Большое впечатление на Вернадского произвела опубликованная в 1928 году работа Э. Ле Руа "Происхождения человеческого рода и эволюция разума". Размышляя над причинами и механизмами необычайной власти человека над окружающей его природой, Ле Руа провозгласил необходимость глубокого философского анализа деятельности человека и, главное, выяснения роли разума на Земле. Ле Руа отмечал, с одной стороны, значение труда, созидания в перестройке планеты, с другой -- силу человеческого интеллекта, способствующую превращению биосферы в ноосферу, сферу разума.
Идеи Ле Руа оформились в 1923-1924 годах, когда он вместе со своим другом (впоследствии крупным антропологом и философом) Тейяром де Шарденом слушал в Сорбонне лекции Вернадского. Не удивительно, что Вернадскому пришлась по душе идея Ле Руа и Тейяра де Шардена о ноосфере (идею разрабатывали и Ле Руа и Шарден, но последнему, так как он был иезуитом, церковное начальство не разрешало публиковать свои философские труды).
В 1938 году Вернадский писал:
"Мы присутствуем и жизненно участвуем в создании в биосфере нового геологического фактора, небывалого в ней по мощности...
Закончен после многих сотен тысяч лет неуклонных стихийных стремлений охват всей поверхности биосферы единым социальным видом животного царства -- человеком. Нет на Земле уголка, для него недоступного. Нет пределов возможному его размножению, научной мыслью и государственно организованной, ею направляемой техникой, своей жизнью человек создает в биосфере новую биогенную силу. Жизнь человечества, при всей ее разнородности, стала неделимой, единой. Событие, происшедшее в захолустном уголке любой точки любого континента или океана, отражается и имеет следствия -- большие и малые -- в ряде других мест, всюду на поверхности Земли. Телеграф, телефон, радио, аэропланы, аэростаты охватили весь земной шар.
... Создание ноосферы из биосферы есть природное явление, более глубокое и мощное в своей основе, чем человеческая история...
Это новая стадия в истории планеты, которая не позволяет пользоваться для сравнения, без поправок, историческим ее прошлым. Ибо эта стадия создает по существу новое в истории Земли, а не только в истории человечества".
Итак, сфера разума, область господства человеческой мысли; особая стадия в истории Земли. Казалось бы, все ясно. Однако Вернадского не вполне удовлетворяли подобные формулировки. Он продолжал размышлять о ноосфере и в последний год своей жизни испытывал не только удовлетворение от сознания верности своих идей, но и серьезные сомнения. В его статье "Несколько слов о ноосфере" есть такие слова: "Мысль не есть форма энергии. Как же может она изменять материальные процессы? Вопрос этот до сих пор научно не разрешен".
Действительно, ноосфера обладает странным свойством: оставаясь областью мысли, разума, она одновременно активно участвует в перестройке планеты.
"Научная мысль человечества работает только в биосфере и в ходе своего проявления в конце концов превращает ее в ноосферу, геологически охватывает ее разумом".
Вернадский писал о необходимости выделять в биосфере царство разума, которое со временем охватывает всю область жизни и выходит в космос.
Может показаться странным, что он постоянно подчеркивает, утверждает идею ноосферы, не упоминая, скажем, о сфере человека или человечества, об эпохе человека. Ведь термин "антропоген" (антропогеновый период), предложенный крупным русским геологом А. П. Павловым, достаточно точно отражал одну из характерных особенностей ледникового периода -- становление человека. Заключительным этапом антропогенового времени логично было бы считать создание "антропосферы". Тогда не возникло бы никаких недоуменных вопросов о роли разума в преобразовании природы: ведь человек соединяет в себе два мира, две "сферы" -- мир мыслей, разума и мир действия, работы.
Мысль человеческая неотделима от деятельности мозга. Мозг человека оформлялся в процессе трудовой деятельности и сам в свою очередь управлял работой человеческого организма.
Разум подобен источнику света: он освещает все вокруг. Ответы разума сохраняет творение человека: обработанный камень или кость, искусственно выведенные растения или животные, строения, игрушки, одежда, поля, леса...
Но не вернее ли говорить о том, что создания человека воплощают не только его разум, но и чувства, волю, умение, силу, сноровку? Одним лишь напряжением ума невозможно сдвинуть даже спичку. Разум выполняет роль организатора, руководителя, провидца. Он совершенно необходим, но недостаточен для изменения материальных процессов.
И все-таки главная отличительная черта человека -- разум, бесконечно увеличивающий возможности людей.
"... Все человечество, вместе взятое, -- писал Вернадский, -- представляет ничтожную массу вещества планеты. Мощь его связана не с его материей, но с его мозгом, с его разумом и направленным этим разумом его трудом...
Ноосфера есть новое геологическое явление на нашей планете. В ней впервые человек становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен перестраивать своим трудом и мыслью область своей жизни..."
Итак, труд направляется разумом: "Очень характерное явление -- активность и увеличение продуктивности человеческого труда в связи с ростом прогресса". Уже "на самых низших стадиях развития мы встречаем у человека новое. Этим новым является орудие, чрезвычайно усиливающее мускульную силу человека".
Орудия труда, техника, производство -- вот чем определяется геологическая деятельность людей. Полтора века назад Чарлз Лайель в своих классических "Основаниях геологии" попытался оценить геологическую роль человека. Роль эта, по мнению Лайеля, очень мала. Если сравнить физические возможности людей с крупными излияниями вулканических лав, станет ясна ничтожность даже совокупных усилий всего человечества перед лицом одного из природных агентов.
Да, без техники человек, даже вооруженный разумом, слаб. Сила человека заключена именно в умении создавать и использовать могучую технику. Непосредственная геологическая работа на планете осуществляется техникой, управляемой человеком (прежде человек широко использовал животных для достижения своих целей).
В наши дни объединенная физическая сила всех людей составляет около сотой доли от мощности технических систем. Следовательно, прав был Ферсман, называвший геологическую деятельность человека -- техногенезом (по-гречески "технос" -- это умение, искусство). Логично считать область проявления техногенеза не ноосферой (ведь с помощью техники можно творить и неразумные дела), а техносферой.
Для Вернадского человек был прежде всего носителем разума. Он верил, что разум будет господствовать на планете и преображать ее разумно, предусмотрительно, без ущерба природе и людям. Он верил в человека, в его добрую волю.
Анализируя геологическую деятельность человечества, оснащенного техникой (факт!), Вернадский придавал решающее значение человеческому разуму. А это гипотеза. Она требует доказательств. Действия человека и тем более человечества определяются вовсе не одним только разумом. Более того, разум в этой деятельности не выглядит главной движущей силой. Есть еще воля, желания, вера.
Наконец -- главное! -- существуют потребности, заставляющие -- осознанно или неосознанно -- каждого из людей совершать определенные поступки, ставить перед собой определенные (или неопределенные) цели и стремиться к ним.
Человечество не может делать все, что заблагорассудится. Оно ограничено в своих действиях. Не потому, что ограничены его разум или физическая сила (книги, приборы, машины и многое другое позволяют человеку многократно увеличивать свои естественные, физиологические возможности). Человеческая история -- не сумма случайностей. В основных своих чертах она закономерна, направленна. Разве это направление заранее определено разумом человека?
"Разум человека меняет планету -- есть одно из проявлений механизма биосферы". Так писал Вернадский, считая человечество продолжателем дела всех живых существ: задерживать и перерабатывать солнечную энергию, переводить ее в сложные формы. Такова, можно сказать, космическая функция человечества. Ею определяется основное направление развития и биосферы и ноосферы.
Человек неразрывно связан с планетой, "со структурой ее пространства-времени". И разум тоже возник не сам по себе, а как результат долгой и направленной эволюции головного мозга животных. В основных своих особенностях человек создан как бы по образу и подобию (не внешнему, конечно) биосферы.
Мысль эта не нова. Ее высказывали в разных формах с древних времен. В средневековье был популярен афоризм: человек -- микрокосм (малое подобие космоса). Правда, нередко об этом забывали, и человека начинали считать повелителем природы, покорителем, завоевателем своей родной планеты.
"Лишь благодаря условностям цивилизации эта неразрываемая и кровная связь всего человечества с остальным живым миром забывается, и человек пытается рассматривать отдельно от живого мира бытие цивилизованного человечества. Но эти попытки искусственны и неизбежно разлетаются, когда мы подходим к изучению человечества в общей связи его со всей Природой".
Надо заметить, что еще задолго до появления учения о ноосфере подобные идеи высказывали классики марксизма. Они подчеркивали естественный, закономерный ход человеческой истории, отражающий не только законы движения и развития больших человеческих масс, эволюции социальных систем, но и особенности взаимодействия общества с природой.
Неразрывную связь человечества и природы К. Маркс определил так: "Сама история является действительной частью истории природы, становления Природы человеком". Вернадский имел все основания утверждать: "То понятие о ноосфере, которое вытекает из биогеохимических представлений, находится в полном созвучии с основной идеей, проникающей в "научный социализм". И еще: "Я мало знаю Маркса, но думаю, что ноосфера всецело будет созвучна его основным выводам".
Вернадский -- геолог, натуралист -- рассматривал главным образом не социальный, а геологический, планетарный (преобразование биосферы) аспект деятельности человечества, созидающего ноосферу. Правда, он почти вовсе не упомнил об одной очень важной стороне геологической деятельности человечества. Дело в том, что человек хозяйничает на планете подчас неразумно, ухудшая природные условия, обедняя окружающую среду, вредя биосфере и живому веществу. Характерный пример: по подсчетам ученых, ныне загрязняется отходами промышленности и хозяйства почти в десять раз больше воды и воздуха, чем употребляется их с пользой для людей. Выходит, в некоторых случаях неразумные, вредные последствия технической деятельности вдесятеро больше, чем разумные, полезные результаты.
Но, может быть, вернее называть ноосферой область научной мысли? Она незримо объемлет всю область жизни и всю техносферу, она стремительно, мгновенно -- быстрее света! -- достигает отдаленнейших звезд, охватывает космическое пространство, проникает в центры планет и светил. Здесь рождаются причудливые создания, невиданные в других сферах, странные геометрические фигуры, сложные уравнения, образы несуществующих в жизни людей, цивилизаций, организмов, ситуаций. Здесь встречается сказка с научной фантазией, древнейший миф с новейшей научной теорией.
Область человеческой мысли, воображения, познания великолепна и величественна. Благодаря ей появились на планете машины, города, общества. Творения человека прежде всего -- продукт мысли, а затем -- продукт технической реализации идей. В то же время ноосфера расширяется, проникая в космическую бездну и в глубины строения материи, благодаря развитию приборов, достижений техники и творческого труда.
Центр, средоточие, основа сферы разума -- человек. Он -- дитя Солнца -- рожден в биосфере и трудом своим, своей творческой мыслью создает сферу, выходящую далеко за пределы области жизни.
В современной науке оформилось понятие информации. Прежде, во времена Вернадского (не очень-то давние!), ученые оперировали главным образом энергетическими показателями, говоря о материальных процессах. Теперь дополнительно учитывается информация. Появилась особая отрасль знания -- теория информации.
Мысль человека (разум, наука) относится к области, где энергетические показатели не применимы. Для работы мозга требуется совсем немного энергии, значительно меньше, чем для сокращения мышц. Однако результаты работы мозга могут приводить в конечном итоге к овладению колоссальными количествами энергии. При одних и тех же энергетических затратах можно соорудить совершенно различные по качеству и мощности устройства в зависимости oт умения, знаний, использования информации. Вернадский говорил о мысли, изменяющей материальный мир, сопоставляя информацию (мысль) с энергией (материальные процессы). Такое сопоставление неправомерно. Взаимодействие энергии с информацией происходит в человеке (в обществе, техносфере). Человек имеет орган обработки информации -- мозг и производит в процесс жизнедеятельности биохимическую энергию. На основе выработанной информации он приводит в движение (собственной энергией!) мышцы своего тела и производит работу. Мозг помогает работать целесообразно, получая максимальные результаты с минимальными затратами энергии, материалов.
Такова схема. Важно отметить, что разум все-таки определяет человеческую деятельность. Не геологическую деятельность всего человечества, а действия каждого из людей.
И еще одно уточнение. Говоря о разуме, Вернадский обычно имел в виду не разум вообще (не сознание, самосознание, не чувства или веру, которые тоже включаются в разум), а главным образом научное познание.
Вспомним, как в молодости он восклицал: "Говорят, можно разумом все постигнуть. Не верьте!.." И в этом случае под разумом подразумевается логическая, строго организованная научная мысль. А ведь наука появилась сравнительно недавно. Разум существовал задолго до науки, десятки тысяч лет. Воплощался он в иных формах человеческого познания.
Если ноосфера, где господствует наука, стала оформляться лишь в прошлом веке, то можно предполагать, прежде существовали иные "ноосферы", основанные на опыте поколений, религиозных поверьях, философских идеях.
Сам Вернадский постоянно выявлял преемственность идей. Он писал о древних интуициях, воплощенных в мифы, где люди представлены как дети Солнца, где мир существует бесчисленные миллионы лет, где отсутствует абсолютное время...
Фантазии древних были очень и очень далеки от науки. Но они не были далеки от истины. К истине человек может прийти не только после сознательных целенаправленных исследований, сбора и обобщения фактов, но и невольно, интуитивно, как бы по подсказке природы.
Научное знание -- совершенно особая область. Основную часть его составляет "непрерывно идущая систематизация и методологическая обработка и, согласно ей, описание возможно точное и полное всех явлений и естественных тел реальности". Это -- научный аппарат. Без него не существует наука.
Наука опирается на факты и связывающую их воедино логику. Наука предоставляет выводы, обязательные для каждого из людей вне зависимости от его личных взглядов. Если точно описаны слои горных пород -- это факт, с которым приходится считаться, нравится он или нет.
Такое научное знание, по мнению Вернадского, ``резко и определенно отличается от всякого другого знания: философского, религиозного, от "народной мудрости", "здравого смысла" -- бытового, векового знания человеческих обществ''.
Вернадского иногда упрекали в смешении науки с религией. Вряд ли этот упрек справедлив. Вернадский постоянно подчеркивал своеобразие науки. Вот только точное ли его выражение -- "религиозное знание"? Вера -- суть религии -- чаще всего основана не на знании, а напротив, на незнании, на признании чего-то непостижимого разумом. Недаром было некогда сказано: "Верую, ибо абсурдно".
Смысл изречения точен: истинная вера проявляется в победе над логикой и знанием. Вера в научный факт или закон совершенно не то, что вера в чудеса или в архангелов.
Всю свою жизнь занимаясь наукой, находясь на ее переднем крае, Вернадский отдавал ей предпочтение перед всеми другими видами умственной деятельности. "Мы подходим к новой эре в жизни человечества и жизни на нашей планете вообще, когда точная научная мысль как планетария сила выступает на первый план, проникая и изменяя всю духовную среду человеческих обществ, когда ею охватываются и изменяются техника жизни, художественное творчество, философская мысль, религиозная жизнь... Этим путем... область жизни -- биосфера быстро переходит в новое состояние -- ноосферу... С небывалой быстротой растет наша точная научная мысль и бросает в единую, охватывающую все человечество, духовную атмосферу массу новых точных знаний о природе..."
Наука направляет разум человека, позволяя ему верно ориентироваться в явлениях природы, в своей личности.
Вернадский верил в науку.
Он поверил в науку, знание, силу мысли намного раньше, чем сумел оценить значение науки в современном мире. Когда ему было двадцать семь лет, он писал своей жене: "Какие прекрасные есть страницы у Тацита о преследовании мысли... Он говорит об этом в целом ряде мест, и та вера, глубокая, страстная вера в то, что мысль возьмет свое, что она не погибнет (он говорит о свободе: "Мы забыли бы о ней, если бы в нашей власти было забыть, как в нашей власти молчать!") -- эта вера среди самых сильных гонений, среди слабости средств распространения и хранения мысли и круга ее влияния, почти 2000 лет назад -- эта вера теперь действует сильно, ободряюще, отрезвляюще. Теперь мысль -- сила, и ничто не остановит ее, если будет вера... Смело, страстно -- вперед!"
Позже, в 1902-1903 годах, Вернадский читал курс лекций по истории развития физико-химических и геологических наук в новое время. Прослеживая вековой ход научной мысли, ученый утверждал ее сопоставимость с другими формами духовной жизни.
"Научное мировоззрение, -- писал он, -- есть создание и выражение человеческого духа; наравне с ним проявлением той же работы служит религиозное мировоззрение, искусство, общественная и личная этика, социальная жизнь, философская мысль или созерцание...
"Научное мировоззрение" не является синонимом истины точно так, как не являются ею религиозные или философские системы. Все они представляют лишь подходы к ней, различные проявления человеческого духа".
Прошло еще четверть века, и, как признавался Вернадский, в 1930 году ему стало ясно, что наука начала играть особую, ведущую роль в человеческом обществе. Впрочем, еще раньше, в 1922 году, он писал: "Нет ничего в мире сильнее свободной научной мысли!"
Почему научная мысль столь сильна, что может считаться мощным геологическим фактором? Как доказать это положение? А может быть, оно не верно? Да и сам Вернадский высказывался так:
"Можно сказать, что научное мировоззрение поддерживается и не гибнет только благодаря сознательному проявлению усилия, воли. Оно замирает и поглощается чуждыми вхождениями, как только ослабляется это его проникающее живительное усилие".
Волевое усилие направляет любые действия человека. Научный труд требует, конечно, проявления силы воли, как всякий другой труд, любое стремление к цели. Следовательно, и в этом случае в науке нет ничего особенного. В сущности, волевые усилия свойственны даже высшим животным.
Подходя вплотную к доказательствам первостепенного значения для человека научных знаний, ученый обычно подчеркивал в общем-то не главные особенности (общеобязательность, доказуемость и т. п.). Почему не всегда отмечал практическое значение науки? Почему очень редко упоминал о геологической роли техники, благодаря которой идет перестройка биосферы? Возможно, он слишком любил научное творчество, любил познавать природу, любил в науке поиски истины, полет мысли... Он относился к ней примерно так же, как талантливый мастер к своему искусству.
Такая точка зрения на науку вполне оправданна. Только в геологической деятельности наиболее ярко и мощно проявляется простая, прозаическая, обыденная сущность науки. Наука помогает производству. Она порождает новую технику. А производство, техника, как мы знаем, непосредственно и властно изменяет природу.
Научная мысль, научное мировоззрение не рождаются как прислужницы техники, приносящие практическую пользу человеку. Ньютон стремился постичь механику мира совсем не для того, чтобы построить хороший самокат. Эйнштейн вывел свою знаменитейшую формулу, показывающую взаимосвязь массы и энергии, вовсе не для того, чтобы спроектировать термоядерный реактор или сверхмощную бомбу.
Вернадский выдвинул свои биогеохимические принципы, не предполагая, будто они тотчас помогут повысить продуктивность сельского хозяйства.
И все-таки сотнями тайных и явных путей теория проникает в практику. Пусть не сразу, порой через десятки, сотни лет, пусть неявно или даже косвенно, теоретические достижения обогащают человечество, делают его более разумным, знающим, а следовательно, умелым. Рано или поздно то знание реализуется в виде технических систем, технологий, новых форм организации труда. Верны слова Л. Больцмана: ничего нет практичнее хорошей теории.
Именно практичность научных теорий, научных знаний, как мне кажется, придает им особое значение, выделяя из ряда других форм духовной жизни.
Научное достижение можно в подавляющем большинстве случаев использовать в деле, на практике. Конечно, искусство тоже способно несколько повысить производительность труда. Да, но силой искусства не запроектируешь металлургический комбинат и наука тут просто необходима.
Наука -- прекрасная духовная пища для человека, удовлетворяющая его моральные потребности. В этом смысле она не отличается от других форм творчества, доставляющих человеку удовлетворение (искусства, философии, а может быть, даже и спорта -- во всяком случае так считал знаменитый физик Э Шредингер).
Еще наука служит человеку для удовлетворения физических нужд: для создания орудий труда, правильной организации работы, координирования, управления, предвидения, точного расчета и учета степени риска. Ничего подобного другие формы духовной деятельности не дают.
Вернадский был инициатором создания многих научных учреждений, занимавшихся не только теоретическими разработками, но и важнейшими практическими работами. Изучение природных производительных сил России он поставил на прочную научную основу.
Он писал о подъеме науки в нашем веке, о научной революции. Сейчас общепринята другая, более точная формулировка: научно-техническая революция.
Преклоняясь перед научным знанием, Вернадский, тем не менее умел объективно анализировать особенности науки. Он вовсе не представлял науку как яркий увлекательный и постоянный праздник мысли, демонстрацию остроты ума и обширности познаний,
"Интерес научной деятельности состоит в исследовании или в ясном понимании цели, но научная деятельность не легкая, и большая часть времени посвящена механической, совсем неинтересной работе; следовательно, совершенно неверно, что я могу посвятить мою деятельность, весь день, как хочу и интересно. То, что я хочу, я делаю урывками, а того, что меня интересует, добиваюсь массой времени, потраченного неинтересно и утомительно".
Конечно, для ученого всегда остается искушение: выдвинуть новую оригинальную гипотезу, разработать теорию. Беспокойная мысль уносится от твердой опоры фактов в небо фантазии. Этот полет мысли -- одна из основных радостей научного творчества.
"Интуиция, вдохновение -- основа величайших научных открытий", - считал Вернадский. Как мы уже знаем, он, отдавая должное гипотезам и теориям, всегда отделял их от фактов и обобщений -- этого, по его мнению, прочного ядра науки. Следовательно, дело не в тем, нужны ли научные гипотезы или теории, -- они необходимы, в этом нет сомнений. Важно только верно оценивать их, не пытаться выдавать за непререкаемую и жизненную истину.
"Легко убедиться, что неоспоримая сила науки связана только с небольшой относительно частью научной работы, которую следует рассматривать как основную структуру научного знания... Эта часть научного знания заключает логику, математику и тот охват фактов, который можно назвать научным аппаратом". (Вернадский почему-то мало учитывал развитие техники, а ведь без соответствующей аппаратуры совершенно недоступны основные объекты современной науки: элементарные частицы, атомные ядра, атомы, молекулы, клетки, многие космические объекты, недра планеты.)
Включая математику в научный аппарат, Вернадский одновременно с этим относился к ней с некоторой долей скептицизма. Даже занимаясь кристаллографией, он не стремился полностью перевести ее на язык математики (хотя кристаллография, как известно, основана на математике). Позже Вернадский возражал против стремления к излишней математизации таких наук, как геология, объекты которой обычно чрезвычайно сложны.
Конечно, математика остается универсальным языком науки. Но нельзя забывать, что природа даже в своих простейших проявлениях неизмеримо сложнее наших схем, учитывающих чаще всего какую-нибудь частность. Мы не в силах выразить всеми доступными нам способами хотя бы один день своей собственной жизни со всеми его звуками, красками, событиями, мимолетными впечатлениями, неясными ощущениями, мыслями... Живая жизнь неизмеримо разнообразнее и сложнее любых наших схем, отражающих ее. Что же тогда сказать о миллионах миллионов дней геологической истории, связывающих воедино миллионы жизней!
Ограничены не только способы выражения наших мыслей. Ограничены и возможности нашего личного познания. Скоротечная жизнь человека не позволяет использовать в полной мере силу разума.
Все это так, если иметь в виду возможности одного человека, тогда как разум, научная мысль -- нечто не только индивидуальное, но и сверхличное, продолжающее, подобно огню, существовать, хотя дающий ему жизнь материал сгорает, превращается в пыль и прах.
О преемственности поколений Вернадский писал еще в прошлом веке. В начале нынешнего века оформился у него взгляд на науку как на сложное и своеобразное выражение общественной психологии, как на общественный продукт. Позже, разрабатывая Учение о ноосфере, он писал: "Всякий геологический фактор проявляется в биосфере во всей своей силе только в работе поколений живых существ". При быстро растущей точности и полноте научной работы процесс идет стремительно, ускоренно. Чтобы заметить прогресс науки, не приходится вести долговременные наблюдения. Через несколько поколений наука преображается почти неузнаваемо.
Идет постоянный рост знаний, усиливается свет общественного разума, развивается наука, воедино связывающая поколения мыслителей. Это и есть основное ядро ноосферы. Постоянно углубляется общественное познание природы.
Познание природы... Привычное словосочетание. Мы воспринимаем как совершенно естественное явление, как нечто само собой разумеющееся тот факт, что наша мысль способна к познанию, что мы способны узнавать закономерности окружающего нас мира.
Альберту Эйнштейну показалась поразительной наша способность упорядочивать мысли, находить верные пути в лабиринте фактов и идей. То, что мир можно познавать, можно открывать законы, достаточно точно отражающие свойства материи, представлялось Эйнштейну вечной загадкой мира. Разум устанавливает верные соотношения между опытом, догадками, словами, формулами. Познаваемость мира -- настоящее чудо, и нам не дано понять его суть...
По странному совпадению примерно в те же годы, что и Эйнштейн (1930-1940), о загадке познаваемости мира размышлял Вернадский. Не исключено, что вопрос, поставленный Эйнштейном, нашел живой отклик в его душе. В отличие от великого физика Вернадский дал, по всей вероятности, верный, хотя и не очень определенный, ответ на "вечную загадку".
"Научная мысль есть часть структуры -- организованности -- биосферы..." Вернадский предложил дополнить свои прежние обобщения, касающиеся геологической деятельности живых существ, учитывая не только жизнь, но и разум: "... Логика естествознания в своих основах теснейшим образом связана с геологической оболочкой, где проявляется разум человека, т. е. связана глубоко и неразрывно с биосферой...
Ясно сейчас, что естествознание и неразрывно с ним связанная техника человечества, проявляющаяся в наш век как геологическая сила, перерабатывающая и резко меняющая окружающую нас "природу", т.е. биосферу, есть не случайное явление на нашей планете, создание "свободного разума", "человеческого гения", а природное явление, резко материально проявляющееся в своих следствиях в окружающей человека среде".
Наконец, в своей последней работе "Несколько слов о ноосфере" Вернадский вновь возвращается к той же идее. "В гуще, в интенсивности и в сложности современной жизни, -- писал он, -- человек практически забывает, что он сам и все человечество, от которого он не может быть отделен, неразрывно связаны с биосферой -- с определенной частью планеты, на которой они живут...
В общежитии обычно говорят о человеке как о свободно живущем... индивидууме, который свободно строит свою историю. До сих пор историки, вообще ученые гуманитарных наук, а в известной мере и биологи, сознательно не считаются с законами природы -- биосферы -- той земной оболочки, где может только существовать жизнь. Стихийно человек от нее неотделим...
В действительности ни один живой организм в свободном состоянии на Земле не находится. Все эти организмы неразрывно и непрерывно связаны -- прежде всего питанием и дыханием -- с окружающей их материально-энергетической средой".
Для Вернадского разум человека был космическим явлением, естественной и закономерной частью природы. Природа создала разумное существо, постигая таким образом себя. Самопознание -- удел не только человека, размышляющего о себе самом, и не только человечества (когда человек старается понять его сущность и назначение). Самопознание становится уделом самой природы, когда часть ее -- в облике человека -- познает все окружающее...
От исследований конкретных проявлений земной природы -- кристаллов и минералов -- Вернадский перешел, в поисках тайны гармонии мира к изучению мельчайших частиц материи и энергии, а одновременно -- к объединяющим разнородные элементы сферам планеты.
Используя понятия времени и симметрии, он стремился осмыслить чудо жизни как особое космическое явление, связывающее воедино лучистую энергию звезды, химическую энергию минералов, движение огромных масс вещества планеты. Неизбежным следствием существования и эволюции жизни стал для него человеческий разум, научное познание, ноосфера, уходящая от поверхности крохотной планеты в недоступные воображению дали космоса, объединяющая человека со всем мирозданием и прежде всего -- со своей родной Землей.
Мыслью проникая в межзвездные дали, познавая миллионолетия прошлого, познавая сам элемент познания, научная мысль остается не просто продуктом человечества -- совокупности всех поколений людей.
"Наука не существует помимо человека и есть его создание, как его созданием является слово, без которого не может быть науки... в научно выраженной истине всегда есть отражение -- может быть чрезвычайно большое -- духовной личности человека, его разума".
В конце концов мыслит не некое обобщенное человечество. Мыслит каждый конкретный человек. Человеческая личность.
"В мире реально существуют только личности, создающие и высказывающие научную мысль, проявляющие научное творчество -- духовную энергию. Ими созданные невесомые ценности -- научная мысль и научное открытие в дальнейшем меняют... ход процессов биосферы, окружающей нас природы".
Летом 1887 года Вернадский работал, точнее, как говорят геологи, проводил полевые исследования (участвовал в экспедиции), изучая почвы Смоленской губернии. Некоторое время он жил в Рославльском уезде. Впечатление от тогдашнего провинциального быта было тяжелое: "Вообще среда здесь незавидная, и уезд спит глубоким сном.... Вся жизнь этого уезда, вся она, такая монотонная, бесцельная, горемычная и такая гадкая... При размышлении об этой жизни, о ее бесцельности, о ее заглушенности, о ее страдальческой спячке и толчении воды в ступе -- становится невольно как-то тяжело, грустно и ужасно".
Какой же выход? У Вернадского не было сомнений: научное творчество.
Между прочим, аналогичное признание гораздо позже сделал и А. Эйнштейн. Он написал в 1931 году, что считает наиболее сильным мотивом творчества желание оторваться от серости и монотонности будней и найти убежище в мире, заполненном нами же созданными образами.
В дневниковой записи 1884 года Вернадский отмечает свое желание лично повидать главные страны и моря, о которых читает в книгах; путешествовать, встречаться с разнообразной природой, людьми. "Только тогда приобретается необходимый кругозор, глубина ума, знание, каких не найдешь в книгах".
Очень характерный факт: необычайно эрудированный ученый, читавший массу научной литературы, всегда более всего доверял своим личным впечатлениям и стремился изучать природу непосредственно, лицом к лицу, -- не описания, схемы (хотя и это тоже!), но прежде всего живую, изменчивую, неисчерпаемо сложную природу. В начале нашего века он заключил свой доклад о парагенезисе химических элементов словами: "... Даже эти широкие обобщения явно недостаточны перед разнообразием и величием стоящих перед нами природных процессов!"
Но вернемся к дневниковой записи 1884 года. Кроме стремления к путешествиям и знаниям, здесь отмечена мечта, так и не сбывшаяся: подняться вверх, в атмосферу. Для чего все это? Только для удовлетворения личной потребности в знании? Чтобы, как сейчас шутят о некоторых ученых, удовлетворить свое любопытство за счет общества?
Как бы спохватившись, Вернадский уточняет, что время, употребленное им на самообразование, не пропадет: он возвратит его своей работой на пользу людям. Чем больше знаний, тем сильней работник, тем больше можно сделать.
Допустимо усомниться в абсолютной искренности молодого Вернадского (хотя для того нет никаких оснований). Известно, что всякий дневник невольно пишется с расчетом на возможного читателя. Это не только исповедь, но отчасти своеобразное литературное произведение. Однако даже с учетом подобной литературности в дневнике Владимира Вернадского очень показательны слова о необходимости возвратить людям, употребить им на благо свои знания, полученные, безусловно, из общечеловеческой сокровищницы разума; совершенно очевидное убеждение, что заниматься наукой только для личного блага постыдно. Это убеждение как нельзя лучше характеризует его личность.
Вернадский очень рано осознал, что человеческая личность -- уникальное, неповторимое явление, особый мир в мире -- оценивается не сама по себе, а по степени своей причастности к жизни всего человечества, по той реальной пользе, которую человек приносит окружающим, близким и далеким.
Знаменательно, что именно Вернадский первым заговорил о высокой моральной ответственности ученых за использование их работы во вред людям.
"В вопросе о радии ни одно государство и общество не могут относиться безразлично, как, каким путем, кем и когда будут использованы и изучены находящиеся в его владениях источники лучистой энергии", - писал ученый еще до Октябрьской революции. Позже, в 1922 году, он выразился более определенно, подчеркивая мощь атомной энергии: "Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на доброе, а не на самоуничтожение? Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука? Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного прогресса.
"Задача человека заключается в доставлении наивозможной пользы окружающим" -- этот свой принцип Вернадский сформулировал в юности и пронес через всю свою долгую жизнь.
Отношение Вернадского к чел