нулся. Это был радостно улыбающийся Джон Коннор.
Я шагнул в сторону.
x x x
Коннор повернулся к Ишигуро, слегка поклонился и вручил свою карточку.
Он быстро заговорил: "Тоцудзен шицурей десу-га, джикошокай-во шитемо ерошии
десука. Ваташи-ва Джон Коннор-то мошимасу. Мейши-о додзо. Додзо ерошику."
"Джон Коннор?", спросил Ишигуро. "Тот самый Джон Коннор? Омени накарате
коэи десу. Ваташи-ва Ишигуро десу. Додзо ерошику." Он сказал, что для него
честь познакомиться.
"Ваташи-но мейши десу. Додзо." Премного благодарен.
Но когда формальности были завершены, разговор пошел так быстро, что я
улавливал только отдельные слова. Я был обязан выказывать интерес,
прислушиваться и кивать, когда на самом деле не имел ни малейшего понятия, о
чем они говорят. Один раз я уловил, что Коннор называет меня вакаимоно, что,
как я знал, означает протеже или ученик. Несколько раз он сурово смотрел на
меня и качал головой, как сожалеющий отец. Казалось, что он за меня
извиняется. Я также расслышал, как он называет Грэма бушицуке -- неприятным
человеком.
Однако это извинения возымели эффект. Ишигуро успокоился, опустил плечи
и начал расслабляться. Он даже улыбнулся. Наконец, он сказал: "Значит, вы не
станете проверять личности наших гостей?"
"Абсолютно нет", сказал Коннор. "Ваши уважаемые гости свободны идти,
куда они хотят."
Я протестующе открыл рот и Коннор выстрелил в меня взглядом.
"В идентификации нет необходимости", продолжал Коннор, говоря
официальным тоном, "потому что я убежден, что никто из гостей корпорации
Накамото не может быть вовлечен в подобный несчастливый инцидент."
"Мать-перемать", прошептал Грэм.
Ишигуро весь лучился. Но я был в ярости. Коннор противоречил мне. И
выставил меня дураком. И, сверх всего, он не следовал полицейской процедуре,
а за это у всех нас позднее могут быть неприятности. В гневе, я засунул руки
в карманы и отвернулся.
"Я благодарен за деликатное улаживание ситуации, капитан Коннор",
сказал Ишигуро.
"Я совсем ничего не сделал", возразил Коннор, делая очередной
официальный поклон. "Однако, надеюсь, теперь вы согласитесь, что настало
время освободить этаж, чтобы полиция смогла начать свое расследование."
Ишигуро мигнул: "Освободить этаж?"
"Да", сказал Коннор, вынимая записную книжку. "И, пожалуйста, помогите
мне узнать имена джентльменов, стоящих позади вас, когда вы попросите их
удалиться."
"Извините?"
"Имена джентльменов позади вас, пожалуйста."
"Можно поинтересоваться, зачем?"
Лицо Коннора потемнело и он рявкнул короткую фразу по-японски. Я не
уловил ни слова, но Ишигуро стал ярко-красным.
"Извините меня, капитан, но я не вижу причин, по которым вы говорите в
подобном..."
И здесь Коннор вышел из себя. Картинно и со взрывом. Он шагнул близко к
Ишигуро и, остро тыча в его сторону пальцем, закричал: "Икаген-ни широ!
Соко-о доке! Киитерунока!"
Ишигуро пригнулся и отвернулся, ошеломленный словесным нападением.
Коннор надвинулся на него, говоря резко и саркастично: "Доке! Доке!
Вакаракаинова?" Он повернулся и яростно показал в сторону японцев у лифта.
Столкнувшись с открытым гневом Коннора, японцы оглядывались по сторонам и
нервно затягивались сигаретами. Однако не уходили.
"Эй, Ричи!", сказал Коннор, обращаясь к фотографу из группы обработки
места преступления Ричи Уолтерсу. "Не сделаешь ли несколько снимков этих
парней?"
"Конечно, капитан", отозвался Ричи. Он поднял камеру и пошел вдоль
цепочки людей, быстрой очередью мигая вспышкой.
Ишигуро вдруг встревожился, встав перед камерой и подняв руки:
"Секунду, секунду, что такое?"
Но японцы уже уходили, отворачиваясь от вспышки, словно стая рыбок. Они
исчезли всего за несколько секунд. Этаж достался нам. В одиночку Ишигуро
смотрел неуверенно.
Он что-то сказал по-японски. Очевидно, что-то нехорошее.
"Да?", спросил Коннор. "За это надо винить вас", сказал он,
обращаясь к Ишигуро. "Вы -- причина всех неприятностей. И ваша
обязанность, чтобы мои детективы получили всю необходимую помощь. Я хочу
поговорить с тем, кто обнаружил тело, и с тем, кто передал первое телефонное
сообщение. Я хочу имена всех, кто побывал на этом этаже с момента
обнаружения тела. И я хочу пленку из камеры Танака. Оре-ва хонкида. Я
арестую вас, если вы и далее станете препятствовать расследованию."
"Но я должен проконсультироваться с начальством..."
"Намерунайо." Коннор придвинулся еще ближе. "Не выпендривайтесь передо
мной, Ишигуро-сан. Уходите и дайте нам работать."
"Конечно, капитан", сказал Ишигуро. Он коротко и скупо поклонился и
ушел с несчастным и страдальческим видом.
Грэм хихикнул: "Ты классно вышиб его."
Коннор повернулся: "Зачем ты сказал ему, что хочешь допросить каждого
гостя на приеме?"
"А-а, дерьмо, мне просто хотелось взвинтить его", ответил Грэм. "Я же
никак не могу допросить мэра. Разве я мог представить, что у этих задниц нет
чувства юмора?"
"У них есть чувство юмора", сказал Коннор. "А посмеялись-то над тобой.
Потому что у Ишигуро была проблема и он ее решил с твоей помощью."
"С моей помощью?", нахмурился Грэм. "О чем ты толкуешь?"
"Ясно, что японцы хотели задержать расследование", сказал Коннор. "Твоя
агрессивная тактика дала им превосходный предлог -- вызвать связного из
специальной службы."
"Ой, не надо", сказал Грэм. "Насколько им было известно, офицер связи
должен был прибыть сюда через пять минут."
Коннор покачал головой. "Не прикидывайся ребенком: они точно знали, кто
сегодня вечером на дежурстве. Они точно знали, как далеко находится Смит, и
точно знали, сколько времени у него займет доехать сюда. Им удалось
задержать расследование на полтора часа. Классная работа, детектив Грэм."
Грэм долго смотрел на Коннора. Потом отвернулся. "Твою мать", сказал
он. "Тонна дерьма. Приятели, мне надо работать. Ричи? На коня! У тебя
тридцать секунд до того, как мои парни войдут и сядут тебе на хвост. Ну
пошли, все. Я хочу закончить прежде чем она завоняет."
И он потопал к месту преступления.
x x x
Со своими чемоданчиками и свидетельскими картами группа обработки места
преступления продвигалась вслед за Грэмом. Ричи Уолтерс направлял путь,
снимая направо и налево и прокладывая дорогу в атриум, а потом через двери в
конференц-зал. Стены конференц-зала были из дымчатого стекла, который
смягчал блеск лампы-вспышки. Но я видел его внутри, делающего круги вокруг
тела. Он снимал много: понял, что это будет большое дело.
Я стоял рядом с Коннором. Я сказал: "Мне помнится, вы говорили, что
плохо выходить из себя с японцами."
"Верно", ответил Коннор.
"Тогда зачем вы сами так поступили?"
"К несчастью", ответил он, "это был единственный способ помочь
Ишигуро."
"Помочь Ишигуро?"
"Да. Все это я сделал ради Ишигуро, потому что ему надо было спасти
свое лицо перед боссом. Ишигуро не являлся самым важным человеком в комнате.
Настоящим боссом, юяку, был один из японцев, толпящихся у лифта."
"Я не заметил", сказал я
"Это распространенная практика: выдвигать вперед меньшего человека,
тогда как босс остается сзади и может спокойно следить за развитием
ситуации. Точно так, как я делал с тобой, кохай."
"Босс Ишигуро все время наблюдал?"
"Да. А Ишигуро получил четкий приказ: не позволять начинаться
расследованию. Мне же нужно было расследование начать. Но мне надо было
сделать это таким образом, чтобы он не выглядел некомпетентным. Поэтому я
сыграл вышедшего из себя гайджина. Теперь он мне обязан. И это хорошо,
потому что позднее мне может понадобиться его помощь."
"Он вам обязан?", спросил я, слегка встревожено. Эта идея у меня в
голове не укладывалась. Коннор только что вопил на Ишигуро -- основательно
унизив его, насколько я понимал.
Коннор вздохнул. "Даже если ты не понимаешь, что произошло, поверь мне:
Ишигуро понимает все очень хорошо. У него была проблема и я помог ему ее
решить."
Я все еще не понимал по-настоящему и начал было спрашивать, но Коннор
поднял руку. "Думаю, нам лучше взглянуть на сцену, пока Грэм и его команда
не перевернули все окончательно."
( Прошло почти два года с тех пор, как я работал в отделе детективов, и
я почувствовал, как приятно снова столкнуться с убийством. Вернулись все
воспоминания: напряжение ночи, адреналиновая тоска от плохого кофе в
бумажных стаканчиках, все группы, работающие вокруг -- некая разновидность
бешеной энергии, вертящейся вокруг центра, где кто-то лежит мертвый. Место
действия каждого убийства обладает той же энергией и той же окончательностью
в центре. Когда смотришь на мертвеца, то видишь некую очевидность, но в то
же время -- невероятную загадку. Даже в простейшей домашней ссоре, где
женщина наконец решается застрелить парня, смотришь на нее, всю покрытую
шрамами и сигаретными ожогами, и задаешься вопросом: почему именно сегодня?
Что такого особенного в сегодняшней ночи? Всегда понятно, на что смотришь, и
всегда имеется что-то, что следует добавить. Сразу и то, и то.
На месте убийства присутствует глубинное ощущение правды бытия, сути
существования, до вони блевотины и дефекации. Обычно, кто-нибудь плачет и
приходится к этому прислушиваться. Прекращаются обычные дрязги: лежит
мертвец, и это неоспоримый факт, вроде валуна на дороге, который должны
объезжать все машины. В такой мрачной и реальной обстановке прорастает
настоящее товарищество, потому что работаешь допоздна с людьми, которых
знаешь, знаешь по-настоящему хорошо, потому что видишь их все время. В ЛА
случается по четыре убийства в день, по одному через каждые шесть часов. И
каждый детектив на месте преступления уже имеет по десять убийств, висящих
на нем, что превращает новое в невыносимое бремя, поэтому он и все остальные
надеются раскрыть его на месте и убрать камень с дороги. Именно эта
целеустремленность, напряжение и энергия сплачивают всех вместе.
А после того, как занимаешься этим несколько лет, то к такому
привыкаешь. И к своему удивлению, войдя в конференц-зал, я осознал, что
тосковал по этой работе.
Конференц-зал был весьма элегантен: черный стол, черные кожаные кресла
с высокими спинками, ночные огни небоскребов за стеклянными стенами. Внутри
комнаты тихо переговаривались техники, двигаясь вокруг тела мертвой девушки.
Ее светлые волосы были коротко подстрижены. Голубые глаза, полный рот.
Ей можно было дать около двадцати пяти лет. Высокая, длинноногая,
атлетически сложенная. На ней было черное платье и чулки-паутинки.
Грэм глубоко погрузился в осмотр; он стоял в конце стола, косясь на ее
лакированные туфли с высокими каблуками, ручка-фонарик в одной руке,
записная книжка в другой.
Помощник коронера Келли завязывал на руках девушки бумажные пакеты,
чтобы защитить их. Коннор остановил его: "Минуту". Он внимательно
разглядывал одну руку, исследовал запястье, пристально рассмотрел, что под
ногтями. Потом понюхал пальцы. Потом быстро их лизнул, один за другим.
"Не трепыхайся", лаконично сказал Грэм. "Еще нет трупного окоченения,
нет детрита под ногтями, нет кожи или нитей ткани. Я бы сказал, здесь вообще
не много следов борьбы."
Келли надел пакет на руку. Коннор спросил его: "Ты установил время
смерти?"
"Я работаю над этим." Келли приподнял ягодицы девушки, чтобы вставить
ректальную пробу. "Дополнительные термопары уже на месте. Через минуту
узнаем."
Коннор тронул ткань черного платья, проверил этикетку. Элен из команды
обработки места преступления с завистью сказала: "Это Ямамото."
"Вижу", отозвался Коннор.
"Что такое Ямамото?", спросил я.
Элен ответила: "Очень дорогой японский кутюрье. Эта маленькая черная
тряпочка стоит по меньшей мере пять тысяч долларов. Это если она купила
подержанное. Новое, оно наверняка тысяч пятнадцать."
"Его можно проследить?", спросил ее Коннор.
"Наверное. Зависит от того, купила она его здесь, в Европе или в Токио.
Проверить займет пару суток."
Коннор сразу потерял интерес: "Не беспокойся. Это будет слишком
поздно."
Он достал маленькую фиброоптическую ручку-фонарик и с ее помощью
осмотрел волосы и скальп девушки. Потом быстро заглянул в каждое ухо,
изумленно пробормотав что-то над правым ухом. Я посмотрел через его плечо и
увидел каплю засохшей крови на дырочке для сережки. Должно быть, я толкнул
Коннора, потому что он глянул на меня: "Извини, кохай."
Я отступил: "Прошу прощения."
Потом Коннор понюхал губы девушки, быстро открыл и закрыл ее челюсть,
потом осмотрел все во рту, светя своим фонариком. Потом повернул туда-сюда
голову, заставив ее посмотреть на право и налево. Некоторое время он
осторожно ощупывал ее шею, почти лаская ее своими пальцами.
А потом очень резко он отступил от тела и сказал: "Олл райт, я
закончил,"
И вышел из конференц-зала.
Грэм фыркнул: "Он никогда ничего не стоил на месте преступления."
Я спросил: "Почему ты так говоришь? Я слышал, он -- классный детектив."
"А-а, черт!", сказал Грэм. "Ты же видишь сам. Он даже не знает, что
надо делать. Не знает процедуру. Коннор -- не детектив. У Коннора -- связи.
Вот так он и раскрыл все свои знаменитые дела. Помнишь пальбу на медовом
месяце Аракава? Нет? Наверное, это было до тебя, Пити-сан. Келли, когда было
дело Аракава?"
"Семьдесят шестой", ответил Келли.
"Верно, семьдесят шестой. Большой трахнутое дело того года. Господин и
госпожа Аракава, молодая пара, приехавшая в Лос-Анджелес на медовый месяц,
стояли на обочине в Восточном округе, когда их застрелили из проезжавшей
машины. Типично гангстерская разборка. К несчастью, вскрытие показало, что
госпожа Аракава была беременна. У прессы был великий день: ДПЛА не
справляется с гангстерским насилием, трехдюймовые заголовки. Письма и деньги
шли со всего города. Все горевали над тем, что случилось с молодоженами. И
конечно, детективы, назначенные на дело, не смогли разгрести дерьмо. То
есть, это дело об убитых японцах, они уткнулись в никуда.
Поэтому через неделю вызвали Коннора. И он раскрыл дело за одни сутки.
Трахнутое детективное чудо. То есть, когда на неделю позже.
Физические улики давно исчезли, тела молодоженов вернули в Осаку, угол
улицы, где это случилось, был завален кучами увядших цветов. Но Коннору
удалось показать, что юный господин Аракава на самом деле был в Осаке весьма
плохой парень. Он показал, что гангстерская перестрелка на углу улицы на
самом деле была убийством якудза, заказанном в Японии и выполненном в
Америке. И он показал, что этот гнусный муж всего лишь невинный посторонний:
на самом деле целились в жену, зная, что она беременна, потому что хотели
преподать урок ее отцу. Вот так Коннор вывернул все наизнанку. Милое дельце,
твое мать, а?"
"И ты думаешь, он сделал все с помощью своих японских связей?"
"Ты сам ответил", сказал Грэм. "Насколько я знаю, очень скоро после
этого он уехал в Японию на год."
"Зачем?"
"Я слышал, он работал в службе безопасности благодарной японской
компании. Они о нем позаботились, они с ним так рассчитались. Он выполнил
для них работу и они ее оплатили. Во всяком случае, я так считаю. На самом
деле, никто не знает. Но он -- не детектив. Твою мать, да только взгляни на
него теперь!"
Выйдя в атриум, Коннор с мечтательным задумчивым видом разглядывал
высокий потолок. Сначала он посмотрел в одном направлении, потом в другом.
Казалось, он пытается нащупать идею. Вдруг он проворно пошел к лифтам,
словно собрался уходить. Потом без предупреждения повернулся на пятках и
снова направился к центру помещения и там остановился. Потом он начал
осматривать листья пальмовых деревьев, которые в горшках были рассыпаны по
залу.
Грэм покачал головой: "Что он, садовник? Я говорю тебе: он странный
парень. Знаешь, в Японию он ездил не один раз. Но всегда возвращался.
Никогда не прирабатывался. Япония похожа на женщину, с которой ему
невозможно жить, но и без нее жить невозможно тоже, понимаешь? Я сам на это
блядство не куплюсь. Я люблю Америку. По крайней мере то, что от нее
осталось."
Он повернулся к команде ОМП, которые отошли от тела. "Эй, ребята, вы не
нашли мне трусики?"
"Нет еще, Том."
"Мы ищем, Том."
Я спросил: "Какие трусики?"
Грэм поднял юбку девушки. "Твой друг Джон не позаботился завершить
осмотр, но по мне это что-то значит. Я бы сказал, что из вагины сочится
семенная жидкость, что на ней нет трусиков и что в паху у нее красная
полоска там, где они жали. Внешние гениталии красные и набухшие. Совершенно
очевидно, что перед тем, как она была убита, у нее было насильственное
половое сношение. Поэтому я попросил ребят отыскать трусики."
Один из команды ОМП сказал: "Может, они их вообще не носит?"
Грэм ответил: "Она их носит, полный порядок."
Я повернулся к Келли: "Как насчет наркотиков?"
Он пожал плечами: "Мы сделаем лабораторные анализы всех жидкостей. Но
на глаз она выглядит чистой. Очень чистой." Я заметил, что сейчас Келли был
явно встревожен.
Грэм тоже обратил на это внимание: "Ради бога, что ты там собачишься,
Келли? Мы тебя вызвали с ночного свидания, что ли?"
"Нет", буркнул Келли, "но сказать по правде, я не только не вижу
никаких следов борьбы или наркотиков -- я не нахожу никаких свидетельств,
что она вообще была убита."
Грэм сказал: "Никаких свидетельств убийства? Ты шутишь?"
Келли сказал: "У девушки синяки на шее, которые позволяют предположить,
что у нее синдром сексуального рабства. Под гримом у нее знаки, что ее
неоднократно связывали раньше."
"И что?"
"Ну, технически возможно, что она не была убита. Возможно, она внезапно
умерла по естественной причине."
"О, боже! Продолжай."
"Весьма вероятно, что перед нами случай, который мы называем смертью от
торможения. Мгновенная физиологическая смерть."
"И что это значит?"
Он пожал плечами. "Человек просто умирает."
"Вообще без всяких причин?"
"Ну, не совсем. Обычно имеются незначительные травмы в области сердца
или нервные нарушения. Но этих травм недостаточно, чтобы вызвать смерть. У
меня был случай, когда десятилетнему мальчику в грудь попал бейсбольный мяч
-- не очень сильно -- и он упал замертво на школьном дворе. А ближе двадцати
ярдов от него никого не было. В другом случае женщина попала в
незначительную автоаварию, ударилась грудью о баранку, не очень сильно, и
открыв дверцу, чтобы выйти, упала мертвой. Кажется, такое случается, когда
имеется ранение шеи или груди, что может вызвать раздражение нервов, ведущих
к сердцу. Вот так, Том. Технически внезапная смерть является реальной
возможностью. А так как заниматься сексом не уголовное преступление, то это
не убийство."
Грэм воззрился на него: "Значит, ты утверждаешь, что, может быть, ее
никто не убивал?"
Келли пожал плечами. Он подобрал свою папку. "Я этого не отвергаю. Я
ставлю смерть от асфиксии как вторую возможную причину смерти после
задушения руками. Потому что есть шансы того, что ее задушили. Но ты должен
пометить в уголке сознания, что может быть и нет. Может, она просто
отключилась."
"Прекрасно", сказал Грэм. "Мы это запишем. Под рубрикой фантазии
медэксперта. И еще, может кто-нибудь из вас, ребята, установил ее личность?"
Группа ОМП, продолжая обыскивать помещение, забормотала, что нет.
Келли сказал: "Кажется, я получил время смерти." Он посмотрел на
термометр и поискал в таблице. "Внутренняя температура: девяносто шесть
точка девять по Фаренгейту. При окружающей комнатной температуре это
примерно три часа после смерти."
"Три часа? Великолепно. Слушай, Келли, мы уже знаем, что она умерла
когда-то сегодня вечером."
"Это лучшее, что я могу сказать." Келли покачал головой. "К несчастью,
кривые остывания не слишком различаются для времени менее трех часов. Я могу
только сказать, что смерть наступила в пределах этих трех часов. Но у меня
впечатление, что девушка мертва достаточно долго. Откровенно говоря, я
думаю, что время очень близко к трем часам."
Грэм повернулся к команде ОМП: "Кто-нибудь уже нашел трусики?"
"Пока нет, лейтенант."
Грэм оглядел комнату и сказал: "Нет сумочки, нет трусиков."
Я спросил: "Думаешь, здесь кто-то почистил?"
"Не знаю", сказал он. "Но разве девушка, которая идет на прием в платье
за тридцать тысяч долларов, обычно не носит сумочку?" Тут Грэм взглянул
через мое плечо и улыбнулся: "Внимание, Пити-сан! На тебя смотрит одна из
твоих поклонниц."
x x x
Ко мне широко шагала Элен Ферми, пресс-секретарь мэра. Ферми было
тридцать пять, светлые волосы коротко подстрижены и, как всегда, прическа
превосходна. В молодости она была добытчиком новостей, но уже много лет
работала в офисе мэра. Элен Ферми была умна, легка на ногу и обладала
великолепным телом, которое, насколько известно, оставляла лишь для
собственного использования.
Она мне нравилась достаточно, чтобы сделать ей пару одолжений, когда я
работал в пресс-бюро ДПЛА. Так как мэр и шеф полиции ненавидели друг друга,
то запросы из офиса мэра иногда передавались от Элен мне и я их улаживал. В
основном мелочи: задержать публикацию отчета до уикэнда, чтобы он вышел в
субботу. Или заявить, что обвинение в каком-то деле еще не выдвинуто, хотя
оно уже было выдвинуто. Я делал это потому, что Фарли была прямым человеком,
который открыто говорит все, что думает. И похоже, сейчас она тоже хотела
сказать все, что думает.
"Слушай, Пит", сказала она. "Я не знаю, что здесь происходит, но мэр
услышал несколько весьма сильных жалоб господина Ишигуро..."
"Могу представить..."
"И мэр попросил напомнить, что у официальных лиц города нет причин
проявлять грубость к иностранцам."
Грэм громко сказал: "Особенно когда они делают такие большие
пожертвования на предвыборную компанию."
"Иностранцы не могут жертвовать на американские политические компании",
сказала Фарли. "Вы это знаете." Она понизила голос. "Здесь чувствительный
случай, Пит. Я хочу, чтобы ты проявлял осмотрительность. Ты знаешь, японцы
особенно чувствительны, как к ним относятся в Америке."
"Окей, хорошо."
Она взглянула сквозь стеклянные стены конференц-зала в атриум: "Это
Джон Коннор?"
"Да."
"Я думала, он в отставке. Что он здесь делает?"
"Помогает мне в этом деле."
Фарли нахмурилась. "Знаешь, у японцев к нему смешанные чувства. И для
этого есть основания. Потому что тот, кто любил Японию и впал в другую
крайность, становится ..."
"Коннор не ..."
"Ишигуро жалуется на грубость."
"Ишигуро пытался указывать нам, что делать", сказал я. "А у нас тут
убитая девушка, и похоже об этом все забыли..."
"Не надо, Пит", сказала она, "никто не пытался указывать вам, как
делать вашу работу. Я хочу только сказать, что тебе стоит принять во
внимание специальный ха..."
Она запнулась.
Она увидела тело.
"Элен", спросил я, "ты ее знаешь?"
"Нет." Она отвернулась.
"Ты уверена?"
Я видел, что она испугалась.
Грэм спросил: "Вы видели ее раньше внизу?"
"Нет... может быть... наверное... Слушайте, приятели, мне пора
возвращаться."
"Элен, продолжай."
"Я не знаю, кто она, Пит. Иначе сказала бы тебе, ты же знаешь. Просто
будь с японцами посердечнее. Это все, что мэр сказал мне передать. Теперь
мне пора идти."
Она поспешила к лифтам. Я смотрел вслед, чувствуя беспокойство.
Грэм подошел и встал рядом. "Великолепная задница", сказал он. "Но она
больше тебе не ровня, приятель. Даже тебе."
Я спросил: "Что ты имеешь в виду, говоря "даже"?"
"Все знают, что у тебя была связь с Фарли."
"О чем ты говоришь?"
Грэм толкнул меня в плечо: "Давай, колись. Ты теперь развелся. Никто и
не пернет."
Я сказал: "Это неправда, Том."
"Ты можешь делать, что хочешь. Видный парень, вроде тебя..."
"Говорю тебе, это неправда."
"Окей, хорошо." Он поднял руки. "Я ошибся."
Я смотрел, как Фарли на другом конце атриума нырнула под ленту. Она
нажала кнопку лифта и ждала его прихода, нетерпеливо переминаясь с ноги на
ногу.
Я спросил: "Ты действительно думаешь, что она знает, кто эта девушка?"
"Да, чтоб я сдох", сказал Том. "Ты ведь знаешь, почему ее любит мэр.
Потому что она стоит рядом и шепчет ему в ухо все имена. Людей, которых она
не видела годами. Мужей, жен, детей, всех. Фарли точно знает, кто эта
девушка."
"Тогда почему она нам не сказала?"
"Твою мать", сказал Грэм. "Наверное, это важно для кого-то. Она
вылетела пулей, правда? Говорю тебе, нам лучше бы побыстрее узнать, кто эта
мертвая деваха. Дерьмово, если я окажусь последним в городе, кто ее узнает."
Коннор помахал нам через всю комнату.
"Чего он теперь хочет?", спросил Грэм. "Так размахался. Чего это у него
в руке?"
"Похоже на сумочку", ответил я.
x x x
"Черил Линн Остин", прочитал Коннор. "Родилась в Мидленде, штат Техас,
училась в Техасском государственном. Двадцать три года. Имеет квартиру в
Вествуде, но здесь живет еще недостаточно долго, чтобы сменить техасские
водительские права."
Содержимое сумочки вывалили на стол. Мы двигали предметы авторучками.
"Где вы нашли сумочку?", спросил я. Она была маленькая, темная,
застежка кнопочкой с жемчужной вставкой. Сумочка в стиле сороковых годов.
Дорогая.
"В кадке с пальмой рядом с конференц-залом." Коннор расстегнул
крошечное отделение. На стол выпала тугая пачка хрустящих стодолларовых
бумажек. "Очень мило. О мисс Остин хорошо заботились."
Я спросил: "Ключи от машины есть?"
"Нет."
"Значит она с кем-то приехала."
"И, очевидно, намеревалась с кем-то уехать. Таксисты не меняют
стодолларовых банкнот."
Лежала также золотая пластиковая карточка Америкэн Экспресс. Губная
помада и компакт-пудра. Пачка ментоловых сигарет "Милд Севен" -- японская
новинка. Карточка ночного клуба "Даймацу" в Токио. Четыре маленькие голубые
таблетки, вероятно, те самые.
Пользуясь авторучкой, Коннор перевернул дорогую сумочку. На стол
посыпались небольшие зеленые комочки. "Знаете, что это?"
"Нет", ответил я. Грэм посмотрел через увеличительное стекло.
Коннор сказал: "Арахис, завернутый в васаби."
Васаби -- это зеленый хрен, который подают в японских ресторанах. Я не
слыхал об арахисе, завернутом в васаби.
"Я и не знал, что их продают вне Японии."
Грэм проворчал: "А я их видел много раз. Так что ты теперь думаешь,
Джон? Захочет Ишигуро добыть свидетелей, о которых ты просил?"
"Слишком скоро я их не жду", ответил Коннор.
"Ты прав, мать-перемать", сказал Грэм. "Мы не увидим свидетелей до
послезавтра, пока адвокаты в точности не объяснят им, что говорить." Он
шагнул от стола. "Ты же понимаешь, почему они тормозят нас. Эту девушку убил
японец. Вот с чем мы имеем дело."
"Возможно", сказал Коннор.
"Ну-ну, приятель. Более чем возможно. Это их здание. А девушка как раз
того типа, на которых они клюют. Красивая американская розочка с длинными
стеблями. Ты же знаешь, как эти коротышки хотят трахаться с
волейболистками."
Коннор пожал плечами: "Возможно."
"Давай-давай", сказал Грэм. "Ты ведь знаешь, что эти парни на родине
весь день жрут дерьмо. Давятся в метро, трудятся в громадных компаниях.
Невозможно высказать, что они думают. Потом они приезжают сюда, далеко от
родимой сдержанности, и вдруг оказывается, что они богаты и свободны. И
могут делать все, что захотят. И кто-то из них немножко сбрендил. Скажи мне,
что я не прав."
Коннор долго смотрел на Грэма. Наконец он сказал: "Значит ты видишь это
так, Том, что японец-киллер решил успокоить эту девушку на большом столе
конференц-зала Накамото?"
"Точно."
"Как символический акт?"
Грэм пожал плечами: "Бог мой, кто знает? Мы тут не толкуем о
нормальности. Но я скажу тебе одну вещь. Я хочу заполучить долботряса,
который это сделал, даже если это станет моим последним достижением."
( Лифт быстро опускался. Коннор прислонился к стеклу. "Есть много
причин, чтобы не любить японцев", сказал он, "но Грэм о них даже не
подозревает." Он вздохнул. "Ты знаешь, что они говорят о нас?"
"Что?"
"Говорят, что американцы слишком поспешно создают теории. Говорят, что
мы тратим чересчур мало времени на созерцание мира и потому не знаем, каковы
вещи на самом деле."
"Это идея Дзен."
"Нет", засмеялся он. "Это просто наблюдение. Спроси любого
японца-продавца компьютеров, что он думает о своих американских коллегах, и
он тебе скажет именно это. Все, кто в Японии имеют дела с американцами,
думают так. И когда посмотришь на Грэма, то понимаешь, что они правы. У
Грэма не истинного знания, нет опыта, полученного из первых рук. Он просто
скопище предрассудков и фантазий прессы. Он ничего на знает о японцах и ему
никогда не приходило в голову попытаться узнать."
Я сказал: "Так вы думаете, он не прав? Что девушку убил не японец?"
"Я не утверждал этого, кохай", ответил Коннор. "Очень может быть, что
Грэм прав. Но в данный момент..."
Двери открылись и мы увидели зал приема, услышали оркестр, играющий
"Серенаду лунного света". В лифт вошли две удаляющиеся с приема пары. Они
казались похожими на агентов по продаже недвижимости: мужчины с серебристой
сединой и уверенной осанкой, женщины хорошенькие и слегка прилипчивые. Одна
женщина сказала: "Она меньше, чем я думала."
"Да, крошечная. А этот... это был ее бойфренд?"
"Наверное. Тот, что был с ней на видео?"
"Мне кажется, это он."
Один мужчина произнес: "Думаете, она надула буфера?"
"Как все."
Другая женщина хихикнула: "Кроме меня, конечно."
"Верно, Кристина."
"Но я подумываю об этом. Ты видела Эмили?"
"О-о, она сделала свои такими громадными."
"Ну, начало положила Джейн, вини ее. Теперь все хотят их большими."
Мужчины повернулись и посмотрели в стекло. "Чертовски красивое здание",
сказал один. "Оформление фантастическое. Должно быть, обошлось в состояние.
Ты сейчас много работаешь с японцами, Рон?"
"Примерно двадцать процентов", отозвался другой. "Чуть меньше, чем в
прошлом году. Мне пришлось научиться гольфу, потому что они всегда хотят
играть в гольф."
"Двадцать процентов твоего бизнеса?"
"Ага. Теперь они скупают округ Ориндж."
"Да-да, они уже окружили Лос-Анджелес", смеясь, сказала одна из женщин.
"Ну, что-то около. Вон их здание Арко", сказал один, указывая в стекло.
"Кажется, сейчас у них в кармане семьдесят -- семьдесят пять процентов
даунтауна Лос-Анджелеса."
"И еще больше на Гаваях."
"Черт побери, да они просто владеют Гаваями -- девяносто процентов
Гонолулу и все сто процентов побережья Кона. Строят гольф-клубы, как
бешеные."
Одна из женщин сказала: "Этот прием будет завтра по TV? Там было полно
камер."
"Напомни, чтобы не пропустить."
Лифт сказал: "Мосугу-де годзаймасу."
Мы прибыли на гаражный этаж и люди вышли. Коннор посмотрел вслед и
покачал головой. "Ни в какой другой стране мира", сказал он, "не услышишь,
как спокойно обсуждают то, что их города и штаты продаются иностранцам."
"Обсуждают?", спросил я. "Это те, кто продает."
"Да, американцы просто рвутся продавать. Это удивляет японцев. Они
думают, что мы совершаем экономическое самоубийство. И они, конечно, правы."
Продолжая говорить, Коннор нажал кнопку на панели лифта с надписью: "Нажать
в критической ситуации."
Прозвучал мягкий звонок.
Коннор поднял голову к видеокамере, вмонтированной в углу на потолке и
приветственно помахал рукой. Голос в интеркоме произнес: "Могу ли чем-то
помочь?"
"Да", ответил Коннор. "Я говорю со службой безопасности здания?"
"Верно, сэр. Что-нибудь не так с лифтом?"
"Где вы располагаетесь?"
"Мы на первом этаже в юго-восточном углу за лифтами."
"Благодарю вас", сказал Коннор и нажал кнопку первого этажа.
( Офис службы безопасности Башни Накамото находился в небольшой
комнате, всего пять метров на восемь. В ней доминировали три громадные
плоские видео-панели, каждая разделенная на десятки меньших экранов. В
данный момент большинство из них были просто черными прямоугольниками. Но
один ряд показывал картинки вестибюля и гаража, на другом был виден идущий
прием. Третий ряд показывал команды полицейских на сорок шестом этаже.
Дежурил охранник Джером Филипс, черный, лет сорока пяти. Серая форма
службы безопасности Накамото была влажной у воротничка и темной от пота под
мышками. Когда мы вошли, он попросил оставить двери открытыми. Он явно
забеспокоился, увидев нас у себя. Я почувствовал, что он что-то скрывает,
однако Коннор отнесся к нему по-дружески. Мы показали свои значки и
обменялись рукопожатиями. Коннор удачно высказался, что все мы, дескать,
профессионалы службы безопасности и встретились, чтобы немного поболтать
друг с другом. "Должно быть, беспокойное местечко, мистер Филипс?"
"Ну, да, конечно. Прием и все остальное."
"И толпа в этой комнатенке."
Он вытер пот со лба. "Тут вы, ребята, правы. Набились все -- Иезус!"
Я спросил: "Кто все?"
Коннор взглянул на меня и сказал: "После того как японцы покинули сорок
шестой этаж, они спустились сюда и наблюдали за нами на мониторах. Это
правда, мистер Филипс?"
Филипс кивнул. "Не все, но довольно многие. Толпятся здесь внизу, курят
свои проклятые сигареты, глазеют, пыхтят и передают факсы."
"Факсы?"
"О-о, да, через каждую минуту кто-нибудь приносит очередной факс. Ну,
знаете, написанный по-японски. Передают его по кругу и переговариваются.
Потом один уходит, чтобы отправить факс обратно. А остальные стоят и
смотрят, как вы, ребята, крутитесь там на этаже."
Коннор спросил: "И слушают тоже?"
Филипс покачал головой: "Нет. У нас нет звукового входа."
"Я удивлен", сказал Коннор. "Оборудование кажется таким современным."
"Современным? Черт побери, да оно самое передовое в мире! Это тот еще
народ, скажу я вам. Они все делают правильно. У них самая лучшая
противопожарная система. Самая лучшая защита от землетрясений. И конечно,
самая лучшая электронная система безопасности: лучшие камеры, лучшие
детекторы, все самое лучшее."
"Я это вижу", сказал Коннор, "поэтому и удивлен, что у них нет звука."
"Нет. Звука нет. Сделали только видео высокого разрешения. Не
спрашивайте меня, почему. Что-то там с камерами и как они подвешены,
насколько я знаю."
На плоских панелях я смотрел на пять разных видов сорок шестого этажа,
как их видят различные камеры. По-видимому, японцы установили камеры по
всему этажу. Я вспомнил, как Коннор расхаживал по атриуму, уставившись на
потолок. Должно быть, тогда он выслеживал камеры.
Сейчас я видел Грэма в конференц-зале, управляющего полицейскими
командами. Он курил сигарету, что совершенно против правил поведения на
месте преступления. Я увидел, как Элен потянулась и зевнула. Кроме того,
Келли готовился переложить тело девушки со стола на тележку и застегнуть
мешок, и он...
И тут меня ударило.
У них там камеры!
Пять разных камер.
Покрывающих каждый закоулок этажа.
Я сказал: "О, бог мой", и повернулся в большом возбуждении. Я уже хотел
что-то сказать, как Коннор лучезарно улыбнулся мне и положил мне руку на
плечо. И стиснул -- сильно.
"Лейтенант", сказал он.
Боль была невероятной. Я пытался не поморщиться. "Да, капитан?"
"Не будете возражать, если я задам мистеру Филипсу один-два вопроса?"
"Нет, капитан. Приступайте."
"Наверное, вы запишете ответы?"
"Хорошая мысль, капитан."
Он отпустил мое плечо. Я достал блокнот.
Коннор присел на краешек стола и спросил: "Вы долго работаете в службе
безопасности Накамото, мистер Филипс?"
"Долго, сэр. Уже около шести лет. Я начал на их заводе Ла-Авра, потом
повредил ногу -- автомобильная авария -- не мог хорошо ходить, и они
перевели меня в безопасность. На заводе. Потому что я не мог бы ходить возле
конвейера, понимаете? Потом, когда они открыли завод Торранс, меня перевели
туда. Жена тоже получила работу на Торрансе. Там делают запчасти к Тойотам.
Потом, когда открылось это здание, перевели меня сюда, на ночную работу."
"Понятно. Уже шесть лет."
"Да, сэр."
"Вам, наверное, нравится."
"Ну, скажу, работа надежная. В Америке это что-то. Я знаю, они не
слишком хорошо думают о черных, но ко мне они всегда относились окей. И,
черт, перед этим я работал на Дженерал Моторс в Ван-Найсе, а там...
понимаете, там черт-те что."
"Да, уж", сочувственно произнес Коннор.
"Такое место", сказал Филипс, качая головой при воспоминании. "Боже ты
мой. Идиоты из управления, которых вечно нам присылали. Трудно поверить.
Сопляки-бакалавры из Детройта, сосунки, не знают ни черта. Не знают, как
работает конвейер. Не отличают инструмента от краски. И еще командуют
мастерами. Все получают по двести тысяч трахнутых долларов в год и не знают
ни хрена. И все вокруг работает неправильно. Все машины -- просто кучи
дерьма. А здесь", сказал он, постучав по стойке, "здесь если у меня проблема
или что-то не работает, я просто говорю кому надо. И они сразу спускаются. И
знают всю систему -- как она работает. Мы глядим на проблему вместе и она
решается. Прямо сразу. Здесь все проблемы решаются. В этом разница. Говорю
вам -- они на все обращают внимание."
"Поэтому вам здесь нравится."
"Ко мне всегда относились окей", кивнув, сказал Филипс.
Его словам я не слишком поверил. Меня не оставляло ощущение, что парень
не слишком предан своим нанимателям и несколько правильных вопросов могут
обнаружить трещину. Все что надо сделать -- поощрить разлом.
"Верность -- штука важная", сказал Коннор, сочувственно кивая.
"Для них, да", сказал черный. "Они ждут, что к компании станешь
относиться с полным энтузиазмом. Поэтому, понимаете, я всегда прихожу минут
на пятнадцать-двадцать раньше и остаюсь на столько же после смены. Им
нравится, когда тратишь дополнительное время. То же самое я делал в
Ван-Найсе, но всем было наплевать."
"А когда ваша смена?"
"С девяти до семи."
"А сегодня? В какое время вы заступили на службу?"
"Без четверти девять. Я уже сказал, что прихожу на пятнадцать минут
раньше."
Первое сообщение поступило в восемь тридцать. Поэтому, если охранник
пришел без четверти девять, он появился по крайней мере на пятнадцать минут
позже убийства. "Кто был на службе до вас?"
"Ну, обычно до меня работает Тед Коул. Но я не знаю, работал ли он
вчера до конца смены."
"Как так?"
Охранник вытер лоб рукавом и смотрел в сторону.
"Почему так, мистер Филипс?", спросил я с чуть большей силой.
Охранник мигал и хмурился, ничего не говоря.
Коннор тихо сказал: "Потому что Теда Коула не было здесь, когда мистер
Филипс пришел вечером, не так ли?"
Охранник кивнул: "Да, его не было."
Я начал было задавать вопрос, но Коннор поднял руку. "Представляю,
мистер Филипс, вы, должно быть, сильно удивились, когда вошли в эту комнату
без четверти девять?"
"Вы чертовски правы", ответил Филипс.
"Что вы сделали, когда увидели ситуацию?"
"Так. Прямо сразу я спросил этого парня: "Могу я чем-нибудь помочь?"
Очень вежливо, но все же твердо. Я хочу сказать, что это все-таки комната
службы безопасности. А я даже не знал, кто этот парень. Никогда не видел его
прежде. И мужик был в напряжении. В большом напряжении. Он прошипел мне:
"Прочь с дороги." Совсем крутой, словно владеет миром. Пихнул меня и понес
свой чемоданчик.
Я сказал: "Простите, сэр, мне надо взглянуть на ваши документы." Он
даже не ответил, просто попер дальше. Через вестибюль и вниз по ступенькам."
"Вы не пытались его остановить?"
"Нет, сэр, не пытался."
"Потому что он был японец?"
"Вы поняли правильно. Но я позвонил наверх в центральный офис
безопасности -- он на девятом