одать - Слово чести! - воскликнул Торин, когда Бильбо сказал ему, что можно присоединиться к товарищам. - Гэндальф как всегда оказался прав! Кажется ты становишься настоящим взломщиком. После этого случая мы все к твоим услугам. Только что нам делать сейчас? Бильбо понял, что пришла пора рассказать карликам о своем замысле, но он боялся, как они воспримут это предложение? Страхи хоббита оправдались: карлики, несмотря на опасность, стали громко возмущаться и слышать не хотели про какие-то бочки. - У нас будут ссадины и синяки, мы разобьемся насмерть, и, разумеется, утонем! - ворчали они. - Мы надеялись, что ты придумаешь что-то получше, а если нет - то и ключи ни к чему. Это просто безумие! - Тогда, - прорвало хоббита, который был взвинчен и без этого, - идите-ка вы в свои уютные темницы, где я вас запру, и придумайте что-нибудь получше. Но вопрос в том, смогу ли я в следующий раз умыкнуть ключи, даже если попытаюсь. Это было слишком. Карлики затихли. Оставалось, конечно, принять предложение Бильбо. Было очевидно, что через верхние покои не пройти, а через зачарованные ворота - и подавно. К тому же на шум могли прийти стражники. Карлики прокрались в погреба вслед за хоббитом, миновав дверь, через которую были видны счастливо похрапывающие и улыбающиеся дворецкий и начальник караула. Вино из Дорвиниона навевает приятные сны и грезы. Завтра выражения лиц этой парочки совсем изменятся; хоббит прокрался к ним и повесил ключи на пояс начальника стражи. - Это спасет его от завтрашних неприятностей, - сказал себе Бильбо. - Он был не таким уж плохим и сносно обращался с узниками. Ну и удивятся все тутошние эльфы! Решат, что у нас было какое-то могучее волшебство, раз мы смогли пройти сквозь ворота и исчезнуть! Именно исчезнуть! Надо уходить отсюда по-быстрому, пока не поздно! Балина оставили следить за дворецким и начальником охраны и дать знать, если они проснутся. Остальные спустились в тот погреб, где был люк. Времени было в обрез. Вскоре, как и предполагал Бильбо, должны были прийти эльфы, чтобы помочь дворецкому очистить подвал от стоящих рядами пустых бочек, которые будто ждали, когда их сбросят в реку. Некоторые бочки были из-под вина, но в них не было ни малейшего проку: их нельзя было бесшумно открыть, и нельзя было хорошо закупорить. Но среди них были и такие, где хранилось масло, яблоки и все то, что доставлялось по реке во дворец. Карлики быстро нашли тринадцать бочек, в которых мог разместиться каждый из них. Несколько бочек оказались такими просторными, что, забираясь в них, карлики с ужасом думали, какая будет тряска, хотя Бильбо с трудом разыскал соломы, чтобы как можно удобнее, насколько позволяло время, разместить карликов в бочках. Наконец, дюжина карликов была упакована. Особенно много хлопот причинил Торин: он огрызался, будто цепной пес, и беспокойно вертелся, будто бы его закрыли в тесной конуре, ворчал, что дырки для воздуха слишком малы и что он задохнется, прежде чем бочку закроют. Бильбо, как мог, затыкал и замазывал все щели бочек и пытался поплотнее пригнать крышки. Он бегал от бочки к бочке, заканчивая устраивать карликов, и надеясь на то, что осуществлению его замысла ничто не помешает. Все было сделано вовремя. Не прошло и пары минут после того, как Бильбо пригнал крышку к бочке Балина, - послышались голоса и неподалеку замигали огни факелов. Смеясь и весело болтая, в погреб вошли несколько эльфов. Они шли с пира, который проходил в одном из дворцовых покоев, и куда они хотели поскорее вернуться. - Где это старина Галион, дворецкий? - спросил один из вошедших. - На пиру я его не видел, а он должен показать, что надо делать. - Я буду вне себя, если этот копуша замешкается, - заметил кое-кто из эльфов. - Наверху веселятся, а чем я хуже? - Ха! Ха! - воскликнул кто-то. - Вон он, злодей, - уткнулся носом в кружку! Славно же он налакался вместе со своим приятелем, начальником стражи. - Тормоши его! Буди! - с нетерпением закричали остальные. Галиону совсем не понравилось, что его разбудили, и что над ним посмеиваются. - Все вы лодыри, - промямлил он. - Я э-э вас тут давно жду. А вы поете, хихикаете и про все позабыли. Вот... Я тут с ног валюсь от усталости!.. - Не удивительно, - сказали эльфы, - если объяснение всему этому стоит рядом в кружке. Дай-ка нам твоего снотворного, а потом - за работу. Ключника будить не за чем: он судя по всему, уже получил свое. Эльфы отпили из кружек, и вино вскружило им головы, но не настолько, чтобы совсем захмелеть. - Помилуй, Галион! - крикнули они. - Ты так рано начал пировать, что вино задурманило тебе голову! Некоторые бочки полные, если говорить о весе! - Давайте работать! - прикрикнул дворецкий. - Это все вам сдуру, нет, спьяну, кажется. Эти вышвыривайте, я вам сказал! - Ладно, - проворчали эльфы, подкатывая бочки к люку, - тебе же хуже, если бочки с лучшим вином и маслом из погребов окажутся у озерников. А они сумеют попировать на славу! Раз-два - покатили, Три-четыре - вниз спустили! Пять-шесть - в люк бросай И ворота открывай! Так пели эльфы, сбрасывая очередную бочку с высоты нескольких локтей в ледяную воду. Некоторые бочки были действительно пусты, а в некоторых - по старательно упакованному карлику: бочки катились одна за другой, сталкивались и ударялись друг о друга, падали на те, которые уже находились в реке, глубоко погружались в воду и выплывали, натыкаясь на стены пещеры. Весь этот караван подхватило быстрое течение. И только сейчас Бильбо понял, что он не все предусмотрел: ведь не было никого, кто разместил бы его в бочке и упаковал. Значит, смириться с окончательной потерей друзей (все бочки с карликами уже были в реке) и навсегда остаться невидимым вором во дворце эльфов? Выберись хоббит когда-нибудь через ворота, у него все равно не было возможности отыскать карликов, ибо он не знал дороги к тому месту, где собрались бочки. Бильбо боялся, что без него карлики обязательно попадут в новую беду: у него не было времени, чтобы рассказать им про все, что он узнал и хотел предложить сделать после того, как они покинут Черную пущу. Пока все эти мысли проносились в голове хоббита, эльфы весело запели. Кое-кто уже подошел к веревкам, чтобы открыть шлюз, поднять решетку и выпустить бочки из пещеры: Уплывайте в край родной Вниз по речке по лесной! Из пещерных погребов, Из-под северных холмов, Из чащоб лесных во мгле Плыть вам к светлой синеве, К солнцу, к тонким камышам, Что шуршат по берегам, К топким поймам, где ветра Мчат над морем тростника, Сквозь туман ночных озер, Скрывший сумрачный простор! Ночью же держитесь вы Нетускнеющей звезды. А когда придет рассвет, Пусть поток ускорит бег И вас вынесет на юг, К свету дня, где зелен луг, Где медвяные цветы, Где на выпасе быки! К зреющим плодам в садах На подсолнечных холмах, К свету солнца у излук Их неси, река, на юг! Уплывайте в край родной Вниз по речке по лесной! И тут покатили последнюю бочку! В отчаянии, не зная, что делать, Бильбо схватил ее за и край и полетел - бултых! - прямо в темную холодную воду, да еще под бочкой. Он обхватил бочку и, как крыса, попробовал вскарабкаться на нее и усесться верхом - ни в какую, каждый раз бочка переворачивалась, и Бильбо оказывался в воде. Бочка была пустая и плыла, как пробка. В ушах у хоббита была вода, но он ясно слышал, как сверху, издалека, доносилось пение эльфов. Внезапно люк с грохотом захлопнулся, и их голоса затихли. Бильбо плыл в ледяной воде совсем один - не считать же карликов в бочках. Немного времени спустя в темноте замаячило серое пятно. Бильбо услышал, как позади закрылся шлюз, и оказалось, что хоббит находится посреди толкающегося и бьющегося моря бочек, которое хотело поскорее выбраться из пещеры к солнечному свету. Бильбо изо всех сил пытался удержаться на бочке, чтобы не быть раздавленным, но никак не мог этого сделать. И тут ему снова повезло: бочки одна за другой стали скрываться под сводом пещеры в том месте, где он почти соприкасался с водой. Оседлай хоббит бочку - худо бы ему пришлось, ибо потолок спускался так круто, что между ним и водой оставалось очень мало свободного времени даже для Бильбо. Теперь бочки плыли по реке, над которой низко свисали ветви деревьев. Бильбо хотелось верить, что карлики чувствуют себя относительно хорошо и что в их бочки не набралось много воды. Некоторые бочки, как ему казалось в темноте, были довольно глубоко погружены в воду. Наверняка карлики были в них. "Надеюсь, что крышки я подогнал плотно", - подумал хоббит, но все же больше он сейчас беспокоился о себе, чем о своих спутниках. Он старался держать голову над водой, ему было зыбко, и он думал, что вот-вот утонет там, о том, сколько он сможет продержаться, прежде чем ему снова улыбнется удача, и не лучше ли было пройти по берегу. Бильбо все же повезло намного раньше, чем он предполагал: течение замедлялось и в одном месте несколько бочек едва не прибило к берегу, потому что их задержал окунувшийся в воду древесный корень. Пока бочки простаивали таким образом, Бильбо удалось взгромоздиться на свою. Он вскарабкался на бочку, будто тонущая крыса и уцепился за нее так, чтобы не соскользнуть. Ветер был холодный, а в воде еще холоднее, и хоббит хотел только одного - удержаться на своем суденышке, когда поплывут остальные бочки. Вскоре бочки освободились и поплыли вниз по течению. Опасения хоббита оправдались: удержаться на бочке было нелегко, тем более, что пришлось застыть в самой неудобной позе. На свое счастье Бильбо был легкий, а бочка была не маленькая, к тому же она набрала немного воды. Это было что-то вроде езды без стремян и сбруи на очень круглом пони, который так и норовил поваляться на траве. Вскоре деревья поредели, и между ними можно было различить обрывки тусклого неба. Русло расширилось, переходя в гирло, ибо здесь поток впадал в Лесную реку, которая текла мимо ворот королевского дворца. Сильное течение подхватило бочки и понесло их прочь. Темную гладь воды ничто не затеняло, и хоббит видел отражение туч и звезд. Речное течение прибило бочки к северному берегу, в который вгрызалась широкая излучина. Под отвесными берегами лежала песчаная коса, сплошь покрытая галькой и затененная выступающей на востоке скалой. Вот к этой отмели и прибило бочки, причем некоторые из них ударились о скалистый мыс. А тут их поджидали плотогоны. Они шестами подогнали бочки к отмели, пересчитали их, связали в плот и ушли, оставляя их до утра. Как не повезло карликам! Немногим лучше чувствовал себя Бильбо. Он соскользнул с бочки, выбрался на берег и побрел к хижинам, которые виднелись неподалеку от кромки воды. Хоббит уже не раздумывал над тем, что заявится без приглашения и стащит чужой ужин, - и не в первый раз, - ведь он теперь хорошо знал, что такое настоящий голод, - не вежливое любопытство к лакомствам в кладовой. Еще он заметил среди деревьев свет костра и почувствовал, как ему холодно и неуютно в прилипшей к спине мокрой одежде. О ночных похождениях Бильбо рассказывать нечего, тем более что его путешествие на восток подходило к концу, и самые главные события в жизни хоббита были еще впереди. Конечно, не без помощи волшебного кольца, на первых порах у Бильбо все шло гладко, но его выдавали мокрые следы, когда он присаживался или шел, с него стекали капли; у хоббита заложило нос, поэтому как он ни старался спрятаться, раздавалось его тяжелое сопение и чихание. Короче говоря, хоббит вскоре переполошил весь поселок, но ему удалось скрыться, унося с собой краюху хлеба, бутылку вина и пирог. Остаток ночи пришлось провести в сырости. Хоббит был далеко от костра, но его немного согревало вино. Хотя рано стемнело и холодало, он заснул, свернувшись калачиком на сухих листьях. Бильбо громко чихнул и проснулся. Утро выдалось пасмурным, а внизу у реки слышался шум: освобожденные от веревок бочки, связывали в плоты поменьше, и вскоре эльфы плотогоны отправят их вниз по реке, в Озерный город. Бильбо опять чихнул. Он уже просох, но ему было холодно. Он спустился вниз настолько быстро, насколько ему позволяли затекшие ноги, и как раз вовремя, чтобы затеряться в общей сутолоке и добраться к бочкам. К счастью, тучи скрыли солнце, и тени хоббита не было заметно. К тому же, на какое-то время, он перестал чихать. Заработали шесты. Эльфы, стоявшие на отмели помогали плотогонам отталкивать от берега бочки, которые, связанные вместе, скрипели и терлись друг о друга. - А некоторые бочки тяжелые, - ворчали эльфы. - Да и сидят слишком глубоко. Небось, полные. Если бы днем их прибило к берегу - посмотрели бы, что там. - Некогда! - закричали плотогоны. - Толкайте! Наконец, поначалу медленно, пока не миновали скалу, где стояли эльфы, отгоняющие шестами плоты от берега, бочки, постепенно убыстряя свой бег, когда их подхватило мощное течение, устремились к Долгому Озеру. Путники сбежали из королевских темниц и выбрались из Черной пущи, но живыми или мертвыми - неизвестно. Глава X. СЕРДЕЧНЫЙ ПРИЈМ Бочки все еще плыли по Лесной реке. Тучи разредились, и потеплело. Через какое-то мгновение река круто обогнула возникший слева мыс, похожий на утес-остров посреди бурной стремнины, который исчез также внезапно, как и появился. Крутые берега сменились поймой. Черная пуща осталось далеко позади. Вот что открылось глазам Бильбо. Земли, раскинувшиеся на много лиг вокруг, заполнило множество речных рукавов, которые то разветвлялись сотнями ручьев и потоков, то, не найдя дальнейшего пути, превращались в болота и озерца с небольшими островками; и посреди всего этого буйства - мощное течение реки. Вдалеке, разрывая тучи своей темной вершиной, возвышалась гора. Северо-восточные хребты и окружающие ее пустоши разглядеть было невозможно. Она яростно вздыбилась в своем уединении, злобно уставившись на болота и дальнюю кромку леса. Одинокая гора! Хоббиту пришлось столько всего претерпеть, чтобы добраться до нее, но от одного вида горы он оробел. Прислушиваясь к разговорам плотовщиков и прибавляя к этому все то, что удалось узнать мимоходом, Бильбо понял: раз он увидел гору издалека, то ему снова улыбнулась удача. Как бы ни был ужасен плен или то положение, в которое нынче попал хоббит (не говоря уже о карликах), ему повезло гораздо больше, нежели он полагал. Разговоры велись о торговле и о том, что по реке движется все больше товаров, - ибо тропы, которые когда-то выводили из Черной пущи, либо вовсе исчезли, либо их заколодило, - о склоках между озерниками и лесными эльфами из-за размещения постов вдоль реки. Эти края неузнаваемо изменились с тех пор, как карлики покинули Одинокую гору. В людской памяти дни процветания Подгорного Государства теперь мелькали смутной тенью преданий. Уже несколько лет, как Гэндальф не получал вестей из этих земель, а их облик продолжал меняться и в последние годы. Нескончаемые ливни и разливы направили течение рек на восток, произошло одно-два землетрясения, которые люди были склонны приписывать дракону, обозначая его проклятьем или недобрым кивком в сторону горы. Трясины и болотняки разрослись вширь. Тропинки исчезли, а топи поглощали всадников или пеших путников, если те пытались отыскать потерянные дороги, чтобы пересечь эти края. Даже эльфова тропа, о которой Беорн рассказывал карликам, обрывалась в чаще, не доходя до восточных опушек Черной пущи; ныне только река была более-менее безопасной дорогой в северные земли, раскинувшиеся под сенью горы. Но Лесную реку охраняли стражники короля эльфов. Так что Бильбо, сам того не зная, нашел единственно правильный путь. Наверное, дрожащему и озябшему хоббиту, который ухватился за бочку, было бы немного спокойнее, узнай он, что где-то далеко Гэндальф получил вести о карликах и сильно встревожился, что он почти закончил какие-то свои важные дела и на днях отправится на поиски Торина и его спутников. Но Бильбо об этом ничего не знал. Ему казалось, что реке не будет конца, он проголодался, страшно простыл и сильно невзлюбил гору, которая, чем ближе подплывали к ней плоты, все больше становилась хмурой и грозной. Вскоре река устремилась на юг, гора скрылась из виду, и, наконец, ближе к полудню, по обе стороны реки появились скалистые берега, все мелкие течения слились в одну мощную струю, которая со страшной быстротой потащила бочки вперед. Солнце скрылось за тучей, когда русло вновь свернуло на восток, и Лесная река устремилась в Долгое озеро. Здесь ее широкое устье проходило меж двух скалистых губ, словно в ворота, чья основа была усыпана галькой. Бильбо никогда не мог представить себе столько воды в одном месте, разве что в море. Озеро было столь широко, что его берега, особенно на северной оконечности, упиравшейся едва ли не в гору, трудно было различить. Только по карте где-то здесь в осеннем ночном небе мерцает Звездный Серп(*), под которым в одном месте Лесная река и Быстрянка впадают в Долгое озеро. Когда-то в этом месте было плоскогорье, простершееся на дне глубокой котловины. На юге били мощные водопады, и река дальше бежала по незнакомым землям. В вечерней тишине грохот водопадов можно было принять за далекий громкий рев. Неподалеку от гирла Лесной реки раскинулся чужеземный город, о котором говорили эльфы в королевских погребах. На берегу стояло несколько хижин, но город, находившийся в излучине под утесом, который сдерживал сильные течения, был построен прямо на водной глади. Длинный дощатый мост бежал к площадкам на сваях, где расположился торговый город - не город эльфов, а город людей, осмелившихся жить под тенью драконовой горы. Они занимались речной торговлей еще в те стародавние времена, когда Дол был богатым и процветающим городом. Озерники еще тогда были богатыми, а из их владений отправлялись лодки и струги - иногда с золотом, а иногда с воинами в крепких доспехах. По берегам до сих пор виднелись останки старого города, в основном прогнивших деревянных пристаней. Но это было возможно только при отливе. Об этих временах не знали ничего, хотя изредка в старых песнях поминали карликов Горы, Подгорных Государей Траина и Трора из рода Дурина, пели про нападение дракона и про гибель властителей Дола. Кое-кто даже певал, якобы в один прекрасный день - с возвращением Трора и Траина - из ворот горы потекут золотые реки, а в здешние края придет радость и наступит время новых для песен. Но эти сказания никогда не нарушали будничной жизни Озерного города. Едва показались бочоночные плоты, как от городского причала отплыло несколько лодок, и сидящие в них встретили плотогонов криками приветствия. Бросили веревки и подняли весла; плоты вскоре вывели из течения Лесной реки и пришвартовали в излучине неподалеку от Озерного Города. Плоты уткнулись в отмель. Вскоре должны были приехать люди с юга, забрать часть бочек, наполнить их товаром и отправить их назад по реке к королю лесных эльфов. А пока, до поры до времени, бочки оставались лежать на берегу. Между тем эльфы-плотовщики и лодочники отправились в Озерный Город на пир. Если бы они не ушли и дождались наступления ночи, их удивлению не было бы предела: Бильбо освободил первую же бочку, выкатил ее на берег и сорвал с нее крышку. Изнутри послышался глухой стон и вскоре на свет выполз карлик. Но в каком виде! В потрепанной бороде торчала солома, а сам он был так избит и измолочен, что едва держался на ногах. Карлик сделал несколько шагов и растянулся пластом на берегу. Взгляд его был безумен как у цепной собаки, которую заперли в конуре, и о которой никто не вспоминал, по меньшей мере, неделю. Это был Торин, но узнать его можно было только по золотой цепи и по грязному синему капюшону с потрепанной серебряной кистью. Прошло еще немало времени, прежде чем он снова заговорил с хоббитом. - Ну, живы вы или нет?- резко спросил Бильбо, забыв о том, что только ему одному удалось перекусить и подвигаться. Поэтому он говорил так раздраженно:- Вы еще в подземелье или свободны? Хотите есть и продолжать свое дурацкое приключение, - в конце концов, оно ваше, а не мое, - машите руками, растирайте ноги и помогайте вытаскивать остальных, покуда есть такая возможность! Конечно, Торин понял, что к чему; он со стоном встал на ноги и принялся по мере сил помогать хоббиту. Блуждать ночью в холодной воде неприятно, особенно среди бочек. Поди, найди нужные! Стуча по бочкам и громко крича, Бильбо и Торин отыскали еще шестерых карликов, которые смогли откликнуться. Их с трудом вытащили из бочек и вынесли на берег, где они расселись, стеная и охая,- так сильно их трясло, колотило и било внутри бочек, что им и в голову не пришло поблагодарить хоббита. Хуже всего досталось Балину и Двалину, поэтому просить их о помощи было бесполезно. Бифур и Бофур пострадали не так сильно, но они улеглись на голой земле, не желая и пальцем пошевелить. Однако Фили и Кили, которые (по меркам карликов) были еще молоды, разместились в небольших бочках, в которых было немало соломы. Они вылезли оттуда, улыбаясь и отделавшись двумя-тремя ссадинами. - Надеюсь, мне не придется слышать запаха яблок, - проворчал Фили. - Моя бочка ими насквозь пропахла. Холодно, есть хочется, не можешь пошевельнуться, и вокруг яблоками пахнет - просто с ума можно сойти. Я бы съел сейчас все, что угодно, только не яблоки! Фили, Кили, Торин и Бильбо освободили оставшихся в бочках карликов. Бедный толстяк Бомбур спал без задних ног, Дори, Нори, Ори, Оин и Глоин насквозь вымокли и лежали полумертвыми; всех по одному перенесли на берег. - Ну вот, все на месте! - молвил Торин. - Думаю, надо благодарить судьбу и Бильбо Бэггинса. Он вполне это заслужил, хотя мог устроить все получше. Мы очень признательны тебе, хоббит, но признательность наша будет еще больше, если мы отдохнем и найдем какую-нибудь еду. Кстати, что же нам делать теперь? - Предлагаю идти в Озерный город, - сказал хоббит. - Другие мнения есть? Конечно, предложить было нечего; оставив товарищей на берегу, Торин, Фили, Кили и Бильбо пошли к мосту, рядом с которым была сторожка. Охрана была там только для вида, ибо в ней давно не было особой необходимости. Озерники были в дружбе с лесными эльфами, если не считать случайных стычек из-за речных пошлин. Другие народы жили далеко от этих мест. Некоторые из молодых жителей города открыто отрицали существование дракона и смеялись над стариками и старухами, которые утверждали, что видели в дни своей юности парящего в небе змия. Немудрено, что стража сидела в караулке, пила вино и смеялась, не слыша грохота, производимого бочками, и шедших к ним карликов. Каково же было удивление стражников, когда в дверях показался Торин Дубощит! -Ты кто и что тебе нужно? - вскричали они, хватаясь за оружие. -Торин, сын Траина сына Трора, Подгорного Государя!- последовал громкий ответ; невзирая на оборванную одежду и измятый капюшон, Торин выглядел по-королевски. Золото переливалось на цепи и на кушаке, а глубоко сидящие под капюшоном глаза горели ярким огнем. - Я возвратился и хочу сей же час говорить с вашим старейшиной. Возбуждение только возросло. Кто был поглупее, выбежал из сторожки в надежде на то, что с горы вот-вот заструится река из чистого золота, а черная вода озера засверкает под ночным небом. Подошел начальник караула. -А это кто такие? - спросил он, указывая на Фили, Кили и Бильбо. -Сыны дочери моего отца, - ответил Торин, - Фили и Кили из колена Дурина и Бильбо Бэггинс из Западных Земель. -Раз вы пришли с миром, оставьте оружие здесь, - велел стражник. -Его у нас нет, - прозвучал искренний ответ, ибо кинжалы, даже Оркрист, забрали лесные эльфы. Бильбо как всегда спрятал свой меч под одеждой, но промолчал. - Разве нужно оружие тем, кто, наконец, вернулся в свои исконные владения? К тому же вас слишком много. Отведите нас к старейшине. -У него пир, - ответил начальник караула. -Тогда у тебя еще больше причин, чтобы отвести нас к нему! - взорвался Фили, которого уже начал раздражать этот обмен любезностями. - Мы измотаны долгой дорогой, измождены, у нас есть больные. Не мешкай и помолчи, а то твоему старейшине найдется, что тебе сказать. -Ладно, идите за мной, - велел начальник караула, и шестеро стражников сопровождали путников от ворот до рыночной площади - широкого водного круга, который окаймляли дома на высоких сваях. Пройдя по набережным со множеством лестниц, спускавшихся прямо к поверхности озера, они подошли к большому строению с ярко освещенными окнами, из которого доносились голоса. Путники в сопровождении охраны вошли в дом (а это была ратуша). Свет полуослепил вошедших, хотя они смотрели на столы с яствами, за которыми было много народу. -Я Торин, сын Траина сына Трора, Подгорный Государь! Я вернулся! - громко крикнул с порога предводитель карликов, не дабы ни слова вымолвить начальнику стражи. Все вскочили на ноги. Резко встал с кресла старейшина Озерного Города. Но больше всех были ошеломлены эльфы-плотогоны, сидящие в дальнем конце зала. Расталкивая толпу, они пробрались к столу старейшины. -Это же пленники нашего короля! - наперебой кричали эльфы. - Бродяги, которые не могли позаботиться о себе, а только рыскали по всей Черной пуще и тревожили наш народ! -Правда ли это? - задал вопрос старейшина. Он решил, что, скорее всего, истина исходит от эльфов, к тому же он не верил в существование Подгорного Государя, даже если бы таковой и был на самом деле. -Правда в том, что король эльфов несправедливо заключил нас в темницу, когда мы держали путь в земли своих отцов! - воскликнул Торин. - Но никакие замки и решетки не препона старым пророчествам о возвращении Государя. Или ваш город уже подчиняется королю эльфов? Так вот, я говорю не с его плотовщиками, а со старейшиной Озерного Города! Тут старейшина растерялся, переводя взгляд то на Торина, то на плотогонов. В этих краях король эльфов был довольно могущественным, и старейшине было ой как не выгодно враждовать с ним, тем более что не старые песни, а заботы о грузах и золоте привели старейшину в кресло ратуши. Но в этот раз, однако, люди решили за него. Весть о возвращении Государя карликов охватила город с быстротой страшного пожара. Помосты сотрясались от топота ног, и кое-кто затянул старые песни о приходе Подгорного Государя, как будто бы это был не внук и наследник Трора, а сам Трор. Тем не менее, это никого не волновало. В зале и на улице столпилась тьма тьмущая народу. И вдруг зазвучала новая песня, которую подхватили многие, да так громко, что ее звуки разнеслись от озера далеко на много лиг вокруг: Наш Государь Подгорный, Владетель серебра, Воссел на трон узорный, Как в древние года. Его венец сверкает, И арфа вновь поет, Безмолвье отступает И золото течет Стремительной рекою Меж молодых лесов, А серебро - струею В траве и средь цветов. Озера заискрятся, Ручьи загомонят, И в край наш возвратятся Веселье, радость, лад. Остальную часть песни заглушили крики толпы и музыка арф и флейт. Такого столпотворения не помнили даже самые почтенные старожилы. А у лесных эльфов удивление смешалось со страхом: ведь они не знали, как Торину удалось сбежать. Вдруг их король допустил какую-то оплошность? Старейшина же ничего не сказал и решил, во всяком случае, на время подчиниться воле толпы и сделать вид, что поверил словам Торина. Он уступил предводителю карликов свое кресло, усадил по обе стороны Фили и Кили. Даже Бильбо досталось место за главным столом, хотя о нем в песнях не было ни намека, никто не знал, откуда он взялся, да и забыли о хоббите в общей суматохе. Вскоре в город доставили остальных карликов и как можно быстрее оказали им необходимую помощь. Их подлечили, накормили, разместили по домам, одели в роскошные одежды, приличествующие гостям. Ратушу отдали в распоряжение Торина и его свиты, им также предоставили и лодки. Люди целыми днями пели песни, столпясь вокруг ратуши, и ликовали, если показывался хоть один из карлов. Песни были старыми, но раздавались и новые, говорившие о внезапной гибели дракона и о несметных богатствах, которые река доставит к Озерному городу. Эти песни были с подачи старейшины и не очень-то радовали карликов. Но за время пребывания в городе путники окрепли и набрали в весе. Не прошло и недели, а карлики уже отдохнули от трудного пути. Теперь они щеголяли в новых одеждах, - каждый своего цвета, - подстригли и расчесали бороды, да и походка стала тверже. Торин ходил с таким видом, словно его государство уже было отвоевано, а Смауг - изрублен в мелкие кусочки. Гэндальф снова оказался прав в своей дальновидности: уважение карликов к хоббиту возрастало с каждым днем. Нареканий больше не было. Карлики пили за здоровье Бильбо, хлопали его по спине, подбадривали, но он не забыл ни грозного вида Горы, ни дракона. К тому же он совсем простыл. Три дня к ряду хоббит чихал, кашлял и не выходил из дому, а на пирах он ограничивался единственной фразой: ''Пдебдого бдагодаден''. Между тем, лесные эльфы поднялись вверх по Лесной реке и взбудоражили своей вестью весь дворец. Что произошло с дворецким и начальником стражи - не известно. Карлики во время пребывания в Озерном Городе и словом не обмолвились о бочках и ключах, а Бильбо не пользовался кольцом, потому что в невидимости не было нужды. Прояснилось многое, хотя для эльфов хоббит оставался загадкой. Во всяком случае, король эльфов узнал о целях путешествия карликов. ''Что ж, поживем - увидим, - подумал он. - Ни одно сокровище не пройдет через Черную пущу без моего ведома. Но, скорее всего, карлы поплатятся за свою дерзость. Поделом же им''. Король решил, что карлики не будут сражаться с драконом, а прибегнут к воровству. Выслав соглядатаев на берега Озера и на Север, он стал выжидать. К концу второй недели Торин начал подумывать об отплытии. Нужно было заручиться поддержкой, пока оживленье в городе не пошло на убыль. Да и откладывать было не к чему. Он сказал старейшине и советникам ратуши, что карлы вскоре покинут Озерный Город. Впервые старейшина удивился и всполошился: неужели Торин и впрямь наследник и потомок былых Государей? Он и представить себе не мог, что карлики осмелятся так близко подойти к дракону, и считал их мошенниками, которых вскоре удастся разоблачить. Но старейшина ошибся. Торин действительно был внуком Подгорного Государя и, как всякий карл, он бы сделал все, чтобы вернуть утраченное. Старейшина только обрадовался скорому отъезду карликов. Их содержание обходилось городской казне слишком дорого, а прибытие вообще превратилось в затяжной праздник, из-за которого стала торговля. ''Пусть сунутся в Гору и потревожат Смауга, - решил он. - Посмотрим, как их встретит дракон''. А вслух сказал: -Да, ты прав, Торин, сын Траина сына Трора! Самое время сбываться старым песням. Иди и возьми свое. Ратуша окажет вам посильную помощь, надеясь в будущем на щедрость Государя, возвратившего свои владения. Как-то поутру, - а была уже поздняя осень, - когда промозглый ветер обрывал с деревьев последние листья, от пристани Озерного города отчалило несколько лодок с гребцами, карликами и хоббитом. В некоторых лодках были тюки со снедью. Коней и пони повели по суше к месту высадки карликов окольным путем. Именитые горожане, во главе со старейшиной, распрощались с карликами на ступенях ратуши, бежавших прямо к водной глади. Люди столпились на помостах, высовывались из окон домов и пели песни. Белые весла с плеском погрузились в воду, и лодки, увозя карликов к их цели и завершающей части Приключения, устремились на север. Единственным из всех, кто чувствовал себя глубоко несчастным, был хоббит. Глава XI. НА ПОРОГЕ Через пару дней лодки вошли в устье реки Быстрянки, и впереди снова угрюмо впилась в небо Одинокая гора. Течение было сильным, и лодки продвигались медленно. Вечером третьего дня, - поднявшись еще на несколько лиг вверх по реке, - решено было пристать к западному берегу и устроить стоянку. Сюда же прибыли лошади с провиантом и необходимыми вещами, а также привели и пони для карликов. Карлики навьючили на пони все, что могли, а остальное спрятали в палатку; никто из озерников не хотел коротать ночь в пустошах под тенью драконова логова; пусть, мол, исполнятся старые пророчества. Здесь было легче поверить в дракона, чем в Торина. Да и поклажу охранять было незачем. Места эти давно обезлюдели и превратились в пустыню. Хотя сумерки уже сменила ночная темнота, проводники стали быстро возвращаться в Озерный город по суше и по реке. Ночь была холодной. Карлики были совсем одни и пали духом. На следующий день поход продолжился. Позади всех, держа под уздцы пони с поклажей ехали Бильбо и Балин, в то время как остальные медленно продвигались вперед и разведывали дорогу, ибо пути совсем исчезли. Отклонившись к северо-западу от Быстрянки, отряд все ближе и ближе подходил к отрогу, который начинался где-то на юге и, казалось, выступал навстречу путникам. Дорога была изнурительной, безмолвной и какой-то скрытной: никто не смеялся, молчали струны арф, а гордость и надежда, вселенные в сердца старыми песнями Озерного города, отступали перед отчаянием. Все знали, что поход близится к концу, причем, возможно, страшному. Окрестные земли становились все более запущенными и холодными, хотя раньше, как говорил Торин, здесь когда-то зеленели прекрасные сады и перелески. Травы было мало. Вокруг - лишь искореженные и почернелые от изгари и огня древесные стволы. Ни единого деревца. Ни одного кустика. Здесь начиналась драконова пустыня; карлики же прибыли в эту страну к концу года. Отряд благополучно достиг подножия горы. Казалось, ничто не давало знать о драконе, кроме разора вокруг его берлоги. Перед путниками нависла темная горная громада. Первый лагерь карлики разбили на западной стороне южного отрога - Вороновой высотке. Когда-то здесь была дозорная башня, но никто не посмел залезть на скалу: она была слишком открытой. Перед тем, как искать в западном подкряжье потайную дверь, Торин выслал отряд, чтобы разузнать о происходящем возле южного отрога, где находились Главные Ворота. Он выбрал Фили, Кили, Балина и Бильбо. Они отправились под хмурые утесы к самому подножью Вороновой высотки. В этом месте река описывала петлю вокруг низины, где в старые времена стоял город Дол, устремлялась на юг к Долгому озеру, с грохотом преодолевая перекаты. Над рекой нависали голые крутые скалистые берега, а за ее пенистым темным бурным течением путникам открывалась широкая низина, затененная горными подкряжьями, где серели развалины былых домов, храмов, крепостных стен, гордых в прошлом башен и укреплений. - Все, что осталось от Дола, - прошептал Балин. - На горных склонах шумели леса, логовина была плодородной, а в городе был слышен перезвон колоколов, - при этих словах карлик опечалился и помрачнел; он был одним из спутников Торина в тот день, когда Смауг напал на Подгорное Государство. Подойти еще ближе к воротам они побоялись, ибо южный отрог был уже далеко. Карлики и хоббит притаились за скалой. Чуть дальше, между двумя утесами, выступавшими далеко вперед, зияла темная дыра пещеры, из которой вырывался клокотавший поток - начало реки Быстрянки - и клубами валил пар, вперемешку с черным дымом. Никто и ничто не нарушало мерного грохота реки, разве что редкое злобное карканье черных ворон, которые кружили в небе. Балину стало не по себе. - Пора возвращаться, - решил он. - Здесь больше делать нечего. И мне не по душе эти черные птицы, предвестники зла. - А дракон еще в горе, да к тому же жив-здоров, если судить по дыму, - добавил хоббит. - Дым еще ни о чем ни говорит, - возразил Балин. - Хотя ты наверное, прав. Может, он сейчас куда-то вылетел, а может, притаился где-нибудь на склоне. А что до дыма и пара, то все палаты небось насквозь провоняли драконом. С угрюмыми мыслями, преследуемые вороньим карканьем, они вернулись в лагерь. Подумать только, в июне они гостили в прекрасной обители Элронда, а сейчас, в конце осени, когда близилась зима, эти светлые мгновения казались далекими годами. В этой пустыне карлики были совсем одни. На постороннюю помощь рассчитывать не приходилось. Путешествие закончилось, а цель все еще была так далека! Надежды ни у кого не осталось. Однако, как это ни странно, лишь хоббит сохранял бодрость духа. Он часто брал у Торина карту и ломал голову над рунами лунной надписи, которую прочел Элронд. Именно Бильбо настоял на том, чтобы карлики начали опасные поиски потайной двери в западном отроге. Стоянку перенесли в узкую ложбину - уже, чем долина Главных Ворот и истоков Быстрянки, - которая находилась где-то посреди двух более низких отрогов, уходивших далеко на запад от горы и плавно спускавшихся в логовину, где следы мародерства дракона были не столь заметными. Кое-где даже пробилась чахлая трава. Из лагеря, спрятанного под утесами и громадой горы, выходили небольшие отряды - искать тропу на склоне горы. Судя по карте, дверь должна была находиться высоко над долиной, прямо в скале. Проходили дни, а потайного хода так и не нашли. В конце концов, дверь нашли благодаря случаю. Фили, Кили и хоббит однажды возвращались в лагерь долиной, пробиваясь через скалы Южной оконечности. Около полудня, крадучись мимо камня, похожего на столб, Бильбо набрел на ведущие вверх неотесанные каменные выступы, которые напоминали лестницу. Взбираясь по ступеням, хоббит и карлики обнаружили, что здесь когда-то была узкая тропинка; порой она обрывалась, а порой отчетливо виднелась среди скал, теряясь где-то на вершине Южного утеса и заканчивалась устремившимся к северу узким карнизом. Поглядев вниз, разведчики поняли, что над долиной нависла скала. Они глянули на лагерь - крошечную точку далеко внизу. Молча, прижимаясь спинами к стене, карлики и хоббит растянулись гуськом по карнизу. Поворот - и они уже на маленькой, укрытой скалами площадке - тихой и безмолвной. Снизу она была невидна из-за отвесных утесов, а издали она казалась крошечной щелью. Это была не пещера - вверху виднелось небо. В самом дальнем конце площадки стена была плоской и гладкой, будто над ней работал камнерез, но ни единой подпорки, ни малейшего признака порога или притолоки, ручки, засова или замочной скважины - ничего этого не было, однако никто не сомневался, в том, что заветная дверь наконец найдена. Карлики стучали в нее, били, толкали, пытались открыть, произносили обрывки разрывных заклинаний, да без толку. Они вымотались настолько, что уселись на скудные клочья травы, и только поздним вечером спустились в лагерь. Этой ночью на стоянке царило возбуждение. К утру все было собрано. Только Бофур и Бомбур остались стеречь пони и большую часть привезенной с реки поклажи. Остальные спустились в ложбину, а потом поднялись по новонайденной тропе к узкому карнизу. Никто не нес с собой ни тюков ни мешков; на такой высоте - сто пятьдесят локтей - захватывало дух, тем более, что внизу были острые скалы. К поясу каждого были прикреплены прочные мотки веревки. Особых происшествий не было, и вскоре отряд вышел на поросшую травой площадку. Здесь карлики разбили третью стоянку. Все, что было нужно, поднимали на веревках. Тем же путем спускали пронырливых карликов (таких, как Кили), чтобы разведать местность или сменить дозорных, когда на площадку поднимали Бофура. Бомбур не захотел подниматься ни под каким видом. - Я слишком толст для таких прогулок, - бурчал он. - У меня голова закружится, я наступлю себе на б