расстрелян вместе с колчаковскими министрами А.А. Червен-Водали, Л.И. Шумиловским и А.М. Ларионовым. 79 Пепеляев, Виктор Николаевич (1884-1920) - политический деятель. Окончил юридический ф-т Томского университета, преподавал в Бийской мужской гимназии. Чл. IV Гос. Думы от Томской губ. Чл. ЦК партии кадетов в 1917 г. Вскоре после Февраля - комиссар Временного правительства в Кронштадте; арестован там матросами. Летом 1917 г. вступил добровольцем в армию, служил в 8-м Сиб. мортирном дивизионе. Командирован в Сибирь "Нац. центром". Председатель Восточного отдела ЦК партии нар. свободы (кадетов) с момента его организации до формального выхода из партии (декабрь 1918). Один из главных деятелей переворота 18 ноября, после чего - директор департамента милиции и гос. охраны. С конца февраля 1919 г. - тов. министра внутренних дел, весной стал министром внутренних дел и вошел в состав Совета министров Верховного правителя. 22 ноября назначен премьер-министром. В Иркутске переформировал Совет министров. Пытался примирить пр-во с сиб. земством и гор. думами; рассчитывал, в случае упорства Колчака, опереться на войска своего брата - А.Н. Пепеляева; "правительства общественного доверия", однако, создать не сумел. В начале декабря выехал навстречу Колчаку с намерением добиться отречения того от верх. власти в пользу А.И. Деникина, созыва Земского собора и т.д. После конфликта с Колчаком возвращался вместе с ним в Иркутск и, начиная с Нижнеудинска, разделил его судьбу. 80 С 21 декабря движение Колчака на восток происходило в обстановке восстания, начавшегося на магистрали под руководством Ревкома (с.-р., меньшевики, земские деятели) и поддержанного большевиками. Почти сразу по прибытии поезда Колчака в Нижнеудинск в городе 27 декабря захватило власть Полит. бюро (местный орган Ревкома), и М. Жанен в тот же день (из Иркутска) приказал не пропускать далее поездa Колчака, Пепеляева и "золотой эшелон" "в видах их безопасности". Началось двухнедельное "нижнеудинское сидение" на станции, объявленной нейтральной. Верховный правитель предоставил своему конвою (60 офицеров и ок. 500 солдат) полную свободу действий, и почти все солдаты покинули его; Колчак поседел при этом в одну ночь. 1 января командование ЧСК взяло Колчака и золотой запас "под свою защиту". Адмирал имел возможность бежать под видом солдата, но отказался; обсуждался план движения на Монголию, но был отброшен Колчаком. Он согласился на перевод в отдельный вагон, куда перешли и офицеры конвоя, и этот вагон, как и вагон Пепеляева, был прицеплен к эшелону 1-го батальона 6-го чешского полка и поставлен под защиту амер., англ., франц., япон. и чехосл. флагов (вывешен был и рус. Андреевский). Со 2 января в поезде Жанена происходили переговоры оперативной (чрезвычайной) тройки последнего колчаковского пр-ва (А.А. Червен-Водали, А.М. Ларионов, ген. М.В. Ханжин) с представителями Политцентра (ПЦ) - новой власти, возникшей в ходе восстания и попытавшейся овладеть положением на магистрали от Красноярска до Иркутска. Упорство тройки было сломлено вмешательством Жанена и, главное, восстанием в Иркутске, в результате чего 5 января власть была формально передана ПЦ (фактически с первого дня ПЦ делил власть с Иркут. губкомом РКП(б) и Центр. штабом раб.-крест. дружин, силами которых и был в основном произведен переворот в городе вечером 4 января). Одновременно и сам Колчак отказался от власти, назначив своим преемником А.И. Деникина, а главнокомандующим вооруженными силами на Дальнем Востоке - атамана Г.М. Семенова. По указанию Жанена, желавшего обеспечить беспрепятственный выезд союзнич. отрядов и поезда с иностр. миссиями, чехословаки согласились выдать Колчака Политцентру. В качестве выкупа за свободный путь на восток (особенно остерегались взрыва туннелей на Кругобайкальской железной дороге) они - несколько позже - согласились оставить в Иркутске "золотой эшелон". Под охраной чехов, превратившейся в конвой, Колчак выехал из Нижнеудинска 10 января и, при задержках на ст. Зима, под Черемховом и на Иннокентьевской, где с каждым разом увеличивалось число вооруженных дружинников, сопровождавших поезд, утром 15 января прибыл в Иркутск. Союзники, за исключением чехословаков, покинули город накануне. Арест Колчака был поручен А.Г. Нестерову, со слов которого этот эпизод (там упоминается и А.В. Тимирева) описан Л.И. Шинкаревым в его кн.: Сибирь: откуда она пошла и куда она идет. (2-е изд., М., 1978, с. 154-155). Обширные выдержки из доклада генерал-майора М.И. Зaнкевича "Обстоятельства, сопровождавшие выдачу адмирала Колчака революционному правительству в Иркутске" приведены в кн.: К л а д т А.П., К о н д р а т ь е в В.А. Быль о "золотом эшелоне" (2-е изд., М., 1966, с. 60-65 и 88-90; документ ранее напечатан в кн.: Белое Дело, т. II: Летопись Белой Борьбы. Материалы, собранные и разработанные бароном П.Н. Врангелем, герцогом Г.Н. Лейхтенбергским и светлейшим князем А.П. Ливеном. Под ред. А.А. фон Лампе). Берлин, 1927. Местным властям Колчака передал чеш. офицер Боровичка. Когда Колчаку сообщили о передаче, он воскликнул: "Как, неужели союзники меня предали? Где же гарантии генерала Жанена?" А.В. успокаивала Колчака, держа его руки в своих, и выразила желание быть арестованной вместе с ним. Ряд подробностей об аресте и заключении адмирала Колчака и Анны Васильевны приведен впервые в статье Л.И. Шинкарева No"...Если я еще жива". Неизвестные страницы иркутского заточения Александра Колчака и Анны ТимиревойЄ ("Известия", 18 октября 1991 г., с. 9). 81 Тихомиров, Михаил Иванович (р. 1907) - журналист и писатель, печатающийся с 1928 г.; работал в различных редакциях в "Правде", "Вечерней Москве", "Московском литераторе", "Нашем современнике", Госполитиздате; получил высшее дипломатическое образование (1938) и участвовал в работе советских правительственных делегаций в США, Франции, Швейцарии, Канаде. Колчак является действующим лицом его первого (и единственного) обширного произведения "Генерал Лукач". Этот исторический роман написан в 1956-1962 гг. и выдержал пять изданий общим тиражом 680 тыс. экз. Тихомиров, как и другие беседовавшие с Анной Васильевной писатели (Алдан-Семенов, А.И. Елкин), обещал изобразить Колчака правдиво - "не так, как другие раньше"; это никак не отразилось на переизданиях "Генерала Лукача". Сама Анна Васильевна изображена в романе в ряду реальных исторических лиц под именем Веры Митеревой: сибирячка, княжна, женщина далеко не строгого поведения, которой после ареста Колчака "ничто не угрожает". 82 Речь идет о письмах Колчака к Анне Васильевне, которые рассматривались исследователями как своего рода дневник Колчака за февраль 1917 - март 1918 г. Они попали в СССР в составе Пражского архива в 1945 г., но долго оставались неизвестными. Впервые судьбе этих писем и их содержанию были посвящены пять страниц в статье ст. научн. сотр. ЦГАОР СССР Б.Ф. Федотова "О малоизвестных источниках периода гражданской войны и иностранной военной интервенции в СССР" ("Вопросы истории", 1968, No 8, с. 24-28). А.И. Алдан-Семенов при работе над романом "Красные и белые" (с 1969 - три издания общим тиражом 380 тыс. экз.), вероятно, знакомился с несовершенными машинописными расшифровками этих трудночитаемых текстов. В роман включены отобранные им не вполне точные отрывки из восьми писем. Подробнее об истории этих писем и их предшествующих публикациях см. с. 139-142 настоящего издания. 83 Алдан-Семенов - псевд. писателя Семенова Андрея Игнатьевича (1908-1985). Начинал как поэт (печатался с 1926, первая кн. стихов - 1934). Арестован по полит. обвинению (ок. 1937), 1938-1953 гг. провел в лагерях на Севере (добыча золота, ловля рыбы, лесоповал). После реабилитации - автор прозаич. книг о тружениках Сибири и Севера; писал о "восстановлении ленинских норм сов. демократии". 84 Каппель, Владимир Оскарович (1883-1920) - генерал-лейтенант (1919). Окончил Николаевское кавалерийское училище (1903) и Академию Генштаба (1913), участвовал в Первой мировой войне. Летом 1918 г. - командир Первой добровольческой дружины Нар. армии (армия Комуча), командовал частями Нар. армии, взявшими Симбирск и Казань. Наиболее надежными по дисциплине и храбрости в его Волжском корпусе стали Ижевская и Воткинская дивизии (из восставших против большевиков в августе 1918 г. рабочих этих городов). Единственный военачальник, которого Директория, в порядке исключения, произвела в генералы (ноябрь 1918). Остался с той частью Нар. армии, которая, подчинившись Колчаку, приняла название Зап. армии. В 1919 г. корпус Каппеля действовал под Белебеем (май), Челябинском (июль-авг.), на Тоболе (август). При отходе на Омск командовал Моск. группой войск (т.е. той, в задачу которой ранее входило наступление на Москву), а с ноября 1919 г. - 3-й армией (бывшая Западная). Среди генералов выделялся безусловной преданностью Колчаку. После конфликта с М.К. Дитерихсом и В.Н. Пепеляевым Колчак по прямому поводу предлагал Каппелю, когда тот достигнет Иркутска, принять от него полномочия Верховного правителя (Каппель отказался, сославшись на свою неподготовленность). 11 декабря назначен главнокомандующим. Его армия совершила так наз. Ледяной Сибирский поход: преследуемая 5-й Красной Армией и охваченная тифом, прошла в стужу по глубоким снегам вдоль Сиб. магистрали (шли по старому Сибирскому тракту: на железную дорогу не пускала занимавший ее ЧСК) и пробилась за Байкал, потеряв большую часть своего состава. В походе Каппель простудился, отморозил обе ноги и 25 января умер от воспаления легких. За Байкалом части Каппеля приняли наименование Дальневост. Российской армии, но чаще называли себя Каппелевской армией. Отойдя в конце 1920 г. (под условием разоружения) в Китай, а затем проникнув в Приморье и частично возродившись там как боевая сила, каппелевцы до конца (1922) сохранили свое название. 85 Сведения о движении каппелевцев стали поступать в Иркутск примерно с 15 января. В этих условиях ПЦ 20-21 января вынужден был передать власть Иркутскому ВРК, сформированному 19 января и руководимому большевиками (чехословаки в ответ на заявление ВРК о необходимости устранить ПЦ согласились на это при условии сохранения в силе заключенного ими в ПЦ соглашения о свободном выходе ЧСА на восток). 30 января у ст. Зима каппелевцы разбили сов. войска и в следующие дни вышли на подступы к Иркутску. 86 Расстрел Колчака был заранее предрешен. Еще в январе директива об этом была дана Лениным: "Шифром. Склянскому: Пошлите Смирнову. (РВС 5) шифровку: Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин Подпись тоже шифром. 1. Беретесь ли сделать архинадежно?" (Этот текст был опубликован М. Восленским в кн. "Номенклатура", вышедшей в Лондоне в 1985 г. Здесь цитируется по газете ленингр. писателей "Литератор", 20 июля 1990 г., с. 7.) Официальная советская версия упоминала лишь санкцию на расстрел, полученную по телефону от председателя РВС 5-й армии И.Н. Смирнова. Утверждалось, будто бы вначале предполагалось отправить Колчака после следствия в Москву, но события заставили местные власти поступить иначе. Формально постановление о немедленном расстреле Колчака и Пепеляева вынесено в Иркутске (Военно-революционным комитетом по представлению С.Г. Чудновского, председателя Иркутской Губчека). Расстрел описан, с расхождением в некоторых деталях, его непосредственными исполнителями - С.Г. Чудновским (Конец Колчака. - В кн.: Годы огневые, годы боевые. Сб. воспоминаний. Иркутск, 1961, с. 207-210) и И.Н. Бурсаком (Конец белого адмирала. - В кн.: Разгром Колчака. Воспоминания. М., 1969, с. 266-280); Л.И. Шинкарев в указанной выше книге пользовался более полным текстом воспоминаний Бурсака. Об обстоятельствах расстрела Колчака рассказали тогдашний глава Иркутского ВРК А.А. Ширямов (Иркутское восстание и расстрел Колчака. - "Сиб. огни", 1924, No 4, с. 122-139). К воспоминаниям Ширямова, Чудновского, Бурсака, по всей видимости, восходит легенда о А.В. Тимиревой как "княжне". После объявления о предстоящем расстреле Колчак обратился с просьбой о свидании с Анной Васильевной, в ответ на что "все расхохотались" (Чудновский). Перед расстрелом Александр Васильевич оставался спокойным. Ему хотели завязать глаза - он отказался. Расстрелян, как и Пепеляев, на берегу реки Ушаковки в 5 ч. утра 7 февраля 1920 г. двумя залпами дружинников из тюремной охраны. Трупы опущены в прорубь, вырубленную дружинниками на Ангаре. При расстреле Колчака присутствовал представитель губревкома М.Н. Ербанов (будущий председатель СНК Бурят-Монгольской АССР и первый секретарь Бурят-Монгольского обкома ВКП(б), расстрелянный в 1938). 87 Комендантом тюрьмы в это время был В.И. Ишаев. Возможно, однако, что Анна Васильевна имеет в виду прежнего коменданта тюрьмы, принявшего арестованных от А.Г. Нестерова 15 января, - И.Н. Бурсака, который стал при переходе власти к ВРК комендантом города, но неоднократно (по 2-3 раза в сутки) посещал и проверял тюрьму. 88 Пешкова (урожд. Волжина), Екатерина Павловна (1876-1965) - общественный деятель. Родилась на Украине, гимназию окончила в Самаре (1895). Жена А.М. Горького с 1896 г.; после 1904 г., когда они расстались, сохранила с ним деловые и дружеские отношения. Общественная работа Е.П. началась в 1900-е годы в Ниж. Новгороде (Нар. дом, Красный Крест) и Крыму (помощь революционным матросам). В 1907-1914 гг., вместе с сыном Максимом, Е.П. - за границей, в основном в Париже. Посещала в Сорбонне курсы французского языка для русских и лекции по социальным наукам. Была членом партии с.-р.; в конце 1908 г., после разоблачения Е.Ф. Азефа, выбрана во Временную делегацию ПСР, заменявшую ЦК ПСР до выборов нового ЦК. В 1908-1912 гг. работала в эмигрантской кассе (Париж) по организации материальной помощи рус. политэмигрантам. Вместе с другими членами кассы организовала в Париже детскую библиотеку. Участвовала в попытках создать за границей Музей истории борьбы за полит. освобождение России (1910-1913). Работала в организованном В.Н. Фигнер Кружке помощи каторге и ссылке ("Парижский кружок"), продолжила эту работу по возвращении из-за границы. После начала Первой мировой войны вернулась из Италии в Россию через Константинополь - Одессу. В об-ве "Помощь жертвам войны" заведовала (осень 1914-1918) Комиссией помощи детям. В начале 1915 г. вместе с адвокатом И.Н. Сахаровым на средства Земского и Городского союзов организовала отряд по сбору детей, оставшихся за линией фронта. В годы войны работала также в нелегальном кружке "Красный Крест", собирала для Горького материалы о жизни евреев в России, ответы по анкете "Дети и война" и т.д. После Февраля - в Моск. бюро Об-ва помощи освобожденным политическим, в августе 1917 г. при посещении Крыма знакомилась в Ливадии с работой санаториев для бывших политзаключенных. В 1917 г. - чл. ЦК ПСР. После Октября - в об-ве "Культура и свобода", в Худож. просветит. союзе рабочих организаций, Политическом Красном Кресте (до 1922), с 1922 г. - возглавила организацию Помощь политическим заключенным, которая просуществовала до 1937 г. С осени 1920 до 1937 г. - делегат Польского Красного Креста по опеке лиц польской национальности в Сов. России. В связи с этой деятельностью посетила Иркутск, Новониколаевск и др. города Сибири (сентябрь-октябрь 1921), Архангельск (весна 1922) и т.д., по два раза в год ездила в Польшу. По завершении репатриации в Польшу награждена (1925) знаком Польского Красного Креста. Один из организаторов Музея А.М. Горького в Москве (1937). Во время войны 1941-1945 гг. - в организациях, помогавших эвакуированным и пострадавшим от войны детям (начала эту работу в Ташкенте в конце 1941). В последние годы жизни - консультант архива А.М. Горького при ИМЛИ. Среди подготовленного ею к печати - два тома писем Горького к ней ("Архив А.М. Горького", т. 5 и 9. М., 1955 и 1966). 89 Репатриация в Польшу проводилась в соответствии с сов.-польским соглашением, заключенным в Риге 24 февраля 1921 г. (Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. III. М., 1965, док. No 267, с. 502-514). В Москве (а для проведения встречной репатриации - и в Варшаве) создавались смешанные комиссии из делегаций от обеих сторон. Члены репатриационных комиссий пользовались дипломатической неприкосновенностью. В их функции входило посещение лагерей, тюрем, госпиталей и прочих мест нахождения лиц, имеющих право на репатриацию. До образования в апреле 1921 г. репатриационных комиссий и некоторое время после их создания репатриацией занимались Российское и Польское общества Красного Креста. За апрель 1921-апрель 1924 г. из сов. республик в Польшу репатриировалось ок. 1,1 млн. человек (почти 2/3 из них составляли украинцы и белорусы). По польским источникам, на территории СССР осталось ок. 1,5 млн. поляков, не воспользовавшихся правом на репатриацию. Контингенты возвращавшихся на родину граждан с самого начала должны были включать определенную долю военнопленных, по исчерпании иных категорий они состояли только из военнопленных. Осн. часть пленных поляков была захвачена на фронтах сов.-польской войны (воен. действия с 25 апреля по 18 октября 1920). Меньшую часть составили бывшие польские легионеры из соединений, созданных летом 1918 г. в Сибири и входивших позже в состав войск Польской республики. Поляки, подобно чехословакам и румынам, охраняли один из секторов Сиб. магистрали (Татарская - Новониколаевск, с ответвлением на Славгород, с 1 октября 1919 г. ЧСА передала им участок Новониколаевск - Тайга). При отступлении польская дивизия, вместе с серб. полком, составляла арьергард союзнич. войск. Перед ст. Тайга отряд поляков в 4 тыс. штыков был почти начисто изрублен 27-й красной дивизией (в живых осталось 50 пленных); в р-не Анжерских копей два полка легионеров в 8 тыс. штыков потерпели новое поражение и затем без сопротивления сдались в плен. Военнопленные поляки содержались как в европейской России (Тульский лагерь), так и в азиатской части страны (напр., в 1920 г. работали на лесозаготовках в р-не Колывани). Деятельность Е.П. Пешковой по репатриации польских военнопленных, возможно, отмечена в польской прессе и мемуарах, но нам эти источники неизвестны. 90 Павлуновский, Иван Петрович (1888-1940) - большев. деятель, чл. РСДРП(б) с 1905 г. В ВЧК с момента ее организации, вместе с ней переехал в Москву, принимал руководящее участие в ликвидации "Союза защиты родины и свободы" (май 1918) и др. крупных операциях ВЧК. С августа 1918 г. нач. Особого отд. 5-й армии Вост. фронта; возглавлял одно время Особый отд. Вост. фронта. Пред. ЧК в Казани и Уфе после взятия этих городов (1918). С апреля 1919 г. зам., с августа первый зам. нач. Особого отд. ВЧК (1919-1920). В ответ на просьбу Сибревкома (январь 1920) направить в Сибирь Я.Х. Петерса для организации ЧК выдвинут Дзержинским (с согласия Ленина) полномоч. представителем ВЧК (потом ОГПУ) по Сибири (1920-1926) и Закавказью (1926-1928). Пред. Сиб. чрезвычайного Ревтрибунала на Омском процессе над видными деятелями колчаковского режима (20-30 мая 1920). С 1921 г. - чл. Сиббюро ЦК РКП(б). В нач. 1921 г., когда повстанческое движение против большевиков охватило всю Зап. Сибирь, вошел вместе с пред. Сибревкома И.Н. Смирновым и пом. главкома по Сибири В.И. Шориным в Чрезвычайную тройку по Сибири, под руководством которой восстание было подавлено к июню 1921 г. В августе 1921 г. был занят операцией по захвату Р.Ф. Унгерна фон Штернберга. С нач. 1922 г. чекистскую работу совмещал с должностью уполномоченного НКПС по Сибири, в 1922 г. возглавил так наз. Сибпятерку - чрезвычайную комиссию по вывозу хлеба из Сибири. Из характеристики на Павлуновского Сиббюро ЦК РКП(б): "В политической обстановке ориентируется легко и быстро. Марксистская подготовка достаточная. Выдержан и устойчив. В отношении парторганов дисциплинирован. Энергичен и настойчив. С точки зрения коммунистической этики безупречен". Работая затем в Закавказье, сблизился с Г.К. Орджоникидзе и в последующие годы замещал его в НК РКИ и Наркомтяжпроме (первый зам. наркома по оборонной индустрии). Кандидат в члены ЦК ВКП(б) (1934). В 1937 г. арестован и погиб в заключении. 91 Члены ЦК ПСР этапировались в Москву для суда (8 июня7 августа 1922) над ними и другими деятелями партии. 92 Политический Красный Крест (Московский политический Красный Крест) работал в Москве с сер. февраля 1918 до сентября 1922 г. С лета 1922 г. функционировал под другим названием - Помощь политическим заключенным. С этого периода в связи с неудовольствием властей активной попыткой ПКК помочь подсудимым на процессе ПСР, лишен прежней возможности оказывать содействие в деле смягчения участи политзаключенным, обследовать тюрьмы и влиять на улучшение условий содержания в местах заключения. В 1938 г. закрыт по непосредственному приказу Н.И. Ежова. В ПКК входили Е.П. Пешкова (пред.), М.Л. Винавер (зам. пред.), Н.К. Муравьев, В.Н. Малянтович. В работе ПКК участвовал А.Ю. Фейт (ум. 1926). Почетным пред. ПКК была В.Н. Фигнер. Приведем текст одного из объявлений Моск. ПКК ("Жизнь", 1918, 29 мая, No 28, с. 4): "Возродившийся Политический Красный Крест, преследующий задачи оказания всех видов помощи политическим заключенным, испытывает большой недостаток в материальных средствах. Денег теперь нужно много, т.к. тюрьмы переполнены и рост продовольственных затруднений вызывает острую необходимость в большом притоке денежных средств. Красный Крест надеется встретить поддержку во всех культурных слоях русского общества и просит нас напечатать, что он с признательностью принимает всякого рода пожертвования, которые надлежит адресовать: Москва, М. Никитская, 25. Денежные пожертвования можно также адресовать в редакции московских газет для Политического Красного Креста". После смерти Дзержинского (1926) ПКК функционировал с большим трудом, ходатайства его удовлетворялись органами ОГПУ-НКВД все реже, к нач. 30-х годов иссякли источники средств ПКК, а затем его деятельность постепенно свелась к наведению справок об арестованных и даче советов их родным. Главные средства ПКК составлялись из фондов различных политич. группировок (в основном социалистич. партий) и расходовались пропорционально размерам партийных поступлений. Воспоминания А.В. Книпер свидетельствуют о том, что помощь оказывалась не только социалистам, но и другим лицам, арестованным по политическим мотивам. Первый значительный массив материалов о ПКК опубликован в исторических сборниках "Память", составлявшихся в СССР и публиковавшихся в 70-80-х на Западе (см. выпуски No 1, 3, 4). 93 Винавер, Михаил Львович (1880-1942) - адвокат, ближайший помощник Е.П. Пешковой по работе в ПКК и в Польском КК. Арестован в 1937 г., приговорен к 10 годам. Освобожден из лагеря в связи с зачислением в польскую армию В. Андерса, умер во время ее передислокации в Иран. По другим сведениям, погиб в заключении. 94 Ягода, Генрих Георгиевич (1891-1938) - большев. деятель. До революции служил статистиком, работал в больничной кассе Путилов. завода, в 1915 г. призван в армию. В револ. деятельности с 1904 г., был в ссылке (1911-1913). Чл. РСДРП(б) с 1907 г. (Ниж. Новгород, затем Москва и Петербург). В 1917-1919 гг. на воен. работе, в 1919-1922 гг. чл. Коллегии Наркомвнешторга. С 1920 г. упр. делами ВЧК, чл. коллегии ВЧК. С 1924 г. - зампред ОГПУ, в 1934-1936 гг. - наркомвнудел. Расстрелян по делу "антисоветского правотроцкистского блока". 95 В 1922 г., по освобождении, Анна Васильевна жила в Москве сна-чала с братом Ильей. В том же году взяла к себе сына, оставленного в 1918 г. в Кисловодске, и вышла замуж за В.К. Книпера. В 1936 или 1937 г. в ее квартире поселилась сестра Елена. 96 Книпер, Всеволод Константинович (1888-1942) - инженер-строитель. Работал на железных дорогах и на строительстве гидросооружений. Умер в Москве. 97 Внучки Е.П. Пешковой - дети М.А. Пешкова (1897-1934): Пешковы Марфа Максимовна (р. 1925) и Дарья Максимовна (р. 1927). 98 Бутафором в Гор. театре Рыбинска (Шербакова) Анна Васильевна работала до и после енисейской ссылки. А первые шаги ее как театрального художника относятся ко времени пребывания в Карлаге. Именно там Анна Васильeвна обнаружила в себе и вкус к этому виду творчества, и личные свои возможности. 99 Заявления о реабилитации Анна Васильевна писала, по крайней мере с 1954 г. Она посылала их Г.М. Маленкову, Н.С. Хрущеву, К.Е. Ворошилову (а сестра Елена - XXI съезду КПСС и ген. прокурору Руденко). Прилагались отзывы и характеристики Анны Васильевны (акад. В.В. Виноградов, проф. А.Н. Александров). В 1957 и 1958 гг. ходатайства Анны Васильевны о снятии судимости были официально отклонены. Попытка 1959 г. привела к полной реабилитации в марте 1960 г. В это время, не заработав пенсии к 67 годам, Анна Васильевна вынуждена была работать. Лишь по ходатайству группы деятелей муз. искусства (Д.Д. Шостаковича, А.В. Свешникова, Е.Ф. Гнесиной, В.Н. Шацкой, К.А. Эрдели, Н.А. Обуховой, Д.Ф. Ойстраха, И.С. Козловского) ей за заслуги отца перед рус. муз. культурой была назначена с сентября 1960 г. пенсия республиканского значения - 450 (с 1961 г. - 45) руб. в месяц. 100 Муравьев, Николай Константинович (1870-1936) - адвокат. После Февраля - пред. Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющего и прочих высших должностных лиц как гражданского, так и военного и морского ведомств (ЧСК). Защитник на политических процессах как до революции, так и после Октября. Участвовал в работе Всесоюзного об-ва политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Член юридической комиссии Политического Красного Креста. 101 Об отношениях Е.П. Пешковой с Дзержинским см. указанные выше (примеч. 92) публикации о ПКК. 102 Мать Е.П. Пешковой - Волжина, Мария Александровна (1848-1939). 103 Это была Наталья Мильевна Аничкова (1896-1975), филолог, бывшая лагерница. Она много помогала А.И. Солженицыну, который в своей книге "Архипелаг ГУЛАГ" упоминает ее и ее репрессированных родственников. ПЕРЕПИСКА А.В. КОЛЧАКА И А.В. ТИМИРЕВОЙ Публикация К.Г. Ляшенко Примечания К.Г. Ляшенко и Ф.Ф. Перченка ПИСЬМА А.В. КОЛЧАКА К А.В. ТИМИРЕВОЙ (1917-1918) Письма Колчака сохранились в основном в виде черновиков, написанных чернилами и карандашом на листках из блокнотов, которые переплетены в два небольших по формату дела, хранящихся в личном фонде А.В. Колчака (ф. Р-5844 в Госархиве Российской Федерации). Хронологически письма охватывают период с февраля 1917 по март 1918 г. Кроме того, публикуются два письма (черновик и машинописная копия) из того же фонда за сентябрь 1917 и апрель 1918 г. Стремясь достигнуть более четкой формулировки своих мыслей, Колчак делал наброски как целых писем в нескольких вариантах, так и отдельных фрагментов и фраз. В частности, имеется несколько вариантов ответа Колчака на письма А.В. Тимиревой от 24 апреля и 12 и 13 мая 1917 г., связанных с возникновением между ними личной размолвки, которая развивалась на фоне осложнений служебного порядка в связи с развалом Черноморского флота после Февральской революции. Некоторые записи и наброски не датированы. Значительная часть текстов трудно читаема из-за неразборчивого почерка адмирала, недописанных слов, многочисленных зачеркиваний, исправлений и вставок, сделанных между строк. Иногда тексты писались в течение ряда дней и превращались в своего рода дневниковую запись; в таких случаях, особенно если запись нового дня не связана с переходом на новую страницу и не имеет начального обращения к адресату, мы объединяем несколько записей под одним номером. Выделяется письмо, написанное в конце пребывания Колчака в Англии и во время его перехода через Атлантический океан в Америку: к нему Колчак возвращался пять раз в августе - сентябре 1917 г. В отличие от других публикуемых текстов это письмо представляет собой беловик, дошедший до адресата и сохранившийся среди документов фонда Политцентра, в руки которого чешским командованием 15 января 1920 г. был передан Колчак. В составе этого фонда (ГА РФ, ф. Р-341) находится так называемая "Личная папка Верховного правителя адмирала Колчака" с его автобиографией, шестью письмами А.В. Тимиревой к А.В. Колчаку (публикуются в следующем разделе) и другими документами. Блокноты с черновыми записями хранились у Колчака, и только перед самым арестом, на станции Нижнеудинск, он вручил их одному из своих адъютантов - подполковнику А.Н. Апушкину, с которым они попали за границу. За границей о рукописи Колчака стало известно примерно в 1924 г., так как Апушкин, видимо, пытался их продать или опубликовать, что вызвало протест со стороны вдовы Колчака Софьи Федоровны, которая считала их принадлежащими законным наследникам - ей и сыну. 11 января 1926 г. бывший начальник полевого штаба Колчака М.И. Занкевич, удостоверяя принадлежность писем Апушкину, получившему их из рук Колчака, писал: "Издание дневников (так часто называли этот комплекс документов. - К.Л.) покойного адмирала, в части, касающейся общих политических событий, казалось бы мне желательным для освещения этих событий, равно как и для увековечения светлой памяти адмирала"1. В августе 1926 г. о письмах Колчака стало известно редактору журнала "Белое дело" А.А. фон Лампе, который получил через Н.А. Кропоткина и герцога Г.Н. Лейхтенбергского копии писем со следующей характеристикой: "К белому "действу" они, конечно, не имеют прямого отношения, но они действительно очень ярко и интересно характеризуют нравственную фигуру Колчака; вместе с тем они проповедуют необходимость духа борьбы: войны вообще, как таковой, и борьбы с пацифизмом, демократизмом и пр., т.е. проповедуют идеи, которыми живет именно все белое движение..."2 Однако в "Белом деле" публикация писем не состоялась из-за появившегося тогда на страницах парижской газеты "Возрождение" заявления А. Кривенко о том, что "дневник бывшего Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака, согласно заключенному между А. Кривенко и А.Н. Апушкиным предварительному договору, принадлежит исключительно Кривенко, и другие лица без моего согласия не могут ни купить, ни издать"3. Немедленно выступившая в этой же газете вдова Колчака заявила, что будет "преследовать судом нарушителя законных интересов моих и моего сына"4. В декабре 1926 г. в той же газете А.Н. Апушкин, защищая свои права на письма Колчака, потребовал назначить третейский суд для решения этого вопроса5. Для устранения юридических препятствий Апушкин получил 10 февраля 1927 г. от бывшего сенатора С.А. Левицкого заключение о его, Апушкина, праве распоряжаться рукописью Колчака. Левицкий, в частности, отмечал, что обстоятельства передачи рукописи и само ее содержание исключают право вдовы адмирала на нее. Отсутствие права А.В. Тимиревой на рукопись мотивировалось Левицким тем, что в момент передачи рукописи А.В. Тимирева находилась вместе с адмиралом в одном вагоне - и тем не менее Колчак передал документ подполковнику Апушкину. На основании этого делалось заключение, что рукопись принадлежит согласно воле ее автора безраздельно Апушкину6. Свидетельство о подлинности почерка адмирала дал Апушкину 3 апреля 1927 г. бывший второй генерал-квартирмейстер Колчака П.Ф. Рябиков7. 8 апреля 1927 г. А.Н. Апушкин передал безвозмездно черновики писем адмирала с имеющимися у него копиями и обязательством не использовать их полностью или частично в Русский Заграничный исторический архив в Праге8. В возмещение расходов по перевозке и хранению писем он получил от архива 150 долларов. В 1945 г., когда РЗИА был подарен чешским правительством АН СССР и перевезен в Москву, документы попали в ЦГАОР СССР. Впервые краткий обзор писем Колчака был дан сотрудником ЦГАОР СССР Б.Ф. Федотовым в статье "О малоизвестных источниках периода гражданской войны и иностранной военной интервенции в СССР" ("Вопросы истории", 1968, No 8, с. 24-28), затем письма частично использовались Г.З. Иоффе в книге "Колчаковская авантюра и ее крах" (М., 1983). С письмами знакомился писатель А.И. Алдан-Семенов, написавший роман "Красные и белые"; он включил в роман, с небольшими неточностями, цитаты из восьми писем. В более близкое к нам время фрагменты из писем введены в научный оборот А.В. Шавровым ("Превратности жизни адмирала Колчака" в No 9 и 10 "Морского сборника" за 1990 г.), В.И. Шишкиным ("Колчак, влюбленный и любимый" в еженедельнике "Сибирская газета" от 24 февраля-2 марта 1992 г.), С.В. Дроковым ("Я сижу перед Вашим портретом" в еженедельной газете "Подмосковье" от 11 июля 1992 г.), а также некоторыми другими авторами. В настоящей публикации представлены письма, взятые из двух комплексов (фонды Р-5844 и Р-341 ГА РФ). Черновики писем сохранились в виде полных текстов, а также набросков отдельных частей или даже начальных фраз. Стилистические особенности писем сохранены. Зачеркнутые слова и части текста, имеющие смысловой характер, воспроизводятся в текстуальных примечаниях. Недописанные слова, а также слова, необходимые для смыслового понимания текста, вставленные подготовителями и установленные подготовителями даты писем заключены в квадратные скобки; слова, прочтение которых подготовителями ставится под сомнение, воспроизводятся в угловых скобках. Непрочтенные слова оговорены в тексте. Имеющиеся в тексте отточия и подчеркнутые слова принадлежат автору; в тексте сохранено в основном авторское написание фамилий, имен собственных, географических понятий и терминов, в том числе иностранных. В примечаниях дается их современное написание. Письма из России датированы автором по старому стилю, письма из-за границы имеют двойную датировку: по новому и старому стилям. Письма публикуются с авторской датировкой, письма и наброски без дат датированы подготовителями публикации. Письма расположены в хронологической последовательности. Нумерация писем условная: под одним номером даются письма и наброски в виде одной-двух фраз, а также фрагменты, написанные на обороте листа. Варианты одного и того же письма даются под самостоятельными номерами. Вычеркнутые автором слова, фразы, части текста, имеющие смысловой, а не редакционный характер, воспроизводятся в постраничных примечаниях. _____________ 1 ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 5, л. 1. 2 ГА РФ, ф. Р-5853, оп. 1, д. 26, л. 157. 3 "Возрождение", No 441, 17 августа 1926 г. 4 "Возрождение", No 455, 31 августа 1926 г. 5 "Возрождение", No 568, 22 декабря 1926 г. 6 ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 5, л. 5-8. 7 Там же, л. 9. 8 Там же, л. 10. _____________ В фонде А.В. Колчака в РГА ВМФ сохранились два фрагмента писем к А.В. Тимиревой, относящихся к 1916 г., к ближайшим двум-трем месяцам после назначения его 28 июля 1916 г. командующим Черноморским флотом. Мы их помещаем перед письмом за No 1: ...странной потому, что я сам ранее о ней не размышлял. Я думал о том, как не понятно для меня совпали мое назначение в Черное море. Мне раньше в этой обстановке являлось желание Вас видеть, говорить с Вами, услышать Ваш голос. Теперь я об этом почти не думаю. Ваши письма - доказательство внимания Вашего, дают мне какую-то спокойную уверенность, что это будет. Вот если только бы до этого сбылись некоторые из моих пока еще мечтаний. Прошло два месяца, как я уехал от Вас, моя бесконечно дорогая, и так [еще] жива передо мной картина нашей встречи, так же мучительно и больно, как будто это было вчера, на душе. Столько бессонных ночей я провел у себя в каюте, шагая из угла в угол, столько дум, горьких, безотрадных. Я не знаю, что случилось, но всем своим существом чувствую, что Вы ушли из моей жизни, ушли так, что не знаю, есть ли у меня столько сил и умения, чтобы вернуть Вас. А без Вас моя жизнь не имеет ни того смысла, ни той цели, ни той радости. Вы были для меня в жизни больше, чем сама жизнь, и продолжать ее без Вас мне невозможно. Все мое лучшее я нес к Вашим ногам, как бы божеству моему, все свои силы я отдал Вам. Я писал Вам, что думаю сократить переписку, но когда пришел обычный час, в кот[орый] я привык беседовать с Вами, я понял, что не писать Вам, не делиться своими думами, свыше моих сил. Переписка с Вами стала моим вторым "я", и я отказываюсь от своего намерения и буду снова писать - к чему бы это ни привело меня. Вы ведь понимаете меня, и Вам, может быть, понятна моя глубокая печаль (РГА ВМФ, ф. 11, оп. 1, д. 45, лл. 207-208. Черновик; л. 208. Маш. копия). No 1 [Не ранее 19 февраля 1917 г.] [Датируется по содержанию: см. прим. 17] Ваше письмо с упоминанием о Гельсингфорсе1, маскараде в Собрании, о наших общих знакомых вызвало у меня чувство зависти к тем, кто видел и был около Вас, напр[имер] к Лоло Щетинину2. Хоть бы он приехал в Севастополь и рассказал что-нибудь про Вас. Мария Семеновна3 говорила, что он собирался в Ялту и проездом хотел быть у меня в Севастополе. Я очень тронут, что в разговоре с Вами Адриан Иванович так был любезен в отношении меня и слезно уверяет, что он не мог бы сделать лучшее для меня, как вызвать своими словами те строки Вашего письма, где Вы говорите о совместном с ним переходе на ледоколе4. Вы говорите о Веселкине5 в смысле его замены кем-то другим - я ничего не знаю и полагаю, что без ведома моего вряд ли такой акт может быть совершен, и я был бы крайне недоволен, если бы что-либо в этом смысле было предпринято. Экипаж у меня действительно отобрали6 по соображениям, совсем ничего общего с войной не имеющим, и я именно этим крайне недоволен, но приходится мириться. Вы пишете про Мурашева7 - я всегда высоко ставил его как офицера и любил, как своего близкого помощника и товарища, и даже думал видеть его в Черном море. Но это невозможно, ибо Мурашев - офицер, заменить которого очень трудно, и снимать его с Минной дивизии значило бы приносить ей прямой ущерб - я и так правдами и неправдами лишил дивизию таких офицеров, как Фомин, Тавастшерна, Павелецкий, Холмский8, и понятно, что получить в Черное море Мурашева можно, только перешагнув через труп командующего Балтийским флотом. Вы спрашиваете про симфонический концерт9. Он был весьма неважен, скажу откровенно, но это не мешает мне на днях устроить второй, где пойдут "Шехерезада" Чайковского, некоторые вещи Грига и "Двенадцатый год". Вы охотно согласитесь, что одного приказания играть симфонии Бетховена иногда бывает недостаточно, чтобы их играли хорошо, но, к сожалению, у меня слишком мало других средств. Что касается выставки картин - то я совершенно чужд этой области, и вся моя деятельность по художественной части в Черном море ограничилась у