водство Коминтерна оказывалось способным лишь разочаровать их и отбросить назад. Если бы сегодня вся Независимая рабочая партия в целом вступила в ряды компартии, уже в течение ближайших месяцев треть новых членов вернулась бы в Лейбор Парти, другая треть была бы исключена за "примиренчество по отношению к троцкизму" и другие подобные же преступления, наконец, последняя треть, разочарованная во всех своих ожиданиях, впала бы в полный индифферентизм. В результате эксперимента компартия оказалась бы более слабой и изолированной, чем сейчас. Чтобы предохранить рабочее движение Англии от этой новой опасности, у НРП есть только один способ: освободиться от всякой неясности и недоговоренности в отношении путей и методов социалистической революции и стать действительно революционной партией пролетариата. В этой области незачем изобретать новое: все основное сказано, и хорошо сказано, первыми четырьмя конгрессами Коминтерна. Вместо того чтобы кормиться бюрократическими суррогатами эпигонов, нужно засадить всех членов НРП за изучение резолюций первых четырех конгрессов Коминтерна. Этого одного, однако, мало. Надо открыть в партии дискуссию по поводу уроков последнего десятилетия, ознаменованного борьбой между сталинской бюрократией и левой оппозицией. Содержанием этой борьбы явились важнейшие этапы мирового революционного движения: экономические и политические задачи СССР; проблема китайской революции; политика Англо-русского комитета; методы "третьего периода"; теория социал-фашизма и политика единого фронта; вопросы партийной демократии; причины германской катастрофы. Мимо этого грандиозного цикла проблем нельзя пройти. Это не русские вопросы, а интернациональные194. Революционная партия в нашу эпоху не может не быть интернациональной. Каково же на этот счет положение НРП? Вступив в союз с компартией, НРП не определила своей интернациональной позиции. Она порвала со Вторым Интернационалом и заключила соглашение с Третьим, но она входит также в "Трудовое объединение" левых социалистических партий. Это объединение, в свою очередь, не однородно. В нем есть элементы, тяготеющие к большевизму, но есть и элементы, тянущие к Норвежской рабочей партии, т. е., по существу, к социал-демократии. Какую позицию во всех этих вопросах занимает НРП? Собирается ли она разделить судьбу исторически уже осужденной бюрократии Коминтерна; хочет ли попытаться удержаться на промежуточной позиции (это значило бы окольными путями вернуться к реформизму) или же намерена принять участие в построении нового Интернационала на основах, заложенных Марксом и Лениным? Для серьезного читателя ясно, что наша критика меньше всего внушена враждебными чувствами к НРП. Наоборот, мы слишком ясно понимаем, что, если бы эта партия бесславно сошла со сцены, делу социализма нанесен был бы новый жестокий удар. Между тем такая опасность существует, и она не за горами. В нашу эпоху нельзя долго задерживаться на промежуточных позициях. Спасти НРП для пролетарской революции может только полная политическая ясность. Задача этих строк - помочь революционной ясности проложить себе дорогу. Л. Троцкий 28 августа 1933 г. Резолюция пленума Интернациональной левой оппозиции (большевики-ленинцы)195 по поводу конференции левых социалистических и оппозиционных коммунистических организаций в Париже 27-28 авг[уста] 1933 г. Проект 1. Самый факт конференции 14 партий, организаций и групп крайне разнородного характера и направления явился результатом глубочайшего кризиса социалистического и коммунистического движения, точнее сказать, плодом крушения не только Второго, но - в другой исторической плоскости и по другим причинам - и Третьего Интернационала. 2. Не может быть, разумеется, и речи о том, чтобы новый Интернационал строился организациями, исходящими из глубоко различных и даже противоположных принципиальных основ. Левая оппозиция принимала участие в конференции под собственным знаменем с целью содействия принципиальному размежеванию с реформистами и центристами и сближению действительно однородных революционных организаций. 3. Единственно реальным, но зато исключительно важным результатом конференции является Декларация, подписанная четырьмя организациями (левая оппозиция, САП, две голландские партии: РСП и ОСП) и представляющая собой первый открытый шаг на пути построения нового Интернационала на принципиальных основах Маркса и Ленина. 4. Пленум отдает себе ясный отчет в том, что четыре названные организации различного политического происхождения не могут в течение нескольких дней достигнуть полного единства в основных принципах, тактических методах и организационных приемах. Во всяком случае, достигнутый результат дает достаточные основания рассчитывать на то, что дальнейшая работа этих организаций над программным манифестом и тактическими документами даст возможность не только обеспечить необходимое единомыслие, но и привлечь под знамя нового Интернационала ряд других революционных организаций и фракций. 5. Пленум считает необходимым немедленно приступить к выработке программных документов и к созданию делового секретариата, который мог бы уже в процессе редактирования манифеста и резолюций вступать в сношения с сочувствующими организациями, дабы их мнения, предложения и критика могли найти свое отражение в тексте программных документов. 6. Своему представителю в программной комиссии пленум поручает руководствоваться теми основными соображениями, которые изложены в Декларации большевиков-ленинцев, оглашенной на парижской конференции 27-28 августа196. * * * 7. Что касается решений, вынесенных разношерстным большинством конференции и насквозь проникнутых печатью этой разношерстности, то пленум большевиков-ленинцев не считает возможным брать на себя за эти решения политическую ответственность197. Поскольку вынесенные решения могут привести к тем или другим практическим действиям (например, в деле бойкота гитлеровской Германии), левая оппозиция готова, в соответствии с обстоятельствами, принять в таких действиях активное участие, отвечающее ее общим принципиальным позициям. На почве практических действий левая оппозиция будет неизменно стремиться к тесному сближению с наиболее родственными ей партиями и организациями. Только при этом условии широкая и смелая политика единого фронта во имя актуальных политических задач будет питать работу по построению нового Коммунистического Интернационала. * * * Пленум призывает все секции интернациональной левой оппозиции отдать себе ясный отчет в исторической важности сделанного шага. Неотложная задача сейчас: придать "Декларации 4-х" как можно более широкое распространение в коммунистических, социалистических, профсоюзных и особенно юношеских рядах. Через газеты, прокламации, афиши, в речах и беседах надо популяризовать и истолковывать смысл Декларации. Не щадя усилий, надо поднимать пролетарский авангард на создание нового Интернационала. Декларация большевиков-ленинцев, оглашенная на конференции, заканчивается словами: "Наша революционная ответственность неизмеримо велика. Пусть же наша творческая работа поднимется на уровень этой ответственности!" Отдадим себе ясный отчет в том, что эти слова остносятся прежде всего к самим большевикам-ленинцам! Пленум Интерн[ационального] Секр[етариата] 31 августа 1933 г. [Записка Л.Л.Седова198] 24-го утром "Болгария" должна была прийти в Marseille199. По соглашению (и за специальную плату)200 с пароходным обществом и властями друзььям Л.Д.[Троцкого] разоешили до прихода п[аро]х[ода] в порт снять Л.Д.[Троцкого] и Н.И.[Седову] с парохода на моторной лодке в открытом море. Капитан парохода был обществом предупрежлден по радио. Местом высадки был выбран друзьями Л.Д.[Троцкого] Касис в 15 (?) приблизительно километрах от Marseilles. Моторную лодку друзья хотели снять в Сиота - еще дальше, в 6-8 километрах - с тем, чтобы не обращать на себя внимание в Касисе и дать ложный след. В Сиота не удалось найти подходящей лодки. Таковую нашли в Касис (владелец Panchetti...) Друзья совершили небольшую поездку по морю с тем, чтобы испробывать качества лодки, ознакомиться с местом и пр. Лодку сняли с 6-ти часов утра следующего дня. Не только о цели путешествия, но и о направлении хозяину ничего не было сказано. Сняли лодку на полдня, дали аванс (от него хозяин настойчиво отказывался), предложили запастись резервом горючего. Друзья Л.Д.[Троцкого] в другом месте и в половине шестого утра на двух автомобилях были уже в Касисе. Автомобили были поставлены в укромное место вблизи места предполагаемой высадки. Хозяин пришел одновременно с нами, не было матроса, но побежали будить. Между тем, мотор не хотел работать. Крутил ручку хозяин (без особых усилий), изо всех сил крутили друзья. Мотор не работал. Друзья начали волнваться. Один побежал искать другую лодку, другой начал проверять с хозяином мотор [...]201 Удалось обнаружить, что не действует зажигание. Поведение хозяина стало еще более подозрительным (он давал совсем другие объяснения). Видно было, что он не хочет ехать. По пристани взволнованно ходила его жена. Матрос также явно умышленно (?) опаздывал... Что случилось? Вместе с 2-мя друзьями на лодке должен был ехать представитель Сюрте Женераль202; задачей его было визировать паспорта приезжих и сообщить Л.Д.[Троцкому] отмену постановления о высылке (1916 г.)203. Он заявил хозяину о своем служебном положении. Тогда - и то не сразу, хозяин еще повозился минут десять с мотором. Он хватил себя кулаком по голове и громко выругался: "Эх, я, идиот, я... забыл дома угли (!) от динамо-машины". Тут же все выяснилось. В эти же дни в Тулоне шел нашумевший процесс убийц собственника моторной лодки, нанятый на прогулку, он был убит и лодка продана. Panchelli, запуганный под впечатлением этого процесса, не спал всю ночь и решил не ехать. Странный характер клиентов: 2 молодых человека, без дам; необычный час поездки; распросы о том, может ли лодка уйти далеко в море, ее ход и др[угие] вопросы не "туристического" характера - все это еще более усилило подозрительность хозяина и матроса. Друзья были приняты за возможных убийц. В этом он открыто признался. [Л.Л.Седов] [Август 1933 г.] По поводу Парижской конференции 27-28 августа Конференция закончилась. Мы не располагаем еще ни протоколами, ни даже окончательным текстом резолюции. Тем не менее основные итоги уже можно подвести. Итоги эти вполне благоприятны для левой оппозиции. Это лучше всего проверяется сопоставлением того, чего мы ждали, с тем, что получили. В предварительных обсуждениях и в переписке мы все сходились на том, что, если нам удастся собрать под ясным и отчетливым документом в пользу нового Интернационала четыре или хотя бы три подписи, это будет огромный шаг вперед. Мы получили четыре подписи, на которые рассчитывали, под документом, который составляет единственный реальный результат конференции и который может и должен получить историческое значение. Этого крупнейшего результата мы добились не благодаря каким-либо случайным комбинациям или искусным маневрам (в этой области у нас были, наоборот, кое-какие ошибки), а благодаря тому, что сделанный нами шаг исторически назрел полностью. Несмотря на десять лет мировой травли и клеветы против левой оппозиции; несмотря на то, что эта клевета оставила следы даже в сознании противников сталинизма, в том числе в рядах социал-демократических рабочих; несмотря на все это, три организации, ведущие за собой несколько десятков тысяч рабочих, не нашли другого пути, как объединиться с нами на общем документе, предлагающем долгую и упорную борьбу. В стене, которая окружала левую оппозицию, пробита широкая брешь. Мы можем с уверенностью ждать, что новые и новые организации и фракции, толкаемые на революционный путь всей обстановкой, будут с каждым месяцем все больше убеждаться, что единственное знамя, под которым может сплачиваться пролетарский авангард, - это знамя большевизма-ленинизма. Декларация четырех названа выше единственным серьезным плодом парижской конференции. Что касается расплывчатых решений большинства, то они не имеют будущего. Это не трудно понять, если остановиться на составе конференции. Если делегаты четырех организаций, подписавших декларацию, составляли левое крыло, то крайний правый фланг составляли представители Норвежской рабочей партии, которая стремится к созданию скандинавского "Интернационала" путем союза со шведской и датской социал-демократией и потому опасается скомпрометировать себя соседством с коммунистами. Нужно быть безнадежно наивным человеком или, еще хуже, беспринципным комбинатором, чтобы надеяться на союз и сотрудничество с такого рода насквозь оппортунистической партией или с теми мелкими группами, которые к ней тяготеют, как французские пюписты, итальянские максималисты, каталонская федерация Маурина, польская группа д-ра Крука204 или совсем юмористическая партия Штейнберга205 (бывшего "наркома"). Урбанс представлял на конференции то немногое, что осталось от Ленинбунда. Если Урбанс при всех своих добрых революционных намерениях что-нибудь доказал за последние годы, так это свою полную неспособность к коллективной работе, с одной стороны, и к систематическому мышлению, с другой. Уже одна его смехотворная теория "государственного капитализма", берущая за одни скобки СССР, Соед[иненные] Штаты, Германию Гитлера и Италию Муссолини, исключает возможность совместной работы с ним по созданию нового Интернационала. Особняком стоят шведская Независимая коммунистическая партия (Кильбом) и британская Независимая рабочая партия. Обе эти организации находятся на перепутье. Шведская партия представляет собой слишком солидную рабочую организацию, чтоб она могла следовать политике Брандлера-Тальгеймера, основанной полностью на лакейской надежде: авось, Мануильский помилует и призовет к власти. С другой стороны, партия Кильбома, по-видимому, еще сильно заражена правыми тенденциями и особенно недоверием к левой оппозиции. Мы спокойно будем выжидать дальнейшего развития этой организации. Нынешней своей промежуточной позиции она удержать не может. Она должна будет сделать выбор. Мы должны помочь ей сделать правильный выбор. То же самое, хотя и в других условиях, относится к британской НРП. Если партия Кильбома колеблется между правой и левой коммунистической оппозицией, то НРП колеблется между Коминтерном и новым Интернационалом. Может быть, и не сразу, но бюрократы Коминтерна неизбежно толкнут НРП на путь нового Интернационала. Раньше или позже мы встретимся с этой партией, по крайней мере, с ее революционным ядром. Совершенно очевидно, что решения, вынесенные столь разношерстным большинством, могут иметь лишь платонический, декоративный характер. Сейчас есть немало охотников "осуждать" Второй Интернационал и кричать о его банкротстве, чтобы на практике вести политику оппортунизма. Немало есть охотников кричать о банкротстве Третьего Интернационала, чтобы на деле вести политику закулисного кобминаторства, которая по духу очень близка бюрократическому центризму. Передовым рабочим не только недостаточно голых осуждений II и III Интернационалов, им мало и голого признания необходимости нового Интернационала. Нужно ясно сказать, о каком Интернационале идет речь: о реставрации жалкого "Интернационала" номер два с половиной или об объединении международного пролетарского авангарда на основе революционной программы, действительно отвечающей задачам нашей эпохи. Вырабатывать такую программу в обществе Транмеля206, Луи Селье, Маурина [и] прочих или хотя бы поддерживать фикцию общей с ними интернациональной организации значит вместо необходимой спасительной ясности сеять хаос и идейную деморализацию. Нельзя пройти мимо того, что два наших союзника (немецкая САП и голландская ОСП) входят не только в блок четырех, подписавших Декларацию, но и в Комитет большинства (наряду с двумя представителями британской НРП и одним представителем норвежской партии). Мы, левая оппозиция, не можем ждать и не ждем от этого комитета ничего положительного. Мы считаем явным противоречием участие двух наших союзников (САП и ОСП) в Комитете. РСП (партия тов. Снивлита) в Комитет не входит и считает крупной политической ошибкой голосование представителя ОСП и САП за резолюцию большинства, которая способна только сеять иллюзию и сбивать с пути. Но было бы совершенно неправильным, если бы мы на этом основании отказались от искренней попытки сотрудничества с названными двумя союзниками. Их участие в блоке с нами есть завтрашний день. Их участие в "Комитете" есть вчерашний день. Революционная непримиримость состоит не в том, чтобы требовать априорного признания нашего "руководства", предъявляя по каждому поводу союзникам ультиматумы и грозя разрывом, снятием подписей и проч. Такие приемы мы предоставляем, с одной стороны, сталинским бюрократам, с другой - некоторым нетерпеливым союзникам. Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что разногласия между нами и нашими союзниками возникнут еще не раз. Но мы надеемся, более того, мы уверены, что ход событий обнаружит на деле невозможность участвовать одновременно в принципиальном блоке четырех и беспринципном блоке большинства. Не прибегая ни к каким неуместным "ультиматумам", мы сохраняем, однако, за собой полное право не только выступать под собственным знаменем, но и открыто высказывать нашим союзникам наше мнение по поводу того, что мы считаем их ошибками. От союзников мы ждем такой же прямоты. Наш союз от этого только окрепнет. * * * На очереди стоит сейчас выработка программного документа. Манифест нового Интернационала должен дать общую картину современного капиталистического мира (как и Советского Союза), его экономики, политики и международных отношений. Все потрясения нашей эпохи (войны, кризисы, припадки фашистского варварства) должны быть объяснены как результат запоздания пролетарской революции. Ответственность за запоздание должна быть возложена на Второй и на Третий Интернационалы. Особая глава манифеста должна быть посвящена картине упадка обоих Интернационалов. Вывод: задачи пролетарской революции, как и задачи спасения СССР требуют создания нового Интернационала. Заключительные главы должны наметить программу борьбы нового Интернационала. Выработка такого документа есть задача ближайших двух-трех месяцев. Достойно разрешить столь ответственную задачу можно только коллективным путем. Необходимо, чтобы все секции левой оппозиции, прежде всего в лице своих правлений, высказались, какие идеи, принципы, лозунги, требования они считали бы необходимым включить в манифест. Хотя дело идет о документе интернационального характера, но в нем должны найти выражение и наиболее важные национальные задачи. Крайне желательна присылка различных политических документов и вообще письменных и печатных материалов, которые могут помочь при выработке тех или других частей манифеста. * * * Секции левой оппозиции приложат, разумеется, все свои силы к тому, чтобы как можно шире распространить и популяризировать Декларацию четырех. Десятки тысяч, сотни тысяч революционных рабочих вздохнут с облегчением, узнав, что есть выход из политического тупика. Надо ковать железо, пока горячо! Г. Гуров 1 сентября 1933 г. [Письмо Н.И.Седовой]207 3 сент[ября] 1933 [г.] Милая, родная Наталочка, как мне мучительно хочется иметь твою старую карточку, нашу общую карточку, когда мы были молоды, но особенно твою... Милая, родная Наталочка, ты в Париже - Раймон [Молинье] привез мне письмо твое, я очень спешно прочитал его, так как Р[аймон] уезжает через полчаса к поезду, - я спешу написать тебе несколько строк... День твоего отъезда был неблагоприятный, нездоровилось, сильно потел... Заходил в твою комнату, искал тебя, трогал твои вещи... принял немного adalin'у на ночь, - второй день был тоже не очень хорош... Сегодня гораздо лучше... У меня Штернберг, три дня подряд, большие разговоры, много лишней болтовни, но в общем полезно, мы начали совместно писать Манифест, он написал здесь 10 стр[аниц], которые я разошлю: это начало, а главное связывает САП, втягивает их в "4 Инт[ернационал]". Был у меня сегодня Куродо208 - часа два говорили о политике, час - о рыбной ловле и об охоте (он знаток дела!). Жанна209 и Вера210 очень ухаживают за мной, чересчур, готовят изысканные обеды и пр[очее]. С Левой211 был пока мало (Штернберг, Куродо, диктовка!). Милая Наталочка, то, что у меня отмирает память на лица (и раньше слабая) очень остро иногда тревожит меня. Молодость давно отошла... но я неожиданно заметил, что и воспоминание о ней отошло: живое воспоминание о лицах... твой образ, Наталочка, молодой, мелькает и исчезает, я не могу его фиксировать, остановить... Очевидно, большое влияние на нервную систему и на память оказали все же годы травли... А в то же время умственно я не чувствую себя уставшим или ослабевшим. Очевидно, мозг стал скупым, экономным, - и вытесняет прошлое, чтобы справиться с новыми задачами. Я часто в постели, прежде чем уснуть... уже совсем засыпая... делаю усилие припомнить твое лицо на лестнице rue Lalando, 4212 - где я тебя первый раз увидел - первый раз, Наталочка - мелькнет чистое свежее нежное лицо с пушком, со внутренней духовной жизнью под кожей... страстное и целомудренное лицо - мелькнет, как радостное пятно, и исчезнет... Милая, милая моя. Надо кончать... еще только 5 минут остается. Не беспокойся обо мне. Мне лучше. Надеюсь, скоро доктор придет. Погода стоит хорошая. Питаюсь хорошо, довольно много фруктов. Обнимаю твою голову, целую твои ручки, лечи их, Наталочка, лечи хорошо, не спеши, милая, родная. Твой [Л.Д.Троцкий] Посылаю не перечитывая Еще раз о британской НРП После короткого промежутка я снова возвращаюсь к политике Независимой рабочей партии. Повод для этого дает Заявление делегации НРП на парижской конференции: оно позволяет вынести ясное представление, как об общем направлении НРП, так и о той стадии, на которой она ныне находится. Делегация считает необходимым созвать мировой конгресс "всех" революционных партий, начиная с тех, которые примыкают к Третьему Интернационалу. "Если Третий Интернационал окажется неспособен изменить свою тактику и организацию, наступит время заняться образованием нового Интернационала". В этой фразе выражена самая суть нынешней политики НРП. Сдвинувшись решительно влево, в сторону коммунизма, члены этой партии не хотят верить, что Коммунистический Интернационал, располагающий многочисленными кадрами, материальными и техническими средствами, погиб для революционного движения. Надо сделать, говорят они, еще одну проверку того, способен или неспособен Коминтерн изменить свою политику. Такая постановка вопроса неправильна, даже наивна. Способность или неспособность партии определяется не на конгрессе, где на один-два дня съезжаются разные группы и организации, а в повседневной борьбе, особенно же в дни больших опасностей, ответсвенных решений и массовых действий. После победы Гитлера, за которую Коминтерн несет прямую ответственность, руководство Коминтерна не только не исправило своей политики, наоборот, усугубило ее гибельные методы. Эта историческая проверка весит в тысячу раз больше, чем все те заявления, которые представители Коминтерна могли бы сделать на каком бы то ни было конгрессе. Нельзя забывать, что конгрессы представляют собой элементы "парламентаризма" в самом рабочем движении. Будучи неизбежен и необходим парламентаризм не может дать ничего принципиально нового, сверх того, что реально завоевано в массовой борьбе. Это относится не только к парламентаризму буржуазного государства, но и к "парламентским" учреждениям самого пролетариата. Надо ориентироваться по реальной деятельности рабочих организаций и не ждать никаких чудес от проектируемого мирового конгресса. Левая оппозиция в течение десяти лет (1923-1933) действовала как фракция Коминтерна, надеясь своей систематической критикой и своим активным участием в жизни Коминтерна и его секций добиться оздоровления его политики и его режима. У левой оппозиции имеется, таким образом, грандиозный опыт интернационального характера. Не было ни единого большого исторического события, которое не вынуждало бы левую оппозицию противопоставлять свои лозунги и методы лозунгам и методам бюрократии Коминтерна. Борьба вокруг вопросов советского хозяйства и режима ВКП по поводу китайской революции, Англо-русского комитета и проч. и проч. долго оставалась сравнительно малоизвестной рабочим партиям Запада213. Но две главы борьбы прошли на глазах передовых рабочих всего мира: они относятся к теории и практике "третьего периода" и стратегии Коминтерна в Германии. Если левую оппозицию можно в чем-либо обвинить, то никак не в нетерпеливом разрыве с Коминтерном. Только после того как германская партия, собиравшая миллионы голосов, оказалась неспособной противопоставить Гитлеру хотя бы малейшее сопротивление, а Коминтерн отказался признать не только ложность своей политики, но и самый факт поражения пролетариата (на самом деле победа Гитлера есть величайшее поражение пролетариата в мировой истории!) и заменил анализ собственных ошибок и преступлений новой кампанией травли и клеветы против действительных марксистов, - только после этого мы сказали: этих людей ничто уже больше не спасет. Для мирового пролетариата германская катастрофа и роль в ней Коминтерна неизмеримо важнее, чем всякие организационные маневры, конгрессы, уклончивые заявления, дипломатические соглашения и проч. Исторический суд над Коминтерном произнесен. Апелляции на приговор нет. Членам НРП, которая только недавно стала на революционный путь, история Коминтерна почти незнакома. К тому же ни одна организация не учится только по книжкам и архивам. НРП хочет самостоятельно проделать опыт, который уже проделан другими в гораздо более широком масштабе. Если дело ограничилось только потерей нескольких месяцев, с этим можно было бы примириться, несмотря на то, что каждый месяц в наше время стоит иных годов. Опасность, однако, в том, что, стремясь "проверить" Коминтерн путем сближения с ним, НРП сама может незаметно для себя стать на путь Коминтерна и - погубить себя. Важнейшим вопросом пролетарской политики в Великобритании, как и в большинстве других старых капиталистических стран, остается вопрос о профессиональных союзах. Ошибки Коминтерна в этой области неисчислимы. Немудрено: неспособность партии установить правильные отношения с классом ярче всего обнаруживаются в области профессионального движения. Вот почему я считаю необходимым подробнее остановиться на этом вопросе. Профессиональные союзы сложились в период роста и подъема капитализма. Они имели своей задачей повышение материального и культурного уровня пролетариата и расширение его политических прав. Эта работа, насчитывающая за собой в Англии более столетия, придала трэд-юнионам в среде пролетариата огромный авторитет. Упадок британского капитализма в условиях заката мировой капиталистической системы подорвал почву под реформистской работой трэд-юнионов. Капитализм может дальше держаться, только снижая уровень жизни рабочих. Профессиональные союзы должны в этих условиях либо превратиться в революционные организации, либо стать помощниками капитала в усиленной эксплуатации рабочих. Трэд-юнионистская бюрократия, которая благополучно разрешила свой собственный социальный вопрос, стала на второй путь. Весь накопленный авторитет трэд-юнионов она направила против социалистической революции и даже против всяких попыток рабочих сопротивляться наступлению капитала и реакции. Важнейшей задачей революционной партии стало отныне: освободить рабочих от реакционного влияния трэд-юнионистской бюрократии. В этой решающей области Коминтерн обнаружил полную несостоятельность. В 1926-1927 годах, прежде всего в период стачки углекопов и генеральной стачки, следовательно, во время худших измен Генерального совета трэд-юнионов, Коминтерн униженно заискивал перед высокопоставленными штрейкбрехерами, прикрывал их своим авторитетом перед массами и помог им удержаться в седле: так был нанесен смертельный удар "движению меньшинства". Испугавшись плодов своей работы, бюрократия Коминтерна ударилась в крайность ультрарадикализма. Гибельные сумасбродства "третьего периода" порождены были стремлением маленького коммунистического меньшинства действовать так, как если бы за ним стояло большинство. Изолируя себя все более от рабочего класса, компартия противопоставила трэд-юнионам, охватывающим миллионы рабочих, свои собственные профорганизации, очень покорные руководству Коминтерна, но отделенные пропастью от рабочего класса. Лучшей услуги трэд-юнионистской бюрократии нельзя было оказать! Если бы она располагала Орденом Подвязки, она должна была бы украсить им всех вождей Профинтерна и Коминтерна. Трэд-юнионы выполняют сейчас, как сказано, не прогрессивную, а реакционную роль. Но они все еще охватывают миллионы рабочих. Не надо думать, что рабочие слепы и не видят изменения исторической роли трэд-юнионов. Но что делать? Революционный выход жестоко скомпрометирован в глазах левого крыла рабочих зигзагами и авантюрами официального коммунизма. Рабочие говорят себе: трэд-юнионы плохи, но без них станет, пожалуй, еще хуже. Это психология тупика. Тем временем трэд-юнионная бюрократия все смелее преследует революционных рабочих, все более нагло заменяет внутреннюю демократию самоуправством клик, превращая по существу трэд-юнионы в своего рода концентрационные лагеря для рабочих при падающем капитализме. В этих условиях легко возникает мысль: нельзя ли перескочить через трэд-юнионы? Нельзя ли заменить их какими-либо свежими, неподкупными организациями вроде революционных профсоюзов, заводских комитетов, Советов и прочего? Приципиальная ошибка подобных попыток состоит в том, что большую политическую проблему: как освободить рабочие массы от влияния бюрократии трэд-юнионов - они подменяют организационными экспериментами. Недостаточно указать массам новый адрес. Надо найти массы там, где они находятся, и повести их за собой. Нетерпеливые "левые" говорят иногда: завоевать трэд-юнионы все равно невозможно, ибо бюрократия полностью подчиняет внутренний режим организации интересам своего самосохранения, прибегая к низменным уловкам, насилиям и прямым мошенничествам в духе парламентской олигархии в эпоху гнилых местечек214. К чему же тратить напрасно время и силы? Рассуждение это сводится в сущности к отказу от действительной борьбы за массы под предлогом порочного характера трэд-юнионной бюрократии. По этому пути можно пойти и дальше: не отказаться ли в самом деле вообще от революционной работы ввиду репрессий и провокаций со стороны государственной бюрократии? Приципиальной разницы здесь нет, ибо бюрократия трэд-юнионов окончательно стала частью капиталистического аппарата, хозяйственного и государственного. Нелепо думать, что против трэд-юнионистской бюрократии удастся работать с ее собственной помощью или хотя бы с ее согласия. Поскольку она защищается травлей, преследованиями, исключениями, прибегая нередко к помощи государственной власти, надо уметь работать в трэд-юнионах конспиративно, находя общий язык с массой, но не выдавая себя преждевременно бюрократии. Как раз в нынешнюю эпоху, когда реформистская бюрократия пролетариата сама превратилась в экономическую полицию капитала, революционная работа в профсоюзах, разумно и систематически поставленная, может дать решающие результаты в сравнительно короткий срок. Этим мы вовсе не хотим сказать, что революционной партии обеспечено полное овладение трэд-юнионами для целей социалистического переворота. Вопрос стоит не так просто. Аппарат трэд-юнионов завоевал себе огромную независимость от масс. Бюрократия имеет возможность удерживать свои позиции долгое время после того, как настроение масс повернется против нее. Но именно такое положение, когда масса уже враждебна трэд-юнионной бюрократии, а бюрократия имеет еще возможность фальсифицировать мнение организации и саботировать перевыборы, как нельзя более благоприятно для создания заводских комитетов, Советов и других организаций ad hoc215, т. е. для неотложных потребностей данного момента. Даже в России, где профессиональные союзы и в отдаленной степени не имели могущественной традиции британских трэд-юнионов, Октябрьский переворот произошел при преобладании меньшевиков в правлении профсоюзов. Потеряв массы, эти правления были еще способны саботировать перевыборы аппарата, но уже бессильны саботировать пролетарскую революцию. Подготовлять уже сейчас мысль передовых рабочих к созданию заводских комитетов и Советов в момент острого перелома обстановки совершенно необходимо. Но было бы величайшей ошибкой практически "играть" с лозунгом заводских Советов, утешая себя "этой идеей" за отсутствием реальной работы и реального влияния в трэд-юнионах. Противопоставить существующим трэд-юнионам абстракцию Советов значит восстановить против себя не только бюрократию, но и массы и тем лишить себя возможности подготовить почву для созданию Советов. Коминтерн приобрел на этот счет немалый опыт: создавая послушные, т. е. чисто коммунистические, профсоюзы, он враждебно противопоставил свои секции рабочим массам и обрек себя на полное бессилие: такова одна из важнейших причин крушения германской компартии. Правда, британская компартия, насколько я осведомлен, возражает против лозунга рабочих Советов при настоящих условиях. Внешним образом это похоже на реалистическую оценку обстановки. На самом деле британская секция Коминтерна отрицает лишь одну форму политического авантюризма в пользу другой, более истерической. Теория и практика социл-фашизма и отрицание политики единого фронта создают непреодолимые препятствия для работы в трэд-юнионах, ибо каждый трэд-юнион есть, по самому существу своему, арена длительного единого фронта революционных партий с реформистскими и с беспартийными массами. Поскольку британская компартия, даже после германской трагедии, оказалась неспособной переучиться и перевооружиться, постольку союз с ней может потянуть на дно и НРП, которая только недавно вступила в период революционной учебы. Лжекоммунисты сошлются, конечно, на последний конгресс трэд-юнионов, который заявил, что не может быть общего фронта с коммунистами против фашизма. Было бы, однако, величайшим легкомыслием принимать эту мудрость за последний вердикт истории. Трэд-юнионные бюрократы могут позволять себе такие хвастливые формулы только потому, что им непосредственно не угрожает сейчас ни фашизм, ни коммунизм. Когда над головой трэд-юнионов окажется занесен молот фашизма, то при правильной политике революционной партии массы трэд-юнионов проявят неудержимое стремление к союзу с революционным крылом и увлекут за собой на этот путь даже известную часть аппарата. Наоборот, если бы коммунизм превратился в решающую силу, угрожая Генеральному Совету потерей мест, почестей и доходов, то господа Ситрин и КА заключили бы блок с Мосли и КА против коммунистов. Так, русские меньшевики и эсеры в августе 1917 года совместно с большевиками дали отпор генералу Корнилову. Через два месяца, в октябре, они уже боролись рука об руку с корниловцами против большевиков. А в первые месяцы 1917 года, когда господа реформисты были еще сильны, они декламировали точь-в-точь, как Ситрин и КА, - о невозможности для них союза ни с правой, ни с левой диктатурой. Революционная пролетарская партия должна быть спаяна ясным пониманием своих исторических задач: это предполагает научно обоснованную программу. В то же время революционная партия должна уметь создать правильные отношения с классом: это предполагает политику революционного реализма, одинаково далекую от оппортунистической расплывчатости и от сектантской замкнутости. Под углом зрения этих двух критериев, внутренне связанных между собой, НРП должна пересмотреть свои отношения к Коминтерну, как и ко всем другим течениям и организациям рабочего класса. Дело идет прежде всего о судьбе самой НРП. Л. Троцкий 4 сентября 1933 г. [Письмо Н.И.Седовой] 6 сент[ября] 1933 [г.] Милая моя Наталочка, второго письма нет от тебя, я жду, что скажут доктора... Наш доктор приехал сюда вчера, - сегодня он меня исследовал впервые, занялся всякими анализами и пр[очее]. Он очень, очень внимателен и, по-видимому, серьезный врач, знает свое дело, - а главное очень-очень хочет сделать все, что можно, крайне добросовестно организует дело всяких анализов, все мои рассказы (о болезнях) стенографирует для себя. Мне приятно, что свой человек, преданный, бескорыстный... Он поселился в пансионе возле нас и собирается оставаться столько времени, сколько понадобится для наблюдения. Уже в Париже, по дороге сюда, он подготовил себе лабораторию для исследований... Таким образом, Наталочка, с этой стороны ты совершенно не должна беспокоиться: лучших условий вообще не может быть - хороший и преданный врач, который занят только мною. Это значит, что ты должна теперь в своих планах руководствоваться исключительно соображениями о твоем собственном здоровье, отнюдь не спешить приехать сюда. Самое лучшее было бы, если бы ты из Парижа переехала прямо на новую квартиру216. Во всяком случае необходимо, чтоб ты оставила за собой последнее слово в отношении квартиры, то есть ты должна до подписания договора с хозяином одобрить выбор. Переедем мы прекрасно без тебя. Мне трудновато писать, так к[ак] у меня пальцы исколоты (для анализа крови)... (Сердце и легкие в хорошем состоянии!) Я ограничиваюсь сегодня немногими строками. Поэтому все очень хорошо. Жанна и Вера очень внимательны. У Левы все хорошо. Саре217 лучше. Твой Л[ев] Очень крепко целую твои руки, пусть они поправляются и будь здорова, не спеши. [Л.Д.Троцкий] Успех или неудача? 1. Достижения и затруднения советского хозяйства Дала ли хозяйственная работа советского правительства успех или, наоборот, привела к неудаче? За этим вопросом скрывается другой: действительны ли вообще экономические методы советского государства? Читатель ждет обычно односложного ответа: да или нет. Мы отказываемся дать такой ответ. Построение нового общества не есть разрешение изолирванной статистической или технической задачи. Дало идет о плановом приспособлении всех отраслей хозяйства друг к другу и всех их вместе - к человеческим потребностям. Согласовывать приходится не статические, а динамические величины. Для такого рода задачи ни одна книжка, ни один человеческий мозг - ни даже "трест мозгов" - не заключает в себе готовых формул. Одной лишь творческой фантазии, хотя бы и вооруженной техническими расчетами специалистов, здесь недостаточно. Дело идет о жизни общества в целом, о самых глубоких его функциях, о самых элементарных его потребностях. Достигнуть государственной гармонии - хотя бы и на началах коллективной собственности и планового руководства, охватывающего все стороны хозяйства, -