  и
порядок - все это было ему по душе.
     Он повернул голову и посмотрел  на  спящую  Моргейн.  Тяжелое  бремя,
бесконечное путешествие... и в их жизни было более  чем  достаточно  войн.
"Может быть, нам  нельзя  находиться  здесь?"  -  подумал  он,  но  быстро
отбросил эту мысль.


     Еще не наступило утро, когда в Кархенде раздался топот копыт. Вейни и
Моргейн поднялись с мечами в руках. Вслед за ними к окнам подошел Леллин.
     Появились всадники на двух оседланных конях. Еще двух коней они  вели
в поводу. Они привязали этих коней к изгороди и отъехали.
     - Хорошо, - сказал Леллин. - Они прибыли вовремя. Они  пригнали  этих
коней с  пастбищ  Алмархейна,  неподалеку  отсюда,  и  я  надеюсь,  успеют
благополучно вернуться домой.
     На   ступеньках   одного   из   ближайших   домов   появился   Сизар,
задержавшийся, чтобы расцеловаться с родителями и сестрой. Повесив лук  на
плечо, он пошел через улицу, направляясь к холлу.
     Они  вернулись  к  очагу  и  спокойно  надели  доспехи,  стараясь  не
разбудить спящих мирриндян. Вейни отправился за лошадьми и увидел, что Син
уже проснулся.
     - Вы едете к Азероту драться с сирриндимами? - спросил он,  пока  они
вдвоем седлали коней. Он уже не был маленьким мальчиком, этот мирриндянин.
Он видел смерть Эта и покинул свой родной дом.
     - Я никогда не могу сказать, куда я направляюсь, Син.  Когда  станешь
старше, иди к кел. Я не должен был говорить тебе этого, но говорю.
     - Я пойду с тобой. Сейчас.
     - Нет. Но когда-нибудь ты пойдешь в Шатан.
     В темных глазах мальчика вспыхнул жар. Люди Шатана  были  невысокими.
Син вряд ли станет когда-либо выделяться среди них ростом, но  в  нем  уже
пылал огонь, который сжигал его детство.
     - Я найду тебя там.
     - Не думаю, - сказал Вейни. В глубине глаз Сина была печаль, и  вновь
он почувствовал укол боли в сердце. "К тому  времени  Шатан  не  останется
таким. Мы пойдем  и  уничтожим  Врата,  и  убьем  этим  его  надежду.  Все
переменится - либо по нашей вине, либо по вине наших врагов".  Он  схватил
Сина за плечо и протянул ему руку.
     Уходя, он не оглядывался.


     Им не удалось  покинуть  деревню  без  шума.  Несмотря  на  намерение
удалиться быстро и тихо, они все же разбудили  мирриндян,  которые  встали
попрощаться с ними. Мать Сизара принесла им в дорогу  хлеба,  отец  Сизара
предложил отменного фруктового вина,  а  брат  и  сестра  пошли  проводить
отбывающих странников. Они тихо рассмеялись, когда Леллин поцеловал сестру
Сизара в щеку, поднял ее и поставил на землю, хотя она уже  была  взрослой
девушкой, правда, крошечной по сравнению с кел. Она засмеялась, с  улыбкой
опустив, а затем подняв глаза.
     Затем они забрались на лошадей и тихо поехали  среди  деревьев,  мимо
часовых, стоявших в тени. Листья скрыли  от  них  Кархенд,  и  вскоре  они
слышали только шум леса.
     Сизар ехал понурясь, и Леллин, с огорчением за друга,  поглядывал  на
него. Причина его плохого настроения была понятна - он, а также, вероятно,
и Леллин с радостью предпочел бы  остаться,  чтобы  защищать  Кархенд,  но
обстоятельства сейчас были сильнее их.
     Наконец  Леллин  тихо  свистнул...  и  почти  моментально  последовал
ответный свист, медленный и четкий. Сизар тут же  несколько  повеселел,  и
всем им стало полегче.





     Выехав из Кархенда, они следовали по дороге, идущей  вдоль  речки,  и
путь их был легок. Лошади эрхендимов - обе кобылы, под Леллином  с  белыми
чулками на трех ногах - казались более резвыми, чем Сиптах, и потому Сизар
и Леллин почти все время ехали немного впереди.
     Они переговаривались друг с другом приглушенными голосами, и  ехавшие
сзади не могли расслышать слов, но не испытывали к  ним  недоверия,  да  и
сами тоже тихо переговаривались друг с другом, стараясь  говорить  большей
частью на языке кел. Моргейн никогда, насколько Вейни  ее  знал,  не  была
склонна к разговорам, но с тех пор, как они оказались на этой  земле,  она
заговаривала с ним довольно часто. При этом она учила его правильной речи,
часто поправляла его произношение. Затем, похоже, говорить много  вошло  у
нее в привычку. Он был рад этому, и хотя они никогда не говорили  о  своих
делах после отъезда из Эндара-Карша, он  часто  рассказывал  о  доме  и  о
лучших днях своей юности в Моридже.
     И сейчас они говорили об Эндаре-Карше, как говорят о покойнике, когда
проходит боль расставания с ним. Он вспоминал свои  молодые  годы,  а  она
знала о том, что случилось за сотни лет  до  его  рождения.  Некоторые  ее
истории были мрачны, но в них была какая-то внутренняя красота.  Она  была
путешественницей во времени, и теперь он стал таким же,  как  она,  и  они
могли свободно говорить о подобных вещах.
     Но однажды она вспомнила о маай Сейджайне,  предводителе  рода  Маай,
который вел за собой армии Эндара-Карша - и глаза ее затуманились,  и  она
погрузилась в молчание, ибо от того,  что  произошло  с  этими  людьми  из
кланов Маай, Яйла и Кайя, началась история ее отношений  с  Азеротом.  Они
когда-то служили ей, и они исчезли во времени и пространстве, втянутые  во
Врата. Маай уцелели. Их дети, внуки и правнуки уже тысячу  лет  обитали  в
Шиюне, вспоминая ее лишь как злую легенду, окутывая ее мифами - пока  всех
их не согнал со своих мест Рох.
     - Сейджайн был добр и щедр к друзьям, - сказала она  через  некоторое
время. - Таковы же и его дети, но я не отношусь к их друзьям.
     - Кажется, собирается  дождь,  -  произнес  он,  чувствуя,  что  пора
сменить тему.
     Она с изумлением посмотрела на него, затем  взглянула  на  небо,  где
только-только начали появляться серые  облака,  и  снова  на  него.  Потом
засмеялась.
     - Да, это очень кстати, Вейни. Все правильно.
     После этого она ехала уже с другим  выражением  лица  и  не  пыталась
встретиться с ним взглядом. В душе его поднималось нечто горькое и сладкое
одновременно. Он сначала боролся с этим чувством, затем, взглянув на спину
Леллина - Леллина, который грацией  не  уступал  Моргейн  -  нашел  другую
интерпретацию того, что она ему сказала.  И  вновь  к  нему  вернулась  та
доброта, которая часто удерживала его от ошибок в отношениях с нею.
     Он засмеялся, что вызвало странный ее взгляд.
     - Да это я так, - объяснил он и быстро перевел  разговор  на  тему  о
привале на ночь. Она не стала выпытывать, почему он смеялся.


     Дождь не исполнил  своей  угрозы.  Они  беспокоились,  что  предстоит
ночевать в сырости, но облака прошли мимо, лишь слегка окропив лес, и  они
улеглись на берегу речки, покрыв за день  немалое  расстояние.  Они  сытно
поели и легли спать под открытым небом. Казалось, все лишения, которые  им
пришлось пережить в прежних путешествиях, были дурным сном,  а  эта  земля
была слишком доброй, чтобы быть причиной невзгод.
     Вейни первым нес дозор, но даже и это было для них легче, потому  что
дежурить предстояло вчетвером, так  что  Вейни  имел  возможность  поспать
подольше. Он уступил свой  пост  Леллину,  который  привалился  к  дереву,
протирая глаза, в то время как сам  он  укладывался  спать,  не  испытывая
никаких опасений.
     Но  вскоре  его  пробудило  прикосновение  к  спине,  и  он  тут   же
почувствовал страх. Он перекатился на спину и увидел, что Леллин точно так
же будит Моргейн, а Сизар уже проснулся.
     - Смотрите, - прошептал Леллин.
     Вейни напряг в темноте зрение, проследив за взглядом  Леллина.  Среди
деревьев на другой стороне ручья стояла тень. Леллин тихо  присвистнул,  и
тень шевельнулась: человекоподобная, но не человек. Она  с  тихим  плеском
вошла в воду, совершая слегка подпрыгивающие движения  на  длинных  нижних
конечностях. А затем у Вейни побежали мурашки, ибо он уже понял, что видел
уже такое существо, и в сходных обстоятельствах.
     Леллин поднялся, и все они встали на ноги, но не двинулись  с  места,
пока Леллин не подошел к ручью, где находилось это  существо.  Ростом  оно
превосходило Леллина. Конечности у него были расположены как  у  человека,
но движения были другими. Когда  существо  подняло  голову,  глаза  его  в
солнечном свете оказались совершенно темными, черты лица были  тонкими,  а
рот очень маленьким, если  исходить  из  размера  глаз.  Ноги,  когда  оно
двигалось, сгибались коленями назад, как  у  птицы.  Вейни  попятился,  не
столько от страха, сколько от смущения, потому что вид у существа был явно
не угрожающий.
     - Хейрил, - прошептала ему на ухо Моргейн. - Только  раз  в  жизни  я
видела такого.
     Существо вышло на берег  и  оглядело  их  своими  огромными  глазами.
Невозможно было определить, самец  это  или  самка.  Темной  окраски  тело
казалось уродливым под густым шерстистым  нарядом,  скрывавшим  его  почти
целиком. Леллин что-то говорил и жестикулировал.  Затем  он  повернулся  и
возвратился к остальным, а хейрил  перебрался  на  другую  сторону  ручья,
поднимая ноги, как цапля.
     - Здесь были чужие, - сказал Леллин. - Он очень  взволнован.  Видимо,
случилось что-то очень плохое, раз хейрил сам  пришел  к  нам.  Он  хочет,
чтобы мы шли за ним.
     - Кто они такие? - спросил Вейни. - Что ты смог узнать из его слов?
     - Они живут здесь с давних пор -  обитают  в  самых  глубоких  местах
Шатана, куда мы забредаем редко, и обычно они никаких отношений с кел  или
людьми не поддерживают. Они говорят на своем языке, но  мы  не  можем  ему
научиться, а они не могут, да и не хотят, учиться нашему. Однако они могут
объясняться жестами. Если хейрил пришел нас о чем-то  просить,  мы  должны
выполнить  его  просьбу,  миледи   Моргейн.   Видимо,   случилось   что-то
чрезвычайное.
     Хейрил ждал их по другую сторону ручья.
     - Мы пойдем за ним, - сказала Моргейн. Вейни ни словом  не  возразил,
но в желудке возникла знакомая пустота. Он собрал пожитки и быстро, но без
спешки, занялся лошадьми. То, от чего они отвыкли за  эти  спокойные  дни,
нахлынуло на них вновь, и он понял - не стоит надеяться, что они доберутся
в Нихмин спокойно.


     Они пересекли ручей, двигаясь как можно спокойнее, и хейрил  поскакал
перед ними, словно тень, пугающая коней. Он выбирал  путь,  неудобный  для
всадников, и часто им приходилось отгибать ветки, чтобы те не хлестали  по
лицу. Каждый раз,  когда  они  отставали,  хейрил  молча  ждал,  пока  они
приблизятся.
     - Это безумие - следовать за ним,  -  сказал  Вейни,  но  Моргейн  не
ответила. Хейрил маячил впереди, но при этом ощущалось присутствие других.
Лошади замечали это, фыркали и мотали головами.
     Может, их здесь много, думал Вейни.  Он  отстегнул  кольцо,  позволяя
мечу съехать на бедро, и пригнулся к шее Мэй, проезжая под низко нависшими
ветвями.
     Лес поредел. Затем проводник вывел их на поляну посреди леса, где над
травой, казалось,  зависло  что-то  вроде  бабочки.  Подъехав  ближе,  они
увидели мертвого хейрила. Бабочкой казалось оперение стрелы, торчавшей  из
его спины. Проводник что-то часто-часто залопотал.
     Леллин спешился и сделал вопросительный жест. Хейрил  не  ответил  ни
словом, ни движением.
     - Это не наша стрела, - сказал Сизар. В то время как Сизар и  Моргейн
оставались на конях, Вейни спешился и  наклонился  над  мертвым  хейрилом,
внимательно осмотрев стрелу в свете звезд.  Это  была  вовсе  не  длинная,
аккуратно оперенная коричневая стрела эрхендимов. На ней было перо морской
птицы, не водившейся в лесах Шатана.
     - Шию, - сказал он. - Леллин, спроси их: где они?
     - Я не могу... - сказал Леллин и тревожно оглянулся.  Моргейн  сунула
руку за спину, где носила самое маленькое свое оружие, ибо теперь  повсюду
вокруг стояли высокие неуклюжие тени, движущиеся как цапли. Не хрустнул ни
один сучок. Они возникли словно бы ниоткуда.
     - Прошу вас, - сказал Леллин, - ничего не делайте. Не  двигайтесь.  -
Он повернулся к первому хейрилу и повторил  жест-вопрос,  добавив  к  нему
несколько других.
     Хейрилы переговорили друг с другом на непонятном щелкающем  языке.  В
этих звуках слышался гнев. Один из них подошел к мертвецу, и Вейни  сделал
шаг назад, только один шаг, чтобы они не подумали, что он пытается бежать.
Он стоял очень близко к этому хейрилу, и темные огромные глаза  пристально
смотрели на него. Хейрил протянул  паучью  руку  и  коснулся  его.  Пальцы
ощупали его одежду, слегка вздрагивая  при  каждом  прикосновении.  Он  не
двигался. Свет звезд переливался  на  гладкой  темной  коже  существа,  на
складках его одеяния. Он вздрогнул, когда хейрил провел  пальцами  по  его
спине, и бросил вопросительный взгляд на Моргейн. Лицо ее было  бледным  и
напряженным, а в руке ее было оружие, которым она убивала оленей. Если она
воспользуется им, подумал он, ему не уйти отсюда живым.
     Хейрил и Леллин обменивались жестами, гневными  со  стороны  хейрила,
успокаивающими со стороны Леллина.
     - Они верят тому, что вы говорите  о  пришельцах,  -  сказал  наконец
Леллин. - Они спрашивают, почему мы едем с  вами.  Они  видели  вас  двоих
прежде, одних.
     - Около Мирринда, - тихо сказал Вейни. - Там я видел одного  из  них.
Он убежал, когда мы за ним  поехали.  -  Легкая  как  ветер  рука  хейрила
коснулась  его  плеча  и  с  неожиданной  силой   сжала,   заставляя   его
повернуться. Он повиновался - и оказался лицом к  лицу  с  одним  из  этих
существ. Сердце Вейни отчаянно заколотилось.
     - Это ты, - послышался за спиной голос Сизара. - Это ты тревожишь их.
Ты слишком высок для Шатана. Они понимают, что ты не нашей крови.
     - Леллин, - сказала  Моргейн,  -  советую  тебе  сделать  что-нибудь,
прежде чем я сама...
     - Миледи, не надо ничего делать. Мы здесь совсем одни. Наши  сородичи
не знают, что мы здесь, и я не думаю, что поблизости  есть  кто-нибудь  из
эрхендимов. Да если бы и были, они вряд ли смогли бы нам помочь. Эти  леса
принадлежат хейрилам, и у нас мало  шансов  бежать.  Они  не  свирепы,  но
сердить их не стоит.
     - Достань одну из моих стрел, - велел Вейни и повторил,  увидев,  что
никто не пошевелился. - Достань.
     Леллин сделал это. Он двигался  очень  осторожно.  Вейни  показал  ее
хейрилу, обратил его внимание на коричневое  перо  и  показал  на  стрелу,
торчавшую в трупе. Хейрил что-то сказал своим сородичам, они  откликнулись
тоном, в котором, похоже, гнева было уже меньше.
     - Скажи им, - попросил Вейни Леллина, - что эти люди из Азерота -  не
друзья нам, что мы идем сражаться с ними.
     - Я не уверен, что смогу, - в отчаянии сказал Леллин. - Языка  жестов
у них как такового нет, объяснить подобные тонкости почти невозможно.
     Но он попытался и, похоже, добился успеха. Хейрил обратился  к  своим
сородичам, и некоторые из них приблизились к трупу, взяли его и  унесли  в
лес.
     Затем один из них  взял  Вейни  за  плечо  и  потянул  за  собой.  Он
сопротивлялся, упирался ногами в землю, поскольку был очень  испуган  тем,
что его полностью окружили. Леллин двинулся следом за хейрилами, о  чем-то
спрашивая их. Хейрилы отвечали плюющими звуками.
     - Они хотят, чтобы все мы шли за ними, - сказал он.
     - Лио, надо убегать отсюда!
     Она не послушалась его. Вейни оглянулся, пытаясь  прикинуть,  удастся
ли ему прорваться  к  коню  и  ускакать.  Моргейн  не  двигалась,  видимо,
обдумывала другие варианты.
     Сизар пробормотал что-то, непонятное Вейни.
     - Оружие у них отравлено, - сказал он. Моргейн повторила более громко
и на понятном Вейни языке:
     - Вейни, дротики у них отравлены. Я думаю, Леллин знал это  с  самого
начала. У нас неудобное для боя  положение,  и  боюсь,  их  здесь  гораздо
больше, чем мы видим.
     По лицу его заструился пот, холодный, как сама ночь.
     - Сложная ситуация. Я приношу свои извинения. Что посоветуете, лио?
     - Вейни спрашивает совета, - сказала она Леллину.
     - Я думаю, у нас нет другого выбора,  кроме  как  повиноваться  и  не
делать ничего подозрительного. Я не думаю, что они причинят нам вред, если
им не угрожать. Но они не могут сами сказать нам, чего же от нас хотят.  Я
думаю, они могут успокоиться, показав нам что-то.  Они  рассуждают  совсем
иначе, не так, как мы. Они очень  возбудимы  и  переменчивы.  Убивают  они
редко, но мы все равно не заходим в их леса.
     - А эти леса - куда они ведут?
     - Это все тоже наши леса, но мы сейчас гораздо ближе к  Азероту,  чем
мне хотелось бы. Ваши враги, похоже,  наделают  еще  много  таких  дел,  о
которых всем нам придется пожалеть. Кемейс Вейни,  я  не  думаю,  что  они
причинят тебе вред.
     - Лио?
     - Думаю, пока пойдем с ними, а там посмотрим.
     Леллин перевел ее слова  примирительным  жестом.  Хейрил  мягко  взял
Вейни за плечо, и он пошел пешком, в то время как остальным было позволено
ехать на конях. Рука хейрила мягко соскользнула ему на талию,  сухая,  как
старые  листья,  и  неприятно  холодная.  Существо  повернулось  и  что-то
защебетало,  обращаясь  к  нему,  и  когда  он  споткнулся,  помогло   ему
подняться.  Страх  его  уменьшился,  несмотря  на  приводящую  в  смущение
необычность лица, которое  то  и  дело  поворачивалось  к  нему.  Существо
поторапливало его, но не угрожало.
     Он не раз оглядывался, чтобы убедиться, что не потерял остальных.  Но
всадники ехали следом, медленнее  и  теми  тропами,  которые  были  удобны
лошадям. Сизар, к облегчению Вейни,  вел  Мэй  в  поводу.  Но  тут  же  он
почувствовал вновь прикосновение к плечу, и хейрил потащил его дальше.
     Он попытался  объясниться  с  ним  жестами,  которые  в  Эндаре-Карше
означали "куда"? - движение  открытой  ладонью  вперед  и  назад.  Похоже,
хейрил не понял. Он коснулся его лица цепкими паучьими  пальцами,  ответив
жестом, которого не понял Вейни, и потянул его следом,  вверх  и  вниз  по
густо заросшим склонами. Вейни чуть не задыхался от бега.
     Вскоре они вышли на открытое пространство, окруженное  лесом.  Хейрил
снова схватил его за руку. Под ногами у него оказался мертвый  человек,  а
на другом конце этой поляны -  другой.  Тела  были  почти  скрыты  в  тени
деревьев. В свете звезд он увидел дубленую кожу и ткань и узнал врагов.  У
одного из них в колчане были стрелы с  белым  оперением.  Высвободив  одну
руку из пальцев хейрила, он нагнулся  и  поднял  одну  из  стрел,  показал
существу перья. Казалось, хейрил понял, затем взял стрелу из  его  руки  и
бросил ее на землю. И потащил его дальше.
     Он глянул через плечо и на миг испугался, не увидев остальных.  Затем
они появились, и он прикрикнул  на  хейрила,  который  тащил  его  слишком
быстро, не принимая во внимание то, что Вейни был в доспехах, а сам  он  -
налегке.
     Затем они вышли на длинную  прогалину,  в  небе  светили  звезды,  не
скрытые верхушками деревьев. Прогалина вела на широкую равнину, и вдали на
ней сияло что-то помимо звезд, какие-то  рассеянные  огни.  Там,  где  они
стояли, кусты были вырублены, деревья повалены,  пни  отчетливо  белели  в
лунном свете.
     Хейрил показал на лагерь, на  пни  и  обвинительно  ткнул  пальцем  в
Вейни.
     - Нет, - жестом ответил он. Что бы ни подозревал хейрил, что бы он ни
затевал, ответ мог быть только "нет". Моргейн и остальные уже подъехали, и
хейрилы окружили их. Он взглянул на нее, а она смотрела на огни врагов.
     - Это не главные  силы,  -  прошептала  она.  И  это  наверняка  было
правдой, потому что ни Рох, ни  Хитару  не  стали  бы  рисковать,  покидая
Врата.
     - Вот что хотели  показать  нам  хейрилы,  -  сказал  Леллин.  -  Они
гневаются за деревья и за убийство. Они винят нас в том, что случилось.
     - Вейни, - тихо произнесла Моргейн, - попытайся  быстро  вскочить  на
коня.
     Он исполнил это без промедления, вцепился в гриву Мэй и  вскарабкался
в седло. Хейрилы  зашевелились,  но  ни  один  из  них  не  попытался  его
остановить. Он помнил, что у  них  отравленное  оружие,  и  сердце  бешено
колотилось у него в груди.
     Моргейн повернула Сиптаха к зарослям. Хейрилы стояли у нее  на  пути,
подняв руки, не желая пропускать.
     - Они не хотят, чтобы мы находились в лесу, - сказал Леллин. - Они не
причинят нам вреда, но не желают, чтобы мы оставались на их земле.
     - Они гонят нас на равнину?
     - Да.
     - Лио, - сказал вдруг Вейни, который прочитал ее мысли и которому они
не понравились. - Прошу вас! Если мы на них нападем, далеко в лесу  мы  не
уйдем. Они слишком проворны в зарослях.
     - Леллин, - сказала она, - почему здесь поблизости нет  ваших  людей?
Где же те эрхендимы, которые должны были предупредить  нас  о  приближении
врага?
     - Похоже, хейрилы заставили их уйти... Мы не можем спорить  с  темным
народом... Леди, я боюсь за Мирринд и Кархенд. Я  очень  боюсь.  Наверняка
остальные эрхендимы отступили, чтобы как можно быстрее предупредить всех и
защитить деревни. Они не отважились бы зайти так далеко, узнав о том,  что
здесь темный народ. Леди, простите меня, я не выполнил свой  долг.  Это  я
завел вас сюда и теперь не вижу никакого выхода. Эрхендимы, видимо, просто
не подозревали, что после сигнала  предупреждения  сюда  кто-нибудь  может
поехать. Мы проехали, и я при  этом  думал  только  о  сирриндимах.  Я  не
подозревал, что здесь окажутся хейрилы. Я подозреваю, что хозяева  Нихмина
призвали их.
     - Эрхе?
     - Ходят слухи, что хозяева Нихмина могут использовать  их.  Возможно,
они - часть защиты Нихмина, и если это так, то я и сам удивлен. Убедить их
не проще, чем убедить деревья. Они ненавидят как кел, так и людей.
     - Но если это так, то вероятно, что и сам Нихмин сейчас  под  угрозой
нападения?
     - Это возможно, леди.
     Некоторое время он молчал. Вейни тоже  чувствовал,  что  под  мирными
кронами Шатана, где все казалось таким благополучным, зреет опасность.
     - Будьте сейчас очень осторожны, - сказала она и переместила Подменыш
с плеча на бедро. Одна ее ладонь  поднялась  в  жесте,  который  почему-то
заставил хейрилов умолкнуть и уставиться на нее. Она сняла ножны.
     Затем  двумя  руками  медленно  подняла  меч,  опаловый  свет  клинка
медленно описал дугу. Свет замерцал на темных глазах хейрилов и  усилился,
когда  она  направила  клинок  вперед.  Внезапно  он  вспыхнул  на  полную
мощность, и от острия возник колодец тьмы. Хейрилы  попятились,  глаза  их
казались красными зеркалами. В  листве  деревьев  зашумел  ветер  иномира,
взметнул ее волосы. Хейрилы закрыли лица своими паучьими  руками  и  стали
пятиться, кланяясь и издавая невнятные звуки.
     Она спрятала меч в ножны. Леллин и Сизар  спешились  и  склонились  к
копытам Сиптаха. Хейрилы, испуганно щебеча, стояли в отдалении.
     - Теперь ты понимаешь меня? - спросила она.
     Леллин поднял искаженное ужасом бледное лицо.
     - Леди, не теряйте... не теряйте ни в коем случае эту вещь! Я понимаю
вас. Я ваш слуга. Мне приказано быть им, и я буду им. Но знает  ли  милорд
Мерир, что у вас этот меч?
     - Возможно, подозревает. Он  назначил  тебя  моим  проводником  и  не
запретил мне искать Нихмин. Объясни хейрилам, что мы пройдем через их лес,
и позаботься, чтобы они поняли тебя.
     Леллин поднялся и сделал, как ему было велено. Он быстро объяснился с
хейрилами жестами, и те растаяли среди деревьев.
     - Они не станут нам мешать, - сказал он.
     - На коней.
     Эрхендимы вскочили в седла, и Моргейн медленно повела Сиптаха вперед.
Серый мотнул головой и заржал, выражая свою неприязнь к  хейрилам,  и  они
беспрепятственно въехали в лес, где хейрилы  жались  по  сторонам,  словно
тени.
     - Теперь я понимаю твою печаль, - произнес Сизар,  когда  их  окутала
тьма. Вейни оглянулся, затем поглядел на Леллина и на сердце у него  снова
стало тяжко, ибо эрхендимы  начали  понимать  их,  носителей  Подменыша...
понимать зло и угрозу, исходящие от них.
     Но теперь они, как и Вейни, тоже служили Подменышу.





     Хейрилы по-прежнему сопровождали их, двигаясь как тени в тающем свете
звезд. Они  ехали  как  могли  быстро,  и  хейрилы  не  делали  угрожающих
движений, но и не  оказывали  им  помощи,  когда  они  путались  в  густых
зарослях.  Леллин  и  Сизар,  плохо  знавшие  эти  места,   могли   только
предполагать, какой путь здесь короче.
     Затем  под  утро  лес  перед  ними  расступился,  и  среди   деревьев
заблестела темная вода.
     - Нарн, -  сказал  Леллин,  когда  они  натянули  поводья.  -  Нихмин
начинается за ним.
     Моргейн встала в стременах и склонилась над лукой седла.
     - Где мы можем перебраться на тот берег?
     - Кажется, тут где-то есть брод, - сказал Сизар. - На  полпути  между
Марханом и равниной.
     - Остров, - сказал Леллин. - Мы никогда не забирались  так  далеко  к
востоку, но слышали об этих местах. Совсем неподалеку к северу должен быть
остров.
     - Начинается день, - сказала Моргейн. - Река - открытое пространство.
До врагов - рукой подать. Ошибка недопустима, Леллин. Но нельзя и медлить,
ждать, пока нас отрежут от Нихмина.
     - Если они захватят Мирринд  и  Кархенд,  -  возразил  Леллин,  -  то
узнают, в какую сторону мы направились, и кое-кто из  них  быстро  поймет,
что это значит. - Он увидел ошеломление  на  лице  Сизара.  Кемейс  хорошо
понимал смысл его слов и опасность, которая угрожала его родичам.
     - Сможем ли мы узнать у  хейрилов,  перебрались  ли  пришельцы  через
Нарн?
     Леллин оглянулся. Вокруг них не было никого. Ни  шелеста  листвы,  ни
вздоха не было слышно. Ни единого  признака  их  спутников.  Моргейн  тихо
выругалась.
     - Похоже, дневной свет им не по нраву. А может,  они  узнали  что-то,
чего не знаем мы. Веди, Леллин. Надо бы добраться до этого брода как можно
быстрее, пока не рассвело окончательно.
     Леллин погнал коня  вперед,  к  северу,  стараясь  держаться  в  тени
деревьев. Но им часто встречались кусты  и  поваленные  паводком  деревья,
которые затрудняли продвижение. Иногда им приходилось выезжать  на  берег,
где их легко могли заметить с той стороны. Иногда  приходилось  забираться
глубже в лес, почти теряя реку из виду.
     Они устали, проведя большую часть ночи без  сна,  устали  трястись  в
седлах, уклоняться от бьющих по глазам ветвей. Кони утомились,  карабкаясь
вверх и вниз по склонам мелких притоков, оступаясь и спотыкаясь. Начинался
рассвет, и они уже видели над лесом краешек солнца.
     Наконец  они  выбрались  к  островку   -   длинной   косе,   покрытой
кустарником.
     Они медлили. Моргейн погнала Сиптаха вперед по склону, к броду. Вейни
пришпорил Мэй и, не думая о  том,  следуют  ли  за  ним  Леллин  и  Сизар,
двинулся  за  Моргейн.  Но  он  слышал  за  спиной  топот  копыт.  Моргейн
торопилась. Позади были враги, впереди -  то,  что  она  искала.  В  такой
ситуации у нее не могло быть сомнений, как действовать.
     Войдя в воду, кони замедлили шаг, преодолевая течение. Вода  доходила
им до колен. Сиптах попал в яму и выбрался из нее  с  заметными  усилиями.
Вейни обогнул это место, и эрхендимы тоже. Лошади  оказались  по  грудь  в
темной и напористой воде. Мэй соскользнула вслед за  Сиптахом.  Вейни  уже
почти решил слезть с нее, но она нашла твердую почву, и река стала  быстро
мелеть по мере того как они пробирались к острову. Сиптах,  самый  сильный
из коней, держался хорошо, и  Вейни  торопливо  погнал  кобылу  на  вторую
половину  брода,  проклиная  упрямство  Моргейн.  Вскоре  он  снова  начал
выбираться из воды. Моргейн была уже на берегу и смотрела назад, на них.
     Что-то с шипением подлетело и ударило в нее. Она  поникла  и  немного
сползла с седла. Сиптах громко заржал. Вейни крикнул и всадил шпоры в бока
кобылы. Собрав силы, Моргейн выпрямилась в седле, но затем снова согнулась
и едва не свалилась. Она держалась за луку, забросив  поперек  седла  одну
ногу, и на ее бледном лице была гримаса боли, а там, где ее не  прикрывали
доспехи, засела стрела с белым оперением. Испуганный Сиптах развернулся  и
побежал.
     Вокруг сыпались стрелы. Вейни пригнулся и отчаянно  погнал  кобылу  и
берегу. Моргейн снова вскарабкалась в седло, вцепившись  изо  всех  сил  в
поводья.
     - Всадники! - закричал сзади Сизар.
     Вейни не оглядывался. Он смотрел только  на  песок,  летевший  из-под
копыт жеребца.
     Конь замедлил бег, споткнулся, задрожал. Сизар и Леллин обогнали его.
Сизар схватил было поводья Мэй. - Нет! - закричал Леллин, и Сизар хлестнул
своего коня. Расстояние между Вейни и  эрхендимами  все  больше  и  больше
увеличивалось.
     - Спасайте ее! - крикнул  он  им  вслед,  видя,  что  они  медлят.  -
Помогайте ей!
     Мэй была тяжело ранена и едва  держалась  на  ногах.  Он  в  отчаянии
направил ее к росшим у берега деревьям, чтобы там  спешиться  и  спасаться
бегством. Но она все же подвела его. Когда она оказалась на песке, силы ее
иссякли, и она упала прежде, чем он успел  спрыгнуть.  Упав,  она  сломала
себе шею и уже не могла пошевельнуться, прижав его к песку.
     Он пытался выбраться из-под нее, слыша, как всадники приближаются. Но
Мэй придавила телом его ногу, и он ничего  не  мог  поделать.  Он  не  мог
надеяться даже на то, что  они  просто  прикончат  его,  чтобы  продолжать
преследование. Они не стали этого делать. Четверо из них спешились,  в  то
время как остальные поскакали вслед за беглецами.
     У него был меч, и он ухитрился схватить его за рукоять, понимая,  что
не сможет справиться с ними,  что  они  могут  всадить  в  него  стрелу  с
безопасного расстояния.
     Это были не шиюнские полукровки, это были люди. Он  узнал  их  сразу,
как только они оставили своих коней и двинулись к нему. И он ругался, пока
они, торжествующе ухмыляясь, обступали его кольцом.
     Маай Файхар, предводитель Маай... Майя Фвар, так звучало это  имя  на
диалекте хию.  Не  могло  быть  сомнений,  что  это  покрытое  шрамами,  с
рассеченными ножом губами лицо принадлежит именно ему. Фвар  когда-то  был
на службе  у  Моргейн,  прежде  чем  разошлись  их  пути.  Остальные  были
соплеменниками Фвара, все - маай, кровно ненавидевшие Вейни.
     Они довольно хохотали, а он пытался вылезти, думая о стреле  уже  без
страха, надеясь, что Фвар покончит с ним издали.
     - Принеси сюда ветку, - велел Фвар  одному  из  своих  родственников,
Минуру. Тот принес длинный сук росшего на песке дерева, длиной в рост  хию
и толщиной в человеческое запястье.
     Они были не глупы. Но Вейни был наготове, и когда  Фвар  нанес  удар,
парировал его мечом, однако сук вновь и вновь бил по шлему, оглушая его, и
наконец удар пришелся по пальцам, сжимающим меч. А затем маай  набросились
на Вейни. Он выхватил кинжал, и хотя сверху навалилась целая  куча  людей,
ранил одного из них. Кинжал у него вырвали. Затем они  достали  веревку  и
стали пытаться связать ему руки за  спиной.  Он  бешено  вырывался,  и  им
удалось сделать это не с первой попытки.
     После этого Вейни понял, что теперь  ничего  сделать  не  сможет.  Он
лежал лицом в песок, собираясь с силами для того, что будет  дальше.  Один
человек пнул его в живот, и Вейни  сложился  чуть  ли  не  пополам,  не  в
состоянии  посмотреть,  кто  же  его   ударил.   Это   были   маай,   люди
хладнокровного и мстительного клана. Маай в Карше тоже ненавидели Вейни  и
поклялись убить его. Но эти потомки гордых маай, потерявшихся во Вратах  -
они ничего не знали о чести, презирая ее,  как  презирали  все  на  свете,
кроме себя. Фвар просто яростно ненавидел его.
     Наконец его высвободили из-под  Мэй.  "Лучше  бы  она  меня  задавила
насмерть", - подумал он, но песок все равно спас бы его от смерти. У  него
еще оставалась слабая надежда, но когда его поставили на  ноги,  в  колене
вспыхнула боль, и  никакие  удары  и  проклятья  не  могли  заставить  его
удержаться на ногах, он полностью утратил надежду освободиться.
     - Посадите  его  на  коня,  -  велел  Фвар.  -  Тут  могут  быть  его
приятели... А мы должны все-таки оплатить тебе должок, нхи Вейни из  клана
Кайя, за всех моих братьев и других родственников, убитых тобой.
     Вейни плюнул в него. Это было все, что он был в силах сделать, но это
не дало желаемого результата. Фвар просто  смерил  его  взглядом.  Он  был
неглуп, этот человек - Моргейн не взяла бы к себе на  службу  бестолкового
увальня.
     - Я думаю, он бы хотел, чтобы мы задержались здесь как можно  дольше.
Но сейчас ей помогают лорды кел, и с ними  мы  разберемся  потом.  А  пока
заберем добычу и отвезем ее в стан.
     Один из них подвел коня. Вейни ударил животное коленом в  подвздошье,
и конь с жалобным ржанием убежал прочь.
     Они связали ему лодыжки и как куль  перевалили  через  седло  другого
коня, привязав, чтобы он не мог больше задерживать их отъезд. Шлем упал на
землю. Один из маай поднял его и,  глупо  ухмыляясь,  нахлобучил  себе  на
голову.
     Затем они быстро двинулись вниз по течению реки, не заботясь  узнать,
догнали ли Моргейн шиюнские всадники или она умерла от раны... Он вспомнил
кровь на песке, и у него защемило  сердце.  Но  если  так,  то  он  должен
выжить. Если она жива, он будет ей нужен. Если она умерла, то он тем более
должен оставаться в живых. Он сам поклялся в этом.
     Он не упрекал себя за то,  что  искушал  хию,  пытаясь  заставить  их
подарить ему быструю смерть. Но когда он  вспомнил  о  ней,  о  данной  им
клятве, то собрался с силами, приготовясь вести долгое  противоборство,  в
котором для него вовсе не было чести.
     В разгар утра хию остановились. Вейни понял, что кони замедлили  бег,
чуть позже его отвязали от седла  и  грубо  бросили  на  песок.  Он  лежал
неподвижно, не глядя на них; он смотрел на темные воды Нарна,  текущие  по
принесенным ими же откуда-то издалека камням. Один  хию  подошел  к  нему,
запрокинул ему голову, поднес к губам флягу. Вода. Он выпил  то,  что  ему
дали. Они окатили его водой и ударили,  пытаясь  привести  в  чувство.  Он
почти не реагировал, хотя находился в полном сознании.
     Подошел Фвар, схватил его за волосы, потряс. Наконец Вейни обратил на
него взгляд.
     - Гер, Аван, - назвал Фвар  мертвых  своих  братьев.  -  И  Ифвай.  И
Террин, и Эджан, и Прафвай, и Рас. И  родственники  Минура,  и  вот  здесь
Иран, у которого был брат Хул, а у Трина были Ситана и Алви...
     - И наши жены, и наши дети, и все, кто умер до того, -  сказал  Иран.
Вейни взглянул на него, увидел  в  глазах  его  ненависть,  не  уступающую
ненависти Фвара. Братья Фвара погибли от его руки,  возможно,  он  убил  и
других - много полегло тех, кто преследовал его... Женщины и дети  погибли
не по его вине, но для хию это не составляло  разницы.  Теперь  они  могли
издеваться над ним, отомстить; раз он  попал  к  ним  в  руки,  он  должен
отплатить за все, что им пришлось пережить - за  Моргейн,  которая  им  на
беду повела их предков в Айрен и в затопляющийся Шиюн -  за  все  это  они
отомстят ему. Ибо Моргейн здесь нет, а он у них в руках.
     Он не ответил им - в этом не было смысла. Трин сильно ударил  его,  и
Вейни отвел голову назад, а затем плюнул в него кровью, в этот раз точнее,
чем в предыдущий. Трин снова ударил его, но на третий раз  Фвар  остановил
его.
     - У нас еще целый день и ночь, да и потом время будет.
     Эта  мысль  доставляла  им  удовольствие  и  вызвала  у  них  злые  и
издевательские речи, на что Вейни просто стиснул челюсти  и  уставился  на
реку, стараясь не реагировать, когда кто-нибудь из них подходил к  нему  и
бил. Большинство угроз ему было непонятно, потому что эти люди говорили на
грубом диалекте Карша пополам с языком кел, с обилием слов,  применявшихся
только на болотах, и он их попросту не понимал, потому что языку  хию  его
научила молодая женщина, чья речь была мягче. Но о чем говорили эти  люди,
догадаться было несложно.
     Он разозлился. Он стал зол на себя, что так глупо попался,  и  потому
чувствовал больше гнева, чем страха. Он никогда не был смельчаком. Будь он
безрассудно смел, он не лишился бы дома, имущества и  чести,  а  погиб  бы
вместе со своими родственниками.  Но  он  не  мог  вынести  их  мучений  -
мальчишеская слабость: он был слишком привязан к ним, любил их так сильно,
что даже не понимал этого.
     Этих людей он ничуть не любил, и потому кипел от  злобы,  что  судьба
распорядилась так, что из всех своих недругов он попал в руки именно  этих
ничтожеств из клана маай с холмов Бэрроу, к Фвару,  чью  жалкую  жизнь  он
пощадил, будучи слишком нхи, чтобы убивать поверженного врага. Теперь  ему
предстояло получить награду за свое милосердие. По поводу Моргейн они тоже
отпускали грязные шуточки, разражаясь гнусным смехом, и Вейни  приходилось
терпеть это, внутренне надеясь, что рано или поздно они  совершат  ошибку,
развязав ему руки, и он сможет дотянуться до Фвара.
     Они этого не сделали. Они слишком хорошо знали его и ухитрились снять
с него доспехи, не развязывая его, обвязав веревкой лодыжки и подвесив его
к суку, как убитого оленя. Это их тоже немало развлекло, и они  били  его,
заставляя раскачиваться, пока кровь не залила его  голову  и  он  едва  не
лишился чувств. Тогда только они развязали ему руки, окончательно  сняв  с
него доспехи. Но даже и тогда он ухитрился вцепиться в Трина,  хотя  и  не
смог удержать его. Они принялись бить его, кровь потекла по лицу и  рукам,
залила песок под ним. Наконец он потерял сознание.


     Всадники, много всадников.
     Он слышит стук копыт, заглушаемый пульсациями у него в голове. Вокруг
падают трупы, тяжело ржут кони.
     С той стороны, откуда течет река, появляется еще больше всадников. Он
вспоминает Моргейн и  пытается  очнуться,  напрягает  затуманенные  глаза,
чтобы увидеть, поймали ее или нет.  И  видит  коней  -  как  темные  тени.
Сиптаха среди них нет. Один всадник подъезжает к нему, сверкая  кольчугой,
сереброволосый.
     Кел. Шиюнский кел.
     - Разрежьте веревку, - приказал он.
     Поймавшие его люди принялись резать  путы.  Вейни  попытался  поднять
онемевшие руки, чтобы защитить голову, понимая, что  сейчас  погибнет.  Но
всадники в  доспехах  схватили  его,  стащили  на  землю.  Он  не  пытался
сопротивляться, чувствуя, что они его поддерживают. Это не люди Фвара,  но
вряд ли они ему в большей степени друзья, чем родичи Фвара, и, похоже, они
еще более жестоки. Однако сейчас им нужно, чтобы он жил. Он лежал на песке
у копыт коней, в то время как кровь устремилась наконец в его  конечности,
а сердце натужно билось. Он  слышал  проклятья  лорда  кел,  обращенные  к
людям, которые чуть не убили его.
     Моргейн, думал он. Что с Моргейн? Но ничто из того, что они говорили,
не позволяло ему понять, что с ней.
     - Езжайте прочь, - сказал лорд Фвару и его родственникам. - Он наш.
     Как и в Шиюне, у кел здесь было больше власти. Фвар и его  люди  сели
на коней и отъехали, не сказав ни слова о мести  -  а  это  означало,  что
врагу,  обидевшему  маай  с  холмов  Бэрроу,  не  поздоровится,  когда  он
подставит им спину.
     Вейни с трудом оперся на локоть и проводил их взглядом, но  при  этом
мало что увидел, кроме лошадиных ног и нескольких кел, стоявших на  земле.
Все они были в чешуйчатых доспехах и побитых шлемах, которые придавали  им
вид демонов. Лишь их лорд оставался без шлема и сидел  верхом.  Его  белые
волосы развевались на ветру. Это был шиюнский лорд, которого он не знал.
     Вооруженные люди перерезали веревки  на  его  лодыжках  и  попытались
поднять его на ноги. Он покачал головой.
     - Колено... Я не могу идти, - хрипло произнес он на языке кел.
     Это их удивило. Люди в Шиюне не говорили на языке  хозяев,  хотя  кел
говорили на языке людей.
     - Он поедет верхом, - сказал лорд. - Алар, твой  конь  понесет  этого
человека. Подбери все, что здесь разбросано - людям не ведомо,  что  такое
порядок.  Они  оставили  все  это  врагу.  Ты,  -  впервые  он   обратился
непосредственно к Вейни, и тот мрачно взглянул на него, - ты - нхи Вейни.
     Он кивнул.
     - Я полагаю, это означает "да"?
     - Да. - Кел говорил с ним на языке людей, а он ответил на языке  кел.
Бледное нервное лицо лорда отразило гнев.
     - Я Шайен, сын Нхинна, принц Сотарра. Остальные мои люди охотятся  за
твоей хозяйкой. Стрела, которая  ее  достала  -  единственная  услуга,  за
которую  мы  благодарны  этим  скотам-хию,  но  и  без  нее  судьба  твоей
высокородной госпожи была бы незавидна. Мы  об  этом  позаботимся.  А  ты,
Вейни из клана Кайя - тебя мы ждем в гости  в  своем  стане.  Лорд  Хитару
очень желает увидеть тебя вновь. Гораздо  сильнее  он  хочет  видеть  твою
леди, но и тебя тоже. Он будет более чем обрадован.
     - Не сомневаюсь, - пробормотал Вейни и не  сопротивлялся,  когда  они
связали ему руки и посадили верхом на коня. Боль ран едва  не  лишила  его
чувств. Он раскачивался от головокружения, едва не вываливаясь из седла, и
шию принялись спорить, кому из них марать руки и пачкаться, помогая  ехать
этому полуголому и окровавленному человеку.
     - Я из Карша, - сказал он сквозь зубы, - и пока конь подо мной, я  не
упаду с него. И я тоже не хочу, чтобы ко мне прикасались руки кел.
     Они стали говорить что-то насчет того, что  неплохо  бы  поучить  его
вести себя, но  Шайен  велел  им  замолчать.  Они  медленно  двинулись  по
песчаному берегу - видимо, прогулка  им  нравилась  больше,  чем  ненужная
спешка.  Вейни  этому  был  рад.  Склонив  голову,  он  прильнул  к  коню,
измотанный до предела. Он поднял голову только раз - когда они  переходили
вброд через Нарн, а после  этого  перед  ними  открылась  широкая  равнина
Азерота.
     Под копытами коней захрустела трава, и  удерживаться  в  седле  стало
значительно легче.
     Он был жив, и это - самое главное. Он умерил гнев и склонил голову  -
пусть думают, что  человек  боится  их.  Они  не  могли  ожидать  от  него
неприятностей, эти кел, которые ставили клеймо на лицах своих слуг,  чтобы
отличать их от слуг других кел, относясь к человеку как к животному.
     Не было ничего удивительного в том, что  на  первом  же  привале  они
вправили  ему  колено,  промыли  раны  так  же  тщательно,  как,   скажем,
обхаживали бы больную лошадь, не грубо, но и не ласково, и все же никто из
них не дал ему напиться, потому  что  тогда  губы  его  коснулись  бы  той
посуды, которой пользовались они сами. Один из них бросил ему  еды,  когда
они ели, но она так и осталась на траве  нетронутой,  потому  что  они  не
стали развязывать ему руки, а унижаться перед ними он не желал.
     - Вместе с тобой и твоей хозяйкой ехали кел, - сказал Шайен, подъехав
к нему поближе. - Кто?
     Он сделал вид, что не слышал вопроса.
     - Что ж, у тебя будет время подумать, - сказал  Шайен  и  раздраженно
пришпорил коня, сделав вид, что ответ его не особенно интересует.
     Это "кто" подразумевало имя, словно  они  считали  Леллина  одним  из
своих, предавшим кел. Похоже, понял он, и в нем снова  вспыхнула  надежда,
похоже, они еще не поняли сущности эрхендимов,  не  поняли,  что  на  этой
земле кел живут с людьми на равных. Похоже, Эт выложил им далеко не все, а
может, он даже не достался им живым.
     Он поднял голову, поглядел  на  раскинувшийся  впереди  горизонт,  на
травянистую равнину. Линия горизонта  была  почти  идеально  ровной,  лишь
кое-где ее заслоняли кусты терновника. Неестественность формы Азерота была
незаметна человеку, стоявшему посреди нее. Равнина была  слишком  обширна,
чтобы охватить ее одним взглядом. Возможно,  шию  еще  многого  не  знают.
Допустим, что никто из народа Леллина еще не попал к  ним  в  руки  и  что
Мирринд еще не разгромлена...
     Он отчаянно надеялся на это, хотя почти  не  верил,  что  самому  ему
удастся спастись.
     На ночь они стали лагерем на открытом месте, и на  этот  раз,  стащив
его с коня, ему быстро развязали руки, стоя вокруг с  обнаженными  мечами,
чтобы он не сбежал. Он немного поел, и  один  из  них  налил  ему  воды  в
ладонь, сохраняя таким образом чистоту своей фляги. Но на ночь  они  снова
связали его, привязали к одному из тяжелых седел, лежащих на земле,  чтобы
он не смог бесследно скрыться во тьме. Потом кто-то набросил на Вейни плащ
- ветер был пронзительным, а он был раздет.
     Все они заснули совершенно беззаботно, не выставив стражи.  Он  долго
пытался высвободиться, замышляя выкрасть коня и ускакать на  нем.  Но  ему
было не дотянуться до  узлов,  а  веревки  были  стянуты  слишком  крепко.
Измученный, он тоже заснул, а наутро его разбудил пинок под ребра и ругань
кел.
     На другой день было то же самое. Ни еды, ни воды до  вечера,  вечером
же - только чтоб не умер.  Он  копил  гнев,  который  поддерживал  его  не
меньше, чем пища, и сдерживал свои чувства, снося их брань. Только однажды
Вейни не сдержался:  когда  стражник  схватил  его  за  волосы,  он  резко
повернул к нему голову, и тот отошел на шаг, увидев ярость  на  его  лице.
Его сбили на землю - только за то, что он отважился  взглянуть  одному  из
них в глаза. Затем стали мучить. Но еще большие пытки они  предвкушали  по
возвращении в лагерь и говорили об этом открыто, потому что знали, что  он
их понимает.
     - Вы ничем не лучше ваших приятелей с холмов Бэрроу, - сказал  он  им
наконец на их языке. Один из них ударил его, но  Шайен  нахмурился,  грубо
велел своим воинам замолчать и оставить Вейни в покое.
     В ту ночь, когда они стали лагерем у одного из притоков Нарна,  Шайен
долго и задумчиво смотрел на  него  после  того,  как  остальные  улеглись
спать. Он смотрел так пристально, что Вейни стало не по себе, и еще больше
- от того, что они с Шайеном оказались в стороне от его кел.
     Затем Шайен подошел и сел рядом с ним.
     - Человек, - было приятно, что только кел пользовались этим словом. -
Человек, говорят, ты был близким родственником кайя Роху.
     - Кузеном, - ответил он равнодушно. До сих пор он  не  сказал  им  ни
одного слова в ответ. Он решил ничего им не говорить, но Шайен  глядел  на
него с искренним любопытством.
     - Фвар хорошо поработал над тобой, так, что сходство едва уловимо, но
я вижу его. И эта Моргин-Анхаран... - Он назвал имя, под которым ему  была
известна Моргейн, и засмеялся. - Может ли умереть Смерть?  -  ибо  Анхаран
была хорошо известна среди жителей болот Шиюна, и именно таковой  была  ее
природа как Белой Королевы.
     Он понимал иронию кел, который не  верил  ни  во  что,  не  признавал
никаких богов, и замкнул свой слух  для  ненужных  слов.  Но  Шайен  вынул
кинжал и прижал его к щеке Вейни, заставив его запрокинуть голову. - Какая
ты все-таки прекрасная добыча, человек, если ты знаешь то, что знает  Рох.
Ты хоть понимаешь, что можешь получить свободу и все блага, если скрываешь
то, что я предполагаю? Человек, который говорит на нашем языке.  Я  бы  не
побрезговал усадить тебя за свой стол и... даровать тебе кое-какие  другие
привилегии. Видит бог, есть в тебе некая величественная гордость,  которой
лишены иные кел. По тебе заметно, что ты не  хию.  А  умеешь  ли  ты  быть
разумным?
     Он посмотрел в глаза Шайена. Они были бледно-серыми в свете дня,  что
так редко встречалось среди полукровок. Он был почти  чистой  крови,  этот
принц. То, что он услышал от Шайена, потрясло его - он ценился среди  кел,
он был великолепной добычей для власть имущих. Он обладал  знаниями  Врат,
благодаря которым Роху удалось стать правителем этого народа.
     - А чем же плох Рох?
     - Кайя Рох делает ошибки, которые могут для него плохо кончиться.  Ты
мог бы избежать этих ошибок. Ты  можешь  сделать  даже  так,  что  удастся
убедить Хитару простить тебя.
     - И ты преподнесешь все это Хитару, да? Я  буду  под  твоим  началом,
отдам тебе все, что смогу, а ты обретешь вновь ту  власть,  которой  лишил
тебя Хитару.
     Лезвие повернулось и слегка укололо.
     - Кто ты такой, чтоб судить о наших делах?
     - Хитару поставил всех лордов кел на колени, потому  что  с  ним  был
Рох. Неужели ты можешь любить его за это?
     Ему показалось, что Шайен сейчас от ярости убьет его. Но  впечатление
оказалось ошибочным, хотя лицо принца  исказилось.  Он  вставил  кинжал  в
ножны и сказал:
     - Тебе нужен покровитель, человек. И  мог  бы  оказаться  им.  Но  ты
должен играть в мои игры.
     - Есть ли в этом выгода для меня? Объясни.
     - Это очень просто. Расскажи мне все, что  знаешь,  и  я  смогу  тебе
помочь. Иначе - нет.
     Вейни посмотрел Шайену в глаза и увидел, что это лишь полуправда.
     - Но если я дам тебе достаточно  знаний,  чтобы  ты  мог  тягаться  с
Хитару и Рохом, то нужда во мне отпадет, не  так  ли?  Дать  тебе  знания,
чтобы ты смог усилить свое влияние среди своих собратьев-лордов? С  Хитару
такое не пройдет. Надо быть  смелее,  лорд  шию,  иначе  тебе  не  следует
мечтать использовать меня в качестве оружия. Порви с ними  обоими  -  и  я
буду служить тебе и дам могущество, которого ты жаждешь. Но никак иначе.
     - Кто тот кел, который ехал с тобой?
     - Я тебе не скажу.
     - Ты считаешь, что можешь противиться?
     - Твои воины... насколько ты можешь им доверять? Ты уверен, что среди
них не найдется такого, кто  продаст  тебя  Хитару?  Почему  ты  велел  им
отойти? Нет, если ты собираешься отделиться от Хитару, я нужен тебе  живым
и здоровым. Я ничего не скажу тебе. Но я все же помогу тебе  получить  то,
чего ты хочешь.
     Шайен сидел на корточках и смотрел на него,  сложив  руки  на  груди.
Вейни понял, что с этим принцем кел он зашел слишком  далеко.  Он  увидел,
что глаза Шайена затуманились, и надежда его испарилась.
     - Говорят, - прошептал Шайен, - что ты убил отца Хитару.  Неужели  ты
надеешься после этого договориться с ним?
     - Ложь. Хитару сам убил своего отца. А  меня  обвинил,  чтобы  спасти
свою репутацию.
     Шайен хищно усмехнулся.
     - Да, мы все  так  думаем.  Но  лорд  Хитару  таков,  что  теперь  он
ненавидит тебя, будто ты и в самом  деле  убил  его  отца.  И  неужели  ты
думаешь, что я соглашусь на твой  безумный  план?  Жизнь  мало  чему  тебя
научила, человек.
     По коже Вейни поползли мурашки, но он все же покачал головой.
     - Ты, однако, хорошо знаешь, что толку от твоей службы ему  для  тебя
не будет. Избери мой путь, лорд Шайен, и получи то, что хочешь.  Иначе  не
получишь ничего. Жизнь достаточно меня научила, чтобы я  понимал:  я  могу
спастись только благодаря своим знаниям.
     Шайен нахмурил белые брови.
     Какое-то время Вейни мог читать мысли в его глазах, и ни одна из  них
ему не нравилась.
     - Ты уверяешь, будто знаешь, как надо ладить с нами и  как  я  должен
поступить с другими лордами. Ты не знаешь нас, человек.
     - Я знаю, что буду мертв, как только ты получишь то, что хочешь.
     На лице Шайена появилась улыбка.
     - Ты слишком подозрителен, человек. Не следует  заранее  обвинять  во
лжи своего возможного благодетеля. Ведь я, возможно, сдержу свое слово.
     - Нет, - сказал он, хотя в душе его зародилось сомнение.
     - Подумай об этом еще раз завтра, когда мы передадим тебя Хитару.
     Шайен поднялся и уселся в некотором отдалении. Вейни повернул голову,
пытаясь разглядеть выражение его лица, но Шайен  отвернул  голову  и  стал
пить из своей фляги.
     Возле него сидели остальные, кел-полукровки с бесцветными волосами  и
грубыми чертами, ненавидевшие людей за то,  что  в  их  собственных  жилах
текла человеческая кровь.
     Шайен повернул голову  и  слегка  улыбнулся  ему,  насмешливо  подняв
флягу.
     - Завтра, - пообещал Шайен.


     Они перешли вброд две мелкие речки, одну на заре, другую  в  полдень.
Вейни понял, что теперь они уже  где-то  недалеко  от  Врат,  стоявших  на
Азероте. Ему становилось все страшнее, он  не  мог  не  испытывать  боязни
перед их могуществом, их способностью поглощать и преобразовывать материю.
     Но пока еще он не видел ни одного признака Врат. В  течение  дня  они
сделали несколько остановок, но очень коротких - Шайен обещал, что в  этот
день они доберутся до стана Хитару и, видимо,  решил  выполнить  обещание,
чего бы это ему ни стоило. Вейни в пути больше ничего не сказал Шайену,  и
тот ничего не  говорил  ему,  лишь  изредка  бросая  на  него  пристальные
взгляды. Он понимал, что единственный  его  шанс  -  положиться  на  слово
Шайена, но не поднимал глаз, удерживаясь от соблазна.
     Вечером они не остановились для отдыха, а ночь  неожиданно  оказалась
холодной. Он попросил у них плащ, но  ему  отказали,  хотя  тот  стражник,
который давал ему плащ прежде, сам не носил его. Просто отказ доставил  им
некоторое удовольствие.  После  этого  он  наклонил  голову,  стараясь  не
обращать на них внимания. Они опять стали угрожать  ему,  и  на  этот  раз
Шайен смолчал.
     Затем впереди на горизонте появилось сияние - холодное, словно  луна.
Но сама луна висела в небе, а свет за горизонтом был куда ярче.
     Врата Азерота, которые люди называли Огнями.
     Он поднял лицо, глядя на этот страшный свет, и увидел,  что  впереди,
уже совсем близко, горят маленькие огоньки костров  и  движутся  уродливые
тени. Он увидел шатры и палатки.
     Они проехали мимо часовых,  сидящих  в  шалашах  из  травы,  миновали
границу лагеря, где паслись  кони  -  крошечные  в  сравнении  с  огромным
лагерем шию, лагерем целой нации, вырвавшейся через Врата на эти просторы.
Даже более, чем просто нации - лагерь остатков целого мира.
     И они нацелились в сердце Шатана.
     "Это случилось из-за меня и Моргейн, - не мог не  подумать  он.  -  Я
сделал для этого не меньше, чем она. Небо, прости нас".
     Они въехали в лагерь. Внезапно Шайен велел перейти на  галоп,  и  они
помчались мимо шатров и шалашей.
     Люди ошалело смотрели, как они  пролетают  мимо  -  маленькие  темные
тени. Настоящие люди из болот Шиюна. Вейни видел их взгляды  и  похолодел,
когда кто-то показал на него и истерически заорал:
     - Ее человек! Ее!
     Люди бросились наперерез, пытаясь загородить им дорогу,  цепляясь  за
стремена. Жители болот узнали его и с  радостью  разорвали  бы  на  части,
упади он с коня. Кел пришпорили лошадей и прорвались, промчались  в  более
тихую  часть  лагеря,  где  створки  щетинящихся   шипами   ворот   быстро
растворились и пропустили их внутрь.
     Толпа остановилась -  закрытые  ворота,  частокол  и  щетина  из  пик
надежно преградили ей путь. Кел замедлили езду, кони тяжело дышали,  грызя
удила. Они медленно поехали  по  направлению  к  большому  навесу,  самому
большому в лагере.
     Он был  сооружен  из  кусков  ткани  и  снопов  травы,  а  часть  его
представляла собой большую палатку. Внутри горел огонь, просвечивая сквозь
холстину,  и  звучала  музыка,  непохожая  на   музыку   эрхендимов.   Они
остановились. Подошли стражники, взяли под уздцы лошадей.
     Вейни сняли с седла.
     - Осторожней, - сказал Шайен, когда один из стражников встряхнул его.
- Это очень ценный человек.
     И, самолично взяв Вейни за локоть, повел его в шатер.
     - Ты не был мудр, - сказал Шайен.
     Он покачал головой, не уверенный, избежал ли ловушки,  которая  могла
его погубить, или отказался от единственной надежды на спасение.  Но  вряд
ли, подумал он. Кел редко бывает честен даже с кел. А в то, что он сдержал
бы слово, данное человеку, просто нельзя было поверить.
     Он часто заморгал, оказавшись вдруг в тепле и на ярком свете.





     Хитару.
     Вейни остановился, поддерживаемый Шайеном, пытаясь потверже встать на
больную ногу. Он сразу узнал этого высокого, закутанного в  черное  лорда.
Музыка  стихла,  благородные  лорды  и  леди  Шиюна  прекратили   праздные
разговоры и, лежа на кушетках и подушках, внимательно уставились на него.
     Трон, на котором восседал Хитару, представлял собой  кучу  холстов  и
тряпок.  Вокруг  него  располагалась  группа  стражей-полукровок,  одни  в
состоянии почти полной одури, другие трезвые, вооруженные и в доспехах.  В
тени в углу  жалась  обнаженная  женщина.  Хитару  воззрился  на  незваных
гостей, сначала с пустым, слегка удивленным  выражением,  которое  тут  же
сменилось заметной радостью.
     Лицо его было узкое, с запавшими глазами, и  тем  поразительнее  были
эти глаза, что выглядели как человеческие, в то время как остальные  черты
его лица были типичными чертами кел. На плечах лежали длинные  шелковистые
волосы.  Парча,  в  которую  он  был  облачен,  была  поношенной,  кружева
растрепаны. Но богато украшенный меч, который он носил, выглядел готовым к
действию. Хитару улыбнулся и, казалось, вокруг него поплыли  миазмы  того,
что некогда было Шиюном, а сейчас лежало на дне морском.
     - Нхи Вейни, - пробормотал Хитару. - А Моргейн?
     - Это скоро выяснится, - сказал Шайен.
     Вейни стиснул зубы и отвернул голову, глядя мимо них. Но при мысли об
опасности, грозившей Моргейн, он почувствовал прилив сил.
     Убить Хитару? Эта мысль не давала ему покоя в прежние дни, но  теперь
она показалась ему бесполезной, потому что здесь были тысячи таких же, как
он. Завоевать среди них власть? Это казалось совершенно невозможным. Он  -
человек, а кто как не человеческое существо корчится, хныча, обнаженное  в
углу?
     Он шагнул вперед. Хотя руки его  были  связаны,  стражники  пришли  в
движение.  Некоторые  направили  на  него  острия  пик.  Он   остановился,
уверенный, что они не станут сами нападать на него.
     - Я слышал, что ты и Рох в ссоре, - сказал он Хитару.
     Это произвело впечатление. На  миг  воцарилась  тишина,  лицо  Хитару
стало бледнее обычного.
     - Прочь! - сказал Хитару. - Все, кому здесь не положено быть - прочь!
     Таких   оказалось   много:    женщина,    большинство    кел.    Один
полубесчувственный лорд кел остался сидеть, привалясь спиной  к  мешкам  и
глядя на все мутными глазами. На лице его  играла  бессмысленная  усмешка.
Осталась средних лет женщина-кел и горстка лордов. И все  стражники,  хотя
многие из них были погружены в грезы и  сидели  в  ногах  своих  лордов  с
туманными глазами, сжимая оружие в  безвольных  руках.  Однако  оставалось
достаточно таких, у кого мозги были в порядке. Хитару устроился  поудобнее
на своем троне из тряпок и взглянул на него с застарелой и хорошо знакомой
ненавистью.
     - Шайен, что ты рассказал этому человеку?
     Шайен пожал плечами.
     - Я обрисовал ему его положение и назвал его возможную стоимость.
     Глядя на Шайена, Хитару прищурил темные глаза.
     - Знания, которыми обладает Рох? Ты это имел в виду?
     - Возможно, у него тоже есть эти знания. Он это скрывает.
     - От него может быть больше проку, чем от Роха, - вмешалась  женщина.
- Ведь человечишки его ненавидят, и среди них у него мало сторонников. Вот
одно из преимуществ,  которое  может  иметь  по  сравнению  с  Рохом  этот
человек.
     - У тебя, наверное, в этом  деле  еще  и  личный  интерес,  -  сказал
Хитару, и леди неприятно засмеялась.
     - Мы с тобой знаем правду. Не надо плевать в колодец, милорд  Хитару.
Стоит ли поминать старое? Шиюн остался позади.  У  тебя  есть  возможность
избавиться от Роха и тех, кто его поддерживает - воспользуйся же ею.
     Эта речь не доставила радости Хитару, но женщина говорила так, словно
привыкла, чтобы  ее  слушали,  и  она  была  старой  крови,  сероглазая  и
беловолосая, а стражники вокруг нее имели чистый,  незатуманенный  взгляд.
Одна из лордов-землевладельцев, понял Вейни. Не Сотарра,  как  Шайен,  но,
возможно, Домена, или Мароме, или Арайсита.  Лорды  Шию  были  не  слишком
уступчивы по отношению к Хитару.
     - Ты слишком легковерна, леди Халах, - сказал Хитару. - Этот  человек
умеет вывертываться из рук, как уж. Он  удивлял  даже  Роха,  который  его
неплохо знает, и моего злосчастного братца Китана. Не попытаешься ли ты  и
нас так же удивить, человек?
     Вейни не ответил.  Спором  с  Хитару  он  все  равно  не  мог  ничего
добиться. Надежда могла состоять лишь в том, что ему удастся стравить  его
с кем-нибудь из вассалов.
     - Конечно, попытаешься, - ответил за него Хитару и засмеялся.  -  Уже
замышляешь. Ты даже не думаешь поблагодарить нас за то,  что  мы  избавили
тебя от судьбы, которую тебе уготовили люди? Остерегайся его, Шайен.  Нога
у него наверняка не сломана, хотя, наверное, он  пытался  убедить  тебя  в
обратном. Его кузен говорит, что он не умеет лгать, но  он  умеет  хранить
тайны, не правда ли, Вейни из клана Кайя? Тайны Моргин-Анхаран... -  И  он
сказал слово, которого Вейни не знал, но подозревал, что оно  означало,  и
стиснул зубы сильнее. - Ну-ка, взгляни на меня. Мы с тобой  неплохо  знаем
друг друга. Итак, эта Моргин сбежала. Куда?
     Он не ответил.
     - За большую реку, - сказал Шайен. - В дебри леса,  со  стрелой  хию.
Наши всадники пошли за ней по следу, и если они ее еще не поймали, то  все
равно вряд ли она выживет с такой раной. Милорд, с ней был кел и еще  один
человек. И есть еще кое-что, о чем нашему пленнику не хочется говорить.
     - Китан?
     Вейни наклонил  голову  и  скрыл  свое  удивление.  "Мой  злосчастный
братец", - назвал его Хитару. Жаль, что Китана не  было  в  лагере,  иначе
могла бы возникнуть какая-то надежда на него.  Китан  попытался  бы  тайно
помочь ему, чтобы не противостоять Хитару самостоятельно.
     - Найдите его, - приказал Хитару.  В  голосе  его  прозвучала  резкая
нотка, он был раздражен, чего явно пытался не выдавать. "Оружие Моргейн, -
подумал вдруг Вейни. - Вот тот, кто страстно хочет узнать о нем".
     - Милорд, - сказал Шайен, - мои люди  сейчас  пытаются  сделать  это.
Возможно, им это уже удалось.
     Хитару промолчал, покусывая губу, и отношения  между  ним  и  Шайеном
стали достаточно очевидными.
     - Я привел вам вот этого живым, - очень тихо сказал Шайен. - Я вырвал
его из лап хию. Иначе он попал бы в другие руки, милорд.
     - Мы благодарны за это, -  ответил  Хитару,  но  глаза  у  него  были
холодные, мертвые. Он перевел взгляд на Вейни. - Ну, что ж.  Ты  в  жалком
положении, не так ли, Вейни? В этом лагере нет человека, который не  горел
бы желанием заживо содрать с тебя кожу, и ты хорошо это знаешь. К тому же,
поблизости отсюда находятся хию, псы Роха. А твоя хозяйка не пойдет  сюда,
если она вообще еще где-то ходит. Вряд ли ты можешь надеяться на дружеское
отношение кайя Роха. И тебе хорошо известно, какую любовь  питаем  к  тебе
мы.
     - И все же вы вынуждены пока ладить с Рохом, не правда ли, лорды Шию?
     Лица его собеседников побагровели от гнева.  Стражники  направили  на
него острия своих пик. Только Хитару улыбнулся.
     - Да, кое на что нам приходится идти, чтобы не  ссориться  с  ним,  -
сказал он. - До тех пор, пока он является хранителем нужных нам  сведений,
мы относимся к нему с соответствующим уважением. И он опасен. Конечно, нам
это известно. Но теперь ты можешь предложить нам  кое-какие  преимущества,
не так ли? Ты знаешь то, что известно Роху, и при этом не столь опасен.  А
если все же получится так, что ты лишишься  жизни,  -  ну  что  ж,  у  нас
останется Рох. Ты свободен, Шайен. Мы благодарны тебе.
     Никто не пошевелился. Хитару протянул  руку  к  выходу,  и  стражники
наклонили пики.
     Шайен вышел твердым шагом вместе со  своей  свитой.  Один  из  лордов
засмеялся утробным смехом. Остальные расслабились, усаживаясь поудобнее, и
Хитару натянуто улыбнулся.
     - Он пытался привлечь тебя на свою сторону? - спросил Хитару.
     Вейни ничего не сказал, сердце его упало при мысли,  что  он  отказал
тем, кто мог сдержать свое обещание. Хитару прочел, казалось, его мысли  и
медленно кивнул.
     - Мы тебе предоставим вот  какую  возможность,  -  сказал  он.  -  Ты
выложишь нам все, что знаешь, и останешься жив - может быть. И однажды Рох
проснется и узнает, что мы в нем больше не нуждаемся. Если ты сам сделаешь
это, то поступишь мудро. Иначе мы получим все, что нам необходимо,  против
твоей воли, и тебе придется  об  этом  пожалеть.  Так  каков  твой  выбор,
человек?
     Вейни покачал головой.
     - Я ничего не могу вам рассказать. Только показать. И мне  для  этого
нужно находиться во Вратах.
     Хитару засмеялся, и его люди вместе  с  ним,  ибо  планы  Вейни  были
просто очевидны.
     - Ах, тебе бы очень хотелось там оказаться, не правда  ли?  Нет,  все
то, что ты можешь показать, ты можешь и рассказать. И расскажешь.
     Вейни вновь покачал головой.
     Рука Хитару приблизилась к плечу  кел,  который  грезил  с  открытыми
глазами возле его трона. Он сдавливал его, пока  тот  не  обратил  к  нему
удивленное лицо.
     - Хиран, дай-ка мне двойную дозу того, что ты принял... да-да,  но  я
знаю, что у тебя есть еще. Дай мне, если ты не слишком глуп.
     На  красивом  лице  Хирана  появилось  осмысленное  и   неприязненное
выражение, он вырвал плечо из пальцев Хитару и, сунув  руку  в  клапан  на
поясе, вытащил нечто, что  вложил  дрожащими  пальцами  в  ладонь  Хитару.
Хитару улыбнулся и передал полученное стоявшему рядом стражу.
     - Держите его! - велел он.
     Вейни понял и отпрянул, но сзади уже стояли, и у него не было  шансов
вырваться. Он потерял равновесие и рухнул вместе  со  своими  стражниками.
Они перевернули его, заставили раскрыть рот и всыпали пилюли  в  горло.  А
кто-то под смех остальных, который прозвучал как гром колоколов налил  еще
и питья. Он пытался выплюнуть, но они не давали ему закрыть рот,  пока  не
пришлось  проглотить  пилюли.  Затем  они  с  хохотом  отпустили  его,  он
перекатился на живот и попытался заставить себя исторгнуть пилюли обратно,
но было уже поздно. Он почувствовал на себе их действие и понял,  что  его
заставили принять акил - весьма популярное среди кел и добывающих его  для
них болотников снадобье, от которого исчезают чувства и по телу расходится
слабость. Ощущения были странными: страх его не уменьшился, но он оказался
как бы в отдалении и теперь равнодушно взирал  на  себя  со  стороны.  Ему
стало тепло, исчезла боль и все остальное показалось приятным.
     - Нет! - яростно закричал он, и они засмеялись. Звуки эти  показались
ему нежными и далекими. Он вновь закричал и  попытался  отвернуть  от  них
лицо, но стражники подхватили его и поставили на ноги.
     - Когда это пройдет, мы добавим еще, -  сказал  Хитару.  -  Поставьте
его, пусть стоит. - Вейни отпустили.  Он  не  мог  двинуться  ни  в  одном
направлении, потому что боялся, что упадет. Сердце  болезненно  билось,  в
ушах слышался рев. Зрение затуманилось, он мог видеть только в пятне перед
глазами, но между ним и этим  пятном  была  тьма.  Однако  еще  хуже  была
теплота, расползавшаяся по коже, уничтожая  чувство  тревоги.  Он  пытался
бороться с ней всеми оставшимися силами.
     - Что за кел ехал с тобой? Кто он?
     Вейни покачал головой, и один из  стражников  схватил  его  за  руку,
отвлекая внимание, чтобы он ничего не  успел  придумать.  Стражник  ударил
его, но удар этот вызвал у него только удивление. Тьма, окружавшая Хитару,
внезапно расширилась.
     - Кто? - повторил Хитару, затем закричал: - Кто?
     - Леллин, - ответил Вейни в изумлении, зная, что он не  должен  этого
делать, но не в состоянии справиться с собой. Он покачал головой, вспомнил
Мирринд и Мерира, и все то, что он мог им выложить. По  лицу  его  потекли
слезы, он вырвался из рук  стражника  и  зашатался,  пытаясь  восстановить
равновесие.
     - Кто таков этот Леллин? - спросил Хитару  кого-то  другого,  ответом
ему была гулкая тишина. - Кто таков этот Леллин? - спросил Хитару у Вейни,
но тот покачал головой, и вновь покачал,  отчаянно  сопротивляясь  страху,
который пытался поглотить его жизнь и его сознание.
     - Куда вы направлялись, когда на вас напали хию?
     Он вновь покачал головой. Его не стали еще раз  спрашивать  об  этом,
хотя ответ мог означать смерть. Он знал это и знал, что  они  легко  могут
вытрясти из него ответ.
     - Что ты знаешь о древнем могуществе? -  спросила  женщина  по  имени
Халох, и женский голос заставил его смутиться.
     - Куда вы ехали? - заорал Хитару, и Вейни попятился от этих  страшных
звуков и уперся в стражников.
     - Нет, - сказал он.
     И вдруг стена шатра упала. За ней  стояли  люди,  Фвар  и  другие,  с
натянутыми луками. Стражники направили на них пики,  но  лучники  медленно
расступились, и в шатер вошел Рох.
     - Кузен, - сказал Рох.
     Голос его был мягок - голос доброго  и  сочувствующего  родственника.
Рох протянул руку, и никто из кел не рискнул бросить ему вызов. - Пошли со
мной, - сказал Рох, и снова: - Пошли.
     Вейни пытался вспомнить, почему ему следовало бояться этого человека,
но лицо Роха не выражало ничего, кроме искренности. Он пошел,  пытаясь  не
замечать окружающей его тьмы. Рох схватил его за руку, потянул за собой, а
лучники Фвара сомкнулись за ними, словно занавесью закрыв его от кел.
     Затем на него обрушился холодный ветер, и ему не удалось  сдержаться,
и не задрожать.
     - Мой шатер в той стороне, - сказал Рох,  помогая  ему  держаться  на
ногах. - Иди же, будь ты проклят.
     Он попытался, но вывихнутая нога опять подвела его. Прошло еще  много
времени, прежде чем он оказался в шатре Роха  на  лежанке  из  снопов.  За
плечами Роха стояли хию; опустив луки, они глядели на него в тусклом свете
костра, дым от которого поднимался клубами и исчезал в отверстии на крыше.
Среди них был Фвар.
     - Идите, убирайтесь отсюда, - велел Рох хию. -  Все  вы.  Следите  за
кел.
     Они вышли, хотя Фвар удалился последним, адресовав  Вейни  широкую  и
злобную ухмылку.
     Затем Рох опустился  на  корточки.  Он  протянул  руку  к  его  лицу,
повернул его к себе и уставился ему в глаза.
     - Акил?
     -  Да.  -  Туман  в  голове  был  слишком  густ,  чтобы   Вейни   мог
сопротивляться. Он отвернулся, дрожа, ибо теплота стала уже опаляющей - не
болезненно, но слишком чувствительно.
     - Где Моргейн? Куда она могла уйти?
     Это вызвало у него беспокойство. Он покачал головой.
     - Куда? - повторил Рох.
     - За реку... Фвар знает.
     - Там - контроль Врат, не так ли?
     Вопрос этот обрушился на  него  внезапно.  Он  взглянул  на  Роха,  и
заморгал, и понял, что реакция выдала его.
     - Хорошо, - сказал Рох, - мы это  подозревали.  Мы  будем  продолжать
обыскивать весь тот участок. Она не решится появиться здесь,  где  Главные
Врата... ладно, это мне тоже известно. Следовательно, она должна  пытаться
завладеть контролем над Вратами. Она наверняка найдет это место, у нее для
этого есть возможности - если она еще жива. А ты как думаешь?
     - Я не знаю, - сказал он, и слезы удивили и ошеломили его. Он не  мог
сдержаться. Чувства нахлынули на него, а вместе с ними - и память. -  Фвар
говорит, она тяжело ранена.
     - Больше всего меня тревожит ее меч.  Представь  этот  меч  в  нежных
руках Хитару... Это не должно случиться, Вейни.  Ты  должен  предотвратить
это. Куда она ушла?
     Слова звучали резонно, мягко и приятно.
     Он  потряс  головой  и  выругался.  Рука  Роха  упала,  он  поудобнее
устроился на корточках, глядя на Вейни как на  неприятную  проблему.  Лицо
его, так похожее на лицо лежащего перед ним брата, исказило раздражение.
     - Сколько тебе дали? Сколько тебе дали акила?
     Он покачал головой, не зная ответа.
     - Оставь меня. Оставь меня в покое. Я не спал уже  много  дней.  Рох,
дай мне поспать.
     - Не спи. Это может плохо кончиться, если ты сейчас заснешь.
     В этих словах не было той грубости, которую можно было  ожидать.  Уже
не в первый раз он смотрел в лицо врага, которое принадлежало его  кузену.
Он заморгал, пытаясь вникнуть в слова Роха, и вздрогнул, когда Рох положил
ладонь на его распухшее колено.
     - Фвар сказал, что на тебя упала лошадь. Есть ли еще повреждения?
     - Фвар знает.
     - Я так и думал.
     Рох вытащил кинжал и помедлил, видя, что Вейни увидел его и узнал.  -
Ах, да. Ты нес его... чтобы вернуть мне, конечно же. Ну что ж, спасибо.  -
Он разрезал повязку на колене, и боль проникла даже сквозь  акил.  Но  Рох
касался колена очень нежно.
     - Сухожилие разорвано... Перелома, похоже, нет, и я  постараюсь  тебе
помочь. Я развяжу тебе руки, если ты не будешь делать лишних движений.  Ты
должен сам обещать это.
     - Некоторое время не буду.
     - Молодец, - Рох перерезал путы, убрал клинок и  массировал  затекшие
руки Вейни, пока жизнь не вернулась в бескровные, затекшие  пальцы.  -  Ты
достаточно ясно понимаешь, где ты, не правда ли?
     - Врата, - вспомнил он и припомнил, что именно  привело  Роха  в  это
место. Его охватила паника. Пальцы Роха впились в  его  запястье,  не  дав
сделать судорожного движения, нога отозвалась огнем, и боль в сочетании  с
акилом едва не лишила его чувств.
     - В таком состоянии ты все равно никуда не удерешь,  -  прошипел  Рох
ему в ухо и отпустил его руку. - Чего ты можешь ожидать  здесь?  Что  тебя
прирежет первый встречный? Пораскинь мозгами. Если бы я даже захотел, я не
смог бы отпустить тебя.
     Он часто заморгал, пытаясь мыслить трезво, пытаясь  вернуть  жизнь  в
пальцы. Он дрожал и был весь в холодном поту.
     - Лежи спокойно, - сказал Рох.  -  Поверь  мне.  Перемена  тел  -  не
слишком приятное занятие. Впрочем, меня оно вполне устраивает,  -  добавил
он иронично.
     Он ничего не ответил. Акил заставил его сознание уйти куда-то  вдаль.
Боль отступила, сменилась теплом.
     - Между нами должен быть мир, - сказал Рох тихо. - Заверяю  тебя,  от
хию я тебя защищу.
     - Кто ты сейчас? Лилл, да?
     - Нет. - Рох улыбнулся. - Скорее, все же нет.
     - Рох... - жалобно произнес он, но улыбка  увяла  и  вновь  вернулось
хмурое выражение и прищур глаз.
     - Я сказал, что не причиню тебе зла.
     - Кто "я"? Рох?
     - Я... - Рох покачал головой и поднялся. - Ты не  понимаешь.  Нет  ни
разделения,  ни  противоборства...  Я...  -   Он   прошел   через   шатер,
споткнувшись и опрокинув горшок с водой, и на миг отвлекся,  чтобы  налить
воды в полурасколотую чашку и протянуть ее Вейни. - Возьми.
     Он жадно выпил. Рох опустился на колени, снова наполнил чашку водой и
стал очень осторожно промывать его раны, вымачивая в чашке лоскут ткани.
     - Я скажу тебе, каково это, - говорил Рох. -  Поначалу  -  сильнейший
шок. Затем несколько дней - словно во сне.  Ты  -  оба.  Затем  часть  сна
начинает таять, и ты уже не можешь ее припомнить, как это бывает с обычным
сном. Я когда-то был Лиллом. Теперь я кайя Рох. Кажется, мне нравится  эта
моя форма. Но раньше, возможно, нравилась прежняя. Все, чем был Рох,  все,
что он помнил, все, чем он дышал и что ненавидел - все  это  я  содержу  в
себе в сжатом виде.
     - Кроме его души.
     На лице Роха появилось раздражение.
     - Такое понятие мне не ведомо.
     - У Роха она была.
     Руки Роха вздрогнули, и он покачал головой.
     - Ты знаешь, кузен, иногда я бываю упрям, и в такие минуты лучше меня
не раздражать.
     - О, небо, мне тебя жаль.
     - Ты так и норовишь меня  разозлить,  -  процедил  Рох  сквозь  зубы.
Движения, на миг ставшие резкими, вновь обрели прежнюю мягкость. -  Ты  не
представляешь, чего мне стоило успокоить стан, когда пришла весть о  тебе.
Болотники осадили барьер и уже планировали, как вырвать тебя из рук кел.
     Он смотрел на Роха словно бы издали.
     - Приди в себя, - настаивал Рох. - Тебе дали слишком много  снадобья.
Что ты им сказал?
     Он растерянно покачал головой. Некоторое время он и в самом  деле  не
мог ничего припомнить. Рох схватил его за плечо и потряс.
     - Что? Ну, скажи же. Неужели ты допустишь, чтобы они знали,  а  я  не
знал? Подумай...
     - Они просили... просили меня рассказать, что я  знаю  о  Вратах.  Им
надоело зависеть от тебя. Они сказали, что поскольку люди в  лагере  хотят
меня убить, они более способны обеспечить мне безопасность, чем ты...  Так
думал Шайен... или еще кто-то... Я не помню. Но Хитару... хотел узнать то,
что знаю я... и не говорить  тебе,  пока  не  настанет  удобное  для  него
время...
     - Что ты знаешь? Что  ты  знаешь  о  Вратах?  Сообщила  ли  она  тебе
достаточно сведений, чтобы ты был опасен?
     Он попытался вдуматься, грозит ли ему что-нибудь со стороны Роха.  Но
голова его совершенно не соображала.
     - Есть у тебя такие знания? - спросил Рох.
     - Да.
     - И что ты им сказал?
     - Ничего. Я ничего не сказал им.
     - Я слышал, как тебя вели к ним. Я предполагал как раз то, что ты мне
сказал.
     - Они при первой же возможности перережут тебе горло.
     Рох засмеялся.
     - Да, это верно. Но твое - еще раньше, если я не буду тебя  защищать.
Что ты знаешь такого, чего ты им не сказал?
     Его захлестнул страх, так, что не помогло  даже  действие  акила.  Он
отчаянно закрутил головой, не решаясь заговорить.
     - Я скажу тебе, что я подозреваю, - сказал Рох.  -  Моргейн  получила
помощь, о которой никто  здесь  не  догадывается.  Она  побывала  в  одной
деревне, я знаю это доподлинно. Хитару тоже это  знает.  Там  живут  люди,
очень скрытные, и там живет еще кто-то. Не так ли?
     Вейни ничего не сказал.
     - Да, там есть кто-то еще. Я это знаю и думаю, что там кел. Не правда
ли, кузен? И у тебя есть друзья. Возможно, это те, кто уехал вместе с ней,
когда она бежала. Союзники. Союзники-туземцы. И  она  замышляет  захватить
контроль над Вратами и уничтожить меня. Разве  не  в  этом  ее  цель?  Это
единственный разумный путь для нее. Но меня не очень волнует то, что может
и чего не может Моргейн в том состоянии, в  каком  она  находится  сейчас;
гораздо больше меня беспокоит - кому достанется  ее  оружие.  С  ней  есть
человек и кел. Так сообщил Фвар. Кто они и что они могут сделать,  если  к
ним в руки попадет этот меч?
     В голове его хаотически замелькали мысли: Мерир,  подумал  он.  Мерир
способен правильно им воспользоваться. Но затем  он  усомнился,  вспомнив,
что Моргейн заметила в мирриндянах много странного.
     - Фвар кое-что принес мне, - сказал Рох. - Он не хотел  отдавать,  но
Фвар весьма боится моего гнева и  с  готовностью  отдал,  чтобы  не  иметь
неприятностей. - Он вытащил  из  пояса  серебряный  кружок  на  цепочке  -
подарок Мерира. -  Это  было  на  тебе.  Я  вижу,  что  эта  штучка  очень
незнакомой работы, ничего похожего на работу  наших  родных  мастеров  или
шиюнских. Видишь, на нем руны кел. Они означают "дружба". Кто твои друзья,
нхи Вейни?
     Он покачал головой, глаза его затуманились. Вновь им начал овладевать
страх.
     - Не совсем честно давить на тебя, когда ты напичкан этой дрянью,  не
так ли? Ты открыт, как чистая страница. Что ж, больше не буду. Но  мы  еще
поговорим, когда ты придешь  в  себя.  То,  о  чем  я  тебя  спрашивал,  я
спрашивал не для того, чтобы причинить тебе вред. И ты  не  должен  спать,
Вейни. Не закрывай глаза. Смотри на меня осмысленно.
     Ему это не удавалось, и Рох ударил его, чтобы привести в чувство.
     - Не спи. Можешь злиться на меня, если это поможет. У тебя  в  глазах
все еще туман от того наркотика, и пока  это  не  пройдет,  ты  не  должен
засыпать. Я видел, как в стане люди от него умирали. Они умирали во сне. А
ты мне нужен живым.
     - Зачем?
     - Что ж, по-твоему, даром я сегодня подставлял свою шею? Мне нужна за
это хоть какая-то награда.
     - Чего ты хочешь?
     Рох засмеялся.
     - Я хочу твоего общества.
     - Я предупреждал... Я предупреждал, что ты не можешь ожидать от своих
друзей доброго отношения. Ты - человек, а они ненавидят таких, как ты.
     - Правда? - Рох засмеялся. - Так значит, ты признаешь во  мне  своего
кузена?
     "Кел сказал мне, - чуть было не проговорился он, -  что  ты  -  почти
он". Но он был  не  настолько  безволен,  чтобы  сказать  это,  и  вовремя
остановился. Рох обратил на него странный взгляд, затем  пожал  плечами  и
снова стал протирать его  раны.  Прикосновения  причиняли  боль,  и  Вейни
морщился. Рох тихо выругался.
     - Ничего не могу с этим поделать, - сказал он.  -  Благодари  за  это
Фвара. Я стараюсь,  но  ничего  не  получается.  Радуйся,  что  акил  пока
действует.
     Рох действительно был осторожен и искусен. Он очистил раны, смазал их
теплым маслом и перевязал самые кровоточащие из них.  Он  положил  горячий
компресс Вейни  на  колено,  затем  сменил  его.  Временами  голова  Вейни
опускалась, и Рох приводил его в чувство и, наконец, позволил ему заснуть,
тревожа только тогда, когда менял компрессы. Проснувшись ненадолго,  Вейни
увидел, что стоит глубокая ночь, и  снова  заснул,  но  Рох  вскоре  снова
разбудил его, в очередной раз меняя компресс.
     - Рох? - удивленно спросил он.
     - Я не причиню тебе боли.
     - Кто-нибудь может подсмотреть.
     - Кто? Фвар? В моем шатре мало слуг. Спи, кузен.
     Он заснул. Это сон был спокойным, в первый раз  с  тех  пор,  как  он
покинул Кархенд. Это был последний  и  самый  приятный  эффект  слабеющего
действия акила. Измученный, теперь он мог отдохнуть.





     Когда Рох разбудил его вновь,  в  щели  полога  просачивался  дневной
свет, а сквозь дымовое отверстие над головой -  туман.  Перед  ним  стояла
пища. Вейни уселся и стал поедать завтрак - хлеб и соленую  рыбу,  запивая
кисловатым шиюнским напитком. Впервые за несколько дней  он  мог  наесться
вдоволь, как бы ни была проста эта пища и какие  бы  воспоминания  она  ни
вызывала о Шиюне.
     Пережевывание пищи вызывало боль, а на теле не было места, которое бы
не саднило. Но колено в то утро уже могло сгибаться  спокойно,  и  боль  в
нем, которая все эти дни была такой постоянной, что Вейни почти  привык  к
ней, начала утихать. Он не стал одеваться,  а  просто  закутался  в  отрез
ткани, и Рох сказал, что горячий компресс должен оставаться на  колене  до
обеда.
     - Спасибо, - сказал Вейни.
     - Что, искренняя благодарность? Это больше, чем я  получил  во  время
последней встречи. И думаю,  что  ты  по-прежнему  хочешь  перерезать  мне
горло, кузен.
     - Я в здравом рассудке и понимаю, что обязан тебе.
     Рох криво усмехнулся и подлил воды в горшок, стоявший на огне,  затем
уселся и налил себе кружку шиюнского напитка, а выпив, скорчил гримасу.  -
Потому, что я не поступил с тобой так, как должен? Они накачали тебя  этим
наркотиком так, что  ты  перестал  что-либо  соображать,  и  если  бы  это
продлилось достаточно долго, пожалуй, ты бы выдал  им  все,  что  знал,  и
этого было бы достаточно, чтобы они тебя пощадили... а может быть, и  нет.
Ты бы прожил столько времени, сколько  им  хватило  бы,  чтобы  насытиться
твоими мучениями. Ты должен быть мне благодарен. Но, конечно же,  мне  все
равно пришлось бы выручать тебя - это было необходимо для меня самого.  Ты
мог меня погубить. А что касается всего остального, то тут ты  прав  -  за
тобой должок.
     Вейни повернул ладонь шрамом вверх - на ней был знак  Моргейн,  рана,
зарубцевавшаяся с кровью и пеплом.
     - Я не могу так поступить,  и  ты  это  знаешь.  Все,  что  я  должен
сделать, я сделаю - таков закон илинов. Не обещаю, что могу отступиться от
него - это выше моих сил.
     - Но у тебя их достаточно, чтобы напомнить об этом мне.
     Он пожал плечами, обеспокоенный - Рох всегда имел возможность вырвать
у него из груди сердце.
     - Похоже, тебя не слишком испугало происшедшее в том шатре в минувшую
ночь. Они пока не готовы покончить с тобой. Пока. Но однажды они  все-таки
найдут способ.
     - Я знаю. Я знаю, в какой мере могу доверять Хитару, и мы давно  ушли
за эти границы.
     -  Потому-то  ты  и  окружаешь  себя  подобными  Фвару.  Тебе  хорошо
известно, что он и  его  родичи  некогда  служили  Моргейн,  но  стали  ее
противниками, когда не  смогли  получить  от  нее  то,  чего  хотели.  Они
поступят так же и с тобой, в ту же минуту, как только ты пойдешь наперекор
их желаниям. Это во мне говорит не только ненависть. Это правда.
     - Я не упускаю этого из виду. Но есть еще тот факт, что  Фвар  и  его
родня предпочитают служить  мне,  а  не  кел,  потому  что  хорошо  знают,
насколько кел любят их. Кел ненавидят всех людей в этом лагере - и хию,  и
болотников, - всех, кто имеет хоть малейшее представление о независимости.
Но болотники не любят Фвара. Фвар и его люди малочисленны, и он знает, что
если он потеряет бдительность, то болотники окунут  его  мордой  в  грязь.
Фвар любит власть. Она ему просто необходима. Но чем  больше  власти,  тем
больше у тебя врагов. Когда он думал, что  Моргейн  даст  ему  власть,  он
присоединился к ней, и пока  был  уверен  в  ней  оставался  ей  верным  и
сопровождал ее во всех опасностях. Ко мне он присоединился только  потому,
что знал: ему не совладать с кел, а я имею влияние  в  этом  лагере.  Фвар
держит болотников под жестким контролем, и это меня устраивает.  Он  важен
для того, чтобы я мог здесь существовать. Без меня  он  ничто,  и  он  это
знает. Но пока он служит мне, кел в этой стране не  будут  править  хию  и
болотниками. И как ни горды кел, они понимают, что  остальные  превосходят
их числом и что те люди, которые все еще служат им  -  это  не  более  чем
просто скот. Ни один человек из Шиюна не питает симпатий  к  болотникам  и
хию, но при этом ни один человек, живший под властью кел, не  любит  своих
хозяев, даже те,  кто  носят  клеймо  на  лице.  Кел  очень  боятся  своих
собственных  слуг  и  действуют  вдвойне  жестоко,  чтобы  держать  их   в
повиновении. Но в открытую об этом они не говорят. С  другой  стороны,  не
получится ничего хорошего, если люди прознают об этом, не правда  ли?  Еще
хлеба?
     - Нет.
     - Отношения между ними изменились с тех  пор,  как  к  власти  пришел
Хитару, - продолжал Рох, покачивая  головой.  -  Для  этого  потребовалось
принудить кое-кого из кел вести себя прилично. Однако  во  время  перехода
выживали  только  сильнейшие,  а  они  и  в  обычное  время   не   слишком
жизнеспособны.
     - Ты выбрал Хитару в союзники, хотя тогда у тебя был другой выбор.
     - Да, - сказал Рох, наполняя обе их чашки. - Впрочем, позднее я жалел
об этом. Мне всегда  не  везло  с  союзниками.  Кузен...  Где,  по-твоему,
скрывается Моргейн?
     Вейни проглотил кусок,  неожиданно  ставший  сухим,  и  потянулся  за
чашкой. Он стал пить, сделав вид, что не слышал вопроса.
     - То место, куда она намеревалась попасть, переправляясь через  реку,
- сказал Рох, - это, несомненно, и есть место контроля. Я так  полагаю,  и
Хитару, конечно же, тоже. Патрули Хитару обшарят там каждый кустик. Хитару
не хочет, чтобы хию шли по ее следу. Я же настаивал на том, чтобы  послать
туда Фвара, и вот почему: Фвару не слишком  хочется  заниматься  этим,  но
даже он видит, какая нам грозит опасность, если люди Хитару  завладеют  ее
мечом. Я не сомневаюсь, Хитару и сам напуган, да и такие, как Шайен - если
кто-нибудь из них получит меч, Хитару не  поздоровится.  Хотя,  признаюсь,
мне вовсе не по душе и мысль о том, что  он  окажется  у  Фвара.  Конечно,
Фвар, будь его воля, оставил бы тебя лежать под конем  и  погнался  бы  за
нею. Теперь он локти кусает, но по-прежнему боится ее.  Он  однажды  видел
действие ее оружия - и был тогда вне себя от страха. Тогда-то он и стал ее
ненавидеть. Он отважился издали пустить в нее стрелу, но оказаться лицом к
лицу с ней и Подменышем...  Впрочем,  это  совсем  другой  разговор.  Фвар
иногда не в состоянии понять, чего же он сам хочет. Инстинкт  выживания  у
него порой сильнее, чем желание добиться цели. Сейчас он сожалеет об этом,
но момент упущен - благодаря тебе, конечно.
     - Упущен так упущен, - сказал он, и слова с трудом вырывались у  него
из горла. - Я ничем не могу тебе помочь.
     - Между нами мир, мир - вот что я советую тебе помнить.  Каждый  раз,
когда ты пытаешься идти против меня, вспоминай об  этом  -  и  выброси  из
головы тактику кел. Сегодня ночью, если бы я хотел, я мог  бы  сделать  то
же, что и они. Нет, я - единственная твоя надежда на спасение.
     - Лилл был  расположен  к  таким  союзникам,  как  Фвар  -  бандитам,
головорезам. Таких мерзавцев в его окружении всегда хватало. Я вижу, ты не
изменился, и шансы мои, следовательно, равны тем,  какие  были  у  меня  в
Шиюне.
     В глазах Роха появился туман, но затем они медленно прояснились. -  Я
тебя не виню. Я не верю своим союзникам, но это ты  вынудил  меня  быть  с
ними. Они убьют меня, когда смогут, в этом я не  сомневаюсь.  Ты  здесь  в
безопасности настолько же, насколько и  я...  только  потому,  что  Хитару
боится восстания в стане  людей,  которое  вспыхнет,  если  он  попытается
захватить тебя. Кроме того, у него есть причина ждать.
     - Какая причина?
     - Весточка, которую  в  любую  минуту  может  прислать  один  из  его
патрулей - что в их руках оружие Моргейн. И в ту же минуту, друг мой, мы с
тобой окажемся покойниками. Есть и еще одна опасность: что я, ты и Моргейн
окажемся не единственными, кто может использовать энергию Врат.  Возможно,
подобным знанием обладает еще кто-то в этой земле. И если это  так...  Это
так, Вейни?
     Он ничего не сказал, пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица.
     - Я подозреваю, что это возможно, - сказал Рох. - Но чего бы  еще  мы
ни боялись, меча надо опасаться  в  первую  очередь.  Безумием  было  даже
делать такую вещь. Моргейн знает об этом, я уверен. И мысль об  этом...  Я
знаю, что написано рунами на этом лезвии, по  крайней  мере,  часть  того.
Этого никогда не следовало писать.
     - Она это знает.
     - Ты можешь идти? Пойдем. Я покажу тебе кое-что.
     Он с трудом поднялся, и Рох протянул ему руку. Они прошли к  дальнему
краю шатра, Рох отдернул рваный полог и указал ему на горизонт.
     Там, в сиянии гораздо более холодном, чем лунный свет  стояли  Врата.
Вейни смотрел на них и содрогался от  их  близости,  от  присутствия  этой
смертоносной энергии.
     - Не самое приятное зрелище, правда? - спросил Рох. - Они пьют разум,
как воду. Они довлеют над нами. Я жил в их присутствии  столько,  что  уже
чувствую  их  сквозь  стену  шатра.  Возле  этих  Врат  мир  между  людьми
невозможен - это чувствуют все, и люди и кел, - но из-за  нее  они  боятся
уйти отсюда, а сейчас  они  уже  боятся  и  оставаться  здесь.  Некоторые,
наверное, все же уйдут. Те же, кто останутся, сойдут с ума.
     Вейни повернулся, отпустил руку Роха и едва не упал, но  Рох  вовремя
подхватил его, отвел на место и помог опуститься на циновку возле костра.
     Рох опустился рядом с ним на корточки,  положив  руки  на  колени,  а
затем уселся поудобнее, скрестив ноги.
     - Теперь ты видишь, что в этом месте есть и другой источник  безумия,
не только акил. Причем гораздо более мощный. - Он поднял  кружку  и  допил
остатки напитка, глотая почти с трудом. - Вейни, я хочу, чтобы ты какое-то
время защищал мою спину, как защищал ее.
     - Ты безумен.
     - Нет. Я тебя знаю.  Не  существует  человека  более  надежного.  Что
касается твоей  клятвы,  то  даю  слово,  ты  можешь  ее  сдержать,  когда
захочешь. Я устал, Вейни. - Голос Роха вдруг  прервался,  в  карих  глазах
появилась боль. - Я прошу тебя  делать  только  то,  что  не  противоречит
данной Моргейн клятве.
     - В таком случае, это может произойти в любое удобное для меня время.
И я не буду тебя предупреждать.
     - Я знаю. И все же прошу тебя. Только об этом.
     Вейни был изумлен, вновь и вновь обдумывал эти слова, не находя в них
ловушки, наконец кивнул:
     - А до той поры я сделаю все, что могу. Хотя вряд ли смогу многое.  Я
не понимаю тебя, Рох. Мне кажется, ты что-то затеял, и я не верю тебе.
     - Я сказал, чего я хочу. А сейчас я тебя покину на время. Спи. Делай,
что хочешь, пока остаешься под этим кровом.  Не  ступай  пока  на  больную
ногу. Ставь компрессы, пока не пройдет.
     - Если Фвар осмелится подойти ко мне...
     - Они не ходят в одиночку, ты же их знаешь. Не тревожься об  этом.  Я
буду присматривать за ним, так что тебя не должно беспокоить, где он.
     Он поднялся и повесил на пояс меч, но оставил колчан и лук.
     Выходя, он опустил полог шатра, закрыв от Вейни свет.
     Вейни улегся на прежнее место и натянул на голову  одеяло.  Никто  не
потревожил его, и прошло много времени, прежде чем вернулся Рох, не сказав
ни слова о том, что он делал. Однако лицо его было озабоченным.
     - Я буду спать, - сказал Рох и улегся на свое ложе. -  Разбуди  меня,
если будет необходимость.
     Это было непривычное положение - Врата с одной стороны, враги-кел - -
с другой, а сам он охраняет  родственника,  которого  поклялся  убить.  От
неспособности делать что-то он думал о Моргейн, посчитал дни с момента  их
расставания.  Четвертый  день.  За  такой  срок  любая  рана  могла   либо
подзажить, либо проявиться в полную силу.
     Весь день он накладывал компрессы на колено, а к концу дня Рох сменил
повязки на его ранах и на время покинул  его,  после  чего  возвратился  с
едой. Затем Рох дал  ему  поспать,  но  среди  ночи  разбудил  и  попросил
посидеть на страже, пока он отдохнет.
     Он смотрел на Роха и гадал, что  же  происходит  такое,  что  Рох  не
рискует, чтобы они спали оба. Лицо у Роха было таким, будто усталость  его
была уже невыносимой, словно  была  наконец  единственная  ночь  за  много
суток, когда он мог заснуть,  не  боясь  за  свою  жизнь.  Вейни  бдил  до
рассвета и лишь затем вздремнул, пока Рох занимался своими делами снаружи.


     Его разбудил звук шагов. Это был Рох, а в лагере царила суматоха.  Он
вопросительно посмотрел на кузена, но Рох, не произнося не  слова,  уселся
на циновку и положил меч рядом.  Затем  налил  себе  питья.  Руки  у  него
дрожали.
     - Все скоро успокоятся, - сказал он наконец. - Самоубийство. Мужчина,
женщина, двое детей. Такое здесь случается.
     Вейни в ужасе уставился на Роха, потому  что  в  Эндаре-Карше  такого
никогда не бывало.
     Рох спокойно пожал плечами.
     - Это все из-за кел. Это они толкают людей на подобные  вещи.  И  это
еще не самое страшное зло. Врата... - Он вновь пожал плечами, на этот  раз
с дрожью. - Они довлеют надо всеми, кто здесь.
     Занавес откинулся, и Вейни увидел вошедших  Фвара  и  его  людей.  Он
потянулся к горшку с напитком, но не для того, чтобы пить. Рох  перехватил
его запястье.
     - Все угомонились, - сказал Фвар, избегая  взгляда  Вейни,  глядя  на
Роха. - Родственники уже  начали  хоронить  погибших.  Но  возникло  много
других проблем. Хитару нас оттесняет. Мы не можем держать людей повсюду.
     Мгновение Рох молчал.
     - Хитару играет в опасную игру, -  сказал  он  спокойным  голосом.  -
Садитесь - и ты, Фвар, и твои люди.
     - Я не буду сидеть рядом с этим псом.
     - Садись, Фвар. Не испытывай моего терпения.
     Фвар долго раздумывал над этими словами, затем  мрачно  уселся  возле
очага, а его родственники расположились рядом.
     - Ты требуешь от меня слишком многого, - сказал Вейни.
     - Не ссорься с ними, - сказал Рох. - Это входит в твое обещание.
     Вейни мрачно наклонил голову, посмотрел на Фвара. - Только раз  этого
просит Рох.
     - Ладно, - дерзко ответил Фвар, но Вейни склонен  был  полагаться  на
его слово не больше, чем на слово Хитару. А то и меньше.
     - Я скажу вам, почему вы не должны враждовать, - сказал Рох. - Потому
что всем нам грозит гибель, поскольку мы между кел и  болотниками.  Потому
что... - Он показал за плечо, туда, где за стеной шатра скрывались  Врата,
- потому что эта штука сведет нас с ума, если мы здесь  останемся.  А  нам
это не нужно.
     - Куда, в таком случае? -  спросил  Фвар,  и  Вейни  стиснул  зубы  и
уставился на  циновку,  чтобы  скрыть  свое  удивление.  Ему  вдруг  стало
страшно, сердце подпрыгнуло, когда он пришел к неожиданному заключению: он
не верил ни одному слову Роха,  но  ему  оставалось  только  принять  это.
Альтернативой были или Фвар, или другие.
     - Нхи Вейни может принести нам  существенную  пользу,  -  сказал  Рох
тихо. - Он знает эти земли. Он знает Моргейн. И он знает, каковы его шансы
в этом лагере.
     - Особенно в окружении таких, как эти, - сказал Вейни, и  тут  же  из
ножен выскочил кинжал, но Рох раньше  обнажил  свой  длинный  меч  и  упер
острие в живот Трина.
     - Я снова прошу: мир, или никто  из  нас  не  сможет  уйти  из  этого
стана... или же не уцелеет в пути.
     Фвар сделал Трину успокаивающий жест, и кинжал спрятался в ножны.
     - Ставки сейчас гораздо выше, чем вы думаете, - сказал Рох. -  Вскоре
это станет ясно. Но будьте готовы к походу.  Будьте  готовы  выехать  даже
нынче ночью.
     - Шию пойдут следом.
     - Возможно, пойдут. Вам, возможно, придется их  убивать.  Есть  такой
шанс. Но мой кузен - это другой вопрос. Не вздумайте заколоть его в спину.
Слушай меня внимательно, Фвар, предводитель Маай. Убьешь его - и  с  одной
стороны от тебя откажется народ Шию, с другой - местные  люди.  А  это  не
лучше, чем наше нынешнее положение. Ты понял меня?
     - Да, - сказал Фвар.
     - Смотри  на  вещи  более  просто.  Что  касается  меня,  я  не  буду
участвовать в ваших приготовлениях. Шию требуют от меня,  чтобы  я  послал
вас на разведку. Если вас  спросят,  так  и  скажите.  Если  же  возникнет
переполох... впрочем, постарайтесь его избежать. Идите.
     - Кого ты предаешь, Рох? Всех?
     Темные глаза Роха встретились с глазами Вейни.
     - Всех, кроме тебя, мой кузен.
     В голосе звучала холодная насмешка.
     Он опустил глаза, не в силах выдержать этот взгляд,  будивший  в  нем
сомнения.
     - Я пойду с тобой.
     - И будешь защищать мою спину?
     Он пристально смотрел на Роха.
     - Тебя надо защищать в основном от Фвара, кузен. Да, я буду  охранять
тебя, а ты меня. Всегда один из нас будет  бодрствовать,  но  притворяться
спящим.
     - Ты заранее продумал этот поход? Еще тогда,  когда  отобрал  меня  у
Хитару?
     - Да. Прежде я не мог оставить Врата, опасаясь Моргейн. Теперь  же  я
не могу оставаться здесь, опасаясь ее... Теперь я знаю то, что  мне  нужно
было знать, и ты поможешь мне, нхи Вейни из клана Кайя.  Я  отправляюсь  к
Моргейн.
     - Я не поведу тебя.
     - Я бегу от союзников, кузен. Я все равно попаду к ней. Возможно, она
погибла, и тогда мы, мы оба посмотрим, что нам удастся сделать. Но она  не
умирает так легко, эта ведьма из Инор-Пиввна. И если она жива... Что ж,  я
попытаю счастье с ней.
     Вейни медленно кивнул, чувствуя, как засосало под ложечкой.
     - А с Фваром ты поосторожнее, - сказал Рох. - Будь спокойнее.
     - Оружие.
     - Получишь. Твое собственное. Я забрал все твое имущество  у  хию.  И
наложу повязку тебе на колено. Вон там одежда получше, чем  эти  лохмотья,
которые дали тебе хию.
     Он склонился над грудой, на которую ему указал Рох, нашел собственные
сапоги, а также все остальное, что ему было нужно,  и  оделся.  Он  и  Рох
носили одежду одного размера. Он старался не смотреть на  Роха  и  держать
свои мысли при себе. Рох знал, что  когда  придет  время,  Вейни  повернет
против него. Рох знал это, и тем не менее вооружал его. Эта  мысль  отнюдь
не доставляла ему удовольствия.
     Рох устроился в углу возле стены из травы и  глядел  на  него  из-под
полуприкрытых век. - Не веришь мне? - заключил он.
     - Не больше, чем дьяволу.
     - Поверь мне, наконец: за пределами этого лагеря ты должен полагаться
на меня и защищать меня, иначе маай Фвар с  обоих  нас  сдерет  шкуры.  Ты
можешь погубить меня, но обещаю - это не принесет тебе пользы.


     Суматоха не стихала. Через час она разгорелась с новой  силой,  затем
Трин сунул голову в шатер и, тяжело дыша, произнес:
     - Фвар говорит, что все готово. Нет смысла  ждать  дотемна.  Говорят,
надо бы отправляться. Болотники хотят поджарить его на медленном огне.  По
мне - так правильно хотят, но если они поднимутся на нас  и  если  кел  их
поддержат... В общем, если хочешь вывести отсюда коней,  надо  делать  это
сейчас, быстро, пока они там что-то замышляют. А то  потом,  когда  у  них
дойдет до дела, у нас может ничего не получиться.
     - Хорошо, - сказал Рох.
     Трин  плюнул  в  сторону  Вейни  и  вышел.  Вейни  сидел  неподвижно,
вздрагивая от гнева.
     - Сколько времени они еще будут нужны нам? - спросил он.
     - Смирись, тебе предстоит вытерпеть  гораздо  худшее.  -  Рох  бросил
Вейни кипу одежды.  Он  поймал  ее,  но  не  стал  больше  ничего  делать,
ослепленный яростью. - Да-да, кузен. Ты  будешь  вооружен,  но  ничего  не
должен делать. Ты дал мне обещание, и я  уверен,  что  ты  его  выполнишь.
Умерь типичный для  нхи  норов  и  не  делай  ничего  сгоряча.  Забудь  об
отмщении, пока не придет время... Поступай как илин. Ты помнишь,  что  это
такое, верно?
     Вейни дрожал. Сделав несколько порывистых вздохов, он ответил:
     - Я не принадлежу тебе.
     - Но пусть несколько дней будет именно так. Несколько горьких дней...
Благодаря этому тебе удастся их пережить - разве это  не  будет  означать,
что ты послужишь ей?
     Этот аргумент попал в цель.
     - Хорошо, - сказал он и принялся натягивать на себя одежды  хию.  Рох
делал то же самое.
     В шатре лежало еще две груды. Одну из них  Рох  передал  ему,  и  она
оказалась неожиданно тяжелой.
     - Твои доспехи, - сказал Рох. - Все твое имущество, как я и обещал. А
вот твой меч. - Он развернул и протянул  Вейни  оружие,  а  также  пояс  и
прочее. Вейни быстро подпоясался, так торопливо, что перевязь задела  рану
на плече, и та заныла. Рох меньше походил  на  хию,  чем  он,  потому  что
волосы у него на затылке не были стянуты  в  узел  воина,  как  полагалось
лорду Эндара,  а  были  сбриты  наголо.  Его  собственное  лицо,  покрытое
шрамами, не знало бритвы уже неделю, а волосы отросли до плеч. Обычно  они
не спадали на глаза благодаря шлему или повязке, но теперь Вейни распустил
их, что позволило скрыть некоторые из шрамов. Он вспомнил поведение хию  и
постарался принять наглый вид, соответствующий манерам дворовых псов.  При
мысли о том, что предстоит покинуть шатер,  он  почувствовал  себя  голым,
кровь в жилах застыла.
     Рох собрал свое оружие, главным из которого был прекрасный  эндарский
лук. В  колчане  находились  необычайно  длинные  стрелы  кайя  с  зеленым
оперением. За пояс он сунул Клинок Чести с  костяной  рукояткой,  подвесил
меч и  топор,  причем  последний  предназначался  для  ношения  на  седле.
Предводитель клана, подумал насмешливо Вейни. Как бы он  ни  маскировался,
он не мог выглядеть как-то иначе.
     И когда возле шатра затопали кони, а вдали послышались  крики  людей,
он вышел и увидел высокую черную кобылу  Роха,  выделявшуюся  среди  менее
рослых шиюнских лошадей. Никакой  надежды  проехать  скрытно...  Наверняка
поднимется тревога... - Чертова спесь кайя,  -  выругался  Вейни  вслух  и
забрался в седло на гнедого, которого  ему  подвели.  И  снова  выругался,
когда в ноге вспыхнуло пламя. Он откинул волосы с глаз, взглянул и  увидел
группу всадников-кел, движущуюся к ним со стороны центра стана.
     - Рох! - закричал он.
     Рох увидел их, развернул вороную и помчался сквозь хию, ведя за собой
около сорока всадников.
     - Мы оторвемся от них! - закричал Рох. - Они  ничего  не  смогут  нам
сделать!
     Стражники увидели их приближение и смутились.  Рох  натянул  поводья,
закричал, чтобы открывали проход, и в появившееся отверстие  хлынули  хию.
Вейни держался рядом с Рохом. Он даже опомниться не успел - так быстро все
произошло. Они пронеслись по лагерю людей, нацеливаясь на собравшуюся  там
толпу.
     Мечи вылетели из ножен. Испуганная внезапностью  толпа  вздрогнула  и
разбежалась по сторонам, осталось только несколько  замешкавшихся.  Одного
человека сбили и затоптали, но вскоре люди опомнились, в ярости заорали  и
стали швырять вслед всадникам камни.  Вейни  пригнулся.  Ему  не  пришлось
обагрять меч кровью - ни людей, ни хию, скакавших рядом.
     Перед ними была равнина. Рох рассмеялся:
     - Кел сейчас поедут через разворошенный улей.
     Он оглянулся и уже не увидел людей.  Не  было  ни  летящих  им  вслед
камней, ни драк. Люди спрятались, и всадников шию не было видно. Либо  они
решили проехать другим путем, не  через  лагерь  людей,  либо  их  попытка
прорваться здесь не удалась - в обоих случаях у беглецов была  фора  перед
преследователями.
     - Когда Хитару узнает, что мы ушли, - сказал Рох, - а  он,  наверное,
уже узнал, - он не сможет удержаться от преследования.
     - Да, - сказал Вейни. - Я тоже так думаю.
     Он вновь глянул через плечо, в сторону всадников хию, и утвердился  в
мысли, что приходила ему в голову и прежде: после бегства Роха  весь  этот
огромный стан зашевелится и снимется с места.
     Он ничего не сказал, поняв наконец ту ловушку, в  которую  попал.  Он
хотел жить и потому закрыл глаза на все, кроме проблем своего спасенья.
     Мирринд, с тоской подумал он. Мирринд и все эти земли.





     Они гнали коней пока те  не  обессилели  и  перед  тем,  как  сделали
привал, уже стемнело. Костров на ночь не зажигали,  двинуться  в  путь  им
предстояло на рассвете. Вейни соскользнул с седла, держась за луку, и едва
устоял на ногах. Но тем не менее он позаботился  о  коне,  взял  упряжь  и
подошел к Роху, наклонив голову, когда проходил среди хию. Он  думал,  что
если кто-нибудь из них поднимет на него руку, он повернется и  убьет  его.
Это было безумием, и он это понимал. Обойдя человека,  который  поглаживал
свою лошадь по холке, он приблизился к Роху и сказал, облачив себя, как  в
маскировочную одежду, скромностью илина:
     - Я бы хотел переодеться.
     Он положил ношу своего коня на землю и уселся на нее, так как  стоять
ему было тяжело.
     - Я тоже. Переодевайся.
     Вейни с отвращением сбросил одеяние хию и остался только в рубашке  и
штанах. Он надел  кожаную  подкольчужную  куртку  и  хотел  было  натянуть
кольчугу, но плечи у него онемели и это ему не удалось. Он накинул  поверх
куртки плащ,  и  больше  ничего.  Рох  переоделся.  Подойдя  к  Фвару,  он
приказал:
     - Нам нужно, чтобы часовые следили за всеми сторонами горизонта.  Шию
наверняка гонятся за нами, но кто-то из них может возвращаться из лесу,  и
не стоит рисковать встречей с ними.
     Фвар издал какой-то звук, который можно  было  принять  за  согласие,
повернулся и отошел, как бы невзначай зацепив сапогом здоровую ногу Вейни.
     Вейни упал, в колене возникла острая боль. Он перекатился и с  трудом
стал подниматься. Рох уже стоял на ногах с обнаженным мечом.
     - Еще раз ты сделаешь это, - сказал Рох, - или вообще прикоснешься  к
нему, и я снесу тебе башку с плеч.
     - За этого?
     Вейни уже почти поднялся, но Рох положил ладонь на его руку и удержал
его, а когда Вейни заупрямился и все же встал,  он  повернулся  к  нему  и
жестко ударил ладонью по лицу.
     - Ты забываешься. Наверное, у Моргейн больше терпения,  чем  у  меня.
Будешь доставлять мне хлопоты - я отдам тебя им.
     Гнев на миг ослепил его, но затем он  все  понял,  опустил  голову  и
снова сел. Это позабавило хию, и он тоже не смог сдержать  смех,  который,
как бы ни был мерзок, разрядил обстановку.
     - Он илин, - сказал Рох. - Тот самый,  о  котором  поется  в  песнях.
Наверное, мы забыли  обычай,  ибо  он  не  вольный  человек.  Он  подчинен
Моргейн, он ее слуга, и не более. По законам Эндара он  не  виновен,  если
прольет чью-то кровь - в этом вина только Моргейн. Теперь  он  у  меня  на
службе, маай Фвар. Или ты предпочел бы  убить  его  и  лишиться  последней
надежды на спасение? Это твой выбор. Убей его  -  и  у  нас  не  останется
проводника и  возможности  беспрепятственно  пройти  по  лесу.  За  нашими
спинами Хитару. Почему, как ты думаешь? Из-за меня? Нет. Я мог бы  уехать,
и Хитару стерпел бы это, как и все, что я  делал,  потому  что  он  боится
убить меня. У меня  знания,  которые  позволяют  ему  находиться  на  этой
земле... знания о Вратах и о могуществе, которое даже  более  велико,  чем
подозревает Хитару. И поскольку ты служишь мне, Хитару боится  нас  обоих.
Но слушай меня, и я скажу, что  послужило  причиной  наших  разногласий  с
Хитару, почему он пошел против нее - а он  сделал  это,  можешь  вернуться
обратно и убедиться. Это потому, что у  него  была  возможность  допросить
этого человека, и теперь он достаточно знает - он  знает,  что  с  помощью
этого человека я могу сбросить кел... и захватить власть над  всеми  этими
землями.
     Наступила мертвая тишина. Все люди  стояли,  внимательно  слушая  его
слова. Вейни отвернулся, опустил голову, сжимая в руке рукоять меча.
     - Как? - спросил Фвар.
     - Этот человек знает лес, знает его жителей и Моргейн. Кел не  смогут
найти ее. Он сможет. Он позволит нам отнять у нее оружие и захватить место
контроля над Вратами. Неужели вы  думаете,  что  лорды  кел  позволят  вам
беспрепятственно завладеть всем этим? Они будут рисковать головой, лишь бы
воспрепятствовать нам. Неужели вы думаете, что им  хочется  оказаться  под
властью людей? Но мы справимся с ними. Никто... ни один не  смеет  поднять
руку на этого человека. Я обещал ему за помощь жизнь. Кел не смогут ничего
от него добиться. И вы тоже, друзья мои. Но меня он  слушаться  будет:  он
знает, что я свое слово сдержу. А теперь, если все это вас не  устраивает,
отправляйтесь к Хитару - испытайте судьбу, может, он и пощадит вас. Или же
можете остаться со мной,  но  тогда  держитесь  от  него  подальше,  иначе
рискуете остаться с одной рукой. Он слишком ценен для меня.
     - Но так будет не всегда, - сказал кто-то.
     - Клянусь! - закричал Рох. - Выбрось это из головы, Дерт! Выбрось это
из головы!
     Окружающие мрачно молчали. Дерт сплюнул на землю и кивнул.  Остальные
тоже пробормотали свое согласие.
     - Четыре дня, - сказал Рох, - и мы добьемся всего того, ради чего  вы
пришли ко мне. Тогда вы будете вольны делать все, что  захотите.  Это  вас
устраивает? Четыре дня.
     - Ладно, - сказал вдруг Фвар, и остальные с ним согласились. - Ладно,
лорд, - сказали другие, лагерь утихомирился, люди разошлись, тихо обсуждая
друг с другом, что будет, когда они получат власть над лордами кел.
     Вейни тяжело сглотнул и посмотрел на  Роха,  который  устраивался  на
ночь. Рох ничего не сказал.
     - Тебе больно? - спросил он некоторое  время  спустя.  Вейни  покачал
головой, хмуро глядя на Роха. Он не отваживался ответить  -  родичи  Фвара
наверняка подслушивали. К этому надо было привыкнуть. Рох  не  должен  был
его успокаивать или делать что-нибудь, что могло выдать  соглашение  между
ними. А Вейни не мог справиться с сомнениями. Вдруг Рох только что  сказал
правду?
     Рох стиснул его предплечье.
     - Поспи немного, кузен.
     Вейни закрылся одеялом и улегся. Он заснул, но ненадолго.
     Посреди ночи Рох разбудил его. Он открыл глаза и стал дежурить, в  то
время как Рох улегся спать. Вокруг звучало сопение спящих людей,  фырканье
коней, ощущалась напряженность от столь странной комбинации людей и целей.
Она действовала на него угнетающе.
     При первом намеке на рассвет лагерь ожил, часовые  стали  расхаживать
среди спящих и пинками расталкивать их, обходясь со своими  сородичами  не
милосерднее, чем с чужаками. Вейни не мог одобрить такой побудки, но встал
и разбудил Роха, разочаровав хию, который направлялся к ним. Рох уселся  и
принялся натягивать на себя доспехи. Люди  уже  седлали  коней,  проклиная
ночную тьму и холод. Фвар под одеяния шию надел чешуйчатые доспехи.  Вейни
заметил это еще в первый раз, когда встретился с ним. Он с трудом  натянул
свою кольчугу, надел латы, нахлобучил на голову шлем, убрав волосы с глаз.
А Рох сунул ему за пояс еще  один  кинжал,  не  Клинок  Чести,  а  простой
шиюнский нож.
     - Ты долго и преданно носил мой клинок, - сказал он насмешливо.  -  Я
не могу не отблагодарить тебя.
     - Я тебя тоже, - сказал Вейни.
     Он поместил это оружие в соответствующее  место  за  поясом  и  пошел
посмотреть на коней.  Продвигаясь  среди  хию,  он  опустил  голову  и  не
реагировал на их насмешливые взгляды, задыхаясь от гнева, напоминая  себе,
что должен сохранять спокойствие. Это были всего лишь  подначки,  хотя  за
всем этим лежала злоба. Они надеялись спровоцировать его,  чтобы  на  него
разгневался Рох... "Будешь доставлять мне хлопоты, - сказал тогда Рох, - я
отдам тебя им". Они ожидали  этого.  Но  илину  из  Эндара-Карша  было  не
привыкать к таким насмешкам. Служба у Моргейн с самого начала  была  столь
же тяжелой. Он вдруг вспомнил ее лицо, и голос, и  вежливость,  с  которой
она к нему обращалась, и тут же отбросил это воспоминание.
     Она не могла быть мертва. Он не мог оказаться привязанным к  миру,  в
котором ее бы не существовало. Рассудок не мог смириться с такой мыслью.
     - Лорд, - сказал кто-то и показал на юг, в направлении Врат. Там,  на
горизонте, была другая заря, мерцание красного света,  более  яркого,  чем
настоящий рассвет.
     - Огонь, - прошипели многие рты.
     Рох поглядел в ту сторону и вдруг подал знак отправляться.
     - Должно быть, кел усмирили вызванный нами переполох. Иначе и быть не
могло, не стоило и надеяться. Огонь означает,  что  они  согнали  с  места
нижний лагерь: мы уже наблюдали подобную тактику. Они теперь идут за нами,
а их разъезды отправились  в  путь  задолго  до  того.  Надо  отправляться
немедленно. Они идут за нами. Все.


     Когда наступило утро, все отчетливо  увидели  дым  на  горизонте.  Но
вскоре ветер рассеял его. Ветер крепко дул с юга. Будь иначе, огонь не мог
бы погнать всю орду на них.
     - Они направляются к реке на юге,  -  заключил  Рох,  повернувшись  в
седле и глядя назад. - Это хорошо. Безумие заставляет их предполагать, что
они поймают нас на этих равнинах.
     - Их всадники передвигаются наверняка куда быстрее  огней,  -  сказал
Вейни и тоже оглянулся. Но увидел лишь воинов Фвара, их лица были  приятны
ему не более, чем лицо Хитару. Он вновь повернулся  и  обменялся  с  Рохом
несколькими словами, заботясь скорее о спокойствии своего кузена.
     На привале он стреножил коня Роха и сделал все то, что  делал,  когда
сопровождал Моргейн. Днем хию вели себя непривычно покорно - все, что  они
делали, они делали на глазах у Роха. Было мало презрительных  взглядов,  и
лишь однажды Фвар широко улыбнулся и засмеялся. - Жди, -  сказал  Фвар,  и
только. Вейни твердо посмотрел на него, понимая, что главная опасность для
него - нож в спину, когда придет время, но Фвара  остерегаться  надо  было
постоянно.
     Как-то раз он увидел, как Фвар смотрит Роху вслед. Когда  он  смотрел
ему в лицо, то глаза у него были совершенно другими.
     "Это человек, который никогда ничего не забывает, - подумал Вейни. Он
считает, что кое-что ему должен я, кое-что - Рох. Это несомненно".
     "Стереги мою спину", - говорил ему Рох, зная своего слугу.
     Они перебрались через две реки, утром и в полдень,  держа  путь  чуть
восточнее чем прямо на север, направляясь к истокам Нарна. Это направление
выбрал Вейни, Рох согласился с курсом, а Фвар  и  его  люди  следовали  за
Рохом.
     Он вспомнил, что к северу располагался лагерь Фвара или людей Хитару,
там, где он попался, и опять ему туда не хотелось. Однако именно  там  был
брод через реку Нарн. Но между ними и рекой была еще полоса леса,  который
не очень-то любил людей, и Вейни повел отряд туда,  надеясь,  что  там  их
всех ожидает гибель. На это он решился, когда услышал разговор Роха с хию.
Лучше погибнуть, чем навести их на Моргейн. Он жил лишь  одним  страхом  -
что Фвар вспомнит, где именно они его скрутили, и поймет, что их водят  за
нос. Фвар бывал в этих местах и, возможно, хорошо знал здешние опасности.
     Но этого не случилось. Он старался ничем не выдать себя, ехал, свесив
голову на грудь и  делая  вид,  что  ему  тяжело  переносить  боль  ран  и
усталость. На самом деле он порой ухитрялся даже вздремнуть  в  седле,  но
недолго, и старался не позволить им сменить направление.
     - Всадники! - вдруг сказал Трин.
     Вейни поднял голову и поглядел туда, куда  он  показывал.  На  севере
клубилось облако пыли. Сердце его тревожно заныло.
     - Там должен быть лагерь шию, - сказал он Роху. - Но они могут еще не
знать, что ты порвал с Хитару.
     - Они узнают это  достаточно  скоро,  -  сказал  Фвар.  -  Дайте  ему
что-нибудь прикрыть доспехи, быстро.
     Хотя это было сказано Фваром,  к  этим  словам  стоило  прислушаться.
Вейни отстегнул кирасу и снял шлем, распустив  волосы  на  манер  людей  с
Бэрроу. Фвар снял с себя тунику из шерсти и передал ему.
     - Одевай, ублюдок, и спрячься среди нас.
     Он  послушался,  набросив  грязное  одеяние  на  кожу  и  кольчугу  и
спрятавшись в центре этой волчьей своры, где он был не столь заметен. Лицо
его горело от ярости на Фвара, отпустившего ему насмешку; в пылу гнева  он
вспомнил, что Рох был его близким родственником по  материнской  линии,  и
такое оскорбление было не из тех, которые прибавляли чести клану Кайя  или
дому Роха.
     Всадники Фвара тесно сомкнулись вокруг него, но  волосы  у  них  были
темными и никто из них не был такими высокими, как  он.  Он  старался  как
можно меньше  выделяться,  но  мало  что  мог  сделать.  Наездники  быстро
приближались и, судя по облаку поднятой пыли, явно двигались им навстречу.
     - Лагерь Сотарра, - пробормотал человек слева. - Это люди Шайена.
     Рох и Фвар выехали вперед навстречу всадникам - разумный маневр, если
среди них был и сам Шайен. Всадники замедлили движение, натянули  поводья,
остановились, кроме трех своих предводителей, которые не остановили коней.
Всадники Фвара достали стрелы и приготовили луки, но  постарались  сделать
это скрытно.
     Здесь и в самом деле был Шайен. Вейни  узнал  молодого  лорда  кел  и
поблагодарил небо за расстояние, разделяющее их. Все пока выглядело мирно.
Шайен приказал им остановиться и последовать за ними в его стан.
     - Я не хочу, чтобы вы, выродки с Бэрроу, носились где вам  вздумается
по моей территории. Вы совсем обнаглели, как я погляжу -  не  подчиняетесь
моим приказам.
     - Они подчиняются моим приказам, - сказал Рох,  повернувшись  к  нему
лицом. - Прочь с дороги, лорд Шайен. Это мой путь.
     - Можете, конечно, ехать дальше, но тогда скоро вам предстоит въехать
в лес, и тогда вы потеряете своих людей, да и сами тоже погибнете. Из леса
еще никто не возвращался живым, и я применю силу, чтобы  остановить  тебя,
лорд Рох. Ты слишком рискуешь.
     Рох поднял руку. Хию наставили на всадников натянутые луки.
     - Мы едем дальше, - сказал Рох.
     Неповиновение людей привело Шайена в изумление.
     - Да ты совсем сошел с ума!
     - Отойди с моего пути. Не пытайся выяснить границы моего безумия.
     Шайен развернул коня, и сопровождавшие его отступили вместе с ним. Он
пришпорил  коня  и  помчался  к  своему  лагерю,  мерцавшему   чешуйчатыми
доспехами и пиками. Один из людей с холмов Бэрроу  вслух  поблагодарил  за
защиту нескольких богов.
     Рох двинулся дальше, Фвар и Трин последовали за ним.  Они  проскакали
мимо шиюнских наездников, стоявших спокойно и просто  смотревших  на  них.
Сначала с флангов, потом со спины они оказались открытыми для шию,  но  те
оставались неподвижными. Наконец шию остались вдали, Рох пришпорил коня  и
помчался галопом, а вслед за ним и все остальные. Так они мчались  до  тех
пор, пока кони не начали спотыкаться, и все же на привал  остановились  не
раньше, чем совсем стемнело.


     Фвар потребовал обратно свой плащ. Вейни с  радостью  сбросил  его  с
плеч, стреножил своего коня, коня Роха и... коня Фвара,  потому  что  тот,
под общий хохот компании, бросил ему свои поводья, как это сделал Рох. Все
они стали звать его словом "ублюдок", видя, как оно на него действует.
     Он не глядел в их лица, расседлывая коней и идя через хию  обратно  к
Роху, возле которого сидел Фвар.
     Ему тоже ничего не оставалось, кроме как сесть,  когда  Фвар  ухватил
его за плечо и грубо потянул вниз.
     - Ты ведь наш проводник, не так ли? Так уверяет лорд Рох. Так что там
сказал Шайен насчет опасности в лесу?
     Он сбросил руку Фвара.
     - Опасность есть, - сказал он, тщательно подбирая слова. -  Для  тебя
опасности есть везде, куда бы ты ни поехал. Я могу провести вас через них.
     - Какие опасности?
     - Там другие кел.
     Фвар скривился и взглянул на Роха.
     - У Моргейн есть союзники, - объяснил Рох.
     - В какую ловушку ты задумал завести нас? Однажды мы  уже  доверились
ей и страшно поплатились за это. В таких делах я никому не поверю.
     - В таком случае, тебе не позавидуешь. С одной стороны  -  Хитару,  с
другой - Шайен и лес, через который ни одному из вас не проехать.
     - В этом твоя заслуга.
     - Я хочу поговорить с тобой наедине. Вейни, отойди.
     - Позаботься об этом, Трин.
     Вейни начал подниматься, но Трин вскочил раньше, схватил его за  руку
и поволок в дальний конец лагеря, где стояли кони.
     Фвар и Рох говорили друг с другом, словно две тени во  мраке.  Их  не
было слышно. Вейни смотрел на них, пытаясь все же расслышать, стараясь  не
обращать внимания на своего сторожа, который внезапно схватил его ворот  и
потянул к земле. -  Сядь,  -  посоветовал  Трин,  и  он  послушался.  Трин
несколько раз со злобной ухмылкой на лице пнул его по больному  колену.  -
Рано или поздно мы заберем тебя от него, - пообещал он.
     Вейни ничего не ответил, рассчитывая, что все будет совсем иначе.
     - Нас тридцать семь, и все горят желанием разделаться с тобой.
     Он опять промолчал, и Трин снова  занес  ногу.  Вейни  схватил  ее  и
выкрутил, так, что Трин полетел вниз, испугав коней,  и  заорал,  зовя  на
помощь. Вейни ударил хию, встал над ним и  рассек  веревку,  которой  была
привязана лошадь. Та отпрянула; он потянул веревку к  себе,  почувствовал,
как к нему приблизилась темная масса, и залез на нее.
     Лошадь заржала и дернулась, пытаясь вырваться от удерживавших ее хию.
Соскочив с животного, Вейни бросился с кинжалом на кричащую массу людей  и
ударил вслепую, но у него перехватили запястье, вырвали кинжал и  едва  не
сломали руку.
     Его свалили на землю, затем кто-то схватил его за грудки и рванул  на
себя. Он мог ударить, но увидел блеск кольчуги и понял: перед ним Рох. Тот
выругался и встряхнул его, и Вейни откинул волосы со лба, готовый  драться
со всеми, кто попытается пойти на него. Один попытался -  Трин,  живой,  с
окровавленным лицом и ножом в руке.
     Фвар остановил его, выхватив из его руки кинжал.
     - Нет, - сказал Фвар. - Нет. Оставь его.
     Хию зловеще попятились, стали разбредаться. Дрожащий от злобы  Вейни,
хрипло вздохнул. Рох не отпускал его. Он схватил руку Роха и сбросил ее.
     - Пытался бежать? - спросил Рох.
     Он ничего не ответил. И без того было очевидно, что пытался.
     Рох схватил его за руку, повернул запястье вверх и вложил в нее ручку
кинжала. - Забери и скажи спасибо мне.
     Вейни опустился на землю, Рох некоторое время стоял,  глядя  на  него
сверху, затем повернулся и побрел прочь. Фвар стоял  в  стороне,  и  Вейни
поднялся, ожидая вспышки злобы со стороны Фвара, со смущением думая о том,
что именно он остановил расправу.
     - Кто-нибудь, добейте коня, - сказал Фвар. Кто-то из людей подошел  к
лошади и прекратил ее мучения.
     Вейни двинулся к Роху. Фвар взял его за руку.
     - Пошли, - сказал Фвар и повел его через толпу.
     Никто не поднял на него руку. Один лишь Трин порывался, но Фвар отвел
его в сторону, что-то сказал, и Трин стал умиротворенным.
     Неожиданно успокоившись,  Вейни  оглянулся  на  Роха,  который  отвел
взгляд и начал готовиться к ночному отдыху.





     Они опять двинулись в путь до зари, и к тому времени,  как  наступило
утро, вдоль северного горизонта перед ними  уже  изогнулась  темная  стена
Шатана.
     Весь  этот  день  они  испытывали  странное   беспокойство,   которое
заставило всадников остановиться и переговорить перед тем, как они въехали
в гущу деревьев.
     Вейни теперь ясно видел и понимал, что задумал Рох, но не осмеливался
задавать ему вопросы, потому что рядом с ним, как  всегда,  был  Фвар.  "Я
обезумел, - по-прежнему  думал  он,  -  что  поверил  ему".  Он  боялся  и
чувствовал гнетущую тяжесть на сердце, которую не могла облегчить близость
Шатана. Ехать в эту тьму...
     Он пощупал колено и подумал, что на коне он человек, а без коня - все
равно, что мертвец. Мчаться во весь опор через эту  чащу  было  немыслимо,
идти пешком, хромая, тоже не представлялось возможным. Вопрос в  том,  как
далеко  ему  удастся  завести  эту  банду  прежде,  чем  кто-то  потребует
остановиться и предъявит ему обвинение.
     И все же Рох позволял ему вести их, даже после предупреждения Шайена,
а когда Фвар проворчал что-то, велел ему замолкнуть. Никто не  посмел  ему
возразить. Слышался только шепот ехавших позади.
     В полдень они остановились и уселись, не  выпуская  из  рук  поводья,
позволив коням отдохнуть,  а  сами  немного  поели  и  утолили  жажду,  не
распаковывая ничего, что могло бы вызвать заминку, готовые ехать  в  любую
минуту.
     Началась азартная игра, в которой требовались опыт и проворство,  где
воображаемой ставкой была судьба всех кел.  Рох  сидел,  не  улыбаясь,  не
встречаясь взглядом с Вейни и ничего не говоря.
     Внезапно он встрепенулся, схватил его за плечо.  Повернувшись,  Вейни
увидел дымку пыли на южном горизонте.
     - Думаю, нам пора двигаться, - сказал Рох.
     - Да, - прошептал он. Не могло быть сомнений - это Хитару  со  своими
всадниками и орда Шию.
     Фвар грязно выругался и приказал своим людям садиться  в  седла.  Они
оторвались от игры и торопливо забрались на коней. Вейни взгромоздился  на
свою лошадь и еще раз оглянулся, схватив поводья.
     На горизонте было уже не просто облачко  пыли  -  оно  растянулось  в
широкую дугу, идущую на них с юга и запада.
     - Шайен, - сказал он. - Шайен примкнул к ним.
     - Должно быть, пыль увидели в лагере  Сотарра,  -  догадался  Фвар  и
выругался. - И наверняка в стороне Нарна тоже есть кто-нибудь. Они тот час
же двинутся сюда.
     Рох не ответил, лишь вонзил шпоры в бока черной кобылы. Все  поспешно
поскакали за ним, переведя коней на отчаянный галоп. Но шпоры и нагайки не
могли заставить слабых коней мчаться  быстрее  сильных,  и  некоторые  хию
начали отставать... Утомленные путешествием, животные из  Шиюна  не  могли
догнать эндарскую кобылу, а Вейни с самого начала похода  хорошо  ухаживал
за своим гнедым. Животное  так  и  не  привыкло  к  нему,  человеку  более
высокого роста, чем любой хию, но оно было менее утомлено, чем  остальные,
да Вейни пока и не пытался вырваться вперед. Сейчас не имело значения, кто
будет впереди, главное - не оторваться от  остальных,  когда  впереди  уже
видна зеленая линия...
     Кел догоняли; он оглянулся и увидел  сквозь  пыль  отблески  металла.
Несомненно, это были кел; кони и упряжь у них были лучше и  они  могли  бы
загнать своих лошадей насмерть, лишь бы не упустить беглецов.
     Рох оторвался уже далеко, и всего лишь несколько хию держались  около
него. Вейни натянул повод, огибая всадника, затем, не увеличивая скорости,
обогнал еще троих. Он прикусил губу и направил коня к тому месту, где, как
ему показалось, в лесу был более легкий проход.
     Теперь облако пыли было не только позади них, но и  угрожающе  близко
на востоке.
     Остальные тоже обратили внимание на эту силу,  возникшую,  словно  по
волшебству, в сиянии металла. Хию  встревоженно  закричали,  пришпорили  и
подхлестнули коней, словно это могло им помочь, словно кони могли от этого
быстрее скакать по земле, где и пешком идти было бы трудно.
     Вдруг одна лошадь  с  визгом  упала  прямо  под  ноги  другой.  Вейни
оглянулся: одним из упавших всадников был болотник,  и  его  товарищ  тоже
спешился, чтобы помочь ему. Итого отстали трое.  Человек  подобрал  одного
упавшего и поскакал вслед  за  остальными,  но  перегруженный  конь  начал
заметно отставать.
     Вейни выругался. Он был родом из Карша и слишком любил лошадей, чтобы
радоваться  тому,  что  сейчас  происходило.  Дело  рук  Роха,   эндарское
коварство Роха, подумал он, но лишь потому, что  ему  необходимо  было  на
кого-то обратить свой гнев.
     Лес был уже совсем близко, но  и  всадники  кел  были  на  расстоянии
полета стрелы. Замелькали стрелы, пока  еще  не  долетая  до  цели.  Затем
стрелять в  них  прекратили,  потому  что  лучникам  приходилось  сбавлять
скорость, чтобы выпустить стрелу, что никакой  пользы  преследователям  не
приносило.
     Вейни скакал теперь уже далеко не последним;  еще  три,  нет,  четыре
лошади упали, остальные выглядели так, будто тоже могли свалиться в  любой
момент.
     - Хей! - закричал он и наконец все  же  воспользовался  шпорами,  еще
быстрее устремился  вперед,  обогнал  почти  всех,  стремительно  сокращая
расстояние до леса, догоняя эндарскую кобылу Роха. Вейни  пригнулся,  хотя
стрелы пока еще не попадали в цели; лес  был  уже  почти  перед  ним.  Рох
пересек барьер из зеленого кустарника перед  лесом,  за  ним  Фвар,  затем
Трин.  Теперь  он  был  третьим,  остальные  тоже   под   разными   углами
устремлялись к тому же месту в лесу. Одна лошадь бежала без седока.
     Конь под Вейни крепко держался на ногах и нес  его  к  приближающейся
зеленой стене. Сзади раздавались крики, еще несколько всадников  оказались
на земле. Лошади не могли нестись во весь опор по  каменистой  почве,  что
вызывало затруднения не только у беглецов,  но  и  у  их  преследователей.
Вейни уже не оглядывался, не интересуясь, кто именно  оказался  на  земле.
Дыхание коня под ним казалось оглушительным, быстрая перестановка  ног,  с
попытками избегать камней, воспринималась  им  как  движения  собственного
тела. Он сжимал и отпускал бока коня коленями, пытаясь тем самым  общаться
с ним на том языке, который понимали обученные лошади в  Моридже.  Быстрый
взгляд вперед показал ему, что Рох еще виден, неподалеку от него были Фвар
и Трин, а также третий и  четвертый  человек.  Еще  один  всадник  пересек
кустарник, его лошадь продралась через заросли и заскользила за ними  вниз
по склону, затем с видимыми усилиями поднялась по противоположному  склону
оврага. Этим всадником был Минур. Сзади продолжали раздаваться вскрики  от
падений.
     За полосой кустарника протекал  ручеек,  воды  в  котором  было  едва
достаточно, чтобы закрыть копыта коня,  и  конь  Вейни  хотел  было  здесь
остановиться, но Вейни ему не позволил,  погнал  вверх  по  склону,  снова
нашел выбранное им ранее направление. Он не стал подгонять  лошадь  бежать
во весь опор, лишь принуждал сохранять скорость. Стало темнее - не  только
от близости леса, но и от того, что спускались сумерки.
     Он повернулся в седле  и  увидел  неподалеку  Роха,  Фвара,  Трина  и
Минура; еще трое почти нагоняли его. Фвар посмотрел  назад,  встретился  с
Вейни взглядом, и глаза его сказали, что теперь, наконец, он все понял.
     Вейни пришпорил коня и попытался направить его  чуть  в  сторону,  но
тот, оценив склон, ведущий к деревьям, отказался сворачивать с  тропы,  по
которой бежал, и Вейни продолжил скакать туда же, вытаскивая меч.  Фвар  с
мечом в руках уже ехал ему навстречу. Помня о его кольчуге,  Вейни  ударил
повыше. Фвар парировал удар; Вейни пришпорил  своего  коня,  заставив  его
рвануть на лошадь Фвара, предполагая вынудить ее развернуться  так,  чтобы
тот не мог нанести удар. Но вместо этого она резко отскочила в  сторону  и
налетела на другую лошадь, без седока. Обе лошади упали, а  Фвар  оказался
под ними.
     Подскочил еще один  противник  -  Минур.  Вейни  развернул  дрожащего
гнедого, крутанул мечом над головой и парировал удар. От силы удара пальцы
его онемели, но он тут же поднял меч. Минур  отчаянно  попытался  отразить
рубящий удар, но Вейни даже не заметил этой попытки: голова  оказалась  на
пути мечи, и человек с Бэрроу умер без звука, рухнул наземь, как куль.
     - Хей! - закричал Вейни  и  ринулся  на  остальных.  Ударил  направо,
ударил налево - опустели еще два седла, он  даже  не  понял,  чьи.  Гнедой
содрогнулся, когда один из неприятельских коней  натолкнулся  на  него,  и
едва устоял на ногах. Вейни отпустил поводья и увидел Роха -  тот  был  на
коне,  лук  натянут,  стрела   с   зеленым   оперением   нацеливалась   на
приближающихся преследователей.
     - Рох! - крикнул ему Вейни.
     Стрела вылетела. Рох развернул коня и  пришпорил  его,  помчавшись  к
Вейни. Вслед ему полетело несколько стрел с белым оперением, но ни одна не
достигла цели. Вейни повернул и погнал гнедого в  глубину  леса,  вниз  по
склону,  прорываясь  между  кустов  и  деревьев.  Черная  кобыла   маячила
неподалеку.
     Позади раздался яростный вопль. Вейни заставил  коня  подниматься  по
другому склону, слушая, как в отдалении трещат кусты. Его  конь  с  трудом
одолел подъем, прошел еще некоторое расстояние и остановился,  дрожа  всем
телом - силы  его  были  уже  исчерпаны.  Вейни  слез  с  него,  перерезал
подпругу, снял седло и упряжь и шлепнул коня по боку, отгоняя. Рох так  же
поступил со  своей  кобылой,  хотя  та  еще  могла  нести  его.  Затем  он
повернулся назад и выпустил еще одну стрелу.
     - Мы еще мало их положили, - сказал Вейни, едва переведя дух. Он сжал
в кулаке рукоять меча и с сожалением  подумал  о  своем  луке,  утраченном
вместе с Мэй.
     Звуки  преследования  слышались  неподалеку  от  тропы  -   и   вдруг
прекратились, их просто не стало. Наступила тишина, почти полная, если  не
считать своего тяжелого дыхания.
     Рох тихо выругался.
     Закричал человек, затем другой. В лесу слышались пронзительные вопли,
внезапный треск кустов рядом с ними едва не заставил Роха  выстрелить.  Из
чащи вырвалась обезумевшая лошадь без седока и проскакала  прочь.  Повсюду
слышался треск и лошадиное ржание.
     Затем тишина.
     Вокруг шептались заросли. Вейни выронил меч на сухую листву  и  стоял
неподвижно, всматриваясь в сгущающиеся тени  и  чувствуя,  как  волосы  на
затылке встают дыбом.
     - Положи лук, - прошептал он Роху. - Положи, иначе ты мертвец.
     Рох послушался, не сказав ни слова и более не шевелясь.
     Повсюду двигались тени. Слышалось тихое щебетание.
     - У них отравленное оружие, - прошептал Вейни, - и им уже пришлось на
своей шкуре испытать, что такое человек. Тихо. Стой неподвижно, и все.
     Затем, широко разведя руки, он отошел в сторону от Роха, на  середину
тропы. Он постоял там, затем осторожно  повернулся,  оглядев  каждую  пядь
зарослей, пока не увидел странную тень, которую искал - но  не  на  земле.
Огромные глаза смотрели на него сверху.
     Он сделал знак, какой  делал  Леллин.  И  когда  не  заметил  никакой
реакции, согнул здоровую ногу и неуклюже опустился на колени,  по-прежнему
с широко разведенными руками, чтобы было видно, что у него нет оружия.
     Существо  зашевелилось.  Невероятно,  как   оно   могло   так   легко
спускаться, даже не прибегая к помощи ветвей, а просто  цепляясь  за  кору
дерева.  Оно  смотрело  на  него,  высокое,  длиннорукое.   Теперь   щебет
раздавался повсюду, тени двигались, выбираясь на тропу.
     Они нависали над ним, стоящим на коленях, словно башни. Он  продолжал
оставаться совершенно неподвижным, а они касались руками его плеч  и  рук;
длинные сильные пальцы хватались за одежду и доспехи, вызывая  непривычные
ощущения. Они подняли Вейни на ноги, и он повернулся и с дрожью поглядел в
их лица.
     Они что-то говорили ему,  хватались  за  его  одежду,  в  их  быстрых
голосах звучал гнев.
     - Нет, - прошептал он и тщательно  прожестикулировал:  друг,  друг  -
рука, прижатая к сердцу.
     Никакого ответа. Он медленно поднял руку и показал в  направлении,  в
котором хотел продолжать путь, но они не  собирались  отпускать  его.  Они
подтащили его к Роху, который стоял неподвижно в их нечеловеческих руках.
     Он попытался высвободиться из их рук и  двинуться  по  направлению  к
Роху, но его не выпустили. Он насчитал их десять... двадцать. Темные лица,
бездонные глаза казались невосприимчивыми к логике и эмоциям.
     - Это хейрилы, - сказал он тихо Роху. - Обитатели леса.
     - Союзники Моргейн?
     - Нет. Они сами по себе.
     Ночь уже наступила, погас последний луч заката. К  ним  выходило  все
больше и больше хейрилов,  все  они  говорили  одновременно  и  голоса  их
звучали как шум водопада. Но наконец появились другие тени, которые просто
стояли и смотрели, и внезапно наступила тишина.
     - Амулет, - сказал Вейни. - Рох, амулет. Он еще у тебя?
     Рох очень медленно сунул руку за ворот и  достал  его.  Он  засиял  в
свете звезд - серебряный круг, дрожащий в ладони Роха.  Один  из  хейрилов
протянул руку, прикоснулся к нему и что-то тихо прощебетал.
     Затем  один  из  самых  высоких,  пришедших  позже,  двинулся  вперед
походкой цапли, несколько раз останавливаясь и, похоже,  не  торопясь.  Он
тоже потрогал амулет, прикоснулся к лицу Роха. Он заговорил,  и  звук  был
тихим, глубоким, словно пение лягушки.
     Вейни снова осторожно поднял руку, показывая  на  тропу,  по  которой
хотел идти.
     Опять никакого ответа. Он сделал шаг, и никто не вмешался. Он  сделал
еще шаг, и еще, и еще, идя очень осторожно, поднял свой меч и сунул его  в
ножны. Рох двинулся следом, подобрав свой лук. Хейрилы не издали ни звука.
Они уходили, шаг за шагом.
     Медленно следуя по  тропе,  они  спустились  с  холма.  Никто  им  не
препятствовал. Тропа привела их к ручью и там исчезла,  оставалось  только
идти по течению. Позади хрустели кусты. С деревьев доносилось щебетание.
     - Ты с самого начала так и планировал? - прошептал Рох. -  Шайен  это
понял. Жаль, что мне не удалось.
     - А что планировал ты? - полушепотом сказал Вейни в ответ. - Я обещал
идти с тобой и защищать твою спину, кузен, и только. Но  что  ты  пообещал
Фвару, что его так порадовало?
     - А что, по-твоему, я мог ему обещать?
     Он ничего не ответил и не остановился - продолжал идти,  прихрамывая,
по корням и мху. Под их ногами журчала вода, но они не решались склониться
над ручьем и вволю напиться, пока в горле не начало невыносимо саднить.
     Вейни опустился на колено и зачерпнул в ладонь прекрасной  прохладной
влаги, Рох последовал его  примеру.  Зашуршали  кусты.  Сверху  посыпались
листья и ветки, падая возле них в воду. Они поднялись не  дожидаясь,  пока
начнут падать более крупные  сучья.  В  лесу  двигались  тени.  Они  пошли
дальше, и шелест в кустах затих.
     Настало время отдохнуть.  Они  покинули  ручей,  выйдя  к  заманчивой
тропе. Вейни опустился на землю, поглаживая колено, а  Рох  растянулся  на
листве, тяжело дыша. Их окружала тьма.
     Внезапно ветви вокруг начали трястись. Послышался  треск,  в  опасной
близости от них, сломав  молодое  деревце,  упал  здоровенный  сук.  Вейни
поднялся, цепляясь за ветви. Рох с большим  трудом  тоже  встал.  Треск  в
ветвях подгонял их. Они пошли, и треск прекратился.
     - Как долго они будут нас гнать? - спросил Рох. Голос его  дрожал  от
изнеможения. - Куда они нас ведут?
     - До утра. Прочь из их лесов. - Он держался за больную ногу и  тяжело
припадал на нее. Боль слепила глаза.  Он  думал:  хейрилы  и  так  сделали
большую уступку, не убив их, как остальных.  Наверное,  двое-трое  из  них
вспомнили, что он проходил через лес в сопровождении кел - если у них есть
память,  если  за  темными  глазами  вообще  что-нибудь  существует,  хоть
какое-то подобие человеческих мыслей.
     Жестокие, как сама природа, они хотят, чтобы в их  лесах  не  маячили
чужаки. Он понял, что возможность уйти  для  них  была  верхом  милосердия
хейрилов.  Они  повстречали  еще  одну,  более  широкую  тропу,  но  после
нескольких шагов по ней из кустов в лица им полетели пригоршни  листьев  и
щебет стал гневным.
     - Назад, - сказал Вейни, потащив  за  собой  Роха,  который,  видимо,
хотел поступить иначе, и они пошли по почти  непроходимой  тропе,  которая
уводила их в глубину леса.


     Он упал. Ладони его зарылись в листья, и  некоторое  время  он  лежал
неподвижно, пока щебет неподалеку не предупредил его, что надо идти, и Рох
с проклятьями не схватил его за руку. - Вставай, - сказал Рох, и, когда он
вскарабкался на ноги, положил руку Вейни себе на плечо и потащил, пока тот
не очнулся.
     Ночь заканчивалась, все вокруг стало  серым.  Тени,  подгонявшие  их,
становились все более и более видимы, иногда они проносились  мимо  них  с
большей скоростью, чем та, на которую способен в зарослях человек.
     Наконец, когда рассвело окончательно, шелест по  кустам  утих,  ничто
больше не тревожило деревьев - пастухи словно бы растаяли в дебрях леса.
     - Они ушли, - первым  заметил  Рох  и  прислонился  к  дереву.  Вейни
оглянулся, и снова чувства начали покидать его. Рох поймал его за руку,  и
он сел, растянулся на сухой листве, почти сразу же отключился.
     Он проснулся от прикосновения к лицу и понял, что лежит на  спине,  а
рука Роха, холодная и влажная, провела по его лбу.
     - За этими деревьями есть ручей, - сказал Рох. - Проснись. Нам нельзя
проводить еще одну ночь на этом месте.
     - Да, - прошептал он  и  пошевелился,  вслух  застонав  от  ломоты  в
конечностях. Рох помог ему подняться и спуститься к воде. Там он  напился,
вымыл болящую голову и по возможности смыл с  себя  грязь.  На  руках  его
оказалась кровь, и на доспехах тоже. Фвар - вспомнил он, отмывая ее.
     - Где мы? - спросил Рох. - И кого мы можем здесь найти? Только таких,
как они?
     Он покачал головой.
     - Я заблудился. Я не представляю, где мы.
     - Житель Карша, - презрительно  сказал  Рох.  Сам  он  был  эндарцем,
выросшим в лесах, в то время как жители Карша обитали в горах и долинах. -
Во всяком случае, этот лес где-то примыкает к реке, - сказал  он,  показав
на ручей. - И к броду, по которому она пыталась пройти.
     - Чтобы пройти к  тому  броду,  нужно  пересечь  лес  хейрилов.  Если
хочешь, можешь идти. Я туда не пойду. Это была  твоя  идея  -  взять  меня
проводником. Я никогда не утверждал, что могу сделать то, в чем ты при мне
уверял Фвара.
     Рох пристально посмотрел на него.
     - Это верно, но все же ты знал, как выпутаться, когда мы  встретились
с теми существами. И здесь ты уже бывал. Мне кажется, ты скрываешь правду,
мой кузен. Может, ты и заблудился, но знаешь, как можно отсюда выбраться и
найти Моргейн.
     - Иди к черту! Ты отдал бы меня хию, если бы понадобилось.
     - Своего родственника? Думаю, я  слишком  горд  для  подобных  вещей.
Надеюсь, в это ты должен поверить. Нет, я обещал им отдать тебя, когда  мы
доберемся до Моргейн, но ведь я тоже могу говорить не всю  правду,  кузен.
Так или иначе, я все равно оставил бы их где-нибудь по  дороге.  Я  слышал
предупреждение Шайена и мог бы  повернуть.  Но  я  доверился  тебе.  Разве
житель Карша вместе с жителем Эндара не смогли бы  оторваться  в  лесу  от
хию?  Неужели  ты  думаешь,  что  я  когда-нибудь  считал   их   надежными
союзниками? Фвар ненавидел меня ничуть не меньше, чем тебя. Он заколол  бы
меня в спину в тот самый момент, когда решил бы, что Моргейн ему больше не
угрожает. Он думал, что его позиция прочна, потому что  против  Моргейн  у
него есть я, и просчитался, позволив мне иметь за спиной человека, который
бы меня прикрывал. Фвар в мыслях уже видел себя  хозяином  этих  земель  и
терпел нас до времени, потому и согласился, чтобы я доверился тебе, своему
врагу. Сам-то Фвар на это был неспособен и  не  верил,  что  другие  могут
пойти на такое. Но ты и я, Вейни, мы другие люди. Мы с  тобой  знаем,  что
такое честь.
     Вейни тяжело сглотнул, с трудом допуская, что это может быть правдой.
     - Я обещал тебя прикрывать - но не более. Я свое  обещание  выполнил.
Ты говорил, что попытаешься найти Моргейн и договориться  с  ней.  Что  ж,
попробуй - только без моей помощи. На этом  наш  договор  расторгнут.  Иди
своей дорогой.
     - Разишь наповал. Удобное ты выбрал время, чтобы бросить меня.
     Вейни неуклюже поднялся  на  ноги,  выхватил  меч,  но  едва  сам  не
опрокинулся и потому прислонился к дереву. Однако Рох по-прежнему стоял на
коленях, ничуть не обеспокоившись.
     - Мир, - сказал Рох, подняв открытую  ладонь.  На  губах  его  играла
насмешливая улыбка. - Неужели ты и в самом деле думаешь, что  сможешь  без
меня пробраться через эти леса? Нет уж, кузен, хоть ты и  неблагодарен,  я
не могу тебя бросить.
     - Оставь меня.
     Рох покачал головой.
     - Новое соглашение: я иду с тобой. Мне надо лишь поговорить с Моргейн
- если она еще жива. А если нет, кузен... Если нет, то мы с  тобой  заново
все обдумаем. Очевидно, у тебя есть союзники в этом лесу. Ты думаешь,  что
не нуждаешься во мне. Что ж, это более чем похоже на правду. Но я пойду за
тобой, обещаю. Так что с таким же успехом я могу идти вместе с  тобой.  Ты
ведь знаешь, что никто из Карша не сможет сбить меня со следа. Ты разве не
знаешь, откуда я?
     Вейни выругался и сомкнул руку на рукояти меча.
     - А ты разве не знаешь, - хрипло  спросил  он  Роха,  -  что  Моргейн
послала меня убить тебя? Знаешь ты, что у  меня  нет  выбора,  когда  дело
касается клятвы?
     С лица Роха исчезла  улыбка.  Рох  обдумал  эти  слова,  затем  пожал
плечами. Руки его свободно лежали на коленях.
     - Да, но сейчас ты едва ли в состоянии справиться со мной, верно? Для
меня ты будешь просто неподвижной мишенью, и это тебе вряд ли  понравится.
Я пойду с тобой к Моргейн и переговорю с ней.
     -  Нет,  -  ответил  он,  и  выражение  лица  Роха  стало  еще  более
встревоженным.
     - Неужели в этом и состоит твоя преданность госпоже  -  предупреждать
ее врагов, что она беспощадна, что она  неумолима,  что  она  не  понимает
логики, когда дело касается  выгоды  или  опасности  для  нее?  Мои  самые
древние воспоминания, которые сейчас кажутся уже снами, -  они  связаны  с
ней, кузен. Хию зовут ее Смерть, а  шиюнские  кел  когда-то  смеялись  над
этим. Но недолго. Я знаю ее. Я знаю, каковы мои шансы. Но кел не забудут и
того, что я сделал. Я не могу вернуться: они не пощадят меня. Я видел, что
они сделали с тобой - а я учусь быстро, кузен. Мне пришлось уйти  от  них.
Она - все, что мне осталось. Я устал, Вейни, я сильно устал, и мне  снятся
дурные сны.
     Вейни уставился на него.  Ни  следа  гордыни  и  иронии.  Голос  Роха
дрожал, а под глазами лежали тени.
     - Это в твоих снах... а есть ли в них то, что Лилл сделал со мной и с
ней?
     Рох поднял глаза. В них  был  ужас,  устоявшийся,  отчетливый.  -  Не
напоминай мне об этом. Эти воспоминания приходят ко  мне  по  ночам.  И  я
сомневаюсь, что тебе нужен мой ответ.
     - Когда тебе это снится, что ты чувствуешь?
     - Роху это ненавистно.
     Вейни вздрогнул, глядя на лицо Роха,  искаженное  страданием,  словно
внутри у того происходила война. Он вновь уселся на берегу  ручья,  и  Рох
некоторое время сидел и дрожал, как в  лихорадке,  обхватив  себя  руками.
Наконец дрожь прекратилась, черные глаза  вновь  стали  проницательными  и
насмешливыми.
     - Рох!
     - Да, кузен?
     - Нечего тут рассиживаться, надо идти дальше.


     Они пошли вдоль берега ручья, потому что любой ручей в Шатане  вполне
мог служить дорогой, причем более надежной, чем тропы, ибо  все  поселения
людей располагались близ воды. Иногда им  приходилось  прорубаться  сквозь
заросли, перебираться через упавшие стволы. Их мучил голод, но зато в воде
недостатка они не испытывали. В ручье водилась рыба, которую они  пытались
ловить, когда делали остановки - не слишком привычное занятие для человека
из Карша, но у Роха это получалось еще хуже.
     Вейни ковылял, а следом за ним шагал Рох,  не  говоря  ни  слова.  Он
сделал себе посох и опирался на него при ходьбе, хотя колено тревожило его
уже меньше, чем другие раны,  которые  покрывали  почти  все  его  тело  и
временами ныли так, что на глазах выступали слезы.
     Едва наступила ночь, он упал и заснул, не чувствуя ничего. Рох заснул
неподалеку от него. Он поднялся, когда было уже светло, растормошил Роха и
они отправились в путь.
     - Мы спали слишком долго, - сказал Рох, беспокойно глядя  в  небо.  -
Скоро полдень.
     - Я знаю, - сказал Вейни, испытывая  беспокойство.  -  Мы  не  должны
больше останавливаться.
     Он старался идти  как  можно  быстрее  и  несколько  раз  отваживался
свистеть, имитируя, в меру своих способностей, посвист Леллина.  Но  никто
не отвечал ему. Ни единого признака обитаемости -  только  трепет  крыльев
птиц между деревьями, словно  в  этой  части  Шатана  никто  не  жил.  Кел
поблизости  не  было,  а  если  были,  то,  они  предпочитали   оставаться
невидимыми и неслышимыми. Рох  чувствовал  это.  Всякий  раз  оборачиваясь
Вейни видел тревогу в глазах Роха, и ему передавалось его беспокойство.
     Они  набрели  на  старое  дерево,  перевязанное  белым  шнурком.  Оно
прогнило в середине и предназначалось на дрова.
     - Мирринд, - сказал ему Вейни. Пульс у  него  участился,  потому  что
теперь он точно знал, где он, куда их вывел маленький ручей.
     - Что это такое? - спросил Рох.
     - Деревня. Ты должен  знать  о  ней.  Шию  убили  одного  из  здешних
жителей. - Затем он оставил эту тему -  у  обоих  у  них  было  мало  сил,
ссориться с Рохом не имело смысла. - Пошли, осторожно.
     Он поискал протоптанную тропу и нашел ее, петлявшую среди кустов.  Он
шагал как мог быстро. С помощью тропы, подумал он, можно попытаться  найти
лагерь Мерира... Но он не был уверен  в  том,  куда  ведет  этот  путь,  и
существовал  шанс,  что  Мерир  с  людьми  снялся  с  места  и  перебрался
куда-нибудь подальше. Он боялся, что до того, как  наступят  сумерки,  они
вновь наткнутся на хейрилов.
     Внезапно за деревьями открылась поляна, и когда  они  вышли  на  нее,
перед ними оказались только каменные фундаменты и  обгорелые  бревна  там,
где стоял раньше Мирринд. Он выругался и прислонился к одному из  деревьев
у дороги. Рох поступил более мудро, не сказав ничего, и  Вейни,  проглотив
ком в горле, двинулся вперед, в тени деревьев и руин.
     Пшеница стояла высоко,  хотя  начали  уже  появляться  сорняки.  Холл
высился почти невредимым. Но запустение вокруг было полным.
     - Здесь нельзя оставаться, - сказал Рох. - Неподалеку  отсюда  лагерь
Сотарра. Там люди Шайена. Мы зашли слишком  далеко.  Соберись  с  мыслями,
кузен. Нельзя находиться на открытом месте.
     Он некоторое время постоял, оглядываясь, затем с болью  повернулся  и
последовал совету Роха.
     И тут под ноги им ударила стрела, вонзилась в дерн и  затрепетала.  У
нее было коричневое оперение.





     Рох попятился от стрелы, как от змеи, и схватился за свой лук.
     - Нет, - сказал Вейни, удерживая его.
     - Твои друзья?
     - Когда-то были. Может быть, остались ими. Эрхендим, лер нфим ахалийя
Мерирен!
     Ответа не последовало.
     - Ты полон сюрпризов, - сказал Рох.
     - Стой спокойно, - велел Вейни. Голос его  дрожал,  и  он  был  очень
усталым, молчание обескураживало его. Если даже эрхендимы повернули против
него, тогда надежды не оставалось никакой.
     - Кемейс! - послышался голос сзади.
     Он повернулся. Там стоял человек, кемейс. Он не знал его.
     - Иди.
     Он пошел, и Рох двинулся следом. Кемейс растаял в лесу, и  когда  они
вышли на то место, где он стоял, то не  увидели  ни  следа  человека.  Они
пошли дальше.
     Внезапно  перед  ними  возник  беловолосый  кел,  вышедший  из   тени
деревьев. Его лук был  натянут,  на  них  смотрело  острие  коричневоперой
стрелы.
     - Я друг Леллина Эрирена, - сказал Вейни. - И  кемейс  Моргейн.  Этот
человек - мой кузен.
     Стрела не шелохнулась.
     - Где Леллин?
     - С моей леди. Я не знаю. Я надеялся, что эрхендимы знают.
     - У твоего кузена пропуск Мерира.  Но  он  хорош  только  для  одного
человека, того, кто его носит.
     - Отведите нас к Мериру. Мне есть что передать ему для его внука.
     Стрела медленно опустилась и соскочила с тетивы.
     - Мы отведем вас туда, куда сочтем нужным.  Один  из  вас  не  должен
здесь находиться. Он не имеет права. Кто?
     - Я, - признался Рох, снимая с шеи  амулет.  Он  вложил  его  в  руку
Вейни.
     - Вы пойдете со мной оба.
     Вейни кивнул, когда Рох вопросительно  взглянул  на  него.  Он  вновь
повесил амулет на шею и тяжело захромал вслед за кел.


     Они не останавливались, пока совсем не  стемнело.  Лишь  тогда  эрхин
остановился и опустился на землю между корнями большого дерева. Вейни тоже
опустился, и Рох рядом с  ним,  но  спустя  мгновение  Рох  потряс  его  и
произнес:
     - Они предлагают еду и питье.
     Вейни выпрямился и взял предложенное, хотя почти не испытывал желания
есть. После он привалился к дереву и взглянул на эрхендима. Теперь их было
двое, потому что к кел присоединился его кемейс.
     - Вам что-нибудь известно о том, где Леллин и моя госпожа?
     - Мы не будем отвечать.
     - Считаете нас врагами?
     - Мы не будем отвечать.
     Вейни покачал головой,  простился  с  надеждой  узнать  что-нибудь  и
прислонил голову к коре.
     - Спите, - сказал кел и завернулся в плащ, слившись с деревом в  одно
целое. Кемейс тихо исчез в чаще.
     Утром перед ними оказался другой кел и другой кемейс. Вейни изумленно
глядел на них, не понимая, как они могли так тихо поменяться.  Рох  бросил
на него исподлобья не менее встревоженный взгляд.
     - Меня зовут Тирхен, - сказал кел. - Моего кемейса - Хайм. Мы поведем
вас дальше.
     - Мы - нхи Вейни и кайя Рох, - ответил Вейни. - Куда?
     Кел пожал плечами. - Просто поведем.
     - Вы вежливее, чем ваш предшественник, - сказал Рох и взял  Вейни  за
руку, помогая ему подняться.
     - Они были стражниками Мирринда, - сказал Тирхен.  -  Можно  ли  было
ожидать от них радушия?
     Тирхен повернулся к ним спиной и исчез,  и  некоторое  время  их  вел
Хайм. - Молчи, - тихо сказал кемейс, когда Рох хотел было заговорить.  Они
шли весь день с небольшими привалами, и под вечер Вейни опустился на землю
и довольно долго лежал неподвижно, прежде чем отдышался и  из  глаз  исчез
туман.
     Рох коснулся его.
     - Сними доспехи. Я понесу их. Иначе ты совсем свалишься.
     Он поднялся и принялся снимать доспехи. Рох ему помогал. Кемейс ждал,
затем предложил ему еду и питье, хотя днем они уже ели.
     - Мы  пошлем  за  конями,  -  сказал  Хайм.  Вейни  кивнул,  чувствуя
облегчение.
     - Нет сведений, - спросил Вейни, - о том, что с моими спутниками?
     - Нет. Мы знаем только о том, что происходит в этой части Шатана.
     - Но ведь вы же общаетесь с другими. - В  нем  промелькнула  надежда,
быстро убитая мрачным взглядом Хайма.
     - Последнее время хороших новостей мы не получаем, кемейс. Я  понимаю
твое горе. Я и так сказал слишком много. Вставай, пора идти.
     Он поднялся с помощью Роха. Без доспехов идти было  легче.  Только  с
приходом ночи он окончательно вымотался и стал то и  дело  оступаться.  Но
вел их теперь Тирхен, не Хайм, и Тирхен не выражал желания остановиться.
     - Пошли, - сказал он, - надо идти.
     Рох обнял Вейни и поднял на ноги. Они пошли следом за Тирхеном и  шли
до тех пор, пока Рох сам стал едва не падать с ног.
     Затем перед ними в свете звезд возникла поляна, где на шести конях их
ждали четверо эрхендимов.
     -  Надо  понимать  так,  что  остановки  не  будет,  -  произнес  Рох
надтреснутым голосом.
     Вейни не  узнал  никого  из  встреченных.  Ему  помогли  усесться  на
неоседланного коня, и  он  поехал  следом  за  одним  из  эрхендимов.  Рох
самостоятельно взобрался на другую лошадь,  и  они  медленно  тронулись  в
путь.
     Вейни наклонился к шее лошади  и  расслабился.  Инстинкт  и  привычка
позволяли ему не упасть под копыта. Боль утихла, стала вполне переносимой.
Ровная поступь лошади подействовала на него успокаивающе. Время от времени
он засыпал, хотя однажды это привело к тому, что  он  поранился  о  низкую
ветку. Он почти не обратил внимания на эту ссадину - на его теле  их  было
уже более, чем достаточно. Путники словно тени двигались сквозь ночь  и  к
утру добрались до другой поляны, где их  ждали  другие  лошадей  с  другим
конвоем.
     Он не стал спешиваться - наклонился, схватился за гриву и перелез  на
другого коня. Сопровождавшие  их  почти  сразу  же  двинулись  дальше,  не
предложив воды и пищи. Вейни просить  не  стал,  и  им  это  было  все  же
предложено в полдень, а до тех пор они ехали без передышки. Он ехал словно
бы в тумане, тело все онемело. Конвой с ними не разговаривал. Рох был  все
еще здесь, на некотором отдалении - Вейни  увидел  это,  когда  оглянулся.
Эрхендимы ехали между ними, и потому они не могли говорить друг с  другом.
Наконец он понял, что их не разоружили, и это было для  него  облегчением.
Он понял, что у Роха по-прежнему оставались его и свои доспехи  и  оружие.
Сам он ни на что уже не был способен и мечтал только о плаще - было  очень
холодно, даже в разгар дня.
     Наконец он попросил об этом сопровождающих, вспомнив, что эти кел  не
той подлой породы, что Хитару, и не жестоки по  своей  природе.  Ему  дали
одеяло, и он  завернулся  в  него,  затем  ему  предложили  еды  и  питья,
ненадолго приостановившись. Только два раза за  этот  день  они  ненадолго
спешивались.
     К ночи они опять поменяли коней и получили новых  проводников.  Вейни
протянул обратно одеяло, но кел вежливо набросил его ему на плечи и уехал.
     Эрхендимы, которые опекали их на этот раз, вели  себя  гораздо  более
вежливо, наверное потому, что их состояние вызывало у них жалость.  Но  на
заре их снова безжалостно передали другим, и обоим пришлось  обратиться  к
провожатым за помощью, чтобы спешиться.
     Вейни перестал считать пересадки - все они слились  в  один  сплошной
кошмар. Он то и дело слышал посвист и разные звуки, доносящиеся  из  чащи,
словно они ехали по густонаселенной местности.
     Однако никто из стражей леса на глаза не показывался.
     Деревья здесь были чудовищных размеров, но не тех  пород,  к  которым
они привыкли. Стволы казались стенами, кроны отбрасывали тени, создававшие
в лесу подобие сумерек.
     Там их и застала ночь - беззвездная мгла под навесом ветвей.  Но  они
чувствовали запах дыма, один из коней заржал, и вдали  раздалось  ответное
ржание.
     Впереди замерцал свет. Вейни опустил руки на колышущиеся плечи коня и
смотрел на мягкое мерцание, на скопище шатров среди огромных  стволов,  на
игру красок в пламени  костра.  Он  заморгал,  разгоняя  слезы  усталости,
затуманивающие видение.
     - Лагерь Мерира? - спросил он человека, который вел его коня.
     - Он посылал за тобой, - сказал человек, но  больше  не  произнес  ни
слова.
     До них доносилась прекрасная  музыка  кел.  При  их  приближении  она
затихла. Люди отошли от большого костра и стояли черной линией теней вдоль
дороги, которая вела в лагерь.
     Эрхендимы остановились и  велели  им  спешиться.  Вейни  соскользнул,
держась за гриву. Чтобы идти, ему потребовалась поддержка двух эрхендимов.
Ноги его подгибались, тело все еще подстраивалось под  движение  коня,  и,
казалось, земля под ним колышется.
     - Кемейс! - услышал он крик и тут же оказался в  объятиях  маленького
человечка. Он остановился, протянул дрожащую руку и прижал темную голову к
сердцу.
     - Как ты здесь очутился? - спросил он мальчика - из тысячи  вопросов,
которые не давали ему  покоя,  только  этот  он  смог  достаточно  понятно
сформулировать.
     Гибкие ручонки не отпускали его, пальцы пытались цепляться за куртку,
когда один из эрхендимов взял его и отнял от Вейни.
     - Из Кархенда всем пришлось уйти, - сказал Син.  -  Пришли  всадники.
Все сожгли.
     - Иди отсюда, дружок, - сказал кемейс справа. - Иди.
     - Я ушел, - сказал Син. Руки его не разжимались. - Я  ушел  в  лес  и
встретил кел. Он привел меня сюда.
     - Сизар вернулся? Леллин?
     - Отойди от него, - сказал кемейс. - Мальчик, тебе что сказано?
     - Иди, -  тяжело  произнес  Вейни.  -  Син,  я  больше  не  пользуюсь
расположением твоего народа. Иди, как тебе сказано.
     Ручонки отпустили его. Син поплелся позади. Вейни побрел дальше  -  в
лагерь Мерира, ничего другого ему не оставалось. Его ввели в шатер, но Рох
остался сзади. Он не понял этого, пока не оказался перед креслом Мерира.
     Старый кел сидел, закутавшись в простой серый плащ,  глаза  его  были
печальны и блестели в свете очага.
     - Отпустите  его,  -  сказал  Мерир,  и  они  повиновались,  а  Вейни
опустился на одно колено и с уважением поклонился старику.
     - Ты весь изранен, - сказал Мерир.
     Это было не то  начало  разговора,  которого  он  ожидал  от  старого
человека, чей внук пропал и чей народ оказался под угрозой, на  чью  землю
напали враги.
     - Я не знаю, где Леллин, - сказал он. - Я  бы  хотел  отправиться  на
поиски его и моей госпожи, милорд.
     Брови Мерира сдвинулись. Старый лорд  в  шатре  был  не  один  -  его
окружали мрачные вооруженные люди и кел, и среди них  были  старейшины,  с
темными от гнева глазами. Но лицо Мерира было хмурым  от  боли,  а  не  от
обиды.
     - Ты не знаешь положения вещей. Мы знаем, что  вы  перебрались  через
Нарн. А после этого хейрилы, темные... вытеснили  нас  из  этих  мест.  Не
потому ли, что вы отправились на поиски Нихмина?
     - Да, лорд.
     - Потому что твоя леди поступила так, вопреки моим пожеланиям. Потому
что ей было нужно лишь одно, и  предупреждения  не  могли  остановить  ее.
Теперь Леллин пропал, и Сизар,  и  она  сама  исчезла,  и  нам  приходится
воевать. - Гнев прошел,  старец  успокоился,  в  его  серых  глазах  ровно
отражался свет факелов. - Я предполагал, что все так и случится.  Расскажи
мне, кемейс, обо всем как можно подробнее, и я  выслушаю  тебя.  Возможно,
какая-нибудь мелочь позволит нам понять и простить вас.
     Вейни так и сделал. Посреди рассказа голос у него пропал, и ему  дали
воды. Он продолжал в полной тишине.
     Когда он закончил, никто не сказал ни слова.
     - Прошу, - сказал он, - дай мне коня и еще одного - для моего кузена.
И наше оружие. Ничего больше. Мы найдем их.
     Тишина не прерывалась. Под ее гнетом он протянул руку к  шее,  взялся
за цепочку амулета, снял его и протянул Мериру. Мерир  положил  амулет  на
циновку перед собою, потому что пальцы его не могли держать украшенье  без
дрожи.
     - Тогда отпусти нас хотя бы пешком и без оружия, -  сказал  Вейни.  -
Моя госпожа пропала. Я хочу только найти ее и тех, кто с нею.
     - Человек, - сказал Мерир, - зачем ей нужно попасть в Нихмин?
     Ему  не  понравился  этот  вопрос,  потому  что  он  слишком   сильно
затрагивал все, что касалось Моргейн и ее знаний.
     - Разве не там находится контроль над Азеротом?  -  парировал  он.  -
Разве не оттуда можно управлять тем местом, где находятся наши враги?
     - Именно, - сказал кто-то.
     Он сглотнул, сжал кулаки и прижал их к коленям, чтобы не дрожали.
     -  Во  всем,  что  здесь  происходит  -  моя  вина.  Я  несу  за  это
ответственность. Я скажу, почему они  пришли:  они  преследовали  меня,  и
Нихмин ничего общего с этим не имеет. Моя госпожа ранена. Я не знаю,  жива
ли она еще. Я клянусь, что она не намерена причинять вам зло.
     - Нет, - сказал Мерир. - Возможно, не намерена. Но ты  рассказал  нам
еще не всю правду. Она просила правды у меня. Она просила, и я  сказал  ей
правду, рискуя навлечь на нас войну, потерять людей и дома. Да,  я  видел,
кто ваши враги. Они несут зло. Но ты все  же  не  рассказываешь  нам  всей
правды. Вы с ней прошли через лес хейрилов. Это не  мелочь.  Ты  отважился
использовать хейрилов, чтобы спастись от своих врагов, и при этом выжил  -
это удивляет меня. Темные отнеслись к тебе неожиданно милостиво -  а  ведь
ты человек. И теперь ты еще раз просишь  нас  тебе  поверить.  Ты  хочешь,
чтобы мы снарядили тебя в дорогу, но ты так и не сказал нам  всей  правды.
Мы не причиним тебе зла, не бойся, но позволить тебе принести еще  больший
хаос на нашу землю... Нет. Нет, пока ты не дашь мне ответы на мои вопросы.
     - О чем же ты хочешь спросить меня, лорд? - Дрожа, он  склонился  над
циновкой и выпрямился. - Лучше спроси меня завтра.  Думаю,  я  смогу  тебе
ответить. Но сейчас я очень устал и не в состоянии думать.
     - Нет, - сказал другой кел, наклоняясь к креслу Мерира. - Разве может
ночной отдых повлиять на правду? Лорд, подумай о Леллине.
     Мерир некоторое время был в раздумье.
     - Я спрашиваю, - сказал он наконец, хотя в его глазах  было  опасение
показаться недобрым. - Я спрашиваю, кемейс. В любом случае жизнь твоя  вне
опасности, но свобода - нет.
     - Можно ли просить кемейса выдать тайну его господина?
     Это  на  всех  произвело  впечатление  -   гордые   люди   обменялись
сомневающимися взглядами. Но Мерир прикусил губу и  печально  взглянул  на
него.
     - Но есть ли здесь то, что можно предать, человек?
     Вейни медленно моргнул, отвел взгляд и покачал головой.
     - Мы никогда не желали вам зла.
     - Зачем вам нужно в Нихмин, кемейс?
     Он попытался придумать правдоподобный  ответ  и  не  смог.  Он  снова
покачал головой.
     - Может, вы  хотите  причинить  какой-то  вред  Нихмину?  Это  вполне
логичный для нас вывод. И еще нас встревожило то, что она прошла через лес
хейрилов. Должно быть, у нее  для  этого  достаточно  могущества.  Нам  не
следовало ее отпускать.
     Ему сказать было нечего, но и  молчание  было  небезопасным.  Дружба,
которой они наслаждались, исчезла.
     - Она хотела захватить Нихмин, - сказал Мерир. - Зачем?
     - Лорд, я тебе не отвечу.
     - Следовательно, это ее действие направлено против нас -  иначе  тебе
незачем было бы скрывать ответ.
     Он в страхе посмотрел на  старого  кел,  зная,  что  надо  что-нибудь
придумать, что-нибудь убедительное. Он указал примерно в сторону  Азерота,
откуда пришел. - Мы против них. И это правда, лорд.
     - Но я не думаю,  что  ты  говоришь  правду  относительно  того,  что
касается Нихмина. Она хотела захватить власть. Зачем ей  это  было  нужно?
"Ни одному другому миру не грозит такая опасность, как вашему"  -  это  ее
слова. Должен ли я понимать это так, что она решила уничтожить Нихмин?
     Вейни подумал, что лицо, наверное, его выдало. Для тех, кто  на  него
смотрел, его испуг наверняка был очевиден. В воздухе повисла напряженность
- - такая, что трудно стало дышать.
     - Кемейс?
     - Мы... мы пришли остановить шию. Чтобы предотвратить то,  с  чем  вы
столкнулись.
     - Да, - сказал Мерир некоторое время спустя, и никто не  пошевелился.
- Уничтожив проход. Захватив и уничтожив Нихмин.
     - Мы пытаемся спасти эту землю.
     - Но при этом боитесь говорить правду тем, кто на ней живет.
     - То, что творится там... там... это результат того, что  ваши  Врата
были открыты. Вы хотите, чтобы было еще хуже?
     Мерир смерил его взглядом. Чувства Вейни были в смятении.  Он  нервно
вздрагивал. Где-то он потерял одеяло, а где - не помнил.  Кто-то  набросил
на него плащ, и он закутался в него, не переставая дрожать.
     - Этот человек, Рох, - сказал Мерир. - Введите его.
     Спустя мгновение появился упирающийся Рох, но он  был  слишком  слаб,
чтобы сопротивляться. Когда его подвели к Мериру, Вейни  поднял  голову  и
тихо сказал:  -  Это  лорд  Мерир,  кузен.  Правитель  Шатана  заслуживает
уважения. Прошу тебя. Ради меня.
     Рох  поклонился:  лорд  и   предводитель   клана,   обезоруженный   и
оскорбленный, но не потерявший достоинства.  Поклонившись,  он  уселся  на
пол, скрестив ноги, - выражая почтение  скорее  своему  родственнику,  чем
Мериру, потому что в том случае он мог бы потребовать кресла или  остаться
стоять.
     - Лорд Мерир, - сказал Рох. - Свободны мы или нет?
     - Это вопрос, не так ли? - Мерир перевел взгляд обратно на  Вейни.  -
Это твой кузен. Однако ты сам же ранее предупреждал  нас  о  том,  кто  он
есть.
     - Извините, милорд...
     - Кайя Рох! - Глаза Мерира вспыхнули. - То, что  ты  творил,  все  мы
считаем достойным презрения. Это убийство. Сколько раз ты это делал?
     Рох ничего не ответил.
     - Лорд, - сказал Вейни. - Сейчас он - другая половина.  Разве  вы  не
помните?
     - Что он одновременно и палач, и жертва? Но как я могу определить,  с
кем именно разговариваю?
     - Не надо причинять ему зла.
     - Нет, - сказал Мерир, - зло он причинил себе сам. - Мерир  закутался
в плащ и погрузился в молчание. - Уведите их, - сказал он наконец.  -  Мне
надо подумать. Уведите, и позаботьтесь о них как следует.
     Их  схватили  за  плечи,  но  достаточно  вежливо.  Вейни  с   трудом
выпрямился - одна нога ничего не чувствовала, другая едва  слушалась  его.
Эрхендимы, поддерживая его с боков, помогли дойти в  соседний  шатер,  где
груда мягких шкур еще хранила тепло чьего-то тела. Там  он  и  лег,  не  в
силах расслабиться, имея возможность бежать, но не имея для того сил.  Оба
они так и замерли в тех позах, в которых были положены, и вскоре заснули.


     Стоял день. В проеме прохода в шатер была чья-то  тень.  Вейни  часто
заморгал.  Тень  опустилась  и  превратилась  в  Сина,  который  сидел  на
корточках, положив руки на колени, и спокойно ждал.
     Рядом с  ним  был  еще  кто-то,  и,  повернув  голову,  Вейни  увидел
мальчика-кел.  Его  длинные  волосы  и  совершенно  серые  глаза  казались
непривычно странными для детского лица. Тонкие  изящные  ладони  подпирали
подбородок.
     - Мне кажется, тебе не следует находиться здесь, - сказал Вейни Сину.
     - Нам можно, - сказал кел с  видом  абсолютной  уверенности  в  своих
словах.
     Рох пошевелился, протянул руку за оружием, но ничего не нашел.
     - Не беспокойся, - сказал Вейни.  -  Все  в  порядке,  Рох.  С  такой
охраной нам ничего не грозит.
     - Вот еда, - отчетливо сказал Син.
     Вейни повернулся и увидел, что для них все подготовлено  -  вода  для
умывания, одежда, хлеб, кувшин и чашки. Син подобрался поближе и уселся, с
серьезным видом налил в чашку молоко и  предложил...  предложил  ее  Роху,
когда тот протянул за ней руку. Они позавтракали хлебом с маслом и  козьим
творогом - это была их лучшая еда за многие дни.
     - Его зовут Эллюр, -  сказал  Син,  показывая  на  своего  друга-кел,
который сидел рядом с  ним,  скрестив  ноги.  -  Я  думаю,  что  буду  ему
кемейсом.
     - Да. Такое возможно.  Скоро  мне  позволят  это.  -  Эллюр  наклонил
голову.
     - Тебе не больно? - спросил Син, прикасаясь к перевязанному колену.
     - Все в порядке.
     - Это твой брат?
     - Кузен, - сказал Рох. - Кайя Рох, предводитель Кайя, юный сэр.
     Мальчики уважительно наклонили головы.
     - Кемейс Вейни, - сказал Эллюр, - это правда, что  за  вами  в  Шатан
пришло много людей?
     - Да, - сказал он, потому что не мог солгать ребенку.
     - Эллюр слышал, - сказал Син, - что Леллин и Сизар пропали и что леди
ранена.
     - Это так.
     Мальчики некоторое время молчали. Оба выглядели огорченными.
     - Говорят, - сказал Эллюр,  -  что  если  вас  отпустят,  то  к  тому
времени, когда мы вырастем, на свете уже не останется эрхендимов.
     Он не смог отвести  взгляда.  Он  посмотрел  им  в  глаза,  в  темные
человеческие и в серые глаза кел,  и  почувствовал  себя  так,  будто  ему
нанесли смертельную рану.
     - Это может оказаться правдой. Но я не хочу этого. Совсем не хочу.
     Наступило долгое  молчание.  Син  покусывал  губу,  пока  на  ней  не
показалась кровь. Затем наконец кивнул:
     - Да, сэр.
     - Он очень устал, - сказал  Рох.  -  Молодые  сэры,  может  быть,  вы
поговорите с ним позже?
     - Да, сэр, - сказал Син и  поднялся,  коснувшись  руки  Вейни.  Эллюр
последовал за ним, словно маленький бледный призрак.
     Вейни улегся, чувствуя, как рядом  ложится  Рох,  и  его  начал  бить
озноб. Рох накрыл его одеялом и, видимо,  понял,  что  не  следует  ничего
говорить.


     Наконец сон сморил его. Но ненадолго. -  Кузен,  -  прошептал  Рох  и
потряс его. - Вейни!
     В проеме входа высилась тень. Там стоял один из кемай.
     - Проснулись, - сказал он. - Хорошо. Идем.
     Вейни кивнул на вопросительный взгляд Роха, они выбрались из шатра  и
остановились, моргая, в ярком солнечном свете. Снаружи  оказалось  четверо
эрхендимов.
     - Мы сегодня увидим Мерира? - спросил Вейни.
     - Возможно. Нам это неизвестно. Но пойдемте с нами - мы позаботимся о
том, чтобы вы ни в чем не нуждались.
     Рох попятился, не доверяя им. - Если бы они замышляли  что-то  против
нас, у них была возможность это сделать. У нас нет выбора,  -  сказал  ему
Вейни на понятном здесь только Роху языке, и тот согласно кивнул и  вышел.
Вейни при ходьбе тяжело припадал на ногу, голова у  него  кружилась,  раны
саднили, но то, что он сказал Роху, было правдой: выбора у них не было.
     Они вошли в просторный шатер, где сидела одетая во все серое  старуха
кел, которая  внимательно  оглядела  их  с  ног  до  головы.  На  лице  ее
отразилась жалость.
     - Меня зовут Эрхил, - сказала она властным голосом. - Я  избавляю  от
ран, а не от грязи. - Она жестом указала на них  юному  кел,  стоявшему  в
дальнем углу. - Нтайен,  отведи  их  и  сделай,  что  сможешь.  Эрхендимы,
помогите Нтайену, если это понадобится.
     Молодой  кел  раздвинул  перед  ними  занавеси,  словно   бы   ожидая
беспрекословного подчинения. Вейни прошел, отвесив поклон старой  женщине,
Рох проследовал за ним, а затем и стражники.
     Горячая вода была уже готова, пар выходил в отверстие в стенке шатра.
По настоянию Нтайена они разоблачились и вымыли все тело, даже волосы, для
чего Роху пришлось расплести узел, что было постыдным для любого человека,
но он ни словом не возразил, только хмурился. У Вейни же подобной  гордыни
давно не осталось.
     Вода обожгла раны,  Вейни  охватила  дрожь,  с  которой  он  не  смог
справиться. Нтайен спокойно занялся предварительной подготовкой к лечению.
Вейни следил за его действиями со страхом.  На  теле  Роха  ран  оказалось
совсем немного, и для  него  оказалось  достаточно  небольшого  количества
целебной  мази  и  чистых  бинтов  из  льняной  ткани.  После  этого  Рох,
завернувшись в простыню, сел на циновку в углу, стянув волосы узлом  воина
и с недоверием наблюдая за действиями Нтайена.
     - Сядь, - сказал Нтайен Вейни, показав  на  скамью,  где  стояли  его
лечебные средства и инструменты. Ловкие руки Нтайена смазали  каждую  рану
обезболивающей  мазью;  некоторые  ему  пришлось  вскрыть,  и   он   велел
эрхендимам на всякий случай подойти поближе, но боль оказалась не  слишком
сильной. Вейни закрыл глаза и расслабился, когда худшее было  уже  позади,
доверившись искусству и доброте кел. Благодаря чистым повязкам раны больше
не кровоточили.
     Затем Нтайен обследовал колено - и  позвал  Эрхил,  которая  положила
ладони на сустав и пощупала его.
     - Сними шины, - сказала она, затем прикоснулась к  его  лбу,  прижала
ладони к щекам, повернула его голову к себе. Она была  царственной,  в  ее
серых глазах сияла доброта. - Дитя, у тебя лихорадка.
     От удивления Вейни чуть не рассмеялся - она назвала  его  "дитя".  Но
кел жили долго, и когда он заглянул в эти старые глаза,  столь  спокойные,
он подумал, что большинство людей должны ей казаться детьми. Она  покинула
их, и Рох поднялся с циновки, глядя ей вслед  со  странным  выражением  на
лице.
     "Он в чем-то такой же, - подумал Вейни, и по  коже  у  него  побежали
мурашки. Такой же, как Лилл... как древние..." Он внезапно испугался Роха,
и ему захотелось, чтобы тот как можно быстрее покинул это место.
     - Мы закончили, - сказал Нтайен. - Сюда. Здесь для вас чистая одежда.
     Кемай предложили им такую же мягкую и свободную одежду, какую  носили
эрхендимы,  зелено-серо-коричневой  расцветки,  а  также  сапоги  и  пояса
хорошей выделки. Они оделись, и прикосновение чистой ткани к коже само  по
себе тоже оказало целебное действие, восстанавливая достоинство.
     Затем эрхендимы откинули занавес, и они снова оказались перед Эрхил.
     Эрхил стояла возле трехногого столика, которого раньше здесь не было.
Она что-то помешивала в чашке, которую протянула затем Вейни.
     - От лихорадки, - сказала она. - Это горько на вкус,  но  целебно.  -
Она потянула ему кожаный мешочек.  -  Здесь  есть  еще.  Пока  не  пройдет
лихорадка, пей отвар. Ты должен много спать, тебе нельзя ездить  и  носить
доспехи. Это тебе в дорогу.
     - В дорогу, леди?
     - Выпей.
     Он послушно выпил. Отвар был горек, как и было обещано, и  он  сделал
гримасу, возвращая чашку. - В дорогу - куда? К тому месту, куда  я  просил
лорда Мерира отпустить меня, или в другую сторону?
     - Он сам тебе  скажет.  Боюсь,  мне  это  неизвестно.  Возможно,  это
зависит от того, что ты ему скажешь. - Она взяла его ладонь, кожа ее  была
теплой и мягкой, старушечьей. Серые глаза смотрели ему в лицо, и он не мог
отвести взгляда.
     Затем она отпустила его и уселась в кресло, утонув в  нем,  поставила
чашку на столик и посмотрела на  Роха.  -  Подойди,  -  сказала  она;  тот
приблизился и опустился перед ней  на  колени,  там,  куда  она  указывала
открытыми ладонями - несмотря на то, что он  был  лордом  и  предводителем
клана, - и она наклонилась, обхватила его лицо ладонями, заглядывая ему  в
глаза. Она смотрела очень долго, и Рох наконец устало сомкнул веки,  не  в
силах больше выдержать ее взгляд. Затем она прикоснулась к его лбу губами,
по-прежнему не отпуская его.
     - Для тебя у меня нет питья, - прошептала она. - Такие раны я  лечить
не умею, как бы мне этого ни хотелось.
     Она уронила руки. Рох поднялся на ноги, направился к выходу,  но  был
остановлен там властным жестом кемейса.
     Вейни оглянулся на Эрхил, вспомнив о  вежливости,  и  поклонился,  но
леди сделала ему знак уходить, он поспешил  увести  Роха.  Рох  ничего  не
говорил и  не  оглядывался,  и  молчал  еще  долго  после  того,  как  они
возвратились в свой шатер.


     В  полдень  Мерир  послал  за  ними,  и  они  отправились  к  нему  в
сопровождении тех же нескольких эрхендимов. Старый лорд кутался в  мантию,
отделанную перьями, на  голову  был  надет  золотой  обруч.  Его  окружали
вооруженные кел и люди.
     Рох поклонился Мериру и уселся на циновку. Вейни опустился на колени,
выражая полное повиновение, и тоже  сел.  Лицо  Мерира  было  серьезным  и
хмурым, некоторое время он лишь разглядывал их, не говоря ни слова.
     - Кемейс Вейни, - сказал он наконец. - Меня не  может  не  беспокоить
твой кузен Рох. Как, по-твоему, я должен с ним поступить?
     - Отпустить его вместе со мной.
     - Итак, Эрхил уже сказала тебе, что ты нас покидаешь?
     - Но не сказала - куда, лорд.
     Мерир нахмурился и откинулся на  спинку  кресла,  сложив  руки  перед
собой.
     - Твоя леди породила  много  зла  на  этой  земле.  Много  вреда  она
принесла нам, и многое нам еще предстоит пережить. Я не  могу  закрыть  на
это глаза. Весь народ Шатана не может этого сделать.  И  при  этом  я  еще
боюсь, что ты не сказал мне всей правды. Но, тем не  менее,  я  не  должен
удерживать тебя. - Он взглянул на Роха и отвел взгляд. -  Ты  настаиваешь,
что он - твой союзник, но неужели ты думаешь, что твоя леди одобрит это?
     - Я рассказал вам, как мы стали союзниками.
     - Да. И все же, я думаю,  она  должна  была  тебя  предупредить.  Это
сделаю я. Эрхил уверяет, что теперь она много ночей не будет  спать  из-за
него, и она тоже предупреждает тебя. Но ты не слушаешь.
     - Рох сдержит данное мне слово.
     - Возможно. Возможно, ты знаешь его лучше.  Смотри,  чтобы  это  было
именно так. Мы отправимся на поиски  твоей  леди  Моргейн,  и  ты  пойдешь
вместе с нами. И он тоже, раз уж ты настаиваешь. Вы получите все  назад  -
оружие и имущество. И свободу. Я требую от вас  только  обещание,  что  вы
примете участие в этих поисках под  моим  началом  и  будете  повиноваться
моему слову как закону.
     - Я не могу, - хрипло произнес Вейни  и  повернул  ладонь  к  Мериру,
показывая шрам. - Это означает, что служу я только своей госпоже, и никому
другому. Но я буду повиноваться, пока это не противоречит  моему  служению
ей. Умоляю вас удовлетвориться таким обещанием.
     - Этого достаточно.
     Он благодарно коснулся лбом циновки, едва отваживаясь  поверить,  что
они свободны.
     - Готовьтесь, - сказал Мерир. - Мы вскоре отъезжаем.  Ваше  имущество
будет вам возвращено.
     Подобная спешка совпадала с его желаниями. Это было  больше,  чем  он
надеялся получить от старого лорда - и на миг в нем вспыхнуло  подозрение.
Но он вновь поклонился и встал, а Рох встал рядом с ним.
     Они вышли без сопровождающих. Эрхендимы удалились.
     В своем шатре они нашли все, что им принадлежало, как и обещал Мерир:
оружие и доспехи, все вычищенное,  смазанное  маслом.  Рох  прикоснулся  к
луку, словно встретил старого друга.
     - Рох, - оказал  Вейни,  внезапно  встретившись  взглядом  с  темными
глазами кузена.
     На миг он увидел чужака, холодного и грозного, и подозрения вспыхнули
в нем с новой силой.
     Затем Рох справился с отразившимся на его лице гневом и  отложил  лук
на груду шкур.
     - Давай пока не будем надевать доспехи, по крайней мере в первый день
похода. Твоим больным плечам незачем носить эту  тяжесть,  и,  несомненно,
наших врагов пока нет поблизости.
     - Рох, поступай со мною честно - и я так же буду поступать с тобой.
     - Ты обеспокоен? - спросил Рох, мрачно посмотрев на него. - Для  всех
них я - чудовище. Ты был необычайно добр, рассказав обо мне.
     - Рох...
     -  А  разве  ты   не   рассказал   им   правду   о   ней,   о   твоей
госпоже-полукровке? Да, полукровке, кто же она еще? Не чистокровный кел  и
не человек. Несомненно, она делала то же,  что  делал  я,  ни  больше,  ни
меньше. И я думаю, ты всегда знал это.
     Он чуть было не ударил; остановил руку, дрожа от сдерживаемого гнева.
Снаружи были эрхендимы, их свобода находилась под угрозой.
     - Успокойся, - прошипел Рох. -  Спокойнее!  Я  ничего  не  сказал.  Я
многое мог бы сказать, но не сказал, и ты это знаешь. Я не предал ее.
     Это была правда. Он взглянул в бесстрастное лицо Роха  и  понял,  что
тот не лжет ему. Рох не предал их.
     - Я знаю, - сказал он. - И я отплачу за это, Рох.
     - Ты не можешь сделать этого, ты  недостаточно  для  этого  свободен.
Наверное, ты забыл, кто ты.
     - Но мое слово... мое слово чего-то стоит. И для них, и для нее.
     Лицо Роха скривилось, будто он получил удар.
     - А ты горд, илин, если думаешь так.
     - Ты лорд клана моей матери. Я не забыл этого. Я  не  забыл,  что  ты
предоставил мне кров в то время, когда остальные родственники гнали меня.
     - Ага, значит, все-таки ты мне кузен?
     В его вызове не было настойчивости. Вейни отвернулся.
     - Я сделаю то, что сказал,  Рох.  И  смотри,  отвечай  тем  же.  Если
попросишь прощения как  лорд  моего  клана,  я  дам  его;  если  попросишь
прощения как мой родственник - я дам его. Если тебе не нравится,  что  кел
говорили со мной, а не с тобой, то за  тебя  говорит  другая  твоя  часть,
которую я не люблю. С ним я дела иметь не желаю.
     Рох ничего не сказал. Они не торопясь уложили пожитки в узлы, которые
было удобно привязывать к седлам, а на себя нацепили только оружие.
     - Я сделаю то, что сказал, - произнес Рох. Это снова был Рох, и Вейни
в знак понимания наклонил голову. Вскоре их позвали.





     Отъезжающие собрались возле шатра Мерира. Шестеро эрхендимов,  все  -
высокого роста. Двое молодых; двое почти старики  -  волосы  кемейса  были
почти такими же белыми, как у кел, лица морщинистые от времени; и  старшая
пара эрхендимов, женщины-эрхинды, кемейс казалась не такой старой, но  все
же волосы ее были серебристы от седины, в то время как эрхин, подобно всем
кел, выглядела моложе своего возраста, не старше тридцати.
     Для них были подготовлены кони, и Вейни порадовался: гнедой для  него
и рыжий для Роха, с мощной грудью, сильные при  всей  своей  грациозности.
Такими красавцами могли бы гордиться даже коневоды Мориджа.
     Все пока не садились в седла.  Для  одной  лошади  -  белой  кобылицы
необычайной красоты - наездник еще не пришел. Вейни прицепил свою кладь  к
седлу, порадовавшись,  что  ему  предоставили  флягу,  седельные  сумки  и
хорошее серое одеяло, чего сам он просить не решился.  Подошли  кемейсы  и
предложили плащи ему и Роху. Они с благодарностью  приняли  их,  поскольку
было прохладно.
     Все было готово к отъезду,  но  они  продолжали  ждать.  Вейни  снова
чувствовал себя в норме, то ли от снадобья Эрхил, то ли от прикосновения к
коню и оружию под сумами... то ли успокоившись, что у него  было  все  для
бегства, если что-нибудь заставит Мерира изменить свое решение.
     Один из кемай принес гирлянду цветов и повесил на шею белого коня,  а
другие принесли гирлянды для всех отъезжающих эрхендимов.
     Эллюр принес белые цветы для  Роха,  а  Син  -  гирлянду  ярко-синих.
Мальчик приподнялся на цыпочки, вешая венок на шею черному  скакуну,  так,
что они свисали словно крошечные  колокольчики.  Затем  Син  посмотрел  на
Вейни.
     Закончив подготовку к отъезду, Вейни посмотрел на Сина -  и  осознал,
что из этого путешествия он может  не  вернуться.  Похоже,  Син  тоже  так
считал. На глазах его блестели слезы, но он сдерживал их. Он теперь жил  в
Шатане, он уже не был больше мальчиком из деревни.
     - Мне нечего подарить тебе на прощание, - сказал Вейни,  порывшись  в
памяти и поняв, что у него нет ничего, кроме оружия. -  А  у  нас  принято
дарить что-нибудь перед отъездом.
     - Я сделал это  для  тебя,  -  сказал  Син  и  вытащил  из-за  пазухи
вырезанную из дерева голову лошади. Работа была необычайно искусной.  Судя
по всему, Син был мальчиком весьма одаренным.  Вейни  взял  ее,  сунул  за
пазуху. Затем в отчаянии снял с пояса кольцо - простая сталь с просинью  и
чернью. Когда-то на этом кольце держался запасной ремень, но теперь его не
осталось. Он вложил кольцо в ладонь Сину и  сомкнул  на  нем  его  смуглые
пальчики.
     - Эта простая вещь - единственное, что осталось у меня от моего дома,
от Мориджа в Эндаре-Карше. Не проклинай меня, когда  вырастешь,  Син.  Мое
имя - нхи Вейни, и если я чем-то тебя когда-нибудь обидел, то я  не  хотел
этого. Пусть всегда в этом лесу будут эрхендимы и мирриндяне, и когда вы с
Эллюром станете эрхендимами, старательно заботьтесь об этом.
     Син обнял его. Подошел Эллюр и взял его  за  руку.  Он  посмотрел  на
Роха, лицо его было печальным.
     - Ра-Корис очень похож на эти места, -  сказал  Рох,  вспоминая  свои
владения в лесном Эндаре. - Если у меня и  не  было  причин  противостоять
шию, то теперь, когда я  увидел  это  место,  они  у  меня  появились.  Но
защитить их я постараюсь по-своему, не  отбирая  у  них  той  единственной
вещи, которая может их спасти.
     В руку Вейни  вцепилась  рука  мальчонки,  он  посмотрел  на  Роха  и
почувствовал  беззащитность  -  в  его  распоряжении   не   было   никаких
аргументов, кроме его клятвы.
     - Если она мертва, - сказал Рох, - то я понимаю твое горе,  кузен,  и
не желаю тебе зла, но ведь в этом случае ты станешь свободен, и будешь  ли
ты тогда дальше идти к ее цели? Неужели ты лишишь их всего этого? Я думаю,
в тебе есть жалость. И они тоже наверняка на это надеются.
     - Молчи. Не пытайся разжалобить меня.
     - Хорошо, - согласился Рох. - Не будем больше об этом. -  Он  положил
ладонь на  холку  лошади  и  оглянулся,  посмотрев  на  огромные  деревья,
высившиеся над шатрами. - Но все же подумай о судьбе всего этого, кузен.
     В толпе послышался шепот, она раздвинулась, пропуская Мерира - совсем
уже не того Мерира, которого они видели раньше: древний лорд в одежде  для
верховой езды, с оправленным в серебро рогом на боку и  мешочком,  который
он подвесил к седлу белого коня.  Прекрасное  животное  повернуло  голову,
привычно ткнулось носом ему в плечо. Он  погладил  его  по  морде  и  взял
поводья. Ему не потребовалась помощь, чтобы забраться в седло.
     -  Будь  осторожен,  отец  наш,  -  сказал  один  из  кел.  -  Да,  -
откликнулись остальные. - Будь осторожен.
     Пришла Эрхил. Мерир взял руку леди.
     - Управляй в мое отсутствие, - попросил он и сжал ее руку.  Остальные
начали садиться на коней. Вейни попрощался с мальчиками, жестом показал им
уходить и забрался  в  седло.  Гнедой  пошел  сам,  без  понукания,  когда
тронулись  остальные  кони,  и  прежде,  чем  отъехать   подальше,   Вейни
оглянулся. Эллюр и Син бежали за ним,  пока  не  отстали.  Он  помахал  им
рукой, когда они добрались до края лагеря, и последнее, что он  увидел,  -
двое пареньков, печально стоящие на опушке, светловолосый кел и маленький,
смуглый  человечек.  Затем  они  скрылись  за  зеленой  листвой,  и  Вейни
повернулся в седле.


     В пути они почти не разговаривали; двое молодых эрхендимов  следовали
впереди, двое - возле Мерира. Вейни и Рох ехали следом, и двое  эрхендимов
- позади. Они ехали без мечей, эти эрхендимы, но луки у них  были  длиннее
человеческих, на изящных руках были специальные перчатки для  стрельбы  из
лука, старые, полупоношенные. Кемейс этой пары часто отставал и исчезал из
виду, в то время как кемейс пары, едущей  впереди,  часто  уходил  вперед,
разведывая дорогу.
     Старых эрхендимов звали Шарн и Див. Вейни поговорил с  эрхин  Перрин,
женщиной-кел, ехавшей рядом с ним. Ее кемейс звали Виз, а молодую  пару  -
Ларрел и Кессан. Это  были  красивые  парни,  напомнившие  ему  Леллина  и
Сизара.
     Под вечер они остановились. Кессан исчез незадолго до остановки и  не
появился, когда его ожидали; Ларрел беспокоился и хотел  было  отправиться
на его поиски, но кемейс пришел как раз перед тем, как они  уже  собрались
снова садиться на коней, и пробормотал Мериру извинения.
     Затем откуда-то послышался свист эрхинов, тонкий и чистый, как  пенье
птицы, говорящий им, что все в порядке.
     Его было приятно слышать, потому что это был первый  сигнал,  который
они услышали за время поездки, словно тех, кто рыскал поблизости по  лесу,
было немного. Эрхендимы стали вести себя менее скованно, в  глазах  Мерира
мелькнула улыбка, в то время как раньше они были печальны.
     Затем Ларрел и Кессан оба покинули их и уехали вперед. Они так  и  не
появились  к  ночи,  когда  остальные  уже  не  могли  разобрать  пути   и
остановились на ночлег.
     Они расположились у ручья и рискнули развести огонь. Мерир решил, что
это достаточно безопасно. Все вместе они сидели  у  костра  за  совместной
трапезой. Вейни ел, хотя почти не испытывал голода. Однако после дня  езды
он вновь почувствовал озноб и сварил себе зелья Эрхил.
     Затем он с радостью улегся  на  одеяло  и  с  облегчением  вытянулся,
потому  что  раны  его  болели  и  он  был  утомлен  даже  столь  коротким
путешествием. Но он не хотел оставлять Роха у костра  одного,  боясь,  что
тот проговорится или как-нибудь разозлит эрхендимов. Все шансы были за то,
что Рох сдержит  слово,  но  он  не  мог  заставить  себя  довериться  ему
полностью, поэтому позволил себе лишь полудрему, положив голову на руки  и
наслаждаясь если не сном, то хотя бы теплом огня.
     Мерир шепотом инструктировал эрхендимов; те передвигались  осторожно,
и Вейни поднял голову, чтобы посмотреть, что случилось.
     Перрин и Виз взяли в руки свои луки и вложили в них стрелы.
     - Тревога, лорд? - с беспокойством спросил  Вейни.  Однако  эрхендимы
никуда не уходили и не совершали больше никаких действий.
     Мерир сидел, не шевелясь, закутавшись в плащ, лицо его было хмурым  и
неспокойным. Чистокровный кел внешне обычно казался нежным, почти хрупким,
но Мерир выглядел вырезанным из кости, твердым и остроглазым.
     - Нет, - сказал Мерир тихо. - Я просто велел им сторожить.
     Старые эрхендимы  сидели  у  костра  возле  Мерира,  и  что-то  в  их
поведении говорило, что возле лагеря  врагов  сейчас  нет.  Старые  стражи
сидели лицом к костру, положив стрелы в  луки,  хотя  тетивы  их  не  были
натянуты.
     - Это нас вы стережете, - понял Вейни. В голосе его зазвучал гнев.  -
Я верил тебе, милорд.
     - Я тоже тебе верил, - сказал Мерир. - Сними пока свое оружие.  Я  не
хочу  недопонимания.  Старайся  поступать  так,  чтобы  нам  не   пришлось
ссориться.
     Вейни расстегнул пояс, снял меч и кинжал, отложил их в  сторону.  Рох
последовал его примеру, хмурясь. Див подошел и  собрал  оружие,  переложил
его поближе к Мериру.
     - Прости нас, - сказал Мерир. - Мне нужно кое о чем его  расспросить.
- Он встал, Шарн и Див  тоже,  и  сделал  знак  Роху.  -  Пойдем  с  нами,
чужестранец.
     Рох поднялся на ноги, и Вейни тоже стал подниматься. - Нет, -  сказал
Мерир. - Будь мудр, не делай этого. Я не хотел бы причинять тебе зла.
     Луки натянулись.
     - Манеры у них несколько отличаются от манер Хитару,  -  тихо  сказал
Рох. - Я не возражаю против того, чтобы они меня спрашивали, кузен.
     И Рох, обладающий знаниями, способный предать их, добровольно пошел с
ними. Они удалились по берегу ручья, где их укрыли деревья. Вейни  остался
на месте, стоя на одном колене.
     - Я прошу тебя, - сказала Перрин, ее лук был натянут. - Прошу, ничего
не делай, сиррин. Мы с Виз редко промахиваемся даже по мелким мишеням. Обе
мы не промахнемся ни за что. Они не причинят  вреда  твоему  родственнику.
Прошу тебя, сядь и не заставляй нас быть настороже.
     Он сел. Тетивы луков ослабились. Он уперся  подбородком  в  ладони  и
стал ждать.
     Наконец эрхендим привел  Роха  и  посадил  его  под  бдительным  оком
лучников. Вейни встретился с Рохом взглядами, но этот взгляд ничего ему не
дал.
     - Пойдем со мной, - сказал Шарн, и Вейни поднялся и последовал за ним
во тьму, где над ручьем, плещущим среди камней, нависали деревья.
     Мерир ожидал, сидя на поваленном  дереве:  бледная  фигура  в  лунном
свете, закутанная в плащ. Эрхендим остановил Вейни в нескольких  шагах  от
него, и он стал ждать, не выказывая почтения старому кел. Мерир  предложил
ему сесть, но он отказался.
     - Ах, - сказал Мерир, - ты считаешь, что с тобой дурно обращаются. Но
как же иначе мы должны с тобой обращаться,  кемейс?  Разве  мы  не  здесь,
разве мы не идем путем, который ты указывал, несмотря на то, что ты не был
с нами честен?
     - Я не давал вам клятвы верности, - сказал Вейни, чувствуя, как упало
сердце, ибо он предположил, что Рох совершил худшее. - Я никогда  не  лгал
тебе. Но некоторых вещей я просто не  могу  говорить.  Шию,  -  он  указал
кивком в сторону Азерота, - для этого применяли акил. Но  сомневаюсь,  что
вы прибегнете к этому. Вы совсем другие.
     - Тогда почему ты поступаешь с нами точно так же?
     - Что рассказал Рох?
     - Ах, вот чего ты боишься...
     - Рох не лжет... по крайней мере, в большинстве случаев. Но  половина
его - это не Рох. Та его половина с радостью перерезала бы  мне  горло.  Я
знаю это. Я говорил тебе, как обстоят дела. Я говорил это. И я не надеюсь,
что все, что он скажет тебе, будет безопасно для меня или моей леди.
     - Это правда, кемейс, что твоя леди имеет некую очень  могущественную
вещь?
     Будь сейчас день, Мерир бы увидел, как лицо Вейни побледнело. У  него
засосало под ложечкой. Он ничего не сказал.
     - Это так, - сказал Мерир. - Она могла бы мне сказать. Но не сказала.
Она ушла от меня и  пошла  своим  путем.  Ей  не  терпелось  добраться  до
Нихмина. Но она этого не сделала... Я это знаю.
     Сердце  Вейни  быстро  забилось.  Некоторые   люди   обладали   даром
пророчества - так, во всяком случае, было в Шиюне. Но у Мерира было  нечто
большее, чем просто способность к прорицанию.
     - Где она? - требовательно спросил он Мерира.
     - Ты угрожаешь? Неужели?
     Он подскочил к старому кел  и  схватил  его  за  грудки  прежде,  чем
эрхендимы успели вмешаться. И почти сразу у  него  возникло  чувство,  что
где-то рядом действует сила Врат. Чувства его притупились. Он  вцепился  в
лорда кел, держа его за одежду,  рванул;  Мерир  закричал,  головокружение
усилилось, и на миг наступила мгла, черная и холодная.
     Затем - земля. Он лежал на скользких листьях, рядом с  ним  -  Мерир.
Эрхендимы схватили его - он смутно ощущал на себе их руки - и оттащили  от
лорда. Мерир слабо пошевелился.
     - Нет, - сказал Мерир, - не причиняйте ему вреда. - Сталь  спряталась
в ножны, Шарн двинулся на помощь Мериру,  осторожно  поднял  его  и  помог
усесться на бревно. Вейни остался стоять на коленях, не чувствуя  ни  рук,
ни ног. В голове его зазвучал голос, удивляя его, сбивая с толку -  потому
что это был голос Мерира.
     Сила Врат. Место, где был лорд кел, заряжено  ужасом  силы  Врат.  "Я
знаю", - заявил голос Мерира, и это  означало,  что  Врата  остались  пока
целы, Моргейн не лишила их могущества.
     - Итак... - пробормотал наконец Мерир,  -  ты  достаточно  храбр  для
этого... достаточно храбр, чтобы сражаться с таким стариком, как я.
     Вейни опустил голову, откинул волосы со лба и  встретился  с  гневным
взглядом старца.
     - Милорд, честь я потерял очень давно и весьма далеко отсюда. Я хотел
лишь встряхнуть тебя.
     - Ты проходил через Врата по меньшей мере дважды, и я не мог напугать
тебя этим.  -  Мерир  вытащил  из  складок  одежды  крошечную  шкатулку  и
осторожно открыл ее. В ладони его что-то замерцало, и  хотя  это  "что-то"
было очень маленьким, Вейни отшатнулся - он понял опасность.
     - Да, - сказал Мерир, - твоя госпожа - не единственная, кто  обладает
на этой земле могуществом. Я тоже. И я узнал, что подобная вещь  оказалась
на свободе в Шатане... и я хотел узнать, что  это  было.  Я  долго  искал.
Могущество оставалось скрыто. Вы наткнулись на Мирринд, и вам  повезло.  Я
был раздражен, узнав, что вы среди нас. Я послал за вами и выслушал вас...
я ведь уже знал тогда, что в Шатане есть подобная  вещь.  Я  позволил  вам
идти, надеясь, что вы выступите против наших врагов. Я поверил вам, ты сам
знаешь это. И все же, вопреки моему совету, вы отправились искать  Нихмин.
А защитники Нихмина гораздо более могущественны, чем я.  Кое-кого  из  них
она миновала, и это меня позабавило - но это не  значит,  что  она  сможет
пройти мимо всех остальных. Возможно, она уже мертва. Я  не  знаю.  Леллин
должен был вернуться - и не вернулся. Я думаю,  Леллин  почему-то  поверил
вам - иначе он вернулся бы очень быстро, но я  не  уверен,  что  он  долго
прожил после того, как покинул Кархенд. У меня есть только твое  слово.  И
Нихмин все еще стоит. Ты вернулся в наши  руки,  словно  мы  твои  кровные
родственники. Доверился, надо полагать... И своим молчанием подтвердил мое
предположение о том,  ради  чего  она  пришла  сюда.  Уничтожить  то,  что
защищает эту землю. Она - носительница той силы, которую я чувствую,  -  в
этом я теперь твердо  уверен.  Я  спросил  кайя  Роха,  почему  она  хочет
уничтожить Нихмин. Он сказал, что такое разрушение - ее предназначение,  а
в чем суть этого - он не понимает сам. Я спросил, почему же тогда  сам  он
разыскивает ее, и он сказал, что после того, что  он  сделал,  ему  больше
некого держаться, кроме нее. Ты сказал, что он редко  лжет.  Но  ведь  его
слова были ложью.
     Вейни охватила дрожь. Он покачал головой и сглотнул.
     - Лорд, сам он верит в это.
     - В таком случае я задам тебе тот же вопрос. Во что веришь ты?
     - Я... не знаю. Многое из того, что Рох считает правдой, я таковой не
считаю. И я к тому же служил ей. Я сказал ей однажды, что  не  хочу  знать
никаких тайн. На этом мы поладили, и теперь я не смогу тебе ответить, даже
если бы хотел. Я всего лишь знаю ее лучше, чем знает Рох - и знаю, что она
не желает причинить вам беды. Она этого не хочет.
     - Это - правда, - оказал Мерир. - Во всяком случае - ты веришь в это.
     - Я никогда не лгал вам. И она тоже.
     Он сделал попытку встать, но эрхендимы поспешили положить ему руки на
плечи. Мерир сделал жест, чтобы его отпустили. Он встал - видно было,  что
ему дурно, он едва стоял на ногах - и глянул сверху на щуплого лорда.
     - Именно Моргейн пыталась не дать шию проникнуть на эту землю. Можете
винить меня, можете винить Роха за то, что  они  пришли  сюда,  -  она  же
предвидела это и пыталась предотвратить. И еще я знаю,  лорд,  что  в  той
энергии, которой вы пользуетесь, есть зло, и рано или поздно оно  овладеет
вами, как  овладело  шию...  Эта  вещь,  которую  вы  держите  в  руке,  -
прикасаться к ней опасно, я знаю это. И она тоже прекрасно это знает.  Она
ненавидит ту вещь, которую ей приходится носить, ненавидит больше всего на
свете.
     Мерир внимательно смотрел на него, лицо его было освещено  призрачным
опаловым сиянием. Затем он закрыл коробочку, и свет угас, бросив последний
красноватый отблеск на его лицо.
     - Кому же еще чувствовать ту вещь, о которой сказал Рох, как не тому,
кто носит подобную? Это въелось в мои кости,  -  сказал  он.  -  Те  Огни,
которые носим мы, светятся мягко, ее вещь - сильнее. Но она не принадлежит
нашему миру, эта вещь. Лучше бы она никогда сюда не приходила.
     - Но именно она и привела нас сюда, лорд. Будь эта вещь в чьих-нибудь
других руках, я предпочел бы, чтобы это были ваши руки, а не руки шию.
     - А свои руки предпочел бы моим?
     Он не ответил.
     - Это меч, не так ли? Оружие, которое она ни  разу  не  извлекала  из
ножен. Единственная вещь такого размера.
     Он, поколебавшись, кивнул.
     - Я скажу тебе, нхи Вейни, слуга Моргейн, что в прошлую ночь сила эта
была задействована, и я  почувствовал  себя  так,  как  никогда  прежде  с
момента вашего появления в Шатане. Что это было, как думаешь?
     - Меч был извлечен из ножен, - сказал он, и надежда и страх вспыхнули
в нем. Надежда - что  она  выжила,  страх  -  что  ей  грозила  опасность,
заставившая ее обнажить меч.
     - Да, я тоже так рассудил. Я возьму тебя с собой. У тебя мало  шансов
добраться туда в одиночку, так что не забывай, кемейс, что  ты  едешь  под
моим покровительством. Если же тебе угодно - поезжай сам, испытай судьбу.
     - Я останусь с вами, - сказал он.
     - Отпустите его, - сказал Мерир страже. Эрхендимы отошли, хотя  и  не
отставали от Вейни, когда тот направился к костру.
     Там под охраной лучников оставался Рох. Эрхендимы жестами сказали им,
что все в порядке, и лучники спрятали стрелы в колчаны.
     Вейни шагнул к Роху. В глазах его стояла пелена гнева.  -  Встань,  -
сказал он, и когда Рох не подчинился, схватил его  и  рывком  поднял.  Рох
стряхнул его руку и ударил, но он увернулся и  нанес  ответный  удар.  Рох
осел на землю.
     Эрхендимы  вмешались,  обнажив  мечи.  Один  кольнул  Вейни,   и   он
попятился. Он вновь обрел чувства. Рох попытался подняться и броситься  на
него, но эрхендимы остановили и его.
     Рох  медленно  выпрямился,  мрачно   глядя   на   Вейни   и   вытирая
окровавленный рот. Он сплюнул кровь и вытер рот еще раз.
     - Итак, - сказал Вейни  на  эндарском,  -  теперь  я  защищаю  только
собственную спину. О себе заботься сам, предводитель клана, кузен. Я илин,
но не твой. Всем соглашениям конец. Я предпочитаю, чтобы мои враги  стояли
ко мне лицом.
     Вновь Рох сплюнул, в глазах его полыхнула злоба.
     - Я ничего им не сказал, кузен. Но будь так, как  пожелаешь.  Договор
разорван. Можешь убить меня без предупреждения. Нхи вышвырнули тебя. Я все
еще предводитель клана  и  не  слагаю  с  себя  этого  звания.  Кайя  тоже
отрекаются от тебя. Будь илином до конца своих дней, убийца родственников,
и благодари за это свою натуру. Я не сказал им ничего, чего бы они еще  не
знали. Скажи ему, лорд Мерир, что я выдал? Что я сказал тебе, о чем бы  ты
не сказал прежде?
     - Ничего, - сказал Мерир. - Он ничего нам не сказал. Это правда.
     Гнев оставил Вейни, и некоторое время он безмолвно стоял перед Рохом.
Наконец он покачал головой и опустил окровавленную руку.
     - На меня слишком много свалилось, - сказал он  устало.  -  Я  бью  в
ответ - и ошибаюсь. Это мое проклятье. Я снова возьму твое слово, Рох.
     - Но я тебе его не дам, ублюдок нхи!
     Рот Вейни скривился. Он еще раз сплюнул комок крови и отошел.
     Вейни  приблизился  к  своему  ложу  и  улегся.  Он  лежал,   слишком
измученный, чтобы спать.
     Остальные устраивались на отдых. Костер погасили. Перрин и  Виз  были
назначены нести стражу.
     Рох лег рядом с ним, глядя на небо. Рот его  был  плотно  сжат,  лицо
гневное, и Вейни так и не узнал, заснул Рох в ту ночь или нет.


     Утром лагерь медленно ожил, эрхендимы медленно  начали  собираться  и
седлать лошадей.  Вейни  поднялся  одним  из  первых  и  начал  натягивать
доспехи; Рох, глядя на него,  поступил  так  же.  Оба  молчали,  не  глядя
впрямую друг на друга.  Мерир  поднялся  последним  и  настоял  на  скором
отъезде. Они так и сделали: отъехали сразу же после завтрака.  Перед  этим
Мерир велел вернуть им обоим оружие.
     - Не нарушайте между собой мира, - предупредил их Мерир.
     - Я не буду покушаться на жизнь моего кузена, - сказал тихим  голосом
Вейни, только для Мерира и Роха.
     Рох ничего не сказал, накинул  перевязь,  поместил  на  место  Клинок
Чести  и  направился  к  лошади.  Вейни  проводил  его  взглядом,  вежливо
поклонился Мериру и пошел следом за Рохом.
     Они не заговорили. Рох смотрел на него не иначе, как со злостью,  что
делало разговор невозможным, и Вейни повернулся, седлая коня.
     Рох был готов отправляться; он тоже, и повел своего коня к остальным,
которые были уже в седлах. Но по пути,  повинуясь  горькому  импульсу,  он
остановился и подождал Роха.
     Рох  запрыгнул  в  седло,  и  он  поступил  так  же.  Колонна  начала
двигаться.
     - Рох, - сказал он наконец, - неужели мы оба не  можем  внять  голосу
рассудка?
     Рох поглядел на него холодным взглядом.
     - Что, испугался? - спросил он на эндарском. - Сколько  они  от  тебя
узнали, кузен?
     - Возможно, столько же, сколько от тебя, - сказал он.  -  Рох,  Мерир
вооружен. Почти так же, как и она.
     Рох этого не знал. Лицо его медленно прояснилось.
     - Так вот, значит, что тебя  тревожит.  -  Он  болезненно  сплюнул  в
сторону. - Значит, на этой земле есть нечто, способное  ей  противостоять.
Вот почему ты в таком отчаянии. Что ж, ты сделал большую ошибку,  заставив
меня быть готовым в любой момент вцепиться тебе в горло. Это  тебе  сейчас
нужно меньше всего. И говорить тебе об  этом  тоже  не  стоило.  Это  твоя
вторая ошибка.
     - Он бы все равно сказал тебе, если бы ты  спросил.  А  так  я  точно
знаю, что тебе об этом известно.
     Некоторое время Рох молчал.
     - Я не знаю, как смогу отплатить тебе за то, что ты ради меня сделал.
Это что-то новое - слышать от нхи признание в том, что он совершил ошибку.
- - Голос его надломился, плечи опустились. - Я уже  говорил,  кузен,  что
устал. Мир, кузен, мир. Когда-нибудь мы убьем друг друга - быть может.  Но
для этого сначала надо знать, за что.
     - Оставайся со мной. Я буду просить  за  тебя.  Я  говорил  тебе  это
прежде, и я не передумал.
     - Не сомневаюсь. - Рох снова сплюнул, вытер рот и  выругался,  мотнув
головой. - Ты выбил мне два зуба. Пусть это сотрет другие сомнения. Что ж,
посмотрим, как будут обстоять  дела.  Посмотрим,  способна  ли  она  внять
голосу рассудка, а также эти люди. Сам  я  предпочитаю  похоронные  обряды
Эндара, но если все обернется иначе, я знаю и обычаи Карша.
     - Взаимно, - прошептал Вейни.
     Рох горько рассмеялся и наклонил голову. Тропа сузилась, и дальше они
уже не могли ехать стремя в стремя.


     Возвратились Ларрел и Кессан -  они  просто  поджидали  на  очередном
повороте тропы. Они встретились с Мериром и переговорили.
     - Мы доехали до самого Лаура, - сказал Ларрел.  Оба  эрхендима  и  их
кони выглядели усталыми. - Из  Мирринда  пришла  весть  -  вокруг  никаких
врагов, все спокойно.
     - Странное это спокойствие, -  сказал  Мерир,  наклонясь  в  седле  и
бросая взгляд назад. - Столько тысяч людей - и по-прежнему все спокойно.
     - Я не знаю, почему так, - сказал Вейни,  потому  что  взгляд  Мерира
упал прямиком на него. - Я скорее ожидал немедленного нападения. - Затем в
голову ему пришла другая мысль. -  Люди  Фвара.  Если  кто-нибудь  из  них
остался в живых...
     - Да, - сказал Рох. - Они могли предупредить  остальных,  рассказать,
что такое лес. А может быть, это сделал Шайен.
     - Они могут рассказать, что именно она ищет?
     - Все шию знают, где она оторвалась от погони.
     - Да, - заключил Мерир, - возле Нихмина.
     Вейни вспомнил, что меч был обнажен две ночи  назад.  Для  орды  было
вполне  достаточно  времени,  чтобы  скопиться  вблизи  берега  Нарна.  Он
почувствовал, как в лесной тени на его коже выступил холодный пот.
     - Надо поторопиться, - сказал он.
     - Мы близ владений хейрилов, - сказал Мерир, - и здесь не  место  для
безрассудной спешки.
     Но они продолжали движение, и усталые  эрхендимы  тащились  вместе  с
ними и останавливались очень редко, только затем, чтобы не заморить коней.
Они делали остановки и спешивались только в полдень и перед закатом, затем
седлали коней и вновь углублялись в заросли.
     На этот раз под  окружающими  их  огромными  старыми  деревьями  ночь
опустилась быстрее. В  лесу  вновь  и  вновь  слышалось  тихое  щебетанье,
пугающее коней.
     Затем на тропе впереди вспыхнуло опаловое сияние, отчего конь  Мерира
весь словно бы засветился - всадник и конь выглядели так,  будто  бы  были
под водой. Огонь угас.
     После этого несколько мгновений лес был совершенно  безмолвен.  Затем
появились хейрилы - суетливые снующие тени. Один из них взвизгнул, и  кони
замотали головами, загарцевали, порываясь бежать.
     Мерир повел их дальше вперед, и странные проводники  сновали  вокруг,
исчезая во мраке леса и появляясь  вновь;  затем  почти  все  отстали,  их
осталось трое, тихо щебечущих. Было ясно,  что  лорд  Шатана  имеет  здесь
право свободного прохода. Они признавали могущество Огней, один из которых
Мерир держал в поднятой руке, и при этом  даже  сами  эрхендимы  выглядели
испуганными. Внезапно Вейни понял, насколько малы в самом  деле  были  его
шансы пройти самостоятельно через лес, населенный этими  существами,  и  с
дрожью вспомнил, как они с Рохом пробирались среди них. Они служили  Огням
в какой-то странной манере, возможно, боготворили  их.  В  своем  незнании
Вейни смог найти проход там, где даже лорд Шатана не мог идти  безрассудно
и без опасения... Наверное, кто-то из них узнал  в  нем  спутника  другого
человека, который тоже нес Огонь... Очевидно,  он  и  Рох  уцелели  только
потому, что хейрилы вспомнили Моргейн.
     Сердце его билось быстрее, когда он  глядел  на  темные,  похожие  на
цапель тени впереди на тропе. Они могут знать, подумал он. Если хоть  одно
живое существо знает, где сейчас Моргейн, то оно - среди них. Он  отчаянно
надеялся, что они отведут их к ней этой ночью, и желал, чтобы нашелся хоть
кто-нибудь из его спутников, кто мог бы объясниться с ними. Даже Мерир  не
мог этого; когда он общался с ними, он делал это исключительно жестами.


     Надежда угасла. Хейрилы не вели их  ни  в  какое  укромное  место,  а
только за пределы своих владений. На закате они переправились через  Нарн.
Черная и широкая река - такой она казалась из-за деревьев, но они заметили
место, которое, похоже, было пригодно для переправы  -  песчаные  банки  и
мели, над которыми бурлили барашки. Хейрил  указал  им  место  на  берегу,
сделал жест - можно перейти - и внезапно исчез.
     Вейни спрыгнул с коня, удержал равновесие, вцепившись  в  деревце,  и
сделал попытку остановить одного из них. Трое,  показал  он  жестом.  Где?
Возможно, хейрил что-то понял. Огромные глаза сверкнули в свете звезд.  Он
сделал паучьими пальцами какой-то жест, подняв руку. И показал  в  сторону
реки. Следующий жест - трепет пальцев. Затем он повернулся и побрел прочь,
оставив его в безнадежности.
     - Огни, - сказал Шарн. - Река. Очень много.
     Вейни глянул на кел.
     - Тебе повезло, - сказал Шарн. - Он мог бы и убить. Не касайся их.
     - Больше ничего от них мы  узнать  и  не  могли,  -  сказал  Мерир  и
направил коня к воде.
     Хейрилы исчезли. Ощущение  их  присутствия  уже  не  угнетало  их,  и
эрхендимы быстро двинулись за Мериром. Вейни взобрался в седло и поехал за
Рохом и Виз. Нетерпение гнало его еще долго после того, как он получил  от
существа крохи информации. Спускаясь к воде, он оглядывался  по  сторонам,
потому что хотя это место и выглядело неудобным для засады, ситуация  была
похожа на ту, когда под ним убили лошадь. Единственное отличие заключалось
в том, что хейрилы проводили их фактически до самого берега  и,  возможно,
еще продолжали охранять.
     Нужно было соблюдать осторожность еще  в  одном  -  пески  эти  могли
оказаться зыбучими. Но все обошлось благополучно, лишь во время  переправы
конь юного Ларрела оступился, и тот промок до костей. Он стал  дрожать  от
холода и усталости, и потому,  наверное,  этот  кел  выглядел  даже  более
нежным, чем это им свойственно. Кессан набросил ему на  плечи  свой  сухой
плащ, но Ларрел упрямо забрался в седло, готовый продолжать путь.
     - Нам надо скорее уезжать отсюда, - сказал он, дрожа. - Брод  слишком
легко держать под прицелами луков.
     Никто не возразил ему ни слова. Мерир повернул к югу, и они ехали  до
тех пор, пока кони могли нести их.


     Днем они остановились и поели, чего  не  успели  сделать  в  утренней
спешке. Никто не проронил ни  слова,  даже  горделивые  кел  от  изнурения
сидели недвижно. Рох вытянулся на нагретой солнцем земле, на  единственном
освещенном пятнышке, которое ему удалось найти вблизи стоянки, и лежал как
убитый. Вейни поступил подобным же образом, и хотя многодневная лихорадка,
похоже, оставила его, он чувствовал, что крепость костей  его  растаяла  и
сила покинула его вместе  с  жаром.  Рука  его,  на  которую  он  случайно
посмотрел, показалась ему странной,  кости  проглядывали  явственней,  чем
прежде, на запястье были раны. Доспехи свободно висели на теле.  Он  устал
настолько, что не имел сил даже пошевелиться, устроиться поудобнее.
     Что-то испугало лошадей.
     Он повернулся. Эрхендимы  вскочили  на  ноги,  Рох  тоже.  Послышался
свист, краткий  и  вопросительный.  Мерир  сделал  несколько  шагов  в  ту
сторону, и  Шарн  ответил  сложным  посвистом.  Вейни  ни  на  секунду  не
усомнился в том, что это был секретный лесной язык эрхендимов.  Послышался
ответ, не менее сложный.
     - Это весть... - произнес  Мерир  после  некоторого  молчания,  -  из
Нихмина. Там встревожены. Сирриндимы... Шию,  которых  ты  привел...  идут
вверх по течению Нарна большими силами.
     - А Моргейн? - спросил Вейни.
     -  О  Моргейн,  о  Леллине,  о  Сизаре  -  ничего.  Словно  само   их
существование  отныне  покрыто  тайной.  Живые  они  или  мертвые   -   их
присутствие в Шатане неощутимо, иначе эрхендимы из  тех  мест  сказали  бы
нам. Они не говорят. Что-то в этом не так.
     Сердце его упало. Он почти простился с надеждой.
     - Пошли, - сказал Мерир. - Мы не можем позволить себе терять время.





     Угроза не заставила себя долго ждать. Чье-то  передвижение  вспугнуло
птиц под покровом зарослей на другом  берегу  Нарна,  и  вскоре  появились
всадники, но от врагов их отделял широкий Нарн и поблизости не было брода,
чтобы одна из сторон могла напасть на другую.
     Враги тоже заметили их и  остановились  на  совет.  Это  были  кел  с
демоническими шлемами на головах, в чешуйчатых  доспехах,  на  низкорослых
шиюнских конях. Вооружены они были пиками, но с собой несли не только  их.
Вождь, чьи белые волосы развевались по ветру, подвел своих воинов к самому
берегу. Эрхендимы были  поражены  их  видом:  похожие  на  жителей  Шатана
фантастические существа в доспехах - словно порождение акилового сна.
     - Шайен! - прошептал Вейни, ибо никто из шию не мог держаться с таким
дерзким видом, кроме него и Хитару. Кел завел свою лошадь по колени в воду
и закричал, бросая им вызов.
     Их компания продолжала двигаться в  противоположном  по  отношению  к
банде из Сотарра направлении, но Шайен и его люди развернулись и двинулись
параллельным курсом. Со стороны бывших обитателей Сотарра  летели  стрелы,
большинство их падало в воду, некоторые ударяли о камни на берегу.
     Кел Перрин подъехала к берегу и, вскинув лук, выстрелила. Один из кел
в демонических шлемах вскрикнул  и  скорчился  в  седле,  а  его  товарищи
поспешили помочь ему.
     На том берегу поднялся крик ярости. Виз тоже подвела коня к берегу  и
тоже выпустила стрелу, попавшую в цель.
     - Дай мне твой лук, - попросил Вейни Роха. - Если  ты  не  стреляешь,
дай мне.
     - Шайен? Нет. При всей твоей ненависти к нему, он  -  враг  Хитару  и
лучший из всей этой породы.
     К тому же было уже поздно.  Шию  отступили  за  пределы  досягаемости
выстрелов эрхендимов, убедившись в недальнобойности своих луков и меткости
обитателей Шатана. Они двигались по  другому  берегу  реки  на  порядочном
расстоянии, но не было ни времени на остановку, ни  способа  добраться  до
них. Перрин и Виз ослабили  луки,  а  другие  эрхендимы  плотно  держались
вокруг Мерира,  внимательно  разглядывая  заросли  по  эту  сторону  реки.
Следовало двигаться быстро, но на берегу это было трудно.  Тем  не  менее,
они гнали коней во весь опор, чтобы увести врагов подальше от брода.
     Когда Вейни посмотрел назад, он заметил, что  на  стороне  шию  белым
перышком поднимается дымок.
     Перрин и Виз посмотрели  в  том  же  направлении,  и  лица  их  стали
суровыми от гнева.
     - Огонь! - воскликнула Перрин так, словно это  было  ругательство,  и
остальные оглянулись.
     -  Сигнал  шию,  -  сказал  Рох.  -  Они  сообщают  своим  приятелям,
находящимся ниже по реке, что мы здесь.
     - Мы стараемся не разводить большие костры, - мрачно сказал  Шарн.  -
Если они не дураки, они должны были расчистить место, прежде чем разводить
огонь.
     Вейни опять оглянулся, посмотрел на Нарн, текущий сквозь толщу лесов,
- брешь в доспехах Шатана, врата для людей с огнем и топорами... А хейрилы
спят, беспомощные при свете  дня,  подумал  он.  Он  увидел  далекую  тень
всадников, мелькнувшие на солнце доспехи - Шайен загасил сигнальный  огонь
и шел за ними следом.


     Они вновь остановились на отдых, их  кони  были  все  в  мыле.  Вейни
занялся мелочами, приводя в  порядок  свое  снаряжение,  в  то  время  как
эрхендимы взяли на себя заботу о конях.  Они  были  лесными  жителями,  не
привычными к коням, и потому обходились с ними с чрезмерной осторожностью.
     - Лорд, - сказал он, опускаясь на землю перед Мериром. -  Лес  -  это
одно, открытая местность - это другое. Мы  не  должны  выжимать  из  коней
остатки сил, кони нам могут понадобиться совершенно неожиданно.  Если  шию
тайком переберутся на эту сторону и прижмут нас к реке, усталые  кони  нас
не унесут.
     - Этого я не боюсь.
     - Ты загонишь коней насмерть, - сказал Вейни и оставил  попытки  дать
старому лорду совет. Он потрепал по холке измученную белую  кобылу,  затем
сам опустился на землю возле Роха, который сидел, свесив голову на колени.
     Через некоторое время они снова  забрались  в  седла,  но,  казалось,
Мерир все же внял его совету, и они двигались медленно.
     Как Моргейн, подумал Вейни, гордый и упрямый. Когда он подумал о ней,
это было как если бы нож разбередил рану. Его  пробрала  дрожь,  он  снова
бросил взгляд назад, туда, где следом за  ними,  вне  досягаемости  луков,
скакал Шайен.  Вейни  затряс  головой,  пытаясь  избавиться  от  тревожных
мыслей: они в любой момент могут встретить шию и на этой стороне реки, а у
следующего брода Шайен переправится к ним.
     Рох подъехал к нему поближе, и  лошади  пошли  стремя  в  стремя.  Он
протянул Вейни одну из ковриг эрхендимов. - Ты не ел на привале.
     У него не было аппетита, но, почувствовав участие, он взял ковригу  и
съел, запивая водой, хотя та легла в желудке словно свинец.
     - Возьми, - сказала Виз.
     Он выпил, ожидая, судя по  запаху,  огня,  и  огонь  был,  достаточно
жгучий, чтобы у него на глаза навернулись слезы. Он сделал  еще  несколько
глотков и вручил флягу Виз, чьи темные глаза на старом лице были молоды  и
добры.
     - Ты печален, - сказала она. - Мы понимаем тебя, ведь мы тоже кемейсы
и эрхины. Мы сочувствуем тебе. -  Она  втиснула  флягу  ему  в  ладонь.  -
Возьми. Это из моей деревни. Мы с Перрин можем взять еще.
     Он был не в силах ответить ей. Она кивнула, понимая, и  отъехала.  Он
подвесил флягу к седлу, затем, подумав, предложил глотнуть  Роху.  Рох  не
отказался, затем вернул ему флягу.
     Начинала подкрадываться ночь. Солнце пылало за темной кромкой Шатана,
за рекой, с востока надвигалась тишина.
     Они ехали, пока не стемнело окончательно, и  остановились,  когда  им
преградила путь река, впадающая в Нарн.
     Внезапно вокруг задвигались крадущиеся тени, и щебетанье предупредило
их о приближении хейрилов.
     Один из них ждал на берегу  реки,  словно  некая  огромная  неуклюжая
птица, стоящая на мелководье. Он что-то настойчиво защебетал  и  отпрянул,
когда Мерир двинулся к нему.
     - Мы не сможем выдержать еще один такой переход, -  сказал  протестуя
Шарн. - Лорд, вы не сможете.
     - Мы будем ехать медленно, - сказал Мерир и повернул белую  кобылу  в
направлении, указанном им существом.
     Хейрил скрылся по грудь в воде, но течение было  слабым,  и  они  все
перебрались за ним на другой берег и углубились в заросли.
     Хейрил настаивал на спешке, но они не могли  двигаться  быстро.  Кони
оступались на камнях, скользили по склонам.  Деревья  здесь  были  старые,
земля густо заросла кустами.  Хейрилы  сновали  вокруг,  находя  для  себя
проходы, через которые не могли пройти кони.
     Внезапно во тьме перед ними появилась белая фигура, эрхинд или кто-то
того же рода, одетый во все белое, пеший. Волосы его были  длинны,  внешне
он был похож и в то же время не похож на  эрхендимов,  выглядел  в  лунном
свете более хрупким, чем они.
     Леллин.
     Юноша поднял руку.
     - Дед, - сказал он Мериру. Затем подошел  и  принял  протянутую  руку
старика, помогая ему слезть с седла. Он был серьезен, в нем  заметна  была
перемена - печальное  спокойствие,  совершенно  несвойственное,  казалось,
этому юноше. - Ах, дед, тебе не следовало приезжать сюда.
     - Почему? - спросил Мерир. Старый лорд, казалось, немного  испугался.
- Какое безумие тебя охватило? Почему у тебя  такое  лицо?  Почему  ты  не
послал весточку, как обещал?
     - У меня не было возможности.
     - Моргейн, - сказал Вейни, подъезжая ближе к Мериру. - Где Моргейн?
     - Недалеко. - Леллин повернулся и протянул руку. - Там каменный холм,
а по другую сторону...
     Вейни пришпорил коня, оторвался от остальных и пригнулся,  не  слушая
их окриков. Конь под ним  оступался,  по  доспехам  хлестали  ветки.  Конь
скользил по склонам  и  вздрагивал,  чувствуя  близость  хейрилов.  Погоня
следовала по  пятам.  Эрхендимы...  Он  слышал  настигающий  топот  копыт.
Внезапно впереди показался широкий луг, залитый  светом  звезд,  и  низкий
холм, о котором говорил Леллин. Вейни проломился  сквозь  тонкую  изгородь
молодых деревьев и помчался к холму.
     Впереди в свете звезд появились фигуры  в  белых  одеждах,  с  белыми
волосами, развевающимися на ветру, все  охваченные  слабым  свечением.  Он
заметил это мерцание, натянул поводья, пытаясь остановиться - и не успел.
     Все погрузилось во тьму.


     - Кемейс!
     Прикосновение к плечу.  Он  услышал  поблизости  лошадиное  ржание  и
почувствовал парализующее воздействие силы Врат.
     - Кемейс!
     Леллин. Под руками -  жесткая  трава.  Он  заставил  себя  подняться.
Чья-то рука вцепилась в него и потянула вверх. Он посмотрел в лицо  Сизара
- тот был тоже  в  белом,  как  и  Леллин,  оба  безоружны.  Он  изумленно
огляделся, осмотрел кел в белых одеждах и этих двоих, которые прежде  были
эрхендимами. Один из кел держал поводья его коня, стоявшего стреноженным.
     Здесь были и остальные... Мерир спешился и стоял среди  кел  в  белых
одеждах, серое пятно  между  ними.  Вдали,  среди  остальных,  стоял  Рох,
окружавшие его эрхендимы сбились в кучу, словно были испуганы.
     - Ты допущен, - сказал Леллин, - показывая в направлении холма. - Она
послала за тобой. Так что иди, и поскорее.
     Он быстро пробежался взглядом  по  второму  кругу,  взирая  на  белые
фигуры,  почти  физически  ощущая  молчание.   Все   его   ощущения   были
расплывчатыми  -  сила  Врат  поработала  над  его  нервами.  Внезапно  он
повернулся и пошел, гонимый нетерпением. Один из  них  последовал  с  ним,
показывая путь - маленькую тропинку, петлявшую среди деревьев.  Вейни  был
не в силах бежать, как ему этого ни хотелось.
     Холм был невысок, едва ли  больше,  чем  просто  каменная  выпуклость
среди деревьев. По  обе  стороны  от  него  были  старые  корявые  стволы,
изогнутые ветром силы Врат  -  удивительные  силуэты  в  свете  звезд.  Он
осторожно поднимался по тропе, сердце его ныло от страха.
     Тропа изогнулась, и за поворотом стояла она, белая фигура, похожая на
других, тех, с которыми был Леллин, стоявшая среди камней. Ветер играл  ее
белыми волосами и тонкими одеждами. Она была  безоружна  и  без  доспехов,
хотя он знал, что по своей воле она никогда бы не рассталась с Подменышем.
     - Лио... - произнес он сдавленным голосом и замолк. Ему  не  хотелось
подойти ближе и почувствовать, что она изменилась, он не хотел  терять  ту
Моргейн, какой она была.
     Но она двигалась к нему, а разница была заметна только в одежде.  Она
казалась призраком, но  этот  призрак  пробирался  по  камням  с  энергией
Моргейн, простирая к нему руки. Он схватил ее, как призрачную иллюзию, - и
мгновение спустя оба с  головокружительной  радостью  убедились,  что  они
настоящие.
     Она ничего не сказала.  Прошло  много  времени,  прежде  чем  он  сам
нашелся, что сказать. Но затем он вспомнил о ее ране  и  понял,  насколько
она похудела - он мог, наверное, причинять ей боль своими прикосновениями.
Он отвел ее туда, где камни заканчивались, и посадил, усевшись на камень у
нее в ногах.
     - Все ли в порядке? - спросил он.
     - Мы увидели дым... отсюда. Я надеялась, ты поймешь, что тебе  грозит
опасность. Я послала вестника - хейрила. И видела, что ты приближаешься. Я
не могла их предупредить. Я закричала, но из-за  ветра  они  не  услышали.
Леллин... Леллин тебя нашел, не правда ли?
     - У реки, - сказал Вейни. Голос  подвел,  и  он  прислонил  голову  к
камням. - О, небо, я и не представлял, как найду вас.
     - Сизар обнаружил на берегу мертвую Мэй. И следы  копыт  вокруг  нее.
Они искали дальше... Но эти места кишели шию, и им пришлось убраться.  Что
случилось?
     - Много всякого. - Он коснулся  ее  руки,  легонько  сжал  ее,  чтобы
лишний раз убедиться, что перед ним не призрак. - Кто эти люди?
     - Эрхе. Хранители Нихмина, помимо всего прочего. Они опасны.  Но  без
их помощи мне бы не выжить.
     - Вы свободны?
     - На этот вопрос сложно ответить. Идти отсюда просто некуда. Три ночи
назад  болотники  попытались  прорвать   нашу   защиту.   Они   и   сейчас
неподалеку... Тогда нам пришлось вступить в бой. Леллин... Сизар...  Эрхе.
Я долго старалась не вмешиваться, чтобы враги не узнали, что я  здесь.  Но
потом не смогла.
     В его голове роилось множество вопросов. Он чувствовал, что  рука  ее
стала тонкой и хрупкой.
     - Ваша рана...
     Она провела рукой по бедру.
     - Заживает.  Эрхе  -  искусные  лекари.  Я  не  помню,  как  мы  сюда
добрались, но Леллин и Сизар знали, куда ехать... или думали, что знают. И
эрхе... пропустили нас.
     - Если вы не можете держаться в седле...
     Он не закончил мысль, почувствовав слабость во всем теле.
     - Да. Я думала о том же. Но ты в конце концов добрался до  Мерира.  И
не послал мне вести.
     Он смутился на миг, видя, к чему она это сказала.
     - Если бы мой путь мог быть таким прямым... - начал  он,  и  внезапно
его охватил страх, словно бы он вдруг понял, что происходило. Больше всего
его пугало то, что она узнает, что он побывал в руках  врагов.  Сила  Врат
способна менять людей. Доказательством тому был Рох, и Вейни вспомнил, что
она способна убить спутника, в котором сомневалась.
     - Простите меня, - сказал он. - Мне пришлось заключать  союзы,  чтобы
добраться сюда. И Мерир знает как то, что вы храните, так и то,  зачем  вы
сюда пришли... то есть мы. Простите.
     Мгновение она молчала. В глазах ее отражался страх.
     - Выходит, теперь об этом знают и эрхе?
     - Но это еще не все, лио. Один из тех, кто приехал с нами, - Рох.
     Она попятилась.
     - Я был у Врат и вернулся, - хрипло произнес он, не  отпуская  ее.  -
Клянусь, лио, у меня не было выбора. И я бы не добрался сюда, если  бы  не
Рох.
     - А как же твоя клятва? Как? Ты не мог, не имел права оставить его  в
живых. И ты привел его ко мне?
     - Он помогал нам обоим. Он просил только  возможности  встретиться  с
вами. Я предупреждал  его...  клянусь,  я  предупреждал  его  и  предлагал
бежать. Но...  он  просто  не  мог  уйти.  Он  разорвал  со  всеми  своими
союзниками. И если бы не он... Неужели вы хотя бы не выслушаете его?
     Она опустила взгляд.
     - Пошли со мной, - сказала она  и  встала,  не  убирая  руку  из  его
ладони. Вейни поднялся и пошел вместе с ней по камням,  к  другому  склону
холма, к другой тропинке. - Наш лагерь здесь, -  сказала  Моргейн.  -  Это
удивительная постройка: Нихмин не знал топора. Но  эрхе  принесли  леса  и
построили это для нас. В некоторых отношениях они более чем добры.
     Среди высоких деревьев было едва  заметно  деревянное  жилище.  Возле
него пасся почти призрачный конь. Сиптах.  Он  узнал  его,  Моргейн  очень
любила этого коня и печалилась бы, если бы ей пришлось  его  потерять.  Он
разглядел еще двух коней, пасущихся  поблизости,  -  очевидно,  Леллина  и
Сизара. Кони выглядели гладкими и ухоженными.
     -  Рох,  -  прошептала  она,  когда  они  направились  к   деревянной
постройке. - Эрхе рассчитывали по меньшей мере еще одну ночь содержать вас
подальше от меня, чтобы задать вам свои вопросы. Я в этом  не  сомневаюсь.
Но они понимают узы кемейса и эрхин, и когда я обвинила их в том, что  они
причинили тебе вред, они отпустили тебя - от стыда, наверное.  Присутствие
Роха - вот что меня беспокоит. Я не позволю ему себя провести.
     - Мы можем попытаться бежать отсюда.
     Она покачала головой.
     - Боюсь, что это приведет нас в руки шию. Они здесь по меньшей мере с
двух сторон. - Она откинула полог, занавес из серого шелка наподобие вуали
хейрилов, и Вейни вошел следом за ней.
     Моргейн опустилась на колени, разворошила угли в очаге,  и  помещение
осветилось тусклым красноватым светом.
     - Хейрилы не любят огня, - сказала она, - нам приходится  быть  очень
осторожными. Опусти занавес. Сними  доспехи.  Враги  не  смогут  добраться
сюда, не подняв шума, а что касается эрхе... Они не такие. Я посмотрю, что
найдется из еды...
     Он стоял не двигаясь посреди маленького  деревянного  жилища,  а  она
рылась в коллекции горшочков в углу. На стене  висела  упряжь  Сиптаха,  а
также коней Леллина и Сизара. Еще здесь были  три  ложа,  устланные  серым
шелком и отгороженные  шелковыми  же  шторами.  В  углу  аккуратно  лежали
доспехи Моргейн и Подменыш - как самый  заурядный  меч.  А  ведь  для  нее
раньше было немыслимо даже просто выйти наружу  без  этой  штуковины,  без
других хитрых приспособлений, без которых она бы не выжила...  Да,  в  ней
произошли перемены, она стала какой-то чужой и далекой. В этом  деревянном
жилище все вещи ему были знакомы, и только она была чужой.
     Он смотрел в тусклом свете на нее, стройную и изящную, словно  кел  в
белых одеждах, и очертания ее вызывали печаль - так явственны  были  следы
недавно  перенесенной  боли.  Он  почти  потерял  ее,  подумалось   вдруг,
возможно, именно это и повлияло на нее.
     - Вейни?
     Он потянулся к завязкам доспехов, неуклюже развязал. Моргейн  помогла
ему снять с себя железо, и он облегченно вздохнул. Потом  она  налила  ему
воды, дала хлеба и сыру, которых  он  смог  съесть  всего  лишь  несколько
кусков. Он почувствовал сильное желание прилечь у стеночки  и  вздремнуть.
Было тепло, да и она теперь  находилась  рядом.  Пока  было  достаточно  и
этого.
     - Об остальных  не  тревожься,  -  сказала  она.  -  Леллин  и  Сизар
предупредят, если что-то случится, а эрхе нам с ними не опасны. Ты рад  их
видеть, Вейни?
     - Да, - слабо выдохнул он.
     Она села  на  циновку  возле  жаровни,  сомкнула  пальцы  на  колене.
Мгновение она разглядывала его, словно пыталась не  упустить  ни  малейшей
подробности.
     - Ты поранился.
     - Сейчас уже все прошло.
     - Ты упал...
     - Это моя вина, - он поморщился. - Я хотел предупредить вас, что я не
один.
     -  Тебе  это  удалось.  -  Лицо  ее  стало   более   сосредоточенным,
нахмуренным. - Вейни, ты расскажешь мне все, что случилось?
     - О Рохе?
     - О Рохе. И обо всем прочем, что мне не помешало бы знать.
     Он опустил и снова поднял взгляд.
     - Я действовал не в соответствии с  вашей  волей.  Я  знаю  это.  Мне
следовало его убить. Я в этом виноват... и это уже  не  в  первый  раз.  Я
заключил с ним соглашение, и он просил только о возможности  поговорить  с
вами. Ничего другого он не просил, и я дал  ему  слово,  что  в  этом  ему
помогу. У него нет союзников и нет надежды.
     - И ты ему веришь?
     - Да. В этом я ему верю.
     Она сжала пальцами колено, так, что костяшки побелели.
     - И чего ты ожидаешь от меня?
     - Не знаю. Не знаю, лио. - Он сделал сокрушенный жест, который самому
ему был ненавистен, но  сделать  который  требовали  обстоятельства.  -  Я
сказал ему, что поговорю с вами. Позволите ли вы мне  это,  выслушаете  ли
меня? Я дал ему слово.
     - Не надейся, что это к чему-нибудь приведет. От этого ничто  уже  не
зависит.
     - Все, что я  прошу,  -  это  выслушать.  Все  это  не  очень  просто
объяснить. А я прошу лишь немногого.
     - Ладно, - сказала она тихо, сделав долгий вздох. - Я буду слушать.
     - Как долго?
     - Как пожелаешь. Пока не сядет солнце, если хочешь.
     Он опустил голову на руки, собираясь с мыслями. Ничто не приходило на
ум, кроме начала - и он начал с начала, задолго до того, как  повстречался
с Рохом. Она выглядела удивленной, но слушала, как  и  обещала.  Из  серых
глаз ее исчез гнев, появилась задумчивость, а Вейни излагал ей все, все те
мелочи о его жизни на родине, которые раньше  она  не  знала,  о  чем  ему
больно было ей рассказывать. О жизни  в  Моридже  мальчишки-полукровки,  о
постоянной  вражде  между  Нхи  и  Кайя,  о  том,  как  он  стал  ублюдком
предводителя Нхи. А также то, чего она  не  знала  об  их  уже  совместных
странствиях - сведения о Рохе, о Лилле, о  ночи,  которую  они  провели  в
палатке Роха в Ра-Корисе, и о другой ночи,  вместе  с  ней  в  лесах  близ
Иврел, когда она спала, и в Охтидж-ине в Шиюне, и многое другое, чего  она
не знала. Она слушала, и понимание на ее  лице  иногда  сменялось  гневом,
иногда замешательством. Но не говорила ничего.
     Он рассказал ей и о самых  последних  событиях:  о  Фваре,  о  лагере
Хитару, о лагере Мерира. О том, как они  добирались  сюда.  Он  ничего  не
утаил, принеся в жертву свою гордость, и в конце рассказа уже  не  смотрел
на нее, с трудом выдавливая из себя слова. Ибо он был  все  же  наполовину
нхи, а нхи горды и не склонны к подобным откровениям.
     Когда  он  закончил,   Моргейн   сжала   кулаки.   Спустя   мгновение
расслабилась.
     - Кое-что из этого мне не мешало бы знать раньше.
     - Да, но кое-что из этого я раньше не знал и сам.
     - Впрочем, ничего из того, что ты рассказал, меня  не  беспокоит.  Но
Рох... Рох... Я бы не стала полагаться на него. Ни за что бы не стала.
     - Вы увидите его. Но... но, быть может... я не знаю, лио.
     - Впрочем, никакой разницы. Это ничего не меняет.
     - Лио!
     - Я предупреждала тебя, что в этом нет никакой разницы. Рох или  Лилл
- оба они враги.
     - Но Рох...
     - Оставь меня на время одну. Пожалуйста.
     Его самообладание готово  было  вот-вот  лопнуть.  Он  и  так  сказал
слишком много болезненных для себя вещей, а она  лишь  пожала  плечами.  -
Ладно, - сказал он и с трудом поднялся на ноги, спеша выйти  на  холодный,
бодрящий воздух. Но она поднялась и не пустила его, схватив  за  запястье.
Ударь он в гневе - он причинил бы ей боль. Он сдержался, и слезы хлынули у
него из глаз. Он отвернулся.
     - Подумай, - яростно сказала она. -  Подумай  -  что  же  мне  теперь
делать с твоим подарком?
     - Вы ни за что не поверите его слову... Но это -  все...  только  его
слово, и мое слово тоже. Впрочем, для вас все это - ничто.
     - Ты не прав.
     - Я не хотел доставлять вам излишнего беспокойства.
     - Так что же теперь делать? Держать  его  как  пленника?  Он  слишком
многое знает и обладает инстинктами Лилла.
     - Временами... временами  мне  кажется,  что  он  -  только  Рох.  Он
говорил, что другой  появляется  в  нем  только  во  снах.  Возможно,  сны
действуют на него сильнее, когда рядом нет ничего, что он помнит из  своей
жизни как Роха. Я только предполагаю. Возможно, именно я - тот, ради  кого
он пришел сюда, потому что пока  он  со  мной  -  он  мой  кузен.  Я  лишь
предполагаю это.
     - Возможно, - сказала она  мгновение  спустя,  -  не  исключено,  что
предчувствие тебя не подводит.
     Это чувствительно укололо Вейни. Он повернулся и посмотрел на нее,  в
ее серые глаза, в лицо с чертами чистокровной кел. - Рох говорил...  и  не
раз, что вы должны знать, каково это... что вы сами испытывали это.
     Она ничего не сказала, но сделала шаг назад.
     - Я не знаю, - прошептала она. - Я не знаю.
     - Он сказал, что вы - такая же, как и он. Я  спрашиваю  вас,  лио.  Я
всего илин, вы можете приказать мне замолчать, ведь я дал вам клятву. Но я
хочу знать. Я хочу знать.
     - Не думаю, что ты и в самом деле хочешь знать это.
     - Вы сказали, что вы на самом деле не кел. Как я могу поверить в это?
Вы сказали, что никогда не делали того, что сделал Лилл. Но,  -  с  трудом
добавил он, преодолевая тяжесть, - если вы не кел... лио, вы и не другая.
     - Ты утверждаешь, таким образом, что я обманывала тебя.
     - Так почему вы не могли сказать мне  правду?  Лио,  небольшая  ложь,
даже что-то навроде лжи - я не могу этого понять. Не могу понять - почему?
Если бы вы сказали мне, что вы сам дьявол, я бы не смог отказаться от  той
клятвы, которую вам дал. Возможно, вы просто щадили меня.  Но  с  тех  пор
случилось столько всего...
     - Это тебя успокоит?
     - Если я пойму вас - да. Даже очень.
     Серые глаза замерцали. Моргейн протянула ему руку ладонью  вверх.  Он
положил сверху свою ладонь, сжал ее, словно давал  клятву,  и  даже  делая
это, он не мог не думать о том, что ладонь у нее узкая, а пальцы  длинные.
- Правда, - сказала она, -  в  том,  что  я,  как  и  Хитару,  полукровка.
Когда-то давно - и очень далеко от Эндара-Карша... Не только  кел  ощутили
на себе последствия катастрофы, в мире вымирают не только они. У них  были
предшественники, которые и создали Врата. - Она засмеялась, смех прозвучал
словно издалека. - Вижу, что ты  не  понимаешь.  Однако  шию  -  из  моего
прошлого, в то время как я - из их прошлого. Это парадокс. Их полно в  тех
мирах, где есть Врата. Ну что, успокаивает ли это тебя?
     В лице ее был страх... какое-то  беспокойство,  подумал  он  отупело,
возможно, за его рассудок. Он едва понимал суть сказанного ей  -  безумие,
сотворенное со временем Вратами. Неужели может быть кто-то более  древний,
чем кел? Он не мог даже вообразить такое. Но он причинил ей  боль,  и  эта
мысль не давала ему покоя. Он сжал ее пальцы, отпустил, взял в  ладони  ее
лицо и поцеловал возле губ -  просто  в  знак  того,  что  по-прежнему  ей
предан. Он был согласен верить даже в ее ложь, хотя  и  пытаясь  при  этом
понять, что же было ее причиной.
     Понять суть сказанного Моргейн ему не удавалось, он прекратил попытки
и поднялся на ноги.
     - Ну что ж, - произнесла она. - Хорошо уже хотя бы то, что ты здесь.
     Он кивнул, не зная, что ответить.
     - Иногда ты меня удивляешь, Вейни.
     И пока он пытался найти  достойный  ответ,  она  покачала  головой  и
отошла в сторону, сцепив руки и опустив голову. -  Конечно,  ты  пришел  к
такому заключению - что еще могло тебе прийти в голову? Несомненно, в  это
верит и Рох. И чтобы это принесло как можно меньше вреда... Вейни, я прошу
тебя, держи это при себе, никому не  говори.  Я  не  кел.  Но  то,  что  я
родилась гораздо раньше, в Шатане значения не имеет. Отныне это неважно.
     - Лио...
     - Я не буду уверять тебя, что знаю природу Роха. Я не хочу, чтобы  ты
думал, будто я настраиваю тебя против него. Это не так. Это не так, Вейни.
     - А я теперь раздираюсь между двумя клятвами... О небо, лио! Я  думал
о том, как сохранить жизнь Роху, а теперь... теперь я боюсь, что  преуспел
в  этом.  Я  клянусь,  что  не  буду  больше  подвергать  испытанию   ваше
расположение ко мне. Я этого не  хочу.  Лио,  делайте  все,  что  считаете
нужным для своей защиты. Я никогда больше не стану вас ни о  чем  просить.
Не слушайте меня.
     - Я знаю себя. Не надо отказываться от всего.  -  Моргейн  встряхнула
головой и тонко улыбнулась ему. - Это Нихмин. Ты  увидишь  его  таким  же,
каким его увидела я. Мне вовсе не хочется проливать в таком  месте  кровь.
Но мы далеко от Эндара-Карша, и мне жаль Роха. Мне жаль его даже как Лилла
- хотя Лилла жалеть гораздо труднее: я  знаю  его  жертв.  Дай  мне  время
подумать. Иди, поспи. Пожалуйста. Ночь еще не закончилась, а ты  выглядишь
таким усталым.
     - Да, - согласился он, хотя вовсе не от  усталости  ему  не  хотелось
больше спорить с ней.
     Она уступила ему циновку возле восточной стены, свою собственную.  Он
улегся, не испытывая сильного желания спать, но расслабленная поза  вскоре
вызвала тяжесть во всем теле, и он уже не мог даже  пошевелиться.  Моргейн
накрыла его одеялом и села на циновку рядом с ним, взяв его  за  руку.  Он
беспричинно вздрогнул,  словно  в  лихорадке,  но  при  этом  был  слишком
уставшим, чтобы чувствовать ее прикосновение. Он  стал  дышать  спокойнее,
переплетя свои пальцы с ее. Затем уснул, погрузившись в тяжелую тьму.





     Утром она ушла. Он нашел пищу: молоко, хлеб, масло и куски  холодного
мяса. На куске масла был начерчен один из значков Карша, гриф, с  которого
начиналось слово "Моргейн".
     Это должно было означать, что ему ничто не грозит.  Он  съел  больше,
чем, как ему казалось, он сможет, и на углях  стоял  горшок  с  подогретой
водой. Он вымылся, побрился - своим собственным лезвием, потому что  мешок
с его вещами оказался здесь. Несомненно, он был снят с Мэй. Лук его  лежал
рядом с доспехами, а также прочие вещи,  которые,  как  ему  казалось,  он
навсегда потерял. Он был обрадован - и огорчен,  решив,  что  они,  должно
быть, рисковали для этого жизнью - она, Леллин и Сизар.
     Но ее собственное оружие по-прежнему лежало  в  углу,  и  его  начало
беспокоить, что она так долго ходит безоружной. Он вышел наружу, не беря с
собой оружие, посмотреть, нет ли ее поблизости. Сиптах  тоже  исчез,  хотя
все казалось спокойным.
     Затем взгляд Вейни уловил движение. Он увидел, что  она  возвращается
верхом, поднимаясь по склону, босоногая на  спине  серого  коня,  странная
фигура в белых одеждах. Она соскочила с седла и накинула поводья на ветку,
на лице ее было встревоженное выражение, но оно тут же исчезло. Когда  она
заметила его, лицо ее тут же стало другим. Он увидел это и ответил  слабой
улыбкой.
     - Сегодня они  снова  тревожили  нас,  -  сказала  она.  -  Проверяли
оборону.
     - Разве так следует отправляться на разведку? - Он  не  хотел,  чтобы
голос его звучал гневно, но она пожала плечами и не ответила. На  лице  ее
появилось хмурое выражение, и она отвела взгляд, глядя мимо него.
     Он оглянулся. К ним направлялись три эрхе,  и  с  ними  шел  человек,
высокий человек в зелено-коричневом одеянии.
     Это был Рох.


     Они привели его ко входу в деревянное строение и остановились. Они не
подталкивали Роха, когда вели, но и оружия у него не было.
     - Спасибо, - сказала Моргейн эрхе, отпуская  их,  но  они  отошли  не
далее, чем до ближних камней.
     Рох поклонился, как лорд, пришедший с  визитом  к  лорду,  с  усталой
иронией на лице.
     - Входи, - сказала ему Моргейн.
     Рох вошел, прошел мимо полога, откинутого для него  Вейни.  Лицо  его
было бледным, небритым и  испуганным,  хотя  он  пытался  скрыть  это.  Он
выглядел так, будто не спал этой ночью.
     - Садись, - предложила ему Моргейн и сама уселась  на  циновку  возле
очага. Рох сел напротив нее, сложив  ноги.  Вейни  опустился  на  корточки
возле плеча Моргейн, как подобало илину, и сделано это  было  намеренно  -
Роху предлагалось сделать вывод. Он с нелегким чувством  подумал  о  мече,
лежащем в углу, и безоружности Моргейн.
     - Кайя Рох, - спросила Моргейн, - все ли у тебя в порядке?
     На лице Роха дрогнул мускул.
     - Вполне.
     - Мне потребовалось много настойчивости,  чтобы  тебя  привели  сюда.
Эрхе имели другие намерения.
     - Ты обычно добиваешься того, чего хочешь.
     - Вейни просил за тебя, и очень просил. Никто не мог  быть  для  меня
более убедительным, чем он. Но даже  учитывая  все  это  -  и  то,  что  я
благодарна тебе за его спасение, - разве мы не враги? Рох или Лилл, ты все
равно не испытываешь ко мне  приязни.  Ты  ненавидишь  меня.  Так  было  в
Ра-Корисе. Или ты из тех, кто способен с легкостью передумать?
     - Я надеялся, что ты мертва.
     - Ах! Вот в это я верю. Это меня удивляет - слышать от тебя правду. И
что бы ты сделал?
     - То же самое. И при этом, наверное умер бы. Но... - Он поймал взгляд
Вейни. - Но этого не случилось, не правда ли, кузен?
     - А теперь? - спросила Моргейн.
     Рох угрюмо ухмыльнулся, разведя руками.
     - Мое  положение  весьма  печальное,  не  правда  ли?  Разумеется,  я
предложу вам мои услуги. Я не сумасшедший, чтобы не попытаться.  Но  я  не
думаю,  что  ты  намерена  их  принять.  Ты   выслушиваешь   меня,   чтобы
удовлетворить сострадательность моего кузена. И я говорю с  тобой  потому,
что ничего от этого не теряю.
     - А также потому, что Мерир и эрхе  оказались  ночью  глухи  к  твоим
мольбам, не так ли? - спросила она.
     Рох удивленно заморгал.
     - Ну, ты ведь не ожидала, что я не попытаюсь, не правда ли?
     - Нет, конечно. Но что еще ты  попытаешься  сделать?  Причинить  вред
Вейни, который доверился тебе? Возможно, нет: я почти верю в  это.  Но  ко
мне ты никогда не испытывал добрых чувств, даже когда был в иной оболочке.
Будучи Зри, ты продал своего короля, свой клан, всех тех людей... Когда ты
был Лиллом, ты топил детей и превратил Лиф в свою чумную  вотчину,  поверг
его в такую бездну отчаяния...
     В глазах Роха появился страх. Моргейн замолчала, и Рох уселся,  дрожа
как лист... Претенциозность и цинизм бесследно исчезли. Вейни взглянул  на
него, и ему стало больно, он положил  руку  на  плечо  Моргейн,  безмолвно
прося ее не мучить его. Но она не послушалась.
     - Тебе не нравится, - прошептала  она.  -  Вейни  говорил,  что  тебе
снятся дурные сны.
     - Кузен! - взмолился Рох.
     - Я не буду бередить твои раны, - сказала она. - Мир. Рох... Рох... Я
ничего больше не скажу об этом. Мир.
     Дрожащие руки Роха закрыли лицо. Он замер на какое-то время,  бледный
и слабый, и она оставила его в покое. - Принеси ему питья, - сказала  она.
Вейни принес флягу, на которую она указала взглядом, и опустился перед ним
на колени. Рох взял ее трясущимися руками и отпил.  Когда  он  успокоился,
Вейни остался возле него, продолжая держать за плечо.
     - Теперь ты успокоился? - спросила Моргейн. - Рох? - Но он не  глядел
на нее. - Я не причиню тебе больше боли, - сказала  она.  -  Прости  меня,
кайя Рох.
     Он ничего не ответил. Она поднялась, взяла стоящий в углу Подменыш  -
и полностью вытащила его из ножен.
     Рох не поднимал глаз.
     - Я могу заставить его умереть! - прошептал он сквозь зубы. - Я  могу
заставить его умереть!
     Несколько мгновений был слышен бешеный скрежет  зубов.  Вейни  понял,
что в нем происходит, и вцепился в него. - Рох! Останься со мной! Останься
со мной!
     Вскоре рассудок вернулся к Роху. Он тяжело дышал, склонив  голову  на
колени.
     - Рох, она больше не будет. Она обещала. Она не будет.
     - Когда я умру, я  снова  стану  собой.  Неужели  она  мне  этого  не
позволит?
     - Ты не умрешь. Я знаю. Я знаю ее. Она не позволит.
     - Она позволит это. Неужели ты думаешь, что она  хоть  раз  допустит,
чтобы я оказался у нее за спиной? Или  позволит  себе  отдыхать,  когда  я
рядом?
     Занавес на двери приподнялся и опустился. Там стояла Моргейн.
     - Боюсь, что я подслушала, - сказала Моргейн. -  Занавес  не  слишком
хорошо глушит звук.
     - Я скажу это тебе в лицо, - сказал Рох. -  Повторю  слово  в  слово,
если ты что-нибудь плохо расслышала.
     Моргейн нахмурилась.
     - Вот что я тебе скажу, а ты слушай внимательно. Если хочешь,  можешь
прогуляться к реке, и там ты увидишь столько  шию,  что  поймешь  -  любые
ссоры между нами сейчас бессмысленны. Что касается меня, то  доброта,  как
известно, мне не свойственна. Но убийство мне  тоже  претит.  И...  -  Она
слегка приподняла Подменыш и ткнула им в пол, - я не  так  хорошо  дерусь,
как мужчина, однако не поручу Вейни сразиться  с  тобой.  Ты  прав:  я  не
доверяю тебе так, как ему. Я не надеюсь, что мои слова убедительны.  Я  не
хочу, чтобы кто-нибудь стоял у меня за спиной. Но нам грозит  общий  враг.
Эта земля не заслужила той чумы, которую... навлекли на нее  ты  и  я,  не
правда ли? Ты и я создали эту орду. Окажешь ли  ты  помощь  в  том,  чтобы
остановить  ее?  Идет  война,  и  стоит  ли  поднимать  вопрос   о   наших
взаимоотношениях?
     Рох казался сбитым с толку, затем опустил руки  на  колени  и  горько
засмеялся. - Да. Я сделаю это.
     - Я не прошу от тебя клятвы, с меня достаточно просто слова, Рох.
     - Я даю его, - сказал Рох. Он встал, и  Вейни  вместе  с  ним.  -  Ты
получишь от меня то, что просишь. Все... все, что потребуешь.
     Губы Моргейн сжались. Она  повернулась,  прошла  к  дальней  стене  и
сунула Подменыш под свои доспехи. -  Здесь  есть  еда.  Вейни,  присмотри,
чтобы он получил все, в чем нуждается.
     - Мое оружие, - сказал Рох.
     Она посмотрела на него, состроила гримасу.
     - Ладно, я позабочусь об этом. - Она  повернулась  и  снова  занялась
своими доспехами.
     - Моргейн, принятая в род Кайя!
     Она подняла голову.
     - Не ты... не ты привела меня из  Ра-Кориса,  я  пришел  сам.  Не  ты
направила орду на эти земли: это сделал я. И я не приму от тебя крова, еды
и питья -  пока  дела  обстоят  именно  так  плохо.  Если  настаиваешь,  я
повинуюсь, но если нет - я позабочусь о себе сам, чтобы не связывать  тебя
и себя взаимными обязательствами.
     Она помедлила. Вид у нее был удивленный. Затем она отошла  и  подняла
занавес  на  двери,  дав  сигнал  ожидавшему  снаружи  эрхе.  Рох   вышел,
задержавшись, чтобы сделать  вежливый  поклон.  Моргейн  опустила  за  ним
занавес и села, положив голову на колени. Мгновение спустя она  выругалась
на своем языке и отвернулась, не глядя ему в глаза.
     - Вы сделали ровно столько, сколько он просил, - сказал Вейни.
     Она посмотрела на него.
     - Но ты ожидал большего.
     Вейни покачал головой.
     - Нет, лио. Я боюсь,  что  вы  сделали  слишком  много.  Вы  рискуете
жизнью, давая ему то, что даете. Он ведь может убить вас. Я от него  этого
не ожидаю, но все равно не хотел бы, чтобы он находился возле вас.  Но  он
тоже рискует, и может быть даже в большей степени. Он мой кузен. Он привел
меня сюда живым. Но... если он поступит  в  чем-то  неправильно,  лио,  он
проиграет. Вы сделали лучшее из того, что могли сделать.
     Она прикусила до крови губу.
     - Он человек, твой кузен. Я не могу отказать ему в этом.
     И она повернула голову, подняла свои доспехи, с гримасой натянула  их
на себя. - У него будет шанс, - сказала она. - У него есть доспехи и лук -
впрочем, они в этих местах мало полезны... Нам грозит куда более серьезная
опасность.
     - Они подготовились?
     - Часть из них сейчас на Силете, притоке Нарна, который чуть южнее от
нас. Основная сила у Нарна, и на заре они  начнут  переправляться  на  наш
берег.
     - Вы допустите это?
     Она горько рассмеялась.
     - Я? Допущу? Боюсь, что здесь  я  бессильна.  Это  допустили  эрхе  -
позволили окружить нас шаг за шагом. Они могущественны, но их мышление, их
воззрения сугубо оборонительные, и они меня не  слушают.  Я  бы,  конечно,
поступила иначе, но до недавних пор я ничего не могла сделать.  А  теперь,
похоже, все, что я смогу, - оказать им посильную  помощь  в  защите  этого
места.
     Он поклонился и стал собирать свои доспехи.


     Они оседлали коней, не только Сиптаха, но и коней Леллина и Сизара, и
собрали все, что было необходимо им в походе. То, о  чем  думала  Моргейн,
она держала при себе, но он задумался над ее словами - территория  Нихмина
была ограничена водой и лесом, а шию захватили реку, что отрезало им  путь
к отступлению.
     Лес вокруг них был почти непроходимым,  и  такую  ситуацию  никто  из
Карша не счел бы удобной. Ни места для маневра, ни пути для бегства.  Кони
для них были почти бесполезны, а холм - слишком низок,  чтобы  можно  было
его удержать.
     Они  поднимались  по  склону  холма  среди   искривленных   деревьев,
спускались по петляющей тропе среди камней и, наконец,  снова  выехали  на
луг. - Не видать их, - сказал вполголоса Вейни, беспокойно оглядывая реку.
     - Они научились остерегаться этого места. Но, боюсь, это ненадолго.
     Она повернула Сиптаха направо, и они устало поехали через лес,  через
кусты, через участок, где росли очень большие деревья. Тропа вела их  -  а
также их врагов, тоскливо подумал Вейни. Только что по ней проехали чьи-то
кони.
     - Лио, - спросил он, - куда мы едем? Что вы задумали?
     Она пожала плечами, но вид у нее был встревоженный.
     - Эрхе отступили. Но они не имели намерения  уступить  нас  врагу.  Я
доверяю Леллину и Сизару,  но  они  не  предупредили  меня.  Я  не  хотела
забирать их коней из того места, где они их оставили, но и потерять  их  я
не хочу.
     - Они отправились... навстречу врагу?
     - Там, во всяком случае, они должны быть.  Но  сейчас,  мне  кажется,
эрхе не там, где должны были бы быть.
     - И Рох?
     - И Рох, - подтвердила она. - Хотя иногда мне кажется, что  не  он  -
главная проблема. Мерир... Вот за кем нужен глаз да глаз. Быть  может,  он
весьма достойный лорд... Но кто знает,  Вейни,  кто  знает.  Разве  ты  не
замечаешь? Я - та, кем меня считают шию. Они подозревают меня  в  зловещих
намерениях, я не могу не отвечать им тем же.
     - Я принадлежу вам, лио.
     Она взглянула на него, удивленная горечью его слов.
     За поворотом была одна из эрхе, молодая женщина-кел. Она молча стояла
среди папоротников, светлое пятно в зеленой тени.
     - Где ваши друзья? - спросила ее Моргейн.
     Эрхе подняла руку, показывая дальше по тропе.
     Моргейн направила Сиптаха  вперед,  но  медленно,  потому  что  тропа
слишком заросла. Вейни оглянулся: эрхе по-прежнему  стояла,  подозрительно
глядя им вслед.
     Затем они выехали на другую поляну, где росло  мало  деревьев,  и  на
этой поляне ждали кони. Там были эрхендимы, сидели шестеро,  приехавшие  с
Мериром, и Рох. При их появлении Рох поднялся на ноги.
     - Где Мерир? - спросила Моргейн.
     - Уехал. - Рох показал вдаль. Он говорил на эндарском и  был  побрит,
умыт и выглядел так, как положено дай юйо, которым он был, и у него  снова
было оружие. - Похоже, никто ничего не делает. Говорят, шию обложили нас с
обеих сторон, а старики по-прежнему занимаются тем, что чешут языки.  Если
никто так и не пошевелится, к вечеру мы попадем в лапы к Хитару.
     - Идите со мной, - сказала Моргейн  и  соскочила  с  седла.  -  Коней
оставим здесь. - Она набросила поводья Сиптаха на ветку, и Вейни сделал то
же с конем, на котором он ехал, и с тем, которого вел в поводу.
     - Идемте со мной, - позвала она остальных более строгим голосом.
     Они выглядели неуверенными. Ларрел  и  Кессан  поднялись,  но  старые
эрхендимы медлили. Наконец Шарн поднялся, и все шестеро пошли, прихватив с
собой оружие.
     Куда бы они ни направлялись, Моргейн,  похоже,  знала  дорогу.  Вейни
держался за ее спиной, чтобы Рох не мог идти слишком близко к ней, смотрел
по сторонам и временами оглядывался на  идущих  позади  эрхендимов.  Тропа
внезапно сузилась. Он испытывал беспокойство, потому что они были  слишком
беззащитными в этом лесу, несмотря  на  то,  что  у  Моргейн  было  весьма
опасное оружие.
     За переплетением ветвей и лоз перед ними встала стена из серого камня
- изъеденного  лишайником,  обветренного,  расколотого  во  многих  местах
корнями деревьев, - и стена эта образовала наверху купол.
     Вход в купол охраняли эрхе,  по  одному  с  каждой  стороны  дверного
проема. Дверь была открытой, и эрхе не попытались преградить им путь.
     Внутри разносилось эхо голосов,  которое  стихло  при  их  появлении.
Небольшое помещение освещалось пламенем факелов,  в  центре,  на  открытом
пространстве, стоял Мерир.
     Один  из  эрхе  поднялся  -  невероятно  старый   кел,   морщинистый,
сгорбленный, опирающийся на клюку. Он вышел на то место, где стоял Мерир.
     - Вы не здешние, - сказал он. -  В  это  помещение  никто  не  должен
входить с оружием. Мы просим вас уйти.
     Моргейн не ответила. На лицах  всех  эрхе  было  выражение  страха...
Старые лица, очень старые, древние.
     - Если мы все  призовем  наше  могущество,  -  сказал  другой,  -  мы
погибнем. Но здесь есть другие, обладающие таким же могуществом, что и мы.
Пусть они уйдут.
     - Милорд Мерир! - Моргейн пошла от дверного проема к центру  комнаты,
Вейни следовал за ней. То же сделали  и  остальные,  занимая  места  перед
советом. Он был обеспокоен тем, что она отошла от двери,  подозревая,  что
тут  есть  стражники,  эрхе,  носители  силы  Врат.   Если   ей   придется
воспользоваться своим оружием, он должен находиться рядом, чтобы  прикрыть
ее спину, чтобы успеть сразить хотя бы одного из них...
     - Милорды, - сказала она, оглянувшись.  -  Враги  наступают.  Что  вы
намерены делать?
     - Мы не звали тебя на наш совет, - сказал старейший.
     - Вы отказываетесь от моей помощи?
     Наступило  гробовое  молчание.  Посох  старейшего  стукнул  по  полу,
разнеслось эхо.
     - Милорды, - сказала она, - если вы отказываетесь от моей  помощи,  я
покину вас. А если я уйду, вы падете.
     Мерир сделал полшага вперед. Вейни затаил дыхание,  потому  что  лорд
знал, в точности знал, что она имеет  в  виду:  разрушение  Врат,  которые
давали им могущество. И, конечно же, он уже поведал об этом остальным.
     - То, что ты носишь при себе, - сказал Мерир, -  могущественней  всей
силы эрхе, вместе взятой. Но оно облечено в форму оружия, и это - безумие.
Это злая вещь. Оно и не может быть другим. Полторы  тысячи  лет  мы  мирно
использовали свою власть. Для защиты. Для процветания.  Ты  стоишь  здесь,
живая только потому, что все это было именно так, и говоришь нам, что если
мы не уступим твоему требованию, то ты пойдешь против  нас,  и  уничтожишь
Нихмин,  и  оставишь  нас  нагими  перед  нашими  недругами.  Но  если  мы
послушаемся тебя, что тогда? Поведай, каковы твои условия.
     Какое-то время не было слышно ни звука, ни движения.
     Внезапно по камням возле двери прозвучали шаги.
     Леллин и Сизар.
     - Дед, - произнес Сизар сдавленным голосом и поклонился. - Леди... вы
просили  меня  сообщить,  когда  враги  завершат  переправу.  Они  ее  уже
завершили. Сейчас они движутся сюда.
     Шепот обежал комнату и быстро стих.
     - Не следовало тебе выполнять ее просьбу, - сказал Мерир.
     - Я говорил вам, дед, что сделаю это.
     Мерир медленно покачал головой.
     Он посмотрел  на  Моргейн,  на  других  присутствующих.  Не  в  силах
сдержать его взгляд, все, кроме Перрин, опустили глаза.
     - Ты уже начала уничтожать нас, - сказал  Мерир.  -  Глаза  его  были
полны слез. - Ты предлагаешь либо свой путь - либо ничего.  Мы  могли  бы,
наверное, отразить шию, как когда-то отразили сирриндимов, но  теперь  нам
придется иметь дело с таким войском, осаждающим нас, какого на этой  земле
еще не бывало.
     - Леллин Эрирен сказал, - заявил  старейший,  -  что  он  за  нее.  А
следовательно, уверяет он, он будет выполнять ее приказы, а не наши.
     - Иначе говоря, - сказала Моргейн, - совет потребует,  чтобы  я  была
глуха и слепа. Ибо только в таком случае  Леллин  и  Сизар  выполнят  волю
совета. Но служа мне - они служат вам.
     Губы Мерира сжались в тонкую линию,  и  Леллин  поглядел  на  старого
лорда, медленно поклонился ему, затем Моргейн, и снова поглядел на деда.
     - Я не могу требовать этого, - сказал Леллин, - но, дед, здесь  нужны
эрхендимы. Пожалуйста. Идите и посмотрите. Они покрыли берег реки,  словно
новый лес. Пойдите и посмотрите на них. - Он обвел  раздраженным  взглядом
всех эрхе. - Если вам хватает смелости, пойдите и посмотрите на эту  орду.
Вы говорите о том, чтобы впустить ее в Шатан, о том, чтобы быть в  мире  с
нею - таком, какой у нас с оставшимися сирриндимами. Пойдите и посмотрите.
     - Есть еще одна опасность для нас, - сказал старейший, -  и  она  уже
здесь. - Сила Врат вспыхнула над его головой, в  воздухе  зала  словно  бы
натянули струны.
     Свет усиливался. Один за другим эрхе прибавляли к  этому  свою  Силу,
пока эрхендимы не отвернулись от сияния к стене, а купол загудел.
     - Лио, - прошептал Вейни и выхватил из ножен  меч,  потому  что  двое
эрхе загородили проход и воздух между ними засветился.
     - Спокойно! - крикнула Моргейн.
     Старейший ударил посохом по полу, и звук от  этого  почти  потонул  в
напряженном воздухе. Полуслепые глаза напряженно смотрели на нее.
     - Сейчас лишь шестеро из нас разбудили Силу.  Нас  тридцать  два.  Мы
превзойдем то, что есть у тебя.
     Моргейн отстегнула кольцо Подменыша, и меч  съехал  на  бедро.  Вейни
оглянулся на старейшин, на испуганных эрхендимов, на Роха, чье  лицо  было
бледным, но руки сжимали оружие.
     - Еще два, - сказал старейший. Гудение в воздухе усилилось, и Моргейн
подняла руку.
     - Но вы же знаете, каков будет результат, - крикнула она.
     - Мы согласны во имя этого умереть, все мы. Проход, который мы  здесь
откроем, возможно, будет достаточно широк,  чтобы  уничтожить  всех  наших
врагов. Но ты, кто не любит  эту  страну...  ты,  конечно  же,  не  можешь
присоединиться к нашему решению. Один за другим мы будем присоединять свою
Силу, и мы не знаем, сколько нас понадобится, чтобы проход был создан,  но
мы узнаем это. Ты можешь попытаться воспользоваться своим оружием. Если ты
это сделаешь, мы ответим тебе всей той силой, которую  имеем.  Или  же  ты
извлечешь свой меч и завершишь, без сомнения, проход: сила его  бесспорна.
Она может проглотить и нас, и многих других. Но попробуй обнажи этот меч -
и мы уничтожим тебя. Наше слово - крепко. Ты не сможешь испугать нас.
     Сила Врат звенела в воздухе.
     - Лио, - сказал Вейни, - ваше другое оружие...
     Она  ничего  не  ответила.  Он  не  решался  взглянуть  на  то,   что
происходило перед нею, не сводя глаз с эрхендимов, стоявших с  оружием  за
ее спиной. Рох, Леллин и Сизар отдалились от остальных, и страх был на  их
лицах, но они стояли, сложив руки и не двигаясь.
     - Милорды, - вдруг произнесла Моргейн. - Милорд Эрхе!  Мы  ничего  не
выиграем, выиграют только враги.
     - Мы сделали выбор, - сказал Мерир.
     - Вы сидели здесь до тех пор, пока  я  не  пришла  в  отчаяние  и  не
попыталась вас расшевелить. Эта ловушка - ваших рук дело, лорд Мерир?  Она
хорошо задумана.
     - Мы приняли окончательное решение погибнуть, - сказал  Мерир.  -  Мы
стары. Здесь есть и другие. Но в этом нет нужды,  если  сила,  которую  ты
имеешь, превосходит значимость твоей собственной жизни.  Если  мы  добавим
еще  несколько  бриллиантов  в  эту  паутину,  леди  Моргейн,  она   будет
завершена. Ты чувствуешь это. И я. - Он протянул руку со шкатулкой. -  Вот
еще частица Силы. Возможно, она приведет к завершению. Добавить  ли  ее  к
остальным?
     - Хватит! Хватит! Я вижу, что вы способны это сделать. Довольно!
     - Тогда отдай меч.
     Она сняла его и поставила перед собой острием на пол.
     - Милорды эрхе! Лорд Мерир прав... Это злая вещь.  И  даже  она  одна
сама по себе - великое зло, хотя и зло скрытное. Ваше могущество разделено
на много рук; но тот, кто получит мое,  будет  гораздо  сильнее,  чем  все
остальные. Кому? Кто из вас претендует на это?
     Никто не ответил.
     - Вы никогда не видели открытых Врат, - сказала Моргейн. - Вы никогда
не собирали эту энергию в целое, понимая, что  проход  опасен.  Вы  правы.
Должна ли я вам показать?  Ну  что  ж.  Дайте  мне  показать,  как  Нихмин
прекратит свое существование. Вы цените логику, милорды, так прислушайтесь
ко мне. У меня нет злых умыслов, я не для  того  пришла,  чтобы  завладеть
Нихмином под угрозой его уничтожения. Я пришла просто разрушить  его,  вне
зависимости от того, остановит это моих  врагов  или  нет.  Мне  не  нужна
власть над вами.
     - Она сошла с ума, - сказал старейший.
     - Дайте мне показать вам. Спрячьте алмазы. Если я вас не убедила,  то
достаточно извлечь всего лишь  несколько  из  них,  чтобы  при  обнаженном
Подменыше ваша задача осуществилась... и моя  тоже.  Вы  не  отдаете  себе
отчета, что я тоже вольна умереть по своему выбору.
     Старейший шагнул назад, смущенный. Мерир сделал жест беспомощности.
     - Она правильно говорит, - сказал Мерир. - Умереть мы всегда успеем.
     Сила угасла, гораздо  внезапнее,  чем  появилась,  алмаз  за  алмазом
исчезли. Затем Моргейн протянула вперед Подменыш. Опаловое пламя  осветило
руны Подменыша, острие прокололо тьму,  загудел  ветер.  Кто-то  закричал.
Сияние омывало лица. Она качнула мечом,  и  ветер  завыл  громче,  заиграл
пламенем факелов, хватаясь за платья и волосы и кружа под  куполом.  Вейни
сделал шаг  в  сторону,  даже  не  почувствовав,  что  движется,  пока  не
наткнулся на Леллина.
     - Вот проход, который вы могли бы образовать,  -  закричала  Моргейн,
перекрывая рев ветра. - Сейчас он  открыт  перед  вами.  Глядите  в  него.
Хватит ли теперь у вас смелости  обнажить  свои  алмазы?  Лишь  небольшого
количества  их  достаточно,  чтобы  весь  купол  вместе  с  нами  оказался
неизвестно где! Волна сотрясения воздуха повалит немало деревьев в округе,
и может быть, как вы говорите, вместе с вами исчезнет немало  врагов.  Или
даже больше - вся окружающая местность окажется в "нигде" и "никогда". Это
то  самое  могущество,  которого  боялись  отцы  ваших  отцов.  Вам  лучше
держаться от него подальше. Но что  будут  делать  ваши  дети?  Что,  если
когда-нибудь кто-то менее мудрый, чем вы, вновь обретет его? Что,  если  я
отдам вам меч, и однажды кто-нибудь из вас вытащит его? На  нем  начертаны
знания о Вратах, и его нельзя уничтожить. От него можно избавиться  только
одним способом - если кто-то пройдет с  ним  во  Врата,  через  Огни.  Для
любого, кто  обретет  этот  меч,  он  будет  страшным  искушением.  И  для
обладающего им есть  только  один  выбор  -  унести  его  из  этого  мира,
скитаться с ним из мира  в  мир.  Разве  не  об  этом  говорится  в  ваших
легендах? Те же легенды говорят, что подобное могущество существует, и оно
будет появляться вновь и вновь. Но все же у этой силы должен быть какой-то
конец. Хочет ли кто-нибудь носить его на таких условиях?
     Она подняла меч выше, и пустота разверзлась и взвыла.  За  спиной  ее
был Рох. Вейни все время смотрел за ним, не упуская его из виду. Лицо Роха
было напряженным, в глазах отражался опаловый свет.
     Внезапно Рох рванулся, так стремительно, что Леллин, Сизар и  стоящие
на страже эрхе не успели и пошевелиться. Вейни не  поднял  меча,  проводив
взглядом выбегающего Роха. Он обвел  взглядом  других  -  лица  бледные  и
напряженные. Он повернулся к Моргейн. Рука ее  дрожала  от  меча,  который
заставлял неметь тело и душу, на лице выступили капли пота.
     - Вы должны позволить убрать его из вашего мира,  -  сказала  она.  -
Дайте мне уйти из вашего мира и навеки закрыть за собой проход. Иначе и не
надейтесь, что Шатан уцелеет. Это... это не любит живых.
     - Спрячь его, - сказал Мерир. - Немедленно убери.
     - Ну, как, насмотрелись? Я всегда сомневалась в  мудрости  того,  кто
сотворил подобную вещь. Я  знаю  о  сокрытом  в  нем  зле.  И  творец  его
прекрасно знал, для чего он его делает. Возможно, не  случайно  его  форма
именно  такова  -  чтобы  ни  у  кого  не  оставалось   сомнений   в   его
предназначении. Не стоит спорить - эта вещь не должна  существовать.  Ваши
прекрасные алмазы - ни что иное, как нечто подобное.  Их  красота  убивает
вас. Их полезность убивает вас. Однажды кто-нибудь соберет их вместе, и вы
вдруг узнаете все черты этого. Глядите. Глядите же!
     Она описала широкую дугу, крутанула мечом, быстрее и быстрее, и ветер
обрушился на них, свет стал ярко-белым, пустота расширилась и, казалось, в
комнате осталось совсем мало воздуха. Кожа стала неметь от холода, и  эрхе
вжались в кресла, а стоявшие, шатаясь, прислонились к стенам, словно  ноги
уже не держали их.
     - Прекрати! - крикнул старейший.
     Она послушалась, спрятала меч в ножны. Ветер тут же прекратился,  вой
стих. Темная пустота и яркое  свечение  тоже  исчезли,  купол  был  тускло
освещен, свет факелов  погас,  только  полоска  света  падала  на  них  из
дверного проема. Она положила меч в ножнах перед собой.
     - Вот то могущество,  которым  вы  обладаете,  эрхе.  Вам  достаточно
сложить ваши крохотные алмазы в одно целое. Вы  знали  об  этом?  Мы  тоже
вооружены...  подобным  же  образом.  И  я  дарю  вам  это  знание  -  ибо
когда-нибудь кто-нибудь все  равно  открыл  бы  это,  и  вам  пришлось  бы
использовать это знание именно так.
     - Нет.
     -  Сможете  ли  вы  забыть,  что  я  сказала  вам?  -  спросила   она
приглушенно. - Сможете ли вы забыть то, что видели? Сможете  ли  вы  взять
меч и веками держать его в ножнах, когда  поднимутся  и  двинутся  на  вас
города сирриндимов, когда люди возрастут  числом  и  вас  останется  мало?
Кто-нибудь достаточно злой, человек или кел, однажды извлечет его.  И  меч
этот, в отличие от ваших алмазов, которые погаснут, если запереть Врата, -
это знание, как строить такие Врата.
     Наступила мертвая тишина. Некоторые эрхе плакали, склонив  головы  на
колени.
     - Возьмите его, - сказала Моргейн. - Или же расстаньтесь с Нихмином и
поступайте так, как я вам говорю. Я сказала вам правду. Я показала вам.  И
пока Нихмин остается открытым, эта правда всегда может обратиться в бездну
под вашими ногами. Закройте проход. Закройте Нихмин, и камни ваши потеряют
свое свечение, и Шатан останется... незащищенный, но живой. Держите Нихмин
открытым - и однажды вы обязательно погибнете. Но что бы вы ни выбрали,  у
меня такого выбора нет. Я должна унести этот меч из этого мира.  Я  должна
унести этот меч. Не только Шатан в опасности. Не только  ваши  жизни.  Зло
будет существовать везде, пока  существуют  такие  проходы.  И  наибольшая
опасность грозит как раз тогда, когда вы думаете, что вы  в  безопасности.
Эти маленькие камни  -  большее  зло,  чем  Подменыш.  Потому  что  вы  не
понимаете, что такое эти осколки Врат. Соединенные вместе, они  выпьют  из
вас силы и разрушат не только ваш собственный  мир.  Они  дотянутся  и  до
других.
     Старейший кивнул, посмотрел на других и  на  Мерира.  Леллин  плакал,
Сизар тоже -  оба  они  склонились  к  полу.  К  ним  присоединились  двое
эрхендимов.
     - Мы услышали правду, - сказал Мерир. - Я думаю, мы услышали  правду,
и первым понял это мой внук.
     Старейший кивнул, руки его дрожали так, что посох покатился по  полу.
Он взглянул на окружавших его эрхе. Никто больше ничего не сказал.
     - Делай, как считаешь правильным, - сказал он затем Моргейн. -  Уходи
от нас. Мы закроем за тобой Нихмин.
     Моргейн долго и медленно выдохнула и поклонилась им. Мгновение спустя
она пристегнула Подменыш к себе и задвинула его за плечо.
     - Нам предстоит проложить себе путь к Азероту через множество шию,  -
сказала она. - Враги, милорды эрхе, сейчас  уже  продвигаются  со  стороны
реки. Что вы намерены предпринять?
     Последовала долгая пауза.
     - Мы... должны удержать это место и Нихмин. Нихмин окружен. Враг  уже
захватил всю округу. Мы можем обратиться к эрхе,  которые  удерживают  сам
Нихмин - они сделают все, что ты скажешь. Ты можешь ехать отсюда. Мы можем
дать тебе семь дней, чтобы достигнуть Азерота и пройти, а затем уничтожить
наше могущество.
     - Вы падете. Шатан будет полностью открыт шиюнской орде.
     - Мы победили сирриндимов, - сказал Мерир. - Эрхинды отгонят  и  этих
неприятелей.
     Моргейн поглядела на них,  на  каждого  в  отдельности.  Наконец  она
сложила руки на груди и уставилась в пол,  бросив  перед  этим  взгляд  на
Вейни. Он попытался ничем не выдать своих чувств. Наконец она  повернулась
к Мериру.
     - Примете ли вы мою помощь? Я не могу оставить вас с таким  подарком,
как тот, который ждет снаружи.  Да,  мы  с  Вейни  можем  проскользнуть  и
добраться за семь дней до Азерота. Но в том, что находится снаружи, -  моя
вина. Я не хочу взваливать ее на ваши плечи.
     Старейший медленно приблизился к ней, опираясь на посох.  Он  отвесил
глубокий поклон, и когда выпрямился, посмотрел на нее так, словно на  сами
Врата.
     - Для тебя... для тебя здесь найдется много проходов.
     - Да, старейший. Я старше тебя.
     - Намного, я полагаю. - Тонкая рука протянулась вперед,  прикоснулась
к запястью Вейни, тусклые серые глаза посмотрели ему в глаза. -  Кемейс...
нам жаль вас обоих. Обоих. - Он взглянул на Леллина и  поклонился,  то  же
сделали все остальные. - Вы опытны в войнах. Мы - нет. Ты нужна нам.  Если
на то есть твоя воля, помоги нам.
     - Наконец-то мы с вами понимаем друг друга. Мы посовещаемся.
     - Мы согласны, - сказал Мерир.
     - Ты  сказал,  что  можешь  передать  сообщение  защитникам  Нихмина.
Немедленно передайте им, чтобы они дождались нас. Вы должны удерживать это
место, как сумеете, а они - Нихмин,  пока  мы  не  придем  к  ним.  Милорд
Мерир... - Она кивнула ему, приглашая присоединиться, и двинулась к  двери
неуверенным шагом. Вейни, шедший рядом с ней, почувствовал, как  она  ищет
его руку для поддержки. Меч изнурял душу и тело, оба они знали об этом.  -
Рох, - произнес он вдруг бесстрастным тоном. - Где Рох?
     Его беспокоило это - кто знает, на какое безумие мог тот решиться?
     Но Рох ждал снаружи, сгорбленная фигура на старом  камне.  Он  сидел,
обхватив себя руками. При их приближении он поднялся. В  глазах  его  была
мука.
     - Они отпустили вас, - сказал он. - Они отпустили вас.
     - Они согласились, - сказала  Моргейн.  -  Они  сами  запрут  Нихмин.
Другого выбора у них нет.
     Взгляд его был изумленным. Они прошли мимо, и Рох последовал за ними.





     Они нашли коней на поляне под  присмотром  эрхе,  молодых  кел,  двух
женщин, одетых в белое. Вид их говорил, что они не подозревали о том,  что
произошло под  куполом.  Эрхе  не  предложили  помощи,  но  и  не  оказали
сопротивления.
     - Милорд, - сказала Моргейн Мериру, - надо вызвать  сюда  эрхендимов,
если мы намерены защищать это место. Можете вы сделать это?
     Старый лорд кивнул, повернулся, натянул повод белого коня и  двинулся
в направлении реки. Даже сквозь деревья можно было  слышать  шум  голосов,
лошадиное ржание - орда приближалась.
     - Я должен посмотреть на это, - сказал Мерир.
     Это было безумие. Но об этом просила Моргейн.
     - Эй, - сказала она. - Леллин, Сизар?
     - Холм в наших руках, - сказал Леллин. - Во всяком случае, был совсем
недавно.


     Эрхе стояли в лесу и дальше, на лугу.
     - Не оставайтесь здесь, когда они придут, -  сказала  Моргейн.  -  Вы
лишь напрасно лишитесь жизни. Укройтесь со стариками.
     Они поклонились, благодаря ее на свой молчаливый манер.  Может  быть,
они могли спрятаться, может, и нет. Они не ответили.
     За лугом поднимался каменный холм, среди деревьев  петляла  тропинка.
Крики орды звучали уже совсем близко.
     Они преодолели подъем, не слезая с коней, и поехали  дальше.  Моргейн
вела их через заросли деревьев, которые покрывали  этот  склон  и  уходили
дальше. Здесь вокруг было много камней - массивных базальтовых глыб.
     Моргейн натянула поводья и слезла с  седла,  оставив  Сиптаха  стоять
здесь. Остальные спешились, привязали коней среди деревьев  и  последовали
за ней.
     Вейни оглянулся. Подъезжал последний из них, Рох, который сейчас имел
возможность бежать. "Сделай же это", - подумал вдруг Вейни от всей души.
     Но он не стал ждать Роха: какую бы битву ни  вел  Рох,  это  касалось
только его. Он повернулся и последовал за Шарном и Див, вверх по камням.
     С холма - он был выше, чем это казалось, потому  что  возвышался  над
макушками деревьев - открывался вид на  луг.  Неподалеку  стояли  каменные
столбы - не дело рук кел или человека, а природные останки. Между двумя из
них стояли Мерир и Моргейн вместе со всеми остальными.
     Вейни осторожно прошел мимо Див к Моргейн и теперь мог видеть реку  и
часть лесов хейрилов. Во все стороны отсюда простирался безбрежный зеленый
лес и была видна часть долины реки.
     А поблизости... поблизости шевелилось что-то бесформенное. Словно бы,
как и говорил Леллин, на берегах Нарна вырос  новый  лес,  кипящая  масса,
отблескивающая  металлическими  остриями  пик  и  шлемов.  Большинство  из
наступающих было верхом. Орда заполнила весь берег и бурлила  в  горловине
низины,  ведущей  к  югу,  продвигаясь  уверенно  и  без  спешки.  Голоса,
казалось, вырывались из могучей единой глотки.
     - Их так много, - прошептала Виз.  -  Во  всем  Шатане  не  наберется
столько эрхендимов. Нам даже не хватит стрел.
     - А также не хватит времени выпустить их, - сказал Ларрел.
     Моргейн подошла ближе к краю. Вейни встревоженно схватил ее за  руку,
хотя расстояние было велико и  вряд  ли  ее  могли  заметить.  Она  поняла
предостережение и остановилась. - Это место невозможно удержать, - сказала
она. - Даже если бы это и  входило  в  наши  намерения.  Склон  на  другой
стороне слишком широк.  Эта  высота  может  стать  для  нас  ловушкой.  Но
вражеское кольцо еще не  сомкнулось.  Если  можно  привести  эрхендимов...
прежде, чем они начнут использовать  огонь  и  топор,  и  если  мы  сможем
удержать орду возле врат Нихмина...
     - Это можно, - сказал Леллин. - Дед, это просто необходимо.
     - Мы не можем сражаться с ними, - сказал Мерир. - Во  всяком  случае,
не по их правилам - верхом и в доспехах.
     - Не  верьте  тому,  что  видите...  -  сказал  Рох,  приближаясь.  -
Послушайте меня. Не верьте внешней видимости планов шию. Это  я  учил  их.
Хитару захватил весь север Шиюна за какие то дни. А он -  более  способный
ученик, чем его учитель.
     - Чего ты от них ожидаешь?
     Рох взглянул на реку, сделал гримасу.
     - Я думаю, здесь должно быть  восемь-десять  тысяч  -  им  необходимо
только подобраться к этому месту. А с  другой  стороны  к  Нихмину  должны
приближаться втрое большие силы. Возможно, они поднимаются по речушке, что
течет к северу отсюда. Они перехватят любого из нас, кто попытается бежать
в том направлении. Они укрываются в кустах по обе стороны от нее, а это  -
всего лишь представление, чтобы нас отвлечь.
     - А брод по течению Нарна?
     - Можешь мне поверить, что о бродах шию узнали в  первую  очередь.  А
сколько всадников в орде - никто не считал. Даже кел не знают этого. Но не
меньше сотни тысяч, и все убийцы и забияки. Даже молодежь. Они  опустошили
свою землю и перебили на ней всех, прежде чем прийти сюда.  Даже  дети  их
режут людей на кусочки. Убийство нисколько им не претит; убийство, кража и
любое другое преступление. Они будут драться - тем  более,  если  считают,
что враги их беспомощны.
     - Можем ли мы довериться его совету? - спросил Мерир.
     Моргейн кивнула. - Верь, - сказала она тихо, -  этот  человек  желает
вам добра, лорд Мерир. Его собственная земля похожа на Шатан, и самому ему
столько лет, что все его воспоминания больше похожи на сны. Разве  это  не
так?
     Рох вздрогнул, посмотрел на нее  и  протянул  руку  к  камням,  чтобы
опереться на них.
     - Милорд, - сказала Моргейн, - я не думаю, что даже эрхендимы  смогут
драться с большей любовью к этой стране, чем этот человек.
     Мерир взглянул на него. Рох наклонил голову,  глаза  его  были  полны
слез.
     - Да, - сказал Мерир. - Я верю.
     Голоса на лугу стали громче. Звуки напомнили им об опасности.
     - Нельзя здесь оставаться, - сказал Вейни. - Лио...
     Она сделала шаг назад.  Но  Мерир  медлил.  Он  взял  в  руки  рог  в
серебристой оправе, который все время носил с собой.
     - Нам лучше сесть на коней, - сказал старый лорд. - Мы можем привлечь
внимание. У нас есть  странный  закон,  друзья-чужеземцы.  Рог  не  должен
звучать в Шатане. И все же мы носим  их,  хотя  они  и  молчали  последние
пятнадцать столетий. Ты просила вызвать эрхендимов. Садись на коня.
     Она оглянулась на орду, которая  роем  уже  начинала  подниматься  на
холм. Затем она кивнула и быстро пошла назад вместе с остальными. Остались
только Леллин и Сизар.
     - Мы не оставим их, - сказал Шарн.
     - Да, - сказала Моргейн. - Не оставим. Приготовьте для них  коней.  Я
думаю, нам предстоят скачки.
     Они приблизились к коням. Затем быстро уселись в седла.
     Внезапно раздалось протяжное завывание, которое  переросло  в  ясный,
чистый зов рога. Вейни оглянулся. На вершине холма стоял Мерир и трубил  в
рог, который звучал над лесом и лугом. Толпа ответила на  это  разъяренным
криком, приняв за вызов.  Но  рог  зазвучал  громче,  чем  голоса  врагов,
отражаясь эхом от камней, призывая снова и снова.
     Затем издалека послышался  ответный  зов  рога,  слабый,  как  шелест
листвы. Рев орды заглушил его, но эрхендимы успели услышать ответ.
     - Пошли! - крикнула Моргейн, и  Мерир  с  помощью  Леллина  и  Сизара
двинулся вниз по тропе. Наконец все они вместе  помчались  верхом,  огибая
камни, и за спиной у них прозвучал леденящий душу вой, и справа с таким же
воем вырвались шию.
     - Анхаран! - кричали они. - Анхаран!  -  На  их  языке  это  означало
"Смерть".
     Из руки Моргейн вырвалось красное пламя, из  лука  Перрин  -  стрела.
Несколько всадников из орды упало, но нельзя было задерживаться,  и  Вейни
пришпорил коня, загородил ее и, уклоняясь от  ветвей,  ответил  выстрелом.
Перед ними была тропа, ведущая вниз. Они мчались, ветер свистел в ушах,  и
лошади, оступаясь, поворачивали на полном скаку.
     Враги еще не добрались до вершины холма.  У  подножья  Моргейн  низко
склонилась в седле и направила Сиптаха в лес. Вейни оглянулся через плечо.
Шию продолжали преследование.
     Шарн и Див, Перрин и Виз, а также Рох -  они  прикрывали  отход.  Они
отстреливались. Ларрел и Кессан были с Мериром, потому что Леллин и  Сизар
оказались безоружными. Они были слишком малочисленны, и  трое  из  них  не
могли сражаться. Но меткие стрелы, летящие в орду, поубавили пыл шию.
     Вейни держал в руке меч. Они с Моргейн скакали в авангарде, и от лука
в рукопашной схватке не было бы проку. Моргейн вылетела вперед - ей  нужно
было пространство для полноценного использования своего черного  оружия  и
меча, а место илина было слева, где полагается быть щиту. Вейни  изо  всех
сил старался следовать этому правилу, насколько возможно  было  в  бешеной
скачке  среди  ветвей.  Но  всадники-кел,  менее   искусные,   тем   более
вооруженные длинными пиками и в шлемах, которые наполовину слепили их,  не
могли здесь двигаться так быстро. Вскоре шум погони затих в отдалении.
     В лесу показался просвет. Они завернули за поворот тропы,  и  Моргейн
резко натянула поводья, увидев двух эрхе.
     Эрхе помахали им руками.
     - Нет, - сказала Моргейн. - Вы только зря погибнете. Сила алмазов  не
остановит тех, кто гонится за нами.
     - Слушайтесь ее, - сказал Мерир. - Садитесь сзади на наших коней.  Вы
нам нужны.
     Их посадили на своих коней Леллин и Сизар. Моргейн продолжила путь, и
они пересекли маленькую поляну.
     - Сюда. - Впервые  Вейни  услышал  речь  эрхе.  Молодая  женщина-кел,
сидевшая за спиной Сизара, показала в направлении, противоположном тому, в
каком они ехали, и Моргейн мгновенно повернула коня.
     Казалось, шию потеряли их след. Некоторое время они шли пешком, чтобы
дать отдохнуть коням, и вдруг вышли на открытое пространство. Вейни тут же
забыл обо всем на свете. Там высились  два  холма,  дальний  неестественно
пологий, а за ними простиралась равнина, освещенная  заходящим  на  западе
солнцем. Наверху стояла крепость, возобладающая над окружающими землями  -
куб, величественность которого соответствовала тому могуществу, что было в
нем заключено.
     Нихмин.
     А перед ними на безлесом просторе, окутанные послеполуденным туманом,
сверкали доспехи и суетилась темная масса людей.
     Моргейн  натянула  поводья  еще  до  того,  как  они  выехали  из-под
прикрытия леса. Смятение редко появлялось на ее лице, но  сейчас  оно  там
было. Нихмин был окружен таким множеством врагов, сколько камешков было на
берегах Нарна. Они простирались серой кипящей массой во всех направлениях,
поднимались на дальний холм, словно волны прибоя.
     - Лио, - сказал Вейни, - надо убираться отсюда. Иначе  преследователи
прижмут нас к осаждающим... и тогда для нас не будет ничего хорошего.
     Она развернула Сиптаха. Звуки погони тоже становились различимыми.
     - Они нас уже прижали, - сказала она. -  Здесь  засада  повсюду.  Они
подошли по трем рекам. Пройдут дни, прежде чем  эрхендимы  смогут  собрать
такие силы.
     Лицо Мерира было мрачным.
     - Мы никогда не сможем их собрать. Все они придут сюда своими путями,
и все они будут драться.
     - И все они умрут, -  в  отчаянии  сказал  Вейни.  -  Это  безумие  -
тягаться так с подобной силой.
     - Все никогда не умрут,  -  сказал  Шарн.  -  Пока  стоит  Шатан.  Но
потребуется время, чтобы справиться с ними. Первые из нас, кто  столкнется
с ними, погибнут наверняка, и тысячи погибнут позже. Но это наша земля,  и
мы не позволим им покорить ее.
     - Но Нихмин может пасть,  -  сказала  Моргейн.  -  У  них  достаточно
воинов, чтобы завалить его телами.  Даже  сила  алмазов  не  сможет  долго
удерживать их. Нет, мы не должны  ожидать  здесь,  что  же  случится.  Где
доступ к Нихмину, лорд?
     - Отсюда его не видать. Это три  холма,  Меньший  Рог,  крепость  над
дорогой, ее врата выходят на эту сторону... Темный Рог, который вы  видите
отсюда, и там расположен вход в Нихмин. Мы можем надеяться подобраться  не
ближе, чем к Белому Холму, прежде чем они бросятся на нас.
     -  Поехали  туда,  -  сказала  она.  -  По  крайней  мере,  не  будем
дожидаться, пока они нас прикончат здесь. Попытаемся.
     - Они узнают вашего коня даже издали, - сказал Рох. -  Таких,  как  у
вас и у лорда Мерира, нет больше ни у кого.
     Моргейн пожала плечами.
     - В таком случае, они узнают и меня, - сказала она. В лице  ее  вдруг
промелькнуло недоверие, и она посмотрела на вооруженного Роха, который мог
оказаться у нее за спиной в такой ситуации,  когда  никто  не  сможет  его
остановить.
     Но шум погони уже приближался, медлить было  нельзя.  Она  пришпорила
Сиптаха и двинулась вперед.
     Она собиралась добраться до Белого Холма, расположенного между ними и
Нихмином. Точно так же поступил бы и Вейни, будь у него выбор.
     - Они уже сзади! - закричал Кессан. Они оглянулись и увидели передние
ряды преследователей, несущихся за ними через чащу леса.
     - Вперед, - крикнула Моргейн. - Леллин, Сизар,  Мерир,  скачите,  как
сможете. Мы разгоним этих и поедем за вами. Остальные - со мной!
     Правильно, - подумал Вейни. Пятеро безоружных  из  их  группы  смогут
выиграть    расстояние.    Девятеро    вооруженных    смогут     задержать
преследователей. Он не стал натягивать лук - он не умел стрелять с  седла.
Он был нхи и потому, слева от Моргейн, обнажил шиюнский меч. Перрин,  Виз,
Рох, Шарн, Див, Ларрел и Кессан выпускали стрелу  за  стрелой  и  всадники
летели с коней, а из самого маленького оружия Моргейн бил  красный  огонь.
Кони и всадники летели наземь, но все же горстка воинов -  в  демонических
шлемах,  с  выставленными  вперед  зазубренными  пиками,  -  прорвалась  с
задыхающейся от бега толпой пеших болотников следом за ними.
     Вейни свесился вбок, уклоняясь от направленной в него пики, и  добрый
конь устоял, когда он восстановил равновесие и обрушил на кел  удар  меча.
Лицо того исказилось от страха - он  не  мог  отразить  пикой  меч.  Затем
острие меча ударило в незащищенное  горло,  и  всадник  опрокинулся  через
лошадиный круп назад.
     - Хей! - услышал он сбоку. Это был Рох с длинным мечом. Он не  привык
сражаться на равнинах,  но  кел,  нападавший  на  него,  уже  валялся  под
копытами своего коня.
     Остальные неслись на  них.  Один  всадник  поник  в  седле,  подбитый
вспышкой красного  пламени.  Вейни  использовал  секунду,  подаренную  ему
Моргейн,  чтобы  обрушить  меч  на  скачущего  следом  всадника,  на  чьем
полускрытом шлемом лице отразился ужас, когда  он  понял,  что  не  успеет
защититься. Вейни срубил его и оказался в  гуще  болотников.  Они  тут  же
рассеялись, испугавшись огня, обрушиваемого на них Моргейн,  превращающего
людей в дымящиеся куски мяса. Трава горела, в воздухе раздавался топот ног
обратившейся  в  бегство  толпы.  Ее   безжалостно   преследовали   стрелы
эрхендимов и выстрелы Моргейн, оставляя на поле мертвых и умирающих.
     Вейни развернул коня, глянул  на  лицо  Роха  -  бледное,  мрачное  и
удовлетворенное. Он увидел  Ларрела  на  земле  и  склонившегося  над  ним
Кессана. Тот был настолько залит кровью, что не осталось надежды,  что  он
жив. Пика кел пронзила юному кел живот.
     Вскочив на ноги,  Кессан  схватил  лук  и  послал  три  стрелы  вслед
отступающим шию. Попали они в цель или нет - он  не  видел.  Лицо  кемейса
было залито слезами.
     - На коня! - крикнула Моргейн. - Кемейс, на коня! Твой лорд нуждается
в тебе!
     Кессан помедлил, лицо его исказилось  от  печали  и  нерешительности.
Шарн приказал ему то же самое, и он вскочил в седло, оставив своего эрхина
среди мертвых шию. Потрясение еще не обрушилось на Кессана со всей  силой.
Вейни вспомнил, что у них есть еще двое безлошадных...  Теперь  уже  один:
Перрин подхватила поводья коня Ларрела.
     А Рох, как только они двинулись дальше,  подхватил  повод  одного  из
шиюнских коней. Они перешли на галоп и мчались во весь опор, и  Кессан  не
оглядывался.
     Перед ними был Белый Холм, и они уже  приближались  к  нему.  Моргейн
вывела Сиптаха вперед, и серый скакал с такой  скоростью,  какую  было  не
развить коням эрхендимов.
     Моргейн приказала всем остановиться на расстоянии  полета  стрелы  от
этого холма. Группа Мерира  была  неподалеку.  Вейни  видел,  как  Моргейн
стремительно приближается к ней и, наконец, они воссоединились.
     - Ларрел, - прошептал Мерир, увидев, кого не хватает. Вейни  вспомнил
слова Мерира о том, что во время войн кел умирают молодыми, и почувствовал
печаль. Но еще больше ему было жаль несчастного  кемейса,  который  сидел,
свесив руки, и заливался слезами.
     - Садитесь в седла, - велела Моргейн эрхе. Сизар помог им  взобраться
на коней. Они держались за поводья так, будто  никогда  не  имели  дело  с
лошадьми.
     - Старайтесь не отрываться от нас, - сказал им Рох. - Держите поводья
в руках и ни в коем случае не тяните их изо всех сил. Держитесь за  седло,
если боитесь упасть.
     Эрхе были испуганы. Они понимающе кивнули, и тут же все  тронулись  в
путь.  Вейни  поглядел  на  женщин  и  выругался,  показал  им,  как  надо
поворачивать и как останавливаться, с ужасом подумав, что станется с этими
беспомощными существами, когда они на всем скаку влетят в  шиюнскую  орду.
Он поглядел на Роха и получил в ответ хмурый взгляд.
     - Ларрел был только первым, - сказал Рох. Пояснения  были  излишни  -
эрхендимы не имели доспехов и вооружения для близкого боя. Только он,  Рох
и Моргейн могли вести такой бой. Вейни ехал ближе к Моргейн, делая  это  в
равной мере и по привычке, и по необходимости.
     - Смотрите, - крикнула одна из эрхе, указывая вперед: на Белом  Холме
был зажжен сигнальный огонь, ветер уже разносил облако дыма.
     Этого было вполне достаточно.
     Шум, донесшийся со стороны орды, был похож  на  гул  прибоя,  и  даже
тому, кто привык к сражениям и знал, как определять численность  войска  в
поле, казалось, что врагу несть числа. Весь лагерь Азерота понесся на них,
жаждущий  захватить  новый  мир  взамен  утопающего.  К  ним  приближались
всадники-кел, воины в демонических шлемах, холодная щетина стали и  острых
пик.
     Затем Вейни расстался со слабой надеждой спастись,  ибо  одни  только
болотники могли налететь и задавить их своей численностью. Не говоря уж  о
шиюнских всадниках. Они уже поняли, что имеют дело с Моргейн, и  ненависть
их вспыхнула с удвоенной силой. Сотня всадников,  две  сотни,  три...  Рев
поднялся до небес, заглушая топот копыт.
     Внезапно Мерир выехал вперед на белом коне, который с легкостью пошел
стремя в стремя с Сиптахом, и прокричал:
     - Уходите! Отступайте! Мы с эрхе чего-то стоим.
     Моргейн послушалась его,  отставая  все  больше  и  больше,  и  Вейни
задрожал, видя, как старый лорд и хрупкие эрхе в белых платьях двинулись к
частоколу пик. Мерир и его спутницы разъехались подальше друг от друга,  и
вокруг них замерцала вдруг Сила Врат. Одна из эрхе внезапно упала с седла,
не удержавшись, но та, что скакала на  лошади  Ларрела,  ехала  наравне  с
Мериром.
     Упавшая эрхе с трудом поднялась на ноги, как ребенок, - она выглядела
маленькой и беспомощной. Вейни подскакал к ней и обхватил  поперек  талии,
как хватал призы на скачках в Карше, втащил перепуганную девушку на коня и
положил через седло. Моргейн выругала его за столь рискованный поступок, и
он осмелился бросить на нее разгневанный взгляд.
     - Держись возле меня! - крикнула Моргейн. - Оставь ее, если  сможешь,
и держись возле меня!
     - Держись! - крикнул Вейни эрхе,  чувствуя,  что  конь  уже  начинает
задыхаться. Но хрупкая девушка отказывалась подниматься, колотила  кулаком
по его бедру, пока он не понял, что она держит в руке алмаз и хочет, чтобы
он знал об этом. Она, казалось, сильно ударилась при падении. Вейни  сунул
меч в ножны и схватил ее одной  рукой  за  платье.  Тонкая  рука  обвилась
вокруг его шеи, отчаянно вцепилась. Девушка закинула  ногу  за  его  ногу,
проявляя больше храбрости, чем он от нее ожидал. Наконец  она  уселась  на
шатанском коне, и тот  устоял,  лишь  оступился  однажды,  и  вдруг  Вейни
почувствовал силу Врат.
     Он понял, чего она от него хочет, и пришпорил коня, помчавшись вперед
во весь опор, на который было способно измученное животное... не  выполнив
приказа Моргейн, один из немногих раз. Он  мчался  вперед  и  слышал,  что
кто-то скачет следом... Моргейн.
     Конь захрипел и зашатался, когда они приблизились к вражескому строю,
но  маленькая  эрхе  держалась  крепко,  и  Вейни   заморгал   от   блеска
протяженной, отчетливо различимой линии пик, приближающейся к ним,  словно
растущий горизонтально лес.
     Это было безумие. Они не могли столкнуться с этой массой  и  уцелеть.
Разум отказывался управлять телом, даже когда ужас Силы  Врат  затрещал  в
воздухе над их головами. Он подумал, что это  добавился  Подменыш,  и  еще
больше испугался, но Моргейн еще  не  вытаскивала  меч.  В  строй  ударило
красное пламя ее  меньшего  оружия,  безжалостное  к  коням  и  всадникам.
Животные полегли длинной чередой; те, что двигались за ними,  смешались  в
жуткую кучу, кричащую и визжащую. Но остальные перехлестнули через них.  В
лица им по-прежнему были направлены пики.
     Вейни отклонился в сторону, и тут сила Врат ударила в ряды  всадников
словно булава, опрокинув множество коней и седоков с перекошенными лицами.
Но несколько ближайших воинов оставались невредимыми  и  все  еще  верхом,
хотя и слишком ошеломленные, чтобы верно наносить удары.  Вейни  мог  лишь
уклоняться. Меч ударил по шлему, по плечу  -  он  вертелся  из  стороны  в
сторону и как мог старался  защитить  эрхе.  Конь  то  и  дело  оступался,
выравниваясь с большими усилиями, и они медленно продвигались среди трупов
и бесчувственных тел. Он получил не один удар, но наконец они  выехали  на
более или менее свободное пространство.
     Орда  попыталась  вновь  потеснить  их,  изгородь  зазубренных  копий
преграждала им путь. Но тут из ножен выскользнул Подменыш,  сила  которого
ударила по нервами и заставила коня зашататься даже на  таком  расстоянии.
Эрхе спрятала свой алмаз.
     Потом вейни услышал хриплый крик. Он оглянулся и увидел неподалеку от
себя Роха и Леллина. К ним приближались шию. Он  ссадил  с  седла  эрхе  и
схватил меч. Конь споткнулся о труп, но Вейни  ударом  шпор  заставил  его
выправить равновесие.
     Хитару.  Он  увидел  лорда  кел,  приближающегося  во  главе   тройки
всадников, и приготовился  к  встрече.  Но  Рох  уже  пронесся  мимо,  меч
ударился о меч,  зазвенел  металл,  вздрогнули  кони.  Вейни  бросился  на
всадника, прикрывавшего Хитару справа, тоже вооруженного мечом. Полукровка
издал вскрик ненависти и ударил. Вейни отбил меч и рубанул по шее, узнав в
последний миг противника - опоенного акилом фаворита Хитару. Он  скривился
от отвращения и развернул коня к тем двоим, которые обошли его с тыла,  но
стрелы эрхендимов уже избавили его от опасности  удара  в  спину.  Рох  не
нуждался в помощи - Вейни увидел, как обезглавленное тело Хитару поникло в
седле, и вдруг вокруг остались только  трупы,  а  также  кучка  наполовину
парализованных людей и коней, только начинавших приходить в себя, основная
же часть орды вздымала пыль в отдалении.
     Он развернул коня, испуганно пытаясь найти  Моргейн  -  и  увидел  ее
среди живых, сжимающую в руке сверкающий Подменыш.
     Затем он вспомнил о другой спутнице  и  поглядел  направо,  развернул
коня. Он со стыдом увидел, что маленькая эрхе вся оборвана и окровавлена -
она стояла возле оставшегося  без  всадника  коня  и  неуверенно  пыталась
попасть ногой в стремя. Сизар первым приблизился к  ней  и  помог  ей,  не
спешиваясь. Затем Вейни увидел остальных, и они двинулись вперед, торопясь
сократить расстояние между собой, Моргейн и Мериром, ибо  шию  уже  начали
приходить в себя.
     Но Моргейн и сама не мешкала.  Увидев  их  приближение,  она  погнала
Сиптаха вперед, к восстановившим ряды пешим болотникам, и  обратила  их  в
бегство. Вокруг летели короткие стрелы, но не находили  цели  -  удирающие
шию не могли прицеливаться точней.
     Меньший Рог уже высился неподалеку и был хорошо различим, а болотники
и шиюнские всадники перед ними рассеялись.  Некоторые  погибли,  унесенные
мглой с острия  Подменыша,  многие  убежали,  в  страхе  побросав  оружие,
карабкаясь по камням по обе стороны дороги.
     Перед ними открылись широченные ворота, и за  ними  они  увидели  еще
одни ворота, за которыми были тускло освещенные камни  и  дорога.  Моргейн
двинулась в этот узкий проход в укрытие, и Мерир рядом с ней, а  остальные
в отчаянной спешке следовали за ними, ибо стрелы ударяли по камням  вокруг
них. Заняв это убежище,  они  обнаружили,  что  оно  пусто  -  крепость  с
расколотыми и разбитыми воротами, как ближними, так и дальними. Эхо копыт,
стучащих по камням, загремело под высоким сводом и стихло. Въехал  Рох,  и
Леллин и Сизар, и Шарн и Кессан и  Перри,  и  эрхе  с  ними.  Виз  въехала
последней, с опозданием. Перри  наклонилась  в  седле,  чтобы  обнять  ее,
опечаленная, - кемейс была вся в крови.
     - Див не приедет, - сказал Шарн, и слезы заблестели на  лице  старого
эрхина. - Мы теперь будем с тобой парой, Кессан.
     - Да, эрхин, - сказал Кессан более твердым голосом. - Я буду с тобой.
     Моргейн медленно выехала за ворота,  через  которые  они  проникли  в
крепость, но шию, похоже, не торопились нападать, и она вернулась обратно.
Она нащупала ножны и вложила в них Подменыш. Затем  наклонилась  в  седле,
едва не упав. Вейни спешился и подскочил  к  ней,  помог  спуститься  и  в
страхе склонился над ней.
     - Я невредима, - сказала она еле слышно. Лицо ее было все в поту. - Я
невредима. - Он опустился возле нее на колени, крепко обнял и держал  так,
пока дрожь ее не прошла. Это была реакция, последствия использования меча.
Остальные выглядели едва ли лучше - старый лорд был ни  жив  ни  мертв,  а
маленькая эрхе лежала на камнях и хныкала, ибо она,  как  Шарн  и  Кессан,
тоже оказалась одна.
     - Двери, - прошептала вдруг Моргейн, пытаясь подняться. -  Наблюдайте
за врагом.
     - Не беспокойся. - Вейни поднялся и отошел, направляясь к дальним  от
них разбитым воротам крепости.  Преградить  здесь  проход  не  было  почти
никакой возможности: от ворот мало что осталось. Он посмотрел на петляющую
за ними дорогу, теряющуюся в ранних сумерках. Врагов было не видать.
     - Леллин, - сказала где-то позади Моргейн.  Она  стояла  на  ногах  в
других воротах, пытаясь в одиночку  закрыть  их.  Леллин  поднялся  ей  на
помощь. Вейни тоже подбежал, и остальные присоединились к ним, как ни были
измучены. Внизу, на равнине, в серой дали  собиралась  сила,  продвигались
всадники, поднимая орду на ноги и подгоняя ее вперед.
     - Итак, - хрипло  сказал  Рох,  -  кое-чему  они  научились.  Это  им
следовало сделать с самого начала - завалить нас трупами. Хитару сделал бы
это  гораздо  раньше.  Но  какой  вождь  ни  возглавляет  их  теперь,  ему
наплевать, сколько он потеряет человеческих жизней.
     - Эти двери надо закрыть, - сказала Моргейн.
     Петли были сорваны. Дверь, толщиной  в  человеческую  руку,  угрожала
развалиться на части, когда они все  вместе  силились  затворить  ее.  Они
прикрыли также другую створку ворот,  и  это  было  сделать  легче  -  там
уцелела одна петля.
     - Вон то бревно, - указал Рох на грубо  обтесанный  ствол  дерева.  -
Это, конечно же, был их таран. Можно подпереть центр.
     Это было лучшее, что  они  могли  сделать.  Они  с  трудом  подтащили
бревно, подперли им покрепче ворота, но  эти  сломанные  створки  вряд  ли
долго устоят, если шию применят другой таран. По сути, ворота представляли
из себя нерассыпавшиеся щепки, и хотя они завалили  их  изнутри  обломками
других ворот, эта преграда выглядела очень слабой.
     - Они их не сдержат, - в отчаянии сказал  Вейни,  оперевшись  на  них
головой и руками. Он взглянул  на  Моргейн  и  увидел,  что  на  ее  лице,
измученном и бледном, написано то же самое.
     - Если они нас еще не атакуют, - сказала она,  -  то  лишь  по  одной
причине - ждут подхода остальных. Они собираются обрушиться на нас с  двух
сторон и раздавить. А если мы не отвратим их нападение на сам Нихмин, то в
конце концов они смогут разбить и его ворота. Вейни, у нас нет выбора.  Но
мы не удержим это место.
     - Те, которые сейчас внизу, вцепятся  нам  в  пятки  прежде,  чем  мы
успеем подняться наверх.
     - Так что, нам сидеть здесь и умирать? Я еду.
     - Разве я сказал, что я - нет? Я с вами.
     - Тогда - на коней. Темнеет, мы не можем терять ни минуты.
     - Вы не должны ехать, размахивая этим мечом. Он вас убьет. Дайте  его
пока мне.
     - Я буду нести его, пока смогу, - произнесла она хриплым  голосом.  -
Но я не буду применять его возле Нихмина, потому что при  этом  существует
опасность, которую можно и не почувствовать - существует предел  близости.
Ошибка может погубить нас. Если тебе потом придется нести его  -  берегись
обнажать его вблизи  алмазов.  А  если  кто  разбудит  силу,  дремлющую  в
крепости, я надеюсь, ты вовремя это почувствуешь. Вырвавшись  на  свободу,
она способна смести здесь все вокруг.
     Она слабо оттолкнулась от ворот, шатаясь, двинулась к Сиптаху и взяла
поводья. - Будь возле меня.
     Остальные забрались на коней, усталые, намеренные отправиться с ними.
Моргейн оглянулась и не сказала ничего. Только на Роха она глядела долго и
твердо. Несомненно, на уме у нее был только Нихмин - и в этом  Рох  был  с
нею заодно.
     Рох  отвел  взгляд  и  еще  раз  осмотрел  хрупкую  баррикаду.  Звуки
приближения орды становились ближе. Враг подошел уже к подножию холма.
     - Я попытаюсь какое-то время удержать их, - сказал он. -  По  крайней
мере, они не успеют догнать вас. Это увеличит ваши шансы.
     Вейни взглянул на Моргейн, надеясь, что она  возразит,  но  она  лишь
медленно кивнула.
     - Да, - сказала она. - Ты сможешь сделать это.
     - Кузен, - сказал Вейни, - не надо. Ты не успеешь спастись.
     Рох покачал головой. В глазах его была решимость.
     - Ты прав, но я не хочу уходить отсюда, пока здесь от меня есть  хоть
малейшая польза. Кроме того, ты недооцениваешь меня, нхи Вейни.
     Вейни с болью в сердце обнял  его,  затем  повернулся  и  забрался  в
седло.
     Сизар внезапно выкрикнул предупреждение  -  шум  приближающейся  орды
доносился не только снизу, но и сверху, какие-то войска приближались к ним
с другой стороны. На ногах оставались только Перрин и Виз,  оперевшись  на
свои луки.
     - Здесь слишком много работы для одного лучника, - сказала Перрин.  -
Троих может быть достаточно, чтобы заставить их призадуматься. Кроме того,
если кто-нибудь нас обойдет, мы сможем прикрыть Роха.
     - Вы позволите нам это, лорд? - спросила Виз, и  Мерир  наклонился  и
взял руку в перчатке для стрельбы из лука.
     - Да, - сказал он, - всем троим.
     Вейни последовал за  Моргейн,  слишком  глубоко  погруженный  в  свою
печаль, чтобы смотреть на остальных. Проблем у них хватало: Леллин и Сизар
по-прежнему были безоружны, с ними  была  маленькая  эрхе,  окровавленная,
едва державшаяся в седле, но ехавшая наравне с Мериром. Только у  Шарна  и
Кессан были луки - единственные двое вооруженных.
     - Как далеко? - спросила Моргейн эрхе. - Сколько поворотов  до  Рога?
Сколько отсюда до самой крепости Нихмин?
     - Три до Темного Рога, потом еще... четыре, пять - я не помню  точно,
леди. - Голос эрхе был едва слышен. - Я была здесь только однажды.
     Они двигались по тесному ущелью, скалы высились  по  обе  стороны  от
них. Наконец они в полутьме приблизились к пологому темному отрезку пути.
     - Засада, - пробормотал Вейни. Моргейн уже потянулась за Подменышем.
     Сверху внезапно посыпались камни,  кони  в  ужасе  заржали.  Подменыш
рассек воздух и взвыл, затягивая то, что падало сверху, в  узкий  холодный
вихрь. Грохот перешел в стон: единственный камень, который долетел до них,
изменил направление над самыми их головами и умчался куда-то в сторону. По
телу Вейни под доспехами струился пот.
     Сиптах перешел на бег. Они двигались  вперед  под  градом  стрел,  но
нависающий утес и ветер Подменыша защищали их от гибели.
     Но когда они выехали за поворот и  предстали  перед  своими  врагами,
стрелы полетели прямо в них. Моргейн повернула меч, и  он  заставил  поток
стрел  умчаться  в  ничто,  и  ветер  засосал   нескольких   неосторожных,
приблизившихся на опасное расстояние. Против них стояли люди с деревянными
копьями, и Моргейн  прошлась  вихрем  по  их  рядам,  после  чего  повсюду
остались  лежащие  тела  и  разбросанное  оружие,  а  уцелевшие  с  визгом
рассеялись во тьме.
     Шию охватила паника. Они ударились в бегство, помчались по дороге,  и
к ним Моргейн не испытывала жалости. Она преследовала их, и на пути ее  не
оставалось трупов.
     За поворотом их ждала  тьма,  они  оказались  в  тени  Темного  Рога,
уходящего в небо, и перед ними открылось широкое пространство,  шириною  в
полет стрелы, на котором скопились вражеские силы.
     Внезапно Кессан закричал: враги устроили камнепад, отрезая им путь  к
отступлению.
     Колдовской меч и простая сталь - они  вступили  в  противоборство,  и
Моргейн пришлось прижаться к скале Рога. Эти шию не обратились в  бегство.
Они кричали "Анхаран!", узнав Моргейн, и голоса их были сиплыми от ярости.
Они наступали, размахивая булавами и пиками, демонические  шлемы  с  одной
стороны и серая масса болотников с другой.
     Отступать было некуда. Леллин и Сизар, Шарн и Кессан, вооружившись от
убитых врагов, сомкнули ряд возле иззубренной  скалы  Рога,  прижав  коней
спинами к утесу, в то время как Подменыш делал свое смертоносное дело.
     Затем враг, похоже, выдохся, попятился, не устояв против  силы  Врат.
Вейни пришпорил коня, решив, что Моргейн попытается прорваться, но она  не
стала этого делать. Он подавил порыв, увидев в опаловом свете ее лицо.  По
лицу ее текли струи пота. Она уже была не в  силах  сама  спрятать  меч  в
ножны. Вейни принял его из  ее  рук  и  почувствовал  своими  костями  его
парализующую силу, неприятную и жуткую. Оказавшись без  меча,  она  просто
поникла на шее Сиптаха, и он оставался рядом с нею,  с  обнаженным  мечом,
потому что не хотел воодушевлять врагов, пряча его в ножны.
     - Сделаем попытку, - сказал Мерир, придвинувшись ближе. - Пусть  наша
сила добавится к вашей.
     Моргейн выпрямилась и покачала беловолосой головой.
     - Нет! - воскликнула она. - Нет. Такое сочетание  слишком  опасно.  К
скале, к скале, лорд.
     Затем снизу раздался гулкий удар, эхо которого покатилось выше.  Даже
шепот врагов затих, и лица эрхендимов на миг стали изумленными.
     - Таран, - сказал хрипло Вейни, сжимая драконью рукоять Подменыша.  -
Скоро они прорвутся через Меньший Рог.
     - Те, кто здесь, будут ждать, -  сказал  Леллин,  -  пока  к  ним  не
подойдут на подмогу силы с Меньшего Рога.
     - Мы должны сами атаковать тех, что  сверху,  -  сказала  Моргейн.  -
Смести их с дороги и попытаться прорваться к дверям Нихмина.
     - Мы не можем, - сказал Вейни. - Мы прижаты к скале, и нам не пройти.
Вряд ли выше мы найдем другое такое место, где сможем выстоять.
     Моргейн кивнула.
     -  Если  мы  сможем  продержаться  какое-то  время,  то   эрхендимам,
возможно, удастся собраться с силами. Во всяком случае, у нас есть вода  и
еда. Бывает хуже.
     - Мы сегодня еще не ели! - воскликнул Сизар.
     Моргейн тихо засмеялась, остальные улыбнулись.
     - Да, - сказала  она.  -  Не  ели.  Пожалуй,  надо  использовать  эту
возможность.
     - По крайней мере, хотя бы утолить жажду,  -  сказал  Шарн,  и  Вейни
почувствовал вдруг, что в горле у него пересохло. Он отпил воды из  фляги,
протянутой ему Моргейн, потому что не мог выпустить из рук меча. Вторая ее
фляга обошла  круг,  наполненная  огненным  напитком,  от  которого  тепло
разбегалось по жилам. Сизар разломал на  всех  одну  или  две  лепешки,  а
Кессан предложил поесть и эрхе, но она согласилась только на глоток воды.
     Пища подействовала на изнуренных людей и кел благотворно. Вейни вытер
глаза тыльной стороной ладони и понял вдруг, что вокруг царит тишина.
     Удары тарана прекратились.
     - Теперь уже скоро, - сказала Моргейн. - Вейни, дай мне меч.
     - Лио...
     - Дай его мне.
     Он отдал меч и сразу же почувствовал, что его рука и плечо  ноют,  не
столько от отдачи тех ударов, что ему пришлось наносить, сколько от самого
этого меча. Ощущение это внезапно усилилось. "Сила алмазов, - подумал  он,
- в крепости над нами кто-то достал алмаз".
     Затем в голову пришла утешительная мысль: "Значит, они знают, что  мы
здесь".
     Враги еще не наступали на них. Снизу доносился нарастающий шум с  той
части  тропы,  которая  вилась  под  Темным  Рогом.  Звук   стал   наконец
приближаться, становясь все громче.
     - Нам надо продержаться, - сказала Моргейн. - Хотя бы просто остаться
живыми.
     - Они идут, - сказал Кессан.
     Это было действительно так. Темная масса всадников выползала во  тьме
на склон. Увидев, как их много, Вейни упал духом. Они просто  задавят  нас
своей  численностью,  промелькнуло  в  его  голове.  Демонические   шлемы,
беловолосые всадники, несметное число пик и копий в лунном свете... И один
из них был с непокрытой головой.
     - Шайен! - в ярости закричал Вейни, поняв теперь, кто пробился  через
оборону Роха, хотя сам Рох однажды пощадил его. И тут же  подавил  гнев  -
надо было думать о другом, о  стрелах  шию,  летящих  с  флангов.  Моргейн
отражала их, и все же одна ударила его в кольчугу  под  ребро,  и  у  него
перехватило дыхание. Шарн и Кессан истратили  последние  стрелы  в  другом
направлении, на всадников, и все их стрелы попали в цели, а Леллин и Сизар
неплохо управлялись с шиюнскими пиками. Но постепенно их оттеснили обратно
к утесу.
     На них накатывалась волна. В центре ее был Шайен, он был упрям  и  не
думал об отступлении. Вокруг него теснились всадники,  и  Моргейн  погнала
Сиптаха вперед, нацеливаясь на самого Шайена. Однако это ей  оказалось  не
под силу - Подменыш забирал людей и всадников, но их было  слишком  много.
Все больше и больше их выливалось на дорогу,  с  лязгом  стали  и  топотом
копыт.
     Вейни держался рядом с ней, делая все, что мог,  и  внезапно,  в  тот
миг, когда отхлынули демонические шлемы, перед ним  появился  просвет.  Он
дико закричал и бросился вперед, всадив шпоры  в  бока  лошади.  Никто  не
пытался вступить с ним в бой.
     Шайен узнал его: лицо лорда кел исказила гримаса мрачного довольства.
Сверкнул клинок, встретясь с его мечом, и он пригнулся  в  сторону,  когда
Шайен нанес еще один удар. И тут  же  почувствовал,  как  удар  задел-таки
спину, и мускулы плеча онемели. Он с трудом выпрямил локоть,  ведя  острие
меча вперед, и ощутил, как оно пробило доспехи  и  вошло  в  плоть.  Шайен
издал крик, полный ярости, и умер.
     Рядом бушевала сила Врат, рядом была Моргейн.  Ветер  тьмы  подхватил
человека, который бросился на  него.  Лицо,  кружась,  унеслось  во  мглу,
крошечная фигурка исчезла. Вейни закачался в седле, и  хотя  поводья  были
по-прежнему заплетены в пальцах левой  руки,  конь  оказался  неуправляем.
Сиптах  ударил  его  плечом,  заставил  отшатнуться.  Моргейн   попыталась
расположить своего коня так, чтобы он отгораживал Вейни от нападающих.
     Взгляд ее внезапно замер, прикованный к Рогу.
     - Нет! - закричала  она,  отклоняясь  в  седле  назад.  Вейни  увидел
беловолосую эрхе, стоявшую с поднятой рукой, и фигуры людей, подбирающиеся
к ней снизу. Но эрхе  смотрела  не  на  них,  а  на  Моргейн,  вытянув  по
направлению к ней сжатую ладонь. Белый призрак на фоне камней.
     Затем в руке ее вспыхнул свет, а с острия Подменыша сорвалась тьма  и
устремилась к Рогу, холодная и жуткая. Огромные камни полетели в эту мглу,
уменьшаясь на глазах, а с ними и люди, и кони, и всадники, и обломки скал,
стремительно засасываемые в звездную пустоту. Белая фигурка эрхе сверкнула
и унеслась, подхваченная этим ветром. Свет ее неожиданно  погас,  осталось
только сияние Подменыша, а земля все еще ходила ходуном и содрогалась.
     Кони носились взад и вперед, часть дороги исчезла. Сверху  покатились
огромные камни, подминая всадников. Внезапно обвалился целый  край  скалы.
Ближайшие всадники  в  ужасе  закричали,  а  Моргейн,  визгливо  выкрикнув
ругательство, выстрелила из своего оружия, убив ближайшего к ней человека.
     Оставалось лишь  немного  шию.  Они  бросились  назад,  смешавшись  с
болотниками. А Вейни выронил меч из окровавленных пальцев и  правой  рукой
забрал поводья из бездействующей левой.
     Часть неприятелей попыталась съехать  вниз  по  склону,  цепляясь  за
непрочные камни. Другие сбились в кучу и отчаянно пытались защищаться,  но
в них летели их собственные стрелы, выпущенные из луков эрхендимов.
     Наконец наступила тишина. Острие Подменыша  осветило  поле,  усеянное
мертвыми скорченными  телами,  вывороченные  камни  и  семерых  уцелевших.
Кессан лежал мертвым на  руках  Шарна,  старый  эрхин  тихо  плакал.  Эрхе
исчезла. Сизар был ранен, а Леллин  трясущимися  руками  пытался  оторвать
лоскут ткани для повязки.
     - Помоги мне, - надтреснутым голосом произнесла Моргейн.
     Вейни попытался помочь, опустив поводья, но рука уже не слушалась ее,
когда она пыталась протянуть ему меч. Меч осторожно взял  Мерир,  опередив
Вейни.
     Могущество... Беспокойство отразилось  в  глазах  старика,  и  мысли,
рожденные им, не были  радостным  для  них.  Вейни  потянулся  к  кинжалу,
подумал, что может успеть ударить прежде, чем меч коснется его и Моргейн.
     Но в следующее мгновение Мерир направил  меч  в  сторону  и  попросил
ножны. Смертельная сила скользнула в укрытие, сияние погасло,  оставив  их
слепыми во тьме.
     - Забери его, - хрипло сказал Мерир. - Забери его у меня.
     Она взяла меч и прижала его к груди, как запеленутое дитя.  Несколько
минут она не шевелилась, совершенно измученная, затем запрокинула  голову,
оглянулась и сделала тяжелый вздох.
     Никто из лежащих вокруг них не шевелился.  Кони  стояли,  обессиленно
свесив  головы,  все,  даже  Сиптах.   Вейни   почувствовал,   как   жизнь
возвращается в его спину и руку - но лучше бы он этого не  чувствовал.  Он
протянул руку и нащупал разрубленную кольчугу и рассеченную  кожу.  Он  не
мог понять, течет кровь или нет, но судя по  тому,  как  двигалось  плечо,
кость осталась цела. Он спешился и нагнулся за своим мечом.
     Затем он услышал крики, доносящиеся снизу, и сердце в  груди  у  него
застыло. Он с трудом взобрался на коня, остальные тоже стали  подниматься.
Шарн замешкался, чтобы забрать колчан со стрелами с тела болотника. Леллин
взял себе лук и колчан и был теперь вооружен так,  как  привык.  Но  Сизар
едва смог залезть в седло.
     - Поехали вверх, - сказала Моргейн. - Надо опасаться засады. Впрочем,
возможно, что камнепад перегородил путь снизу.


     Они ехали медленно, не погоняя изнуренных коней, вверх по  извилистой
тропе, ничего не видя во тьме.
     Моргейн не вынимала меча, и никто не хотел, чтобы она это делала. Они
ехали все выше и выше, и ничто, кроме мерного топота  копыт,  не  нарушало
ночной тишины.
     Внезапно перед ними вырисовалась большая квадратная арка  и  огромная
крепость, построенная из того же камня, которым был сложен холм.
     Нихмин - если и  должно  было  где-либо  в  этом  мире  остаться  еще
сопротивление, так это здесь, но, тем не  менее,  его  не  было.  Огромные
двери были избиты и в трещинах, но все же выдержали натиск.
     Мерир сверкнул камнем - раз, другой, окрашивая свою ладонь в красное.
     Затем огромные двери медленно раскрылись  внутрь,  и  они  въехали  в
яркий свет, где, стоя на блестящем полу, их ожидал тонко очерченный эрхе в
белых одеждах.
     - Ты - та, о ком нас предупредили, - сказал старейший.
     - Да, - сказала Моргейн.
     Старейший поклонился ей и Мериру, и все остальные наклонили головы.
     - У нас один раненый, - сказала Моргейн  устало.  -  Остальные  будут
караулить снаружи. Преимущество у нас здесь будет  только  в  том  случае,
если мы не позволим напасть на нас неожиданно. Но вам надо уйти.
     - Я пойду, - сказал Сизар, хотя лицо его было измученным  и  казалось
не по годам старым. - Нет, - сказал Леллин. - Я присмотрю за  ними  вместо
тебя.
     Сизар согласно кивнул и сполз с коня. Не подхвати  его  эрхе,  он  бы
упал.





     Холодный ветер хлестал меж камней, за которыми они укрывались. И  они
сидели неподвижно, кутаясь в плащи, согреваемые горячим напитком,  который
принесли им эрхе. Эрхе взяли на себя заботу о лошадях, и Вейни успокоился,
видя, что они сведущи в этом деле.
     Позже к ним присоединился Сизар, поддерживаемый двумя молодыми эрхе и
закутанный в тяжелый плащ. Леллин поднялся, чтобы помочь ему, но не сказал
ни слова. Кемейс опустился у ног его и Шарна,  прислонясь  к  их  коленям.
Моргейн сидела чуть в стороне от  остальных  и  следила  за  подступами  к
Нихмину, время  от  времени  поглядывая  на  Вейни.  Рука  у  нее  болела,
возможно, были и другие раны. Она держала ее прижатой к груди, подтянув  к
подбородку колени. Вейни сел так, чтобы по  возможности  заслонять  ее  от
ветра - единственная услуга, которую она могла  принять,  возможно  просто
потому, что не замечала ее. Его мучила боль, раздирающая буквально  каждый
мускул, но не только своя - еще и боль Моргейн.
     Подменыш только что сеял смерть,  он  унес  столько  жизней,  сколько
никому из них не под силу было сосчитать, и к тому же унес  еще  и  одного
друга. Именно это сейчас тяготит ее душу, думал Вейни.
     Внизу  что-то  копошилось  -  накатывало  на  камни,   над   которыми
возвышался Нихмин, и пятилось обратно.
     - Наверное, дорога завалена камнями, - предположил Вейни,  и  тут  же
подумал, что это может напомнить Моргейн об эрхе.
     - Да, - сказала она на эндарском, - я надеюсь.  -  И  затем,  покачав
головой, добавила: - Это был несчастный случай. Но я не думаю,  что  иначе
мы могли бы спастись. Нам  еще  очень  повезло...  что  никто  из  нас  не
оказался в пространстве между Подменышем и эрхе.
     - Вы ошибаетесь.
     Она с удивлением посмотрела на него.
     - Это не случайность, -  сказал  он.  -  Маленькая  эрхе  знала,  что
произойдет. Я перевозил ее через поле. Она была очень смелой. И  я  думаю,
что она задумала это раньше, только выжидала момента,  когда  можно  будет
осуществить замысел.
     Моргейн ничего не сказала. Возможно,  ее  успокоил  этот  довод.  Она
повернулась и снова стала вглядываться во тьму, откуда все слабее и слабее
доносились крики. Вейни взглянул в том  направлении  и  снова  на  нее,  с
внезапной дрожью, потому что увидел, как она вынимает свой  Клинок  Чести.
Но она отрезала один из ремешков, свисавших с ее пояса, и отдала его  ему,
убрав клинок обратно в ножны.
     - Что я должен с ним делать? - спросил он, удивившись.
     Она пожала плечами.
     - Ты никогда не говорил мне, за что был  обесчещен,  почему  ты  стал
илином. И сама я... Я никогда не приказывала тебе отвечать на  вопросы,  -
добавила она.
     Он  опустил  глаза,  сжав  пальцами  ремешок,  почувствовав   волосы,
захлестнувшиеся от ветра вокруг его лица и шеи.
     - За трусость, - ответил он вдруг. - Я не умер  так,  как  велел  мой
отец.
     - Трусость? - она засмеялась.  -  Ты  -  трус?  Перевяжи  волосы,  ты
слишком долго пробыл со мной в пути.
     Она отчетливо выговаривала каждое слово, глядя ему в лицо:  ее  серые
глаза не позволяли проявить  неповиновение.  Он  зажал  ремешок  зубами  и
откинул волосы назад, чтобы перевязать их, но раненая рука не слушалась  в
таком  положении.  Ему  не  удавалось  заплести  косу,  и  он  со  вздохом
разочарования выпустил ремешок из зубов.
     - Лио.
     - Могу помочь, - сказала она, - раз у тебя болит рука.
     Он взглянул на нее. Сердце на миг перестало  биться.  Никто  не  имел
права касаться волос  юйо,  кроме  ближайших  родственников  или  женщины,
находившейся с ним в интимной связи.
     - Но ты мне не родственница, - сказал он.
     - Да, мы далеки от родства.
     Значит, она знала, что делает. Он пытался найти  какой-то  ответ,  но
лишь бессильно повернулся к ней спиной, продолжая  попытки  заплести  косу
непослушными пальцами. И тут же почувствовал прикосновение Моргейн. Пальцы
ее были проворными и мягкими, и она принялась плести косу с самого начала.
     - Боюсь, что мне не удастся заплести настоящую косу  нхи,  -  сказала
она. - Когда-то давно мне приходилось заплетать косу  кайя,  к  которым  я
принадлежала.
     - Сделайте как у кайя - мне это не будет стыдно.
     Моргейн, касаясь его очень нежно, сплела косу,  и  Вейни  в  молчании
наклонил голову, чувствуя, что не сможет заговорить,  даже  если  захочет.
Они были уже давними друзьями, он и  она,  весьма  сильно  разделенные  по
происхождению в пространстве и во времени, и  отношения  между  ними  были
илин и лио - но он чувствовал, что на самом деле это было не так, что-то в
их отношениях было очень неправильно. Вейни боялся, что в действительности
это... но эту мысль он постарался выбросить из головы.
     Она закончила, взяла из его рук ремешок и затянула  его.  Узел  воина
был хорошо знаком и вместе с тем непривычен ему,  он  заставил  его  вновь
вспомнить о Моридже и Карше, где ему позволено  было  его  завязывать.  Он
повернулся, встретил ее  взгляд,  не  опуская  глаз.  Это  тоже  было  ему
непривычно.
     - Есть многое, чего мы друг в друге не понимаем, - сказал он.
     - Да, - сказала она. - Многое, - она отвернула лицо и стала  смотреть
в темноту, и внезапно он понял, что внизу тишина -  ни  лязга  оружия,  ни
отдаленных криков, ни лошадиного ржания.
     Остальные тоже заметили это. Мерир встал и оглядывал  поле,  но  были
видны  только  смутные  очертания  каких-то  предметов.  Леллин  и   Сизар
склонились над камнями, пытаясь что-нибудь разглядеть,  но  тоже,  похоже,
ничего не видели.
     Затем откуда-то издали послышались крики - не воинственные,  а  вопли
ужаса. Это продолжалось долгое время и доносилось из разных места.
     А после наступила полная тишина.
     Над восточным горизонтом появились проблески рассвета.


     Свет дня, как всегда в  Шатане,  пришел  медленно.  Он  зародился  на
востоке, касаясь серых облаков, и прочертил смутные  тени  от  камней,  от
развалин дальних ворот Меньшего Рога. Белый Холм в утреннем тумане  принял
свои очертания, стали ясно видны груды  мертвых  тел,  окружавших  его.  С
рассветом появились птицы. Бродили одинокие кони, беспокойно щипая траву.
     Но от орды... не осталось ни одного живого.
     Прошло долгое время, прежде  чем  кто-то  из  них  пошевелился.  Эрхе
медленно вышли вперед и стояли, глядя на картину опустошения.
     - Хейрилы, - сказал Мерир. - Наверное, это совершили темные.
     Но затем протрубил рог и привлек их взгляды к северу, к  самому  краю
безлесного места. Там собиралась небольшая группа людей, и, как только  их
заметили, они двинулись к Нихмину.
     - Пришли, - сказал Леллин. - Эрхендимы пришли.
     - Сообщи им ответ, - велел Мерир, и Леллин поднес к губам рог.
     Лошади вдали перешли на бег.
     Моргейн поднялась, опираясь на Подменыш.
     - Нужно расчистить дорогу, - сказала она.


     Нижняя дорога Темного Рога представляла  собой  сплошные  руины,  она
была почти полностью  завалена  камнями.  Они  осторожно  приблизились,  и
эрхендимы, увидев эту картину, разочарованно заворчали. Но Моргейн выехала
вперед, спешилась и достала из ножен Подменыш.
     Клинок  замерцал,  ожил,  и  камни  один  за  другим  закружились   в
круговороте тьмы, срывающейся с острия, и умчались неведомо куда... Но она
убирала камни не подряд, а выборочно, так, что одни камни сами скатывались
вниз, а другие можно было сдвинуть руками.  А  когда  она  закончила  свою
работу, Вейни  заморгал  от  удивления,  ему  все  еще  виделись  обломки,
уносящиеся, крутясь, в пустоту. Был расчищен только узкий проход, но и это
казалось невозможным тому, кто помнил, что здесь было совсем недавно.
     Они осторожно двинулись по тропе, поглядывая на кручу над головой,  и
Моргейн все время была наготове.
     Ниже путь был страшен - тела шию  загромоздили  дорогу.  В  некоторых
местах Моргейн пришлось расчищать путь среди мертвецов, и они были  готовы
встретить уцелевших одиночек, готовы к засаде или к камнепаду - но  ничего
этого не произошло. Единственным звуком был топот копыт их коней.
     Наконец они приблизились к Нижнему Рогу.  Этой  минуты  Вейни  боялся
больше всего. Но им все равно надо было проехать через эту крепость, иного
пути не было. Свет проглядывал сквозь разбитые ворота. Они въехали  внутрь
и обнаружили там только смерть, только мертвых - людей и  кел,  пронзенных
стрелами или зарубленных. Щепки  от  разнесенных  дверей  были  разбросаны
повсюду, и им даже пришлось спешиться и вести коней в поводу среди мертвых
шию.
     Посреди прохода лежала Виз - маленькое тело, не больше  какого-нибудь
болотника, все исколотое. Неподалеку от дальних ворот  они  наткнулись  на
Перрин - белые волосы рассыпались по ее плечам и  луку,  сжатому  мертвыми
пальцами. Стрела нашла ее сердце. Но Роха они не увидели.
     Вейни выронил поводья коня и стал  искать  брата  среди  мертвых,  но
тщетно. Моргейн ждала, ничего не говоря.
     - Я должен найти его, - взмолился он.
     - Я тоже, - оказала она.
     Он ходил среди мертвых тел и обломков  досок,  с  трудом  переставляя
ноги. Леллин тоже стал помогать ему.
     Именно Леллин и нашел Роха, привалившегося к створке ворот, сорванной
с петель.
     - Он жив, - сказал Леллин.
     Вейни помог расчистить обломки, которыми был полузавален  Рох.  Глаза
Роха были приоткрыты. Шарн поднес флягу с водой, и Вейни омыл  лицо  Роха,
дал ему глотнуть. Затем с тяжелым сердцем  он  посмотрел  на  Моргейн,  не
зная, правильно ли они поступили, что нашли его.
     Она оставила Сиптаха стоять на месте  и  медленно  приблизилась.  Лук
Роха лежал рядом с ним, в колчане оставалась последняя стрела.  Она  взяла
лук и колчан и опустилась перед ним на колени, нахмурив брови, держа лук в
руке.
     На дороге  послышался  конский  топот.  Моргейн  поднялась,  передала
оружие Леллину и прошла через ворота. Но  поступь  ее  была  спокойной,  и
Вейни остался на месте, придерживая руками Роха.
     Это были эрхендимы. Они принесли с собой дыхание Шатана, эти всадники
в зеленой одежде, с прекрасными волосами и смуглой кожей.  Они  спешились,
торопясь встретиться с Мериром, и громко выразили  свое  огорчение,  найдя
своего лорда в таком месте и в таком состоянии, а  также  обнаружив  здесь
мертвых эрхендимов.
     - Нас было четырнадцать, - сказал Мерир, - когда мы впервые оказались
здесь. Двое безымянных, Перрин Селехнин, Виз из Амиленда, Дев из Тирхинда,
Ларрел Шайлон, Кессан из Обизенда. Они - самая горькая наша потеря.
     - У нас только небольшие раны, лорд, и мы рады этому.
     - А орда? - спросила Моргейн.
     Эрхин посмотрел на нее и на Мерира с удивлением во взгляде.
     - Лорд, они передрались друг с другом. Люди и кел дрались до тех пор,
пока почти все не погибли. Безумие продолжалось, и  некоторые  погибли  от
наших стрел, а многие бросились в лес и были встречены там  хейрилами.  Но
по большей части они сами истребили друг друга.
     - Хитару, - внезапно произнес Рох. Голос его был сухим и  незнакомым.
- - Хитару не стало - и их повел Шайен. А после его смерти все их единство
распалось.
     Вейни сжал руку Роха, и тот посмотрел на него туманным взглядом.
     - Я слышал это, - сказал Рох, вздохнув. - Они исчезли, эти  шию.  Это
хорошо.
     Он говорил на эндарском языке, но карие глаза  с  трудом  приобретали
осмысленное выражение, и наконец он узнал тех, кто стоял вокруг него.
     - Судя по тому, что ты можешь говорить, ты поправишься, кайя  Рох,  -
сказала Моргейн.
     - Даже умереть красиво я не могу, - насмешливо произнес Рох. -  Прошу
за это простить меня.
     Моргейн отвернулась, нахмурившись, и отошла.  -  Эрхендимы  перевяжут
его и позаботятся о нем. Я не хочу, чтобы он  был  близко  к  эрхе  или  к
Нихмину. Лучше увести его в Шатан. - Она оглянулась, осмотрела  развалины.
- Когда-нибудь я обязательно вернусь сюда, но сейчас я хотела бы оказаться
в лесу... в лесу, и отдохнуть.


     На этот раз, в сопровождении  старых  и  новых  друзей,  ехать  через
Азерот им было гораздо легче. Они переправились через две реки, и  наконец
впереди показались палатки эрхендимов и горящий в ночи костер.
     С ними ехал Мерир - это было почетное сопровождение  -  и  Леллин,  и
Сизар, и Шарн. И Рох, всю дорогу молчавший и думавший о своем.
     Рох сидел  в  стороне,  среди  незнакомых  эрхендимов  из  восточного
Шатана, охраняемый ими, хотя он мало что делал и еще меньше говорил, и  ни
разу не предпринял попытки бежать.
     - Этот кайя Рох,  -  прошептал  в  темноте  Мерир,  в  то  время  как
остальные занимались едой, - он  полукровка,  и  более  того...  Но  Шатан
примет его. Мы примем даже остатки шию, которые запросили у  нас  мира,  -
они у себя привыкли жить в лесах. А может ли кто-нибудь любить лес больше,
чем человек, который готов был отдать за него жизнь?
     Он обращался к Моргейн, и Вейни глянул на нее с внезапно  вспыхнувшей
надеждой. Но Моргейн не сказала ни слова, лишь покачала головой.
     - Он сражался за нас, - сказал Леллин. - Мы с Сизаром просим за него.
     - Я тоже прошу, - сказал Шарн. - Леди Моргейн, я остался один.  Я  бы
взял этого человека себе в пару, и Див не стал бы упрекать меня. И Ларрел,
и Кессан.
     Моргейн опять покачала головой.
     - Давайте сегодня не будем говорить об этом. Прошу вас.
     Но Вейни все равно заговорил с ней об этом, когда они остались  одни,
в шатре, который им отвели. Он не мог видеть ее лица, но  чувствовал,  что
настроение у нее тоскливое.
     - То, что предлагает Шарн... вы думали об этом?
     Ее серые глаза встретились с его глазами.
     - Я тоже прошу, если от меня это хоть как-то зависит, - сказал он.
     - Не проси. Разве я не предупреждала тебя?  Я  никогда  не  шагну  ни
вправо, ни влево, чтобы сделать так, как хочешь ты.  Я  знаю  только  один
путь, Вейни. Если ты не понял этого, значит, ты вовсе не понял меня.
     - Если вы не поняли моего  вопроса,  то,  значит,  меня  вы  тоже  не
поняли.
     - Прости, - сказала она чуть слышно. - Да. Поняла. Ты  ведь  нхи.  Но
подумай о нем, а не о  своей  чести.  Помнишь,  ты  говорил...  о  борьбе,
которую он ведет. Сколько времени он сможет выносить это?
     Он вздохнул и впился пальцами в свое колено, ибо это было  правдой  -
он не знал, какая тьма окутывает  душу  Роха.  Огни  вот-вот  должны  были
угаснуть. В определенный день и час Нихмин лишится  своего  могущества,  и
час этот был назначен на завтрашний вечер.
     - Я приказала, - сказала Моргейн, - чтобы сегодня стража охраняла его
особенно бдительно.
     - Вы спасли ему жизнь. Почему?
     - Я следила за ним. И я все еще слежу за ним.
     Он ни разу не заговорил с ней о Рохе  за  все  те  дни,  которые  они
провели в лесу близ Нихмина, пока лечились Сизар и Рох. Но когда  они  уже
были готовы к отъезду, она приказала, чтобы Роха взяли под стражу.
     - Я хочу твердо знать, где ты, - сказала она Роху, и тот поклонился с
иронией на лице.
     - Несомненно, у тебя есть и более суровые желания, чем это, - ответил
Рох, и в глазах его было странное выражение. Много странного было в нем во
время этой поездки, даже этой ночью. Рох был спокойным, веселым,  и  часто
это был Рох, а часто - нет. Возможно, и эрхендимы  не  до  конца  понимали
его. Если кто и подозревал что-то,  так  это  Мерир.  И,  возможно,  Шарн,
которому тоже было известно, кто такой Рох.
     - Думаете, я не понимаю, какую боль он испытывает? - спросил Вейни. -
Но в этой боли - и моя вина.
     - Мы не можем рисковать, пока Огни не угаснут, - сказала Моргейн. - А
кто из нас прав, выяснится только потом.
     - Когда вам ничто не будет угрожать?
     - Когда мне ничто не будет угрожать.
     Наступила долгая пауза.
     - Никогда я не позволяла себе прислушиваться к голосу  не  разума,  а
сердца. Такова моя натура, Вейни. Но если я причиню вред  этому  человеку,
ты возненавидишь меня, повинуясь при этом голосу сердца, а не рассудка.  А
я рисковать не могу. Я  должна  оказаться  права.  Не  могу  сказать,  что
испытываю к Роху неприязнь - но только когда  Огни  погаснут,  пусть...  Я
надеюсь, он окажется бессилен.
     "Я знаю, что написано рунами на этом лезвии", - вспомнил  Вейни.  Это
поразило его, как гром с ясного неба. Это были слова Роха, сказанные  ему,
когда его разум был помутнен от  акила.  Теперь  он  совершенно  отчетливо
вспомнил их.
     - Он знает многое, - хрипло произнес он. -  По  крайней  мере,  часть
знаний Подменыша для него не тайна.
     Мгновение она смотрела на него с изумлением на лице, а затем опустила
глаза и прошептала что-то на своем языке.
     - Итак, я убил его, - сказал Вейни. - Сказав вам это, я убил его.
     - Честь нхи, - произнесла она, усмехнувшись.
     - Отныне я не смогу спать спокойно.
     - Ты тоже служишь чему-то большему, чем просто самому себе.
     - Да, и это почти такая же преданность, как ваша по отношению  к  той
вещи, которую вы носите с собой. Возможно, именно поэтому я всегда понимал
вас. Старайтесь держать Подменыш подальше от Роха. Если что произойдет,  я
сделаю то, что должен буду сделать.
     - Я не могу требовать от тебя этого.
     - В данном случае, лио, это решать мне.
     Она сложила руки и положила на них голову.
     Свет постепенно угас. Они молчали и не спали, пока угли  в  очаге  не
потухли. Наконец Вейни заснул, сидя, свесив голову на грудь.


     Утром они проснулись поздно. Эрхендимы не спешили будить их, но когда
завтрак был готов, они вышли  из  шатра,  и  Моргейн  облачилась  в  белые
одежды,  а  Вейни  -  в  одеяние,  предоставленное  ему  эрхендимами.  Рох
по-прежнему держался на отдалении, не ел, хотя стражники принесли ему  еду
и убеждали подкрепиться. Он выпил немного воды и сидел, склонив голову  на
руки.
     - Мы возьмем Роха, - сказала Моргейн Мериру и  остальным,  когда  они
позавтракали. - Наши с вами пути теперь расходятся, но Рох должен  поехать
с нами.
     - Как скажешь, - сказал Мерир. - Но до Огней  мы  вас  лучше  все  же
проводим.
     -  Будет  лучше,  если  мы  поедем  одни.  Оставайтесь  здесь,  лорд.
Мирриндяне и эрхендимы нуждаются в вашей заботе. Объясните им,  почему  мы
так и не вернулись.
     - Есть один мальчик по имени Син из  Мирринда,  который  хочет  стать
кемейсом.
     - Мы знаем о нем.
     - Обучите его, - попросил Вейни старого эрхендима. Он увидел,  что  в
глазах кел появился теплый огонек.
     - Да, - сказал Шарн, - мы обучим  его.  Огни  угаснут,  но  эрхендимы
останутся.
     Вейни удовлетворенно кивнул.
     - Мы с Сизаром поедем с вами, - сказал Леллин. - Не до самых Огней, а
просто какое-то время. Через наши леса проехать непросто, и...
     Моргейн покачала головой.
     - Нет, вам надо охранять Шатан. Мы поедем одни. Вы  уже  сделали  для
нас все, что могли.
     "А как же Рох?" - был немой вопрос  в  глазах  эрхендимов.  Затем  на
лицах их отразился страх.
     - Нам пора, - сказала Моргейн. Она сняла с шеи  золотой  медальон  на
цепочке и вернула его Мериру. - Это был великий дар, лорд Мерир.
     - Он заслужила та, которую мы не забудем.
     - Мы не просим у тебя прощения, лорд Мерир, но о некоторых  вещах  мы
сожалеем.
     - В этом нет нужды, леди. Мы воздадим в своих песнях  почести  вам  и
вашему кемейсу, до тех пор, пока песни будут звучать из уст эрхендимов.
     - Это великий дар, лорд.
     Мерир наклонил голову, затем положил руку на плечо Вейни.
     - Кемейс, когда будешь готов к пути, возьми себе белую лошадь.  Никто
из наших коней не сравнится с ней.
     - Лорд, - сказал он, пораженный и тронутый. - Это же ваша лошадь!
     - Она праправнучка той, что когда-то была моей. Я очень дорожу ею - и
потому дарю ее тебе. Ты будешь заботиться о ней, я знаю. Сбруя на ней тоже
твоя. Зовут эту лошадь Эрхин. Она будет носить тебя долго и верно.  И  вот
еще, - сказал он, вкладывая в его руку коробочку с маленьким алмазом эрхе.
- Все эти Огни погаснут,  когда  исчезнут  Врата.  Но  если  твоя  госпожа
позволит, я дарю тебе это. Не оружие, а просто средство  защиты  и  способ
для тебя найти к ней путь, если ваши дороги разойдутся.
     Вейни взглянул на Моргейн, и она кивнула.
     -  Лорд...  -  сказал  он  и  хотел  опуститься  на   колени,   чтобы
поблагодарить, но старый кел удержал его.
     - Нет. Мне недолго осталось жить. Мы  будем  чтить  тебя,  кемейс.  И
когда наши дети давно обратятся в прах, ты и твоя леди,  и  мой  маленький
подарок... будут сопровождать  тебя  в  пути,  который  тебе  еще  суждено
пройти. Доброй вам дороги. Я буду вспоминать вас до самой  смерти.  И  эти
воспоминания будут доставлять мне радость.
     - Прощайте, лорд.
     Мерир кивнул  и,  отвернувшись  от  них,  велел  эрхендимам  собирать
лагерь.


     Они  приготовились  к  отъезду,  облачившись   наполовину   в   свои,
наполовину в подаренные им эрхендимами доспехи, и у  каждого  из  них  был
добрый шатанский лук и колчан, полный стрел с коричневым оперением. Только
Рох остался безоружным: Моргейн сняла тетиву с его лука и привязала  ее  к
седлу, а меч его отдала Вейни.
     Рох не выглядел удивленным, когда ему сказали, что он поедет с ними.
     Он поклонился и забрался на  гнедого  жеребца,  предоставленного  ему
эрхендимами. Движения еще давались ему с болью, и  он  пользовался  меньше
левой рукой, чем правой, даже когда оказался в седле.
     Вейни сел на белую Эрхин и осторожно подвел ее к коню Моргейн.
     - До свидания, - сказал Мерир.
     - До свидания, - вместе сказали они.
     - Прощайте, - сказал Леллин, и они с Сизаром отвернулись, а  затем  и
Мерир. Шарн помедлил.
     - Прощайте, - сказал им Шарн и посмотрел  на  Роха.  -  Прощай,  кайя
Рох...
     - Спасибо вам за доброту, Шарн Тиоллин.
     Затем Шарн отъехал, а с ним и остальные эрхендимы. Они направились  к
северу.
     Моргейн пришпорила Сиптаха и поскакала на север,  не  слишком  спеша,
ибо Огни не должны были погаснуть до заката и  впереди  у  них  был  целый
день.
     Время от времени Рох оглядывался назад, и Вейни тоже, пока  эрхендимы
не исчезли вдали. До тех пор никто из них не произнес ни слова.
     - Вы не возьмете меня с собой за Врата, - сказал Рох.
     - Не возьмем, - сказала Моргейн.
     Рох медленно кивнул.
     - Я ждала от тебя объяснений, - сказала Моргейн.
     Рох пожал плечами и некоторое время не отвечал, но по лицу его  текли
струи пота.
     - Мы старые враги, Моргейн, принятая в род Кайя. Почему - я никак  не
мог понять до недавнего времени, до Нихмина. Теперь я наконец  понял  твою
цель. В чем-то она меня успокоила. Я  удивлялся  только  тому,  почему  ты
сохранила мне жизнь. Неужели ты передумала? Мне не верится, что  ты  могла
изменить свои намерения.
     - Я уже говорила тебе. Мне не доставляет удовольствия убивать.
     Рох рассмеялся, затем запрокинул голову, прикрыв от солнца глаза.  Он
улыбался, глядя на них.
     - Благодарю, - сказал он. - Так, значит, ты ждешь решения от меня. Ты
когда-то велела Вейни сохранить мой клинок. Если ты отдашь его мне здесь -
вдали от Врат - я смогу использовать этот дар по его назначению. Но там, в
том месте... я не могу  тебе  поручиться,  как  я  поведу  себя  там.  Там
творятся такие вещи, вспоминать о которых мне вовсе не хочется.
     Моргейн натянула поводья. Вокруг них была только трава. Врат было еще
не видать, но не видать уже было и леса - ничего живого  поблизости.  Лицо
Роха выглядело совсем бледным. Она  протянула  ему  костяную  рукоять  его
собственного Клинка Чести. Он поцеловал его, сунул в ножны. Она отдала ему
лук и его собственную последнюю стрелу и кивнула Вейни: - Верни ему меч.
     Вейни повиновался, и тут же с облегчением увидел, как чужак исчез и с
ними остался только Рох. Лицо Роха было печальным и понимающим.
     - Я не буду говорить с ним прямо, - сказала Моргейн за спиной у Роха.
- - Мое лицо будит в нем  воспоминания.  Пожалуй,  лучше,  если  он  будет
смотреть на меня как можно меньше. Знаешь ли ты, кто он сейчас, Вейни?
     - Да, лио. Сейчас он стал самим собой. Да и был, мне  кажется,  самим
собой в большей степени, чем вам казалось все это время.
     - Но тогда, с тобой, в Шатане... И в какой-то мере - сейчас... Я  для
него самая нежелательная спутница. Я - единственный, кто враг  и  Роху,  и
Лиллу. И потому он не может ехать с нами. Кайя  Рох,  ты  хранишь  знания,
из-за которых тебя опасно оставлять здесь. Ты можешь вновь оживить Врата в
этом мире и загубить все, что мы сделали.
     Он покачал головой.
     - Нет. Сомневаюсь, что я способен на такое.
     - Это правда, кайя Рох?
     - Правда или нет - я не знаю. Это просто наиболее вероятно.
     - Тогда я предоставляю тебе выбор.  Если  у  тебя  есть  силы,  чтобы
расстаться с жизнью - сделай это. Для Шатана это  будет  самый  безопасный
вариант. Но если ты чувствуешь, что  сможешь  продержаться  остаток  своих
лет, - выбери Шатан.
     Он осадил коня и посмотрел на нее с ужасом на лице.
     - Я не верю, что ты можешь предложить это.
     - Мы с Вейни без затруднений сможем  добраться  отсюда  до  Врат.  Мы
будем следить за тобой, пока  ты  не  скроешься  за  горизонтом,  а  потом
полетим как ветер, и ты не сможешь догнать нас. Это избавит нас  от  одной
неприятной возможности. Но о другой, о той, которая может грозить Шатану -
о ней должен позаботиться кайя Рох. Я знаю, что Рох не  может  желать  зла
этой земле.
     - Ты считаешь, что я для этого достаточно силен? - спросил Рох.
     - Шарн будет рад, когда увидит тебя, - сказала  Моргейн.  -  А  мы  с
Вейни будем завидовать твоему изгнанию.
     Лицо Роха просветлело, он порывисто развернул коня и поехал... но тут
же остановился, поклонился Моргейн, не слезая с седла,  затем  подъехал  к
Вейни и обнял его.
     В глазах его были слезы. Вейни тоже  плакал  -  в  такие  минуты  это
позволительно и мужчинам.
     Рука Роха нащупала узел воина у него на затылке.
     - Коса кайя, - сказал Рох. - Тебе возвращена честь, нхи Вейни. Я  рад
этому. А ты вернул мне мою. Говоря откровенно, я не завидую  твоему  пути.
Но благодарю тебя, кузен, за многое.
     - Тебе будет нелегко.
     - Я клянусь тебе, - оказал Рох, - и я сдержу свою клятву.
     Он отъехал и вскоре растворился в дали, залитой солнечным светом.
     Сиптах рысил подле Эрхин, ведя себя спокойно и без опаски.
     - Благодарю вас, - сказал Вейни.
     - Я боюсь, - сказала Моргейн подавленно, - что  это  самое  безумное,
что я сделала за всю свою жизнь.
     - Он не причинит вреда Шатану.
     - И еще я взяла с эрхе клятву, что, пока они живы, они будут охранять
Нихмин.
     Он поглядел на нее, удивленный, что она предпочитала держать  это  от
него в секрете.
     - Даже благодеяния мои не обходятся без взаимных расчетов, -  сказала
она. - Ты ведь знаешь эту мою черту.
     - Знаю, - кивнул он.
     Рох уже совсем скрылся за горизонтом.
     Они скакали по равнине, золотая трава шуршала под копытами коней.
     Вскоре показались Врата, опалово мерцающие в свете дня.





     Стояла поздняя весна, зеленая трава покрывала равнину Азерот, и ковер
этот пестрил золотом и белизной полевых цветов.
     Для эрхендимов место это было непривычным.
     Четыре дня назад два всадника отъехали от края Шатана, направляясь  к
этому месту, где земля была плоской и пустой и откуда во  все  стороны  не
было видно леса. У них возникло ощущение  наготы,  неприкрытости  от  глаз
весеннего солнца.
     Когда  они  добрались  до  своей  цели,  их  все   больше   одолевало
одиночество.
     Жуткие и неестественные,  Врата  высились  над  равниной.  Когда  они
подъехали ближе, лошадиные копыта застучали по  камням,  поросшим  высокой
травой, по кускам полусгнившего дерева, оставшимся  от  огромного  лагеря,
который стоял когда-то на этом месте.
     Они проехали почти за самые Врата, от которых  через  столь  короткий
срок остались только огромные камни. Быстрота этого разрушения вызывала  у
них дрожь.
     Кемейс спешился - невысокий человек, с посеребренными сединой темными
волосами, с железным кольцом на пальце. Он заглянул  за  Врата,  где  были
только трава и полевые цветы, и долго смотрел,  пока  к  нему  не  подошел
эрхин и не положил руку ему на плечо.
     - Как все это было? - вслух поинтересовался Син. - Как все это  было,
Эллюр, когда они куда-то вели?
     У кел не было ответа. Он  стоял  и  смотрел,  его  серые  глаза  были
задумчивы. Наконец он сжал плечо Сина  и  повернулся.  К  седлу  Сина  был
привязан длинный лук. Эллюр отвязал его и передал Сину.
     Син взял старый лук, взял его в руки,  благоговейно  погладил  темное
незнакомое дерево, осмотрел оружие,  которого  никогда  не  изготовляли  в
Шатане, и с большим трудом натянул его. Трудно было понять,  можно  ли  из
него еще стрелять - хозяин давно не брал его в руки. Но у  них  была  одна
стрела с зеленым оперением, и Син вложил ее в тетиву. Оттянул до  конца  и
нацелил в солнце.
     Стрела взлетела в небо и исчезла из виду.
     Он расслабил лук и положил  его  под  аркой  Врат.  Потом  отошел  на
несколько шагов и остановился, чтобы посмотреть на них в последний раз.
     - Пойдем, - торопил его Эллюр. - Син,  не  горюй.  Старый  лучник  не
желал этого.
     - Я не горюю, - сказал Син, но глаза его увлажнились, и он вытер их.
     Он повернулся и, вскочив в седло, отъехал.  Эллюр  двинулся  за  ним.
Лишь через четыре дня они окажутся в спокойствии родного леса.
     Эллюр однажды оглянулся, но Син - ни разу. Он сжимал в кулаке  кольцо
и смотрел только вперед.

Last-modified: Sat, 04 Nov 2000 05:49:50 GMT

Оцените этот текст: