оть и очи потерял, у меня дело нашлось, меня люди не обижают, на их жалость не жму. А таким, как ты, и в глаза людям поглядеть нельзя, убогий ты душой, совесть у тебя была слепая... Да и нонче не прозрела. Темно тебе на свете, и просвета тебе не будет, не жди... Наутро в вагоне проснулись поздно, потому что долго накануне не могли заснуть люди, взволнованные вчерашней встречей и возмездием, которое совершилось у них на глазах. А когда пассажиры проснулись, слепой уже встал. Он сидел у окна, незрячие глаза его упрямо и мечтательно уставились в высоко поднявшееся солнце. - Солнышко-то сегодня какое,- ласково проговорил он,- уже по-весеннему светит. Я щекой чую, как греет. На тепло повернуло. Весна скоро... Э-эх!.. И он во все плечо развел мехи баяна, словно широко раскрыл объятия навстречу торжествующему солнцу. ПРИМЕЧАНИЯ Этот рассказ был напечатан в журнале "Красноармеец", Й 9 за 1945 год. Толчком к созданию рассказа послужил подлинный случай. Но естественно, многие подробности и сцены писатель внес в повествование от себя. Е. Таратута ИСТОРИЯ С БОРОДОЙ Когда хотят сказать, что какая-нибудь история очень стара и давно всем известна, то говорят, что она уже имеет длинную бороду. Про мою новогоднюю историю тоже можно сказать, что эта история с длинной бородой, и даже не с одной, а с двумя, если хотите... Все, о чем я собираюсь вам сейчас рассказать, случилось вскоре после войны, в канун Нового года, недалеко от Минска, в рабочем поселке при заводе, где директором товарищ Барабаш. Заводские комсомольцы порешили устроить для ребят славные каникулы. Ребят в поселке было много, и, как выражался секретарь заводского комитета комсомола Сеня МихалИв, елка работала в три смены - трижды в день зажигали на ней цветные лампочки; и утром, днем и вечером седовласый неутомимый бородач в звездной шапке водил ребячьи хороводы вокруг воздвигнутой посредине барака высокой ели, привезенной комсомольцами из лесу. Он уже охрип к вечеру, в сипловатом баске его то и дело проскакивал, словно искра в выключателе, какой-то совсем не дедовский петушок, и тогда казалось вдруг, что дед уж не так стар и, судя по голосу, сам себе годится во внуки. Дети так и льнули к нему, и только самая маленькая гостья, укутанная в пуховую шаль, которую мама не позволила снять, долго не решалась протянуть деду свою руку, пятилась, прячась за мать, и даже всплакнула сперва. А потом уверилась, что ничего страшного тут нет, и, доверчиво вложив свою ручонку в руку деда, на которой красовалась огромная расписная рукавица, все допытывалась: - А ты настоящий? В лесу живешь? Ты вправду? На что лукавый дед отвечал: - Настоящий, лесной, правдашний, внученька. И щекотал ее нос своей мягкой белой бородой. А тем временем секретарь комсомола Сеня Михалев, стоя поодаль с директором завода товарищем Барабашем, приехавшим взглянуть на елку, сам очень запарившийся, но довольный успехом елки, хвастался: - А дед, дед!.. Как вы считаете, товарищ Барабаш? Силен дед? Прямо как в Москве, в Колонном зале, не хуже. В смысле бороды у нашего даже длиннее, даю слово. Но вот кто-то из заводских ребят вызвал Сеню за двери; он через минуту вернулся в зал с лицом, предвещающим что-то очень торжественное. - Ребята! - закричал он. - Минутку тишины! Ребята, к нам на елку приехали дорогие гости!.. Герои Советского Союза!.. Дед захлопал своими пестрыми рукавицами, хоровод распался, дети кинулись навстречу приехавшим. Их было двое. Один - совсем юный лейтенант-артиллерист со скрещенными пушечками на погонах, другой - уже немолодой на вид капитан. У него было худое, неулыбчивое и, как показалось ребятам, строгое лицо, ранняя седина побелила виски; он шел, опираясь на палку. Ребята обступили гостей, становясь на цыпочки, заглядывая им на грудь и наперебой считая ордена. Гости оглядывались в замешательстве, застенчиво улыбались, и в золотых звездочках на их гимнастерках прыгали огни елки. Опираясь на палку, капитан вышел вперед и неловко повернулся у елки лицом к ребятам - у него еще не совсем хорошо, видно, слушалась нога. - Дорогие дети,- медленно начал капитан.- Вот мы с вами сегодня встречаем Новый год у елки, которую вам устроили заботливые люди. А ведь еще недавно не до елок здесь было... Меня просили поделиться с вами некоторыми военными переживаниями, так сказать, эпизодами... И как раз вспомнил я, ребята, про один такой эпизод, который был лично со мной в этой же местности два года назад. Тут тогда, помните, были немцы, ну, проще говоря, фрицы. Я был по специальному заданию сброшен на парашюте с самолета. У меня была с собой такая походная рация... ну, это, в общем, радиостанция, передатчик, и всякое такое. Я должен был кое-что сообщать своим. Спрыгнул я, понимаете, ветром занесло меня на высокую ель. Получилась, в общем, неудача, я сильно зашибся и сломал ногу. Радиостанцию сбросили на особом парашюте. А мороз, знаете, крепкий, натерпелся я жутко. Немцы ведь кругом. А куда я со своей ногой от них денусь? Долго я так ползал по лесу. Радиостанцию не отыскал. Нашел что-то вроде пещерки. Провизия у меня была с собой, и это меня спасло. Сколько времени я в лесу провел, и не знаю точно. У меня уже борода порядочная отросла. А сообщить о себе не могу - нет при мне моей радиостанции. И вот как раз накануне Нового года, как я уже потом узнал, услышал я шаги - легкие такие, не мужские. Все равно пропадать, думаю, да и вижу, что девушка. Подал я голос тихонько. Рассказал ей все, как и что, и сознание потерял. Вот уже сколько раз я это рассказываю ребятам, а все никак не могу спокойно говорить. Капитан замолчал и прокашлялся. Все слушали его, боясь даже громко вздохнуть,- и ребята, и Сеня Михалев, и Дед-Мороз, который сжимал своей огромной рукавицей руку маленькой девочки. - Когда очнулся я,- продолжал капитан,- понять сразу не мог, где это такое я нахожусь. Гляжу, закопан я в солому в каком-то сарае и рядом моя радиостанция. Вот ведь какая славная девушка!.. Катя ее звали... Мало того, что она, меня самого на салазках в деревню отвезла и в сарае спрятала, она еще и радиостанцию разыскала и притащила сюда же. Наладил я аппаратуру, укрыл ее в соломе и ночью связался со своими. Вот гляжу сейчас на елку, как лампочки в ветвях светятся, и очень мне это, ребята, напоминает, как у меня там в соломе в ту новогоднюю ночь лампочки в моем аппарате затеплились. И спасла, выходила меня девушка Катя. Лежал я в сарае, припрятанный ею, бородища отросла такая, что прямо-таки настоящий дед-мороз... А потом вдруг не пришла один раз Катя, пропала. И фамилию ее даже спросить я не успел. Но тут уж я немного оправился да и задание выполнил. Связался я через радиостанцию со своими, и скоро они меня при помощи партизан разыскали. Вот какая история была, ребята. Так сказать, эпизод. - А Катю потом нашли? - спросил детский голос из мерцающей полутьмы. - Нет... Так и не нашел. Вот пожелайте мне хоть в новом году теперь ее отыскать. - Так то ж я! - раздался вдруг крик из-под елки, хриплый, но такой громкий, что, казалось, лампочки мигнули и что-то дрогнуло в ветвях. - Простите, в каком смысле? - спросил капитан, вглядываясь в путаницу отблесков и сдвинутых теней. Сеня Михалев кинулся к выключателю и разом включил полный свет. И все увидели, что Дед-Мороз припал своей белой бородой к груди капитана и пестрыми рукавицами колотит его по плечам, а тот сконфуженно бормочет, все еще не узнавая: - Простите, товарищ, это в отношении чего вы? - Да мама моя родная,- в отчаянии, осипшим голосом закричал Дед-Мороз,- глядите на него! Забыл уж... Ох, чтоб ее совсем! - Последнее относилось уже к бороде: дед, словно спохватившись, рванул себя за бороду и отодрал ее напрочь. - Ка-тя!..- глухо ахнул капитан, растерянно всматриваясь в румяное, смущенное и счастливое лицо девушки.- Катя, ты... То есть вы... А как же вы меня не узнали сразу?.. - Так ты... вы... ведь тогда с какой бородищей были! - Ну, зато вы в те времена еще не отпускали бороду, Катя,- засмеялся наконец капитан, и строгое лицо его вдруг потеплело и стало совсем молодым. - Куда же вы тогда исчезли? - Немцы меня тогда забрали, хотели в Германию угнать, да я с пути убежала. Вернулась когда, пришла в сарай, а вас уже нет... Все обступили их, пораженные этой удивительной встречей. Сказочная борода Деда-Мороза свисала со стула, на котором прежде сидел баянист. И вдруг раздался громкий плач. Это плакала маленькая девочка в пуховой шали. - Не настоящий, - твердила она сквозь слезы, - он совсем тетя... И, потрясенная этим обманом, она никак не могла успокоиться; она не утешилась даже тогда, когда ей подарили с елки большого ватного и на этот раз настоящего деда-мороза. Она отошла в уголок и стала тихонько пробовать, не оторвется ли и у этого деда борода. Борода в конце концов таки отодралась, но, взглянув на безбородую, краснощекую матрешку, вполне теперь годную, чтоб ее нянчить, утешилась малышка и решила, что, пожалуй, прав был обманувший ее большой Дед-Мороз, который не захотел оставаться стареньким и сделался такой молодой и славной тетей... ПРИМЕЧАНИЯ Рассказ, написанный в конце войны, был напечатан в газете "Комсомольская правда" и неоднократно передавался по радио под названием "Освобожденный Дед-Мороз". Под названием "История с бородой" впервые напечатан в сборнике "История с географией" в 1948 году. В этом названии, как и во многих других названиях произведений Льва Кассиля, - игра слов, поясняемая автором в самом рассказе. Е. Таратута