о том, как им предстоит выполнить то, ради чего их свела вместе всемогущая судьба. - День будем идти за закат, - сказала она своим спутникам. - Потом повернИм на юг. Коней придИтся... украсть новых. Эти бедняги долго не протянут. Сани, в которых было так удобно ехать, пришлось давно бросить. По заснеженной чашобе можно было пробираться только верхами, да и то с немалым трудом. Безымянная всИ время торопила путников. Сама она в коне не нуждалась и, похоже, вообще не знала, что такое усталость. - Дерево не устаИт, - коротко ответила она на бес- гактный вопрос Севера. - Давайте, давайте! Время уходит, того и гляди опоздаем. Я чувствую их страх... Если бы не эликсиры Эйтери, гномы нипочИм не угнались бы за своей спутницей. Та словно знала какие-то особые тропы - во всяком случае, дремучие леса остались позади куда быстрее, чем рассчитывала чародейка. Перед ними открылась пограничная равнина, где в незапамятные времена и был проведИн рубеж, отделивший вольный (как казалось тогда) Эгест от оставшегося во власти теократов Аркина. Рубеж пролИг сплошным, протянувшимся на десятки лиг частоколом. Копать глубокие рвы и отсыпать валы не хватило денег даже у Святого Престола, и потому ограничились одной лишь изгородью, правда, поддерживаемой в относительном порядке. Проходы тщательно охранялись аркинской гвардией; правда, название "гвардия" было, пожалуй, чересчур громким. Не имея других врагов, кроме разбойников да редких еретиков-фанатиков, солдаты этой гвардии как бойцы оставляли желать много лучшего Тем не менее, где нельзя было взять умением, святые братья брали числом. Правда, изгородь сейчас служила больше для борьбы с контрабандой, дабы купцы не увиливали от платежа церковных пошлин. На мелкую рыбку, что каждую ночь сигала через частокол с одним-единствен-ным мешком за плечами, Аркин давно махнул рукой. Тем не менее частокол, само собой, патрулировался. И не приходилось сомневаться, что сейчас эта охрана удесятерена. Однако никакого другого выхода не имелось. Время бесценно; приходилось идти на риск. Эйтери решительно полезла в сумку - очевидно, в поисках того самого чИрного эликсира с черепом и костями; однако Безымянная только махнула рукой - мол, не старайся. Подошла вплотную к частоколу, вцепилась руками в бревна. Замерла на мгновение - а потом и гнома, и даже Север ощутили мгновенный резкий укол. Магия Безымянной резала, словно острый край льдинки - в тот миг, пока она ещИ не растаяла. - длинные, покрытые корой пальцы рук Безымянной вдруг стали удлиняться, словно растущие веточки, только очень, очень быстро, проникая между бревнами, оплетая их, словно вьюном. Безымянная упИрлась как следует в основание частокола, рванула на себя... и толстенное бревно треснуло, так что верхняя его половина вырвалась из связки, шлИпнувшись на снег за спиной посланницы Вейде. Безымянная тяжело вздохнула, и так же точно расправилась с торчащим из земли комлем. ЕщИ одного бревна хватило, чтобы через прореху в частоколе мог пройти конь. - Дальше! - коротко бросила Безымянная. Как и положено дереву, она даже не запыхалась. Дальше они мчались без дорог, тщательно избегая деревень, перекрИстков и тому подобного. И наконец увидели впереди высокие стены и ещИ более высокие шпили Святого Города. Они ожидали, что ворота окажутся закрытыми и что крепость будет выглядеть точно осаждИнная врагами, однако нет - ворота широко распахнуты, и внутрь вливается сплошной поток людей. Гнома, Север и Безымянная разом переглянулись. - Кажется, мы успели, - выдохнула гнома. - Хорошо бы ты оказалась права, - кивнула Безымянная. - Ну, что дальше? Как вы намерены были действовать? Эйтери выразительно качнула своей сумкой. - Невидимость? Отвод глаз? - деловито осведомилась Безымянная. - Невидимость мне не по плечу, - призналась маленькая чародейка. - Отвести глаза - это да. - Это Аркин, - сухо сказала Безымянная. - Его защищает магия Спасителя. Против неИ твои снадобья едва ли сгодятся, Эйтери. Без обид, просто это так и есть. - А ты? - всИ-таки обиделась гнета. - Ты-то что собиралась делать? Безымянная молча показала на торчащие эфесы деревянных сабель. - Что, от самых ворот? - не поверила Эйтери. - Да тебя ведь... - Не сразу, почтенная, - ровно ответила Безымянная. - Меня ведь не убить ни стрелой, ни копьИм. Разве что топором... Да и то не сразу. Пока они поймут, что к чему... я успею выполнить порученное. - ВсИ-таки мне кажется, что есть и другой выход, - покачала головой Эйтери. - Конечно, есть, - кивнула Безымянная. - Вы остаетесь здесь. Я иду внутрь и делаю всИ остальное. Потом вы очень-очень быстро убираетесь отсюда. Коней три, так что как раз хватит. - Ну, нет! - разозлился Север. - Цто з, мы, полуца-ется, тасцились сюда только цтобы... - Чтобы сделать дело, гном, чтобы сделать дело. Только это и имеет значение. Все прочее - прах и пепел. - Нет, это невозможно, - решительно покачала головой Эйтери. - Тебе не пробиться одной. Это место просто дрожит от магии. Может быть, они разберутся быстрее, чем ты ожидаешь. С твоего позволения или без оного, мы тоже идИм, - гнома сердилась, изо всех сил стараясь не выказывать этого. - Как хочешь, - равнодушно пожала Безымянная деревянными плечами. - ИдИм. Но тогда идИм сейчас. Потому что... я чувствую... до начала осталось совсем немного. Гнома и Север переглянулись. - Доставай свои скляницы, - сказал охотник за Нежитью. - Сейцас, Сотворяюсцая, ницего экономить узе нецего. Давай... все, цто есть, давай. - Спасибо, без твоего совета я бы никак не сообразила, - фыркнула гнома, запуская руку в сумку. - Спешься, Север, спешься и держи свой лепесток наготове. Кто знает, может, нам и в самом деле от самых ворот прорубаться придИтся... Безымянная сделала вид, что ничего не слышит. Они двинулись по дороге к воротам. Аркинские стены и бастионы внушали уважение - высокие, из мало что не отполированного камня, так что не вскарабкаешься. Ворота были им под стать - из толстенных дубовых брусов, выпиленных из цельного ствола каждый. Безымянная за- метно приободрилась - ив ответ на недоумение Севера пояснила, что раз там есть дерево - у неИ есть над ними власть. - Хватит болтать! - прошипела меж тем Эйтери, держа наготове какой-то из своих пузырьков. - Север, придержи язык. И не дыши, как горн кузнечный. Ну, начали! Она взмахнула пузырьком. Фейерверк разноцветных брызг - и миг спустя все окрестные глаза видели уже не двух гномов и крайне подозрительную фигуру в плаще с низко надвинутым капюшоном, а немолодого низкорослого мужичка с лесорубным топором, его, несомненно, жену, и нескладное создание, вроде как мужика, молодого, с какими-то дрынами за спиной. Стража в воротах даже не покосилась на них. Их подхватила толпа, над бесчисленными головами вздымался пар, так что казалось, будто улицы Священного Города заткал сплошной туман. Наверное, в другое время гном - прирождИнный строитель - не преминул бы восхититься мастерством зодчих, выведших на головокружительную высоту пронзившие брюхо тучам островерхие шпили, словно изящные шпаги; гнома обязательно заглянула бы в книжные лавки, где - словно в насмешку над всемогущей Инквизицией, занятой своими делами в краях куда более удалИнных, продавались книги, вызывающие, мягко говоря, подозрение своим вольнодумством; а вот Безымянная скорее всего вообще ни на что смотреть бы не стала. Просто делала бы своИ дело, точно так же, как и сейчас. Едва ли еИ, дитя лесов, заинтересовал бы этот мИртвый каменный мир... Им не требовалось расспрашивать о дороге. Людская река, непривычно молчаливая, подхватила их, закружила в своИм водовороте, понесла - мастеровые, пахари, стражники, лесорубы, охотники, возчики, плотогоны, древоде-лы - простой люд Аркина тИк и тИк по узким ущельям Святого Города, туда, где на площади Правосудия жадно билось сейчас сердце прикованного к железной решИтке некроманта. Глава десятая ПОСОЛ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) Фecc лежал на жИсткой решИтке, лицом вверх, жмурясь от падающего прямо на лицо снега. "ЕщИ немного, - чувствовал он, - и я начну позорно визжать, вырываться и молить о пощаде. Точнее, не я, а сошедшее с ума от страха тело. Пока я ещИ могу стискивать зубы и хранить гордое молчание, но... Все надежды на спасение отрезаны. Ни к одному источнику Силы доступа нет. Мне даже не достичь своего поистине последнего средства - Мечей, не почерпнуть у них. Тьма тоже, верно, не в состоянии сюда пробиться. Мне даже не дадут умереть по собственной воле. Эта невидимая тяжесть на груди, мало-помалу становящаяся всИ тяжелее и тяжелее, - не об этом ли говорил Этлау, когда предупреждал, что они не дадут соскользнуть мне в смерть? Великие небеса, до чего же глупо и нелепо - мне, магу Долины, погибать от руки какого-то фанатика-инквизитора в забытом всеми мире, отрезанном даже от Межреальности?" Гордость духа боролась сейчас со слабостью плоти. Инквизиторы не допускали ошибок. Они не дали заключИнному ни единого шанса сбежать. А время, когда можно было умереть по своей собственной воле - там, на корабле, он упустил, как раз в надежде на чудо. "Рысь, Рыся моя, я иду к тебе, - мелькнула мысль. - Кто знает, может, за порогом Серых Пределов мы встретимся на самом деле? Ох, нет, лучше бы даже и не встречаться - невыносима боль, когда столкнутся две... две любившие друг друга тени, тени тел, так и не успевших по-настоящему насладиться друг другом..." Внезапно Фесс с острой болью подумал, что Клара Хюммель была не столь уж не права, когда с завидной настойчивостью сватала ему своих бесчисленных троюродных и четвероюродных племянниц. Быть может, у него остался бы ребИнок... может быть, даже сын. Имя Лаэды не исчезло бы, род бы продолжился - просто затем, чтобы продолжаться. А он, Фесс, смотрел бы на это с высот своего печального теневого бытия и радовался бы... или печалился, но, по крайней мере, ему было бы чему радоваться или отчего печалиться. Насколько он мог окинуть взглядом громадную площадь, она вся, без остатка, была заполнена народом. Такое Фессу уже приходилось видеть - когда он вернулся в Арвест, спасать угодивших в руки инквизиторов орка и гнома... мир их праху. Но тогда толпа собралась поглазеть просто на обычную казнь, одно из немногих острых развлечений, доступных простонародью; здесь же Фесс каждый миг чувствовал сочащуюся из тысяч душ тИмную, истинную ненависть. Хорошо поработали господа серые... внушили всем, что именно здесь и именно сейчас будет предан огню корень всего эвиальского зла. Интересно, что они скажут, если выяснится: дела после этого пошли ещИ хуже? Впрочем, ему это уже будет безразлично... Широкую решИтку с распятым на ней Фессом палачи втащили на широкий каменный помост. Некромант ожидал увидеть сваленные вокруг вязанки хвороста, однако их там не оказалось. Вместо этого были четыре столба, по углам квадратного возвышения, лобного места. И на них, на этих столбах, пятеро знакомых палачей вместе с подпалачиком, позвякивая инструментами, сейчас крепили какие-то вызывающие смутный ужас инструменты - с зубчатыми колесами, червячными передачами и тому подобными ухищрениями. Делали они это с истинным профессионализмом. Направо от некроманта в небо уходили громадные шпили главного собора, кафедры Архипрелатов. Собор беспрестанно достраивался и надстраивался, поскольку каждый Архипрелат, вступая на престол, стремился увековечить свое имя в веках, добавив что-нибудь к и без того исполинскому строению. Впрочем, места вокруг собора ещИ оставалось много. Хватит ещИ не на одного Архипрелата... "Но этого, - решил Фесс, - я, к сожалению, тоже не увижу". Народ на площади внезапно зашумел, взволновался - в ответ на коротко сыгравшие фанфары. Скосив глаза, Фесс увидел - врата собора медленно распахиваются, и из глубины начинают одна за другой выныривать одетые в белое и золотое фигурки, кажущиеся лилипутами рядом с поистине гигантскими вратами. Сам Его святейшество Архипрелат Аркинский и всея Эвиала почтил казнь своим присутствием. Фесс закрыл глаза. Какое ему теперь до этого дело? Кто бы ни пришИл глазеть на его кончину - что это может изменить? Едва ли стоит рассчитывать на драматическое помилование прямо на эшафоте - некоторые особо утончИнные натуры королевской крови любили подобные представления, но тут, с рассчИтливой скрягой Церковью... - они, наверное, каждое помилование считают немыслимой растратой. Зачем миловать, когда можно так роскошно казнить? Архипрелат со свитой поднялись на возведИнный для них помост, окружИнные пятью кольцами закованных в железо латников. "Эх, мне бы глефу, и не спасли бы тебя никакие стражи", - подумал некромант, забыв в тот момент о едва не одержавшей над ним верх бреннерской четвИрке. Толпа вновь умолкла, люди, похоже, боялись даже кашлянуть. Над головами висел вязкий мглистый пар, словно сливавшийся с серой марью в небесах. Серым трауром Эвиал провожал некроманта, так и не успевшего выбраться из этого проклятого города, а теперь обречИнного умереть здесь. Лобное место тоже было окружено стражей. И не просто стражей - в первом ряду, на одном колене, стояли щитоносцы, во втором - готовые к стрельбе арбалетчики вперемежку с меченосцами и в третьем - пикинеры с длинными, двенадцатифутовыми пиками, наклонив их так, что на толпу смотрел настоящий стальной частокол. Шагах в двадцати от щитоносцев напор многолюдства сдерживала цепь обычных стражников, не столько, впрочем, сдерживая, сколько отмечая границу запретного для всех прочих пространства. Палачи закончили. Звяканье и лязганье прекратились. Выстроившись в ряд на краю помоста, все пятеро заплечных дел мастеров дружно поклонились Его святейшеству. Наверх поднялась группа инквизиторов, среди которых некромант без удивления заметил отца Этлау. - Не боишься моего последнего проклятия? - спокойно (во всяком случае, стараясь, чтобы это прозвучало бы спокойно) спросил Фесс. - Представь себе, боюсь, - без тени улыбки ответил вдруг инквизитор. - В отличие от многих я по себе знаю, как могущественна Тьма и как изощрИнно умеет Она мстить. Но я верю неколебимо, так же, как в ежедневный восход солнца, - Спаситель защитит своего верного слугу. Жизнь и душа мои - в Его длани. Все серые, не исключая и самого Этлау, тотчас осенили себя знаком Спасителя. - Не стал бы предлагать это тебе, Неясыть, но Святая Матерь не делает исключений ни для кого. Я спрашиваю тебя, согласен ли ты сейчас, перед лицом самого справедливого и беспристрастного из судей, согласен ли ты отречься от своего зла? Согласен ли раскаяться в деяниях своих, согласен ли обратиться к Свету? Никогда не поздно сделать это, даже стоя на эшафоте. Фесс покачал головой. - Я не верю в сказки, Этлау. Я не верю, что предстану перед твоим Спасителем, поэтому не трать даром времени. Ты обещал мне какую-то уж очень необычную кончину, ну так я просто сгораю от любопытства... - Не волнуйся. - Этлау не дал гневу прорваться наружу. - Так быстро и так просто ты не умрИшь. Не дадим. Итак, все формальности выполнены, осуждИнный отказался от раскаяния и последней возможности спасти свою душу... Пора приступать. Братья, вы помните, что надо делать, - обратился он к окружавшим его инквизиторам. - Мы не просто уничтожим тебя, некромант. Мы уничтожим ту злую силу, что поселилась в тебе, что свила себе гнездо в твоей душе. Смерть души - такое не в силах простого смертного, один лишь Спаситель властен над подобным, но если душа сама отдалась Злу, мы, скромные служители Добра и Света, поможем ей свернуть с неправильного пути. - Он зловеще ухмыльнулся. Фесс не стал тратить время на слова. Он просто плюнул, угодив в щИку инквизитора. Этлау пожал плечами, рукавом стИр плевок. - Это меня оскорбить не может, - сообщил он некроманту. - Понятно, от страха ещИ и не такое сделаешь. Многие еретики и малефики обретали у нас на эшафоте бесноватую храбрость. Я привык. - Что, частенько в морду плевали? - каркнул Фесс. Этлау не удостоил его ответом. Махнул только инквизиторам, чтобы занимали места. Серые выстроились по краям помоста. Палачи скромно примостились сбоку, всем видом своим являя крайнюю степень усердия. Этлау почтительно поклонился Архипрелату, дождался взмаха руки первосвященника с белым платком и в свою очередь скомандовал своим: - Начали. И тотчас в макушку некроманта словно впилась ледяная игла. Медленно, неспешно давящая, она прокладывала себе путь сквозь кости черепа к мозгу. Ледяная - и одновременно обжигающая, она заставила весь мир перед глазами некроманта исчезнуть в одной ослепительной вспышке боли. Боль волнами катилась вниз, по шее, плечам, рукам, пальцы словно набухали ею, готовые в любой миг лопнуть, словно перезрелые виноградины. Мускулы скрутило судорогой, тело слепо рванулось в оковах - и тяжело ударилось вновь о железную решИтку. Откуда-то издалека до оглушИнного болью Фесса донИсся гул и рИв забушевавшей толпы. ВсИ, что Фесс видел сейчас, было лишь образом медленно вдвигающегося в мозг сверкающего ледяного острия. ...Не видел он, как все инквизиторы разом воздели руки, словно в молитвенном экстазе. Не видел, как палачи по команде принялись крутить рукоятки своей пыточной машинерии и как от четырИх столбов к распростИртому на решИтке телу потянулись четыре уродливых железных подобия рук. Толпа взвыла ещИ громче, в диком кровожадном исступлении; подпалачик повернул какую-то рукоятку, и громадные железки хищно защИлкали, словно живые, вызвав настоящий экстаз в рядах пришедших поглазеть на казнь. Глумливо усмехалось в глаза серое, словно похоронный саван, небо Только сейчас терзаемого сознания вдруг достигла эта мысль - я умираю, и спасения уже нет. Это было как мгновенное озарение - ведь разум отказывается верить в свою гибель, даже когда палаческий топор уже летит к шее распростИртого на плахе. И губы Фесса невольно, сами собой, стали шептать ритуальную формулу заклинания из Общей теории малефицистики, призывая все силы земные, подземные и небесные отомстить за него. Наверное, он не успел бы этого сделать, окажись его смерть быстрой и безболезненной... Собственно говоря, он и сейчас не слишком понимал, что делает. Железные руки склонились над бьющимся в конвульсиях телом. - Теперь, - беззвучно шевельнулись губы Безымянной. Гибкие, но невероятно сильные прутья-пальцы крепко сжимали руки Севера и Эйтери, словно малолетних детей. Гном всИ время порывался пустить в ход свой фальчион и просто начать рубить всех вокруг, поскольку, согласно его мнению, "все они тут зомбей диких хузее"; бледная как смерть Эйтери стояла, запустив обе дрожащие руки в сумку с эликсирами, тоже готовая сеять вокруг себя кровь и гибель. - Теперь, - повторила Безымянная. Казнь слишком захватила всех до единого на площади. Даже стоявшие в оцеплении лобного места солдаты поддались всеобщему кровавому экстазу. Пар клубами поднимался над беснующейся толпой, и казалось - площадь сама рождает сейчас серые тучи, ткИт и ткИт погребальный саван, погребальный саван всему Эвиалу... Эйтери быстро кивнула, взмахнула обеими руками - в каждой зажато по какому-то флакону. Она рассчитывала использовать совсем другие эликсиры, но один из них она откупорила много раньше намеченного. Соприкоснувшись с воздухом, он медленно, но верно терял силы, и гнома не рискнула пустить его в ход сейчас. ТИмно-синие капли смешались с мглой. Разлетелись вокруг, медленно оседая на разгорячИнные лица людей вокруг. Север, не таясь, поднял фальчион. Ему предстояло самое трудное. Опасения гномы, что еИ магия может не сработать, оказались напрасны. Синие капли ещИ не все успели упасть,а стоящие вокруг вдруг ни с того ни с сего вцепились друг другу в горло. Заработали кулаки, замелькали дубины и прихваченные с собой "на всякий случай" ножи. Брызнула первая кровь - Эйтери успела разглядеть ошалелого юнца, вогнавшего клинок прямо в горло оказавшегося рядом с ним старика. "Так надо. Такова цена. Меньшее зло", - попыталась сказать себе гнома, но получилось это у неИ очень плохо.' Почему Безымянная настояла именно на этой магии? - ВперИд! - крикнула Безымянная, и призыв еИ обращИн был не только к гному и Эйтери. - ВперИд, я поведу вас! Кровь! Кровь! Кровь! Уже и без того опьянИнная толпа дружно подхватила! еИ клич. Драка расползалась все дальше и дальше, куда! только могли достичь разлетевшиеся из руки гномы синие капли. Безумцам давали отпор, и хаос мгновенно охватил чуть ли не четверть площади. Цепь стражников качнулась назад, десятники выкрикивали какие-то приказы - в последние отведИнные им мгновения жизни. Безымянная как-то сама собой оказалась во главе качнувшейся вперИд, надавившей на стражу толпы. Растерявшиеся солдаты едва успели пустить в ход короткие мечи.Толпа прорвала их строй, заплатив едва ли десятком жизней. Но в оцеплении лобного места стояли настоящие вояки. Там, где другие, быстро сообразив, что безумцев не остановят ни стрелы, ни копья, тотчас бы разбежались, солдаты Аркина не сдвинулись ни на шаг. Командир коротко выкрикнул приказ - стрелы хлестнули по катящемуся клубку, где не переставая дрались друг с другом, не понимая, само собой, зачем и во имя чего. Утробный вой смешался с безумными воплями и предсмертными проклятиями. По площади словно прокатилась мгновенная волна - волна паники и ужаса. Вскочил на ноги даже Его святейшество. Его охрана сомкнула ряды, оберегая священное тело Архипрелата, но толпу совершенно не интересовал Первосвященник Эвиала. Часть охваченных безумием людей качнулась прямо на копья оцепивших лобное место пикинеров, не обращая внимания на стрелы, не замечая падающих под ноги убитых. - Что ты наделала?! - завопила Эйтери Безымянной. - Это ж совсем по-другому должно было действовать! Моя магия, она... - Так будет лучше, поверь, - холодно ответила посланница Вейде - за миг до того, как еИ деревянные сабли вырвались из ножен и завели свою кровавую песнь. - Делай, что должна, делай дальше, гнома! Север, Эйтери и Безымянная оказались не в самых первых рядах безумцев, бросившихся прямо на размах начищенной стали. Пикинеры ударили чИтко, как на учениях. Никто не дрогнул, никто не побежал. Все и каждый из них понимал - шансы выжить остаются, лишь пока они стоят в строю. - Ну же! - взвыла Безымянная - словно зимний ветер в нагих древесных кронах. Эйтери, с совершенно мИртвым лицом, вновь размахнулась каким-то пузырьком. Веер разноцветных брызг упал на щиты переднего ряда воинов, и железо немедленно начало покрываться ржавчиной. От щитов отваливались целые пласты, ржа пожирала и наконечники копий, и попавшие заодно под капли эликсира мечи. Второй веер брызг - и солдаты попятились, старательно тыча пиками в пустое место, над головами толпы, как будто им привиделось там какое-то чудовище. Человеческая волна ударила в берег щитоносцев, но не сразу разрушила его. Даже магия Эйтери не могла полностью совладать с ними. Давящие всИ и всяческое чародейство силы святых братьев не действовали на эликсиры гномы, но всИ-таки неким образом ослабляли их действие. Или странно искажали его. Круговерть безумной схватки выбросила гномов и Безымянную к самому кольцу солдат - подавшемуся назад, к самому помосту, но не сломленному и отчаянно отбивающемуся.Наверху что-то дико выл и визжал Этлау, отдавая какие-то суматошные приказы. Лязгали и скрежетали железные "руки", склоняясь над распростИртым некромантом. Сабли Безымянной и фальчион Севера лихо засвистели, закружились в кровавой пляске; Эйтери спряталась за мощной спиной гнома. ЕИ дело сейчас было прикрыть товарищей от более чем вероятной магической атаки святых братьев - пальчики гномы лихорадочно откупоривали флакон за флаконом, разбрызгивая вокруг разноцветные эликсиры - защита от огня, от воды, от камня, от духов и призраков (хотя сработает ли последнее - она сильно сомневалась). Чтобы прорваться сквозь три ряда латной пехоты, Безымянной понадобилось ровно три секунды и двенадцать взмахов саблями. Север успел свалить только одного панцирника, и его собственные доспехи успели покрыться отметинами от вражьей стали. Из серых туч вниз прянула ослепительная молния, точнее, огненная стрела, ещИ в полИте сложившаяся в священный символ Спасителя. Эйтери в последний миг успела плеснуть вверх ещИ каким-то снадобьем; белый огонь словно разбился о незримый купол, нити пламени стекали по нему, точно струи свирепого ливня по крыше, впиваясь в камни мостовой и заставляя их дымиться. Саму гному швырнуло на брусчатку, по ней едва не прошлись подкованные сапоги какого-то мечника, из последних сил отбивавшего удары гномьего фальчиона, но магия еИ своИ дело сделала. В сумке какие-го эликсиры даже вскипели, но молния Этлау (верно, за недостатком времени инквизитор не смог сделать ничего иного; или ему мешало чародейство его же собственного талисмана, не дававшего некроманту тоже пустить в ход магию) - пропала даром. Безымянная тем временем бесшумной рысью взлетела на помост. От стремительного движения плащ распахнулся, стало видно покрытое корой плечо, разодранное случайно скользнувшим копьем. Крови не было, только торчали в разные стороны взмочаленные белые волокна, как и полагается у раненого дерева. Инквизиторы попятились, но опять же никто не побежал, пытаясь сейчас собственными телами заслонить решИтку с некромантом... С противоположной стороны на помост вскочили несколько мечников, преградили было Безымянной дорогу - только для того, чтобы их срубленные головы полетели в стороны чудовищными катапультными ядрами, оставляя за собой в воздухе дорожки кровяных брызг. Безымянная была всего в одном шаге от прикованного некроманта. Этлау ничего не оставалось делать, как выбирать - позволить ли магии вновь свободно течь вокруг (тогда он мог надеяться поразить своего неуязвимого врага), рискуя при этом дать в руки некроманта поистине страшное оружие; или попытаться остановить посланницу Вейде чем-то совершенно особым из арсенала Святой Инквизиции... Этлау выбрал второе. Безымянной оставалось сделать один шаг, всего один шаг, но тощий инквизитор опередил еИ на какую-то долю мгновения. Прямо над лобным местом в воздухе проявился висящий без всякой опоры в воздухе громадный пылающий Символ Спасителя. Горящая ПеречИркнутая Стрела заставила половину площади повалиться на колени; только там, где ещИ действовала магия Эйтери, продолжалась беспощадная схватка. Стрела пылала, источая свирепый, режущий глаза свет. Безымянная невольно попятилась, прикрываясь рукавом. Этлау что-то взвизгнул тонким, резким голосом - гранитные блоки вокруг Безымянной брызнули в разные стороны искрами и крошевом раздробленного камня, так что дитя Лесной Ночи оказалась отброшенной к самому краю помоста. ВоодушевлИнные успехом, инквизиторы пошли вперИд - правда, сам Этлау предусмотрительно остался сзади. Ни Север, ни Эйтери помочь Безымянной не могли - гном сам едва успевал отбивать сыпавшиеся со всех сторон удары, гнома съежилась за его спиной, время от время разбрызгивая вокруг какие-то эликсиры, от которых солдаты немедля начинали в корчах кататься по брусчатке. Свистнул пущенный кем-то арбалетный болт, железное древко вонзилось в грудь Безымянной, но посланница королевы эльфов только пошатнулась. Болт остался торчать наглым вызовом здравому смыслу и вере в Спасителя, однако было видно, что горящий шестиконечник Символа источает какую-то Силу, справиться с которой не под силу даже магии эльфов Лета. Кто-то из палачей, верно, решил, что пора проявить рвение, поскольку хозяева, как ему показалось, берут верх. Он замахнулся на Безымянную сбоку длинным двуручным топором, почти что настоящей алебардой; удар был хорош, палач не зря накачивал вздутые, бугрящиеся силой мышцы. Жаль только, что великолепный замах пропал втуне, Безымянная легко, одним неуловимым движением, уклонилась, деревянная сабля мелькнула в стремительном выпаде - и ещИ одна голова, на сей раз в красной палаческой маске покатилась по лобному месту, нарушая все мыслимые и немыслимые законы этого места. Палачи в красных колпаках срубали здесь головы у других, но никогда ещИ не теряли их сами. - Сгинь, пропади! - взвыл нечеловеческим голосом Этлау, и пламенеющая стрела над его головой вспыхнула чуть ли не вдвое ярче. Безымянная пошатнулась на самом краю помоста, едва не выронив саблю. - Держись! - взвизгнула Эйтери. Забыв об осторожности, маленькая гнома одним прыжком, достойным лучших атлетов человеческой расы, тоже оказалась на помосте рядом с посланницей Вейде. Прямо в лица опешившим инквизиторам полетел настоящий веер зелИных, розовых, золотых искрящихся брызг. Безымянная выпрямилась, поток бьющей в неИ Силы словно приугас; в воздухе со-ткался прозрачный купол, прикрывая дитя Ночи. О защите для себя Эйтери не думала. И в первый миг даже не пошатнулась, когда меткая стрела пробила ей руку и плащ маленькой чародейки окрасился кровью. Эйтери не застонала, не проронила ни звука, просто рванула зубами пробку из ещИ одного флакона, щедро плеснув прямо на рану. В следующий миг еИ ноги подкосились, и она распростИрлась на камнях, потеряв сознание. Безымянная вскрикнула - словно кружащий над лесом ястреб. Отчаяние и ярость сливались в этом крике, ярость превращалась в ненависть, ненависть - в силу. Безымянная рванула собственное плечо, то самое, задетое вражьей сталью. С хрустом оторвала длинную полосу коры вместе с белой древесной плотью. Размахнулась и, поймав грудью вторую стрелу, швырнула оторванное прямо в лицо опешившему Этлау. Инквизитор неосознанно закрылся рукой, полоса коры скользнула по его плащу, провалилась между прутьями решИтки и застряла стоймя в узкой трещине между камнями прямо под пыточным "ложем" некроманта. Безымянная вновь крикнула, и в этом крике на сей раз слышался грозный рИв весеннего паводка, треск ломающихся опор и сносимых мостов, слышалась победная песнь урагана, готовая сровнять с землИй людские поселения, в ней словно звучала сейчас вся убийственная мощь враждебной роду человеческому природы. Две силы столкнулись над ложем некроманта. Одна, опаляющая пламенем, и другая, звенящая песнью весенних ручьев. Пламя могущественно, оно почти что непобедимо, однако именно вода способна затушить его, вода, оплодотворяющая и дающая жизнь даже раскалИнным пескам. Воткнувшаяся в щель полоска коры внезапно пустила корни. Словно маленькие змейки, белИсые отростки устремлялись в глубь мИртвого камня. Корни коричневели, утолщались, высасывая жизненные соки из от века бесплодного гранита, полоска коры обернулась веткой, молодым черенком, саженцем - только в отличие от своих обычных собратьев, обречИнных неминуемо погибнуть на голой скале, этот побег быстро, очень быстро стал вытягиваться в длину и утолщаться. Не прошло и секунды - а рванувшиеся в разные стороны ветки оплели столбы и саму решИтку, где лежал прикованный Фесс. Захрустела сталь, не выдерживая натиска живого. РешИтку сорвало, крепившие еИ к столбам болты согнуло и выдернуло из гнИзд. Молодое дерево, юный, но уже могучий дуб стремительно поднимался прямо из середины лобного места на глазах изумлИнной площади. Ветки, точно пальцы, вцепились в железные браслеты наручников Фесса, крутя и ломая покрытые ржавчиной кольца, поднимающаяся верхушка дерева швырнула саму решИтку в сторону, но не к Безымянной, а прямо к ногам четвИрки палачей. Дальнейшее произошло ещИ быстрее. Пока Этлау судорожно вздымал руки, очевидно, прося Спасителя поразить молнией этот невесть откуда взявшийся дуб, пока пятились растерянные инквизиторы, пока стрелки пытались выцелить Безымянную сквозь быстро сгущающуюся, несмотря на мороз и зиму, листву, и прежде чем трое мастеров-палачей успели что-то сделать, стремительным горностаем к некроманту прыгнул подпалачик. Железные клещи в его руках в один миг с легкостью перекусили цепь наручников, а ножные кандалы лопнули сами, не выдерживая натиска зелИных ветвей. Фесс тяжело перекатился на бок, пытаясь подняться. Сквозь бушующий над площадью хаос пробился его изумлИнный возглас: - Фейруз!.. Подпалачик подставил плечо, рванул некроманта к краю помоста. Удачливая стрела настигла его, пробив мякоть руки, но мальчишка даже не пикнул. Стремительно поднимавшийся дуб прикрыл их от яростно верещавшего Этлау - казалось, инквизитор сейчас просто лишится рассудка. Рядом с Фессом оказалась Безымянная, подхватила их обоих, спрыгивая с помоста. Корни дуба уже разорвали в клочья оказавшуюся столь непрочной кладку людской работы; символ Леса Побеждающего, раскидывающий сейчас вокруг свои ветви, прикрывающий собой тех, кого он решил защищать даже ценой собственной гибели. Его цепкие ветви тянулись навстречу инквизиторам, и те невольно отступали - палящее пламя Символа обжигало тянущиеся вверх новые и новые побеги, но место павших занимали новые. Дуб упрямо поднимался, ствол уже достиг добрых трИх обхватов в толщину, небрежно отбросив в сторону жалкие остатки помоста. Так их стало пятеро. Этлау не смог ничего сделать. Его же собственные товарищи поспешно спихнули его вниз, туда, где ещИ оставались солдаты и куда не докатилась обезумевшая толпа. Безымянная рывком вздИрнула Фесса на ноги. Он не мог ступить и шагу - всИ тело словно оцепенело от долгой неподвижности. Не церемонясь, Безымянная просто прыгнула вниз, в кипящее людское море и, таща одной рукой некроманта, другой прокладывала себе дорогу - само собой, при помощи сабли. Гнома и поддерживающий еИ Север бросились за ней; Эйтери выплеснула последние капли из какого-то флакона, и толпа в ужасе отшатнулась, верно, магия представила их сейчас какими-то страшилищами. Вслед мелькнули несколько последних уже стрел, но было поздно - все пятеро свернули за угол, где на улицах было посвободнее - любопытные, из тех, кто поосторожнее, уже улепИтывали во все лопатки, едва поняв, что на площади вместо небывалого зрелища началась кровавая потасовка. - На коней - и ходу, ходу, ходу! - приказала Безымянная. А за их спинами зелИные ветки исполинского дуба уже обхватили, оплели бушующее пламя ПеречИркнутой Стрелы, и огонь вдруг начал потухать, словно самый обыкновенный костИр, который заваливают травой и сочной листвой. Казалось невероятным, что им удалось исполнить задуманное. У серых не нашлось ничего противопоставить силе лесов и подгорной магии. Они слишком рано уверовали в успех, слишком понадеялись, что Разрушителю никто не придИт на помощь; теперь они за это расплачивались. Предусмотрительно оставленные в стойлах неподалИку (за бешеную плату) кони рванулись с места. Улицы Аркина понеслись назад; позади творилось что-то невообразимое, там словно бы выло от ярости неведомое чудище величиной с гору. Раненый подпалачик - ясно было, что это какой-то старый знакомец некроманта - оказался на одном коне с Эйтери и, несмотря на рану, правил как ни в чИм не бывало, лишь изредка шипя и кривясь от боли. В воротах их ждали. Створки были заперты, однако Эйтери, даже не слезая с седла, метнула вперИд ярко-оранжевый флакон - и земля под ногами содрогнулась от мощного взрыва. Магия выручила и тут - вся разрушительная сила направлена была вперед, прочь от маленькой волшебницы и еИ спутников. Кони вынеслись на простор. Безымянная легко бежала рядом, не нуждаясь ни в каком скакуне. - Теперь вы и без меня управитесь! - вдруг крикнула она, резко поворачивая в сторону, к недальнему заснеженному лесу. - Стой! А как зе ты? - закричал было Север, но Безымянная даже не повернула головы. - Стой! - крикнул и Фесс. - Стой! Лицо! Дай мне взглянуть тебе в глаза! - Нет, - прозвучало в ответ, и Безымянная повернулась к ним спиной. На все последующие крики она просто не обратила внимания. Некромант, казалось, готов был броситься за ней следом. Взгляд у него, во всяком случае, был для этого достаточно безумным. Север преградил дорогу конИм (правда, едва не свалившись с седла; верховая езда не числилась среди его многочисленных талантов). - Куцы?! Не для того тебя вытаскивали!.. - Да ведь это... это... - Невазно! В порт надо! Драпать отсюда, покуда не догнали! - Мастер! Мастер! Великий Мастер! - заверещал, словно очнувшись, мальчишка-лжеподпалачик, которого Фесс назвал Фейрузом. - Мастер! Мы вас не бросили! Не предали! Вы нас спасли, Мастер! А мы вас, а мы... - Да погодите вы! - простонала Эйтери. - Потом все разговоры и расспросы, потом! - И вдруг еИ словно прорвало - как будто она только сейчас поняла, что они остались живы, несмотря ни на что, и что безумный план удался: - Великие силы... это же... это ж... - Она закрыла лицо руками и самым неприличным для чародейки образом расплакалась. Фесс долго не мог прийти в себя. Все случившееся казалось сном, страшным сном. Пьяный от нежданного спасения, он тем не менее помнил заваленную телами площадь, врезавшиеся в память безумные лица тех, кто умер, даже не понимая, что умирает, и не зная, во имя чего. Было от чего потерять голову - кто ж мог предположить, что Фейруз каким-то образом ухитрится выбраться из Эргри и не только последовать за инквизиторами в Аркин, но и оказаться на их службе! Кто ж мог подумать, что на выручку ему придИт Эйтери, Сотворяющая, и что Север вернИт долг сторицей, бросившись спасать некроманта, до которого, в сущности, подземному охотнику за нечистью не должно быть особого дела? - А вот здесь ты ошибаешься, и здорово, - заметила Эйтери. Кривясь от боли, гнома, не скупясь, смачивала свою рану пропитанной какими-то эликсирами тряпицей и даже не скрывала, что читает сейчас мысли Фесса. Беглецы выбрались из города в зимние поля. Никто не сомневался, что за ними последует погоня, и притом немедленно. Север зачерпнул полную пригоршню снега, фыркая и отдуваясь, протИр лицо, до сих пор покрытое каплями чужой крови. Фесс, недолго думая, последовал его примеру. Стало чуть легче, во всяком случае, голова прояснилась. Он увидел себя в поле, позади них - уже в изрядном отдалении - вздымались башни и шпили Аркина, и над крышами отчего-то поднимался густой чИрный дым. Что уж там горело, кто знает, но сейчас любой пожар, как говорится, на руку - чем больше препятствий на пути серых, тем лучше. Рядом: Эйтери, Север и раненый Фейруз. В памяти осталось и ещИ одно лицо, та, которая первой ворвалась на помост и которая, собственно говоря, и сделала всИ дело - с тем, чтобы потом так же стремительно исчезнуть. Это лицо... Фесс многое отдал бы сейчас, чтобы только заглянуть в него. Потому что такого не могло быть, не могло быть никогда. Так же невозможно, как восход солнца на западе. ЧьИ-то особо изощрИнное чародейство?.. - Куда мы теперь? - осведомился гном у Эйтери. - Ресай давай, Сотворяюсцая, и ресай быстро! А то, не ровИн цас... - В порт, как я сказала. - Эйтери поморщилась, аккуратно спрятала покрытую кровяными пятнами тряпицу. Рана уже затянулась, осталось только большое пятно розоватой новой кожи. - В порт. Там добудем корабль. - Как, разорви меня зомбя?! - всплеснул руками Север. - Дык ить енто з первое, цто серые перекроют! - Где перекроют, там мы раскроем, - невозмутимо сказала гнома. - После всего, что уже удалось... оставшееся - такая мелочь. - Не забывай, без кого мы ницего бы и не сделали, - проворчал честный Север. Некромант повернулся к гноме. - Прими мои благодарности, Сотворяющая. Я в неоплатном долгу перед тобой... - Это уж точно, - с неожиданной резкостью перебила его гнома. - Мы на себя большую