яде? О том, что в "отряде 731" были подростки, числившиеся стажерами технического состава, уже известно из ранее изданной литературы. Поскольку г-н К. К. упоминает о "бывшем служащем отряда Хироси Акияме", ставшем позже автором книги "Особый отряд 731", можно предположить, что в письме речь идет о четвертом наборе подростков-стажеров, которым ко времени окончания войны было лет 16-17. ЖУРНАЛ ПОД НАЗВАНИЕМ "ПИНФАНЬСКИЙ ДРУГ" Передо мной лежит журнал, известный лишь узкому кругу посвященных. Он называется "Пинфаньский друг" и представляет собой отпечатанную типографским способом брошюрку объемом в 20-25 страниц. Ни в одном из номеров журнала не указаны ни название издательства, ни имя ответственного за издание, ни адрес редакции. Это вызвано желанием уберечься от вездесущих представителей органов массовой информации. Бывшие подростки-стажеры из "отряда 731" создали "Общество пинфаньских друзей". Первый номер его печатного органа - журнала "Пинфаньский друг" - вышел 15 ноября 1957 года. Этому предшествовал конкурс на лучшее название общества, объявленный среди его членов. На конкурс были предложены названия: "731", "Пинфань", "Закалка", "Клуб бактериологов", "Общество пинфаньских друзей", "Ясный дух", "Общество друзей из Пинфаня", "Свет", "Подъем", "Друг". В итоге было утверждено название "Общество пинфаньских друзей" (журнал "Пинфаньский друг", No 1). В 64-м номере журнала, вышедшем в январе 1981 года, помещено письмо одного из членов общества, в котором говорится следующее: "...Раздаются голоса, осуждающие существование "Общества пинфаньских друзей". Мы, однако, вовсе не собираемся наслаждаться воспоминаниями или приукрашивать прошлое. Что плохого в том, что друзья, ранняя юность которых прошла под одной крышей, где они делили и радость и горе, раз в несколько лет соберутся вместе, порадуются, глядя друг на друга, и упрочат свою дружбу? Почему не дать им такую возможность?" Там же опубликовано и другое письмо: "...Читая помещенные в журнале статьи, я каждый раз мысленно возвращаюсь к нашим юношеским годам. Когда я вижу вас, мои друзья, бодрых и энергичных, по-прежнему полных молодого задора, я думаю: вот те, кто может спасти Японию в трудный для нее момент. Мне кажется, что еще вчера мы изучали основы химии под руководством учителя Исии и других наших учителей..." Не о начальнике ли "отряда 731" генерал-лейтенанте медицинской службы Сиро Исии говорится в письме? В этом же номере журнала мне бросились в глаза слова, прочитав которые я невольно содрогнулся: "Мы, люди двадцатых годов, составляли ядро государства перед войной, во время войны и после войны. Мы активно действуем и по сей день. И все это благодаря духу Пинфаня..." Заглянув в прошлое, события которого привели впоследствии к созданию "Общества пинфаньских друзей" и его печатного органа - журнала "Пинфаньский друг", мы увидим группу подростков 14-15 лет численностью в 107 человек, которые в начале апреля 1942 года, прибыв из Японии, сошли с поезда на промерзшем харбинском вокзале. "Подростковая группа "отряда 731"" - так назвали это подразделение сразу же после того, как оно было сформировано. МОЛОДАЯ СМЕНА В "ОТРЯДЕ 731" Подростки, поступившие в "отряд 731", были сродни друг другу по двум признакам. Во-первых, все они были из малообеспеченных семей; во-вторых, во время обучения в народной школе (теперь начальная школа) все проявили хорошие способности и имели высокую успеваемость. Учились они с удовольствием, их прямо-таки обуревала жажда знаний. Командование Квантунской армии и учебный отдел "отряда 731" разослали по всей Японии своих агентов, которые должны были искать подростков, желавших учиться, но из-за материального положения их семей вынужденных бросить учебу. Предложение пойти в армию стажерами технического состава обеспечивало подросткам определенное материальное положение и одновременно давало им возможность учиться в старших классах. Стажеры сохраняли звание вольнонаемных; они получали жалованье, хотя и небольшое, обеспечивались жильем, одеждой, питанием. В отряде имелась и школа. В то время детей в Японии с начальных классов воспитывали в духе "служения государству", и поэтому вполне естественно, что, получив предложение продолжить учебу в "отряде 731", школьники в большинстве случаев соглашались. Прошедших вступительное испытание 14-15-летних подростков отправили из Японии в Маньчжурию, в Харбин, а оттуда - в Пинфань. Там их зачислили в учебный отдел "отряда 731". Все они, по сути дела, были еще детьми, только что окончившими 8-й класс школы. Разумеется, они и понятия не имели о том, чем занимается отряд. Ко времени приезда первых 107 подростков, то есть к апрелю 1942 года, строительство отрядных сооружений в основном уже закончилось, но, поскольку в отряде сомневались, согласятся ли ребята поехать в далекую Северную Маньчжурию, к их приему готово было не все. Распаковывать свои пожитки им пришлось в бывшем складском помещении, которое в связи с их приездом срочно переоборудовали под молодежное общежитие. Хотя было уже начало апреля, первая харбинская ночь показалась подросткам еще холоднее, чем они ожидали, наслушавшись всевозможных рассказов о Маньчжурии. Под высоким потолком складского помещения, переоборудованного в общежитие, гулял по-осеннему холодный ветер. Ребята еще не знали друг друга. Когда погасили свет, они забрались под одеяла и, прислушиваясь к свисткам ночных поездов, проходивших мимо станции Пинфань, думали о родном доме, родителях, братьях, о том, какой будет их жизнь в отряде, и не могли уснуть. Подростков, слушавших завывание ветра незнакомой страны, охватывало чувство одиночества и беспокойства. Свою деятельность отряд, когда он еще назывался "отрядом Камо", начал с того, что собрал со всей Японии значительное число военных врачей, ученых-медиков и научных работников. Но несмотря на это, со времени своего основания отряд испытывал хроническую нехватку специалистов. Особенно остро ощущалась нехватка технических работников, которые могли бы профессионально заниматься вопросами, связанными с подготовкой и ведением бактериологической войны. Решение теоретических проблем производства бактерий и руководство экспериментами было делом ученых. Но им необходимы помощники - технические специалисты, которые должны обрабатывать данные экспериментов, изготавливать препараты и т.д. В довоенной же Японии учебных заведений, которые могли бы осуществить подготовку большого числа технических специалистов по санитарно-клиническим исследованиям, было недостаточно. Из больниц и санитарных учреждений Японии немедленно были собраны специалисты, знакомые с техникой проведения анализов и экспериментов, и в качестве вольнонаемных посланы в "отряд 731". Однако не приученные к опасной работе с бактериями, они часто делали ошибки; многие из них погибли. Немало специалистов покинуло отряд. Обеспокоенный таким положением дел, начальник отряда Исии пришел к мысли о необходимости организовать в самом отряде подготовку квалифицированных техников, которым была бы привита железная дисциплина и сознание ответственности за сохранение в тайне секретов бактериологической войны. С этого-то и началось претворение в жизнь идеи воспитания и обучения подростков-стажеров технического состава, иными словами, подготовки среднего командного звена "отряда 731". Следует отметить, что первая группа подростков-стажеров была сформирована в отряде еще в 1938 году. Однако в 1941 году для осуществления плана "Кантокуэн", а затем в связи с началом 7 декабря того же года войны на Тихом океане многих стажеров послали на Южный фронт, где они воевали на передовой. С расширением военных действий на фронте подготовка технических специалистов в отряде и вовсе была приостановлена. Подростки, которым не спалось в первую ночь в общежитии, были, по сути дела, первым набором после возобновления подготовки технических кадров. В "отряде 731" появилось молодое пополнение! На маньчжурской земле, где ранней весной температура иногда снижается до -25А, для ребят началась новая жизнь, полная суровой военной муштры. РАСПИСАНИЕ ЗАНЯТИЙ В ШКОЛЕ ДЬЯВОЛА День для подростков-стажеров начинался в 6 часов утра звуком трубы, возвещавшей подъем. Не умываясь, они выбегали на находившийся рядом плац, где делали зарядку. Тот, кто проспал или чуть замешкался, немедленно получал от начальника группы удар деревянной тренировочной винтовкой или оплеуху. Все 107 стажеров первого набора сразу же после церемонии зачисления в отряд были разбиты на 4 группы. В каждую группу был назначен начальник из младшего командного состава вольнонаемных. Для необстрелянных юнцов не было ничего страшнее, чем окрик начальника группы. Заслышав сигнал подъема, доносившийся со стороны учебного центра, все они вскакивали и, обгоняя друг друга, бежали на зарядку. После 30-минутной зарядки и пробежки они возвращались к себе, умывались, а затем дежурные по столовой приносили завтрак - полную миску мисосиру, обильно заправленного свининой, и вареный рис. Это был обычный для "отряда 731" калорийный завтрак. Кусочки свинины нередко попадались со щетиной, но для выходцев из бедных крестьянских семей это все равно была роскошная еда. После завтрака небольшой перерыв, а с 9 часов утра начинались напряженные занятия в классах. Поскольку речь шла о подготовке ядра технического состава "отряда 731", к занятиям, на которых изучался широкий круг вопросов, предъявлялись высокие требования. Ниже приводится перечень ежедневных занятий стажеров, в скобках дается фамилия преподавателя. Математика (профессор Такаги). Иностранные языки - английский (военный переводчик Хано), китайский (военный переводчик Касуга). Химия (поручик-фармацевт Абэ). Физика (профессор Сайто). География (доцент Хориути). История (доцент Хориути). Естествознание (военный специалист Ягисава). Классическая (японская и китайская) литература (военный специалист Арики). Военное дело (вольнонаемный Нагая). Физиология (поручик медицинской службы Сираи). Бактериология, куда включались бактерио-аналитические методы, хроматография, методика изготовления питательной среды, методы стерилизации и дезинфекции, анатомирование животных и другие разделы (капитан медицинской службы Ито). "Обучение было интенсивным... Во время занятий в классной комнате присутствовал сотрудник учебного отдела, который сидел сзади и наблюдал за учениками, и всякий, кто начинал клевать носом, тотчас получал затрещину. Однако учащиеся занимались усердно и горели желанием "стать людьми, полезными государству". Они жадно ловили каждое слово преподавателя, и все как один учились хорошо. Они не боялись трудностей и поразительно быстро добивались успехов",- говорит о стажерах первого набора бывший начальник одной из групп. Камнем преткновения для стажеров была химия. Несмотря на то что многие впервые в жизни видели сложные формулы, преподаватель не упрощал программу. Подросткам приходилось зубрить химию, используя каждую минуту. Очень трудно давалась им военная подготовка. Ребята были сообразительные, но по своему физическому развитию отличались друг от друга. Штыковой бой, рукопашный бой, "специальная подготовка" - все эти занятия велись в обстановке особой, присущей отряду строгости и дисциплины. Бывший стажер отряда вспоминает: "Мы получали ежемесячное жалованье; после окончания учебы в отряде у нас была возможность работать лаборантами-клиницистами, особо отличившиеся из нас могли рассчитывать на поступление в Харбинский медицинский институт, чтобы в будущем стать врачами. Жилье и питание были бесплатные. Проучившись в отряде даже половину срока, можно было получить звание вольнонаемного низшего класса. Мы тогда рассуждали так: если уж попал в такое отличное место, нужно изо всех сил держаться за него". Вечером после учебы и военной муштры подросткам давалось свободное время. В эти часы стажеры, которые днем были "ценными кадрами, воспитывавшимися в духе "отряда 731" и готовившимися стать созидателями рая "вандао"", снова превращались в детей. Выйдя после ужина из общежития, они поднимали головы и видели весеннее небо, облака, окрашенные закатом в золотистые, оранжевые или голубоватые тона. Кругом, насколько хватал глаз, расстилалась желтая равнина. В этот момент подростков охватывала тоска по родине. Целыми днями они слушали окрики начальника, а по вечерам, в такие вот минуты, вспоминая родные места и насвистывая знакомые с детства мелодии, чувствовали себя одинокими. Иногда у них по щекам катились слезы. "Бежать!"- вот слово, которое не давало им покоя, но, вспомнив о бедности, ждавшей их дома, они смирялись, возвращались к себе и, охваченные тоской, с головой залезали под одеяла. Стриженые головы и тощие фигурки поступивших в отряд подростков, видимо, вызывали чувство сострадания и у старших чинов, которые невольно сравнивали их с собственными детьми. Часто преподаватели, заранее договорившись между собой об очередности, звали кого-нибудь из учеников к себе под предлогом, ну скажем, поработать на огороде. Я уже упоминал, что в "деревне Того" у семейных сотрудников отряда были свои огороды. Вот о них-то и шла речь. Работа на маленьком огороде занимала какой-нибудь час, а потом подростков приглашали в дом, где жены и дочери угощали их домашней снедью. В этом, собственно, и состояла цель приглашения. Горка сладких рисовых колобков и домашняя атмосфера, в которой чувствовалось тепло женских рук, были большим утешением для ребят. Появление в отряде стажеров, которые всегда четко козыряли и обращались к старшим по уставу, внесло что-то новое в отрядную жизнь, и молодым военнослужащим и вольнонаемным приходилось самим подтягиваться, чтобы служить примером для подростков. Незаметно прошел год, и, лишь когда стажеров стали распределять на работы по отделам, они начали осознавать, в какое страшное место попали. ПРОДОЛЖАТЕЛИ ДЬЯВОЛЬСКОГО ДЕЛА По словам бывшего стажера, "каждый день в отряде, заполненный спартанской муштрой и бесконечными занятиями, приносил что-нибудь ошеломляющее". Изумление у стажеров вызывал высокий уровень, на котором в отряде велись теоретические и практические занятия. На практических занятиях по бактериологии и иммунологии использовались микроскопы. У подростков глаза разбегались от их количества и разнообразия. Практические занятия велись в специальном кабинете на втором этаже в левом крыле корпуса 63. В просторном помещении вдоль окон на широких прочных подставках стояло в ряд более 150 оптических микроскопов "Олимпия" вместе с горелками Бунзена. В те времена ни одно высшее учебное заведение Японии не могло обеспечить каждого студента микроскопом, а в средних школах, особенно в сельских районах, нередко вообще не было ни одного прибора. Один из стажеров вспоминает: "Мы могли сколько угодно смотреть в микроскопы, наблюдать за бактериями, о которых уже много знали... Наши глаза сверкали, и мы жадно впитывали всякую новую информацию. Мы пользовались и другими приборами. Пипетки, например, у нас были не простые, а специальные, которые служат для точной дозировки жидкостей. Практические занятия были организованы великолепно". Подробно изучить форму и структуру бактерий позволяла специальная конструкция приборов. По-видимому, это были микроскопы, предназначенные для работы методом "темного поля". В отряде имелись также редкие в то время бинокулярные микроскопы. Кабинет был оборудован большими микроаналитическими весами, настолько точными, что, если в кабинете пролетала муха, они улавливали возникшее при этом колебание воздуха. В большом количестве имелись также платиновые чашки Петри и эксикаторы, каждый комплект которых стоил по тогдашним ценам несколько тысяч иен. Платиновые эксикаторы не окисляются, и бактерии в них не погибают. Иной раз до стажеров доходили слухи, что "в отряде имеется значительной запас редких дорогостоящих медикаментов которых не найти во всей Японии; они привезены из Германии на подводной лодке". Надо сказать, что это были не пустые разговоры. Чем-то экзотическим казались подросткам выложенные белым кафелем, оборудованные туалеты европейского типа которые имелись в каждой лаборатории. Однако туалеты в помещениях учебного отдела были обычными, выгребными, канализацию там не прокладывали. В отряде это объяснялось так: "Нужно, чтобы подростки на собственном опыте убедились что профилактика инфекционных заболеваний во многом зависит от санитарного состояния окружающей среды, и ощутили все преимущества чистоты". "Шлю вам свои приветствия. Надеюсь, что вы здоровы и плодотворно трудитесь на благо государства в условиях, когда война за великую Восточную Азию вступила в решающую фазу и нами одерживаются блестящие победы. На ваши обстоятельные, полные дружеского участия письма я, из-за своей занятости, отвечаю неаккуратно, за что прошу меня великодушно простить. В этом уголке Северной Маньчжурии, где, несмотря на весну, еще лежит снег, мы отдаем все силы, чтобы укрепить молодежь физически и духовно для победы в войне за великую Восточную Азию. Вот и сегодня, закончив занятия в классе, мы с воодушевлением отрабатываем приемы штыкового боя на нашем плацу, где снег отражает лучи заходящего солнца. Молодые люди ответственно относятся к занятиям, они полны решимости победить. Таким стало наше молодежное подразделение после года занятий... (Далее часть письма опущена.) ...На прошедших в середине марта экзаменах ваш сын... получил оценки... и, успешно закончив семестр, перешел на второй курс. Он часто вспоминает родину и был бы рад увидеть здесь, в нашем подразделении, своих земляков. Он стал бы для них хорошим примером и добрым старшим братом. За год, проведенный в отряде, ваш сын... вырос и физически окреп. Прошу вас не беспокоиться о нем... (Далее часть письма опущена.)...Таковы краткие известия о нашей жизни за последнее время. Из далекой Северной Маньчжурии шлю вам пожелания здоровья и успешного служения государству. С уважением, инструктор подразделения подростков Киедзи Нагая 10 апреля 18-го года Сева (в Японии с вступлением на престол нового императора начинается новое летосчисление. 18-й год Сева по годам правления нынешнего императора соответствует 1943 году)". Подобные письма семьи подростков регулярно получали из "отряда 731" (журнал "Пинфаньский друг", No 46). "Успеваемость отличная" - такую оценку поставили строгие экзаменаторы, проверив знания стажеров первого набора. В те времена, когда обычными оценками успеваемости были "в целом хорошая" или "признается удовлетворительной", оценка "отлично" свидетельствовала о большом усердии, с которым занимались стажеры. Розовощекие юнцы, рост которых в среднем не превышал 1 метра 30 сантиметров, получая затрещины от начальников, становились продолжателями дьявольского дела "отряда 731". УЖАСЫ, КОТОРЫЕ ПОДРОСТКИ ВИДЕЛИ СВОИМИ ГЛАЗАМИ Через год занятий по основному курсу стажеров переселили в общежитие учебного отдела и распределили по исследовательским отделам и группам отряда. Теперь одновременно с теоретическими занятиями в классах начались практические занятия в группах. Некоторые стажеры были распределены в военно-топографическую группу и авиагруппу. Другие поступили в распоряжение групп Окамото и Исикавы, занимавшихся патолого-анатомическими исследованиями, группы Минато, исследовавшей холеру, группы Иосимуры, исследовавшей обморожение. Некоторые бывшие служащие отряда утверждают, что "подростки-стажеры не могли ничего знать о содержании работы отряда и о том, как идет эта работа". Однако изолированность отдельных подразделений отряда вовсе не была для стажеров помехой. Распределенные по разным группам подростки постоянно рассказывали друг другу обо всем виденном и слышанном и были своего рода "центром информации" об отряде в целом. Да и сотрудники отряда, относясь к стажерам снисходительно, допускали их к самым секретным опытам и говорили им о самых секретных данных. "В первой половине дня шли специальные занятия в группах, а после обеда проходили обычные занятия... Так распределялось наше время. У тех, кто попал в 3-й и лечебный отделы, был свой распорядок. Стажеров распределили во все группы, кроме специальной, занимавшейся "бревнами", и группы Ягисавы, ведавшей опытным полем",- вспоминает один из бывших стажеров. В группах, где подростки овладевали специальными знаниями, им пришлось наблюдать такие страшные картины, которых раньше они и представить себе не могли. Стажеры, попавшие в группы Окамото и Исикавы, каждый день присутствовали при вскрытиях. Своими глазами они видели вскрытие заживо подопытной женщины. В этих же группах они наблюдали, как культивировались бациллы проказы, а в другом питательном растворе выращивалось еще что-то непонятное. Под микроскопом это "что-то" выглядело как простейшие грушевидной формы с несколькими ворсинками. "Эти простейшие - трихомонады",- ухмыляясь, пояснил сотрудник отряда стажерам, которые с любопытством заглядывали в микроскоп. Их культивировали для того, чтобы заражать трихомонозом подопытных женщин. В группе Иосимуры стажеры видели подопытного мужчину, которого в одних трусах держали в мощной морозильной камере. Кожа на его теле покрылась иссиня-черными язвами, началось отмирание ткани. Мучения бьющегося в предсмертных конвульсиях человека фиксировали на 16-миллиметровую кинопленку. В вакуумной барокамере стажеры увидели нечто такое, отчего у них волосы на голове зашевелились. В камеру поместили подопытного человека и стали постепенно понижать давление. По мере того как разница между наружным давлением и давлением во внутренних органах подопытного увеличивалась, у него сначала вылезли глаза, потом лицо распухло до размеров пляжного мяча, кровеносные сосуды вздулись, как змеи, а кишечник, будто живое существо, стал выползать наружу. "Пять минут после начала эксперимента... семь минут... девять минут, давление в данный момент ... атмосфер",- бесстрастно фиксировали экспериментаторы, снимая все это на кинопленку. Распределенный в 1-й корпус стажер однажды в свободное от дежурства время совершенно случайно поднялся на крышу блока "ро". Там было много голубиного помета и пахло курятником. Подростку это напомнило дом, он сладко потянулся и в этот момент услышал позвякивание металла. Когда он посмотрел вниз, во внутренний двор, откуда доносились эти звуки, сердце его замерло от испуга. Во внутреннем дворе двое мужчин, звеня цепями кандалов, копали землю лопатами. Вольнонаемный сотрудник отряда наблюдал за их работой. Коротко остриженные, в мрачной тюремной одежде, эти двое при каждом движении звенели кандалами. Стараясь ступать тихо, подросток спустился с крыши. Другой стажер, впервые увидев женщину-заключенную, так впоследствии рассказывал об этом: "Увидеть заключенную с ребенком на руках, которой разрешили погреться на солнце, было для меня потрясением. Эта маленькая белокожая женщина напоминала мне мою младшую сестру... Когда я украдкой наблюдал за ней с крыши, мне так хотелось бросить для ее ребенка леденец, лежавший у меня в кармане... Другие заключенные были в наручниках, и только у нее наручники были сняты, она укачивала ребенка, прижимая его к груди. Эта картина и сейчас стоит у меня перед глазами". Один из стажеров присутствовал однажды при выкачивании крови у лошади. К специальному шприцу присоединили насос. Через какое-то время все тело животного начало содрогаться мелкой дрожью. Кровь продолжали выкачивать. Внезапно лошадь повалилась и осталась лежать, похожая на высохшую мумию. Крестьянскому подростку, видевшему, как животное погибает в мучениях, казалось, что ему снится кошмарный сон. "Испытанный" таким образом прибор стали затем использовать для выкачивания крови у подопытных людей. Стажерам было строго приказано никому не говорить о том, что они видят и слышат на практических занятиях. Но в отличие от других служащих отряда, которые, окончив работу, расходились по домам, стажеры после практических занятий в группах шли на занятия в классы. Вечером они, собираясь вместе, вели оживленные разговоры. Рассказы о виденном в отряде, в которых смешивались любопытство и страх, передавались от одного к другому. ДЬЯВОЛЬСКИЕ ПИРОЖКИ Стажеры и сами иногда становились подопытными. Однажды подростков первого набора собрали в лаборатории группы Иосимуры, где проводились эксперименты по обморожению. Здесь стояло несколько емкостей с водой, в которые были вмонтированы термометры. Электропровода соединяли емкости с работавшим в углу компрессором. - Опустить обе руки в воду! Подростки со страхом опустили руки в холодную воду. Температура воды постепенно понижалась, вскоре рукам стало больно. - Что сейчас чувствуете? - Кожу пощипывает. - А сейчас? - Теперь уже не чувствуется холод, а только боль. Сотрудники группы Иосимуры записывали на бланках то, что говорили стажеры. Если бы это были подопытные заключенные, эксперимент продолжался бы дольше, но для стажеров он закончился на этой стадии. После окончания опыта подросткам выдали "специальное вознаграждение" - пастилу и другие сладости. Однажды стажерам первого набора было велено построиться на отрядном аэродроме. - Шагом марш!.. В то время как стажеры маршировали по полю, впереди показался бомбардировщик авиагруппы отряда. На глазах у подростков он перешел на бреющий полет и, приблизившись к ним, выпустил из хвостовой части красное облачко. Самолет сделал разворот и, еще раз выпустив на головы подростков струю какого-то красного вещества, улетел. На мундирах стажеров осталось множество красных точек. По возвращении в учебный отдел стажерам было велено бросить одежду в автоклав-стерилизатор, установленный под брезентовым навесом. Этот эксперимент, для которого использовали быстросмывающуюся краску, был одной из стадий "подготовки к распылению с воздуха бактерий чумы в виде дождевого облака". Иногда один или несколько подростков внезапно заболевали. Известен такой случай. Сотрудник одной из лабораторий предложил стажеру С. отведать сладких пирожков. И хотя такие пирожки можно было купить в отрядной лавке, помещавшейся в 63-м корпусе, подросток не мог отказаться от сладкого и прямо в лаборатории съел один пирожок, а за ним и второй. Через два дня у стажера поднялась температура, появилась общая слабость, пропал аппетит. Испугавшись, он отправился в отрядную лечебницу. Военврач, осмотрев его, изменился в лице и велел немедленно сделать анализ крови на лейкоциты. Анализ показал резкое уменьшение лейкоцитов, после чего С. на отрядной машине был тотчас отправлен в госпиталь, где ему сообщили, что у него брюшной тиф. Тогда эта болезнь считалась смертельной. В ту же ночь температура у подростка поднялась до 43, затем до 44А, и он впал в беспамятство. Его стали мучить галлюцинации: ему казалось, что изножье кровати медленно поднимается, затем кровать становится почти вертикально, медленно рушится потолок, а сам он опрокидывается и летит в глубокую черную яму. Его охватывает ужас, он хочет закричать, но голос не повинуется ему... С. довольно долго был без сознания. Перед тем как у С. поднялась температура, ему вкололи 100 кубиков желтоватой прозрачной жидкости, сказав, что это вакцина против тифа, разработанная в отряде. Однако точно он ничего не знает и по сей день. С. вспоминает: "В результате действия этой жидкости температура тела повышалась до предела, при котором бактерии тифа уничтожались. Я был без сознания, буквально между жизнью и смертью, но кризис все-таки миновал". После того как С., проведя четыре месяца в госпитале, был выписан, у него обнаружилось весьма странное "побочное явление". Он ощутил "необыкновенную ясность в голове, такую четкость в мыслях, какой не было до болезни". Военврач объяснил С., что от высокой температуры бактерии, гнездившиеся в организме и вырабатывавшие токсины, погибли. "Теперь я мог свободно читать сложные теоретические работы и без труда запоминал длинные химические формулы",- горько улыбнулся С. Однажды, незадолго до того как С. должен был выписаться из госпиталя, его пришел навестить начальник учебного отдела подполковник Ниси. - Эх ты, украл пирожки. Сладкого захотелось? А сколько хлопот всем причинил, ты понимаешь? Возись вот с такими...- проговорил подполковник. - Неправда! Те пирожки мне дали,- ответил С. "БУНТ" В ОБЩЕЖИТИИ СТАЖЕРОВ На третьем году пребывания стажеров первого набора в отряде, в октябре 1944 года, в общежитии произошел "бунт", который и по сей день служит им темой для разговоров. Причиной "бунта" послужило насилие и произвол, которые чинил в общежитии начальник одной из групп стажеров Т. Грубые методы Т., переходившие все границы дозволенного, вызывали осуждение даже у его коллег. Стажеры первого набора, которые должны были стать в будущем ядром среднего руководящего звена отряда, подвергались жестокой муштре. В учебном отделе служили вольнонаемные низшего класса, хорошо владевшие приемами штыкового боя. Эти люди, имевшие младший командирский чин, отличались твердым характером. Их-то и назначали в группы стажеров начальниками, основной задачей которых было муштровать подростков и держать их в строгости. Влепить провинившемуся затрещину - за неряшливость в одежде, например, или снижение успеваемости,- а уж потом воспитывать словами было у начальников в порядке вещей. Что касается Т., то он признавал только физические методы воздействия. Т. был изощренным мучителем. Если он наносил удар деревянной учебной винтовкой, то подросток, перевернувшись, падал на землю как подкошенный. Другой ждал бы, пока подросток поднимется, ведь наказание все-таки имело воспитательную цель. Но Т. подходил и наносил ему второй удар в живот, а затем, видя, как тот задыхается, корчась от боли, бил еще и по спине. Те стажеры, кому пришлось это испытать, говорят: "Казалось, у него была цель забить нас до смерти". Впрочем, к стажерам из своей группы он относился мягче, зато ненавидел подростков из других групп. Некоторые от его побоев лишались зубов, получали травмы. Он так умел ткнуть пальцами в глаза, что потом они долго слезились. При этом он говорил: "А, ты еще и плакать..."- и избивал подростка в кровь. "Что это еще за гримаса?"- кричал Т., если улавливал в облике стажера хотя бы малейшую тень протеста. В такие моменты в глазах Т. не выражалось ничего, кроме садизма. Т. был известен в отряде как исключительный мастер штыкового боя. И этот "мастер", физически крепкий мужчина, зверски истязал 15-16-летних подростков, оправдывая свои действия уставом: "Старшему по званию подчиняться беспрекословно". Войдя в раж, Т. хватал железный прут и безжалостно бил им подростков. Лицо его при этом выражало удовлетворение. Стажеры все больше ненавидели Т. И вот один из них, проявив немалую изобретательность, принес из вивария полную пробирку блох и рассеял их в изголовье его кровати. - А что, если ввести ему в рот бактерии чумы, пока он спит? - Да нет! От чумы он сразу умрет - это просто. Вот достать бы бактерии тифа... Вот о чем мечтали подростки, и по этим разговорам можно судить, как невыносим был для них Т. "Если он меня еще раз тронет, я убью его..."- сказал один из стажеров и задумал раздобыть толстый железный прут, чтобы, вооружившись им, подстеречь где-нибудь Т. Через некоторое время Т. женился. Если раньше он допоздна торчал в общежитии стажеров и беспрестанно терзал их, то теперь он старался поскорее исчезнуть. Для молодожена это было вполне естественно, однако такая "перемена" в начальнике только подогрела ненависть к нему. - Этот тип после женитьбы превратился в мокрицу... Сейчас самое время дать ему как следует. - Да, он теперь расслабился, надо этим воспользоваться. И вот стажеры, главным образом первого набора, стали разрабатывать план мести. Начальники других групп чувствовали, что в среде подростков что-то назревает, но делали вид, будто ничего не замечают. Однажды ночью, когда Т. дежурил по общежитию, в одном из помещений внезапно возник шум. Услышав звон бьющейся посуды, громкую перебранку и топот ног, Т. выскочил из дежурки и с бранью ворвался в помещение стажеров. Вслед за этим в помещении погас свет и два подростка, стоявшие наготове, обрушили удары на голову начальника. Это было сигналом, по которому остальные также молча набросились на него. Поднятый шум был ловушкой, в которую завлекли Т. Плотина ненависти прорвалась. В полной темноте, держа Т. за руки и за ноги, подростки душили его, били ногами в живот, по лицу, били куда попало в течение получаса. В темноте Т. попытался дотянуться до пирамиды с оружием, нащупал пехотную винтовку образца "38". Но подростки продолжали свою массированную атаку, нанося ему жестокие удары. Обливавшемуся кровью, полуживому Т. все же удалось выбраться из общежития. Один из бывших стажеров вспоминает: "Узнав о беспорядке, прискакал на лошади начальник дежурной команды майор Такахаси... А на следующий день стажеров начали вызывать жандармы... Подростки, все как один, упорно твердили: "Я не знаю, кто это сделал", а те, кого не было в ту ночь в общежитии, с сожалением говорили: "Что же вы нас с собой не взяли, очень хотелось дать ему разок-другой!" Лицо Т. распухло и стало фиолетовым. По отряду он ходил опустив голову. Вскоре его уволили с должности начальника группы стажеров и назначили личным телохранителем начальника отряда Сиро Исии". "Основанием для понижения" послужила серьезная ошибка, допущенная Т. в обращении с оружием, когда он, пытаясь защищаться, не по назначению использовал пехотную винтовку, на которой был изображен герб японского императора. "ВЫ ДОЛЖНЫ ГОРДИТЬСЯ СЛУЖБОЙ В "ОТРЯДЕ 731"" "Я очень рад видеть сегодня стажеров отряда молодыми, здоровыми и полными энергии. Пользуясь случаем, хочу пояснить, какие задачи стояли перед отрядом в целом, и в частности перед подразделением подростков-стажеров..." Такими словами начал свое приветствие высокий старик, когда ему было предоставлено слово. Это происходило 17 августа 1958 года, через 13 лет после окончания войны, в одном из помещений предприятия по обработке гранитного камня, расположенного в Токио, в районе кладбища Тама. Высокий старик был Сиро Исии - тот самый Исии, который руководил дьявольской работой "отряда 731". В этот день на первую встречу "Общества пинфаньских друзей" собрались 22 бывших стажера первого набора. "Боевые друзья" крепко пожимали друг другу руки, не в силах говорить от нахлынувших чувств, и, еле сдерживая слезы, вглядывались в знакомые лица. В комнате царило оживление. После того как первая волна чувств прошла, бывшие стажеры избрали председателя встречи, обсудили вопросы, связанные с организацией "Общества пинфаньских друзей", его финансовое положение и проект устава. Когда повестка первого организационного собрания была почти исчерпана, председательствующий объявил: "А теперь слово для приветствия предоставляется учителю Сиро Исии..." До бывших стажеров отряда доходили разные слухи относительно того, чем занимался в послевоенное время Сиро Исии. Одни говорили, что он снова занят разработкой бактериологического оружия в сотрудничестве с американской армией, другие - что он разбирает архивы "отряда 731", находящиеся в Америке, -третьи - что во время войны в Корее Исии руководил операциями по применению бактериологического оружия. И вот теперь человек, о котором ходили все эти слухи, присутствовал на встрече "Общества пинфаньских друзей". На секунду среди собравшихся возникли волнение и шум, но, когда бывший начальник отряда встал, чтобы произнести приветствие, воцарилась мертвая тишина, и все почувствовали некоторое напряжение. Исии так объяснил "мотивы создания" "отряда 731": "...Если говорить коротко, то "отряд 731" был научно-исследовательским формированием, созданным для спасения японского государства. С 1927 по 1930 год я побывал с секретной разведывательной миссией в Италии, Германии, Франции и России (далее в книге указываются несколько иные сроки зарубежной поездки Исии и наряду с перечисленными здесь странами называется также и Америка), имея целью выяснить настроения в этих странах в отношении Японии. И везде я слышал такие разговоры: "Надо уничтожить японский народ", "Японская нация - самое большое зло" (Исии, очевидно, умышленно трактовал "зарубежные настроения" таким образом, имея целью оправдать собственные злодеяния). В то время, когда по всему свету распространилась волна идей о том, что "миром должны править белые люди", Япония, как говорится, была богата духом, но бедна наукой. Наш отряд и был создан для того, чтобы в этих условиях спасти Японию. ...Я считаю, что вы должны гордиться тем, что служили в "отряде 731", созданном для спасения родины, и я намерен широко оповестить об этом весь мир, когда наступит подходящий момент, потому что, как сказал обвинитель Кинан (видимо, речь идет о главном обвинителе - он же обвинитель от США - на Международном военном трибунале в Токио Джозефе Б. Кинане), "отряд Иски" не совершал военных преступлений. Нам только нужно зорко следить за тем, чтобы результаты нашей работы не попали в руки коммунистов". Погубив три тысячи человеческих жизней, Сиро Исии без тени раскаяния заявляет: "Вы должны гордиться тем, что служили в "отряде Исии"". Он по-прежнему считает, что "бревна" не были людьми, и оправдывает дьявольские деяния "отряда 731" тем, .что все это совершалось "ради спасения родины". Как пишет журнал "Пинфаньский друг", о цели создания подразделения стажеров Исии сказал следующее: "...Подразделение стажеров было сформировано в отряде для того, чтобы дать возможность в Маньчжурии учиться тем, кто стремился к знаниям, но по семейным обстоятельствам был вынужден бросить учебу. Мы хотели, чтобы вы стали основными кадрами "отряда 731", предназначенного для спасения родины. Поэтому мы стремились дать вам полное среднее образование, а наиболее способных предполагали направить далее, в высшее учебное заведение. Однако министерство просвещения Японии не дало своего согласия на это, да и обстановка в стране не позволяла тогда сделать так, как мы предполагали. В конечном счете наша цель не была достигнута, о чем я, разумеется, очень сожалею..." (Журнал "Пинфаньский друг", No 6, тетрадь 2). Однако тирада Исии была не более чем отговоркой. Об этом я еще скажу позже. "Отряд 731" немыслим без Сиро Исии. Многие бывшие служащие отряда и се