Андрей Таманцев. Автономный рейд --------------------------------------------------------------- Солдаты удачи-9: OCR: Sergius -- s_sergius@pisem.net _ . . . _ -- курсив. --------------------------------------------------------------- Вы все хотели жить смолоду, Вы все хотели быть вечными, -- И вот войной перемолоты, Ну а в церквах стали свечками. А.Чикунов В романах серии "Солдаты удачи" все события взяты из жизни. Мы изменили только имена героев. Почему? Это нетрудно понять: слишком тяжела и опасна их работа. Каждый из них всегда на прицеле, вероятность избежать смерти приближается к нулю... Имеем ли мы право лишать таких людей надежды на завтрашний день?.. Таманцев А. Т17 Автономный рейд: Роман. -- М.: "Олимп", "Издательство ACT", 2001. -- 416 с. -- (Солдаты удачи). ISBN 5-17-008041-7 ("Издательство ACT") ISBN 5-7390-1072-1 ("Олимп") Снова читатель встречается со знаменитой командой "солдат удачи" Сергея Пастухова. Ребята организуют частное детективно-охранное агентство. Дела у них идут ни шатко, ни валко, пока не возникает клиент с не совсем обычным, но хорошо оплачиваемым предложением: доставить президенту Грузии бесценный дар -- ожерелье легендарной царицы Тамары, символ власти. Лететь в Тбилиси в качестве сопровождающего груз выпадает Олегу Мухину, Мухе. Однако в аэропорту происходит несколько событий, заставляющих героя заподозрить неладное. С этого момента и он сам, и его друзья оказываются втянутыми в череду опаснейших приключений. УДК 821.161.1-312.4 ББК 84(2Рос-Рус)6-44 Љ "Олимп", 2001 Љ "Издательство ACT, 2001 Содержание Глава первая. Муха в свободном полете 3 Глава вторая. Генерал Голубков и УПСМ 10 Глава третья. Муха и юный химик Полянкин 14 Глава четвертая. Генерал Ноплейко и Родина 31 Глава пятая. Муха и сладкие грезы 35 Глава шестая. Не звонит почтальон в России 45 Глава седьмая. Муха как об стекло 46 Глава восьмая. Хитрая правда 59 Глава девятая. Плохой кролик из Мухи 63 Глава десятая. Друзей на день рожденья не зовут 80 Глава одиннадцатая. Муха и Принцесса 83 Глава двенадцатая. ПТС окончательный и обжалованию не подлежит 95 Глава тринадцатая. Хуже лжи только правда 98 Глава четырнадцатая. Вихри враждебные 111 Глава пятнадцатая. Грязь в детской 115 Глава шестнадцатая. Судьбы безвестные 125 Глава семнадцатая. Время и мочегонное -- лучшие лекари 131 Глава восемнадцатая. "Мы все пропьем, но флот не опозорим!" 142 Глава девятнадцатая. Театральные встречи 143 Глава двадцатая. "Был у нас грузин, и звали его Авас" 158 Глава двадцать первая. Вечная мечта о вечной весне 163 Глава двадцать вторая. Плодотворно только чрезмерное 173 Глава двадцать третья. Полный облом 183 Глава двадцать четвертая. "Гвозди бы делать из этих людей" 194 Глава двадцать пятая. "Тби-илисо-о-о, тра-та-та-та-та-та-а-а!" 197 Вместо эпилога 209 Господи! Прости за просьбу мелкую, но научи Ты мя радоваться, ибо нового пути не ведаю... Глава первая. Муха в свободном полете Наверное, я боюсь летать, поэтому в аэропорту меня тянет пофилософствовать. Смотрю на вяло ползающие по Шереметьеву самолеты и думаю: если жить в постоянной опаске -- запросто свихнешься, а размякнешь и возрадуешься передышке -- тут же какая-нибудь пакость догонит. Размякнуть и возрадоваться я вознамерился в малом спецзале Шереметьева. В том, на третьем этаже, где на скромных бордовых диванчиках под коричневатым светом притененных ламп дожидаются посадки фельдъегеря и охранники. Сами VIP (вери импотент персон -- весьма важные персоны) кайфуют за барной стойкой в зале своего имени, а сопровождающие их -- тут, по соседству. Завели такой порядок недавно. После того как за дверью для VIP встретились два корефана авторитета. Слово за слово, рюмка за рюмкой, поспорили они, чьи "быки" круче. Чтобы решить проблему, устроили конкурс. "Быкам" хоть бы хны, а какому-то подвернувшемуся под руку министру, летевшему улаживать чреватый крупными неприятностями конфликт на Балканах, досталось как следует. Понятно, что с подбитым глазом и сломанным ребром не до международных споров. В результате на Балканах рост напряженности вплоть до военных действий. Вот аэропортовское начальство и решило, что лучше, когда те, кого охраняют, ждут вылета отдельно от тех, кто охраняет. Осталось к табличке: "Вход с оружием запрещен" сделать приписочку: "...включая одушевленное". То есть "...живое". Поскольку я сегодня летел сам по себе, никого не сопровождая, мне не приходилось беспокоиться о подопечном: не слишком ли налижется и не подружится ли с кем-нибудь опасным. Сегодня я отвечал только за металлический, обтянутый черным дерматином чемоданчик, прикованный к моему запястью. Я тихо стоял возле сплошного, от потолка до пола, окна, небрежно покачивал кейсом и поглядывал на выруливающие под низким пасмурным небом лайнеры. Ползали они нехотя. Им-то и на декабрьской земле было холодно, а уж за облака, где вообще жуткий колотун и скорая ночь, тем более не тянуло. Естественно, любуясь пейзажиком, я небрежно посматривал и на отражения в стекле, благо мой малый рост и худосочная комплекция позволяли присматривать за окружающими, не ворочая головой. Знакомых никого, но, как обнаружилось, кое-кто из присутствующих за мной следил, как и я за ними. Нормально. Пятеро с разномастными кейсами или брезентовыми, вроде как инкассаторскими мешками. Семеро с пустыми руками, но тоже в пиджаках и куртках характерного покроя, способствующего сокрытию оружия и соответствующей сбруи. Все схожи маловыразительностью почти сонных физиономий. Это у них шик такой, специфика службы. На самом же деле они цепко присматривают за обстановкой, на всякий случай подозревая в злоумыслии всех и каждого. Разглядывая их, а заодно и себя, я подумал, что годы свое берут. Вот как шевелюра редеет, сквозь кудри уже лампы бликуют. Скоро надо будет что-то насчет лысины соображать. Тут в дальнем углу приотворилась узкая и неброская служебная дверца, и в зал проскользнула _она_. Я сразу ее узнал. Будто кто-то шепнул: "Смотри, а ведь это Регина!" Эту суку я где угодно узнаю. И даже не из-за соломенно-рыжей челки, лихо спадающей на левый от меня глаз. А благодаря походке сосредоточенной мамаши -- она, мол, так обременена потомством, что на все прочее ей глубоко плевать. Как же, держи карман шире! Регина чуяла, видела и примечала все, что творилось вокруг. Мне это точно известно, поскольку и мне в числе прочих ее незаурядные способности не раз спасали здоровье. И сейчас, уверен, она засекла меня раньше, чем я ее. Но виду, конечно, не подала. Сначала она, таща за собой неменяющегося хмуро-сонного сутулого проводника по прозвищу Поводок, прочесала зигзагом зал. И только потом, убедившись, что тут все чисто, подвела его ко мне, ткнулась дерматиновым носом в мою правую руку, озадаченно подняла на меня фиолетовые глаза, фыркнула и села, слегка похлопывая рыже-желтым хвостом по серому полу. -- Ой, Муха! -- только тогда узнал меня Поводок и обрадовался. -- Здорово, Муха! Видишь, она удивляется, что у тебя взрывчатка в правой руке. А чего ты тут вообще-то? Летишь куда? Из этих двоих -- колли Регины и уволенного в запас сержанта спецназа ВДВ Митьки Кузмичева, получившего свое прозвище еще в армии, умнее, внимательнее и осторожнее, была, безусловна, она. Поэтому на ее вопрос я и обратил внимание первым делом: -- Какая взрывчатка? Много? -- Почем я знаю? -- спокойно дернул плечом Поводок. Глаза у него чуть навыкате, но вечно полуприкрыты, отчего кажутся не бессмысленными, какими являются на самом деле, а мечтательными. -- Может, СИ-четыре, может, гексоген или тол. Марки она мне не докладывает. Так ты куда летишь-то? Поводок -- он и есть Поводок, и где витают его мозги во время исполнения служебных обязанностей, знает только Регина. Но она его никогда не выдаст. То, что псина обнаружила запах взрывчатки на давнем сослуживце, само по себе для Поводка роли не играло. Ведь колли села передо мной на пол хотя и удивленно, но без опаски и даже хвостом вильнула с симпатией. Вот если бы Регина на меня оскалилась, то и он бы тогда окрысился. И не поглядел бы, что мы когда-то Чечню вместе прошли. В этой парочке Регина принимает решения, а Поводок всего лишь исключительно точно угадывает настроения и мысли своей "начальницы", за что и ценим всеми нами такой вот ангел-хранитель. -- Я не о марке спрашиваю, -- объяснил я, продолжая для всех окружающих изображать безмятежное удовольствие от встречи с приятелем. -- Старая она или свежая? -- Кто свежая? -- Поводок недоуменно повернулся к собаке. Та выразительно взглянула на него и зевнула, показав желтоватые клыки над нежно-розовыми деснами. -- А-а-а, взрывчатка-то? Свежая совсем. Часа два-три, не боле. И пахнет, как я понимаю, чуть-чуть. Будто ты не ее непосредственно касался, а, скажем для примера, упаковки от нее. В том, что касается перевода мыслей Регины, Поводок, вне сомнений, достиг вершин. Ребята судачили, что это оттого, что собственных мыслей у него отродясь не было, так что ее мнение у них одно на двоих, и тут никакой путаницы быть не может. Если Регина считала, что я некоторое время назад соприкоснулся с ВВ, то так оно и есть. Но где и как это могло случиться, она, естественно, знать не могла. А я тем более. x x x Неделю назад в наше частное детективно-охранное агентство "MX плюс" обратилась фирма "Изумруд", специализирующаяся на торговле ювелирным антиквариатом. Пришедший от них невысокий лысый дядечка попросил нас доставить в Тбилиси особо ценное ожерелье. Оно когда-то принадлежало царице Тамаре, которая им отметила особо заслуженного перед Грузией воина. После революции у его потомков это сокровище то ли купили, то ли конфисковали. Фирма "Изумруд" откопала его где-то в США и по заказу московских грузин купила. Намерение было -- преподнести ожерелье президенту Шеварднадзе. В знак и во имя. Осталась сущая малость: доставить эту штучку в Тбилиси. -- А чего ж вы не сами? -- лениво спросил осторожный Боцман. В тот день была его очередь демонстрировать бдительность. -- Неужто у вас или у грузин доставить его некому? Боцман массивен и осанист, голос имел басовитый, так что вопрос его прозвучал вполне начальственно. -- Мы бы и сами, -- сокрушенно ответил лысоватый круглолицый дядечка, представившийся как Владимир Захарович Артемов, заместитель генерального директора "Изумруда". -- Но компания, в которой застраховано ожерелье Тамары, нашим людям не доверяет. "Резо-гарантия" -- слышали о такой? Они дали нам список охранных фирм, которые пользуются у них авторитетом. Вы в нем есть. Поэтому мы к вам и обратились. -- Далеко у вас этот списочек? -- все еще сверля гостя подозрительным взглядом, поинтересовался Боцман. Поскольку в тот день за директорским столом сидел он, я скромно притулился в кресле рядом и в разговор не вмешивался. Видел, что Боцману клиент не нравится. Мне он тоже не нравился. Мне вообще клиенты не нравятся. У них у всех отвратительная привычка: за свои деньги заставлять людей работать. Даже такое впечатление складывается, что они специально и платят, чтобы заставить кого-нибудь работать. Да еще не просто работать, а рисковать своей шкурой. Будто нельзя отдать деньги просто так или поручить охранному агентству что-нибудь простенькое. Вроде перевода старушек через дорогу. Толстенький распустеха Артемов с его добродушным щекастым лицом любителя покушать тоже не производил впечатления человека, который отдает деньги ради незнакомых старушек. Однако о страховой компании "Резо-гарантия" мы слышали только хорошее. Ее хозяин, кажется грузин, вроде бы увековечил в ее названии свое имя и свое мнение о собственной персоне. У Резо были основания доверять нам: у нашего агентства "MX плюс" был договор со страховой компанией "Россия" по поводу страхования рисков наших клиентов. А "Россия" в кругу специалистов котируется очень серьезно. Иными словами, случись нам обмишулиться, клиент получит компенсацию за убытки обязательно. Не от нас, так от "России". Это в нашей работе многим нравилось. -- Понимаете, господин Хохлов... Дмитрий... э-э? -- Дмитрий Александрович, -- сурово напомнил Боцман. -- Так что насчет списочка? -- А товарищ ваш... э-э? -- улыбнулся вежливый Артемов в мою сторону. -- Мухин! Мухин Олег Федорович мой товарищ, -- сурово сказал Боцман. -- Наши фамилии и образуют "MX" в названии фирмы. -- А "плюс" -- что? -- проявил любознательность гость. -- Не что, а кто. "Плюс" -- это плюс наши друзья-совладельцы. -- Понятно... Видите ли, Дмитрий Александрович и Олег Федорович, -- вздохнул Артемов, -- поймите меня правильно. Мы пока только ищем по списку клиента тех, кто нас самих устроит. И обратимся, как вы понимаете, не только к вам. Поэтому мне бы не хотелось на этом этапе обременять вас лишней информацией. -- То есть, -- вступил в разговор я, изображая само добродушие, -- вы боитесь, что мы договоримся с коллегами. Чтобы содрать с вас побольше? -- Нечто в этом роде я допускаю, -- опять улыбнулся Артемов, который своей непрошибаемой вежливостью начинал мне нравиться. Человек, умеющий держать себя в руках, не любит авантюр, что редкость среди нынешних российских нуворишей. -- Тогда я предлагаю компромисс, -- продолжил я. -- Мы сразу вам говорим, что запросим за работу не более пяти тысяч долларов, и вы... -- Пять тысяч?! Да тут работы на день, максимум два! Отвезти и вернуться. Нет, господа, боюсь, нам такая цена не по карману. Он так убежденно это сказал, что я почти успокоился. У наших недругов -- а их в небезуспешной работе родного агентства хватало -- стало хреновой традицией предлагать, не торгуясь, бешеные гонорары. С явным прицелом на то, что либо платить не придется, либо позже, когда наши тела охладеют, удастся забрать авансы назад. Правда, до сих пор нам удавалось и деньги получить, и шкуры уберечь. Хотелось бы эту славную традицию продолжить. Но сколько можно ходить по грани? Пора привлекать заказчиков без двойного дна. Но такие-то как и раз жмутся, считают копейки. -- Ну мы же говорим "не более", -- подключился вполне согласный со мной Боцман. -- Значит, если убедите нас, что риск невелик, может быть и меньше. Артемов даже не представлял себе, до какой степени это может быть меньше. Мы уже больше года на рынке охранных услуг, а очередь жаждущих нашей защиты все не выстраивается и не выстраивается. Хорошо, кое-какие накопления у нас есть -- с голоду не помираем. Но и без постоянных заказов сидеть поднадоело. -- Да какой тут риск? Мы в офисе вручаем вам чемоданчик с ожерельем, -- объяснил Артемов. -- Вы везете его в аэропорт. Ваш человек садится на самолет, а в Тбилиси прямо возле трапа его встречают люди президента. -- А на сколько застраховано ваше ожерелье? -- уже улыбаясь, спросил Боцман. Гость чуть замялся, но признался: -- На полтора миллиона долларов. -- Хм, и вы считаете, что за такую сумму не могут найтись желающие напасть? Извините, на столь наивного человека вы не похожи. Кроме того, мы не специализированная фирма по перевозке ценностей. Значит, придется до аэропорта нанимать броневик. А это тоже деньги. -- Но не пять же тысяч! Нет, извините, нам это не подходит. -- Ну не подходит, так не подходит... -- Боцман уперся своими лопатообразными ладонями в стол, чтобы встать в знак окончания разговора, и тут я снова проявил инициативу: -- А сколько вам подходит? Боцман с весьма натуральным возмущением покосился на меня, но смолчал. -- Помимо аренды броневика, билетов и прочих накладных? Максимум две с половиной, -- все так же вежливо выложил Артемов. -- Сколько?! -- возмущенно переспросил Боцман. -- А страховка? Вы знаете, сколько стоит страховка человека, который охраняет полтора миллиона баксов? И переночевать, покушать ему в Тбилиси надо? Надо! Четыре пятьсот! -- Две семьсот пятьдесят... Мы оба с Боцманом любим поторговаться. Но по разным причинам. Я как человек приземленный и меркантильный -- в расчете на финансовый выигрыш. А он как натура возвышенная -- исходя из того, что ни в чем суть человека не выражается настолько явственно, как в торговле. Наш гость торговался с большим умением: он и деньги хотел сэкономить, и старался при этом не рассердить потенциальных партнеров. Он был из тех, кто не плюет в колодец и не изображает из себя халифа (кстати, с последними потом вечно проблемы из-за оплаты). -- Четыре двести пятьдесят! -- прихлопнул Боцман по, столу так, что подпрыгнула компьютерная клавиатура. -- Три ровно... -- сказал Артемов и вежливо хмыкнул: -- Давайте не будем? Мы же не дети. Предлагаю прокалькулировать: машину, командировочные, суточные и все прочее. Из расчета тридцать долларов в час. -- Ладно! Ради хорошего человека -- пятьдесят в час, и по рукам? -- почти согласился Боцман и напомнил: -- Да, а список? -- Дался вам этот список, -- досадливо крякнул Артемов, но полез в портфель и достал прозрачную папочку с несколькими листочками бумаги. На верхнем под грифом "Резо-гарантии" выстроился столбик из "Щитов", "Защит" и "Безопасностей Лтд". Почти о всех нам было известно, что они тоже застрахованы в "России". Наш "MX плюс" находился в середине между "Мечом" и "Надежностью". -- Ого, -- удивился Боцман. -- И вы их всех обошли? -- Почти, -- улыбаясь, кивнул клиент. -- Мы решили уж заодно выбрать для себя агентство, с которым и в дальнейшем будем иметь дело. Да и вы правы: полтора миллиона кому попало не доверишь. -- Ото ж! -- поднял Боцман к потолку свой мощный палец. Вот так это началось. И сперва ничего чрезвычайного не наблюдалось. Коллеги из указанных -- вплоть до "Меча" -- фирм подтвердили, что "Изумруд" к ним обращался. В регистрационной палате они значились, их офис на Новом Арбате производил впечатление солидности, в банке "Микон" о фирме тоже отозвались уважительно. В общем, мы подписались. Везти груз должен был Боцман. Однако за день до поездки некий чайник влетел на своей "копейке" в бок его "форду-скорпио", покорежив машину и сотряся могучий мозг моего друга. Боцман уверял, что чувствует себя прекрасно и что готов в полет. Но мы решили не рисковать. Не война, чего горячиться. Поэтому в Тбилиси выпало отправиться мне. Передача "Изумрудом" ожерелья Тамары была обставлена как полагается. Сначала в офисе на Арбате двое экспертов, приглашенных покупателями, в перчатках, с лупами и химикатами обнюхали каждый камешек в полосе из чеканных золотых прямоугольников. Потом сокровище запаяли в прозрачный полиэтиленовый чехол и уложили в футляр с полупрозрачной крышкой. Потом футляр еще раз обтянули прозрачным полиэтиленом и уложили в металлический кейс. Получив под расписку чемоданчик с ожерельем, я пожал продавцам и покупателям руки и на арендованном броневике благополучно добрался до Шереметьева. Артист явно для всех сопровождал меня в стальном кузове, а Док, маскируясь, следовал позади на своем стареньком "мерее". В аэропорту Артист, по обыкновению щедро одаривая пассажирок и служительниц авиасервиса комплиментами, проследил, как я прохожу контроли, просветки и, кстати, даже обнюхивания на предмет наркоты. Я помахал ему рукой, прошел через таможенников в малый спецзал и только-только осмотрелся в ожидании приглашения на посадку, как и объявились Регина с Поводком. x x x Пока я соображал, что бы все это могло значить, Поводок объяснил мне, что они с Региной после дембеля работают тут. Ненавязчиво проверяют, так сказать, для страховки, VIPов и их сопровождающих на тот случай, если даже после всех просветок кто-то из них умудрится протащить или заполучить по дороге нечто незаконное или опасное. Вернее, работает, конечно, Регина, а он состоит при ней в роли переводчика. То ли Регина хорошо запомнила мой запах, то ли нюх у нее был куда чутче, чем у других ее хвостатых коллег, то ли чувство ответственности, закаленное в боях, оказалось мощнее, но она сумела у меня на руке засечь следы взрывчатки. Уловила те ничтожные молекулы, которые только и могли там остаться после недавнего мытья рук в туалете. Из-за этих-то вот молекул мне и приходилось теперь в темпе ломать себе башку. Объяснить этот факт можно тысячью способов. Ну например. Незадолго до нас броневик кто-то использовал для перевозки ВВ. Или саперов. Пылинки осели в кузове или остались на ручках после прикосновений взрывников, а я их нечаянно подцепил. Или даже еще проще: у нас в офисе я взялся за какой-то предмет, на котором до этого оставил следы ВВ наш Боцман. Он у нас главный технический спец и такой большой любитель разминировании, что недавно опять занимался на курсах повышения саперской квалификации. Главное, что у меня не было никаких оснований подозревать наличие взрывчатки внутри прикованного к моей руке кейса, ибо я в него руками не лазил. Только заглянул, когда не сводил глаз с ожерелья в полупрозрачном, да еще и запаянном в полиэтилен футляре. Так что смешно поднимать панику из-за какого-то несолидного запашка. И поскольку веских поводов для тревоги нет, надо лететь. -- Пусть она проверит кейс, -- попросил я Поводка, и Регина, не дожидаясь его дубляжа, привстала и обнюхала чемоданчик, начиная с ручки и кончая петельками на донце. Свою скептическую реакцию она сделала ясной даже для меня. -- И как ты считаешь, -- спросил я вроде бы у Поводка, но глядя на Регину, -- это опасно? -- Откуда мне знать? -- пожал плечами простодушный сержант, но его опекунша кратко рыкнула, и он уточнил: -- Вообще-то, по-моему, она тебе не советует. Видишь, как смотрит по сторонам: от кого-то в этом зале несет злостью и опасностью для тебя. Кто-то именно тебя пасет. Если я не полечу, вернусь и все окажется шухером на пустом месте, расходы на аренду броневика однозначно попадают на наш бюджет, как и стоимость билета, и штрафные за задержку и срыв сроков доставки, что сразу сделает эту поездку убыточной, а меня идиотом. Трусливым причем. С другой стороны, Регина столько раз нас выручала, предупреждая порой даже о снайперах, что не верить ей я не мог. Как жить, если уж и однополчанам не верить? Или однополчанкам? Собственно, на нас всех, и на меня в том числе, ей было плевать. Фактически эта сука по-настоящему оберегала одного только Поводка, заботиться о котором привыкла с самого раннего щенячьего возраста. Своего, вестимо: сам Поводок из своей щенячьей инфантильности до сих пор не выбрался. Причем Регина думала не только о его телесной целости, но и о его карьере и пропитании. Поэтому я был склонен доверять ее женско-материнскому чутью больше, чем собственной логике или экономической целесообразности. Но если Регина права и за мной тут присматривают, то просто так мне не смыться. А вдруг, чем черт не шутит, в моем кейсе ВВ с радио-взрывателем? И ну как его запустят? Нет, мне не хотелось рисковать подобным образом, пока кейс ко мне прикован. И вообще, есть такой в нашем деле постулат: когда некое истолкование событий принято за базовое, вести себя надлежит так, будто никаких сомнений уже и не существует. По полной программе и с максимальной бдительностью. -- Мить, -- попросил я, -- щелкни себя по горлу и кивни на ту дверь, из которой вы пришли. -- Ты что? Я ж на работе! -- возмутился он, но Регина дернула ухом, и он повиновался, звучно щелкнул себя по гортани. -- А, черт с ними, с приказами! -- Как бы поддаваясь на его призыв, я громко засмеялся и обхватил Поводка. При нашей разнице в росте обхватить мне его удалось только на уровне талии. -- Пошли квакнем! Время еще есть. Пока Регина вела нас по каким-то коридорчикам и зальчикам, я скороговоркой объяснял диспозицию. Броневик должен ждать, пока Артист не убедится, что я сел в самолет и тот взлетел. Но те, кто, допустим, затеял нехорошее, тоже наверняка присматривают и за Артистом, и за броневиком. Уловив идею. Поводок и псина отвели меня к малозаметному выходу в зал ожидания. Погранцы, таможенники и авиационные барышни на нас внимания не обращали. Регину и Поводка тут знали, и знали, что работники они безупречные. Но когда я, пробормотав "Спасибо вам, ребята. По гроб обязан!", заторопился к телефону-автомату, Регина вдруг рыкнула мне вслед. Я недоуменно обернулся, и Поводок, недоуменно пожав плечами -- дескать, он тут ни при чем, -- перевел мне этот рык, потерев палец о палец. Я спохватился и отдал подопечному Регины полсотни баксов. Сержант сделал было вид, что отказывается, но сука рыкнула и на него. Женщина -- она и есть женщина, она гораздо практичнее мужика в том, что касается обеспечения семейного будущего и благополучия ее щенка... Мне нужен был Артист: у него была глушилка. Но до Артиста у меня дозвониться не вышло: занято. Наверняка трепался с кем-то из своих пассий. Тогда я позвонил Доку и вкратце объяснил ему ситуацию. Он согласился, что рисковать не стоит. И согласился также с мыслью, что в броневик мне возвращаться не стоит. Если дело хреново, за ним наверняка следят. Мы договорились, что он заберет у Артиста глушилку и будет ждать меня возле выхода из таможни. Сказано -- сделано. Когда я нырнул в его серо-перламутровый "мерседес-230", то первым делом убедился, что глушилка действует. Это сейчас главное: ведь если, паче чаяния, в моем кейсе есть радиовзрыватель, при ней он не сработает. В эфире столько всяких помех от раций, радиотелефонов, ЛЭП и подстанций, что пришлось разработать специальные глушилки, создающие вокруг радиовзрывателей такое плотное "облако" помех, что сквозь него не прорвется никакой сигнал. Правда, это хотя и гарантировало от случайного взрыва, но ни в коей мере не гарантировало от той же беды, если кроме радиовзрывателя имелся еще и какой-нибудь другой. Химический, например. Короче, у меня были все основания стремиться как можно скорее избавиться от кейса. Но Док повел машину в сторону Зеленограда. На всякий случай. На тот же случай Артист как ни в чем не бывало изображал безмятежное ожидание моего отлета. Уверен, что он это делал качественно. По системе Станиславского. В Москву мы вернулись, сделав кругаля через Дедовск и Опалиху. Тогда я и спросил: -- Куда рулишь? -- Вот я и думаю, -- отозвался Док. -- Куда нам рулить? Сами мы с Доком местные и в саперном деле понимаем, но для такой тонкой работы -- маловато. Он по причине того, что и в самом деле был по основной специальности врачом-хирургом, с недавних пор занявшимся психологией. Я, как и мой тезка, гранатомет "муха", предпочитал в основном взрывы масштабные. Фугас там, граната... От Артиста тоже в этом деле толка не было, поскольку он как сапер еще хреновее, чем Гамлет. Наш кэп Пастух находился далеко, на своей лесопилке в Затопине. Единственный, кто среди нас не соответствовал своему прозвищу, поскольку никогда не служил во флоте, а лишь в морпехе, и отлично умел разминировать все, что заминировано, -- Боцман. Но он нынче валялся дома с подозрением на сотрясение мозга. Так что в наш офис возле метро "Коньково" нам соваться не резон... Но куда-то податься надо было! И вот тогда Док догадался: -- А если бы ты нас пас, ты бы телефоны наши слушал? -- Наверняка, -- согласился я. -- Но тогда почему они нас не перехватили? -- А когда? Переговаривались мы кодом. Не сразу поймешь. Потом, так быстро все провернули, что инструкции на этот случай им получить было некогда. -- Значит, им остается только следить, -- закончил я его мысль. Мы проверили, но слежку обнаружить не смогли: час пик. В потемках и сполохах реклам даже цвет машин не поймешь толком, а уж чтобы засечь ту, которая тебя ведет, -- тем более. А если их к тому же несколько, вообще глухой номер. Док молчал. Он хоть и был когда-то старше меня званием и до сих пор существенно опережал в возрасте, но знал, когда нужно приказывать, а когда нет. -- Ну что ж, -- вздохнул я, припоминая кстати боцмановское словечко. -- Пойду-ка я в автономный рейд. Пока вы со связью определитесь и сообщите мне на пейджер. -- Согласен, -- сказал Док. -- Ну что, рулим к метро? Мы выбрали подходящий момент, и возле "Сухаревской" он прижался к бровке, а я метнулся в арку, где "Медицинская газета". Я уже столько раз пользовался тамошним хитрым проходом, что, хотя до сих пор не читал этого издания, абсолютно уверен в его важности и полезности. В метро, а также в иные публичные места, включая общепит, мне с, возможно, черт-те чем в кейсе соваться было никак нельзя. Даже при наличии глушилки. Так что через полтора часа я основательно задубел, петляя в своей хилой замшевой курточке по дворам. Я ж не планировал работать на свежем декабрьском ветерке -- как-никак собирался лететь на юг. Кстати, я бывал в молодости в Грузии. Ох и хорошо же там! Тепло и весело. Правда, это было еще в советские времена. И летом. Нет-нет да и мелькала у меня малодушная мыслишка вызвать на связь генерала Голубкова, дабы прибегнуть к помощи родного УПСМ. В конце концов, мы их столько раз выручали, почему бы и им мне не помочь? Но тошнее всего для меня была мысль о том, что все мои теперешние действия и мучения основаны фактически на мнении собаки! И если эта сука Регина, предположим, напустила туману, решив по-легкому срубить полсотни баксов, то я-то в каком виде окажусь? Приходилось выкручиваться в одиночку. Глава вторая. Генерал Голубков и УПСМ В то время, когда замерзший Муха слонялся по вечерней Москве, в Управлении планирования специальных мероприятий (УПСМ) заканчивалось совещание начальников отделов. Шло оно на втором этаже скромного особнячка, якобы принадлежащего небольшой коммерческой фирме "Контур". Но и здание, и само управление могли называться как угодно. Например, "Управление поставками смазочных масел" или "Комитет независимого туризма". Суть бы от этого не изменилась. УПСМ было спецслужбой, независимо от ФСБ и ФАПСИ предоставлявшей администрации президента информацию, которая могла улучшить управление страной. А еще УПСМ по приказу Самого или по собственной инициативе вмешивалась в определенных случаях в ситуации, которые представляли угрозу России. Начальник УПСМ генерал-лейтенант Александр Николаевич Нифонтов, заканчивая совещание, сделал паузу и с легким вздохом объявил: -- Товарищи офицеры, вынужден вас огорчить. И прошу проинформировать своих подчиненных, присовокупив, что только крайняя необходимость вынуждает меня на этот шаг. Денежное довольствие за декабрь будет выплачено в половинном размере. То же самое за январь. В узком зале вокруг широкого и длинного овального стола сгустилась тишина. Почти все присутствующие уже знали о предстоящем. На то они и разведчики, чтобы знать о событиях заранее. Но все равно многие надеялись, что уж перед Новым-то годом их эта неприятность минует. -- Это связано с тем, -- выложив самое трудное, Нифонтов почувствовал себя свободнее, -- что нам необходимо срочно закончить работы по экранизации здания. А бюджетное финансирование практически заморожено. Вам не надо объяснять, как важно обезопасить наши компьютеры, наши собственные системы связи и прочую электронику. Посему уверен, что вы и ваши люди правильно поймете ситуацию. Даю слово офицера, что в феврале -- марте все задолженности будут погашены. Причем с учетом инфляции. Вопросы есть? Все свободны, Голубкову остаться. Мрачновато покидали подчиненные Нифонтова защищенный от всех видов прослушивания зал для заседаний. Генералу-то что -- он проинформировал их и забыл. А им еще смотреть в глаза своим подчиненным. И так же сухо, делая вид, что ничего особенного не случилось, сообщать, что праздник у них будет куцым. А после Нового года вообще придется опять жить, занимая у гражданских знакомых. А потом начальникам отделов предстояло самое тяжкое: прийти домой и там доложить женам и тещам, что надо затягивать пояса. Причем женам и тещам не объяснишь, что их деньги уйдут на меры по безопасности от ЭМБ, к тому же эта новая напасть -- электронно-магнитные бомбы -- секретна. Придется мямлить что-нибудь об общей экономической и финансовой напряженности в стране. ЭМБ -- это в принципе простые устройства, которые могут мощным бесшумным и невидимым импульсом не просто стереть все данные из имеющихся в радиусе сотен метров компьютеров, но и полностью вывести их из строя. А в компьютерах УПСМ много чего такого, что обеспечивает безопасность страны и стабильность ее руководства. Допустить их повреждение -- значит нанести урон в тысячу крат больший, чем стоит надежная экранизация помещений, где установлены основные серверы. Притом что погибшие уникальные данные в деньгах можно оценить лишь весьма приблизительно: ведь многое из того, что хранится в этих компьютерах, оплачено усилиями суперагентов УПСМ, их здоровьем, а иногда и жизнями... Но все равно, единственное, что облегчало душу покидавшим помещение офицерам, -- это уверенность, что и сам генерал-лейтенант выпишет себе такую же неполную получку, как и всем прочим. Утешение слабое, но все же лучше, чем никакого... Нифонтов же, озвучив неприятное решение, тут же о нем совершенно забыл. Он считал, что всякая служба чревата лишениями. Как на фронте случается и поголодать из-за перебоев в снабжении, так и спецслужбистам не зазорно на время ужаться в получке. Поэтому реплика генерал-майора Голубкова его в первый момент озадачила: -- И как же ты, интересно, собираешься компенсировать инфляцию? -- спросил начальник оперативного отдела УПСМ. -- Да тебя финансовое управление с дерьмом за это смешает. Нет ведь правительственного разрешения на сей счет... -- Инфляцию? Какую инфляцию? -- недоуменно спросил генерал-лейтенант. -- А-а, ты еще об этом. Очень просто. Кто-то из наших обратится в суд. И суд меня обяжет выплатить задолженность с учетом инфляции. Никакая ревизия не придерется! Нифонтов был горд своей идеей, но Голубков снова удивился: -- В суд? Военнослужащий? И кто ж на это решится? -- Кто угодно. Кому прикажу. Ты, например. Судебное заседание будет закрытым. Собственно, чего там заседать, если судья свой человек, а я не против иска? -- Не боишься прецедента? -- ругая себя за свой язык, сомневался Голубков. -- А ну как все войдут во вкус и начнут сутяжничать? -- А кто узнает? О судебном решении будут знать четверо: ты, я, зампофин и судья. Ладно, хватит об этом. Ты мне лучше объясни, что у тебя с резидентом по Кавказу? -- Все в порядке, -- доложил Голубков. -- Встретились. Материалы он мне передал, но там пока мало конкретики. Что воруют -- очевидно. А данные о бронетранспортерах, которые ушли в Армению, и о зенитных пулеметах, переправленных в Чечню, -- пока еще на уровне предположений и домыслов. Из боксов и со складов техника исчезла, -- это факт. Но, понятно же, что, проведи мы там проверку, окажется, что все погибло под селями и обвалами либо списано как отслужившее моторесурс. -- А в Абхазии? -- В Абхазии тем более. Боевые действия, ты ж понимаешь. Сгорел вертолет. А там иди разберись, подбили его сепаратисты или грузины? Или, наоборот, купили те или другие. -- Ну и каковы твои предложения? -- кивнул, соглашаясь, Нифонтов. -- Что мне докладывать куратору? -- Есть пока две зацепки. У резидента на примете один зампотех, который через пару месяцев увольняется в запас по выслуге. Вроде бы он не против в обмен на гарантию амнистии и выплаты всего, что ему причитается за службу, дать показания. Свидетель он мощный: у него будут не только детальные списки, личное свидетельство, но и ксерокопии подделанных документов. Вторая -- через грузин. У меня есть надежный выход на канцелярию Шеварднадзе. Если там удастся, то их контрразведка может нам много чего сообщить полезного. И не только о хищениях и коррупции. -- Я-асно, -- задумчиво протянул начальник управления. -- Только вот что... Давай-ка мы это как-нибудь похитрее залегендируем. Не надо, чтобы это выглядело как наше сотрудничество с ними. Понял? Пусть это будет как бы работа у них нашего крота. Голубков кивнул. Ему не надо было напоминать, что предыдущий президент России недолюбливал президента Грузии. Тот еще во время их совместного пребывания в Политбюро ЦК КПСС не слишком высоко оценил деловые качества будущего реформатора России. Шеварднадзе, опытный, но жестковатый грузин, слишком четко понимал, к чему могут привести амбиции без понимания сути событий. И вот из-за прошлых обид, злопамятности высшего чиновника России и обострившегося положения в Абхазии два православных народа оказались в конфронтации: Но Нифонтов и Голубков были служивыми людьми, а служивые командующих себе не выбирают, служивым приходится исходить из того, что есть. Выкручиваться. -- Понял, -- резюмировал генерал-майор. -- Оформим моего человека как крота, имя засекретим, выпишем вознаграждение. Доклад представлю, как результат агентурной разработки, так? -- Так. Теперь вот что еще. Как, Костя, ты объяснишь мне вот это? -- И Нифонтов достал из лежавшей под его тяжелой волосатой рукой густо-зеленой папки ксерокопию заметки из англоязычной газеты, к которой был подколот отпечатанный на принтере перевод. "Как сообщил источник в Кремле со ссылкой на генерал-майора К. Д. Голубкова, работающего в одном из подразделений ФСБ или ФАПСИ, отношения России и Грузии будут обостряться, пока у власти в Грузии находится "рвущаяся в НАТО клика тирана Шеварднадзе". Об этом генерал-майор заявил на встрече ветеранов Вооруженных сил СССР в клубе "Щит Родины". Это неформальная организация, объединяющая бывших сослуживцев, ныне оказавшихся разведенными по армиям СНГ и других стран ближнего зарубежья России. Генерал Голубков, в частности, заявил и о том, что не понимает, почему ликвидаторы катастрофы на Чернобыльской АЭС, которую до сих пор лживо называют "аварией", получают пенсию не в зависимости от того, несколько эффективна была их работа по ликвидации последствий катастрофы, а от того, насколько сильно они при этом пострадали. На том же заседании один из сослуживцев Голубкова капитан-спецназовец Пастухов поднял тост "За братство русских и грузин, живущих в Москве..." -- Бред, -- нахмурился Голубков. -- В клубе был. По твоему заданию. Отчет об этом уже у тебя. Однако о Грузии -- во всяком случае, в таком разрезе -- речи не шло. О Чернобыле вообще не говорилось. Ни слова. А Пастухова так и вообще на том сборе не было. Он никогда никакого отношения к "Щиту" не имел. Это провокация. -- Я и без тебя знаю, что провокация, -- поморщившись, как от изжоги, буркнул Нифонтов. -- Я тебя про другое спрашиваю: как ты это можешь объяснить? Мы взялись с тобой расследовать коррупцию в российских войсках на Кавказе, в частности в Грузии. И тут же тебя выставляют как обвинителя Шеварднадзе. Совпадение? Упреждающий удар? Или крючок на будущее? А Пастухов? Он тут каким боком? Не в связи ли с ликвидацией его группой того террориста... Пилигрима, да? Это тоже ведь кавказский след, так? [См. роман А.Таманцева "Двойной капкан"]. -- А чт